Дом отдыха был годов семидесятых. Мебель того же времени. Из опилок. Перекошенная - не от времени, а согласно первоначальному техническому заданию. Сделана, как для злейших врагов. Дверь у шкафа с трещиной, и скрипит. Максим прошел в ванную. Сантехника худо-бедно отмыта, но под ванной следы дуста. Вторая комната. Столик. Сервант. В серванте посуда - черепки местного завода фаянсовых изделий. Балкон. Впечатление гнетущее. Максим сел на кровать, откинул покрывало, помял в руке уголок простыни и задумался. Казенный дух времени был невыводим. И мебель сделана - не для людей, и чашки в серванте- не для людей, а уж что говорить про обои... В таком номере хотелось не совершенствоваться душой, а предаваться безобразиям до полного исчезновения видимого мира. Куда ж деваться, придется, обстоятельства вынуждают... Максим вытащил трубку и набрал номер.
      -- Алло, - кисло сказали в трубке.
      -- Привет, - сказал Максим игриво. - Что, не рада меня слышать?
      -- Ты кто? - сказали, переходя от безразличности к раздражению. - Алло!... - и потом, после небольшой паузы. - Ой!.. Это ты?... Вот уж не ждали, так не ждали...
      -- Кто это, кто это? - защебетал голос рядом с трубкой. - Катька, ну кто это?
      -- Отстань. Это Макс, - сказала Катя в сторону.
      -- Маакс! - завопила Илона. - Надо же! Ой, Маакс! Он такой пушистый!
      Что это они там, совсем обдолбались, подумал Максим. Какое сейчас время суток? Вроде утро... Вменяемые они или нет?
      -Тут маза появилась, - заговорил он проникновенно. - Отдохнуть недельку. Шикарная точка - зеленый мыс. Кругом безбрежные пространства... Как, есть настроение?
      -- Ммм... - сказали в трубке задумчиво.
      Впрочем, соглашение сторон было достигнуто довольно быстро. Настроение у Максима сразу улучшилось, потому что в перспективе появились какие-то занятия. Он пошел в ресторан и пообедал гречневой кашей с привычным с детства общепитовским вкусом. Оптовики уже были там же всей компанией, наворачивали за пятерых и беспокойно стреляли глазами по сторонам, грязно приставая к официанткам. Максим посмотрел на них снисходительно и с чувством превосходства. Потом он вышел за территорию и отправился на поиски цивилизации. Надо было как минимум купить какие-нибудь джинсы, чтобы не бродить в костюме и не провоцировать население, а также сделать припасы на несколько дней. Еще следовало пойти договориться насчет сауны, потому что конкуренты могли упасть туда на несколько дней, по всему видать, мужики здоровые... в общем, неожиданно появилось много дел. Разыскав в поселке магазин, Максим с тоской долго изучал содержимое винных полок, водя глазами по длинной шеренге из различных сортов "Балтики" и "Сибирской короны". Он вдруг обнаружил, что очень хочет самого обыкновенного пива, но в картину, нарисованную им в дальнейшей перспективе, пиво не въезжало никак. Наконец он принял компромиссное решение - пиво ему одному и на сегодня, а все остальное - троим и назавтра... Наконец, когда все было куплено и доставка организована, Максим с наслаждением завалился на кровать в собственном номере с бутылкой пива, хвостом вяленой корюшки и телевизионном пультом. Жизнь впервые за последние несколько дней показалась ему если не прекрасной, то хотя бы в какой-то мере нормальной и упорядоченной. Артист тут с другом... Максим попрыгал спиной на кровати. Ишь ты. Ну и подумаешь, артист... Мы сами артисты такие, что диву даешься...
      Спал он крепким здоровым сном, даже не реагируя на то, как под окном какие-то вдребезги пьяные мужики хором тянули жалобными голосами: "Сиреневый тумаан... над нами проплывает...." Один только раз он лениво перевернулся с боку на бок, и на фоне продолжающего сна у него проскользнула мысль: сейчас встану... бутылкой засвечу с балкона... но затем мысль пропала, и он заснул.
      Утром Максим встал, не надеясь особенно на горничных, сдвинул в угол пустые бутылки, смахнул с постели рыбные кости и отправился к станции встречать гостей.
      Гости прибыли с опозданием на час. Он долго ждал, развалясь на лавочке, выпив еще две бутылки пива и успев изучить площадь до самых мельчайших подробностей. Вот, наконец, загудела отходящая электричка, из прохода посыпались прибывшие, и среди них два гибких силуэта волокли, сгибаясь от тяжести, сумки и о чем-то эмоционально переговаривались по дороге. Катя была в чем-то красном, озабоченно осматривала сломанный ноготь, и была, как обычно, на кого-то сердита. Илона была весела, растрепана, очаровательна, и на скуле у нее почему-то была тонкая длинная царапина. Либо с кем-то подралась, либо очередное приключение. Либо и то и другое одновременно. Не забыть им сказать про артиста, подумал Максим. Пропрутся...
      -- Солнце мое! - сказала Катя, степенно поставив сумку, и одной рукой обняла Максима, а другой отпихнула Илону. - А ты не лезь перед старшими, Илона Юрьевна, очередь соблюдай.
      -- Катька! - взвыла Илона возмущенно и на всю пристанционную площадь. - Ну, ты стерва! Всегда норовишь мужику первая на хрен наскочить!
      И она повисла на Максиме с другой стороны. Проходивший мимо селянин в сдвинутой на лоб кепке, с дубовым от загара лицом, со стаканом мороженого в руке, покосился на их скульптурную группу, сделал какой-то вывод про себя и пошел дальше.
      -- Это хорошо, - говорила Катя, пока они запихивали вещи в багажник местного такси, - что за границу не надо. А то ж я подумала - в за границу.
      -- Да, а то ты как сказал "Зеленый мыс", мы подумали, что это где-то на море! - воскликнула Илона. - Ну, Маакс! Такой прикольщик!
      -- А чем вам заграница не угодила? - осведомился Максим.
      -- Да ничем, - сказала Катя, и они сели в машину. - Загранпаспортов-то нету. Я ж нигде не была. Эта вот шалава, - она ткнула пальцем в Илону, - была в Израиле. Только без паспорта вообще. Без никакого. Без регистрации и прочих бюрократических ноу-хау.
      -- Это как? - спросил Максим.
      -- Да так. Очухалась, дура, в самолете...
      Водитель крякнул, ничего не говоря, и переключился на вторую скорость.
      -- С нашей границей, предположим, понятно, - сказал Максим. - А Израильскую-то ты как пересекала?
      Илона пожала плечами, а Катя пояснила:
      -- А что Израильская. Когда там все наши люди.
      -- И как в Израиле, хорошо? - спросил Максим, не поверив ни единому слову. Хотя, если вспомнить события последнего времени, все может быть. Принципиально.
      Илона снова пожала плечами и мечтательно улыбнулась.
      -- А что она там видела-то? - сказала Катя, храня полную серьезность на лице. - Кроме койки? Она ж и не видела, что там море есть...
      Тут же на Катю обрушился град возмущенных ударов легкой голубой сумочкой.
      -- Ты зараза, зараза! - завопила Илона. - Ничего подобного, все я видела, есть там море, есть! Я знаю.
      -- Девки, - сказал Максим внушительно, наводя порядок. - Тихо. Ехать мешаете.
      Водитель покосился на Максима уважительно, перевалил через переезд, и машина, ныряя на битом асфальте, поплыла через поле к дому отдыха.
 
      Через несколько дней, когда Максим экспериментально установил оптимальную дозу для каждого и правильный режим, жизнь вошла в колею, и дни полетели один за другим. Поэтому сколько точно прошло с начала его вынужденного отдыха, он не знал, не был уверен. Счет времени и правильным датам вели Катя с Илоной. Им нужно было выходить на работу и в институт, а ему - не нужно. В тот день он тоже не помнил, какое точно число. Они как раз вышли в холл и двигались к ресторану на обед, все трое. Максим шел впереди, девушки по бокам, опухшие от интенсивности отдыха оптовики, сидевшие с местными дородными красавицами, завистливыми взглядами провожали тонкие девичьи фигурки, из колонок доносились фальцетные "Белые розы", затухая в ковровых дорожках и фикусах, и где-то хрипел пылесос. Внезапно из-под кадки, с шелестом раздвигая головой длинные листья, поднялась навстречу понурая встрепанная личность. Капитан разбитого корабля. Максим сперва не узнал, потом, узнав, сделал вид, что не узнает, по-хозяйски облокотился на Илонино плечо и попытался пройти мимо, но Сергей загородил им дорогу. Пришлось остановиться и, во избежание разговора наедине, тормознуть эскорт - двумя руками, за пояса джинсов, отмечая боковым зрением восторженную оторопь оптовиков при этом жесте.
      -- Ну вот, Макс, - пробубнил Сергей себе под нос. - Вот он я. Хочешь драться, так бей. Добей меня совсем.
      Он не просто чувствовал себя неудобно. Произошло что-то очень неприятное, едва ли не катастрофическое. Таким Максим его никогда не видел. Дрожал он сам, мелко дрожал, чуть ли не со слезами, его голос, на нем все висело - пиджак, рукава, брюки, и даже голова висела как-то бессильно, даже кустистые брови надломились домиком и повисли. Перед Максимом стоял словно большой напуганный бассет-хаунд.
      -- Ага, - сказал Максим зло, обращаясь к девушкам. - Это вот тот самый хорек, большой начальник. Друг детства! Специалист по чужим женам... Что ты явился? Приказ об увольнении мне привез? В память о школьной дружбе?
      -- Бей меня, Макс, бей, - повторил Сергей. - Какой я большой начальник... Выгнали меня.
      -- И правильно сделали. Поздно только, - Максим сперва сказал, и потом до него дошло. - Кто тебя выгнал?
      -- Кто еще меня мог выгнать, - Сергей, казалось, упивался жалостью к себе. - Учредители. Коззлы... Все чистенькими быть хотят... Безработный я, Макс, добивай... Вот он я перед тобой, как на тарелочке...
      -- Ох, есть хочется, - вздохнула Илона. Катя не говорила ничего, и только пристально, сверкая глазами, изучала большого начальника и друга детства.
      -- Молчать! - рявкнул Максим, занятый разговором, и Илона замолчала, только снова вздохнула, а Сергей встрепенулся.
      -- Девушка есть хочет, - сказал он, поднимая голову с глазами, полными всемирной скорби и рассматривая сперва Илону, потом Катю. - Давай покормим девушек, Макс. Я плачу, Макс. Я теперь за все плачу, за все вдвое плачу, даже за то, что не делал, плачу. Что ты хотите, девчонки? Ликеру сладкого хотите? Здесь есть ликер, Макс? Девчонки любят ликер...
      -- Мы текилу... начала было Илона, но Максим ткнул ее в спину и молча, презрительно скривив лицо, двинулся к ресторану, и Сергей посеменил за ним следом.
      -- Макс, прошептал он на ходу, в ухо Максиму. - Какая твоя?
      Максим хотел было презрительно не ответить, но вопрос так его поразил, что он не выдержал.
      -- Как какая? - сказал он, словно что-то само собой разумеющееся. - Обе мои...
      -- Везет тебе, Макс... - прохныкал Сергей. - Мы там... как на войне... одни интриги... а ты здесь кайф ловишь, Макс...
      Они сели за столик, и Сергей суетливо поискал глазами меню. Максим был спокоен. Он неторопливо откинулся на спинку стула.
      -- Ну что, - спросил он. - Уволил ты меня? Хоть это успел, по крайней мере? Пока самого не выгнали?
      -- Да что ты, Макс, - сказал Сергей. - Как я могу тебя уволить? Тебя, Макс? Лучшего друга? Я тебе зарплату повысил, Макс... Не веришь, у Веры спроси. Приказ неделю назад был...
      -- Я за жену денег не беру, - отрезал Максим.
      -- Да при чем тут жена... - Сергей ушел головой в меню. - Ты теперь сам большой начальник, Макс... Ты ж в мое отсутствие вице... и генеральный... тебя все ищут, найти не могут...только ж я знаю, где тебя искать, Макс. Я тебя всегда разыскивал... Тут уха хорошая, Макс? Они с осетриной делают? Девчонки, будете уху?
      -- Угу, - сказала Катя серьезно, а Илона сперва радостно воскликнула: - Будем, будем! - но потом, обнаружив признаки надвигающего серьезного мужского разговора, затихла.
      -- Это тебя из-за здания? - спросил Максим, которому все-таки было интересно, что стряслось.
      -- Ну да. Из-за здания. Откуда ж я мог подумать. Служба безопасности хренова... Ничего сделать не может... Да ты знаешь, - он нагнулся на столом. - Он все знал, Макс. Это все интриги. Такие вот у нас друзья... Так что ты не радуйся прежде времени, неизвестно еще, кто будет начальник, Макс. Денег ему не хватало, суке... Надписи ему не хватало на визитке, кресла кожаного... я Боржоми возьму, Макс... Что, нету Боржоми? Тогда пусть Ессентуки семнадцатые... Да где тут эти официантки чертовы... я тогда еще заметил, что у них обслуживание совковое... помнишь, Макс?..
      Он энергично, привычными движениями большого человека с кожаным креслом, поманил официантку. Убедил. Хоть и безработный, а привычки сразу не пропьешь... Пошло дотошное уточнение заказа: "Когда варили? Вчера варили? Не пойдет... А рыбка?.. И хлебушек помягче... И проследи, чтоб текилу не бодяжили... Да я знаю, знаю, ни в одном глазу и так далее... Я тебе вот о чем: проследи сама. Отблагодарю... Отблагодарю лично... Мы это, порченый продукт не употребляем..." Максим пока что неторопливо разворачивал салфетку и протирал вилку. На всякий случай - очаги культуры далеко, лучше не рисковать...
      -- Я тоже знал, - проговорил он негромко, кладя вилку на место, когда официантка отошла.
      Сергей на мгновение замер, а потом монотонно закивал головой, как китайские куколки, столь любимые водителями автобусов.
      -- Вот-вот, - проговорил он. - Я же говорю. Вот такие друзья. Такие вы все друзья, - он нахохлился и замолчал.
      -- Я-то уж потом узнал, - проговорил Максим. - Случайно... Не лез бы к чужим женам, я б тебе давно рассказал. Сам виноват. Каждый, знаешь ли, пожинает то, что посеял...
      Он с неудовольствием обнаруживал, что никакой злости на Серегу у него нет. То есть была издали, а как только Серега, живой и ощутимый, появился в поле зрения, то оказалось, что Максиму вовсе не хочется на него оскорбляться, бить морду... то ли от общего пьянства и разложения, то ли еще от чего... Максим даже с трудом вспоминал, что у него где-то там жена... и из-за нее ругаться...
      -- Да какая там жена, - сказал Сергей неожиданно спокойно, отбросив игру в обиженный тон. - Валька-то. Какая она жена, Макс. Да посмотри ты на нее внимательно. Это Ленка тебе была жена. Так никто и подумать не мог. А эта-то... Ну, какие из них жены. Что я... Я, что ль, к ней приставал... - он махнул рукой. - Ты там лучше в доме проверь. Слесарей, ремонтников... Я тебе ничего не говорю, - он вскинул руки с открытыми ладонями. - Проверь сам...
      -- По компьютерам мастер... - вдруг вспомнил Максим, которого одно время раздражал постоянно ломающийся компьютер и необходимость чуть ли не ежедневного вызова техника.
      -- Во-во, - охотно подтвердил Сергей.
      -- Что "во-во"? - рявкнул Максим.
      -- Да ничего. Я, Макс, хоть не заражу ничем...
      -- Спасибо тебе еще сказать!
      -- Да хоть и скажи!
      Оба замолчали и надулись. Илона робко заглянула в их лица по очереди - не пора ли разнимать или вмешиваться в разговор, чтобы смягчить обстановку. Решив, что не пора, перевела взгляд в темную глубину ресторана и принялась разглядывать зеркальную барную стойку с разноцветными витражами наполненных бутылок. Катя сосредоточенно протирала приборы и только время от времени поднимала глаза.
      -- А мы все каждый день за грибами идти собираемся... - проговорила было она, но Катя скомандовала: "Замолчи", и она замолчала, наклонилась к Катиному плечу и стала о чем-то шептать. Официантка, перегнувшись через нее, поставила на стол лоточек с резаным хлебом, и Сергей поднял в воздух палец.
      -- Ты нам прямо сейчас текилы принеси, - велел он. - Хотя нет... у нас уха на первое... к ухе ты нам водки принеси. Получше какой!.. По двести грамм. А там видно будет...
      Водка была подана немедленно, Сергей разом выпил и зажевал хлебной коркой, обильно роняя на стол крошки. Потом поежился.
      -- Я, Макс, никому не сказал, что здесь, - повторил он. - И Ирке не сказал. Позвонил сказал только, что в бегах, пусть не ищет. Ты когда обратно думаешь?.. Я бы здесь с тобой посидел, втихую пока...
      -- Некуда мне возвращаться, - сказал Максим, тоже закусывая стопку. С толком, с расстановкой, как и положено смертельно оскорбленному. - Твоими молитвами. Нету у меня дома теперь, квартиры нету...
      -- Ой, ой, ой, - проговорил Сергей насмешливо. - А то я не знаю, что у тебя квартира на мать записана. Сиротку-то не строй из себя. Ты ж тогда даже на отца ее записывать не стал, а только на мать... потому что мать у тебя квартиру твою хрен кому в жизни отдаст... я-то знаю... сама скорей у кого отберет... А машина, - Сергей стал скатывать хлебные шарики, - у тебя на отца. Ты ж даже на сестру не записал ничего, потому что мало ли, зять с бандюками свяжется, разборки устроит... А уж про совместно нажитое, так его никакой юрист с собаками не найдет, а зарплата у тебя согласно штатному расписанию - восемьсот баксов... и на сто баксов я ее увеличил недавно...
      Увидев, что Илона с Катей инстинктивно оживляются, услышав краем уха слово "баксы", даже ушки у них согласно розовеют и подрагивают, Максим под столом пнул Сергея ногой.
      -- Не будем о скучной прозе, - сказал он. - С нами прекрасные дамы.
      -- Прекрасные дамы, да... прекрасные дамы... - Сергей покачался на стуле. - А ты чего, Макс, разводиться задумал? Да плюнь... какая тебе разница. Нашел из-за чего. Тогда из-за Маринки, помнишь - тебе ж было по барабану, ты и не возражал ничего...
      -- Я на ней и не женился, - уточнил Максим.
      -- Да, тоже правильно, - согласился Сергей, кивнув. - Ну а чего ты тут жмешься? У нас же это... Юрий Германович. Он тебя в два счета разведет, ты и опомниться не успеешь... Ты ж теперь большой начальник... Тебе можно...
      -- Ладно тебе тоже прибедняться-то! - крикнул Максим.
      Принесли на подносе уху. Девушки деликатно взяли в руки ложки и, не торопясь, отведали, пробуя, не горячая ли. Сергея температура рыбного варева не волновала - он без промедления принялся зычно хлебать, закусывая хлебной коркой.
      -- Только ты, Макс, - проговаривал он. - Губы-то не раскатывай. Ты их того... вовсе в трубочку сверни. Там на место вице-президента... сто человек позубастей найдется, пока ты тут прохлаждаешься... Я вот тут, - сказал он тоскливо, - все думал, чего ж мы покойника-то в президенты записали... Глупые были... Не к добру... Это уж потом я с отцом Михаилом когда поговорил, понял, чего мы наделали. А то насмотрелись пионерского детства... мавзолей у нас... Ильич у нас вечно живой... герои у нас всегда в строю... уделали нам мозги... Я тут себя как-то на мысли поймал: тогда мы покойника в живые записали, так надо теперь отпустить, свидетельство о смерти оформить... А потом до меня дошло: елки-палки, я ж теперь еще хуже, я ж вообще человека заживо хороню!.. Да... А я, знаешь, Макс, давно чувствовал, скверно у меня на душе было как-то... А как Борьку увидел, меня вообще как током шибануло, ну, думаю, вот оно... Боюсь, - и он снова тоскливо оглянулся по сторонам. - Чокнемся, Макс.
      -- Так ты что ж это, - проговорил Максим, чокаясь с Сергеем. - Узнал его все-таки?
      -- Конечно, узнал, - сказал Сергей, вздыхая. - Да ты ж видел его, Макс. Как его не узнать... Он, мне кажется, и меньше нас всех переменился. Это мы тут раскабанели, жиром заплыли, а у него режим... Я думал - оттуда смерть пришла, жди неприятностей, а оказалось, с другой стороны... Хоть бы уволить, что ли, его... По документам, в смысле. Кстати, паспорт его ты не брал?
      -- Брал, - вспомнил Максим. - Только где он сейчас, не помню. Но не у Борьки, точно. А может, у меня?.. Надо в кармане пиджака поискать, может, найдется.
      -- А не ищи, - мстительно сказал Сергей. - Пусть там и валяется. Пусть поищут. Я и копии-то все выкинул. Пусть новый, как хотят, делают... - он вдохновенно махнул еще стопку и повеселел. - Ох, Макс! Ну и будет нам с тобой! А телефон, - он махнул рукой, - я вообще в кабинете оставил. Забыл я его! Макс, я с тобой тут поживу. Я знаю, ты в люксе. Там места хватит. Оттянемся, как раньше...
      Максиму - то ли от того, что он уже изрядно принял, то ли от того, что соскучился - показалась очень своевременной идея о том, что Сергей останется с ним. Очень даже хорошая идея. Все равно девки уже надоели в усмерть... нужен компаньон. С компаньоном будет веселее...
      У Сергея тоже настроение заметно улучшилось. Когда они выходили из ресторана, Сергей ковылял уже довольным, хотя не очень уверенным шагом и приговаривал:
      -- Прости, Макс, ну прости! Я виноват... ну, я скотина... ну, хочешь, я перед тобой сейчас на колени встану? Хочешь? А ты мне врежешь? Ей-богу, я не против, Макс. Живем ведь как в чаду... знаешь, я только тогда себя толком осознаю, что делаю, когда, знаешь, ото всего отвлекусь, напьюсь, в коматозном состоянии лежу... Только не бросай меня, Макс, ну ей-богу...А мы с тобой погуляем... Вспомним молодость... Не стоит она, Валька... Твоя какая? Ты себе какую берешь?... А, все равно!
      Максим обернулся и сгреб его за грудки, чуть приподняв.
      -- Что мне морда твоя, - рявкнул он. - Ей только на пользу, отполируется малость... А вот если я Ирку?.. А? Что? Не нравится идея?
      Сергей, вися на кулаке, разом погрустнел и всхлипнул.
      -- Что ж, - сказал он. - Отбирай последнее... Отбирай самое святое... Давай... с ними заодно... Интриги... везде интриги... - он уже, кажется, был готов к тому, чтобы смахнуть скупую, но горючую слезу.
      Максим замер в своей угрожающей позе. Вот оно, Серегино лицо перед глазами. С первого класса знакомое, как облупленное. И что с ним делать? Куда его девать? Удивил он его? Да нет, и не удивил...
      -- Ай, пропади ты! - сказал Максим, отпуская Сергея. - Я не такой подлец, как ты. Я благородный человек!
      Он величественно развернулся и, слегка качнувшись, продолжил путь к выходу. Сергей двинулся за ним. Казалось, он уже забыл про все свои неприятности.
      -- Только не бросай меня, Макс, ей-богу... - заговорил он. - А мы с тобой погуляем... Вспомним молодость... Ну, не стоит она, Валька... Твоя какая? Ты себе какую берешь?... А, все равно!
      Среди ночи Максим очнулся, сбросил с себя чью-то конечность и, услышав храп, удивился. Кто храпел? Может, это комар зудит? Нет... Явно чей-то храп... Кругом было как-то очень много народу. Чересчур много. Раньше было намного меньше... Мужик какой-то... Храпит.... Что он тут делает? Что-то, конечно, вспоминалось, вроде, днем что-то происходило, но что?.. Приглядевшись, под скудным светом дальнего уличного фонаря, Максим разглядел Сергея. Так этот гад явился к нему сюда?... Ну, погоди... Я тебе сейчас... Недолго думая, Максим со всего размаху врезал кулаком по спокойно спящему телу. Раздался перепуганный рев, и через несколько секунд в реву присоединился женский визг в два горла. Какое-то время все дружно орали, радуя соседей и окрестные поля, потом Сергей частично проснулся и возмущенно закричал:
      -- Ты чего, сдурел? Ты чего дерешься! Придурок...
      -- А ты чего? - прокричал в ответ Максим, не нашедший, что ответить.
      -- Совсем уже!.. Окосел!..
      -- А ты чего! - кричал Максим. - Иди отсюда!..
      -- Да пошел ты! Нужен ты мне!..
      Сергей слез с кровати, захватил с собою Илону и, зажав ее голову под мышкой, нетвердым шагом проследовал в соседнюю комнату. Оттуда еще некоторое время доносилось, как он ворчал что-то под нос и жаловался, укладываясь на диван.
      Вот так! - подумал Максим. Он тоже встал и пошел в ванную. Открыл дверь и включил свет. Послышался быстрый шорох, что-то куда-то метнулось, и на кафельной стенке остался один большой черный таракан. И тебя тоже, подумал Максим, снял тапок и со всего размаху врезал по стенке. Кафельная стенка треснула, и на пол с грохотом посыпались плитки.
      -- Ой, чего там? - испуганно спросил Илонин голос.
      -- Опять с кем-то дерется... - прорычал Сергей. - Совсем окосел...
      Максим в недоумении перевернул тапок и принялся рассматривать подошву. Никаких следов раздавленного таракана. Он пожал плечами, одел тапок и пошевелил груду плитки. Опять же никаких следов. Сбежал он, что ли? Или привиделось? Что за черт... Был же... Здоровый черный таракан...
      -- Идите вы все в баню... - сердито проговорил обескураженный Максим, возвращаясь в комнату. Он был недоволен. Опять вокруг творилось что-то непонятное. Надо было чем-нибудь врезать, подумал он с сожалением, бросился со всего размаху на кровать и заснул.
      Дни снова покатились один за другим, только почему-то пить приходилось больше. Поэтому Максим нисколько не удивился, когда как-то серым тяжелым утром, проснувшись и слабо приоткрыв один глаз, он увидел на балконе сидящего там желтого попугая. Приехали, подумал Максим. Он открыл глаз полностью, но попугай не исчез. И даже после открытия второго глаза ситуация изменилась ненамного. Что-то там сидело желтое. Максим беспокойно встал и выглянул на балкон. Там сидел в пластмассовом кресле Сергей, кутаясь в одеяло, на которое был одет канареечно-желтый пододеяльник. В цветочек.
      -- Ты чего? - спросил у него Максим хмуро, вместо утреннего приветствия.
      -- Чего? - повторил Сергей как эхо.
      -- Что сидишь?
      -- А что, нельзя, - огрызнулся Сергей, не оборачиваясь.
      Максим подошел и, поеживаясь от утреннего холода, опустился во второе кресло.
      -- Маячишь перед глазами, - объяснил он. - Людей пугаешь...
      -- Кого это: людей?
      -- Ну, меня.
      -- А я тебя чем напугал.
      -- Да не ты, - вздохнул Максим. - Я уж подумал, белка пришла. Я нервный сейчас...
      -- А я не нервный, - отозвался Сергей.
      Он с тоской смотрел на дальний лес, еле видный в легкой полоске тумана. Где-то там, в дымке, граяли и кружились вороны.
      -- Холодает, - произнес он. - Чуешь, Макс? Холодать стало... Пора отсюда сваливать... В тепло.
      -- Пора, - подтвердил Максим.
      -- Надоело все... Пить уже сил нет... Девки осточертели... И главное, как в окно посмотришь - опять это проклятое поле... Пора. В город пора.
      -- Ага, - согласился Максим. - Чтоб из окна помойку видеть.
      -- Да хоть помойку, - сказал Сергей с чувством. - Все не так муторно.
      Максим промолчал и с удовольствием вдыхал свежий утренний воздух.
      -- Скоро птички потянутся... - произнес Сергей мрачно.
      -- Какое скоро, одурел, - возразил Максим. - Август месяц...
      -- А, - сказал Сергей с надрывом. - Какая разница.
      Максим снова промолчал.
      -- Ты чего в городе будешь делать, Макс? - спросил Сергей.
      -- Разводиться, - ответил Максим.
      -- Тьфу. Да прости ты ее, - сказал Сергей беззлобно. - Ну, оторвалась баба... Подумаешь... - он вздохнул. - Моя как с курорта приезжает, я ей вопросов даже не задаю. Нарвешься... Мудрее надо быть...
      -- Я тебя, мудрого, еще не добил до конца, - сказал Максим. - Так что не квакай.
      -- Как хочешь, - сказал Сергей.
      Он поерзал под одеялом, кутаясь еще глубже.
      -- У тебя Борькин телефон остался? - спросил он.
      -- Зачем тебе? - спросил Максим.
      -- Приедем... Дело какое-нибудь замутим... Все по-новой.
      -- Борька-то тебе зачем? - спросил Максим.
      -- Здрасте, - Сергей удивился. - Как это зачем Борька. Будем вместе. Организуем бизнес какой-нибудь... Лечить его будем, Макс... Станет как новенький... Он наша звезда путеводная... Куда мы без Борьки... Мы же с ним вместе все это время...
      -- Только он не в курсе, - пробормотал Максим.
      -- Да ладно, - сказал Сергей, поморщившись. - Это все внутренние разборки. Все же мы свои люди...
      Он поднялся с кресла и ушел с балкона.
      -- Угу, - задумчиво проговорил Максим сам себе. - Конечно, свои. Только я тебя, своего, как-нибудь убью...
      Он еще какое-то время сидел и наблюдал за тем, как растворялся туман, пока не замерз окончательно. Действительно, холодает, подумал он. Действительно пора...
      Днем, собирая немногочисленные вещи и бросив взгляд на груду бутылок из последней, еще неубранной партии, Максим слегка испугался при мысли, что они все это выпили. Как не отравились...
      Самым трудным было привести в сознание и запихать в машину Катю с Илоной. Остальное заняло немного времени. Скоро они все уже сидели в Сергеевом "Вольво", и Максим с наслаждением ощущал себя в приличном автомобиле. Переодеться только осталось. Катя с Илоной молча, лишь иногда поскрипывая, томились на заднем сидении, но Максим о них уже забыл, как будто их уход за спину автоматически означал уход из действительности. Приближалась Москва, машин на шоссе становилось больше, тянулась пригородная застройка, на каждом шагу уже мелькали указатели, в общем, предчувствовалась нормальная человеческая жизнь. Да... надо время от времени так забываться - чтобы не терять чувства реальности. И все-таки чего-то не хватало. Максим нащупал в кармане телефон и включил. Прорва неотвеченных звонков... половина вообще непонятно от кого... чей же это префикс девятьсот десять... Вале звонить все равно не буду, подумал Максим. А кому... самое смешное, что, пожалуй, кроме Борьки звонить-то некому. Интересно будет ему поведать о наших новостях... он набрал телефон, заранее представляя себе Борькин голос в трубке, но вместо Борьки ему вежливо сообщили "абонент не отвечает или временно недоступен".
      Здрасте, подумал Максим и, не дослушав фразу до конца, прервал связь. Может сбой, сигнала нет? Он набрал номер сто и металлический голос размеренно сообщил ему точное время. Есть сигнал... Он снова набрал Борьку и снова выслушал отказ. Вот тебе на. Куда он теперь-то подевался, бродяга, подумал Максим с тревогой. Неужели снова сменил шкуру - имя, фамилию, место рождения, образ жизни... Кошмар. И где теперь его искать? Может, в метро?... Вряд ли в метро. Он автовладелец, бомбила, что ему в метро делать, он, поди, забыл, как оно выглядит... И неполезно ему, наверное, из кусочков собранному, под землю спускаться...
      -- Чего? - спросил Сергей, заметив боковым зрением Максимово беспокойство. - Ты кому звонишь?
      -- Борьке, - ответил Максим неохотно.
      -- И чего?
      -- Выключен, - Максим набрал еще раз - для контроля. - Это ж такая пташка певчая, что не знаешь, где следы искать. Упорхнет, не достанешь... Птичка божия...
      Сергею вел машину с каменным выражением лица, так как ему, видимо, тяжелы были любые мимические упражнения, но тут он все-таки нахмурился.
      -- Ты звони, - процедил он. - Потом перезвонишь. Он же когда-нибудь к нему подходил, так?
      -- А, что? - простонали с заднего сидения, и Сергей веско ответил:
      -- Ничего!
      В салоне снова наступила тишина, и только периодически слышался тихий точечный писк от того, что Максим нажимал кнопки на телефоне.