Наконец, носовой пост решился:
      — Внимание, командир. С высокой долей достоверности могу распознать линкор как «Прайдо Элано», флагман второй эскадры противника.
      — Уверены, первый пост?
      — Номера замазаны, цветовые идентификационные отражатели сняты, но совокупность признаков, таких, как форма и расположение свежих пятен брони, специфическая форма антенн дает вероятность правильного определения в районе 95 %.
      — Любит адмирал Убахо быть впереди, на лихом коне, вот корабль и расписан пробоинами… — подытожил Федор. — Господа, команды на запуск, скорее всего не будет. Будем стрелять без приказа.
      — В парламентера? — изумился первый пилот.
      — В парламентера, — отрубил Конечников. — Они нашу эскадру сожгли, подло и вероломно. Какие могут быть игры в благородство.
      Луч со станции периодически выдавал серии импульсов. Федору было не до переговоров, но все же он уловил: «УСТАНОВКА И ВЕЛИКАЯ КНЯЖНА БУДУТ ПЕРЕДАНЫ ТОЛЬКО ПОСЛЕ ПОЛУЧЕНИЯ ГАРАНТИЙ ВЫПОЛНЕНИЯ ВАШИХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ ПРИ ЛИЧНОЙ ВСТРЕЧЕ КОМАНДУЮЩЕГО ЭЛАНСКОЙ ЭСКАДРОЙ С ПРЕДСТАВИТЕЛЕМ КОМАНДОВАНИЯ КРЕПОСТИ».
      «Колыма» с трудом затормозила, уравняв скорости с флагманом противника.
      «ПАРЛАМЕНТЕР МОЖЕТ ПОДНЯТЬСЯ НА БОРТ» — отбил оптический телеграф симпл-кодом.
      Почтовый кораблик вошел в створ шлюза эланца. Броневая плита ворот медленно встала на место. Конечников вдруг ощутил печаль, точно потерял что-то дорогое.
      Долгое время ничего не происходило. В бесконечном беге по кругу сменяли друг друга сообщения наблюдателей, создавая иллюзию безопасности и надежности. «Носовой», «кормовой», «мидель один» и «мидель два». На табло, сменяя друг друга, плыли секунды. Ожидание становилось нестерпимым.
      Вдруг линкор противника вздрогнул. На какое-то мгновение он изменил свое положение, неуловимо замедлив свой бег.
      Оптический телеграф просигналил «БАСТ…….», и умолк на полуслове. Пушки «Претендента» открыли огонь. Закрученные в спираль комья плазмы полетели из орудий главного калибра в направлении скаутов. По знергощитам застучала картечь. Обстрел был на удивление редким и неприцельным.
      Из кормового шлюза «Прайдо Элано» рванулось пламя, компресситовые, сверхпрочные плиты пошли трещинами. Было похоже на то, что пилоты малого транспортника деметрианцев, предпочли погибнуть, на полной тяге таранив стену ангара.
      — Васька, бей! — проорал Конечников.
      Тяжелые цилиндры ракет вырвались из контейнеров. Мгновение спустя «пакадуры» с других кораблей устремились к цели. Пламя полного распада побежало по корпусу эланского корабля, сдирая обшивку, разбрасывая обломки корпуса и механизмов боевого звездолета.
      Эфир заполнился лающей эланской бранью. Федор без труда разобрал часто повторяющиеся слова «бастардо», «хундо» и «мариконо».
      — Засечь, — заорал Конечников. — Определить, откуда идет передача. Радист, ответить открытым текстом: — «ТОЖЕ КЛИЗМУ ХОЧЕТСЯ? ИДИТЕ, ПАПОЧКА ЗАЖДАЛСЯ».
      — Так и передавать? — коротко хрюкнув от сдерживаемого смеха, спросил радист.
      — Передавать! — отрубил Конечников, и сбавив тон обьяснил. — Эланцы любят поругаться. Мы засечем их передатчики.
      В пространство полетели точки и тире. Как и ожидал Федор, эфир отозвался на искаженном риче:
      «МАТ ТВОЙ ИБ*Л, СОБАЙКА. ТВОЙ РУКА ОТОРРВАТ ЗА ЭТИ СЛОВА БУДУ».
      — Дай-ка в эфир: «Е*И СВОЮ, РЕЗИНКА ШТОПАНАЯ, ДЕШЕВЛЕ ОБОЙДЕТСЯ».
      — Господин капитан, вы уверены? — осторожно поинтересовался радист. — Действительно ведь руки оборвут.
      — А ты в плен собрался? Отбивай.
      Приемник захрипел от транслируемой со всех сторон бешеной ругани.
      — Есть пеленг, — произнес радист. — Могу с уверенностью утверждать, что слышу не меньше десяти разных передатчиков. Даю координаты.
      — Отлично! Передать на другие скауты. Запросить разрешение на сближение с вражеской эскадрой.
      — Полковник Валуев приказывает отходить.
      — Что за ерунда, — вырвалось у Федора. — Дать радио на транспорт, пусть выпускают «дуры».
      — Командир, они отвечают, что понятия не имеют, о чем мы запрашиваем.
      — Гравиметрист, не спи, — рявкнул Федор.
      — В точке нахождения вражеской эскадры наблюдаю непонятные перемещения масс.
      — Радист, как это соотносится с пеленгуемым сигналом?
      — Никак, командир.
      Федор вдруг понял, что происходит. Сквозь строй кораблей противника начали движение астероиды, разгоняясь для удара по Базе.
      — Васька, их астеробомбы движутся к орбитальной крепости. Пускай ракеты, управление одной «дурой» отдай мне.
      Жидкое пламя на миг закрыло обзорные экраны, стартовали тяжелые, огромные цилиндры управляемых ракетных снарядов.
      — Конечников, какого черта? — прохрипело в динамиках. — У тебя что, ракеты лишние?
      — Сквозь порядки эланцев идут астероиды. Они думают, что княжна на «Колыме», поэтому хотят покончить с Базой.
      — Уверен? — спросил Валуев.
      — Есть перемещение масс, но радиоисточники своего положения не меняют. На астероидах ругаться некому.
      — Блин, Крок, ну ты и голова! Притормози пока свои «дурры»! Группа, залп! «Колыма», выпускай заряды!
      Носовая платформа для негабаритных грузов окуталась пламенем. Отлетел отстреленный обтекатель, и как стая пираний ракеты ринулись в пространство. Эланцы все видели, но что-то изменить уже не могли.
      Хитрость с управляемыми астероидами обернулась против подчиненных покойного адмирала. Телекамеры ПКДР позволили операторам навестись исключительно точно даже на предельном для стрельбы расстоянии. Ракеты ударили практически одновременно.
      Каменные глыбы с намороженными на них миллионами тонн метана и аммиака не были прикрыты защитным полем и моментально сдетонировали. Эскадра врага утонула в облаке огня.
      Сверхгорячая плазма сожгла эмиттеры силовых щитов, коснулась бальдуритовой брони корпусов. Несмотря на то, что бомбы-астероиды успели отойти на приличное расстояние, по меньшей мере, четыре из одиннадцати звездолетов эскадры вторжения термический удар прожарил насквозь, превратив их в глыбы спекшейся керамики. Остальные корабли потеряли посты наблюдения, локаторы. На боевых кораблях от жара заклинились башни и вышли из строя пушки.
      Взрыв был настолько мощным, что нереактивная компонента от продольной электрической волны жестко встряхнула малые ракетоносцы деметрианцев, удаленные на 25 мегаметров. Остатки вражеской эскадры стали уходить с максимальным ускорением, на которое были способны их подпаленные космическим огнем корабли.
      Последовала команда: — «Преследовать и уничтожить».
      Скауты пошли сквозь ионизированный газ, стараясь не сильно отрываться от транспортника с боекомплектом.
      Интенсивные помехи заставили прекратить ракетный обстрел, поскольку «пакадуры» практически не слушались команд наводчиков.
      «Циклоно» и «Тондро» изо всех сил старались разорвать дистанцию, но стоило им выйти из ионизированного облака, как вдогонку остаткам неприятельской эскадры помчались ракеты. Управляемые снаряды кромсали бронированные туши, заставляли их расцветать комьями плазмы.
      Очень скоро от группы вторжения осталось 4 корабля. Два «Претендента» все больше отставали от пары «Тондро». В неприятельские звездолеты врезались ракеты, заставляя пламя полного распада разгораться все сильнее. Идущий последним, сильно побитый «Циклоно» взорвался. Огонь был перенесен на его брата-близнеца.
      Люди на этом корабле не были трусами, и достойно встретили свою смерть.
      Поняв, что уйти не удастся, линкор начал торможение с максимальным ускорением. Заработали маневровые моторы. Вначале никто не понял, зачем пилоты линкора убивают себя и других членов команды пятнадцатикратной перегрузкой.
      Но очень скоро стало ясно, что грузовоз вот-вот столкнется с разбитым, пылающим кораблем.
      «Колыма» попыталась отвернуть. На двигателях гигантского, неповоротливого транспортника появились длинные фиолетовые световые шлейфы поляризованного вакуума. Но все равно корабль не успевал.
      Конечников услышал как капитан «Колымы» отвечает командиру группы, что ускорения больше чем сейчас дать не может, поскольку шпангоуты уже трещат, а напряжение в обшивке таково, что она вот-вот лопнет.
      Пакадуры транспортника обрушили на линкор град ракет. Но сбить с курса три миллиона метрических тонн было невозможно. И хотя до «Колымы» вместо целого линкора долетел рой пылающих обломков и перегретого газа, для хрупкого корпуса транспортника этого было достаточно. Располосованный раскаленными обломками, корабль вспыхнул, разбрасывая ракеты из своих трюмов.
      Одна из пакадур с активированным взрывателем столкнулась с 2802, и скаут превратился в плазменный шар.
      Столь неудачное завершение успешно начатой операции повергло всех в уныние. Без запаса ракет преследовать противника было бессмысленно и опасно. Скауты, по команде со станции прекратили охоту, позволив уйти двум последним эланским крейсерам…
      Ангар группы был разрушен, и корабль Федора был определен на постой в одном из уцелевших гражданских ангаров.
      Сразу после боя, экипажи скаутов были удостоены визита высочайшей особы. Княжна Александра посетила корабли, чтобы лично поблагодарить храбрых офицеров и матросов ракетоносцев.
      Княжна была неприступно-строгой, официальной, затянутой в черный бархат траурного платья. Из украшений на наследнице престола были лишь алмазные серьги и старинный золотой медальон с разноцветными камнями, уютно устроившийся в ложбинке между грудей.
      Вокруг девушки вилась свита с большими звездами на погонах, а впереди, отделяя ее от матросов, маячили телохранители из элитного спецназа. Обстановка была серьезной и торжественной. Александре, каким-то образом удалось заставить присутствующих забыть о том, что находятся они в полуразрушенном ангаре, на стенах которого видны грубые, наспех наваренные поверх рваных отверстий заплатки, а пол ощутимо изогнут — следствие удара по касательной в нижние помещения тяжелого снаряда с неприятельского «Претендента».
      Наследница престола прошла вдоль построенных экипажей, вглядываясь в лица матросов и офицеров, останавливаясь около командиров и говоря им слова благодарности.
      Дойдя до Конечникова, княжна долго смотрела ему в глаза испытывающим, твердым взглядом, потом подошла почти вплотную. Федор почувствовал запах ее духов, тепло тела. Пряча глаза от пронизывающих его насквозь зрачков наследницы престола, капитан опустил их, и тут же поднял в смущении — слишком соблазнительной была сильно открытая вырезом платья грудь девушки. Наконец, когда пауза стала невыносимой, Александра заговорила:
      — Капитан, ведь это вы догадались, что управляемые астероиды движутся в одном строю с боевыми кораблями эланцев?
      — Да, ваше высочество, — ответил Федор.
      — Генерал Соломатин отрекомендовал вас, как знающего свое дело командира. Вы останетесь на Базе для выполнения задания особой важности. Вам потребуется все ваше умение, желание, все, о чем вы так долго думали и мечтали. Я решила доверить именно вам свою жизнь и свободу. Будьте достойны моего выбора.
      — Так точно, ваше высочество, — в крайнем волнении произнес Конечников.
      Федор понимал, что этого не может быть, что перед ним княжна Александра, но к нему обращалась Дарья Дремина. Наследница престола была удивительно похожа лицом и телом на давно умершего лейтенанта медслужбы экспериментального корабля-разведчика.
      Она говорила с теми же интонациями, а тембр голоса, упав на тон ниже, в точности соответствовал тому, который остался, запечатленный цепкой детской памятью. Фея его детских грез просила о помощи.
      — Так точно, ваше высочество, — еще раз повторил Конечников. — Сделаю все возможное и невозможное.
      — И невозможное, Федор, — отозвалась Александра, сбросив на мгновение маску неприступной властительницы, напоминая о недавнем вечере, тихой, темной оранжерее, когда ему можно было все, стоило только разрешить себе. — Запомните хорошенько, капитан… И невозможное.
      Федор вдруг узнал золотой медальон великой княжны. Давным-давно он видел эту массивную древнюю безделушку на шее Дарьи Дреминой.
      Княжна кивнула и двинулась дальше, а Конечников остался стоять, приложив руку к голове, отдавая воинскую честь своей повелительнице, ее лакеям, ее стратегам и военачальникам, которые оказались не в состоянии защитить девушку от эланских пушек.
      Федор сидел в капитанской каюте, слушая доклады техников, которые вылизывали корабль. Менялись узлы и блоки, не соответствующие оптимальным параметрам, да и просто вызывающие сомнение. В боевой рубке, единственном более-менее просторном помещении корабля монтировались дополнительные кресла, которые остряк зампотех обозвал «зрительскими». Шипела сварка, на разные голоса выли пилы и дрели.
      На столе, перед Федором, лежал включенный портативный комп. В зоне проекции плыли силуэты кораблей. Конечникова волновали скрывшиеся в газопылевых облаке «Тундеры». Что-то подсказывало ему, что эланцы не ушли, просто затаились на время. Да и куда им было идти?
      Система Солейны находилась на самых задворках Галактики, в разреженной области, наполненной старыми звездами. До ближайшего соседа, тусклого безымянного красного карлика с непригодными для жизни планетами было не меньше 40 световых лет пути.
      «С двумя ТШК кольца им не взять» — подумал Федор. — «Но что они предпримут? Неужели долгое, страшное отступление, полет продолжительностью в десятилетия, чтобы добраться до ближайшей станции гиперперехода, контролируемой своими. Интересно, доживет ли кто-нибудь из команды до этого сладкого для «virkoko» дня?»
      Размышления Конечникова прервал дежурный, который доложил, что прибыл спецгруз.
      Вскоре второй грузовой отсек наполнили десантники. Их командир сообщил, что по приказу командира крепости, подразделению поручено охранять важный груз, поэтому его солдаты будут находиться на корабле, нравится кому-то это или нет. Ввиду особой важности задания, всякий, кто появится у второго грузового отсека, будет застрелен при попытке проникновения на охраняемый объект. А еще им нужны: отдельное спальное помещение, караульное помещение, командный пункт и туалет.
      На это Конечников порекомендовал наглому первому лейтенанту заварить двери, и сидеть там безвылазно, делая все, что они сочтут нужным: есть, спать, нести службу, раздуваться от чувства собственной значимости, писать и какать, поскольку малый гиперпространственный разведчик плохо приспособлен даже для штатного экипажа. Своих матросов же, от слаженности действий которых зависит дальнейшая судьба наследницы престола и груза особой важности, он, накануне боя, ничем стеснять не будет.
      Десантник прошипел нечто неразборчивое и убрался восвояси. Потекло пустое, наполненное тяжелыми мыслями время. Конечникова от того занятия оторвали только пару раз.
      В первый, когда командир спецназа подрался с лейтенантом Грымзиным, командиром десантной группы скаута.
      Во второй раз ближе к вечеру, когда в шлюзовой створ ангара затащили для погрузки санитарный корабль. Он был раза в два больше малого ракетоносца, толстый, пузатый, неуклюжий. Военная полиция и спецподразделения взяли «санитара» в двойное кольцо, заблокировали входы и выходы ангара. Всеми правдами и неправдами на стартовую площадку стал набиваться народ, вылезая из технических помещений, грузовых ворот и даже коммуникаций внутреннего транспорта. В основном это были дети, женщины, гражданские.
      На звездолет можно было пройти только по предъявлению особого пропуска, требуя его даже у носильщиков лазарета и тяжелораненых. Экипажи кораблей на станцию не выпускали, объясняя это запретом, связанным с состоянием повышенной боеготовности.
      Конечников так и не смог связаться с Гутом по телефону и не получил никаких вразумительных сведений от его сослуживцев. При том бардаке, который творился сейчас на станции, это было вполне объяснимо. Тревога за своего черного друга окончательно заела Крока.
      Федор вышел из корабля, в надежде, что у капитана Кинга хватит ума найти новую стоянку крейсеров — разведчиков и болезненная щепетильность Авраама не помешает ему просить бывших коллег о спасении.
      Федор подобрался ближе к транспортнику, насколько позволяло оцепление вокруг собственного корабля, и пошел вдоль сдерживающей толпу цепи, вглядываясь в лица за живым кольцом солдат.
      Солдаты стояли с оружием наизготовку, выставив штыки. Вокруг бурлила толпа. Люди кричали, протягивали руки к охране, умоляли взять хотя бы детей, предлагали деньги, золото, все блага мира.
      Нижние чины были одеты в парадную форму, с аксельбантами, белыми ремнями, в хромированных касках. Под темными стеклами щитков не было видно лиц.
      Казалось, что это роботы, которым все равно кто стоит перед ними, все равно, что будет с ними самими, когда транспортник уйдет, оставив их умирать на обреченной станции.
      Или же бессмертные боги, которым безразличны страдания примитивных существ, существа неподвластные ограничениям пространства и времени, способные легко сбросить бесполезные оболочки из плоти, чтобы перенестись в иные тела и иные миры, туда, куда им захочется.
      Один из солдат вдруг поднял стекло каски. Конечников увидел испуганные, бессмысленные глаза, до предела испуганного и забитого деревенского парня. Он опасливо покосился на соседа, погоны которого украшала одна лычка, ковырнул в носу, и снова надвинул на лицо темное зеркало щитка.
      Командир охраны ругался с пожилым полковником, крича — «Неужели вы не понимаете, что это не положено!».
      А тот, несмотря на то, что в мирное время мог стереть в порошок наглого лейтенантишку, бубнил что-то со слезами на глазах про дочь и внучку.
      — Конечников, Конечников! — закричал кто-то. — Как хорошо, что я тебя встретил.
      Федор обернулся. Из толпы, подпрыгивая на месте и прожигая насквозь взглядом, ему махал руками, капитан Искорин. Под глазом у него явственно проглядывал тщательно замазанный фингал.
      Конечников подошел ближе. Искорин протиснулся между штыков и заорал, перекрывая шум толпы:
      — Привет.
      — Привет, — ответил ему Федор. — Что у тебя с лицом?
      — Стрелкин гадость про мою невесту сказал. Вот мы поговорили с ним.
      — А по нему не скажешь, — заметил Конечников.
      — У тебя на борту не найдется местечка для меня?
      — Нет, — прокричал в ответ Федор. — Все занято, все под контролем.
      По правде говоря, этот штабной был бы последним в списке тех, кого Конечников стал вытаскивать со станции.
      — Я знаю, что ты меня не сильно любишь, но хочешь, я тебе денег дам? 1000 рублей прямо сейчас и еще 4, когда доберемся до безопасного места.
      — Не в деньгах дело, — продолжил прикидываться валенком Конечников.
      — 10 000, — подумай Федор, целых 10 000 рублей.
      — Только что 5 было, — усмехнулся Конечников.
      — Скажи свою цену. Мой отец богатый, заплатит.
      — Сиди лучше здесь. Там «Тундеры» шатаются, которых мы упустили.
      — Ты не понимаешь! Командующий застрелился, его все равно бы под трибунал бы отдали, штаб самораспустился…
      — Ну и что, — прокричал Федор.
      — Конечников, я знаю, что кроме крейсеров у эланцев есть еще АБГ. И не один. Они вот-вот пустят в ход пушки «сучек» и разнесут крепость в клочья.
      — Что ты несешь, дурак! Молчать! — крикнул Конечников.
      — Все, все слышали!? — закричал Искорин, обращаясь к толпе. — Нас всех подставили! Мы все умрем!
      — Прекратить! — рявкнул ефрейтор охранного подразделения, тот самый, на которого боязливо косился молодой солдат. Он с разворота ударил Искорина прикладом по голове.
      Но было поздно. Услышав страшную новость, истошно завизжали женщины, толпа поперла на оцепление. Конечников счел за лучшее вернуться на корабль. В камеры обзора было видно, как волнуется людское море за надежной компресситовой броней корпуса, мелькают дубинки полицейских, приклады солдат, зонтики и трости гражданских. Вдруг истошно заревела сирена, слышимая даже на центральном посту скаута. Замигали красные лампочки на створе шлюзовых ворот, предупреждая об активации подъемных механизмов. Толпа кинулась прочь, давя женщин стариков и детей. Конечников не стал смотреть, что будет дальше.
      На скаут пришел вызов центрального поста.
      Конечникову сообщили, что в непосредственной близости от станции пролетел высокоскоростной объект.
      — Снаряд крупного калибра? — поинтересовался Конечников.
      Дежурный на экране только кивнул в ответ.
      События стали разворачиваться стремительно. Федор сообразил выставить караул у трапа. Не прошло 5 минут, как великая княжна в сопровождении начальника СБ полковника Томского, майора Лебедянского и немногочисленной свиты состоящей из личной телохранительницы наследницы престола, академика Корсакова и его ассистентки Хелены поднялась на борт, миновав построенных для встречи десантников абордажной команды и матросов.
      Княжна одобрительно кивнула Конечникову и оборвала его, как только он попытался сделать доклад.
      — Капитан, благодарю за торжественную встречу. Закончим формальности, каждая секунда дорога.
      Федор почтительно кивнул, пропуская на борт пассажиров. Трап подняли, задраили люк, и корабль заскользил над неровным полом ангара, направляясь навстречу черному проему шлюза, обрамленному редкими огоньками аварийных ламп. Следом из створа вышел санитарный корабль.
      Пассажиры на ходу уселись в кресла, слушая зампотеха, который объяснял, как правильно настроить под себя компенсаторную систему. Полковник Томский продиктовал координаты, и на вопрос во взгляде Конечникова пояснил:
      — Там находится резервное кольцо нуль-транспортировки. Не думайте, что мы бросим транспорт с больными и ранеными.
      Конечников приказал штурманской группе рассчитать курс, подозвал зампотеха и вполголоса попросил проверить еще раз, как пассажиры подготовлены к перегрузкам.
      — Наблюдаю попадание картечного заряда в ремонтные доки орбитальной крепости, — рапортовал первый пост.
      — Наблюдаю прямое попадание в кольцо переходника, — отозвался кормовой наблюдатель.
      — На экран, — приказал Федор.
      Громадное, тонкое кольцо телепортатора, объятое пламенем в месте удара, лопнуло, разлетелось обломками конструкций и относительно целыми модулями. Накопители травили энергию, заполняя разрыв высокоэнергетическим, горячим облаком плазмы. Конечников увидел, как следующий картечный залп перебил нуль-переходник в месте, отстоящем почти на 90 градусов по дуге, выломав из кольца телепортатора 20 километровый фрагмент.
      — Телепортатора больше нет, — сообщил первый пост.
      — Командир, — со страхом поинтересовался пилот. — Они что, гашика обкурились?
      — Не знаю, Комаров — ответил Федор. — Полковник Томский! Они что, знают о запасном телепорте?!
      — Мне известно не больше, чем вам, капитан.
      Было видно, как «эсбешник» испуган и растерян.
      Маленький конвой продолжал удаляться от обреченной станции. Было видно, как орудия крепости пытаются стрелять по противнику. Но малоразмерные, предельно удаленные неприятельские АБГ, пушкам со сбитой юстировкой было не достать.
      Латаный-перелатанный «Князь Иван», единственный оставшийся на Базе линейный рейдер, понесся с максимально возможным ускорением, паля изо всех орудий, навстречу вражеским «сучкам».
      — Васька, сколько думаешь у них АБГшек? — спросил Конечников.
      — Не знаю, — ответил тот. — Судя по тому, как разделали Кольцо, не меньше двух.
      «Нашему Палычу хана», — показал на пальцах Федор Стрелкину.
      Стрельников кивнул в ответ.
      — Ваше высочество, — обратился он к Александре. Прикажите скаутам атаковать пушечные линкоры эланцев. Иначе «Князь Иван» просто не долетит до противника.
      — Какой ты шустрый, — загремел в ответ полковник Томский. А когда «Тондро» подойдут к Базе, кто их остановит?
      — Они нас ловить будут, эти «Тондро», — в сердцах ответил Федор.
      — Не каркай, Конечников, — оборвал его полковник.
      — Полковник, пусть скауты выпустят ракеты по АБГ. И назад, на перезарядку, — приказала княжна.
      — Радист, отбей от моего имени командиру группы, пусть атакуют, и сразу назад.
      Проходил час за часом. Маленький конвой уходил с максимально возможным для «санитара» ускорением от Базы.
      Бой и смерть оставались все дальше и дальше. В эфире, приглушенные расстоянием, затихали ругань радиообмена, крики, шипение помех от взрывов и выстрелов.
      Санитарный транспорт, с грехом пополам разогнался, и пошел параллельным курсом. На кораблях были погашены ходовые огни, выключены ответчики системы «свой- чужой», запрещена подача радио- и световых сигналов.
      Конвою нужно было пересечь пояс астероидов и подойти ко 2-й планете системы, газовому гиганту, по сравнению с которым немаленькая Солейна выглядела крохотной. Там, среди астероидных полей и гигантских, размером со Старую Землю спутников, окруженных в свою очередь планетоидами всех размеров, и был спрятан резервный телепортатор.
      Несмотря на громадную скорость полета, два миллиона мегаметров до цели заняли несколько дней пути.
      Пассажиры сильно стеснили экипаж. Мало того, что им пришлось выделить место в рубке под противоперегрузочные кресла, гостям понадобилось 2 отдельные каюты, из-за чего пилоты и артиллеристы перешли на режим «горячей койки», когда сменившиеся с вахты офицеры вынуждены были отдыхать на спальных местах заступивших на дежурство коллег.
      Женщинам оказалось нужно не только предоставить отдельную каюту, но и приставить к ним сопровождающих, которые разгоняли народ в туалете, когда он требовался дамам. Дневальные из всех сил осаживали нижних чинов, которые по-привычке матерились, вешали на просушку вонючие портянки у койки, шатались в исподнем, спали, выставив на обозрение непотребные части тела.
      Все это породило массу неудобств, и только жесткий прессинг первых офицеров корабля не давал раздражению нижестоящих перейти в скандал с выяснением отношений.
      Особенно большие проблемы возникали с ассистенткой Корсакова. Хелена постоянно требовала внимания, жалуясь Конечникову на его подчиненных, обвиняя в похотливых взглядах, сальных шуточках матросов по ее поводу, щипках за попу и за грудь, вынуждая Федора вмешиваться.
      Она, помня о своем любовнике-академике, играла роль неприступной, недовольной «хамами» барыньки. Научница трепала нервы Кроку и другим офицерам, мстя за свою неудовлетворенность и жгущие изнутри страхи. Лишь иногда, мимолетные плотоядные взгляды, которые она бросала на Федора и ревнивые испепеляющие, адресованные княжне выдавали ее чувства.
      Уже через день Конечников просто ненавидел эту женщину, пряча свои чувства за дежурную вежливость. Он чувствовал облегчение, лишь, когда эта истеричка безвылазно сидела в каюте.
      С Александрой у Федора, как не странно, никаких проблем не было. После того, как ее телохранительница выбила одним ударом четыре зуба старшине Ковальскому, который попытался потрогать зад княжны, всякие попытки приставания к наследнице престола закончились сами собой.
      Все остальные спутники Александры не требовали никакого вмешательства в свои жизни.
      Корсаков пил и спал. Просыпался, выползал в сортир. Блевал, оставляя характерный едкий, кислый запах невсосавшегося в кровь алкоголя пополам с желудочным соком. И снова раскачиваясь и охая, возвращался на место, продолжая пить в одиночку, под одеялом, чтобы этого не видели его соседи.
      Даже грозные на Базе майор и полковник вели себя исключительно деликатно, не замечая шероховатостей быта в тесном нутре номерного скаута. Они не валялись на койке в обнимку с бутылкой, как Корсаков. Не вымещали свои страхи на других как Хелена. Офицеры предпочитали забираться в противоперегрузочные кресла в рубке и смотреть на звезды вместе с великой княжной.
      За многие часы, проведенные рядом с ними, Федор сумел разглядеть внимательно всю эту непохожую на других компанию, волею случая, оказавшуюся на его корабле.
      Странная троица частенько беседовала в капитанском кабинете, превращенном в каюту наследницы престола. На людях они говорили на каком-то тарабарском языке, не стесняясь окружающих. Когда они были уверены, что до них нет никому дела, троица переходила на рич, обмениваясь мнениями прямо в противоперегрузочных креслах, не глядя друг на друга.
      На удивление уже не оставалось ни сил, ни времени, но все же, воспитанный на доведенном до автоматизма чинопочитании, Федор поражался, как мало почтения оказывают эти странные офицеры наследнице престола, одергивая, перебивая и намекая на место, которое она занимает.
      Конечников со своего места понимал все, о чем они говорят, различая неслышный за шумом механизмов и докладами постов разговор.
      В эти моменты становилось понятно, что беседуют они о шансах эланцев выиграть войну с использованием устройства, которое уносит прочь в своем трюме малый гиперпространственный разведчик и еще о многих и многих вещах, о которых Конечников даже не догадывался.
      Его удивляла и восхищала свобода суждений этих людей, такая непривычная в эпоху штампованных, обкатанных, никчемных фраз, поклонения чинам и званиям, фанатичного следования авторитетам, исторический кругозор этой троицы, отступления и замечания, когда они говорили о давно прошедших событиях, словно видели их своими глазами.
      Федора не оставляло ощущение прикосновения к тщательно сохраняемой могущественными силами тайне, древним, давно забытым секретам почти сказочных времен, знакомым ему лишь по смутным преданиям об уме, сверхчеловеческих способностях и долгой жизни людей прошлых эпох.
      Еще Конечникова удивляло в этих людях отсутствие даже признаков страха, свободная сильная уверенность суждений, точно они находились в надежно защищенных покоях Нововладимирского владыки, а не убегали в неизвестность от превосходящих сил противника.
      В конце-концов, Федор, чтобы не обнаруживать себя, перестал обращать внимание на своих странных пассажиров.
      Содержание разговоров принцессы и ее спутников практически сразу вылетало из головы Крока, оставляя лишь близкое к восторгу удивление. Но где-то глубоко внутри, Федор это чувствовал, все это записывалось на внутренний «черный ящичек», чтобы всплыть в памяти, когда придет срок.
      «Каждый должен делать свое дело» — обрубал Конечников свое любопытство.