– Вы работаете в морге? – наконец понимая, в чем дело, с трудом сдержал я улыбку.
      – Да, я медицинская сестра. Он прибыл к нам как неустановленная личность, но я-то сразу его узнала и хлопнулась в обморок.
      – Где его подобрали?
      – Его тело вчера рано утром обнаружили отдыхающие профилактория «Ласточка». Илья висел на дубовом суку. Они сразу же вызвали милицию, а те, узнав, в чем дело, в свою очередь потребовали труповозку. Вот так он и оказался в морге. Когда врачи узнали, что он мой брат, то немедленно его вскрыли и дали осторожное заключение, что это суицид, потому что следов насилия, кроме поломанных пальцев, на теле Ильи не обнаружено. Правда, они не могли объяснить причину исковерканной кисти, и я склонна думать, что это никакой не суицид, а убийство или принуждение к убийству. Совсем недавно к нам поступал какой-то банкир, и у него точно так же, как и у Ильи, были сломаны пальцы. Я думаю, что это работа одних и тех же преступников. Но меня никто не слушает, да оно и понятно: зачем нагружать себя лишними делами, когда можно легко и просто все свалить на самоубийство.
      – Вы кого-нибудь подозреваете?
      – А кого я могу подозревать, если он в свои дела меня не допускал?
      – Но вы, может быть, знаете его друзей, тех, с кем он преимущественно проводил свое время, у кого бывал, с кем в основном разговаривал по телефону.
      – Нет, ничего такого я не знаю, а по телефону он разговаривал намеками.
      – Когда вы привезли тело домой?
      – Сегодня утром, часа два тому назад. Привезли его прямо в гробу, спасибо, мне на работе выделили. Привезли, а тут такое творится…
      – Что именно?
      – Дверь не заперта, все кругом перевернуто, из шифоньера выкинуты вещи…
      – Что-нибудь пропало?
      – Не знаю, до того ли мне сейчас. Но кажется, все цело, ничего не взяли.
      – В милицию заявляли?
      – Господи, ну о чем вы говорите! Только милиции мне сейчас не хватает.
      – Когда состоятся похороны?
      – Завтра в двенадцать. Вы придете?
      – Да, только не подходите ко мне. Вроде как мы с вами незнакомы. Хочу понаблюдать издали за поведением тех, кто явится на кладбище. Наверняка среди них будут друзья Ильи. А сейчас, если вам не нужна моя помощь, то я бы хотел уйти.
      – Да, конечно, идите, мои коллеги уже помогают мне в достаточной мере.

* * *

      Что же получается? – садясь в машину, задал я себе риторический вопрос. А получается, что с каждым днем дело запутывается все больше и больше. Четкая версия полковника о том, что Голубева убили грабители, теперь выглядит несостоятельной. Но кто же тогда? Кто замучил старую учительницу, кто повесил Голубева и Мамедова? И наконец, кто дважды чуть было не похоронил меня заживо? Нет, дорогой мой Гончаров, на сей раз вам придется признать свое полное поражение, потому что в этой тьме вопросов нет даже лучика надежды за что-то зацепиться. Ограбление и цепь следующих за ним преступлений как будто специально противоречат друг другу. А тут еще странное убийство Кондратова. Кто мог это сделать, если врачи отвергают секундное воскрешение охранника Демина? А может, было какое-то третье лицо? Вероятнее всего, было, но и этот вариант не дает мне ключей к пониманию происходящего. Ладно, посмотрим, что нам принесет день завтрашний.
      Вынос тела должен был состояться в двенадцать. К тому времени я, оставив машину невдалеке, обосновался на удобной скамейке в нескольких метрах от подъезда и внимательно просеивал всех пришедших на похороны. Сделать это было несложно, потому что народу собралось немного. От силы человек тридцать, из которых половина были людьми солидного возраста и во внимание мною не принимались. Они в основном осуждали непутевую жизнь покойника и жалели его несчастную сестру.
      – Догулялся! – как-то удовлетворенно констатировала брюзгливая бабка в засаленном халате и с такой же прической. – Я ему еще год назад говорила – прибьют тебя, Илюха, если не перестанешь так себя вести, а он меня матом. А на деле так оно и получилось. Бог – он все видит.
      – Это уж точно, – согласился с ней дед с орденскими планками. – Сколь веревочка ни вейся! И себя угробил, и Томку довел – смотреть страшно.
      Аналогичные разговоры происходили и между другими стариками, а вот молодежь, в основном парни и молодые мужики, высказывалась несколько в ином ключе.
      – …ага, мочканули Илюху, – уважительно отвечал накачанный, коротко стриженный брюнет парню с кожаными ремешками на запястьях. – Вроде бы вчерашней ночью. Они замучили его, а потом повесили.
      – Козлы, – однозначно осудил вешателей парень. – За что они его?
      – Не знаю, наверное, не поделился…
      – Ты, Славик, ситуацию не сечешь, а тарахтишь! – перебил рассказчика плотный и рыжий мужик. – У них базар по другому делу вышел. Они место на мини-рынке не поделили, вот и устроили разборку.
      – Не повезло Илюхе, – проходя мимо, сожалеюще заметил долговязый очкарик.
      – Вообще нормальный был пацан! – перекатывая жвачку, официально заявила девица сомнительного поведения. – Всегда при бабках, всегда упакованный.
      – Он нас со Светкой два раза в кабак водил, – подтвердила правоту ее слов сидящая на корточках школьница в шортах.
      – А потом вас обеих тарабанил, – язвительно заметила первая и презрительно выплюнула резину. – Светка мне про вас все настучала.
      Немного погодя мое внимание привлек невысокий худощавый парень с усами, державшийся в некотором отдалении. Скорчив безразличную рожу, он настороженно стоял возле клена и периодически посматривал по сторонам. Напряженная его статика говорила о том, что он в любой момент, в случае замеченной опасности, готов дать деру.
      – Выносят! – сообщила стоящая у дверей пожилая женщина, и нестройный гвалт сменился молчаливым ожиданием встречи с покойным.
      Забыв об осторожности, усач подошел ближе и с каким-то нетерпеливым и болезненным любопытством смотрел на показавшийся гроб. Чтобы лучше разглядеть безмятежное лицо Мамедова, он вытянул шею и даже привстал на цыпочки.
      Но похоже, что не меня одного интересовало его поведение. Светловолосый парень в неброском спортивном костюме и больших солнцезащитных очках наблюдал за ним так же пристально и неотрывно. Шестым чувством усатый почувствовал слежку, а может быть, и потенциальную опасность. Вздрогнув, он обернулся, наткнулся глазами на очкастого и сразу скис, сделался ниже ростом и, опустив голову, начал поспешно выбираться из толпы. Губы рыжего растянулись в тонкую улыбку. Повернувшись, он кивком подал кому-то знак и подбородком указал на уходящего в арку усача. Почти тотчас от середины двора отъехала белая «Нива». Притормозив возле очкастого, она взяла его на борт и, газанув, полетела в арку.
      Это я заметил, уже сидя в своей машине. Трогаясь вслед за «Нивой», я старательно повторял ее госномер, потому как времени его записать у меня просто не было. Усатого они ущучили в десяти метрах от автобусной остановки. «Нива» с открытой дверцей и работающим двигателем стояла на краю тротуара, а ее пассажиры – очкастый и еще два мордоворота, тоже в солнцезащитных очках и спортивных костюмах, взяв парня в кольцо, что-то горячо ему объясняли, мягко подталкивая при этом в сторону автомобиля. Белый от страха, усач отрицательно тряс головой и садиться в машину очень не хотел. Терпение насильников было на исходе, и их притязания становились жестче и агрессивнее.
      Уподобившись им, я влетел на тротуар, тормознул в метре от спорящих и, распахнув дверцу, кивком пригласил усача. Неожиданно взбрыкнув, он вырвался из окружения и, прыгнув на переднее сиденье, защелкнул дверцу. Такого поворота событий они, видимо, не ожидали, пораженные моей наглостью, застыли с открытыми ртами и наблюдали, как я срываюсь с места и, перескочив через бордюр, ухожу вниз по проспекту. Особенного ликования я, впрочем, не испытывал, потому как знал, что погоню они организуют тотчас и только одному Богу известно, чем это все кончится.
      И не ошибся: белое рыло «Нивы» я различил уже через пару минут, когда стоял на светофоре. Нагло лавируя между машинами и пересекая сплошную линию, они в конце концов оказались за три машины от меня. Усатый тоже заметил погоню, облизал сохнущие губы и нервно заерзал на сиденье.
      – Боишься? – сочувственно спросил я.
      – Боюсь, – честно признался он и, откинувшись на спинку, закрыл глаза. – Если вам удастся от них оторваться – я хорошо заплачу.
      – Сейчас-то оторвемся, – обходя тяжелый грузовик, пообещал я, – а только они все равно тебя найдут. Найдут и прикончат точно так же, как убили Илью.
      – Почему вы думаете, что это они убили Илью?
      – Ты и сам так думаешь.
      – Нет, я этого не знаю, – встрепенулся парень. – Не знаю!
      – Почему же трусливым зайцем сбежал с похорон, едва только заметил, что за тобой следят? Или, может быть, тебе срочно понадобилось в туалет?
      – Что же теперь делать? – оставляя мой сарказм без внимания, непослушными губами беспомощно спросил он.
      – Можно поехать в ментовку и попросить, чтоб тебя посадили, – заметно отрываясь от преследователей, дал я дельный совет. – В тюряге они тебя не достанут.
      – Вы в своем уме?
      – Это у тебя единственный шанс, – пропуская мимо ушей его реплику, продолжал я. – Поехать в милицию и все им рассказать.
      – Что я должен им рассказать?
      – Хотя бы о том, как вы ограбили банк «Энерго».
      – Ну-ну, вы еще скажите, что это я организовал землетрясение в Турции, – смахивая крупные капли выступившего пота, неуклюже пошутил он.
      – А тебе, я вижу, стало жарко. Наверное, нужно остановиться и проветриться. Кажется, ребята из «Нивы» хотели сказать тебе что-то очень важное. Мне остановиться?
      – Нет, что вы делаете?! – завопил он, заметив, как я прижимаюсь к обочине.
      – Останавливаюсь, – невозмутимо ответил я. – Кто они такие и чего от тебя хотят?
      – Не знаю, поехали быстрее. Они уже близко. Они же меня убьют. Ну же, скорее!
      – Быстрее мы поедем только после того, как ты их вспомнишь и все мне расскажешь. В противном же случае убирайся вон из машины!
      – Хорошо, я вам все расскажу, но, ради бога, спасите меня.
      – Ладно, попробуем тебе поверить. Дадим некоторый шанс. – Соглашаясь на его уговоры, я переключил скорость и грубо добавил обороты. – Только учти: мои номера они засекли, так что мне, как и тебе, грозит опасность, а значит, церемониться я с тобой не собираюсь. Ты меня хорошо понял?
      – Да, конечно, – суетливо заверил он, – а откуда вы все знаете?
      – Работа у меня такая.
      – Какая? Можно спросить, кто вы такой?
      – Тот, кого вы не так давно заживо закопали во дворе крюковского дома в Белом селе, – на всякий случай наехал я на него, хотя вероятность его причастности к моему преждевременному захоронению была минимальна.
      – Что вы такое говорите? – искренне и неподдельно удивился он. – Я за всю жизнь никого и пальцем не тронул. Что вы делаете? Куда вы хотите свернуть?
      – В чистое поле. – Убедившись в том, что погоня безнадежно отстала и вообще потерялась из виду, я заехал на пустырь и жестко предупредил: – Только без глупостей! Сейчас ты мне расскажешь всю свою историю, а потом я решу, как тебе быть дальше.
      – А кто вы такой, чтобы мною распоряжаться?
      – Заткнись, если не хочешь повторить судьбу своего дружка, – останавливаясь в ложбинке так, чтобы нас не было заметно, посоветовал я. – Начинай.
      – Я ничего не знаю, – подумав, сообщил он.
      – Как хочешь, только знай: если ты надеешься от них улизнуть, то напрасно. Они все равно достанут. Если не тебя самого, так твою семью, и ты сам об этом знаешь. Кому первому пришла в голову идея ограбить банк? Тебе?
      – Ну что вы? Откуда? – не на шутку взволновался он и, захлебываясь, заговорил: – Примерно месяц тому назад ко мне пришел Илюха и спросил, хочу ли я заработать по-крупному, так, чтобы долго не думать о куске хлеба. Я, конечно, согласился, и тогда он мне предложил ограбить банк. Ясное дело, я испугался и послал его к чертовой матери. Тогда он сказал, что нам и грабить-то не придется, а нужно просто дотащить до машины мешок, который нам передадут на выходе.
      – И тогда ты согласился?
      – Да, я согласился, но поставил условие – чтобы обойтись без мокрухи.
      – И он твое условие выполнил?
      – Нет, вы же знаете… Но сам Илья здесь сторона, это я вам гарантирую, потому что все время был рядом с ним. Илюха, как и я, никого не трогал.
      – Ну-ну, повествуй дальше, – усмехнулся я. – Как оно было с самого начала, с того самого момента, как вы собрались на дело?
      – В тот вечер я пришел к Илье заранее, часов в восемь. Тамарка была на работе, так что нам никто не мешал. Мы выпили с ним бутылку водки для храбрости, немного посидели, гадая, как оно все получится, и начали собираться. Переоделись в темные спортивные костюмы, чтобы было незаметней, подобрали себе перчатки и Томкины вязаные шапочки, в которых сделали вырезы для глаз. К двенадцати часам, полностью готовые, мы вышли из дома. Илья тащил с собой сумку через плечо, но, что в ней находилось, я тогда не знал, а он мне ничего не говорил. Мы пришли на условленное место под городскими часами, а минут через пять подъехал Илюхин товарищ, Юра, и мы все вместе отправились к банку «Энерго».
      – Как фамилия Юры? Кондратов?
      – Тогда я этого не знал. Он был в камуфляжном костюме и всю дорогу шутил. Спрашивал, как настроение и готовы ли мы действовать. К самому входу он подъезжать не стал, тормознул за углом в кустарнике, под глухой стеной банка. Машину там почти не видно. Он остановился и спросил, как себя чувствуют наши желудки. Я ответил, что чувствую себя хорошо, хотя от страха меня и в самом деле бил колотун. Тогда он как-то гадостно засмеялся, схватил меня за горло и прошипел: «Сучонок, если ты не перестанешь трястись, то я успокою тебя надолго!»
      – А как вел себя Мамедов?
      – Он только похихикивал. А когда Юрий уходил, он ему пообещал, что, дескать, все будет нормально. «Смотри у меня, чтоб через десять минут – и ни минутой позже! – вы были у входа. Если лажанетесь, то сам знаешь, что с вами будет». Так он, уже уходя, нас предупредил. Он ушел, а для нас время стало бесконечным. Мы извелись, пока дождались, когда стрелки отсчитают условные минуты, и, как только это произошло, мы с Илюхой уже маячили под дверью.
      Я думал, что и вправду мы должны просто донести деньги до машины и на этом наша работа закончится. Но когда Юрий открыл нам дверь, а Илья неожиданно и резко толкнул меня внутрь, я понял, что они заранее так договорились. Я хотел сразу же убежать, но подумал, что двери Юра закрыл, а тут увидел такое, что на несколько мгновений остолбенел. На столе перед телевизором лежал мужик в камуфляжном костюме, и из его черной раны на лысом затылке все еще стекала кровь, а…
      – Погоди! – остановил я парня. – Это очень важно. Ты, случаем, не заметил, как располагались его руки и что он в них держал?
      – Почему же не заметил. В руках у него ничего не было, и они свисали до самого пола. Я хотел закричать, но не смог: меня словно парализовало, когда я увидел, как щерится в улыбке Юра. А его руки и молоток, который он сжимал, все были в крови. Мне стало жутко, и показалось, что происходящий кошмар мне просто снится. Юрий взял меня за подбородок и, кивнув на мертвеца, спросил: «Что, хочешь, я тебя так же?..» Я затряс головой, а вернее сказать, она сама у меня затряслась, и проблеял: «Нет, не надо». Тогда он велел нам пройти к сейфу и сказал, чтобы мы начинали. Илья расстегнул сумку и достал…
      – Что ты увидел в той комнате, где сейф?
      – На полу у входа лежал второй мужик, и тоже в луже крови и с проломленным черепом. Я понял, что и его убил Юрий. Илья открыл сумку, сунул мне в руки компактную горелку и велел резать сейф. Все еще находясь в шоке, плохо понимая, что происходит, я послушно взялся за дело. Помню, что руки тряслись и линия шла зигзагом. У меня пятый разряд газосварщика, но в тот миг все мои навыки куда-то испарились. В общем, плохо или хорошо, но сейф я вскрыл. Илья набил мешок деньгами и хотел браться за другой, но Юрий передал нам ключи от своей машины и сказал, чтобы поскорее убирались, что оставшуюся сумму заберет сам и уйдет дворами, мол, за двумя зайцами гоняться труднее, а через несколько дней встретимся и разбашляемся. Мы послушались и побежали к машине. Илья долго возился с замком, все не мог открыть, а тут, как назло, возле банка остановилась машина, но мы уже открыли дверь и завели мотор.
      – Какая машина подъехала? – заинтересованный новым поворотом событий, спросил я.
      – Белая «десятка», остановилась у входа, и из нее выскочил человек.
      – Кто такой, как выглядит?
      – Откуда ж мне знать? Он осмотрелся по сторонам и юркнул в банк, а мы ударили по газам и уехали.
      – Что было потом?
      – На северной окраине города загнали машину на стоянку, рассовали деньги в пакеты и решили месяц не встречаться. Мы подумали, что Юрия повязали, а его, оказывается, убили. Но тогда мы этого не знали, вот и подумали, что лучше пока на время затаиться. А три дня назад испуганный Илья вдруг является ко мне домой и спрашивает, не доставал ли кто-нибудь меня. Я удивился и говорю ему, что вообще в эти дни никого не видел, потому что никуда не выходил. Тогда он мне рассказал, что ему уже несколько дней какой-то мужик звонит по телефону, ничего не говорит, а просто ржет в трубку, а сегодня сказал, что он видел, как мы брали банк, и потребовал отдать ему все деньги, а если мы этого не сделаем, то он на нас настучит. Мы пораскинули мозгами и решили, что если он будет и дальше настаивать, то дадим ему немного и на этом вопрос закроем. А вчера ночью Илюху убили и теперь подбираются ко мне. Что делать? Кто они такие?
      – Ты меня спрашиваешь? Я бы тоже хотел это знать. Послушай, тебя как зовут?
      – Саня я. Саня Медведев. Что мне делать?
      – Не паниковать. Это самое главное. Послушай, Саня, попробуй вспомнить – горел ли той ночью свет в баре?
      – Да, конечно, и этого мы опасались больше всего.
      – Наверное, это была обычная дежурная подсветка?
      – Нет, там мелькали чьи-то тени. Но разобрать было трудно, потому что мешали плотные шторы. Но люди там суетились, это точно.
      «Вот оно что. Ты был прав, господин Гончаров», – пробурчал я себе под нос.
      – Что? О чем вы?
      – О своем. Как ты думаешь, а много народу было в баре?
      – Не знаю. Думаю, что немного. Человека два или три.
      – Ладно. Надеюсь, что ты еще не успел разбазарить награбленное?
      – Нет, мы с Ильей еще раз подумали и договорились – не прикасаться к тем деньгам полгода.
      – Если ты хочешь еще немного подышать воздухом нашей планеты и не отправиться следом за дружком, то их придется вернуть. Где Илья хранил свою долю?
      – Мне он этого не докладывал. – Предвкушая горечь утраты, Саня задышал тяжело и часто. – Но я предположительно знаю, где находится то место. Я могу вам его показать.
      – Сделай милость, а заодно вспомни, какую сумму вы взяли и сколько там было валюты? Только не делай удивленных глаз, уж колоться – так до конца.
      – Я и раскололся весь до задницы, а только валюты нам не досталось ни цента. Взяли мы четыреста восемьдесят тысяч рублей с копейками. Поделили пополам, и получилось по двести сорок тысяч на брата, а про доллары ничего сказать не могу.
      – Свежо предание! Ладно, двинули.
      – Куда?
      – Сдаваться. Сейчас поедем в милицию, ты нацарапаешь чистосердечное признание и отдашь деньги, как свои, так и Ильи.
      – А это обязательно?

* * *

      Ефимов, слава богу, оказался на месте. Не покидая машины, я уговорил охранника пригласить его ко мне. С видимым неудовольствием, взглянув на меня, как на клопа, он все-таки мою просьбу выполнил. В распахнутом камуфляже, с удовольствием демонстрируя свое крепкое тело под полосатой майкой, тесть выскочил тотчас.
      – Что, Костя? Какие-то экстренные новости? – плюхаясь на заднее сиденье, нетерпеливо спросил он. – Или заскочил от нечего делать?
      – Именно так, – со вкусом тянул я резину, умалчивая пока об истинной цели визита. – У вас как со временем? Вы можете отлучиться на час?
      – Вообще-то могу, но какая в этом необходимость?
      – Нам с вами нужно подтвердить обещание заместителя управляющего банка «Энерго», как его там… Ищенко, что ли?
      – Виктор Анатольевич Ищенко. Но сначала нужно найти налетчиков.
      – Они уже найдены, – скромно проворковал я. – Знакомьтесь – Санек Медведев, собственной персоной, прошу любить и жаловать.
      – Иди ты, все шутишь. – Потрогав хрупкое плечо Медведева, полковник недоверчиво спросил: – Правда, что ли? Это ты банк бомбанул?
      – Я, – с некоторой гордостью ответил Санек.
      – Ну и дела! – прямо-таки восхитился тесть. – Один, что ли?
      – Один из троих, – поспешно ответил я вместо грабителя. – Подробности я вам расскажу сегодня вечером, а сейчас у нас мало времени. Едем?
      – Еще бы, конечно, едем, – удивился тесть. – Тут двух мнений быть не может. А где деньги?
      – Сначала договор, а потом все остальное. Или вы думаете по-другому?
      – Ну что ты, Костя, как можно? – прогудел тесть. – Ты прав на все сто. Едем!
      – Но сначала возьмите кого-нибудь из своих орлов. Сане грозит опасность, и перед тем, как мы сдадим его в милицию, нам его нужно трепетно и бережно охранять.
      Оставив грабителя на попечение нервного охранника, мы вошли в приемную и нижайше попросили девушку Люду устроить нам аудиенцию. А пока суд да дело, я в двух словах передал тестю рассказ Медведева.
      – Хорошо, – глубокомысленно наморщив лоб, заключил он. – Теперь мы точно знаем, что Кондратов был идейным руководителем и главарем банды, но кто же все-таки его прикончил? Если судить по твоему рассказу, охранник Демин был абсолютно мертв. Он сделать этого никак не мог, что категорически подтверждают и медэксперты. Тогда кто?
      – А вы еще не догадываетесь? Какая машина была у Голубева?
      – Черт возьми! «Десятка»! Белого цвета!
      – Вот-вот, и такой же автомобиль нам называет господин Медведев. Вам не кажется такое совпадение немного странным?
      – Кажется. Но он же в это время был дома, что подтверждала его покойная жена.
      – Жену можно уговорить всегда. Подумайте сами, кому, как не Голубеву, было удобнее всего совершить преступление? И даже если бы его накрыли, у него в запасе была отличная отговорка: мол, ехал мимо, услышал выстрел или увидел какой-то непорядок, вот и решил проверить. Недурно?
      – Недурно, но кто твои фантазии может подтвердить?
      – Тот, кто убил Голубева, его жену и Мамедова, а скорее всего, и старую учительницу из Белого. А также на нем висит мое неудавшееся убийство и разграбление церковного клада.
      Мне представляется суть дела так. Всю операцию и ее разработку замыслил не кто иной, как сам господин Голубев. Одному на дело идти, естественно, рискованно, да и списать ограбление на кого-то нужно. И вот в качестве помощника, а в дальнейшем мальчика для битья он выбирает Юрия Кондратова, благо его моральные устои оставляют желать лучшего. Частично посвятив его в план операции, Голубев скромно умалчивает о втором, завершающем этапе и просит найти пособников, таких, которые бы умели обращаться с автогеном. Нужных людей Кондратов находит – это Мамедов и Медведев, в общем-то рядовые пешки в их игре. Мне думается, что Кондратов в итоге хотел их подставить, не подозревая того, что сам уже определен на эту роль.
      Первая часть операции проходит строго по известному всем плану. А вот дальше начинается самое интересное. Кондратов позволяет Мамедову и Медведеву забрать рублевый мусор и срочно выпроваживает их за дверь. О чем это говорит? Надо полагать, о том, что наступает новая фаза ограбления, в которую посвящены только Кондратов и Голубев. В сейфе осталось десять тысяч марок и двадцать тысяч долларов, каковые и будут целиком принадлежать Кондратову и Голубеву. Так думает Кондратов, но у Голубева, согласно его плану, на этот счет имеется совершенно иное, сугубо личное мнение.
      Точно в назначенный срок, а может быть просто дождавшись, когда Медведев с Мамедовым покинут помещение, он тормозит у входа и, не заметив ничего подозрительного, заходит в банк, где его с мешком валюты уже поджидает Кондратов. Это тоже было обговорено ими заранее. Зайдя в банк, Петр Голубев незаметно вытаскивает из кобуры Демина пистолет, включает сигнализацию и, пропустив Кондратова вперед, хладнокровно стреляет ему в затылок. Потом вкладывает оружие в мертвую руку охранника, забирает валюту и едет домой. Немного взбудораженный, немного усталый, но довольный, я знаю.
      Ну как вам мой сценарий? Не правда ли, хорош?
      – Хорош, только зачем ему было так рано включать сигнализацию? Это большой риск.
      – Согласен, он врубил ее перед самым отбытием. Это вас устраивает?
      – Устраивает, но тогда кто же повесил его самого? И наконец, самое важное: где нам искать доллары и марки?
      – Где их искать, я догадываюсь. Другое дело – как их искать и как на них выйти? Пока не знаю, но думаю, что разберусь и с этим. Есть у меня…
      – Извините, – некстати вмешалась секретарша, – Виктор Анатольевич вас ждет.
      Сложив все свои солидно-руководящие подбородки на сплетенные сардельки пальцев, господин Ищенко сидел за столом и наблюдал нас голубыми водянистыми глазками. После ритуальных приветствий, во время которых его пышный зад так и не соизволил приподняться, он фистульно-педерастическим голосом спросил, кто мы такие и что нам надо.
      – Отставной полковник милиции Ефимов Алексей Николаевич, – строго представился тесть и, ткнув мне пальцем в глаз, объявил: – А это Константин Гончаров.
      – Очень приятно, – пропищал управляющий. – Но если вы насчет работы, то сразу же должен вас разочаровать – вакансий нет.
      – Нет, мы к вам пришли по совершенно другому вопросу.
      – Если это в моих силах, буду рад вам помочь.
      – Это мы будем рады вам помочь, разумеется, не за просто так.
      – Вот как? И чем же, интересуюсь знать? – заинтригованно колыхнул он жировыми складками. – Уж не хотите ли вы сообщить мне имена налетчиков?
      – И не только сообщить, – садясь в кресло, небрежно ответил полковник.
      – Я вас слушаю, – не на шутку разволновался Ищенко, и все его подбородки индюшачьими соплями затряслись сами по себе. – Кто они такие…
      – Сначала о деле, – грубо осадил его полковник. – Вы что-то там говорили о вознаграждении? Или я неправильно информирован?
      – Да, но… – в мучительном раздумье застыли подбородки. – Да, конечно, вы получите все, что вам причитается.
      – А что нам причитается? – задал тесть сокровенный вопрос.
      – Это зависит от того, какой у вас результат.
      – Результат у нас всегда хороший.
      – Вы хотите сказать, что вернете нашему банку утраченное?
      – Да, но сначала нам необходимо оформить договор.
      – За этим дело не станет, я сейчас распоряжусь, – с трудом скрывая щенячий восторг, загорелся Ищенко. – Когда мы можем получить наши деньги?
      – С этим мы пока повременим, у нас небольшая заминка вышла. Родимые рублики на месте, а что касается долларов и марок, то уплыли они в неизвестном направлении, но господин Гончаров не теряет надежды.
      – Ну вот, так я и знал, – лопнувшим пузырем поник Ищенко. – Обещать все горазды.
      – А мы не обещаем, – вступился я за любимого тестя. – Мы реально нашли похищенные у вас деньги в сумме четырехсот восьмидесяти тысяч, но если они вам не нужны и вы от них отказываетесь, то мы, пожалуй, не будем вас больше задерживать. До свидания.
      Кивнув тестю, я решительно направился к двери.
      – Подождите, куда вы! – шумно забеспокоился Ищенко. – Погодите. Кто вам сказал, что они мне не нужны, перестаньте дурачиться.
      – Это вы дурачитесь, – глядя на потный кусок нервного сала, невольно усмехнулся я. – Какой гонорар нам причитается за эту сумму, если за все вы обещали ноль пятую модель? Или вычислить это вам будет сложно?
      – Нет, вы получите тридцать тысяч, – нервно протирая свою ряху, поспешно ответил Ищенко. – Сейчас мы все оформим. А когда вы привезете деньги?
      – Вы их получите в милиции нашего района.
      – А нельзя ли без милиции? Все решить, так сказать, между собой.
      – Нельзя, – категорически отрезал я и открыл дверь. – Подготовьте документы. Мы с господином полковником заедем к вам завтра.
      – Подождите, но где гарантия, что вы отвезете деньги в милицию, а не присвоите себе? – Неожиданно резво вскочив, Ищенко ухватился за ефимовский рукав.
      – Вы ненормальный? – спросил я и вышел в приемную.

* * *

      Санька Медведев проживал на самом краю города в частном секторе. Награбленное он хранил между помидорными кустами в неглубокой ямке. Потребовалось копнуть несколько раз, чтобы на свет появились два пластиковых пакета, перетянутых синей изоляционной лентой. Отодрав ее, мы убедились, что деньги в сумме двухсот сорока тысяч сохранились в неприкосновенности. Санькина мать, увидев, что прятал непутевый сынок у нее в огороде, пришла в ужас.
      – Да где ж ты взял такую кучу денег? – суетливо, по-мышиному крестясь, запричитала она. – Я в жизни столько не видела. Ты их нашел, да?
      – Не голоси, мать, – остановил сын взъерошенную старуху. – Где взял, там их уже нет.
      – Беда-то какая… Недаром я сердцем недоброе чуяла, сто раз тебе говорила – не водись со своими дружками.
      – А я и не водился.
      – Как же, только что опять приезжали.
      – Кто приезжал? – вклинился я в разговор. – На чем приезжали?
      – На белой машине. Три парня в очках. Саньку спрашивали.
      – Мама, в следующий раз скажи им, что нет больше Саньки, вышел весь.
      – Да что ж ты такое говоришь, вахлак ты окаянный!
      – Мама, я говорю тебе серьезно – скажи им, что меня забрала милиция, а деньги конфисковала. Так и скажи, только не забудь.
      – Товарищи начальники, да что ж он такое говорит?
      – Он говорит вам правду, – ответил тесть и, не желая затягивать душещипательную сцену, повел Санька к машине.
      Сейф Ильи Мамедова находился у него на даче в двухкубовой емкости для полива. Оттуда мы выловили три трехлитровые банки, набитые деньгами, с привязанными к ним для тяжести грузиками.