ГЛАВА 10

Герцогиня ворвалась в комнату так стремительно, как будто собиралась предстать перед монархом. Файер перевела на нее взгляд и увидела, что вслед за матерью в столовую вбежали два отцовских мастифа светло-бежевого окраса. Собаки начали кружить по комнате, опустив морды и принюхиваясь к крошкам, неосторожно рассыпанным на пол во время завтрака. Дворецкий, экономка и личная горничная герцогини ожидали, когда госпожа обратит на них внимание.

– Доброе утро, мама, – сказала Файер, прикоснувшись к ее щеке. – Ты поздно легла?

– Я и не ложилась вовсе, – позволяя дворецкому придвинуть ей стул, ответила герцогиня.

Возможно, она и не спала, но уже успела сменить вечерний наряд. На ней было полупрозрачное платье персикового цвета с длинными рукавами. Ее волосы, немного темнее, чем у Файер, были убраны под кружевной чепец.

– Керди, – обратилась герцогиня к дворецкому. – Будьте любезны, принесите мне что-нибудь легкое.

Она закрыла глаза и дала знак горничной. Девушка положила влажную ткань, сложенную вдвое, на закрытые глаза герцогини.

– О, Хилари, ты ангел, – пробормотала женщина и вздохнула. – Умница.

– Ваша светлость, – обратилась к ней экономка, выступая иперед. – Кухарка и я расписали меню на следующую неделю...

– Не сейчас, миссис Верли, – скривившись, как будто у нее что-то болело, сказала герцогиня и сделала знак, чтобы горничная начала массировать ей плечи. – У меня очень болят глаза. Я не смогу прочитать ни одного письма до двух часов пополудни.

Файер поднесла к губам чашку с чаем, чтобы скрыть улыбку. Ее матери удавалось из любого пустяка разыграть драму. Бывали дни, когда она умудрялась превращать в конфликт решение любого вопроса. Но Файер слишком любила свою мать, чтобы поднимать из-за этого шум.

– Миссис Верли, вы можете оставить меню мне. Я просмотрю его, а потом мы обсудим, что надо будет изменить.

– Хорошо, миледи.

Экономка присела в реверансе и поспешила из комнаты, так как ее звали другие дела.

– Какая ты хорошая дочь, – томно произнесла герцогиня, снимая влажную повязку с глаз. Она услышала, что возвращается Керди, и повернулась в его сторону.

Дворецкий принес ей тарелку с двумя небольшими круглыми тостами, в центр которых было вбито по запеченному яйцу. Ему помогал лакей, который нес блюдо с севильскими апельсинами. Дворецкий взял с блюда один апельсин и выдавил горький сок сверху на яйца.

– Благодарю вас, Керди. Прекрасный выбор для такого утра, – сказала мать Файер, и ее настроение заметно улучшилось. – Попросите кухарку приготовить то же самое нашим гостям.

Она отпустила дворецкого и горничную изящным взмахом руки.

Убедившись, что слуги вышли из комнаты, Файер повернулась к герцогине.

– У нас гости?

– Это просто друзья, которые составили мне компанию во время вчерашних праздников.

Швейцар распахнул двери, и в комнату вошли два джентльмена, которые были одеты в вечерние костюмы. На лице герцогини от былой усталости не осталось и следа. Она приветливо улыбнулась и пригласила гостей присоединиться к ним.

– Лорд Хоксби... лорд Крешетт, прошу вас, входите. После обильного ужина, который нам подавали вчера, я решила, что предпочтительнее всего был бы легкий завтрак. Кухарка сейчас удивит вас необыкновенно вкусным блюдом.

Файер не находила слов. Поведение матери повергло ее в шок. Еще задолго до того, как она прибыла в Лондон, ей доводилось слышать, что лорд Крешетт был любовником матери. В свои тридцать семь граф являл собой образец той мужской красоты, которую всегда ценила герцогиня. Он был блондином с очень светлым оттенком кожи. Его волосы немного вились, поэтому он коротко стриг их. Это лишний раз привлекало внимание к его огромным ушам, которые смешно торчали в стороны.

Лорд Хоксби был моложе. Ему еще не исполнилось и тридцати. Он был выше, чем лорд Крешетт. Мускулистое, поджарое тело мужчины выдавало в нем спортсмена. Он тоже был блондином, но с длинными волосами. Заметив на себе взгляд девушки, граф Хоксби широко улыбнулся, обнажая безупречно белые зубы. Файер, поджав губы, промолчала. Интересно, знал ли отец, что его супруга предпочитает теперь коллекционировать графов сразу по парам?

Маккус остановился перед банком и вынул из кармана часы. Он догадывался, что опаздывает на встречу, запланированную после полудня. Ему это было несвойственно. Он погрузился в раздумья, не заметив, как пересек Треднидл-стрит и направился к северному входу на биржу. До того как дочь герцога Солити вошла и его жизнь, мистер Броули большую часть своего времени посвящал делам. Теперь же он откладывал даже важные встречи, так как не хотел пропустить ни одного свидания с Файер.

Он не знал, чего ему следует ждать от ее приезда. Когда дворецкий докладывал о прибытии леди Файер, Маккус и понятия не имел, о чем она будет говорить на этот раз. Иногда девушка посвящала свои лекции моде, а иногда – основам французского языка. Родители позаботились о том, чтобы их дочь получила блестящее образование и воспитание. Файер изучала не только изящные искусства, как другие леди, но, благодаря стараниям своих эксцентричных отца и матери, свободно говорила на французском и итальянском, а также знала латынь и греческий. Файер превосходила в эрудиции даже своего брата. Одаренная от природы пытливым умом, девушка много читала и посвящала огромное количество времени посещению выставок и лекций по математике, политологии и истории.

Конечно, по сравнению с ней Маккус чувствовал себя неучем. Грубое окружение, в котором он пребывал с детства, исключало возможность учиться в частных школах под руководством опытных наставников. Когда его отец женился на Саре Макадаме, отличавшейся редкой добротой и благородством, молодая женщина была поражена невежеством своего пасынка и принялась исправлять недочеты в его образовании, лично занявшись обучением Маккуса.

К тому времени когда болезнь отняла у нее последние силы, Маккус успел научиться читать, писать и складывать цифры. Сара не уставала повторять мальчику о том, что у него есть шанс вырваться из темного мира воров и грубых невежд. Сара дала ему бесценный дар, хотя и не успела насладиться результатами своих трудов. Маккус хотел отблагодарить ее за доброе отношение тем, что пытался спасти Тревора от влияния своего отца. Но, к несчастью, он сам к тому времени настолько активно занимался контрабандой, что у него не было ни малейшей возможности стать между братом и Сеймусом. Одиннадцатилетний Тревор, потеряв мать, был обречен на незавидную судьбу.

Маккус осмотрелся по сторонам и понял, что он наконец-то добрался до биржи. Как всегда, здесь царили суета и шум. С некоторых пор эта обстановка стала для него привычной; разноязычие и громкие крики не раздражали, а скорее ласкали его слух. Казалось, что даже воздух на бирже был другим, наполненным экзотическими ароматами.

В минуты невзгод здесь можно было забыть о политике и стать свидетелем того, как товары, производимые человеком, превращаются в золото. Когда-то Маккус был всего лишь сторонним наблюдателем, но теперь превратился в полноправного участника этой международной империи.

– Мистер Броули!

Маккус повернулся к лестнице, которая вела в галерею. До начала восемнадцатого века галерея была отдана хозяевам различных магазинов. Теперь же верхние этажи занимали всевозможные конторы. Мистер Кенит Ходж, энергичный мужчина лет пятидесяти, был биржевым маклером, и его контора находилась на нижнем этаже. Он поднял в знак приветствия руку и пошел навстречу Маккусу. Он весь раскраснелся, очевидно сбившись с ног в поисках Маккуса.

Мистер Кенит Ходж оперся на лестничные перила и тяжело неревел дыхание.

– А вот и вы, сэр! Доброго дня. Я уже решил, что перепутал день нашей встречи.

– Примите мои извинения, мистер Ходж. Меня задержали и банке дольше, чем я ожидал, – объяснил Маккус. – Поднимемся наверх?

Ходж кивнул.

– О да, тем более что вас ждут хорошие новости, сэр.

– Я буду очень рад их услышать, мистер Ходж. – Хорошая новость из уст биржевого маклера могла означать лишь одно: недавно заключенная мистером Броули сделка принеслa прибыль. Маккус похлопал своего спутника по спине, и они стали подниматься по лестнице. Переступая через ступеньки, Маккус раздумывал о том, найдется ли у него время, чтобы заглянуть в один из ювелирных магазинов на Бонд-стрит. Ему хотелось поделиться своей радостью. Кроме того, он надеялся, что изысканный подарок, возможно, ослабит напряжение, возникшее между ним и Файер. Маккус чувствовал свою вину перед девушкой за то, что набросился на нее, когда застал ее беседующей с Тревором. Но какая леди устоит перед драгоценной безделушкой?

– Ваше долготерпение делает вам честь, – заметил лорд Хоксби, отвлекая внимание Файер, которая разглядывала витрины.

Столкнувшись с ним взглядом в отражении витрины, Файер поспешно отвела глаза и начала с особой пристальностью изучать соломенную шляпку, которой она до этого восхищалась. Файер не могла бы сказать, что вызвало у нее большее раздражение, – упоминание графа о скандале, виновницей которого считали Файер, или настойчивое приглашение ее матери, позволившее ему сопровождать женщин во время похода по магазинам.

– Как странно вы выразились, милорд. Это и похвала, и оскорбление. Вы всегда так лаконичны?

Брови графа от удивления поползли вверх. Он хмыкнул, высоко оценив их словесную дуэль.

– Миледи, я хочу выразить вам свое восхищение. Вы необыкновенно проницательны и остроумны. Прошу вас, примите эти слова как знак моего искреннего уважения и похвалы.

– Похвалы за что? – спросила Файер, не скрывая иронии. Он начал загибать пальцы.

– За то, что терпели наше общество, за то, что с достоинством перенесли утреннее появление в вашем доме, за притворство герцогини.

Файер едва не остолбенела от неожиданности. Хоксби, как ей показалось, был действительно искренен. Друзья и знакомые ее родителей относились к тому кругу людей, среди которых не принято извиняться и думать об интересах других. Джентльмены, числившиеся в поклонниках герцогини, меньше всего волновали Файер. Она старалась не касаться этой темы. Дружба с любовником матери казалась ей немыслимой.

Хорошее воспитание лорда Хоксби не позволило ему озвучить красноречивый взгляд Файер, и он осторожно продолжил:

– Наше присутствие сегодня создало массу неудобств, но ваша матушка не особенно старалась сглаживать острые углы.

Граф намекал на сцену, которая произошла за завтраком. Конечно, Файер не была готова к тому, что ей придется встретиться с любовниками своей матери утром в родительском доме. Она уже слышала о Крешетте, но Хоксби? Девушка с ужасом представляла себе, какой скандал устроит отец, если ему придет в голову явиться к завтраку именно в этот утренний час. Файер не могла смолчать. Когда джентльмены принялись живо обсуж дать скачки, она наклонилась к матери и прошептала:

– Мама, ты зашла слишком далеко.

– Я очень устала от головоломок, – отозвалась герцогиня, перемещая влажную ткань, которой она прикрывала глаза, к затылку. – Что тебя так расстроило?

– Лорд Крешетт и лорд Хоксби. – Файер поднесла к губам салфетку, чтобы ее не расслышали на другом конце стола. – Зачем ты привела их в дом? Что скажет папа, если увидит их здесь?

Раздраженная вопросами дочери, герцогиня выпалила:

– А почему герцогу надо будет что-то делать? Он может отправить их в подвалы.

Файер не скрывала, какой ужас вызвали у нее слова матери. Девушка представила, как ее отец приказывает Керди заживо замуровать графов, и содрогнулась.

– Но зачем ты так поступаешь? Это приглашение не вписывается ни в какие рамки. Даже для нашей семьи это слишком. Ксли ты хочешь привлечь внимание папы, то, может, найдутся другие способы разбудить его страсть?

– Дочь моя, ты совершенно не в себе. Что такого в том, что они с нами завтракают? Мы просто собрались пойти за покупками, и я не вижу причин для того, чтобы отказаться от услуги джентльменов, которые с удовольствием будут сопровождать нас в качестве эскорта.

– Мама, ты потеряла разум? – Файер не заметила, как ее голос зазвенел от возмущения. – Сидеть за столом в обществе двух любовников! Это немыслимо. Даже герцог не допустит, чтобы это сошло тебе с рук.

Ей пришлось замолчать, потому что мужчины тоже умолкли, удивленные и позабавленные словами Файер.

Герцогиня больше не желала терпеть истерические нападки дочери.

– Любовников? Но зачем мне оба сразу? Я привела Хоксби для тебя!

Файер была потрясена заявлением матери. Она не знала, что ей ответить. Надо отдать должное джентльменам – они быстро оправились после шока и попытались перевести разговор на другую тему, вспоминая впечатления вчерашнего вечера.

Теперь, стоя рядом с лордом Хоксби, Файер сказала:

– Милорд, я не заслуживаю вашей похвалы. Мне, по всей видимости, следует извиниться и перед вами, и перед лордом Крешеттом за свои нелепые обвинения.

– Но вы говорили правду. Лорд Крешетт и герцогиня – любовники. – Он кивнул в сторону ее матери и графа, которые склонились над отрезом шелковой ткани. Герцогиня хотела купить ее для нового вечернего платья. – Они не скрывают своих отношений. Миледи, я прошу у вас прощения. Ваша матушка – очень привлекательная, красивая женщина. Если бы все мои мысли не были заняты ее дочерью, я бы испытал соблазн отбить ее у лорда Крешетта.

Файер в изумлении подняла руку и предостерегающе произнесла:

– Лорд Хоксби, вы ничего не говорили, а я ничего не слышала.

Мужчина перехватил ее руку.

– Я знаю. У вас, кроме лорда Стзндиша, никого не было. – Заметив недоумение на ее лице, он успокаивающе прошептал: – Хотя герцогиня и думает иначе, я вижу, что вы все еще на распутье. Но однажды ваши печали позабудутся. И тогда вы подумаете...

– О, какая приятная неожиданность! – воскликнул Маккус с деланной бодростью. – Когда отправляешься за покупками, мнение леди оказывается решающим.

– О, я прошу у вас прощения, – сказала Файер, высвобождая руку, и повернулась к Маккусу, тут же забыв о своем спутнике. – Мистер Броули! Добрый день, сэр.

Она поспешно представила джентльменов друг другу, заметив, что лорд Хоксби вовсе не рад столь несвоевременному появлению третьего лица.

– А я думал, что вы сегодня слушаете лекцию Каделла по астрологии, – сказал Маккус, выдавая ту степень близости знакомства с Файер, которая, как он знал, могла привести лорда Хоксби в замешательство.

– По астрономии, – поправила его Файер с ноткой недовольства в голосе. – Мои планы изменились, потому что герцогиня выразила желание отправиться за покупками. Мы... – Она вдруг замолчала, беспомощно глядя в сторону магазина тканей.

Маккусу было невдомек, что могло так расстроить Файер.

– Маме нравится, когда нас сопровождают во время похода по магазинам.

Лорд Хоксби по-свойски потрепал Файер по плечу, и в глазах Маккуса сразу запылало пламя. Эта парочка, похоже, делилась секретами.

– Итак, мистер Броули, вы хотели, чтобы леди посоветовала вам определиться с выбором, – напомнил ему лорд Хоксби.

– Да. У меня сегодня праздничное настроение. Я узнал, что одна довольно рискованная сделка принесла мне неожиданную прибыль, – сказал Маккус, выразительно глядя на Файер.

Ему показалось, что девушка была искренне за него рада, и он облегченно вздохнул. Значит, она больше не сердится на него за ту вспышку, которую он позволил себе, застав ее в гостиной наедине с Тревором.

– Я поздравляю вас, мистер Броули, – тихо вымолвила Файер.

– Прекрасная новость, мистер Броули. Какого рода была эта сделка?

Маккус почувствовал в голосе лорда Хоксби скрытое снисхождение. Человек, который занимался торговлей, не мог принадлежать к миру, в котором жил и вращался граф. И Файер.

– Очень рискованная, лорд Хоксби, но весьма прибыльная. – Графа отвлекло появление герцогини, поэтому он оставил пояснение Маккуса без ответа. Файер тоже заметила мать и графа Крешетта, которые покидали магазин, и отступила на несколько шагов назад.

Маккус сразу узнал леди, которая шла в окружении небольшой группы людей. Это была герцогиня Солити. Увидев дочь, она направилась к ней, не обращая внимания ни на экипажи, ни на поток прохожих. Лакеи, державшие в руках огромное количество пакетов с тканями, рванули вслед за своей стремительной хозяйкой.

– Файер, дорогая, вот ты где! Мне так был нужен твой совет. Я не могла выбрать оттенок ткани. Крешетт оказался абсолютно бесполезным спутником, – игриво поглядывая на любовника, сказала герцогиня.

– Но зачем выбирать, если вы могли позволить себе скупить все? – явно скучая, спросил лорд Хоксби. – Герцог может исполнить все ваши желания.

– Конечно, но сейчас не об этом речь, мой дорогой граф, – взволнованно произнесла герцогиня. Обращаясь к Файер, она добавила: – Те цвета, которые я заказала, подходят нам обеим, поэтому ты сможешь выбрать ткань и для себя тоже. Может, красивое вечернее платье отвлечет тебя от грустных мыслей.

Только теперь Маккус заметил некоторую напряженность в отношениях герцогини и ее дочери. Казалось, что между ними пробежала черная кошка. Это объясняло, почему герцогиня отправилась в магазин с графом и почему Файер не хотела встречи Маккуса со своей матерью.

– Мама, ты, как всегда, необыкновенна щедра, – вежливо отозвалась Файер, делая шаг навстречу матери и целуя ее в щеку.

Герцогиня выжидающе посмотрела на Маккуса и лорда Хоксби.

– И чем же вы занимались в мое отсутствие, лорд Хоксби?

– Ничем, ваша светлость, – ответил граф, заслужив одобрительный взгляд Маккуса.

Все-таки этот господин пекся о чести леди Файер и защищал интересы девушки перед ее матерью. Герцогиня захлопала ресницами.

– Тогда я разочарована, милорд.

Она внимательно посмотрела на Маккуса. Откровенный взгляд женщины навел Маккуса на мысль о том, а не исполняет ли лорд Крешетт и другую роль, помимо роли простого сопровождающего герцогини Солити.

– Кто вы и откуда знаете мою дочь? – строго спросила женщина.

Зная непредсказуемый характер Маккуса, Файер поспешила ответить за него:

– Мама, это мистер Броули, знакомый лорда Эмана. – Маккус поклонился.

– И искренний поклонник красоты вашей дочери.

Глядя на Файер, он подумал: «Бедняжка, какая она храбрая». В ее зеленых глазах застыло потрясение. Девушка была неприятно поражена любопытством матери, но, как и положено послушной дочери, она покорно сносила ее капризы.

– У леди не может быть слишком много поклонников, – в тон ему ответила герцогиня. – Разве вы не согласны, мистер Броули?

– Меня учили никогда не перечить прекрасной леди, – целуя руку герцогини, любезно произнес Маккус.

И лорд Крешетт, и лорд Хоксби невольно нахмурились, заметив, как откровенно флиртует эта парочка. Герцогиня весело рассмеялась.

– О, а вы мне нравитесь, мистер Броули. – Ее светлость взяла Маккуса за руку, включая его в свою компанию. – Какая счастливая судьба привела вас к нам?

– Я бы сказал, что судьба сегодня была особенно щедра ко мне, – ответил Маккус, чем заслужил пожатие руки герцогини.

Он украдкой посмотрел на Файер. Она старалась даже не поворачиваться в его сторону и, казалось, только и делала, что следила за перестуком каблуков лорда Крешетта и лорда Хоксби, которые с небрежным видом прислушивались к беседе герцогини и мистера Броули.

– Новость о том, что мое состояние сегодня значительно увеличилось, заставила меня отправиться за подарком моему хорошему другу.

– Не сомневаюсь, что он у вас не единственный, – сказала ее светлость.

Это лестное замечание сразу нашло отклик в душе Маккуса, несмотря на то что он старался не терять головы. Конечно, теперь он понимал, почему герцогиню окружают молодые джентльмены, – очарование этой женщины было бесспорным. Красивая и жизнерадостная, она сводила мужчин с ума. Только Файер с ее молодостью могла бы стать достойной соперницей матери, если бы решила пойти по пути великосветских соблазнительниц.

– О, вы оказываете мне честь, ваша светлость, – поклонившись, сказал Маккус.

Герцогиня бросила взгляд на дочь, которая не проронила ни слова.

– Файер, дитя мое, почему ты не представила мне мистера Броули раньше? Он вежлив, да еще и скромен. Редкое сочетание качеств.

Файер едва сдержалась, чтобы не возразить матери, так как в ее памяти всплыли картинки довольно нескромного содержания.

– Я могу заверить, что мистер Броули исключительно талантлив во всем и может легко приспособиться к любой перемене ситуации, – ответила девушка.

Маккус невольно остановился, услышав ледяные нотки в голосе Файер. Неужели он просчитался в отношении дочери герцога? Маккус подошел к ним с намерением придушить лорда Хоксби за то, что тот позволил себе обнимать леди Файер, и не выказывать особенного почтения герцогине, но все вышло иначе. Лорд Хоксби мило улыбался ему, заметив, что Файер даже не смотрит в сторону своего нового поклонника.

Герцогиню же все больше очаровывали любезность и почтительное обхождение Маккуса. Она не хотела отпускать его руку. Лорд Крешетт наконец заметил, что его любовница выказывает покровительство новому знакомому, и скучающее выражение на его лице исчезло. Откровенно говоря, он выглядел устрашающе. Когда Маккус расстался с компанией, он вспомнил о подарке, который хотел купить для леди. Похоже, что теперь драгоценная безделушка понадобится не для того, чтобы праздновать победу, – Маккусу во что бы то ни стало нужно будет загладить свою вину.