Именно авторитет Артура Вулфа и его имя убедили молодого Мартина, окружного прокурора, в важности их дела. Но все же о взятке-то как таковой и не упоминалось в разговоре, размышляла Дженни. И Мартин отметил это в самом начале.
      – Еще нет, – возразил ему Артур. – Но предложение последует, ошибки быть не может. Я знаю, что говорю. Я видел нашего мэра и его друзей в действии, так как принимал активное участие в городских делах уже много лет, вы знаете.
      Молодой человек кивнул.
      – И в делах страны, мистер Вулф. – Он улыбнулся. – Я помню ту давнюю статью, где вас называли «сторожевым псом».
      Артур рассмеялся.
      – А теперь нас два пса, – сказал он, указывая на Дженни, которая как-то мрачно добавила, что, судя по всему, им понадобится еще целая свора, прежде чем они закончат это дело.
      Теперь Мартин расспрашивал ее. Настороженно и проницательно он смотрел ей в глаза, когда задавал вопросы и слушал ее ответы.
      – Вы действительно верите, что существует связь между человеком, который кричал на митинге и толкнул вас на ступенях, и тем, кто звонил Кромвеллу?
      – Да, верю. Для начала вспомним его репутацию. Достаточно одного взгляда, чтобы почувствовать бурлящую в нем злость. Но должны быть и другие тоже. Один или несколько человек в компании «Баркер Дивелопмент», связаны с ним. Я знаю, пока все это лишь догадки, трудно сказать, где начинаются и где кончаются их отношения. Но связь существует, я уверена.
      Она посмотрела в окно, где расплывчатые темно-зеленые тени падали на нижнюю часть окна, создавая сложную паутину из тонких черных прутьев и веточек. Паутина без начала и конца. Серый зимний свет казался зловещим, и она поняла, почему у нее плохое настроение.
      Мартин поднялся и включил люминесцентную лампу, которая висела над массивным столом так, что освещала забрызганную чернилами книгу записей, высокие кресла, кипу бумаг, зеленые металлические картотеки и коричневые стены. Но и яркий свет не мог хоть как-то оживить казенную обстановку этой комнаты. Зато тон Мартина был весьма оживленным.
      – И вы считаете, что этот Кромвелл сможет справиться со всем этим?
      Артур выглядел растерянно.
      – Он немного тугодум, этот мой старый друг. Но он смелый, он хочет попытаться, да и у нас нет другого выбора.
      – Чувствуется, что вас всех это по-настоящему беспокоит, – вежливо заметил Мартин.
      – Кого-то же должно, – ответила Дженни. Мартин откинулся на спинку кресла. Он барабанил пальцами по столу и размышлял.
      – Может он сам выбирать место встречи? Я хочу сказать, что в небольшом ресторанчике где-то на отшибе нет возможности незаметно пристроить своего человека. Ведь на стоянке не может быть больше двух припаркованных машин. Не мог бы Кромвелл подыскать более оживленное местечко в центре города?
      Артур покачал головой:
      – Договоренность уже имеется. Джордж не может просить что-то изменить, не вызвав подозрений.
      – Ну, тогда все ложится на его плечи. Без какой-либо подстраховки.
      – Вы думаете, она ему понадобится? – забеспокоился Артур.
      – Вряд ли. Наше присутствие является больше моральной поддержкой. Так что ему придется действовать в одиночку.
      – Джордж справится, – сказала Дженни. Перед ней мысленно возник образ человека с его гордой осанкой и гордыми словами: «Это дело принципа. Быть порядочным гражданином».
      Мартин встал.
      – Я хочу, чтобы вы встретились с Джерри Брайаном. Я ввел его в курс дела, когда вы позвонили. – Он нажал кнопку на столе, и через мгновение другой молодой человек, почти точная копия самого Мартина, вошел в комнату.
      Мартин представил его, пояснив:
      – Джерри – тот человек, который займется подготовкой Кромвелла.
      Артур заинтересовался самим механизмом процедуры.
      – Все просто, – объяснил Брайан. – Микрофон находится у вас под рубашкой, звукозаписывающий аппарат, несколько проводков не толще волоса, и все. Просто.
      – Джерри подготовит вашего человека пораньше в то утро. Все должно быть готово не позже девяти, – сказал Мартин.
      – Передайте ему, что беспокоиться не о чем, – добавил Брайан. – Совершенно не о чем.
      Они оба принадлежали к одному типу людей, очень уверенных в себе, подумала Дженни. Рост, физическая сила, спокойствие. Странно, хотя они так отличались от Джея, они напоминали ей его…
      На улице Артур вздохнул с облегчением.
      – Ну вот, первый шаг сделан. Я боялся, они могут подумать, будто мы раздуваем из мухи слона.
      – Нет, Мартин понял. Я думаю, его поразило то, что мы делаем все это, хотя в этом нет никакой выгоды лично для нас.
      – Только будущее страны. Вот и все, что в этом есть лично для нас.
      – Конечно. Никакой материальной выгоды, вот что я имела в виду.
      В городе белые сугробы возвышались. Было еще светло, в воздухе тихо кружились снежинки. Артур остановился.
      – Прислушайтесь к тишине. Я люблю этот северный край. Я надеюсь, ты тоже полюбишь ее.
      Дженни только улыбнулась.
      – Я верю, ты уже нашла способ, как бороться, чтобы спасти его. – Они сели в автомобиль. – Но ты выглядишь усталой, Дженни. Ты слишком много работаешь?
      – Работа имеет свойство накапливаться. Я думаю, что слишком много на себя взяла.
      – Ну, попытайся немного освободиться, если сможешь. Найди время вдыхать аромат роз.
      Это выражение, банальность которого в чьих-то устах могла вызвать раздражение, позвучало с такой нежностью. Это была… – слова вертелись в голове Дженни – отцовская нежность. И холодок снова пробежал по ее телу. Он был отечески нежен с ней, а она лгала ему.
      – В конце концов, – продолжал старик, – у тебя будет отдых в День благодарения, и тебе ничего не придется делать, только есть и спать. Инид приготовила столько еды, что хватит на целый полк.
      К счастью, до станции было не больше десяти миль; там она села на поезд, чтобы вернуться в город. Всю дорогу Артур разговаривал, так что ей приходилось только вежливо отвечать на его замечания о Джее и его детях, в то время как ее внутренний голос кричал: «Джилл… Как быть с Джилл?.. Я так боюсь… боюсь».

      Было пять градусов выше нуля, когда Дженни, Джей и дети приехали в городок на День благодарения, но воздух был сухой, солнце растапливало сосульки, которые свисали с карнизов, как сталактиты, и совершенно не было холодно.
      Дом был полон, приехали брат Джея и его старшие дети, а также целый полк тетушек, дядюшек и двоюродных братьев. Все камины в доме были разожжены; в каждой комнате стоял букет из белых и золотистых хризантем; на каждом маленьком столике стояли тарелки с виноградом, орехами, кукурузными хлопьями, шоколадом или печеньем. Дженни наслаждалась теплотой и радушием окружающих, вдыхала ароматы дерева, еды и цветов. Это было ее первое знакомство с этим большим семейством, и она понимала, что все горят желанием встретиться с ней. Она сделала все, чтобы произвести наилучшее впечатление, и была рада, что ее усилия не пропали даром, искреннее восхищение вызвала и нитка жемчуга Инид, которая мягко поблескивала на ее новом белом пушистом свитере.
      Мама, узнав о подарке Инид, послала ей из Флориды пару жемчужных браслетов. Играя браслетами на запястье, она думала о маме. Женщине нужна именно женщина, чтобы можно было рассказать обо всем… В этот момент мама, вероятно, хвастается немного успехами своей дочери, сидя в кругу вдовушек во дворе многоэтажного дома. Пыльные пальмы, жара и шум… В этот же момент в Чикаго встречаются Джилл и Питер. Где? Как? У Дженни кружилась голова.
      – Ну, слава Богу, у Джорджа все прошло благополучно вчера, – прошептал Артур Вулф ей в правое ухо. – Вы уже слышали это от него, конечно.
      – Только то, что это действительно было предложение денег, которое мы и ожидали. Он не прочитал запись по телефону, поэтому мы с Джеем поедем к нему и прослушаем, с вашего позволения.
      – Бедняга. Не могу не признать, что он для этого больше подходит, чем я. Нужно иметь большое мужество вот так сидеть в ресторанчике, обмотанным в провода. Я бы все время, наверное, думал, что какой-нибудь провод может выпасть, или что-то еще такое произойдет.
      – Для этого нужно было не только мужество, – возразила Дженни и снова подумала о Брюсе Фишере, который мог или не мог быть причастным к этому делу. Скорее всего мог. Эта мысль ее пугала.
      Кабинет Джорджа Кромвелла располагался в крыле простого деревянного дома, на улице, где стояли похожие дома. Улица находилась в нескольких кварталах от центра города. Дом нуждался в покраске и явно не был домом богатого человека. Это впечатление усиливалось и изнутри. В гостиной, куда проводил их Джордж, обивка была потертой, старая дубовая мебель потемнела. Дом и вся его обстановка достались Джорджу от бабушки Марты в день его свадьбы вместе с самой Мартой, которая сейчас отдыхала наверху.
      Джордж выложил маленький аппарат на стол и вытащил ленту, вид у него был гордый и одновременно немного глуповатый.
      – Вы не поверите своим ушам. Все здесь.
      – Как он выглядит, этот Джон Джоунз? – спросил Джей.
      Джордж улыбнулся.
      – Он назвал мне свое настоящее имя. Сказал, что в разговоре по телефону нужно быть очень осторожным. Его зовут Гарри Коррин. Мужчина около сорока пяти лет, но потом… это трудно выразить. Огромные желтые кривые зубы. Неправильный прикус. Будучи дантистом, первое, что я всегда замечаю, – это зубы.
      Дженни заметила легкую усмешку, пробежавшую по губам Джея.
      – Полагаю, он был очень любезен, Джордж?
      – О, любезен, да. Вот, здесь, разрешите мне поставить запись. Я прокручу вторую часть, где он уже переходит к делу. Сначала мы только разговаривали о городе, о разных типах зданий, которые возводит компания, и о том, что я должен увидеть некоторые из них, чтобы лучше понять, что они пришли сюда не для того, чтобы разрушить город. Вот такие вещи. На это ушла целая лента. Своего рода знакомство, можете сказать вы.
      – Вы высказывали какое-то свое мнение? – спросила Дженни.
      – О, только дал ему понять, что я заинтересован. Я хотел заманить его в ловушку. – Магнитофон щелкнул. – Ага, вот здесь начинается.
      Среди чьих-то приглушенных голосов, скрипа отодвигаемых стульев, звяканья посуды и треска кассового аппарата можно было ясно различить два голоса: старческий Джорджа и другой, более молодой и настойчивый.
      – Итак, до нашего вчерашнего разговора вам все представлялось несколько в ином свете, Джордж? Ничего, что я называю вас Джордж?
      – Да нет, пожалуйста, Гарри.
      – Ну, вы поняли, что я имею в виду? Что мы не собираемся причинять вред вашему городку?
      – В какой-то мере я вас понял, но все же кое-какие сомнения остались. Нужно еще все хорошенько обдумать.
      – Конечно, конечно. Вы очень умный человек. И проницательный к тому же. Вам нужно быть полностью уверенным в чем-то, прежде чем высказывать свое мнение.
      Последовало молчание, можно было себе представить, что в это время Джордж, как бы в раздумье, кивал головой, а другой мужчина пристально смотрел на него, слышалось звяканье тарелки, и где-то снаружи заработал двигатель автомобиля.
      Затем голос, который явно принадлежал Гарри, послышался снова, на этот раз он звучал несколько тише, став более вкрадчивым.
      – Вам много о чем надо думать в эти дни. Я знаю. Я имею в виду, ваша жена так' больна. Это, должно быть, стоит вам кучу денег.
      – Да, счета огромные. – Было слышно, как Джордж вздохнул.
      – Я слышал, это ужасно, какая теперь плата за лечение. Все, что человек скопил за целую жизнь, может уйти на это.
      – Правда, – отозвался Джордж. – Истинная правда.
      – И даже больше; я слышал, некоторым людям даже приходится залезать в долги.
      – Я надеюсь, у меня до этого не дойдет. Но все может случиться, кто знает?
      – Неужели все так плохо, Джордж? Это ужасно. Человек вашего возраста, который всю жизнь, не жалея сил, вставлял пломбы, теперь вынужден чуть ли не идти побираться, чтобы удержаться на плаву. – Снова молчание. – Да,– задумчиво произнес Гарри. – Я всегда смеюсь, если слышу, когда кто-нибудь говорит: «Деньги – это еще не все», – когда я знаю, да и вы должны знать тоже, особенно сейчас, что это не так. И как еще вы будет себя чувствовать, когда вам придется выложить кругленькую сумму! – Голос стал тише, так что Джею и Дженни пришлось напрячь слух, чтобы услышать. – Послушайте, если бы у вас на счету в банке оказалось пятьдесят тысяч, вы бы могли спать спокойно. Верно, Джордж?
      – Ну, пятьдесят могли бы помочь. Но, как говорится, деньги еще надо подержать в руках.
      – Хорошо, семьдесят пять. С такой сумой вы бы спали еще лучше, не так ли?
      – Ха! И где, черт возьми, я могу найти такие деньги?
      – Эй, Джордж! Есть разные способы, вы же знаете. И когда у вас есть друзья, нет ничего невозможного. Послушайте, Джордж, а вы мне нравитесь. Вы довольно сообразительный и, кроме того, вы человек слова, можно сказать. И я человек слова тоже. Честность – вот что самое главное в этой жизни. Верно, Джордж?
      – Конечно, так всегда было.
      – Отлично. Рука руку моет, как говорится. Я только щелкну пальцем, и у меня в руках появятся семьдесят пять тысяч зелененькими, когда бы я ни захотел, вот так. Когда захочу.
      – А когда вы захотите?
      – Когда компания «Баркер» получит зеленый свет для строительства. Все просто.
      – Не хотите ли вы сказать…
      – Именно.
      Снова тишина, можно было представить, что Джордж, делая вид, что обдумывает предложение, погрузился в размышления. Потом он сказал:
      – О, и эти семьдесят пять только для меня одного?
      – Как мы себе представляем, вы тот, кто нам нужен. Ваш голос решающий.
      Опять воцарилось молчание, которое на этот раз нарушил Гарри, несколько обеспокоенно сказав: – Есть даже возможность поднять сумму до сотни.
      – Сотня! И все эти деньги мне одному?!
      – Да. Все зелененькие. Красивые и хрустящие, в сейфе. Как насчет этого, Джордж? Вам нравится эта идея?
      – О, Боже, думаю, что да.
      – Не только думайте, но и будьте уверены в этом. Слушайте. Я сегодня вечером собираюсь назад в город, чтобы получить разрешение на получение всей суммы. Я буду здесь в воскресенье.
      – В то же время, на том же месте?
      – Верно. Послушайте, я совершенно уверен, вы можете рассчитывать на двадцать пять сейчас, и остальные получите, когда все решится. Если не получится, вы вернете эти двадцать пять. – Раздался звук отодвигаемого стула, потом снова голос Гарри, дружеский и уверенный. – Но все получится. Верно, Джордж? Все в ваших руках.
      – Хорошо. Звучит обнадеживающе.
      – До встречи.
      Джордж выключил запись, воскликнув, словно только что подумал об этом:
      – А он не рискует, встречаясь со мной?
      – Да нет, – ответила Дженни. – Никакого риска ни для него, ни для вас. Никто в округе не знает его.
      – Ну да, конечно, понятно.
      – Вам надо будет держаться в стороне некоторое время, а мы передадим запись окружному прокурору, – сказала Дженни.
      – Мне нужно продолжать?
      – Конечно. Вы главный свидетель.
      – Ах, да, конечно. Я полагаю, завтра он принесет мне двадцать пять тысяч. Что мне с ними делать?
      – Ничего, просто взять их.
      Джордж вздохнул, и Дженни мягко сказала:
      – Держитесь, Джордж. Все идет как надо, и вам нечего бояться. Мы собираемся вернуться в город завтра около четырех, так что вы позвоните нам сразу же после встречи?
      Дженни поцеловала старика в щеку.
      – Джордж, вы молодчина. Просто молодчина.
      В воскресенье стояла тихая погода. На солнцепеке сосульки начали таять, легкий ветерок срывал снежную крошку с сугробов. Утром дети катались на санках, а затем Джей и повели их в магазин в городке, чтобы купить каких-нибудь конфет на обратную дорогу.
      Пока Джей ходил в магазин, она ждала в машине, обуреваемая, как всегда, мучительными мыслями. Вдруг каким-то шестым чувством она ощутила, что кто-то смотрит на нее. Обернувшись, она увидела прямо перед собой знакомое лицо. Брюс Фишер стоял, прислонившись к фонарному столбу, в нескольких метрах от машины. На какое-то мгновение их взгляды встретились, но даже когда Дженни отвернулась, она продолжала ощущать на себе его взгляд. Когда Джей вернулся, она сказала ему:
      – Не оглядывайся, там стоит Фишер.
      – Я знаю. Я видел его, когда входил в магазин.
      – Меня бросает в дрожь при виде его.
      – Ничего удивительного. Но мы не должны бояться его. Кроме того, он имеет право стоять на улице в своем собственном городе.
      Но позже они были крайне изумлены…
      За утром последовал спокойный воскресный день: газеты и длинная игра в лото, в которую играли все, кроме Донни, – он смотрел мультики по видео. Потом был обед, после которого Донни поспал, а остальные были заняты укладыванием чемоданов.
      Было почти четыре часа. Не успел Джей сказать:
      – Если Джордж не позвонит, мы свяжемся с ним завтра, – как зазвонил телефон.
      – Возьми трубку, Дженни, это твое дело. Хриплый голос Джорджа так громко звучал в трубке, что Джей и его родители удивленно переглянулись.
      – Джордж! Вы совсем запыхались!
      – О, со мной приключился ужасный случай! Ужасный! Не удивительно, что я запыхался. Вы не поверите, что произошло. Гарри пришел, я сидел, поджидая его за чашкой кофе, и в ту минуту, когда он вошел в дщерь, я увидел, что он не в себе. Вы не можете представить, он был сумасшедший. Вы никогда не видели такого лица, оно было просто черным! Могу поклясться, что даже кровь была черной, таким оно было темным. Дженни перебила его:
      – Пожалуйста, расскажите мне, что случилось.
      – Хорошо. Наверное, кто-то следил за моим домом! Да, они следили! Они знали, что вы с Джеем были здесь вчера. Кто мог сказать им это? О, вы не поверите… Он обозвал меня самыми грязными словами. Я не вспомню всего, но он был в такой ярости! Он сказал, что я надул его, и что я глубоко ошибаюсь, если думаю, что смогу уйти от него; никому не удавалось проделать это с ним и выйти сухим из воды. – Джордж почти задыхался. – Потом он потянулся через стол – там никого не было в зале, кроме официанта, да и тот скрылся на кухне, – схватил меня за галстук и пригрозил, что разобьет мне лицо. И тогда – мне бы так не хотелось говорить вам это – я потерял голову и сказал ему, пусть он только попробует, пусть попробует сделать это, потому что у меня все записано на пленке, и ему грозят очень и очень большие неприятности, что пусть лучше знает.
      – Нет! Вы не могли!
      Джордж повторил тихо, виновато:
      – Да, я сказал.
      Дженни отвернулась от трубки.
      – Они поспорили, и Джордж сказал ему о пленке. Артур в ужасе всплеснул руками.
      – Я страшно сожалею, – продолжал говорить Джордж. – Страшно сожалею. Я знаю, это было неосторожно с моей стороны, я знаю…
      – Неосторожно! – закричала Дженни. – Так вы это называете?
      – О, я так сожалею. Я просто потерял голову, когда он схватил меня, просто потерял голову.
      Она вздохнула:
      – Что случилось потом?
      – Он угрожал мне.
      – Скажите мне, как. Конкретно.
      – Ну, ничего конкретного. Просто… просто угрожал, я не знаю. Сказал, что я заплачу за это, если не отдам ему пленку. Ту, что была раньше, и ту, что сейчас со мной. И я ответил ему, что у меня нет сейчас пленки, а другая находится в надежных руках, куда он не доберется. Конечно, она дома, спрятана в доме.
      – Конечно, – произнесла Дженни.
      Надежные руки. Нетрудно представить, у кого еще, кроме Джорджа, она может находиться.
      – Я надеюсь, что вы все не будете слишком сердиться на меня.
      Она снова вздохнула.
      – Что толку сердиться, это не поможет. Где вы сейчас, дома?
      – Нет, я в платном телефоне возле шоссе. Я только что вышел из ресторана.
      – Хорошо, поезжайте домой и отдохните. После такого-то потрясения.
      – Да, еду. Я оставил Марту одну. Дженни повесила трубку.
      – Ну вот.
      – Что интересно, я всегда знал, – сказал Артур, – что у Джорджа, скажем, свои недостатки. Но быть таким простофилей!
      Джей попытался твердо оценить ситуацию.
      – Подождите минутку. Все может быть не так уж и плохо. Теперь, раз они знают, что все записано на пленку, самым разумным будет для них исчезнуть со сцены, взять свое предложение назад и молить Бога, чтобы эти записи не дошли до властей. Или, – Джей казался очень обеспокоенным, – или может быть такой вариант: если кто-то решит заполучить пленку, все может закончиться очень и очень плохо.
      Все молчали, пытаясь представить себе все возможные последствия и самые плохие в том числе, последствия. Вскоре Джей посмотрел на часы.
      – Так, сегодня воскресенье, и мы ничего не сможем предпринять, поэтому я предлагаю вернуться домой.
      Инид положила свою руку на руку сына.
      – Вы будете осторожны? Я все думаю, а вдруг кто-то из этих ужасных людей ворвется в твой офис или к Дженни? Что вы будете делать?
      – Мы справимся.
      – Ты, я думаю, да, а что, если они решат, что пленка у Дженни?
      – Дженни стойкая. – Джей улыбнулся. – Вы еще не знаете ее. Она очень осмотрительная.
      Было решено ничего больше не говорить об этом на обратном пути. Дети открыли пакетики Эм-энд-эмс и считали красные машины на трассе. На выезде из городка они пересекли узкую дорогу, которая вела от шоссе к Грин-Марч. И Дженни, узнав поворот, вдруг припомнила то утро шесть недель назад, когда она стояла там с Джеем и жизнь казалась такой прекрасной, безмятежной и полной надежд. И всего несколькими часами позже раздался тот телефонный звонок.
      Ее мысли снова обратились к Питеру и Джилл. Именно в эту минуту, вероятно, Джилл вернулась назад в Нью-Йорк после встречи с Питером.
      – Что случилось? – спросил Джей.
      – Ничего. А что?
      – Мне показалось, я увидел краешком глаза, что ты нахмурилась.
      Она попыталась все перевести в шутку.
      – Эй! Тебе полагается следить за дорогой. Да, может, я нахмурилась, думаю о Джордже и обо всем этом деле. Мы и не думали, что так все получится.
      – Поговорим об этом завтра. Давай сейчас послушаем музыку. Хочешь заключительную часть «Героической симфонии» в исполнении филармонического оркестра?
      – Прекрасно.
      Музыка Бетховена заполнила салон машины. И рука Джея на секунду коснулась руки Дженни, лежавшей на сиденье. Уверенное пожатие, живительное тепло руки, божественная музыка – все это тронуло ее сердце.
      О, Господи, пожалуйста, пожалуйста… – молча молила Дженни.
      Она прикрыла глаза, и он, думая, что она хочет спать, убрал свою руку. А вскоре музыка и мерный шум двигателя и вправду укачали ее, и она заснула. Дженни знала, что она относится к тем редким людям, которые не только не теряют сон в трудных ситуациях, а наоборот, постоянно клонит в сон. Это своего рода эскейпизм, защитная реакция, подумала она, вспомнив курс по элементарной психологии. Положив голову на спинку, она позволила себе расслабиться.
      Машин на дороге было мало в это зимнее воскресенье, и они добрались до дома Джея быстрее, чем ожидали. Дженни поднялась наверх, чтобы уложить детей спать. Джей занимался с Донни, а Дженни, как всегда, присматривала за девочками.
      Пока они чистили зубы, она задернула шторы, свернула голубые покрывала и расправила кровати, повесила их брючки и курточки в шкаф и достала школьную одежду на утро, клетчатые юбочки в складку и красные свитера. Ряды одежды висели в двух шкафах: темные пальто для будней, английские пальто с бархатными воротничками для вечеров, желтые соломенные шляпки, украшенные маргаритками и шелковыми ленточками для прогулок весной. Что-то заставило ее взять одну из шляпок; ленточки были длинными, эти шляпки надевают туда, куда водят девочек нарядными, – в цирк, или, может, к родственникам на праздники. И она подумала, носила ли Джилл шляпку с ленточками, когда ей было восемь лет.