Ладно. Если он хочет, то я именно так и сделаю. Но больше с художником иметь никаких дел не желаю. Пусть поищет себе другую дурочку, а меня увольте. Карчинский еще пробовал развлекать меня какими-то побасенками, но я не реагировала, и он тоже быстро скис.

— Простите, — сказал он, торопливо взглянув на часы, — но, к сожалению, у меня больше нет времени. Я не могу остаться с вами. Может, вас подвезти?

— Нет, — я решительно отказалась, — я на машине. Если что-то понадобится, Владимир Иванович, звоните. Телефон вы знаете.

— Спасибо, спасибо, — закивал он, раскланиваясь, — очень вам благодарен за помощь. Но на этом позвольте проститься.

И он очень быстро исчез, оставив меня с чашкой недопитого кофе в очень мрачных размышлениях.

Но зачем я принимаю все случившееся так близко к сердцу? Пусть Карчинский переживает, ему положено. А я? Да мое дело вообще сторона. Попросили — отвезла, приехала — сказала об этом. Вот и все. Нет у меня больше никаких проблем, и не надо их выдумывать. Успокаивая себя таким образом, я постаралась выкинуть из головы мысли о художнике.

Кстати, не мешало бы позвонить маме. А еще лучше заехать. Черт с ним, с отчимом, плевать на него. Пусть бурчит все, что угодно. Но мамочкины наставления взбадривают лучше, чем пара глотков касторки. Вот пусть и приведет мое душевное равновесие в порядок. И с этими благими мыслями я покинула роскошную «Венецию», чтобы исполнить свой дочерний долг и навестить дражайшую родительницу.

До квартиры матери было рукой подать, но я умудрилась ехать туда не менее получаса. Затем вспомнила, что все-таки неудобно вот так вваливаться, надо хотя бы что-нибудь к чаю захватить, и еще полчаса убила в ближайшем от дома магазине. Зато мама будет довольна, получив любимый зефир в шоколаде, причем свежий, только что привезли. Я уже хотела было надкусить зефиринку, но потом передумала. Не маленькая уже, четвертый десяток как-никак, а все на сладкое тянет. Ладно, успею еще попробовать, надеюсь, что даже после выходки Герта меня без чая не оставят.

Я позвонила и принюхалась. Какой аппетитный запах, даже сквозь две двери просочился! Жаль, что я не умею готовить так, как мама, а то давно бы уже была шеф-поваром «Астории».

Я не ошиблась, мать священнодействовала на кухне.

— Еще двадцать минут, — заявила она мне категорическим тоном. — Вымой пока руки и переоденься.

— А этот… твой… тоже будет? — полюбопытствовала я, останавливаясь в дверях кухни.

— Сколько раз просила тебя не называть его «этим», — вспыхнула мать. — Все-таки как-никак он твой отчим.

— Он твой муж всего лишь, — огрызнулась я, — а мне он никто. Был никем, никем и остался. Так что, пожалуйста, не надо мне никого навязывать.

— Ты все такая же злая. — Мать остановилась напротив меня. — Я думала, вырастешь, перебесишься, но, похоже, на тебя ничего не действует. Хоть бы из уважения ко мне не говорила так. Или я для тебя тоже никто?

— Перестань, мам, — попросила я, — я ведь совсем не собираюсь с тобой ссориться, но если ты хочешь, то я могу и уйти. В самом деле, мне, наверное, уже пора.

— Перестань, — строго сказала мать, — переодевайся, и сейчас будем обедать. Ты ведь должна мне обо всем рассказать, или так и будешь отделываться разговорами по телефону?

Возразить было нечего. Я вздохнула и смирилась. По крайней мере, хоть пообедаю нормально.

Нет, все-таки как благоприятно действуют на человека и материнские советы, и материнские обеды. Это же просто чудо какое-то.

Я даже старалась не обращать внимания на все ее подковырки, а также на глубокомысленные и заумные замечания ее супруга, который по привычке вознамерился меня поучать. Больше всего мне досталось, конечно, за Герта. Я, оказывается, и такая, и сякая, и совершенно не умею разбираться в людях, а если уж мне так приспичило трахаться, то выбрала бы кого-нибудь из своих коллег.

При воспоминании о коллегах меня передернуло. Да с любым из них я не согласилась бы переспать и за миллион баксов. Нет уж, увольте, они, может быть, и распрекрасные люди, но со своей личной и сексуальной жизнью я разберусь как-нибудь и без родительских совета и помощи. Поэтому я доела зефир (отличная вещь, может, домой такого же купить?), допила чай, поблагодарила мать за отличный обед и заботу и постаралась побыстрее убраться из ее гостеприимной квартиры. Мне ведь еще дома предстоит заниматься разными домашними делами. А они имеют обыкновение только прибавляться и никак не убывать.

Герта еще не было, и я, вместо того чтобы перейти к скучнейшим домашним обязанностям, уселась в кресло с коробкой зефира и предалась воспоминаниям и размышлениям. Не знаю, что на меня иногда находит, но я без этого не могу. Сижу, копаюсь в своей памяти, как добросовестная мастерица, которая подбирает для узора разноцветный бисер. Вот и я сейчас выуживала бисеринки фактов из своей памяти. Что-то не давало мне покоя, ныло, как больной зуб. Что-то явно не сходилось, но что именно, я не могла понять. В водоворот каких странных событий я умудрилась попасть, когда встретилась однажды совершенно случайно с Гертом на трамвайной остановке?

Интересно, а что было бы, если бы мы тогда с ним не встретились? Он бы поискал утешения у какой-нибудь другой своей подружки или все же вспомнил бы мой адрес? Чего теперь-то гадать? Его можно об этом и самого спросить, если я, конечно, не усну до тех пор, пока он соизволит заявиться. Нет, как все-таки в жизни иногда причудливо пересекаются дороги людей. Никак не ожидаешь, что встретишься именно с этим человеком.

Однако одни встречи приносят радость, а о других хочется побыстрее забыть как о чем-то весьма неприятном, даже отвратительном.

Интересно, за последнее время судьба подарила мне больше плохих или хороших встреч? Так, а с кем я встречалась? С математикой у меня туго, с памятью и того хуже, поэтому лучше взять листочек и выписать всех. А потом уже можно будет разбираться. Причем встречи-то были самые разные. И важные, и не очень.

Спустя некоторое время я сидела над расчерченным на квадратики листочком, старательно вписывая встретившихся мне людей.

Так. Неплохо получилось. Незначительные встречи можно опустить, а вот значительные…

Номер первый. Бесспорно, Герт. По этому поводу и говорить ничего не нужно, коль мы решили жить вместе.

Номер второй. Карчинский. Очень интересный художник и очень скользкий тип. Даже не знаю, чего в нем больше, хорошего или плохого. Как Герт говорил, с червоточинкой. Плюс-минус — самая правильная оценка.

Номер третий. Авангардист Иванов. Темная лошадка, но все-таки чем-то он мне понравился. Не было в нем слащавости Карчинского. Пусть будет плюс.

Теперь о неприятном. Номер четвертый, без всякого сомнения, Диана. Вот уж кто достал меня до самых печенок за последние дни. Какой черт дернул нашего главного, что он согласился на всю эту катавасию с ней? Нужно было отмахиваться от заказчиков руками и ногами. Но теперь-то уже ничего не сделаешь, придется с ней мириться. Я поставила напротив модели огромный минус.

Номер пятый. Александр Пак, с которым мне пришлось встретиться в Москве. Тоже, надо сказать, пренеприятный типчик. А как он вел себя со мной? Или у них так принято? Хотя азиаты всегда вроде бы отличались вежливостью.

Ладно, не понравился он мне, и все. Так что, будем считать, встреча была под знаком минус.

Номер шестой. Старый рокер. Я и виделась-то с ним каких-то полчаса, но он меня чем-то задел. То ли своими разговорами, то ли воспоминаниями. А вот тут я в полной растерянности. Совершенно не знаю, как мне к нему относиться и каким знаком определить встречу.

Все остальные встречи можно считать малозначительными. К примеру, с банкиром Ивлевым. Один раз я столкнулась с ним на выставке, другой раз в банке. Один раз мне пришлось с ним разговаривать. Тоже ничего хорошего из этого не вышло. Но как бы то ни было, банкира уже и в живых нет, убили. Убили и другого человека, встречу с которым я отнесла бы к малозначительным. Алексей, которого я встретила на сейшене. Вроде мне до него вообще не должно быть никакого дела. Его право — встречаться или не встречаться с моделью. Но все-таки парня жалко. Он-то, скорее всего, виноват меньше всех. А кто больше?

Я склонилась над листком, обхватила голову руками и задумалась.

Похоже, что Герт никуда не собирался. Он сидел на кухне, какой-то весь мрачный и раздраженный с утра, и курил сигарету за сигаретой. Под потолком плавало сизое облако, и я попросила его хотя бы открыть форточку. Герт мрачно посмотрел на меня, но форточку открыл.

— Что с тобой? — спросила я его, но он только отмахнулся.

Я подумывала о том, чтобы пойти на работу, но в дверях комнаты появился мой дружок.

— Собираешься? — спросил он. — А когда вернешься?

— К вечеру, наверное. — Я пожала плечами.

— А раньше не можешь? — Герт взлохматил волосы. — В обед, например?

— Могу вообще-то, — я подошла к нему. — А это так важно?

— Для меня — да, — он обхватил меня за плечи и притянул к себе, — но если ты скажешь «нет», я не буду настаивать. Понимаешь, малышка, сегодня как раз похороны Лешки. На кладбище мне нужно быть, а вот потом… Понимаешь, — повторил он, — бывают такие моменты, когда совершенно не хочется видеть знакомые рожи, наоборот, тянет куда-то, где можно побыть одному.

— Ты хотел бы поехать на кладбище со мной, а потом куда-то отправиться один? — осторожно спросила я.

— Нет, — он досадливо поморщился и немного отстранился. — Ну почему иногда женщинам так трудно все объяснить? Если я буду там один, то мне придется тащиться вместе со всеми на поминки, а если я буду с тобой, то смогу уехать, скажу, например, что тебе стало нехорошо… Но потом… потом я совсем не хочу быть один. Наоборот, я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Но чтобы больше никого вокруг. Теперь понимаешь?

— Да, — я прижалась к нему, — понимаю. Я могу никуда не ходить, могу вернуться, когда ты захочешь.

— Хорошо, — он кивнул, — так будет лучше всего. Сиди пока дома, оденься там, приготовься, а я за тобой заеду. Мне сейчас кое-куда надо смотаться.

Похоже, Герт наконец-то взял себя в руки, и теперь его неуемная энергия найдет себе применение. А мне останется только ждать. Ладно, позвоню на работу, скажу, что буду завтра с утра. Герт быстро чмокнул меня и испарился. Я отправилось было к телефону, но звук открывающейся двери остановил меня. Я подумала, что Герт что-то забыл, и громко окликнула его. Но никто не ответил. Я удивилась и двинулась в коридор. Что еще за шуточки такие?

— Герт! — позвала я. — Герт, перестань.

В ответ не раздалось ни звука, хотя в коридоре явно кто-то находился. Я слышала осторожное дыхание.

— Вот сейчас возьму что-нибудь потяжелее, — пообещала я, — и покажу, как в прятки со мной играть. Перестань дурачиться, выходи.

Мои призывы остались без ответа.

— Хватит! — заявила я громко. — Мое терпение кончилось. Или ты сейчас отвечаешь, или можешь проваливать…

И тут меня озарила неожиданная мысль. А что, если в коридоре совсем не Герт? А кто же тогда? Эту нелепую мысль я постаралась отбросить, но испуг уже схватил меня своими Цепкими когтями.

— Кто здесь? — спросила я напряженным хриплым голосом и осторожно двинулась в коридор. Свет не горел, но я заметила темную фигуру. Вскрикнув, я отступила в комнату. Если он сейчас бросится сюда, то мне придется туго. Неужели маньяк вот так легко может проникнуть в квартиру?

Но быстро распахнувшаяся дверь и торопливые шаги по лестнице вниз возвестили о том, что неожиданный визитер покинул квартиру. Я выглянула в коридор. Внизу хлопнула входная дверь. Стремительной перебежкой я достигла двери и рывком захлопнула ее. Трясущимися руками закрылась на все замки, поставила их на предохранители, а заодно накинула цепочку. Сердце бешено колотилось, в висках стучало. Я в изнеможении присела на выступ трюмо и привалилась спиной к зеркалу. Нет, это просто кошмар! Как же мне сейчас не хватает сигареты. Всего бы пару затяжек! Но я не могла себя заставить сдвинуться с места и все вытирала и вытирала платочком вспотевшие ладони.

Скрежет ключа в замочной скважине подбросил меня чуть ли не до потолка. Я вскочила с трюмо, задев по дороге шкатулку со своими прибамбасиками. Она с грохотом свалилась на пол, а я прижалась к стене недалеко от двери. Пусть попробует войти! Но, видимо, пришедший отличался завидным упорством. Перепробовав замки и поняв, что они никак не поддаются, он принялся яростно звонить. Я стояла, вдавившись в — стену и стараясь не дышать. После звонков послышался торопливый тревожный стук и голос матери.

— Лида! — звала она. — Лида, открой!

Слава богу! Это всего лишь мама. Наверное, я впервые в жизни, если не считать, конечно, детских лет, была так рада приходу своей родительницы, которая частенько без предупреждения появляется в моей квартире, чтобы прибраться и приготовить непутевой дочери обед. С огромным облегчением я принялась открывать свои запоры.

— Что случилось? — Мать ворвалась в квартиру, словно за ней гнались. — Почему все заперто? Я звонила, почему ты не открыла? Что за новости? — Но, взглянув на меня, тут же сбавила тон:

— Что произошло?

— Сейчас расскажу, — ответила я, проходя на кухню.

Наконец-то можно вздохнуть с облегчением, потому что, задумай вломиться в дом даже сотня маньяков, мамочка быстро найдет на них управу. И опомниться не успеют, как она из них сделает отбивную. Забудут, зачем приходили. Я с удовольствием плюхнулась на стул, вытянула ноги и закурила. Какое все-таки наслаждение может давать сигарета! Черт! Вот только привкус у нее какой-то странный. Даже голова закружилась немного, и замутило как-то.

— Что с тобой? — участливо повторила мать, появляясь на кухне. — Да выброси ты свою цигарку, вон какая бледная вся.

Я послушалась разумного материнского совета и затушила сигарету. Случается. Если человек перенес сильный стресс, то бывает, что есть не может после этого, курить, наверное, тоже. Хотя и говорят, что никотин и алкоголь здорово снимают стресс, но, наверное, у всех по-разному это происходит. А мать тем временем уже подсовывала мне стакан воды, грела чайник, чтобы напоить меня крепким чаем с лимоном, то есть проявляла материнскую заботу обо мне в полном объеме.

И, кажется, первый раз в жизни меня это не раздражало, напротив, я была очень рада.

— Рассказывай, — мать поставила передо мной чашку с чаем, в котором плавал ломтик лимона, — что происходит? Почему ты закрываешься средь бела дня? Или поругалась со своим суженым и не хочешь его пускать?

— Вовсе нет. — Я отодвинула чашку. — Почему у тебя сразу такие мысли?

— Потому что я жизнь прожила, — парировала маман, поправляя безукоризненную прическу, — и многое повидала. Но учти, это ему даром не пройдет.

— Конечно. — Я нервно засмеялась. — Как бы мне хотелось, чтобы ты ему задала хорошую трепку, — но после этого всхлипнула, и слезы одна за другой закапали прямо на клеенку.

Мать отреагировала побыстрее боксера в среднем весе. Она моментально вскочила с места, подбежала ко мне, прижала голову к своей груди и принялась гладить по волосам, утешая и приговаривая, как утешала меня, когда я была маленькой. От материнской кофточки исходил знакомый запах духов, и я снова почувствовала себя маленькой девочкой. Раз мама рядом, она сможет отогнать все страхи, решить все проблемы. Я быстро успокоилась и перестала хлюпать носом.

— Иди умойся, — посоветовала мать, и я отправилась в ванную. — Теперь-то ты можешь сказать, что все-таки случилось? — встретила она меня.

Да, моя мама с годами совершенно не меняется. Никогда не успокоится, пока не выяснит все досконально. Поэтому я уселась за стол, придвинула себе чашку с остывшим чаем и сделала глоток.

— Не знаю, что это такое, — сразу предупредила я мать. — Я была дома, собиралась звонить на работу, а Герт только что ушел. Минут пять прошло, не больше. Потом, слышу, дверь открывается. Я подумала сначала, что это он вернулся. Позвала несколько раз, но никто не ответил. Я пошла в коридор, и кто-то выскочил из квартиры и убежал.

— И кто же это был? — Мать напряженно смотрела на меня.

— Я же говорю, что не знаю. Мужик какой-то влез в квартиру, но потом услышал мой голос и сбежал. — Я снова отхлебнула чай, но он показался мне каким-то безвкусным, снова замутило.

— Боже мой! — выдохнула мать. — Иди приляг, ты опять такая бледная. А я сама разберусь. В квартиру влезли… Влезли один раз, могут и в другой раз влезть. Сколько тебе говорила, чтобы поставила железную дверь, твою-то только ленивый не откроет. Все как об стенку горох. Но теперь-то убедилась?

— Железные тоже открывают, — резонно заметила я, но мать только отмахнулась.

— Так, — она решительно встала, — все замки сегодня же поменять на более надежные. Нет, прямо сейчас. А дверь поставим завтра, в крайнем случае, послезавтра. И даже не спорь со мной! — она повысила голос.

— Я и не спорю, — я вяло махнула рукой, потому что спорить с моей маман совершенно бесполезное занятие, ну, все равно что кактусы в Мексике голой рукой дергать — эффект тот же самый. — Не спорю. Замки, конечно, можно поменять, а дверь, наверное, все-таки лишнее…

— Это тебе кажется, что лишнее, а я говорю, что нет. Поэтому никуда сейчас не уходи, а замки я быстро поменяю.

Я прошла в спальню и плюхнулась на кровать. Когда это заявил бы кто-то другой, я бы сильно засомневалась, но если энергию моей дорогой мамочки применить в мирных целях, то можно легко построить гидроэлектростанцию где-нибудь в Сибири. Наверное, именно такие люди строили БАМ, Днепрогэс или поднимали целину. Упертые до последней степени и такие же целеустремленные. Наше поколение уже совершенно другое, и таких энергичных, как моя мамочка, считай, и не встретишь. Нет, наглых, конечно, всегда хватало. И сейчас их с избытком, но вот именно таких — целеустремленных, уверенных в своей правоте… Мы, пожалуй, более инертные стали, что ли? Или более равнодушные. Нет такой цели, что заставляла бы нас идти напролом и добиваться своего. Лучше полежать дома, лучше заняться чем-то приятным, чем необходимым. Как сказал один мой приятель-философ: «Благополучие здорово портит людей. Они становятся беззубыми». А ведь прав он, что и говорить.

Хлопнувшая дверь и раздавшиеся голоса возвестили, что маман уже вернулась, причем не одна. Это для других было бы трудно заманить к себе слесарей, у которых, как всегда, найдется какая-нибудь срочная работа. И пока им не пообещаешь на бутылку, и с места не сдвинутся. Но мама всегда умела с такими обращаться, и теперь они деловито ковыряли дверь, меняя замки. Мать заглянула ко мне в комнату, но, увидев, что я лежу с закрытыми глазами, тихонько затворила дверь. Мужики тоже стали шуметь меньше. Через полчаса они сообщили, что сделали все как надо, «в лучшем виде» и «хозяйка может принимать работу». Мать посмотрела, что они сделали, видимо, осталась довольна, потому что я услышала, как один из них прогудел:

— Спасибо, хозяйка. Ежели что понадобится, то сразу к нам. Все сделаем в лучшем виде.

— Хорошо, — благосклонно ответила мать.

Мужики попрощались и ушли. Мама тихонько заглянула в комнату, но я снова сделала вид, что сплю. Она не стала меня тревожить, закрыла дверь, еще немного повозилась в коридоре. Я услышала, как входная дверь осторожно захлопнулась. Все. Теперь можно окончательно успокоиться. Даже если неизвестный придет, то войти все равно не сможет — замки-то новые. Но вот интересно, а от старых замков у него откуда ключи? Насколько я помню, я никому их не давала. Одни у меня, еще одни у матери, а запасной комплект всегда лежал в ящичке трюмо. Герт нашел его и забрал. Признаюсь, что встречалась с разными мужчинами, но они как-то не рылись в моих вещах, ключами не пользовались. Тогда что же это получается? Не случайно же он подобрал ключи от моей двери?

Голову легче сломать, чем понять все происшедшее. Но какая-то мысль все время не давала мне покоя, какое-то смутное воспоминание. Ключи я не теряла… А вот и нет. Было один раз, лет пять назад, когда мы здорово перебрали в кафе «Сигурд». У меня еще тогда сумочка на пол свалилась, и все из нее высыпалось. Так несколько совершенно пьяных личностей помогали мне вещички собирать. В итоге нескольких своих мелочей, вроде помады, зажигалки, календарика, ручки, я так и не нашла, зато какой-то олух умудрился запихнуть мне туда пепельницу со стола, причем с окурками, и пачку неиспользованных салфеток с фирменным клеймом. Но вот ключей я тоже тогда не обнаружила, и мне пришлось на перекладных ночью добираться к матери.

Видя мое состояние, она воздержалась от комментариев, но утром устроила мне грандиозную выволочку, после которой я поклялась себе, что если еще раз потеряю ключи, то лучше буду ночевать на лестнице, а к ней не пойду. Ночевать на лестнице мне не пришлось, потому что я взяла комплект ключей у матери, поехала на работу, а там дядя Сережа Воронцов за каких-то пять минут изготовил мне дубликат.

Дядя Сережа, который пропал совершенно неожиданно несколько дней назад после нашего с ним разговора. Дядя Сережа, умелец — золотые руки, с легкостью мог бы изготовить не один комплект ключей, а сразу два. Но только зачем? Зачем ему это делать? Если я и встречала в жизни по-настоящему порядочных людей, то дядя Сережа как раз и был одним из них. Нет, он здесь ни при чем. И все-таки кто же это мог быть и что ему здесь понадобилось? Какая-то странная жизнь у меня стала. Загадка на загадке. И никак не могу понять, что к чему. Словно собираю головоломку, а она все время не выходит.

Я задумчиво уставилась на свои руки, будто их созерцание могло помочь мне ответить на главный вопрос. И, как это часто бывает, меня вдруг осенило, и, вскочив с кровати, я бросилась в коридор. Ну конечно, как же я сразу не вспомнила! Утром я оставила свое кольцо на маленьком столике в коридоре, камень на нем предательски шатался, и я опасалась его потерять. Кольца не было. Удивительно, но, помимо естественного в этом случае огорчения, я испытала сейчас еще и облегчение. По крайней мере, теперь можно не опасаться неведомой опасности, неизвестный посетитель был всего лишь вором.

Но ключи… Откуда же он взял ключи? Мог ли он найти их и каким-то образом вычислить мою квартиру? Невозможно. Но, собственно говоря, с чего я взяла, что он открыл дверь ключами? Ведь у профессиональных воров для этого имеется множество специальных приспособлений. Всяческие отмычки, например.

Я так задумалась, что до меня даже не сразу дошло, что в дверь кто-то настойчиво стучит. Ну вот, звонок точно приказал долго жить. Придется пойти и открыть, потому что новый визитер, похоже, не собирается оставлять меня в покое. Ну и денек сегодня выдался! А до вечера еще далеко…