- Думаю, что да... - пробормотал он, тоже улыбаясь.
      - Вы не хотите чашечку какао? - предложила она.
      - Это было бы... прекрасно... - смущенно ответил Понс.
      - Я приготовлю тебе какао через минутку, - сказала мисс Смит. Хорошо? А теперь ты мне расскажешь о "Потерянном рае".
      Парень на секунду задумался, а потом заговорил спокойно и уверенно:
      - Ну... это эпическая, или героическая поэма... и Мильтон задумал написать ее во времена своей юности, если быть точным. "Потерянный рай" - это часть трилогии, в которую входят еще две поэмы "Обретенный рай" и "Самсон-борец",.. - Он сделал паузу. - В этих поэмах исследуется тайна взаимоотношения между Богом и теми, кого он создал, то есть с теми, кто населяет нашу землю... короче говоря, с человеческими созданиями... главным образом, именно эта проблема очень волновала пуритан, да и остальных людей семнадцатого века... - Он снова задумался, бросив короткий взгляд на мисс Смит. - Эти поэмы убедительно свидетельствуют об обширности и глубине познаний Мильтона, они отличаются торжественностью стиля, возвышенностью языка и державной музыкой ритмической организации строф... - Он еще раз остановился, его глаза неотрывно глядели на нее. Короче говоря, Мильтон - гений, в своей поэме "Потерянный рай" он рассказывает историю... искушения Адама и Евы, их последующего изгнания из Рая... - Он остановился.
      - Продолжай, - поощряюще прошептала она.
      - Ну, кроме того, в этой поэме описываются происхождение Дьявола, или Сатаны, Война на Небесах, откуда Сатана, в конце концов, был низвергнут в Ад и превратился в Дьявола, мстя Богу тем, что совращал с пути истинного его наилучших, его самых любимых созданий - людей.
      - Да, - сказала она восхищенно... Она почти прошептала это короткое слово.
      - Поэма "Потерянный рай" делится на две книги, - сказал парень.
      - Как ты можешь охарактеризовать ее образы?
      - Они воспринимаются читателем как живые люди, - ответил он.
      - Супруги спят в обнимку; соловьи
      Их ублажали; цветочный кров
      Ронял на обнаженные тела
      Охапки роз, что поутру опять
      Возобновляются. Блаженно спи,
      Чета счастливая! Была бы ты
      Стократ счастливей, счастья не ища
      Полнейшего и не стремясь предел
      Дозволенного знанья преступить! - процитировала она, полузакрыв глаза, в то время, как Понс восхищенно созерцал ее поразительно прекрасные ресницы и брови.
      - Книга первая, - сказал он, все еще любуясь ею. - Сцена обручения Адама и Евы.
      - Правильно, - подтвердила она, одобрительно поглядев на него.
      - Итак, - сказал парень. - Итак... это все, что я хотел сегодня рассказать, мисс Смит, это как раз то...
      Она кивнула и улыбнулась Понсу.
      - Я думаю, что могу быть спокойной за твое сочинение. Оно, я уверена, будет самым лучшим, самым оригинальным в нашем классе, - сказала она уверенно и добавила: - Как обычно.
      - Я всегда стараюсь выложиться до конца, - скромно заметил парень.
      - Я рада за тебя.
      - Все это потому, что, по-моему... я думаю... Вы просто самая лучшая преподавательница английской литературы, какую только можно себе вообразить... - как бы со стороны услышал Понс эту возвышенную тираду.
      - Ну, спасибо тебе, Понс! Мне очень приятно услышать такую лестную оценку моего скромного труда из твоих уст, Понс. Это просто прекрасно! ответила благодарная Бетти Смит.
      - Я действительно думаю, что вы самая хорошая... Наступило неловкое молчание. Они внимательно посмотрели друг на друга.
      Внезапно мисс Смит прервала затянувшееся молчание.
      - А кто является настоящим героем "Потерянного рая"? - мягко спросила она.
      - Человек, - уверенно ответил Понс, не потеряв прежнего апломба.
      - Я действительно с нетерпением ожидаю твоей работы, - сказала его мечта, доставая еще одну сигарету.
      Понс восхищенно, не отрываясь, во все глаза смотрел на нее.
      - Сколько страниц я должен написать? - спросил он.
      Она пожала плечами в своей изысканной мягкой манере, которая буквально сводила его с ума:
      - Вам не нужно создавать целую книгу, - уточнила она. - Скажем, пять страниц машинописи? С двойным интервалом...
      - Хорошо, - сказал Понс.
      - К концу следующей недели...
      - Сделаю, - пообещал он.
      - Ну, а теперь какао... - сказала она, поднимаясь с софы.
      Понс не мог оторвать от нее восхищенного взгляда.
      - Пойдем на кухню. Теперь ты вполне заслужил чашку какао, предложила она дружеским тоном.
      Мгновение, которого так боялся Понс, неотвратимо наступило. Он сидел совершенно онемевший и оцепенелый.
      - Ну, пойдем же, поскорей, - повторила мисс Смит, уже поднявшись, терпеливо ожидая его.
      Как ему выйти из этого дурацкого положения? Понс, зардевшийся всеми оттенками красного цвета, уже почти пылая от стыда и смущения, пытался лихорадочно отыскать хоть какой-нибудь выход из безвыходного положения. Если бы у него была в руках сейчас волшебная лампа Аладина? А может быть, вознести молитвы к Богу?!
      - Ничего, если я обожду вас здесь? - предпринял он слабую попытку к сопротивлению.
      - О, пойдем со мной. Ты увидишь, как я готовлю какао, - настаивала она. - Это очень интересно.
      Он знал, что это интересно. Но остался сидеть на месте, как будто он прирос к софе.
      - Что случилось? - спросила она, искренне встревоженная. - Снова испугался?
      Он не сдвинулся с места.
      Она сама направилась к нему. Она встала над ним. Она наклонилась и погладила его по щеке своей фантастичной рукой. Он почувствовал эту мягкую, нежную руку, коснувшуюся его лица.
      - Что с тобой? - мягко спросила она.
      Он ничего не ответил. Ни одно слово не могло сорваться с его уст. Он продолжал сидеть и молча смотреть на нее, широко открыв умоляющие, испуганные глаза.
      - Что же с тобой все-таки происходит? - спросила она и провела своей великолепной рукой по его горячей щеке, короче говоря, лаская его. Пойдем же, пойдем со мной, - прошептала она, беря его за локоть и пытаясь приподнять его.
      Он почувствовал, что привстает, поднимается все выше и выше. И вот он уже стоит полностью на ногах. Перед ней. Во весь рост. Во всем своем бесстыдстве... и славе.
      Она не показала виду, что это непристойное зрелище хоть чуточку оскорбило ее. Внезапно Понс с волнением подумал, заметила ли она вообще что-нибудь? Как могла она не замечать такого? В глубоком отчаяньи, понурив голову, он стоял перед ней, дрожа всем телом.
      Теплые руки богини все еще касались его. Она стояла здесь, перед ним. Он был немного выше ее ростом.
      - Боже мой, да ты же весь дрожишь, как осиновый лист,посочувствовала она. - Что случилось? - спросила она снова.
      Голос у нее был мягкий и чарующий. Такого прекрасного, нежного голоса нет больше ни у кого, во всей вселенной. Это еще более углубило его отчаянье.
      - Я полагаю... - сказал он. - Возможно... Это... Я думаю...проговорил он, сбиваясь и заикаясь, - и умолк.
      Он стоял перед ней смущенный, как в воду опущенный. Она продолжала утешать его мягко и нежно:
      - На твою долю сегодня выпало огромное испытание. Я уверена, дело все именно в этом. Мне самой все это крайне неприятно. - Она все еще держала его за руку. - Возможно, мне не следовало приглашать тебя сегодня вечером к себе, Понс... Это было не очень благоразумно с моей стороны... возможно...- Она снова сделала паузу. - Но если ты хочешь уйти...
      - Я не хочу никуда уходить, - ответил он определенно.
      Она улыбнулась ему и он был почти уверен, что она слегка пожала ему руку.
      - Прекрасно... в таком случае, пойдем и выпьем какао,- почти пропела она.
      Он кивнул, и она пошла вперед. Ведь путь до кухни, имея в виду его тяжелое состояние, она держала его за руку.
      - Шок, который ты перенес сегодня, продолжится еще некоторое время, он сразу не проходит: для этого нужно время, - ворковала она, включая электроплитку. - Я не уверена, смогла бы я что-нибудь делать сегодня вечером... если бы я... обнаружила ее, - сказала она.
      Понс ничего не говорил, он просто старался подавить свой стыд.
      - Надеюсь, что скоро найдут того негодяя, - сказала она ему.
      Понс немедленно устроился на кухонном табурете и сразу же почувствовал себя уверенней. Сперва он молча наблюдал за ней. Наконец он расхрабрился и рискнул завязать беседу:
      - Так вы полагаете, что основная канва сочинения у меня уже сложилась? - спросил он, восседая на своем насесте, обеспечившем ему более безопасное и морально устойчивое положение.
      - О, конечно, - подтвердила она, повернувшись к нему лицом. Осталось только написать прекрасное сочинение!
      Понс кивнул, почувствовав удовлетворение от ее ответа. Он знал, что она говорит искренне, от всего сердца. Она разлила какао по чашкам. И в каждую чашку положила веточку алтея. Он с удовольствием наблюдал, как они плавали на поверхности. Какао пахло великолепно. Как у его матери...
      - Угощайся, пожалуйста,- сказала она, подавая ему чашку.
      - Большое спасибо, - пробормотал парень, сразу же отхлебнув из чашки.
      - Ну, как? - осведомилась она.
      - Очень вкусно, - подтвердил он.
      - Это тебя успокоит, - сказала она, садясь на другой табурет, рядом с ним.
      Она была создана для того, чтобы быть хорошей хозяйкой.
      - Вы из Нью-Йорка, не так ли, мисс Смит? - отважился спросить юноша.
      - Да, я там ходила в школу. О, но я очень счастлива здесь. Я люблю этот город, - успокоила она его.
      - Я тоже люблю Соерсвилль, - попытался поддержать светскую беседу Понс. - Но иногда мне становится здесь довольно скучно, правда, мисс Смит. - Он умолк, подыскивая слова, чтобы продолжить разговор. - Много времени... - Он запнулся.
      Она улыбалась. Он очень любил ее улыбку.
      - Чем вы будете заниматься в будущем, Понс? - спросила она. - Ведь в следующем году вы заканчиваете школу...
      Он маленькими глотками пил какао, смакуя его.
      - Это какао такое вкусное, - заметил он. - О, я еще не знаю, 'кем я буду после окончания школы. - Он сделал паузу и осмотрелся. Кухня была чистая и уютная. - Я хочу стать писателем... - спокойно сказал он. - Я полагал, что вам известно об этом...
      - Я думаю, что из вас выйдет неплохой писатель... - предположила она.
      - Но мне нужно найти способ зарабатывать себе деньги на жизнь, не так ли, мисс Смит? Ведь писательский труд, особенно на первых порах, много денег не приносит, - сказал он, проявив благоразумие.
      - А почему бы вам сперва не стать преподавателем? - спросила она.
      - Видите ли... я очень боюсь выступать перед классом, серьезно, мисс Смит... И не уверен, что смогу преодолеть когда-нибудь эту робость... признался он.
      Это чувство было ей хорошо знакомо.
      - Ну, Понс, это со всеми случается... Все мы поначалу очень пугливые, признаюсь я тебе, - сказала она. - Что со мною творилось, когда я проходила практику! Боже мой! Я так боялась появиться перед классом! Иногда этот страх преследует меня и сейчас. - Она сделала паузу. - Ты от этого обязательно избавишься... или, по крайней мере, научишься переносить это,- убеждала она.
      Понс кивнул и отхлебнул какао: алтей остался у него на губах, он с удовольствием пожевал его.
      - Чем занимается твой отец, Понс? - поинтересовалась она, наблюдая за ним.
      - Он работает на фирме "В. А.", - ответил Понс. - В Китстоне, Там находится большое предприятие этой фирмы. А вы знакомы с моим отцом? спросил он.
      - Я встречалась с ним на собраниях учительско-родительской ассоциации в прошлом году. Он мне показался ужасно приятным, Понс, - ответила она. - А как ты с ним ладишь?
      - О, прекрасно... Мы с ним очень дружим, - ответил Понс.
      Повисло молчание. Он дожевывал алтей.
      - Я больше люблю маму, - признался он.
      Мисс Смит слегка улыбнулась.
      - Все мальчики всегда больше привязаны к своим матерям, чем к отцам.
      Понс продолжал смаковать какао.
      - А еще я очень люблю Пеппи...
      - Пеппи? - переспросила она.
      - Это моя кошка... мисс Смит. Видели бы вы ее! Что за удивительное создание!
      Она снова весело рассмеялась.
      - Мне бы тоже очень хотелось завести кота.
      - Хорошо, я вам принесу кота.
      - Ты говоришь правду, не шутишь?
      - Конечно, мисс Смит.
      Они еще помолчали.
      - Это было бы чудесно!
      - О, коты такие умные и смешные животные.
      - Когда я была еще маленькая... дома... у нас всегда был кот, призналась она смущенно.
      - Они такие чудесные, правда?!
      - Они просто великолепные!
      - Я обязательно принесу вам кота, - заверил он еще раз.
      Они снова замолчали.
      - А еще у меня есть маленький братик, - сообщил Понс.
      - Его зовут Джо?
      - Да. А как вы узнали?
      - Я хорошо знакома с его учительницей. Она живет в этом же доме, этажом выше... - с улыбкой сказала она.
      - Мисс Тайлер?
      - Она самая.
      - А что вы о нем еще знаете?
      - Она говорит, что он ужасно хитрый.
      - Да, он действительно хитер... Он такое вытворяет!
      - Могу себе представить...
      Понс усмехнулся.
      - Я зову его Рыжий Джо.
      - Очень остроумно!
      Снова молчание.
      Понс отхлебнул еще какао.
      - Что вы думаете о Вьетнаме? - внезапно спросил он.
      Мисс Смит, казалось, совсем не ожидала такого вопроса. На мгновение она даже растерялась. Затем отпила глоток какао и посмотрела на него.
      - Видишь ли, Понс, а почему ты не скажешь мне, что ты сам думаешь об этом? - спросила она.
      Понс держал чашку с какао в руке. Ему нравилось исходящее от нее тепло.
      - Ну... я не знаю... Я думаю, что в этом нет ничего плохого, хотя... - запинаясь, начал он что-то лепетать.
      - Ты так и не ответил на мой вопрос.
      - Сказать по правде, я не могу разобраться, что там происходит на самом деле, - ответил он прямо. - А вы?
      - Сказать по правде... Я не понимаю, что там делают наши войска, ответила она. - Понять этого я не могу.
      - И тем не менее вы пытаетесь переубедить каждого, что война во Вьетнаме - грязное дело, - упрекнул он ее.
      - Видишь ли, Понс, - пыталась объяснить она всю сложность ситуации во Вьетнаме, и особенно, отношения к этой войне со стороны рядовых американцев. - Ты даже не подозреваешь, как много учителей придерживаются одинаковых со мной позиций. Их гораздо больше, чем ты думаешь... - заключила она.
      Понс продолжал сидеть спокойно и невозмутимо.
      - Точно такое же положение с проблемой интеграции? - | спросил он.
      Мисс Смит задумалась.
      - Видишь ли, это очень сложная проблема, - ответила она.
      - Я знаю об этом, - подтвердил Понс.
      - По крайней мере, - сказала она, - мы пытаемся разрешить эту проблему... первые робкие попытки... - Она сделала паузу. - В противоположность другим странам, например, расистским режимам в Южной Африке... - Она помолчала. - Разве ты не гордишься тем вкладом, который внес Соерсвилль в решение этой проблемы? Я имею в виду, хотя бы то, что...
      - Я знаю...
      - Давай перейдем назад в гостиную, - предложила она.
      - Хорошо, - ответил Понс.
      - Мне хочется еще поговорить о твоем сочинении... о тех выводах, которые ты делаешь... Я хочу помочь тебе детальней разобраться в сложной проблематике творчества Мильтона, - сказала она и поднялась с табурета. - Возьми какао с собой.
      Глядя на нее, Понс кое-как ухитрился подняться со своего места, где он чувствовал себя в безопасности. Брюки снова предательски оттопырились.
      Она улыбнулась и взяла его за руку.
      - Пойдем, - сказала она.
      22
      Тигр пришел домой раньше, чем обычно, из-за того, что отложили тренировку, и этим несказанно удивил Луби Лу.
      Любимая жена разговаривала в холле по телефону. Он посмотрел на нее с нескрываемым восхищением, ожидая, что она скажет. Ему хотелось знать, что за слова будут на этот раз. У нее есть уникальный дар каждый вечер произносить одни и те же слова, но все дело заключалось в том, как они сочетались, с какой интонацией они произносились, какой косвенный намек был скрыт за ними, В этом заключалось одно из наслаждений, которые принесла ему женитьба на ней. Она слегка махнула рукой и улыбнулась ему. Ее глаза светились беззаветной преданностью и искренней любовью. Партнер на другом конце провода говорил без умолку. Но было очевидно, что она не слушает собеседника. Наконец, пожав плечами, она прикрыла трубку ладонью и обратилась к Тигру:
      - Ну, как дела?
      Тигр также пожал плечами и подошел к жене. Она сняла ладонь с микрофона:
      - Ну, большое спасибо, Элайн, я обязательно поговорю с Салли Энн построже, как только смогу... Да, я приду... А теперь мне нужно бежать... Пока... Элайн.
      Она повесила трубку.
      Она присела там же, рядом с телефоном, и посмотрела на мужа. Теперь она снова стала сама собой.
      - Привет, мой сладкий изюм, - сказала Луби Лу.
      - Здравствуй, моя сдобная булочка, - ответил Тигр.
      Он улыбнулся, мягко и нежно погладил ее лицо, слегка коснувшись ее светлых волос. Она повернула голову, уткнувшись носом в его руку, поцеловала его ладонь раз десять, не меньше.
      - Во что превратилась твоя школа? - мягко спросила она.
      - Лучше не спрашивай, - ответил он, приподняв ее лицо.- Это моя работа.
      Она улыбнулась.
      - Ну, им лучше поскорей найти парня...
      - Полиция из штата взялась всерьез.
      - Я поверю в это, когда они найдут преступника...
      - Сегодня не было тренировки... - сообщил он.
      Она поднялась и упала в его объятия, нежно глядя ему в глаза. Она потерлась носом о его подбородок один раз... второй... третий... бесчисленное количество раз.
      - Я так и подумала, и я очень рада, что ты пришел сегодня раньше.
      - Игры в субботу тоже не будет, ее отложили.
      - Ничего удивительного.
      - Мы договорились провести ее в среду, на следующей неделе. Нам повезло...
      - На выезде или дома? - перебила она.
      - Дома.
      Она вздохнула.
      - Все это, конечно, очень грустно, - заметила она и после небольшой паузы добавила: - Но, надеюсь, это не помешает вам выиграть матч.
      - У нас неплохие шансы...
      - Тем не менее, если... - Она помолчала.
      - Что если? - спросил он.
      - Если тот убийца не окажется звездой твоей команды... Тигр нежно поцеловал ее вокруг глаз, потом - ухо, начал целовать шею. Она ласкала его лицо.
      - Я уверен, по крайней мере, надеюсь, что этого не случится... сказал он. - Я бы очень удивился, если бы...
      - Проголодался? - заботливо прошептала ему жена, и Тигр еще крепче прижал ее к себе, нежно целуя шею. - Ты голоден? - Она вся была такая горячая под руками Тигра. - Ты голоден? - Губы Тигра продолжали целовать ее.
      - Это ты заставляешь меня чувствовать голод. Я готов тебя просто съесть, - сказал он и нежно прошептал. - Мою сладкую Луби Лу...
      Лицо ее поднялось ему навстречу, губы ее раскрылись, они были уже возле его уха, она нежно коснулась его губами.
      - Ты действительно голоден? - прошептала она ему прямо в ухо.
      - Ты ждешь гостей? - поинтересовался он.
      - Никого сегодня я не жду.
      - А где Джейн?
      - У тети Люси...
      - Пойдем наверх?
      - Хорошо.
      - Ты - моя любимая...
      - Ты собрался меня нести наверх?.. Я люблю тебя...
      - Я не буду... я не буду... нет, не буду... - говорил Тигр, покрывая ее шею поцелуями. - О, нет, не бойся, я не буду... - добавил он, теперь уже целуя ее груди.
      Она откинула голову назад, изогнулась, подставляя свои груди под его ласки, она начала кричать и вздыхать...
      - Тигр! Ты...
      - Луби Лу...
      - Я люблю тебя...
      - Ты прекрасна...
      - Отнеси меня...
      - Я отнесу тебя...
      - Ну, пожалуйста...
      - Ты легкая, как перышко, я тебя подниму наверх на руках...
      - Тигр - ты настоящий мужчина.
      - Твой единственный мужчина.
      - О, ты мой... только мой.
      - Как ты?
      - Поцелуй же меня... ты...
      И губы их встретились в продолжительном страстном поцелуе. Их языки, сладкие и мягкие, переплелись.
      - Ох! - простонала она. - Ox-ox-ox!... - Она продолжала стонать.
      - Как я выгляжу? - спросила она наконец, когда он опустил ее на землю.
      Тигр начал расстегивать ей блузку - эту шкатулку, которая хранила, оберегала ее сокровища. На ней не было бюстгальтера, и его руки уже покоились на ее обнаженной груди.
      - Пошли же наверх, - прошептала она едва слышно. - Милый... обожди... - шепнула она, целуя его прямо в губу.
      Блузка была уже полностью расстегнута. Теперь он покрывал поцелуями ее обнаженные груди, увлажняя их милые верхушки, задерживаясь на них, одновременно она прижималась к нему, ласкала его, гладила жадно повсюду, шептала ему в уши нежные слова. Ее глаза закрылись.
      - Пошли скорее наверх... - упрашивала она его.
      Он встал, взял ее на руки и пошел вверх, по ступенькам лестницы...
      - Ты был пай-мальчиком в школе? - шепнула она, глядя ему в глаза, руки ее замкнулись у него на шее.
      - Я всегда веду себя примерно, - ответил он, целуя ее глаза, нос и лоб...
      Они лежали в постели обнаженные. Они целовались, ласкали друг друга. Его рука покоилась между ее бедер, слегка лаская их, и это было восхитительно. Ее промежность уже повлажнела, она правой рукой нежно поглаживала его пенис. Ему это нравилось.
      - Я включу запись, - прошептала Луби Лу слегка охрипшим голосом.
      Тигр кивнул, что-то неразборчиво пробормотав. Она стремительно выскользнула из его объятий, перебежала в другой угол спальни и включила магнитофон.
      - Дорогой, - шептала она, уже снова лежа рядом с ним, в постели, целуя его, гладя ему грудь, живот, опускаясь все ниже и ниже, и все время продолжая целовать его. Наконец, она добралась до его пениса и стала его жадно лизать языком.
      - Дорогой... дорогой... - шептала она снова и снова...
      Тут подал голос магнитофон. Это была поэзия. Запись поэмы Клафа "Работник из Тобер-он-Вуалих", а голос, читавший отрывок из поэмы принадлежал Хилде. Да! Никому другому, как ей. Они сделали эту запись несколько дней назад по ее предложению - ей всегда нравилась эта поэма. Теперь она полюбила ее еще сильнее, так же как и Тигр. Когда наступал вот такой момент, как сейчас, они включали ее, и это действовало безукоризненно. И вот в тот момент, когда зазвучали вступительные строки поэмы, ее губы раскрылись и заглотили в рот пульсирующий член Тигра.
      - Да, я не знаю, мистер Филип... но только я сама в себе ощущаю странным образом как будто... к высокому новому мосту, который они перекидывают, начиная оттуда, снизу... перекидывают через ручей и узкую горную долину к дороге... Тебе не понять меня. Но я все время говорю сама себе мысленно, с тревогой, как будто бы я сама поднимаюсь... камень ложится на камень без каменщика, сами по себе... и все ложатся на эту сторону... как будто я пролет строящегося моста с этой стороны... И вот теперь как будто бы я вижу, как на другой стороне точно такой же пролет поднимается навстречу мне... только он гораздо мощнее... и крепче,..
      Пока звучала запись, ее рот плавно двигался вверх-вниз, ее язык скользил, без устали лаская огромный, горячий, внушительный пенис Тигра... Теперь его рука выскользнула из-под ее бедер, и с нежным шепотом он повернул ее на спину. Его пенис выскользнул из ее рта, весь мокрый. Запись продолжала звучать:
      - ...тесней, ближе ко мне прижмись, соединись со мной... а потом я иногда фантазирую... я мечтаю по ночам об арках и мостах...
      Тигр уже был сверху, над ней, а потом он вошел в нее мастерски и одновременно нежно... удивительно нежно, она не смогла сдержать вздоха наслаждения. Она медленно подняла вверх колени, чтобы плотнее принять его в себя. Он проникал в нее легко, плавно, скользя все глубже и глубже...
      - Невидимая громадная рука откуда-то снизу бросила огромный камень в середину...
      Она прогибалась под ним, двигаясь вверх, вниз, навстречу ему, когда Тигр погружался в нее, делая выпад, чудесный выпад... возбуждая ее, качаясь вместе с ней - вверх и вниз, вверх и вниз... Она была горящим вулканом, пот блестел по всему ее телу. Они медленно, волнообразно двигались в такт друг другу, погружаясь и поднимаясь, раскачиваясь в опасной близости от края постели... А запись продолжала звучать:
      - ...Я чувствую, как огромный камень падает вниз, в самую середину, и через него я вдруг ощутила другую часть моста... все Другие камни арки соединились, и я почувствовала вдруг счастливый, дикий восторг завершенности, полноты, законченности и совершенства...
      - О! О! О! - вдруг вскрикнула Луби Лу, корчась всем телом в конвульсиях, еще теснее прижавшись к Тигру.
      Чувствуя спазмы его тела, ее уста приникли к его рту, а он все продолжал низвергаться в нее, сводя ее с ума...
      - Тигр! О!
      Она вскрикивала и всхлипывала...
      - Мой милый... мой единственный...
      Он нежно шептал ей что-то неразборчивое.
      - Я никогда... не смогу... устать от тебя... - выдохнула она наконец.
      Тигр, лаская ее груди, продолжал шептать ей что-то нежное.
      - О, оставайся во мне... мой удивительный и единственный...- шептала она снова и снова, покрывая его тысячами поцелуев...
      23
      Первые слова, которые услышал шеф муниципальной полиции Джон Полдаски от своей жены Мари, когда он в тот вечер переступил порог дома, были:
      - Купил масла?
      Джон, у которого был сегодня очень утомительный день, возможно, самый тяжелый из многих долгих дней за всю его служебную карьеру, совершенно не желал выслушивать подобные любезности даже от жены, как бы сильно ее он ни любил. К тому же, он был голоден, как волк.
      - Какое, к черту, масло?! - взревел он, восприняв слова жены как самое низкое и подлое ругательство.
      - Какое масло? - огрызнулась Мэри в ответ, крайне раздраженная: - Ты что же, парень, изволишь шутить?
      Смутное воспоминание о каком-то масле шевельнулось где-то в отдаленном уголке его замутненного алкоголем сознания.
      Но он знал себе цену, и признавать своей вины не собирался. Одновременно он отдавал себе отчет, что необходимо как-то положить этому конец, так как по горькому опыту общения с женой знал, чем все кончится.
      Но он проигнорировал эти предупреждения своего внутреннего голоса и ответил еще одним ревом:
      - О чем это ты, черт тебя задери, ведешь разговор?
      - Господи! Ох! Господи, боже ты мой! - запричитала его жена. - Разве ты не открывал свой проклятый блокнот сегодня? А? Парень? Разве ты не заметил, что я тебе написала на самом первом листке? На первой же странице! А? Все ясно и просто, как твоя месячная зарплата!
      - А что ты имеешь против моей месячной зарплаты?! - взорвался Джон, мгновенно нанеся ответный выпад.
      - Ты бы мог зарабатывать больше, подметая полы на электронном заводе... это для начала... если ты хочешь знать... Но ты Не Хочешь Ничего Знать! Не правда ли? Ты просто хочешь строить из себя великого... великого... Великого Джона Онаниста! Ты - Онанист, вот, кто ты такой! Онанист! - Ей удалось угомонить его одним словом.
      - Ты что же, шутишь надо мной? - заорал Джон.
      И Мэри ударила его по лицу длинной сырой тряпкой, которую она держала в руке. Раздался оглушительный, звонкий, гулкий хлопок! Что это был за удар!
      - О-о! - взревел от боли шеф полиции, совершенно оглушенный и ошеломленный.
      - Не ори на меня... ты, бездельник, прохиндей! - Мэри заставила выслушать себя и ударила его еще раз. - Я сейчас наставлю тебе синяков, я опрокину тебя на пол, я весь дом прочищу тобой, как этой тряпкой!.. Ты, расползшийся в разные стороны бездельник!
      Она хлестала его тряпкой наотмашь, изо всех сил. Это был настоящий град ударов.
      Шеф полиции пытался как-то прикрыться, танцевал вокруг Мэри, увертывался и любыми способами пытался избежать сыплющихся на него со всех сторон ударов. Ему казалось, что у него не одна жена, а по крайней мере, двенадцать.
      - Христос! - вопил он. - Святой Боже! - взывал он к небесам, - Эй! Сбавь темп! Христом господом молю! Боже праведный! О-о-о! Что же это делается? Что случилось с тобой, мать твою так и перетак! Ты что белены объелась? Ты разве не знаешь, что сегодня произошло в нашей школе? Разве не знаешь, что там случилось?
      - Сегодня ты не купил этого проклятого масла! - напирала она на одно только событие, которое случилось, продолжала осыпать его градом ударов.
      - Послушай же, черт тебя побери! Послушай... пожалуйста! Ты что же, не можешь меня выслушать? Где ты была? Что ты сегодня делала? Послушай! Эй! - Но шеф полиции напрасно исполнял свой замысловатый танец, выбрасывая разные коленки.
      - Когда я говорю масло... я имею в виду масло, и ничего больше! Меня уже, черт возьми, тошнит от тебя! Уходи! Ты мне осточертел, вместе со своим проклятым семейством! Угораздило мне связаться с тобой на свою голову! Ты - кретин! - Оскорбления сыпались на его голову, как из рога изобилия.
      - Одна школьница была сегодня убита! - заорал Полдаски, сотрясая диким криком весь дом.
      - Кто? - переспросила Мэри, слегка ослабив атаку.
      - Эта Фэабанп... Ты знаешь эту девушку... Дьявол! Ты Должна ее знать... Ее зовут Джилл! Ну? Знаешь ее?! - выкрикивал Джон, и, используя временное затишье, вырвал тряпку из ее РУК.
      - Отдай сейчас же тряпку! - крикнула она, приходя в ярость от вероломства мужа. - Ты издеваешься надо мной? О чем это ты тут толкуешь? Ты - паршивый бобик! Легавый! Ты - поляк! Ты - тупой, отвратительный поляк! - Она набросилась на него, отнимая у него тряпку.
      - Где же ты провела сегодня день? - взорвался Полдаски, поняв, что борьба разгорается не на жизнь, а на смерть.
      - Ты имеешь в виду меня?
      - Разве ты не видела газеты? Радио? Ты же постоянно слушаешь радио! А как насчет телевидения? Боже мой, ты что, сегодня провалилась под пол? А?!
      Она нанесла ему страшный удар, прямо по лицу. Джон повалился на стул, и вместе со стулом грохнулся на пол, который всколыхнулся, будто на него свалилась тонна груза.