- А хто ж ишо? Водка-то будет? Или пиво.
      Кудратов кивнул Нинель, все это время настороженно стоявшей в дверях кабинета. Она пошла к холодильнику.
      - Роберт, - протянул руку Зарецкий
      Владимир Михайлович, которому долженствовало по роли протягивать свою руку для поцелуя, не шелохнулся.
      - Давай, давай, а то уйду, потом сам будешь искать.
      Кудратов пожал ладонь Зарецкого.
      - За знакомство.
      Журналист и писатель махнул рюмку водки, закусил сосиской, вскрыл банку пива
      - Начнем с газет. Книга - более обстоятельное занятие. У вас найдется лишних две тысячи?
      Кудратов ответил:
      - Я пока не подаю.
      - Да не мне. Во имя сенсации. Делаем так. Вы несете две тысячи в какой-нибудь театр, скажем, Мариинский...
      - Как? Взятку?
      - Там мелочью не берут. Несете и раздаете поиздержавшимся звездам и нуждающимся молодым артистам. По ведомости. А дальше моя забота. В нескольких газетах публикуются материалы о помощи мага-целителя отощавшим балетно-оперным дивам. Это становится известно меценату мэру, всему культурному обществу. Заодно вы фотографируетесь с известными публике артистами. Тоже плюс.
      Нинель, понимая, что перед Робертом комедию ломать не надо, запросто присела рядом с Кудратовым.
      - Сколько стоят ваши услуги?
      - А черт его знает. Сколько стоит пресс-секретарь Президента? Берите на работу, платите оклад. Водку и еду - бесплатно. За выпуск монументальной книги - отдельный гонорар Я вырастил трех звезд. К сожалению, существует звездная болезнь. Люди забывают, кто их сделал, кто создал, кто толкнул их в задницу так, что взлетели на пьедестал. Им через некоторое время кажется, что они сами создали себя. И ты тоже через год будешь смотреть сквозь меня, как сквозь стекло, и спрашивать своего бухгалтера, зачем мне платят деньги.
      Зарецкий оказался прав. Шум публикаций и телерепортажей о Кудратове, его меценатстве, способностях, знакомствах и выход собственной книги изменили Владимира Михайловича. Он действительно уверовал в себя, как человека с уникальными способностями. Нинель стало все труднее выводить его из роли. Володя слился с имиджем в одно целое, и ему стали неприятны люди, знающие, кем был Кудратов до того, как стал выдающейся личностью. Тем более Зарецкий, по-прежнему позволявший себе обращаться с ним запанибрата и пить водку в его кабинете. Нет, на публике их отношения были безупречны. Роберт подыгрывал величию Владимира Михайловича. Оставаясь же вдвоем...
      Как-то раз Кудратов спросил своего бухгалтера:
      - За что мы платим ему деньги? Предупредите, что это последняя зарплата.
      Роберт не обиделся.
      - Я ж, говорил! Был нормальный авантюрист, а теперь самоуверенный, самообманывающийся шизик. Ну, давай! Пойду делать тебе конкурента. Есть одна молодица. Белая колдунья. Я уже изучил её способности. Сажусь за книгу о её страдальческом, но светлом пути. Нужен буду, позовешь.
      Зарецкий выпил последнюю стопку в этом офисе и ушел к другому. А у Владимира Михайловича дело двигалось. Кудратов открыл свою Академию, потекли денежки. Полились пожертвования, взносы за обучение. Появились партнеры.
      Зарецкий свел Кудратова с Илларионом. Это произошло как раз после устроительства новой квартиры Владимира Михайловича. Нинель периодически передавала списки членов Кудратовской Академии человеку Иллариона. Ей объяснили, что секта Иллариона имеет сеть общин, где собираются те, кто ищет духовного совершенства и согласился освободиться от всего земного, бренного. Обмен информацией был взаимным. Человек Иллариона иногда давал фамилии и адреса готовых учиться у Кудратова. Это были люди, не принявшие сразу призывы Иллариона. На счет ТОО "Космос" то и дело поступали денежные переводы, которые, как подозревала Нинель, являлись частью вырученного от продажи имущества и недвижимости отправившихся в общины. Голоса возмущенных родственников гасились отсутствием каких-либо законов, позволяющих остановить деятельность сект, общин типа "Белого братства", организаций Муна, "Аум синрике" и других. Квартиры и имущество передавались людьми добровольно, что было нотариально подтверждено и юридически безукоризненно.
      Идея о том, как предлагать людям отказываться от материального и думать только о душе, выкристаллизовалась сама собой. Такая же, наверно, как у всех магов, колдунов, целителей, гуру, учителей, магистров потусторонних познаний и прочих из этой серии. Как-то, сидя за чаем, Кудратов рассуждал:
      - Вот чашка с блюдцем. Чашка и чашка. Казалось бы, какое зло она в себе содержит? Посмотрим. Ее могут украсть, взять попользоваться и не вернуть, она может разбиться, расколоться. Получается, мы отвлекаем наши разум и душу на это изделие. Мы уделяем ему драгоценные крупицы сознания. Она заставляет нас думать о ней. О её целости, сохранности, чистоте в конце концов. Когда мы находимся на вершине духа, вдруг эта материальная ценность возвращает нас к бренному миру. Ах, чашка треснула! Мы сетуем и тем самым принижаем себя. Это всего лишь чашка. А сколько всего другого?
      Владимир Михайлович сделал последний глоток и вдруг резко бросил чашку на пол. Засмеялся, распростер руки:
      - Вот и все. Проблемы нет. Она превратилась в десятки осколков.
      Так говорил Кудратов, внушая другим необходимость отказа от материального. На удивление быстро некоторые действительно начинали от чего-то отказываться и даже похваляться, что избавились от квартиры, от дачи, от гаража, машины и прочего, отвлекающего от молитв и совершенствования духа.
      До каких-то пор Кудратов успешно отшивал опекунов-обирателей, эти самозванные "крыши", способностью запудривать мозги и угрозами посчитаться на уровне высших сил.
      - Я ничем не смогу вам помочь, если моя внутренняя сущность вас возненавидит. Как бы я себя ни успокаивал, она станет работать против вас, насылая болезни и неудачи на вас и ваших близких. Я ничего не смогу с собой поделать. Допустим, в какой-то момент, когда вы будете за рулем, я на расстоянии, сам того не желая, на секунды парализую ваш мозг. Скажите, зачем вам мои крохотные деньги? Лучше я буду лечить вас, предсказывать подстерегающие опасности.
      О, мозги он умел мог пудрить.
      - Вода, которую вы пьете, станет заряжаться отрицательной энергией...
      Отвращая суеверных вымогателей театральными приемами, Кудратов подслащивал отказ от рэкета разовой выплатой. Потом как бы невзначай появлялись Юхельзон или Булат с рассказом о мучительном параличе, сковавшем какого-нибудь "тамбовца-казанца-буташевца", попытавшегося взимать дань с Владимира Михайловича. Иные отворачивались сразу, других ожидала длительная психологическая обработка. Отбояривания от крыш успешно завершались и только тупоумная бригада Ратникова оказалась невнушаемой. Она действовала, а потом разговаривала.
      Кошмар для Кудратова начался с проколом всех шин его "ягуара". Кто-то напакостил ночью. В клуб пришлось ехать на такси. А после занятий прямо на улице избили двух его учениц. Внесли в вестибюль, где Кудратов вынужден был оказывать им помощь. На следующий день железную дверь его квартиры тряхнул маленький взрыв, которого хватило на перекос замков. Это вынудило Владимира Михайловича вызвать для охраны сотрудников ОВО, естественно, за плату по договору. И взять на всякий случай из дома "излучатель Совести", как он прозвал найденный им в подвале его дома полудиск. По дороге в офис на 15-й линии дорогу "ягуару" преградила "шестерка" и четверо молодцов без особых грубостей вычистили карманы и машину.
      - Что за хреновина, Федя-Петя?
      Длинный дылда извлек из бокового кармана Кудратова черный полудиск.
      - Какой-нибудь радиотелефон. Они все с ними носятся, - буркнул вытряхивавший вещи из бардачка машины.
      - Уходим!
      Владимир Михайлович в отчаянии схватил дылду за рукав.
      - Пожалуйста, отдайте телефон!
      - Еще чего!
      Жертву оттолкнули. Кудратов взмолился снова, побежал за грабителями.
      - Убирайся! Когда встретимся, выкупишь.
      Заявлять в милицию Владимир Михайлович не стал. Вечером после занятий Ратников поджидал богатея у его броской машины.
      - Продаю ценную информацию про ваш офис.
      - Я понял, - неприязненно ответил Кудратов. - Садитесь.
      - Пусть шофер погуляет.
      Выпроводив Юхельзона, Кудратов выслушал условия и согласился.
      - Сегодня вы меня ограбили. Вещи надо вернуть.
      - Сделаем. Когда проплатишься, сразу получишь.
      - Там документы, без которых нельзя вести дело. И этот... радиотелефон. Завтра в двенадцать в офисе я готов дать вам десять процентов.
      - И оформить человека по фамилии Соркин соучредителем твоей конторы.
      - Кто такой Соркин?
      - Тоже я.
      Когда был объявлен курс на капитализм, средства партии и ВЛКСМ оказались в руках их номенклатуры. Как и многие его коллеги по комсомолу, Эльдар Енгаев получил свою долю имущества и средств молодежи СССР. Ему, комсомольскому вожаку молодых летчиков, было уготовано приватизировать небольшой аэродром, прежде используемый санитарным авиатранспортом. Среди летного состава и наземных служб оказалось немало тех, кто быстро перестроился из верных ленинцев в демократов. Новый начальник аэродрома, которому комсомол, ушедший в подполье, доверил управление предприятием, страстно пытался наладить его рентабельность. В секретной директиве ЦК Комсомола было приказано: зарабатывать! Якобы, для того, чтобы когда-нибудь на это заработанное в капиталистических условиях построить Коммунизм. Эльдар прекрасно знал свое дело, старался, работал без отдыха, а зарабатывал только улюлюкание и свист от псевдодемократически настроенной части персонала. Все им казалось, что Общество с ограниченной ответственностью "Пулковский авиамеридиан" забрали в собственность какие-то дяди, хотя бывшее социалистическое имущество должны были поделить между всеми работниками аэродрома поровну. Как же! Партия и комсомол строили, созидали, а теперь - всем раздать поровну? Раздавать надо лучшим представителям народа, которые были, разумеется, в Партии и в Комсомоле.
      Эльдар Борисович Енгаев приструнивал строптивых работников предприятия пожеланием ударно трудиться и посулами больше получать.
      - Мы выйдем на международные авиарейсы и тогда сможем поднять зарплату, достойную имени нашего предприятия.
      Но люди отбивались от рук, ходили слухи, что директор распродает имущество и присваивает деньги. Никак не поймут, что если он и продает имущество, то свое. Енгаев принимал правильные решения, изучал рынок, просчитывал каждый шаг предприятия, сидел над каждым договором, советовался с коллегами, а народ не понимал! Эльдар Борисович знал, что людей на предприятии надо объединить общей идеей. Идея больших зарплат пока была невыполнима. Требовалось что-то новое. И вот однажды Енгаев прочел в газете объявление:
      "... поможет справиться с трудностями на предприятии, наладить торговлю, выиграть в процессе, преодолеть робость и депрессию, возвратить любимого, заключить удачный брак, наладить ускоренную эякуляцию у мужчин, смоделировать разум, сделать великолепную фигуру, снять порчу...".
      С эякуляцией, несмотря на производственные хлопоты, было все в порядке. А вот трудности на предприятии и налаживание торговли... Это что-то новенькое. Позвонить, что ли? Можно, конечно, столкнуться с какой-нибудь комсомольской активисткой, которая стала колдуньей, но Эльдар интуитивно чувствовал, что в оккультности найдет узду на свободомыслящих строптивых работников.
      И он позвонил. Объявление о собственном всемогуществе давал бывший член комитета комсомола филармонии Владимир Михайлович Кудратов. Они встретились, узнали друг друга. Раньше виделись на общегородских молодежных мероприятиях. Оказывается, Кудратов оставил сцену и на новом поприще нетрадиционное целительство - добился крупных результатов, стал академиком эзотерических наук, имел кучу последователей, даже открыл собственную школу по развитию внутренних способностей человека. Посетив семинары Кудратова, Енгаев понял, как использовать академика в своих целях. Люди одного возраста, они вскоре были на "ты".
      - Володь, давай откроем у меня в "Пулковском авиамеридиане" филиал твой школы.
      Кудратов приятно удивился такому предложению. Енгаев продолжал:
      - Понимаешь, коллектив у меня на предприятии лажовый. Специалисты хорошие, но не могут перестроиться, никак не хотят взять в толк, что живут в другое время. Что нет теперь общего имущества, есть частное. Они не могут постичь характер собственности моего "авиамеридиана" - частный! Специалисты они, повторяю, классные, жаль было бы разогнать, даже самых буйных. А ты бы смог объединить этих людей, внушить им определенные истины, чтобы они поняли кто их хозяин и чтили бы меня.
      Кудратов соображал насколько ему выгодно стать пастырем нескольких сот рабочих авиапредприятия. Конечно, если они будут платить деньги за выездные семинары, то это другое дело.
      - А ты уверен, что они будут приходить на мои занятия?
      - Я об этом уже думал. Придут как миленькие. До всех будет доведено, что пропуск занятия будет означать лишение премии. Никуда не денутся. Оплата твоих трудов праведных - за счет предприятия.
      Кудратов оживился.
      - Тогда мы сработаемся. Можешь быть уверен, что я им так мозги запудрю, что они на тебя молиться будут. Дисциплина и чинопочитание будут железными. Твой коллектив по совместительству будет моей сектой. Уж мы им с двух сторон будем показывать кто в доме хозяин.
      Енгаев не ошибся в своих расчетах. Новая технология управления быстро привела к жесткому контролю за персоналом, расцвела система доносительства. Семинары Кудратова в актовом зале предприятия часто были похожи на публичные покаяния в грехах. Со стороны могло показаться, что в зале не производственный коллектив, а члены тоталитарной секты. Дела компании постепенно налаживались. Грузовые перевозки и экскурсионные авиаполеты стали приносить не ахти какую, но прибыль. Енгаев добился от Основного комсомольского фонда денег на приобретение двух импортных самолетиков "Сесна".
      - Вы же сами захотите срочно слетать на пикник к чухонцам или шведам. Раз - и там.
      Удовлетворили. Эскадрилья Эльдара росла. Два ТУ, два вертолета и два легких самолета - уже эскадрилья. Предприятие росло. Но тут появилась странная, ранее невиданная сила, пытающаяся доить фирму. Аэродром - не кафе, не палатка какая-нибудь, а методы наезда те же:
      - Пушкинский район - наш. Значит, предприятие тоже. Не устроила ли бы вас кандидатура Степана Соркина на должность члена Совета директоров?
      Самым страшным годом для экономики России стал 1991-й. Вот когда бандюхаи поняли кого и как можно доить. Две грубейших ошибки сделали тогда - потеряли директорский корпус предприятий и перестали требовать наверх ежегодный баланс. Вот и все, Расея! Преступность поняла, что за директорами никого нет, что все в их руках. А значит из этих рук можно вырвать столько, сколько хватит сил. Умные люди в верхах шли на конфликты с господами приватизаторами: "Буду работать только если предприятия будут предоставлять мне годовые балансовые отчеты". "Ты не понимаешь! Это рынок, мы не должны им связывать руки, то что ты предлагаешь - возврат к плановому хозяйству!". "Ты вспомни что такое для директора с его бухгалтером баланс! Это боль головная. Как не показать какую-то неоправданную прореху, как сделать все законно?! Любой может элементарно ущучить что-нибудь. Поступило пять, осталось четыре. Даже дилетант спросит: "А где ещё один?". Это контроль!". А в ответ: "Надо развязать руки предприимчивым руководителям. Контроль пусть органы осуществляют. Нарушил закон - получи".
      Вот и все. Началось разграбление. Директора стали платить преступникам, а балансы залатывать повышением стоимости товара. Народ опускался в обнищание. Славные правоохранительные органы стало жалко. Неоправданные расходы средств, расхищение, хоть и слишком явны, да только неподсудны. Не схватить за руку без закона! Его вотчина, директора - что хочет то и делает. Да и директора-то не те, что были, а зачастую поставленные криминальными структурами.
      Однажды, после года правления Енгаева на предприятии, к нему приехал бывший работник Обкома комсомола Вадим Малинин. Теперь он был топ-менеджером в банке "Санкт-Петербург". Крупный банк разрастался, активно набирал клиентуру, вот Малинин и ездил по заводам, где более-менее знакомые директора были. Традиционно в "Санкт-Петербурге" считали, что предприятия более предпочтительные клиенты, чем физические лица. К всеобщему удивлению на некоторых примерах поняли, что это не всегда так! И вот почему. В кабинете Енгаева обаятельный и улыбчивый Малинин завел речь об инвестировании. Директор руками замахал - что вы , что вы, денег нет, на счету ни копейки. Малинин упорно не верил, агитировал, говорил, что деньги завода прокрутят, что прибыль получат.
      - Ну нету денег, я не вру! - божился Енгаев.
      А потом подвинулся ближе и заявил:
      - Я вам свои деньги инвестирую. Раз у вас так доходно получается. Личные.
      Тут Малинин понял почему у завода денег нет. У банкира все внутри похолодело, когда он представил такое воровство в масштабе страны. Но на предложение Енгаева дал положительный ответ, банку-то какая разница кто счет откроет, завод или его директор, как физическое лицо. Второй раз Малинин похолодел, узнав какая сумма оказалась на остатке счета Енгаева.
      Виктор Ратников уволился с авиапредприятия в начале перестройки, так и не дождавшись, что в оборонке начнут достойно платить своим рабочим. Стал вкалывать в автосервисе, потом челночничать, потом однажды заработал на успешной перевозке героина и втянулся в доходный нелегальный бизнес. Теперь он сидел в кабинете того самого предприятия, где когда-то работал, но теперь частного, и ставил условия. Мысль вернуться на аэродром в другом качестве пришла к Ратникову, когда он узнал о дружбе Енгаева с Кудратовым. Один - под его "крышей", а чем хуже второй?
      Енгаев молчал, глядя на отморозка. Ратников вкладывал в предприятие круглую сумму, требующую отмывания.
      - Ну, как вам кандидатура Степана Соркина?
      В сущности, Ратникову не так и нужна была дойка "Пулковского Авиамеридиана". Торговля наркотиками приносила несоизмеримо больший доход, чем если бы ему платили проценты с доходов предприятия. Была другая причина. Очень важная. Доставка этих самых наркотиков. Поэтому его крайне обидел ответ Енгаева:
      - Вон отсюда!
      Ратников с самого начала не обольщался, что получить контроль над фирмой удастся без трений и проблем. Но не так же надо отвечать на деловые предложения! Хам какой-то, этот директор.
      - Ты меня не понял, Эльдар. Если у тебя уже есть крыша, мы её перекроем. А грубить мне не надо. Даже если мы станем партнерами, я тебе этого не забуду. Заруби себе на носу: ты и Соркин должны будете сидеть за одним столом. На Совете директоров, разумеется Это раз. Второе, охрану предприятия будет осуществлять специализированная фирма, а не бабушки-контролерши. Ответ жду завтра.
      Нет, Енгаев был не из пугливых. Высокий и крепкий комсомольский вожак, он смолоду любил заниматься спортом, был активным членом ДОСААФ, прыгал с парашютом, плавал с аквалангом. И потом, у него было достаточно связей, чтобы приструнить никому не известного вымогателя. Однако, переоценил свои силы. Ратников оказался самым настоящим бандитом с шайкой бойцов. На следующий день вечером прямо на проходной "авиамеридиана" на Енгаева напали трое здоровенных мужиков, наскоро избили и скрылись на машине, за рулем которой сидел Ратников. Потом были угрозы по телефону и устрашающий визит мордоворотов к жене Наталье в её магазин.
      Тогда Эльдар созвонился со знакомыми из бывшего отдела адморганов ОК КПСС, получил протекцию и приехал в РУОП на Литейный, 4. Там написал заявление, которому тут же дали ход.
      Руслан Буташев вернулся в Россию, а потом в Чечню спустя пол года после стычки с Гусаровым за рубежом, в Армбурге. Избитого, его задержали, допытывались до причины перестрелки с неизвестными. Руслан твердил, что на него напали с целью ограбления.
      - Вашим бандитам понравились золотые пуговицы на моем пиджаке. Они посчитали, что при мне должно быть много других ценностей.
      Из полиции его вскоре вызволили те, кому предназначались урановые контейнеры, которые Руслан пытался доставить в этот портовый город. Ни один бронежилет с ураном не удалось передать заказчикам. Гусаров отнял все. Транзит урана не удался и на родине его ждали неприятности. Он не оправдал выданных ему немалых денег. Буташев думал, что со сменой Президента Ичкерии это забудется, но влиятельный чин из службы шариатской безопасности Азав Мазраев, бывший в курсе операции, потребовал вернуть деньги. Пока Руслана не было, этот человек из МВД, раньше приторговывавший информацией и клявшийся в дружбе, возымел влияние, а жадности в нем только прибавилось. Буташев замечал, что он и теперь крутится, угождая влиятельным личностям. И Президенту клянется в верности и наиболее сильным полевым командирам угождает.
      Узнав, что Буташев вернулся, Мазраев предложил ему встретиться у шашлычника Бахрама. Они долго обменивались любезностями, восхваляли друг друга, вспоминали общих знакомых. На волне разговора об укрепляющейся дружбе, Азав и задал свой коварный вопрос.
      - Это ничего, что не удалось поднять мировой скандал по поводу плохой сохранности оружейного урана в России. Задача была действительно трудная. Если честно, друг, я бы повез радиоактивные контейнеры в Европу по территориям братьев мусульман. Через Азербайджан, Турцию, Албанию. Просчитались. Понадеялись на алчность русских, на то, что ты мог подкупить людей, способных помешать миссии. Неужели миллиона долларов не хватило?
      Руслан Буташев продолжал вежливо улыбаться, будто не замечая начала серьезного разговора. Мазраев не просто так заговорил о деньгах, и его действительно не волнует попал уран в Европу или нет. А он между тем сказал следующую коварную фразу:
      - Неужели где-то встретил неподкупных?
      Буташев не удержал улыбку на губах. Он уже знал чем кончится весь этот разговор. Мазраеву нужны его, Руслана, деньги, иначе он не стал бы ехать из самого Грозного почти до мест буташевского тейпа.
      - Какой миллион, земляк? И в рублях миллиона не было, не то, что в долларах. Мне заплатили только за беспокойство. Я вез уран как патриот, мне доверили, потому, что знали о моих связях в русских городах и моих соратниках, живущих там.
      - Я так и думал, уважаемый Руслан. Но вам заплатили вперед за конкретную работу, которую, э-э-э, не удалось сделать. Некоторые бойцы из гвардии, ездившие с тобой, вернулись. Они не испугались позора за невыполненное задание, потому, что они не виноваты, потому, что их предали.
      Теперь в беседе уже не было притворных ноток веселости. После таких слов Буташев готов был вцепиться в толстую рожу Мазраева.
      - Почему так говоришь, Азав? Ты кого-то подозреваешь?
      Мазраев не торопился отвечать. Пусть бесится этот франт с лакированными ногтями. Азав предусмотрел опасность вооруженного столкновения, если разговор пойдет вкривь и вкось. С ним приехало подразделение лучших бойцов гвардии. Они перещелкают буташевских головорезов как шарики фундука.
      - Я не знаю кого подозревать, Руслан. Это ты должен был подозревать. Только у меня есть объяснения людей, которые уезжали с тобой на урановую операцию.
      Азав вынул из кармана несколько сложенных листков и протянул Буташеву.
      - Это ксерокопии. Показания. Я тут подчеркнул для тебя интересные места.
      Пока Руслан смотрел исписанные листы, Мазраев продолжал:
      - Трудно объяснить почему на вашу группу напали в поезде, а потом в ставропольской степи. Как неверные вообще узнали об операции? А в Петербурге, в Калининграде? И даже в Армбурге! Тут любой задумается, я прав?
      Буташев стал горячо говорить, что его сбежавший пленник Гусаров как-то узнал об операции и что против перевозчиков урана работал весь РУОП Северо-Запада.
      - Есть факт, - прервал Мазраев. - Деньги были получены, а груз не попал к нашим партнерам за рубежом. Вот сообщение агента, бывшего на связи с иностранцами.
      Азав запасся документами. Из этого сообщения следовало, что западные партнеры недовольны исполнением операции по доставке урана и требовали отчета о том, как потрачены выделенные ими деньги.
      - Они пишут, что был выделен миллион долларов. Я понимаю, что не меньше половины взяли уважаемые люди. Однако, половину должны были дать тебе. Друг, я вынужден заниматься этим вопросом, как бы мне не хотелось. Поручили, понимаешь.
      Буташев даже глаза отвернул от толстяка, от этой изощренной лжи. Можно представить как Азав чесал от удовольствия брюхо, когда в его череп проникла идея подоить Буташева. Ясно, что никто ему этого не поручал.
      - Сколько ты хочешь, Азав?
      - Руслан, ты меня обижаешь. Я же по дружбе. Знаешь, мне поручено провести в Петербурге одну операцию. Если ты поможешь, мы будем почти в расчете.
      - Что значит почти?
      - У меня есть ещё одна задача... Ты, Руслан, имеешь хороший бизнес с маком и коноплей. В этом вопрос.
      - Какое дело шариатской безопасности до моего бизнеса? Я отправляю наркотики в Россию, травлю неверных. Это мой вклад в борьбу, это моя месть за уничтоженных земляков.
      - Ну, если ты о политике... Ты знаешь как на западе относятся к наркокартелям. Нашей республике сейчас нельзя ославиться, как Колумбии. Надо показать, что мы боремся с наркоторговлей. Скажу по секрету, готовится войсковая операция по уничтожению плантаций конопли и мака.
      Это было серьезно. Наставала пора собирать наркосодержащие растения. Если их действительно уничтожат по приказу из Грозного - тейп понесет колоссальные потери.
      - Спасибо за предупреждение. Мы подготовимся к встрече.
      - На полевых командиров не надейся. Против вас будет стоять вся наша армия.
      - Ты предлагаешь избежать потерь?
      - Потерь на плантациях. Войсковая операция неизбежна, но она может обойти этот район.
      Они долго считали, ругались, снова считали. В конце концов Буташев принял условия Мазраева. А что поделать, нужно отдать часть, чтобы не отобрали все.
      - Останемся друзьями, Руслан! - тряс руку тучный Мазраев худому и стройному Буташеву. - Я дам тебе для связи своего человека. Очень надежного. Можешь ему доверять.
      Мазраев приставил к Руслану соглядатая, такого же толстого, как он сам, Салмана Ибрагимова. Это был смешливый, неунывающий человек, что часто свойственно полным людям. Но под личиной простака скрывался хитрый, умный диверсант. Он мог быть жестоким и властным. Во время боевых действий прославился тем, что во время казней пленных весело рассказывал каждой жертве анекдоты и заразительно смеялся.
      Буташев отлично поладил с Ибрагимовым, но его злило, что Салман считает все его доходы, что его люди в России бывают вынуждены выполнять задания, приходящие из Чечни и вредившие бизнесу. Буташеву пока удавалось обходить стороной политические задания, вроде взрывов и терактов. Зачем они? Разве от этого денег прибавится? Но когда-то потребуют жесткого выполнения. Пока им с Ибрагимовым удавалось придумывать как отсрочить, а потом и вовсе забыть выполнить неприятное поручение.
      Некоторое время в Чечне Буташев пытался вклиниться в нефтяной бизнес, но этот рынок был уже поделен. Многие полевые командиры контролировали его и Руслан, которому было несвойственно заниматься политикой, вопросами суверенитета, независимости и патриотизма, не находил с ними общего языка. И зачем отнимать чужой хлеб? Под боком громадный рынок - Россия. И было что продвигать на него - наркотики. А этого добра в Чечне хватало. Разводить плантации мака и конопли можно было без всякого опасения. Кто мог помешать? Кто будет совать нос в дела его тейпа? Лаборатории синтетических наркотиков? Пожалуйста. Только в последнее время новый президент ориентировал службу шариатской безопасности на пресечение наркоторговли. Но в своем краю всегда можно договориться с земляками. Правда, приходится делиться, как с Мазраевым.
      Руслан слетал в Турцию, где по старым каналам договорился о поставках фальшивых денег. За время его отсутствия подпольные полиграфисты преуспели в их производстве. Ему на выбор предложили доллары и рубли. Доллары оказались практически настоящими.
      - Бери, только специальная экспертиза обнаружит изъяны. Обычные приборы в обменных пунктах определяют их как подлинные. Ваши командиры постоянно заказывают у нас.
      У Руслана был зеленый товар - травка и доллары. Наркотик был дешевым, в России он получит 50% дохода. Но как туда доставить? Вдоль границы враждебно настроенные люди. Поезда и машины проверяют. Самолеты тем более. Самолеты... Люди Буташева нанимали всякий сброд перевозить сильные наркотики в собственных желудках, агитировали безрассудных и отчаянных провозить в сумках, но это все были мелкие партии. Народ ждал от Руслана свойственного ему дерзкого решения. Самолеты...
      Эту штуковину Гусаров подобрал в тот трагический день и с некоторым суеверием связывал взрыв дома с её появлением в квартире.
      Комиссия, расследовавшая его действия по пресечению перевозки чеченцами урановых контейнеров, была удивлена объяснениями руоповца, что знание о передвижении боевиков приходило к нему от некого духа этого народа. Якобы, какая-то чеченка по имени Галия поставляла ему сведения при встречах и на расстоянии, вроде как телепатически. Гусаров теперь и сам не был уверен в этом. Возможно, в то время затуманиваемое водкой сознание порождало видения. Его дружок Иван Харитоненко постоянно настаивал на приеме "доз" спиртного против доз облучения. Гусаров, Харитоненко и Симонов, командир собровского подразделения, преследовали группу преступников, возглавляемую Русланом Буташевым. Чеченцы решились доставить в Европу оружейный уран, спрятанный в бронежилеты. Контейнеры с ураном боевики везли прямо на теле. Если бы им удалась операция, мировое сообщество было бы возмущено опасностью, которую представляет Россия, ядерная держава, не способная хранить смертоносное оружие. Гусарову и его группе удалось "раздеть" ядерных камикадзе. Милиционерам помогала странная девушка по имени Галия. Именно она направляла Гусарова, точно указывая маршруты передвижения земляков. Галия была из группы единомышленников, которые исповедовали древнюю религию чеченцев. Они были против военных действий, против ославления Ичкерии государством террористов. Они не могли допустить, чтобы на Западе узнали кто доставил туда оружейный уран чеченцы.