– Ты слышала меня, – холодно отозвался он. – Что ты на это скажешь?
      Килби поерзала на скамейке. Фейн напрягся, раздумывая, не собирается ли она сбежать. Килби заметила суровое выражение его лица.
      – Почему? – Она беспомощно взмахнула руками. – Это из-за того, что мы сделали…
      Он наклонился и схватил ее за руки. Поднимая Килби на ноги, Фейн не мог удержаться от того, чтобы не встряхнуть ее. Ужас, который он прочел в ее фиалковых глазах, проник ему в самое сердце.
      – Если бы я женился на каждой девице, которую уложил на спину, то был бы многоженцем.
      Лицо Килби исказилось, и она оттолкнула его руки.
      – Прекрасно, – сказала она, скрещивая руки на груди, и ее глаза заблестели, как два аметиста. – Тогда почему я? Почему предложение прозвучало именно в мой адрес? Я уверена, что если ты припомнишь хоть кого-то из легиона своих любовниц, то обнаружишь, что ни разу не испытывал желания связать себя брачными узами хотя бы с одной из них.
      Фейн открыл рот, чтобы возразить, но промолчал, сказать было нечего. Он был потрясен только что сделанным открытием. До смерти отца он ни разу не думал о том, чтобы жениться. Герцог так рано стал семейным человеком, желая сохранить род, под влиянием суеверия, предрекавшего Солити раннюю смерть.
      Фейн не предполагал, что отправится по проторенной дороге. Когда его отец был жив, Фейн ни разу не подумал о той, чтобы подыскать себе невесту. Зачем ему было связывать себя с какой-нибудь капризной барышней? Он любил свою жизнь такой, какой она была, – беззаботной и веселой. В распоряжении Фейна были богатства и бесконечная череда прекрасных леди, которые оказывались в его постели по первому зову.
      – Так все же почему? – словно размышляя вслух, произнесла Килби. – Зачем вдруг жениться на любовнице отца?
      О, ее язвительность не знала предела! Фейн посмотрел на нее с вожделением.
      – Мы оба знаем, что ты не была любовницей моего отца.
      Она была слишком добросердечной, чтобы не простить его вполне объяснимую ошибку. Разочарованно покачав головой, Килби сказала:
      – Ты солгал мне.
      Она воздела руки к небу.
      – Ты окутал меня лестью, в то время как все, чего ты хотел, – это затащить меня в постель и соблазнить.
      – Не стоит драматизировать, – ответил Фейн, отказываясь от нарисованной ею картины, на которой он представал подлецом, воспользовавшимся невинностью девушки. Он положил руки на плечи Килби и насильно усадил ее на скамью.
      – Мой отец имел репутацию человека, который способен соблазнить любую понравившуюся ему леди.
      – Как, впрочем, и его сын, – сказала она, вскинув правую бровь.
      У него зачесалась рука, так велико было желание отшлепать непослушную девчонку. Сейчас было не время для игр.
      – Мне все равно, была ты с моим отцом или нет. Я хочу тебя.
      Килби не проявила восторга в ответ на его слова.
      – Это твое несчастье. Потому что ты не сможешь получить то, чего хочешь.
      Она высокомерно вздернула голову. В ее взгляде был вызов. И Фейн на него с удовольствием ответил.
      – Слишком поздно. Я уже получил то, чего хотел. И снова получу, – многозначительно добавил он.
      Их откровенная беседа могла привлечь внимание, и Килби взглянула на террасу, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает.
      – Если ты говоришь о том, что случилось в гостиной три дня назад, то ты заблуждаешься.
      Фейну хотелось зарычать от возмущения. Килби наказывала его! Она была расстроена не из-за того, что они занялись любовью столь поспешно. Потеря невинности принесла ей лишь толику неприятностей. Больше всего ее ранило его недоверие. Фейн мрачно раздумывал, как загладить вину и заставить Килби забыть о том, что он задел гордость и достоинство леди. Но откуда ему было знать, что в их первую встречу она вовсе не флиртовала с ним, а говорила серьезно? Он мог бы поклясться, что не лишает девиц невинности каждый новый сезон.
      Фейн стал перед ней на колени.
      – Мой котенок, я хочу, чтобы ты запомнила то, что я тебе сейчас скажу: я снова и снова овладею тобой. Согласен, что в первый раз все произошло несколько не так, как я рассчитывал. Неловкая ситуация…
      Килби возмущенно фыркнула. Фейн выразительно посмотрел на нее.
      – Конечно, я виню себя. Но я хочу тебя уверить, что ловкость приходит с опытом.
      Ему хотелось утащить ее в глубь сада и доказать на деле, что он может быть великолепным любовником. К сожалению, это придется на время отложить, потому что другие заботы требовали решения.
      – Ваш ответ, леди Килби, – коротко сказал Фейн. – И лучше вам ответить утвердительно. Вы выйдете за меня замуж?
 
      – Я не могу поверить в то, что леди отказалась от твоего предложения.
      Фейн посмотрел на Кадда, который имел наглость напомнить другу о пережитом унижении. Прошло два дня с тех пор, как Килби вежливо поблагодарила Фейна, после чего ответила ему отказом. Он не стал терять самообладания, чтобы не дать повода для пересудов. Вместо этого он нарочито галантно поклонился и ушел.
      Эверод дружески толкнул Фейна в плечо.
      – Во что я не могу поверить, так это в то, что Карлайл, оказывается, способен сделать леди предложение руки и сердца.
      Фейн стоически выслушивал насмешки друзей. Рамскар, Кадд и Эверод упросили его пойти с ними в театр. Никто из них не верил в то, что Фейн мог прийти в отчаяние из-за отказа Килби. Много лет назад, в пьяном угаре, он хвастливо поклялся им, что не станет связывать себя брачными узами, пока ему не исполнится сорок. Он считал, что нет никакого смысла добровольно лишать себя волнующих возможностей. Фейну было всего двадцать пять. По его подсчетам, у него было пятнадцать лет полной свободы. Мужчина должен быть безумцем, чтобы ради любви отказаться от свободы.
      Неужели он был влюблен в упрямую леди Килби Фитчвульф? Безумие было бы более счастливой участью.
      Рамскар стал между Эверодом и Фейном, обняв друзей за плечи.
      – Факт остается фактом: Фейн сделал благороднейшее из предложений одной леди, но был жестоко отвергнут. Честное слово, Солити, ты счастливейший из смертных. Тебе так везет, что я бы не задумываясь пригласил тебя за игорный стол. Например, в «Мойру».
      – Позже, если охота будет неудачной, – сказал Кадд, когда они направлялись по театральному коридору.
      Охота, о которой говорил виконт, не имела ничего, общего с хорошей театральной ложей. Эти «дикие аристократы» мечтали лишь о том, чтобы заполучить приятных спутниц на вечер, Фейн не мог не признать, что со стороны они выглядят впечатляюще. Проходя мимо собравшихся, друзья ловили на себе восхищенные взгляды. Они олицетворяли спесь, богатство и молодость. Редкая леди могла бы устоять перед такими достоинствами.
      Но Килби смогла.
      Уголком глаза Фейн заметил фиолетовую вспышку. Посмотрев налево, он встретил любопытные взгляды трех красивых леди. Самая высокая из них держала в руках веер оттенка глаз Килби. Дамы наклонились друг к другу и зашептались. Фейн улыбнулся им, и они разразились смехом, подобным звону колокольчиков.
      – Одна или все сразу, – прошептал Эверод на ухо Фейну. – Ты можешь насладиться одной из них или всеми подряд. Они будут рыдать от счастья.
      Может, и вправду он должен найти более сговорчивую леди, рядом с которой не будет чувствовать себя неуклюжим простофилей. Он не обязан хранить верность Килби Фитчвульф. У них был очень короткий роман, ничего, более. По меньшей мере, дюжина леди могла оказаться на ее месте. Лишь ее невинность была особым обстоятельством. Фейн честно хотел исправить ситуацию, разве не так? Но леди твердо ответила ему отказом.
      – Этот вечер может стать многообещающим началом, – согласился Фейн.
 
      – Лисса, я сегодня не очень хорошая собеседница, – пожаловалась Килби, садясь рядом с подругой в ложе.
      Она даже не знала, как подруге удалось уговорить, ее поехать в театр, особенно учитывая, тот факт, что Килби отказалась отправиться с Придди смотреть фейерверки в Воксхолле, после чего их ожидали на ужин в доме леди Карселл. Килби сказала, что не сможет высидеть за столом, ломящимся от яств. Она не могла бы представить себе, что проведет вечер, флиртуя с потенциальными женихами. Придди настаивала. Но если бы Килби согласилась, то могла бы столкнуться с Фейном. Она не была готова снова увидеть его.
      – Глупости. Ты в полном порядке. Это погода внушает тебе меланхолию, – заверила ее Лисса.
      Она наклонилась вперед и махнула подруге, которая сидела через пять лож слева.
      Килби вздохнула. Она-то знала истинную причину своего дурного настроения.
      – Надеюсь, что дождь прекратится до начала фейерверка. Виконтесса так ждала его.
      Лисса уселась и улыбнулась.
      – Не беспокойся о леди Квеннел. Такой пустяк как дождливая погода ни за что не испортит ей настроения.
      Ее лицо озарилось, когда она заметила что-то за спиной Килби.
      Килби обернулась. На пороге стоял лорд Дакнелл. Она искоса посмотрела на Лиссу. Румянец, густо заливший щеки Лиссы, выдал, что она пошла на маленькую хитрость ради того, чтобы устроить случайную встречу Килби и Дакнелла, которые расстались едва не поссорившись.
      Виконт чопорно поклонился.
      – Может, у вас найдется место для старого друга?
      Эверод и Кадд устроили светскую охоту. Фейн лениво следовал за ними. Рамскар успевал смотреть и на сцену, и на ложи. Четверка уже несколько часов прогуливалась от ложи к ложе вместо того, чтобы занять свои места в именной ложе. При этом Эверод и Кадд вели беседу относительно того, кого можно считать лучшей любовницей.
      – Я не согласен, Эверод, – сказал Кадд, как и следовало ожидать. – Куртизанка предпочтительнее замужней леди. Куртизанки имеют слишком много преимуществ, так как соблазнение они возвели в искусство. – Он начал перечислять очевидные плюсы жриц любви. – Они прекрасные любовницы, поскольку их конечная цель – доставить мужчине удовольствие, И когда связь подходит к концу, уважающий себя господин всегда найдет замену. Расставание проходит без лишних драм, и стороны сохраняют друг к другу теплые чувства. Никаких сожалений.
      Никаких сожалений. Фейн вытащил из кармана жилета часы и взглянул на них. Он знал, что его расставание с Килби принесло ему страдания, поэтому не мог не согласиться с Каддом.
      Эверод лишь фыркнул в ответ.
      – Кадд, куртизанки, конечно, очень умелые. Они знают, как довести тебя до такого состояния, когда ты сам будешь готов предложить им все на свете. Но это не искусство, а манипуляция.
      – Я могу позволить себе играть в эти игры, – парировал маркиз.
      Рамскар дал Кадду подзатыльник.
      – Щенок, – пробормотал он, исчезая за занавесом, отделяющим следующую ложу.
      – Эй! – крикнул ему вслед Кадд.
      Он вопросительно посмотрел на Фейна.
      – Чем я его обидел?
      Фейн лишь пожал плечами. Рамскар был спокойнее, чем все они, он был склонен к размышлениям. Трудно было догадаться, что же привело его в такое негодование. Граф испытывал большое уважение к женщинам. Он обращал внимание не только на их внешность. Леди, которых он выбирал, не всегда были признанными красавицами, но обладали недюжинным умом, и, очевидно, поэтому романы Рамскара длились дольше, чем у всех остальных его друзей.
      – Своей глупостью, – ответил ему Эверод, толкая маркиза к занавесу. – Рамскар понимает, сколь опасно связываться с куртизанками. Хотя они и могут изображать из себя преданных любовниц, в то же самое время прекрасно проводят дни в обществе других джентльменов, набивая свой кошелек. Тебе повезло, что твой прут цел и невредим после общения с этими хитрыми сучками.
      Фейн шагнул за занавес. То, что он увидел, заставило его зажать рот рукой, чтобы не рассмеяться. Кадд и Эверод, увлеченные своим спором, даже не подумали о том, кто может оказаться в ложе и услышать их разговор. Расмкар неожиданно выпрямился, когда они явились перед ним. Он взглянул на них так, что они невольно замолчали. В ложе сидели жена герцога Хаднота, которая отличалась пуританскими взглядами, две ее пятнадцатилетние дочери-близнецы и мать герцога, которой было около восьмидесяти лет. Она поднесла пенсне к глазам и выразительно посмотрела на застежку бриджей маркиза.
      Кадд что-то прорычал, толкнул Эверода, изрытая тихие проклятия, и вышел. Посмотрев на Рамскара с осуждением за то, что он не сумел предупредить их, Эверод немедленно последовал за другом.
      Фейн не мог сдержать смех. Он пытался сохранять строгое выражение лица, когда граф рассыпался в извинениях. Друзья были для Фейна источником бесконечных сюрпризов. Он не мог бы вспомнить, когда в последний раз так веселился при посещении театра.
      Прикрывая рот рукой, чтобы скрыть улыбку, он почтительно поклонился леди. Повернувшись, чтобы уйти, он вдруг заметил сцену, которая немедленно испортила ему игривое настроение.
      В ложе напротив он увидел лорда Дакнелла, который уютно устроился рядом с Килби.
      Килби чувствовала, что виконт не отрывает от нее взгляда во время балета. С того момента как она прибыла в Лондон, их отношения стали странными. Ей хотелось, чтобы к ним вернулась простота обращения, как во времена ее жизни в поместье до смерти родителей. Лисса накручивала на палец ленту ридикюля, что было очевидным признаком волнения. Килби могла бы заверить подругу, что не сердится на нее, но решила, что той не повредит испытать такую лее неловкость, какую переживала она сама.
      – Фитчвульф, вы так раздражены, что даже не взглянете на меня?
      Она перевела взгляд с танцоров на сцене на виконта, который умоляюще смотрел на нее. Их связывали многолетняя дружба и нежные отношения.
      – Ну же. Видите? – глядя в его карие глаза, произнесла Килби. – Я не раздражена ни в малейшей степени.
      – Вы склонны прощать так легко, – с упреком сказал Дакнелл. Он положил руку на ее ладонь, покоившуюся на колене. – Я знаю, что заслужил наказание. Арчер отравил вас своей злобой, а я, вместо того, чтобы вести себя, как и положено другу, был саркастичен и капризен. Я не имел права вас осуждать. Поэтому прошу меня простить.
      – Я простила вас в то же мгновение, как только увидела, – ответила Килби, положив голову ему на плечо. – Вы один из моих близких друзей. Может, вы и не согласитесь, милорд, но в моих глазах наша дружба слишком ценна, чтобы так легко от нее отказываться из-за глупых разногласий.
      Килби выпрямилась и сжала его руку. Она повернулась к Лиссе, чтобы заверить подругу, что ее вмешательство имело самый счастливый исход. Но в это мгновение Килби заметила, с каким осуждением на нее смотрит дама из соседней ложи. Килби высвободила руку из руки Дакнелла под предлогом того, что ищет что-то в, своем ридикюле. Волна румянца залила ее лицо и шею. Килби мысленно отругала себя. Сколько еще людей увидели, как она обменивается с-виконтом знаками внимания? Она забыла о том, что ложи находятся под неусыпным наблюдением представителей света.
      Килби скромно потупилась и, потянув за ремешки ридикюля, незаметно обвела театр взглядом, желая узнать, не стали ли они с лордом Дакнеллом зрелищем, которое могло соперничать с происходящим на сцене. Поняв, что ее опасения были напрасны, Килби с облегчением вздохнула. Вдруг ее внимание привлекла ложа внизу: ее занимали четыре нарядно одетые леди, окруженные большой компанией джентльменов. Килби показалось, что некоторых из них она уже где-то видела, но не могла припомнить где.
      – Милорд, вы знаете леди, которые занимают ложу внизу?
      Дакнелл склонился по направлению взгляда Килби и ответил:
      – Да, хотя рекомендовал бы вам избегать знакомства с ними.
      Лисса, подслушав их разговор, тоже наклонилась вперед. Она с нетерпением выискивала взглядом тех, кто привлек внимание Килби.
      – Они куртизанки?
      – Не совсем, Нанн, – с неохотой ответил Дакнелл. – Не стоит придавать им такого значения.
      – Но кто они? Похоже, они пользуются популярностью, – сказала Килби, следя за тем, как один из джентльменов предлагает руку даме в бронзовом платье.
      Она решила, что его фигура выглядит очень знакомой, но не могла узнать его со спины, тем более, что их разделяло большое расстояние, а свет в театре был приглушенным.
      – Это светские дамы, – сказал Дакнелл, напуская на себя скучающий вид. – Справа леди Силвер. Рядом с ней миссис Дютой. А за ней леди Талемон.
      Он замолчал и сочувственно посмотрел на Килби.
      – А леди, которую обхаживает ваш новый друг герцог Солити, известна под именем леди Спринг. Графиня, как говорят, когда-то была фавориткой герцога. Похоже, Солити намерен возобновить их былую связь.
      Килби вздрогнула, когда зал разразился аплодисментами. Балет завершился, и на середину сцены вышла дама с гитарой. Словно почувствовав внимание к своей персоне, Фейн повернулся и посмотрел Килби прямо в глаза. Этот негодяй имел наглость улыбнуться ей! Леди Спринг погладила его по руке и заговорила с ним. Когда они исчезли за занавесом, Килби ощутила, как ее сердце сжалось в груди от боли.
      – Я так скучала по тебе, Карлайл, – низким чувственным голосом произнесла Веллот Волл, графиня Спринг.
      Ее едва слышный акцент всегда возбуждал Фейна.
      Когда они вошли в комнату, примыкавшую к ложе, графиня махнула своей горничной, вышивавшей что-то, сидя на стуле.
      – Изольда, ты можешь выйти в коридор, – там более яркий свет.
      Не глядя ни на кого из них, служанка торжественно сложила свое рукоделие в тканевый мешочек и вышла.
      Фейн проследовал за графиней, которая на ходу сбросила с себя индийскую шаль. Платье под ней выгодно подчеркивало грудь и все изгибы тела.
      – Я уверяю тебя, что свет в коридоре очень слабый. Веллот посмотрела на него с улыбкой.
      – Я знаю, дорогой, но я думала, что нам ни к чему лишние свидетели.
      Фейн знал, чего она от него ждет. Пока они сидели в ложе, эта хитрая бестия нашептала ему в ухо кучу скабрезностей. Театр почему-то возбуждал Веллот. Фейн вспомнил, что его друзья не раз охраняли их покой, а служанка терпеливо ждала за дверью, пока он удовлетворял желания графини, как и сейчас, уложив ее на диван.
      Веллот поманила его пальцем.
      – Поделись со мной своими секретами.
      Он присел на диван и взглянул ей в лицо.
      – Я думал о тебе, – честно ответил Фейн. – Я вспоминал все, что связано с этим диваном.
      Но Фейн также думал и о Килби. То, что он увидел ее с лордом Дакнеллом, привело его в ярость. Виконт был без ума от нее, – это не вызывало сомнений. Судя по их поведению, Фейн мог предположить, что виконт устал быть просто другом. Охваченный ревностью, герцог быстро нашел себе леди, которая пролила бы бальзам на его уязвленную мужскую гордость.
      Графиня была в восхищении.
      – О, то время нельзя забыть, не так ли?
      – О да, – улыбнувшись, сказал Фейн, потянув галстук. Перед тем как развязать его, герцог вдруг спросил:
      – Но если то время было таким великолепным, что заставило нас расстаться, Веллот?
      Графиня пожала плечами.
      – Такова жизнь.
      Она подалась вперед и буквально вползла к нему на колени. Глядя на него своими влажными карими глазами, она сказала:
      – Какое это имеет значение? Главное, что я здесь и мы снова вместе.
      Фейн обнял ее за талию. Графиня была идеальной любовницей. Она обладала изысканной и экзотичной красотой, была большой выдумщицей. Она знала, что ее тело – это источник удовольствий. Он никогда не дрожал в ее объятиях. Не чувствовал себя неловким. Веллот любила Фейна за то, что он обладал властью, богатством и был наследником знатного титула.
      Килби хотела только его. После того как она стала свидетельницей трагической смерти его отца, после того как его семья поставила под сомнение ее репутацию, она не хотела иметь ничего общего ни с кем из Карлайлов. Его богатство, его авторитет не заставили ее прыгнуть к нему в постель по первому зову. Оказавшись с ней наедине, Фейн потерял над собой всякий контроль, и она убежала от него, разочарованная и неудовлетворенная.
      – Ты готова ради меня на все? – пробормотал он, лаская лицо графини.
      – Все, что вы пожелаете, ваше светлость, – пообещала она.
      – Я бы бросил тебя поперек этого дивана, поднял бы твои юбки и наполнил тебя всю, до отказа…
      – Да, мой любимый…
      – Без ласковых слов, без дразнящих касаний, – только я в тебе, глубже…
      – О да, прошу тебя, – умоляла она. Фейн склонил голову набок.
      – А если я буду пользоваться твоим телом, думая о другой?
      Он знал, что Килби видела его с Веллот. Ощущая уколы ревности от присутствия Дакнелла в ее ложе, он намеренно выставил Веллот перед собой. Несмотря на разделявшее их расстояние, Фейн мог бы поклясться, что ощутил и удивление Килби, и ее тревогу. Килби была слишком юной и невинной для изощренных светских забав.
      Графиня надула губки, услышав его вопрос, а затем элегантно пожала плечами.
      – Я могу быть той, кем вы пожелаете меня увидеть, Карлайл. Ее пальцы коснулись пуговиц на застежке его бриджей.
      – Позвольте, я покажу вам.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ