Глава 25

Лешка пришел домой и, не раздеваясь, лег на кровать. Спать не хотелось, и он долго смотрел в потолок, пытаясь собраться с мыслями. Неожиданно в дверь постучали.

Казарин вскочил с кровати. Но надежда быстро сменилась на его лице досадой. Вместо отца на пороге стоял Шапилин. Вид у него был встревоженный.

– Таня у тебя?

Лешка не сразу понял, о чем разговор. Петр Саввич вошел в комнату, огляделся и сел на стул.

– Танька пропала.

– Как пропала?

– «Как-как», не пришла ночевать и все! Ты-то должен знать, где она.

Лешка опустился на кровать. До него только сейчас дошел смысл слов Шапилина.

– Ну… – Казарин замялся.

– Говори!

– Да я не знаю… Мы, как это сказать-то правильней, того…

– Что «того»? Да не мычи ты, а говори нормально!

– Я и говорю: поссорились мы… Петр Саввич обхватил голову руками.

– Хорошие дела…

– Да вы не волнуйтесь– она, наверно, у подруги какой ночевать осталась. Здесь, в Кремле.

Шапилин вскочил и зашагал по комнате.

– Да то-то и оно, что ее в Кремле нет… И вообще она всегда дома ночует!

Лешка долго думать не стал.

– Надо в милицию звонить. Шапилин махнул рукой.

– Да я уже весь МУР на уши поставил… Петр Саввич сел рядом с Лешкой на кровать.

– Ты мне вот что скажи: куда она могла пойти? Какие у нее там дела?

Лешка пожал плечами.

– Да никаких… А вещи все на месте? Шапилин недоуменно посмотрел на Казарина.

– Ты это о чем? Лешка уточнил:

– Ее вещи – на месте? Петр Саввич задумался.

– А черт его знает. Я и не смотрел. А ты думаешь?…

– Я ничего не думаю. Пошли.

Лешка решительно встал и набросил на себя отцовский пиджак…

В конце Цветного бульвара остановилась легковая машина. Три тени отделились от нее и направились к зданию цирка.

Обойдя его с тыльной стороны, они ловко перебрались через забор. Просунутая в щель финка скинула внутреннюю щеколду ворот, и все трое проскользнули внутрь цирковых конюшен.

Через несколько минут тайные визитеры оказались в тускло освещенном коридоре, упирающемся в те самые комнаты, что занимали цыгане.

Пока один из них тихо открывал отмычкой дверь, двое взялись в безопасных местах за клетку с тигром и резко катнули ее в сторону открывшейся комнаты.

Зверь вскочил и зарычал. Когда до двери оставалось не больше метра, тот, кто работал отмычкой, резко потянул вверх дверцу клетки. Через секунду клетка с грохотом ударилась о стену и остановилась.

Обезумевший тигр оскалился и прыгнул через открытую дверцу внутрь комнаты, в которой спали безмятежным сном цыгане…

В Танькиной комнате был идеальный порядок. Лешка прошелся от двери до окна, внимательно осматривая каждую мелочь.

Петр Саввич тем временем рылся в шкафу с вещами.

– Вроде все на месте… Нет только синего платья, а так…

– А что на посту сказали: как она была одета, что было в руках?

Шапилина, который и так был на взводе, вдруг прорвало:

– Слушай, ты, Шерлок Холмс, не задавай дурацких вопросов. Что надо – я муровцам уже рассказал!

Лешка пропустил грубость мимо ушей.

– Петр Саввич, вы поймите, тут любая мелочь важна.

Казарин натужно улыбнулся и повторил вопрос:

– Как Таня была одета?

– Да «как-как»? Мне сказали – как обычно! Платье синее… видимо, как раз это… туфли белые… фотоаппарат, что я ей недавно подарил.

Эта информация сразу же заинтересовала Лешку.

– Фотоаппарат? – переспросил Казарин.

– Фотоаппарат, – удивленно повторил Петр Саввич.

Лешка ринулся в кладовку7, в которой Танька организовала свою фотолабораторию.

Фотоувеличитель, ванночки с проявителем, банки с реактивами – все стояло на своих местах.

И тут Лешкин взгляд привлекли фотографии, которые Танька повесила сушиться накануне. Он сорвал с веревки одну из них и… его тут же прошиб холодный пот.

На этом снимке, как и на всех остальных, был портрет циркачки Лили, которая оживленно беседовала с каким-то парнем. И чем больше Казарин смотрел на эти фотографии, тем отчетливее понимал, что этим парнем являлся он сам.

– Ну, чего ты там нашел?

Шапилин тоже вошел в кладовку и тут же выхватил у Лешки фотографии.

– Кто это? Ты ее знаешь?

В этот момент Лешке предстояло принять решение: либо признаться, что парень на фотографии – это он и есть, и тем самым обрубить надежду спасти отца. Либо промолчать и разобраться во всем самому.

Он не был уверен, что Петр Саввич сделает все как нужно и не наломает при этом дров. Конечно, Лешка понимал, что с Таней произошло что-то неладное. Но и судьба отца висела на волоске.

– Ты знаешь ее? – настойчиво повторил свой вопрос Шапилин.

Казарин медлил с ответом. В это время в гостиной зазвонил телефон, и Петр Саввич бросился к аппарату…

Лешка остался один. Немного подумал, взял с полки первый попавшийся школьный снимок Тани и вышел в коридор.

– Из МУРа звонили. – Шапилин метался по квартире, взволнованно бормоча себе под нос. – Я сейчас прямо туда…

Затем он вспомнил про фотографии:

– А фотографии очень важны в этом деле. Очень важны. Ты просто молодец, что вспомнил про фотоаппарат.

Хлопнула дверь, и Лешка остался один в пустой квартире…

Глава 26

Дикий крик разбудил Лилю. Она подскочила к выходу из своего узилища и увидела ужасную картину. Вход в комнату, где ночевали ее мучители, перекрывала пустая клетка, возле двери внутри лежал растерзанный труп, а из глубины комнаты раздавались хрипы и злобный рык тигра…

Зажав рот рукой, чтобы не закричать, Лиля бросилась по освободившемуся коридору в сторону выхода…

Над Москвой вставало утро. Лешка почти бежал по пустынным улицам. Еще спускаясь по Петровскому бульвару, он почуял неладное. Подойдя поближе, Ка-зарин увидел, что цирк оцеплен милицией. Он пробрался через толпу и прислушался к тому, о чем говорили зеваки.

– …Да я вам говорю, тигр их всех порвал, до одного.

– Пьяные, что ли, были?

– Как обычно, поддали после выступления.

– Артисты, что с них взять…

– Говорят, что они еще друг друга перерезали перед этим… Из ревности.

– Дикие. Как были дикими, так и остались.

– Цыгане, одно слово…

Лешка остановился. Ему казалось, что стук его сердца слышат все люди, собравшиеся у цирка. Вспомнив про фотографии, он уже не сомневался, что трагедия в цирке и пропажа Таньки – звенья одной цепи.

– Эй, красивый, давай погадаю, – услышал он за спиной.

Лешка оглянулся и увидел возле дерева маленькую цыганку, лицо которой скрывал платок. Цыганочка поманила его рукой, после чего засеменила вглубь бульвара.

Лешка еще раз посмотрел на милицию и непонятно почему отправился следом. Отойдя на почтительное расстояние, цыганка вдруг обернулась, сняла платок, и Лешка понял, что перед ним – Лилька.

Несмотря на случившееся ночью, Лиля держалась молодцом. Ни страха, ни испуга на ее лице не было. Наоборот, в глазах появился лихорадочный блеск, который Лешку даже смутил. Только потом он понял, чем все это было вызвано.

Лилька схватила Казарина за руку и потащила с бульвара. Через несколько минут они вбежали в один из двориков и спрятались у дровяного сарая.

Первым делом Лешка вытащил из-за пазухи Танькину фотографию и протянул ее Лильке.

Девушка повертела снимок в руках и с подозрением уставилась на Казарина.

– Откуда это у тебя?

– Какая разница…

Лешке не очень хотелось объяснять, кем приходится ему Танька. Сделать это он не смог бы при всем желании: слишком уж сложны были его чувства.

– Это фотография человека, который… которого я… Лилька внимательно слушала Лешку и вдруг все поняла.

– Так это та самая…

Лешка схватил Лилю за руки.

– Кто «та самая», говори. Ты ее видела?

Лилька вырвала руку.

– Сама виновата. Нечего было на рожон лезть. Лешка замер, предчувствуя самое ужасное.

– Да жива твоя пионерка, – презрительно хмыкнула Лилька и тут же добавила: – Шалава.

Лешка выдохнул с облегчением.

– Она не шалава.

– А кто? – Лилька насторожилась.

– Она… она… хорошая.

– А-а-а, понятно… – Лилька опять презрительно хмыкнула. – Только ты не обольщайся. Ты ее вряд ли теперь увидишь. Увезли ее, тю-тю!

– Как?! Куда?! – Лешка вновь похолодел.

– На кудыкину гору.

И тут Лешка сорвался: он прижал Лильку к стене и угрожающе посмотрел ей в глаза.

– Не скажешь?

– Да не знаю я, – запротестовала Лиля. – Аким знал. Да нет теперь Акима.

Лешка вдруг сделал шаг назад, отвернулся и тихо произнес:

– Лиля, родная, помоги! У меня же никого дороже ее нет! Но Лилька молча смотрела в сторону. Говорить больше было не о чем.

– Ну, бывай! – вздохнула она. – Мне теперь в Москве оставаться нельзя.

Она протянула свою ладошку. После долгой паузы Ка-зарин пожал протянутую руку, затем сделал несколько шагов к подворотне, но тут же вернулся.

– И куда ты теперь?

– Не знаю, страна большая.

Лешка порылся в карманах и достал несколько смятых рублей.

– Возьми, пригодится.

Лилька посмотрела на деньги, а потом на Лешку.

– Хороший ты парень… Но дурак.

Казарин резким движением сунул деньги в Лилькин карман.

– Возьми.

Но девушка молча вынула их и вложила обратно в Лешкину ладонь. Затем она кивнула ему и, уже уходя, бросила через плечо:

– К Барону отвезли твою пионерку. На ипподром… Слово «Барон» в Лилиных устах прозвучало как гром среди ясного неба.

– Барон?! – Лешка чуть не задохнулся.

Он вновь схватил девушку за плечи и тряхнул ее так, что у Лильки чуть не отлетела голова.

– Ты сказала «Барон»?!!

Лилька только закивала в ответ. А Лешка отпустил девушку и бросился в сторону автобусной остановки.

– Стой! – закричала Лилька. – Стой, балда!

Она стояла в нерешительности и кусала губы, хорошо понимая, в какую историю ввязывался этот странный парень, который ей, чего скрывать, уже давно нравился.

Самое противное, что времени на размышление у нее не было. Она со злостью бросила платок на землю и побежала за Лешкой на остановку.

…Автобус трясся в сторону Беговой улицы. Лилька и Лешка стояли, прижатые друг к другу на задней площадке.

– И зачем мне все это надо? – вздохнула Лилька.

– Ты это про что? – не понял Лешка.

– Про то самое… Почему я не мужчина? Была бы такой же тупой и черствой…

После этих слов Лешка внимательно посмотрел на Лилю, но она так же, как на бульваре, отвернулась…

Ипподром в эти дневные часы был пуст и безлюден. Тренировки жокеев шли своим чередом, и поэтому никто не обратил внимания на двух молодых людей, вошедших в денник.

– Стой здесь и не отсвечивай, – сказала Лилька и двинулась к мужчине, чистившему скребком гнедого жеребца.

– Здравствуйте, дядя Миша.

Мужчина обернулся и удивленно посмотрел на Лильку.

– Лилька? Ты как здесь?

– Да вот, Аким прислал. По делу.

– Аким? Тебя?! -Дядя Миша смерил Лилю внимательным взглядом.

– А что такого?

Конюх достал «беломорину», продул ее и тихо сказал:

– Да ничего. Я вроде лошадей ваших три дня назад смотрел.

Лилька игриво улыбнулась.

– Да я помню. Но тут вот какое дело… – Она заговорщически подмигнула и продолжила: – Наши вчера ящик сюда один отправили. Ну, вы понимаете?

Дядя Миша огляделся, отложил щетку и, прищурившись, спросил:

– Какой ящик?

Лилька изобразила руками габариты.

– Ну, такой, большой.

Конюх прикурил и, выпустив дым, произнес:

– А-а-а, это тот, что ночью привезли?

– Вот-вот… Где он сейчас?

– А я-то почем знаю? Его ж сразу к директору занесли. У него и спрашивай. Я человек маленький, подай-принеси…

– Михал Михалыч, это точно?

Конюх сделал еще несколько затяжек, аккуратно потушил окурок и положил его в карман телогрейки.

– Слушай, Лилька, ты меня в ваши цыганские делишки не впутывай. Я и так, кажись, лишнее болтаю.

Он что-то еще хотел сказать, но Лилька его уже не слушала.

Лешка нетерпеливо топтался на углу.

– Ну?

Лилька была мрачнее тучи.

– Плохо, парень, дело. Ой, плохо.

– Что? Что «плохо»?

– У Барона она. Там…

Лилька махнула рукой в сторону административного здания. Казарин схватил ее за руку.

– Пошли.

Лилька вырвала руку.

– Куда?

– Туда.

Она покрутила пальцем у виска.

– Ты что, парень? Моей жизни и так нынче цена – копейка, а чего она будет стоить, если я там покажусь?

Лешка попытался успокоить ее:

– Не дрейфь, как только он узнает, чья это дочь…

Лилька от злости топнула ногой.

– Ты дурак или прикидываешься?! Думаешь, мои ночью сами с тигром поиграть решили?

И только тогда Лешка задумался обо всех деталях происшедшего и возможных последствиях любого опрометчивого поступка.

Лилька провела Казарина к летнему кафе, где под зонтиком сидело несколько человек.

– Ты хотел увидеть Барона? На, любуйся.

Лешка высунулся из-за кустов, чтобы получше изучить объект своей слежки, но тут же получил по затылку от своей спутницы.

– Не вылезай на воротник, – прошептала Лилька. Лешка сразу понял, кто Барон. Вокруг него все время крутился какой-то народец: администраторы, официанты из ресторана. Свита, состоящая из нескольких человек, выполняла разные поручения: то подносила хозяину свежее пиво, то принимала ставки на заезды.

Сам-то Барон был невысоким мужичком лет пятидесяти, и Лешке с его ростом и комплекцией ничего бы не стоило справиться с ним. Но рядом с цыганом неотлучно дежурил огромный детина с каменным лицом. Поэтому взять Барона, что называется, голыми руками не представлялось возможным.

Рядом с Бароном, спиной к ребятам, сидел человек. Что-то в нем было не так, но что – Казарин не мог сформулировать.

И вдруг Лешка все понял: собеседник Барона прятал лицо под полями шляпы, стараясь оставаться неузнанным. Но чем дальше Казарин следил за ним, тем больше ему казалось, что незнакомец кого-то сильно напоминает. Но кого? На этот вопрос он не мог ответить.

И только когда тот поднялся и, быстро попрощавшись с Бароном, направился к выходу, Лешка все понял. Его как будто ударило током: по аллее шагал не кто иной, как «бдительный» ювелир – Зиновий Ефимович Коган.

– Ерунда какая-то, – прошептал Лешка.

– Чего? – не поняла Лилька, которой весь этот детектив уже порядком поднадоел.

Объяснять было некогда – надо было принимать решение.

– Была не была, – выпалил Лешка. – Запоминай: А-3-57-78. Запомнила? Повтори.

Лилька, ничего не понимая, выполнила приказание:

– А-3-57-78…

– Правильно, – похвалил ее Лешка. – Спросишь Петра Саввича. Скажешь, что ты звонишь по моему поручению. Нужно, чтобы через 20 минут здесь была милиция, понимаешь? Дольше я его заговорить не смогу…

Лилька заволновалась.

– А ты?

– А что я? Думаю, что продержусь до их приезда. Лешка ласково взял девушку за плечо и улыбнулся.

– Давай, Лилька, пожелай мне удачи!

И вдруг чмокнул ее в щеку. Такого Лилька не ожидала.

Это был первый поцелуй в ее недолгой жизни. Девушке хватило бы с лихвой и нескольких теплых слов, а поцелуй вызвал в ней такую бурю спящих до поры чувств, что из глаз брызнули слезы.

Лешка понял это по-своему.

– Ты чего, дуреха? Все будет хорошо! Но Лильку уже было не остановить.

– Погоди…

Она запустила руку в карман и извлекла холщовый мешочек, который нашла в каморке за клеткой с тигром. Оглянувшись по сторонам, она вытряхнула на ладонь алмаз такой величины и красоты, что Лешка лишился дара речи. Он взял камень, поднял его на свет и хриплым голосом пробормотал:

– Откуда это у тебя?!

– Оттуда! – отрезала Лилька. Лешка не верил своим глазам.

– Это же из кремлевской коллекции! Откуда?!

– В клетке я его нашла, пока тигра караулила. Видать, за него Акима и приморили.

Лешка не знал что и думать, а Лиля вздохнула:

– На такой камень можно весь этот ипподром выменять, не то что твою пионерку… Эх, ушла бы спокойно, на всю жизнь хватило… Дура-Лешка схватил камень.

– Ну, Лилька, ну… ты… Чем я могу тебя отблагодарить? Лилька покраснела и тихо сказала:

– Целуй опять…

Она зажмурилась и подставила щеку. Лешка наклонился, чтобы выполнить Лилькину просьбу, но девушка вдруг отстранилась.

– Постой, они же тебя по голове треснут, и все дела… Лилька умелым воровским приемом выхватила камень из Лешкиного кармана.

– Нет уж, камень останется у меня, а тебе и мешочка хватит.

Она выудила алмаз, а мешочек вернула Лешке.

– Вот тут номер музейный на боку нарисован. А Барон мужик умный, все и так поймет.

Лешка обдумал Лилькино предложение и согласился:

– Может, оно и правильнее…

Он все-таки чмокнул еще раз Лилю в щеку, затем перемахнул через живую изгородь и зашагал уверенным шагом к кафе. Лилька тайком перекрестила его и бросилась искать телефон-автомат.

Казарин тем временем подошел к столику Барона, перевернул пустой стул и сел на него верхом. Наступила гробовая тишина. Барон от такой наглости поперхнулся пивом.

– Ты кто такой? – откашлявшись, спросил он с угрозой. Лешка не стал тратить время на расшаркивания. Он разжал ладонь, на которой лежал мешочек с клеймом Алмазного фонда.

– Хорошая вещь, правда? – спросил Казарин, глядя прямо в глаза Барона.

Ни одна жилка не дрогнула на лице цыгана. Только зрачки у него сузились. Оглядевшись по сторонам, он тихо сказал:

– Откуда это у тебя?

– Один хороший человек дал, – ответил Лешка. – Подержать.

Барон сделал знак охране, и та окружила столик.

– Знаешь, что полагается тому, кто у цыгана ворует? – поинтересовался Барон.

– А знаешь, что полагается цыгану, который у государства ворует? – не задумываясь отбрил его Лешка.

Барон вскинул брови.

– Что?!!

– Сам знаешь что.

– Ты сюда, наверное, на трамвае приехал?

– На автобусе. Фургон третьего дня – ваша работа? Один из охранников запустил руку под пиджак и тихо спросил у Барона:

– Кончать?

Барон поднял руку.

– Что еще знаешь? Говори. Лешка покосился в сторону бугая.

– При нем?

Казарин нагло оглядел охранника.

– Небось циркачи – его работа?

Охранник открыл рот и удивленно посмотрел на Барона.

– И про это знаешь? – зловеще усмехнулся Барон.

– А я вообще все знаю! – выпалил Лешка и, повернув стул, уселся, закинув ногу на ногу.

– Во падлюка! – прохрипел охранник.

– Не пыли, – остановил его Барон.

Он вынул дорогой портсигар и прикурил.

– Ну, банкуй, а я буду слушать…

Рассказ получился недолгий. Лешка быстро в ярких красках пересказал все, что знал, не забыв добавить все свои догадки. Говорил спокойно, выверяя каждое слово.

– Складно, – выслушав Лешку, проговорил Барон. – И что же ты хочешь?

Казарин решил, что «рыба на крючке».

– Предлагаю меняться: я вам даю этот камень и плюс – час форы, а вы мне возвращаете девушку…

Барон покачал головой и вдруг ехидно рассмеялся:

– Точно, на трамвае приехал… Ну что ж – царский подарок. Только у меня другое предложение. Я тебя сейчас шлепну – не больно, даже мучаться не будешь. Но при одном условии: если расскажешь, кому еще назвонил про камни… ну и обо всем прочем…

Внутри у Лешки все похолодело.

– А не скажешь – я тебе устрою такую страшную смерть, какую представить невозможно.

Казарин понял, что надо идти ва-банк.

– Не шлепнешь, – тихо сказал он.

– Почему?! – удивился Барон.

– Потому что там, – Лешка ткнул пальцем в сторону арены и конюшен ипподрома, – есть человечек, который через пять-десять минут, если я не вернусь, расскажет милиции все-все-все. И про то, как сталинский портрет поджигался, и про то, почему тигр на цыган напал.

Барон начал терять спокойствие. Он даже нагнулся вперед, чтобы рассмотреть Лешкины глаза.

– Меняться хочешь? – прошипел он злобно. – Будет тебе обмен. Пошли.

Он щелкнул пальцами, охранники подняли за шиворот Лешку и потащили его в сторону административного корпуса. При этом Казарин почувствовал холодный и острый предмет, приставленный к его спине.

Миновав несколько коридоров, они остановились у двери с табличкой «ДИРЕКТОР». Попадавшиеся изредка навстречу работники ипподрома почтительно кивали Барону:

– Здравствуйте, товарищ директор.

Одна женщина кинула удивленный взгляд на Лешку, которого все так же держали за шиворот.

– Вот, Елена Георгиевна, воришку поймали, – усмехнулся Барон.

В роскошном кабинете у Лешки первым делом вырвали из рук мешочек. Затем Казарина швырнули на пол, и охранник прижал его коленом так, чтобы Лешка не мог подняться. Другой направился к шкафу, отодвинул его и вышел через потайную дверь в стене. Спустя несколько минут он вернулся.

– Смотри! – крикнул Барон.

Телохранитель, который держал Лешку, резко дернул его голову вверх. От увиденного у Лешки все оборвалось внутри. Перед охранником со связанными руками, вся в синяках стояла Таня.

– Таня… – одними губами прошептал Лешка. Барон ухмыльнулся:

– Жалко? Ах, какие у нас растерянные глаза! – Он уже понял, что выиграл эту схватку. – Ну, теперь рассказывай, что и кому говорил и кто там у тебя на стреме сидит.

Барон со всей силы ударил Лешку ногой.

– Говори, гаденыш, а то я ее при тебе на ломти резать начну!!!

Повесив трубку, Лилька бросилась к кафе, но там уже никого не было. Тогда она кинулась к конюшням, надеясь найти Лешку там. Но в денниках было тихо. Чтобы собраться с мыслями и успокоиться, она подошла погладить лошадь.

– Какая ты хорошая…

Фразу Лилька докончить не успела, чья-то тень накрыла ее. Острие ножа вошло в спину, и она, тихо охнув, осела на солому.

– Дядя Миша… – только и успела удивленно прошептать девушка.

Конюх нагнулся над ней и дрожащими руками выгреб из кармана алмаз. Затем он быстро зашагал к выходу, но, не доходя несколько метров, замер.

На территорию ипподрома ворвался отряд милиции, во главе которого бежал обезумевший Петр Саввич Ша-пилин с револьвером в руке.

Крики и шум долетели в комнату, где решалась судьба Таньки и Лешки.

– Что там такое? – Барон с удивлением повернулся к двери.

Один из охранников достал пистолет и выглянул в коридор. Заметив человека с пистолетом, милиция начала стрелять. Барон отвернулся к двери только на секунду, но Лешке этого хватило. Одним ударом он выбил у своего мучителя оружие и бросился на пол, прикрывая собой Таню. Барон и второй охранник резко обернулись, охранник даже успел подхватить пистолет, но именно в это мгновение оперативники ворвались в директорский кабинет. Увидев человека с направленным на них оружием, они начали палить из всех стволов. Через секунду Барон упал на ковер, на котором лежал Лешка. Их глаза встретились.

– Повезло… – прошептал Барон и закрыл глаза.

Глава 27

Потом была больница. Каждый день на Танином столике появлялись цветы. А когда она наконец полностью пришла в себя, то первое, что увидела, – счастливое лицо Казарина, сидевшего напротив. Он тут же попытался взять ее за руку, но Таня не дала ему этого сделать и отвернулась.

– Как ты мог? – еле слышно прошептала она.

– Что «мог»? – не понял Лешка.

– То самое. Я тебя видела с ней. Казарин явно не понял, о ком речь.

– С кем?

– С артисточкой!

Лешка вздохнул и улыбнулся.

– Ой, глупая! Да ты же ничего не знаешь!

И он рассказал ей все, что произошло за то время, пока они не виделись: и про цыган, и про алмаз, из-за которого все и началось, и, конечно, про Лилю.

– Жалко ее, хороший она была человечек… Из-за меня она погибла, понимаешь?

Танька ничего не ответила. В ее глазах стояли слезы. Этого Лешка перенести не смог, он отвернулся к окну и сделал вид, что старательно рассматривает деревья, людей в парке и даже скамейки вдоль главной аллеи.

Постепенно его взгляд сфокусировался на человеке в шляпе, который кормил голубей хлебными крошками.

В Лешкиной голове, как вспышка, возникла картина: ипподром… Барон говорит с человеком, который тоже сидит спиной… Человек поворачивается… Это Коган.

– Что ты сказала? – переспросил Лешка, неотрывно глядя в окно.

– Жалко как ее, а я-то, дура…

Но Лешка не дал ей договорить и бросился к двери.

– Ты куда? – только и успела прошептать Таня. Казарин остановился на пороге.

– Коган это! – И пулей вылетел из палаты.

Лешка выскочил в сквер и бросился к скамейке. Но она была уже пуста, и лишь шелестящая на ветру газета говорила о том, что кто-то только что здесь был…