Ночью, как правило, стекла не вставляли, сигнализацию капитально не восстанавливали. Поставят проволочную путанку на окне и отбывают восвояси. А Костик видел как проводки соединяли, высматривал как их лучше нейтрализовать. Через пару часов путанку аккуратно снимал, в окно залезал и хапал, хапал все, что нравилось. Главное, знали, что это Костина работа. Знали, что он, злыдень, залезал, а за руку не поймаешь. Не докажешь. И следили за ним, и беседовали с ним, и подзатыльники давали, но у парня руки чесались что-нибудь украсть. Задерживали его с крадеными вещами, а он:
      - Дядя, я это нашел вон там, во дворе. Нет, дядя, я не крал, я в магазин не залезал. Дядя, вы маму или папу пригласите или адвоката, а то я с вами разговаривать не буду. Без взрослых.
      Вот так. А на том месте, где он якобы нашел ворованное, он обязательно ещё что-нибудь находил.
      - Вон, посмотрите, что-то лежит. Кажется, фотоаппарат. Я же говорил, дяденька, что кто-то выбросил, а я подобрал. Вы задокументируйте, что я здесь ещё и фотоаппарат нашел.
      Он же, сволочь, специально разбрасывал вещички с краж. Кто-то находил. Этого кого-то задерживали и кололи на кражу.
      - Нашел я эту куртку, нашел, - клялся подозреваемый.
      И Костя клялся точно так же.
      - Нашел я этот калькулятор.
      Главное, из обеспеченной семьи, гаденыш. Папа с мамой коммерсанты, вечно в разъездах. То за товаром, то за должниками гонялись. А сынок рос самостоятельно. И учился неплохо. Школу свою раза три обносил. В последнем разговоре с ним Сердюк предупредил:
      - Костя, я тебя посажу.
      Это после кражи из "Лаки, краски". Очередной пролом стены.
      - Не посадите. Я несовершеннолетний. И даже на учете вашем не состою. Я примерный.
      Ларечники, которым Костя сбывал краденое, считали, что некий опытный вор продает вещички через этого мальца.
      Михаил Арестович указал пальцем на щуплого мальчугана.
      - Как вы думаете, кто это?
      Директор все ещё не понимал, что перед ними стоит злоумышленник, похитивший ценности из магазина.
      - Это автор как минимум пятидесяти краж только в нашем районе. А сколько всего за ним скоро узнаем. Расскажешь, Костик?
      - Сколько надо, столько и расскажу. Что за пятьдесят, что за сто срок один будет.
      - Какой грамотный! - преувеличенно восхитился Сердюк, - А из колонии выйдет совсем профессором. Бить будешь?
      Последний вопрос был задан директору. Тот не отреагировал.
      - Зря. Я бы отшлепал. Давай рюкзачок.
      Костя достал из-под ящика увесистый рюкзак, в котором директор обнаружил деньги врассыпную, часы, приборы, телефоны и всякую всячину из магазина. Теперь у него руки зачесались, но сыщик оградил мальца от подзатыльника и повел на выход. В торговом зале Газибаев продолжал нудные беседы с продавцами.
      - Завязывай, Рахит. Это Костина работа.
      Рашид молча подошел к Стеночкину и пожал ему руку.
      - Спасибо, гаденыш, что попался. А где же пролом?
      - Надоело долбиться. На этот раз решил для разнообразия поработать по-новому. Прочитал недавно, что один спрятался в сберкассе перед закрытием, украл и утром преспокойно вышел как посетитель. Его случайно на улице прихватили. А так бы сошло...
      - Поехали, экспериментатор.
      Опечатанный рюкзак с похищенным и Костю привезли в РУВД, усадили у стола и долго записывали адреса, где побывал Костя Стеночкин. Задержанный часто посматривал на болты, висящие на нитках над столом Сердюка и не понимал для чего это нужно.
      ОТЧЕГО ПЬЕТ МИЛИЦИОНЕР
      - Да вот от этого. От экстремальных ситуаций, ё-моё, сколько можно объяснять?!
      Шайтанов, явившийся домой поздно и в подпитии, вкратце рассказал жене об освобождении заложницы, упустив, однако, подробности об обнаженной начальнице. Он считал, сказанного достаточно, чтобы его поняли. Лариска же не унималась.
      - У тебя они каждый день, экстремальные. Скорее всего эмансипированные.
      - Повторяю, я не бабник, я скорее пьяница. А что поделать? У меня сейчас стресс, неблагополучное психофизиологическое состояние.
      - И как только выговорил. Это состояние и доведет тебя до физиопсихушки.
      - Я не виноват, что по сей день не изобрели такого антистрессового средства, такого транквилизатора, который заменил бы нам алкоголь. Запомни, милиция не протрезвеет!
      - Да уж запомнила. А я вот что тебе скажу, сукин ты сын, что в человеческой крови всегда есть немного алкоголя...
      - Вот видишь, сама природа заботится !
      - Не перебивай. Есть немного алкоголя и специфические вещества, которые воздействуют на центр удовольствия в затылочной части мозга. Они туда попадают и мы раскрепощаемся, получаем хорошее настроение. Когда этих веществ вдруг недостает, в мозг поступает сигнал о его новой выработке. Это у нормальных людей. А у таких, как ты, центр удовольствия находится в таком раздрае, что удовольствие можно получить только прямым путем - вливая в свою глотку вонючую горючую гадость.
      - Да ладно тебе, завелась. Давай-ка я лучше удовлетворю твой центр удовольствия.
      - Непонятно, как это у тебя ещё стоит? Пол города импотентов на почве пьянства. Ты знаешь, что каждый горожанин у нас в среднем выпивает 2,5 литра крепкого алкоголя в месяц?..
      - А можно сейчас мою дозу, всю сразу?
      Не желая больше ругаться, Шайтанов запел, перефразируя песню Долиной:
      "Ва-а-жней всего погоны в доме,
      А остальное суета-а-а..."
      Лариса начинала закипать. Они, все эти пьяницы-сослуживцы, наверное, проводят тренинг друг друга как оградиться от нападок жен. И про незаменимость алкоголя придумают и про стрессы... Почувствовав, что сейчас польется поток упреков, Шайтанов спокойно произнес:
      - Здесь меня не понимают.
      И опять ушел офицер, как он говорил, в народ. Его номер в гостинице "Киев" ждал своего постояльца. "Блат-хат" было несколько, но Олег предпочитал казенный номер и для встречи с информаторами и для личного отдыха. Путь к нему заведомо лежал через ресторан, поэтому в замочную скважину ключ никак не попадал.
      - Вы и с женщинами так? - пахнуло горячим телом.
      Дама вида неприметного, без запаха духов, быстренько вырвала ключ из дрожащих непослушных рук, торопливо открыла дверь, втолкнула Шайтанова в номер и заперлась изнутри.
      - Как я вовремя, а?
      Неизвестно что она имела ввиду, но попадание из коридора в комнату развеселило женщину. Она смотрела в мутные глаза Олега и смеялась, прикрывая рот ладонью.
      Двоилось. Две одинаковых ладони, четыре глаза, пара носов, четыре... груди.
      - П-пардон.
      Рука Олега провалилась в пустоту. Нет, их две. Груди.
      От поползновения к её телу девица рассмеялась уже в голос, но спохватилась и умолкла. Тут же в дверь постучали.
      - Олег Стефанович! - позвали из коридора.
      - Цс-с...
      Приложила пальцы к губам. Один к своим, другой к Шайтановским. Стук в дверь слегка привел Олега в чувство. Ему мешают? К нему стучат? От этого звереют! А звери, говорят, пьяными не бывают. Он было шагнул к двери меж двух девиц, но попал в жаркие объятия одной.
      - Не открывай, пускай стучатся, милый.
      Неожиданно твердым голосом сыщик ответил:
      - Когда мне стучат, я должен реагировать.
      Горячее дыхание проникло в его ухо.
      - Ух ты, кровать!
      И то. То, что ему так хотелось. Шайтанов отвернулся от двери и увидел её. Кровать. Девственную, чистенькую, казенную, а потому милую сердцу. Подошел и упал.
      Стучали, звали. Не открывали. Потом зазвонил телефон. Потом Олег снял трубку. Потом ответил в нее, что он, Шайтанов, запомнит голос говорящего, потом найдет этого говорящего по голосу, потом не даст поспать говорящему в собственном доме говорящего.
      - Но вы один, все-таки? - не унимался говорящий.
      - Все-таки, - грустно ответил Олег, вспомнив о жене, - Дай поспать, а?
      На него навалилась грусть. Или грудь. Или то и другое. Бросив трубку, Шайтанов привлек к себе женщину.
      - Ты так одинока, милая...
      Утром он вспомнил, что не был одинок. Вспомнил потому, что на его трусах, валявшихся на полу, лежали деньги. Деньжищи. Шайтанов сел, положил локти на колени, подпер руками голову. Это что же он вытворял такое, что с ним расплатились? Четыреста долларов покоилось на его оранжевых семейных. Две его зарплаты. Если он такой гигант, что с ним расплачиваются валютой... А что, двадцать календарных лет отмахал псом государевым, может, на пенсию и подрабатывать?
      Опять стучат! Всю ночь спать не давали. Кажется. Надо открыть, да и на службу пора. Натянул трусы, попал ногами в брюки. Так, баксы в карман, чтоб не позавидовали. А вдруг они паленые, эти зеленые? Ох как гладки, эти взятки. Мало ли что?
      - Харе стучать, дайте одеться!
      Настырные. Шайтанов вошел в ванную, быстренько открутил сетчатую насадку душа, вложил в неё деньги, привернул на место. Можно впускать.
      - Олег Стефанович, наконец-то.
      Спецслужба. Два опера. Глаза красные. Ночь у них была недреманной. И работали и веселились, конечно, поэтому странные вопросы задают.
      - У вас все в порядке?
      - Ну.
      - Ты извини, Стефаныч, эта бабеха у тебя ночевала?
      Один опер, протянув руку, из пространства коридора извлек и явил перед глазами Шайтанова симпатичную девицу. Если честно, Олег в его вчерашнем состоянии мог и не запомнить внешности подруги, с которой ночь провел, но профессионализм не пропьешь, как говорят. Она.
      - Ну.
      Свои, вроде, понимать должны. Чего они её домогаются, этой телки? Других мало? Или сделала чего непотребного? Уф, бошка...
      - Ну, ночевала.
      Стоит в двери в одних штанах с незастегнутой ширинкой.
      - Заходь!
      Шайтанов направился в номер, по ходу подбирая с пола носки, майку, рубашку, часы, сигареты, зажигалку...
      - Говори по быстрому, на службу опаздываю. Хуже нет, когда над тобой начальник - незамужняя баба. Ни свет ни заря является в РУВД.
      - Не говорите, Олег Стефанович. Если откровенно, по мужски, то я бы под женщину не лег.
      Обозлить хочет? Как он устал, Олег, от намеков, от этой бравады: "Под женщину бы не лег". Много он соображает, спецуркин опер. Полина Шкворень своя баба, железная, покруче иных мужиков будет... Ой, только не на больную голову такие размышления, пусть болтают.
      - Я говорю - по быстрому!
      - Слушай, вечером какая-то путана чухонца нагрела. Клофелинщица, ты понимаешь.
      - Кажись, вся Скандинавия знает бл...е повадки, а все попадаются.
      - В натуре! Когда он вырубаться стал, она восемьсот долларов вынула из его бумажника и в двери. А тут ещё два финика являются. Хотели девку подпоить и по кругу пустить. Опоздали, значит. Кореш вырубленный лежит, а деваха прошмыгнула и деру. Финики неладное заподозрили, догонять стали, мы услышали крики, подключились, но она все входы-выходы не хуже нас знает. Последним её видел один иностранец, приметил, будто к тебе забежала. Вот мы и звонили тебе, а ты кувыркался тут с ней и не открывал.
      - А на хрена звонили, когда я кувыркался, совести нет? - спросил с обидой в голосе Шайтанов.
      - Ты извини, кража!
      - Ну, дальше что?
      - Что, караулили у твоей двери, а как вышла - повязали, установили личность.
      - Деньги нашли?
      - Скажешь тоже, станет она вылезать из номера с деньгами.
      Смешно, в самом деле: Олегу спьяну так хотелось, чтобы с ним шальная женщина расплатилась за постель. Украла, значит. Но ведь вернула! Добровольно, по тихому сдала деньги представителю органов внутренних дел. Ну и что, что без явки с повинной и без расписки в получении? Уф, бошка. Надо под душ. Стоп, про душ пока забудем, там же добровольно выданная сумма.
      - Денег при ней не оказалось.
      - Может, не она?
      - Стефаныч!
      - Что Стефаныч? Этот финн приметил, как ко мне вошла женщина? Ты что думаешь, я её в коридоре бегущую со всех ног отловил и - в койку? Я секс символ с виду? У меня здесь широкий выбор, сами же предлагали. А эту я загодя пригласил.
      Девица все это время улыбалась, сидя на корточках и глядя на мужиков. Кто этот дядька, приютивший её на ночь, но, очевидно, имевший сейчас возможность приютить её надолго в Крестах? Сдаст? А дядька как раз строго посмотрел на нее:
      - Была у фиников?
      - Когда? - слова сквозь сигаретный дым.
      - До меня.
      - Когда до вас?
      - Фу ты, блин, разбирайтесь сами. Я в душ пошел, бошка трещит..
      Опер преградил дорогу.
      - Погоди, Олег Стефанович, есть подозреньице, что денежки у тебя. Делиться надо. Все-таки коллеги. Я б на твоей территории так бы и поступил.
      - Пошел ты, - незлобиво ответил Олег.
      Вывернул карманы, расставил руки.
      - Ищи. Ищи, ищи, я не гордый. Но когда появишься на моей территории...
      Зачем договаривать? Обыскивать не стали. Неловко все как-то получается. Спецслужбовцы стали осматривать номер, а Шайтанов, сняв штаны, пошел в ванную. Ничего не найдя оперативники обратились к девице.
      - Это ещё не все. Разговор будет. Сиди в городе, никуда не уезжай, усекла?
      - Ладно.
      - Пошли отсюда.
      Олег остановил:
      - Если она больше не нужна, пусть останется, спину потрет.
      - Ваше дело, пользуйте.
      Когда дверь захлопнулась, Шайтанов подтолкнул девицу в ванную, снял душевой шланг, отвинтил сетку, протянул спрятанные там деньги:
      - Офицер должен оплачивать услуги.
      К удивлению Олега, путана завела руки за спину.
      - Это ваши деньги.
      Шайтанов положил доллары на подставку перед зеркалом и включил воду.
      - Бери, бери, не бойся. Больше обыскивать не будут. Какой дурак, кроме меня вернет украденное владельцу? И ты верни их по тихому этим финикам.
      - Ни у каких финнов я не была, Олег. Хочешь верь, хочешь не верь. Я просто сбежала от одного сукиного сына, который привез меня в этот гадюшник. Думала, что это его люди меня ищут, вот и попала к тебе.
      Ага, заливай. Ох, бошка, даже под водой не легчает.
      - А где ещё четыреста? Опера сказали, что ты восемьсот украла. Слышь? Потри спину.
      Повернувшись, Олег увидел, что он один в ванной. Доллары на месте. Мокрый, высунулся в коридор, в конце которого увидел удаляющуюся фигуру. А и черт с ними со всеми! Это не его территория.
      УЧАСТЬ УЧАСТКОВОГО
      Когда Полина Антоновна зашла к Каталкину, бывший участковый пребывал в унынии. Проживал он теперь в небольшой комнате коммунальной квартиры. Можно подумать, что Каталкин был таким олухом и пропойцей, что на должности участкового не нашел себе подходящего прибежища под старость. Нет, была у него квартира. Новая, трехкомнатная, заработанная долгой службой. Пришлось распрощаться. Сердце кровью обливалось - столько сапог истоптал, чтобы жильем обзавестись, а пожить в нем толком не успел. Жена, стерва, вывела из себя однажды, ну Каталкин и... Она, похоже, так и ждала когда он квартиру получит. Ее как подменили. Каталкин сам по себе спокойный, даже заторможенный. Это что ж надо было сделать, чтобы он пришел в ярость? Но атлет. Плечи - во! Кулачиши веские. Когда Каталкина прибежала жаловаться на мужа-изверга, Шкворень по её гематомам оценила и мощь и злобищу подчиненного.
      - Вывела она меня из себя, - потом объяснял Каталкин, - Я долго терплю, чтобы меня достать надо очень постараться. Постаралась... Достала вот... На семнадцатом году совместной жизни... Я рапорт уже написал. Увольняйте.
      Встал и понуро вышел из кабинета.
      И правильно. Шкворень не хотела никаких объяснений и выслушивания сторон. В семейных делах третий все равно ничего не поймет. Суть одна: жалобу озлобившейся супруги не замять. Участкового на службе не удержишь. Начальник главка на личность не посмотрит, напишет на жалобе Каталкиной "уволить" и все. Она-то шефа знала. Взять хотя бы вчерашний пример. В справке ГУВД по личному составу сообщалось, что двое офицеров Пресс-службы главка в нетрезвом состоянии были задержаны у станции метро "Лиговский проспект". С их слов - были избиты неизвестными. У одного из них был незарегистрированный газовый пистолет. И все фактически. Резолюция начальника штаба ГУВД - "Проверить и уволить". Вот так. Не "проверить и принять решение", решение ясное - "уволить".
      Шкворень знала этот случай. Подвыпивших майора и капитана, одетых в гражданские костюмы, приметили у ларьков какие-то подростки. Офицеры покупали пиво, а группа ребят клянчила у них деньги.
      - На что тебе?
      - На то же, что и тебе.
      - Не тебе, а вам. На пиво дать не могу. И на сигареты тоже.
      - Че, мужик, жадный?
      Зря мужчины посчитали стаю пацанов безобидной. Едва они повернулись к подросткам спиной, как разом получили по затылкам чем-то тяжелым. Оба упали. Капитан потерял сознание, а майор из последних сил выхватил из кармана газовый пистолет. Выстрел отпугнул стаю, но привлек внимание милиционеров метрополитена, которые с радостью подобрали двух пьяненьких окровавленных мужичков. Пистолет и документы изъяли, вызвали скорую.
      Пока над ними колдовали в травмпункте, из метро позвонили оперативному дежурному по городу и доложили о пьяном безобразии двух офицеров. Территориальному подразделению, то бишь Лиговскому РУВД поручалось проверить факты и материал. Завертелось. Зарегистрировали происшествие, послали справку в главк. В чем вина офицеров? Были выпивши около ларей. А они не граждане, не такие же, как окружающие? У них нет права в свободное, личное время выйти под хмельком к ларям, чтобы добавить пивка? Не они вымогали деньги, а у них вымогали. Не они били металлическими трубами по головам, а их били. Эти обрезки труб потом нашли за ларями - постоянный арсенал разбойничков. Служебных документов не лишились. Майор показал карточку регистрации газового пистолета. Не его вина, что в ИЦ не значится. Так за что увольнять? А вот так - показалось, что офицеры пьяницы и непорядочные люди. Показалось. "Уволить".
      Уж если в таком случае никакого снисхождения, то Каталкин не имеет ни одного шанса.
      Участковый был почти уверен, что Шкворень разотрет его в порошок. Уволит без всякого выходного пособия. Баба - вот и все объяснение. Юбка за юбку будет мстить. Ишь, скажет, негодяй, руку на женщину поднял. Хорошо хоть не стала выпытывать что да как, да не вздумала воспитывать.
      Куда ж ему теперь податься? Хорошо что не поторопился сдать свою старую комнату в коммуналке. Знакомые девочки из жилконторы не стали настаивать на немедленной сдаче комнаты по получении им квартиры. Переселился пока туда. Тихо и тоскливо стало в этой комнате, где ютился с женой и двумя детьми.
      В квартире было ещё две комнаты, принадлежащих Александре Борисовне Бойковой, женщине 73-х лет. Старуха была высокой, молодящейся и по прежнему пытающейся продавать продукцию фирмы "Мери Кей косметикс". (Да простит меня господь за бесплатную рекламу) . К ней частенько наведывались такие же одинокие подруги, да заглядывал один старичок чуть старше возрастом.
      Каталкин был приятно удивлен тем, что Шкворень встреченная им в РУВД, нормальным тоном подсказала, чтобы участковый не тянул с увольнением.
      - Рапорт я подписала. Забери в канцелярии. Жалоба твоей жены пока на рассмотрении. Будет проведена проверка.
      Ни строгого взгляда, ни осуждения. Каталкин зауважал начальницу. Поверила ему, поняла, что он и так переживает.
      Жена Каталкина строчила жалобы во все инстанции. Просила кары и расправы над мужем и отцом своих детей. Ничуть не смущаясь, тем, что участковый может кому-то рассказать за что её ударил будучи в трезвом состоянии и чистой памяти. Ни мало не думая, безработная, на какие шиши будет кормить двоих детишек. Каталкин же искал работу, приглядел места в двух охранных предприятиях. Во время подписания обходного листа напоролся на непреодолимое препятствие. Заместитель по тылу господин Списанинов требовал освободить казенную комнату "для другого личного состава".
      - Пока ты Каталкин, оттуда не укатишь, я тебе лист не подпишу. У меня пухлая папка заявлений о предоставлении хоть какой-нибудь жилплощади, а он в двух квартирах проживать изволит.
      - Я развелся, не живу я в новой квартире, не можно мне там.
      - Можно, не можно... Порядок есть порядок. Если сотрудники узнают, что я с тобой либеральничал, разрешил ещё пожить в комнате, то подумают, что ты мне взятку дал. Тут два варианта. Или освобождай комнату или давай взятку. Понял?
      Каталкин понял. Он конечно же посчитал, что Списанинов шутит. Каталкин не давал и не умел давать взятки. Тюха тюхой. Нагнул голову и пошел домой. Будь что будет. Пускай увольняют без обходного, пускай выгоняют из комнаты силой. Участковый поплыл по течению. Знакомые женщины, узнав, что Каталкин снова жених, предлагали возобновить дружбу. Но он неожиданно заболел, месяц валялся с язвой в госпитале, потом лечился амбулаторно. Наиболее привязанной оказалась Галина, бывшая когда-то замужем и оставшаяся с. маленьким сыном. Она забегала к нему вечерами, помогала по хозяйству. Соседка Александра Борисовна считала её сожительницей Каталкина.
      Всему свое время. Шкворень, замотанная делами, сквозь пальцы смотрела на жалобы жены Каталкина о длительном ненаказании её мужа.
      - Вот выздоровеет, тогда и решим. Он в госпитале, понимаете?
      - А по мне пусть хоть сдохнет, но примите меры.
      В очередной раз жалобщица явилась с известием, что Каталкина из госпиталя выписали.
      - Живет он сейчас в коммуналке. На каком основании? Если это его комната, то пусть будет включена в имущество, подлежащее разделу!
      Начальница РУВД смотрела на сварливое лицо посетительницы и не понимала как могут люди жить годами рядом друг с другом, а потом проявлять убийственную ненависть к ближайшему на земле человеку. Ведь он её любил, шептал хорошие слова. Каталкин сидел на этом же стуле с потухшими глазами, ничего не требующим и переживающим. Совсем другое - его жена. Неужели и она, Шкворень так смогла бы?
      - Пусть он мне заплатит!
      - Я разберусь. Позвоните мне через пару дней.
      По уходу посетительницы Полина Антоновна вызвала замов по кадрам и по тылу.
      - За ним никак не закрепить комнату?
      - Никак. Вариантов нет. Он лишится её во-первых как получивший жилье в соответствии с нормами, а во вторых как уволенный и обязанный сдать служебную жилплощадь.
      Кадровик посоветовал поторопиться с решением вопроса об увольнении.
      - Бывшая жена его написала жалобу в городскую прокуратуру. Мы отписываемся, что Каталкин болен, но в конце концов он придет в себя.
      - И молодые сотрудники, узнав, что освобождается комната, осаждают мой кабинет.
      Надо было как-то решать вопрос. Нельзя Каталкину домой возвращаться, где у него есть, конечно, законные метры жилплощади. Но Шкворень видела его жену. Такая спокойно организует второй срыв Каталкина, который автоматически приведет его на скамью подсудимых как систематически избивающего жену.
      - Где он живет?
      Когда Полина Антоновна зашла к участковому, он пребывал в унынии. Дверь ей открыла миловидная женщина, не задавшая ни одного вопроса. Поздоровалась и проводила в комнату. Видно, Каталкин рассказывал ей о начальнице в мундире. Но Шкворень, снимая в коридоре обувь, полюбопытствовала:
      - А вы кто, соседка?
      - Нет, подруга его.
      В это время открылась дверь одной из комнат и показалась статная высокая старуха из рода беззаботных. Болезнь не болезнь, беда не беда, а такие смеются и только плюют на невзгоды.
      - Сожительница это его, Галина. Хорошая женщина, вы её не обижайте. Она и мне помогает.
      - Значит тогда вы соседка, - определила Шкворень.
      - Ну уж конечно не сожительница, - засмеялась старуха.
      - Почему "конечно", вполне пикантная дама, - улыбнулась Полина Антоновна.
      Перепады настроения у старухи были, видимо, резкими. Она вдруг схватилась за поясницу.
      - Ой, да, пиковая дама, пиковая дама. И Генриха уж нет.
      Сказала тусклым голосом и поковыляла в сторону кухни. Галина проводила Шкворень в комнату.
      - Здесь он,
      Дымивший сигарету лежа на постели Каталкин встал.
      - Проходите, товарищ подполковник. Здвавствуйте.
      - Здесь и проходить-то особенно некуда.
      - Да, тесновато. А представляете, вчетвером здесь ютились, на двадцати метрах.
      - Это ещё ничего. Ваша бывшая супруга хочет, чтобы вас переселили туда, где на человека один квадратный метр. Понимаете?
      - В Кресты? Да поскорей бы уж. Хоть туда, хоть сюда. Который месяц в невесомости. Присаживайтесь к столу.
      Участковый предложил чай, кофе и кажется был рад её приходу. Сожительница пошла на кухню готовить.
      - Каталкин, ты меня знаешь, я тебе добра желаю. Двадцать лет честно оттрубил, отпахал, отработал - зла не сделаю. Но оградить от зла я, как не самый большой начальник, не в силах. Надо что-то придумывать с жильем.
      - Но мне же...
      - Знаю, что тебе туда нельзя. Заклюет она тебя или подставит, разозлит. Ты человек порядочный, сильный, но от долгих издевательств можешь озвереть. Давай думать куда тебе.
      - Я уж все передумал - некуда.
      - А у этой твоей Галины нет квадратных метров?
      - Есть, но не могу я сейчас к кому бы то ни было привязаться. Не о том мысли. Один раз обжегся, теперь боюсь. А чтобы к ней ехать - жениться надо... С меня хватит.
      Помолчали. Галина принесла кофе. Оставила и ушла.
      - Значит, вариантов нет.
      - Нет.
      Помолчали. Из коридора донесся напев старинной песни. Старушечий голос выводил "Ой, то не вечер".
      - Она такая старая как эта песня?
      - Нет, конечно, песня старее.
      - Вот и я так думаю. А ещё соседи есть?
      - Нет. Я да Александра Борисовна.
      - У неё есть близкие родственники?
      - Может и есть кто, только я их не знаю. Не приходит никто.
      Шкворень встала со стула, постояла, обдумывая какое-то решение, потом скомандовала:
      - За мной, товарищ капитан. Хоть и бывший.
      Полина Антоновна решительно направилась из комнаты. В коридоре она громко постучала в дверь комнаты, где проживала соседка.
      - Александра Борисовна, можно к вам?
      Женщина радушно ответила приглашением. Обстановка в её комнате была скромной, но добротной. На стенке Шкворень разглядела портрет Бойковой в староиспанском платье.
      - Вы играли на сцене?
      - Ой, баловство это. Случалось по-молодости, увлекалась театром. Мой первый муж был режиссером народного театра. Были такие, знаете, люьительские. А это фото... Кальдерон, "С любовью не шутят".
      - Какое замечательное название у этой пьесы! И как совпало с моим замыслом! С любовью не шутят...
      - Да вы присаживайтесь. Вам очень идет эта форма. Мой второй муж был милиционером. И тоже увлекался театром.
      - Сигареты "Друг"? Уж не Ефремов ли?
      Старушка рассмеялась, что очень понравилось Шкворень. Все понимает, соображает, легка в обшении.
      - Нет, он не играл. Но ходил на каждый мой спектакль.
      - Александра Борисовна, у меня к вам очень веселое предложение сыграть одну очень лестную роль. Лебединую песню пожилой актрисы.
      - Уж не роль ли подсадной утки. Нужна старуха процентщица? А с топором будет господин Каталкин или настоящий современный убийца?
      - Нет, роль обыкновенную, житейскую. Роль невесты.
      Бойкова впервые не нашлась сразу что сказать.
      - Невесты? Ну уж нет. Я от этих мужиков лет двадцать как отдыхаю. Заходит ко мне один старик, я его еле выношу, принимаю из жалости. Как говорил мой третий муж, пресс - секретарь банка, у меня нюх породистой овчарки. Сейчас, едва запахнет мужиком, я готова лаять. Никаких дедов!
      - Кто вам сказал - дедов? Я предлагаю вам выйти замуж за мужчину, полного сил. Крупного, сильного самца. Порядочного и работящего.
      - Мне - замуж?
      Александра Борисовна смеялась, но в глазах читался вопрос - её разыгрывают? Женщина при исполнении обязанностей, при серьезной должности несет какую-то ерунду. Что они задумали?
      Каталкин до этого не понимал о чем говорят. Начальница хочет женить его на старухе!
      - Да, я хочу вас выдать замуж за Михаила Евсеевича Каталкина.
      Шкворень говорила серьезно. Старушка встала.
      - Мой четвертый муж, писатель, был большим фантазером. Но и у него мозги не повернулись бы так, чтобы изобразить свадьбу молодого человека и такой развалины, как я.
      Она засуетилась, поправила скатерть, снова села.
      - Ну же, Александра Борисовна! Давайте устроим спектакль! Чтоб всем чертям тошно стало!
      - Но зачем?
      - Михаилу Евсеевичу негде жить...
      - У него есть комната и мы прекрасно ладим...
      - Эту комнату мы вынуждены у него отобрать. Она принадлежит РУВД. А Каталкин увольняется. Значит сюда вселшится кто-то другой...
      - Боже упаси!
      - Вот именно. А вдруг алкоголик или многодетный какой? Кому это выгодно? А я предлагаю вам лучший вариант. Вы становитесь женой Михаила Евсеевича, вся квартира - ваша с ним. Он порядочный человек, будет за вами ухаживать, помогать. Даже деньгами, в конце концов. Муж он или не муж? Насчет исполнения супружеских обязанностей сами договоритесь.
      Последнее предложение Полина Антоновна сказала с таким заливистым смехом, что потенциальные молодожены тоже рассмеялись. Последнее напряжение было снято и Шкворень взяла Александру Борисовну за руки.
      - Ну же, соглашайтесь!
      Каталкин не знал что делать. Его мнения даже не спросили.
      - А Галя?
      - Какая Галя? - Шкворень покрутила пальцем у виска, - Сожительница? Насчет супружеских измен договоритесь, правильно Александра Борисовна?
      - Как говорил мой пятый муж, бездельник, была бы ты жена чужая - тебе бы не было цены
      Вот и я так думаю. А ещё соседи есть?
      - Нет. Я да Александра Борисовна.
      - У неё есть близкие родственники?
      - Может и есть кто, только я их не знаю. Не приходят.
      Шкворень встала со стула, постояла, обдумывая какое-то решение, потом скомандовала:
      - За мной, товарищ капитан. Хоть и бывший.
      Полина Антоновна решительно направилась к выходу. В коридоре она громко постучала в дверь комнаты, где проживала соседка.
      - Александра Борисовна, можно к вам?