На столике возле кровати лежали странноватые, но аппетитного вида, фрукты и небольшой графин со стаканами. Нимруд понюхал жидкость, запах напоминал апельсин с чем-то еще, неуловимо знакомым.

Рядом с графином лежал белый конверт большого формата. На нем было написано только два слова: «Лорду Нимруду».

— «Лорду», — усмехнулся Нимруд. — Вежливые люди… Тоже мне — «лорд»-уголовник, в компании трех разгильдяев и обезьяны шпиона. Интересно, если там уже приговор, то их суды работают просто молниеносно. Хотелось бы знать, есть ли у них вообще суд.

Нимруд порылся в памяти, пытаясь вспомнить все, что он читал о Торговой Федерации. О системе судопроизводства в памяти ничего не нашлось. Вскрывать конверт не было желания. Нимруду хотелось верить, что все произошедшее утром — кошмарный сон, и что он, как полагается, приехал во дворец, вручил письмо отца и верительные грамоты… Черт возьми, где же они? Вещи исчезли, включая одежду, дорожную сумку и единый галактический паспорт.

— Логично, — съязвил Нимруд. — Зачем заключенному документы… А вот с одеждой, это круто. Наверное, изъяли, как вещественное доказательство. Ладно, хватит тянуть, посмотрим, сколько мне припаяли.

Нимруд вскрыл конверт. Внутри оказался лист мягкого переливающегося металла. Надпись гласила: «Имеем честь пригласить Вас на банкет. Нут Ганрей».

— Ничего не понимаю, — пробормотал Нимруд и налил себе стакан сока.

Один из секторов огромного окна, на секунду стал молочно-белым, и выдал изображение комнаты, которая отличалась от «камеры» Нимруда только размерами. Из отличий также наблюдался весь эскорт Нимруда в полном составе. Сцена выглядела живописно. Капитан лежал на кровати, проклиная солдатский самогон силикоидов. Нелестных выражений удостоился также усыпляющий газ патрульных, от которого «завтрашнее похмелье уже сегодня». Спекин с видимым удовольствием подкреплялся фруктами и с иронией наблюдал за манипуляциями Сарта и Гогена. Впрочем, работал Сарт, а Гоген, как обычно, давал умные, но совершено бесполезные советы. Но все же, толк от Гогена был. Он служил стремянкой для Сарта, который ковырялся где-то на стыке окна и потолка. Сарт злобно плевался и шипел, ковыряясь в какой-то электронной схеме.

— Ооо… Шеф! — Гоген был так рад увидеть Нимруда, что рванул к экрану, намереваясь обнять друга немедленно.

Не ожидавший от «стремянки» такой прыти, Сарт свалился почти с трехметровой высоты, выдирая с мясом всю электронику, с которой в данный момент работал. Через пару секунд экран погас, но за это время можно было услышать очень много об анатомии рептилий, преимущественно в области первичных половых признаков.

— Начинается!!! — Нимруд пришел в ярость. Неуемный характер его друзей мог довести до белого каления кого угодно. Он подошел к окну, снова ставшим прозрачным, и в сердцах пнул его ногой.

Окно от удара помутнело, и Нимруд от неожиданности отпрянул. На экране снова появился грязно ругающийся Сарт верхом на Гогене. Гоген стоял смирно, почесывая затылок.

— Вы когда прекратите свою самодеятельность? — заорал Нимруд в экран.

— Дык, мы соскучились шеф, — оправдывался Гоген. — Ну здесь и тюрьмы… Чума… Я бы здесь всю жизнь провел…

— Проведешь, если дурью маяться не перестанешь. Какого черта вы полезли электронику ковырять?

— Да мы просто с Сартом поспорили, что он не взломает их систему… Блин… Пропали мои двадцать кредитов. Кто же знал, что у них в тюрьмах такая система безопасности.

— В тюрьмах у них наверняка все в порядке… Поскольку это не тюрьма.

— Не тюрьма? — Гоген был разочарован.

— В тюрьму обычно не присылают приглашения на банкет.

— Бывает по-разному, господин, — Спекин мягко вмешался в разговор. — Могут пригласить, чтобы отравить, например.

— Типун тебе на язык! — Гоген даже подавился от возмущения. — Макиавелли начитался? Чего нас травить? У нас и так статья лет на пять на лбу написана.

— Тебе быть отравленным не грозит, Гоген, — усмехнулся Нимруд, — поскольку пригласили только меня.

— Жаль, — на лице Гогена отразилась печаль. Чего-чего, а поесть он любил даже больше, чем женщин.

— Полагаю, эта проблема разрешима, — голос раздался откуда-то сзади.

Нимруд сгруппировался и мгновенно с разворотом переместился влево на два метра. Боевые искусства были вторыми по приоритету в обучении знати в Песчаном кластере после искусства интриг. Нимруд провел немало часов в спортивном зале и числился неплохим учеником.

— Прошу прощения за вторжение, — голос принадлежал пожилому неймодианцу. Он уже вышел из прозрачного лифта, который выехал из пола в центре комнаты. — Я не хотел вас испугать. Добро пожаловать в столицу. Надеюсь, некоторые… гм… обстоятельства вашего прибытия не омрачили впечатления о нашей планете?

Нимруд не верил своим ушам. Фортуна опять поворачивалась к нему лицом. Но когда они увидят, во что Сарт превратил их электронику…

— Ооо… Я вижу, вы успели разобраться, как работает наша бытовая техника, — продолжил неймодианец, невозмутимо глядя на замершего Сарта с раскуроченной платой в руке. — Инструкция вам вряд ли понадобится и в дальнейшем. Еще раз приношу свои извинения. Я не представился. Меня можно именовать по занимаемой должности — Советник.

— Наследный принц Песчаного кластера, хранитель Источника и Великой пустыни приветствует Вас. — По протоколу требовалось произносить эту фразу с невероятным пафосом, что всегда получалось у Нимруда отвратительно.

— Советник Федерального Центра Торговой Федерации, добро пожаловать на нашу землю, — также по протоколу приветствовал неймодианец.

— Я приношу свои извинения за действия моей свиты, — Нимруд продолжал говорить официальным канцелярским языком. — Надеюсь избежать подобных инцидентов в дальнейшем.

— Извинения приняты. Ну, и поскольку все формальности выполнены, можем приступить к делу. Предвосхищая Ваш вопрос о верительных грамотах и документах, сообщаю, что они вручены Главе Федерального Центра Нуту Ганрею. Аудиенция состоится во время банкета. О точном времени и месте вас уведомят. Сейчас вы находитесь в пентхаузе отеля для почетных гостей. Вы можете совершить экскурсию по городу или делать, что сочтете нужным. Ваша свобода передвижения ничем не ограничена. Бот ждет вас внизу. Начало банкета в 20:00. Позволю себе откланяться. Возьмите ключи от номера. — Советник протянул Нимруду небольшую металлическую карточку.

Когда Нимруд остался в номере один, он приказал Сарту восстановить все как было, и впредь использовать легальные возможности работы электроприборов. С экскурсией он решил подождать, нужно было привести мысли в порядок и выработать план дальнейших действий.

Дорога от отеля ко Дворцу занимала не более десяти минут, несмотря на утренние пробки. Советник никогда не использовал спецсигналы, которые позволили бы ему использовать специальный VIP коридор. Он не любил выделяться и с брезгливостью смотрел на огромные, хромированные боты купцов, урвавших свой кусок на какой-то из локальных войн. Такие «танки» были обвешаны гирляндами мигалок словно новогодние елки и вели себя на дороге, как слоны в посудной лавке.

Неприметный бот Советника нырнул в один из боковых шлюзов Дворца. Когда Советник вышел из лифта, он уже знал, что будет говорить Ганрею.

Глава Федерального Центра принял гостя в комнате отдыха, рядом с Залом для приемов. Огромные сферические окна словно покрывала изморозь, едва заметно для глаза менявшая рисунок. Советник немного удивился принятым мерам предосторожности. Предстоящий разговор нельзя было назвать делом государственной важности. «Изморозь» несла не только декоративную функцию. Это была сколь совершенная, столь и затратная защита от всех известных видов прослушивания. На поддержание такой защиты уходила энергия двух генераторов планеты гиганта. А Ганрей не любил бессмысленных затрат.

— Приветствую вас, Ганрей.

— Давай без протокола, Тонелли. Эти «обои», — кивнул он в сторону окон, — отложили достижение тринадцатого научного уровня на один цикл.

— Это было так необходимо, Нут?

— Ты предпочитаешь оставить без света половину столицы? У меня вроде не рыжие волосы.

— Я не о средствах. Я о цели.

— То есть, ради чего все эти траты?

— Да.

— Ты ведь сейчас от иноземных дебоширов? Как оценили прием?

— Успели взломать систему видеообмена отеля за минуту тридцать восемь секунд.

— Недурно. Недурно. Тебе не кажется странным такое умение для обычной компании искателей приключений?

— Думаю, если бы это были шпионы, они бы не демонстрировали свои навыки так явно.

— Кто знает… Возможно, те, кто их посылал, на это и рассчитывали?

— Вообще-то, включение Спекина в группу разведки изобличает диверсанта больше, чем волочащийся сзади парашют. Спекин — идеальная машина шпионажа. Я до недавнего времени вообще считал их плодом больного воображения вашей службы безопасности.

— Ну, твоя «любовь» к данному департаменту давно известна, — улыбнулся Ганрей. — Ты бы видел, какой толщины досье они на тебя держат.

— Им же нужно оправдать свой раздутый бюджет, — съязвил Советник.

— Они проверили верительные грамоты Наследника Песчаного Кластера… — Сменил тему Ганрей.

— Ну и как?

— Божатся, что они подлинные. И еще один момент… Мы с отцом Наследника были знакомы еще до Большого Взрыва. И когда он улетал, мы договорились о встрече. Она должна состояться именно на той планете, куда поначалу прилетел его сын. Есть еще несколько скрытых моментов в письме, указывающих на то, что это подлинник. Один из знаков меня сильно тревожит. То, что достаточно могучий в своем секторе Лорд просит о помощи таким способом говорит о многом.

— Вы думаете, сын будет просить флот?

— Поживем, увидим. Я почти уверен, что сын об этом даже не догадывается. Мне кажется, что ссора и ссылка сына была спровоцирована отцом, чтобы спасти наследника. Впрочем, я вижу, ты скучаешь от моих стариковских воспоминаний. Ты хочешь сказать, что дела столь далекого кластера нас не касаются. В этом ты прав. Но есть один нюанс. Письмо вскрывалось по дороге, вскрывалось очень недавно и с поразительным профессионализмом. Наша служба контрразведки, потребляющая просто невероятные ресурсы, обнаружила это практически случайно.

— Думаете, это меня удивляет?

— Оставь свой сарказм и межведомственные дрязги. Объясни, кому может понадобиться провинциальный сынок уездного лорда, чтобы следить за ним с помощью таких специалистов? Только не начинай снова об инквизиции и артефактах.

— В отличие от Вашей контрразведки, мои специалисты кое-что нашли…

— Ну, поведай, что твои карманные сыщики обнаружили?

— Зря иронизируете… А обнаружили они вот что, — советник достал из кармана полупрозрачный сгусток, по виду напоминающий медузу в пластиковой упаковке.

— То, с каким видом ты это демонстрируешь, должно поразить меня до глубины души. Но, честно говоря, не впечатляет, — Ганрей повертел в руках аморфную массу. — Ну и что это?

— Это останки Спекина.

— Я тебе что, муниципальный крематорий? Зачем ты принес это мне?

— Для произведения эффекта, — улыбнулся Советник.

— Что-то у меня концы с концами не сходятся. Ведь полчаса назад Спекин был жив-здоров, судя по твоему докладу.

— Так и есть.

— А это… — Ганрей брезгливо положил пакет на столик.

— А это останки другого Спекина.

— Так, нам пора открывать дом престарелых для заслуженных шпионов. Еще десяток циклов и в столице бойцов невидимого фронта будет больше, чем рабочих в шахтах.

— Не иронизируйте, позвольте мне закончить.

— Говори, только не томи душу.

— Это не просто останки Спекина. В случае обычной смерти они мало, чем отличаются от тел других рас. Но если от Спекина остается вот такой сгусток, значит, он жив…

— Ты специально мне голову морочишь?

— Дослушайте… В этом случае он живет в другом состоянии, как бы поточнее выразиться… в информационном поле.

— Точнее некуда.

— Вы видели наркоманов, Ганрей?

— Приходилось.

— Так вот, это останки Спекина-наркомана, которого перед самой смертью чьи-то умелые руки ввели в хранилище данных, ну, например, в центральный компьютер планеты. Для Спекинов наркотиком является информация. Особенности расы Спекинов таковы, что они могут становиться частью любого, обладающего минимальным интеллектом прибора. Даже карманный коммуникатор подойдет. Правда выжить в нем Спекин долго не сможет, а вот в чем-нибудь поумнее и побольше… Идеальным местом будет вычислитель планеты, и, представляете, какие возможности откроются у тех, кто смог проделать эту операцию?

— Бред, некромантия какая-то. Это всерьез доказано?

— Я отдал огромные деньги. Моя провинция десять циклов работала на покупку этой информации.

— Хм… Может, назначить тебя начальником разведки?..

—… и контрразведки, — добавил Советник. — И, конечно, с совмещением должности советника.

— Хорошо, я подумаю. Давай, что там у тебя еще.

Нимруд закончил приводить себя в порядок. Планы на будущее почему-то не хотели составляться, да и его влияние на собственную судьбу сводилось только к ожиданию. Все зависело от письма отца. Если там будет написано, что Нимруду нужно отрубить голову, то он послушно пойдет на плаху. Слово, данное принцем крови, тем более наследником, выше жизни. Однако Нимруд все же думал, что этого не произойдет. Если его отправили на казнь, то проще было устроить катастрофу шаттлу где-нибудь по дороге. Тем более для этого не нужно много усилий. Шаттл и так еле дотянул.

После таких оптимистических размышлений Нимруд решил прогуляться. До банкета оставалось еще много времени. Смокинг он обнаружил в шкафу, традиционно выезжающим из пола, словно чертик из табакерки. Там же оказалась и его старая одежда. Подумав немного, Нимруд решил, что смокинг для прогулки выглядит слишком вычурно, потому одел, то в чем приехал.

Возник вопрос — брать ли с собой эскорт. С одной стороны, неприятностей на сегодня хватало, но с другой — запереть в четырех стенах, пусть и элитного отеля, кипучую энергию Гогена тоже было жестоко.

«Возможно, я об этом пожалею» — вздохнул Нимруд и включил экран.

В номере эскорта царило уныние. Капитан, как обычно, что-то бурчал, Спекин поглощал фрукты, а Гоген с Сартом нарезали круги вдоль эллипса окна — один по часовой стрелке, другой против. Явно было видно, что у них руки чешутся, особенно у Сарта. Но приказ они соблюдали строго.

— Собирайтесь, правонарушители. Поедем, посмотрим город. Но — чтобы ни капли — и не трогать полицейских.

— В чем вопрос, шеф! — Гогена словно вернули к жизни. — Мы же все белые и пушистые. Кстати, а бот с кондиционером? А то здесь чего-то жарко на улице.

Бот оказался выше всяческих похвал. Традиционно он практически весь был прозрачен, даже через пол можно было видеть несколько сотен рядов транспорта снующего внизу.

— Для таких ботов нужно памперсы выдавать, — с опаской сказал Сарт, заползая с ногами в кресло и закрывая глаза руками. Он терпеть не мог высоту.

Город был красив. Словно сталагмиты, здания вырывались из розоватых облаков и перемигивались отблесками тысяч окон-поясов. Дороговизна земли сослужила эстетике города хорошую службу. С высоты шпилей столица выглядела легкой, светлой и воздушной. Но если спуститься на несколько сот метров вниз, потоки машин и хитросплетения труб легкого метро обволакивали и погружали в огромный свистящий двигателями муравейник. Водитель, видимо, не в первый раз возивший туристов, демонстрировал город, выбирая лучшие ракурсы. Бот пролетал под огромным висячим мостом, словно скрученным из огромных полотен ткани. Сарт, позабыв про свою боязнь высоты, высунулся по пояс в открытое окно и кричал, ни к кому не обращаясь: «ЭТО — не может существовать вообще! Этот мост должен обвалиться немедленно, или я съем свой школьный учебник физики!»

Гоген затащил расстроенного Сарта обратно. Сарт злобно отпихивался и считал что-то в коммуникаторе. «Нет… Все равно это невозможно…» — бормотал он. Так и не добившись нужного результата, он в сердцах вышвырнул прибор в окно и стал немедленно требовать «нормальный» компьютер.

Пока остальные разглядывали вид из окна, Спекин присел на соседнее кресло к Нимруду и спросил: «Я не помешаю, господин?»

— Нет, слушаю тебя.

— За нами следят. Я не был уверен в этом в космопорту, но сейчас у меня не осталось никаких сомнений. Следят очень непрофессионально.

— Торговая Федерация?

— Не думаю, господин. У этой цивилизации очень высокий научный уровень. А «ведут» нас крайне примитивно.

— Можешь что-то еще сказать? Ну, там, почерк или что-то еще. Ты ведь специалист в таких делах.

— Спасибо, господин. Наверняка ничего сказать не могу. Но этот человек использует крайне неразумно даже то примитивное оборудование, которым располагает.

Нимруд задумался. Искушение выяснить, кто же к ним сел на хвост было очень велико. Однако он не хотел опять нарушать законы. И все же любопытство победило. Нимруд подсел к водителю.

— Скажите, мы можем спуститься пониже и лететь немного быстрее?

Водитель-неймодианец криво усмехнулся.

— Вы хотите проверить на прочность вон ту прокатную колымагу, которая плетется за нами с отеля?

— Что-то в этом духе.

— Мне приказано выполнять все ваши пожелания, и вы не ограничены в перемещениях. Не вижу смысла отказывать вам и… гм, себе, в удовольствии. Попросите ваших друзей закрыть окна и пристегнуться. Я участвовал в Гран-при ТФ в классе судов А. Так что вы обратились по адресу.

Когда все, включая недовольного Гогена, были пристегнуты, бот почти вертикально рухнул вниз.

— Вот это круто! — заорал Гоген, подставляя рвотный пакетик к позеленевшему лицу Сарта.

Бот провалился сквозь облака и вошел, как нож в слоеный пирог транспортных потоков. Водитель ювелирными движениями штурвала увертывался от желтых щеголеватых такси и сверкающих хромом толстых каботажников, обдающих бот густым ревом клаксонов. Нимруд на секунду пожалел, что ввязался в эту авантюру. Гоген же был в восторге и тыкал средний палец в окна ошарашенным водителям. Капитан с уважением следил за мастерством водителя. Хуже всех пришлось Сарту. По цвету лица он не отличался от неймодианцев, вот только для них зеленый цвет был естественным.

Когда первый шок прошел, Нимруд обратился к Спекину:

— Ну как, оторвались?

— Он отдаляется, я почти не чувствую его приборов, господин. Хотя нет… Видимо, пилот он куда лучший, нежели шпион.

— Глянь-ка, действительно… — удивился водитель, что-то увидев в экран заднего вида. — Эх, разве на этом сарае можно от кого-то оторваться… Ладно, что ты на это скажешь?

Как оказалось секундой позже, до этого момента они летали по практически «безлюдным» переулкам. Теперь бот на максимальной скорости рвался к одной из главных магистралей. Нимруду показалось, что на них надвигается ревущая труба, наполненная злобными реактивными пчелами. Через какой-то миг они стали ее частью. Поток шел практически бампер в бампер. Тем не менее, водитель умудрялся лавировать так, что скорость практически не снижалась. Они вынырнули из потока и влетели в одну из многочисленных труб тоннелей. Издали это сооружение напоминало огромный орган. По стенам тянулись ряды ярких реклам и десятки стрелок указателей. Они еще два раза повернули и вылетели на дневной свет в каком-то тихом месте. Здесь был заброшенный склад и тупик. Со всех сторон топорщились стальные держатели стази-контейнеров и пустые парковочные отсеки для грузовых ботов. Водитель поднял бот выше уровня тоннеля и завис.

— Если он сюда доберется, — обратился он к Нимруду. — Здесь очень уютно… для душевного разговора.

Преследователь не заставил себя долго ждать. Он вылетел из тоннеля и едва успел погасить скорость, чтобы не врезаться в противоположную стену склада. В тоже мгновение бот Нимруда спустился ниже и перегородил выход. Какое-то время суда висели друг напротив друга, пока Нимруд, открыв окно, не крикнул:

— Может, объясните свое поведение, милейший?

— Стекло слева от преследователя опустилось и визгливый голос закричал:

— Освободите проход! Я заблудился! Это бандитское нападение! Я буду жаловаться в полицию!

Так он вопил еще минут пять, пока окончательно не сорвал голос.

— Что за неврастеник… — досадливо поморщился Гоген. — Нет здесь хотя бы самых маленьких лазеров, ну хотя бы крошечных? Руки чешутся.

— Медленно подведите бот к нам и поднимитесь на борт. Если Вы не выполните требования, мы открываем огонь, — голос Нимруда звучал очень грозно.

Все с удивлением посмотрели на предводителя. Какой огонь? Откуда лазеры на экскурсионном автобусе?

Тем не менее, блеф удался. Через несколько секунд бот шпика завис рядом.

— Не стреляйте, я сдаюсь… — прохрипел он, выходя из двери с поднятыми руками.

Преследователь перекочевал в салон экскурсионного бота.

— Ба… знакомые все лица! — удивленно завопил Гоген. — Так это же наш священник, который в порту конец света предсказывал. Чего тебе надобно, старче?

Нимруд внимательно пригляделся к преследователю. Действительно, Гоген оказался прав, это был тот самый священник.

— Ну поведай нам, святой отец, чего ты за нами увязался, — продолжил Гоген. — Только не сильно ври о «заблудших овцах» и «Царствии Небесном», мы немного в курсе.

Священник затравленно оглядывался. Все его поведение выдавало мучительное сомнение, он решал для себя что-то важное.

— Нет, не могу… — наконец выдавил он из себя. — Не могу, ибо лишение себя жизни есть страшный грех. Чтобы не говорил отец настоятель, но в Библии написано…

— Слушай, перестань тут строить из себя божьего одуванчика, — Гоген терял терпение. — Мы вместо того, чтобы по магазинам прошвырнуться, проповеди слушаем. Колись, кто послал, пароли, явки и тогда мы убьем тебя быстро и ты транзитом попадешь в Рай, без растаможки.

— Гоген, — в разговор вмешался Нимруд. — Нужно уважать чужую религию.

— Да я что, я ничего…

— Убейте меня, только прошу Именем Господа, ничего не спрашивайте!

— Ну вот, пошла мелодрама, — Гоген заметно скучал. — Может, сломаем ему бот и поедем по своим делам? Будь это Инквизиция, он бы уже давно раскусил ампулу с ядом. А так, обычный сумасшедший с диагнозом: «Шпиономания».

Шпион вздохнул и достал изо рта прозрачную стеклянную ампулу.

— Я не могу, — еще раз повторил он. — Убейте меня!

— Ну а вот теперь, — Гоген был ошарашен, — поговорить все-таки придется.

— Кто вы, и что вам от нас нужно? — спросил Нимруд.

— Я отец Себастьян. Больше я вам ничего не скажу.

Не смотря на громкое заявление в лучших традиция партизанского движения, шпион начал говорить так быстро и много, что его пришлось останавливать, чтобы уточнять детали.

Из рассказа шпика следовало, что он служит некой организации, которая несет Свет истинной Веры людям. Его завербовали где-то на заштатной планете в десяти парсеках отсюда и предложили послужить вере не только молитвой, но и более реальными действиями. В то время отец Себастьян подрабатывал звонарем в небольшой церквушке и собирался принять постриг. Это была реабилитация после того, как его вчистую списали с флота за систематическое пьянство.

Его духовный наставник отговаривал его от этого шага. На его взгляд, не было святости и терпимости в суетливых вербовщиках, которые собирали священников, словно солдат. Но одна только мысль, что он снова сможет сесть за штурвал, затмевала разум, и отец Себастьян согласился.

С детства он был слабоволен. Чужое влияние всегда брало над ним верх. Слабоволие его граничило с откровенной трусостью. Его бы никогда не послали следить за Нимрудом, но больше послать было просто некого. Ему на скорую руку объяснили, как пользоваться оборудованием и, благословя, отправили на задание. Руководители были чем-то очень озабочены последние недели. Он не получал никаких заданий от них уже больше месяца, пока его не отправили в космопорт с изображением Нимруда. Там на него нашла какая-то блажь, он начал проповедовать и практически провалил задание.

Выслушав скорбную историю, Нимруд понял, что больше этот шпион ничего не знает. Или очень искусно скрывает правду за полуправдой. Однако мер воздействия в виде пыточных камер, которые широко использовались в Песчаном кластере, под рукой не было. Выжать из него что-либо, пугая несуществующим оружием, — невозможно. Единственное, что оставалось, это поломать ему бот и оставить здесь, чтобы не висел на хвосте.

— Я все рассказал, а теперь убейте меня!

«Опять, двадцать пять, вот неуемный», — подумал Нимруд.

— Перестань орать благим матом, — сказал он вслух. — Никто тебя убивать не будет, но, когда вернешься к своим хозяевам, скажи, что если это будет продолжаться, следующему шпиону я сверну голову и ничего меня не остановит.

— Я не могу вернуться. Меня убьют.

— Ну, ты же этого и хочешь последние десять минут.

— Разница в том, что они убьют меня очень медленно, и я тысячу раз пожалею, что не раскусил ампулу.

Ситуация выходила из-под контроля. Нимруд не мог понять, чем так заинтересовал Инквизицию, или как там она называлась. Чем дальше, тем все больше он убеждался, что эта организация — не миф. Со священником нужно было что-то решать. Убить его нельзя, такой поступок вряд ли можно совершить безнаказанно в столице, а уходить в подполье — не входило в планы Нимруда.

— Сарт, сделай так, чтобы эта посудина, — он кивнул в сторону бота шпиона, — очень долго не могла летать.

— Легко, — ухмыльнулся Сарт.

— Гоген, проводи отца Себастьяна на его судно. Думаю, мы его слегка утомили. Дадим ему время побыть со своими мыслями наедине. И не забудь изъять у него коммуникатор и все остальное оборудование.

— Вы не можете так поступить! — отец Себастьян был на грани истерики. — Возьмите меня с собой, они ведь убьют меня!

— У каждого свои проблемы, — философски заметил Гоген, относительно вежливо выпроваживая шпиона. — Попался бы ты на моей планете… Уверяю, пытки твоих патронов показались бы тебе детской шалостью.

Противостоять Гогену шпион не мог, хотя отчаянно цеплялся за дверной проем.

Лишь после того, как потерявший терпение Гоген пинком вышвырнул его из экскурсионного бота, отец Себастьян понял, что остается один. Он с ужасом думал о возвращении и проваленном задании. Ампула все еще была с ним, но он знал, что не найдет в себе сил ее раскусить. Если крысу загнать в угол, то ярость и мужество безысходности могут даже патологического труса сделать мужчиной. Истерика шпиона прекратилась. Он сидел в кабине своего бота и смотрел Нимруду в глаза.

— Нет, теперь я не хочу умирать, — говорил отец Себастьян негромко и злобно. — Я буду ползать в ногах у отцов настоятелей, я буду слизывать пыль на их сапогах до тех пор, пока мне не будет даровано право искупить свою вину. И самое главное, я буду молить, чтобы моим искуплением была твоя голова, Нимруд! Когда я ее принесу, я сам сойду в подвал и с радостью отдамся в руки палачей.

— Тогда тебе не стоит слишком усердствовать, — хмыкнул Гоген. — Дольше проживешь.

— Господин, — Спекин говорил очень серьезно. — Его необходимо уничтожить.

— Отчаливаем, — Нимруд хотел побыстрее закончить эту сцену. В окне он поймал взгляд шпиона, в котором горел огонь ненависти и фанатизма. Если бы Нимруд мог знать, что будет дальше, он, ни секунды не задумываясь, уничтожил бы шпиона. А пока их ждал банкет, и будущее выглядело совсем неплохо.

— Что же написал отец в рекомендательном письме? — думал Нимруд, выбрасывая шпиона из головы.

В гостиницу они добрались без приключений. Нимруд критически осматривал свой эскорт перед отъездом на банкет. Спекин несколько комично выглядел во фраке, но остальные смотрелись отлично. Гогену неожиданно шел смокинг. Мощная, сплетенная из гибких мышц почти трехметровая фигура великолепно подходила к чопорному наряду. Сам Гоген чувствовал себя не в своей тарелке, он мучительно вертел шеей и поминутно поправлял бабочку.

— Ну… С Богом…

Их бот подлетал к парадному шлюзу Дворца, когда солнце уже садилось. В проеме огромной арки люди казались крошечными, длинная широкая лестница розового мрамора уходила в перспективу. Через каждые пять ступеней стояли изящные подставки для факелов. В них извивалось странное зеленоватое пламя.

— Извращенцы, — бормотал идущий сзади Сарт. — Для кого, интересно, было изобретено электричество?

— Не ворчи, очень красиво…

— Мы так до полуночи пешком будем топать, — Сарту жали новые туфли и он был не в настроении. — Вон, какая длинная лестница.

Нимруд сам находился в легком замешательстве, если они продолжат в том же темпе, то вряд ли дойдут и до полуночи. Однако он не думал, что у архитекторов не хватило ума поставить эскалаторы.

Его сомнения развеялись очень быстро. Через несколько ступеней лестница вдруг стала терять форму и сквозь нее просматривались очертания огромного банкетного зала.

— Ничего себе, занавес, — присвистнул Гоген. — Это же надо — вбухать столько денег в голограмму такого размера!