Антон Первушин
      ПРИ ПОПЫТКЕ К БЕГСТВУ...
      Славным бойцам невидимого фронта из Комиссии по Контролю посвящается.
      
      1.
      "Перейре, стражнику, носителю отличного меча, начальнику охраны в хижинах у пределов машин от Третьей Спицы Лучезарного Колеса в золотых мехах, носителя грозной стрелы, слуги под самым седалищем Великого и Могучего Утеса, сверкающего боя, с ногой на небе, живущего, пока не исчезнут машины, повергается на голову это распоряжение.
      Приказываю первое: увеличить производительность хижин у пределов машин еще на четыре прирученных машины в месяц.
      Приказываю второе: до исхода Третьей Луны представить к ступне Лучезарного Колеса доклад об использовании ста двадцати мер крупы и двухсот мер угля.
      Приказываю третье: в посланной вам мере преступивших установление отделить низкого, носившего некогда имя Райра, на работы к машинам не посылать, а пристроить к нему верного друга, который будет следить за каждым его шагом и словом.
      Третья Спица Лучезарного Колеса в золотых мехах."
      Перейра, начальник охраны в хижинах у пределов машин, вздохнул и перечитал послание еще раз. Более внимательно и вдумчиво, чем в первый. Что-то насторожило его в этом самом обыкновенном с виду распоряжении от высокого чиновника из Столицы. Что-то, пока весьма неясное - то ли предчувствие, то ли смутное подозрение - задело Перейру, а он привык доверять даже самым смутным подозрениям и предчувствиям. Потому, наверное, и удержался здесь, на своем маленьком седалище, а не отправился в хижины, поближе к собственным подопечным.
      Перейра встал и, оставив послание на столе, подошел к окну. За окном был пасмурный, но теплый день. Снег подтаял, и перед домом образовалась слякотного вида лужа. Первая смена в цехах закончилась и стражники, привычно поигрывая копьями, гнали длинные вереницы преступивших: одну партию от цехов к хижинам и похлебке, другую от хижин к цехам и машинам. Перейра, как и всегда, выделил вниманием среди фигур, закутанных в черные меха, одну - для него особенную. Был это Хайра, носитель копья, труполюб и дристун. Он не стоил той чести, которую ему оказывал Перейра, замечая и отмечая для себя каждое новое его появление в пределах видимости, однако именно с этим говнюком у начальника хижин были связаны хотя и давешние, но весьма неприятные воспоминания, и потому взгляд Перейры (он научился узнавать Хайру по походке) нет-нет да и задерживался на молодом носителе копья.
      Впрочем, не только Хайра отвлекал иногда начальника хижин от сиюминутных забот, направляя поток сознания в некие труднодоступные глубины памяти. Так, с недавних пор в хижинах появился высокий нескладный старик с печальным тусклым взглядом вечно слезящихся глаз. Он порождал в Перейре совершенно иные, чем Хайра, воспоминания - тёплые и светлые. Начальник определенно видел где-то этого старика раньше, но никак не мог вспомнить, где именно. Скорее всего в Столице. Может быть, и в самом Стеклянном Зале, у ног Великого и Могучего, где начальнику хижин довелось побывать только раз.
      Однако не удивительно, что пришлось им встретиться снова и здесь, по обжигающе ледяную сторону от гор: в мире под седалищем Утеса ни один человек не был застрахован от такого вот печального исхода безымянным, лишенным имущества и семьи, оказаться у грохочущего станка с ручным приводом, радуясь, как крупе небесной, безвкусной баланде и грязной подстилке на холодном полу. Такова жизнь.
      Вот и сейчас, взгляд Перейры остановился на секунду, цепко выхватив из своры стражников фигуру Хайры, который раздраженно подталкивал того самого старика древком копья в спину, заставляя его идти прямо через мерзкую лужу.
      Надо будет все-таки выяснить, что это за старик, подумал начальник охраны, но тут же и вновь забыл об этом, потому что мысли его упорно возвращались к посланию, оставленному на столе, и к ощущению скрытого подвоха (ловушки?), содержащегося в нем.
      В конце концов, не так уж и мало у меня врагов, размышлял Перейра, не так мало, как хотелось бы. Так и норовят подгадить. Так и мечтают засадить меня в барак. Что это, в самом деле, за новости: "...до исхода Третьей Луны представить к ступне Лучезарного Колеса доклад об использовании ста двадцати мер крупы и двухсот мер угля". Ясно же, что использованы они по прямому назначению. Не продаю же я их на барахолке - откуда здесь барахолка? Копают, роют мне яму...
      Или вот: "увеличить производительность хижин у пределов машин еще на четыре прирученных машины в месяц". Что я им рожу эти четыре машины, что ли? И так каждый толковый каробу-работник наперечет, всё ведь присылают-то белоручек, которые по ту сторону только и умели, что пальцем с позолоченным ногтем в носу ковырять. Их же подготовить надо - работников, научить гайку от болта отличать. Хорошо хоть удалось провести через Первую Спицу указ о "даровании жизни", и теперь любой носитель, убив случайно или осознанно низшего, отправляется в хижину, на его место... Тоже, кстати, повод для недоброжелателей шепнуть на ушко: что-то наш Перейра, носитель отличного меча, мягким стал, с низкими нянчится, словно с детьми своими собственными - не присутствует ли здесь какой злонамеренный умысел?
      Одно и спасает, одно и позволяет удержаться на плаву и в должности - война! Если бы не мои машины, северяне давно бы под Столицей пировали. А так - слава и почет, поблажки. Но и копают, роют...
      Нет, все не то. Перейра отмахнулся от первых пришедших по поводу послания соображений, как отмахивается северянин от летних жужелиц. Административные требования вполне обычны, знакомы: "увеличить и представить". Но в послании есть еще и третий пункт о низшем, носившем некогда имя Райра, а вот это уже действительно серьезный повод для того, чтобы заподозрить неладное. Потому что до сих пор ничего подобного в хижинах у пределов машин не случалось.
      Это, конечно, не означало, что у Перейры не найдется для новоприбывшего "верного друга": своя агентура в хижинах у носителя отличного меча имелась, однако просить за низшего... То ли Третья Спица чем-то очень Райре обязан, а потому перемудрил и вот так вот глупо подставился, то ли все это - хорошо продуманная и тщательно спланированная провокация. И скорее второе, чем первое, потому что в мире по ту сторону гор давно забыли, что такое "быть обязанным"; понятие благодарности втоптано в грязь вместе с понятиями благородства и чести. А значит, следует ждать подвоха. Остается только выяснить, с какой стороны.
      Перейра собрался было уже кликнуть кого-нибудь из своих ординарцев, чтобы привели из мастерских агента посмышленее ("Гарайра вполне для такого дела подойдет"), но тут у него вдруг заныли коренные зубы. Носитель отличного копья зарычал, схватил кувшин с теплой водой, прополоскал рот, сплюнул на пол. Ноющая боль не ушла, а даже, вроде бы, стала сильнее.
      "Говорят, настойка на языке велоса помогает, - подумал Перейра с тоской. - Послать, что ли, пару бойцов? Пусть подстрелят птичку". И тут же спохватился. То, что у него внезапно разболелись коренные зубы, вовсе не означало признаков надвигающегося пульпита. Потому что коренных зубов у начальника охраны не было; на их месте были смонтированы два миниатюрных устройства: приемник нуль-связи и дешифратор нуль-сигнала к нему. Заныли же они потому, что на приемник только что поступило срочное сообщение.
      И оно, это сообщение, в отличие от того, что осталось на столе, было адресовано вовсе не Перейре, носителю отличного меча и начальнику охраны в хижинах у пределов машин. Оно предназначалось Вадиму Дубровину, структуральному лингвисту и Прогрессору седьмого призыва, известному под псевдонимом "Летающий Бык".
      
      2.
      "04.08.-09.18. АТОС - ЛЕТАЮЩЕМУ БЫКУ.
      НАСТОЯЩИМ ДОВОЖУ ДО СВЕДЕНИЯ: ОТ 04.08.-07.03 В СИСТЕМУ ЕН 7031 (ПЛАНЕТА САУЛА) НАПРАВЛЯЕТСЯ СО СПЕЦИАЛЬНЫМ ЗАДАНИЕМ УПОЛНОМОЧЕННЫЙ КОМКОН-2 ВОДОЛЕЙ (Г.СЕРОСОВИН).
      ПРИКАЗЫВАЮ: ОКАЗАТЬ ВОДОЛЕЮ ВСЕМЕРНОЕ СОДЕЙСТВИЕ В ВЫПОЛНЕНИИ ЗАДАНИЯ. ВОПРОСОВ НЕ ЗАДАВАТЬ. РАЗГОВОРОВ ЗА ЖИЗНЬ НЕ ВЕСТИ.
      ПАРОЛЬ ДЛЯ СВЯЗИ: "Я ПОСЛАН ТЕМ, КТО СТОИТ НА ВЕЛИКОМ И МОГУЧЕМ УТЕСЕ, СВЕРКАЮЩЕМ БОЕ, С НОГОЙ НА НЕБЕ, ЖИВУЩЕМ ПОКА НЕ ИСЧЕЗНУТ МАШИНЫ". ОТЗЫВ: "Я ЗНАЮ ЭТОГО ДОСТОЙНЕЙШЕГО ИЗ ЛЮДЕЙ".
      АТОС (М.СИДОРОВ, ПРЕЗИДЕНТ СЕКТОРА "УРАЛ-СЕВЕР" КОМКОН-2, ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ КОМКОН-1, ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПОДКОМИССИИ ПО ПРОГРЕССОРСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ)."
      - Ё-моё! - только таким выражением и сумел прокомментировать послание Летающий Бык.
      - Словно с цепи все сорвались, - добавил он же, подумав.
      Действительно, тут завистники и проходимцы всех мастей интриги плетут, ямы копают-роют, а эти деятели надумали прислать комконовца, который в местных условиях ни уха, ни рыла, о Сауле разве что и слышал: "рабовладельческий строй, концентрационные лагеря, война всех со всеми". А как увидит и на своей шкуре почувствует, что это такое "рабовладельческий строй", так сразу начнет разыгрывать борца за справедливость, за права угнетенных масс и так далее и тому подобное. Знаем мы этих дилетантов с Земли. Были уже прецеденты.
      Вадим вздохнул и пропел едва слышно:
      
      Пусть в буфете царь - буфетчик,
      А на компе - программист.
      Ну а здесь за всё ответчик
      Структуральнейший лингвист.
      
      Давно миновали те времена, когда он смотрел на мир сквозь радужные очки добропорядочного коммунара; став Прогрессором, Вадим утратил множество иллюзий и теперь не стал бы убеждать Саула, что "кучка вонючих феодалов против коммунистической колонии" - это "тьфу!". И настроение стихов структуральнейшего из лингвистов изменилось под стать взглядам на жизнь.
      А в последнее время Дубровин стал даже задумываться о целесообразности института Прогрессорства в целом. Мысли свои по этому поводу он излагал прибывающим с Земли эмиссарам, если, конечно, эмиссар располагал к общению и не был озабочен собственными проблемами настолько, чтобы ничего другого вокруг себя не видеть и не слышать. Соображения Вадима сводились к тому, что раньше или позже любой Прогрессор ("Вот на меня, к примеру, посмотрите!") приходит к осознанию того простого факта, что вся его деятельность абсурдна и не несёт в себе сколько-нибудь значимых благ для низкоразвитых цивилизаций. В качестве подтверждения своих слов Дубровин любил приводить известный исторический анекдот, связанный с разработками ИЭИ в Арканаре. Розовощекие мулодцы из Института экспериментальной истории умудрились за десять лет вывезти из Арканара под предлогом спасения "задыхающейся во мраке средневековья" нации всех более-менее здравомыслящих людей, избавив таким образом страну от оппозиции, что в конечном счёте привело Арканар к военной катастрофе и потере независимости. Развивая мысль далее, Вадим ссылался и на собственное нелепое положение, при котором он вынужден работать начальником концентрационного лагеря и объяснять вшивым копейщикам, "что такое хорошо и что такое плохо". Копейщики в подавляющем большинстве на убеждения не реагируют; приходится прибегать к угрозам и наказаниям. То есть к тому самому малому джентльменскому набору средств, в котором любая Третья Спица даст любому Летающему Быку сто очков вперёд.
      Трудно - ох как трудно! - удержаться от публичных порок и образцово-показательных казней. Трудно - ох как трудно! - быть Прогрессором...
      В общем, проблем хватало. И сообщение по нуль-связи от Атоса-Сидорова увеличивало список проблем ещё на один (выделенный жирно) пункт. Или даже на несколько пунктов.
      И то ли потому, что настолько неуместным оказалось оно сейчас ("Лучше бы новый синтезатор прислали, а не комконовца!"), то ли потому, что Вадим не успел в достаточной степени остыть и выйти из роли носителя отличного меча и начальника стражи, но это сообщение вызвало в смятенной душе Вадима самые нехорошие подозрения.
      "А никак они мне решили Генеральную Инспекцию тут устроить? подумал он с тоской. - Это для Великого и Могучего я может быть слишком либерален, а в представлениях любого порядочного землянина, я - сатрап и эксплуататор народных масс, "банный лист", одним словом. И приедет такой, весь из себя чистенький и высокоморальный, глянет и возопит: "Лагерь смерти! Лагерь смерти!", и все мои доводы по поводу того, что в лагере уже больше года никто не умирал, не услышит и не оценит. А если еще поднимет местную документацию и сообразит, что хижины работают на войну - тут уж и совсем клейма некуда будет поставить!".
      Горестные размышления Дубровина были прерваны громким топотом и возней на крыльце.
      Носитель отличного меча и начальник стражи у пределов машин накинул на плечи шубу и вышел в холодные сени.
      В сенях толпились копейщики.
      - Что происходит? Кто приказал? - визгливо осведомился Перейра.
      Был тут и Хайра. Сложив руки перед грудью и поклонившись, он басовито доложил:
      - Мы просим прощения, светлый и великий, но в хижинах у пределов машин появился странник.
      - Странник? - Перейра нахмурился. - Какой странник?
      - Он пришёл со стороны Дороги. На нём странная одежда и говорит он странно. Сначала мы решили, что это один из низких, но потом вспомнили...
      - Где он?!
      Копейщики расступились, и Перейра увидел, что за ними, прямо на полу, лежит и тяжело дышит сильно избитый и обмороженный человек в разорванном на груди ярко-алом комбинезоне. Перейра шагнул вперёд и склонился над ним.
      Тут обмороженный зашевелил губами и начальник стражи услышал:
      - Я послан тем, кто стоит на Великом... и Могучем... хрен знает что! Не могу я абракадабру эту запомнить и всё!
      Это был Водолей.
      
      3.
      - Все вон! - взвизгнул на копейщиков носитель отличного меча Перейра, и те не замедлили выполнить приказ.
      Когда за ними захлопнулась дверь, Вадим помог Серосовину встать и пересесть на постель.
      - Что ж вы так? - бормотал он при этом озабоченно. - Нельзя же вот так... напролом.
      - Ерунда это всё, - невнятно отозвался Серосовин. - Водка есть?
      - Хм, - смутился Вадим. - Вообще, есть.
      - Налей грамм сто.
      Пока Вадим лазил в свой тайничок за водкой, Серосовин стащил разорванный комбинезон и принялся растирать обмороженное лицо.
      - Вот, - Вадим поднес Серосовину кувшинчик.
      Серосовин сначала понюхал.
      - Comoff? - спросил он и, получив утвердительный ответ, дал указанной марке исчерпывающую характеристику: - Редкостная дрянь!
      Потом одним махом опорожнил ёмкость. Почти сразу лицо Водолея приобрело нездоровый малиновый оттенок.
      - Они вас не слишком помяли? - спросил Вадим.
      - До свадьбы заживет... Налей лучше ещё.
      Вадим налил.
      - Теперь хорошо, - сказал Серосовин, опрокинув в себя вторую порцию.
      - Может быть, съедите что-нибудь? - предложил Вадим.
      - Некогда! - заявил Водолей, откидываясь на постели. - Ты получил шифровку от Атоса?
      - Получил...
      - Там было сказано "оказывать всемерное содействие"?
      - Было, - Вадим кивнул.
      - Так что давай: ноги в руки, собирай своих стрельцов, будем прочёсывать лагерь.
      - А что случилось? Что за спешка?
      - Катастрофа случилась! Полный капец со всеми вытекающими!
      Вадим похолодел.
      - Странники напали?! - это почему-то первым пришло ему в голову.
      - Хуже! Комиссия по Контролю находится на грани реорганизации!
      Дубровин с шумом перевёл дыхание:
      - Ну, это не так уж и страшно...
      Водолей нахмурился:
      - Что-то я не пойму...
      - Нет-нет, - спохватился Вадим, - я хотел только сказать, что не следует спешить, если проблема действительно серьёзная. Следует всё обдумать, посоветоваться с товарищами...
      - Ладно, забудем, - тряхнул головой Серосовин. - Дело надо делать, а не рассусоливать...
      - Ага, - облегченно согласился Вадим.
      - Значит, так, - сказал слегка захмелевший Серосовин и, не откладывая, ввёл Дубровина в курс происходящих на Земле чрезвычайных событий.
      Вадим только успевал поддакивать и воздыхать в положенных местах.
      По словам Серосовина выходило, что если не принять меры, то в скором времени КОМКОН-2 перестанет существовать как организация, а значит, будет ликвидирована единственная сила, которую на сегодняшний день могут противопоставить земляне готовящемуся вторжению Странников (в том, что Странники готовят вторжение, Водолей не сомневался).
      Начиная с 78-го года, с момента, когда глава КОМКОНа-2 Рудольф Сикорски застрелил в помещении Музея Внеземных Культур Прогрессора Льва Абалкина, Комиссия по Контролю переживала не лучшие времена. Рудольф Сикорски был отстранён от занимаемой должности; затем последовало судебное разбирательство и яростная антикомконовская кампания в прессе. Тем не менее, тогда, в конце семидесятых, удалось отделаться малой кровью: Сикорски был оправдан, но подал в отставку; КОМКОН-2 возглавил Атос-Сидоров; и всё пошло по накатанному, разве что работать стало труднее, потому что несмотря на оправдательный приговор отношение к комконовцам как потенциальным носителям весьма заразного заболевания под названием "синдром Сикорски" осталось. "Если кампания по низвержению Комиссии была инспирирована Странниками, - обронил горестно Серосовин, они, змеиное молоко, добились своего!"
      Но это был ещё не конец. В 88-ом году, день в день с годовщиной убийства Абалкина, исчез Рудольф Сикорски, проживавший уединенно в посёлке Малая Пеша. Просто зашёл в кабину нуль-Т и к месту назначения не прибыл. Растворился в нуль-пространстве. Конечно, его внезапное исчезновение никак на новый статус КОМКОНа повлиять не могло, однако вызвало беспокойство в определённых кругах: профессионалы подобного класса, вот так без предупреждения исчезая, могут наделать проблем. Дело об исчезновении Сикорски было немедленно передано в отдел Чрезвычайных Происшествий, и поисками своего бывшего шефа занялся самолично Максим Каммерер.
      В ходе расследования удалось выяснить, что Рудольф Сикорски по собственной инициативе ввёл в заблуждение регистрирующую систему БВИ и на по всем документам списанном "Призраке" покинул Землю. Затем он посетил ряд известных человечеству планет в следующей последовательности: Марс (Большой Сырт), Саракш (Островная Империя), Гиганда (Герцогство Алайское), Пандора (Эверина), Надежда (Северный материк), Тагора (Сота № 438-56), Леонида (Серые Бугры). Нигде надолго он не задерживался, в контакт с официальными и неофициальными представителями Земли на этих планетах не вступал, а потом и совершенно выпал из поля зрения, покинув, по всей видимости, обжитую область Галактики.
      Он явно хотел, чтобы его оставили в покое; и Максим Каммерер, вполне понимая его чувства, спустил дело на тормозах. Подобный статус-кво поддерживался целых три года и поддерживался бы ещё три, однако месяц назад пропал сам Каммерер.
      Причём, пропал он, воспользовавшись схемой Сикорски: сбить со следа регистраторы БВИ, захватить "Призрак" и вперёд - в неизвестном направлении, в межзвёздные просторы. Скрыть его исчезновение не удалось. На трибуну Мирового Совета немедленно взобрался неутомимый Бромберг и завопил на весь цивилизованный мир, что, дескать, КОМКОН-2 пора распускать, поскольку он не справляется с обязанностями, руководство Комиссии шляется не знамо где, занимается не знамо чем, а тут на Земле творится не знамо что и так далее и тому подобное. Надо сказать, что к тому времени созрело и готовилось рухнуть на головы ошалевшей общественности очередное скандальное расследование деяний Александра Флеминга, сконструировавшего втихаря разумную амёбу и выпустившего её, амёбу, в мировую канализационную сеть. Без Каммерера, осуществлявшего непосредственное руководство расследованием, дело об амёбе почему-то сразу застопорилось; хитрый Флеминг заметал лихорадочно следы, по инициативе Бадера при Мировом Совете сформировали особую группу, которая с первой же минуты своего появления на свет занялась разбором архивов КОМКОНа-2, перетрясая в очередной раз наиболее грязное бельё. Атос пытался выправить положение и даже рискнул выступить с докладом на одном из заседаний Мирового Совета. Поначалу его даже слушали, но потом к третьему микрофону пробрался некто Федосеев, депутат от фракции левовертикалистов, и, явно по наущению всё того же Бромберга, заявил, что выступающий здесь Михаил Сидоров давно уже утратил всякий контроль над Комиссией по Контролю, что реально отвечать за преступные деяния КОМКОНа-2 может только Максим Каммерер, что упомянутый Максим Каммерер скрылся месяц назад, чем косвенно подтвердил свою вину и т.д. и т.п. Атос попытался возражать Федосееву, но был затоптан и захлопан. Кончилось всё это безобразие тем, что Мировой Совет ста двадцатью голосами против шести воздержавшихся постановил: в течении недели определить местонахождение гражданина Каммерера и живым или мёртвым доставить его пред светлые очи "особой" группы. Атос вызвал к с ебе Серосовина. Разговор у них получился недолгий. Сразу после него Серосовин заполучил соответствующие полномочия и объявил глобальный розыск, а Атос, подстраховываясь на случай неудачи, залёг по привычке в больницу.
      Водолей сильно сомневался в результативности глобального розыска, однако к его удивлению ответ пришёл буквально через час. Резидент Высшей Академии Прогрессоров на Сауле докладывал, что четыре дня назад к нему обратился землянин, представившийся именно как руководитель отдела Чрезвычайных Происшествий КОМКОНа-2, и попросил помочь ему попасть в "хижины у пределов машин" для выполнения особой секретной миссии. Резидент помог. Приметы просителя совпадали с приметами Каммерера, и Серосовин сразу же отправился на Саулу.
      - И вот я здесь, - подытожил Водолей. - Будут какие-нибудь мнения по вопросу?
      Вадим собрался с мыслями.
      - Есть предложение, - сказал он.
      - Да ну?
      - Скоро у нас вечерняя поверка. Всех заключённых поведут с работ и построят перед домом. Можно будет походить, посмотреть.
      - Новоприбывшие тоже там будут?
      - Разумеется. У меня порядок, а не шаляй-валяй.
      - Замётано! - сказал Серосовин с улыбкой. - А пока может водки хлопнем?..
      
      4.
      - Пора, - сказал Вадим.
      - Уже? - Серосовин подпрыгнул. - Это хорошо.
      Вадим покопался в сундуке с одеждой и извлёк старую облезлую шубу, меховую шапку стражника и зимние шаровары; сказал Серосовину:
      - Вот - оденьтесь, пожалуйста.
      Серосовин принял одежду, потянул носом:
      - Воняет от неё! Ничего другого нет?
      - Нет, - Вадим стушевался.
      - Ну ладно.
      Серосовин влез в штаны, одел шубу, нахлобучил шапку, и сразу стал похож на копейщика - ни в жизнь не отличишь!
      - Вы главное не говорите ничего вслух, - попросил его Дубровин. - А то мало ли...
      - Разберёмся, - буркнул Серосовин.
      Они вышли из дома в морозный сумрак.
      Копейщики уже гнали каторжан с работ, выстраивали их перед крыльцом на предмет вечерней поверки. Это раньше побеги никого не интересовали ("Преступники бегут, - целую вечность назад сказал Хайра. - Пусть. На равнине снег и птицы. В горах стража. Умные не бегут!"), теперь в условиях войны и сверхурочных работ каждый человек был на счету и беглецов отлавливали, чтобы вернуть назад, к станку. Для этого и поверки проводились.
      Копейщики были удивлены тем, что носитель отличного меча явился на поверку не в гордом одиночестве как обычно, а в сопровождении закутанного в шубу незнакомца, но, как и полагалось, смолчали. Хотя ещё на два десятка доносов моё досье пополнится, подумал Перейра и жестом распорядился начать поверку. Копейщики принялись визгливо выкрикивать номера: имён низким не полагалось.
      - Мы пойдём вдоль шеренг, - шепнул Вадим Серосовину, - а вы смотрите. Если ваш Каммерер здесь, вы его опознаете.
      Они так и поступили. Пока шла перекличка, носитель отличного меча и комконовец двинулись вдоль шеренг, и Серосовин всматривался в лица. Вадим не знал, к сожалению, как выглядит Каммерер, поэтому просто шагал рядом во избежание какого-либо недоразумения.
      - Номер сто двадцать шестой! - выкрикнул носитель копья Хайра.
      - Тута мы! - на жаргоне портовых грузчиков ответил сто двадцать шестой, и Вадим резко поднял голову.
      Под номером сто двадцать шесть в лагерных списках числился Гарайра, вор-карманник в отставке, а теперь - лучший осведомитель Вадима. Сегодня он ответил на жаргоне, и это означало, что у него есть для Дубровина некая срочная информация. Впрочем, Вадиму сейчас было не до него, поэтому он оставил желание осведомителя встретиться без внимания, а именно - не распорядился отправить дерзкого, позволившего себе употребить неприличные слова на поверке, в холодную до самого утра.
      - Каммерера здесь нет, - сообщил Серосовин, когда поверка закончилась.
      - Есть ещё лазарет, - подумав, сказал Вадим.
      - Это идея! - оценил Водолей. - А где?
      - Пойдёмте, - под неодобрительными взглядами копейщиков земляне отправились в лазарет.
      Но до длинного приземистого барака, где располагался лазарет, они не дошли. Серосовин вдруг остановился на середине дороги и схватил Вадима за плечо.
      - Что случилось? - встрепенулся Вадим.
      - За нами следят! - сказал Серосовин.
      - Не может такого быть! - заявил Вадим.
      - Там что? - спросил Водолей, ткнув пальцем в боковую улочку, образованную двумя рядами бараков.
      - Как и обычно, - Дубровин пожал плечами. - Зэки там живут.
      - Сейчас проверим, какие там зэки, - зловеще прошептал Серосовин и с неожиданной быстротой рванулся к двери одного из бараков.
      Уверенная плавность и совершенная точность его движений выдали в Серосовине настоящего мастера по субаксу. Но тот, кто сидел в бараке, не собирался дожидаться момента, когда чемпион по субаксу его повяжет. Дощатая стенка вдруг проломилась изнутри и на улицу выскочил высокий плотный парень в фуфайке бригадира. Однако он явно недооценил Серосовина, потому что Водолей сумел мгновенно переориентироваться и в прыжке сбил парня с ног. Они покатились на землю, с невероятной силой и скоростью мутузя друг друга.
      Вадим наконец очнулся от ступора и бросился на помощь Серосовину. Впрочем, Водолей сумел и в одиночку справиться с неожиданным противником. Он взял его в классический захват, известный под названием "ракопаук верхом на тахорге", и "бригадиру" оставалось только слабо трепыхаться.
      - Спокойно! - крикнул Серосовин подбежавшему Вадиму. - Я его держу.
      - Ты что, дорогой? - сказал вдруг по-русски прижатый к земле "бригадир". - Своих перестал узнавать?
      Серосовин снял захват и выпрямился.
      - Вот ведь, змеиное молоко! - вырвалось у Водолея.
      - Кто это? - ошеломлённо спросил Вадим.
      - Это инспектор КОМКОНа Сандро Мтбевари, - сказал Серосовин, поджав губы.
      
      5.
      - А ты откуда здесь? - сурово осведомился Серосовин у Мтбевари, после того, как они все втроём вернулись в домик начальника охраны. - Тебе на Земле ведь полагается быть. И заниматься "ван-винклями".
      - Так получилось, дорогой! - жизнерадостно отвечал Мтбевари. Старший приказал.
      - Какой такой "старший"? - Серосовин недобро прищурился.
      - Биг-Баг.
      - ЧТО?!! - Серосовин схватил Сандро за плечи. - И ты молчал?!!
      - А что такое? - обеспокоился Сандро. - Что-то случилось?
      - Он ещё спрашивает!!! У нас полнейший тартарарам творится, Мировой Совет на ушах стоит, а он тут спрашивает... Ну-ка давай колись, зачем ты здесь окопался?
      - Вах, Григорий, разве можно так с друзьями? - казалось, Сандро обиделся.
      - Можно! - уверенно заявил Серосовин. - Когда ситуация чрезвычайная, можно всё!
      Сандро понял, что этим двоим, Серосовину и Вадиму, не до шуток, и быстро выложил всё, что знал и о чём догадывался. Оказалось, что две недели назад с ним по специальному каналу связался Максим Каммерер и распорядился бросить все дела и, воспользовавшись резервным "призраком" с чужими опознавательными номерами, прибыть на Саулу, в концентрационный лагерь у так называемых "пределов машин". Далее Сандро предписывалось незаметно внедриться в среду зэков, прислушиваться и принюхиваться, обращать внимание на все выходящие за рамки обыденности явления и ждать дальнейших указаний. На вопрос, какие именно явления следует считать выходящими за рамки, Биг-Баг вдруг принялся пересказывать старую и давно набившую оскомину историю о там, как когда-то он был сначала робинзоном Максимом Крузое, потом гвардейцем Маком Симом, потом террористом Маком, а потом и просто - безымянным каторжником, и несмотря на смену имён и статуса продолжал оставаться для жителей Саракша стопроцентно необъяснимым и выходящим за рамки явлением.
      "Понял?" - спросил Каммерер в заключение.
      "Да", - ответил Сандро, которому совсем не улыбалось слушать продолжение этой бесконечной истории.
      Удовлетворённый его ответом, Каммерер отключился.
      В общем, Мтбевари взял "призрак" и отправился на Саулу. Он сидел в лагере уже десятый день, изображая из себя глухонемого и слабоумного в одном лице, поскольку только таким образом ему удавалось поддерживать предписанный свыше статус-кво. Чего именно ждать он так и не выяснил, поэтому ждал всего сразу: заблудившегося мальчишку из ГСП, бравого гвардейца из БГНО, мрачного террориста со взрывчаткой для ПБЗ и каторжника в ОЮО. Но дождался только Серосовина.
      - Мы в тупике, - резюмировал Водолей. - Одно ясно, Биг-Баг что-то затеял.
      - Это и ежу ясно, дорогой, - сказал Сандро.
      - Но никак себя не проявил?..
      - Нет, не проявил.
      - Тогда может быть, и не нужно его искать, - вставил словечко Вадим. - Может, он сам, когда надо, проявится?
      - Когда он проявится, нас уже всех разгонят! - отрезал Серосовин. Кстати, - он внимательно посмотрел на Вадима, - а сексоты у тебя есть?
      - Какие "сексоты"? - не понял Вадим.
      - Ну... секретные сотрудники. Из числа местного населения.
      - В общем, есть...
      И тут Вадим вспомнил. Он вспомнил, что утром к нему помимо нуль-телеграммы от Атоса пришло ещё одно послание. Он вспомнил, что в этом втором послании Третьей Спицей Лучезарного Колеса ему предписывалось "отделить низкого, носившего имя Райра, на работы к машинам не посылать, а приставить верного друга, который будет следить за каждым его шагом и словом". Вадим вспомнил, какую озабоченность вызвало это послание у начальника стражи Перейры, и как этот последний собирался решить внезапно свалившуюся на него проблему с помощью верного Гарайры, номера сто двадцать шестого. И Вадим вспомнил, что сегодня на вечерней поверке Гарайра использовал пароль. А значит, в лагере случилось нечто серьёзное. И вполне может оказаться, что это нечто как-то связано с Каммерером и прочими проблемами, возникшими вокруг славного имени.