— Ну ты и спец, — поразился мужик. — Недаром столько лет космонаутствовал.
      — Я тебе магазин с пулями фабричными притащил, — сказал Федор. — Мог бы и по два взять, но уж больно они тяжелые. Не с моей ногой носить.
      Конечников снял со спины рюкзак и достал снаряженный контейнер из двух, что лежали там.
      — Тяжелый, зараза, — прокомментировал Колядкин. — Спасибо, Синоптик.
      — Пять килограмм — тысяча пулек.
      — А второй кому? — поинтересовался Павел.
      — Колбасыру. Ему же тоже надо.
      — А чего не сказали нам гады, что можно так изделать? — поразился мужик. — Чтой, жалко им было?
      — Скоро узнаешь, — ответил Федор. — Скоро все все узнают. Ладно, я на другой пост пойду. Посмотрю, как там Колбасыр стоит.
      Федор повернулся и двинулся в чащу.
      — Чего мы узнаем — то, Андреич? — крикнул в спину Конечникову мужик.
      — Если утром большой корабль прилетит, не пугайся. Это наши. С глайдерами поселковыми не спутай, — ломясь сквозь кусты, бросил Федор напоследок, оставив мужика в глубоком недоумении.
      Дом старого Пантелея, старый, скособоченный с развалившейся крышей был выбран в качестве главного наблюдательного пункта. Он стоял на отшибе, там, где дорога делала петлю. С чердака дом и подворье Конечниковых и Евдокии были видны как на ладони. Крыша обеспечивала надежную защиту от инфракрасных сканеров, а широкие дыры давали хороший обзор.
      Время тянулось медленно. В тени остатков крыши, закутавшись в термический балахон, сладко спал Алешка.
      Федор с стариком Арсением, тоже были одеты в балахоны и оттого походили на привидения. Дед с внуком напряженно наблюдали за окресностями, глядя каждый в свою сторону.
      Кроку очень хотелось курить, но он не хотел подавать дурного примера остальным. Вдруг он увидел у восточной опушки, там, где находился пост Колбасыра, вспыхивающий огонек самокрутки. Мужик втихую курил, коротая бессонную ночь.
      — Деда, — тихонько позвал Федор деда Арсения. — Иди сюда.
      — Чего, Федечка, — отозвался старик, тихонько смещаясь к внуку.
      — Хочешь посмотреть как Колбасыр шмалит?
      — Давай.
      Федор показал ему экран своего автомата, где увеличенный оптикой располагался Миша Харитонов по кличке «Колбасыр». Инфракрасная камера позволяла рассмотреть мужика во всех подробностях. Уголек самокрутки вспыхивал ярко-оранжевым маяком в сине-сером мире.
      — А отчего так странно видно? — удивился дед. — Все синее, да зеленое.
      — Так нас могут видеть сейчас те, кто должен прийти.
      — Вот озорник, Мишка, — укоризненно сказал дед. — А ежели углядят?!
      Но Колбасыр затушил окурок и запахнулся в балахон, сливаясь с окружающим фоном.
      На руке Федора едва слышно попискивал «Куппермайн», словно спрашивая владельца, как долго ещe будет продолжаться ожидание. Цифры на табло приближались в 4 часам утра. Конечников подумал, что незваные гости уже вряд-ли прилетят и решил на всякий случай обойти посты. Вдруг у их «друзей» из фактории предусмотрен другой план, и они вопреки обыкновению решили атаковать с земли.
      Только Федор решил выйти из укрытия, как на развалившейся трубе вдруг возникла призрачная женская фигура и показала пальцем в сторону Хованки.
      Конечников повернулся к горе и увидел в лучах заходящей Крионы приближающийся глайдер.
      Федор почувствовал, как в груди гулко заколотилось сердце, а по спине побежали струйки пота.
 

Комментарий 15. Точка перелома.

      22 Апреля 10564 по н.с. 19 ч.42 мин. Единого времени. Искусственная реальность «Мир небесных грез».

      — Неплохо ему помогали, — заметил Управитель. — Даже завидно.
      — Она действительно любила его, — грустно сказала Рогнеда.
      — Отчего кому-то так везет? — задал риторический вопрос Живой Бог.
      — Парадокс, правда? — заметила девушка. — Поставщик влюбленных дур для гурманов из Совета Управителей, оказывается не в состоянии сделать двуногое изделие, которое его бы полностью удовлетворило.
      — Принцесса, не нарывайся, — посоветовал ей мужчина.
      — Молчу, мой господин и повелитель, — иронически ответила Рогнеда.
      — Я вот не могу другого понять, — перешел в атаку Живой Бог, — ты ведь с ним общалась довольно плотно. Неужели ты не смогла обнаружить присутствия духа рядом с Колываном?
      — Не смогла, — отрезала девушка. — Не забывай, что все описываемое происходит очень и очень давно. Мы не обладали тогда и десятой долей тех знаний и умений.
      — Ну как же, — возразил Управитель. — Мы добивались впечатляющих результатов.
      — При помощи чипов прямого программирования и гипноинъекторов, — заметила девушка. — С людьми которые в психическом развитии стояли гораздо ниже, чем даже доисторические люди двадцатого века. А тут нам противостояла женщина эпохи джихана цареградского, к тому же неизвестно сколько болтавшаяся и неведомо чему научившаяся в астрале.
      — Скажи проще, поднаторевшая в психических штучках, влюбленная сука, которая поставила целью спасти своего мужичонка любой ценой. Перед такой женщиной и океан расступится, и адский огонь потухнет… — Управитель вздохнул, покачал головой и сухо сказал: — Мне пора… Дела ждут.
      — Пока, — бесцветным голосом ответила девушка.
      Живой Бог тяжело поднялся и зашагал с горы по каменистому склону к звездолету, который услужливо возник в сотне метров от павильона.
      — Такой большой, а в сказки веришь, — удовлетворенно заметила девушка.
      Она тут же подавила свое краткое торжество и отправилась заниматься в гимнастическом зале.
      Выполнив минимальный комплекс упражнений, Живая Богиня приняла душ, устроилась в кровати и продолжила чтение. Управительнице было интересно, как закончит Колыван описание этого приключения на родной планете.
 

Продолжение.

      Антигравитационная машина подкрадываясь с неожиданного направления, бесшумно паря на высоте 50–60 метров. Покажись пакадур на открытом пространстве, его бы тут же обнаружили и расстреляли. «Спасибо, Лара», — подумал Конечников.
      Федор подтолкнул деда, указывая на пришельцев. Старик завыл. Голос старика был еще слаб, оттого волк получился совсем старый. Залаял Крайт. Было слышно, как собака носится за изгородью, бренча цепью и мягко ступая тяжелыми лапами.
      Глайдер осторожно облетел хутор и бесшумно приземлился прямо на дороге в ста метрах от дома Конечниковых, прямо у халупы Евдокии.
      Федору стала понятна логика этих людей. Дорога отчетливо просматривалась в инфракрасных лучах. Сев на укатанную колесами и утрамбованную сотнями ног поверхность, глайдер не рисковал свалиться в какую-нибудь яму или топь. Идти по ровной дороге, — удобнее, чем по изобилующей холмиками и канавками целине.
      Федор бесшумно соскользнул по заранее привязанной веревке, заняв условленную позицию за воротами. Возбуждение придало сил, заставив забыть о боли в ногах.
      Где-то глубоко внутри льдинкой стыла тревога, — если бы налетчики догадаются обшаривать постройки, они непременно найдут Тому с детьми.
      Витьке с Генкой, который дежурят у дома, придется принимать бой, исход которого был совершенно неясен, ввиду неудачной для поселян позиции. Незваные гости спутали все планы обороны, приземлившись вне сектора обстрела восточного поста.
      Некоторое время ничего не происходило. Очевидно, нападающие наблюдали. Собака успокоилась, лишь изредка дежурно взлаивала, на слабые звуки доносящиеся из темноты.
      Из аппарата вышли шестеро человек с оружием. Мониторы прицелов полностью демаскировали группу.
      Гарнизонные увальни надели броники и тактические шлемы, прикрыли защитой руки и руки. От этогоо двигались «космонауты» неуклюже и тяжело, как выряженные медведями клоуны на утреннике в гарнизонном детском саду. Седьмой участник вылазки остался в кабине, прощупывая пространство бортовой пушкой.
      Федор занял приготовленную позицию.
      Нападающие отошли метров на 50 от глайдера, шагая по дороге, вместо того, чтобы двигаться напрямую, подойдя к месту дислокации Федора и деда.
      Рисковать дальше было нельзя. Теперь Паша, вздумай он вмешаться, зацепил бы самого Федора.
      Конечников хотел дать сигнал, но вдруг с ужасом осознал, что от волнения забыл, как нужно кричать. В голове за долю секунды пролетели: страх, осознание своей глупости и самонадеянности, тревога, беспокойство за доверившихся ему людей и сотни, крепких задним умом, мыслей о том, как надо все было организовать. Особенно резануло понимание того, что трухлявые бревна не помеха для пуль, а он позволил мальцу пойти вместе с ними.
      «Эх, рации бы всем», — пройдя через фильтр мозга, осело в сознании Федора.
      Он отыскал белеющее в чердачном окне лицо старика и махнул рукой, показывая, — нужно подать голос. И к облегчению Конечникова, дед издал протяжный крик филина.
      Снова недоумевающе залаял Крайт, не понимая, что за игру затеяли хозяева. Нападающие испуганно присели. Пушка глайдера усиленно заходила из стороны сторону и вдруг замерла.
      Посреди собачьей фразы о том, что думает честный сторожевой пес об непонятных звуке, донесшемся из старого дома, прошелестел заряд, выпущенный из старого дробовика. Почти неслышный в мощном, звонком лае раздался приглушенный удар. Стекла кабины забрызгало чем-то темным, голова стрелка в кабине исчезла.
      Федор с досадой подумал, что ему придется объяснять «немотивированное убийство» члена группы вторжения, еще не обнаружившей агрессивных намерений. Однако, он прекрасно понимал, что сделано все правильно — огневая поддержка скорострельной пушки глайдера, решила бы исход схватки в несколько секунд.
      Конечников погрозил кулаком в сторону заброшенного дома, адресуя жест Виктору.
      — Что это было? — спросил вдруг один из нежданных гостей.
      Слова отчетливо раздались в морозном воздухе. Федор по голосу догадался, что это продавец из лавки. Конечников отметил его среди прочих, как первого кандидата на пулю.
      — Хрен его знает — отозвался второй. — Может ветер. Может, филин пролетел.
      — Какого черта мы сюда приперлись? — заканючил третий налетчик. — Нужно было просто дать разок из «тамбовки».
      — А ты знаешь, дома ли он? Действовать надо наверняка, — важным, привыкшим указывать голосом сказал второй. — Давайте быстрей. Нам все спишут, если чисто все сделаем.
      — Да ладно, — оборвал их продавец из лавки. — Небось, хмырю и дела нет, жрет и срет, баб жучит и самогонку хлещет. А тут грохнем его, — следствие будет.
      — Тебе же говорят, что искать будут для вида, — с усмешкой сказал второй. — Тебе может еще на эланском повторить?
      При этом налетчик, для убедительности, приподнял ствол своего ружья.
      Федор вдруг узнал характерный силуэт «тромбо», эланского малокалиберного автомата.
      — Нет, это он приходил, — вступил в разговор замыкающий. — Мне дежурный точно приметы описал. Нет такого офицера у нас в гарнизоне.
      — Да твой дежурный баба в штанах. Чуть крикни посильней, глазки закатит. А как кулаком по столу — так он и обделается. Скажи по совести, может такая кисейная барышня толком что-нибудь увидеть и запомнить?
      — А вы не пробовали у наших офицеров осторожно вызнать? — спросил второго замыкающий.
      — А может сразу же с повинной явиться?
      — Да чего вы ссоритесь, — оборвал их доселе молчащий член группы. — Этот Конечников давно уже как кость в горле. Сделаем дело, и все путем. Опус потом подтвердит, что видел эланцев.
      — Опус — это кто? — спросил замыкающий.
      — Не твое свинячье дело, — отрезал второй. — И хорош трепаться.
      — Ладно, — согласился продавец из лавки. — Сейчас хозяева повыскакивают. Вон собака как надрывается.
      — А нельзя не заходить во двор? — поинтересовался третий. — Укусит еще.
      — Дурак ты, Тема, — сказал продавец. — Валенок. В броне, а боишься.
      — А за ногу тяпнет? А хозяин шмальнет?
      — Отставить вопросы! — привычным к командам голосом приказал замыкающий группу.
      «У них эланские пушки» — с облегчением понял Федор. — «Умно задумано. Однако при разборе дела сразу будет ясно… Преступное намерение — налицо. Хоть их всех перестреляй, ничего за это не будет».
      Конечников махнул рукой, кричать — означало заранее обнаружить себя. Виктор, который внимательно следил за братом, поднял по его команде ствол, изготовившись к стрельбе.
      Федор выбрал грузного продавца, нажал на гашетку, совершенно некстати подумав, что парень из лавки может и останется жить, но сидеть ему будет не на чем. Пуля с хрустом воткнулась в пришельца. Продавец из лавки рухнул на землю, вопя от боли и ужаса во всю мощь крепких легких.
      Через мгновение это был уже дуэт. Замыкающий, несмотря на начальственные замашки, со своей задачей наведения паники справился не хуже простого маркитанта.
      Налетчики со страху забыли азы огневого боя и сбились в кучу, обшаривая стволами окрестность. Ничего не изменилось в ночи. Также угрюмо чернела стена леса, да кривились ветхие, давно брошенные домишки… Стрелять было не в кого.
      Горе-диверсанты присели на корточки, затравленно озираясь. В их сценарии такого явно не было.
      Не было орущих раненых, не было безжалостных, не знающих промаха невидимых стрелков.
      Нападающие даже не могли оказать помощь раненым, и переливы дуэта исполняющего песню запредельной муки, переходили в хрип и сдавленное мычание, еще больше мешая принять разумное решение. Действовать нужно было быстро. Эти двое истекали кровью и могли умереть от болевого шока.
      — Тарас, включи прожектора, стреляй, — заорал молодой, тот, что боялся собаки, обращаясь к пилоту глайдера.
      Но тот молчал.
      — Тарас, сваливаем, — заорал тот, махая рукой, чтобы летающая машина приблизилась.
      Это также не дало никакого результата.
      — А ну давай проверь, чего Пащенко копается, — второй схватил молодого и пихнул его к глайдеру.
      — Мы тебя прикроем, — пообещал он, неуклюже переваливаясь на корточках и тыча автоматом во все стороны.
      — Ага, — запинаясь и почти не понимая, что делает, сказал несчастный парень.
      Он, трясясь от страха, короткими перебежками, почти добрался до машины, как вдруг Паша Колядкин некстати решил, что ему пора вмешаться. Издалека провыли пули, ударив по корпусу глайдера. Парень рухнул.
      Кто-то из группы попытался стрелять, ориентируясь на звук, но Федор, поймав в прицел его оружие, нажал на гашетку. Расстояние было небольшим, и промах исключался. Раздался скрежет развороченного металла, вой отрикошетившей пули. Стрелок завалился на бок, крича и пытаясь зажать раскромсанную ладонь.
      Трое, пока еще целых налетчика, поняв, что сопротивление бесполезно, подняли руки.
      — Не стреляйте, это ошибка! Мы свои!!! Не убивайте!
      Не веря своей удаче, Конечников скомандовал:
      — Оружие на землю! На колени! Руки держать на виду.
      Он свистнул, искренне надеясь, что Витька и Генка сообразят, что им делать дальше, и вышел из своего укрытия, держа незваных гостей на прицеле.
      Мужики также вылезли из своего схорона.
      — Резких движений не делать, — приказал Фeдор, — убью на месте! Руки за голову! Мордой в землю!
      Конечников для острастки пальнул пару раз, заставив пули провыть над самыми головами незваных гостей. Горе — вояки сочли за благо подчиниться, неловко легли и уткнулись носами в пожухлую траву.
      Почему-то к налетчикам пошел только Генка, а Витька полез в кабину глайдера, выкинул оттуда тело пилота и поволок с собой. Зачем, Федор не понял, пока не узнал в чем дело.
      Очень скоро, все незваные гости были собраны в кучу.
      Все оказалось гораздо лучше, чем мог рассчитывать Конечников.
      Двое получили проникающие пулевые ранения, одному попортило руки. Молодому парню, который пытался вернуться к глайдеру, выпущенные на небольшой скорости пули отбили внутренности, и, кажется, сломали пару ребер.
      Его спас бронежилет и то, что Пашке очень хотелось застрелить насмерть хотя бы одного космонаута. Целься он в ноги, налетчик не отделался бы так легко.
      Пилоту, на удивление, досталось меньше всех. Витька оглушил его выстрелом в прикрытую шлемом голову, использовав вместо заряда подошедшую по калибру старого дробовика мороженную морковку.
      В глайдер нашлась аптечка. Подстреленные диверсанты получили помощь. Федору пришлось самому освобождать раненых от защитных доспехов, колоть болеутоляющее и накладывать повязки.
      Конечников вдруг почувствовал чей-то любопытный взгляд. Оставленный без надзора, Алешка выбрался посмотреть на страшных ночных пришельцев. Теперь мальчик расширенными от ужаса глазами глядел на кровоточащие дыры и раздробленные конечности, словно не зная, бежать ему без оглядки или хлопнуться в обморок прямо тут.
      — Витька, — крикнул Федор. — Почему малец здесь?
      Брат с неудовольствием оторвался от процесса обыска и вязания пленных. Освобожденные от шлемов и масок незваные гости оказались интендантом и его помощниками. Поселковые мужики с удовольствием крутили «их благородиям» руки.
      — Чай не кисейная барышня — буркнул он, но все же взял ребенка за руку и отвел к деду, шепнув на ухо пару «ласковых»…
      Дед Арсений переменился в лице, повернулся, спешно затрусил к дому, волоча за собой мальчика, бормоча ругательства и стараясь не наступать на кровавые пятна на пожухлой, серой траве.
      На обратном пути, Виктор поднял одно из ружей налетчиков. Он недоуменно посмотрел на оружие, скинул с плеча свое, повертел, сравнивая.
      Потом, не говоря ни слова, закинул свой автомат за плечо и, держа «тробмо» в руках, словно протягивая его пленникам, обратился к ближайшему:
      — Это вот что? — с тихой яростью спросил он.
      Не дав ответить, Виктор треснул «космонаута» прикладом в скулу, с разворота зацепил другого по челюсти, а третьему без изысков пнул в пах и треснул по темечку.
      — Что это, суки? — заорал Виктор. — Вы убивать нас шли. Встать!
      — Ты чего, озверел? — подивился Генка Строев, с силой пригибая оружие в руках Виктора к земле.
      — Они же нас сказнить шли, — рычал мужик, пытаясь навести оружие на пленников.
      — За повариху? Бабу?! — с сомнением спросил Пашка Колядкин, поглядев на Федора. — Вы что космонауты, не люди?
      — Какая повариха, — продолжая бороться со своим односельчаниом, прохрипел Виктор. — Карточки нам дали пластиковы, помочь государеву. Такая карта десять тыщ рублев стоит.
      — Верно ли? — спросил Генка.
      — У них спроси, — посоветовал Федор.
      Генка отставил Виктора и подойдя к плененным налетчикам, рывком с земли поднял самого молодого.
      — Говори, гнида, — сказал он, трясущемуся от страху парню.
      — Отдам, вот те крест, отдам, — запричитал тот. — Мне интендант две посулил. Только не убивайте.
      Мужик с досадой отпихнул его и подошел к интенданту.
      Тот сидел на земле, держась за ушибленную голову.
      — Стреляй, — с вызовом сказал тот. — Все равно денег вы своих назад не получите. А всех вас за разбой к стенке поставят.
      Генка хоть и слыл спокойным и справедливым мужиком, в сердцах наподдал интенданту ногой. Тот со стоном повалился, держась за разбитое лицо.
      — Это мы посмотрим, кто кого к стенке поставит, — веско сказал Строев. — Мы ведь сначала из тебя жилы тянуть не спеша будем, пока не отдашь.
      Он снова схватил интенданта, замахиваясь для удара.
      — Нет их у меня. Они уже далеко, не на этой планете — признался тот, пытаясь избежать побоев.
      Федору пришлось вмешаться и урезонить, рвущихся устроить самосуд поселян, сказав, что бить связанных, — геройство подлого свойства.
      Потом Конечников рассказал про свой звонок наследнице престола. Только это, а в особенности сообщение про посланного великой княжной поверенного, остановило избиение бандитов.
      Дольше всего Федору пришлось уговаривать брата. Наконец он остыл.
      — Вот такие же гады Алену убили, — буркнул Виктор успокаиваясь.
      Мужики откровенно радовались:
      — Ловко все склалось, как по писаному, — радовался Колбасыр, большой, рыхлый мужик. — Федька Синоптик — голова. Пришли бы мы, валенки, у факторию, а нас бы всех и постреляли. Таперича и деньги наши вернуть и ничего нам за седнише не будеть.
      А Конечников думал, что это просто чудо. План обороны оказался полной ерундой, и только находчивость Виктора, профессиональная меткость охотников и полная неопытность нападавших, позволили заранее проваленному предприятию закончиться так удачно. «Может быть, все и обойдется» — с надеждой подумал Конечников.
      Чтобы не тащить на себе, пленников загрузили в лодью. Конечников поднял ее в воздух и перелетел на двор. Крайт ошалело носился на цепи и яростно лаял, пытаясь напугать машину, но когда небесная рыба глайдера мягко приземлилась у крыльца, счел за лучшее спрятаться в будке.
      Но из огромного, страшного, пахнущего металлом, озоном и смазкой аппарата вышли свои.
      Радости собаки не было предела. Пес прыгал, повизгивал и лизал от восторга даже поселковых мужиков, которых он обычно обгавкивал, охраняя свою территорию.
      Налетчиков оттащили в сарай. Пленники тихо стонали. Те, кто уцелел в перестрелке, не слишком отличались от раненных, кривясь от боли и с трудом сплевывая кровь с осколками зубов.
      Продавец из лавки был особенно плох, ему срочно требовалась медицинская помощь. Пуля вырвала старшине изрядный кусок мягкого места. Теперь толстяк исходил кровью.
      — Чего с энтим делать? — спросил Колбасыр, показывая на раненого. — Можа пристрелить, что не мучился?
      — Врача вызову, — ответил Федор.
      — На кой он тебе сдался? — удивился мужик.
      — Отвечать придется, — пояснил Федор. — Пока был бой — это одно. А пристрелить пленного — это уже просто злодейство.
      — А я чего, — пожал плечами мужик. — Мучается ведь, жалко. Врача вызвать — значит факторию поднять. Он то ведь, поди, сразу командиру побежит докладывать. А там глядишь дясяток таких летучих лодеек прибегуть своих выручать.
      Самым неожиданным образом колебаниям был положен конец. Громко топая ногами, прибежал Алешка, говоря, что в кабине лодьи что-то пищит и вспыхивает.
      Федор рванулся туда.
      — Пащенко, отвечай! Пащенко! Да отвечай же ты, урод. Пащенко, я в последний раз говорю, не ответишь под трибунал пойдешь, — надрывался на экране прапорщик Топорков.
      — Привет… — сказал Федор, нажимая кнопку ответа.
      — Здравия желаю, ваш бродь, — механически поприветствовал его прапорщик. — А где Пащенко? Так и знал, что обломы наши собрались на хутор за самогоном.
      — А пошли за самогоном с эланскими пукалками?
      — Так это, меняться, — на ходу придумал прапорщик.
      — Ладно врать, они уже во все сознались и пишут признательные показания.
      — Не бери меня на понт, ваше благородие.
      — Ты как с офицером разговариваешь, кусок? — одернул его Федор. — А впрочем, ты бандит в форме, а не военнослужащий.
      — Скоро мы узнаем, кто из нас бандит, — зловеще пообещал прапорщик. — За всех ответите. Ты и твои дружки из леса.
      — Вот только пугать не надо.
      — А я, твое благородие, не пугаю. Сейчас прилетит рота охраны и всех вас по законам военного времени без суда и следствия порешат.
      — Вот как, — усмехнулся Федор. — За ваши махинации ответите сами, на нас переложить не получится. Будешь в петле болтаться по решению имперского суда.
      — А это мы еще посмотрим, капитан.
      — Подожди дорогой, — с ничего хорошего не обещающей усмешкой, сказал Конечников.
      Он свистнул в темноту и проорал: — Летуна давай сюда.
      Через некоторое время пилота глайдера привели. Лицо Пащенко было разбито, один глаз заплыл, слезно посверкивая из под набухшего века. Но он был жив и не ранен.
      — Пащенко, ты живой? — сходу спросил прапорщик. — А что с остальными?
      — Все живы, Георгий Константинович, — ответил пилот, плача. — Савостьянов ранен в плечо, у Бориса руку изувечило. Костика ранило тяжело. Остальные целы, побили только.
      — Говнюки, — выругался Топорков.
      — Нас в са… — начал Пащенко.
      — Хватит, юноша, хватит, — выкидывая парня из кабины, сказал Федор. — Это уже лишнее. Там Пащенко подхватили и отвели обратно в импровизированную тюрьму.
      — Ты понимаешь, что вы сделали? Немедленно отпусти всех, иначе пожалеешь.
      — Гоша, не кипятись, — с усмешкой сказал Конечников. — Как ты понимаешь, комфортность пребывания ваших подельников у меня в гостях, зависит от того, останутся ли штурмовые глайдеры в ангарах, а рота охраны в поселке. Иначе может быть очень грустно.
      — Ты им ничего не сделаешь, не имеешь права! — заявил прапорщик. — А сделаешь — ответишь.
      — Короче, фельдшера сюда бегом. Ему ничего не тронем, слово даю. На всякий случай запомни. Мы с твоими ребятами поговорили по-мужски. Они во всем сознались. Все, что они сказали, мы записали. Показать? — поинтересовался Федор, протягивая к камере телефона идентификационный браслет. — Есть копии, которых нет уже здесь. И еще, пока мы тут беседуем, твой любимый продавец из лавки кони может двинуть.
      — Я лейтенанту доложу. Пусть он решение принимает, — ответил Топорков.
      Прежде, чем комендант отключился, Федор успел разглядеть на его лице все оттенки страха, беспокойства и лихорадочных размышлений о том, что сказать начальнику.
      — Витька! — заорал Федор. — Сюда бегом.
      — Чего орешь-то? — спросил брат появляясь в проеме люка. — Тут я.
      — Витька, сейчас может быть очень кисло. Если мужики хотят, пусть идут домой.
      — Да ты чего всполошился, братуха. Слышал я все.
      — Если слышал, то, наверное, понял. Может штурмовые группы уже в машины грузятся. Они не будут сопли жевать.
      — Так я мужикам скажу, пусть вокруг дома засядут, — спокойно сказал Виктор.
      — Мощность ружей на максимум. Зарядить калиберными пулями.
      Раздался зуммер и экран осветился. Начальник строительного подразделения, как старший офицер, исполняющий обязанности командира всего гарнизона глядел в экран своими крупными, воспаленными глазами.
      — Капитан Конечников, это правда? — спросил второй лейтенант.
      — Слушай, Иван Федорович, ты бы хоть поздоровался, — недовольно сказал Федор.
      — Здравия желаю, господин капитан, — зло буркнул строитель.
      — Здравия желаю, господин второй лейтенант, — ответил ему Конечников.
      — Имею сообщение от коменданта фактории о факте захвата военнослужащих, нанесения ранений и побоев. Это правда? — второй лейтенант с надеждой посмотрел на Федора, искренне желая услышать, что у прапорщика Топоркова белая горячка.
      — Да, ночью дом моего брата подвергнулся нападению. Мною захвачены и удерживаются до выяснения всех обстоятельств семеро военнослужащих гарнизона. Убитых нет. Трое ранено, один тяжело.
      — Это хорошо, что вы не отрицаете, — пристально смотря в лицо Федора, точно пытаясь заглянуть ему в мозг, сказал офицер. — Отпустите моих людей и готовьтесь ответить за свои действия. Я искренне надеюсь, что ваши прошлые заслуги будут основанием для снисхождения при вынесении приговора.
      — Слушай, Иван Федорович, — прервал второго лейтенанта Конечников. — Не надо изображать из себя солдафонствующего идиотика. Мы с тобой прекрасно знаем, зачем ко мне ночью пожаловали люди в броне и масках, вооруженные эланским табельным оружием.
      — Понятия не имею, о чем вы говорите, — своим высоким, пронзительным голосом ответил второй лейтенант.
      — Вот именно, понятия не имеешь, что творится у тебя под носом. В то время как империя проявляет заботу об своих жителях, отдельные нечистоплотные элементы обделывают свои грязные делишки, — произнес Федор, копируя официально принятый стиль деметрианских газет. — Императору это не понравится. Довожу до вашего сведения, что мной подана жалоба лично наследнице престола, великой княжне Александре Данииловне. Не далее как через час — полтора на Амальгаму прибудет ее личный поверенный для разбирательства. Подумайте, господин второй лейтенант, как он расценит ваше бездействие и прямое пособничество преступникам в военной форме.
      Второй лейтенант был один из немногих, кто знал о роли Конечникова в спасении наследницы престола. На его лице появилось беспомощное выражение человека, совершающего выбор между крайне неприятными для себя вариантами развития событий.
      — Подождите немного, я разберусь, — наконец ответил офицер.
      Пошли томительные минуты ожидания.
      — Надо бежать в поселок, предупредить людей, — предложил Виктор. — Пусть в лес уходят. И нам туда же подаваться…
      — Не торопись панику поднимать, — ответил Конечников. — Все равно не успеют. Но ребят отпусти. Я эту кашу заварил, я и отвечу.
      — Ну и я заодно, за кумпанию — иронически добавил брат. — Мне — то деваться некуда.
      — Надеюсь, никто маски не снимал и не называл имен.
      Виктор убежал. Вскоре Конечников услышал, как Виктор гонит мужиков домой.
      Федор гипнотизировал прямоугольник экрана. Он много бы дал, чтобы знать, что происходит сейчас в фактории. В голове Федора крутился рой мыслей, переходя от отчаяния и самоедства к надежде и уверенности.
      Прошла четверть часа, которая показались вечностью.
      Наконец снова раздался сигнал, и командир строителей вышел на связь. Его лицо было пунцово-красным.
      — Я направлю к вам фельдшера при условии гарантий его безопасности, — скучным безжизненным голосом произнес второй лейтенант.
      — Даю слово офицера, что медицинский работник и пилот не будут никоим образом оскорблены, унижены или подвергнуты физическому воздействию при отсутствии враждебных действий с их стороны. Им разрешается иметь табельное оружие. Единственное требование — транспортное средство не должно быть вооружено.
      — Хорошо, — согласился начальник гарнизона. — Я также настаиваю, чтобы раненые были переданы фельдшеру, если тот сочтет необходимым их лечение в стационаре.
      — Не возражаю, — ответил Федор.
      Конечников добрался до люка, и крикнул брату:
      — Они согласились на наши условия. Штурма не будет. Сейчас фельдшер за ранеными прилетит, — и подумав, добавил. — Собаку покороче привяжи. Я их встречу. Пока глайдеры не сядут, не показывайся.