— Что я могу? — размышляя, произнес Конечников. Перед глазами мелькали какие-то загородки и заборы. Вдруг он почувствовал, что нашел ответ на этот вопрос. Сразу стало легко, точно в дождливый ненастный день из-за туч выглянул солнечный лучик. — Ты знаешь, Василий, я могу рассказать об этом. Чтобы ни у кого, никогда не возникло желания жечь и убивать во славу всякой сволочи. Чтобы все поняли, как наши кровь, слезы, пот и смерть превращаются в сытую жизнь наших генералов и правителей. Чтобы все поняли, чего стоят погоны и висюльки, их награды за то, что мы гробим жизнь ради их амбиций.
      — Ты… — удивленно сказал Стрельников. — Вот теперь я вижу прежнего Крока… Может ты и прав…
      — Спасибо, Васька, — произнес Конечников.
      — За что? — удивился тот.
      — Ты помог мне понять, — ответил Федор. — Без тебя я бы не справился.
      — А что мне делать? — спросил Стрелкин.
      — А что хочешь, — пожал плечами Конечников.
      — А как же чужие? Кто защитит людей от них?
      — Дело твое, — вздохнул Конечников. — Не могу же я тебе приказать. Хочешь — воюй. Воевали друг с другом, будем воевать с этими. Во славу кармана и власти наших господ. Для них чужие — просто подарок судьбы. Надо тебе это, — никто не запрещает.
      — Ты так спокойно об этом говоришь? — возмутился Стрелкин.
      — Кричи — не кричи, все одно. Все твои крики, возмущение, пойдут волкам на прокорм.
      Василий долго молчал.
      — Мне надо подумать, — наконец сказал он.
      — Я пойду. Думай…
      — Подожди, провожу, — сказал Стрельников, вынимая кассету из считывателя.
      Василий довел Крока до машины. Снаружи корабля шел мелкий, противный, никем нежданный дождь. Темнело. Мокрые маскировочные сети шлепали под порывами ветра. Было неуютно, холодно, противно.
      — Кассету забери, — настойчиво предложил Василий, заглядывая Федору в глаза.
      — Зачем? — удивился Конечников — Ты ведь хотел теорию мобильного боя. Там все мои записи. Это тебе материал на много лет вперед. И еще летопись. А к ней куча старых книг из спецхрана. Узнаешь, как мы дошли до жизни такой. И еще кой-чего… Лет через 100 спасибо мне скажешь… Только аккуратней. Убери подальше, чтобы не нашли.
      — Федька, не могу я тебе врать, — признался Василий. — Княжна все о тебе знает. Как ты в госпитале по спецхранам ковырялся, что нашел, какие выводы мог сделать. Они убьют тебя, если не согласишься. Или с ними, или в яму.
      — Это она тебе сказала? — спросил Конечников.
      — Да, Федька. Она поручила мне тебя уговорить… Но видишь, хреновый из меня дипломат получился.
      — Спасибо, Васька… Они меня все равно кончат. Знаю много лишнего. А спрячусь — всю семью ликвидируют. Так что пусть записи мои у тебя останутся.
      — Так этой крысе только этого и надо. Узнают, что ты мне дал — тебя тутже кокнут. А не сказать ей я не смогу. Эта княжна Александра — настоящая ведьма. Глазами своими правду как клещами вытягивает.
      — Так они и тебя в расход пустят, — заметил Фёдор. — Ты ей всего не рассказывай. Теории боя ей вполне хватит. У Александры теперь главное — как сыграть на равных с инопланетниками. Так что это твой пропуск в долгую и счастливую жизнь. А остальное спрячь. Вместо меня потом расскажешь, если потребуется.
      Фёдор спокойно и твердо посмотрел другу в лицо. Василий попытался помотать головой в знак отказа, но вдруг судорожно кивнул, соглашаясь.
      — Княжна приедет завтра или послезавтра, — сказал он. — Понятное дело, прятаться бесполезно. Но побереги себя. Она баба крученая. На все пойдет.
      — Да знаю. Пока, еще увидимся. Ребят моих доставь потом до места.
      Все слова были сказаны. Друзья обнялись перед долгой, возможно, вечной разлукой.
      Федор поднял «горбунка», сделал круг над лагерем и отправился прочь.
      Стрелкин стоял между кораблей, провожая глазами полет глайдера. Василий понимал, как ему не хочется возвращаться на скаут, который он впервые увидел как средство превращения своей и чужих жизней в благополучие тех, кого капитан Стрельников ненавидел.
 

Комментарий 20. Перед бурей.

      24 Апреля 10564 по н.с. 14 ч.15 мин. Единого времени. Искусственная реальность «Мир небесных грез».

      — Ну и как тебе свидание друзей? — поинтересовался Управитель.
      — Понятно, отчего он спустя пару лет сорвался с места и убежал, прихватив не только крейсера, но и транспорты с ремонтными комплексами.
      — Крестьянская практическая жилка, — заметил Живой Бог. — Но ты… Ты должна была предусмотреть, что Конечников доверит все свои секреты человеку, который может выдать его с потрохами.
      — А он и выдал, — невозмутимо вставила девушка. — Но сказал лишь половину правды.
      — Ну, не конченный же он дурак, — с ухмылкой ответил мужчина. — Но это опять прокол с твоей стороны. Просто обязана была догадаться.
      — Если помнишь, мы и тогда работали в паре. Все упреки можешь адресовать и себе.
      — Но кто сейчас об этом вспомнит, — Управитель засмеялся неприятным смехом.
      — Я не понимаю одного, — заметила Рогнеда. — Если их оставить в покое, они разменивают свою жизнь на ничтожные интрижки, на самоедство, скуку, вечные мучительные поиски чем бы заняться. Они должны были бы благодарить нас за то, как мы устраиваем их жизнь испытывать высокие и сильные чувства, позволяя быть героями и мучениками. Но узнав истинное положение дел, они готовы удавить тех, кто так о них заботился.
      — Эго бушует — заметил Управитель. — Не только смертным это свойственно. Даже некоторые бессмертные…
      — Давай уже продолжим, — оборвала его Рогнеда.
      — Не терпится? — поинтересовался Андрей.
      Девушка не стала отвечать и молча запустила воспроизведение.
 

Продолжение.

      Княжна Александра приехала два дня спустя. Корабль наследницы престола остался на орбите, ожидая сигнала готовности к торжественной встрече.
      Сначала на Конечникова налетела свора квартирьеров, которые выясняли, готово ли предназначенное для наследницы престола жилье. Осмотрев наскоро возведенный двухэтажный ангар, отделанный изнутри как дворец, прихлебаи остались довольны.
      Особисты изъяли у нижних чинов боеприпасы, проверили карманы, заставив выложить все мало-мальски похожее на оружие.
      Одетые в парадную форму солдаты гарнизона и экипажи кораблей пешим ходом прошагали до космопорта. Им пришлось еще добрых три часа стоять под мелким моросящим дождиком в ожидании, прежде чем корабль княжны Александры совершил посадку на летное поле.
      Из транспортника выгрузили глайдер, на котором наследнице престола предстояло отбыть во временную резиденцию, извлекли прочую атрибутику для торжественной встречи, включая помост для высокой гостьи и красную ковровую дорожку. Вдоль нее выстроилась рота охраны. Конечникова и старших офицеров гарнизона поставили в самом конце дорожки для встречи и доклада.
      Они так и стояли в окружении особистов как дрессированные макаки, пока корабль княжны не подрулил к ее Т — образному окончанию и выпустил трап.
      Наследница престола спустилась на землю, улыбаясь приятной официальной улыбкой. Конечников, преодолевая боль в ногах, прошагал положенные 5 метров, и приложив руку к козырьку, отбарабанил громким уставным голосом доклад.
      Александра внимательно выслушала, кивнула и двинулась вдоль построения, глядя в лица нижних чинов.
      Потом, силами гарнизона и полиции, состоялся импровизированный парад. Федору, с утра до вечера мучившему своих подчиненных шагистикой, не пришлось краснеть за торжественный марш гарнизона.
      Команда Виктора, полицейские, набранные из местных, протопали как стадо баранов, таращась на девушку.
      Федор стоял рядом с высочайшей особой на украшенном красной тканью помосте, вместе со ее свитой. По желанию наследницы престола, в знак особого расположения, его поставили рядом с великой княжной. Федор стоял позади девушки, чувствуя тепло ее тела и запах духов. Глядя на атласную кожу сильно открытых плеч, он подумал, что Александре, наверное, холодно.
      Девушка, словно услышав его мысли слегка повернула к нему голову и со счастливой улыбкой тихонько произнесла:
      — Рада, что ты в порядке Федор. Завтра с утра будет награждение, а вечером банкет в честь нового кавалера Алмазного Креста.
      — Рад служить Отечеству, — отозвался Конечников.
      Девушка нахмурилась и отвернулась. От ее зеленых глаз невозможно было ничего скрыть.
      Парад закончился.
      Княжна любезно пригласила капитана Конечникова на церемонию награждения, которая состоится завтра в 10 утра, села в машину и улетела.
      Официальная часть церемонии была соблюдена.
      Федор распорядился развести солдат и матросов по казармам, а сам под предлогом того, что ему нужно подготовиться, прыгнул в глайдер и помчался в поселок.
      — Привет, дед, — сказал Конечников, появляясь в дверях с кульками и коробками.
      — Здравствуй, Федечка — прошамкал старик, поднимая трясущуюся голову от тетради. — Ты сегодня рано.
      — Да, — ответил Федор, садясь на лавку и стягивая сапоги. — Отпустили пораньше. Завтра Крест будут вручать.
      — А кого награждать-то будут? — живо поинтересовался дед, своим дребезжащим голосом.
      Он посмотрел на внука своими красными, слезящимися глазами.
      — Меня, — слегка нахмурясь, ответил Федор.
      — За что? — поинтересовался старик, отправляя трясущейся рукой перо в чернильницу.
      — За то? — совсем уже раздраженно ответил Конечников. — Можно подумать — не помнишь.
      — Как, за такое теперь награждают? — искренне недоумевая, с испугом спросил дед Арсений.
      В его глазах стали набухать слезы.
      — А что, спасение наследницы престола и разработка новейшей тактики мобильного боя недостойны награды? — поинтересовался Федор.
      — А, это, — с облегчением сказал старик.
      — У тебя деда памятью вроде в порядке более-менее? — поинтересовался Конечников, и предложил. — Давай лучше чай пить. Я тут пирожок привез.
      — Давай, внучок, отчего ж не попить чайку. Я сейчас печку растоплю.
      — Дед, — укоризненно сказал Конечников. — Чайник есть.
      — Ой, правда, — вздохнул старик. — Все время забываю. Водички схожу принесу.
      — Я уже принес, ведро в сенях стоит.
      — Хорошо, — сказал дед, подхватывая ковшик и чайник. — Ты сиди, небось, устал с дороги.
      Старик мелкими шажками, сутулясь и тряся головой, двинулся в сени.
      Конечников не стал спорить. Дед был чрезвычайно упрям и мог устроить скандал с криком и битьем посуды, лишь бы не признаваться себе в собственной слабости.
      — Да, сегодня был тяжелый день, — заметил Фeдор и спросил деда. — Чего-то Витькин дом закрыт? Куда все делись?
      — Ты говори, я слушаю, — донеслось из-за открытой двери. Старик не понял, о чем спросил его внук.
      — Начальство прилетело, — закричал Фeдор. — А у нас ничего не готово, все объекты из-за срыва поставок заморожены. Хорошо им сараюху построить успели. Думал, кипеж будет. Пронесло. Вот как важно, когда рота почетного караула умеет красиво маршировать.
      — Кто, говоришь, приехал? — поинтересовался довольный дед, появляясь с наполненным чайником.
      — Я и не говорил, — ответил Федор. — Она приехала.
      — Кто? — не понял старик, продолжая улыбаться, смотря на внука выцветшими, безумными глазами.
      — Княжна Александра, наследница престола.
      — Какая Александра? — попытался вспомнить старик, нахмурился. Потом, вспомнив, испугался, сник. — Та самая?
      — А какая же еще?
      — Федечка, нужно Витьку предупредить. Пусть чтоли детишек спрячет.
      — И долго он их прятать будет? — поинтересовался Федор. — Да и сам куда денется? Ему надо каждый день на службу являться.
      — На службу-то? — дед помрачнел. — Срам один, не служба.
      Он включил чайник, дождался, пока тот закипит, набулькал кипятка в заварочный чайник, бросил туда пригоршню травяной смеси. По маленькой горнице поплыл запах ромашки и иван-чая.
      — Зря. Витька справляется, — попытался перевести тему разговора Федор. — На параде прошел со своими ребятами неплохо, даром что местные. Почти в ногу шли.
      — Да ну их, — сказал дед сердито. — Ряженые, какие-то. Брюхи до колен, рожи красные, вечно пьяные. У космонаутов все переняли. Тьфу…
      — Да ладно, — возразил пакадур. — Витька вон, молодец. Пить перестал, собой занялся. Выправка военная, мундир отглажен, с иголочки. Настоящий офицер.
      — Наших — то ребятишков не видел? — озабоченно поинтересовался дед. — Двинулись в факторию с утречка.
      — Зачем отпустил? — с неодобрением поинтересовался Федор. — Столько всякого люда понаехало. Знал бы, что они там, забрал бы. Давай быстренько смотаюсь, поищу.
      — Не надо, — сказал дед. — Они на телеге поехали.
      — Еще хуже, — сказал, качая головой Конечников.
      — А как не отпустить? — виновато сказал дед. — Очень просились. Да и Дуняша нонче совсем большая, за ребятишками приглядит.
      — Ладно, — сказал Федор. — Чайку попьем, — а там видно будет.
      — Давай, внучок. Хорошее дело.
      Федор раскрыл упаковку и нарезал пирог. Старик разлил настой по чашкам, с удовольствием вдыхая аромат и глотая слюнки от вида сладкой выпечки.
      — Ты вроде говорил, что кто-то приехал? — опомнился старик.
      — Княжна Александра, — сказал Конечников, не став комментировать дырявую память деда.
      — Беда внучок, — горько сказал старик, ставя локти на стол и обхватывая ладонями голову. — Ты уж чего у нее брал — отдай.
      — А что я у нее брал? — спросил пакадур. — Не это?
      Федор достал из-под кителя золотой медальон. Старик недоверчиво и подозрительно посмотрел на вещицу, пытаясь вспомнить.
      — Да не… — сказал он. — Вроде не такая была.
      — Возьми, — предложил Конечников.
      Он подал деду Арсению медальон. Тот взял тяжелую золотую луковицу в руку. Лицо старика изменилось. Голова перестала трястись. Он приложил древнюю драгоценную вещицу к груди.
      Федор наблюдал за тем как менялся дед. Сначала из глаз ушло беспомощное старческое выражение. Они перестали слезиться, стали осмысленными. Взгляд обрел твердость и остроту.
      — Федя… Федя… Сукин ты сын, Федя, — уже совсем другим, уверенным, четким, хотя и по-прежнему негромким голосом сказал дед. — Я же просил, чтобы не подсовывал ты мне этого бесовского искушения.
      Старик уже хотел было бросить медальон, однако, рука не подчинилась воле и еще сильнее прижала дающую жизнь вещицу к груди.
      — Не бузи, — сказал Конечников. — Надо поговорить. Я хочу, чтобы ты все понял. Княжна приехала.
      — Ладно, — согласился старик.
      — Княжна приехала сегодня утром. На завтра назначена церемония награждения. Александра намекнула, что хотела бы познакомиться с моими родственниками.
      — Не поеду я, — отрезал дед. — Скажи, — болеет старый.
      — Никто тебя и не приглашает. Она сюда приедет. Интерес у нее большой.
      — Зачем ей мы нужны? Ты с ней сам разбирайся, раз всю эту кашу заварил, — сердито ответил дед Арсений.
      — Не я, — ответил, пожав плечами, Федор. — Ты. Кто изображал из себя звезду визии, перед камерами распинался?
      — Ну зачем мы ей нужны, — уже не так категорично, повторил старик.
      — К этой летописи сейчас интерес большой, — объяснил пакадур. — Ей эланцев в нос тычут, дескать, сами виноваты — кровь за кровь, суд Божий. Сейчас нашим командирам из Нововладимира надо за Гало оправдаться. Есть на то серьезные причины.
      — И что?
      — Узнают о том, как на самом деле все было, нейтрализуют всех, кто знает правду. Чтобы ничего не напортили.
      — Нейтрализуют? Как это, внучок? — не понял старик.
      — Заставят молчать. Убьют… — припечатал этим страшным словом Федор деда.
      — Да кто узнает? — начал дед Арсений. — Я молчать буду. Витька смолчит. Ты тоже…
      — Ты что, честное слово дашь? — иронически спросил пакадур.
      — Разве они не люди?
      — В этой игре ставки очень высокие. В конце-концов, жизнь нескольких человек не так уж много стоит.
      — Так мы не скажем. Откуда они узнают? — пытаясь приободрить себя, сказал старик. — Мы не скажем, они и не узнают.
      — Да на тебя она только посмотрит, — сразу поймет. Есть у нее способ. Это я точно тебе говорю. Стоит подумать про это — и, готово дело.
      — А быть-то как? — испугался старик.
      — Надо чтобы ты не помнил про это ничего и не вспоминал. А то ляпнешь…
      — А я и не помню, — сказал дед. — Ничегошеньки… Это сейчас ты меня взбодрил. А так — у меня голова дырявая.
      — А отчего ты в летописи рисуешь на полях летописи силуэты «рогатых камбал» из клякс, плачешь, скрежещешь зубами и вместо букв чертишь косые линии?
      — Я?
      — Ты, — сказал Федор, вскакивая и подавая старику тетрадь.
      — А я думал — это мне снится, — потрясенно вздохнул старик. — Я хочу рассказать, а вместо букв вот это… Так мне что, жизни себя решить?
      — Зачем? — ответил Федор. — Мне Лара помочь обещала. Нужно только…
      — Не желаю слышать я про твою нежить, — взорвался старик. — Давно бы уже женился, а не носился со своими фантазиями. Детей бы завел. На старости лет были бы тебе утешением.
      — Да не буду я старым, — упрямо сказал Конечников.
      — *б твою мать, — вырвалось у деда. — Не по человечески это. От века порядок установлен: родиться, вырастать, родить детей и в землю уходить.
      — От века?
      — Целую эпоху, люди жили по- другому, — в который раз начал Федор. — От века… Ты сам рассказывал про времена бессмертных великанов.
      — Это сказки были, — возразил дед. — И никакими своими мантрами ты не добьешься…
      Старик внезапно замолчал. Федор тоже испытал острое чувство опасности.
      В следующее мгновение дверь распахнулась. На пороге стояла княжна Александра. Она была одета в армейский комбинезон с погонами лейтенанта медслужбы.
      Управительница Жизни словно появилась из пустоты, как злой дух старых дедовских сказок. Федор как завороженный смотрел в глаза демоницы. В полутьме они горели белым огнем. Дед Арсений тоже видел… Конечников понял это по тому, как задрожал старик.
      — Здравствуй Федор, — сказала княжна, своим высоким и сильным голосом, точно забивая гвозди в крышку гроба. — Решила посмотреть, как ты живешь.
      Со двора донесся истерический, захлебывающийся лай сторожевого пса. Крайт извинялся, что не смог во время обнаружить незваную гостью.
      — Здравствуйте, Ваше Высочество, — механически приветствовал ее пакадур.
      — Ну, зачем же так официально? — усмехнулась девушка. — Помнится, мы были на «ты».
      — Да, Ваше Высочество, то есть Александра.
      — Смешной, — улыбнулась Живая Богиня. — Если хочешь, можешь называть меня Дарьей.
      — Зачем? — Федор пожал плечами. — Я знаю, кто ты.
      — И это не самое плохое, что ты знаешь, — сказала девушка.
      Старик молчал. Для него сбылся самый страшный кошмар. Сама Одинокая Леди, ночная губительница, явилась в его дом одетой в тугую девичью плоть. Наконец, дед Арсений преодолел свой страх, спасая близких ему людей.
      — Проходите, пожалуйста, Ваше Высочество, предложил дед. — Присаживайтесь, не побрезгуйте. Мы тут чайком балуемся.
      — Спасибо, Арсений Викторович — поблагодарила княжна, усаживаясь за стол.
      — Может свет зажечь? — предложил старик. — У нас тут темновато для гостей.
      — Конечно, — согласилась Александра.
      Старик, продолжая сжимать медальон, сходил в маленькую комнату за светильником. Включил его и поставил на стол. Свет слабой, немногим более мощной, чем свеча лампы, после полумрака показался ярче солнца.
      Ночное зрение Федора выключилось. Горница стала темной, едва освещенной. Сияющие, как горящий магний, глаза княжны превратились в обыкновенные прекрасные, ласковые очи дивного зеленого оттенка.
      — Кушайте, Александра Данииловна, — предложил старик, наливая в чашку отвар и кладя в тарелку ломтик пирога, придвинул вилку, нож, ложку.
      — Спасибо, — как воспитанная девочка, сказала княжна.
      Александра для приличия съела кусочек, сделала глоток пойла, вытерла губы платочком.
      — Очень вкусно, — поблагодарила она.
      — Это вам спасибо, — сказал старик. — Вы оказали честь нашему дому.
      — А отчего вы одни? — спросила девушка. — Где ваша молодежь?
      — Какая молодежь? — не понял дед. — Нету у нас молодежи. Я, да Федечка.
      — А детишки вашего младшего внука?
      — А, вы о робятах, — со вздохом сказал дед. — Такие озорники, дома никогда не бывает. С тех пор, как невестку убили, никакого с ними сладу нет.
      — Сочувствую, — сказала княжна, сложив на лице соответствующую гримасу, нечто вроде величавого сожаления. — Хотите, я возьму детей в пансион в Нововладимире. Они получат прекрасное воспитание и образование. Я дам им капитал, на проценты от которого можно будет достойно жить даже на центральных планетах империи.
      — Ваше Величество, — старик рухнул на колени, заглядывая в глаза всемогущей гостьи. — Пожалуйста, не надо. Внучата — моя последняя радость в жизни. Богом прошу, не делайте им ничего дурного.
      При этом старик продолжал держать у сердца сжатую в кулак руку с медальоном.
      — Что там у вас? — спросила княжна Александра, протягивая руку.
      Дед Арсений, вздохнув, положил ей в ладонь старинную драгоценность.
      — Какая древность… — сказала девушка, делая вид, что удивлена. — Откуда это у вас?
      — Не помню, простите старого, — сказал дед. — Вроде Федечка откуда-то принес.
      — Можно мне оставить эту безделушку у себя на время? — невинно поинтересовалась княжна.
      — Конечно, — сказал дед, — хоть насовсем. После того, как вы с вашим батюшкой так облагодетельствовали наше захолустье, для вас ничего не жалко.
      — Спасибо, — с величавой улыбкой сказала княжна. — Еще я слышала, что вы ведете летопись Амальгамы с тех самых времен.
      — Ну, какая летопись. Баловство одно, — сыграл в благородную скромность дед.
      — А не позволите ли взглянуть? — елейно поинтересовалась наследница престола.
      — Стоит ли утруждать, себя Ваше Высочество? — попробовал отказаться старик. — Это больше десятка стопок толстых тетрадей. Иные синоптики не сколько погоду описывали и дела, а все больше словоблудием занимались.
      — Ничего, я прочту. Там наверняка много поучительного и полезного для наших ученых… И для меня лично, — серьезным, не допускающим отказа тоном произнесла княжна. — Не буду вам говорить, что мое благорасположение к вашим родственникам и лично вам впрямую с этим связано.
      — А что я, — вздохнул дед Арсений. — Я старик. Сегодня вот хожу еще, а завтра, не дай Бог, буду под себя писать и мычать вместо нормального разговора. А потом Виктор, и опять же Федор…
      — Виктор правильно относится к жизни, — уже не скрывая угрозы, сказала Александра. — Звезд с неба не хватает, в вещи вне его понимания не лезет. Эти качества при добросердечном нраве и искреннем уважении к законной власти, располагают к долгой жизни. Дети у него прекрасные, будет обидно, если они вырастут на заштатной планете, на которой скоро будет десяток лагерей с заключенными. Там где преступники всегда плохо. Мало ли что может случиться.
      — А Федор? — поинтересовался дед.
      — А с Федором все ясно, — ответила девушка. — Он сам сотворил свою судьбу.
      — Я принесу, — глухо, с мукой в голосе, сказал старик. — Главное, чтобы с детишками все было хорошо.
      — Я с удовольствием устрою их судьбу так замечательно, как вы себе и представить не можете, — с улыбкой ответила наследница престола.
      — Прости, внучок, — еле слышно сказал дед Арсений, и прошаркал в маленькую комнату.
      По мере движения шаги его становились все тяжелее. Когда старик вернулся, глаза его были безумными, пустыми, голова тряслась. Он не уже не совсем понимал, зачем он тащит свое добро, но не мог остановиться. Сверху одной из стопок тетрадей были аккуратно всунуты под бечевку, диски, которые Федор взял в библиотеке спецхрана, микрокассеты с летописями и даже лист старой газеты с фотографией полковника Томского.
      Конечников не испугался. Ему вдруг стало обидно и горько. Старик переусердствовал, желая ублажить страшную Одинокую Леди. Теперь нейтрализуют не только его. Уберут всех, кто мог видеть и понять смысл последней записи на накопителе.
      Острые взгляд демоницы воткнулся в то, чего не должно было быть у жителей полудикого захолустья. Фeдору показалось, что Управительница напрямую считывает информацию с компьютерных носителей. Александра не смогла скрыть своего удивления, брови девушки поднялись, глаза округлились.
      — Здравствуй, дочка, — приветствовал дед княжну. — И как только мой непутевый Федька такую красавицу смог заполучить. А я то думал, что он с ума спрыгнул. Ну, слава, Богу, слава Богу. С ребеночком только не затягивайте. Очень мне хочется детишек Федькиных увидеть.
      Бессмертная снова надела маску великой княгини.
      — Нам пора, дедушка — сказала Александра, поднимаясь. — Федя меня проводит.
      — Конечно, конечно, — зашамкал дед. — Дело молодое.
      — Дед, — укоризненно сказал Конечников.
      — А ты, охальник, если девчушке как Аленушке голову заморочишь и бросишь — прокляну, — старик погрозил внуку пальцем. Он повернулся к княжне, с удовольствием глядя на ладное тело Управительницы, ее светлые волосы, колдовскую зелень глаз и сочные, спелые губы. — Ну, до свидания дочка… Какая же ты красавица.
      Старик потянулся к княжне, расцеловал девушку в зарумянившиеся от смущения щеки. Александра как пай-девочка вынесла эту процедуру, поцеловала в ответ старика повыше бороды и вышла, шепнув Федору, чтобы он выносил тетради. Дед сел за стол и жадностью принялся за пирог.
      На дворе Крайт рвал цепь, пытаясь достать зубами незваную гостью, истерически лая, лязгая зубами и носясь по сторонам, насколько позволяла привязь.
      Александра лишь усмехнулась, глядя на бессильный гнев честного пса. Похоже, ей совершенно не досаждал оглушительный лай. Она устроилась в глайдере и, не закрывая дверь, принялась изучать подаренные ей архивы.
      Когда Федор вернулся за второй порцией старинной макулатуры, старик крепко спал за столом, свесив голову на грудь и пуская слюни. Федор, подумав, собрал все свои наличные деньги, за исключением небольшой суммы и вложил их в карманы замызганной стариковской душегрейки.
      — Что так долго? — спросила Управительница Жизни, и сама же ответила: — Деньги, наверное, передавал. Верно мыслишь, Федор Андреевич. Ты только избавь меня от необходимости ловить тебя по все планете. И убежать не сможешь, и родственникам своим подгадишь.
      Конечников увидел, что княжна крутит на штатной деке глайдера запись с рассказом о падении «Святогора».
      Пакадур никак это не прокомментировал, лишь подумал, что он, Конечников Федор Андреевич, точно не жилец.
      Пока Конечников занимался переноской тяжестей, княжна несколько раз выходила, проверяя, не дал ли Федор деру.
      Стало совсем темно, сумерки сменились темной осенней ночью. Конечников сложил все летописи в багажник «горбунка». Прежде чем захлопнуть отсек, он дернул старинную эланскую газету и убрал в карман. Потом сел в пилотское кресло за манипуляторы и поднял машину.
      — В поселок? — без выражения спросил он.
      — Да, ходишь ты совсем плохо, — вдруг заметила она, расширенными глазами вглядываясь в старинную видеозапись.
      — Как могу, — ответил Федор, подождал еще немного ответа, пожал плечами и повел машину на малой скорости над дорогой к фактории.
      Истерический лай Крайта сменился печальным, густым воем.
      — Знаешь, Федор, — сказала Александра, — мне совсем не нравиться это делать. Но ты не оставил мне выбора.
      — Не стоит извиняться, — иронически произнес Конечников.
      — Нет, правда, — встряхнув головой, ответила девушка. — Еще решишь, что я твой самый злобный враг.
      — После того, как на моих глазах сгорел родной человек, — самое время посчитать тебя действующей исключительно во благо, — печально и зло заметил Федор.
      — Ты храбрый мальчик, — почти нежно сказала девушка. — Однако, вспомни, что именно он выступал против того, что дорого тебе сейчас.
      — Он мне был больше чем дед.
      — Да, это всегда печально терять близких. Хотя ведь он не умер. Арсений Конечников еще долгие годы будет жить, освобожденный от того, что ему мешало. Будет радоваться жизни, вкусно есть, сладко спать, улыбаться свои младшим правнукам. Правда, в качестве выжившего из ума старика.
      Но его душа получит покой, и неизвестно что лучше: горькая правда от ума или сладкое безумие. Тем более, вспомни, ведь это вы сами придумали этот миф. Именно вы решили считать виноватыми эланцев, чтобы оправдать свою расхлябанность и головотяпство.
      Произнеся это, княжна внимательно посмотрела на Федора. Тот повернул голову к ней, просверливая зрачки девушки.
      — Я много думал, отчего все случилось, — сказал Федор. — И понял… Не затей вы, Управители, этой войны, ничего бы и не было. Не организуй вы жизнь так, чтобы самим оставаться богоподобными бессмертными супервластителями…
      — И это говоришь мне ты? — перебила его Живая Богиня. — Я бы поняла, если кто-то еще… Ты ведь читал книги об этом времени… Да все вы давно бы окончили свои дни в клинике соматических неврозов или стали безумными, бесчувственными, бездумными зомби, читающими мантру, которым больше ни до чего нет дела.
      — Не понимаю о чем ты? — попытался закосить под дурака Конечников.
      — Слышала я, — остановила его Управительница. — Ты со своим дедом орали так, что на улице было слышно.
      Федор от досады дернул щекой и пристально уставился на дорогу.
      — Ты ведь чувствуешь, как прекрасен этот мир страсти? Мир, в котором возможно все: вдохновение в бою, любовь, ненависть, стремление. Мир, в котором каждый миг неповторим и наполнен чувствами и эмоциями.
      — И огненное зарево над планетой Гало, — вставил Федор. — И стоградусный мороз над взорванной Амальгамой.
      — Да, — ничуть не смутясь, ответила Живая Богиня. — Никто не запрещал вам всем выбирать другое.