Очень скоро Конечникову снова пришлось на практике использовать свои теоретические изыски.
      Корабли замедляли свой бег, подходя к конечной точке путешествия. Сияющий диск Альбигора, расчерченный линиями устойчивых воздушных течений в стратосфере, занимал уже полнеба.
      Луны громадной планеты стали видны невооруженным глазом, как маленькие, яркие диски.
      Из-за «санитара» конвой вынужден был снижать скорость и ложиться на дальнюю орбиту над Альбигором, с тем, чтобы неспешно пройти сквозь астероидные поля и, постепенно тормозясь, приблизиться к замаскированному автоматическому телепорту.
      Еще немного, и корабли глубоко заберутся в крошево небесных обломков, руководствуясь картами обращения околопланетного мусора. И никакие «Тондро» эланцев не будут им страшны за преградой этих естественных минных полей.
      Все ждали этого момента, момента освобождения от страхов, момента, когда они смогут почувствовать себя в безопасности. Доклады постов звучали бодрее, на лицах людей в отсеках и пушечных башнях появилась надежда, смешанная с нетерпением.
      Беда приходит без предварительного уведомления о своем прибытии. Коротко пискнул гравитометр, пальцы гравиметриста лихорадочно забегали по клавишам.
      — Капитан, — севшим голосом обратился он к Конечникову. — Наблюдаю перемещение масс, соответствующих эланским «Тундерам». По крайней мере один корабль прячется за астероидами, двигаясь в нашу сторону.
      — Постам усилить наблюдение, — отозвался Федор.
      — Вижу неприятельский крейсер, — с дрожью в голосе сообщил наблюдатель. — Боже, их два.
      На экранах, среди мелких искорок обломков звездами первой величины плыли сдвоенные кресты тяжелых неприятельских крейсеров.
      — Вот и встретились, — тихо сказал зампотех. — Давненько не виделись.
      — Боевая тревога, — скомандовал Федор, поражаясь своему спокойствию. — Рассчитать маневр обхода.
      — Для «санитара» маневр исключается, — через некоторое время доложил штурман. — Перехватят.
      Скаут мог драпануть, скрыться в роях обломков, полагаясь на защитные поля, компенсаторы и реакцию пилота, но для транспортника, наполненного раненными, этот прыжок был невозможен.
      Громады «Тондро» неторопливо наплывали на экран. В этом неспешном, обманчиво-безопасном движении чувствовалась вся чудовищная мощь этих огромных боевых кораблей.
      Очень скоро на каждом неприятельском корабле можно было наблюдать без увеличения, все пять овальных орудийных фортов. Они выглядели как жилые «высотки», разрезанные на этажи подвижными орудийными площадками стрельбовых уровней. Форты щетинились стволами массометов и плазменных пушек. На постах коррекции огня крутились локаторы и вспыхивали огоньки лазерных дальномеров.
      «Тундеры» шли курсом сближения, уверенные в своем превосходстве. Эланцы действовали с некоторым академизмом, по всем правилам баллистики, зажимая конвой по нисходящей и восходящей орбите так, что деметрианские корабли были бы перехвачены при любом маневре: если они ускорятся, пытаясь уйти в открытый космос, попытаются сменить плоскость вращения или начнут тормозить, сваливаясь на низкую орбиту.
      Громадные ТШК в состоянии были не только располосовать транспорт и маленький боевой кораблик, но и просто загородить дорогу своими корпусами. Все было продумано до мелочей.
      — Штурман! Может эта посудина, — Конечников кивнул на экран бокового обзора, где плыл санитарный корабль, дать больше 4 «же»?
      — Сам знаешь, что нет. Там народу, как селедки… Сильно ускорятся, — будет прессованное мясо в жестянке.
      — Продолжаем движение, — подумав, сказал Конечников. — Заберемся поглубже в астероидные поля — будет легче разговаривать с virkoko.
      На крейсерах загорелись ходовые огни, заработал световой телеграф:
      «КОРАБЛЯМ ПРИКАЗЫВАЮ ОСТАНОВИТЬСЯ ОТКЛЮЧИТЬ РЕАКТОРЫ ДЕАКТИВИРОВАТЬ ОРУЖЕЙНЫЕ СИСТЕМЫ ПОДГОТОВИТЬСЯ К ОСМОТРУ ДЕСАНТНОЙ ГРУППОЙ».
      От ТШК отделились маленькие черные точки — десантные лодьи. Их было шесть.
      Обычно в такой кораблик упаковывалась рота отборных головорезов, обученных высаживаться под шквальным огнем зениток на корпус корабля, рубить лазы в наружной в броне и биться до последнего человека в узких и тесных проходах, не обращая внимания на чудовищные потери.
      Экипажи шести десантных транспортов способны были поставить на уши целый линкор. Для санитарного звездолета и крейсера-разведчика хватило бы и пары кораблей.
      — Капитан, — скомандовал Томский. — Бросай эту санитарную лайбу, и на полном ходу прыгай в астероидное поле.
      — Не понял?!
      — Оставь санитарную лоханку, что ты в нее вцепился. Спасай наследницу престола и свою шкуру.
      — Прошу письменный приказ.
      — Какой еще приказ, говнюк. Делай, что тебе говорят!
      — Понимаешь ты, козлина эсбешная, их же на куски порежут. Пилоты! Слушай мою команду! Прежний курс…
      — Арестовать капитана, — приказал Томский.
      — Отставить, — крикнул Конечников. Рубку задраить. Стрелкин, взять санитарный корабль на прицел. Радист! Отбей эланцам: «Десантной группе ближе не подходить, сожгу транспорт».
      — Федька, ты *бнулся? — проорал Василий по громкой связи.
      — Васька, они думают, что «Омега» на «санитаре». Мы на этом сыграем. Верь мне, пожалуйста. Сбей на транспорте тарелку главного локатора.
      — Лазером?
      — А чем же еще! Плазмой корпус ему прожжем.
      — Артпост! — заорал Томский. — Запрещаю.
      Он попытался встать, но Федор сдавил полковника полями антиускорительной системы, включив максимум защиты от перегрузок на его кресле.
      Эсбешник попытался достать пистолет, но не смог сделать даже этого.
      Невидимый в пустоте луч боевого лазера коснулся антенн транспортника, и тьма озарилась чудовищным фейерверком искр.
      — Вы что, охренели? — донеслось с санитарного корабля.
      — Центральный наблюдательный! Лодьи?!
      — Вижу маневр отхода.
      — Хорошо… Продолжать движение.
      — Командир, они готовятся к стрельбе. Слышу посылки локаторов.
      — Радист! Отбей «Пропустить! Не стрелять! С первого раза скаут не взорвете, а мне по транспорту одного выстрела достаточно». Васька! Навести плазмометы на «санитара».
      — Ты серьезно!?
      — Пусть видят. Только пусть канониры руки от гашеток подальше держат. Мало ли чего… Комар, встань так, чтобы транспортник нас загораживал.
      — Понял, командир, выполняю…
      «А может у него и получится… Занятный малый… Пусть живет пока», — пронесся в голове чужой голос.
      Федор машинально обернулся и столкнулся глазами с майором Лебедянским, который с нескрываемым интересом смотрел на него.
      В игре наступил вынужденный перерыв. Крейсера эланцев рыскали по курсу, то отставали, то обгоняли маленький конвой, ища такое положение, из которого можно было бы поразить наверняка деметрианскую «собачку», не задев транспорт.
      Федору в конце-концов это надоело, и он приказал пилотам крутить спираль вокруг санитарного корабля, компенсируя двигателями центробежную силу.
      Скаут демонстративно сбросил крышки ракетных контейнеров, показывая, что готов пустить в ход оружие в любой момент…
      Внутри корабля людям приходилось несладко. Мелькание звезд на экранах и вибрации противоперегрузочных полей выматывали экипаж, а особенно пассажиров. Но тренированные пилоты могли крутить спираль сколько угодно долго, а пакадуры на артпосту не страдали слабостью вестибулярного аппарата.
      Поняв, что игра затягивается, эланские крейсера перестали маневрировать.
      — Командир, — обратился к Федору радист. — Вас вызывает капитан ведущего «Тундера».
      — Отлично, клюнули. Наблюдатели, внимание. Оценить защитные поля противника?
      — Минимум. Только метеоритная защита. Видать те самые, поджаренные, которых мы у Солейны упустили.
      — Открыты ли грузовые створы на крейсерах?
      — Так точно. Не боятся. И на одном и на втором, — ответил наблюдатель с миделя-1.
      «Ну, это уже слишком», — сам себе сказал Федор. — «И так бы шарахнуло. А с этим, нас зацепить может».
      У Конечникова противно засосало под ложечкой. Какое-то время он не мог ни на что решиться, ввиду чудовищной опасности задуманного им маневра.
      «Пригодились-таки мои разработки… Сейчас или никогда» — вдруг пронеслось у него в голове. — «Двум смертям не бывать, а одной не миновать».
      — Говорит капитан, — сказал он. — Слушай меня. Что бы ни случилось, действовать без паники. Долго в таком положении не продержимся, а вот атаковать и уничтожить — попытаемся. Терять нам нечего. Васька, по моему сигналу пустишь все ракеты сразу. В кого из двоих, я тебе укажу, следи за моими руками. Комаров, заложи в автопилот курс, который я тебе сейчас перешлю, управление кораблем мне, сразу после старта ракет. И еще… При начале атаки в кормовом гальюне открыть продувочные клапаны.
      Федор на мгновение задумался, сверился по вычислителю, еще раз запросил положение обеих неприятельских кораблей и отправил данные пилоту.
      — Какой из двух, командир?
      — Вводи оба. Когда я покажу руками команду Стрелкину, активируй оставшийся. Другой, в смысле. Я озвучу. Понял?!
      — Понял, командир!
      — Потрудитесь объяснить, — страдая от подступающих рвотных позывов, — произнес Томский.
      — Некогда. Пассажирам — молчать. Радист, связь.
      В темном провале экрана замерцал туман, уплотняясь и принимая очертания эланского каперанга, сидящего за столом в роскошно обставленной каюте. Офицер был еще молод и смутно напомнил Конечникову кого-то.
      — Чем обязан? — сухо спросил Конечников.
      — Я Константо Убахо, капитан первого ранга флота его величества регул-императора, командир тяжелого штурмового крейсера «Фульгуро», что, по-вашему, означает «Молния».
      Эланец прекрасно говорил на риче.
      — Я знаю, что это означает это слово. Не помню только, что значит по элански “stupida virkoko” и “fakinta marikono”.
      Эланец заскрипел зубами от злости.
      — Напрасно вы пытаетесь меня разозлить.
      — К делу.
      — Итак, у вас есть то, что нужно нам.
      — И что же?
      — У вас на транспорте спрятано устройство, которое вы называете «Омега». И еще. На корабле вы увозите наследную принцессу правящей династии, княжну Александру.
      — Это неправда, — возразил Конечников. Принцессы и устройства на санитарном корабле нет.
      — Не пытайтесь меня обмануть.
      — Я вас уверяю, там только раненые и гражданские, подпадающие под юрисдикцию Красного Креста.
      — Вранье, — начал терять терпение эланский офицер.
      — Нет, это правда. Зато есть много столь любимых всеми эланцами и эланками членов, для их жадных до любви отверстий. Многие, правда, не в лучшей форме, но если их правильно возбудить, то они еще ничего, доставят вашим попкам удовольствие.
      — Слушай ты, скотина, — взорвался капитан ТШК. — Я лично отрежу тебе гениталии и засуну их тебе в задний проход за эти слова!
      — Ну, вот видишь, как все хорошо. А то бы пел про гарантии безопасности и достойное обращение с пленными.
      — Извините, вы вынудили меня это сказать. Я имею инструкции обращаться с добровольно сдавшимися военнослужащими, по их чину и положению, в соответствии с требованиями Конвенции о военнопленных. Принцесса же, вообще, будет моей гостьей на борту. И я готов выполнить свои обещания, клянусь Богом.
      — Капитан «Прайдо Элано» тоже обещал это экипажу маленького санитарного транспортника в секторе 14–28…
      — Это неправда! — снова взвился эланец.
      — Правда, правда, virkoko. Не всех вы тогда убили. Мой друг был там. Он один в живых остался. Капитан Кинг.
      Эланец переменился в лице, глаза его заблестели.
      — Ты не понимаешь, каково потерять семью, потерять всех друзей и знакомых. Всех, кого знал и любил. У меня все на Гало погибли. Боль требует отмщения.
      — А как же двадцать поколений моих предков, которые жили в пещерах, пропитанными серными парами, после того, как вы устроили ядерную зиму на Амальгаме?
      — Это не правда, «собачник». Мы не взрывали ваших планет.
      — Опять врешь, виркоко! Я сам читал в летописи, что вы сделали с Амальгамой, моей родиной.
      — Богом клянусь, не было. Вы сами, по глупости допустили, что ваш корабль упал на нее.
      — Лживая свинья, у вас первыми появились тяжелые линейные корабли.
      — Что с тобой говорить, хундакеро, баран упертый. Отдай мне принцессу, отдай мне аннигилятор. Я клянусь, что ни одна пушка не выстрелит вслед тебе, хоть ты и заслуживаешь мучительной, медленной смерти.
      — И даже более чем. Ведь это я добил «Эстреко».
      — Кровь Христова, — простонал эланец. — Клянусь спасением души, я отпущу тебя, только отдай, отдай нам Александру и «Омегу».
      Вечный мир установится в Галактике, никто не посмеет жечь больше планеты моей родины, никакая деметрианская сволочь не выстрелит больше в корабли Элана. За это я готов простить и отпустить тебя. Только не попадайся мне больше, иначе передумаю.
      Федор сложил пальцами левой руки жест, означающий запуск ракет, потом просто, без изысков показал указательный и средний палец.
      — А вот это видел? Это называется «Комар, первый».
      — Есть, капитан! — еле слышно отозвался второй лейтенант Комаров. — Ввожу № 1.
      — Ракеты, пли, — торжествующе крикнул Стрелкин.
      — Не понимать, — сказал эланец Конечникову. — Oh, ma Deuso, malpura demetriana bastardo, — вдруг прокричал он.
      Лицо вражеского капитана точно подземным, адским огнем осветилось лампами системы оповещения, сигнализирующей о крайней опасности. Он попытался отдать команду, но было поздно. Четыре ракеты, выпущенные со скаута, поразили ведомый крейсер.
      2803, пользуясь запасом скорости, как камень из пращи сорвался в направлении ведущего.
      — Автопилот, — заорал Федор.
      — Есть, командир.
      Разворачиваемый несимметричным включением маршевых и тормозных двигателей корпус страшно заскрипел.
      Истошно завопила Хелена. Корсаков сделал попытку залезть под кресло. На экранах, ведомый эланский «тундер» вспух облаком ослепительно белого пламени, разлетелся перегретым газом и раскаленными обломками.
      Четырех «пакадур» для эланского «Тондро», лишенного защитного поля, как и предполагал Конечников, оказалось достаточно.
      Федор ничего этого не видел. Весь мир спрессовался для него в экран монитора с прочерченной на нем кривой сближения и стрелкой корабля, совершающей поворот вокруг своей оси.
      Он ждал момента, когда можно будет выключить тормозные двигатели корабля, чтобы дать системе автоматической стабилизации как можно точнее принять правильное положение. Наконец, этот момент наступил, и Конечников включил автопилот, уповая на то, что его расчеты были верным. Больше от него ничего не зависело.
      Скаут довольно удачно развернулся и пробил кормой защитное поле крейсера в самом тонком и уязвимом месте — створе главного шлюза, через который на крейсере запускали десантные лодьи, принимали почтовые корабли и грузовые космокары.
      В камере обзора задней полусферы замер, быстро увеличиваясь в размерах полуприкрытый створками проем в 75 метров в поперечнике, ведущий в нежное, незащищенное нутро бронированного корабля.
      После старта десантных лодей, эланцы, чувствуя себя в абсолютной безопасности, даже не удосужились закрыть грузовой шлюз, ожидая возврата досмотровой группы.
      По команде Конечникова, маршевые двигатели дали импульс пространственной тяги. Максимальное тормозное ускорение заставило вибрировать корабль. Скаут стал резко сбрасывать скорость и практически замер в каких-то 15 метрах от створок шлюза. Два маршевых двигателя скаута выжимали предельную тягу, вбивая поток электрон-позитронных дуплетов во внутренности эланского крейсера.
      Несколько мгновений ничего не происходило, потом пришли в движение броневые плоскости створа — очевидно эланцы опомнились, перекрывая дорогу сумасшедшему «хундако».
      Федор явственно увидел, как поток тяги на периферии пучка задрожал, словно воздух над раскаленной поверхностью пустыни, потом на краю потока появились маленькие вихри, в которых замерцали огненные звездочки.
      Все это продолжалось какую-то долю секунды, но Федору показалось, что это продолжалось довольно долго, раз он успел во всех деталях рассмотреть зарождение реакции полного распада в позитронном вакууме. Скаут к этому времени, повинуясь мощи маршевых моторов, преодолел инерцию и стал удаляться от эланского ТШК.
      Ему вдогонку из выломанных ворот шлюза вырвалось чудовищно яркое пламя реакции.
      Скаут бросило вперед с запредельным ускорением. Конечников услышал скрежет рвущейся металлокерамики…
      Темнота медленно рассеялась. Перед ним белело лицо девушки, которую он никогда не видел в жизни и провел чудесный вечер в нереальном пространстве, закончившийся кошмаром.
      — Лара…
      — Милый, все хорошо. Сейчас Костя придет.
      — Какой Костя?
      — Мой кузен.
      Федор поднялся на ноги. Присутствие какого-то Кости не входило в его планы.
      Вдруг перед ним возник эланский капитан первого ранга, молодой, черноволосый, очень похожий лицом на Лару… Тот, что только что говорил с ним по видеосвязи с борта взорванного «Тондро».
      — Поздравляю Вас, молодой человек, это был крайне эффектный и смелый маневр.
      — Если я здесь, то, судя по всему, поздравления бесполезны, — проговорил под пристальным взглядом Лары Федор, соображая, что на самом деле хотел сказать что-то резкое и грубое.
      — Для вас, возможно, все закончилось, но ваш крейсер цел, пострадали только вы.
      — Лара, что случилось? — в смертной тоске спросил Конечников.
      — Тед, — Лара положила ему руку на талию, прижалась, стала, жалея его, гладить по плечам и спине. — Капитанское кресло вырвало из пола и ударило о стену боевой рубки. В креплениях был дефект. Теперь ты — мешок поломанных костей.
      — Корабль цел?
      — Да, Тед. Пойдем со мной, а? Ты уже многое сделал в этой жизни, можно отдохнуть. У нас все будет. Мы сможет просто жить, в любви и радости, вместе, Федя. И снова родиться, так, чтобы быть вместе в Плотном мире.
      — Ты так уговариваешь, будто от меня это зависит…
      Тьма сгустилась. Федор открыл непривычно тяжелые, дрожащие веки. Над ним стояли расплывающиеся, размытые фигуры.
      — Смотрите, он пришел в себя, — произнес кто-то.
      — Федька, живой, — по голосу Стрельникова чувствовалось, что тот плакал.
      — Живой я, Стрелкин, — сказал Конечников, удивляясь, что едва слышит себя. — Корабль цел?
      — Цел, Федя. Кое-где обшивку с механизмов посрывало от перегрузки. Но это ерунда.
      — Как экипаж?
      — В порядке.
      — Эланцы?
      — Флагман разорвало на куски.
      — «Санитар»? — едва слышно спросил Федор.
      — В порядке. Молчи, тебе нельзя разговаривать.
      Тьма выползла из теней резкого, контрастного света боевой рубки, заполнила все вокруг. Когда она разошлась, Федор снова оказался в доме Лары.
      За окнами стояла непроглядная траурная чернота. На этот раз Федор сидел за столом. Рядом, держа его за руку, расположилась Лара. Федор посмотрел в темное зеркало полировки и не увидел своего отражения. Испуг легким ознобом от сквозняка пробежал по телу. Он повернулся к девушке, чтобы спросить, как обнаружил старого эланского космического волка — адмирала Себастиано Убахо, сидящего на почетном месте во главе стола. Рядом с ним расположился Гут, — капитан Авраам Кинг. Он печально улыбнулся, встретившись глазами с Федором.
      — Что ты, милый? — спросила Лара.
      — А как это? — окончательно теряясь, спросил Конечников.
      — Дядя Себастиано тоже погиб. Его убил твой друг, капитан Кинг.
      — Адмирал Убахо твой дядя?
      — Да, Федор, — ответила Лара, — мой родной дядя. Константин его сын и мой кузен.
      — Гут, — обратился Федор к Аврааму, — как ты умудрился?
      — Я сразу узнал этот корабль, «Прайдо Элано», — печально сказал Гут. — Все страхи, все бессонные ночи, память о пережитом мной ужасе вернулись.
      А потом пришел Томский, сказал, что нужен инвалид-доброволец. Не знаю отчего, но я согласился. Может потому, что никто на Базе уже не рассчитывал остаться в живых. Может потому, что мне надоело каждую ночь мучительно и страшно умирать в лапах эланских палачей. Я тебе шахматы свои оставил.
      — Да тебя пальцем никто не тронул, — вдруг выкрикнул Константин.
      — Посмотрел бы ты на тот ужас, который вы творили.
      — Я на Гало был… Вас нужно живьем жарить.
      — Не ссорьтесь, господа, — оборвал их эланский адмирал. — Все по справедливости. Я приказал захватить санитарный корабль. Мои подчиненные увлеклись. Единственный выживший офицер поместил в протезе бомбу с нервно-паралитическим газом и отомстил за себя и своих товарищей. На мой взгляд — вполне справедливо.
      — Он был парламентером, — сердито бросил молодой каперанг.
      — Константо, ты же помнишь, сколько раз мы сами нарушали… — сказал адмирал. — Да я и не мучился вовсе. Бомба взорвалась на расстоянии шага. Я умер мгновенно.
      — Но весь наш флот… Если бы не гибель флагмана, контр-адмирал Урусо Капето не стал бы так явно обнаруживать ударные астероиды.
      — Что ж… Мои поздравления деметрианскому капитану Федору Конечникову, вечному спутнику моей племянницы. Светлая голова и горячее сердце, для которого нет слова «невозможно». Он бы мог далеко пойти. Жаль, что он не родился эланцем.
      — Но я ведь не умер, — с удивлением возразил Федор.
      И тут же все заволокло тьмой.
      — Федор, ты не умрешь, — раздался чудесный, полный уверенности, силы и сострадания голос Дарьи Дреминой, вернее великой княжны Александры. — Ты сделал невозможное, и я сделаю все, для того, чтобы ты жил. Нуль-циклон прошел. Сейчас подвезут бокс для транспортировки тяжелораненых. Тебя будут лечить в лучшем госпитале Обитаемого Пространства. Я найду тебя.
      «Наденьте на него мой медальон» — приказала великая княжна.
      — Ваше Высочество, вам не кажется, что это слишком? — скорее утверждая, чем, спрашивая, сказал особист.
      — Полковник Томский! — оборвала его Александра. — Не кажется ли вам, что вы забываетесь?!
      — Как прикажете, Ваше Высочество, — шипя от злобы, ответил особист.
 

Комментарий 9. Вечером второго дня.

      17 Апреля 10564 по н.с. 19 ч.02 мин. Единого времени. Искусственная реальность «Мир небесных грез».

      — Я же говорил тебе, дуре, — не выдержал Управитель, останавливая запись.
      — Что ты мне говорил, умный Пастушонок? — внешне ласково и заботливо, но с убийственной иронией, спросила Рогнеда.
      — Что это плохая идея, — остывая, ответил Андрей.
      — Ты бы сам разработал теорию мобильного боя? — поинтересовалась Живая Богиня.
      — Как показали дальнейшие события, не сильно это и помогло.
      — Глупый ты, — также ласково улыбаясь, сказала девушка. — Без этого не было бы спецгруппы 5, не было бы Черного Патруля. А значит, не разговаривали бы мы здесь и сейчас.
      — Мы бы не стали организовывать все то безобразие, за которое теперь проклинают Оскара Стара.
      — Еще не так давно все знали вариант правды, который обвинял нас в произошедшем, — заметила Управительница.
      — А разве это не так? — с улыбкой превосходства поинтересовался Управитель.
      — Нет, милый мой, — ответила девушка. — Это все внешнее проявление процесса. Только так мы могли повернуть накопленную многовековую агрессию от внутривидовой наружу. Мы спасли людей от самоистребления, от ПКДР-3 и таранных ударов зомби-камикадзе по обитаемым мирам.
      — Это что, ты хочешь сказать, что на нас должны молиться и благословлять? — иронически поинтересовался Живой Бог.
      — Конечно, — без тени улыбки ответила Рогнеда. — Я вообще удивлена, что ты думаешь иначе. Как можно жить, считая, что воруешь и пакостишь. Хотя ты и есть пакостник. Ведь это ты испортил полевые стабилизаторы его кресла. Обиделся, что твое величество на хрен послали.
      — Я, пожалуй, пойду. У меня дела, — буркнул, нахмурясь Живой Бог. — А ты читай. Найдешь массу интересного.
      — Хорошо, Андрей, — с видом послушной ученицы ответила Рогнеда.
      Живой Бог вышел из павильона под темнеющее небо и зашагал к своему кораблю.
      Рогнеда подождала, пока Пастушонок не уберется, и отправилась ужинать.
      Девушка была раздражена и нескоро успокоилась. Ей стоило больших усилий не греметь посудой и сосредоточится на процессе приема пищи.
      Наскоро поев и завершив трапезу парой бокалов красного вина, девушка достала из тумбочки пачку сигарет с тернавью, залезла в постель, закурила и снова принялась за чтение.
 

Продолжение.

 
      Федор почувствовал, как ему приподнимают голову. Тело пронзила острая боль…
      — Федор, ты нас всех задерживаешь, — устало сказала Лара.
      — В смысле? — поинтересовался Конечников.
      Он посмотрел на девушку и увидел страшные, черные тени, которые легли на ее лицо. Федор посмотрел на остальных и увидел, какими серыми, стертыми стали их лица.
      — Я вас задерживаю? Чем? — поражаясь своей догадке, почти выкрикнул пакадур.
      — Крок, ты только не волнуйся, — произнес Гут вставая. — Мы ведь друзья, поверь, что я желаю тебе добра. Пойдем, я покажу, — предложил Авраам.
      Федор поднялся. За ним встала Лара. Они подвели его к высокому, от пола до потолка окну напротив камина и развели занавески. Вместо окна была широкая, уходящая вверх темная, неосвещенная лестница.
      На ее ступенях стояли мрачные, черные фигуры. Как показалось Конечникову, они были сделаны из обгорелых и обугленных древесных стволов. Где-то вверху виднелось едва заметное пятнышко света. Конечников сделал шаг, чтобы рассмотреть получше то, что ждало его на том конце пути, как вдруг по рядам статуй прошелестело — «Идет».
      Тысячи, десятки, сотни тысяч, миллионы глаз, горящих как угольки в костре, повернулись к нему. Скрюченные конечности с душераздирающим скрипом потянулись к Федору. «Убийца» — трескуче прошелестело, пронеслось над рядами сожженных тел.
      Лара и Авраам проворно задернули шторы.
      — Ты видел? — спросил Гут. — Они все там. Все 500 миллионов. Они ждут. Без нас тебе не подняться к свету.
      — Федор, зря ты держишься за свою разбитую плоть, — сказала Лара. — Знай, если ты выживешь сейчас, когда-то тебе все равно придется пройти этот путь. И убитые тобой люди дождутся этого момента. Пойдем со мной сейчас, милый?
      — А как же я предстану перед Господом, нераскаявшийся, черный убийца? — вдруг вырвалось у Конечникова.
      — Ему все равно. А ты все осознаешь там.
      — Что я должен осознать? — со страхом спросил Федор.
      Все отвернулись от него.
      — Что я должен осознать? Что я должен осознать? — кричал Конечников, поворачиваясь к каждому из присутствующих. Мертвецы прятали лица.
      — Гут, собака ты черная. Ты ведь мне друг… Скажи, скажи то, что я не знаю. Скажи скотина… Мы ведь друзьями были, из одного котелка курсантские щи хлебали, вместе веселились, вместе на линкоры ходили. Это же какой тварью надо быть, чтобы знать и не сказать… В лицо мне смотри, черномазый, — Федор схватил Авраама за голову и с силой повернул лицом к себе.
      Раздался хруст, и мертвая глиняная голова осталась в руках Крока. Обезглавленное тело упало и разлетелось на куски с характерным звуком бьющихся черепков. Федор, не очень соображая, что делает, аккуратно положил отломанную голову на пол и двинулся к Ларе.
      — Не спрашивай милый, я не могу сказать тебе, произнесла она, отчаянно размазывая по щекам слезы.
      — Как меня учил мой дед, лишь грешники не могут подняться к небу. — Федор задумался. — Значит, я буду жить, и буду жить до тех пор, пока не исправлю все свои окаянства.
      — Нет! — прокричала Лара.
      За стеклами вдруг ослепительно-ярко полыхнула молния. Куст небесного огня возник и пропал в темном заоконном пространстве. Пророкотал гром.
      Федор с трудом разлепил тяжелые веки. Перед глазами мелькали какие-то пятна белые и синие пятна. От пятна побольше, донесся голос, который мог принадлежать только крупному, холеному мужчине, привыкшему следить за физической формой и здоровьем.
      — Жанна Аркадьевна, группа наблюдения зафиксировала пару кораблей по 850–900 тысяч метрических тонн каждый. Это тяжелые эланские крейсера. Шансов уйти, практически нет. Радист бьет «SOS», но надежды мало. Прикажите медсестрам раздать лежачим больным таблетки для эвтаназии.
      — А я? — вдруг спросила женщина.
      — Мне было хорошо с тобой… Прощай.
      Светлые пятна слились в одно, раздался звук поцелуя. Потом Федор услышал сдавленное всхлипывание и цоканье каблучков по керамике пола.
      — Внимание! Говорит главный врач мобильного госпиталя. Наш корабль преследуют крейсера противника. Прошу всех, кто может держать оружие собраться у арсенала. Лежачие больные могут получить таблетки легкой смерти у медперсонала. Прошу, однако, вдумчиво подойти к выбору момента ухода из жизни. Есть надежда, что в самый последний момент подоспеет помощь.