Допрошенный в ходе предварительного следствия 5.10.20, Буданов объяснил противоречия в своих показаниях тем, что при допросах 27.03, 28.03, 30.03 у него было очень тяжелое состояние.

На основании вышеизложенного экспертная комиссия пришла к заключению, что Буданова в отношении инкриминируемого ему деяния следует считать НЕВМЕНЯЕМЫМ. В ответ на действия Кунгаевой (грубая брань, стремление овладеть пистолетом, угрозы) у Буданова развилось временное болезненное расстройство психической деятельности.

Ответ на вопрос 5. Действия потерпевшей Кунгаевой явились одним из факторов возникновения временного психического расстройства Буданова.

Ответ на вопрос 6. Показания об алкогольном опьянении Буданова противоречивы и взаимоисключающие. Убедительных данных о состоянии опьянения у Буданова нет[39].

Ответ на вопрос 7. В настоящее время может осознавать характер своих действий. Подлежит АМБУЛАТОРНОМУ наблюдению и лечению у психиатра. Подпадает под категорию «В» – ограниченно годен к военной службе».

Вот именно так и появилась на свет третья – «правильная» экспертиза. Где главным получилось следующее: ТЕБЯ УБИЛИ – САМА И ВИНОВАТА, НЕ НАДО БЫЛО СОПРОТИВЛЯТЬСЯ. И БЫТЬ СНАЙПЕРШЕЙ. А также: ПОКА УБИВАЛ – БЫЛ НЕВМЕНЯЕМ, УБИЛ – ОПЯТЬ СТАЛ НОРМАЛЬНЫМ.

Именно такие выводы экспертизы, согласно российскому законодательству, давали судье все возможности, на которые он рассчитывал, желая исполнить политический заказ по отмыванию полковника от военных грехов.

Во-первых, он мог теперь освободить Буданова от уголовной ответственности.

Во-вторых, направить его на принудительное, но АМБУЛАТОРНОЕ (то есть без помещения в психиатрическую лечебницу специального типа) лечение, сроки которого будет определять уже не суд, а просто лечащий врач-психиатр, и все неприятности для полковника могут закончиться уже через какую-нибудь неделю после приговора: врач решит, что он уже здоров, и Буданов даже не должен будет посещать поликлинику.

В-третьих, сохранить Буданову право продолжать службу в армии (раз «невменяемость» была «сиюминутной» и «ситуационной» – в ответ на действия Кунгаевой), а на таком варианте приговора особо настаивала военная верхушка – штаб Северо-Кавказского военного округа и руководство Министерства обороны, поскольку иначе получалось бы, что полками в Чечне у них командуют заведомо сумасшедшие, которых они вовремя не выявляют, не лечат, и они творят то, что хотят…

Так уж повелось в нашей стране, что в производстве российских судебных экспертиз по-прежнему главное – не факты, а кто их подгонял друг к другу. Суть экспертизы зависит от того, кто ее делал. На сей раз героями психолого-психиатрического обоснования «отбеливания» Буданова стали следующие эксперты:

– руководитель экспертного отделения «Сербского», врач с мировым именем, доктор медицинских наук, психиатр-эксперт высшей категории со стажем экспертной работы в 50 лет, профессор Т. Печерникова (председатель комиссии);

– руководитель первого клинического отделения, доктор медицинских наук, заслуженный врач РФ, стаж экспертной работы в 42 года, профессор Ф. Кондратьев;

– кандидат психологических наук Сафуанов Ф. (стаж экспертной работы – 20 лет);

– главный судебно-психиатрический эксперт Министерства обороны, полковник медицинской службы А. Горбатко;

– подполковник медицинской службы Г. Фастовцев;

– психиатр-эксперт Г. Бурняшева.

Именно эти люди выполнили главную часть работы: они признали Буданова невменяемым в момент совершения преступления, а значит, свободным от наказания за него, но зато вполне вменяемым как за час до преступления, так и после, а значит, годным к дальнейшей службе и адекватным к жизни, обязанным лишь раз в месяц посещать доктора по месту жительства.

Важно понять, кто же они – эта команда во главе с профессором Печерниковой? И кто сама Печерникова? Случайно ли то, что именно к ней, а не к кому-то другому обратился суд для изготовления «нужной» и политически важной экспертизы?

Моя позиция состоит в том, что все произошло совершенно неслучайно. Потому что у нас не бывает подобное случайным. И так повелось с советских времен. Мы-то все надеялись, что они канули в безвозвратную Лету, что мы теперь свободны, что фантомы дурного прошлого не потревожат больше нас…

Ан нет! Когда надо, призраки коммунизма – они опять с нами, в нужное время и в нужном власти месте. Причем самые жуткие.

Тамара Печерникова, профессор-психиатр с полувековым экспертным стажем, – фигура знаковая в истории нашей страны. Дальше – только некоторые этапы ее большого пути. И этот исторический экскурс тут совершенно необходим – именно потому, что во времена президентства Путина наша самая страшная история – заказная политическая психиатрия, – опять вошла в наш ежедневный быт с той стороны, откуда ее вовсе и не ожидали…

…25 августа 1968 года на Красной площади в Москве – знаменитая «молчаливая демонстрация семи». Семь человек, среди которых была и Наталья Горбаневская – поэт, журналист, диссидент, на сей раз она толкала перед собой коляску с младенцем, – и эти семеро вошли на Красную площадь, быстро достали и развернули плакаты: «За нашу и вашу свободу!», «Позор оккупантам!»… Так, в стране, где давно никто не протестовал и все смирились соглашаться с руководящей линией КПСС, обнаружили себя люди, способные протестовать против вторжения советских войск в Чехословакию.

Демонстрация «семи» длилась всего несколько минут, и дальше все семь немедленно были схвачены сотрудниками КГБ в штатском, постоянно патрулировавшими Красную площадь. Впоследствии суд дал двоим из семи лагеря, одному – психбольницу, трое попали в ссылку, а Горбаневскую сначала отпустили, поскольку у нее был грудной младенец.

Ее арестовали позже, 24 декабря 1969 года. Потому что Наталья так и не прекратила правозащитную деятельность.

И тогда, в 69-м году, тридцать с лишним лет назад от нашего времени, в связи с делом Натальи Горбаневской, впервые ясно просматривается след доктора Печерниковой в жизни страны. Печерникова была тем самым врачом-психиатром, которая по требованию КГБ допрашивала Горбаневскую все в том же Институте Сербского, где спустя несколько десятилетий обследовали и Буданова.

Печерникова-69 вынесла Горбаневской тот медицинский вердикт, который потребовал КГБ: «шизофрения». То есть психически здоровый человек не в состоянии ходить с плакатами против наших танков на улицах Праги по Красной площади.

Другой диагноз КГБ, проштампованный Печерниковой-69, был: Горбаневская – социально опасна, подлежит бессрочному принудительному лечению в психиатрической больнице специального типа…

Дальше для Горбаневской, основателя и первого редактора подпольного, самиздатского (самиздат – так называли диссиденты запрещенную литературу, которую размножали вручную или на пишущих машинках и распространяли самостоятельно) бюллетеня советских правозащитников «Хроника текущих событий», наступили тяжкие годы пребывания в Казанской спецпсихбольнице. Горбаневская сидела там с 1969 по 1972 годы. (В 1975 году она эмигрировала по израильской визе и живет теперь во Франции.)

– Вы помните сегодня такую фамилию – Печерникова? – Спросила я Наталью Константиновну теперь.

– Конечно.

– Как проходила Ваша экспертиза тогда?

– Самое мягкое слово, которое я могу здесь применить, – это тенденциозность. Диагноз «шизофрения» мне подгоняли под формулу, заранее придуманную. Вот и все, что делала Печерникова. У них была директива КГБ: отправить меня на принудительное лечение в спецпсихиатрическую больницу, и они все, включая Печерникову, ее выполняли. А зная, что суд не потребует убедительных доводов диагноза, они их и не приводили в экспертном заключении. Например: «Мышление по временам бывает непоследовательным». В чем это выражается? Ни слова. «У Горбаневской наличие специфических для шизофрении изменений мышления, эмоциональных и критических способностей». Каких изменений? Ни слова. А ведь эта фраза – уже основная, определяющая, потому что в заключении, прямо вслед за ней, следует вывод о необходимости принудительного лечения. За весь месяц пребывания на экспертизе мне, к примеру, не задали ни одного вопроса про мои стихи, хотя я поэт. Как будто их и не было. Я-то боялась, что мне начнут приписывать манию величия, говорить: «Да вы что, считаете себя поэтом?!». Но ничего подобного. И понятно, почему: концепция «эмоциональной холодности, уплощенности» вследствие «шизофрении» стихов не допускала. «Испытуемая… охотно вступает в беседу. Держится спокойно. На лице улыбка». Все правильно – только чего мне стоило это спокойствие! Я понимала, что должна быть спокойна, не подавать им поводов для сочинения каких-то симптомов. И вот, в итоге, само спокойствие становится симптомом и дает возможность написать в акте: «…не проявляет беспокойства по поводу своего будущего и судьбы своих детей». Еще как я беспокоилась за детей, но не с психиатрами же из КГБ делиться этим! Цитирую дальше: «Не отказывается от своих поступков. Неколебимо убеждена в правильности своих действий. В частности, заявляет, что действовала так, чтобы в дальнейшем не чувствовать себя виноватой перед своими детьми». Я и сегодня не отказываюсь от своих поступков, и убеждена в правильности своих действий, а мои дети гордятся выпавшей мне судьбой… Дальше: «Критическая оценка сложившейся ситуации отсутствует». Психиатры, в их числе Печерникова, считали, что, думая своей, а не чужой головой, я должна быть признана сумасшедшей. Замечу, что весь месяц экспертизы со мной общались только Печерникова и врач Мартыненко. Только им принадлежали все эти «наблюдения», на основе которых они сделали окончательные выводы. Думаю, что они вполне понимали допущенные ими передергивания и искажения, что не помешало им выполнить порученную преступную работу. Таким образом, у Печерниковой давний опыт исполнения преступных приказов. Думаю, работа в Институте Сербского необратимо понижала как человеческую честность, так и профессиональную квалификацию психиатров. Если врачи не были стопроцентными циниками, эта работа приводила их к шизофреническому раздвоению личности.

– Чем для Вас это закончилось? Каковы были последствия той экспертизы Печерниковой? Сколько времени в результате Вы провели в спецпсихлечебнице?

– 2 года и 2 месяца. Я называю ее психиатрической тюрьмой. В самой тяжелой из них – Казанской – я провела 9,5 месяца. Из Бутырки (московская тюрьма) в Казань меня привезли в январе 1971 года. В 1972 году, опять через Бутырку, вернули в «Сербского» на повторную экспертизу. В «Сербского» – еще 3 месяца. Но все дело было не в сроках, а в принудительном лечении тяжелыми нейролептиками. Галоперидолом, применение которого давно признано пыткой. Галоперидол в клинической практике применялся для лечения бредов и галлюцинаций. Ни того, ни другого у меня не было. Если не считать бредом мои взгляды, но ведь они у меня такие и остались до сих пор… Обычная схема применения галоперидола: его давали в течение месяца, потом должен был быть перерыв на корректоры в связи с тем, что побочным эффектом галоперидола является болезнь Паркинсона. Ну а мне его кололи 9,5 месяца подряд, без корректоров и перерывов. Когда из Казани вернули в Институт Сербского и опять посадили на галоперидол, Печерникова мне сказала: «Вы же понимаете, что вам придется и дальше принимать галоперидол». Лицемерие!

– Что было дальше?

– Я эмигрировала. Через Вену в Париж. Потом было много хохота, во время моих позднейших встреч с французскими психиатрами, при чтении моего «анамнеза», изготовленного в «Сербского». Один из них сказал мне: «Ну, мы должны ехать на выучку к советским психиатрам: ведь если верить их диагнозу, перед нами чудесный случай излечения от шизофрении».

Дело Горбаневской – это было еще почти самое начало так называемых «психиатрических репрессий» против инакомыслящих в СССР, в которых самое активное участие принимала доктор Печерникова. Особо развернулась будущая спасительница полковника Буданова в тяжкие для нашей страны 70-е годы – в пору затяжных боев коммунистического режима с диссидентами. Тогда, как известно, у нас была вполне приемлемая Конституция, и войну с инакомыслием, дабы Запад особенно не возмущался тоталитаризмом, царящим в СССР, КГБ предпочитал вести психиатрическими методами, объявляя, кого можно, психически больными людьми, подлежащими принудительному лечению в спецбольницах.

Только за один 71-й год, как пишет Людмила Алексеева (известная правозащитница, диссидент советских времен, вынужденная из-за политических преследований эмигрировать в США, сейчас – президент Международной Хельсинкской ассоциации) в книге «История инакомыслия в СССР», «из 85 политических осужденных признали невменяемыми 24 человека, почти каждого третьего». Тех же, кого уж совсем невозможно было объявить сумасшедшими, осуждали как клеветников на советский строй – и это происходило опять же с помощью все той же Печерниковой.

Например, летом 1978 года прошел судебный процесс по обвинению в клевете диссидента Александра Гинзбурга. И на этом процессе Тамара Печерникова была уже в качестве свидетеля со стороны обвинения[40].

Александр Гинзбург – это один из самых известных советских диссидентов, журналист, член Московской Хельсинкской группы, издатель самиздатского поэтического сборника «Синтаксис», первый распорядитель (в 1974—1977 годах) Общественного фонда помощи политзаключенным в СССР и их семьям, учрежденного Александром Солженицыным на гонорары от издания «Архипелага ГУЛАГ». С 1961 по 1969 год Гинзбург трижды получал лагерные сроки за диссидентскую деятельность, а в 1978 году был приговорен к 8 годам лишения свободы. В 1979 году, под давлением Запада, он был выслан из СССР в обмен на советских разведчиков, арестованных в США. Впоследствии долго жил во Франции и умер в Париже в 2002 году от болезней, приобретенных в советских политических лагерях.

Вот что по моей просьбе вспомнила об атмосфере того, с участием Печерниковой, судебного процесса, проходившего в маленьком среднерусском городе Калуге, Арина Гинзбург – жена и соратник Александра:

– На Аликовых судах именно с психиатрией тогда были большие проблемы. На процессе они закормили Алика нейролептиками. И он отключался прямо на заседаниях. Все время кололи. И Алик странно выглядел: еле шел, у него была шаркающая походка, в руках – наволочка с книгами (Алик отказался от адвоката и защищал себя сам), длинная седая борода. Разъезжалась речь, он был дискоординирован, просил сесть, ему не разрешали, и тогда он упал без сознания… Сразу после приговора, правда, они от него отстали, перестали колоть…

Цитата из протоколов тех судебных заседаний: «По документу-8 были допрошены Печерникова, руководитель отдела мед экспертизы Института им. Сербского, и Кузьмичева, врач психиатрической больницы– 14 г. Москвы. Они утверждали, что никаких злоупотреблений психиатрией в СССР не существует».

Как вы поняли, Гинзбург на суде настаивал на обратном – что таковые имеются. О том же он писал и в самиздате – о резком усилении психиатрических репрессий в стране, о деятельности, среди прочих, и Печерниковой…

Вот выдержки из того самого судебного «документа 8» (его опровергает Печерникова), который представляет собой статью из правозащитной «Хроники текущих событий» (выпуск от 12 октября 1976 г.): «Недавно Группа содействия[41] обратилась к Верховному Совету СССР и к конгрессу США с предложением о создании смешанной комиссии для выявления случаев злоупотребления психиатрией. В данном документе Группа сообщает об известных ей фактах психиатрических репрессий в последнее время… Петр Старчик, композитор и исполнитель песен, 15 сентября 1976 г. с помощью милиции помещен в психбольницу на станции Столбовая[42]. Старчику уже вводится галоперидол в значительных дозах… Запись в журнале приема Петра Старчика: «С.О. (социально опасен). Стационировался в ПБ в Казани на принудительное лечение по ст.70[43]. Выписан в 1975 г. В последнее время сочиняет песни антисоветского содержания, собирает у себя на квартире 40-50 человек. При осмотре ориентирован. Не отрицает сочинения песен, «у меня свое мировоззрение»… Эдуард Федотов был церковнослужителем в Пскове. Приехал в Москву, когда узнал о преследовании православных (А. Аргентова, который был насильно госпитализирован в психбольницу-14). В Москве Федотов был взят милицией и направлен в психбольницу № 14. Находится там в настоящее время… Гайдар Надежда Ивановна 7 мая 1976 г. пришла с жалобой в Прокуратуру СССР[44], была схвачена милиционерами, затем отвезена в психбольницу-13, где ей сразу стали делать уколы аминазина… Заведующая 2-м отделением Федорова Л.И. заявила: «Чтобы не жаловалась больше, немного подержим, потом – через спецприемник – в Киев. Там тоже немножко подержат… В следующий раз подумает, прежде чем идти жаловаться…».

Именно по поводу всего вышеперечисленного свидетельствовала на суде доктор Печерникова. Свидетельствовала таким образом, что Гинзбург был признан клеветником и агитатором против советского строя. Печерникова говорила, что ничего подобного в советской психиатрии нет, что Гинзбург клевещет.

Результат для Гинзбурга – 8 лет лишения свободы, тюрьмы, лагеря, туберкулез, четверть одного легкого, другое вообще было удалено, все последние годы жизни – по 16 часов он ежедневно пребывал на кислородном аппарате, и это был единственный шанс продолжения жизни… Полностью разрушенное здоровье, с которым лишь французская медицина могла хоть как-то справиться…

Чтобы понять, что творится в России сейчас, важно знать не только то, что фактически реанимирована заказная политическая психиатрия, но и то, КАКИМ ОБРАЗОМ она теперь функционирует.

К примеру, материалы почти всех печерниковских «дел» – от Горбаневской до Буданова – испещрены такими терминами, как «поиск социальной справедливости». Только разница оказалась в векторе! В подходе! Просто «плюс» цинично стал «минусом». То есть – в советские годы Печерникова выносила шизофренические «приговоры», стоя на одних позициях (что «поиск социальной справедливости» – симптом психического недуга, не совместимого с пребыванием в социуме), а теперь та же Печерникова – на прямо противоположных установках, когда даже зверское убийство оправдано «положительным» чувством «социальной справедливости», в том случае, если оно «социально мотивировано» (полковник убил ту, про которую думал, что она чеченская «снайперша», и его обуревало чувство вины за гибель своих товарищей от рук именно снайперши).

Главный вопрос в этой истории: случайно ли появление именно Печерниковой в деле Гинзбурга и Горбаневской?

Нет, конечно. Она – товарищ КГБ по борьбе. Верный товарищ, знающий свое место врача по заказу.

И следующий главный вопрос: случайно ли появление Печерниковой в деле Буданова через 25 лет после ее «свидетельств» в деле Гинзбурга?

Нет. Также НЕСЛУЧАЙНО. Потому что она так и осталась верным врачом по заказу. В КГБ-ФСБшных кругах трех последних десятилетий о Печерниковой известно, что она НЕ ПОДВЕДЕТ. Воспряла ФСБ после ельцинских времен и с воцарением Путина – а с ней и Печерникова реанимирована… И она отлично знает дело, которому служит. Да, она отсиделась в тишине и тени, пока был «поздний», демократический Горбачев и Ельцин, и Печерникова не могла быть востребована, но пришли в Россию времена сотрудника КГБ с двадцатилетним стажем – времена Путина, – и вслед за ним все, какие возможно, властные дырочки заполонили выходцы из КГБ, и именно поэтому Печерникова опять нужна. Как тогда.

ВАЖНОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ: по сведениям независимых источников (а официальных, естественно, не существует), уже более 6000 выходцев из КГБ и ФСБ, вслед за Путиным, пришли во власть и занимают высшие государственные должности. В том числе в ключевых ведомствах, где у них ключевые посты – в администрации президента (два заместителя руководителя администрации президента, два начальника управлений – кадрового и информационного), в Совете безопасности (заместитель секретаря СБ), в аппарате правительства, в министерствах обороны, иностранных дел, юстиции, атомной промышленности, по налогам и сборам, внутренних дел, по делам печати, телерадиовещания и СМИ, Государственном таможенном комитете, Российском агентстве по государственным резервам, Комитете по финансовому оздоровлению и т д.

История, как хроническая хворь, склонна к рецидивам. А радикальное лекарство одно – своевременная химиотерапия клеток, несущих смерть. У нас этого не случилось, из СССР в «новую Россию» мы перетащились со всеми советскими клопами. Отсюда и результат: госбезопасность повсюду, а с ней вместе и Печерникова.

А теперь повторю центральный вопрос этой современной трагедии: случайна ли реанимация и реинкарнация профессора Печерниковой в деле Буданова? Вопрос, который без потери сути можно переформулировать иначе: случаен ли вообще нынешний взлет ЧК в нашей стране? Перелет в XXI век той инфраструктуры, которая обслуживала сохранность советской системы подавления и принуждения в веке XX?

Конечно, неслучаен. Вспомним 2000 год, время перед выборами президента. Тогда многие говорили: «Ладно, не так уж страшен черт, как его малюют. Ну и что с того, что он родом из КГБ советских времен?… Обтешется».

А потом – понеслось… За Путиным тихо подтянулась Команда – сначала десятки людей, самых близких ему и верных, с кем он лично работал и кому доверял. А потом – и сотни, это уже товарищи товарищей Путина, которым уже они, а не лично Путин доверяют и лично работали. Теперь – тысячи. Они – на всех уровнях, во всех властных щелях.

Так вокруг нас оказались те, кому Путин и его близкие товарищи доверяли. С одной стороны, это естественно. Но с другой – выяснилось, что доверяли (и доверяют) они только «своим», а «свои» – те, у кого то или иное прошлое в КГБ. Так властные и привластные структуры «новой России» наводнили граждане со специфическими традициями, с воспитанным репрессивным менталитетом, с понятным им соответственным механизмом решения государственных проблем…

Одна из таких традиций – конечно, Печерникова. Причем одновременно она – и традиция, и механизм ее претворения. В том смысле, что за два десятилетия практики по «защите советского общественного и государственного строя» Печерникова отлично отладила механизм такой защиты через подконтрольную ей медицинскую науку, подстроив психиатрию под нужды госбезопасности, и именно сейчас, десятилетие спустя после падения внешней конструкции советской системы оказалась полностью востребована со всеми ее специфическими навыками.

Эти слова – не политическая теория. И не доказательства прозорливости некоторых политических прогнозов. Нет! Последствия того, что сделала Печерникова в деле Буданова, предельно жестки и осязаемы: это жизнь или смерть людская, и это снова, как в 70-80-е.

Ведь будановская свобода или несвобода – принципиальное событие нашего времени. Прежде всего, для самой армии, превратившейся в Чечне в политическую репрессивную структуру. Армия ждет, так будет ли прецедент на суде в Ростове-на-Дону? Что ему скажут «виновен» или «свободен»? А значит, можно ли – как Буданов?…

Так вот, Печерникова уже сказала: «Можно». И сделала главное для того, чтобы и судья Костин имел юридический шанс сказать: «Можно».

И этот сигнал был «ПРАВИЛЬНО» понят в Чечне – офицеры, находящиеся там, продолжали дело Буданова. И примеров можно приводить сколько угодно. Только из них можно сделать целую книжку.

…Конец мая 2002 года – вновь серия похищений молодых женщин с последующим убийством. 22 мая в городе Аргуне прямо из дома № 125 по улице Шалинской – из своего собственного дома – на рассвете была увезена военными симпатичная 26-летняя учительница начальных классов аргунской школы № 1 Светлана Мударова. Как и Эльзу Кунгаеву, жертву Буданова, Светлану, в чем была после сна, запихнули в БТР – в тапочках и халатике. Двое суток военные делали все, чтобы скрыть место, где они держат похищенную учительницу. А 31 мая ее изуродованный труп был подброшен в развалины одного из аргунских домов…

Для кого как, а для меня – это Печерникова сказала свое «можно»… «Можно», потому что есть такая «чудесная» возможность в запасе – на момент совершения преступления мы вас признаем НЕВМЕНЯЕМЫМИ и выведем из-под уголовного удара, зато как до, так и после преступления вы останетесь ВМЕНЯЕМЫМИ и будете продолжать жить, как жили, в армии служить, как служили…

Поэтому отныне ответственность за смерть Светланы Мударовой – в том числе и на совести Печерниковой, в который раз выполнившей политически востребованный заказ с далеко идущими последствиями.

…Пройдет больше года, дело Буданова пополнится еще тремя экспертизами, выводы Печерниковой будут отвергнуты как лживые, Верховный суд вернет дело на еще одно судебное разбирательство, новый состав военного суда в Ростове-на-Дону назначит новую экспертизу, из процесса фактически изгонят прокурора Назарова, защищавшего подсудимого, социальная справедливость начнет проглядывать из-за туч…

А Печерникова? Ее накажут за ложь? Или хотя бы попросят уйти наконец из «Сербского» в связи со скандалом?

Нет, конечно. Печерникова – это наше «навсегда». Ее оставили – до нужных времен.

А ТЕПЕРЬ ТО, НА ЧТО ПЕЧЕРНИКОВА ВНИМАНИЯ ВООБЩЕ НЕ ОБРАТИЛА, – ПОДВОДНЫЕ КАМНИ ДЕЛА БУДАНОВА, ТАК И ОСТАВШИЕСЯ ПОДВОДНЫМИ

Эта страница дела Буданова – самая отвратительная, мерзкая и грязная. В ней противно копаться, но совершенно необходимо. Во-первых, ради правды. Во-вторых, ради понимания того, что творится в Чечне под аккомпанемент официальной лжи и пропаганды.

Несчастная юная девушка Эльза Кунгаева в последнюю ночь своей жизни была не только зверски задушена, но и изнасилована. Вот цитаты из протокола следственного эксперимента от 28.03.2000, проведенного судебно-медицинским экспертом:

«Место захоронения представляет собой участок в лесополосе, в 950 метрах от командного пункта танкового полка. Обнаружен труп полностью обнаженной женщины, завернутой в одеяло (плед).

Труп лежит на левом боку, ноги поджаты к животу, руки согнуты в локтях и прижаты к туловищу. Промежность в области наружных половых органов опачкана кровью, плед в этом месте тоже в крови.

Судебно-медицинское исследование трупа Кунгаевой произведено 28.03.2000 с 12 до 14 часов на окраине села Танги-Чу при достаточном естественном освещении начальником медицинского отдела 124-й лаборатории капитаном медслужбы Ляненко В. Труп женщины длиной 164 см… На наружных половых органах, на кожных покровах промежности, задней поверхности верхней трети бедер влажные мазки темно-красного цвета, похожие на кровь со слизью… Отверстие девственной плевы круглое, диаметром около 0,6 см. На девственной плеве имеются кровоподтечные радиальные линейные разрывы. В межъягодичной складке подсохшие следы красно-буро-коричневого цвета. В 2-х см от заднепроходного отверстия – разрыв слизистой оболочки длиной до 3 см. Надрыв наполнен свернувшейся кровью, что свидетельствует о его прижизненном характере. На пледе, со стороны, обращенной к трупу, имеется влажное пятно темно-бурого цвета, похожее на кровь, размерами 18х20х21 см. Пятно расположено на участке пледа, предлежащем к области промежности трупа.

Вместе с трупом доставлено: 1.Кофта шерстяная. Спинка разорвана (разрезана) вертикально на всю длину… 3. Футболка ношеная. Спинка футболки разорвана (разрезана) на всю длину. 4. Бюстгальтер ношеный. Слева, со спины, разрезан (разорван) на всю ширину. 5. Трусы ношеные. С изнанки, в области промежности, загрязнены сухими темно-коричневыми и желтыми пятнами, похожими на следы кала и мочи. Изъятие материала для судебно-гистологического исследования в связи с отсутствием условий для его хранения и консервации не проводилось. Взяты мазки из влагалища и прямой кишки на марлевые тампоны, кровь на марлевую салфетку. Указанные объекты, а также вещи, доставленные с трупом, переданы следователю.

Обнаруженные на трупе Кунгаевой надрывы девственной плевы и слизистой оболочки прямой кишки образовались от введения тупого твердого предмета (предметов) в прямую кишку и влагалище. Не исключено, что таковым предметом мог явиться напряженный (в состоянии эрекции) половой член. Но им мог послужить и свободный конец черенка малой саперной лопаты. Вместе с тем эксперты пришли к единому выводу, что повреждения девственной плевы и слизистой прямой кишки, обнаруженные при исследовании трупа, являются прижизненными».

С самого начала следствия Буданов категорически отрицал факт изнасилования… Однако кто-то же над Эльзой все же надругался?… Причем перед смертью… Напомню, что последние часы жизни именно Буданов провел с Эльзой наедине и впустил в свой КУНГ солдат, уже когда девушка была мертва… Это значит, что…

Помимо психолого-психиатрических, по делу Буданова были проведены во время предварительного следствия две судебно-медицинские экспертизы специалистами 124-й Центральной лаборатории медико-криминалистической идентификации (находится в Ростове-на-Дону) Министерства обороны. И обе экспертизы сказали прямо: да, изнасилование было.

И когда суд начинает отмывать Буданова от грехов, он назначает еще одну – третью – судебно-медицинскую экспертизу. С той же целью, что и новую в «Сербского»: чтобы она, наконец, сделала «правильные» выводы, угодные военной верхушке России и Кремлю, – и офицер, обладатель двух орденов Мужества, не был бы на бумаге насильником.

Вот цитаты из текста «правильной» экспертизы, где уже все не так, как это видел своими глазами эксперт Ляненко:

«Разрывы девственной плевы и слизистой прямой кишки возникли посмертно, когда сократительная способность, свойственная живой ткани, была полностью утрачена».

То есть получается, что кто-то там, конечно, надругался над девушкой, но этот кто-то – ни в коем случае не Буданов, у него алиби, он же, убив, спокойно заснул…