Федор запустил двигатели машины.
      — Зачем? — крикнул Виктор вслед поднимающемуся глайдеру. — Сами дорогу найдут.
      Конечников попробовал, как ходит пушка. Снял блокировки с ракетопускателей. А потом, хорошенько подумав, выключил все оружие, даже закрыл крышки пусковых контейнеров. Вернуть все назад было секундным делом, а провоцировать людей в другой машине, у которых нервы и так на взводе, не входило в его планы.
      Федор поднялся повыше и стал наблюдать, поставив бортовой радар на засечку целей. Вскоре показалась машина с фельдшером. Других глайдеров не было.
      Аппарат яркой пульсирующей кометой мчался над деревьями. Сияние его прожекторов было непереносимым для ночного зрения и «горбунок» тонул в световом пятне, состоящем из перемежающихся колец огня и темноты. 4 снопообразных расширяющихся луча выходили из сердцевины. Они медленно вращались и тоже пульсировали, расширяясь до овалов, с зазубренными краями, то прорезаясь насквозь острыми черточками. Это было завораживающе красиво.
      Федор поморгал сверху остронаправленным прожектором. Полет пришельца замедлился. Очарование иллюзии пропало. Просто маленькая антигравитационная машина, пилот которой отчаянно боится впечататься в ночной темноте в препятствие, поэтому палит все источники света на полную мощность. Ночь превращается для него в яркий день на несколько десятков метров, а остальной мир за пределами светового круга застилается абсолютным чернильным мраком.
      Конечников облетел вокруг, стараясь разглядеть вооружение глайдера. Ночное зрение выключилось, и он стал таким же слепым.
      — Эй, на «горбунке», — обратился к ним Федор, включив связь. — Зачем вам столько огней? Все равно меня не видите.
      — Федор Андреевич, это ты? — раздался знакомый голос фельдшера.
      — Я, Павел Петрович, — отозвался Конечников. — Ты там без сюрпризов?
      — Да уж, рота солдат в бардачке спрятана, — съязвил медик.
      — Ну, тогда ладно, если в бардачке. Скажи пилоту, что бы летел за мной.
      — Ладно, веди, — со вздохом сказал медик. — Вы, ребята, чудите, а мне спать из-за вас не дают.
      Через несколько минут полета глайдеры приземлились на конечниковском подворье.
      Фельдшер в сопровождении Виктора и Федора прошел в сарай, освещенный тусклым фонарем. Раненные и пленные лежали на сене… За перегородкой шумно вздыхали лоси, высовывая из темноты влажные носы и укоризненно поблескивая печальными глазами.
      — Кто его так? — спросил прапорщик, — показывая на лежащего в забытьи продавца.
      — Я, — сказал Федор.
      — Четко сработано, — уважительно сказал медик. — Сразу видно, не хотел убивать.
      — А зачем? — удивился Федор. — Он целый нужен… Для веревки с петлей.
      — Обидел мужика, — укоризненно сказал Авдеев. — Как он теперь сидеть будет.
      — Ничего, недолго ему осталось, — с тем же мрачным, отдающим садизмом юмором, ответил Федор.
      — В амбулаторию их ко мне надо, — сказал медик. — Пальцы Славкины нашли?
      Он указал на молодого парня с развороченной ладонью.
      — Нашли, — ответил Конечников. — На лед положили.
      — Тогда хорошо, может обратно прирастут. Короче, мне Пащенко нужен, у него сильное сотрясение мозга, Марат, это которому плечо прострелили, Славка и Костя — продавец. Отдашь?
      — Отдать — то отдам, — ответил Федор. — На чем вот только повезешь.
      — На чем они прилетели, на том и обратно повезу, — сказал прапорщик. — А тебе «горбунка» оставлю. Все равно лететь на нем некому
      — А не пальнешь? — спросил Виктор.
      — Я медик, — ответил фельдшер. — Это ваше дело — калечить. А мое — лечить.
      Прапорщик шевельнул указательным и средним пальцами, показывая Федору, что просит его отойти в сторонку.
      — Пойдем, с начальником базы поговорим, — предложил Федор, увидев жест.
      — Хорошо, — с облегчением согласился прапорщик. — Чтобы на мне не висело и на тебе.
      Федор, Виктор и медик залезли в глайдер налетчиков.
      Фельдшер опасливо покосился на камеру телефона. Конечников, заметив это, выключил связь и обесточил весь аппарат, поставив его в неактивный режим.
      — Федор Андреевич, Христом-Богом молю, не говори, откуда у вас автоматы, — попросил прапорщик, заглядывая Конечникову в глаза. — Век помнить буду.
      — Не скажу, — пообещал Федор. — Все?
      — Нет, — с непонятной досадой сказал фельдшер, и, сделав над собой усилие, произнес, обращаясь к Виктору. — Прости меня Витька, бес попутал. Все брали, и я решил, — чем я хуже. А вот жжет эта твоя кредитка проклятая. Все собирался на свой счет перевести, и все откладывал. Совестно было. Возьми ее проклятую, от греха.
      Прапорщик протянул Виктору карточку.
      Тот, поколебавшись, принял кусок пластика.
      — Не говори только никому. Хочешь, я деньги за пушки верну? — попросил медик, подпуская слезу в голос.
      Братья некоторое время молчали, потом переглянулись, ведя разговор без слов.
      Виктор ответил.
      — Каку таку карточку толкуешь Палыч? Вот она у меня… И всегда была, — Виктор показал ее и с превеликими предосторожностями убрал в карман.
      — Спасибо, — фельдшер, смахнув с глаз слезы, облегчения, пожал руки братьям и выскочил из глайдера.
      Виктор вышел следом, свистнул, и, махнув рукой, закричал:
      — Мужики, сюды. Подмогнить ранетых загрузеть.
      Глайдер улетел. Потянулось серое, предрассветное время. Ночное зрение окончательно выключилось, и теперь амальгамцы видели как обычные люди.
      Фактория молчала, не предпринимая никаких попыток враждебных действий.
      Ночь кончилась. Надо было как-то жить дальше. Утро воскресного дня вступало в свои права. В холодном, влажном воздухе повис густой, плотный туман.
      Конечников чувствовал себя неважно. Сильно болели ноги. Пиковая нервная нагрузка этой ночи давала о себе знать состоянием похожим на похмелье, с вялостью, слабыми, едва шевелящимися мыслями и чувством разбитости во всем теле. Виктор, судя по наметившимся мешкам под глазами и серому, опухшему лицу чувствовал себя не лучше. В домашнем тепле клонило в сон. Дед Арсений и Алешка давно спали. Старик — привалившись к косяку и сжимая в руках ружье, а племянник, улегшись на лавку и подложив под голову шапку вместо подушки.
      — Витька, — позвал брата Федор, доковыляв до сеней.
      — Чего? — отозвался тот с крыльца.
      — Аптечка осталась? Или ее в глайдере забыли?
      — Осталась.
      — А где?
      — А тебе зачем? — поинтересовался Виктор.
      — Ноги болят, — ответил Федор. — Ноют, сил нет.
      — Побегал без палки? — укоризненно сказал брат. — Подожди, сейчас принесу.
      Пока Виктор ходил за лекарствами, Конечников словно провалился куда-то. В голове крутились картины разброда и шатания на Базе.
      Офицеры и солдаты в фактории никак не могли прийти к единому мнению по поводу недавних событий. Горячие головы требовали немедленной карательной акции в отношении «лесных гадов» и только вмешательство начальника удерживало людей от немедленных действий.
      — Федька, ты спишь, что-ли? — спросил Виктор, возвращая его в реальность.
      — Нет, — ответил Федор, — только собираюсь.
      — Они и видно, — усмехнулся брат.
      — Мужики ушли?
      — Ушли к своим. А то мало ли чего…
      — Правильно, — согласился Конечников. — Кто его знает, как оно обернется. На Базе народ кипит, требует немедленно разобраться с нами. Я думаю, начальник уже сообщил куда следует.
      — И что будет?
      — Могут приписать нападение, захват заложников… Короче, весело.
      — Федь, а ты про княжну правду сказал? — осторожно спросил Виктор.
      — Правду.
      — И чего она…
      — Кто ее знает, — ответил Конечников. — Давай таблетки кушать.
      Он раскрыл аптечку, вытащил упаковки с анальгетиком и стимулятором. Проглотил по паре таблеток сам и протянул брату.
      — Не, мне не надь, — ответил Виктор.
      — Ты сам еле ходишь, — ответил Федор. — А сколько еще нам нужно продержаться — неизвестно.
      — Ну, давай, братан.
      — Только не плюй обратно, таблеток мало.
      Виктор со вздохом отправил таблетки стимулятора в рот, сделал попытку проглотить, но не смог. Тогда он разжевал лекарство и остался сидеть с выпученными глазами, пытаясь сказать что-то полным слюней и горечи ртом.
      — Воды хлебни, помогает, — посоветовал Федор. — Вообще глотать нужно и водой запивать. На меня не смотри, я привычный к таким вещам.
      Виктор кивнул и побежал во двор. Звякнула колодезная цепь, заскрипела рукоятка коловорота под нагрузкой. Было слышно, как Виктор жадно пьет воду, смывая химический вкус лекарства.
      Вернулся он изрядно посвежевший, веселый.
      — Холодная, зараза. Зубы сводить. Однако ничего, — сказал брат, возвращаясь. — Лучше самогоновки будеть.
      — Силен бродяга, — поразился Конечников. — Что в доме воды не было?
      — Холодненькой захотелось, — довольно пояснил Виктор. — Чтобы до кишок продрало. Живем братуха!
      — Сейчас не скачи зазря, — предупредил Федор. — Тогда эффект дольше продлится.
      Он тоже почувствовал себя молодым, здоровым, сильным. Пульсирующая боль в ногах утихла.
      — Пора, наверное, Тому выпускать, — предложил Виктор.
      — Выпусти, не сидеть же им там весь день. Пусть только в сарай не шастают.
      — Хорошо, — согласился брат. — Допрежь пойду, проверю, как там эти робяты сидять. Не бедокурять ли чаго.
      — Проверь, — сказал Федор. — Я на крыльце подежурю.
      Включив термокостюм на обогрев, Конечников вышел на крыльцо. Было уже совсем светло. Сизый туман покрывал луг, скрадывал контуры ближних домов и стогов сена. Морозец тронул голову.
      Федор хотел было вернуться за шапкой, но остался, залюбовавшись восходом. Облака над горизонтом, освещенные косыми лучами восходящего светила, превратились в перевернутое озеро жидкой лавы, которое играло всеми оттенками пламени. Виктор тоже стоял, глядя на эту картину, и вдруг закричал, показывая Федору.
      — Федька, летять. Лодейки летять
      Из облаков вынырнули громады кораблей. Конечников сразу узнал транспортную модификацию С-29. Корабли развернулись и по пологой дуге пошли на посадку, ориентируясь на нитку проселочной дороги. Транспортники пролетели над домом.
      Конечников торопливо зарядил автомат сигнальным зарядом и выпустил в небо магниевую стрелку. Снаряд из легкого металла, горя, прочертил ослепительную линию в небе. Головной корабль засигналил прожекторами.
      — Отвечают, гляди Федька, отвечают, — с восторгом прокричал брат. — Не обманула твоя княжна.
      — Подожди, орать, — притормозил его Конечников. — Морзянкой бьют… Сообщают — к нам на выручку…
      Волна облегчения нахлынула на Федора. Этот раунд остался за ним.
      По мере того, как звездолеты снижались, они становились все огромнее. Глаза отказывались верить тому, что видели, так небесные пришельцы были велики по сравнению с маленькими домишками, сараями, кривыми изгородями. Корабли величаво пролетели над головами людей и приземлились на дальнем выгоне.
      Из головного корабля выскользнула летающая платформа с увешанными оружием десантниками в полной боевой выкладке.
      Аппарат совершил посадку во дворе. Солдаты, не обращая никакого внимания на хозяев, занялись установкой зенитного комплекса.
      Крайт счел за лучшее спрятаться и жалобно поскуливал, выглядывая из конуры.
      От группы прибывших отделились компания из десятка человек — несколько рядовых охраны, офицеры и трое гражданских лиц.
      Одного Федор определил, как поверенного по манере держаться и одежде. Другой был его полной противоположностью — длинноволосый парень в нелепом мешковатом плаще. На голове патлатого был натянут черный берет, придававший ему сходство с членом молодежной банды, на шее повязан длинный шарф стиляги.
      По сравнению с неправдоподобно чистыми, лощеными вояками из имперской охраны, этот кадр выглядел натуральным уличным подонком из рабочего района. Последним шел бородатый пожилой дядька, занятый своей видеокамерой.
      Парень что-то объяснял военным, махая руками и раздражаясь по поводу нежелания армейцев вникнуть в суть его гениальных мыслей.
      Старший офицер, в чине капитана, хмурясь, слушал его, нервно дергая держащей шлем рукой. Было видно, как он хочет треснуть броней тактического шлема по длинному, тонкому носу патлатого.
      Он что-то говорил в ответ, показывая всей мимикой лица, как надоел ему собеседник. Патлатый, кивал, поправлял очки и с жаром продолжал доказывать свое.
      — Еще раз говорю — никаких съемок, — сердитым, не терпящим возражений тоном сказал командир десанта. — По крайней мере, до тех пор, пока не будет налажена система безопасности.
      — Но поймите, формат нашего канала подразумевает документальную достоверность, резкость подачи, свежесть подхода.
      — Поэтому вы собираетесь совать свою камеру в зону возможных боевых действий и снимать совершенно неподготовленных аборигенов.
      — Именно так. В этом ведь и есть настоящее искусство преподнесения реальных событий, что бы они не оставляли равнодушными зрителя.
      Офицер недовольно отмахнулся от визионщика.
      Он подошел к Федору и довольным, радостным голосом рапортовал:
      — Господин капитан, согласно приказу ее высочества великой княжны Александры Данииловны вторая рота Владимирского полка императорской гвардии прибыла в ваше распоряжение.
      Закончив доклад, командир десантников, вдруг не в силах сдерживаться, преодолел пару шагов и схватил Конечникова за руку.
      — Спасибо, спасибо, — заорал он, — спасибо капитан!
      — Простите… — не понял Федор.
      — Не узнаешь, чудак человек!? — проорал десантник. — Неужели не помнишь. База «Солейна». Ты еще нам всем в трюме приказал сидеть. А когда эланцы нас прижали, мы думали нам трандец, что так нас и зажарят в отсеке.
      — А… Вот оно что… — то-то мне лицо ваше знакомо, — признал офицера Федор.
      — Капитан Андреев. Для тебя просто Георгий, — обрадовано продолжил десантник.
      — А я тогда Федор, — поддержал манеру общения имперского офицера Конечников.
      — Что тут у вас стряслось, Федор?
      — Грабят народец местный по черному, — пояснил Конечников. — Дали местным помощь, так нашлись умные головы, кредитные карты по 10 000 единиц поменяли им на топоры, ножи и гнилые нитки.
      Капитан десантников прыснул со смеху, но видя, что Федор остался серьезным, скроил на лице подобающую мину и произнес:
      — Вот суки.
      — А ночью меня пришли убивать, чтобы не болтал, — продолжил Конечников.
      — Бой был? Убитые, раненные? — моментально потеряв веселость, спросил офицер.
      — Трое раненых, один контуженный. Все сейчас в лазарете фактории. Четверо задержаны. Сидят в сарае. Из местных никто не пострадал.
      — М-да, — неодобрительно сказал капитан. — Дело стремное. Пойдем, покажешь.
      Федор и Виктор отвели десантников в сарай.
      Увидев заплывшие, расквашенные морды горе — налетчиков, командир отряда с сомнением спросил:
      — А не круто ли будет так над людьми издеваться?
      — Слава Богу, слава Богу, — заблеял козлом связанный интендант, неуклюже поднимаясь без помощи скрученных за спиной рук. — Спасите нас от этого сумасшедшего.
      — Что случилось? — серьезно спросил офицер.
      — Мы летали по служебной надобности, заблудились. Увидели хутор. Вышли дорогу спросить, — губы пленника почти правдоподобно задергались, из глаз брызнули слезы. — А нас стрелять. Кого не подстрелили, связали. Потом долго и жестоко били. Только угроза что их атакуют, заставила этих людей отпустить раненных.
      — Ваш бродь, то я виноват, — выступил вперед Виктор. — Как мы энтих повязали, навалял я им, не утерпел. А брательник мой, что он сделать мог, инвалед. С палкой ходить еле-еле.
      — Конечников, я этих людей отпускаю, — серьезно сказал десантник. — Ты хоть нам всем тогда жизнь спас, но людей мордовать никто тебе не позволит.
      — Я объясню, — спокойно сказал Федор. — Мы при этих ребятах стволы эланские нашли, вот брат и не сдержался. У него эланцы жену убили.
      — Это правда? — грозно спросил капитан интенданта.
      Тот потупился.
      — Витька, принеси, — попросил Федор.
      — Я мигом, — сказал брат.
      Скоро Виктор появился, таща весь арсенал налетчиков.
      Десантники переглянулись при виде до боли знакомых автоматов противника.
      — Обратите внимание, — сказал Федор, осторожно беря ружье с развороченной рукояткой. — На нем кровь. Один из этих субчиков стрелял в нас. Пуля попала в оружие, когда из него вели огонь.
      — Что-то я не понял, — сказал капитан десанта. — Эланские ружья… Зачем?
      — У том годе эланцы на лодейке прибежали, — скрипнув зубами, сказал Виктор. — И крепко оне набедокурили. Дело понятное… Где один раз, там и второй.
      Десантник задумчиво покивал головой, потом вдруг с разворота впечатал кулак в живот интенданта. Тот рухнул.
      Капитан начал молотить его ногами, крича:
      — Встать, гнида! Встать! На! Получи! Такие как ты армию позорят. Да я сам лично тебя на осине вздерну, сучий потрох.
      Оператор попытался включить камеру, но крепкий кулак одного из сопровождающих офицеров угрожающе всплывший у физиономии визионщика, отбил охоту у оператора снимать происходящее.
      Экзекуция была прервана Томой, которая появилась в дверях сарая.
      — Витьша, — опасливо косясь на разбушевавшегося капитана, спросила она, — чего енто деется? На лосьем выгоне огроменны лодейки стоять. Полон двор народу, ставять что-то. А я сижу как дура и жду, когда меня выпустять.
      — Гости у нас Томка, — сказал Виктор. — Смалец тащи, самогоновки, огурчиков. Гулять будем.
      Избитый интендант остался лежать, извиваясь как раздавленный червяк, судорожно втягивая воздух окровавленным ртом.
      Конечников подумал, что капитан десанта поспешил отделать жулика, чтобы заглушить свои сомнения. Не будь они лично знакомы, а главное, — не отдай приказ великая княжна, быть бы им всем скрученными имперским спецназом и это их бы угощали полновесными пинками.
      Мужчина в штатском критически посмотрел на Федора.
      — Надеюсь, вы сможете предложить нам более веские доказательства, — сказал он.
      — Разумеется, — ответил Федор. — Пройдемте в дом.
      Он провел гостей в дом.
      Поверенный великой княжны по хозяйски расположился за столом в горнице, внимательно изучая данные ему списки. Тому, которая, попыталась просочиться следом за военными, мягко оттерли двое десантников, вставшие в дверях. Поверенный хмурясь продиктовал в микрофон портативного узла связи фамилии поселян и остался ждать, не говоря ни слова. Повисла тяжелая тишина.
      Офицеры избегали взглядов Федора и его брата индифферентно глядя по сторонам, разглядывая непривычную обстановку деревенского дома. Вдруг компьютер, подсоединенный к терминалу связи, дал сигнал, и его экран стал наполняться текстом.
      — Ну чтож, — удовлетворенно сказал поверенный. — Конечно, это было ясно с самого начала, но мне надо было проверить. Что вы там говорили о легком завтраке?
      — Там сноха в сенях томится, — сказал Конечников. — А без нее сложно.
      — Извините, — отреагировал поверенный. — Охрана, пропустите женщину.
      На столе появилась выпивка и закуска. Командир десантников, критически поглядев на блюда, пошептал что-то на ухо своему помощнику.
      Тот извинился, вышел и скоро вернулся с объемистым тюком, из которого на стол перекочевали сыр, колбаса, консервы, коньяк.
      — Не слишком богато ты живешь хозяин для человека, который получил получил пару месяцев назад 10 000 рублей по кредитной карте, — заметил капитан десантников.
      — А что нормально живем, — угрюмо заметил Виктор, — получше многих.
      — Не обижайтесь, — улыбнулся поверенный. — Просто в рапорте сказано, что Конечников Виктор Андреевич получил свои деньги в октябре. Правда, почему-то на Лидии-4, в другом конце нашего государства.
      — Не бывал я там, — угрюмо отрезал Виктор.
      — И знаете, не вы один, — продолжил поверенный. — Кредитные карты, выданные жителям поселка обналичивались везде по всей империи, кроме Амальгамы. Как я понимаю, никто из жителей поселка за последний год не покидал планеты.
      — Из этого следует, что… — начал Федор.
      — Виновные будут наказаны, — отреагировал на его слова представитель власти. — После завтрака, мы, с вашей помощью, начнем снимать со всех потерпевших показания.
      — А люди? — поинтересовался Конечников.
      — Люди получат свои деньги назад. Никто не позволит так дискредитировать законную власть. Для этого мы здесь.
      — Чего мы ждем? — поинтересовался Конечников.
      — Не поймите меня неправильно, — замялся поверенный. — Дело в том, что ты вынужденны учитывать мнение съемочной группы.
      — Что не так? — поинтересовался Федор.
      — Ваш вид…
      — Не понял, — ответил Конечников.
      — Простите меня великодушно, вы одеты, как оборванец. Герой битвы при Каре, не может предстать перед зрителем в таком виде.
      — На улице холодно, а у меня из армейского только летняя полевая форма.
      — Понимаю, — ответил поверенный. — Великая княжна подумала об этом. Она просит принять вас комплект подходящего для местных условий обмундирования.
      Чиновник хлопнул в ладоши, и нижний чин внес объемистый тюк с амуницией.
      — Как предусмотрительна Александра Данииловна, — заметил Федор. — Хорошо, подождите минут 5-10.
      Следующие дни пролетели для Конечникова чадным, пьяным угаром. Комиссия наведалась ко всем пострадавшим от «банды мошенников». Поселяне, узнав о реальной стоимости выменянных на барахло кусочков пластика, вели себя одинаково: кричали, причитали, ругались. А получив новые кредитки, падали в ноги своим «благодетелям», целовали руки, угощали, кто, чем мог, тащили продукты и выпивку, благословляли, кланялись, желали здравствовать государю князю-императору и его доброй дочери Александре.
      Все это снималось сразу несколькими камерами операторов 4 канала.
      В общем содоме дед Арсений дал интервью патлатому, автору и ведущему шоу. Сначала дедом занялась целая группа операторов, осветителей, гримеров.
      Старика приодели, подмазали, посадили в красном углу большого дома, наставив вокруг местных безделушек для колорита, назвали историком и летописцем.
      Патлатый подонок, для такого случая одетый в строгий сюртук, почти три часа выспрашивал старика, заставляя цитировать, зачитывать и всячески демонстрировать перед камерами летописи. Старик Конечников, ошарашенный напором ведущего и размякший от внимания стольких людей сразу, счастливо-глупо улыбаясь, рассказывал о трудной жизни людей в горных пещерах и никогда не умирающей надежде.
      Федор застал лишь самый конец этого балагана, и чуть было не кинулся в драку. Его с трудом оттащили от ведущего шоу.
      Федор стал кричать, что после того, как выйдет программа, прилетят эланцы, чтобы зачистить планету от свидетелей и улик, потребовал уничтожить записи. Получив уверения, что все было снято для служебного пользования, Крок остыл. Это было, пожалуй, единственным конфликтом между местными и десантной спецкомандой.
      Все было просто замечательно. Солдаты ходили пьяные и довольные, обвешанные домашней колбасой и шпигачками, с торчащими из карманов бутылями самогона, исцелованные всеми женщинами поселка, от сопливых девчонок до древних старух. По ночам с сеновалов доносились ахи и вздохи, это вдовые молодухи и местные оторвы по-своему вознаграждали бравых имперских вояк.
      Каждый Божий день из трюмов кораблей извлекались ящики и коробки с едой и выпивкой. На поселковой площади соорудили столы, на которые выставлялось все это изобилие: консервы, бутылки, пакеты и контейнеры. Повара старались вовсю, подготавливая полуфабрикаты, кромсая хлеб и колбасу, заваривая чай и разливая по емкостям крепкие напитки.
      На большом экране крутили рекламные ролики, рассказывающие о прелестях жизни в Деметрианской империи. Показывали учебные программы, объясняющие, как пользоваться благами цивилизации: идентификационными браслетами, считывателями чипов кредитных карт, торговыми автоматами и терминалами безналичной оплаты.
      Эти показы собирали почти всех жителей поселка. Мужики и бабы стояли, открыв рты, пялясь на красоты курортных миров, громады индустриальных центров, орбитальные станции.
      Сильная половина пускала слюни по поводу красиво раздетых красоток в дорогих глайдерах или на фоне роскошных интерьеров. Тетки вздыхали по поводу мебели, вещей, ухоженных, улыбающихся карапузов, в рекламе памперсов и детского питания.
      Народ при этом не забывал прикладываться к одноразовым стаканчикам и закусывать дармовой колбаской. Временами, от избытка чувств, случались стихийные митинги, перемежающиеся пьяными плясками и нестройным пением разгоряченных спиртным поселян.
      Все, что оставалось по вечерам от угощения, повара, чтобы не тащить обратно, раздавали местным. На фоне буйного пьяного веселья как-то спокойно прошло сообщение о бегстве из-под стражи арестованных махинаторов.
      Сгоряча капитан десантников арестовал начальника гарнизона и назначил Конечникова временно исполняющим обязанности вместо него. Этим все и закончилось.
      Конечников, под восхищенными взглядами односельчан, не нашел слов, чтобы отказаться.
      Пьяная, сытая и веселая жизнь продолжалась почти неделю, все новогодние праздники. В поселке не топились печки, некормленая и недоеная скотина шумно протестовала, дети без присмотра бегали и ползали под ногами взрослых.
      Подростки с загадочными лицами собирались поодаль от веселящихся родителей, раздавить выпрошенную у добрых гостей бутылочку и посмотреть веселые журнальчики с голыми тетками.
      Но всему хорошему приходит конец. Опухшие от недельного пьянства поселяне тепло проводили таких же не отошедших от ударных доз спиртного гвардейцев. Девки плакали, тетки вздыхали.
      Неопохмеленные мужики с нездешней тоской, мутными глазами глядели на уходящих молодцеватых имперских вояк, мечтая о дальних мирах, поголовно населенных неземными, жаждущими мужской ласки красавицами.
      Корабли тяжело поднялись и скрылись в облаках. Оставшиеся на земле люди еще долго махали руками, до одури не желая возвращаться к привычным, обыденным делам.
      Размеренное существование поселка уже не вернулось в прежнее русло. Вкусив «красивой» жизни, местные уже не стали возвращаться к «праведным» щам и каше, домотканой одежде и сыромятным мокасинам.
      Нестойкие элементы, поддавшись на хорошо спланированную рекламную акцию, стали снимать деньги со счетов, пользуясь неожиданно свалившимся богатством.
      Народ зачастил в поселок, закупая всяческие блага цивилизации и предметы роскоши. В числе прочих не слишком нужных вещей, пейзане закупили мониторы визиовещания и, пользуясь ретрансляторами фактории, стали смотреть программы видеовещания, которые ловко сляпывали имперские специалисты по прополаскиванию мозгов.
      Примерно через месяц рейд «команды по восстановлению справедливости» показал сначала 4 канал, потом подредактировав каждый в своем формате, все остальные.
      Удивлению поселян, увидевших свои физиономии на экране, не было предела. Жители Хованки с воплями бегали от дома к дому, оповещая об очередном появлении в вещании передачи про дела на планете Амальгама.
      Люди собирались в избах и с удивлением, радостью и смущением глядели на самих себя, отпуская едкие шуточки по поводу глупого вида соседа или того, как в кадре лапают за задницу какую-нибудь поселковую девку.
      Это занятие перемежалось «залпами» домашнего самогона и поглощением закуси из баночек и коробочек, купленных в лавке военторга. Под выпивку провозглашались тосты за здравие доброго князя-императора и пожелания победы имперскому оружию.
      Печки в домах уже не топились. Хозяева поставили обогреватели с автономным питанием от микросотовых батарей даже в хлевах. Люди не ложились как прежде спать через час после захода светила, а допоздна просиживали перед ящиками, бессмысленно таращась в экраны, лузгая кедровые орешки и подсолнуховые семечки.
      Работа по дому делалась из рук вон плохо. С утра пьяные мужики едва управлялись с тем, чтобы наковырять сена из скирд для скотины, начерпать из колодцев воды и исчезнуть до вечера, засев в мужской компании в «хазе» какого — нибудь приятеля-холостяка за просмотром под рюмку — другую «веселых» каналов с голыми шалавами или футбола.
      У баб была своя молотилка под бесконечные сериалы о несчастливой доле бедных, но честных девушек, на которых никак не обратит внимания проживающий поблизости прекрасный принц.
      Дети бегали предоставленные сами себе. Скотина болела и хирела, крыши текли, дома не подметались, стекла не мылись. Калитки перекашивались, ворота врастали в землю, изгороди рушились.
      В поселок Хованка наконец пришел долгожданный прогресс.
 

Комментарий 16. И теперь нам спускаться с горы.

      23 Апреля 10564 по н.с. 1 ч.52 мин. Единого времени. Альфа-реальность. Деметра. Дом князей Громовых.

      Дочитав до этих строк, девушка улыбнулась и отключила компьютер. Потом зевнула, легла, вытянулась, с удовольствием устраиваясь в постели. Через минуту девушка крепко спала, чему-то улыбаясь во сне.
 

Вечернее утро.

      23 Апреля 10564 по н.с. 11 ч.48 мин. Единого времени. Альфа-реальность. Деметра. Дом князей Громовых.

      За бронированными окнами старинного княжеского дома начинался вечер. Яр словно пытаясь зацепиться за покрытую снегом землю, тянул свои руки-лучи, захватывая в прощальные объятия высокие горы и заваленные снегом долины со вздыбленными ледовые торосами, сияющие в лучах заходящего светила как неведомые, прекрасные города. Девушка посмотрела на холодный, неживой пейзаж и заторопилась к теплу мира, существующему в параллельных, сдвинутых по пятой координате пространствах.
      Живой Бог не заставил себя долго ждать, посадив свой корабль неподалеку от павильона для чтения, который в это раз находился на зеленой, полной причудливых форм жизни равнине, похожей на древнюю африканскую савану.
      — Ты сегодня рано, — заметил Управитель. — Даже не стала заниматься.