ГЛАВА ВТОРАЯ

Все когда-нибудь кончается. Наш поход тоже закончился. И, как сказал Первоидущий, очень даже удачно.

Ну если все, чего с нами было, тут считается «удачно прогулялись», то мне воображения не хватает представить обратное.

– Из неудачного похода не возвращаются, – сказал караванщик. На полном серьезе, между прочим. Не шутят здесь с такими вещами.

Я не спорил. И не собирался даже. Если надо выбирать между смертью и жарой, то жару и потерпеть можно. Кстати, не так и жарко было в последние дни. То ли погода изменилась, то ли я привык.

Я многому научился за эти дни. Дремать в седле привык и опорожнять мочевой пузырь, не слезая с поала; могу помыться литром воды, а еще – чуять время Санута и будущие неприятности. Еще приспособился к тому, без чего прекрасно обходился в прошлой жизни. Но реагировать на колдуна как на стихийное бедствие пока не научился. Только идиот будет злиться на снег за окном. Ну значит, я не такой умный, как хотелось бы.

Зато красивый, как говорит Марла.

А в Урламбо я посмотрелся в зеркало и согласился с ней.

Вот только меня, красивого, испугаться можно. Особенно вечером. И в пустом переулке. Я и сам, признаться, испугался того, кто глянул на меня из зеркала.

Осунувшаяся, сильно загорелая рожа. Тело тоже похудело. Согнала жара с меня лишний жирок. Хоть и не был я никогда толстым. Не в кого вроде. Но на работу я не верхом ездил, под небом голубым тоже спать не часто приходилось. Да и рацион другим был. Вместе с режимом и вредными привычками. Выражение глаз, кстати, тоже иным оказалось. Не злее или добрее, а не совсем понятное. Словно я на брата-близнеца смотрел. Что в кино охотника за головами играет. Или мастера по выживанию, что и на мотоцикле может истребитель догнать, если вертолет утонул. Осталось только морду лица разрисовать и на шею связку ушей повесить. Для правдоподобия. И хоть сейчас в кадр.

Хорошо, Натка меня таким не видит. Или Ларка. Ну насчет Натки я еще сомневаюсь, а вот Ларка точно на порог такого красавца не пустит. Еще и охрану вызовет.

А потом я заметил Кранта. И опытным путем выяснил, что вампиры этого мира в зеркалах отражаются. Вот кому можно сниматься без грима! И без всяких там накладных клыков и контактных линз.

А ведь это мысль!

Надо будет сесть по свободе за сценарий «Солдат удачи против вампира» и посмотреть, чего получится. Не все ж «Записки черного хирурга» кропать. Хотя… ну какой из меня писатель? Да и сценарий кому здесь на фиг нужен? Если я все правильно понял, то телевизора или кино тут нет и в ближайшие пятьдесят лет не будет. А потом мне все станет по барабану. И пятьдесят лет – это если удача не отвернется… Без нее даже улицу переходить не стоит. В любом из миров.

Ну ехал я себе спокойно по улице, никого не трогал. Головой еще вертел – первый раз я в Урламбо, можно и по сторонам поглазеть. Забавные тут дома строят. С крепкой дверью на первом этаже. С бойницами на втором. Небольшими окнами на третьем и садом на крыше. Все они как по одному проекту построены. Только отделка разная. Двух похоже украшенных на улице нет. И заборов тоже. Дома широкие, бойниц на десять-двенадцать. А между ними – переулки. Если на поале по такому ехать, то колени за стены цепляться станут. На самой улице два каравана разойтись могут, еще и для прохожих место имеется. И для лоточников, что свой товар на голове носят. Бросаешь торговцу денежку, и цапаешь с лотка пирожок. Удобно. С поала слазить не надо. И больше одного пирога не сцапаешь. С батон величиной эти пирожки.

Вот и я жевал батон с мясоовощной начинкой и высматривал лоточника с напитками, вдруг вижу – граната! Выкатилась из переулка и аккурат к нашему каравану. А я – ни сказать, ни крикнуть. Здоровенный кусок в рот запихнул и языком не проверну.

Как я из седла выпорхнул и в ближайшую нишу влетел – не знаю, не помню. Прижался к двери и считать начал. До десяти досчитал – ничего. Тишина и на счет «двадцать». В смысле – взрыва нету. А на улице как шумели, так и шумят. Словно бессмертные здесь живут. Что каждый день друг под друга гранаты подкладывают. И под дорогих гостей. Чтоб им не обидно было. А я вот в местную традицию не въехал. Испугался чего-то, дурашка.

Ладно, осторожно высунулся посмотреть, чего там с гранатой делается. Оказалось, ничего. Лежит она посреди дороги, недалеко, кстати, от моего укрытия, а над ней поалы идут. И ни один на нее не наступил.

«Умные звери…»

Только подумал – последний поал наступил.

Ну взрыв я опять из ниши захотел услышать. Ни фига. Даже на счет «двадцать».

Еще раз высунулся: последний поал, как шел себе, так и идет. Не хромает. Все лапы на месте. Рядом поаловод. И не похоже, чтоб его осколками посекло, если уж тут гранаты с глушителем делают. Ну а там, где граната лежала, чего-то странное виднеется. Красноватое. С бурым.

Ну подошел я к этому. Посмотрел. И ни фига не понял.

– И что это за хрень была? И с чем ее едят? – вслух я это спросил. И довольно громко. Удивился настолько, что сам с собой разговаривать начал. Хорошо, хоть пальцем не стал тыкать непонятно в чего. Или на зуб пробовать.

– Это биста. Его ни с чем не едят.

– Почему? – Сначала спросил, потом оглянулся. Хотя мог и не оглядываться. Если Малек со мной болтает, значит, Крант рядом стоит.

– А зачем его с чем-то есть? Биста и сам вкусный.

– Да?

И я покосился на красно-растоптанное. Не выглядело оно вкусным. Или хотя бы съедобным. А вот плевок с парой выбитых зубов очень даже напоминало.

– Биста очень вкусный, господин. Очень! Особенно переспелый.

– Ну-ну. Поверю, когда попробую.

– Тогда нам на базар надо! Или туда, где биста растет.

Малек чуть не подпрыгивал от нетерпения. А вот Кранту настолько было все параллельно, что он, похоже, спал с открытыми глазами.

– Ну да, мы сейчас все бросим и за твоим бистой пойдем, а где потом наших искать?..

– В «Солнечном поале»! Первоидущий там всегда останавливается.

– Это он сам тебе сказал?

– Он Мудрейшему говорил, а я услышал.

– А они тебя видели?

– Нет, господин.

– Даже колдун наш? Да не изотрется его халат на заднице.

Малек фыркнул.

Не знаю, чего он смешного нашел. Пожелание как пожелание. Но Ассу оно почему-то не нравится.

– Я не смотрел на него, и Мудрейший меня не заметил.

– Ладно, не заметил, так не заметил. Да отличат его глаза красавицу от поалихи. Хватит смеяться! Где тут базар, знаешь?

– Найдем, господин!

– Кстати, биста из этого переулка выкатился.

– Тогда идем туда!

Энтузиазм у пацана прям через край перехлестывает.

– Крант, а ты чего скажешь? Пойдем?..

– Как пожелаешь, нутер.

Вот бы чей пофигизм смешать с Мальковым энтузиазмом. Глядишь, у обоих хорошее настроение получилось бы. И мне спокойней.

Идти между домами оказалось интересным занятием. В длину дома меньше, чем в ширину. И на узкий переулок не выходит ни одно окно. Только двери. На первом этаже. Две слева, две справа. Одна в начале дома, другая в конце. И аккурат напротив соседских. Да еще решетки на дверях. Если соседи одновременно откроют эти решетки, то по переулку не пройдешь. Может, и делают это на ночь глядя, чтобы некоторые, особо экономные, его в бесплатный туалет не превратили.

А днем переулок выглядит достаточно чистым. И без характерного запаха. Широкие плиты-ступени подметены, а может, и вымыты. Как в каком-нибудь германском городке.

Еще одна «граната» запрыгала к нам по ступеням.

Я оглянулся на Малька.

– Лови свою бисту.

Он презрительно фыркнул:

– Это не биста.

– Да? Тогда чего это такое?

Пришлось резко остановиться. На всякий случай. Крант почти коснулся меня, но в последний момент отпрянул.

– Это было бистой. А теперь это грязь.

– Почему?

– Потому что упало.

Малек, кажется, удивился, но если господин спрашивает…

– Ладно, пошли дальше.

Чего-то мелькнуло под ногами, ухватило плод и тут же, на месте, село жевать его.

Ящерка. Чуть больше кошки. И совершенно ручная. На руки, понятно, не лезет, но нас не боится. Точнее, не обращает на нас внимания. Еще две ящерки бросились за следующим плодом. Одна поймала и зашипела на неудачницу. Та ответила ей тем же и побежала дальше. К чему-то серо-зеленому.

И тут же оказалась в пасти большой ящерицы, что пряталась под этим серо-зеленым.

Я остановился. Посмотрел на сонно-равнодушную морду, неторопливо хрустевшую неожиданным обедом, повернулся к нортору:

– Крант, а нас так не прожуют?

– Нет.

– Ты уверен?

Оберегатель кивнул. Но я не торопился дальше.

– Думаешь, эта тварь уже наелась?

– Нет.

– Ну так…

Идти мимо зверушки, что совсем даже не вегетарианец, чего-то не хотелось. К тому же эта живность ростом с добермана.

– Хозяин, нас больше, – сообщил Малек.

– Думаешь, она умеет считать?

– И мы не спим. И не охотимся здесь.

Раздел территорий, значится. Понятненько. Если забрался на чужую, то не подставляйся.

– Знаешь чего, Малек, я разрешаю тебе идти первым. Здесь. И сейчас.

– Спасибо, господин! – И столько счастья в голосе, что мне аж неловко стало. Словно пацан получил все награды этого мира. Может, и впрямь зверушка совсем безобидная?..

Мы вышли из переулка и то, серо-зеленое, оказалось деревом. Похожим на елку. Только иглы длиной в ладонь. И растут пучками, вниз. А еще на дереве красные и синие «сосульки» висят. Не хватало только Деда Мороза со Снегуркой и подарков. Хотя один «подарок» я уже видел. Зубастый. Если остальные такие же, то «извините, дорогие хозяева, я очень спешу».

Только подошли к «елке» и сразу стало темнее. Как вечером.

Ну повертел головой, посмотрел наверх – облако. Небольшое, светло-серое. Прикрыло солнце. И тут же послышался странный треск и шорох.

«Сосульки».

Они лопались в длину. Становились толще. Разворачивали широкие лепестки, выставляя наружу желто-мохнатое нутро. Легкий порыв ветра, и дерево оказалось в облаке пыльцы. Яркой, блестящей. Словно началась золотая метель.

Закрывались цветы так же быстро, как и открылись. Будто я смотрел фильм из жизни растений, прокрученный от конца к началу. Когда солнце выбралось из-за облака, цветы опять притворялись «сосульками». А вокруг дерева ящер охотился на бабочек.

– Господин, мы идем?..

Я так засмотрелся, что не сразу вспомнил, куда мы шли и зачем.

Сразу за «елкой» начались сады.

Решетки выше человеческого роста, заросшие чем-то зеленым. Причем так густо, что ничего за забором не видно. Кое-где над оградой склонялись ветки. Некоторые даже с плодами.

– Малек, а вот и твой биста. – Я потянулся к ветке.

И тут же получил в бок и по руке.

Хорошо, улица шире переулка оказалась. А то б впечатался в забор напротив.

– Вы чего, с ума сошли, оба-двое?

Малек опустил голову. Нортор убрал от меня руки. Вот кто удержал меня на средине улицы.

– Прости, господин.

Крант извиняться не стал. Только подошел к забору и остановился под «моей» веткой.

– Смотри, нутер.

Я взглянул.

Медленно, очень медленно, Крант стал поднимать руку. Он почти выпрямил ее, когда из листьев показалась узкая буро-зеленая морда. Открылась зубастая пасть, задергался тонкий язык.

– Это страж, – шепнул Малек. – Защита от чужих.

– Это тоже защита, – сказал нортор и стал чуть ближе к забору. – Видишь?

– Нет.

Какой-то скрип и шелест я слышал, но что бы это значило, не понял.

– Господин, ты не туда смотришь. Плащ…

Тогда и я увидел. Там, где ткань коснулась забора, из него высунулись шипы. Не очень длинные. С ладонь. Крант согнул шип пальцем, отпустил. Тот гибко выпрямился.

– Хороший заборчик. Прям мечта йога.

Оберегатель услышал мое бормотание. Отцепился от «хорошего заборчика», стал слева от меня. Малек пристроился справа и на шаг впереди.

Ну понятно, приказа «идти первым» я не отменял.

– Нутер, если твой друг хочет такую защиту…

– Какой друг?

– Йо-Га… – осторожно, будто слово могло укусить, сказал Крант.

– Я пошутил. Забудь.

– Как пожелаешь, нутер.

Несколько минут мы поднимались молча. Не такой уж крутой подъем, но болтать почему-то не хотелось. Пустая улица, живые, колючие заборы и ни одного прохожего, кроме нас. Только где-то впереди и слева слышно трещотку паланкидера.

Значит, здесь все-таки есть люди. Живут, принимают гостей. А от незваных отгородились непролазными зарослями. По всему выходит, не дураки в этом районе живут.

Малек внезапно дернулся, потом обернулся ко мне. С улыбкой на физиономии и «гранатой» в руке.

– Это тебе, господин, – протянул он «подарочек».

– Спасибо. – Я посмотрел на буро-зеленое яйцо. Брать почему-то не хотелось. – Жуй сначала ты.

Малек быстро кивнул, потом «хрясть!» – разломил плод. Нутро оказалось спело-арбузное, с белой косточкой. И пахло от него фруктовым коктейлем.

Пацан сунул половинку в рот, зажмурился от удовольствия. Так с закрытыми глазами он и жевал. На морде у него появилось столько блаженства, что я не выдержал.

– Ладно, Малек, уболтал. Половину я, пожалуй, попробую.

Он вздрогнул, открыл глаза и… второй кусок плода шлепнулся мне под ноги.

– Прости, господин. Я тебе еще поймаю.

А сам бледный, испуганный и голос дрожит.

– Ладно, иди, лови.

И он пошел.

Я остался на месте. Смотрел, как ящерка спускается по забору, бежит по улице, ест сочную мякоть, грызет косточку.

– Крант, чего это с ним?

Малек шел так, будто ждал выстрела в спину.

– Ты приказал, он услышал и делает.

– Блин, кажется, я чего-то не то приказал.

Нортор посмотрел на уходящего пацана, потом на меня и… ничего не ответил.

– Говори, Крант. Я знаю, ты оберегатель, а не советчик. Но мне надо знать, чего такого я ляпнул. Здесь не принято делить десерт? Или хозяину нельзя доедать за слугой? Или мне нельзя этого есть? Говори!

Крант вздохнул. Обычно он дышит так тихо, что и не слышно. Словно он совсем не дышит. А тут…

– Нутер, я… скажу. Если ты прикажешь мне.

И мне вдруг стало страшно. И холодно. Как в горах перед рассветом.

– Крант, я не буду приказывать. Если это такая большая тайна, то и хрен с ней. Не можешь ничего сказать, не говори. А если можешь, ну хоть чего-нибудь… то не молчи. Прошу тебя, Крант.

Ящерка доела и побежала к забору. Нас она совсем не боялась. Или в упор не замечала.

– Хозяин ест после слуги. Редко. Если ему это очень нужно.

Я молча ждал продолжения. Потемнело. Опять солнце спряталось за облако. Крант тоже посмотрел наверх. Потом спросил. Едва слышно:

– Нутер, тебе это очень нужно? Ты без этого не сможешь?..

Я пожал плечами. Нортор замолчал и приступил к работе. Нацепил на лицо сонно-пофигистское выражение. Типа «служим, защищаем, на работе не болтаем». А я смотрел, как Малек возвращается, и думал. Не так уж много я почерпнул из Крантовой болтовни. И еще меньше понял. Но одно я точно знал: это мне не нужно. Без этого я смогу обойтись. Не знаю, правда, без чего.

Пацан подошел, разломил фрукт, стал жевать половину. Словно кусок земли в рот запихнул. Или поаловой лепешки. Вторую половину «гранаты» протянул мне. Молча.

– Не-а. Жри сам. А мне целую принесешь. Я распробовать хочу.

И опять сочно-красный кусок шлепнулся на плиты. Объестся сегодня ящерка.

На лице моего «кормильца» появилось недоверие, потом удивление, а потом такая радость полыхнула, что он, кажется, засветился изнутри.

Или это туча убралась на фиг от солнца?..

– Господин, я тебе два принесу! Или три!!

И убежал. Земли он едва касался.

– Крант, у него не будет проблем с этими… бирками? Или как их там?

– Биста на дереве принадлежит хозяину. На земле – грязеедам. А между веткой и землей тому, кто сможет взять.

– Спасибо, Крант. Надеюсь, у тебя из-за этого не будет проблем. Все-таки ты сберегатель, а не советчик.

– Да, нутер, я сберегатель. И… я думаю, что три биста для тебя много. То, что хорошо для ипши…

Крант оказался прав. Третий биста был лишним.

Чего я творил потом, точно не помню. Забылось как сон после внезапной побудки. Помню, Малек и Крант были в этом сне. А вот все остальное…

Крант в основном молчит как рыба об лед, а Малек болтает такое, что я боюсь ему верить. Конечно, ему обманывать меня вроде бы незачем. Но чуть-чуть приукрасить действительность… чтобы стало смешнее… Вот только мне почему-то совсем невесело.

Кажется, я хотел стать Величайшим Йо-Гой и требовал особую лежанку. С шурупами. А где ее взять, не сказал. Потом вроде бы обнимался со всеми заборами на улице, а они боялись меня колоть. Только один, самый первый, посмел кольнуть меня. Тогда я проклял его, и забор почернел.

– Пятно, – буркнул Крант.

Еще мне вдруг потребовался паланкин, и я призвал его громким голосом.

А вот это я смутно помню. Кажется, в паланкине этом кто-то был, и я предложил ему потесниться. Или убираться на фиг. Ходить – полезно для здоровья.

Потом мне якобы захотелось в сауну. И меня целый круг носили по Верхнему Городу. Пока я не вспомнил, на что похожа сауна. А еще я пел. Когда мне надоело это занятие, меня отнесли в Дом Радости. К Многолюбящей Намиле. Там меня помыли и сделали особый массаж, после которого я должен был сразу же заснуть. Но я не заснул! Я устроил веселуху. Разбудил всех гостей Многолюбящей. Потребовал еды, питья и девок.

Короче, Лёха расслабился и устроил бардак по полной программе. С загулом. Дня на два. Было много шума, жратвы, выпивки. Хозяйка этого заведения оказалась умной бабой: старых гостей выпускала, а новых не принимала. К концу загула в Доме осталось только трое посторонних. Потом двое. Я и Крант. А Малек пошел за Марлой. Мне вдруг захотелось большой и чистой любви. Но когда Марла пришла, я уже спал. Наверно, так скучал, что утомился.

– Не скучал. Ждал, – неохотно сообщил Крант.

– И все?

– Устроил «групповуха» и ждал.

– Блин. А ты чего делал?

– Выполнял твой приказ.

– А чего такого я тебе приказал?

Крант замялся.

– Ну так чего?

– Ты сказал: «Делай, как я».

– Ну и…

– Я делал.

– Получалось?

– Меня учили выполнять приказы нутера. – Нортор выглядел почти обиженным. И почти смущенным.

– Понравилось?

– Нутер, я сберегатель, а не…

– Кто-кто?

– Гость Многолюбящей!

Крант слегка порозовел.

– Кричать не надо. Со слухом у меня хорошо. С памятью тоже. Я задал тебе простой вопрос. И хочу получить простой ответ. Тебе понравилось? «Да» или «нет»?

– Да.

– Все, свободен.

Нортор вышел. И дверь за собой закрыл. Плотно. А вот Малек остался. Интересно ему стало, чего значит «групповуха».

– Иди, спроси у Кранта.

Мне другое было любопытно, чего такого я вытворял, что нортор краснеет. Или это первая групповуха в его жизни?

Надо бы уточнить при случае…

Кстати, Малек сожрал фруктов больше, чем я. И с памятью у него никаких проблем. И вел он себя как всегда. Кажется.

Так что прав Крант: от чего ипше хорошо, от того Лёхе Серому еще лучше.

– …Что такое сказка, Пушистый?

Ну как рыбе объяснить, что такое вода… для нерыбы.

– Умеешь ты, Лапушка, вопросы спрашивать. Простые, как… не знаю чего. Вот если бы ответы такими же были. Ну как тебе сказать…

– Как есть, так и говори.

Женщина повернулась на бок. Подперла щеку ладонью.

– Ладно. Но ты сама этого попросила, – угрожающе зарычал я. Решил Марлу напугать. Она зажмурилась и улыбнулась. Чуть показав клыки. Пугать сразу перехотелось. – Сказка, значится… Это то, чего нет, не было, но очень хочется, чтоб было. Понятно?

– Нет. Или ты это так шутишь?

– Да не шучу я. Объясняю. Как могу.

– Смоги еще раз.

– Ладно, попробую. Вот с тобой было такое, когда хочется того, чего сделать нельзя или очень трудно?

Марла дотянулась до кувшина, хлебнула из горла и только потом сказала:

– Такое было со мной. Да.

– То, чего тебе хочется и не можется, называется мечтой. А сказка… вот когда ты говоришь, что-то, чего не можется, вдруг взяло и смоглось, вот тогда это сказка. Теперь понятно?