Погребенная во льдах (Хроники брата Кадфаэля - 6)

      - Это место недалеко от Клитона, там хозяйство, которое стоит особняком. У Эрмины была няня, которая вышла замуж, за арендатора этого манора, так что мы знали, что сможем там заночевать. Имя этого человека Джон Друэль. Мы приехали туда днем. Уже после я вспомнил, что Эрмина сразу же переговорила наедине с сыном хозяина, и мы не видели этого малого до самого вечера. Тогда я не придал этому значения, но теперь уверен, что она послала его передать весточку. Именно это она и задумала с самого начала. Потому что поздно вечером явился какой-то человек с лошадьми и увез ее. Услышав шум, я встал и выглянул в окно... Там стояли две лошади, и он как раз помогал ей вскочить в седло...
      - Он? - переспросил Хью. - Ты его знал?
      - Я не знаю имени этого человека, но его самого помню. Когда, был жив мой отец, он иногда появлялся в нашем доме - в дни охоты или на Рождество и Пасху. К нам приезжало много гостей, и в доме всегда бывали люди. Должно быть, это сын или племянник одного из друзей отца. Я никогда не обращал на него особого внимания, да и он меня не замечал - я был слишком мал. Но я помню его лицо, и я думаю... Я думаю, что он время от времени навещал Эрмину в Вустере.
      Должно быть, это были весьма чинные визиты, всегда в присутствии монахини.
      - Получается, она послала ему весточку, чтобы он приехал и забрал ее? - спросил Хью. - Это не было похищением? Она поехала с ним охотно?
      - Она поехала с радостью! - негодующе заявил Ив. - Я слышал, как она смеялась. Да, она послала за ним, и он приехал. Вот почему она пожелала ехать тем путем: у него, должно быть, поблизости манор, и она знала, что может вызвать его к себе. У нее будет большое приданое, - величественно сказал наследник барона, и его круглые детские щеки ярко вспыхнули. - И моя сестра никогда бы не допустила, чтобы ее брак был заключен не по ее выбору. Я не знаю ни одного правила, которое она бы бессовестно не нарушила...
      Его подбородок задрожал, но Ив сразу же справился с этой слабостью. Все высокомерие и гордость анжуйских и английских фамилий умещались в этом мальчике, и он любил сестру столь же сильно, сколь и ненавидел. Да, они правильно решили: Ив не должен увидеть ее в одной сорочке, оскверненную и погребенную во льду.
      Хью между тем продолжал свои расспросы.
      И что же ты сделал?
      - Кроме меня, никто ничего не услышал, - сказал Ив, овладев собой. Разве что парень, который доставил ее депешу, а ему, разумеется, было приказано ничего не слышать. Я спал одетым, так как была всего одна кровать, которую делили женщины. Я сразу же кинулся на улицу, чтобы их остановить. Пусть она старше меня, но это же я наследник отца! Теперь я глава нашей семьи.
      - Но пешком ты вряд ли мог за ними угнаться, - перебил его Хью, снова возвращаясь к реальной ситуации. - И они уехали, прежде чем ты смог их задержать?
      - Конечно, я не мог их догнать, но продолжал следовать за ними. Пошел снег, и они оставляли следы. Я знал, что они не могли уйти далеко. Настолько далеко, чтобы я совсем отстал. - Он закусил губу. - Я шел по их следам, сколько было можно. Пришлось идти в гору, поднялся ветер, а снега было так много, что следы скоро занесло. Я сбился и не мог найти дорогу ни вперед, ни назад. Я пытался придерживаться того направления, которое они должны были выбрать, как мне казалось. Так и не знаю, сколько я проплутал и куда забрел. Я совсем заблудился. Провел всю ночь в лесу, а на следующую ночь меня нашел Турстан и привел к себе домой. Брат Кадфаэль знает. Турстан сказал, что по лесу бродят разбойники и мне нужно остаться у них, чтобы подождать, пока мимо не пройдет какой-нибудь надежный человек. Так я и сделал. А теперь я не знаю, - сказал Ив, снова становясь маленьким мальчиком, - куда уехала Эрмина со своим возлюбленным и что стало с сестрой Хиларией. Проснувшись, она обнаружила, что мы с Эрминой исчезли, и я представляю, что с нею было! Но вместе с ней были Джон и его жена, а они, конечно, не дадут ей попасть в беду.
      - Этот человек увез твою сестру, - сказал Берингар. - Ты не знаешь его имени, но помнишь, что он был принят в доме твоего отца. Если у него манор в горах неподалеку от Клитона, то мы, конечно, найдем его. Насколько я понимаю, если бы твой отец был жив, этот человек мог претендовать на руку твоей сестры?
      - О да, я полагаю, что вполне мог, - серьезно сказал Ив. - К нам ездило много молодых людей, и Эрмина, когда ей было всего четырнадцать-пятнадцать лет, каталась верхом и охотилась с лучшими из них. Все они были люди состоятельные или наследники хороших имений... Но я никогда не замечал, чтобы она кому-то отдавала предпочтение. - (В то время Ив играл в солдатиков и падал со своего первого пони, так что его особенно не интересовали ни сестра, ни ее поклонники.) - Этот молодой человек очень красив, - великодушно признал мальчик. - Гораздо красивее, чем я. И выше, чем вы, сэр, - сказал он, обращаясь к Хью. Не он один с первого взгляда недооценивал Берингара, фигура которого, при среднем росте, была словно отлита из стали. - Думаю, ему лет двадцать пять. Но я не знаю его имени. У нас там бывало много народу.
      - Возможно, Ив, ты поможешь нам еще в одном деле, - сказал брат Кадфаэль. - Мне бы хотелось задержать тебя на несколько минут, прежде чем ты пойдешь спать. Ты говорил нам о брате Элиасе, с которым расстался в Фоксвуде.
      Мальчик кивнул, с удивлением взглянув на Кадфаэля.
      - Брат Элиас здесь, в лазарете. После того как он отправился в обратный путь, выполнив поручение, ночью на него напали разбойники и сильно избили. Его нашли крестьяне и принесли сюда. Я уверен, что теперь он поправится. Однако Элиас не смог рассказать нам, что с ним случилось. Во сне его мучают кошмары. А когда он просыпается, то ничего не может вспомнить. В забытьи он упоминал тебя, хотя и не называл твоего имени. "Мальчику надо было пойти со мной", - так он говорил. А вдруг, если теперь он увидит тебя, целого и невредимого, к нему вернется память? Ты сходишь к нему вместе со мной?
      Ив, несколько обеспокоенный, с готовностью поднялся. При этом он взглянул на Берингара, желая удостовериться, что больше ему не нужен.
      - Мне жаль, что он попал в беду... Он добрый... Да, конечно, если я что-то смогу для него сделать...
      По пути в лазарет, когда его никто не мог увидеть, Ив совсем по-детски взял брата Кадфаэля за руку, и тот пожал ее, успокаивая мальчика.
      - Он сильно избит и обезображен, но ты не пугайся. Это пройдет, можешь мне поверить...
      Брат Элиас лежал безмолвный и неподвижный, а молодой послушник читал ему житие Святого Ремигиуса. Шрамы и кровоподтеки уже начали заживать, и боль почти не мучила беднягу. Он съедал то, что ему приносили, а когда колокол звонил, созывая к службе, губы его беззвучно шевелились, повторяя слова литургии. Глаза Элиаса были открыты, и он посмотрел на мальчика, не узнавая его. Потом взгляд его снова переместился в затененный угол комнаты. Ив на цыпочках подкрался к кровати и широко раскрытыми глазами смотрел на раненого.
      - Брат Элиас, Ив пришел тебя навестить, - сказал Кадфаэль, подойдя поближе. - Ты помнишь Ива? Это мальчик, которого ты встретил в Клеобери, а расстались вы в Фоксвуде.
      Но лишь слабая дрожь пробежала по измученному лицу, выражавшему покорность, да в глазах появилась сильная тревога. Ив отважился подойти совсем близко и робко дотронулся до длинной вялой руки, лежавшей на покрывале, но она осталась холодной и безответной.
      - Мне жаль, что вас изранили. Мы прошли несколько миль вместе. Лучше бы мы оставались в вашем обществе и дальше...
      Брат Элиас пристально смотрел на мальчика, беспомощно качая головой, и его начала бить дрожь.
      - Нет, его надо оставить в покое, - Кадфаэль вздохнул. - Если мы будем настаивать, он совсем разволнуется. Тут нельзя торопиться. Пусть хотя бы тело его окончательно выздоровеет, а память может подождать. Имело смысл сделать эту попытку, но он еще не готов. Пойдем, Ив, ты с ног валишься от усталости, нужно уложить тебя в постель.
      Брат Кадфаэль, а также Хью со своими людьми поднялись на рассвете и вышли за стены монастыря. За ночь мир снова изменился: бугры сровнялись, ложбины заполнились снегом, и над каждым холмиком ветер трепал плюмаж, из снежной пены. Они взяли с собой топоры и носилки, сооруженные из кожаных ремней, натянутых между двумя палками. Захватили и льняную простыню, чтобы прикрыть покойницу. Шли в угрюмом молчании - никому не хотелось говорить, пока предстоящая им страшная работа не заставит обменяться самыми необходимыми словами. Снегопад прекратился, как обычно, после восхода солнца. Так было и в ту ночь, когда Ив упорно шел по следу сбежавшей сестры. А на следующую ночь ударили сильные морозы, и кто-то изнасиловал и убил девушку; и вот сейчас они шли разыскивать ее ледяную могилу. Это случилось именно в ту ночь, потому что ее бросили в уже застывавший ручей, и она сразу же вмерзла в лед. В этом Кадфаэль был уверен.
      После недолгих поисков они нашли ее. Расчистив недавно выпавший снег, они сквозь зеркальную поверхность смотрели на девушку, словно изваянную изо льда.
      - Боже правый! - в ужасе воскликнул Хью. - Она выглядит моложе, чем её брат!
      Такой по-детски хрупкой казалась призрачная фигура, что все отвели взгляд. Однако волей-неволей им пришлось нарушить ее покой, чтобы похоронить по христианскому обычаю. Казалось, что, ломая лед, сковавший тело, они совершают кощунство. Сделано все было очень осторожно, люди старались рубить лед как можно дальше от нежного тела. Работа оказалась тяжелой, и, хотя мороз сильно покусывал, все вспотели. Девушку в ее ледяном гробу уложили на носилки, как статую, покрыли простыней и медленным шагом направились в Бромфилд. Лед всю дорогу не таял, и не упало ни капли, пока они тайком не пробрались в покойницкую монастыря. Только тогда сверкающие края ледяного гроба начали менять форму и, скользя, уплывали в сток для воды, которой омывали покойников.
      Девушка лежала в своей тонкой сорочке, белая и далекая, однако она становилась все ближе к жизни, боли, жалости, насилию - ко всему, что определяет смертный жребий человечества. Кадфаэль опасался надолго отходить от тела, так как Ив был уже на ногах и живо всем интересовался. Трудно было угадать, куда он направится в следующую минуту. Правда, он был хорошо воспитан и обладал прекрасными манерами, но поскольку ему привили убежденность в своих привилегиях и это был подвижный тринадцатилетний подросток, то он мог ненароком заглянуть и сюда.
      В одиннадцатом часу, во время мессы, ледяная оболочка растаяла настолько, что начали появляться открытые участки тела. Показались кончики бледных пальцев, нос (пока еще небольшая жемчужина), вьющиеся пряди волос, словно тонкое кружево по обе стороны лба. Именно эти кудри и привлекли пристальное внимание Кадфаэля. Дело в том, что они были короткие. Он намотал несколько прядей на палец. Они были цвета темного золота, а когда высохнут, то станут еще светлее. Кадфаэль наклонился, вглядываясь в открытые глаза, все еще заледеневшие. Взгляд их был безмятежен. Цвет показался ему тускло-фиолетовым, как у ирисов, или темно-серым, словно у цветов лаванды.
      Лицо до конца оттаяло, когда закончилась месса. Кожи покойницы коснулся воздух, и на щеке и возле рта обозначились кровоподтеки. Потом оттаяли полукружия маленьких грудей, и брат Кадфаэль ясно увидел пятно, темневшее в этом месте справа. Он узнал красноватые следы крови. Лед сковал девушку, не дав воде смыть это пятно. Даже если оно исчезнет, когда лед окончательно растает, он будет знать, где оно было.
      Еще до полудня тело полностью освободилось от ледяной оболочки. Теперь девушка была видна вся, стройная и юная, а небольшая головка в ореоле коротких бронзовых кудрей напоминала ангела из Благовещения. Кадфаэль пошел за приором Леонардом, и они, пока не омывая тело, сложили ей руки на груди и прикрыли до шеи льняной простыней.
      Пришел Хью и молча встал рядом с ними. Девушке вполне могло быть восемнадцать лет. Она лежала в вечном покое, далекая, безмятежная и недосягаемая. И красивая, как о ней говорили... Да, она, несомненно, была очень красива. Но разве это своевольная и избалованная дочь знатного вельможи? Та темноволосая девушка, которая всегда настаивала на своем, несмотря на смутное время, зимний холод, ужасы войны?
      - Взгляните-ка! - сказал брат Кадфаэль, отворачивая простыню и указывая на смятые складки сорочки, которые он не стал разглаживать, когда лед оттаял. Тусклое красноватое пятнышко виднелось на правом плече и на груди.
      - Заколота? - спросил Хью, взглянув Кадфаэлю в лицо.
      - Раны нет. А теперь посмотрите сюда! - Отвернув сорочку, он показал пару пятнышек на бледной коже. Кадфаэль стер их, и тело засверкало белизной. - Она не заколота, это точно. Ночной мороз сразу прихватил ее, и все следы сохранились, пусть и слабые. Но раны не было. А если и была, то в другом месте и не от ножа, - хмуро добавил он. - Вероятно, она боролась с ним - или с ними, волки любят охотиться стаями! - и у того пошла кровь. Возможно, девушка расцарапала ему лицо или руку, пытаясь оттолкнуть. Запомни это, Хью, и я тоже запомню. - Он снова бережно и благоговейно прикрыл ее. Затуманенные глаза на алебастровом лице спокойно смотрели вверх, на своды, а короткие высохшие завитки сияли, как нимб.
      - Она покрывается кровоподтеками, - заметил Хью и провел кончиком пальца по скуле и пятнам возле губ. - Но на шее нет никаких следов. Значит, ее не удавили.
      - Нет, но ее придушили, когда насиловали.
      Они были так поглощены осмотром мертвой девушки, что не услышали шагов, приближавшихся к закрытой двери. Даже если бы они и были начеку, то все равно могли ничего не услышать - так легки были шаги мальчика. Первое, что оповестило их о приходе Ива, это вспышка света, отраженного, от снега, когда широко распахнулась дверь. Мальчик вошел открыто, и не думая подкрадываться, - это было не в его характере. Повернувшись к вошедшему, они нахмурились в смятении, и Ив резко остановился, обиженно надувшись. Хью и приор Леонард поспешно загородили от него козлы, на которых лежало тело.
      - Тебе здесь нельзя находиться, дитя мое, - обратился к нему приор.
      - А почему нельзя, отец? Никто мне этого не говорил. Я искал брата Кадфаэля.
      - Брат Кадфаэль выйдет к тебе чуть позже. Возвращайся в странноприимный дом и жди его там...
      Но было слишком поздно - Ив уже увидел достаточно, чтобы все понять. Льняная простыня, которую поспешно набросили, контуры тела, вырисовывавшиеся под ней, приоткрывшиеся светлые волосы. Лицо мальчика застыло, глаза широко раскрылись, и он сразу же умолк.
      Ласково положив ему руку на плечо, приор повернул его к дверям.
      - Пошли, мы с тобой выйдем вместе. Ты непременно все узнаешь, но сейчас нам нужно выйти отсюда.
      Ив не сдвинулся с места, продолжая пристально смотреть прямо перед собой.
      - Нет, - неожиданно произнес брат Кадфаэль, - пусть он подойдет. Отступив от тела, монах сделал пару шагов к мальчику. - Ив, ты ведь умный человек, и после того, что ты пережил, нам нет нужды делать вид, будто в мире не существует насилия и жестокости и люди не умирают. Здесь у нас мертвое тело, и мы не знаем, кто это. Мне бы хотелось, чтобы ты взглянул, если не имеешь ничего против, - и сказал нам, не знаешь ли ты, кто это. Не бойся, ты не увидишь ничего плохого.
      Мальчик твердой походкой подошел поближе и с застывшим лицом взглянул на фигуру в сорочке. В глазах его затаился страх, и больше ничего. Кадфаэль подумал, что ему вряд ли пришло в голову, что это его сестра или вообще женщина. Он заметил, как взгляд широко раскрытых глаз остановился на коротких завитках - Ив, очевидно, ожидал увидеть мертвого мужчину. Кадфаэль вел бы себя иначе, не будь он абсолютно уверен, что эта убитая девушка - не Эрмина Хьюгонин. Об остальном он мог лишь смутно догадываться. Но Ив должен знать наверняка.
      Монах сдернул простыню с лица покойницы. Руки мальчика, которые тот держал у груди, резко сжались. Он тяжело вздохнул и долгое время не издавал ни звука. Его слегка трясло. Наконец Ив поднял на Кадфаэля взгляд, в котором читались потрясение, недоумение и даже неверие.
      - Но этого не может быть! Я думал... Я не понимаю! Она... - Он замолчал, мотая головой, и снова с жалостью и изумлением склонился над телом, словно зачарованный, - Я знаю ее, конечно же, знаю, но почему она здесь, мертвая? Это сестра Хилария, которая вместе с нами ушла из Вустера.
      Глава пятая
      Вместе с Ивом они вышли на заснеженный двор. Мальчик шел как во сне, силясь разрешить загадку, каким же образом та, которую он оставил далеко отсюда в безопасном месте, могла внезапно оказаться здесь. Потрясение было слишком сильным, и он не сразу осознал увиденное. На полпути в странноприимный дом Ив вдруг понял все до конца и, остановившись, разрыдался, сам испугавшись своих слез. Приор Леонард принялся было кудахтать над ним, как испуганная курица, но брат Кадфаэль сильно хлопнул мальчика по плечу и сказал урезонивающе:
      - А ну-ка, мой милый, успокойся, ведь ты нам еще понадобишься. Мы должны найти преступника и отомстить за содеянное зло, а кто же, кроме тебя, приведет нас туда, где ты ее оставил? Ведь именно с того места и надо начинать.
      Рыдания смолкли так же внезапно, как и начались. Ив быстро вытер рукавом заплаканные глаза и обернулся, пытаясь что-нибудь прочесть по лицу Хью Берингара. За помощником шерифа стояла власть. Дело монахов - давать приют, советовать и молиться, а правосудие и закон - это дело властей. Ив родился в семье барона и хорошо разбирался в иерархии.
      - Да, конечно, я могу проводить вас на участок Джона Друэля, туда надо ехать из Фоксвуда - это рядом с деревней Клитон, только выше, на холме. Мальчик порывисто схватил Хью за рукав. У него хватило ума, чтобы не требовать, а вежливо просить, - Можно мне поехать с вами и показать дорогу?
      - Можно, если ты будешь держаться возле нас и делать все, что велят. Хью, по совету Кадфаэля, заранее решил взять мальчика с собой - Иву сейчас гораздо лучше заняться делом в обществе мужчин, нежели сидеть в одиночестве и горевать. - Мы найдем для тебя пони подходящего роста. Ну что ж, беги за плащом, ждем тебя на конюшне.
      Ив убежал, ожив при мысли, что он может быть полезен. Берингар задумчиво посмотрел ему вслед.
      - Было бы хорошо, отец приор, если бы вы отправились за ним следом и присмотрели, чтобы он взял с собой еду. Мы, возможно, вернемся совсем нескоро, и, как бы плотно он ни пообедал, к вечеру может проголодаться. - А Кадфаэлю Хью сказал, когда они вместе завернули в конюшню: - Я знаю, ты поступишь по-своему, и всегда рад твоему обществу, если только твои подопечные, живые и мертвые, могут без тебя обойтись. Однако в последние дни тебе приходилось слишком много ездить верхом...
      - ... Для пожилого человека, - продолжил его мысль Кадфаэль.
      - Я так не считаю! Наоборот, несмотря на груз лет, ты можешь продержаться в седле дольше меня. Но как же брат Элиас?
      - Теперь я ему не нужен - захожу пару раз в день взглянуть, все ли в порядке. Тело его поправляется, а что касается разума, который где-то странствует, то мое присутствие его не излечит. В один прекрасный день разум либо вернется к Элиасу, либо его перестанут тревожить смутные воспоминания. За ним хорошо присматривают. За ней так не присматривали! посетовал он.
      - Как ты узнал, что это не сестра Ива? - спросил Хью.
      - Во-первых, короткие волосы. Прошел месяц с тех пор, как они покинули Вустер, - достаточный срок для того, чтобы у монахини образовался этот нимб. Зачем было бы Эрмине стричь волосы? Да и цвет совсем другой. По словам Герварда, у юной леди очень темные волосы и глаза. К тому же, насколько я помню, монахиня тоже была молода, не старше двадцати пяти лет. Нет, я был уверен, что самая страшная беда мальчика миновала. Пока что! добавил Кадфаэль. - А теперь мы должны найти сестру Ива и сделать так, чтобы ему больше не пришлось всматриваться в знакомое лицо покойницы и называть ее имя. Я так же, как и ты, связан моральными обязательствами и потому еду с тобой.
      - В таком случае надень сапоги и соберись, - посоветовал Хью, ничуть не удивившись, - а я оседлаю для тебя свою запасную лошадь. Я подготовился к любым переделкам, в которые ты можешь меня втянуть. Ведь я тебя хорошо знаю.
      Путь до Фоксвуда оказался легким - это была наезженная широкая дорога. Однако дальше пришлось ехать по крутым извилистым тропинкам. Обширный склон Титтерстон Кли переходил здесь в открытое плато. Слева высились холмы, окутанные облаками, которые спускались все ниже. Сосредоточенный и осознающий важность своей миссии, Ив ехал рядом с Хью.
      - Мы можем не заезжать в деревню - она справа от нас, а участок, где мы ночевали, вон там, наверху, - сказал мальчик, осмотревшись. - За хребтом - ложбина, там поля Джона, а на холме - овчарня.
      Внезапно Хью осадил лошадь и, подняв голову, принюхался.
      - Вы чувствуете этот запах? Что бы это мог жечь землепашец в такое время года?
      Усилившийся ветер донес до них слабый, но зловещий запах. Один из людей Берингара, ехавший следом за ним, сказал:
      - Горело дня три-четыре тому назад, а потом занесло снегом.
      Пришпорив лошадь, Хью устремился вверх по дороге, которая шла между кустами, занесенными снегом, и доскакал до гребня. Здесь начинался спуск в лощину, которую укрывали от ветра деревья. На холме виднелись каменные стены овчарни. Деревья скрывали из виду участок, и, только когда всадники подъехали поближе, их взорам открылась ферма, которую арендовал Друэль. Издав горестный возглас, Ив стиснул руку брата Кадфаэля.
      Угловые стойки сгоревшего дома, коровника и амбара чернели на фоне снежных сугробов. На земле лежали обуглившиеся балки рухнувшей крыши. Даже деревья, стоявшие рядом со строениями, скорчились и потемнели. Никаких признаков жизни, безмолвие - только обуглившиеся руины. На ферме Друэля не осталось ничего живого, она была сожжена дотла.
      В угрюмом молчании они пробирались через двор, заваленный обломками. Глаза Хью отмечали каждую деталь. В воздухе удушливо пахло гарью. Они наткнулись на изрубленные тела двух дворовых собак. Снег, раза два-три выпадавший после налета, замел следы, но можно было предположить, что здесь орудовала банда не менее десяти - двенадцати человек. Они увели овец и корову, опустошили дом и амбар. Кур связали за ноги - над землей все еще летали перья, цепляясь за почерневшие балки.
      Хью спешился и принялся обследовать руины дома и амбара. Его люди осматривали двор и сугробы за оградой.
      - Их убили, - тихо сказал Ив, - Джона, и его жену, и их парня, и Питера, пастуха. Их убили и унесли, как сестру Хиларию.
      - Тише! - остановил его Кадфаэль. - Никогда не накликай беду раньше времени. Ты знаешь, что они ищут? - Люди Берингара при этих словах обернулись и, пожав плечами и обменявшись взглядами, снова взялись за работу. - Тела убитых! И ничего не находят. Здесь только трупы собак. Бедняги выполнили свой долг, подняв тревогу. Будем надеяться, что они сделали это вовремя.
      Хью выбрался из амбара, вытирая испачканные ладони.
      - Тут нет мертвых. Либо людей предупредили и они успели сбежать, либо налетчики увели их с собой. А я сомневаюсь, чтобы эти дикари стали возиться с пленниками. Они могли убить, но брать в плен простых людей - нет, вряд ли. Интересно, каким путем они шли? Так же, как мы, или у них свои собственные дороги? Вон там, наверху, по склону? Если их было не больше десяти, то они, наверное, побоялись заглянуть в деревню.
      - Возле овчарни убили одну овцу, - сказал человек Берингара, вернувшись с холма. - Вдоль склона идет тропинка - там они и прошли. Вряд ли они завернули в Клитон.
      - Тогда Друэль мог увести свою семью в деревню, - продолжал рассуждать Хью, хмуро глядя на сугробы, скрывшие следы людей и животных. - Если собаки заранее подали голос и овцы заблеяли, времени могло хватить. Давайте-ка заедем в деревню и все разузнаем. Может быть, мы увидим их живыми, - сказал он, ободряюще хлопнув Ива по плечу.
      - А сестру Хиларию уже не увидим, - пробормотал Ив, затрагивая больную тему. - Если они успели убежать, то почему не спасли сестру Хиларию?
      - Это ты спросишь у них, если Бог позволит и мы их найдем. Я помню о сестре Хиларии. Поехали, здесь мы сделали все, что можно.
      - Я хочу еще кое-что уточнить, - сказал Кадфаэль. - Ив, когда ночью ты увидел лошадей и выбежал из дому, в каком направлении уехала твоя сестра?
      Ив оглянулся на то, что осталось от дома.
      - Вон туда, направо, за дом. Там небольшой ручей, тогда он еще не замерз. Они двигались вдоль склона.
      - Хорошо. Мы как-нибудь обследуем эту дорогу. У меня все, Хью, можем ехать.
      Они вскочили на коней и пустились в обратном направлении. Выехав из ложбины, они проехали по хребту между деревьями и стали спускаться по тропинке к деревне Клитон. Тут была скудная почва, которую трудно обрабатывать, но благоприятная для разведения овец. Овцы этих нагорий дают самую длинную шерсть, и у них нежирное мясо.
      Селение было обнесено грубым, прочным частоколом, и на страже стоял часовой. О появлении чужих известил свист, резкий и пронзительный, - он предназначался для жителей деревни. К тому времени, как они подъехали к частоколу, их встречало несколько крепких парней. Хью улыбнулся. Разбойникам лучше не соваться в Клитон, если только их банда не слишком многочисленна и они не до зубов вооружены.
      Хью Берингар поздоровался со всеми и представился. Вряд ли жители этих отдаленных районов возлагали большие надежды на короля или императрицу, но они могли рассчитывать на помощь и защиту шерифа графства. Они привели старосту и охотно ответили на все вопросы. Да, они знают о том, что разорена ферма Джона Друэля, но сам он здесь, целый и невредимый. Он лишился всего, и его кормит деревня. И жена его здесь, и сын, и пастух все спаслись. Какой-то мальчуган со всех ног бросился за Друэлем.
      При виде худого, жилистого землепашца Ив скатился со своей лошадки и ринулся ему навстречу. Джон подошел и обнял мальчика за плечи.
      - Милорд, говорят, вы оттуда, где... где был мой дом, - сказал Друэль, обращаясь к Берингару. - Видит Бог, как я благодарен этим добрым людям, которые не дают нам умереть с голоду. Что же это делается? Мы в поте лица зарабатываем свой хлеб, а нас грабят по ночам и лишают крыши над головой! В горах и так нелегко жить одному. Но мы не ожидали такого разбоя.
      - Можешь мне поверить, друг, что и я не ожидал ничего подобного, печально отозвался Берингар. - Я не могу возместить твои убытки, но, возможно, что-то из твоего добра удастся вернуть, если мы отыщем разбойников. Вот этот мальчик, который несколько дней тому назад останавливался у тебя со своей сестрой...
      - И исчез ночью из нашего дома, - сказал Джон, бросив на Ива неодобрительный взгляд.
      - Мы знаем, он нам все рассказал. Поверь, у него были на то веские причины, и он очень рисковал. Но мы бы хотели, чтобы ты нам поведал о нападении на твою ферму. Когда это было?
      - Спустя две ночи после того, как молодая леди и этот паренек сбежали от нас. Это случилось четвертого декабря ночью, незадолго до рассвета. Мы проснулись, потому что собаки все изошлись от лая, и выскочили. Ну, думаем, не иначе как волки - собаки-то были на цепи. Да это и были волки, только двуногие. Мы выскочили, значит, и слышим - овцы на холме блеют и факелы там горят. А они как помчатся с холма - собак испугались. Не знаю, сколько их было, - может, дюжина, а может, и больше. Ну, некогда было смотреть, мы ноги в руки - и бежать! А когда были на гребне, видим - амбар горит. Сильный был ветер, и мы знали, что сгорит дотла. И вот мы здесь, милорд, и у нас ни кола ни двора. Мы готовы взять в аренду что угодно у любого владельца манора. Все надо начинать с нуля. Ну, слава Богу, хоть живы остались!
      - Значит, сначала они пошли в овчарню, - сказал Хью. - А с какой стороны они появились?
      - С юга, - не задумываясь ответил Джон. - Но не с дороги - явно откуда-то к нам спустились.
      - И вы понятия не имеете, кто они такие и откуда? А раньше до вас не доходили слухи, что тут где-то поблизости орудуют разбойники?
      Нет, до той поры они ничего такого не слыхали. Это было просто как гром среди ясного неба.
      - Еще один вопрос, - сказал Хью. - Что стало с монахиней из Вустера, которая у вас останавливалась второго декабря ночью вместе с мальчиком и его сестрой? Мы знаем, что в ту ночь дети покинули твой дом. А что случилось с монахиней?
      - Ну, ее это миновало, - с облегчением сказал Друэль. - В ту ночь, когда сожгли нашу ферму, ее, по счастью, здесь уже не было. Она ушла накануне днем. Уже начало смеркаться, но было не так уж поздно. К тому же у нее была надежная охрана, так что, думаю, с ней все в порядке. А как эта бедная девочка расстроилась, оставшись одна! Мечется, не знает, где искать своих цыплят, да и мы тоже растерялись. Что же ей оставалось делать?
      - За ней кто-нибудь пришел?
      - Монах-бенедиктинец. Она его знала, вместе шли, так она нам сказала. Он уговаривал ее идти с ним в Бромфилд. Она рассказала, что подопечные сбежали, а он и говорит: тем более нужно поделиться своим горем с другими, они помогут отыскать ее ребяток да и о ней позаботятся. Он пришел сюда из Фоксвуда, по дороге всюду о ней расспрашивал, потому так поздно объявился, - пояснил Джон. - Я видел, что она была этому монаху очень благодарна за заботу. Они ушли вместе, и я не сомневаюсь, что она благополучно добралась до Бромфилда и теперь в безопасности.
      Ив стоял потупившись и молчал.
      - Она добралась, - сухо произнес Хью, обращаясь как бы к самому себе. Благополучно? Да, если так можно выразиться. Безгрешная, честная, мужественная - кто же в эту минуту находится в большей безопасности, чем сестра Хилария? Эта невинная душа, которая отправилась прямо к Богу!
      - Но потом случилось что-то странное, - продолжал Друэль. - На следующий день после той страшной ночи сидим мы тут и рассказываем, что у нас произошло и как мы еле спаслись, а добрые люди готовят для нас место в своих домах, как истинные христиане. И вдруг появляется какой-то молодой человек. Он пришел пешком, обычным путем - с дороги - и стал расспрашивать о тех, кто у нас останавливался. Не знаем ли мы чего, говорит, о молодой монахине из Вустера, которая вместе с братом и сестрой из знатной фамилии держит путь в Шрусбери. Ну, хотя у нас был полон рот хлопот, мы ему рассказали все, что знали. Он все выслушал и ушел. Сначала в гору, на мое пепелище, а потом уж не знаю, куда отправился дальше.