Подводные тайны (№1) - Подводная экспедиция

МОЙ ВРАГ, МОЙ ПАРТНЕР

Хэллэм Сперри собственной персоной приглашал меня в свою каюту.

Она была мало похожа на тот закуток, который я занимал палубой ниже. Это была не просто каюта, это был номер-люкс. Да что говорить, ведь «Испания» входила в число десяти самых больших подводных лайнеров, принадлежавших компании «Сперри-лайн»! Стены были обиты дорогими гобеленами, в аквариумах с искусственным давлением плавали экзотические морские организмы и сверкающие рыбки, трубки тройоновых ламп обогревали помещение и создавали иллюзию солнечного света.

Рука Хэллэма Сперри, которую он предупредительно протянул мне, была тверда и холодна, как сталь. Сперри был так же высокоросл и бородат, как и мой дядя, но и борода, и шевелюра у него были чернее воронова крыла. Его светлые пронизывающие глаза отличались какой-то особенной голубизной. Я сказал бы, что в них чувствовался ледяной холод морских глубин. С его лица не сходила улыбка, а в голосе звучала не просто вежливость.

– Джим Иден! – громко и басовито произнес он. – Я уже много слышал о вас, молодой человек. Я хорошо знал вашего отца и дядю. Жаль, что Стюарта постигла такая участь, но он всегда был сорвиголовой. Кроме того, от моего сына я слышал о вашем вынужденном уходе из академии.

Он предложил мне сесть во вращающееся кресло. Что я мог ответить этому человеку? Что мой «вынужденный уход» из академии был подстроен его собственным сыном? Что борьба Сперри и Иденов стала притчей во языцех?

Я предпочел промолчать. Все-таки кое-чему научился в академии, и одним из первых усвоенных мной правил было правило не говорить сгоряча. Вполне возможно, что Хэллэм Сперри был не такой темной личностью, какой его рисовала молва. Оскорблять его из-за старых слухов и недобрых воспоминании было бы глупо и не совсем справедливо.

Сперри предложил мне хрустальный бокал с бледно-зеленым крепким напитком. Едва пригубив, я поставил бокал на стол – судя по всему, меня потчевали каким-то экзотическим морским ликером.

– Стюарт Иден был моим давним другом, – грустно улыбнулся Сперри. – Конечно, у нас были различия во взглядах. Но я всегда восхищался твоим дядей. Это был великий человек. Как жаль, что его постигла такая участь.

В ответ я пробормотал что-то невнятное, но Хэллэм Сперри, похоже, не обращал внимания на мои слова. Наверное, он слышал только свой собственный низкий раскатистый голос.

– Мы много лет проработали вместе со Стюартом. Да и с твоим отцом тоже. Тебе будут рассказывать о наших стычках, а может быть, ты уже слышал о них. Не придавай этому значения, мальчик. Стюарт уже ушел. Наши разногласия тоже ушли. Что будет дальше – вот в чем вопрос.

– Простите, я вас не понял, – сказал я.

– Что будет с тобой! Вот что важно! – с легким раздражением громыхнул он. – Что ты собираешься делать? Ты направился в Тетис – зачем? Я являюсь наследникам моего дяди, – не поддаваясь его нажиму, спокойно объяснил я. – Он завещал мне свое имущество.

– Имущество! – недовольно поморщился Сперри. – Чепуха! Обанкротившаяся компания и затонувшее судно – мне ли не знать, что у него за имущество!

Он взглянул на меня холодным пронизывающим взглядом.

– Возможно, тебе об этом никто не говорил, но твой дядя остался мне должен крупную сумму денег. Очень крупную. Эта сумма больше, чем все его наследство, мальчик.

От неожиданности я заерзал в кресле.

– Мне… мне ничего не известно об этом. Мистер Фолкнер – адвокат дяди – ничего не сказал мне…

– Конечно нет. Фолкнер тоже об этом не знает. Мы заключили джентльменское соглашение и не подписывали никаких бумаг. Я дал ему денег под честное слово. Вопрос в том, дорожишь ли ты честью своего дяди?

Я начал было что-то говорить в ответ, но Сперри прервал меня:

– Довольно об этом. Сейчас не время для деловых разговоров. Для них мы еще найдем минуту. Расскажи лучше про свою жизнь.

Он замолчал, и прежде, чем я раскрыл рот, на его холодном лице появилась улыбка.

– И не забудь выпить. Это приказ!

Я подумал, что этот человек по-своему располагает к себе. В нем чувствовались недюжинная сила и грубоватое обаяние. Возможно, он не лгал. Не исключено, что его ссора с моим отцом и дядей объяснялась чисто деловыми разногласиями, соперничеством сильных мужчин, не желавших уступать друг другу. У Хэллэма Сперри были располагающая улыбка и крепкое рукопожатие.

Хотя я не мог не заметить, что даже когда его губы растягивались в улыбке, глаза оставались все такими же холодными.

Я рассказал ему о своей учебе в академии, об отношениях с его сыном – Брэндом Сперри, о досадном происшествии в Италии и моем вынужденном уходе из академии. Морской магнат оказался редким слушателем – иначе я не перешел бы к рассказу о радиограммах Уоллеса Фолкнера и моих ответах. Потом я поведал о злополучном незнакомце в красном сомбреро, о сером человечке и о смертоносном газе летин, отправившем на тот свет не меня, а стюарда.

Наверное, я вел себя довольно беспечно.

Хотя… здраво рассуждая, Хэллэм Сперри был владельцем «Испании» и всего того, что на ней находилось. Естественно, он должен был знать, что происходит в его владениях.

Довольно скоро я понял, что он знал намного больше.

Когда я закончил свой рассказ, Сперри сделал глоток из своего бокала и покачал головой.

– Дела неважные, парень. Вопрос в том, что ты намерен делать в такой ситуации?

– Даже и не знаю, сэр, – вздохнул я. – Надо добраться до Тетиса, а там я осмотрюсь и пойму, что к чему. Ведь я… я еще слишком плохо представляю, что такое Мариния.

– Вот уж не ожидал услышать такое признание от отпрыска семейства Иденов! – захохотал Сперри. – Парень, не забывай, что один из городов Маринии назван в честь твоего предка!

– Я знаю, сэр, – спокойно ответил я. – Но сам-то я здесь впервые. Признаться, я даже не имею понятия о том, чем все эти годы занимался мой дядя.

Он бросил на меня насмешливый взгляд.

– О, я могу рассказать тебе об этом! Я знаю обо всем, что происходит в Маринии, и готов поделиться информацией. В особенности если речь идет о делах твоего дяди.

С этими словами он начал загибать пальцы:

– Во-первых, добыча платины в Темных горах. Твой дядя занимался этим около года, но месторождение быстро иссякло. Во-вторых, нефть. Это был перспективный проект, но Стюарт поспешил продать акции, чтобы раздобыть деньги для чего-то другого. Для чего? Для «Марин Майнз». Он был готов похоронить в этом проекте все свои средства, лишь бы прибрать компанию к рукам. В результате он похоронил не только средства, но и самого себя.

Сперри хотел посмеяться над собственной шуткой, но, увидев выражение моего лица, передумал.

– Не обижайся, парень, – добавил он извиняющимся тоном. – Стюарт Иден всегда был сорвиголовой, ты же знаешь.

– Да, вы так сказали, – уточнил я.

– Переходим к главному. – Хэллэм Сперри как бы не заметил моего ответа. – Пару лет назад я оказал твоему дяде серьезную услугу. Он взял у меня в долг деньги – больше полумиллиона долларов. Как ты относишься к этому?

– Даже не знаю, сэр, – уныло пробормотал я. – Я впервые слышу об этом. Мне надо поговорить с мистером Фолкнером.

Выражение лица Хэллэма Сперри заметно изменилось. Впервые за время нашего разговора оно стало равнодушным, правда, в глазах появилась затаенная насмешка – почти незаметная, но она заставила меня насторожиться.

– Ну что ж, тогда не теряй понапрасну времени. Позвонив в колокольчик, он вызвал стюарда и приказал принести кофе.

– Однако мы с тобой засиделись, а уже пора спать, – вздохнул Сперри. – Через пару минут ты будешь свободен. Может быть, у тебя есть ко мне какие-то вопросы?

– По-видимому, нет, сэр, – тихо ответил я. – Разве что вы сами захотите посвятить меня в какие-то вещи.

Он красноречиво пожал своими огромными плечами.

– Ведь я говорил тебе о «Марин Майнз»? – требовательно спросил он.

– Да, я и сам кое-что слышал об этом от мистера Фолкнера.

– По-видимому, не слишком много. Хотя об этой компании едва ли можно много рассказать. Типичный заумный проект твоего дяди. Шахта на дне впадины Идена! Никакая техника не подберется к этим залежам ближе чем на две тысячи метров – тут не поможет самый толстый слой иденита. Я пытался вразумить Стюарта, но пытаться пробудить чувство здравого смысла у твоего дяди – пустая затея.

– Точно также говорили и математики, – не удержавшись, горячо возразил я. – Когда дядя Стюарт впервые объявил о свойствах иденита, многие ученые назвали это ахинеей. Вооружившись фактами и цифрами, они подняли на смех утверждение, что любой стальной лист, покрытый иденитом, сможет направлять силу давления воды против нее же самой и надежно предохранять находящуюся на огромной глубине конструкцию. Насмешки продолжались до тех пор, пока дядя Стюарт не продемонстрировал свое изобретение на практике.

– Верно замечено, парень, – улыбнулся Сперри. – Признаюсь, что у меня самого была подобная идея. Но, так или иначе, он меня опередил. Обзавелся офисом в городе Севен-Доум, вдалеке от всех действующих шахт, зато рядом со впадиной. Нашел себе помощника – какого-то парня по фамилии Вестервельт или что-то в этом роде. Я не знаю, где он сейчас. Куда-то сгинул после смерти твоего дяди. Болтают, что у этого Вестервельта какие-то нелады с законом и он скрывается в «царстве Келли»… Вот и все, что я могу тебе рассказать. О славных делах компании «Марин Майнз» умолчу, потому что у нее не было вообще никаких дел. Это была бумажная компания. И все ее активы – не больше чем пачка конторской бумаги.

Я изо всех сил сдерживался и пытался говорить вежливо.

– Бумага это или нет, но кое-кто дает за эти акции сто шестьдесят тысяч долларов.

– Кто?

– Ну, я не знаю, кто именно, – неохотно признался я. – Какой-то клиент адвоката Фолкнера.

– Откуда ж тебе знать! – с усмешкой громыхнул Сперри. – Но если хочешь, я открою тебе этот секрет. Этим покупателем был я. Я предлагал тебе сто шестьдесят тысяч, а ты отказался. Ну, может быть, ты сыграл мне на руку. Акции этих денег не стоили.

Я в изумлении посмотрел на него.

– Почему же?.. Как?..

– «Почему»? «Как»?! – передразнил он меня, басовито хохоча. – Парень, тебе еще не раз утрут нос здесь, в Маринии! Но ты, конечно, не обижайся. Я тебе все объясню. У тебя ведь есть партнер по компании «Марин Майнз», правда?

– Да, но…

– Никаких «но». Этот партнер – я. Я вложил в компанию деньги и купил двадцать процентов акций. Предполагалось, что я верну вложенные деньги, когда пойдет прибыль. А какая могла быть прибыль? Естественно, никакой. Но я был готов поддержать твоего дядю, потому и взял акции. Тогда я проиграл. Но если я стану владельцем контрольного пакета, я смогу изменить ситуацию – слава Богу, я пользуюсь кое-каким влиянием в Маринии. Я мог бы увеличить срок освоения концессии еще на пару лет. Может быть, за это время ученые и изобрели бы какие-то новые глубоководные машины. Для меня это по-прежнему азартная игра – и даже не игра, пока я не держатель контрольного пакета акций. Уловил?

Честно говоря, я не уловил. Но я был слишком упрям, слишком молод, чтобы признать свою неискушенность в бизнесе.

– Я лучше посоветуюсь с мистером Фолкнером, сэр, – с неловким видом забормотал я. Я нисколько не сомневаюсь в том, что вы говорите. Но…

– «Но, но»! – снова передразнил меня Сперри, и на его лице опять появилась холодная угрожающая улыбка.

Впрочем, он быстро сменил ее на спокойно-безразличную мину.

– Ну, довольно, – пробасил подводный магнат и поставил на стол чашку. – Время спать. Иди к себе в каюту, парень. Тебе надо отдохнуть.

Он позвонил в колокольчик. Стюард, потирая заспанные глаза, распахнул передо мной дверь. Хэллэм Сперри даже не приподнялся с кресла. Уже на пороге я снова услышал его голос:

– Выспись получше, парень. И пораскинь мозгами. Собираешься ли ты платить долги своего дяди или хотя бы часть этих долгов? А может быть, ты продашь мне свои акции – и мы будем в расчете? Я не собираюсь выкручивать тебе руки – в конце концов, между мной и Стюартом существовало всего лишь джентльменское соглашение. Но ты все-таки пораскинь мозгами.

Я обернулся. Но Сперри уже не обращал на меня внимания. Он не торопясь встал и тяжелыми шагами направился к двери, ведущей во внутренние покои. Стюард вежливо и решительно закрыл дверь прямо перед моим носом.

12

ПОД КУПОЛОМ ТЕТИСА

Наконец мы вошли в док Тетиса.

Оставив высоко над собой царство вечного мрака, «Испания» стала снижаться на ровную, слегка фосфоресцирующую равнину, покрытую голубой глиной. Мы опустились на металлическую платформу.

К западу от нас лежал Тетис. Громада его мерцающего купола уходила далеко ввысь, в непроглядную черноту воды. На севере и востоке виднелись цепи подводных холмов, к югу простиралась впадина Идена, на пологом склоне которой и располагалась глинистая равнина. Равнину покрывали полосы причудливо переплетающихся, похожих на виноградную лозу водорослей и странные растения с толстым стеблем, напоминающие растущие на суше деревья. Я был удивлен схожестью подводной растительности с растительностью земли и только потом понял, что передо мной были не растения. На такой большой глубине любой причудливый цветок или ветвистый стебель является животным, представителем фауны, а не флоры.

Я прошел через переходный шлюз, получил свой багаж и направился прямиком в офис Фолкнера.

«XV-17, 5—14, ярус 9» – этот адрес четко отпечатался в моей памяти. Он был написан на продолговатом голубом конверте, в котором пришло ко мне последнее письмо от дяди.

Я вышел из лифта и оказался в большом зале ожидания, расположенном прямо под доками. Зал был вырублен в огромном скальном массиве, залегающем под дном океана. Просторное помещение, залитое ярким холодным светом тройоновых ламп, заполнили пассажиры «Испании», работники таможни и десятки других людей. Казалось невероятным, что над этим залом, превышающим по размерам любой зал ожидания крупного аэропорта, простиралась шестикилометровая толща воды!

И тем не менее это было так. Ведь я был в Маринии!

Я нашел ленту пассажирского транспортера, ведущую в нужном направлении, на приличной скорости преодолел длинный тоннель и оказался возле скоростных лифтов, выбрал нужный мне лифт и за несколько минут поднялся на девятый ярус.

Улица, на которой я очутился, была довольно широкой даже по сухопутным меркам. Залитая ультрафиолетовыми лучами тройоновых ламп, она буквально кишела спешащими по своим делам маринийцами. Я в первый раз оказался в гуще маринийской жизни и, признаться честно, не пришел от нее в восторг. Среди прохожих преобладали бедные, неряшливо одетые люди. В толпе то и дело мелькали одетые в красную форму полицейские. Люди громко и бесцеремонно окликали друг друга. Огромные металлические перекрытия, служившие опорой для следующего яруса, достигали двух десятков метров, но выглядели весьма обшарпанными и невзрачными.

Конечно, это была еще не вся Мариния. Даже до того, как я увидел более красивые жилые ярусы и богато отделанные залы общественных собраний, я понял, что мое первое впечатление может быть обманчивым. Девятый ярус считался «ничейной землей», он располагался между портовыми и фабричными уровнями, лежащими ниже, и верхними ярусами, занятыми офисами и жилыми домами.

Мне показалось странным, что офис Фолкнера располагался в соседстве с весьма подозрительными строениями. Однако Фолкнер был адвокатом моего дяди. Я подошел к полисмену в красной куртке и разузнал, как пройти по адресу «XV-17, 5—14, 9».

За этими цифрами скрывалась всего-навсего дверь в неказистом здании, отведенном под офисы. К офисам вела довольно длинная лестница. Когда ступеньки кончились, я попал в темную комнату с низким потолком. В спертом воздухе стоял запах пыли. Одинокая люминесцентная трубка освещала пару вытертых кресел и видавший виды письменный стол.

За столом, откинувшись на спинку кресла, сидел здоровенный детина. Его ноги лежали на крышке стола. За приоткрытыми губами виднелись желтоватые зубы. На темном лице проступали оспины и шрамы.

Детина громко храпел.

Я вежливо кашлянул, потом поздоровался.

Детина фыркнул, спустил ноги на пол и уставился на меня.

– М-м-м, – глухим спросонья голосом промычал он, потом поморгал и уже потом удостоил меня более осмысленным взглядом.

– Что тебе нужно? – угрюмо спросил он.

– Я хотел бы поговорить с мистером Уоллесом Фолкнером.

– Его нет на месте, – отрицательно покачал головой детина.

– А когда он будет?

– Не знаю. По крайней мере, не сегодня.

Я растерялся. Без разговора с Фолкнером я не мог приняться за свои дела, это было очевидно. Прежде всего мне надо было без промедления обсудить с ним некоторые детали моей беседы с Хэллэмом Сперри.

– У меня к нему очень важное дело, – решительно сказал я. – Где его можно найти?

Человек в кресле нахмурился.

– Зайди завтра. Кстати, а кто ты такой?

– Джеймс Иден.

Я думал, что мое имя произведет на детину сногсшибательное впечатление, но он и бровью не повел.

– Хорошо, я передам ему.

Я понял, что мне предлагают откланяться. После знакомства с этим грязным, жалким офисом и человеком, развалившимся в кресле, моя неприязнь к Фолкнеру с его письмами и радиограммами стала перерастать в ненависть.

И все-таки надо было брать быка за рога. Я решил сделать еще один заход.

– Прошу прощения, но я должен увидеться с мистером Фолкнером именно сегодня. Может быть, вы все-таки скажете, как его найти?

Человек в кресле недовольно засопел.

– Я же сказал тебе, его нет! Зайдешь завтра. Потерпи до утра – понятно?

Мне оставалось только убраться восвояси – особенно после того, как детина снова водрузил ноги на стол, откинулся на спинку кресла и решил продолжить прерванный мной сон.

Я вышел из комнаты и стал спускаться по лестнице. Проделав половину пути, невольно остановился – мне показалось, что кто-то произнес мое имя.

Я замер и стал прислушиваться. Точно, мое имя произнесли еще раз, четко и внятно – не так, как будто меня хотели окликнуть, а так, словно находившийся за дверью человек называл его кому-то другому. Имя было названо так громко, что я не мог ослышаться: «Джеймс Иден» – потом пауза и какое-то неясное бормотание. Я бросился вверх по ступенькам.

Остановился возле самой двери и услышал обрывок фразы:

– …Иден. Увидимся завтра утром.

За этими словами последовал характерный звук небрежно положенной на аппарат телефонной трубки. Я подождал еще несколько секунд, но за дверью наступила тишина, а вскоре ее сменили звуки ровного шумного дыхания длинноволосого детины.

Он заснул – но перед этим рассказал кому-то о моем визите.

Нет, мне все это положительно не нравилось…

Хотя я должен был признать, что не все обстояло так уж плохо.

Отложенная до следующего утра встреча с Фолкнером давала мне целый день свободного времени. Я, к примеру, мог погулять по Тетису и увидеть собственными глазами все чудеса столицы Маринии.

Мое настроение немного улучшилось. Заметив полицейского, я спросил у него, в какой из здешних гостиниц лучше остановиться. Он перечислил мне несколько приличных отелей, объяснил, как до них добраться, и даже подсказал, откуда можно позвонить, чтобы забронировать номер.

Как выяснилось, ближайший телефон находился в питейном заведении. Его посетителями были такие же грубоватые субъекты, как те, которые бесцеремонно прокладывали себе путь в уличной толпе. Я, впрочем, не собирался пить с ними на брудершафт. Найдя монету нужного достоинства, опустил ее в аппарат и позвонил в один из отелей, которые порекомендовал мне полицейский.

Поднявший трубку клерк был вежлив и лаконичен. У них была свободная комната, они могли забронировать ее для меня, но всего лишь на один час – чтобы я успел захватить свои вещи.

Закончив разговор и заметно приободрившись, я направился к выходу. Теперь я мог спокойно подождать, пока таможенники произведут досмотр моих вещей, а потом… потом в моем распоряжении был целый день!

Я уже подошел к двери, когда дорогу мне пересек высокий худощавый мужчина. Я успел остановиться и все же слегка задел его. Несколько капель из стакана, который он держал в руке, упали на пол.

– Ты только посмотри, Мак! – хрипло сказал он, поворачиваясь ко мне.

– Извините, – пробормотал я, уступая ему дорогу. Но он явно не желал проходить мимо. Поставив стакан на стойку бара, мужчина вплотную приблизился ко мне.

– И давно ты стал здесь хозяином? – зло спросил он. – Что, хочешь нарваться на неприятности?

Как это было ни глупо с его стороны, но он явно хотел подраться. Я вовсе не боялся драки. В академии мы часто практиковали рукопашные поединки – и это была не только обязательная часть нашей физподготовки, зачастую таким образом мы выясняли свои отношения. После одной из таких «дуэлей» я целую неделю ходил с фонарем под глазом. А этот парень, хотя и был на полголовы выше меня, мощным телосложением не отличался. Он совсем не вызывал у меня страха.

С другой стороны, драка в захолустном кабаке была бы не лучшим началом осмотра Тетиса.

– Извините, что ненароком толкнул вас, – решив уладить дело миром, сказал я. – Но мне надо пройти.

Странно, но мужчина воспринял мои слова как личное оскорбление.

– Пройти? Ну, проходи, проходи! Этот салага думает, что сможет вытирать об нас ноги! Нет, друг, ты ошибаешься.

Он настолько приблизился ко мне, что я почувствовал его тяжелое смрадное дыхание.

Похоже, драки было не миновать. Я отступил на полшага назад, чтобы получить пространство для маневра…

И тут над нашими головами прогремел чей-то бас:

– Ну что, Келли? Решил связаться с мальчишкой? Это был патрульный морской полиции. Высокий, широкоплечий, в красной форменной куртке, он как раз вовремя показался в дверном проеме. Голос полицейского звучал насмешливо, но его отношение к худощавому задире было вовсе не шуточным.

Худощавый мужчина быстро оценил ситуацию.

– А, только легавых здесь не хватало! – огрызнулся он. – Занимались бы лучше своим делом.

В глазах у полисмена блеснула ярость, но он сдержался.

– Ну ладно, сынок, – обратился он ко мне. – Если ты надумал уходить, уходи.

Не глядя на Келли, я прошел к двери. Вслед за мной из заведения вышел полицейский.

– Я понял, что ты можешь нарваться здесь на неприятность, – пробасил он. – Как только ты пошел звонить, я сказал себе: «Шонесси, в таком заведении, как „Морская корова“, этот паренек будет чувствовать себя неуютно». Поэтому я и заглянул сюда на всякий случай.

– Спасибо, офицер, – поблагодарил я полицейского. – Вообще-то я не думал, что у меня возникнут неприятности.

Он бросил на меня недоуменный взгляд.

– Так ты действительно салага? Ну ладно, не бери в голову. Я послежу за тобой.

Полицейский действительно наблюдал за мной, пока я не подошел к лифтам.

На получение багажа у меня ушло всего несколько минут. Потом, держа в обеих руках свои чемоданы, я стал изучать уличные схемы и указатели, пытаясь отыскать кратчайший путь к своей гостинице.

Наверное, мне надо было спросить прохожих, но я не любил выглядеть невеждой. Из-за этого я битый час бродил по странному городу, упрямо стараясь отыскать нужную улицу. Наверное, это было глупо – ведь после разговора с прохожим на поиски ушло бы несколько секунд.

Как следует поломав голову, я пришел к выводу, что мне надо пройти по узкому соединительному переходу и добраться до другого блока скоростных лифтов. Оттуда я мог без единой остановки подняться на восемнадцатый ярус, где находилась гостиница.

Сгибаясь под тяжестью чемоданов, я двинулся вперед. По обе стороны улицы тянулись портовые склады. Время близилось к полудню, но здесь не было ни души. Я почему-то решил, что здесь, так же как в портовых городах на суше, жизнь на складах и рынках кипит только ранним утром. По правде говоря, на шестикилометровой глубине такое понятие, как время суток, было весьма относительным: и днем и ночью улицы освещались все тем же голубовато-фиолетовым светом тройоновых ламп. Впрочем, мне показалось, что здесь лампы светили слабее, чем в других местах. Во всяком случае, на фасадах пакгаузов лежали густые тени, под прикрытием которых вполне могли прятаться люди.

И кое-где они действительно прятались.

В этом я смог убедиться лично. На перекрестке, где я в нерешительности остановился, поставив на мостовую свои чемоданы, за моей спиной раздались чьи-то шаги. Я не придал этому никакого значения. Шаги стали приближаться, а потом ускорились, словно неведомый путник неожиданно побежал. Из простого любопытства я обернулся.

К сожалению, я сделал это слишком поздно. Из густой тени на меня обрушилось что-то огромное, тяжелое и с хрустом ударило меня в висок. Я покачнулся и потерял сознание.

Сознание возвращалось ко мне медленно.

Я очнулся на холодном гладком металлическом полу в совершенно темной комнате.

И руки и ноги у меня были крепко связаны, а узлы затянуты так сильно, что конечности мои онемели.

Я ничего не видел, ничего не слышал, ни к чему не мог прикоснуться. Всю информацию о помещении, в котором я сейчас находился, я мог получить только благодаря обонянию – но и эта информация была весьма загадочной. Воздух здесь был сырой и затхлый, как в погребе старого дома. Интересно, неужели и в Тетисе были погреба?

Я недолго ломал над этим голову. Сделав несколько бесплодных попыток пошевелиться, я постарался успокоиться и как можно объективнее оценить свое положение. Слава Богу, этому нас учили на занятиях в академии. Я даже вспомнил строчки из своего конспекта: «Паника – это ваш злейший враг. Не важно, насколько сложна ситуация – паника сделает ее еще сложнее».

Конечно, под горячим карибским солнцем мир казался простым и ясным. К тому же нам никто не говорил, что надо делать, если ты связан неизвестным противником и заперт в подполье подводного города. Мое положение начинало казаться мне смешным. Кому и зачем пришло в голову нападать на меня? Я никому не причинил вреда…

Но более существенным вопросом в моей ситуации был не вопрос «почему», а вопрос «как» – как мне отсюда выбраться? Выбор действий у меня, прямо скажем, был невелик. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Тот, кто связал меня, на удивление хорошо знал свое дело.

И все же… Я обнаружил, что одна моя рука сохранила хотя бы относительную подвижность. Если мне удастся найти что-то, обо что можно перетереть веревку, я вполне смогу это сделать. Ощупывать пол в поисках какого-нибудь выступа было так же безнадежно, как определить достоинство монеты в меховых рукавицах. Мои затекшие пальцы совсем утратили способность к осязанию. Но я продолжал искать.

Напрасно! Пол был ровен и гладок.

А до узлов я добраться не мог – как бы ни исхитрялся и ни напрягал мышцы.

В какой-то момент мной все-таки овладело отчаяние. Возможно, именно это и помогло, не знаю точно. Я принялся как бешеный кататься по полу. И вдруг опоясывающая меня веревка ослабла – совсем немного.

Конечно, я не мог от нее избавиться, на это не было даже надежды. Но теперь моя правая рука передвинулась немного к спине, а левая – к животу. Я сделал еще одно конвульсивное движение, и веревка опять ослабла.

Я возился, наверное, полчаса. В итоге пряжка моего ремня оказалась совсем близко от левой руки. Наверное, я должен был благодарить кельпов – морских эльфов, которые покровительствуют подводникам. Мой гардемаринский ремень был по-прежнему на мне, чудесный кожаный ремень с выпуклыми скрещенными якорями на пряжке!

Еще было далеко до настоящей победы, но я все же мог использовать свой единственный шанс. Я приложил обмотанное веревкой запястье к пряжке и стал тереть веревку о металл. Я тер ее долго, до тех пор, пока мускулы окончательно не одеревенели… Потом мне удалось приподнять руку чуть-чуть повыше.

Я начинал понимать, что, если у меня будет достаточно времени, я смогу освободиться.

Но мне этого времени не дали.

За моей спиной раздался мягкий щелчок. Комнату наполнил тусклый свет. Я мог видеть только то, что находилось прямо перед моими глазами, – ровные металлические стены, покрытые тонкой испариной, и ничего больше. Но я слышал, как кто-то у меня за спиной открыл дверь.

Я лежал не двигаясь. Прошелестели чьи-то мягкие шаги. Пауза – и снова шаги, теперь уже удаляющиеся.

Потом снова послышался тихий щелчок, и дверь опять закрылась. Тут же погас свет. Итак, кто-то вошел в комнату, посмотрел на меня и удалился.

Что все это значило? Трудно сказать. Скорее всего, кто-то захотел узнать, пришел ли я в сознание. Оставалось надеяться, что я смог обмануть этого человека.

Я опять принялся перетирать веревку, но через несколько секунд дверь снова открылась. Вновь послышались шаги. На этот раз они звучали совсем по-другому.

Теперь за моей спиной стояло несколько человек. Войдя в комнату, они заговорили. Говорили они достаточно громко, не понижая голоса и не придавая никакого значения тому, что я могу их слышать. Из этого следовало одно: моя судьба уже была решена и жить мне оставалось совсем недолго.

– Я уверен, что он уже очухался, – развязно произнес один из вошедших. – Долбани его, Джек, – мы посмотрим.

Джека не надо было упрашивать. Он сильно пнул меня ногой в плечо. Конечно, мои кости остались целы, и все же меня в жизни не били с такой силой. От удара я перевернулся на спину и увидел стоящих возле меня людей.

Тот, который ударил меня, был здоровым, коренастым и отвратительным, как жаба. Раньше я никогда не видел его. Второй тоже был мне незнаком. Зато третьего я узнал моментально.

Это был тот самый Келли, который пытался затеять со мной драку на девятом ярусе.

– Что вы со мной делаете? – превозмогая боль, произнес я. – Зачем вы…