- За что отметелили?
      - За то, что человека такого знаю. Я продавцов искала, а досталось, может быть, от конкурента. Или пострадавшего. Слышали, вчера эти гребаные таблетки по всему городу раскидали.
      - Успокойся. Мы не те и не другие. Где покупатель?
      - А вы не из ЧК?
      - Тебе какая разница, если мы платим за информацию.
      - Давайте стольник.
      Неизвестный протянул Анжеле сто рублей.
      - Вон он сидит, - Шкворень показала на Шайтанова, - Второй вечер напивается как свинья. Сейчас я ему шепну на ушко про вас.
      Полина Антоновна, притворно покачиваясь, подошла к своему подчиненному, присела рядом, облокотилась на его плечо.
      - Все, Олег, клюнули. Или продавцы или наши коллеги. Разберешься?
      - Как-нибудь.
      - Больше не пей.
      - Как же, здесь бутылку оставлю. После заключения сделки обязательно обмою.
      - После заключения хоть море выпей.
      Полина взмахом руки пригласила к столу Шайтанова двух посетителей. Сама вернулась на место и стала наблюдать как начальник ОУР "разводит" уранщиков. Наблюдала не она одна.
      Разговор за Шайтановским столиком велся тихо, но горячо. Один раз продавцы даже вставали, давая понять, что интересы не сходятся. Шайтанов усадил их на место. Снова говорили, горячились. Как ни пытался Олег Стефанович сбить цену, сибиряки стояли на 10 тысячах долларов. Сговорились. У "светячков", как окрестили их сотрудники УР, был свой план покупки-продажи.
      - Вы передадите нам деньги здесь, на Лиговке. А товар получите во Всеволожске.
      - Откуда нам знать, передали товар или нет. Мы вам отдадим баксы, а вы с ними ноги сделаете.
      - А телефон на что? Наши передают товар, твои люди звонят тебе по трубке и подтверждают этот факт. Тогда ты даешь мне деньги. Якши?
      Наконец парочка покинула начальника ОУР. Немного подождав, Шкворень подошла к Олегу, с удовольствием хватившему первую стопку после вынужденного перерыва в возлиянии.
      - Пытался сбить цену, но эти светлячки с 10 тысяч долларов не сходят.
      - Опять головная боль! Кто же нам даст такую сумму? Придется идти к самому Покровскому. Они не подставные?
      - Говорок у них одинаковый, периферийный. Украли где-то уран не от хорошей жизни. Начало положено, надо дальше крутить. Деньги нужны завтра. Ребята осторожные, такую схему закатали - деньги передаем здесь, а уран получаем во Всеволожске. Связь по телефону.
      Шайтанов замолчал, глядя за спину Полины Антоновны.
      - Твой волосатый знакомец подвалил. Ох и не нравится он мне.
      Шайтанов кивнул в сторону столика, где вчера сидели Георгий и "Анжела". Шкворень повернулась к Янсону, поприветствовала взмахом руки.
      - Пока, Олег, не напивайся. Пойду душить бизнесмена насчет денег.
      Встала, приветливо улыбаясь, подошла к Георгию, который встретил Полину поздравлениями.
      - По вашему лицу вижу, что вас посетила удача. Оно светится.
      - И ещё потому, что ты пришел. Можно тебя целомудренно поцеловать за вчерашнее?
      Полина Антоновна, с трудом отыскав не заросшее волосами место, поцеловала Георгия в щеку.
      - Если честно, вчера я больше испугалась тебя, чем людей ресторанщика Нашкодьянца. Твой бандитский грим так естественен, будто ты и впрямь жестокосердный убийца. А нож? Прямо меч какой-то. За такой статья светит, ты понимаешь?
      - Понимаю, когда его вынимаю. Не терзайся, начальник. Все продумано, предусмотрено. Кинжал коллекционный, у меня справка есть. Любой суд оправдает.
      - Георгий, я серьезно. Наша дружба закончится на первом же преступлении закона.
      - Вчера я преступил закон. Разбил стекла в автомашине, угрожал холодным оружием, отрывал уши. Одно утешение, что потерпевшие меня не опознают. Единственный свидетель - это ты.
      - Как должностное лицо могу квалифицировать твои действия как необходимую оборону женщины, незаконно лишенной свободы.
      - Зачем Анжела понадобилась Нашкодьянцу, если не секрет?
      - Ему были нужны продавцы металлокерамических таблеток. А мне он уготовил роль наживки, чем я в сущности и стала, но по своей воле.
      Янсон, слушая Шкворень, внимательно оглядел зал ресторана.
      - Здесь обязательно должны быть люди Нашкодьянца.
      - Разумеется.
      - Если не ушли следом за двумя продавцами урана.
      Шкворень не стала сообщать, что и её люди из наружного наблюдения ушли за "светлячками".
      - Откуда ты знаешь, что их двое?
      - Разве ты мне не говорила? Просто знаю.
      - Георгий, у меня опять к тебе шкурное дело. В последний раз. Не подачку прошу, а в долг. На пару дней.
      - Конечно же опять не для себя просишь?
      - Грешна.
      - И наверняка 10 тысяч долларов.
      - Как ты догадался?
      - По глазам.
      - Ты меня настораживаешь.
      - Я и сам себя настораживаю. Когда тебе нужны деньги?
      - Сейчас.
      - До таких карманных денег я ещё не дорос. Надо сбегать в офис или домой.
      - Куда ближе?
      - Живу я здесь неподалеку.
      - Интересно, как живет холостяк Янсон?
      Георгий стушевался, что было замечено женщиной.
      - Не волнуйся, в гости к тебе я не напрашиваюсь. Одежда и макияж распутной женщины сбивают тебя с толку. Вспомни кто я. По твоей теории внешние наслоения со временем проникают внутрь личности и ты теперь считаешь, что я почти проститутка.
      - Начальник милиции вне подозрений. Я приглашаю вас заглянуть ко мне.
      Шкворень скрестила две руки, давая понять, что разговор окончен.
      - Нет, правда, только у меня не прибрано...
      - Ничего, ничего. Честно говоря, мне страсть как любопытно.
      Проходя мимо Шайтанова, Полина Антоновна напомнила:
      - Олег Стефанович, время к полуночи. Отдохни, завтра будет сложный день.
      - Так я уже отдыхаю. Лучший отдых, снятие стресса - в ней, родимой.
      Олег Стефанович смотрел на опустевшую бутылку.
      Полина Антоновна увидела в квартире Янсона гостиную и кухню. Двери в две другие комнаты были плотно закрыты. Свет приглушен.
      - Вот как нынче живут холостяки.
      - Как и прежде. А как живут незамужние женщины?
      Полина не ответила, прошлась по комнате. Конечно евроремонт. Конечно же огромный экран телевизора и музыкальный центр. На столике журналы, газеты, книги. Книг в гостиной много. В шкафах, на полочках, даже на полу стопка.
      - Детективами балуешься?
      Георгий взял со столика всю груду печатной продукции.
      - Случается, что и детективы почитываем.
      Полина заметила, что много классики и работ по истории. Все лишнее, захламлявшее гостиную, на удивление быстро исчезло. Янсон проворно сновал по помещению. Он принес с кухни поднос со сладостями и фруктами, появилось вино, лед, лимоны.
      - В комнатах полный бардак, я туда не приглашаю. Посидим здесь. Если проголодаешься, сходим в ресторан.
      - Не любишь готовить?
      - По настроению. Знаешь, один хочет острое, другой не терпит горечи. Один хочет бананов, другой огурцов. У меня частенько вкусы раздваиваются. Не пойму чего хочу. В таких случаях совсем не готовлю. Лучше впроголодь.
      - Ты часто говоришь о разностях вкусов, о раздвоении.
      - Потому, что говорю, а не молчу. Другие чувствуют это втихомолку. Знаешь, в детстве я видел двуглавого дракона.
      - Обычно в сказках трехглавые.
      - Это не сказка. Хочешь расскажу?
      ДРАКОНЧИК
      Георгий с радостью покидал кошару, когда чабаны решали сменить место выпаса. Сам запрягал лошадь в арбу - большую будку на деревянных колесах с железными обручами, обустроенную под временное жилище. Мать заносила в неё еды на неделю, белье, одежду, лампу, спички. Гнали отару на новую траву дня два, три. Для мальчика хоть какая-то перемена места жительства. Особенно ликовало его сердечко, когда гнали овец к Шангусте. Небольшая речушка, заросшая камышом - это целый мир, где всегда можно было разогнать тоску и скуку. Рыбалка, купание, исследование камышей.
      Свежий воздух, чистая еда, постоянные пешие рейды на далекие расстояния, привычка стоически сносить дождь и стужу на открытом месте укрепили мальчика, лица его огрубели, но и приобрели черты мужественные, четкие, такие что он видел на картинках в книгах о Древнем Риме. А чтение этих самых книг тоже привнесло что-то неуловимое, но привлекательное в его внешность, в его глаза.
      Густой камыш так нравился Георгию и тем, что в нем укрыться можно было всякий раз, когда вдруг появлялись люди с удочками. В Шангусте рыбешки мало, но иногда после дождя вода вдруг прибывала по старинным пересохшим руслам из какого-то далекого большого водоема, приносила сазанов, коробков и красноперку.
      Однажды, вовремя услышав звук мотора, мальчик быстро и привычно притопил свое нехитрое удилище в воде и бросился в камыш. Упругие зеленые растения за ним вновь выправлялись, скрывая уходящего с насиженного места. Он не боялся наступить на черную гадюку или поранить ноги об острые края засохших камышей. В воде гадюка не укусит, а ставить ноги так, чтоб не порезаться давно научен. Георгий быстро добрался до резервного местечка, куда приезжие не сунутся из-за труднодоступности и замер. Не потому, что вслушивался в голоса покинувших машину рыбаков. Прямо перед ним, на удочке его, здесь тоже припасенной, грелась змейка с красненьким пятном на маленькой головке. Всмотревшись, Георгий рядышком увидел и вторую. Ужи, обеспокоенные шуршаньем камыша, задвигались и поползли по направлению к воде, но как-то неуклюже. Причина этого так поразила мальчика, что он стоял не шелохнувшись до тех пор, пока не понял, что рептилия сейчас нырнет и скроется вместе со своей невероятной тайной. Сначала он подумал, что это два ужа сплелись в какой-то их игре любовной. Бросившись вперед и ухватив за хвост, Георгий осторожно подтащил ужей к себе. Да, да, хвост был один, длиной в пол метра. Дальше туловище... раздваивалось... Две головы... Уж сопротивлялся, но Гоша сумел взять его за головы и поднять над водой. Диковинное тело змеи напоминало метровую английскую букву Y.
      - Эй, слышите, там рыба плещется?
      Плеск и голоса на тихой степной речке далеко слышны. То рыбаки приняли барахтанье Георгия в воде, за всплески рыбьих хвостов.
      - Если там сазаны есть, то мы и здесь поймаем. Наливай, Володя
      Какие мелочные эти разговоры по сравнению с тем, что только что произошло. Мальчик удивленно разглядывал извивающееся существо, возможно, единственное в мире. Удерживая его одной рукой, он стащил с себя рубаху, положил на неё ужа и связал котомку. Смоченная в воде, рубаха двигалась как живая. Потрясенный, Георгий просидел в своем укрытии чуть больше часа, поглаживая по головам ужа.
      - Мое ты чудо-юдо! Третью голову должно быть Илья Муромец срубил? А можешь вырасти в дракона?
      Головы нашли две прорехи в рубашке, но рептилия не могла выползти наружу из-за строенья тела. Гриша беседовал с ними и играл пока разочарованные рыбаки не объявили об отъезде. Поймавшие всего лишь ерша, они выпили ещё и двинулись на Маныч.
      - Не поймаем, так хоть искупаемся.
      Когда далекий шум мотора растворился в тишине, Гоша выбрался на берег, отошел шагов на десять и развязал рубаху. Притихший уж ползти не торопился и мальчик зачарованно смотрел как головы исследуют пространство, как это существо определяет направление. Как согласуются его желания? Вдруг одному захочется погреться на земле, другому искупаться?
      - А ты не разорвешься?
      Георгий рассмеялся, потом сел рядышком и с мукой в глазах продолжал размышлять о раздвоении змейки. Кто из них чувствует голод? Если одна голова поймает лягушку, то ищет ли пищу другая в это же время? Как они выжили, выросли на целый метр? Могли же запутаться, покусать друг друга, достаться на обед стервятнику.
      - Что с тобой делать, дружок? Другие увезли бы тебя с собой, умертвили, засушили или заспиртовали. А мне тебя и показать-то некому. Разве что маме, но она только расплачется. Ползи давай.
      Уж послушался и медленно направился в сторону речки. Георгий шел за ним, удивляясь согласованности движений двух голов. Они синхронно сближались и отодвигались в стороны. Мальчик думал, что змея хоть на мгновенье озадачится перед стеною камыша, ведь каждый ствол для неё как дерево перед лыжником. Но уж пополз иначе - как тот же лыжник огибает флажки. Головы прильнули друг к дружке, два тела как бы слились и в мгновение Гоша мог увидеть только скрывающийся в зелени хвост. Мальчик ещё раздумывал секунды - вернуть находку? - но повернулся и пошел к арбе.
      - Прощай, дракончик.
      ЭРОТИЧЕСКИЙ ТАНЕЦ
      - Через год я нашел в зарослях змеиную шкурку. Представляешь? Его шкурку. Моего дракончика.
      Полина слушала Янсона, затаив дыхание.
      - Неужели?
      - Он вырос, он жил! Это придало мне сил на многие годы. И я тоже жил, как мой Горыныч. Я долго считал, что ужик с двумя головами - единственная, неповторимая, но прелестная ошибка природы. Но однажды я прочитал, как один король ради искупления грехов живым лег в гроб со змеей о двух головах!
      - Это легенда?
      - Исторический факт, я думаю. В восьмом веке жил в Испании король Родриго, последний король вестготов. Любовь или похоть, уж я не знаю, заставили его похитить дочь графа Хулиана по имени Ла Кава. Отец обесчещенной девушки не мог отомстить иначе, как обратиться к врагам вестготов - маврам. Африканцы вторглись на Пиринеи и в битве, которая длилась восемь дней, победили войско короля Родриго. Он остался в живых и бежал, терзаемый своей совестью. Из-за страсти к Ла Каве он сам погубил королевство. Родриго ушел от людей в горы, где встретил монаха отшельника. Поплакался ему в рясу, попросил отпустить грехи. И монах услышал глас божий: грехи простятся, если король ляжет в могилу живым с двуглавой змеей.
      "Король благодарный заплакал
      И богу воздал хвалу,
      И сам без всякого страха
      В могилу лег под скалу".
      Это из романсов о короле Родриго. Испанцы сочинили о нем десятки песен.
      - И он скончался, укушенный двуглавой змеей?
      - По разному толкуют. Когда отшельник спросил у несчастного что он чувствует в могиле, то услышал из-под земли:
      "Грызет меня змей ужасный,
      Король говорит в ответ,
      Грызет мое бедное сердце
      Источник грехов и бед..."
      В этот момент, якобы, сами собой зазвонили колокола, возвещая, что Родриго прощен. А раз прощен - то свободен. Хотя, в одном из романсов его прощенная душа возносится на небо. А у Пушкина он уходит из могилы живее всех живых.
      - У Пушкина?
      - История Родриго долго привлекала внимание поэтов всей Европы, многие перелагали её в своих произведениях. А Пушкин описал её в стихотворении "Родрик".
      "В той пещере он находит
      Крест и заступ - а в углу
      Труп отшельника и яму,
      Им изрытую давно".
      - Труп?
      - Да, такой весельчак наш Пушкин. Он посчитал, что проживание короля в одной пещере с мертвецом произведет большее впечатление.
      "И с мольбою об усопшем
      Схоронил его король,
      И в пещере поселился
      Над могилою его".
      - Жуть какая.
      - Пушкина двуглавый змей не вдохновил. В "Родрике" душа отшельника на небесах заступается за короля перед всевышним. Родриго прощают и он покидает пещеру.
      - Страсти какие. Из-за женщины рухнуло королевство. Как её звали?
      - Ла Кава.
      - Странно, что во всей этой красивой легенде тебя больше всего поразила двуглавая змея.
      - Нас поражают совпадения, переклички со случаями из собственной жизни.
      Они тихо разговаривали, пили легкое вино. Свет торшера растворялся в сумраке большой залы. Видны лишь предметы на столе, да чуть подсвечены лица. Черты Янсона показались Полине схожими с обликами статуй римских богов. Дородность, достоинство подчеркивались такой подсветкой.
      - А змеи долго живут?
      - Его уже нет, дракончика - грустно ответил Георгий.
      - Если бы ты даже его придумал, твой рассказ все равно так поэтичен и загадочен...
      - Не придумал, - неожиданно жестко сказал хозяин дома.
      Эта фраза напомнила гостье о её подозрениях.
      - Вы один живете? Я имею ввиду родителей, братьев, сестер.
      - Я один.
      - А не покажете ли мне весь дом. Чисто женское любопытство.
      - В комнатах такой бардак. Но если есть желание...
      - Только не подумайте, что я интересуюсь вашей спальней.
      - ...посмотреть мое жилье по долгу службы...
      - ... твоя спальня пока меня не интересует ни как сотрудника органов, ни как Полину Шкворень, ни как шлюху Анжелу. А хочешь...
      Полина Антоновна задумалась.
      - Я заметила, что тебе неприятно, когда в кабаках меня щупают мужчины. Так?
      - Мне это крайне неприятно.
      Полина засмеялась.
      - А хочешь покажу тебе кое-что? Только сиди и не двигайся. Можешь сделать свет поярче. Пей вино и смотри.
      Она опять задорно засмеялась.
      - Не могу отказать себе в удовольствии.
      Шкворень включила музыкальный центр, покрутила ручку настройки.
      - Вот легонький музончик. Как раз для этого дела.
      Женщина томно прошлась по комнате, села на банкетку спиной к мужчине, обнажила плечи. Эротический танец сидя сменился соблазнительным потягиванием, при котором руки расстегнули платье. Янсону показалось, что оно сползало с тела слишком долго. Георгий что-то промолвил едва слышно, поерошил свои волосы на правом виске, сел в пол оборота.
      - Вот это да!
      Восклицание грубоватым голосом долетело сквозь звуки музыки до ушей Полины непонятным междометием. Она стояла в эротичном белье, держась за плечи. Ее немного раздражали ворчание и телодвижения Янсона, ей хотелось, чтобы мужчина смотрел на неё заворожено. К счастью, Георгий уже действительно застыл. Постепенно Полина развеселилась, стала двигаться быстрее, изредка лишаясь то чулочка, то подвязочки. Лифчик сняла, приблизившись ближе к мужчине и опять ушла в полумрак в одних трусиках. Она заметила смятение и вопрос в глазах - как это понимать? Полина эффектно играла бедрами, приседала, широко расставив ноги. Янсон, наверное, думает, что трусики все же останутся на теле. Так нет же! Шкворень швырнула их через всю комнату на колени ошалевшего Георгия. Пройдясь ещё немного в танце, стриптизерша выключила музыку. К Янсону она подошла по деловому, уже как подполковница в своем учреждении. Но совершенно голая. Села в свое кресло, закурила. Ни стыда ни совести.
      - Ну как? Опешил?
      Георгий, сидевший боком, резко выпрямился, повернул к ней лицо в анфас.
      - Опешил. У тебя классное тело, ты хорошо двигаешься.
      - Совершенно верно. Многие так говорят.
      - Очень многие?
      - Только за этот месяц не меньше десятка похотливых самцов.
      - Я не верю.
      - Чему?
      - Разве я тебя чем-нибудь обидел?
      - Намеком на спальню. Так знай...
      Она что-то хотела сказать, но передумала и с лукавой улыбкой спросила о другом:
      - Хочешь потрогать? Только без нервов.
      Полина взяла руку мужчины, преодолевая его нерешительность и легкое сопротивление, заставила погладить свою грудь.
      - Ну как?
      Георгий молчал.
      - Неужели не чувствуешь, как бьется сердце?
      Янсон, кажется, стал догадываться. Он слегка улыбнулся.
      - Не услышишь ты моего сердца! Это не я, ты понял, наконец? Сосок потрогай. Самое мое уязвимое место.
      Тело женщины было прохладным, будто не живым. Полина рассмеялась. Она пальчиком вдавила сосок и он остался в таком вдавленном состоянии, как сосок какого-нибудь мячика.
      - Ну?!
      Янсон закрыл лицо ладонью и глядел на Полину сквозь пальцы. В глазах читалось: "Сдаюсь. Ну ты и приколола!". Потом они громко долго смеялись, даже нарочито громко. Если на Полине и была искусственная кожа, все-таки она вроде бы голая.
      - Это силикон. Я у одного бандюхая, упокой его душу грешную, экспроприировала резиновую куклу. Модель Мак-Муллена, пять тысяч долларов штука. "Всегда готова и доступна, кредитную карточку требует раз в жизни при её покупке!". Как раз моих размеров. Из неё мне сделали второе тело, как доспехи. Чтобы ни одна грязная лапа не дотрагивалась до моего личного тела. Считай, что и ты только что разглядывал куклу в секс-шопе. А саму себя я тебе не покажу.
      Полина поднялась, быстро накинула на себя платье, белье запихала в сумочку. Вдруг, озорно подмигнув, на пол секунды приподняла до пупа подол платья.
      - А волосики тоже не мои.
      Янсон всплеснул руками.
      - Совсем добила.
      - Спереди и сзади - накладки. Даже если изнасилуют, все равно не меня, а вагину госпожи "Real doll".
      - Мне показалось, что некоторые места слишком... как это...
      - Сиськи преувеличены на три размера, скажу честно. Если какой-нибудь хам лапнет, до моего тела все равно не дотронется.
      - А про десятерых в месяц это правда?
      - Пошел ты!
      - Не обижайся, ты этими словами тоже меня взбесила.
      - Кадрят - да. Лапают за все места, когда мне совсем уж не отвертеться, когда информация нужна до зарезу. А резиновое тело видел один. Сверху до пояса. Наглый гад. Его потом убили, а башку насадили на манекен. Так ему и надо, прости господи. Дружки его тоже сгинули, а недавно откопали их в лесочке. Семь трупов. Эксперты считают, что их пришил один и тот же человек. Маньяк какой-то.
      Янсон внимательно слушал. Полина с улыбкой придвинулась к нему.
      - А ты бы смог убить из ревности ко мне?
      Георгий отстранился.
      - Давай не будем о твоей работе.
      - А меня мог бы прикончить из ревности?
      - Прекрати. Пойдем, я покажу тебе...
      - Спальню?
      - Спальню тоже. Ведь ты пришла посмотреть нет ли у меня остальных голов убиенных бандитов? Так пойдем.
      Янсон открыл дверь первой комнаты. Шкворень поспешила за ним. Георгий стоял возле единственной картины, висевшей на левой стене. Назвать белый квадрат в раме картиной было бы большой натяжкой, но Полина Антоновна помнила что-то такое - "Черный квадрат" или "Белый квадрат"...
      - Шедевр?
      - Картина Малевича. Копия.
      Шкворень улыбнулась.
      - Очень хорошая копия. Копиист великолепно передал цвет оригинала. Именно тот белый, а ни какой другой.
      Полине больше не хотелось юморить по поводу глубокого произведения. На других стенах висели более занимательные вещи. Живописные полотна, офорты, рисунки. В основном на мифологические и религиозные темы. Две иконы. Перекрестившись на них, Шкворень спросила:
      - О чем вы говорили в церкви со священником?
      - О жизни, о погоде.
      Большую часть комнаты занимал сложный тренажер.
      - Как вы затащили сюда столько железа?
      Штанга, гантели, перекладина, экспандер. С потолка свисает канат.
      - Это все разборное, затащил по частям.
      Письменный стол, большая кровать.
      - Однако, у вас здесь полный порядок.
      Это было правдой. Янсона уличили. Но он смахнул со стола пылинку или крошку и сказал:
      - Беспорядок. Бардак.
      Вторая комната оказалась не столь ухоженной. Вместо живописи на стенах небрежно были наклеены репродукции Босха, Мандейна, Брейгеля, иллюстрированные вырезки из журналов. Подборка фотокопий работ Бориса Валледжо. Непристойные фотографии и тексты из газет с криминальными сообщениями.
      - А вы подозрительный человек. Просматривается странный, болезненный интерес к преступности.
      - Это материал для будущих постановок. Не вечно же показывать бандитскую оргию. Хочется чего-нибудь поинтеллектуальней.
      Книги, газеты, предметы одежды, пакеты, флаконы - все это было разбросано на столе, валялось на полу и на кровати. Постель в этой комнате оставалась неприбранной. Женская интуиция подсказывала Полине Антоновне, что в этой комнате живет не Янсон.
      - Такое ощущение, что у вас здесь кто-то квартирует.
      - И какой он, этот кто-то?
      - Не очень организованный, судя по разбросанным вещам. Мятущийся, о чем говорят художественные пристрастия. Испорченный - вон та фотография с девицей не должна выставляться на обозрение. Постель не прибрана - признак лени и даже обломовщины. У вас живет кто-то еще. Я права?
      - Женщину не проведешь. Приезжал тут один земляк, гостил. Вам понравилась экскурсия?
      - Сильное впечатление. Как от белого квадрата. Или от черного.
      - От двух противоположностей не может быть одинаковых впечатлений. Ты проголодалась?
      - Надо понимать, что ты хочешь выпроводить меня в ресторан? Так вот, я сыта и хочу только вина.
      Они снова расположились за столиком.
      - Ты сказал, к тебе приезжал земляк. Из Арзгира?
      - Я не поражен твоей осведомленностью. Как товарищ из органов, ты просто обязана была проверить того, кто стал тебе хоть немного близок. Да, я родился на Ставрополье.
      РОЖДЕНИЕ
      24 августа 1967 года по полынной степи мчался козелок. Самая надежная и самая принятая в этих краях машина. Здесь ночь не церемонится с вечерними сумерками. Она свергает солнечный диск с горизонта и выбрасывает свои звезды для любования неожиданно быстро, презрев полутьму. Шофер моментально улавливает этот знакомый миг. Щелк! Фары освещают ночную дорогу, только что бывшую вечерней. Но в этот раз не получилось. Вечер вдруг повторился. Тьма снова рассеялась и Виктор Крещук, сидевший за рулем, вонзил свой локоть в бок сидевшего рядом начальника.
      - Арвидович, чего это?!
      - Чего?!
      Ян Арвидович Янсон, откушавший на дорожку больше, чем следовало, разлупил глаза. Зарево нового дня предстало перед ним. Но он-то помнил еще, что не согласился на эту ночевку, что приказал выезжать на соседнюю кошару. И все-таки утро... Слишком быстро оно наступило. Ян таращился на восходящее солнце, только что ушедшее за горизонт.
      - Ты выпивал, Виктор? - икнул Янсон.
      - Не, Арвидович, ты чего?
      Черные земли. На Ставрополье есть далекие выпасы, куда вывозят отары откормиться и там сдают бечек на мясо в тяжелейшем весе. Там черная земля, не суглинок, там корм от души. Там мясо нарастает под шубами овечьими быстрее. Поездка в земли черные неделю занимает. И ездит председатель колхоза потому, что деньги там. Для всех. Откормленных овец сдают - идет зарплата.
      Рассвет во время ночи на черных землях - верный знак председателю, что он подзадержался на кошарах чабанов. Рассвет в ночное время - это пробужденная совесть. Пил водку, зная, что Мария ждет его. Молодая учителка живет на краю села и, возвращаясь со степей, Ян грешным делом регулярно навещал её.
      - Стой, Виктор!
      Ветровое стекло приподнято снизу, встречный ветер в жару обдувает потные лица в дороге. Стали, а в лица - тепло. Не природное, а будто с десяток тракторов вокруг работают.
      Нет, это не солнце. Тяжелый корабль пыхтел перед ними, сжигая степную траву. Похожий на шайбу со светящимися гранями.
      - Сгорим! - закричал Виктор и вывалился из козелка.
      Янсон сидел завороженный, наблюдал явление. Водочная поддержка говорила - а и фиг с ним, главное до конца узнать что это. Огненный шар или шестеренка дала задний ход. Или это шестеренка в мозгу Яна Арвидовича покрутилась обратно. Корабль уплывал по направлению к их селу. Янсон выволок шофера из-под машины и сам сел за руль.
      - Оно нас забоялось, садись рядом.
      Машина двинулась за шаром, но вдруг свалилась ночь. Одинокий козелок трясло в темноте на грунтовой дороге. Янсон торопился. Он приехал к Марии и остался до утра. Именно в эту ночь в белой мазанке Мария зачала внебрачного ребенка заместителя председателя колхоза Яна Янсона.
      По просьбе Марии её, едва живот стал заметным, отвезли от глаз подальше в степь на кошару к знакомому чабану. Янсон оформил её кухаркой. И не знал, что навсегда. Спустя положенное время роды принимала специально приставленная Яном к любовнице старая доярка Матрена Дмитриевна. Не ахти какая опытная, зато немая.. Янсон заплатил именно ей потому, что не желал разговоров о своей причастности к появлению на свет новорожденного.
      Изгнанные из домика чабан, третьяк и подпасок ночевали в кошаре. Утром повивальная бабка знаками дала понять, что Мария родила, поставила перед мужчинами три бутылки водки, которые грешник Ян оставил ей для такого случая. Кто родился чабаны понять так и не смогли, потому что Матрена Дмитриевна уже немного приняла с устатка. То она показывала два пальца, то один.
      - Мальчик? - спросил подпасок.
      Бабка кивнула.
      ДРАКОН
      Рассказав о рождении, Янсон выпил полный бокал вина и спросил Полину, глядя ей в глаза:
      - Хочешь, я тебе кое-что покажу?
      - Мужской стриптиз? Неужели есть силиконовые мужчины? То-то у тебя плечи широковаты. Наверное, это накладки.
      - Не смейся.
      - Музон включить?
      Вдруг громко раздался совсем другой голос:
      - Заткнись, тебе говорят!
      Окрик донесся со стороны Янсона, но за его спиной никто не стоял. Другим, более мягким голосом, было сказано:
      - Сиди, смотри и молчи. Можешь слегка увеличить освещение.
      Полина вспомнила свои слова, сказанные ею перед сеансом стриптиза. Янсон медленно повернулся спиной к женщине. Полина хотела пошутить, что это прием из её репертуара , но благоразумно решила промолчать. Все-таки ожидается раздевание. В руке Георгия откуда-то появился большой гребень с длинными зубьями, подобный скифскому, известный посетителям золотой кладовой Эрмитажа. Полина даже разглядела на ручке фигурки варваров, удерживающих лошадей. Желтый металл... Неужели тот самый? Янсон снял шнурок, постоянно удерживавший его прическу. Волосы рассыпались по плечам. Поблескивая золотом, гребень поднял наверх большую прядь, потом другую, третью... Янсон стал медленно поворачиваться к Полине Антоновне. Вскоре на неё смотрело лицо "Малышева". Но самым поразительным оказалось то, что Шкворень одновременно видела на голове профиль лица Янсона!
      - Кто ты? - вырвался изумленный возглас.
      В копне волос черты лица казались мелкими. Усы, борода, нос хищной птицы, черные дуги бровей, острый взгляд глаз, упивающихся произведенным впечатлением.
      - Я - Георгий Янсон. Можно просто Жора.
      Полина попыталась справиться с собой и с напускной веселостью спросила:
      - Это тоже маска? Как мое второе, силиконовое тело?
      Голова захохотала. В комнате смеялось двое мужчин! Это было невероятно, но Шкворень слышала два голоса, два тембра. Жора вдруг замолчал, закрыл рот... Но смех продолжал звучать!