Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Нашествие квантовых котов

ModernLib.Net / Научная фантастика / Пол Фредерик / Нашествие квантовых котов - Чтение (стр. 10)
Автор: Пол Фредерик
Жанр: Научная фантастика

 

 


Военнопленные.

Я задержался на минутку. Это были уже не десантники, охранявшие Сандию, а боевые солдаты. Различия между нашими униформами малы, но не все осознавалось с беглого взгляда. Цвет ткани был одинаковым; их шевроны меньше наших и не с черными, а серебряными краями; немного иные знаки различия… я не стал вглядываться: капитан военной полиции враждебно косился на меня. Кроме того, мой пропуск предназначался для кабинета Уильяма Мак-Кинли… кто знает, может, часовой уже позвонил ему?

Даже если и так, это было все равно. Сержант-секретарша никогда не слышала обо мне. Она перебрала бумаги, поговорила по телефону, посмотрела на обороте и наконец сказала:

– Садитесь, майор! Шеф примет вас, как только сможет!

Я не потрудился перевести это: «Как только выясним, что ты за птица и зачем нам нужен!». Я подчинился и сел на одно из банкетных кресел с позолоченной спинкой.

Это было не так уж и плохо. Туда-сюда входили и выходили от пятидесяти до ста человек. Едва ли кто-нибудь из них обратил на меня внимание. Прошло не более двадцати минут, как оттуда вываливалась целая толпа.

– Заходите, майор! – позвала сержант. – Заместитель Кауфман готов вас принять.

Лейтенант Кауфман готов был не только принять меня – первое, что он сказал, было:

– Какого черта, майор! Где вы шлялись? Вас давно ждут в Белом Доме!

– Белом… – удивился я, но он не дал договорить.

– Вот именно! И к тому же вы должны быть в штатском! Здесь сказано, – он указал на кучу бумаг, – что вы похожи на одного их сенатора!

– Какого дьявола «похож»? Он – это я сам!

Лейтенант пожал плечами.

– В любом случае играйте его роль. Поскольку мы штурмуем Белый Дом…

Теперь его прервал я:

– Так мы воюем и, здесь?

– А где же вы были? – застонал лейтенант другим тоном. – Враги нации не ответили на наши предложения, и мы вынуждены применить силу. Вы будете в гражданском, как я сказал, с вами будет еще пара наших ребят во вражеской униформе. Идите к порталу, они должны найти госпожу президента, взять сев плен и доставить сюда.

– Святейшее дерьмо! – выругался я и затем сказал: – Постойте, а если там появится настоящий сенатор Де Сота?

– Его там нет! – уверенно заявил Кауфман. – Разве не вы лично захватили его в плен?

– Но ведь он… я думаю, вернулся в свое время!

Кауфман пожал плечами. Перевод: «Не мое это дело!»

– Так вот! – продолжил он. – Найдите приличный костюм и переоденьтесь, затем мы транспортируем вас…

– Я не захватил сумки, – сказал я. – И у меня нет гражданской одежды.

Ошеломленный пристальный взгляд.

– Да что вы говорите? Христос с вами, майор! О черт! Я думал, что она у вас с собой! Где я достану штатское? Почему, черт возьми… – вспомнив, как решают подобные задачи, он повернулся к сержанту. – Сержант! Немедленно достаньте этому человеку приличную одежду!

Через двадцать минут мы вышли из огромного, словно дом-прицеп, «кадиллака» перед лавкой с неоновой вывеской: «Одежда на все случаи жизни». Она не горела, но нам открыл сам владелец. Минут через сорок мы уже ехали в Белый Дом, а грозный хозяин закрывался снова.

– Отличная работа, сержант! – сказал я, вытянувшись на огромном сиденье и любуясь блеском лакированных ботинок, атласным поясом и со вкусом подобранным галстуком-бабочкой.

Мне показалось, что я выгляжу очень представительным сенатором, которого вызвали к президенту прямо с официальной встречи.

– Думаю, что смокинг – прекрасная идея! Ведь кто его знает, что у них в моде? А официальная одежда неизменна!..

Сержант отрезала:

– Будем надеяться, что это так!

Потом мы подошли к воротам для очень важных персон, и сержант предъявила документы очень скептичному пехотинцу. За его плечами стояли двое других. Все они были вооружены, но дело не только в этом. Еще дальше на небольшой площади стоял транспортер с тяжелой автоматической пушкой. Она тоже была нацелена на нас.

Я понял, что в Белом Доме произошли серьезные перемены. Стробы! Их уже не было: очевидно, спутники русских прошли, и они стали ненужными. Но не только это!

Даже, в пятницу население Вашингтона должно ложиться спать – прекращалось дорожное движение. Но только не теперь! Вокруг нас постоянно создавались автопробки, машины стояли на траве и ломали розы. Газонам нашего Белого Дома придется лет пять восстанавливаться после разжевавших их танков, полугусеничных вездеходов и транспорта, конечно же, во время «репетиции парада».

Я видел, почему здесь не разрешали находиться обычным штатским.

Но я-то не был простым… По крайней мере, нас пропустили. Тягач завелся и отъехал на траву, открывая дорогу… повредив дерн еще на сотни долларов… и водитель подвез нас к маленькой галерее, которую я никогда не видел прежде.

– Желаю удачи! – смущенно сказала сержант, потом наклонилась и поцеловала, показывая, что она имела в виду.

Да, это были последние минуты, когда кто-либо мог оказать мне знаки внимания.

Я уже был в Белом Доме (другое название – Стивенсон), но ничего подобного тогда не было. Сейчас вокруг меня ни одного служителя, куда-то подевались веревки, удерживающие священные комнаты от натиска варваров. В половине комнат размещались войска, в остальных – транспорт и оружие. Капрал быстро провел меня в зал прислуги, не оставляя времени потаращить глаза, свернул в комнату с зелеными портьерами, где на стенах красовались портреты президентов Мэдисона и Тафта. Это была изумительно красивая комната, если не обращать внимания на кофейник и бумажные стаканчики, стоявшие на карточном столе. На обитых креслах сидели четверо или пятеро гражданских: женщина, очень знакомая, как и двое мужчин, особенно негр, в нем я признал бывшего боксера-тяжеловеса; восемь-девять солдат во вражеской форме.

Двое из них встали и подошли ко мне.

Громадные десантники с капральскими лентами.

– Это майор Де Сота, сэр! – сказал мой спутник, козырнув, и ушел.

И чего только не случается в наше время! Мне еще не попадались капралы, отдающие честь другим капралам. Я сказал самому громадному из них:

– Капрал, первым делом мне хотелось бы кофе!

Он вопросительно приподнял густые, словно шевроны, брови, затем улыбнулся.

– Капитан Баггет, дайте этому человеку кофе! – произнес он.

А пока «капрал» номер два наливал кофе, «капрал» номер один сказал:

– Я полковник Франкенхарст, майор! Вы знаете свою миссию?

Я переориентировался.

– Простите, сэр! Совсем немного, только в общих чертах. Насколько я понял, я должен найти их президента, госпожу Рейган, а вы должны взять ее в плен и доставить сюда.

– Дерьмо! – произнес он бесстрастно. – Хорошо, это неважно! Мы с капитаном репетировали это сорок восемь часов. Как только выпадет возможность, я расскажу подробнее. Все вы, точно сговорились, похожи на сенаторов, – он уверенно улыбнулся, показывая, кто хозяин ситуации. – Не волнуйтесь, майор, мы можем и не пройти. Возникли какие-то неполадки с гляделками. Люди с той стороны убегают так быстро, что мы не поспеваем следом. Последнее, что я слышал, это то, что портал не открывается. Вперед, по крайней мере.

– Это вздор! – заметил капитан-капрал, подходя с моим кофе. – Они не должны тянуть до утра, чтобы мы не очень-то бросались в глаза.

Полковник только пожал плечами.

– Хорошо, – произнес капитан, разглядывая меня с ног до головы, – смокинг тоже не совсем подходящая одежда для восьми утра.

– Шесть одних и с полдюжины других, – сказал полковник. – Де Сота, вам представить остальных двойников? Это Нэнси Дэвис – вы, разумеется, видели ее по телевидению.

Что за вопрос, безусловно! Она стала звездой в переснятом фильме «Я вспоминаю маму». И как им удалось вырвать ее из студий и благотворительных вечеров (от общества защиты животных до «Права на жизнь»), я не мог себе представить.

– Она президент! – полковник Франкенхарст улыбнулся. – Джон служит капитаном полиции в спецслужбе Белого Дома в реальном мире, он пилот из Огайо. Этот шимпанзе, как и вы, сенатор, – он ответил на мое рукопожатие.

– Вместе мы отлично поработаем! – удовлетворенно отметил полковник. – Конечно, некоторых пришлось отпустить. Мы нашли прислугу Рейган, но она оказалась на восьмом месяце беременности, они ведь не подумают, что их дурачат. И еще нам повезло на генерала Портеко, личного военного советника. К несчастью, наш парень совсем недавно вылез из белой горячки, и нет надежды, что он вспомнит свое прошлое.

Вперед выскочил какой-то штатский.

– Я не чей-нибудь двойник! – извинился он. – Я профессор Гринберг, политолог. Меня вызвали сюда определить структуру их общества. Я буду допрашивать двойников, чтобы найти различия. Но прежде всего, допрошу вас, майор, вы ведь уже однажды были там. На что это похоже?

Следующие полчаса я говорил то немногое, что узнал сам. Что я мог увидеть на той стороне, кроме четверти квадратной мили пустыни Нью-Мехико? Но это было больше, чем знали остальные. Вопросы сыпались градом. Профессор Гринберг хотел знать, сколько стоит их кока-кола. «Сенатор» Клей жаждал узнать, сколько негров в их армии. «Президент» Нэнси Дэвис желала знать, какие у них самые популярные телешоу и легальны ли аборты. Полковник-капрал Франкенхарст очень интересовался, как вели себя в рукопашной их парни, если это случалось на Сандии.

Я немного приукрасил свои заслуги. Но, когда пытался припомнить для Нэнси Дэвис, кто ведет их «Тудэй», в коридоре раздался шум, дверь распахнулась и в комнату ввалился лично президент Браун со своей свитой. Его лицо не сияло от счастья.

Я не ожидал его появления, поскольку слышал, что он сильно запил из-за вторжения в его частную жизнь армейских частей, не говоря уж о том, что ему пришлось отменить все встречи с теми людьми, кому не следовало знать о предстоящей операции (таким был почти каждый)…

– Так вот где вы! – огрызнулся он на ласково улыбающуюся Нэнси Дэвис.

– Мне необходимо поговорить с вами!

По крайней мере, она не оскорбилась и любезно ответила:

– Разумеется, господин президент! Чем могу служить?

– Ответьте мне, Бога ради, что вы за человек! – прорычал он. – Вы не ответили ни на одно мое публичное заявление! Что вы наделали?

– Полагаю, вы имеете в виду другую «меня», господин президент? – улыбаясь, уточнила она. Когда ей нужно, на ее щеках выступали ямочки (уверен, это триумф косметической хирургии!) – Право, не уверена, смогу ли я ответить! В конце концов, я же не президент… здесь.

– Бога ради, не прикидывайтесь! – заорал он. – Вы не знаете, как успокоить эту заварушку? Я говорю не о каком-то смехотворном мире, а о нашем собственном! Русских тошнит от «подготовки к параду» и «археологических раскопок» в Нью-Мехико, кроме того, здесь замешана куча народу. Только вопрос времени, когда весь мир узнает правду. Что тогда случится? – Как только Нэнси открыла рот, президент продолжил: – Нет, я спрашиваю вас не о том! К черту, разве вы разбираетесь в этом? Я спросил вас о вас самой – другой «вас»! Думаете, это поможет, если я отменю операцию и поговорю с вами по телефону? Как президент с президентом, с глазу на глаз?

– Я уверена, что это зависит только от вас, господин президент! – задумчиво произнесла она.

– Я сказал правду! – рявкнул президент Браун. – Может быть нам стоит поменяться местами?

– Да! – медленно произнесла Нэнси Дэвис. – Я думаю, что я верна присяге. Полагаю, такую же дали и вы: оборонять Соединенные Штаты от всех врагов, внутренних и внешних, даже если они сразу и те, и другие. Я считаю, что не допущу, чтобы моя страна была захвачена без сопротивления – при условии, что агрессор – это моя же страна!

Президент смотрел на нее в недоумении, потом сердито оглядел собравшихся, особенно людей в униформах. Предполагаю, это был единственный момент в моей жизни, когда я радовался своему низкому рангу. Не хотелось бы мне оказаться на месте шефа штаба армии… Затем он медленно опустился в кресло, задумчиво глядя куда-то в пространство. Один из его подлиз что-то прошептал на ухо, но президент только отмахнулся.

– Так нам придется воевать и на своей стороне! – сказал он.

Никто не отреагировал.

В комнате наступила тишина. Обеспокоенный лакей взглянул на наручные часы, затем на Джерри Брауна. Президент произнес, ни на кого не глядя:

– Я знаю! Это, вероятно, учебный! Выглянем в окно и посмотрим, не началось ли?

Помощнику было тридцать пять лет, но, когда он подошел к зеленым портьерам, он выглядел на все сто.

Он, собственно, ничего не сказал, так как все мы услышали моторы тягачей-ракетовозов и дизелей танков.

Все бросились к окнам – их было три – одно в центре мы оставили для президента. Он медленно подошел к окну и задумчиво посмотрел на августовскую ночь, а мы толкались у двух оставшихся.

Нам был виден Южный газон, предназначенный для фото с главами иностранных государств и поисков пасхальных яиц вашингтонскими ребятишками. Кто-то установил огромную структуру из брезента, прятавшую происходящее от посторонних глаз, но мы видели, что за ней скрывалось: гигантский черный прямоугольник портала, похожий на киноэкран до начала сеанса, только черный. Хотя я видел портал прежде, смотреть было страшновато, разыгрывалось воображение.

Еще страшнее стало тогда, когда заревел моторами первый отряд управляемых танков и исчез, сбивая и без того потрепанную траву… затем дюжина транспортов с пулеметчиками и зелеными беретами… за ними маршировала десантная группа в камуфляжных костюмах.

Президент отвернулся и побрел из кабинета, переваливаясь по-утиному. В коридоре нарастал гул. И все мы переглянулись, зная, что пришла наша очередь.

Мы шли бодро, как только можно выглядеть на рассвете. Кругом, раскидывая приказы, шмыгали какие-то люди, летели искры. В моих ушах звенело, я очень возбудился и готов был совершить что-либо героическое, чтобы удовлетворить даже старика Магрудера. Мы вышли из Зеленого зала, спустились по лестнице, миновав охрану со скорострельным оружием… сюда, в Овальную комнату, где когда-то стояли величественные кресла.

Сейчас все было по-другому: комната напоминала лабораторию ученого-маньяка. Большой президентский стол отодвинут к стене, тысячедолларовые стулья и кушетки в пять тысяч долларов свалены в одну кучу. В центре комнаты располагался прямоугольник из медных труб, окружавший нечто, подобно пустой картинной раме. Это занимало центр комнаты от пола до потолка. С одной стороны располагалась панель контроля, а с другой – приземистые коробки генераторов.

Поля не было.

Ничего не происходило, кроме беспорядка и пронзительного гула. Пугающее бархатное нечто не заполняло прямоугольник. Мы увидели это сразу. Полковник ругался (гнев да разочарование), пока техники снимали панели, чтобы найти неисправность. Перед панелями сердито стоял взвод десантников, а их капитан помогал словами, выкрикивая вслед за полковником такие выражение, что не приведи Господи услышать!

Это нельзя было назвать мирной сценкой.

К нам приблизилась управляющая порталом в форме майора. Она ни на кого не кричала, лицо ее выражало предельную усталость. Майор сказала моим «капралам»:

– Вы задерживаетесь. До поломки портала мы успели пропустить только восемь человек. Очистить проход!

Полковник-капрал Франкенхарст кивнул головой, чтобы мы выполнили просьбу, потом, помедлив, спросил:

– Они прошли на ту сторону?

Мы не стали ждать ответа. Это был глупый вопрос. Управляющая и не пыталась ответить: она повернулась и поплелась прочь. Конечно же, майор не знала, да и не могла знать. Раз группа прошла сквозь портал, она исчезла. Они стали невидимыми, неслышными и не могли ничего доложить. Они даже ничего не заметили, если портал на другой стороне работал. Если бы только действовали гляделки… но они подключались непосредственно к порталу. Мы не знали…

Когда все наладилось, ситуация оказалась трудной. Операция была беспроигрышной и тактически неожиданной, но мы не достигли основной цели. Госпожа президент ускользнула через выход, не помеченный ни на одной карте.

В пределах десяти минут установилось двухстороннее сообщение, но это уже было ни к чему. Мы захватывали пленных наугад, мы выловили телохранителей и людей из спецслужб из шкафов и кладовки. Я видел военного атташе президента, бригадного генерала в парадной форме. Он кипел от бешенства и негодования:

– Почему именно меня?

Мы захватили даже первого джентльмена, который вернулся за видеокассетами со своими старыми фильмами, но мы не поймали нужную птичку.

Мадам президент смылась…

На рассвете я возвращался в «Шератон». Среди пленных и конвоя я смотрелся очень нелепо в своем смокинге. Мы шли с полей сражения!


Отверстие в щите было совсем крошечное. Вначале из него подул ветерок с легким ароматом томатов и сладким запахом зеленой кукурузы. Это было взято на заметку как курьез: в раскинувшемся гиганте Левит-Чикаго вот уже двадцать лет не выращивались сельскохозяйственные культуры. Затем появились птицы. Они летали вокруг, тщетно стараясь отыскать своих птенцов. (Так никогда и не нашли!) Любители птиц стали приходить сюда, подкармливать их и убирать экскременты. Мир не переменился… за исключением того, что в их время занесло семена кудцу. Семена упали на пустырь с сорняками и проросли. Впоследствии Иллинойс был зачумлен агрессивно разрастающимся кудцу.

АВГУСТ, 27, 1983 г. ВРЕМЯ: 09.40 УТРА.

ДОКТОР ДОМИНИК ДЕ СОТА-АРБЕНЦ

Как только пульсир поднялся в воздух и погасла лампочка на ремне безопасности, я встал и побежал по проходу. Передо мной с ликующим взглядом через плечо скользила женщина, одетая в пурпурное му-му. Но все оказалось в норме: она спешила в туалет, и я первым подбежал к телефону.

Собственно, слишком рано: мы еще не набрали нужную высоту и пилот не освободил радиоканал. В нетерпении я пару раз набирал свой домашний номер, но линия по-прежнему была занята. Слишком долго меня не было дома. Сначала, когда я уходил в другие времена, жена не спала по ночам. Она очень хорошо помнила, что случилось с Лари Дугласом. Но тот прыжок, по крайней мере, был ближе… институт Склодовской-Кюри находился в шести километрах от дома, кроме того, в Ро-времени, я просто испытал новый костюм. Внезапно появился и опять исчез.

Это оказалось очень легко, к тому же я был настороже. Но потом, когда мы начали изучать паравремена и занялись поиском других времен или теорией квантовой физики, география экспедиций стала расширяться. Бета имели лабораторию на юге Сан-Франциско, Пси – в Ред-Банке, штат Нью-Джерси. Я прошел через портал, немного проехал, прыгнул в пульсир, пролетел несколько часов и прыгнул сквозь другой портал, а ведь у меня были жена и ребенок!

Я набрал номер в третий раз и услышал сигнал соединения. Дороти дома и сразу же откликнулась. Никогда еще я не был так счастлив, как теперь, увидев ее ласковую круглую мордашку.

– Ты отлично выглядишь, До! – сказал я.

Она внимательно осмотрела мое изображение (линза на нашем домашнем видеофоне немножко не в фокусе, кроме того, на Дороти не было очков).

– Хотела бы сказать то же самое и тебе! – произнесла она наконец. – Этот бросок был неудачным?

По открытой линии говорить такое не следовало, но она могла видеть мое лицо, и этого было достаточно. Я ответил:

– Средне ужасным. Как Барии?

– Скучает по папочке, как же иначе? У него прорезались зубки!

Я застал ее с чашкой кофе, и она сделала небольшой глоток.

– Тебя что-то тревожит? – решила она. – Что именно, Доминик?

Удивляясь, я произнес:

– Ты права, До! Я чувствую… мне весело… не знаю отчего.

Она кивнула: я только подтвердил то, что Дороти знала и без того. Когда Дороти Арбенц поступила в наш институт в качестве психолога, я сразу отметил ее: она была просто великолепной, чуткой и очень способной. Позже, когда я женился на До, я почувствовал, что остаток моей жизни, она будет читать мои мысли. Дороти оставила в покое мое тревожное подсознание и переменила тему:

– Ты возвращаешься домой?

– Хотелось бы. В Институт Склодовской-Кюри.

– В Вашингтон?

– Боюсь, что да!

Она снова отхлебнула кофе. Я немного научился читать мысли Дороти и знал, что произойдет после.

– Ты улетаешь опять? – спросила она.

Я помедлил с ответом.

– Не надо об этом! – напомнил я.

Моя жена знала, что это не ответ, и знала также, что если я снова пойду в разведку, то не для того, чтобы прокрасться на цыпочках и оглядеться вокруг.

Мы обменялись воздушными поцелуями, и я дал отбой. Затем задумался, что же меня беспокоило?

Однажды я это узнал и теперь не хотел вспоминать.

Здесь было слишком много нас!

Когда я прощупывал почву в Тау и Эпсилоне, я встретил других Домиников Де Сота, но это не было так странно, как сейчас, когда нас было трое. Удивление и страх – это передалось мне, и по спине поползли мурашки. Я намекаю на то, что все они были мной. И был не один «я», как жил раньше, но все «мы», кем я мог бы стать, а в их временах – стал. Я мог бы родиться в то время, когда наука была грязным бранным словом; в тридцать пять лет я мог бы остаться мальчиком, украдкой встречаясь с девушкой, на которой не мог жениться, меня бы терроризировало правительство, проводившее линию угнетающей социальной системы, которое заставляло стыдиться даже собственной наготы. Я мог бы стать Ники Де Сота, сознание которого было мне неясно, и в то же время я был им. Или я мог отказаться от науки в пользу политики и оказаться сенатором. Допустим, это вовсе неплохо! Это было бы просто превосходно: богатство и сила, всеобщее уважение, но и здесь не все было гладко. Он (или я?) был связан тайным адюльтером с другой женщиной, так как не любил свою жену и не мог от нее освободиться без страшных последствий. Финансовый и политический крах оказались бы неминуемы!

Еще я мог выбрать военную карьеру, как другое мое воплощение, майор, гордящийся своим вероломством и скотским вторжением, или мог бы умереть в детстве, как это произошло с Домиником-Ро.

И все мы были мной!

Это было жутко и грозило поколебать стабильность моей жизни. Ведь каждый знает, что все могло бы быть иначе… но совсем другое дело знать это на сто процентов.

Я хорошо узнал двоих Домиников Де Сота. Даже через толстые стены было видно, что у Ники полупустое время с огнями дорожных фар за неделю до Дня Труда. И был сенатор. Наблюдать за ним одно удовольствие. Хотя оба они были также разделены временем, как Марс… конечно, я – совсем другое дело!

Я видел, как деловой человеке места 32-Си раскладывал на столике содержимое своего дипломата, время от времени бросая раздраженные взгляды на видеофон.

Я отвернулся и позвонил снова.

Я не стал искать через коммутатор, а сразу набрал личный код Гарри Розенталя. Как я и рассчитывал, он был не в Чикаго.

– Ты в Вашингтоне? – задал я вопрос.

– Чертовски верно! – заволновался он. – С нетерпением жду вас! Каждые пять минут мне звонят из армии, научный секретарь и из ЦРУ. Хотелось бы, чтобы вы прилетели быстрее!

Я не спросил зачем.

Этот звонок, как и разговор с Дороти, не был отрадным. У меня были две тревожные мысли: вторжение Гаммы в Эпсилон и баллистический отскок. Разговор обострил их еще больше.

– Пока мы еще пытаемся контролировать положение, – лаконично сказал Гарри. – Все по-старому! Вы смотрели последние известия?

– Какого дьявола! Когда это я мог успеть, Гарри?

– Могли бы и постараться! – уныло сказал он. – Над площадью стали возникать нежелательные последствия. Мы не смогли доставить вовремя контролирующую аппаратуру, когда кругом чистое небо, а в столик кафе ударила молния, нетрудно представить, что произошло. – Немного погодя Гарри добавил: – Секретарь хотел бы знать, зачем вы прихватили людей из Тау?

– Но ведь Дуглас мог все разболтать! – запротестовал я. – Это мера предосторожности! Вы же сами приказали установить лимит знаний и мешать другим открыть существование паравремен.

Розенталь внимательно посмотрел на меня:

– Мы послали вас, чтобы достать нам Дугласа и спасти невольного эмигранта – сенатора. Никто не просил привозить еще четверых! Что вы будете делать с ними?

Так как у меня не было ответа, я прекратил разговор и подпустим к видеофону бизнесмена.

Когда я дошел до середины салона, я увидел двух других Домиников. Они жаждали поговорить со мной, но я дружески кивнул и прошел мимо.

Стюардессы деловито вытаскивали из микроволновой печи пузыри яичницы-болтуньи, но когда я сказал: «В третий класс, пожалуйста!» – они не стали обсуждать, поскольку знали, что там находилось. Одна из них оторвалась на минуту от работы, впустила меня в лифт и отправила в брюхо лайнера.

Нижние отсеки использовались для самых различных целей. На некоторых авиалиниях располагаются бары или места третьего класса по сниженным ценам (они не пользуются особой популярностью). На трансконтинентальных линиях их употребляют для спальных отделений и специального назначения.

У нас и было особое назначение.

Даже более специальное, чем подразумевается всегда, когда перевозят преступников. Здесь были не заключенные, а всего лишь: пара фэбээровцев из Тау и их Лари Дуглас, который совершил не такие преступления, о которых пекутся в нашем мире. Здесь находился наш собственный Лари Дуглас, чей статус был очень туманен… Шпик, сидевший и читавший журнал, был обычной страховкой.

Я вышел из лифта в отделение, рассчитанное на тридцать человек – там было очень просторно. Фэбээровка и ее антропоид сидели в дальнем углу и о чем-то перешептывались. Сказать по правде, шептала женщина, а боксер покорно и почтительно слушал. Неподалеку сидел их Лари Дуглас, тоскливо ожидавший приглашения к разговору. Наш Лари Дуглас находился в первом ряду и изображал безнадежность, опустив голову. Он не поднимал глаз, но я думал, он заметил мое появление.

Я посмотрел на доктора Дугласа. До чего он дошел! Мы узнали, что он работал над квантовым прыжком и перешел от болтовни к делу… Мы решали, что с ним делать. Меня послали за ним. Первым моим порывом было послать ему пару ласковых в задницу, как стае бешеных волков. Это представлялось привлекательной идеей.

Хоть я и не произнес это вслух, Лоуренс поднял голову и захныкал:

– Я не виноват, Дом! Они пытали меня!

Я с удивлением услышал контральто смеха из глубины купе: фэбээровка услышала нас и рассмеялась. Похоже, она уже слышала эту песенку раньше.

– Это правда! – отчаянно крикнул он. – В любом случае, здесь есть и ваша вина, Дом!

Меня это обидело. Я хотел было спорить, на что это он так намекает, но Дуглас опередил:

– Вы могли это прекратить! Почему не высвободили меня из плена? Почему не следили за мной?

Вот наглец! Это же было в самые первые дни проекта, задолго до того, как мы нашли ресурсы для создания новой модификации портала и глаз.

– Потому что не могли! – огрызнулся я.

Он метнул быстрый мятежный взгляд.

В разговор влез горилла:

– Что вы собираетесь с нами делать? – проворчал он.

Женщина из ФБР молчала. Это было все равно что слышать говорящую куклу во время отсутствия хозяина.

Я очень удивился, когда обнаружил, что эта обезьяна могла издавать членораздельные звуки.

– Как юрист, – загремел он, удивив еще больше, – я заявляю, что вы нарушили гражданские права! Вы незаконно арестовали нас, не объяснили наши права и не предъявили обвинения, вы не даете нам возможность проконсультироваться с адвокатом!

– Вы же сами только что сказали, что вы юрист! – возразил я.

– Даже юрист имеет право на адвоката! – виртуозно выкрутился он.

Я, обезоруженный, взглянул на женщину:

– Этот болван в самом деле юрист?

Она улыбнулась и пожала плечами:

– Так он сказал, когда пришел к нам в Бюро. Лично я думаю, что он купил этот диплом в тюряге! В любом случае, как насчет этого?

– Насчет чего?

– Что вы думаете с нами делать? – вежливо уточнила она. – Поскольку, любезнейший, Мо прав! У вас должно быть какое-то подобие законов, и я держу пари, что вы нарушили целую кучу!

Она была весьма наблюдательна! Я попробовал увильнуть от ответа.

– А что бы сделали вы? – поинтересовался я.

– Я? – она ухмыльнулась. – У меня есть большие бабки, и я уладила бы проблемы каталажки с судьей.

Это вовсе не казалось неосуществимым. Я стал подумывать о том, не дать ли им на самом деле хорошего адвоката и нескольких «себе» самому? Я не готовился к вещам подобного рода, когда нанимался на этот проект.

Все это было слишком несправедливо! Я видел синяки на теле Ники Де Сота и слышал, что творила с ним эта парочка. Гражданские права? Да какими, к черту, гражданскими правами они наградили его?

И вдобавок ко всему в их времени они были не преступниками, а самим Законом!

Я медленно проговорил:

– Полагаю, вы еще не знаете, с чем столкнулись!

– Так объясните нам!

Я заколебался. Потом подошел к линии внутренней связи и вызвал стюардессу.

– Не могли бы вы позвать сюда джентльменов с 22-Эй и 22-Эф? И кстати, как там с завтраком?

Видеть себя со стороны ужасно противно, но мне приходилось терпеть, когда я заглядывал в иные паравремена. Однако меня тошнило и тогда, когда я не находил в них Доминика (иногда попадались абсолютно пустые миры, но мне не хотелось бы вспоминать о них).

Еще труднее было видеть миры, где я ошибался или поступал правильно, но по-разному. Не могу сказать, что неправильно поступил сенатор Дом: даже в грязной одежде другого размера и разжевывавший подозрительную бурую мешанину, он выглядел довольным своей жизнью.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15