Ночь коротка, цель далека.
Ночью так часто хочется пить.
Ты выходишь на кухню,
Но вода здесь горька,
Ты не можешь здесь спать,
Ты не хочешь здесь жить.
Доброе утро, последний герой!
Здравствуй, последний герой!
 
Виктор Цой

      Какая разница между человеком, который якобы заряжает воду, превращая ее в суперлекарство, и шарлатаном? «А никакой!» – считал Алексей Покровский. Ходил из любопытства к дядечке, тот снимал порчу и чистил чакры, естественно, за хорошее вознаграждение. Так аура дутого колдуна вся зияла кляксами пробоев – привет от благодарных пациентов. А люди все равно шли, точно овцы на заклание. Как же, исчезнут болезни, улыбнется удача, наладится бизнес, халява, плиз! Покровский действительно видел,но сомнительная слава экстрасенсов его не прельщала. Он грезил о магии, хотел постичь забытое искусство волшбы, и, надо признаться, у него были к этому некоторые задатки.
      …Лето пролетело, как обычно, незаметно. Алексей пошел в шестой класс. В День знаний школьники делились впечатлениями о проведенных каникулах. В центре внимания оказался Витя Смирнов, который ездил с родителями на месяц в Германию. Довольный Витька рассказывал, что немцы такие же люди, только не понимают по-русски. Продают много вкусного и необычного, родители купили альбом с интересными картинками, вот, можете сами посмотреть. «Хвастун!» – подумал Покровский, но все-таки подошел ближе. Линованную бумагу покрывали разноцветные кусочки, напоминающие мозаику. «Смотреть, – объяснял Витька, – нужно как бы за лист, тогда увидишь объемные картины, а проще свести глаза к переносице, только изображение станет вогнутым». Алексей попытался смотреть правильно, но глаза категорически отказывались фокусироваться за картинкой, как ни старался. Счастливчики вскрикивали, узрев в альбоме то динозавра, то дельфинов – Витька раздулся от важности, как индюк. Покровский стиснул зубы и вновь всмотрелся в мешанину значков. Взгляд вырывался из привычных оков зрения, глаза туманились от натуги. В голове будто что хрупнуло и сместилось, пелена спала. Алексей увидел наконец трехмерные картины, а еще свечение вокруг Витькиных рук. От неожиданности перехватило дыхание. Посмотрел на одноклассников – смазанные силуэты обрамляет разноцветное сияние. Как солнечное затмение, подумал Алексей. Он отвлекся, ауры исчезли. Вновь глянул, будто кликнул мышкой, открывая на экране мониторе новое окно поверх старого. Получилось! Мир вокруг заиграл новыми красками! Второе зрение отличалось от обычного, как цветное изображение от черно-белого.
      Захлебываясь от восторга, мальчик решил рассказать друзьям об увиденном. Лучше бы он этого не делал. Его тут же назвали вруном и подняли на смех, причем Витька старался больше других. Разобиженный Алексей не стал ничего доказывать и молча пошел в класс, провожаемый язвительными замечаниями. Прозвенел звонок. Еле дождавшись окончания традиционно единственного урока, мальчик поспешил домой. Уж родители-то поймут и объяснят, что с ним произошло! Но и тут его постигла неудача. Внимательно выслушав сына, мама решила вести его к окулисту, а отец лишь махнул рукой – чего только мальчишки не придумают, чтобы оказаться в центре внимания. Алексей зарекся впредь что-либо рассказывать, пока не разберется в новом зрении сам.
      Со временем он научился по цвету ауры определять настроение людей, взгляд проникал в глубь тела, он видел черные и синие вкрапления больных органов. Второе зрение различало ореолы вокруг деревьев, некоторых зданий, где постоянно скапливался народ: цирк на Уральской полыхал радостно-алым, а изолятор через два квартала окутывала серая дымка. В библиотеке, где Покровского знали как любителя фантастики, царил зеленоватый полумрак с молочно-белыми пятнами книг. Когда лил дождь, золотистые капли танцевали на земле, асфальт же гасил свечение. Комаров в темноте выдавали красные точки – несомненный плюс в борьбе с кровопийцами. Алексей узнал о любви физрука и завуча. Они скрывали ее, но ауры не могли врать – поля переплетались при встрече.
      Юный экстрасенс совсем перестал смотреть телевизор. Второе зрение ясно показывало, как тот негативно воздействует на биополе человека. Напротив, когда Алексей разносил очередного компьютерного монстра (успевая лечить виртуальный отряд, ведь обычно сам играл за мага или клирика), организм взбадривался, а по рукам пробегали зеленые искорки, как после хорошо сделанной работы. Он принимал дар как данность, наслаждался новыми гранями мира. Временами распирала гордость, что вот он приобщен к чему-то необычному, а другие нет. Вот только бы научиться еще как-то применять это необычное, чтобы другие поверили и оценили!
 
      Покровский делил парту с Юрой Даниловым, забиякой и драчуном. Соседство оказалось взаимовыгодным. Алексей давал списывать, а Юра защищал друга в школьных конфликтах. Покровский не боялся драться, но в среде одноклассников-акселератов его стандартный рост терялся, а карате или боксом мальчик не владел. Зато многим девчонкам нравилась стрижка «каре» и сходство Алексея с западным актером, игравшим в кино преимущественно индейцев.
      …За окном моросил осенний дождь, в классе зудела учительница химии. Предмет этот Алексей терпеть не мог, а тут еще Юра рядом скулит как потерявшийся щенок, – зуб мучает.
      – Ты чего в больницу не пошел? – спросил Алексей.
      – Боюсь, – промычал Юра.
      – Думаешь, само пройдет? Дай посмотрю!
      Данилов отнял руку, на щеке остался отпечаток пятерни, с видом великомученика приоткрыл рот. Десна вспухла, коренные зубы справа заплыли. Алексей кликнул. Боль выглядела багровым пятном с убегающей вглубь ниточкой-корешком. Как ее убрать? Он машинально протянул руку, пальцы попробовали схватить мерцающий сгусток – из них неожиданно выросли желтые лучики. Алексей щелкнул светлыми лезвиями, словно ножницами. Налитый болью мешочек лопнул. Юра вскрикнул, из нарыва потекла кровь вперемешку с гноем. Химичка всплеснула руками, урок прервался, и женщина повела Данилова в медпункт. Никто ничего не понял, в том числе и Алексей.
 
      Он старался развить открывшийся дар. Все люди умеют лечить себя неосознанно, когда прикладывают руку к ушибленному месту: организм выбрасывает буферную подушку, боль рассеивается. Уж Алексей-то это видел, его удивляла мудрость природы, которая создала столь совершенный механизм. Не ее вина, что человек решил больше полагаться на технику, а не на врожденные способности.
      В седьмом классе юный сенс уже волевым усилием вызывал желтое свечение из рук, лучи покорно изменяли форму. Восьмой год в школе прошел под девизом честности: Алексей научился распознавать вранье по изменениям ауры над головой лгуна. Столбики слов скакали, словно дорожки эквалайзера, причем ложь соответствовала перепадам, как при исполнении попсы. Оказалось, многие учителя сами не верили тому, что говорили, особенно историк и директор. В один из дней, решив просто посмотреть на родных вторым зрением, Алексей с грустью узнал, что отец изменяет маме. Мальчик заперся в комнате и потом еще неделю не разговаривал с ним, пока аура отца вновь не изменилась на желтый цвет без алых вкраплений страсти.
      Нашлось вновь приобретенным способностям и практическое применение: занозы и ушибы исчезали как по волшебству, насморк и кашель остались в прошлом. В пятнадцать лет Покровский вывел глистов у любимого бульдога Бакса без всяких лекарств, а в шестнадцать случилось первое серьезное испытание.
 
      Отмечать выпускной вечер класс поехал на природу. Дул прохладный ветерок, кое-где еще лежал почерневший снег. Мелкими шажками наступало северное лето. Учителя смотрели сквозь пальцы на выпиваемое спиртное, после традиционных шашлыков все здорово повеселели. В воздухе носились любовные флюиды, невидимые, но всеми ощущаемые. Кто-то устроил симпатичной однокласснице экскурсию по лесу, самые бесшабашные полезли в озеро открывать купальный сезон, а основная компания расположилась с гитарой вокруг костра. Потрескивали угольки, огонь подсвечивал лица, создавая тот особый уют, недостижимый в городе. Веселые песни постепенно сменились грустными. Учеба в школе закончилась, впереди ждала пугающая неизвестность, выбор пути. Юра решил развеселить народ: разбежался – одноклассники посторонились, – а он с улюлюканьем прыгнул через костер. Взвились искры, нога паренька задела верхушку. Поленья посыпались в разные стороны, и одно из них упало на Зою. Вспыхнула юбка, девочка закричала. Кто-то кинулся за водой, другие – к учителям. Подбежавший физрук отбросил головешку, курткой накрыл горящие ноги. Пламя погасло.
      Алексей метался вместе со всеми, но тут что-то щелкнуло в голове: «Я могу ей помочь!» Он бросился к девочке. Зоя стонала, руки скребли по земле, она старалась отодвинуться от костра. Алексей растолкал одноклассников, куртка отлетела в сторону. Люди застыли точно в прострации, никто не пытался помешать. Обожженные ноги выглядели как раскаленная лава, где плавали черные островки умирающей плоти. Мелькнула мысль, что не справится, но Алексей сосредоточился, зрение перестроилось, он начал работать. Пальцы удлинились желтыми лучиками, которые, словно кисточкой, закрашивали поврежденные участки. Зоя расширенными глазами наблюдала за его манипуляциями. Стонать девочка перестала. Свечение боли разливалось по ногам, чернота отваливалась крупинками. Лоб увлажнился – Алексей никогда так не выкладывался, – пальцы проворно двигались, он старался успеть. Здесь почистить, теперь убрать тут, запечатать кровь… Последнее усилие, и боль уходит. Удалось!
      На следующий день вся школа обсуждала происшествие. Бывших учеников собрали в актовом зале. Пришел хмурый участковый, завуч по очереди вызывал свидетелей. Одни путались, а другие ничего не помнили из-за выпитого накануне. Директор брызгал слюной и чуть не разбил указку о стол. Недоглядевшим учителям объявили выговор, а физруку – благодарность. Родители Зои пребывали в шоке, но, когда выяснилось, что дочь выпишут со дня на день, забрали заявление из милиции. Пламя костра не оставило никаких следов на ногах, как будто огонь пощадил юное тело! Врачи разводили руками. Алексею рассказали обо всем родители, когда утром пришел в себя – два дня провел в кровати разбитый, словно разгружал вагоны с цементом. Слабость постепенно уходила. Сил пока хватало, чтобы только добрести до туалета, но он ни о чем не жалел. Детство кончилось.
      Нормальные выпускники поступают в институт – такова традиция. Две трети из них не найдут работу по специальности. Ненормальные штудируют книги, осваивают компьютер, Интернет заменяет им университеты, юзеры вылавливают в свалке информации жемчужины знаний. Алексей принадлежал ко второй категории. Единственный минус в самообразовании – армия. Родители не могли отмазать сына по финансовым причинам, а прятаться Леха не собирался. Пришла повестка, друзья устроили прощальную вечеринку, родители собрали сумку продуктов. Шагая по дороге в военкомат, он провожал грустным взглядом девушек, раздетых весенним солнцем до легкомысленных блузок и коротеньких юбочек. И эту красоту он покидает на полтора года! На призывном пункте Алексей неожиданно встретил Юру Данилова. Тот поступил в институт при помощи отца, но запил-загулял без опеки и вылетел за прогулы после первого семестра. Родители решили не мешать сыну исполнять почетный долг. Конечно, бывшие одноклассники договорились держаться вместе – им повезло, обоих определили на Северный флот.
 
      – Рядовой Покровский! Покровский! – гаркнул старшина.
      – Я! – спохватился Алексей.
      – Головка от часов «Заря»! Рядовой, услышав свою фамилию, должен громко и четко сказать: «Я!» Это всем понятно?
      – Так точно, – раздался нестройный хор голосов.
      Мурманск приветствовал новобранцев снежком – весна здесь наступала летом. Учебная часть расположилась недалеко от поселка с газированным названием Кола. В течение курса молодого бойца старшины вдалбливали устав, ротные заставляли маршировать до изнеможения, но салаг никто не трогал. После присяги матросы попали в часть, где их уже заждались «дедушки».
      На флоте моряки служат и на суше. Морская пехота, службы тыла, вооружения, судоремонта. Радиоотряд особого назначения, куда попали Покровский с Даниловым, занимался секретной разведкой. Посты обеспечивали российские корабли в Атлантике оперативной информацией. Беда в том, что часть только перебросили на новое место недалеко от Чечни, поэтому разведка больше напоминала стройбат. Сначала следовало отремонтировать здания и установить оборудование, а уж потом нести боевые дежурства. Глупая война громыхала где-то в стороне, и первые полгода службы выпали из памяти Алексея. Незачем вспоминать унижения и надругательства, если хочешь и дальше дружить с головой. Но один случай в памяти отложился. После него «дедушки» стали относиться к Покровскому иначе…
      В армии переделывают фамилии или дают клички. Для краткости. Свое прозвище Алексей заработал на третий месяц службы. Был у них старослужащий Кудрявый, на «гражданке» у него родила жена. И все бы хорошо, только Кудрявый ездил в отпуск годназад. Жена написала, что переносила ребенка, но от этого рога с головы «дедушки» не свалились. Тут ему под горячую руку и попался казах Бекменбетов – редкостный «тормоз» из призыва Покровского. За любую провинность «дедушки» обычно пробивали «балласт»: боец вставал навытяжку, а «дедок» лупил ему кулаком в грудь. Кудрявый разошелся не на шутку, «годки» подбадривали, и третьим ударом он засветил Бекменбетову аккурат в солнечное сплетение. Казах схватился за ушибленное место, сапоги разъехались по полу, рот жадно хватал воздух, как у выкинутой на берег рыбы. В это время Алексей драил «палубу» на центральном проходе. Увидев расправу, он подбежал к одногодке, «дедушки» не стали ему мешать, напуганные случившимся. Привычно кликнул – боль начала собираться в области живота, красные волны уходили не наружу, а внутрь. С таким Алексей еще не сталкивался. Руки задрожали, он попытался вытянуть алый клубок вверх – не вышло. Рискнул продавить вниз. Бекменбетов закашлялся, его подняли на ноги, и он ускакал легкой ланью в гальюн, где его и настиг мощнейший приступ поноса.
      – Ну как ты? – спросил Алексей, когда казах вышел с просветлевшим лицом.
      – Спасибо, Шаман! – на полном серьезе ответил Бекменбетов.
      Прозвище прижилось. Теперь даже с пустяковыми болячками шли к Покровскому, а не к медику. Моряки уверовали. Алексей набивал руку, практикуясь на сослуживцах, а после излечения начштаба от геморроя (пациент потребовал страшную клятву о молчании) служба наладилась окончательно. Алексей теперь заслуженно гордился способностями сенса, с улыбкой вспоминая школьные годы и недоверие одноклассников. Посмотрели бы они на него сейчас!
 
      Началась «стодневка». «Дедушки» прокалывали иголкой дни в календарике: ровно сто дней – и приказ, а там ждет вольная жизнь. Если хочешь пораньше на «гражданку», командование всегда шло навстречу. Условие одно: дембельский аккорд. Простор для творчества полный: вырыть котлован под фундамент, обустроить техздание, нарисовать агитплакаты. И что характерно, «духов» привлекать нельзя, такая вот дискриминация.
      Алексей, Юра и Бекменбетов подписались на возведение нового поста «Волна». Сооружение состояло из двух железных ферм, которые вся часть еле доволокла до места установки. Там рыли большую яму для фундамента, болтами соединяли конструкцию в единое целое, а техники крепили на верхушке антенну-радар, укрытую колпаком. Всю работу дембеля выполнили на земле за неделю. Остался последний штрих: с помощью лебедок поднять двадцатиметровую башню и закрепить «Волну» тросами. Руководил процессом капитан третьего ранга Борисов – бородатый мужик сорока лет, единственный в части ст о ящий специалист по техническим вопросам. Алексей с Юрой вкопали три лебедки грузоподъемностью по пять тонн, Бекменбетов приладил стальные канаты. Весеннее небо не обещало дождя. За сутки матросы подняли «Волну» наполовину. Башня нацелилась в небо под углом сорок пять градусов, как будто указывая – Бог там.
      Уставшие дембеля расселись на скамейках. Закат полыхал всеми оттенками красного, теплый ветерок ворошил клейкие на вид стебли молодой травы, воздух наполняли цветочные запахи.
      – Хорошо! – заключил Юра, раскуривая сигарету.
      – А ты чем на «гражданке» займешься? – спросил Алексей.
      – Водилой работать буду, на «дальнобой» пойду. А ты?
      – Хочу в медицинский поступить.
      – А я фруктами буду торговать, – влез Бекменбетов. – Вас кормить…
      С утра похолодало, ветер усилился. Тросы звенели от натуги, но к вечеру конструкцию установили. Осталось привязать башню к грешной земле. Тут выяснилось, что Бекменбетов перепутал места крепления на вершине.
      – Какой дурак туда полезет? – спросил Борисов. – Наверное, я.
      Ветер крепчал, сооружение ощутимо раскачивалось. Каптри прокричал, чтобы ставили подпорки. Дембеля бросились исполнять приказ, но не успели. Один из тросов не выдержал: нити расплелись, и он лопнул. Две оставшиеся лебедки потянуло из земли, башня стала заваливаться набок. Юра уперся в край, чтобы остановить падение. Куда там! Освободившаяся громадина величественно пошла вниз. Борисов зацепился за ветку растущего неподалеку дерева. Юра побежал от падающей вышки, но споткнулся. Конструкция с грохотом рухнула, и боковой балкой, словно гильотиной, перерубила Данилову ноги.
      Алексей испытал дежа-вю. Когда-то горящее полено так же придавило одноклассницу Зою, и причиной тому был как раз Юра. Алексей сбросил оцепенение и склонился над другом, рядом с матюгами плюхнулся Борисов. Лицо Юры побелело от боли и шока, он прошептал еле слышно:
      – Помоги мне, Шаман.
      – Сейчас, сейчас, потерпи, – попросил Алексей.
      Зрение перестроилось, он увидел то, чего боялся: ноги отделились от тела, красные волны пробивались вверх, а ниже колен чернела пустота. Алексей не мог прирастить ноги, тело их уже отвергло. Хотел всей душой, но не мог! И такие на него накатили тоска и отчаяние, как будто это он сейчас корчился на земле, а не Юра, который все повторял как заведенный:
      – Помоги мне, Шаман, ты же можешь, помоги!

      Ослепительная вспышка. Наваливается непроглядная чернота, но спустя несколько мгновений пробивается свет.
      Перед глазами роятся светлячками огоньки-звезды, водят хороводы осколки реальности. Калейдоскоп красок мешает сфокусировать взгляд. Руки пытаются разогнать вязкий туман, появляется ощущение движения, словно плывешь в тягучем масле. Откуда-то раздаются незнакомые голоса, странные звуки.
      Он испытал нечто подобное, когда решил учиться боксу. Тренер недоглядел, а первый же спарринг-партнер не стал жалеть новичка и послал его в нокаут. После этого Алексей попал в больницу с сотрясением мозга и передумал насчет славы Али.
      Какой-то гул, словно плывешь по ночной реке, а где-то впереди рокочет водопад. Пока еще не сильно, просто предостерегает: «Остановись! Дальше пути нет!» – и только от тебя зависит, куда ты направишь лодку: к берегу, где безопасность и покой, или же в ревущие волны, за которыми подстерегает смерть, а возможно, и наоборот – новая жизнь и сказочные страны…
      Алексей напрягся – неведомое бормотание стало громче, уже можно различить отдельные слова и даже понять некоторые, но смысл все равно ускользает… что-то о сбывшейся мечте, помощи. Остались позади истекающий кровью друг и бессилие, впереди – манящая обещаниями неизвестность… и она требует сделать выбор! Рискнуть и победить, или остаться в безопасном, знакомом мирке и проиграть? Алексей глубоко вздохнул и принял решение. Кусочки мозаики стали притягиваться друг к другу, из тумана проступили очертания комнаты. Ощущение скованности пропало.
 
      Он больно стукнулся коленями. Перед ним возвышался стол, заваленный стопками книг и непонятными предметами. Горел светильник в форме динозавра. За столом сидел крепкий еще старик, заросший черной бородой до самых бровей, из-под них блестели зеленущие глаза. Типичный моджахед, одним словом, решил Алексей.
      – Ага, – довольно произнес моджахед.
      Алексей вскочил, по стенам метнулись тени, он отпрыгнул назад. Неужели на часть напали? Он в плену? А где Юра? Вопросы возникали, ответы не приходили, моджахед по-прежнему таращился. А моджахед ли?
      Теперь Алексей заметил странности.
      Переливающийся халат с высоким воротником, расшитым по краю блестящими камушками. На голове старика смешной колпак с изображением звезд. Да и глаза у него изумрудно-зеленые, а не карие, как у большинства борцов за веру. Он похож на… волшебника. Точно! Так их описывают. А что за место? Бугристая кладка стен, не кирпичная. Книги в потрепанных переплетах выглядят очень старыми. Светильник изображает вовсе не динозавра, а дракона, изрыгающего пламя. К тому же этот странный переход… Тень узнаваемости забрезжила в голове.
      – А вы кто? – спросил Алексей. – И где я? – добавил после короткого раздумья.
      – Называйте меня Аль Мавир, я старший маг. А это, – старик обвел руками комнату, – Последний магистрат.
      – Ага… Как я сюда попал?
      – Захотел всем сердцем в минуту отчаяния. Обычно так и бывает, – пояснил старик.
      – Понятно…
      – Правда? – выдохнул Аль Мавир. – Рад слышать, а то некоторые в обморок падают, пол пачкается. Возись потом с вами, пристраивай.
      Старик сказал пару незнакомых слов. Колпак исчез, халат побелел, а воротник превратился в капюшон.
      – Я точно в другом мире, – пробормотал Алексей.
      Он глянул вторым зрением, картина поразила: стены комнаты переливаются разными цветами, книги на столе дышат, будто живые, а от старика идет мощный поток энергии. Точно какая-то субстанция пронизывает комнату, всё наполняют сочные краски. Ничего похожего на серость родного города.
      В каком-то фантастическом романе он читал про подобное перемещение и, гляди-ка, подспудно оказался готов к чему-то подобному. Старик сказал, что попасть сюда Алексей захотел всем сердцем. Так, значит, здесь можно стать настоящим магом! «Все-таки чудеса на свете случаются, – подумал Алексей. – Черт, размечтался, а там Юрка погибает!»
      – А домой я смогу вернуться?
      – Вы меня поражаете, молодой человек, – ответил Аль Мавир. – Не успели появиться, а уже обратно рветесь. Так быстро освоились, интересно посмотреть, что с вами дальше будет.
      – Может, объясните поподробнее, где я?
      – Хм, скажите хотя бы, как к вам обращаться.
      – Алексей Покровский, служу на флоте. Планета Земля, – зачем-то добавил юноша.
      – Рад познакомиться, и… больше никому не называйте свое истинное имя. Сильный маг многое может с этим знанием сделать. Возможно, вас как-то еще величают на планете Земля? – с улыбкой спросил Аль Мавир.
      – Шаман, – подумав, ответил Алексей.
      – Это какой-то титул?
      – Да нет, скорее название человека, который лечит людей.
      – Замечательно. Так и представляйтесь. Как нельзя лучше подходит к тому, чем мы в основном здесь занимаемся, – порадовался Аль Мавир. – Теперь по порядку. Наш мир называется Радэон. Материк Бар а х большей частью покрыт пустыней, здесь мы и находимся. Последний магистрат – школа, где из способных юношей готовят магов. Правда, желающих становится все меньше, и ваше появление можно считать удачей. Завтра представим вас надзирателю Римусу, постарайтесь ему понравиться.
      – А кто это? – поинтересовался Шаман.
      – Надзиратель руководит школой. После Великого Исхода здесь единственное место, где позволено учить магическому искусству.
      – И чему учат?
      – Врачеванию, заговору вещей и предсказаниям погоды. Есть еще несколько направлений, но только под жестким контролем Военной палаты.
      – Не густо, я представлял магов по-другому, – признался Алексей.
      – Великий Исход поставил магов вне закона, – выговорил Аль Мавир. – Выживших заклинателей согнали в резервацию, осколки Весов Судьбы в стенах сдерживают магию внутри. Отсюда выходят только те ученики, которые сдали экзамен надзирателю. Маги нужны правителям, но только одобренные и ручные. Кроме того, многие дворяне обладают печатью Молчания. Она мгновенно останавливает заклинателя.
      – Ну и дела, – протянул Шаман. – А что за Великий Исход?
      – Пятьсот лет назад темный маг Шамарис, да молчать ему вечно, нашел способ собрать почти весь эйнджестик – вещество, дающее силу заклинаниям. Сила Шамариса возросла многократно, он решил подчинить своей воле весь Радэон. Только благодаря древнему артефакту рыцарям-аватарам удалось разбить темную армию. Шамарис погиб, Весы Судьбы разлетелись на мелкие кусочки, а еще с полвека магов нещадно уничтожали, считая их виновниками всех бед. Эйнджестик вернулся на землю, пропитав все сущее, а времена эти получили название Великий Исход.
      – Голова пухнет, – признался Шаман.
      – Я вас понимаю. Освоитесь – не пожалеете.
      – Но почему вы думаете, что я способен изучать магию?
      – Хм, как только вы появились, я прощупал вас заклинанием ключа.Могу обрадовать: способности у вас есть, и немалые, немного усердия – и вы станете настоящим магом. А сейчас вам надо отдохнуть, – решил Аль Мавир. – Не каждый день путешествуешь меж мирами…
      Старик поднялся и жестом пригласил следовать за ним. Они вышли в коридор. Стены освещались зелеными светильниками, винтовая лестница уходила вниз. Спуск занял несколько минут, внизу разливалась приятная прохлада. Аль Мавир провел гостя в небольшую комнату, где стояла только кровать и накрытый стол.
      – Покушайте и ложитесь спать, завтра предстоит нелегкий день.
      Маг вышел, щелкнул замок. Вот так – не пленник, но шататься не дадут, все строго. Мысли путались, ощущение нереальности происходящего оставалось. Куда же его угораздило попасть, и главное – каким образом? Объяснения мага не укладывались в голове. Шаман рассеянно состряпал бутерброд из мяса и хлеба, хрустнула поджаристая корочка, налил вина из кувшина. Действительно, надо поспать, решил Алексей. Одеяло и подушка пахли шерстью, мягкие и удобные. Тем не менее он долго ворочался, пытаясь примириться с неизбежным. Возбуждение переросло в усталость. «И все-таки мне повезло», – подумал Шаман, засыпая.
 
      Проснулся Шаман от шума. Окна в комнате отсутствовали, но он почувствовал, что наступило утро. Дверь открылась, внутрь вбежал Аль Мавир с двумя юношами.
      – Вставайте, Шаман! Наши планы меняются. Надзиратель узнал о способе вашего появления и остался очень недоволен. Вам надо на время скрыться, посвященные помогут.
      – Но… учеба? – вымолвил Алексей, еще толком не проснувшись.
      – Все будет, – ответил маг. – Скорее идемте!
      Один из пришедших накинул на Покровского халат с капюшоном, другой сказал пару незнакомых слов. Светильники потухли, а кровать приобрела вид нетронутой. Уже вместе мужчины вышли из комнаты. Замелькали стены, извилистый коридор вскоре кончился. Путь преградила деревянная дверь, укрепленная железными пластинами. Аль Мавир открыл замок словом, снаружи обдало жаром. Они оказались в загоне с какими-то странными двуногими верблюдами – трехпалые копыта величиной с блюдо, седло подпирает единственный горб, а шерсть… Шаман подошел ближе и провел рукой по гладким перьям. Животное, помесь верблюда со страусом, флегматично посмотрело на человека, продолжая методично что-то пережевывать.
      – Беговые наропулы, или попросту нары, – пояснил Аль Мавир, заметив интерес Шамана. – Они быстро доставят вас в убежище. Торопитесь!
      Двое посвященных подхватили Покровского, не успел и пикнуть, как забросили в седло. Сами послушники без труда вскочили на животных и приторочили с боков вместительные сумки. Аль Мавир открыл двери загона, глаза заслезились от яркого света, маг залихватски гикнул, и нары рванулись вперед.
      Животные летели над песком, словно и не касаясь его вовсе. Их шеи вытянулись, уши прижались к голове. Горб сзади надежно поддерживал седока, без него Шамана сдул бы встречный ветер. Последний магистрат, состоящий из трех башен, огороженных стеной, растаял вдали. Песок забивался в глаза, рот, нос, пока Шаман не перестал разглядывать удивительных животных и не затянул капюшон шнурками. Нары бежали плотной группой, всадники плавно покачивались в седлах. Или результат дрессировки, или такой вид, но тела животных стелились параллельно песку, нисколько не обращая внимания на то, что там поделывают мелькающие ноги. «Не успел здесь появиться, как уже бегу от кого-то, – подумал Шаман. – Что ждет меня дальше?»
      Местное солнце стояло в зените, когда показалось приземистое здание с большим орлом на крыше. Убежище.
      Шаман с хрустом потянулся: весь путь провел, сгорбившись в седле. Беглецы поднялись по лестнице, ступеньки отозвались гулом. Люди вошли внутрь, оставив наров у защищенной от песка поилки. Гостей встретил молчаливый монах и провел в прохладную подвальную комнату. Один посвященный – улыбчивый толстяк – разобрал сумки. На столе появились сыр, сушеное мясо и глиняные бутылки. Второй – худощавый юноша с грустными глазами – обратился к Шаману:
      – Меня зовут Маур, его – Роба. Аль Мавир попросил помочь тебе и все объяснить.
      – Жду не дождусь, – буркнул Шаман, откупорив бутылку, в которой оказалось неплохое вино.
      – Как ты уже понял, маги на Радэоне не в почете, – продолжил Маур. – Хуже того, в некоторых странах их представляют исчадиями ада и убивают без разбора. В других заклинателей используют, как у нас. Существует легенда, что в последние мгновения жизни Шамарис, да молчать ему вечно, предрек появление из другого мира Боевого мага, который должен отомстить за него и уничтожить Моравию. Многие верят легенде, ведь умирающий часто видит будущее. А тут не просто человек, а один из величайших магов. Наш учитель смог заякорить призрачные врата, через них ты и пришел.
      – Получается, я – Боевой маг! – восхитился Шаман, поставив на стол изрядно опустевшую бутыль.
      – В точности неизвестно, – ответил Маур. – До тебя приходили двое, один оказался демоном, а второй сошел с ума. Надзиратель недавно узнал о призрачных вратах, поднялся шум, но Аль Мавир тянул до последнего. Чувствовал, что кто-то идет в наш мир, а вчера появился ты. В школе есть соглядатаи, Римус велел схватить тебя. Аль Мавир попытается убедить надзирателя, что прошедший через врата ушел обратно. Тебя согласились пока спрятать монахи-пустынники, они нам кое-чем обязаны. Когда страсти улягутся, вернешься в Последний магистрат под видом одаренного сына какого-нибудь купца.
      – Понятно. А вас не спохватятся? – спросил Шаман.
      – Мы с Робой уже прошли обучение, вчера Римус принял экзамен. Теперь обязаны прибыть ко двору короля для прохождения службы. Ну да мы немного задержимся, чтобы научить тебя азам волшебства, – ответил Маур.
 
      Маги Радэона умели многое, но после Великого Исхода их словно кастрировали. Неугодные знания сжигались вместе с обладателями, бесценные книги постигла та же участь. Остались крохи. Маур учил лекарскому делу: Шаман узнал, как срастить сломанные кости, остановить кровь при ранении, убрать из организма опухоль.
      Роба умел заговаривать вещи, после чего они приобретали новые свойства, знал много бытовых заклинаний. Толстяк показал Шаману, как сделать простейший защитный амулет из обычной монеты, научил заговору замков, чтобы их мог открыть только один человек, а также заклятиям для оружия, сохранявшим мечи и копья острыми и прочными. Шаман впитывал новые знания, как губка воду.
      – Быстро учишься, – похвалил как-то Маур. – У меня ушли годы, а ты схватываешь на лету.
      Шаман пребывал поначалу в смятении: запомнить труднопроизносимые слова заклинаний, – все равно что выучить японский язык с огромным количеством иероглифов. Выручило второе зрение. Зажигая свечу магией, Шаман случайно кликнул. Заветные слова трансформировались в красно-желтый шар. Короткий бросок – и фитиль воспламенился. Шаман запомнил последовательность цветов. Потренировался, палитра красок четко выстроилась перед глазами, мысленно проговорил заклинание. Свеча вспыхнула! Постепенно исчезла и необходимость вспоминать слова. Шаман теперь знал, как превратить мысль в действие. Говорил заклинание, потоки эйнджестика текли в нужное русло, и делал то же самое молча. Знания аккуратно заносились в банк памяти, укладываясь драгоценными камнями в бархатные ячейки.
      В магии Радэона не было ничего сверхъестественного. Эйнджестик, таинственный для Шамана, для Маура оставался таким же обыденным, как воздух или песок под ногами. Другое дело, что с помощью этой субстанции можно сделать практически всё. Конечно, если знаешь слова заклинаний, звуки которых придают волшебной энергии нужную форму. А вот здесь Шаман имел явное преимущество. Он видел, как изменяются цвета, и мог напрямую контролировать ход заклятия, поэтому и учеба для него шла гораздо быстрее, чем для того же Маура.
      Месяц спустя посвященные засобирались в путь. Лето только началось, а пустыня уже стала похожа на раскаленную сковороду. Еще немного – и только самоубийца отважится выйти в пески.
      – Мы научили тебя почти всему, что знали сами. Ты молодец! – сказал Маур на прощание. – Не скучай, монахи скажут, когда ты сможешь вернуться. Чувствую, что Аль Мавир в тебе не ошибся.
      – Надеюсь, – вымолвил Шаман.
      – Хорошо кушай, – посоветовал Роба, хлопнув себя по вместительному пузу.
      – Будешь в Арвиле, заходи… – донесся удаляющийся голос.
 
      Румашир – настоятель храма Хургала – носил легкий желтый халат, как и все монахи-пустынники. Такая одежда полностью маскировала на фоне песков, а особый мех защищал от жары. Сан Румашира обозначал обруч с двумя крыльями, венчающий лысую голову настоятеля. Почитатель Хургала – огненного орла – напоминал Шаману сэнсэя. Румашир часто присутствовал на занятиях магов, к нему быстро привыкли, он тихо перебирал в сторонке древние свитки. Изредка хмыкал раздраженно, шелестела потревоженная бумага, но в процесс обучения не вмешивался. Тем удивительнее, что на следующий день после отъезда посвященных настоятель заглянул в келью к Шаману.
      – Хватит, юный маг, сушить мозги. Пора заняться настоящим делом.
      – Каким это? – спросил заинтригованный Шаман.
      Румашир поманил за собой, подземными переходами они прошли в просторный зал.
      Шаман поражался мастерству древних строителей. Возвести многоэтажные хоромы в толще песка под силу лишь могущественным волшебникам, хотя египтяне тоже делали нечто подобное. Возможно, в те времена еще применяли магию? Румашир повернул медную рукоятку на стене, помещение залил зеленоватый свет.
      – Давно хотел спросить, – обратился Шаман, – кто все это построил?
      – До Исхода здесь процветали целые города, жили знаменитые маги, – ответил Румашир. – Пустыня погребла рискнувших приблизиться к богам. От песка успели спасти только верхние этажи высоких зданий.
      – Вот оно что… А как же свет, прохлада?
      – Светильники действуют до сих пор, а стены облицованы хладоном. Если его заговорит знающий маг, камень всегда поддерживает тепло или холод. Аль Мавир помог.
      – Местный аналог кондиционера, – пробормотал Шаман и уже громче поинтересовался: – Так чем займемся?
      Настоятель приблизился, движение напоминало скольжение капли, и схватил Шамана за руку, словно тисками. Помял неожиданно сильными пальцами, мускулы мага непроизвольно напряглись. Румашир нащупал узелок мышц, пальцы дрогнули, воскликнул удивленно:
      – Ты занимался божественным боем гайтара?
      – Только настольным теннисом, – признался Шаман.
      – Не важно, у тебя есть задатки. Могу обучить остальному, – пообещал Румашир. – Держи шест. Хургал благоволит дереву и не жалует сталь. Не смотри в глаза, следи за ногами и торсом. Здесь зарождается удар.
      Гайтара, бой на шестах, требовал быстрой реакции, гибкости тела и сильных запястий. Настоятель менял стойки, тело стелилось ужом по полу, ступал по-кошачьи мягко. Шаман старался успевать, но шест учителя то и дело касался тела. Пока не бил, и на том спасибо. А Румашир знай приговаривал:
      – Точка шу, точка страха, точка забвения, ты убит!
      Утром Шаман выбирался из постели, как динозавр из болота. Тело превратилось в один болевой сгусток, жалко было себя до невозможности. Кликнул, пальцы побежали по коже, нейтрализуя боль. Озарение треснуло в мозг кувалдой.
      – На каждого сэнсэя найдется свой сенс, – скаламбурил Шаман.
      Когда эйнджестик вернулся на Радэон, он пропитал абсолютно все. Каждая вещь несла частичку волшебства. Оружие Румашира выглядело для второго зрения Шамана оранжевым стержнем с нанизанной пружиной, будто автомобильный амортизатор. Настоятель неуловимо быстро переместился – лицо осталось бесстрастным – и провел атаку. За миг до этого витки пружины вспыхнули рубиновым цветом, нити выстрелили в точку удара. Шаман с легкостью парировал.
      – Дал Хургал! – воскликнул Румашир. – Ты быстро учишься!
      – Я знаю, – ответил Шаман.
      Уел-таки наставника. Еще не Брюс Ли, но готовый претендент в Боевые маги. Настоятель решил не щадить: назвался мухомором – получи сапогом. Шест запел, оружие превратилось в жалящую бестию. Красные росчерки окружали. Мозг успевал за размытыми движениями, а вот тело – нет. Связки готовы порваться, сердце бухает в ребра молотом, кости трещат на грани перелома. «Ох, рано стали зазнаваться, старшина Покровский, – подумал Шаман. – Сейчас этот дядечка все дерьмо из вас повышибет». Надо отдать должное Шаману: треть ударов он отразил, выворачивая суставы в немыслимых направлениях. О контратаках даже не думал. И кто кого уел?
      – Ты дрался достойно, – сказал Румашир и помог Шаману встать. – Пожалуй, из тебя выйдет толк. – В устах сурового настоятеля это прозвучало высшей похвалой.
      Шаман чувствовал, что его готовят, но к чему? Румашир как-то объяснил:
      – Будь ты хоть трижды магом, но что сделаешь, когда в лицо полетит стрела, свистнет над ухом меч?
      – Ну…
      Румашир метнул в Шамана дротик. Тот автоматически вскинул шест, дротик щелкнул по дереву.
      – Теперь понял? Тело само защитит, если знает как. А пока сотворишь охранное заклятие, тебя и ящерица лапками задерет!
      Шаман кивнул. Уже в охотку чертил шестом узоры, ноги порхали над полом, оттачивал рефлексы в спарринге с учителем. Даже если выучить все удары, подходы, увертки, настоящим бойцом не станешь. Движения нужно довести до автоматизма. Мастер не рассчитывает, как ударить, а просто бьет. Всегда точно.
      Занятия с Румаширом проходили каждый день. Шаман с удивлением заметил, что действительно превращается в грозного соперника, и напрямую спросил об этом Румашира.
      – Это храм Хургала, – пояснил настоятель. – Я попросил огненного орла, и он помогает тебе.
      – Но почему?
      – Я чувствую, что ты сыграешь не последнюю роль в судьбе Радэона… и даже в моей собственной. Ну что открыл рот? Защищайся!
      Лето заканчивалось. Шаман похудел, но тело обвилось тугими мышцами. Тренировки пошли на пользу. Шестом выписывал такие кренделя, что не подойдешь, вдобавок Румашир научил прилично стрелять из лука. Шаман чувствовал бурлящую силу, руки теперь умели ее направлять. Увидели бы сейчас знакомые, обзавидовались бы!
      Сладкую утреннюю дрему прервал настоятель:
      – Просыпайся, послушник. Тебе пора возвращаться.
      – Куда? – спросил Шаман, продирая глаза.
      – От Аль Мавира пришла весточка. Он ждет тебя в Последнем магистрате.
      Шаман уже подзабыл в череде дней, кому обязан появлением на Радэоне. Простая жизнь монахов имела свои прелести. Упражнения закалили тело, но душа требовала знаний. Аль Мавир откроет тайны магии, они утолят терзающий голод. Шаман подумал о доме: как там родители? Воспоминания подернулись дымкой, единственное, что бередило душу, – полные боли глаза Юрки. Но что толку переживать, если еще не готов помочь и даже как вернуться обратно – неизвестно? Ладно, братья-маги стонут под гнетом феодализма, а освободить их мог лишь он. Шаман оделся. Еще по прибытии в обитель Хургала монахи добавили к его плащ-халату рубаху, подбитую мехом пустынки, такие же штаны и мягкие сапоги, похожие на борцовки. Мех зверька, похожего на суслика, обладал двумя противоположными свойствами: спасал от жары и защищал от холода.
      – Нар знает дорогу, – сказал Румашир. – Не забывай о тренировках.
      – Конечно, сэнсэй.
      – Ох и молод ты еще! Возьми вот, пригодится, – сказал настоятель, протянув ракушку на шнурке. – Как загудит, значит, рядом вода.
      – Спасибо, – поблагодарил Шаман.
      Он лихо запрыгнул в седло, нар присел, приноравливаясь к весу всадника. Шаман свистнул в пальцы, взметнулся песок, умное животное сразу припустило галопом. Румашир покачал головой – у молодежи на уме только удаль, – приставил ко лбу ладонь козырьком.
      Марево поднималось над раскаленной поверхностью, силуэт нара расплывался. А чуть правее, на стыке пустыни и неба, что-то темное стирало, как ластиком, линию горизонта.
      – Храни тебя Хургал, юный маг, – произнес Румашир, с тревогой всматриваясь вдаль.

      Нар споро трусил по пустыне, цепочка следов оставляла прямую линию. Он, как по компасу, стремился к видимой только ему цели. Ветер подгонял сзади, закручивая песчаные вихри. Шаман через щелку в капюшоне считал барханы. Вдруг нар запрядал ушами, голова приподнялась. Почуял недоброе? Ветер поменялся. Шаман посмотрел назад – нет, не свернули, следы ложатся прямой струйкой. Капюшон слетел на спину. Вон где беда!
      Справа надвигалась стена песка, будто гигантский бульдозер старался перехватить путника. По пустыне, уничтожая все живое, катился самум.
      – Эпическая сила! – вырвалось у Шамана странное ругательство.
      Нар прижал уши и рванулся вперед. Маг стиснул уздечку. Ветер вышибал из глаз слезы. Шаман кликнул: стена распалась на множество смерчей из черных лохмотьев. Они подхватывали песок и слаженно двигались в одном направлении – природа так не извращается, а вот на порождение злой магии вполне похоже. Нар превзошел себя, тело вытянулось стрелой, он мчался над пустыней как истребитель. И ведь вырвались почти, но растянувшийся торнадо зацепил самым краем!
      Вихрь сбил локомотивом и потащил за собой. Шаман обхватил горб, нар замычал, копыта-тарелки погрузились в песок. Вздохнуть невозможно, буря вцепилась бульдогом, смерч кидает в разные стороны, как кутят. В оранжевой круговерти проступил темный силуэт какого-то строения. Шаман дернул поводья, нар рванулся вперед. Показался колодец с покатой крышей. Маг прыгнул, пальцы вцепились в столбик. Животное вытянуло шею, ноги погрузились в песок. Шаман залез на каменную стенку, буря попыталась его сдернуть, он повернулся к нару. Тот исчез, последние силы ушли на спасение человека. В руке мага остался лишь обрывок уздечки.
      – Да чтоб тебя! Только попадись, колдун хренов! – рявкнул в пространство Шаман.
      Умиротворенная добычей буря затихала. Песок лениво опадал барханами, словно недоумевая: и что на него нашло? Шаман забрался на крышу колодца. Глазу не за что зацепиться, во все стороны стиральной доской тянется унылая пустыня. Оружие потеряно, «верный конь» погиб, воды нет, куда занесло – неизвестно. Осталось зарыться в песок и ждать товарища Сухова. Горло саднит… В колодце должна быть вода! Шаман спрыгнул с крыши и заглянул внутрь – темно, как в карцере. Сбросил вниз огненный шарик. Свет выхватил скобы, уходящие вглубь. Шаман перегнулся через край, ноги нащупали опору. Стены черны от сажи, но скобы держат надежно, на металле ни пятнышка ржавчины. Маг кинул очередной жгун.Внизу показался уступ с проемом – дверь. Неправильный какой-то колодец: воды нет, пахнет гарью, да и ракушка молчит. Больше похож на заводскую трубу, а дверь – для трубочистов. Из уступа торчит стержень с пластиной. Шаман смахнул сажу – если это и замок, то как его открыть? Кликнул – на пластине засветилась причудливая загогулина. Маг аккуратно провел по контуру пальцем. Дверь с натугой ушла в стену, дохнуло спертым воздухом. Шаман шагнул в проем. Плита за спиной закрылась, глаза невидяще уставились в темноту.
      – Медвежатник, блин!
      Словно от звука, узкий коридор осветили уже знакомые зеленоватые огни. Маг немного помешкал и двинулся вперед. Балкон, куда он вышел, возвышался метров на двадцать в зале, где можно было спокойно играть в футбол. Стены переливались изумрудным свечением, угадывались ряды механизмов, плавильные печи. Сбоку протянулась шахта с кабинкой. Ну, это нам знакомо. Шаман вошел внутрь – кабинка скрипнула, – с опаской нажал на выступающий конус. Лифт безмолвствовал, но не упал – и то хорошо. Пришлось опять ручками, по лесенке. Ноги погрузились по щиколотку в мелкий песок. Шаман перевел дух, так и акробатом можно стать. Песчаный налет покрывал механизмы и пол оранжевым покрывалом, пробитым белыми осколками костей. В центре зала чернел матовый шар, к нему маг и направился. Не дошел совсем немного. Тишину пронзило шуршание тысячи потревоженных песчинок: из дальнего угла к Шаману устремились бугорки – что-то двигалось в слое песка. Сам не заметил, как взлетел на ближайший станок.
      – Замри, не двигайся! – раздался хриплый голос.
      От неожиданности Шаман чуть не сверзился обратно. Несколько бугорков выскочили в лунки следов и дали себя разглядеть. Больше всего эти создания походили на скарабеев-мутантов размером с ладонь – тускло переливался хитиновый панцирь, усики над жвалами шевелились в поисках добычи.
      – Песчаные блохи реагируют на движение, – проинформировал тот же голос.
      Шаман покосился на затянутое сеткой отверстие под шаром, откуда доносился звук.
      – Прекрасно, и что мне теперь делать?
      – Кварцевые частицы проникли в смазку. Часть механизмов неработоспособна. Рекомендуем ремонт, – пояснил каркающий голос.
      – Сейчас все брошу… – начал Шаман и умолк. Голос-то поменялся! – Эй, а где этот, с хрипотцой?
      В динамике зашуршало, будто спорили шепотом.
      – Эта, – поправил прежний голос. – Я была девушкой.
      – А сейчас кто? – спросил маг.
      – Я – последний отпечаток в матрице.
      – Ага. Можешь помочь?
      – Да, но с одним условием.
      – Каким?
      – Ты возьмешь меня с собой.
      Шаман оценивающе посмотрел на шар. Около метра в поперечнике, материал напоминает эбонит. На вид тяжелый, юн и подставка какая массивная. Может быть, полый? Шаман кликнул. Внутри шара клубились тени, а в центре плавало лицо скуластой девушки. Темные глаза с надеждой глядели на мага.
      – А ты симпатичная, – признал Шаман. – Но послушай, что тебе делать со мной? Да и как я тебя утащу? Может, останешься?
      – Когда-то мы жили, а теперь существуем. Пятеро погибли во время отключения, а этого старикашку я сама бы стерла! – неожиданно призналась девушка.
      – Зета, я бы попросил! – возмутился каркающий голос.
      – За пять веков ты мне ужасно надоел, Бурун. Помолчи хоть сейчас! – отрезала девушка. – Я пытаюсь вырваться из забвения, а ты лишь ворчать горазд. – Девушка взглянула на Шамана и уже спокойней продолжала: – Нет необходимости брать все хранилище, матрица истончилась, я помещусь здесь.
      Из подставки выдвинулся лоток. Внутри лежал серебристый обруч с вкраплениями тусклого камня.
      – Это меняет дело! Конечно, я возьму тебя, – согласился Шаман.
      – Я отвлеку блох. Сразу прыгай сюда и надевай венец, иначе меня не услышишь. И не касайся песка! – проинструктировала Зета.
      Под потолком заскрежетало. Едва не задев мага, опустилась цепь. Надсадно загудел мотор. Крюк вспахал поверхность, бугорки заволновались. Маг пополз к дальней стене. Скарабеи бросились за ним, как свора собак на кость. Вот жвала-то пообломают! Шаман наметил путь, ноги спружинили, в три касания перелетел к шару. Обруч обхватил голову, как родную. Зета тем временем завершила отвлекающий маневр, двигатель намотал часть цепи, и крюк поплыл обратно.
      – Прыгай, – шепнула девушка.
      Шаман чуть не промазал – непривычно, когда в голове раздается чей-то голос. Скарабеи недоуменно копошились у дальней стены, проклиная постоянно исчезающую добычу. Потолочный кран остановился, и маг спрыгнул на балкон. Коридор вывел на склад, заставленный множеством полок. Шаман замер в изумлении. Настоящий мужчина с уважением и трепетом относится к оружию, а в складе залежами громоздились мечи, копья, секиры, молоты и куча другого, не менее смертоносного, вооружения. Но внимание Шамана привлекли изделия, любовно упакованные, каждое в отдельный ящик. В мире рыцарей и магии ружья смотрелись чужеродными пришельцами. Тяжеловатые и неуклюжие, но, несомненно, огнестрельные. Мушкеты – услужливо подсказала память. Вспомнились также люди со шпагами, почему-то названные мушкетерами. Башковитые алхимики здесь работали, подумал юноша. Магия с техникой как-то не сочетается, а эти даже порох изобрели, топливо для механизмов.
      – Вверх по лестнице, – подсказала Зета.
      Шаман отогнал видение, в котором линия стрелков выкашивала вооруженную мечами пехоту, и поднялся в комнату. Большую часть занимал пульт управления. Надписи, хоть и на знакомом языке, выглядели тарабарщиной. В углу притаился сейф. Шаман глянул вторым зрением: углубление с бегунком мерцало красными бусинами, словно скрывало стайку мышей-альбиносов. Маг подвигал бегунок, палец коснулся светлячков. Замок щелкнул, дверца открылась. Внутри лежали потемневшие бумаги, блестели золотые кругляши, к стенке прислонился цилиндр с хитрыми креплениями. Шаман подобрал монеты – запас наличности не повредит, примерился к непонятному предмету. Крепления сами обхватили руку. Круговое движение кисти – и цилиндр, как по волшебству, скользнул в ладонь. Большой палец нашел кнопку, в противоположные стороны выстрелили молнии. Цилиндр превратился в двухметровый шест с бегущими по спирали серебряными рунами.
      – Ух ты! – воскликнул Шаман. – Полезная вещица.
      – Сделано не у нас, – заметила Зета.
      – После разберемся. Куда дальше? – спросил Шаман, пальцем притопил кнопку на шесте, от чего тот сложился и юркнул в рукав как мышь в норку.
      – Опусти третий справа рычаг, – ответила девушка.
      Шаман послушался совета. По комнате пробежала дрожь, и все помещение целиком пошло вниз. Проплыл склад с оружием, дверь в машинный зал, плавильные печи. Замелькали каменные стены с редкими углублениями, скорее всего постами охраны. Площадка остановилась в тускло освещенном тоннеле с рельсами на полу; в тупиках застыли две грузовые платформы и небольшая дрезина. Шаман и не подумал удивляться. Что он, в метро не ездил?
      – Подождем поезд? – спросил маг.
      – Не знаю, о чем ты, но лучше не ждать, а двигаться на курьерном гироверте. Придется попотеть, в транспортах иссяк мистар, – сказала Зета.
      – Пустяки, физический труд облагораживает, – философски заключил Шаман, протиснувшись в гироверт, он же дрезина.
      Ничего сложного, механизм приводится в действие колесом с истертой ручкой. Сбоку торчит рычаг стояночного тормоза, который удерживает махину на горке. Маг потянул железку, внутри что-то щелкнуло, и гироверт сдвинулся с места пятивековой стоянки. Белкой завертелся маховик. Дрезина лениво покатилась по рельсам, дробью застучали колеса.
      – Долго нам ехать? – спросил Шаман.
      – До порта три терса, до рудников – пять, – ответила Зета.
      – Ага, а сколько мы уже движемся?
      – Полтерса.
      Произведя несложные расчеты, Шаман приравнял терс к сорока минутам. Конечная станция тоже не вызывала сомнений: в рудниках делать нечего, а в порту корабли, люди.
      – Как зовут моего благородного избавителя? – поинтересовалась девушка.
      – Чертовски благородный Шаман. Зета, а ты все-таки живая?
      – Конечно! Просто я избавлена от телесной оболочки, ну и время для меня идет чуть по-другому. Бывает, тянется бесконечно, как лента конвейера, но иногда вроде бы ненадолго задумаюсь, а здесь прошла целая кварта.
      – Меня устраивает, ненавижу постоянно болтать. А что ты делала на этом заводе?
      – Секретная кузня производила оружие, а матрица руководила процессом. Семеро отпечатков являлись специалистами, каждый в определенной области. Я изучала историю и материалы, – ответила девушка.
      – А я – устройство механизмов, – прокаркал старческий голос.
      – Бурун, и ты здесь!
      – Мое почтение, мастер Шаман. Я не хотел оставаться один.
      – Послушайте, как вам удалось столько прожить?
      – Наши тела давно истлели, но не личности. Шар-хранилище и кристаллы на обруче изготовлены из камня Душ, способного впитывать мысли и чувства людей. Вечная жизнь, если не сойдешь с ума, – хмыкнула Зета.
      – Коллега забыла добавить, что камень Душ недолговечен и устойчив лишь в среде живого металла, из которого сделаны венец и ваше оружие – жезл Рагнара, – сказал Бурун.
      – Ничего себе, – пробормотал Шаман, коснувшись обруча.
      – Не пытайся снять, не получится. Живой металл находят редко, и только в виде артефактов. Он обладает зачатками разума, а при контакте с человеком становится с ним единым целым. Прости мне маленькую хитрость, я боялась, что ты бросишь нас, – покаялась Зета.
      Шаман чертыхнулся. Мелькнула мысль об оружии, тут же по руке мазнуло теплым, словно ткнул носом верный пес. Жезл превратился в укороченный шест, дабы не задеть стенки тоннеля; на концах выщелкнулись бритвенной остроты лезвия, лепестки взвизгнули, как круг пилы-болгарки. Жезл закончил демонстрацию и, доказав полное повиновение, схлопнулся в рукав. Шаману почудилось, будто рядом сопит Бакс – преданные глаза смотрят с любовью, выпрашивает косточку, хитрец.
      – Все это замечательно, но когда мне приспичит отлить, вы будете смотреть и оценивать?
      – Ни в коем случае, – заверила Зета. – Тем более в любой момент ты можешь отключить нам обзор. Живой металл уже принял тебя, ты для него друг, и он с радостью выполнит любой твой приказ.
      – Лады, заживем дружной семьей.
      Дрезина проскочила развилку. Зета с Буруном хотели знать, что произошло с миром за пять веков. Шаман рассказал. Потрясенная пара притихла вплоть до конечной станции.
      Пещера напоминала захламленный чулан. На нескольких транспортах высились ящики, вдоль стены лежали бревнами пушки – когда-то покупатели не успели забрать смертоносный груз. Шаман пробрался к воротам и, выслушав Буруна, закрутил колесо. Оно поддалось с натугой, внутри стены зашуршало. Каменные створы раздались в стороны, загудела раковина. Взору мага предстало морское сражение.
 
      Неповоротливый флейт под названием «Одинокий купец» отбивался от наседающих пиратов, точно толстый буйвол от стаи волков. Торговое судно окутывали клубы белого дыма, гулко бухали пушки. На мачте развевался серебристый флаг с изображениями колеса и циркуля. На шхунах «Пушинка» и «Спрут» трепетали черные полоски материи с волнистой белой полосой. Пиратам сопутствовала удача, не зря их называют ее джентльменами. Залп книппелями разорвал в клочья паруса флейта, от чего тот застыл, как «Челюскин» во льдах. Шхуны грамотно приблизились сзади, уходя от бортовых орудий. Клещи сомкнулись, орудия изрыгнули картечь. С флейта раздались крики раненых. Полетели абордажные крючья – пираты перебросили мостки на обреченный корабль. Солдаты в красных мундирах отчаянно защищались, но нападавшие брали количеством и яростным напором. Вскоре послышался восторженный рев.
      Битва закончилась, купеческий флейт сменил хозяев. Пираты спешно перегружали тюки и ящики с добычей. Немногих пленных согнали в трюм. На ближней шхуне блеснуло стекло, в шлюпку спрыгнули трое головорезов. Лодка направилась к скале – Шамана заметили.
      Он обернулся. Ворота закрылись, в стене ни щелочки, как будто дверей не было вовсе. Шлюпка причалила к берегу. Шаман отступил к скале. Поигрывая саблей, его разглядывал пират с боцманской дудкой на шее и черной банданой на голове. На обнаженном торсе синели татуировки, грудь пересекал безобразный шрам. Головорез задумчиво подергал кольцо в ухе.
      – Ты откуда нарисовался?
      – Да вот, гулял, – брякнул Шаман первое пришедшее на ум.
      Пираты покатились со смеху:
      – Ты слышал? Гулял! Гы-га-га!
      Боцман усмехнулся, но глаза остались серьезными.
      – Вот что, шутник, сигай в шлюпку, – приказал он. – Постарайся без глупостей, магик! – Рука пирата коснулась синей пластины на поясе.
      «Убивать пока не собираются, посмотрим, как живут джентльмены удачи», – подумал Шаман и спрыгнул в лодку. Пираты заработали веслами.
      Со шхуны «Пушинка» перекинули веревочную лестницу. Шаман (видел в кино про Мюнхгаузена) обхватил лестницу так, чтобы веревка оставалась между ног, и быстро забрался на палубу. Боцман сзади хмыкнул уважительно, шлюпка опустела. Прозвучала команда на отплытие. Пират провел мага в каюту.
      – Погрузку закончили, пленные в трюме. Вот еще, торчал на скале. Орлик его засек, – доложил боцман человеку за столом.
      Шаман от толчка в спину шагнул вперед.
      – Купца на дно, курс на Танделлу. Коул, печать оставь, – распорядился капитан.
      Пластинка легла на стол, после чего боцман плотно прикрыл за собой дверь. Снаружи донеслись обрывки команд. Мужчина расстегнул воротник камзола, украшенного аксельбантами и золотой перевязью. Мозолистые руки с узелками вен, обветренное лицо с ветвистым шрамом выдавали в капитане человека, который добился всего сам, потом и кровью, без чьей-либо помощи. Такой не подставит вторую щеку, а зубами отхватит бьющую руку по локоть.
      – Рассказывай, – буркнул пират.
      – Что рассказывать?
      – Кто такой, откуда, как оказался на скале?
      – Зовут Шаманом. Меня приютили монахи-пустынники, хотел попасть в Последний магистрат. По дороге налетела странная буря, так и занесло в горы.
      – Откуда белый плащ?
      – В монастыре гостили посвященные, они и подарили.
      – Значит, ничего магического не умеешь, – разочарованно протянул капитан.
      – Почему же? Я умею лечить разные болезни, еще кое-что по мелочи.
      Капитан вскочил, в ухе блеснула золотая серьга, он заходил по каюте. На лице отразились душевные муки, словно хочет человек поделиться сокровенным, да не может по причине ужасности тайны или простого стыда.
      – Тут такое дело… – начал капитан.
      – Не волнуйтесь, я умею держать язык за зубами, – подбодрил Шаман, смутно догадываясь о причине нерешительности этого сильного человека.
      – Не могу я спать с бабами. Хочу, а никак! Команда шепчется, мол, спекся. Поможешь? – на одном дыхании выдал капитан.
      – Да, – твердо ответил Шаман, понимая, что сейчас не стоит юлить и кидать туманные фразы.
      Капитан резко выдохнул, скрипнула дверь. Бросил кому-то:
      – Никого не впускать!
      Задвинул щеколду, в глазах стояла боль, обреченно спросил у Шамана:
      – Что мне делать?
      Крепко его приперло, раз доверился первому встречному магу! Шаман усадил больного на стул. В паху у капитана затаился тромб величиной с грецкий орех, щупальца тянулись по сосудам, почти полностью перекрывая доступ крови к мужскому достоинству. Шаман размял руки, выросшие лучики зацепили пробку, он повел, повел тромб наружу через мочеиспускательный канал. Капитан заорал, будто его свежевали вживую. Снаружи забарабанили. Маг продолжил работу. Не дождавшись ответа, пираты стали ломать дверь. Тромб застрял, отростки цеплялись по венам. На лбу у Шамана бисеринками высыпал пот. Пальцы дрожали от напряжения, но вот сгусток мутной крови размягчился, еще усилие и…
      Дверь слетела с петель, в каюту ворвались разъяренные пираты. Шаман без сил откинулся к переборке, а капитан умолк. Глаза всех присутствующих уставились на мокрые штаны с дырой и гордо стоящий пенис.

      Шаман с наслаждением сбривал щетину опасной бритвой, подаренной капитаном Диком. Шхуны на всех парусах шли к острову Танделла, где расположилась пиратская база. Попутный ветер наполнял паруса, капитан в нетерпении мерил шагами каюту, словно заключенный в день освобождения.
      – А какие нас ждут девочки! – в сотый раз начал расписывать он прелести островных красоток.
      После исцеления Дик преобразился волшебно. Угрюмый мужик сбросил лет двадцать, напоминая теперь молодого жеребца. Капитан сулил Шаману все сокровища мира и уговаривал остаться, но тот отнекивался – впереди ждала учеба. Да и команда «Пушинки» его сторонилась. Вчера подслушал разговор в кубрике:
      – Видел? Он капитана махом от немощи исцелил, а представь, если разозлится?
      – Говорят, из скалы вышел. Настоящий колдун, хоть и молод. Такой дунет – и в камень обратишься, булькнешь в море!
      – А что? И очень даже возможно, – послышался боцманский говорок.
      Шаман пристрастился к трубке, которую ему презентовал Коул. Маг с наслаждением вдыхал ароматный табак, не чета сигаретному. Дым наполнял легкие, альвеолы сморщивались, коричневая слизь покрывала стенки налетом. Если бы курильщики видели все эти ужасы, то сразу бы бросили вредную привычку. Шаман-то видел, но у него имелись некоторые способности, нейтрализующие действие никотина. А как откажешься от пары затяжек после плотного обеда да стаканчика рома? Хорошо – бутылки, но суть от этого не меняется.
      – Моравия издавна в натянутых отношениях с Невгаром, а нам это на руку, – рассказывал Дик, в очередной раз наполняя стаканы. – Купцы невгарские везут с рудников хладон, камешки драгоценные, серебро, золото и железо, а мы тут как тут. Зазря народ не губим, офицеры и моряки после выкупа домой возвращаются. Его величество Норк не вмешивается, Моравии тоже польза. Король ни рупии не потратил, а флот у противника редеет. А мы потом Невгару через надежных людей все и продаем, а куда денутся? Большинство рудников в Закатной Тени расположены. Два раза, получается, покупают, ха-ха! А пушки в Арвиле откуда, знаешь? Опять наша заслуга. Их невгарский орден Изобретателей делает, открытой продажи нет, а секрет производства блюдут. Хотя, я слышал, раньше и в Моравии изготавливали разное, но много ли сохранилось?
      К острову подплыли в сумерках. Верткие шхуны по фарватеру обогнули прибрежные рифы. В уютной гавани, закрытой скалами от ветра, бросили якорь. В сторонке угадывалась небольшая верфь, на берегу теснились тростниковые бунгало. Раздались приветственные крики, из домиков высыпали встречающие. Пираты вернулись домой.
      Пировали неделю, по-местному – кварту. К Шаману привыкли, пираты уже не шарахались от его белого плаща. Дик не хотел отпускать, Шаман настаивал, сошлись на обещании мага заглянуть в гости после учебы. Близилось время осенних штормов, если уплывать, то сейчас. На «Пушинке» подняли моравский флаг: на желтом фоне – подкова, под ней – гора с молотом. Капитан прощался сразу с тремя смешливыми черноглазыми молодками. По лицу было видно: если бы не морские суеверия, взял бы на корабль не раздумывая. Шаман тоже высматривал кого-то.
      Плавание обошлось без приключений, лишь один раз вдалеке шумно вспучилось море – глубинный слон вынырнул на поверхность, преследуя косяк рыбы. Зета рассказала, что Внутреннее море относительно безопасно, а вот во Внешнем обитают невиданные чудовища, стерегущие покой затонувшей земли титанов. Портовую таможню с утра прошли быстро – капитана «Пушинки» тут знали. Пара золотых усатому клерку – и досмотр на этом закончился. Боцман Коул с пятью матросами сошел на берег пополнять припасы, а Дик повел Шамана на базар – выбирать нара. Как бы терпимо ни относились в Арвиле – столице Моравии – к магам, но до всеобщей любви было ох как далеко!
 
      Город раскинулся на берегу Внутреннего моря разноцветным ковром с лоскутами зеленых садов. Улицы лучами разбегались от порта, дома карабкались в гору к массивному королевскому дворцу. Базар заполнял припортовые тупики, ряды ширились, и торговля лавиной выплескивалась на узкие улочки. Шум кругом стоял, как над гнездовьем чаек. В палатках бойко торговались, через лотки тянули руки к прохожим купцы, приглашая только оценить (и тут же купить) самый лучший и дешевый кувшин, халат, корабль, воздух…
      – Рыба свежая?
      – Конечно, дорогой!
      – А почему воняет?
      – А ты когда спишь, себя контролируешь?
      Шаман крутил головой во все стороны. Один сразу бы потерялся – народу бродит море, людская толчея засасывает водоворотом. Капитан шел впереди, мышцы на спине бугрились через рубаху, раздвигал живой поток, словно ледокол торосы, и отдергивал Шамана, когда тот склонялся над очередной диковинкой.
      – Жизни не хватит, чтобы все тут осмотреть!
      Шаман где-то читал про «Эрмитаж», что если проводить у каждого экспоната, выставленного в музее, по несколько секунд, то времени на осмотр уйдет минимум три года. А здесь еще придется торговаться, рискуя сорвать голос, отбиваться от назойливых продавцов. Пожалуй, несколько жизней положишь точно на знакомство с арвилским базаром!
      Загоны наров располагались вдали от моря, поскольку животных пугало такое количество воды. Капитан с магом свернули на боковую улочку. Впереди послышался стук копыт. Навстречу неслись три всадника, поджарые лошадки приседали под весом грузных воинов. Те были обнажены до пояса, толстые руки пережимали золотые браслеты, гладко-выбритые черепа блестели на солнце. Дик предусмотрительно отступил к стене дома, Шаман замешкался. Передний конь всхрапнул, глаза налились кровью, встал на дыбы. Всадник взмахнул плеткой, воздух прорезал свист.
      – Пшел прочь, магик!
      Шаман от удара рухнул на мостовую, руку ожгло, перекатился прочь от копыт. Раздался язвительный смех. Маг вскочил на ноги и… повис в воздухе – капитан держал, крепко обхватив за пояс. Горло свело от обиды, в груди клокотал гнев.
      – Пусти, я убью их!
      – А ты уже убивал? – спокойно спросил Дик.
      – Нет…
      – Лучше и не начинай.
      Шаман поник. Дик ослабил захват. Всадники уже скрылись. Капитан пошел впереди, посматривая через плечо. Шаман на ходу баюкал руку, боль отступала. Дик рассказал про обидчиков:
      – Янычары кагана М о го. Живут в степях, у Моравии с ними мир, приплывают торговать скотом и лошадьми. Лучше с ними не связываться. Дикие, поклоняются зверобогу Кразалу. Маги у них живут хуже рабов.
      – Зачем вообще держат? – спросил Шаман.
      – Ха, а кто лечить будет, хладон открывать, оружие заговаривать? Колдунов только в Невгаре жгут на кострах, орден научился обходиться без них.
      – Я не колдун, – буркнул Шаман.
      – Еще какой! – искренне сказал Дик.
      Показались загоны с наропулами. Тут же подскочил дочерна загоревший торговец:
      – Отличные нары, выносливые, быстрые! Подберем со всем пристрастием! Господам на прогулку, в караван или на скачки?
      – Пустыню чтоб перешел и не сдох, – ответил Дик.
      – Вах, как можно! Вот, самый лучший, – указал торговец. Дик скривился, глядя на тощего нара.
      – Что-то дохловат, покажи-ка его зубы.
      – Ну кто нару в рот заглядывает? Посмотри лучше на копыта, заскользит в песках, точно по льду!
      – Ага, как корова. Ты лед-то хоть раз видел?
      – Вот что, – вмешался Шаман, – мне нужен нар, знающий путь до Последнего магистрата.
      – Что же сразу не сказали? – укорил торговец. – Да я и сам мог бы догадаться по халату…
      Торговец отделил от стада рослого красавца с мускулистыми ногами. Тот надменно жевал пучок веток, в глазах сквозило презрение к окружающим. Настоящий корабль пустыни или скорее лайнер. Наропул сплюнул, липкая масса шлепнулась Шаману под ноги. Торговец ощерился, монеты исчезли в ладони, шепнул на прощание:
      – Мастеру Аль Мавиру привет от Хасана. Передай, снадобье помогло, жена ребеночка ждет.
      На животное погрузили мешок провизии, баклажки с водой. Капитан проводил до южных ворот во избежание сюрпризов. Прощаясь, всучил набитый кошель. Шаман пробовал возразить, но безуспешно.
      – Про уговор не забудь, ты на Танделле желанный гость, – напутствовал Дик. – Как выучишься на своего магистра, приходи в бар «Подкова». Бармен – надежный человек, у него узнаешь, где я. Да и Лейла будет ждать.
      Дик подмигнул. Шаман покраснел. Пронюхал как-то, хитрый лис!
 
      С Лейлой он познакомился в первое утро на Танделле. Невгарский ром предпочитали тут всем другим спиртным напиткам. Шаман попробовал – напоминал виски длительной выдержки. Выпил еще чарку – пошла легко, а спустя пару часов напробовался до изумления.
      Утро – самое мерзкое время суток. Непреложная истина для любого алкоголика. Горло превратилось в раскаленную пустыню, в голове кто-то установил гудящую трансформаторную будку, будто другого места не нашел. Шаман открыл глаза, с трудом сфокусировал взгляд на обстановке.
      Через щели в крыше бунгало струился солнечный свет. Снаружи до отвращения радостно заливался местный соловей, а рядом с кроватью сидел сущий ангел.
      – Плохо? – спросил ангел.
      – Очень, – прошамкал пересохшими губами Шаман.
      – Меня зовут Лейла, – сказал ангел и превратился в красивую молодую девушку.
      – Ша… ох!.. ман.
      Лейла тряхнула копной светло-русых волос, в комнате колокольчиками зазвенел смех.
      – Выпей это, помогает.
      Шаман доверчиво приник к горлышку кувшина. Прохладная жидкость отдавала медом, травами и чуть горчила. Девушка наклонилась и приподняла донышко сосуда. Взгляд Шамана помимо воли нырнул в вырез белого платья, где колыхнулись спелые груди. Незнакомый напиток вкупе с приятным зрелищем произвел должный эффект. Захотелось жить и даже сесть. Шаман допил бальзам, ноги спустил с кровати. Закрыл глаза, обхватив голову, от чего трансформатор наконец-то смолк. Маг осторожно встал. Девушка исчезла, точно привиделась.
      Только Шаман решил идти на поиски, как в бунгало вихрем влетел капитан Дик – лицо сияло, сильные руки оторвали мага от пола.
      – Работает! До утра проверял!
      – Чего?
      – Инструмент мой работает!
      Дик отпустил Шамана, в голове у того что-то булькнуло. Капитан увлек мага за собой. На поляне двое пиратов жарили кабанчика, остальные разгружали шхуны.
      – Усердный труд любой хмель из башки вышибает, – изрек капитан.
      Хмурые пираты явно были не согласны, стаканчик рома тоже бы помог, но перечить не смели. Надрывалась боцманская дудка, Коул по привычке подгонял команду:
      – Навались, русалочье племя! Растудыть вам якорь с цепью в придачу!
      – Сегодня нужно доставить груз скупщикам, – пояснил Дик. – Ты с нами?
      – Ой нет! Лучше тут позагораю, – ответил Шаман.
      При мысли о качке желудок прыгнул под горло.
      Груз рассортировали, после обеда «Пушинка» ушла в море. Капитан обещал вернуться через три дня, но шторм задержал шхуну на неделю. Шаман впоследствии нисколько не пожалел об этом.
      К вечеру женщины накрыли столы прямо на берегу моря. На блюдах теснились горками мандарины, кокосы, бананы. В развалах зелени и лука выглядывали, как из окопов, кувшины с вином и ромом. На почетное место взгромоздились жареные кабанчики, истекающие соком. Поесть пираты любили, особенно после удачного рейда, и толк в этом знали. Шаман переключился на вино, сладкое и легкое. Вокруг похвалялись добычей, звучали морские байки, девушки только успевали уворачиваться от объятий. Лейлы среди них не было.
      Вино коварно ударило в голову, захотелось петь и плясать. За деревьями мелькнуло белое платье. Шаман вгляделся: нет, не почудилось. Встал из-за стола, ноги слушались плохо, и пошел в сторону зарослей. Тропинка пряталась в темноте. Маг ломился через кустарник, как буйвол, пока не выскочил на пляж. Скинутое платье сиротливо лежало на песке, а его хозяйка покачивалась в лунной дорожке на поверхности моря. Шаман сбросил одежду, рубашка зацепилась за обруч – еле выпутался. Вода без всплеска приняла разгоряченное тело, маг подплыл под девушку, царапая животом дно, и дернул за ноги, как шутил когда-то в школьном бассейне. Лейла хлебнула воды, ее колено врезалось Шаману в лоб, и… девушка оказалась у него в объятиях.
      – Да я это, я! – пробулькал Шаман, отбиваясь от кулачков.
      – Дурак! У меня сердце чуть не выпрыгнуло! Я думала – чудище какое.
      Препираясь, выбрались на берег. Шаман обиженно тер ушибленный лоб. Лейла отвела его руку, губами ласково коснулась больного места. Маг блаженно застыл, но нимфа отвлеклась на жезл Рагнара. Тот дипломатично переместился на тыльную часть руки, давая понять, что у хозяина и самого найдется, чем удивить. Шаман мысленно поблагодарил, от купания хмель почти вышел, но голова кружилась, ведь Лейла так близко! Струйки воды с волос струились меж грудей, глаза смотрели внимательно и загадочно. Он коснулся ее плеч – по телу девушки прошла дрожь – и уверенно притянул к себе. Лейла тяжело задышала, влажно блеснули губы, она запрокинула голову. Уже опускаясь на песок, Шаман отключил венец – нечего им подглядывать.
 
      Нар неторопливо трусил по пустыне, всадник попался спокойный. Когда Шаман думал о Лейле, внутри теплело. Иногда хмыкал смущенно, вспоминая особо смелые эксперименты, чаще мечтательно улыбался. Почти неделю он встречался с девушкой на удаленном пляже. Их пляже. Вернулась потрепанная штормом «Пушинка», и Шаман узнал, что боцман Коул – отец Лейлы. А еще девушка рассказала, как папаша гонялся по острову за ее первым ухажером, молодым юнгой. Несчастный прыгнул в море, спасаясь от разгневанного боцмана и его абордажной сабли. Больше юношу никто не видел. Конечно, девушка горевала, но недолго. Полюбить друг друга они не успели.
      – Но сейчас совсем по-другому, правда? – спрашивала Лейла. – Знаю, что уйдешь, но я буду ждать. Ты ко мне вернешься, а папочке мы ничего не скажем.
      А кто сказал, что она глупенькая?..
      Приятные размышления прервал удар в голову. Будто лошадь лягнула. Шаман кувыркнулся через нара, когда тот резко остановился, маг плюхнулся оземь. Помотал головой, перед глазами плавали искры величиной с муху. Провел рукой по лбу, палец задел глубокую царапину на обруче. Из песка поднялись четверо оборванцев, замотанных грязно-желтой тканью до самых макушек. Один перекинул за спину арбалет.
      – Оп-па, живой еще, крепеньким оказался…
      Под ребра врезали ногой. Шаман задохнулся, но в глазах прояснилось.
      – Смотри-ка… точно, магик, – сказал ударивший оборванец.
      – Кончай его. Чую, тут и золотишко найдется, – проговорил второй разбойник и полез в мешок.
      Шаман продышался, пару ребер сломали точно, взглянул исподлобья. Двое копаются в поклаже, один жадно пьет из баклажки, а четвертый оборванец направляется к нему, поигрывая коротким копьем. Ну, гады, сами напросились. Глаза застлала пелена гнева, адреналин хлынул в кровь. Грозно вжикнул жезл. У разбойника округлились глаза, он порывисто замахнулся копьем. Шаман нырнул под удар, лезвие просвистело над головой, двумя руками крутанул шест. Хрустнули кости, нападавшего отбросило назад. Второй разбойник выронил баклажку, драгоценная вода впиталась в песок, рука потянулась к арбалету. Достать его не успел. Шаман прыгнул, взвизгнули лезвия. Живот оборванца развалился, как перезревшая дыня, из дыры повалились синие кишки. Двое оставшихся только поворачивались, заподозрив неладное.
      Шаман бросился к ним, ноги увязали, на ходу сотворил жгун.Огненный шар врезался в лицо разбойнику, второй отшатнулся от пламени. Тут его и настиг жезл Рагнара, проломив череп. Обгоревший разбойник катался по песку, пытаясь потушить пламя, но вскоре затих. Кровавая пелена спала с глаз, Шаман осмотрел поверженных противников, руки задрожали. Оборванцы валялись на песке, как растерзанные куклы, без признаков жизни. Мертвы, помощи не требуется. Пахнуло горелым мясом. Шамана вырвало. Спазмы содрогали желудок, рот заполнило кислым. Он никогда не убивал. Он этого не хотел. Но убил четверых. Будь все проклято!
      Отворачивая лицо и кривясь, маг забросал песком трупы. Надо похоронить, не оставлять же тела на растерзание стервятникам. Нар отдыхал в сторонке, равнодушный ко всему на свете.
      – Вы все сделали правильно, мастер Шаман, – успокаивал Бурун. – Или вы, или нас.
      Зета молчала, будто и не женщина вовсе. Дулась на то, что Шаман отключал венец на острове: «Очень надо наблюдать его забавы! Но Лейла – девушка красивая, не отрицаю. – Что-то кольнуло в несуществующей груди. – Неужели ревность? Тьфу ты, глупости какие! Надо сказать что-нибудь».
      – У тебя, дорогой Шаман, слишком завышена самооценка, да и в небесах витаешь постоянно. Надеюсь, данный случай послужит тебе хорошим уроком! И… пожалуйста, будь осторожен!
      Мужчины засмеялись. Зета возмущенно фыркнула. Напряжение спало. Шаман оседлал нара, барханы рванулись навстречу, а сзади опадали могильные холмики, словно похороненные уже давно перебрались в мир иной.
      К вечеру показались редкие деревья, похожие на пальмы. Нар затрусил веселее, почуяв воду. Гудком отчиталась раковина, показывая, что впереди действительно оазис, а не мираж. Посреди небольшой рощи блестело озеро, по краям торчали каменные обломки. Когда-то здесь возвышалось плато – отличное место для привала. Конечно, лучше отдыхать днем, а ехать по ночной прохладе, но когда еще попадется такой оазис? Тем более в темноте легче застать путника врасплох, а убитые оборванцы могли быть не единственными разбойниками на пересечении караванных путей. Шаман крепко стреножил нара, тот посмотрел укоризненно, пришлось ослабить путы. Животное наклонилось к сочной траве, маг поужинал припасами из мешка. Бурун клятвенно заверил, что будет бдеть, спать можно спокойно. Зета фыркнула:
      – Разбойников-то не увидел!
      – Тогда капюшон мастера Шамана закрыл обзор, теперь буду вслушиваться в каждый шорох, – оправдался Бурун.
      – Так и скажи, что замечтался, как некоторые…
      Шаман с улыбкой прислушивался к очередному спору виртуальных соратников, пальцы крутили тусклую пластину, снятую с пояса одного из оборванцев. Как уже знал, сей артефакт именуется печатью Молчания. Основное применение – заставить мага умолкнуть, не дать проговорить заклинание. Довольно редкая и дорогая вещь, такую имеют в основном дворяне. Откуда ей взяться в небольшой разбойничьей шайке? Вряд ли барон или граф рискнет сунуться в пустыню без надлежащей охраны. Но четверо терпеливо ждали в засаде, зарывшись в песок, жарились под солнцем. Кто-то снабдил их антимагическим оружием, чтобы гарантированно выполнили задание, и приказал убить определенного человека. Убить Шамана.

      Ночь прошла спокойно. Бурун не спал, хотя какой у бесплотного сон? Надо будет поинтересоваться как-нибудь основами жизнедеятельности интеллекта без тела, подумал маг. Эх, пора вставать!
      – Доброе утро, соратники! Как спалось? – риторически спросил Шаман.
      Он потянулся, затрещали кости, яростно зевнул, чуть не вывихнув челюсть. Нар клевал носом посреди изъеденного пятачка, но вздрогнул, когда хозяин сделал резкое движение. В руке блеснул шест, Шаман чертил по воздуху окружности идуги, представляя, что бьется сразу с несколькими противниками. Прыжок, толчок, переход. Ответный выпад, мокрые волосы взлетают сосульками. Ноги стелются по траве, глаза, кажется, видят все вокруг. Выдох, энергия устремляется в кисть, оружие разбивает голову воображаемому врагу. Сбросив одежду, Шаман с наслаждением умылся. Холодное мясо разогрелось на костре, пока наполнял баклажки свежей водой. Оглядел напоследок оазис: озеро блестит зеркалом, пальмы лениво обмахиваются листьями. Юноша мысленно поблагодарил за гостеприимство.
      Солнце выбралось из пустыни. Воздух нагрелся, марево плясало над песком. Шаман даже позавидовал Зете с Буруном. Им не холодно, не жарко, питаться не надо, жажда не мучает, бессмертные к тому же. Есть свои преимущества в такой жизни!
      В небе завис пустынный орел, покачиваясь на воздушных потоках. Шаман зорко поглядывал по сторонам. Голова гудела – заработал легкое сотрясение. Навыков лекаря хватило только, чтобы притупить боль. Мозг все же посложнее строением, чем задница. Подташнивало, Шаман перебивал позывы водой. Зря кушал, что ли? Очередной бархан сменялся близнецом, казалось, что пустыня бесконечна и заполняет собой весь мир. Когда же Последний магистрат? Вдалеке прорезались черточки. Башни? Нет, навстречу двигался караван. Вперед вырвались трое охранников на беговых нарах. Окинули одинокого путника внимательным взглядом и расслабились – опасения не внушает. Шаман поравнялся с толстым купцом. Тот утирался шелковым платком, скривив недовольно губы.
      – Учиться?
      Шаман кивнул. Купец остановил нара, в руке заблестела баклажка. Жадно проглотил воду.
      – Надзиратель не пустил, говорит – Аль Мавир заболел, – поделился толстяк.
      – Как?! – воскликнул Шаман.
      – Вот так. Кто мне теперь хладон заговорит? А-а-а… – Купец раздраженно махнул рукой.
      Караван двинулся дальше. Шаман стукнул ногами в бока нара. Что за напасть? Неужели Аль Мавир при смерти? Нужно торопиться, вдруг сможет помочь учителю? Лечить других у Шамана получалось пока лучше, чем насквозь родной организм. Что-то есть все же в поговорке про сапожника без сапог. Или мага без заклинаний. Нар разогнался, вскоре показались знакомые башни. Он остановился у ворот, копыта нагребли кучу песка. Шаман спрыгнул, чуть не подвернув лодыжку, и забарабанил по деревянным доскам. Открылось узкое окошко.
      – Сказали же, уезжайте!.. Эй, а тебе чего? – спросил усатый страж.
      – Я к Аль Мавиру!
      – Болеет он, нельзя.
      – Так я лекарство привез! – нашелся Шаман.
      – Серьезно? Обожди, позову надзирателя.
      Окошко захлопнулось. Нар флегматично жевал губами. Шаман в нетерпении отбивал ногой дробь. Почему так долго? Уже полпустыни можно проехать. Наконец сверху раздался скрипучий голос. Шаман задрал голову. Из открытого окна башни его изучал человек с неприметной наружностью и цепким взглядом – надзиратель Римус.
      – Я спрашиваю, кто ты и откуда? – повторил вопрос надзиратель.
      – Здравствуйте, меня зовут Шаман. Приехал учиться.
      – Вижу, даже плащ справил. Похвально. Только учить тебя некому, Аль Мавир болен.
      – Так я обучался раньше у одного отшельника, очень знающего человека! Умею лечить многие болезни. Даже редкие.
      – Да-а? Интересно…
      Надзиратель исчез. Сработало или нет? Заскрипел отодвигаемый засов, створка ворот приоткрылась. Выглянул недавний страж, усы обвисли, зыркнул по сторонам. Не обнаружив ничего подозрительного, освободил проход. Нар проследовал с олимпийским спокойствием, Шаман постарался соответствовать.
      Из башни появился Римус. Роста надзиратель оказался небольшого, одет был в плотный халат с блестящими обшлагами, на груди поблескивал знак Военной палаты – меч, пронзающий шар. Знак напоминал державу – символ монаршей власти. На лице надзирателя застыло какое-то брезгливое выражение, нос морщился, редкие волосы были зачесаны назад. Римус пригласил следовать за собой, взглядом то и дело возвращаясь к магу. По пути надзиратель осведомился:
      – А где живет твой отшельник?
      – В Перми, – ляпнул Шаман первое, пришедшее на ум.
      – Хм, надеюсь ты сможешь помочь Аль Мавиру. Вот и пришли.
      Римус пропустил Шамана в комнату, дверь за ним закрылась. Аль Мавир лежал неподвижно на кровати, только глаза блестели. Рядом сидел молодой посвященный, теребя мокрую повязку.
      – Ты пришел, – одними губами произнес Аль Мавир.
      – Ваша помощь не потребуется, – обратился Шаман к посвященному. – Мы давно знакомы с учителем, нам нужно побыть наедине.
      Посвященный покорно вышел. Шаман откинул капюшон, волосы волнами рассыпались по плечам, подошел к больному. Аль Мавир дернулся, словно ударили.
      – Откуда у тебя это?!
      – Что? – непонимающе спросил Шаман.
      – Венец Корума, хранилище аватар, – сказал Аль Мавир, указывая на обруч.
      – А, нашел по дороге. Лучше расскажите, что с вами стряслось?
      – Ты не понимаешь…
      Аль Мавир судорожно вздохнул – грудь даже не шелохнулась – и потерял сознание.
      – Ладно, сами разберемся. Шаман кликнул, и на теле учителя проступили серые пятна. Токи крови с трудом преодолевали застывшие участки, вены вспухли. Шаман ткнул лучами из пальцев – никакого эффекта. Будто не живая ткань, а камень. Дело плохо. Напрягся, потоки эйнджестика нехотя изогнулись, лучики налились желтым. Острые кончики начали дробить серые пятна, кровь подхватывала отколотые крупинки – словно в чистую реку влился мутный ручей. Удалось очистить сердце, голову, легкие. Маг загонял серую дрянь вниз, она заполнила ноги до коленей. Все, дальше нет сил. Шаман безвольно опустил руки. Стоп! Собрался, пятна уступили еще немного, потянул отовсюду эйнджестик. Лучики выгранили нечто похожее на пробку, маг закупорил колени, заточив болезнь в живую тюрьму. Теперь действительно все.
      Аль Мавир открыл глаза, грудь его шумно приподнялась.
      – Ох, какой воздух вкусный!
      – Я попытался вас вылечить, но не получилось. Только запер это в ногах, – сказал Шаман. – В первый раз вижу нечто подобное.
      – Это взгляд василиска, –объяснил Аль Мавир. – Кто-то желает мне зла. Но ты сделал невозможное, приостановил заразу. Я в тебе не ошибся. – Аль Мавир оглядел Шамана. – Возмужал, вижу влияние Румашира. Настоятель просто так не берет учеников, чем-то ты ему приглянулся.
      – Я еще выучил все, что знали Роба с Мауром, – похвастал Шаман.
      – Даже так? Пророчество Шамариса, да молчать ему вечно, сбывается… – грустно сказал Аль Мавир.
      – А что в этом плохого?
      – Шамарис предрек, что Боевой маг отомстит убийцам, а это означает одно: войну, море крови и урожай смертей. Ты к этому готов?
      – Вовсе нет. Никого убивать не хочу. Ну… если первые не начнут.
      – Вот-вот. Вижу, судьба уже подвергает тебя испытаниям. Ты можешь озлобиться, начнешь разрушать, а это куда легче созидания. Заклинание костра состоит из двух слов, а чтобы потушить пожар, требуется пять. Я хочу оградить тебя от влияния темных сил.
      – Не тревожьтесь, я мечтаю только об одном: в совершенстве овладеть врачеванием. Кстати, почему вы думаете, что Боевой маг – это я? Насколько мне известно, до меня приходили двое…
      – Мне удалось заякорить призрачные врата, чтобы первым встретить человека из другого мира, оценить его и… предостеречь. До сих пор никто не знает, почему люди путешествуют между мирами, но помогает им некое разумное существо. С ним даже можно установить связь, подготовить идущего. Именно поэтому ты понимаешь мой язык, а встречал я тебя в том одеянии, которое не шокировало бы с ходу и выглядело правдоподобно. Но к первому визиту я не успел подготовиться. Честно говоря, сомневался, что с вратами все получится. Разум пришедшего не выдержал правды, он сошел сума. Я отправил его в Дансун, там лучшие специалисты по душевным расстройствам. Что касается второго… этот монстр чуть не снес мне голову, я еле успел возвести защиту, а он исчез в столбе пламени. Надеюсь, прямиком к Рогатому.
      – Значит, остался я один.
      – Вот именно. Пророчества сбываются, но бывают исключения. Поживем – увидим, а пока расскажи мне, что задержало тебя.
      Шаман поведал о странной буре, Секретной кузне, капитане Дике и четырех мертвых разбойниках. Умолчал лишь о Лейле – слишком личное – и желании вернуться на Танделлу – в этом сам пока не разобрался. И вообще: меньше скажешь, никому не должен. Аль Мавир не перебивал – весь внимание, иногда хмурился, от чего брови сшибались на переносице, удивленно вскрикивал, борода тряслась от смеха, а под конец не на шутку встревожился.
      – Кто-то могущественный знает о твоем присутствии на Радэоне, и ты ему здорово мешаешь. Сейчас ты в безопасности, но я должен рассказать, чем владеешь. Венец Корума состоит не только из камней Душ. Передний, самый большой кристалл, – глаз ныне позабытого бога. Когда ты убиваешь, несчастные застревают в его особом мирке. Они не обретут покоя, пока сам не отпустишь. Аватары не живые, но и не мертвые. Удивительно крепкие и стойкие к магии. Твоя личная армия, если сумеешь ее вызвать, они порвут любого по первому зову. С помощью венца Корума победили орду Шамариса, да молчать ему вечно. Лучшие рыцари пошли на смерть добровольцами, и аватары храбрецов разбили войско темного мага. Венец затерялся, стал легендой, и вот – ты спокойно носишь его на голове. Чудеса!
      – А что вы знаете о жезле Рагнара? – спросил воодушевленный Шаман.
      – Совершенное оружие древнего царя, само выбирает хозяина. Толком ничего о свойствах жезла не известно, ты первый, кому он покорился после смерти владельца.
      – Здорово! Страшно подумать, каких дел можно наворотить!
      Аль Мавир пристально посмотрел на Шамана, пальцы скомкали одеяло.
      – Я чувствую твою тягу к знаниям, но заклинаю: держись подальше от темной магии! Она уродует душу и превращает человека в слугу Рогатого. Обещай мне!
      – Даю слово, учитель, что буду осторожен, – торжественно сказал Шаман.
      – Хорошо, завтра продолжим обучение. Наклонись… Если со мной что случится, – зашептал Аль Мавир, – найди Илию, прорицательницу из Арвила. Она многое знает и сможет помочь.
      – Да бросьте! Найдем лекарство от этой гадости.
      – Излечить меня сможет только тот, кто направил взгляд василиска.Ты отдыхай пока, да и я что-то подустал, тело немеет.
      Аль Мавир говорил все тише, глаза закрылись. Шаман подоткнул одеяло, учитель выглядел таким беззащитным! Серые щупальца пытались пробить волшебный заслон и захватить организм, как раковая опухоль. Выстроенная магом защита пока держала. Надо найти негодяя, наславшего заклятие. Шаман тихонько вышел и притворил дверь.
      – Вас ждет надзиратель, вниз по коридору вторая комната, – сказал посвященный.
      Римус сидел за столом, перед ним стояла черная пирамидка. Предложил сесть. Шаман опустился на резной стул, дверь закрылась. Из тени возникли двое стражей, глухо клацнуло железо, встали сзади. Кольнула льдинкой тревога: не доверяют или заподозрили? Шаман подобрался – впереди трудный разговор. Словно в воду глядел.
      – Сразу хочу предостеречь вас от необдуманных действий, – произнес надзиратель, в руке красноречиво блеснула знакомая пластина. – Я не поверил Аль Мавиру и правильно сделал. Значит, вы – Боевой маг?
      – А вы, значит, подслушивали? – парировал Шаман, а у самого душа ушла в пятки.
      – Я должен знать обо всем, что происходит в Последнем магистрате. Затем меня и поставили.
      – Кто?
      – Как – кто? Военная палата, конечно. Ах да, вы же из другого измерения. Позвольте, любезный Шаман, просветить вас об истинном положении дел на Радэоне. Подозреваю, Аль Мавир нарисовал несколько искаженную картину нашего мира.
      – Я весь внимание, – с иронией сказал Шаман.
      – Магия изживает себя, с ней борются, она мешает прогрессу. Колдуны тянут мир в прошлое, к упадку. К примеру, ваш мир развивается благодаря технике или волшебству? Вот. И живете нормально? А многие ли у вас пользуются заклинаниями?
      – Не многие. Просто знания утеряны, но я уверен…
      – Вот видите, – прервал Римус. – Люди прекрасно обходятся без волшбы, а одиночки… ладно бы занимались только полезной, белой, магией, но темная дает власть, человек чувствует себя богом и не замечает, как становится марионеткой Рогатого. Даже Аль Мавир это знает, вы слышали его предупреждение.
      – Послушайте, я не собираюсь делать ничего такого! Для меня Радэон – как приключение, сбывшаяся мечта. Понимаете? Я просто хочу познать волшебство, конкретно – врачевание, а не мстить непонятно за кого. Мне этот Шамарис до лампочки, ну… это факел такой. Я почти ничего не умею, дайте мне возможность спокойно учиться, а потом я уйду из этого мира. Если найду способ, конечно.
      – Достойный ответ. Возможно, я бы так и поступил, но пророчество – упрямая штука. Тем более вы уже завладели венцом Корума и жезлом Рагнара, а это само по себе многое значит.
      – Так заберите их! Обойдусь как-нибудь…
      – Артефакты из живого металла можно снять только с мертвого владельца. Вы хотите умереть? То-то. Вашу судьбу решит Военная палата, вы сейчас же отправитесь в Арвил.
      – Но послушайте, Аль Мавир умирает!
      – Молчание! – выкрикнул Римус и сжал тусклую пластину.
      Та полыхнула алым, рот у Шамана стянуло будто скотчем. Стражи одновременно навалились сзади, веревка спутала руки. Мага волоком потащили по коридору. Снаружи уже ждали трое всадников. Шамана закинули в седло, кожаный ремень плотно притянул пленника к горбу. Один из стражей передал конвою свиток. Небольшой караван двинулся в падающую ночь.
 
      Всадники торопились. Еще бы, такую добычу везут: целого Боевого мага! Шаман беспомощно болтался в седле и уж точно не ощущал себя таким. Руки затекли, на одной чувствовал теплоту жезла, да какой толк? Замотали качественно, не пошевелишься. Зашуршал Бурун:
      – Мастер Шаман, вы, оказывается, известный человек! Я чувствовал что-то подобное.
      – Он не может тебе ответить, тот хорек залепил ему рот, – сказала Зета.
      – Точно. Кстати, в этом кристалле, глазе бога, действительно скрывается проход. Только не пойму куда.
      – Я вижу внутри тени. Шаман, попробуй, взгляни, ты же узрел нас в камне Душ.
      Шаман кликнул. Из обруча коротким лучом пробивался свет, как из шахтерского фонарика. Свечение прерывалось, словно кто-то заглядывал изнутри. Надо поймать полоску света. Шаман напрягся, стянутые губы зашевелились. Луч задрожал, кончик изогнулся. Мага тряхнуло на кочке, лучик вновь выпрямился. Шаман мысленно ругнулся. «Не получается, попробую, когда освобожусь», – решил он. Или освободят, что вряд ли. Стражи его явно побаиваются, вон как косятся. В носу засвербило, рот перекрыт – маг стал задыхаться. Чихнул, засопел свободно. Не хватало еще, чтобы сопли стали утирать, как несмышленому грудничку.
      К утру нагнали знакомый караван. Тот расположился в тени оазиса – переждать дневной зной. Купец уставился на Шамана:
      – За что вы его так? Парень просто учиться хотел…
      – И так умный уже, убивать пора, – буркнул страж.
      – Да? Ну, вам виднее. Я всегда говорил: много знаешь – плохо спишь.
      Шамана сдернули с нара. Один страж встал сзади с обнаженным кинжалом, второй достал печать Молчания. Холодный металл коснулся губ пленника.
      – Да что же вы делаете, сволочи?! Сгубить решили?! Дайте воды! – возмутился Шаман.
      – Утихни, не то…
      Лезвие кинжала защекотало кожу. Страж развязал руки, узлы поддавались плохо. Сунул баклажку и лепешку с куском мяса. Шаман жадно припал к бутыли, в горло хлынула живительная влага, ничего вкуснее не пил. Руки онемели, изнутри кололи тысячи иголок, словно наружу полезла стая ежей. Желудок осторожно шевельнулся, не веря, что рот наконец-то открылся. Перемолол хлеб с мясом – мало, замер в ожидании добавки. Тщетно, откармливать Шамана никто не собирался. Руки вновь стянули, правда, послабее. Запястья безобразно вздулись, кисти посинели. Еще немного – и остался бы калекой. Воин оттащил пленника под тень пальмы:
      – Сиди здесь, нары притомились.
      Легко сказать. Шаман повертелся, умащиваясь в жесткий песок. Вспомнил разговор с надзирателем. Конечно, наука двигает прогресс, техника облегчает жизнь. Люди всегда стремятся вкусно есть, сладко спать, меньше работать. Внешне все выглядит замечательно, но личность деградирует, удобства порождают лень, и человек становится просто винтиком в технологичном обществе. Магия же требует напряжения ума, мысли стимулируют духовное развитие. Заклинания учат ответственности, ведь в гневе можно легко испепелить обидчика, а потом клясть себя последними словами. Обладая силой, поневоле учишься контролю. Так серьезный боец не отвечает на грубость новичка, по сути – ребенка, а вразумляет парой слов, движением плеч, от чего тот потом отчаянно тянется к такому вот совершенству. Шаман заучивал волшебные слова, но это не зубрежка, он сам пробовал комбинировать видимые ему цвета заклинаний. Пока ничего путного не выходило, но он пытался, мозгу тоже нужны тренировки. И разве это упадок?
      Мысли ворочались в голове все медленней. Разморило. Веки потяжелели, маг сам не заметил, как уснул.
 
       Он карабкается по отвесной скале, пальцы соскальзывают, ногти в крови. Налетает злой ветер, песчаные руки хватают за сапоги. Вверху спасение, там что-то важное. Он лезет из последних сил, жилы вот-вот порвутся, но вот и гребень. Из тумана выползает клыкастая харя, клацают зубы.
       Шаман кричит, тело летит в глубокую пропасть, и он…
 
      просыпается.
      Караванщики пировали у костра. Трое стражей сидели среди них, передавая по кругу кувшин. Лица раскраснелись, толстый купец заканчивал очередную байку.
      – Тут джинн говорит: «Исполню любое желание!», а мужик ему: «Будь другом, подержи нара».
      Круг взорвался хохотом. Местное солнце под названием Светел стояло над головой, пустыня стала похожа на раскаленную печь. Озеро, напротив, дышало прохладой, широкие листья пальм защищали от одуряющей жары. Неудивительно, что стражники решили задержаться, тем более на дармовое вино!
      Шаман поморщился – все занемело. Прикрыл глаза, взгляд мысленно прошелся по организму. Внутреннее зрение в первый раз позволило разглядеть собственное тело – прогресс налицо. Запястья опоясали темные браслеты-тромбы, дурная кровь застоялась, так и до ампутации недалеко. Маг погнал энергию, мускулы задрожали. Сгустки нехотя рассасывались, кровь быстрее заструилась по венам. Опухоли постепенно спали, веревки ослабли, несколько осторожных потягиваний – и руки свободны. Удалось! Шаман из-под прикрытых век оглядел оазис.
      Караванщики и стража расположились рядом с озером. До них метров двадцать, редкий кустарник прикрывает. Нары справа, жуют ветки. На Шамана никто не обращает внимания: спит колдун, умаялся. Ну, рискнем, попьем в будущем шампанского. Маг медленно завалился набок, зашуршала кора. Не спуская глаз с пирующих, пополз к нарам.
      Один перестал жевать, глаза с интересом следили за хозяином, который не иначе как изображал ящерицу. Нет, варана – крупноват. Шаман убрал путы, нар покорно последовал в ближайший овраг меж барханами. Маг залез в один из потайных карманов, печать Молчания скользнула по губам – в магистрате его даже не обыскали. Уже не таясь, запрыгнул в седло. Отдохнувший нар рванул сместа, как спринтер. Оазис растаял вдали, бегства мага никто не заметил. Пить – делу вредить. Теперь быстрее в Арвил, нужно найти Илию.

      Нар летел знакомой дорогой. Шаман подгонял – обманутые стражники наверняка уже снарядили погоню. Светел плавил красным горизонт, жара спадала. Нар отдохнул и бежал без устали, тарелки копыт равномерно били в песок. Послышался голос Зеты:
      – Я уже подумала, что ты сдался.
      – Русские не сдаются, – буркнул маг.
      – Мастер Шаман просто поддался этим грубиянам, – поддакнул Бурун.
      – Зета, а как древние артефакты попали в Секретную кузню? – перевел разговор маг.
      – Жезл Рагнара привез из далекой экспедиции барон Рут, но оружие проигнорировало его. Венец Корума сняли с головы сумасшедшего кузнеца. Живой металл не сопротивлялся, понял, что тот человек неизлечимо болен. Сразу после этого раздался грохот, с неба пошел песчаный дождь. Механики законсервировали завод, а вскоре появились плотоядные блохи. Многие люди погибли, некоторые спаслись через тоннель.
      – Великий Исход… а кто вообще придумал топливо, мушкеты?
      – Наши мастера открыли мистар. Конструктор изобрел взрывчатый порошок, ружья и пушки. Тогдашний король Моравии Дронг разрешил продавать холодное оружие, изготовленное в Секретной кузне, всем желающим, но разработки огнестрельного были строго засекречены.
      – Кто-то изготавливает его до сих пор, – пробормотал Шаман, вспомнив морской бой.
      Пустыня плавно перешла в степь. Замелькали чахлые кустики местного саксаула, кое-где лежали прямоугольные камни, похожие на выбитые зубы великана или обыкновенные кирпичи. Слева и справа возвышались часовыми скалы. В прошлый раз Шаман беспрепятственно покинул единственное на Барахе королевство. От пустыни и всего, что может вылезти из бескрайних песков, Моравию надежно защищала высокая стена с башней посредине. В основании темнели ворота, через которые без труда пройдет стадо слонов или большое войско, не изменив порядка построения. Сбоку виднелся проход поменьше – для караванов. К нему Шаман и направился.
      – Эй, магик, передумал учиться? – спросил бородатый охранник, сидящий на валуне у ворот.
      Одинокие путники проходили здесь редко, потому Шамана запомнили.
      – Старший маг заболел, – ответил он.
      – Да, не повезло тебе. Хотя кому сейчас нужна магия? Поступай лучше в какую-нибудь гильдию или пробивайся в рыцари, все лучше, чем корпеть над книгами и портить зрение… Не, рыцарь отпадает, по глазам вижу – умный слишком, остается торговля.
      – Пожалуй, так и сделаю.
      – То-то же. Проходи. О, еще кого-то несет!
      Шаман обернулся. Вдалеке вздымались бурунчики песка – погоня. Он протиснулся через ворота. Словоохотливый бородач придержал нара, маг напрягся, а страж спросил:
      – Это не по твою душу?
      – Я обгонял караван, – спокойно ответил Шаман, а внутри все похолодело.
      – Ладно, езжай с богом.
      Шаман медленно залез в седло, спину сверлил подозрительный взгляд. Нар почувствовал нетерпение всадника, в ушах засвистел ветер. Но быстро же спохватились! В отличие от мага у стражей нары беговые – настигнут до Арвила в два счета. Можно сразиться, но убивать преследователей Шаман не хотел – до сих пор трясло при воспоминании о последней схватке.
      Горы кончились, впереди лежала гладкая степь с редкими метелками кустов. Не спрятаться, не удавиться. Шаман развернул нара, замелькали камни – чутье не подвело, в скале чернела дыра. Он въехал внутрь прямо верхом, пахнуло затхлостью. Огненный шарик вспыхнул впереди. Пещера огромна, дальний конец терялся во тьме. Гукнула раковина – из разлома бежит ручеек. Маг спрыгнул. Вода обожгла холодом, аж зубы свело, но какая вкусная! Особенно если сутки не пить, горло пересохло до скрипа. Нар жался к стене, не нравилась ему пещера, но выбирать не приходится. Шаман осторожно выглянул наружу.
      Из-за дальних валунов выехали трое всадников. Вслед за ними показался отряд из башни. Передний воин достал короткий цилиндр, который разложился в подзорную трубу. Маг слился с камнем. Отряд разделился, половина всадников двинулась к убежищу Шамана. Черт, они все просчитали, а пещеру только слепой не заметит. Шаман метнулся вглубь.
      Нар упирался, под ногами трещали какие-то кости. В нос ударил тяжелый животный запах. Огонек выхватил мохнатую массу, которая колыхалась в такт дыханию, под шкурой невиданного зверя перекатывались валы мышц. Животное спало. У входа в пещеру послышались голоса, заблестали факелы. Шаман остановился, нар испуганно всхрапнул. Другого выхода здесь не было.
      Свет приближался, голоса стали громче. Рядом заворчало. Шаман отступил, в темноте зажглись два желтых глаза. Грозный рык сотряс пещеру, задрожали стены. Испуганно заверещала Зета. Погоня заметила Шамана, преследователи закричали радостно, а потом испуганно – факелы осветили зверя, страшного, как оживший кошмар. Горный гризли встал на задние лапы, голова чиркнула по своду, и гигант двинулся на людей. Шаман замер, ноги стали ватными, забыл, как дышать. Нар рвался назад, но его удерживал ремешок, который маг до боли стиснул в руке. Медведь возвышался над ними, точно доисторическое чудовище. В глазах животного загорелись красные огоньки.
      Гризли взмахнул лапой. Нар взорвался кровавыми ошметками, поводок лопнул. Шаман врезался в стену, воздух хлопком вырвался из легких. Маг кое-как встал и, подчиняясь внезапному наитию, сорвал халат – только пуговки брызнули, одежда полетела зверю в морду. Медведь фыркнул, лапы засучили, срывая с глаз ткань. Шаман присел, ноги предательски задрожали, но прыжок получился точным. Тело рыбкой скользнуло меж мохнатых столбов, острые камни впились в руки. Маг замер на полу, боясь шевельнуться. Гризли сбросил противную тряпку, глаза сощурились от света факелов. Рассерженно рявкнув, он рванул на людей, словно взбесившийся трейлер. Огненные блики задергались, раздались вопли ужаса и победное рычание.
      Шаман дышал часто-часто, словно марафонец в конце пути. С трудом поднялся, холодный пот застилал глаза. Надо идти, медведь вернется. Чудо, что не заметил, преследователи отвлекли его на свою беду. Слабый огонек осветил побоище. Шаман подобрал разорванный халат, виновато посмотрел на мертвого нара. У выхода из пещеры лежали трое растерзанных воинов, вода в роднике окрасилась алым. Маг сглотнул, ноги быстрее захлюпали по красным лужицам. Он выглянул наружу, хоронясь за камнями.
      Гризли гнался за двумя людьми. Те неслись от ужаса прямо, разделиться не догадались. Расстояние сокращалось…
      Всаднику повезло больше – нар вынес из-под удара, и теперь воин махал руками, рассказывая второй половине отряда, как страшный зверь сожрал Боевого мага и троих до кучи. Нет, пятерых. Медведюга настиг-таки убегающих, незваные гости рухнули под ударами когтистых лап. Кто-то из отряда дернулся на помощь, но его остановили. Воины исчезли в скальном проходе, а двое всадников поскакали дальше, по широкой дуге огибая место расправы. Шаман покинул пещеру – гризли уже возвращался, волоча за собой законную добычу.
 
      Ночной воздух приятно холодил лицо. Маг шел в направлении Арвила, ребра побаливали. Кости срастил, но для полного заживления требовалось время. Из остатков халата он соорудил неказистую чалму, похожую на клафт, ткань замаскировала венец Корума. Зета с Буруном видят мир его глазами, так что обид быть не должно. Шаман подумал о Лейле, темных ночах и жарких объятиях. Какого черта поперся на материк? Жил бы сейчас на Танделле, горя не знал. Нет, надо стать круче всех, прыгнуть выше головы, Боевой маг как никак! Да какой из тебя маг? В книгах колдуны горами трясут, как вениками, землю колют до основания, по небу носятся, аки соколы… Ничего, будем и мы на драконах летать. Малость получимся и будем. Правда, единственный учитель лежит при смерти, а других пока не предвидится. Если и есть мастера, то затаились, как суслики по норам, учитывая отношение к ним просвещенного человечества.
      Земля под ногами стала тверже. Шаман различил в сумерках подобие дороги, вскоре замерцали огни небольшой деревушки. В прошлый раз ее не проезжал, значит – сбился с пути. Недалеко от дороги высился двухэтажный бревенчатый дом с лаконичной вывеской «Обжорка». Воздух наполнился волнующими запахами жареного мяса, лука и свежеиспеченного хлеба. Тут же заурчал желудок, напоминая хозяину о своей пустоте. Шаман нащупал на поясе кругляши монет, предусмотрительно спрятанные от возможного ворья, – самое время перекусить, а то ребра уже трутся о хребет, да и название у заведения подходящее.
      Внутри харчевни плавал сизый дым. Немногочисленные масляные светильники безбожно чадили. Из пяти столов был занят лишь один. Понятно, редко кто стремится в пустыню, заходят лишь местные. Трое мужиков потягивали дешевый эль и хрустели сухариками. Равнодушно посмотрев на гостя, деревенские вернулись к созерцанию скобленого стола. Из-за стойки выплыл дородный хозяин – живот переваливается через широкий ремень, распаренное лицо в капельках пота. Вытирая руки о фартук, харчевник подошел к Шаману, последовал оценивающий взгляд, спросил настороженно:
      – Покушать аль отдохнуть?
      – Все вместе, да побольше.
      Шаман выудил золотой, зубы хозяина испробовали монетку на подлинность, и он тут же расплылся в улыбке:
      – Садись, добрый путник, я мигом! з»
      Смахнув со стола невидимые крошки, харчевник поспешил на кухню. Оттуда вышла повариха – руки с натугой держат блюдо размером с тазик, поставила с поклоном перед гостем. Появился хозяин с кувшином, довольный, словно кот, объевшийся сметаны. Собственноручно разлил в глиняные стаканы бордовое – явно дорогое – вино и сел напротив. На блюде возлежал крупный гусь, корочка лопнула, ароматный сок пробивался тонкой струйкой. Вокруг гуся паровала пшенная каша с лужицами масла, сдобренная лучком и крупными ягодами. Рот мгновенно наполнился слюной. Шаман набросился на угощение, как борец сумо на первый завтрак. Рвал нежное мясо, только косточки трещали, черпал ложкой варево. Харчевник смотрел с одобрением – приятно видеть, что твоя стряпня пользуется таким успехом, подливал вина. Шаман наконец отвалился, взгляд осоловел. Никогда так вкусно не ел, дело даже не в голоде, вымолвил с трудом:
      – Спасибо…
      – На здоровье! Смотреть на вас – одно удовольствие. Комнату сейчас подготовят, белье чистое постелют, тараканов разгонят. Надолго к нам?
      – До утра, тороплюсь в Арвил. Дорогу покажете?
      – Младшенький как раз завтра на базар поедет, вот вас и захватит. А то оставайтесь, живите хоть кварту. Уплатили достаточно.
      – Не могу – дела. Лучше угостите тех троих за мой счет, вон как косятся.
      – Так то работяги, они золотой монеты в глаза не видели. Сделаем… – Харчевник крикнул в кухню: – Марфья, выноси второго гуся!
      Мужики зашумели радостно, мозолистые ладони выбили некоторое количество пыли из одежды Шамана, зазвучали здравицы в честь дорогого гостя. Ну как тут откажешь! Второй кувшин Шаман еще помнил. Рассказывал что-то про магию, мужики согласно кивали. Похвалялся жезлом Рагнара, Зета шептала укоризненно, а Бурун возражал ей из мужской солидарности…
      Голова с утра гудела, как обманутые песчаные блохи. Шаман припомнил вчерашние разговоры, всплыли разрозненные обрывки, да такие, что хоть со стыда вешайся. Нажрался в стельку, и куда влезает? Маг помассировал виски кончиками пальцев.
      – Плохо? – участливо осведомился Бурун.
      – Не то слово…
      – Знавала я одного человека, который умер с перепоя, – откликнулась Зета.
      Шаман замычал: ох уж эти женщины! Выстиранная рубаха со штанами лежала на стуле, маг с удовольствием облачился в чистое. В харчевне стояла тишина, он аккуратно спустился по лестнице на первый этаж. Сердце трепыхалось в груди пойманной птицей, голова раскалывалась. Шаман со стоном присел на краешек скамьи. Дверь на улицу распахнулась. На пороге, утирая ладонью мокрый лоб, появился харчевник.
      – Проснулись, ваша милость? А я боялся, до обеда проспите. Сынок волнуется, телегу уже загрузили.
      – Есть попить? – жалобно спросил Шаман.
      – Конечно! Эт надо столько вина выхлестать, посрамили наших увальней, да… а какие страсти рассказывали, я заслушался просто. Непростой вы человек, ох непростой!
      Шамана передергивало, как от зубной боли. Харчевник достал кадушку с квашеной капустой, в кружку потек мутный рассол. Маг опорожнил мелкими глотками и закряхтел от наслаждения. Взгляд скользнул вниз – на чистых половицах чернели горелые кляксы.
      – Угольки просыпали? – поинтересовался Шаман, прислушиваясь к ощущениям организма.
      – Так это ваша милость вчера развлекались – тараканов огоньками лупить изволили. Вот следы и остались, – пояснил харчевник. – Ребята очень вас зауважали после такого.
      Шаман мысленно взвыл, по лицу расплылись красные пятна. Харчевник принес из кухни миску, полную кусочков дымящегося мяса, предложил попробовать. Рот зажгло перцем, тело прошиб горячий пот, но в голове прояснилось.
      – Зд о рово, что за кушанье?
      – О, меня еще отец научил, такой повар был! Это «грюхля» – вымоченное в вине и травах мясо молодого барашка. Жаришь на углях с добавлением, гм… особых слов, сдабриваешь острыми специями, и лучшего лекарства с похмелья не найти! Ну, я вижу, вам полегчало. Пора в дорожку, возьмите вот.
      Харчевник протянул суму с едой. Шаман неловко встал, хозяин проводил на улицу. Солнышко карабкалось из-за далеких гор, все дышало свежестью, как после дождя. Шаман вздохнул полной грудью – воздух пить можно – и залез на телегу. Харчевник поднял в прощании руку.
      – Будете в наших краях, заглядывайте. Семен всегда рад таким гостям!
      Шаман решил, что заедет обязательно. Интересно, с какими это словами здесь жарят мясо?
 
      Поляш – младший сын харчевника – хмурился, вожжи то и дело хлопали каурую лошадку по бокам. Та косилась, но шла ходко.
      – Что-то не так? – спросил Шаман.
      – Все не так, – пробурчал Поляш. – Попробуй протолкнуться сейчас на базаре, все хорошие места уже позанимали, а хлебушек продается теплым.
      Шаман засопел – задержались по его вине. Телегу закрывала плотная ткань, но и через нее пробивался мощный запах свежевыпеченного хлеба.
      – А скоро приедем?
      – Постараемся за три терса успеть.
      Ближе к столице зазмеились дороги. Селяне на подводах везли битую птицу, разделанные туши, зерно. Справа появился знакомый караван – купец торопил погонщиков, ведь базар ждать не будет. Шаман поспешно закрыл крыльями клафта лицо, для этих людей он хотел остаться мертвым – в любом случае караванщики общались с охраной перевала.
      Столицу Моравии окружали белоснежные стены, из-за них выглядывали бочкообразные дома-башенки, ажурные минареты, массивные храмы. К любой религии в Арвиле относились терпимо, поклоняйся хоть кадушке во дворе, лишь бы других не задевало. Король Норк, по слухам, молится лишь на красавицу жену, а она того стоит, но прилюдно почитает Т о роса – бога грома и дождя, Лану – богиню плодородия, Придона – повелителя морей и, конечно, Родителя.
      Телега с хлебом подкатила к воротам. Наверху красовался моравский герб, по краям высились сторожевые башни.
      – Тебе куда в Арвиле надо? – спросил Поляш.
      – Поближе ко дворцу бы… – протянул Шаман.
      – Слезай тогда, мне в нижние ворота.
      – Спасибо, что подвез. Извини за задержку.
      – Да ладно, успею.
      Шаман проводил взглядом повозку, спешащую по пыльной дороге, и пошел к воротам. В приоткрытый створ вливались немногочисленные путники: трое скоморохов в цветастых кафтанах, грузный монах, слепой гусляр с мальчишкой-поводырем. Проскакал запыленный гонец, Шаман посторонился. У ворот скучали двое стражников в полном боевом облачении. Со стороны перевала налетал порывами знойный ветер, но воины потели в железе – вымуштровали их тут. Один заслонил древком алебарды проход.
      – Куда?
      – Друзей повидать, – честно ответил Шаман.
      – Таких же оборванцев? – спросил стражник, его напарник откровенно заржал.
      Шаман нахмурился, в рукаве зашевелился жезл, но маг вовремя посмотрел на себя со стороны: рубаха зашита в трех местах, на голове висят какие-то лохмотья, штаны запылились. Выглядел Шаман неважно. Хреново, можно сказать, выглядел.
      – Пошлина за проход – три рушки, если нет – проваливай. Своих нищих хватает, – заявил стражник, отсмеявшись.
      Рушкой в Моравии называли медную монету низкого достоинства. Сто медяков составляли серебряную рупию, десять рупий – золотой динар. Шаман покопался в поясе, но мелочи не обнаружил. Стражники вновь заулыбались, наблюдая за его поисками. Ухмылки стер золотой, блестевший на ладони мага маленьким солнышком.
      – Ого! – воскликнул один. – Ты погоди, сейчас сдачу принесу.
      Второй смотрел с удивлением, словно узрел алмаз в куче мусора. Шаман с независимым видом сложил руки на груди. Из ворот вскоре быстрым шагом вышел страж, за ним следовал воин в начищенном доспехе – на поясе висит меч в изукрашенных ножнах, шлем снят, топорщится ежик волос. Лицо волевое, серые глаза ощупали путника, задержавшись на правой руке.
      – Я – старшина Гнедко, начальник стражи, а ты кто?
      – Кличут Шаманом, хочу повидать двух знакомых магов при дворе короля.
      Гнедко кивнул, стражник протянул сдачу. Шаман вздохнул соблегчением – денег осталось мало, а тут заодно разменяли. Человек с золотыми монетами всегда привлекает ненужное внимание, словно разряженный денди в негритянском квартале.
      Старшина продолжал:
      – Не знаю, как у вас, но в Арвиле толчется много всякого сброда – столица все-таки. Так что, юноша, не светите особо динарами, мне совсем не хочется найти вас с проломленной головой в сточной канаве. Во дворец идите по этой улочке. Советую заглянуть в лавку Маруха, вот там, справа, и одеться поприличнее.
      – Спасибо, так и сделаю, – сказал Шаман.
      Гнедко вернулся в башню. Хорошие люди встречаются, значит, скоро пойдут плохие – жизнь вся как зебра полосатая, подумал Шаман и последовал совету старшины. Лавку портного обозначала табличка – с одной стороны грустит голый человечек, на другой нарисован одетый. Сразу и не поймешь, одевают тут или, напротив, раздевают. Рассохшаяся дверь противно заскрипела.
      В лавке пахло пылью, кожей и, как ни странно, нафталином. Хозяин склонился над широким столом, рядом держал рулон ткани подмастерье. Портной повернулся, на лице возникла дежурная улыбка, но, когда он осмотрел Шамана, улыбка поблекла.
      – Чем могу помочь?
      – Я хотел бы у вас одеться, – пояснил Шаман.
      – Так одевайся, если есть во что.
      – Вы не поняли, я заплачу. Старшина Гнедко порекомендовал вашу лавку.
      – Это меняет дело, – сказал Марух гораздо приветливее. – Вижу, путешествовали в пустыне, а сейчас куда направляетесь?
      – Во дворец, друзей повидать.
      – Ого! Следуйте за мной, лучшие наряды я держу в задней комнате.
      И самые дорогие, подумал Шаман. Марух решил разрядить его минимум как барона. Пришлось отнекиваться, сослаться на природную скромность и отчаянно торговаться. В результате Шаман облачился в рубаху с пышным воротником, переливчатый камзол и плотные штаны, подпоясанные ремнем с пряжкой в форме морды быка. Все в блестящих камушках, непрактично, но красиво. Марух уверил, что именно так одевается зажиточный горожанин. Шаман подошел к зеркалу. Тьфу ты, как павлин!
      – Ты мне таким нравишься больше, – промурлыкала Зета.
      – Даже наш Конструктор одевался беднее, – подтвердил Бурун.
      Шаман хмыкнул – не одежда красит, закутал кричащее непотребство в привычный плащ серого цвета с обилием потайных карманов, куда переложил немудреные пожитки. На улице лучше не выделяться, в сточную канаву не хотелось. Сапоги оставил прежние – больно удобные, облегают ступни, как вторая кожа. Портной сказал, что подлатает старую одежку, и если молодой человек вновь соберется в пустыню, чего он, Марух, никак не одобряет, то сможет переодеться. После посещения портного остались динар, три рупии и горстка медяков. Негусто, зато есть вероятность, что сразу не попрут из дворца. Если вообще пустят.
      Улочка привела на площадь перед резиденцией короля Моравии. Дворец поражал великолепием. В стенах сверкали разноцветные камни, составленные в узоры мозаики. Массивный фасад покоился на прочных колоннах, увитых зеленым плющом. Повсюду выступали резные балконы, небо поддерживали белые купола толстых башен, ярусами разбегались окна с ажурными ставнями. За балюстрадами прогуливались нарядные вельможи, красивые девушки разносили кувшины с напитками и блюда с фруктами. Слышались негромкая игра на лютне, чей-то смех.
      На дворцовой площади толпился разношерстный люд: просители, скоморохи, послы, дворяне со свитами. Все ожидали аудиенции и переговаривались вполголоса. Ворота охраняла отборная стража – воины в доспехах пристально оглядывали входящих. Маг решительно протолкался сквозь толпу, нажив пару синяков и выслушав кучу нелицеприятных оценок собственной персоны. Перед дворцом осталась полоса свободной мостовой. Добравшись до нее, Шаман обратился к наименее строгому на вид стражнику:
      – Простите, где я могу найти придворных магов?
      Стражник начал поднимать алебарду, Шамана дернули назад.
      – Ты откуда свалился такой? Зарубят и имени не спросят, – зашипел смуглый мужичок. – Я уже вторые сутки жду пропуска во дворец – сынка проведать. Он у меня третий подносильщик утреннего полотенца, – с гордостью закончил смуглый.
      – Мне с друзьями нужно встретиться. Магами служат у короля.
      Мужичок скривился, словно попробовал горькой редьки. Третий подносильщик полотенца явно был выше в дворцовой иерархии какого-то магика. Смуглый показал направо:
      – Все такиеживут там, в бараках. Кто им во дворце жить-то позволит?
      Шаман кивнул. Хорошо, хоть в хлеву не поселили, что за неблагодарный народ? Обогнул выбеленную стену, мостовая кончилась, прошел в неприметную калитку. В небольшом дворике две женщины жарили рыбу, хмурый крепыш рубил дрова, а под навесом лежал труп, накрытый грязной тканью, из-под которой выглядывала посиневшая рука. Рядом сидел поникший человек – обнаженная спина в багровых полосах, шелушащихся корках засохшей крови. Страдалец поднял голову, у Шамана расширились глаза. В избитом человеке он с трудом узнал Маура.

      Предчувствие беды захлестнуло с головой. Шаман бросился через дворик, женщины отскочили с дороги, сдернул халат с трупа. Роба! Да что же это творится?!
      – Кто?! За что?! – выкрикнул Шаман.
      Маур промычал что-то нечленораздельное, из глаз потекли слезы, указал на рот. Шаман уставился как на юродивого. Дошло, зашипел с досады, пальцы нащупали в кармане печать Молчания. Маур прокашлялся, губы не слушались, сказал с горечью:
      – Ты пришел… слишком поздно.
      – Но что случилось?
      – Королева Злата заболела. Меня поставили лечить, но с ней происходит что-то странное, не смог. Норк приказал высечь прилюдно, а Роба вступился, ты же его знаешь, бросился уговаривать короля. Телохранитель зарубил без разговоров. Сегодня приедут родственники из дальней веси за телом.
      Маур всхлипнул, но глаза остались сухими. Настрадался, слезы кончились. Шаман с болью смотрел на мертвого друга, а память услужливо рисовала дни в храме Хургала. Роба учил предметной магии, и если у Шамана что-то не получалось, никогда не сердился, терпеливо повторял слова заклинаний. Жил пышущий здоровьем толстяк, а стал веющий холодом мертвец. Да эта тупая сволочь, оборвавшая жизнь друга, не обладает и сотой частью знаний Робы! Грудь разрывала щемящая тоска, словно сгорела безвозвратно частичка души.
      – Мне очень жаль, – шепнула Зета.
      – Примите мои соболезнования, – сказал Бурун.
      Шаман увлек Маура в дом. В бараке – минимум мебели: две лежанки, стол и пара стульев. Бедно живут придворные маги. Маур покорно опустился на лежанку. Шаман попросил потерпеть, зрение привычно перестроилось. Спина у друга была вся порвана, словно зверь какой драл. Маг ощутил покалывание в кончиках пальцев, затрепетали желтые лучики.
      Шаман выковыривал сгустки крови и гной, точно иголкой занозу. Сводил края ран, незримая горелка прижигала шов. В конце провел рукой, забирая боль. Зубы у Маура скрипели, но он даже не шелохнулся. Когда лечение закончилось, недоверчиво повел лопатками. Посыпались присохшие корочки. Выдохнул с удивлением:
      – Я такого не умею, ты и вправду…
      – Пустяки, – перебил Шаман. – Лучше скажи, как жить дальше будешь? Может, вернешься в Последний магистрат?
      – Не могу, я присягнул на верность королю в круглом зале Военной палаты. Там клятву скрепляют боги, нарушившего настигнет неминуемая смерть.
      – А это разве жизнь?
      Со двора донесся надрывный плач и злое бормотание. Приехали родственники Робы. Маур оглянулся затравленно, его позвали, шагнул в дверь, словно грудью в омут. Шаман стиснул виски, локти ткнулись в стол. Что за мир такой, где магов за людей не считают, лишь пользуются, как вещью? Он представлял волшебников по-другому. Они никому не позволяют себя обижать, сами повелевают целыми народами с помощью заклинаний. В них сила! Надо найти того, кто знает, а уж там… Но сначала помочь другу и наказать убийцу!
      Вернулся Маур – глаза как у побитой собаки, плечи поникли. Сел за стол, руки вздрагивают, засопел. У Шамана самого кошки скребли на душе, но раскисать нельзя, кто-то должен оставаться сильным. Или хотя бы делать вид. Маг достал из сумы ломти копченого мяса, головку сыра, завернутый в зелень хлеб и кувшин вина. Сначала без аппетита, потом с охотой поели. Шаман рассказал о болезни Аль Мавира, молча помянули Робу. Вино расслабило напряженные мышцы, в голове появилась ясность.
      – Пора спать, завтра пойдем во дворец, – решил Шаман.
      – Зачем? – удивился Маур.
      – Королеву лечить.
 
      Утром разбудил стук топора – давешний крепыш вновь колол поленья. К зиме готовится или во дворце мерзнут? Шаман зевнул. Маур уже вскипятил воду на костре и заварил душистый чай. Завтракали молча. Маур терялся в догадках, как друг собирается вылечить Злату, но расспрашивать не стал. Произнесенное может подслушать Рогатый, а тогда удачи не жди.
      К дворцу подошли с тыла. Здесь, как трудолюбивые муравьи, сновала челядь: одни таскали воду, дрова, другие разгружали подводы с продуктами. Маур попросил обождать, стража пропустила его через черный ход. Шаман прислонился к стене. Подленький червячок сомнения бередил душу, терзал вопрос: сможет или нет? Раздумья прервал вернувшийся Маур:
      – Норк ждет. Я сказал, что ты – мой друг из дальних земель, знаток лекарского дела. Он сейчас хватается за любую возможность, лишь бы Злата выздоровела.
      – Веди, не будем испытывать королевское терпение!
      Маур порывался что-то спросить, но, оценив непроницаемый вид Шамана, махнул рукой. Другу нужно доверять. Перед массивной дверью путь преградили стражники. Последовал быстрый обыск, жезл Рагнара мгновенно растекся по руке. Магов пропустили внутрь.
      Шаман задохнулся от великолепия обстановки. Свет заполнял просторный зал через высокие окна, забранные ажурными решетками. На стенах, покрытых затейливыми гобеленами, висело начищенное оружие. Потолок был расписан под ночное небо: блестели бриллианты звезд, сияла серебром луна. Пол укрывали пушистые шкуры, на редких островках деревянных плит стояли столы и стулья тонкой работы. В глубине высилось ложе под балдахином, пахло ароматным дымом из двух жаровен по краям. Обычная королевская спальня.
      От группы людей отделился высокий человек – на плечах мантия из горностая, из-под нее сверкают богатые одежды. Лицо воина, жесткое, но в глазах застыло отчаяние. Коротко подстриженные волосы чуть тронуты сединой, по небритым скулам ходят желваки, лоб бороздят морщины.
      Король Норк тихо спросил:
      – Как зовут тебя, врачеватель?
      – Шаман, э… ваше величество.
      – Мне сказали, многое знаешь.
      – И умею. Я смогу помочь, за этим и пришел.
      Сбоку приблизился сморщенный старик, от него за версту пахло травами и мазями, зашептал на ухо королю. Тот отмахнулся досадливо:
      – От вас, лекаришек, никакого толку. Пусть этот попробует, вон какой уверенный. – Норк навис над Шаманом: – Если вылечишь Злату, любое желание исполню, одарю милостями. Но если нет…
      – Достаточно, разрешите взглянуть, – твердо сказал Шаман.
      Придворные расступились.
      Королева, казалось, просто уснула. Волосы цвета спелой пшеницы рассыпались по плечам, пышная грудь мерно вздымалась, но лицо болезненно заострилось, как у покойницы. Кожа посерела, дыхание еле слышалось. Ну, или пан, или пропал.
      Шаман кликнул. Действительно, странная хворь. По телу расплывались темные волны, точно круги по воде от брошенного камня. На их пути кровь застывала, преодолевая сопротивление, ползла по венам медленно, словно мороженая. А центр этого безобразия таился в желудке – размером с песчинку, переливалась синим пульсирующая точка. На опухоль не похожа, слишком мала.
      Недолго думая, Шаман коснулся лучиками сгустка. Кольнуло злой силой, аж отпрянул. Закусил губу, лучи вцепились в комок. Песчинка нехотя поддалась, отлепившись от стенки желудка. У Шамана возникло ощущение, будто держит горячий уголек. Рука дернулась вниз, вовремя спохватился – из тела два выхода, но верхний сейчас предпочтительней. Маг потянул сгусток, тот цеплялся за пищевод и не хотел покидать уютное нутро. Шаман напрягся, лучики дотащили точку до миндалин. Королева неожиданно распахнула глаза, раздался общий вздох, женщина зашлась в кашле. На пол плюхнулся комок слизи.
      Норк вскрикнул, сильные руки обняли жену. Злата удивленно огляделась, лицо осветила смущенная улыбка.
      – Как долго я спала.
      – Дорогая, ты очнулась, хвала богам! – воскликнул Норк.
      Набежали придворные медики – в глазах читалось облегчение, закудахтали, как курица над яйцом. Маг сделал за них всю работу, теперь нужно показать королю, что и они как бы помогали, глядишь, и отметит рвение. Юношу оттерли, он устало опустился на стул. Маур часто моргал, словно его прошиб нервный тик. Взгляд Шамана наткнулся на комок – чудом не затоптали, – незаметно сунул трофей в кармашек. Из возбужденно-радостной толпы вынырнул король:
      – Советники, стража! Объявить всем – королева здорова! Выкатить вино, накрыть столы, пусть народ веселится!
      На крик вбежали телохранители с мечами наголо, но, разобравшись, грянули здравицу. Лицо Норка лучилось счастьем, взгляд остановился на Шамане.
      – Ты! Проси, чего хочешь! Я в долгу перед тобой.
      – Ваше величество, мой друг незаслуженно пострадал…
      – Подарю земли, титул, – прервал Норк и хлопнул Маура по плечу, так что тот присел.
      – А второго убили, – закончил Шаман.
      В зале повисла тишина. Улыбка сползла с лица короля, он сказал, подбирая слова:
      – Мой телохранитель немного переусердствовал, э-э-э… погорячился. Я не могу покарать известного воина за убийство какого-то магика.
      – Какого-то?! – вскричал Шаман. – Он был моим другом!
      На него зашикали: как разговаривает с королем?! Подошел седой советник, глаза смотрели недобро, зашептал на ухо Норку. Тот поначалу возражал, нос морщился, словно от неприятного запаха. Советник не отступал. Наконец король кивнул, морщины на лбу разгладились.
      – Этот спор можно решить только поединком. Боги рассудят вас!
      В голосе Норка Шаману почудились виноватые нотки. Сзади вздохнул Маур.
 
      В королевские телохранители берут свирепых воинов, доказавших умение искусно обращаться с любым оружием и не теряться в сложных ситуациях. Идут в основном младшие сыны дворян – верные и преданные королю, как псы, и готовые зарубить любого, кто косо посмотрит на царственную особу. Только так они могут завоевать расположение господина, а тот, глядишь, пожалует земли, даст денежную должность, возвысит над другими. Робу убил телохранитель Гарсакл – второй сын влиятельного королевского советника.
      На площади радостно шумел народ – весть о выздоровлении королевы разнеслась быстро, в Моравии Злату любили. Прямо на каменную мостовую выносили столы, слуги тащили в объемистых корзинах угощение, виночерпии выкатывали бочки с элем. Из дворца вышел отряд стражи, алебарды осадили зевак. На балконе перед входом появилась королевская чета, толпа взорвалась приветственными криками. Норк поднял руку, шум стих.
      – Люди Арвила, жители и гости! Злая болезнь отпустила мою жену, а помог ей этот человек, – громко произнес король и указал на Шамана, скромно стоявшего внизу.
      – Молодец! Настоящий лекарь! Спасибо тебе!
      – Но в награду волшебник потребовал жизнь телохранителя Гарсакла, который случайно убил придворного мага, – продолжал король.
      Площадь замерла, сотни глаз уставились на Шамана. Благодарность в них сменялась удивлением, недоверием, а порой – и откровенной злобой. Читался немой вопрос: как дерзнул заступиться за какого-то магика, поставить его вровень с воином?
      – Я отказал, предложив любую другую награду, но лекарь остался непреклонен, – с грустью сказал Норк, выдержав паузу. – Учитывая его помощь и помня о заслугах Гарсакла, я постановил: да свершится божий суд, готовьтесь к двоебою!
      Народ вновь зашумел, признавая справедливость такого решения и мудрость короля. Стража очистила часть площади, образовался широкий круг. Шамана бесцеремонно вытолкнули в центр. Со стороны дворца послышался шум, люди расступались перед идущим. Гарсакл медленно прошел сквозь толпу и остановился перед соперником. Теперь Шаман понял, почему Маур вздыхал так горестно.
      Телохранитель напоминал горного гризли. Густо покрытый черными волосами, здоровый, он возвышался над людьми, как поросший мхом валун. Доспехи Гарсакл снял, выставив на всеобщее обозрение великолепное тело, словно вырубленное искусным скульптором из темного гранита.
      Поигрывали широкие пластины грудей, бугрились удавами канаты мышц. Лицо было обезображено шрамом, колючие глаза недобро сверлили противника из-под выступающих надбровных дуг. В могучей руке покачивалась гладкая дубина, вытесанная из крепкого дуба. Шест Шамана выглядел по сравнению с ней тонким прутиком. Жезл потускнел, по краю выступили наросты, стал похож на деревянный. Умное оружие уловило желание хозяина – не хотел тот обвинений в колдовстве.
      Шаман горевал об одном: снова придется драться, а возможно, и убить. Он не боялся, сил противостоять этой горилле хватит, но куда проще, если бы король наказал телохранителя сам. Пусть даже не казнил, хватило бы и длительного срока в темнице, но куда там! Жизнь мага ст о ит дешево, а Норк, как и всякий хороший правитель, не может пойти против общественного мнения. А теперь прольется кровь, чутье Шамана пока не подводило.
      Из оцепления выдвинулся грузный воевода, держа на виду печать Молчания.
      – Напоминаю, двоебой длится до первой крови. Магия запрещена. Боги смотрят на вас, победит правый. Начинайте!
      Гарсакл усмехнулся, тяжелое тело легко перетекло вперед. Прошипел Шаману:
      – Откуда вылез, сморчок? Кончишь, как твой дружок-магик.
      Шаман промолчал – не след говорить с тем, кого придется убить, поправ все моральные устои. Очистил сознание от посторонних мыслей, как наставлял Румашир, сомнения отступили перед невозмутимым спокойствием уверенного в своей правоте человека. Маг вскинул шест, зрение привычно перестроилось. Гарсакл без замаха выбросил оружие, целя в челюсть. Движение выглядело смазанным от быстроты, Шаман же ясно различил красную черточку удара. Отклонился вправо, шест чиркнул вверх, продолжая путь дубинки. Румашир учил направлять силу противника против него самого. Толпа ахнула – чужак уже должен валяться с разбитой головой, а не прыгать, как собачонка вокруг матерого вепря.
      Гарсакла рвануло, аж привстал на цыпочки, стараясь удержать оружие. Зарычал рассерженно, дубинка заплясала в руках. Бросаться уже не пытался, удары сыпались размеренно, ноги примерзли к мостовой. Шамана опутывала красная паутина, он нырял сквозь нити, невидимые другим, просачивался в разрывы, как вода сквозь сито. Зрители напряженно вскрикивали, некоторые даже начали подбадривать ловкого магика – мастерство легко находит сторонников. Стражники подначивали Гарсакла, особо дерзкие, а вернее, глупые начали откровенно насмешничать. Глаза воина налились кровью, как у быка, от которого ускользает юркий тореадор. Двоебой пошел насмерть.
      Воевода попытался вмешаться, но его задвинули обратно. Телохранитель раскраснелся, каждое движение сопровождали брызги горячего пота, но все напрасно. За всю схватку дубинка ни разу не коснулась противника, а вот шест, напротив, оставил синяки на плечах и ногах воина. Шаман превратился в неуловимого призрака, и Гарсакл с удивлением осознал, что уже не надеется достать магика, а продолжает бездумно месить воздух лишь из гонора. Помочь телохранителю могла только ошибка противника, и он ее дождался!
      Сместившись после очередного выпада, Шаман споткнулся о выступающий камень, который нерадивый строитель поленился выровнять в мостовой. Гарсакл немедленно скакнул вперед. Словно падающее дерево, дубина понеслась к земле, стремясь вбить увертливого недомерка в брусчатку. Тоненько вскрикнула Зета. Шаман чудом вывернулся из-под удара, шест нацелился в лицо телохранителю. Гарсакл обрушился на него всей массой и даже не понял, что врезалось ему в левую глазницу и расплескало фонтаном мозги из дыры в затылке.
      Шаман поднялся, лицо мучительно кривилось. Встряхнул жезлом, на мостовую полетели капельки крови и желтые комочки. Толпа замерла, с изумлением взирая на невысокого мага, который поверг гиганта-телохранителя.
      – Боги решили, быть по сему! – разнесся над площадью запоздалый вердикт короля.
      Люди потрясенно молчали, мрачные стражники расчистили проход. Воевода увлек Шамана во дворец. Прошли в главный зал. Король восседал на троне с застывшим лицом, Злата стояла у окна. Вдоль стен рассыпались телохранители, хмуро взирающие на победителя. Норк встал, в глазах отразился огонь жаровен, сказал веско:
      – Двоебой длится до первой крови!
      – Извините, ваше величество. Немного переусердствовал, – э-э-э… погорячился, – мстительно произнес Шаман в запале.
      Король досадливо крякнул, припоминая собственные слова. Прошелестели легкие одежды, к магу подошла Злата.
      – Мы с мужем благодарим тебя за мое выздоровление, искусный лекарь. Позволь преподнести тебе этот скромный дар. – С этими словами королева вручила Шаману уменьшенную копию моравского герба на золотой цепи и прошептала: – Советник Тевс попытается отомстить за сына. Я тревожусь, постарайся не задерживаться в Арвиле.
      Вот так женщины порой оказываются мудрее мужчин, стараются сгладить острые углы и угодить всем, что само по себе невыполнимая задача, тогда как сильная половина морщит брови и думает о судьбе государства.
      – Я выполнил обещанное и получил награду! – громко сказал Шаман. – Не смею больше занимать внимание правителя Моравии!
      Поцеловал руку королеве. Норк кивнул в ответ, телохранители расступились". Шаман вышел из дворца, рядом тенью скользил Маур. С центра площади послышались испуганные крики, точно люди увидели нечто странное, но задерживать друзей никто не пытался.
 
      Гонец ушел, Маур горестно констатировал:
      – Лорд Гуран освободил от клятвы, король произвел в бароны и подарил земли. Казначей даже выделил мешочек золотых. Чудеса, да и только!
      – Так радоваться надо! – сказал Шаман.
      – Как, если у тебя сплошные неприятности? И еще, мне кажется, что король старается побыстрее выгнать меня из города.
      – Да и я не задержусь, только повидаю прорицательницу Илию. Знаешь, как ее найти?
      – Конечно. Пойдем!
      Маур повел узкими улочками. Похолодало, с моря задул северный ветер, запахло йодом. Друзья миновали городскую ратушу, храм Тороса остался справа, углубились в бедные кварталы. Шаман зорко поглядывал по сторонам, предупреждение королевы не выходило из головы. В самом конце грязной улицы, посредине заросшего бурьяном пустыря, кособочился деревянный домик. На протянутых веревках сохли пучки трав, висели небольшие мешочки. Маур постучал, изнутри раздался дребезжащий голос:
      – Заходи, новоиспеченный барон, да и друга на улице не держи.
      Брови у Шамана поползли вверх. Маур со значением поднял указательный палец и шагнул первым, едва не задев лбом притолоку.
      Внутри те же травы, сушеные летучие мыши, ветвистые корешки. Пахло кашей, от небольшой печи-каменки веяло теплом. Из угла косился здоровенный котяра. Зеленые глазищи так вперились в гостей, словно кот прикидывал, на сколько дней ему хватит мяса этих больших мышей. Маур невольно попятился. Зашевелился ворох шкур, с печи слезла хрупкая старушка.
      – Не бойтесь, Зима выглядит грозно, но бездельник тот еще. Есть хотите?
      Шаман кивнул. Схватка с телохранителем отняла много сил, аппетит разыгрался зверский. Маур тоже переволновался – сколько событий произошло! – хватал ложкой еще горячую кашу. Старушка с умилением смотрела на гостей. Те опустошили целый котелок, Маур подчистил донышко корочкой хлеба. Шаман поблагодарил, отдуваясь:
      – Спасибо, прорицательница. Я здесь из-за Аль Мавира.
      – Чем он заболел?
      – А… ну да. Кто-то использовал взгляд василиска.
      – Ох, ты! Такие чары способен наслать только темный колдун. Я думала, их давно повывели.
      – Есть еще кое-что странное. Из-за чего королева болела.
      Шаман достал сморщенный комочек. Илия поводила рукой, ее губы беззвучно зашевелились. Внезапно схватила темный шарик. Маг не успел возразить, как комок влетел в печь. Раздался хлопок, повалил удушливый дым.
      – Торос всемогущий! Что за гадость? – воскликнул Маур, зажимая нос.
      – Это – рзикл,частичка управляющей магии, – с отвращением сказала Илия. – С его помощью можно поработить человека, но только женщину. Мужчины более черствые, закрытые.
      Юноши заметно приободрились. Шаман размышлял вслух:
      – Кто-то подсыпал песчинку в пищу Злате, а через нее надеялся воздействовать на короля.
      – Возможно, – согласилась Илия. – Я чувствую, что рзикли болезнь Аль Мавира – проявления одной силы. Ты успел вовремя, еще несколько дней, и королева стала бы марионеткой неизвестного колдуна.
      – Сможете выяснить, кто это сделал и где его найти? – поспешно спросил Шаман.
      – Я прорицательница, узнаю про лица,а не провидица, которая видит, ведаетразличные места. Так что искомого человека увижу точно, а вот где он находится – с трудом.
      – Уважаемая Илия, постарайся, пожалуйста. Там Аль Мавир при смерти лежит, – попросил Маур.
      Старушка встала, палец прижался к губам. Около печи стояла бронзовая жаровня, прорицательница откинула крышку и бросила внутрь пригоршню угольков из печки. Задымились травы, Илия капнула из бутылочки тягучей жидкости. Вспыхнул ровный огонь, внутри замелькали неясные тени. Все трое уставились в пламенное зеркало. Красное марево показало труп мужчины в луже крови, вдалеке появились стражники, изображение подернулось дымкой. Илия произнесла несколько слов, туман рассеялся. Возник темный зал с узким мостом. По нему двигался кто-то большой, луч света выхватил лицо. На людей уставились глаза с узкими вертикальными зрачками, налитые нечеловеческой злобой. Обрисовалась звериная морда, клацнула зубастая пасть. Илия вскрикнула, жаровня захлопнулась.
      – Жуть какая, – пробормотал Маур.
      Шаман вздрогнул, казалось, страшные глаза буравят его до сих пор. Прорицательница раскачивалась на скамейке – глаза прикрыты, худые пальцы шевелятся над закрытым огнем, словно пытаются нащупать ниточку к чудовищу. Маги наблюдали с благоговением. Илия застыла, ее голос прозвучал чуждо:
      – Сильный демон обитает в песках, пробуждая темные силы. От него исходит угроза всему миру, противостоять злу сможет чародей, который видит.
      Маур воззрился на друга. Тот отрицательно качнул головой: не знаю такого. Да и вообще Боевой маг звучит лучше. Прорицательница вышла из транса и взглянула на Шамана.
      – Тебе покорились вещи древних, хранишь могучую силу, но пользоваться не умеешь.
      – Так за этим и шел! – воскликнул Шаман. – Сможете научить известным вам заклинаниям?
      – Я владею женской магией, мужчине ее не постичь. Да и зачем тебе?
      – Как – зачем? Да меня этот демон сожрет, не подавится!
      – Вижу твое страстное желание постичь неведомое. Хочешь помочь Аль Мавиру не из корысти, хорошо. Но кроме него, на Барахе нет сильных магов.
      – Что же мне делать?
      – Не знаю, разве что… идти в Гиблые земли.
      Маур вскрикнул, пальцы сложились в защитный знак. Прорицательница продолжала рассказ:
      – Битву за Великий Исход эйнджестика переломили рыцари-авагары. Башня Шамариса скрывалась тогда в горах на месте нынешней Закатной Тени. Чувствуя поражение, темный маг поднял в небо целый горный хребет. Но его войско пало, а Весы Судьбы поразили взлетевшие скалы. Камень превратился в песок, который засыпал огромный протекторат. Башня рухнула на берегу моря, маг погиб, а его могилу погребли осколки, пропитанные колдовством. Это место и назвали Гиблыми землями. Населяют его странные существа, нежить, порождения темной магии. Многие смельчаки пытались достичь башни, где скрываются несметные сокровища, но вернулись единицы – с помраченным рассудком и ужасными ранами. Именно в башне хранится древняя книга «Астра». Ее Шамарис добыл, разрушив храм Ворга и уничтожив хранителей-волхвов.
      – Дела… – протянул Шаман. – А других путей нет?
      – От судьбы не уйдешь, – ответила Илия. – Я чувствую, что ты сможешь овладеть книгой и использовать знания во благо людям.
      – Еще бы, мне уже все уши прожужжали о точно на меня скроенном пророчестве Шамариса. Э… молчать ему вечно.
      Прорицательница вскинула брови, а Шаман продолжал:
      – Уважаемая Илия, в том мире, откуда я пришел, доверяют гадалкам и всяким пророкам только глупцы или отчаявшиеся люди. Но я вижу, вы действительно умеете заглянуть в будущее. Не могли бы вы посмотреть, что меня ждет?
      – Барон, – обратилась прорицательница к Мауру, – не сочтите за труд. Во дворе колодец, принесите водички, а то мне уже трудновато самой.
      – Конечно.
      Маур подхватил ведро, Зима выскользнул следом. Дверь захлопнулась. Илия взяла Шамана за руку, ее глаза закрылись, подушечки пальцев коснулись ладони. Маг из интереса кликнул. Его аура переплелась с женской, из окружающих потоков эйнджестика выскакивали зеленые искры, крупинки энергии через тело мага устремились в ладонь. Одни отсеивались, другие рисовали извилистые дорожки на коже. Прорицательница шевелила пальцами, словно играла на невидимых струнах. Остановилась, линии сложились в причудливый узор, Илия вымолвила:
      – Появление твое не случайно, противостоять поставлен злу. Найдешь, что ищешь, но воспользуйся с умом, не сможешь – страсти поглотят. Исполнив волю полубога, получишь ключ к вратам.
      Прорицательница глубоко вздохнула, глаза открылись. Шаман молчал, ожидая продолжения короткого сеанса. Старушка развела руками.
      – А что ты хотел, милок? Настоящие предсказания всегда туманны, а точные пророчества Родитель посылает только тогда, когда хочет, чтобы их изменили.
      – И как мне все это понимать?
      Их прервали. Дверь открылась, в избушку прошествовал кот, за ним вошел Маур с обиженным лицом. Ведро брякнулось на пол, едва не расплескалась вода.
      – Что же вы, не доверяете? Я бы и так вышел, раз секреты. Зачем причину выдумывать? Еще это страшилище войти не давал.
      Зима невозмутимо лакал из ведра воду.
      – Не расстраивайся, – сказал Шаман. – Я и сам ничего не понял.
      – Какие бароны чувствительные пошли, – пробурчала Илия.
      Маур демонстративно уставился в окно. Прорицательница достала из пыльного сундука небольшой мешочек, пахнущий чесноком, и повесила Шаману на шею.
      – Здесь травы, отпугивающие нечисть, – пояснила старушка. – И еще. Берегись крайней усталости.
      На улице раздался шум, точно на землю хлопнулись тяжелые мешки. Маур ойкнул, Шаман глянул в окошко. К домику шли двое стражников, упустивших его в оазисе. В отдалении переминались пятеро с луками. Шаман вспомнил, как опрометчиво назвался своим именем, а в свитке, который дал стражникам Римус, явно указаны все известные сведения о предполагаемом Боевом маге. Да еще поединок с Гарсаклом – его видела куча народу. Застукали, как хорька в курятнике!

      Бегать Шаману надоело. Скрипнула дверь, он вышел навстречу преследователям. Маур выскочил следом. Стражники остановились, глаза прищурились недобро, один воин сжал в руке печать.
      – Заставил ты нас побегать! Стой спокойно, не дури.
      Передний достал веревку, лучники натянули тетивы. Пустырь открыт, от стрел не спрячешься, даже если и повезет. Шаман поднял руки, нужно сдаваться, зла этим людям он не желал. Дверь скрипнула, раздался неожиданно громкий голос прорицательницы:
      – Не за тем охотитесь, олухи!
      Стражи отступили на шаг, лица покраснели, один выкрикнул:
      – Нам приказано доставить его в Военную палату, не мешайте нам!
      – Я повторяю, этот человек не тот, кто вам нужен, так и передайте лорду Гурану. Вы знаете – я никогда не вру. Или не верите?! – спросила прорицательница.
      Ее глаза почернели, волосы вздыбились, старушка стала похожа на разъяренную дикую кошку. Стражники отступили еще, воины в тылу поспешили опустить луки. Видно было, что прорицательницу знают и побаиваются. Смутившийся стражник сказал:
      – Мудрая Илия, мы тебе верим. Думаю, лорду Гурану будет достаточно твоего слова. Но это так неожиданно…
      – Ничего, милок, не ошибаются только мертвецы, – успокоила прорицательница, заметно подобрев.
      – Ну, мы тогда пойдем?
      – Идите, р о дные. Не мозольте глаза бабушке.
      Стражники залезли в седла: спины прямые, в глазах недоумение. Кони припустили рысью, лучники побежали следом. Прорицательница заметила удивленный вид магов – те стояли, раскрыв рты, прикрикнула:
      – Ну, чего рты раззявили? Одну опасность убрали, другая осталась.
      – Да, да, – пробормотал Шаман. – Думаю, родичи Гарсакла не поверили в справедливость богов.
      – Так поторапливайтесь! Коней купите на окраине, в загоне Лошаря. Он знает в них толк. Скажете, что от меня.
      Маги тепло распрощались с Илией.
      Маур повел к загону обходными путями. Шаман хмурил лоб, что-то не стыковалось.
      – Прорицательница действительно никогда не врет?
      – Верно, как и то, что Светел всегда восходит на востоке. За это Илию и уважают.
      – Вот и мне показалось, что говорит искренне.
      Подошли к загону. Внутри фыркали, сопели, гоняли хвостами мух десятки лошадей всех мастей: поджарые скакуны, быстрые как ветер; грузные тяжеловозы, способные тянуть телегу или везти рыцаря в полном доспехе; мохнатые вьючные каурки, неприхотливее наров; игрушечные пони, предназначенные для детей или карликов. Хозяин вольтижировал на гнедой кобыле, раскатисто щелкая кнутом. Маур помахал Лошарю и, когда тот соизволил прервать дрессировку, попросил подобрать лошадей. Узнав, что юношей прислала Илия, заводчик лично вывел из конюшни двух жеребцов. Те выглядели сильными и выносливыми, но хозяин отдал задешево. Блат, он и на Радэоне – блат.
      По пути завернули к Маруху. Дорогой наряд маг отдал другу – тот должен соответствовать новому статусу. Вещи пришлись впору. Маур прикупил еще красивую куртку, бархатную шляпу с длинным пером и походную сумку, в которую переложил верительные грамоты. Шаман с удовольствием переоделся в привычную одежду, зашитую и выстиранную.
      – Куда на сей раз? – спросил портной.
      – Навстречу судьбе, – ответил маг.
      – Ох, ну, будьте осторожны, этот путь не из легких. Я расстроюсь, если потеряю таких клиентов!
      Ворота миновали уже в сумерках, незнакомые стражники и ухом не повели. Торопясь убраться из города, скакали во весь опор. Лишь когда кони стали ронять пену и хрипеть, разбили привал на окраине березовой рощи. Шаман с непривычки отбил копчик о жесткое седло, нары бегут не в пример мягче. Маур собрал хворост, из мешка появились котелок, ломти мяса. Вскоре ноздри затрепетали от аромата похлебки, приправленной пахучими травами. От долгой скачки в желудке все утрамбовалось, сосало под ложечкой, как будто сутки ничего не ели.
      Костер потрескивал веточками, одной такой Шаман выковыривал застрявшее в зубах мясо. Маур мялся, уставившись в землю, сказал неожиданно:
      – Хорошо, что решил помочь Аль Мавиру.
      – А что такое? – спросил Шаман.
      – Понимаешь, учитель первым хотел встретить Боевого мага, чтобы предостеречь его от необдуманных действий и напророченной мести.
      – Значит, этого можно избежать?
      – Не всегда, все зависит от тебя самого. Аль Мавир признался тогда, что знает твое настоящее имя. А сейчас он при смерти, если станет совсем худо, вдруг решит применить это знание?
      – Да ты что?! Он же видел меня насквозь, я мстить никому не хочу! Да и Илия за меня поручилась.
      – Только Аль Мавир этого не знает…
      Помолчали. Маур смотрел виновато, словно это он угрожал другу. Шаман уставился в костер. Там неслись орды всадников, рушились замки, пучилась вулканами земля. Неужели Аль Мавир сможет навредить ему, перестраховавшись лишний раз? Да нет, глупости! Хотя, что жизнь одного человека против многих? Будь что будет, отступать нельзя. Кто мысленно себя хоронит, уже не жилец. Шаман повернулся к Мауру:
      – Да не смотри так, будто мешок динаров мне задолжал и отдавать не собираешься. Расскажи лучше, где баронствовать будешь?
      – Действительно, – спохватился Маур, зашелестели фа-моты. – Ну, король, удружил!
      – Что такое?
      – Его величество в неизмеримой щедрости своей пожаловал мне Руанский замок с окрестными селами. Предыдущий наместник сгинул недавно на охоте, что и немудрено – Руан граничит с Гиблыми землями.
      – Вот и чудненько, поедем вместе!
 
      Стреноженные кони объедали листву с кустарника. Маур завернулся в старый плащ и, навозмушавшись вволю, заснул, а к Шаману сон не шел. Костер грел спину, маг вглядывался в сторону оставленного города. В рощице скреблись ночные обитатели, падали кусочки коры, перышки – иногда с капельками крови. Прошелестела, на миг закрыв местную луну, большая летучая мышь. Воздух не успел остыть, теплые волны доносили ароматы трав, запахи грибов, хвои. Шаман обвыкся на Радэоне, здесь все похоже на родной мир. Вон даже луна такая же желтая и вроде бы на ней смутно прорисовывается знакомая картина убийства Авеля Каином. А может быть, Радэон – это Земля? Просто его забросило в далекое прошлое или будущее? Маг задремал.
      Разбудил верный Бурун. Костер почти потух, вдали послышался перестук копыт. Облако скрыло луну, Шаман безуспешно старался что-нибудь разглядеть.
      – Шесть всадников, – сказала Зета, которая хоть и смотрела глазами мага, но видела гораздо лучше даже в темноте.
      Шаман покосился на Маура – дрыхнет, разбросав руки, как коней продавши. Маг затоптал тлеющий костерок. Дорогу закрывал холм. Шаман нырнул ящерицей в кусты, острые ветки оцарапали руки. Лунный свет пробился через преграду, земля заискрилась серебром, всадники стали видны как на ладони. И кого несет? А ведь советник Тевс знал о назначении Маура в Руан, и дорога всего одна. Да вот и он сам! Теперь Шаман узнал едущего впереди старика. Тот как раз показывал рукой на рощу, донеслись обрывки слов:
      – Видел огонек… не почудилось…
      Шаман понимал, что совершает глупость, но все его естество лекаря противилось необходимости причинять вред этим людям. Маг вышел на дорогу, преследователи изумленно вскрикнули, а он спокойно произнес:
      – Уважаемый советник, я не желал смерти вашего сына, а только просил короля наказать Гарсакла за убийство моего друга. Вышло иначе, простите меня.
      В старика точно дьявол вселился: он брызгал слюной, на мага извергся поток изощренных ругательств, а под конец советник приказал воинам пристрелить презренного магика как собаку. Заскрипели рычаги арбалетов. Время для Шамана будто остановилось.
      Он почувствовал глухое раздражение: «Гоняют, словно зайца, все кому не лень. Хотите войны? Запросто. Я сделал все, что мог, даже извинился. Теперь пеняйте на себя!» Из венца Корума пробился луч света, самое время приручить артефакт. Маг напрягся, желтая полоска затрепетала, луч изогнулся к глазам, подчинившись воле хозяина. Ночь исчезла. В просторной пещере клубился черный туман. Посредине, вокруг костра, сидели разбойники. Выделялись двое: один чернел, как головешка, второй собирал в живот выпадающие кишки. В сторонке сутулился могучий воин, сильные руки покоились на коленях. Он поднял голову, на мага уставился единственный уцелевший глаз. Шаман вздрогнул. Огромный палец поманил Гарсакла. Тот резко встал и, разбежавшись, прыгнул в туманную пелену.
      Бывший телохранитель возник на дороге прямо из воздуха.
      – Сынок, ты живой! Как же так? – воскликнул советник.
      Гарсакл молча пошел вперед. Кони попятились. Один из всадников вымолвил:
      – Господин, ваш сын мертв. Это… поднятый!
      Советник растерянно умолк. Лунный свет выхватил пустую глазницу идущего, Тевс вздрогнул.
      – Убейте, убейте его! Это не мой сын, а порождение Рогатого!
      Взвизгнули тетивы арбалетов. Обычного человека уже раскидало бы по земле, но телохранитель устоял. Один болт раздробил коленную чашечку, другой выскочил из затылка, остальные утыкали тело, как подушку для иголок, а Гарсакл неумолимо продолжал идти. Воины выхватили мечи, шпоры вонзились в конские бока. Всадники атаковали поднятого.
      Его мнимая медлительность внезапно сменилась свистящими ударами. Дубина крушила кости, мечи вылетали из рук, могучие удары проламывали шлемы и головы. Падали замертво безвинные кони, телохранитель не щадил никого. Пятерых всадников разметало в стороны, словно попали в эпицентр смерча. Остался один. Гарсакл споткнулся, даже плечи поникли, но двинулся на отца. Шаман вскинул руку. Телохранитель выдохнул с облегчением, его силуэт растаял в воздухе. Советник сдавленно пискнул, в глазах плескалось безумие. Огляделся по сторонам – кругом окровавленные трупы – и погнал обратно, так настегивая лошадь, будто за ним гнались все демоны ада.
      Шаман медленно отступил в кусты. Жутко смотреть на смерть, никогда к этому не привыкнет, хотя в этом жестоком мире возможно все. Ощутил справедливую гордость от подчинения венца Корума – это же действительно личная армия, которая всегда с тобой. Пусть и маленькая, но всегда готовая кбою! Хотя увеличивать ее маг совсем не собирался.
      Вдалеке слышался затухающий перестук копыт. Показалось, что остывающие трупы затуманились, словно испаряясь под холодным лунным светом. Шаман посмотрел вторым зрением сразу в пещеру. Людей прибавилось, вдоль стены выстроились кони. Гарсакл стоял, повесив голову. Шаман повел рукой – в пещере она казалась толстым бревном, словно длань бога – и коснулся телохранителя.
      – Ты искупил вину. Я тебя отпускаю.
      Гарсакл вскинул голову, дубина грохнула в грудь, как своеобразное отдание чести. В единственном глазу засветилась безумная радость. Щупальца тумана обвили телохранителя, и он исчез.
      – Мимо меня сейчас проскакали избитые всадники, – пожаловалась Зета. – Прямо проходной двор какой-то!
      – Не кричи, это гости мастера Шамана, – сказал Бурун. – То ли еще будет – русские, по всей видимости, гостеприимный народ.
      – Ох, не накаркай, – попросил Шаман.
      Маур безмятежно спал, будить жалко. Ничего, Бурун посторожит, да и вряд ли до утра кто еще потревожит. Шаман подбросил в потухший костер хвороста, заклинание подожгло ветви, маг положил сверху толстую валежину – прогорит не скоро. Закутался в плащ, глаза уставились в небо, где поблескивали серебряными гвоздиками незнакомые созвездия.
      – Я в другом мире, но я здесь выживу, – прошептал Шаман. – Всем спокойной ночи.
 
      Утром разбудил аромат жареного мяса. Шаман открыл глаза. Спать дальше, игнорируя столь вкусные запахи, было совершенно невозможно. Руки заскребли по груди, маг с подвыванием зевнул и, закончив таким образом утреннюю зарядку, подошел к Мауру. Тот священнодействовал над костром, переворачивая прутики с нанизанными кусочками мяса.
      – Проснулся, лежебока?
      – Сам такой, – буркнул голодный и потому злой Шаман.
      Перекусили остатками припасов. Отдохнувшие кони бежали рысью, Шаман не торопил – вчера наскакались. Маур спросил с удивлением:
      – Думаешь, погоня отстала?
      – Даже назад повернула, – загадочно ответил Шаман, рассказывать о ночной бойне не хотелось.
      До обеда проехали две деревни, остановились в третьей – конь Маура захромал. Кузницу отыскали на окраине. Бородатый мужик в кожаном фартуке осмотрел копыта обоих жеребцов, три подковы полетели на переплавку в тигель. Кони стояли смирно, кузнец что-то пошептал им на ухо. Шаман встрепенулся, ощутив легкое присутствие магии. Да и потом, когда бородач правил новые подковы, маг вроде бы различил тихие слова заклятий.
      – Вы пользуетесь магией? – напрямую спросил Шаман.
      – Родитель упаси, благородные господа! Железо закаляется ковкой и водой, а не колдовством, – ответил смущенный кузнец и даже забыл про оплату, пока Маур сам не достал пару монет.
      – Я человек здесь новый, – примирительно сказал маг. – Но у меня создалось впечатление, что верхом преодолеваю расстояния значительно быстрее, чем там, откуда родом. Не растолкуете, так ли это?
      – Вы, видимо, впервые в Моравии, – предположил кузнец, обрадованный сменой разговора. – У нас лошадей и наров с незапамятных времен подковывают рельстоном. Легенда гласит, что сам Торос открыл секрет этого сплава Первому кузнецу, который изготовил богу грома невиданный меч – вместилище молний. Рельстоновые подковы скрадывают расстояние, а делают такие только в нашей гильдии. Так что вы подметили верно.
      Шаман присвистнул. Маур пожал плечами, для него это не новость, а нечто привычное, как мех пустынки (естественный терморегулятор) или хладон (каменный кондиционер). «И зачем этим людям техника?» – спросил себя Шаман.
      На выезде из деревни показалась харчевня. Хозяин поспешил навстречу, завидев богатую одежду и бляху барона. Застелил стол свежей скатертью, лицо приняло угодливое выражение, склонился в поклоне. Маур еще не привык к таким знакам внимания, только и смог, что невнятно промычать. Шаман выручил друга:
      – Любезный, нам бы червячка заморить.
      – А большой червяк-то?
      – Просто огромный!
      На столе появились копченое мясо на ребрышках, жареные караси, малосольные огурчики, гусь, запеченный в яблоках, вареники с вишней, рассыпчатая каша, зайчатина с клубнями, похожими на картофель, колбаса кровяная и рубленая, сало с чесноком, перья зеленого лука, хлебцы с хрустящей корочкой и пузатый кувшин ароматного вина.
      Шаман еще оглядывал заставленный стол, решая с чего начать, а руки уже хватали, челюсти работали, желудок урчал довольно. Маур не отставал, замешательство прошло, пользовался дворянскими привилегиями на полную катушку. Наелись досыта, сумка пополнилась припасами. Харчевник довольно заулыбался – гости расплатились щедро. Шаман решительно встал из-за стола. Аль Мавир там потихоньку каменеет, нужно ехать.
      На пятые сутки впереди вырос Руанский замок, окруженный стеной из крупных базальтовых блоков. Камень обжили колючие лианы, концы растений мокли в мутной воде, наполняющей ров. Пахло нечистотами, мост был беспечно опущен. Шаман постучал прикрученным медным кольцом о ворота. Из башни выглянул хмурый страж с заспанными глазами:
      – Чего надо?
      – Шоколада. Открывай, ваш новый хозяин приехал! – прокричал Шаман, а Маур важно надул щеки.
      Стражник заметил дворянскую бляху, сонливость мигом исчезла с лица, словно окатили холодной водой. Он крикнул кому-то во дворе о прибытии наместника. Вскоре заскрипел ворот, деревянные створы поползли вверх. По краям прохода уже выстроились латники. У дверей замка ждал пожилой мужчина.
      – Здравствуйте, господин барон! Меня зовут Друм, я управляющий Руанским поместьем.
      Маур кивнул, верительные грамоты опустились в протянутую руку. Друм быстро пробежал бумагу глазами, сбоку придвинулся седой воин, а управляющий уже запричитал:
      – Что же вы стоите на пороге, благородные господа? Проходите внутрь. Сейчас распоряжусь накрыть стол, покушайте с дороги.
      С этими словами все пришло в движение – статус Маура подтвержден королевским указом, это вам не жук начихал. Латники грянули мечами о щиты, приветствуя нового наместника, коней подхватил шустрый малец. Седой воин представился воеводой Крогом. Вчетвером прошли в просторный зал с длинным столом и рядами лавок. Сюда уже сносили на подносах яства смешливые девки. Глазки расстреливали гостей очередями, красотки шушукались. Маур смущенно потупился, а Шаман, не стесняясь, разглядывал девушек – они того стоили, вон та даже на Лейлу похожа. Подали холодные закуски, вино, фрукты. На улице взвизгнул поросенок, загоготали гуси. Неудивительно, что вскоре на столах появилось жареное мясо, истекающее горячим соком.
      Маур сидел во главе стола, сзади девушка подливала вино в разукрашенный кубок. Первый голод утолили, теперь можно есть степенно, выбирая лучшие куски. Под столом сновали собаки, брошенные кости исчезали с хрустом. «Вот так в средневековье и экономили на уборке», – подумал Шаман. Управляющий внимательно наблюдал за бароном. Когда Маур откинулся в кресле, ответственный Друм тут же стал докладывать о делах. Приграничную деревню беспокоит стая волков-оборотней, у Ломанихи родился странный ребенок – явно подменыш, а в дальнем лесу поселилось страшное чудовище. В общем, все как обычно, люди особо не ропщут, да и не принято как-то – привыкли к жизни вблизи Гиблых земель. Шаман встрепенулся:
      – Кто-нибудь бывал там, что известно об этих местах?
      Управляющий с воеводой посмотрели как на сумасшедшего. Друм поинтересовался:
      – Откуда такой интерес?
      – Мне нужно дойти до башни. Наш общий друг умирает, а там лекарство.
      – Благородная цель, – бухнул Крог. – А то все больше за сокровищами едут. Понятно, возвращаются редко.
      – Поеду с тобой! – заявил Маур.
      – Ничего подобного, – отрезал Шаман. – Ты теперь барон, у тебя другие заботы, должен думать о людях Руана. Слышал сам, творится черт-те что! Тем более Илия уверила, что справлюсь.
      Маур упирался, но доводы друг привел железные. Наместник должен защищать вверенный народ от напастей, а не путешествовать по всяким опасным местам, рискуя жизнью. Стал бароном – изволь заботиться о подданных. Маур в итоге сдался, проклиная дворянский титул и коварство Норка, а Шаман до полуночи проговорил с воеводой о Гиблых землях, где Крог когда-то хаживал краешком, преследуя знаменитого разбойника Калиту.
      Утром Маур с отрядом латников проводил друга до границы, проходящей по берегу неглубокой реки. На той стороне темнели бурые камни, росла на вид та же зеленая трава, чертили небо птахи. Крог вырвался вперед, конь пересек реку, воевода с силой метнул топор. Оружие взвилось, но, словно наткнувшись на невидимую стену, рухнуло вниз. Звякнул металл.
      – Я же говорил, – произнес воевода. – Все железо черные каменюки притягивают – колдовство! В тот раз моих латников с коней чуть не сдернуло, а разбойники ушли налегке! Надеюсь, недалеко.
      – Это не колдовство, а магнетизм. Только очень сильный, – сказал Шаман.
      – Вот и я говорю – магия.
      Шаман обнялся с Мауром, тот произнес непререкаемым тоном:
      – Если через кварту не вернешься, плюну на все и поеду искать!
      – Думай о хорошем, плохие мысли беду притягивают. Я вернусь, не успеешь сказать «гоп»!
      Шаман тронул поводья, конь вылетел на другой берег в сверкающих брызгах, где маг поднял руку в прощальном жесте. Маур помахал в ответ, а губы прошептали: «Гоп…»
      Вольтижировка – процесс дрессировки лошади.

      Шаман внутренне сжался в комок, когда подъехал к линии камней. Как они отреагируют на живой металл? Молчаливые стражи безропотно пропустили всадника. Впереди высился холм, повсюду были разбросаны валуны, точно на поле нерадивого земледельца. Меж ними попадались ржавые мечи, топоры, конь переступил через скелет в доспехах. Рощицами росли низкие скрюченные деревья, похожие на карликовые березы. В траве стрекотали кузнечики, порхали бабочки, прогудел мохнатый шмель. Самые обыкновенные земли, и что в них гиблого?
      Шаман выехал на вершину холма. А вот это интересно! Земля впереди изрыта воронками, словно после коврового бомбометания. Полосы травы обрамляют ямы, поле тянется до горизонта влево, справа – нагромождение скал, впереди зеленеет лес. Где-то за ним и находится башня. Шаман поехал прямо.
      Конь ступал осторожно, как по тонкому льду, всхрапывал пугливо. Проходы такие узкие, что копыта соскальзывали, осыпались комки земли. Умное животное огибало ямы, ноздри раздувались, конь прядал ушами. Не нравилось ему тут, да и маг ощущал тревогу, но понять, что ее вызывает, пока не мог. Темные провалы равнодушно наблюдали за дерзким всадником.