ГЛАВА 1

Мидлсекс, Англия, март 1807 года

Леди Файер Элоиза Карлайл погубила себя.

Но, осознав непоправимый поворот событий, она не очень переживала. Теперь, когда ее тело охватывала сладкая дрожь при одном только воспоминании, как еще час назад она была в объятиях своего возлюбленного и в ее душе полыхал пожар, юная леди лишь загадочно улыбалась. Если бы кто-то сказал еще три месяца назад, что ей суждено встретить джентльмена, который заставит ее начисто забыть о приличиях, она бы обозвала этого человека лжецом.

Не открывая глаз, Файер удовлетворенно вздохнула. Все ее мысли были заняты любовником, который лежал рядом с ней. Еще никогда прежде она не испытывала такого сильного влечения к мужчине. Лорд Тэтчер Стэндиш был потрясающим. В свои двадцать пять он являл собой воплощение мужской привлекательности, хорошего воспитания и завидного происхождения. Лорд Стэндиш излучал мужественность. Обладая великолепным чувством юмора, проницательностью и природным умом, этот молодой человек был желанным женихом для незамужних великосветских барышень. Его необыкновенной красоты лицо, густые темно-русые волосы и выразительные карие глаза не могли оставить равнодушной ни одну женщину. Он был вторым сыном маркиза Пенневезера, но это нисколько не умаляло его достоинства в глазах членов королевского двора. Компания лихих друзей Тэтчера, привыкших проводить время в безумных развлечениях, очень отличалась от окружения Файер, которая вела довольно скромный образ жизни. Но сейчас она самодовольно подумала: «Наша встреча в Брайтоне три месяца назад определила вашу судьбу, милорд». Файер вспомнила, как лорд Стэндиш признался ей, что влюбился в нее с первого взгляда, когда увидел ее, увлеченную беседой с одним из кузенов принца Уэльского. Файер, слишком хорошо знакомая с навязчивыми поклонниками, которыми двигали лишь честолюбие и непомерные амбиции, сначала отвергла знаки внимания с его стороны, принимая их за пустую лесть. Однако лорд Стэндиш был намерен во что бы то ни стало доказать свое право называться достойным звания джентльмена. Не проходило и вечера, чтобы она не заметила его в толпе гостей. Он всегда искал ее взгляда и смотрел на девушку, не сводя глаз. К удовольствию Файер, лорд Стэндиш сочинял стихи, восхваляя красоту и теплоту ее улыбки. Однажды поздним вечером Тэтчер внезапно появился под окнами ее спальни и исполнил серенаду в честь своей любви к прекрасной даме, чем не только удивил дочь герцога, но и глубоко тронул ее сердце.

Он постоянно оказывал ей знаки внимания и посылал noдарки. Каждый день в их дом доставляли корзину с прекрасными цветами. Стэндиш преподносил ей носовые платки с ее инициалами, вышитыми на тонкой ткани, и духи, аромат которых напоминал Файер о летних лугах и полевых цветах. Ни один джентльмен не добивался ее внимания с такой романтической утонченностью и трогательной настойчивостью.

Файер была очарована преданностью молодого человека.

Предаваясь воспоминаниям, она перевернулась на спину, чтобы прикоснуться к мужчине, который сумел доставить ей столько приятных минут. Но, когда Файер протянула к нему руку, ее ладонь легла на прохладную поверхность подушки. Открыв гла|за, девушка резко привстала от неожиданности и обвела удивленным взглядом комнату. Она поняла, что была здесь одна.

Куда он мог исчезнуть?

Лорд Стэндиш однозначно выказал свое желание провести с ней всю ночь. Их свидание было обговорено заранее. Файер приняла приглашение лорда и леди Мив посетить празднество, устроенное в их загородном доме, чтобы встретиться здесь с лордом Тэтчером. Девушка предвкушала удовольствие от намеченной поездки, так как знала, что ее семьи там не будет. Она вовсе не испытывала страха перед отцом, герцогом Солити, но все же была намерена соблюдать приличия. Учитывая, сколь часто в жизни родителей Файер случались романы, она почти не сомневалась, что они от души одобрили бы поступок дочери, свидетельствующий о том, что их девочка наконец-то начала вести себя как истинная Карлайл.

Но куда же исчез Стэндиш?

Поправив на себе сорочку, Файер принялась перебирать возможные варианты. Молодой человек искренне восхищался перспективой провести столько времени вместе. У них оставалось еще несколько часов, прежде чем слуги приступят к своим утренним обязанностям. Учитывая то, на какие предосторожности им пришлось пойти, чтобы избежать риска разоблачения, Файер не могла понять, почему он не остался, чтобы испить чашу удовольствия до дна.

Предрассветный воздух был довольно холодным, и Файер поплотнее укуталась в шаль. Оставаясь в одной ночной сорочке, поскольку она не рассчитывала встретить кого-то, кроме своего любовника, девушка решила отправиться на поиски Стэндиша. Она не взяла свечу, так как надеялась, что без труда найдет дорогу в покои лорда. Если он был намерен сохранить их связь в тайне, то сладкого поцелуя в губы будет вполне достаточно. Но если он начнет настаивать на большем, подумала Файер, она не собирается оказывать сопротивление.

Медленно открыв дверь, девушка замерла, так как скрип несмазанных петель показался ей слишком громким. О Боже, неужели она потревожит чей-то сон? Может, за завтраком ей следует намекнуть виконтессе на то, что ее слуги не очень-то добросовестно исполняют свои обязанности? Как можно надеяться на сохранение любовных тайн, если в этом доме так отчаянно скрипят двери? Файер затаила дыхание и снова прислушалась. Задача оказалась едва ли ей по силам: она почувствовала, как бешено колотится в груди сердце, а нервы напряглись до предела. Наверное, она все-таки не может похвастаться храбростью, которой был знаменит род Карлайлов.

Эта мысль разозлила Файер. Да, она, в отличие от брата Тэма, с уважением относилась к принятым в обществе правилам и прислушивалась к тому, чему ее учили, но это вовсе не означало, что ей не хватало храбрости! Файер исполнилось восемнадцать, и она знала все, что положено знать девушке, которая привыкла вращаться в свете, поэтому она без колебаний продолжит путь в спальню своего любовника.

Глубоко вздохнув, Файер решительно открыла дверь. К ее удивлению, в доме стояла не нарушаемая ни единым звуком тишина. Воодушевленная, она переступила порог и, держась ближе к стене, направилась по темному коридору к покоям лорда Стэндиша. Минуя двери, которые вели в другие комнаты, девушка мысленно представила, что было бы, если бы она постучала не в ту дверь. Трудно вообразить возможные последствия подобного недоразумения! От подобных мыслей Файер прошиб холодный пот, но она тут же взяла себя в руки – в конце концов, эта «вылазка» оставалась для нее будоражащей кровь авантюрой, не более того.

Однако когда Файер услышала, как кто-то поворачивает ручку двери, она изрядно перепугалась. Широко открыв от удивления глаза, Файер плотнее прижалась к стене и в спешке едва не наткнулась на стоявший в коридоре стол. Невероятным усилием ей удалось удержать злополучный стол, но при этом она больно ударилась правым коленом о его ножку. Бормоча проклятия, девушка схватилась за ушибленное колено ив ужасе охнула, когда дверь открылась и серебряный отблеск свечи осветил часть коридора. Файер машинально пригнулась, а потом заползла под длинный узкий стол, надеясь укрыться от неизбежного разоблачения. Но к великому ужасу девушки, ее ночная сорочка, казалось, даже в темноте излучала сияние. И как она додумалась обрядиться в белое?! Разве не очевидно, что в этом одеянии ей нельзя рассчитывать на то, чтобы остаться незамеченной? Файер ругала себя за недальновидность. Но в то же время в ее голове лихорадочно проносились мысли о том, какое объяснение она могла бы дать в случае, если ее присутствие обнаружится. Она почти раздета, без свечи... Может, сказать, что она ходит во сне? Точно! Она страдает лунатизмом. Файер следила за тем, как тень на полу скользнула в сторону и стала увеличиваться. О, лучше бы все это оказалось правдой и она действительно находилась бы в состоянии сна.

Когда в дверном проеме показалась мужская фигура, Файер замерла. Бог ты мой, да это же лорд Стэндиш собственной персоной! Файер с облегчением вздохнула. Как благосклонна оказалась судьба, послав ей навстречу мужчину, на поиски которого она неосмотрительно пустилась! Девушка уже собралась окликнуть своего возлюбленного, но в последний момент вдруг засомневалась. Возможно, это была лишь игра света, но Файер показалось, будто лицо молодого человека приняло злобное и коварное выражение. Она почти не дышала, затаившись в своем укрытии.

Лорд Стэндиш всматривался в темноту, которая окутывала помещение, и даже потянул носом воздух, словно встревоженное животное. Подняв левую руку, он громко чихнул. Неужели он оставил ее, чтобы она приняла ванну? Чувствуя нарастающую тревогу, Файер подумала, что от ее сорочки, возможно, исходит какой-то запах, и уткнулась лицом в тонкую ткань. Нет, сорочка пахла великолепно, и Файер с облегчением расправила ее. Она поняла, что тусклый свет не позволяет лорду Стэндишу как следует рассмотреть длинный коридор. Но вскоре он успокоился и, бросив еще один взгляд в ту сторону, где пряталась Файер, направился в противоположный конец коридора.

Девушка прищурила глаза. Она не ожидала такого резкого поворота событий. Используя поверхность стола в качестве опоры, Файер привстала на негнущихся ногах, которые занемели от долгого сидения на корточках. Если Стэндиш не возвращался в ее спальню, то куда, черт побери, он шел в такой час? И самое главное – к кому?

Род Карлайлов удостаивался самых разных эпитетов, но никто и никогда не посмел бы назвать их трусливыми. Файер не была исключением. Подождав немного, чтобы звук ее шагов не был слышен в ночной тишине, она решительно направилась вслед за своим любовником. Свеча, которую держал в руках лорд Стэндиш, служила ей, с одной стороны, указателем на пути возлюбленного, а с другой, позволяла увидеть скрытые преграды, значительно облегчая непростую задачу – сохранить между ними дистанцию и не потерять таинственного господина из виду.

Файер спустилась за ним на два этажа, очутившись в той части дома, которую она не посещала днем. Или все же эти коридоры были ей знакомы? Она не могла за это поручиться. Дом казался погруженным в непроглядную тьму. Юная леди и лорд Стэндиш подскочили на месте, когда из-за одной двери, которая, как догадалась Файер, вела в музыкальную комнату, вдруг донесся взрыв громкого смеха. Похоже, далеко не все в этом доме отправились спать, и лорд Стэндиш, услышав этот хохот, разволновался не меньше, чем Файер. Он уставился на дверь, прислушиваясь к обрывкам разговора, и только спустя несколько минут продолжил свой путь.

Наконец Тэтчер подошел к боковой двери, за которой оказался еще один коридор. Он был слишком узким, и Файер предположила, что этот ход используется челядью, а не господами. Здесь царил жуткий беспорядок. Ей с трудом удалось избежать того, чтобы не споткнуться о стулья, укрытые холстиной и поставленные один на другой. Она не могла понять, куда направляется лорд Стэндиш. Но молодой человек, похоже, неплохо знал дорогу. Он лишь изредка оглядывался, проверяя, не вздумалось ли кому-нибудь следить за ним. Временами ей даже казалось, что до нее доносится его тихое насвистывание.

Узкий коридор выходил в длинную галерею. Файер скользнула за одну из огромных мраморных колонн, которые возвышались вдоль галереи, украшенной большими портретами предков лорда Мива. Лорд Стэндиш проследовал вперед, даже не взглянув на картины, а затем повернул налево. В загородном поместье герцога Солити, Арианроде, в галерее не было выхода. Вполне вероятно, что галерея в доме виконта была спроектирована так же. Файер передвигалась от колонны к колонне, соблюдая особую осторожность, поскольку не хотела столкнуться с Тэтчером лицом к лицу, если бы тому вдруг пришло в голову вернуться назад.

Файер заметила, что огонь свечи, который служил ей путеводным сигналом, вдруг замер. Очевидно, лорд Стэндиш благополучно прибыл к месту назначения. Когда Файер подошла поближе, она услышала звук приглушенных голосов. Подавив и себе страх, от которого ее начало подташнивать, девушка осторожно выглянула из-за колонны. Одной секунды оказалось достаточно, чтобы ее подозрения подтвердились. Прикусив нижнюю губу, она снова спряталась за колонну, украшавшую вход и небольшой альков. Файер могла бы поклясться, что лорд Стэндиш не заметил ее, поскольку был слишком занят своей собеседницей, которую он с силой прижал к стене.

– На это у нас достанет времени и позже, Тэтчер. Что с девчонкой? – спросила дама, когда лорд Стэндиш попытался поцеловать ее в шею.

– Я оставил леди Карлайл мирно похрапывать в постели. – Забывшись на мгновение, Файер едва не выкрикнула, чтобы опровергнуть эту бесстыжую ложь. Ради всего святого, она не храпела! Но девушка тут же зажала рот рукой, решив, что сейчас не время для того, чтобы отвечать на столь незначительные оскорбления. Судя по всему, ей предстоит узнать о гораздо большем обмане, а значит, следует держать себя в руках. Женщина оттолкнула лорда и осведомилась:

– Все ли сделано?

Разочарованный ее сопротивлением, Стэндиш шумно выдохнул и уперся рукой в стену, почти касаясь правого плеча женщины.

– Да. Леди Карлайл вручила мне свою невинность с готовностью шлюшки с Ковент-Гарден. – Свободной рукой он схватил женщину за грудь и слегка сжал ее. – Я исполнил свою роль, Отилия. Теперь я жду обещанной награды.

Роль? Награда? Файер вдруг осознала, что она все еще закрывает рот ладонью, и почувствовала, как горячие слезы ручьем потекли по щекам, наполняя душу горечью и разочарованием. Девушка медленно опустила руку, невольно сжимая и разжимая пальцы. Едва сдерживая волнение и гнев, она рискнула еще раз выглянуть из своего укрытия.

– Соблазнение юной барышни, которую считали образцом целомудрия, – это лишь первый акт драмы, – насмешливо произнесла женщина, запрокидывая голову, чтобы лорд Стэндиш мог насладиться ее чувственным ртом.

Однако она не позволила ласке длиться слишком долго и уже в следующее мгновение отстранилась, одарив своего спутника порочной улыбкой.

– О, как бы мне хотелось, чтобы Солити застал тебя в тот момент, когда ты лишал его драгоценную дочь девственности. Его отчаяние служило бы мне утешением на долгие годы.

Мужчина, который, как надеялась Файер, мог стать ее настоящей любовью, отозвался мерзким смешком.

– И что же хорошего в этом было бы для тебя, моя дорогая? Герцог наверняка расправился бы со мной самым жестоким образом. – Он прижался к женщине всем телом и, тяжело дыша, прошептал: – А я уверен, что ты и дня не прожила бы без моего сокровища, не так ли?

Женщина притянула его лицо к своей груди, в то время как он властно обнял ее за бедра.

Файер прижалась к холодному мрамору колонны и безмолвно зарыдала. Ее трясло, как тонкий лист на холодном ветру. Девушка была настолько подавлена свалившимся на нее открытием, которое позволило узнать о предательстве лорда Стэндиша, что не сразу сообразила, что имя женщины ей хорошо известно. Лорд назвал ее Отилией. Как Файер ни старалась, ей удалось вспомнить только одну даму, носившую это имя.

Леди Хипгрейв была одной из многочисленных любовниц отца Файер. Вернее, бывших любовниц. Файер потерла лоб, ощущая, как на нее накатывает тяжелая волна отчаяния, сопровождающаяся головной болью. Она не могла не признать, что уже давно перестала обращать внимание на то, кто в настоящее время ублажает прихоти ее вельможного отца.

– Не здесь, – хрипло прошептала графиня, хотя ее жесты и тон лишь подстегивали распаленного лорда Стэндиша. – Нас могут застать вместе.

– Но ведь это не остановило тебя вчера в оранжерее Мива, – напомнил мужчина, уверенно задирая ей юбку так, что Файер увидела белевшую в темноте ногу ненавистной Отилии.

– Нам надо продумать дальнейший план, Тэтчер, – напомнила леди Хипгрейв и слегка раздвинула ноги, чтобы настойчивая рука ее горячего спутника не встречала препятствий. – Лишение невинности этой глупенькой девственницы – всего лишь прелюдия. Теперь предстоит сделать так, чтобы в свете узнали о немыслимых шалостях, на которые способна эта девчонка.

Стэндиш прекратил терзать плечо дамы и, приподняв голову, удивленно спросил:

– Неужели это так необходимо? Ее брат не оставит меня в покое, если вдруг обо всем узнает.

Файер заскрежетала зубами, услышав заливистый смех графини. Она вытерла слезы и, прислонившись к мраморной колонне, постаралась не пропустить ни одного слова.

– Не думаю. Лорд Тэммес вполне может соперничать со своим отцом в аморальности. С его стороны было бы в высшей степени лицемерно возмущаться распущенностью другого джентльмена, если он сам совратил не одну целомудренную душу.

Лорд Стэндиш недоверчиво покачал головой.

– Но ведь речь идет о его невинной сестре, и я не думаю, что он проявит благодушие.

– Дорогой мой, в природе не существует невинных Карлайлов, – промурлыкала в ответ графиня. – Падение леди Файер было предрешено. Уж я-то знаю. Его светлость делил со мной постель в течение восьми лет.

Графине было всего двадцать, когда герцог Солити соблазнил се. Но даже если леди Хипгрейв на тот момент была девственницей, никто бы не смог убедить Файер, что графиня очутилась в постели вельможного аристократа против своей воли. Файер знала эту даму достаточно хорошо, чтобы иметь о ней собственное мнение. Увы, моральный облик графини трудно было бы назвать образцовым. Ходили слухи, что в молодости она была одной из фавориток принца Уэльского. То, как она домогалась внимания со стороны герцога, стало отдельной темой для сплетен. Файер слышала несколько версий. По одной из них, леди Хипгрейв наскучила принцу и тот заменил графиню новой любовницей. Графиня решила н отместку тут же закрутить роман с герцогом, чтобы побольнее ударить по самолюбию наследника престола. Другая версия была более драматичной. Говорили, будто бы оба джентльмена искали расположения этой коварной дамы. Сплетничали даже об открытом столкновении, в результате чего она выбрала герцога, проигнорировав знаки внимания со стороны самого принца.

Восемь лет назад, когда Файер было всего десять и ее воспитанием в Арианроде занималась приставленная к ней гувернантка, девочка слышала рассказы слуг о ее отце и его прекрасной любовнице. Хитрость этой дамы и ее способности к интригам привели в раздражение даже мать Файер, которая всегда более чем лояльно относилась к неверности своего супруга.

Уже много поколений мужчин из рода Карлайлов были печально известны своими амурными похождениями и трагическими обстоятельствами смерти. За исключением своего отца, Файер не могла бы назвать другого представителя их фамилии, который благополучно встретил свой сороковой день рождения. Будучи ребенком, она постоянно волновалась, когда слышала, как слуги судачат о проклятии Солити. Однако ее отец перешагнул зловещий рубеж и до сих пор продолжал наслаждаться жизнью. Учитывая его выбор любовниц, это можно было бы считать настоящим чудом.

Голос лорда Стэндиша заставил Файер вернуться в настоящее.

– Я очень сожалею о том, что рассказал тебе о Джинни и Солити. Ты ни о чем другом теперь и не думаешь, – с укоризной в голосе произнес он.

– Даже если бы ты скрыл от меня, что герцог пригрел эту сучку, мне все равно доложили бы об их связи. Такой новостью со мной пожелал бы поделиться каждый, уверяю тебя, – ответила леди Хипгрейв, нежно целуя лорда Стэндиша.

В голосе графини звучала неприкрытая горечь. Файер посочувствовала бы этой даме, если бы та не поступила с ней столь подло. Подослать своего любовника к дочери герцога только ради того, чтобы отомстить за поруганное женское самолюбие! Значит, все, что говорил ей лорд Стэндиш, – это от начала и до конца наглая ложь! Ухаживания Тэтчера были продиктованы тайными мотивами, а в его отношении к ней не было даже намека на любовь. Файер приняла правду как данность, хотя боль от сознания собственного унижения, казалось, разрывала ей сердце. Она взяла себя в руки: сейчас ей как никогда потребуется здравый смысл. Траур по разбитым надеждам совершенно пи к чему, не так ли?

Задумавшись, Файер догадалась, о какой Джинни вел речь лорд Стэндиш, хотя эта дама носила имя леди Талемон. Она была па четыре года моложе леди Хипгрейв и отличалась амбициозностью и честолюбием. Ее выдали замуж за графа, когда девушке не исполнилось и шестнадцати. В девятнадцать она похоронила супруга. Положение вдовы обязывало молодую женщину соблюдать определенные приличия. Но уже спустя немного времени она забыла о скорби и решила воспользоваться своим титулом и деньгами. Превратившись в великосветскую даму, леди Талемон смело заигрывала с принцем и его приближенными. Правда, красота и смелость Джинни способствовали тому, что она нажила немало врагов, среди которых числилась и леди Хипгрейв.

Конечно, тот факт, что выбор герцога пал на достойную во всех отношениях молодую соперницу, уязвил самолюбие графини. И леди Хипгрейв, мстительная и хищная по натуре, тут же набросилась на добычу, которую посчитала самой слабой в роду Карлайлов. Однако леди просчиталась, так как Файер обладала и силой характера, и проницательным умом. Она могла нанести ответный удар, тем более что в подобной ситуации имела на это право.

Файер уже пришла в себя и не ощущала бессилия или растерянности. Напротив, она была готова к атаке. Ей хотелось разорвать свою обидчицу на куски. В отличие от других членов известного клана, юная Файер не позволяла себе испытывать иллюзии в отношении любовных приключений. И то, что лорду Стэндишу почти удалось растопить ее сердце, можно было бы поставить ему в заслугу. Теперь былые чувства к нему не вызывали у Файер ничего, кроме стыда. Девушка не знала, кого она презирала сейчас больше – этих двух заговорщиков, которые пытались погубить ее репутацию, или себя, проявившую непростительную наивность.

– Надо, чтобы скандал был громким и публичным, – пробормотала леди Хипгрейв.

Лорд Стэндиш, не сдержавшись, выругался.

– Боже мой, женщина! – с укором воскликнул он. – Ты ласкаешь меня в самых интимных местах прямо на глазах этих уродливых предков Мива, а думаешь совсем о другом. Какой публичности мы должны добиться, чтобы ты наконец позволила мне овладеть тобой?

– Я говорю не о нас, – смеясь, ответила графиня. – Я имела в виду эту цыпочку Карлайл. Было бы неплохо, если бы ты дал ей отставку при свидетелях. Я полагаю, эта дурочка по уши в тебя влюблена?

– Можешь не сомневаться, – самодовольно ухмыльнувшись, ответил Стэндиш.

Его слова, произнесенные столь уверенным тоном, словно нож, вонзились в сердце Файер. Тем временем Тэтчер еще выше задрал юбку графини и хвастливо продолжил:

– Мало кто может устоять против моих чар. – Графиня, выдержав его взгляд, тут же парировала:

– Я из числа тех, кто сумеет это сделать, дорогой мой.

– О, у меня есть козырь, который я еще не разыграл, Отилия. Моя милая Отилия, позволь мне убедить тебя в моей неотразимости.

Хотя он стоял спиной к Файер, она не сомневалась, как именно лорд Стэндиш намерен поразить воображение графини.

Леди Хипгрейв начала извиваться в крепких объятиях мужчины, пытаясь удержать его на расстоянии.

– Я говорила о публичности, Тэтчер, – снова напомнила она.

– Я обещаю, что все так и будет, а теперь позволь мне овладеть тобой. – В голосе Стэндиша звучали мольба и нетерпение.

– Я хочу, чтобы ее сердце было разбито. Пусть она станет предметом жалости и насмешек в свете. Этакое тривиальное падение. Другого развития событий я не приму.

– Слезы леди Файер будут искренними, а ее сердце безутешным, – поклялся молодой человек, запечатлев ненасытный поцелуй на губах графини. – Она узнает лишь печаль и боль, и постель этой неудачницы останется пустой и холодной до конца ее дней.

– Неужели твоему высокомерию нет предела? – с явным одобрением в голосе спросила графиня.

– Позволь мне продемонстрировать, на чем основана моя унеренность.

Лорд Стэндиш прижал графиню к стене. Отилия сдавленно вскрикнула, а потом, когда мужчина с силой вошел в нее, до ушей Файер донесся сладострастный стон.

Файер бесстрастно наблюдала за этой коварной парочкой, почти не чувствуя, какой холодной выдалась ночь. Пока любовники были заняты своей игрой, Файер тихо скользнула назад. Гели бы она столкнулась с ними сейчас, то могла бы сказать или совершить нечто такое, о чем потом ей пришлось бы пожалеть. Нет, лучше уйти, исчезнуть, подумала юная леди.

Это казалось благоразумным решением, но, к сожалению, Файер не могла похвалиться таким ценным качеством, как благоразумие.

Резко оттолкнувшись от мраморной колонны, девушка вышла на открытое пространство.

– Милорд, когда вы охвачены страстью, из вашей утробы вырываются очень необычные звуки. Мне это напоминает повизгивание свиньи, которая заприметила мусорную кучу. Не так ли, леди Хипгрейв?

– Черт побери! – воскликнул лорд Стэндиш, не веря своим глазам. Внезапное появление Файер более чем обескуражило его. – Какого дьявола вы здесь? – запинаясь, спросил он, отстраняясь от графини и на ходу пытаясь застегнуть свои бриджи.

– О, прошу извинить меня за неожиданное вторжение. Но м не уже надоело слушать эту затянувшуюся прелюдию. – Файер не ожидала, что ей с такой легкостью удастся сохранять самообладание, несмотря на то что ее душа в эти минуты напоминала открытую рану. Лицо девушки было залито слезами, а руки дрожали. – Учитывая интимность ситуации, с моей стороны было невежливо прерывать вас, так что лучше продолжайте. Тем более, милорд, что я на собственном опыте убедилась: вашего запала хватает ненадолго.

Леди Хипгрейв поправила лиф, прикрывая обнаженную грудь.

– Я тоже это заметила, леди Файер, – непринужденно ответила графиня, одергивая юбку и не обращая внимания на протесты своего любовника. – Но следует признать, что такой великолепный мужчина, как Тэтчер, обладает массой талантов, которыми грех было бы не воспользоваться.

– Вы называете талантом соблазнение невинной девушки, организованное с вашей подачи? Девушки, которая ничего плохого вам не сделала!

Графиня даже не потрудилась разыграть неведение и как ни в чем не бывало заявила:

– Вы должны быть благодарны мне хотя бы за то, что я обеспечила вас таким чудным любовником, как лорд Стэндиш. Есть, конечно, и другие, кто мог бы соперничать с ним по привлекательности, но мало кто мог бы сравниться с ним... скажем так, в мягкости обхождения.

Файер бросила взгляд на своего бывшего кавалера. Ей очень хотелось как можно скорее забыть ласковые слова, которые говорил Стэндиш, однако она понимала, что он был ее первым мужчиной и выбросить его из памяти будет нелегко. Конечно, для этого подлеца соблазнение невинной девушки было всего лишь удачно выполненным поручением. Столько же усилий он вложил бы в ответ на письмо или в утреннюю прогулку на любимом жеребце.

– Для таких, как вы, лорд Стэндиш, есть очень точная характеристика.

Закончив возиться с бриджами, он повернулся к Файер. Его темно-русые волосы были взъерошены, а на щеках выступил легкий румянец. Файер понимала, что он вызван скорее тем, что его прервали во время любовных утех, а не тем, что его замучили угрызения совести.

– И какая же, миледи? Лжец? Коварный подлец? – с язвительностью спросил он.

Она шагнула вперед и пристально посмотрела на Тэтчера. Ей так хотелось увидеть в его глазах хотя бы мимолетное раскаяние в том, что он сыграл столь недостойную роль, но, к сожалению, на лице мужчины отразилось одно лишь бесконечное высокомерие. Файер с грустью покачала головой.

– Нет, милорд. Вы просто жалкий тролль леди Хипгрейв. – Услышав оскорбление, он покраснел еще больше. Уголки его рта начали подергиваться.

– Это вы вели себя как комнатная собачка, леди Файер. Хотя, учитывая, кто ваша мать, я не ожидал ничего другого. Вернее, и ожидал большего.

Самообладание, которое ей так тяжело далось, было послано к черту, и леди Файер задрожала, охваченная праведным гневом. Ослепленная яростью, девушка залепила лорду Стэндишу увесистую пощечину такой силы, что его отбросило прямо на леди Хипгрейв.

– Не смейте касаться моей семьи! – крикнула Файер. Графиня оттолкнула лорда Стэндиша и, ехидно улыбаясь, сказала:

– О, моя дорогая, боюсь, что не могу этого позволить. Я давно так не веселилась.

Файер сжала руки в кулаки. Пышные формы давали леди Хипгрейв явное преимущество перед хрупкой девушкой, но Файер не собиралась уступать сопернице и решительно шагнула в сторону графини.

В это мгновение кто-то грубо схватил ее за плечо. Файер резко обернулась, чтобы оттолкнуть обидчика.

– И что же здесь происходит? – с ленцой в голосе протянул лорд Мив.

Он появился не один, а в сопровождении пяти джентльменов и трех леди, которые с интересом наблюдали за происходящим.

Лорд Стэндиш бросил в их сторону мрачный взгляд. На его левой щеке красовался отпечаток ладони Файер.

– О, Мив, я думал, что ты мирно дремлешь, – пытаясь придать своему тону непринужденность, сказал он.

– Что за ерунда! – возмутился тот, а потом вдруг подмигнул своему гостю. – Вообще-то, я помню, что ты первым отправился спать. Так что же здесь происходит? Решил насладиться обеими красотками сразу?

Файер глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Она вдруг испомнила, что почти раздета, и поплотнее укуталась в шаль.

– Милорд, – извиняющимся тоном произнесла девушка. – Это самая неловкая ситуация, которую только можно себе представить.

– Не стоит беспокоиться, дитя мое, – ласково похлопал ее по плечу лорд Мив. – Вы здесь среди друзей, поэтому нет нужды пускаться в долгие объяснения.

– Но, милорд, боюсь, что мы должны...

Взглянув на самодовольное лицо леди Хипгрейв, Файер умолкла. Похоже, графиню нисколько не тронул тот факт, что их застали в столь поздний час, причем в весьма щекотливой ситуации. Напротив, казалось, что в эти неприятные для Файер минуты исполнилось самое горячее желание коварной интриганки, которая и рассчитывала на такой поворот событий.

– Мы должны отправиться по своим спальням, – закончила она мысль Файер. – Я, например, чувствую себя совершенно измотанной.

Ее слова можно было истолковать двояко, и некоторые джентльмены одобрительно хмыкнули.