Ипполита и Далила были в недоумении. Далила даже спросила:
      - Ну и что? Что прикажете с этим делать? Что там за гномы-скалолазы?
      - Подожди, Далила, - остановила ее я, - жрецы сказали, что они сами не понимают смысла заклинания.
      - А вы можете поручиться за правильность сказанного? - Ипполита, как всегда, прямо выражала свои мысли.
      - Ну, конечно, - сказал Эметай. - Это заклинание не изменилось за то время, пока оно существует.
      - Спасибо вам за все, уважаемые, - сказала я. - Нам пора в путь...
      - Наш мальчик покажет вам кратчайшее направление в Гадолию. Успеха вам... Прощайте.
      И мы поскакали по широкой дороге, ведущей на запад...
      Глава одиннадцатая,
      в которой рассказывается, каким подлецом может
      оказаться принц на белом "Мерседесе".
      Опять дорога, опять пыль столбом под копытами наших скакунов. Мы давно уже были за пределами маленького княжества Ирбув с его жителями всех цветов радуги, одетых в пестрые одежды. Сенмурв бежал рядом с нами, иногда переходя на низкий полет. Вокруг простиралась степь, плоская, как тарелка для второго блюда.
      Слова заклинания плотно засели у меня в голове, и я вертела их так и эдак, чтобы понять потайной смысл. Ведь не зря жрецы учили эти бесмысленные для них слова несколькоими поколениями.
      Ко мне приблизилась Гиневра.
      - Марина, о чем ты так сильно задумалась?
      - Да вот, это заклинание не выходит у меня из головы, - ответила я. - Что с ним делать, когда мы найдем этот вход в Город Ветров, ума не приложу...
      - А тут и понимать нечего, - Гиневра прямо на скаку умудрилась пожать плечами, - нужно будет воспользоваться дарами, которые дали нам восемь магов.
      - Как это?
      - Очень просто, эти жрецы воспользовались названиями четырех стихий. Саламандра живет в огне, ундина - в воде, сильфы повелевают ветрами, ну а гномы - хозяева подземных богатств.
      Я была поражена.
      - Откуда ты знаешь?
      - Да у нас это каждый ребенок знает, не то что взрослый! - засмеялась она и, пришпорив коня, унеслась вперед.
      У меня гора свалилась с плеч. Ну надо же! Еще не знаю, как мы будем применять то, о чем сказала Гиневра, но смысл заклинания стал для меня ясен. Видимо там, у них в средневековье, верят, что гномы и ундины живут среди людей. Поэтому-то Гиневра, единственная среди нас, не удивилась тому, что сказали жрецы.
      Успокоившись, я продолжала скакать за своими спутницами, и мои мысли плавно потекли в другом направлении. Где там мой Рустам, наверное, беспокоится? Поднял на ноги весь город, и меня везде ищут... Что я скажу, когда вернусь?
      На горизонте, в туманной дымке, стали виднеться очертания высоких гор. Видимо мы приближались к цели.
      - Что сказал мальчик? - крикнула я Ипполите.
      - Он сказал, что, как только окончится степь, начнется страна Гадолия.
      - Понятно, значит, мы скоро будем там...
      Местность изменилась. Появились холмы с перелесками, между ними петляли тропинки, и мы уже не могли видеть так далеко вперед. Деревья становились все выше и толще, пока мы не увидели дерево-исполин.
      Только его одного можно было принять за скалу с растительностью на ней, уходящей далеко в небо. В обхвате оно было как небольшой стадион, а на ветках вполне могли бы поместиться коттеджи на две семьи.
      Огромная вывеска, укрепленная на нем, гласила: "Добро пожаловать в свободную Гадолию! "
      Вдруг послышался какой-то звук, и я не поверила своим ушам - это был звук автомобиля! Раздался сигнал клаксона, и из-за дерева навстречу нам выехал роскошный "кадиллак" с открытым верхом.
      Мы остановились как вкопанные. Белое сверкающее совершенство стремительно приближалось, а мы вчетвером не сводили с него глаз. Даже Сенмурв уселся на задние лапы и наклонил голову набок.
      Кадиллак, резко затормозив, остановился. Гиневра, Далила и Ипполита напряглись и схватились за оружие. А я, к своему стыду, даже обрадовалась, увидев в этом зазеркалье вполне современную машину.
      За рулем сидел молодой человек. Он был похож одновременно и на Роберта Редфорта, и на Ричарда Гира и был просто совокупностью голливудских красавцев-мужчин. А когда он, открыв дверцу кадиллака, вышел к нам навстречу и улыбнулся во все тридцать два белоснежных зуба, я растаяла совершенно.
      Кажется, мои подруги переживали то же самое, я даже почувствовала легкий укол ревности. Они резво спрыгнули со своих коней и пошли ему навстречу. Я решила не отставать.
      Голливудский полубог (естественно, в обтянутых джинсах и клетчатой рубашке, расстегнутой до середины груди) шел к нам, и его глаза светились от радости.
      - Дорогие путешественницы! - воскликнул он. - Я рад приветствовать вас у порога в великую страну, которая жаждет пригласить вас к себе!
      - А кто ты? - спросила Ипполита.
      - Ваш гид и друг. Мы всегда именно так встречаем путников, желающих посетить нашу страну и разнести весть о ней по всему миру.
      "Рекламный агент Гадолии", - подумала я, но отнеслась к этому положительно. Почему бы и нет? Пусть рекламирует. Хотя, очень странно, откуда здесь автомобильная промышленность?
      - Я хочу пригласить вас в мой кадиллак, чтобы вы смогли легко и комфортно пересечь границу и насладиться прекрасными видами нашей страны, - он сделал приглашающий жест рукой и улыбнулся еще шире, что казалось невозможным.
      Сенмурв подошел к ковбою, обнюхал его и зарычал угрожающе. Но его никто не послушал. Дамы, как завороженные, направились к кадиллаку. Гиневра глубоко дышала, ее грудь вздымалась от чувств, переполнявших ее. Далила раскраснелась. Она шла навстречу прекрасному ковбою, и ее бедра выписывали такие кренделя, что было страшно - а не переломится ли она в талии. Сенмурв схватил ее за шаровары и потянул на себя, но она только дернула ногой и пошла дальше. В воздухе витали флюиды - еще немного и начнется драка за обладание таким великолепным экземпляром мужского пола. Я тоже пошла вслед за ними. Мои желания немногим отличались, вероятнее всего, от желаний Гиневры и Далилы, но где-то в глубине подсознания вертелась мыслишка: "Что-то тут не так, он не сказал, как его зовут, просто назвался гидом и другом. Друг... Но ведь Гурастун предупреждал что- то о дэве по имени Друг! .."
      - Стой! - заорала я что есть мочи, но меня опередила Ипполита.
      Она уже подошла к красавцу-гиду на расстояние вытянутой руки, поэтому доставать лук и стрелы было ни к чему и она просто схватила его за горло.
      Гиневра и Далила уже сидели в кадиллаке и с ужасом смотрели на то, что вытворяет Ипполита.
      - Не надо! - закричали они наперебой. - Ты убьешь его!
      Далила уже вылезала из машины, чтобы помешать Ипполите, но Сенмурв бросился ей наперерез и она упала обратно, на кожаные подушки. Гиневра рыдала...
      Ипполита продолжала железной хваткой стискивать красавцу горло. Он краснел, синел, черты лица расплывались, и он уже не был похож ни на Гира, ни на Редфорда. Наконец, метаморфозы прекратились.
      Ипполита держала за горло дэва, серенького и тощенького. Он вертелся ужом и из последних сил прохрипел:
      - Отпусти, я не причиню вреда...
      Ипполита ослабила хватку. Вдруг кадиллак растворился в воздухе и Гиневра с Далилой больно шлепнулись на землю. Они встали, потирая ушибленные места, и с места в карьер набросились на дэва:
      - Ах ты, поганец, разбойник с большой дороги! - кричали они одновременно, а он словно съеживался от их нападок. - Ты что себе позволяешь?! Да ты его мизинца не стоишь, подлец! Да тебе до него, как кошке до тигра!
      Ипполита тем временем сосредоточенно связывала Другу ноги и руки, а у меня голова шла кругом.
      - Вы можете остановиться? - схватила я за руки разъяренных женщин. - Что вы на него кричите?
      - Как что? - возразила мне Гиневра. - Этот прохвост надел на себя чужую личину и думает, что ему все позволено?!
      - Откуда ты знаешь Редфорда? - спросила я, совершенно обескураженная.
      - Какого такого Редфорда? Я не знаю никакого Редфорда! - закричала она на меня. - Эта нечисть прикинулась рыцарем с голубыми глазами и льняными кудрями. Он сидел верхом на прекрасном коне и пел мне о любви, как самый лучший менестрель!
      - Какой менестрель? Какие льняные волосы? Ты что, совсем ничего не видела? - возразила ей Далила. - Это же был воин, обнаженный по пояс с огромными мускулами и черными курчавыми волосами на груди. Ах, как он сказал мне басом: "Далила, пойдем, я хочу познать тебя..." А ты путалась между нами!
      Спор готов был перейти в громкую перебранку. Далила уже примеривалась к косам Гиневры, а та, защищаясь, выставила вперед острые ногти.
      Случайно глянув на дэва, я ахнула: он ухмылялся. Причем его серая безобразная физиономия выглядела такой довольной, что было ясно - он просто наслаждается тем эффектом, который произвел.
      - Да вы посмотрите на него, - закричала я что есть силы и ткнула в него пальцем, - он же радуется, глядя на вас, куриц. Нашли из-за кого ругаться! Разве вам непонятно, что он предстал перед каждой из вас в наиболее сексуальном виде?
      - В каком виде? - переспросили они. Вид ухмыляющегося черта разом остудил их гнев. Далила не удержалась и даже пнула его носком сапога.
      - Ну, в самом притягательном для женщины, чтобы она его захотела.
      - Господи, и я могла польститься на такое чудовище?! - воскликнула Гиневра.
      - Ну и что, - буркнула Далила себе под нос. - Вон мы уже сколько дней тут бродим. Не железные ведь...
      Ипполита в спор не вмешивалась. Она сидела на камне неподалеку от перевязанного дэва и о чем-то сосредоточенно размышляла.
      - Слушай, Ипполита, - обратилась я к ней, - как тебе удалось распознать в нем чудовище? Мне Гурастун рассказывал, что его следует опасаться, а ты как смогла?
      - Я и сама толком не знаю.
      - А что ты увидела, когда он вылез из-за дерева? - спросила Гиневра.
      - Как вам сказать, - сомневаясь, произнесла она. - Сначала оттуда на полном скаку выскочил прекрасный юноша на горячем коне. Он без седла сидел на крупе, на нем была надета только короткая туника, обнажающая бедра. На ногах сандалии. Лоб перехватывала тонкая лента, чтобы кудри не мешали при скачке. Он выглядел, как юный бог, так он был хорош, и я вся зажглась от желания.
      - Странно, - протянула Далила, - а мне он явился на колеснице, запряженной парой скакунов.
      - Что было потом? Он сказал тебе что-нибудь?
      - Он скакал с быстротой ветра, и я ждала его с нетерпением. Но по мере приближения его облик изменился, и с коня спрыгнула девушка, а не юноша. Она тоже была прекрасна, как Артемида, сестра Аполлона. Ведь они близнецы. Я не верила своим глазам. Как я могла ошибиться?! Но самое главное заключалось в том, что я желала ее не меньше, чем того юношу...
      Далила ахнула и сделала движение, отгоняющее от себя нечистую силу. Гиневра перекрестилась.
      - И тогда я, превозмогая себя, подошла к ней и схватила ее за горло. Я была зла на себя, на нее, на весь мир! Что это было, Марина? - обратилась она ко мне.
      - Ничего особенного. Видимо этот дэв регенерирует волны, идущие из мозга, и трансформирует их в фантомные изображения, вызывающие либидо...
      - Ты можешь по-человечески говорить? - прервала меня Далила.
      Интересно, когда я перестану забывать, что мои спутницы из другого времени?
      - Ты о чем думала, когда увидела этого красавца? - вместа ответа сказала я.
      - О Самсоне, - вздохнула филистимлянка, - о нем мечтала.
      - Вот он и прочитал то, о чем ты мечтала, и решил таким образом заманить тебя в ловушку. Мы все думали об одном и том же.
      - А я - о Ланселоте.
      - Тогда как объяснить, что мне привиделись двое? - спросила Ипполита.
      - Просто ты - бисексуалка. То есть, - я сделала кивок в сторону Далилы, готовой снова наброситься на меня, - ты получаешь удовольствие и от мужчин, и от женщин.
      - Нет, никогда! - гордая амазонка вскочила с камня и бросила на меня негодующий взгляд. - Мужчины годяться лишь на то, чтобы раз в три года нас оплодотворять, а женщины - подруги и соратницы. В моем сердце нет места для любви. Это слабость, которая мне не присуща...
      - Присуща, присуща, - успокоила я ее, - не волнуйся, ничего в этом зазорного нет. Весь твой образ жизни среди амазонок подталкивает тебя на лесбийские отношения. Ну и что? Делай, что тебе нравится, если это не мешает другим.
      - Да я не об этом! - рассердилась она. - Почему я мужика захотела?! Ведь давала же себе слово - после предателя Тесея - никого! И вот на тебе!
      - А я думала, ты из-за девушки сердишься, - удивленно сказала Гиневра, и они с Далилой засмеялись.
      Вот и веди среди таких темных женщин разъяснения по поводу отношения полов...
      Тем временем дев заворочался и принялся скрести землю. Ипполита повернулась к нему.
      - А! Не нравится? - спросила она грозно. - А голову нам морочить - это как? Давай, рассказывай, кто ты такой и откуда?
      - Я - простой инкуб, и я делаю то, что мне приказано...
      - Кто тебе приказал?
      - Моя госпожа, Душматани.
      - И что же она сказала тебе?
      - Она сказала: "Найди четырех женщин, обольсти их так, чтобы забыли они, зачем путешествуют. А когда будут они в твоей власти - лиши их разума".
      - И ты подумал, нечисть проклятая, что сможешь с нами совладать? закипела от гнева Гиневра.
      "Интересно, - подумала я про себя, - если бы этот Друг не ошибся в ориентации Ипполиты, где мы сейчас были бы?"
      - Дайте мне его, я откручу ему башку, - Далила была вне себя.
      Сенмурв подошел к дэву и обнюхал его.
      - Фрастр, - сказал он. - Этих я чую сразу.
      - Так что же ты не почуял его, когда он нам тут комедию с переодеваниями устраивал? - спросила я его.
      - Я же предупреждал! А вам было все равно.
      - Сильнее надо было предупреждать! Как будто ты язык проглотил!
      - А что говорить, - обиделся он, - когда и так все ясно. Он же на меня не действовал. Откуда я мог знать, что вы там все видите?
      - Ну ладно, - примирительно сказала Гиневра, - что делать-то с ним будем?
      - Как что? - возразила Ипполита. - Пусть говорит, где колдунья прячется.
      - В Городе Ветров, - ответил Друг.
      - Это мы без тебя знаем. Как добраться туда?
      - Не знаю, мы летим по прямой. А для людей - вход закрыт...
      - Значит, вход имеется, если он закрыт, - заключила я, - если бы его не было, то он так бы и сказал. Говори немедленно, где вход?
      - Отпустите меня, - взмолился дэв, - я ничего не знаю...
      - Вот сейчас отрублю тебе твою поганую башку, - заорала на него Ипполита, - сразу вспомнишь!
      - Как он сможет вспомнить с отрубленной головой? - резонно заметила Гиневра. - Лучше давайте поджарим ему пятки.
      - Или забьем камнями, - добавила Далила.
      - Да вы что? - закричала я на них. - Вы женщины, или вы забыли об этом? Где ваша благородство? Где сострадание?
      - Слушай, Ипполита, - удивилась Далила, - о чем она говорит?
      - Не знаю, - пожала та плечами.
      - Ты соображаешь? Если бы мы поддались на его дьявольские чары, что с нами было бы? - спросила меня Гиневра. - В нас вселились бы бесы, и все... Пиши пропало нашему возвращению домой.
      - Кстати, о возвращении, - ухватилась я за последние слова Гиневры. Говорят, ты можешь проникать сквозь границу миров?
      - Кто это тебе сказал? - насторожился дэв.
      - Не волнуйся, сказал тот, кто знает.
      - Ну... - промямлил он. - Могу, а что?
      - А то, что отпустим мы тебя, если отнесешь на родину каждой из нас письмо, что мы здесь и с нами пока что все в порядке.
      - Не понесу, - заартачился он. - Знаешь, сколько энергии я трачу при переходе? От меня ведь ничего не останется.
      - Заткнись, - посоветовала ему Ипполита, - и делай, что тебе говорят. Марина у нас баба башковитая, недаром у нее на носу прозрачные стекла. Поэтому, если мы тебя убьем - то проку от этого никакого, а так - отнесешь письма и как хочешь... Долго тебе придется жирок нагуливать, ишь какой тощий.
      - Это ты здорово придумала! - восхитилась Гиневра. - Просто ночами спать не могу, как подумаю, как там без меня...
      - Ланселот, - встрела ехидная Далила.
      - Да! - с вызовом сказала Гиневра. - И Ланселот тоже. Но я хотела сказать о короле Артуре - супруге моем. Сидит, небось, со своими рыцарями за круглым столом и не знает, где меня искать.
      - А как же мы писать будем, у меня восковой дощечки нет, - огорчилась Ипполита.
      - И у меня.
      - И у меня...
      - Не беспокойтесь, у меня есть, - я порылась в рюкзаке и достала блокнотик и шариковую ручку. В Баку были катаклизмы, менялась власть, падал рубль и вводился в обращение манат. А шариковая ручка как стоила тридцать пять копеек десять лет назад, так и сейчас стоит. Странно, что в моем мире не нашлось вещи более устойчивой, чем одноразовая пластмассовая ручка.
      Ипполита взяла ручку и повертела ее в руках.
      - Странная штучка... Как она может писать?
      - А ты попробуй, - я протянула ей блокнот.
      - Я тоже хочу.
      - И я, - как всегда, две подруги были неразлучны.
      Приноровившись к ручке, амазонка вывела на бумаге несколько строчек греческими буквами.
      - Где ты научилась так хорошо писать? - восхитилась Гиневра, глядя на ровные строчки.
      - А ты пойди покомандуй без учета - ничего у тебя не получится. Все надо записывать: сколько фуражу заготовили, сколько добра у скифов отобрали. Иначе никакого порядка не будет...
      - Я так не могу, - вздохнула Гиневра, - у меня всем муж командует.
      - Вот поэтому ты такая размазня, - уколола ее Далила, - побегала бы ты по моей ткацкой мастерской да присмотрела за девками. Да еще и пряжи надо выдать под расчет и холсты подсчитать. Крутишься целый день, как белка в колесе, никакого покоя. Да и за Самсончиком глаз да глаз нужен, не ровен час, очередную девку испортит.
      Гиневра надулась и отвернулась.
      Далила заохала, принимая от Ипполиты ручку и блокнот:
      - Да как же я напишу Самсону. Он же еврей! А я по-ихнему не умею, только имя свое он меня научил писать.
      - А ты нарисуй, - посоветовала я ей, - он поймет.
      Далила принялась выводить каракули, высунув от усердия кончик языка. Гиневра наблюдала за ней, потом попросила ее листок в качестве образца и принялась перерисовывать. Поставив в конце свою подпись готическими буквами, она протянула листок мне.
      Мне просто не приходило в голову, что писать. Наконей, выбросив из головы все сомненья, я написала:
      "Здравствуй, Рустам. Ты не поверишь, но я попала в Эламанд. Хотели тебя, потомка Рустама, но в Зорбатане (не кабаке) случайно оказалась я. У меня все хорошо. Я путешествую с Гиневрой, Далилой и Ипполитой. Мы ищем злую колдунью Душматани, чтобы освободить наследника Йому. Постараюсь не задерживаться. Письмо тебе передаст дэв, он умеет пробираться в другие миры.
      Скучаю, целую, Марина."
      Дэв Друг все так же лежал перевязанный под громадным дубом. Я подошла к нему и спросила:
      - Скажи мне, Друг, ты согласен отнести эти письма в наши миры?
      - Пусть только попробует не согласиться, - грозно сказала Ипполита, - за мной не заржавеет. У меня кобылы жеребые остались.
      - А если он нас обманет? - опасливо спросила Далила.
      - Надо заставить его поклясться, - предложила Гиневра.
      Дэв слушал моих подруг внимательно, переводя взгляд с одной на другую. Когда разговор зашел о клятве, он с готовностью согласился:
      - Давайте бумагу, подпишу вам все, что хотите, только развяжите меня.
      Гиневра уже собралась протянуть ему блокнот и ручку, но я остановила ее:
      - Не надо.
      - Что не надо? - удивилась она. - Пусть подпишет кровью - это самое действенное.
      - Не надо, - повторила я. - Вы не знаете самого главного - ему нельзя давать ничего подписывать.
      Услышав мои слова, дэв заскрипел челюстями.
      - Видите, - показала я на него, - злится.
      - Откуда ты знаешь?
      - Гурастун сказал. Благодаря этому пакостнику я попала сюда. Если бы он не навел чары, я бы не оказалась в ресторане "Зорбатан", а оттуда - прямиком сюда. Ну а вы здесь, как следствие...
      - И что ты предлагаешь? - спросила Ипполита.
      Вместо ответа я наклонилась к дэву, пытающемуся разорвать путы, и сказала:
      - Слушай меня внимательно, Друг. Мы тебя отпустим, но только при одном условии. Ты поклянешься нам и безо всяких контрактов, крови и прочих глупостей, что отнесешь письма по адресу и не внесешь в них никаких изменений. Понятно?
      Дэв кивнул. Его безобразная физиономия выражала резкое недовольство, но другого пути вырваться из веревок не было.
      - Говори! - приказала я. - Клянусь передать письма по назначению...
      Он бормотал за мной, повторяя не только слова, но и интонацию.
      - Ничего в них не портить и не менять. А после выполнения поручения вернуться туда, откуда пришел, и не вредить четырем путешественницам.
      - ...путешественницам, - Друг следовал за мной, как эхо.
      - Ты думаешь, ему можно верить? - спросила меня Ипполита.
      - У нас нет другого способа послать родным весточку. И потом - он связан устной клятвой, а она для него сильнее письменной.
      Ипполита одним взмахом меча перерубила веревки. Дэв вскочил, как мячик для пинг-понга. Я протянула ему четыре письма.
      Он быстро просмотрел их. Я даже удивилась, что он читает по-гречески. Глядя на мое письмо, дэв усмехнулся:
      - Вот это письмо я ни в коем случае не буду переделывать...
      И упорхнул, только мы его и видели.
      Глава двенадцатая,
      рассказывающая об удивительной стране Гадолии
      и о странностях ее жителей.
      Дуб-исполин остался позади. Мы выехали на широкую мощеную дорогу, ведущую к воротам крепостной стены. Стали появляться люди и повозки. Все спешили скорее пройти внутрь.
      Около ворот образовалось небольшое столпотворение. Люди теснили другдруга. Рослые стражники тщательно заглядывали в кошелки и прочую поклажу. Путники не ругались, а молча терпели этот таможенный досмотр.
      Неожиданно сзади нас раздался шум, и на полном скаку мимо нас проехала открытая карета, запряженная четверкой лошадей. В ней сидела пара: мужчина правил, а дама, необыкновенно разряженная и в роскошной шляпе, презрительно разглядывала публику. Она случайно повернулась в мою сторону, и тут я увидела, какие у нее зубы. Белые и сверкающие, они были величиной с грецкий орех. Губы растянулись в широкую ухмылку, подбородок выдавался вперед. Вид у дамы был презрительный - насколько позволяла ей нижняя часть лица. Да и спутник ее ничем не отличался. Те же огромные зубы, та же усмешка. Похоже было, что они не усмехались; просто размер зубов не давал никакой возможности закрыть рот.
      - Смотри, Марина, - наклонилась ко мне Далила, - вот это челюсти, Видела одну такую - ею мой Самсончик размахивал, когда напился пальмового вина.
      - Да, представляю себе..., - ответила я ей.
      Тем временем события развивались стремительно. Растолкав своей коляской ждущих в очереди, белозубый аристократ направился точно к распахнутым воротам. Как ни странно, публика безропотно пропустила его, а дюжие стражники почтительно склонились.
      - Кто это? - спросила меня Гиневра.
      - Не знаю, может он какой-нибудь их князь или граф...
      Наконец, спешившись, мы достигли ворот в Гадолию.
      - Стоять! - крикнул мне один из стражников.
      Ему мало было того, что его зубы выпирали из челюсти. Он был еще и ярко-синего цвета. Его кожа играла всеми оттенками густого ультрамарина, а ладони слегка отдавали голубизной.
      - Кто такие? - продолжил он, грозно вращая белками глаз.
      - Мы путешественницы, - ответила за всех нас Ипполита, - и приехали в вашу страну из простого любопытства.
      - Что запретного везете с собой?
      - Да так, ничего особенного...
      - Фальшивые золотые, травку-охмурежь, арбалеты с ядовитыми наконечниками?
      - Нет, ну что вы!
      - Проезжайте.
      Он посторонился, мы вновь вскочили на лошадей и поскакали, радуясь, что прошли таможню так легко и просто.
      На улице разношерстная толпа спешила по своим делам. Люди были все разные - толстые и тощие, высокие и низкие. И все в них было чересчур: уж если толстый, так такой, что при ходьбе переваливается с одного бока на другой, а кожа висит крупными складками. А если высокий - так может спокойно заглядывать в окна второго этажа.
      Но что самое интересное - это то, что многозубые граждане Гадолии были исключительно двух цветов: белые и синие. Причем у синих зубы блестели ярче. Иногда попадались люди голубого цвета, морской волны, темносинего, но это не меняло общей картины. Если между ними и попадался какой-нибудь бронзоволицый человек, то зубы у него были нормальные и значит - это был иностранец.
      А дома? Они поражали воображение. Один дом состоял из двадцати квартир, поставленных одна на другую. Другой уходил спиралью в небо. Третий изображал собою дерево, около которого нам попался дэв-искуситель. Квартиры на нем висели гроздьями.
      Окна домов украшали нарисованные картинки, на которых были написаны рекламные джингли: "Если дорога ты мужу, попроси купить бонтужу" или "Нет на свете счастья боле, чем вкушать решпа и цоле". Что это было, мы не понимали, но читалось складно.
      Мои спутницы, ехавшие впереди меня, вдруг загалдели, спрыгнули с коней и уставились в витрину какого-то магазина, чуть не проткнув ее носами. Мне захотелось узнать, что же они такого выискали.
      Подъехав поближе, я тоже соскочила с моего верного Ранета в яблоках и направилась к любопытствующим подругам. Они разглядывали манекены, одетые в роскошные платья. Лицо одного из манекенов показалось мне знакомым. Подойдя поближе, я обомлела. В витрине, в непринужденной позе, изящно отставив ножку, стояла Ипполита. Платье на ней выглядело шедевром портновского искусства. От талии ниспадали глубокие складки. Лиф украсили мерцающие стразы.
      Кукла выглядела, как живая Ипполита. С трудом оторвав от нее взгляд, я обернулась и увидела перед собой оригинал. Амазонка стояла, не отводя от манекена глаз и, казалось, забыла обо всем на свете. Гиневра с Далилой не могли сдержать восторженных воплей.
      - Ипполита, - потрясла я ее за плечо, - эта кукла так на тебя похожа!
      Она глянула на меня, совершенно обалдев от такого совпадения:
      - Слушай, откуда меня тут знают? У нас такие скульптуры только Фидий высекает...
      Радостный крик Далилы зазвенел у нас в ушах:
      - Вау! Это же я!
      Мы резко обернулись. В том же платье, на том же самом месте стоял манекен, как две капли воды похожий на Далилу. А сама Далила, в отличие от сдержанной амазонки, орала, как ненормальная, и тыкала пальцем в витрину. Следует признать, что на пышной Далиле это платье сидело лучше, чем на худощавой Ипполите.
      Гиневра увидала в соседней витрине себя в платье небесно-голубого оттенка и критически заметила:
      - Нет, этот оттенок мне совсем не идет...
      Мы перемеряли все платья - разумеется, визуально, - после чего вскочили на коней и двинулись дальше. Проехав по центральной улице, мы свернули на боковую и увидели небольшой домик с очередным плакатиком- зазывалой: "Хочешь отдохнуть прекрасно - заходи к хозяйке Ласло".
      - Вот! - воскликнула Гиневра. - То, что нам надо!
      Спрыгнув со своего коня, она подошла и постучала по двери широким кольцом, укрепленным в львиной пасти.
      На стук вышла благообразная старушка в накрахмаленном чепчике. У нее были такие розовые щеки, что у меня вкралось подозрение - а не румянит ли она их. Седые волосы под чепчиком отливали фиолетовым цветом, словно она долго полоскала их в синьке с добавлением чернил.
      - Гости дорогие! - заулыбалась она, обнажая блестящие зубы, - проходите, пожалуйста... И собачка с вами? А она чистая?
      - Да чистый я, чистый, - заворчал Сенмурв. - Последнюю блоху вчера съел.
      - Хорошо, - согласилась она, совершенно не удивляясь, что пес разговаривает, - тогда и собачке можно.
      Мы зашли в просторное помещение. Видимо, хозяйка была чистюлей, каких поискать. Мебель выстроилась по струночке, на огромном ковре - ни одной пылинки, всюду лежали салфетки. Края занавесей и покрывал украшали рюшечки, воланчики и еще что-то, чему я не смогла отыскать названия.
      - Присаживайтесь, - пригласила она, - хотите пообедать?
      - Это гостиница? - спросила любопытная Гиневра, озираясь кругом.
      - Да, - кивнула старушка, - меня зовут тетушка Ласло, а свой дом после смерти мужа я превратила в гостиницу. И теперь мне совсем не скучно.
      - Здорово тут у вас, - заметила Далила. - Так чисто, что боязно даже ходить. Кто же это все убирает?
      - Демоны, - спокойно ответила тетушка Ласло.
      - Кто? - спросили мы хором, а Сенмурв сел на задние лапы и угрожающе зарычал.
      - Вы что, никогда не видели домашних демонов? - удивилась старушка. - Я без них, как без рук.
      - Никогда, но хотели бы! - с интересом сказала я, а Гиневра посмотрела на меня осуждающе. Видимо, она не хотела даже мельком глядеть на исчадий ада.
      - Пожалуйста, - тетушка Ласло пожала плечами, - у меня их много.
      Она свистнула два раза в свисток, висевший у нее на груди и откуда ни возьмись возник небольшой смерчик. Он начал носиться по ковру, покачиваясь при движении.
      - Демон-пылесос, - гордо продемонстрировала она. - Последняя модель наших магов. Собирает с пола все пылинки весом до восьми граммов. Прежняя модель управлялась только с пятиграммовыми. Приходилось прибирать вручную.
      Тем временем смерчик прошелся по всем углам, задел Сенмурва, который отскочил и недовольно гавкнул на него, и исчез.
      - Ну, вот, - удовлетворенно сказала хозяйка, - теперь в доме нет пыли, которую вы нанесли на своих подошвах.
      - Здорово! - восхитилась Гиневра. - А что еще могут эти ваши демоны?
      - Все! - гордо ответила тетушка Ласло и обвела руками комнату. - Стирают, готовят, приносят еду из лавки. Дом охраняют. Видите?
      Она показала на дверь, на внутренней стороне которой была изображена еще одна львиная голова. Лев, казалось, спал, прикрыв тяжелые веки.