При попытке к бегству

      Вадим изложил свои соображения Серосовину.
      - Что ж ты раньше молчал? - накинулся тот на Вадима. - Давай волоки своего "сексота"!
      - Это нарушение конспирации, - попытался возражать Вадим.
      - Плевать я хотел на твою конспирацию! Ситуация критическая, а он "конспирация"!
      Носитель отличного меча Перейра вышел на крыльцо и визгливо обратился в пространство:
      - Взять в хижинах низкого, числящегося под номером сто двадцать шесть, и привести к моим ногам немедленно!
      - Слушаюсь, светлый и великий.
      К неудовольствию Вадима, дежурным порученцем сегодня оказался всё тот же Хайра. Но делать было нечего, и он отпустил Хайру взмахом руки.
      Потом вернулся в дом, к комконовцам. И втроём они стали ждать.
      Ожидание затягивалось, и они разговорились с Сандро. О том, о сём, о жизни на Земле и Сауле и о последних новостях. Не обошли вниманием и хобби.
      - А какие ты книжки предпочитаешь, дорогой? - вкрадчиво спрашивал Мтбевари.
      - "Список Шиндлера" - моя любимая, - смущенно потупившись, признался Вадим.
      - А я турбоэмоциолистов предпочитаю, - Сандро причмокнул. - Вах, как ребята пишут!
      - Это которые ученики Строгова?
      - Они...
      Серосовин же не мог усидеть на месте.
      - Ну где там твой опричник? - дёргал он Вадима.
      Однако прошло десять минут, потом - ещё двадцать, и ещё двадцать. Серосовин в очередной раз посмотрел на часы:
      - Однако! - сказал он. - Уж полночь близится, а Германа не видно. У тебя что, - обратился он к Вадиму, - всегда так "быстро" приказы исполняются? Неплохо бы дисциплинку подтянуть...
      - Я не понимаю, - протянул Дубровин растерянно и, сам не понимая зачем, добавил: - Хайра очень сознательный стражник...
      И в этот момент за окнами полыхнуло. Беззвучно, но ярко. И сразу ещё и ещё раз. Восемь вспышек подряд.
      - Работает скорчер, - сказал медленно Серосовин, и они с Мтбевари уставились друг на друга.
      - У меня в лагере нет скорчера, - сказал осторожно Вадим, у которого на самом деле скорчер был, но он никогда и никому это жуткое оружие не показывал, поскольку не было страшнее нарушения, чем использование скорчера на социально отсталой планете.
      - Как ты думаешь, Сандро, - после некоторой заминки спросил Серосовин своего коллегу, - это и есть то самое, о чём предупреждал Биг-Баг?
      У Мтбевари вдруг дёрнулась щека:
      - А о чём предупреждал Биг-Баг? - глупо переспросил он.
      - Ну, ты же сам говорил: необычные какие-то явления...
      - Говорил...
      - Стрельба из скорчера - это необычное явление или нет?
      - Смотря где...
      Они снова замолчали.
      Это не лагерь, подумал Вадим ошеломлённо. Это сумасшедший дом!
      - Надо бы пойти посмотреть, - предложил наконец Серосовин. - Оружие в доме есть? - повернулся он к Вадиму.
      - Только мечи, - быстро сказал Вадим.
      - Давай мечи.
      Вадиму пришлось подсуетиться. Серосовину он выделил свой тяжёлый от обилия драгоценных камней парадный меч, а Сандро - более простой клинок, но зато более ценный, потому что именной и выданный лично Лучезарным Колесом за особые заслуги стражника Перейры перед "отечеством".
      - Вы ими не очень-то машите, - предупредил Вадим. - Не в Арканаре, небось.
      - Разберёмся, - у Серосовина был один ответ на все вопросы.
      Одевшись и вооружившись, комконовцы направились к выходу. Вадим же покачал головой и прошептал чуть слышно:
      
      На душе собаки воют,
      Звезды на небе зажглись,
      Но не ведает отбоя
      Структуральнейший лингвист.
      
      - Что ты сказал? - Серосовин оглянулся.
      - Нет, ничего особенного, - поспешно отозвался Вадим.
      Они вышли в ночь, сгустившуюся над притихшим лагерем.
      
      6.
      - Это очень странно, - сказал Вадим через минуту.
      - Что именно? - Водолей приостановился.
      - Стража молчит.
      - Я так понимаю, в лагере отбой?..
      - Да, но ночная стража бодрствует. Это чтобы не было побегов. Или чтобы велосы с равнины не зашли. Стражники обычно беседуют между собой, перекликаются...
      - А теперь, значит, молчат?
      - Молчат. Мне это не нравится.
      - Мне тоже, - признался Серосовин.
      - Вах, непонятина происходит, - вставил словечко Сандро.
      В полной тишине взошла Третья Луна. В её неверном призрачном свете комконовцы отыскали место, где, по выражению Серосовина, "работал скорчер". И остановились, открыв рты. На стене одного из бараков здесь разрядами скорчера, установленного на малую мощность, была выжжена надпись - странными иероглифами, на неизвестном языке.
      - Что это за язык? - спросил Водолей.
      Вадим всмотрелся и начертания иероглифов показались ему знакомыми. Потом он сосредоточился, и иероглифы сложились в слова.
      - Это хонтийский, - сказал он, когда смог преодолеть шок от смысла прочитанного.
      - Хонтийский? - переспросил Серосовин. - Змеиное молоко, откуда на Сауле взяться хонтийскому?
      - А откуда скорчеру? - напомнил Сандро.
      - Тут написано... - сказал Вадим, судорожно сглатывая, - тут написано: "Корней Яшмаа здесь был"!
      - Яшмаа? Это который Прогрессор? - изумлению Серосовина не было предела.
      - И который "подкидыш", - подытожил Сандро.
      - Бред, - сказал Серосовин. - Полнейший бред!
      - Что будем делать? - Сандро поправил перевязь с мечом.
      - Драка будет нешуточная, - словно и невпопад отозвался Водолей.
      Потом он принял решение.
      - Так где ты говоришь проживает твой Гарайра? - обратился он к Вадиму и зловеще добавил: - Думаю, именно там мы получим ответы на все вопросы.
      Вадим повёл комконовцев к бараку, где жил номер сто двадцать шестой. Было темно и тихо, как в гробу. Только скрипел снег под подошвами. Да чуть посипывал, вдыхая морозный воздух, Серосовин.
      У входа в барак они остановились. Не потому что намеревались собраться с духом перед последним решительным штурмом, а потому что увидели лежащего в снегу, у самой двери, закутанного в шубу человека. Он лежал, раскинув руки (правая неестественно вывернутая рука судорожно сжимала древко копья), и Вадим сразу понял, что это Хайра. Помедлив, он наклонился над копейщиком.
      - Мёртв? - спросил Серосовин, заглядывая за его плечо.
      Хайра был бледен и совершенно недвижим. Но дышал. Вадим взял его свободную от копья руку и поискал пульс. Сначала ему показалось, что пульса нет, но потом он ощутил толчок крови в вене. А через пять секунд - ещё один.
      - Не понимаю, - сказал Вадим, выпрямившись. - Он жив, но будто в анабиозе...
      Наступившую за его словами тишину вдруг нарушил скрип открывшейся двери. Из чёрного проёма вышла серым призраком и уселась на пороге крупная большеголовая собака с маленькими, торчащими вверх треугольными ушками и с круглыми навыкате глазами под массивным лбом.
      - Люди, - сказала собака. - Человеки. Снова люди. И лезут и лезут. Сами не знают зачем, а лезут, - собака зевнула. - Лезут и переделывают. Переделывают миры, переделывают других. Себя бы сначала переделали, - собака подняла переднюю лапу и стала что-то сосредоточенно выкусывать между когтями; гортанный голос её от того стал ещё более невнятен. - Вот ты, например, - темный взгляд огромных глаз собаки остановился на Водолее, - Григорий Серосовин. Прекрасный работник, но груб. Или ты, Сандро Мтбевари. Стареешь, а всё на той же должности. Несправедливо, а ты рад, что хоть это перепадает. Или ты, Вадим Дубровин. Трудяга, но в душе - примитив. Меняться вам надо, ребята. И в лучшую сторону. Меняться, а не Странников искать...
      - Это же голован! - сказал звенящим голосом Серосовин.
      И от ясных, чётких звуков его речи наваждение мгновенно прошло. Никакой большеголовой собаки на пороге не было - сгинула, испарилась. Сейчас же Хайра в сугробе зашевелился и заворчал пьяненько: "Ниоба-Ниобея, скучаю по тебе я!...". Вадим сплюнул: "Опять напился, свинья! Где только успевает ухватить?". А над лагерем зазвучали пронзительно тоскливые голоса перекликающихся постовых ночной стражи.
      - Впер-рёд! - зарычал Серосовин и, выхватив меч, устремился к двери в барак.
      Сандро и Вадим последовали его примеру.
      Помещение барака было ярко освещено. А из каторжан здесь было почему-то только двое. Причем, один из них, Гарайра, раздетый догола, висел на стене, распятый вниз головой при помощи хитрой системы ремней; а второй - в новенькой рабочей робе, сидел за грубо сколоченным столом, лицом к Гарайре и вызывающе спиной ко входу, и низким голосом с неудобоваримым акцентом вёл допрос:
      - Итак, я повторяю, - говорил он, - кто и с каким заданием прислал тебя сюда?
      - Я здесь живу! - сдавленно промычал Гарайра, лицо которого было багровым от прилившей крови.
      Перед тем, как Серосовин бросился на второго, Вадим ещё успел увидеть, что на столе перед этим вторым имеет место быть некий футляр из гладко отполированного материала ярко-янтарного цвета с выпуклой крышкой и плоским массивным основанием. В следующую секунду чемпион по субаксу Серосовин отлетел в сторону, к нарам, шипя от боли, а человек за столом уже разворачивался к Вадиму с Сандро, но тут (и надо отдать ему должное) Мтбевари выхватил меч и, не раздумывая, приложил рукояткой допросчика по макушке. То пошатнулся от удара, но сумел выпрямиться и, уже обернувшись, прорычал:
      - Dummkopf! Rotznase! Scheisemann!..
      - Шеф, я же не знал! - немедленно запричитал Мтбевари.
      
      7.
      - Идиоты! - кричал Каммерер на понурившихся комконовцев. Дилетанты бездарные! Дураки и сопляки! Тебе что было сказано? набросился он на Сандро. - Сидеть и ждать тебе было сказано! И наблюдать! А ты что делал?
      - Сидел и ждал, шеф. Наблюдал... - попытался оправдаться Сандро.
      - Размахивая в центре лагеря мечом? Теперь это называется "наблюдал"?! А ты... - Каммерер переключился на Серосовина, - тебя кто-нибудь сюда звал?! Ты где должен быть сейчас?..
      Водолею в отличие от Сандро было чем крыть.
      - Я получил распоряжение от самого Сидорова! - заявил он. - Мне было приказано разыскать вас, Биг-Баг, живым или мёртвым. Я вас разыскал. И ставлю в известность, что Мировым Советом вам предписано явиться не позднее десятого числа в особую группу по депутатскому расследованию деятельности КОМКОНа-2.
      - Ага, - озлился Каммерер. - Уже бегу. Галоши вот только надену. Какие всё-таки кретины, - сказал он очень тихо и с неожиданной тоской. - Я тут, можно сказать, человечество спасаю. От всемирной, можно сказать, катастрофы. От вторжения Странников, можно сказать, а они... "предписано явиться"!
      - Вторжение Странников? - вскинулся Серосовин. - Всё-таки они начали?!
      - Пока ещё нет, - сказал Каммерер, - но если вы, разгильдяи, будете продолжать в том же духе, они начнут!
      - Я всё понял, шеф, - быстро сказал Сандро. - Осознал и раскаиваюсь. Гриша, ты осознал?
      - Я хочу... - начал было Водолей в непреклонной интонации, но тут Мтбевари толкнул его в отбитый бок, Серосовин охнул и замолчал.
      - Гриша тоже осознал и раскаивается, - проинформировал Сандро Каммерера. - Давайте перейдём к делу, шеф.
      Каммерер явно остался доволен находчивостью Сандро.
      - Ладно, - сказал он. - Пока амнистия. Но на будущее - смотрите у меня!
      - Так точно, шеф!..
      - Меня зовут Максим Каммерер, - начал Биг-Баг свой рассказ. - Мне пятьдесят пять лет. Когда-то, давным-давно, я прочитал старинную повесть, которая начиналась таким вот манером... О чём это я? спохватился Каммерер, потом задумался. - А в общем, неплохое вступление для мемуаров, - заявил он, после чего продолжил: - Итак, когда Сикорски исчез и мне было поручено вести его розыск, я в первую очередь запросил БВИ, но ничего принципиально нового для себя не выяснил: в таком-то году Рудольф Сикорски родился, с такого-то по такой-то учился, работал сначала лаборантом в Институте Экспериментальной Истории, потом резидентствовал на Саракше, затем возглавил КОМКОН-2, после убийства Абалкина отправился в отставку. Ознакомившись с данными БВИ, я решил действовать последовательно и стал просматривать архивы соответствующих ведомств на предмет прояснения подробностей каждого этапа жизни Сикорски на Земле и в космосе. Первую загадку мне подкинул архив реорганизованного ныне Совета Галактической Безопасности. Оказалось, в СГБ были убеждены, что весь период своей деятельности в качестве резидента Сикорски безвылазно находился на Саракше и никуда, даже в отпуск, оттуда не отлучался. Однако я-то отчётливо помню, что он постоянно исчезал, причём, как и сейчас без объяснения причин. Там же, в архиве СГБ, я наткнулся на весьма любопытный документ, из которого следовало, что КОМКОН-1 проявлял к личности Сикорски интерес примерно такого же рода, какой в своё время проявлял КОМКОН-2 к личности Абалкина. Я насторожился и послал запрос в КОМКОН-1, в результате чего поимел нелицеприятную беседу с Геннадием Комовым, который, конечно, всячески приветствовал моё желание Рудольфа Сикорски найти, но как-нибудь иначе, не слишком глубоко копаясь в прошлом этого "во всех смыслах выдающегося" человека. Запахло тайной личности.
      У нас мало времени, поэтому я не буду описывать все перипетии расследования по делу об исчезновении Сикорски. Скажу только, что приходилось действовать одному, на свой страх и риск, и очень осторожно. Закончилось же расследование тем, что я был вынужден обратиться за помощью к выдающемуся историку науки Айзеку Бромбергу...
      - К этому старому вонючему козлу?! - возмутился Серосовин.
      - Я предпочитаю называть его "выдающимся историком"! - жёстко отрезал Каммерер, а Сандро снова ткнул Водолея в бок; Серосовин всхлипнул и заткнулся. - Итак, - продолжал Биг-Баг, - я обратился к Бромбергу, и ему удалось выяснить, что Рудольф Сикорски является... - голос Каммерера дрогнул, и все присутствующие заметно напряглись, - Сикорски является Странником! - закончил Каммерер.
      - И что же тут особенного? - Серосовин пожал плечами. - Этот его псевдоним всем известен...
      - Сикорски не называется Странником, - вкрадчиво перебил его Каммерер. - Он им является!
      - Это точно, шеф? - быстро спросил Сандро.
      - Абсолютно точно, - ответил Каммерер в интонациях похоронной речи. - И это связано с тайной его личности, с тайной его рождения. В начале века, восемьдесят четыре года тому назад, высадившиеся на северном полюсе Владиславы Следопыты обнаружили разбитый и частично затопленный корабль Странников. Корабль был пуст, если не считать камеры из полупрозрачного янтарина, в которой лежал мальчик лет двух. Когда камеру с мальчиком доставили на орбиту, сработал какой-то скрытый механизм, камера открылась, ребёнок ожил и закричал от боли и страха. Назвали его Руди Сикорски, в честь одного из Следопытов, первым проникнувшего в разбитый корабль. На Земле ребёнка отдали в интернат, придумали ему соответствующую легенду и стали наблюдать. Комиссии по Контактам было очень интересно проследить за развитием и поведением самого настоящего Странника...
      - Да-а, - сказал Мтбевари и шумно почесал в затылке. - Это мне напоминает дело о "Ковчеге".
      - Мне тоже, - кивнул Каммерер, - только эти дилетанты из КОМКОНа-1 всё прогадили. Им не наблюдать за Сикорски надо было, а засадить в "Призрак" и... Он обвёл их вокруг пальца. Восемьдесят четыре года он жил и работал с нами и среди нас и всё это время готовил плацдарм для вторжения Странников. Он - военный агент Странников. А Комов и остальные хлопали ушами и распускали нюни: ах, какой интересный образчик; ах, как он хорошо адаптировался; ах, значит, мы сумеем найти общий язык со Странниками, если даже самый рядовой среди них... и так далее.
      - В вашей версии есть противоречие, шеф, - сказал вдруг Серосовин. - Если Сикорски был Странником, зачем ему понадобилось убивать Абалкина?
      - Я тоже об этом подумал, - признался Каммерер, - и это натолкнуло меня на идею, как остановить готовящегося к побегу Странника, - он похлопал по стоящему на столе футляру из янтарина. - Здесь так называемые детонаторы. Я бы приволок сюда и кого-нибудь из "подкидышей", но те из них, к кому я обращался, отказались участвовать в этом деле наотрез. Пришлось пойти на имитацию присутствия здесь одного из них, известного под фамилией Яшмаа.
      - Зачем?
      - Понимаешь, Гриша, любой социум состоит из групп. Эти группы могут придерживаться различных взглядов, отстаивать свои взгляды перед другими группами, вступать в конфликт друг с другом. Странники не являются исключением. Я думаю, "подкидыши" представляют оппозицию, и Сикорски убил Абалкина, чтобы остановить деятельности оппозиции Странников на Земле. Поэтому, когда я проанализировал маршрут Сикорски по Галактике и понял, что он хочет удрать, а также догадался, что единственное место, откуда он реально может попасть к Странникам, - это Дорога на Сауле, я выкрал - да! выкрал! детонаторы из Музея и отправился сюда, чтобы попытаться привлечь внимание Сикорски к себе и таким образом задержать его. Очень мне помог резидент Академии Прогрессоров в Столице. Он там изображает из себя какую-то Третью Спицу, - (Вадим мысленно присвистнул), чиновник очень высокого ранга, помог мне с документами. Я прибыл сюда и только устроился в бараке, как этот кретин... этот карманник... попытался выкрасть у меня футляр! Вы уверены, что он не может быть подослан Странником? - Каммерер оглянулся на Вадима.
      - Абсолютно! - уверенно отвечал Вадим. - Он работает на меня, а не на Сикорски.
      - Значит, уловка не удалась, - подытожил мрачно Каммерер. - Где же нам теперь искать?..
      - Кстати, шеф, - спросил Сандро, - а зачем вам понадобился голован?
      - Какой голован? - рассеянно переспросил Каммерер, но тут входная дверь скрипнула, и чуть хрипловатый, но до боли знакомый голос поинтересовался:
      - Можно, я лягу?
      
      8.
      Каммерер вскочил:
      - Леонид Андреевич, и вы здесь?!
      - Ну здесь я, здесь, - Горбовский вошёл в комнату.
      На нем была грязная рабочая роба, протертая на локтях до дыр, и Вадим с ужасом понял, где он видел давешнего старика с тусклым взглядом. И уж конечно, не в Стеклянном Зале, у ног доморощенного Утеса - а на бесчисленных репродукциях и во всепланетных трансляциях заседаний Мирового Совета. Знаменитый звездолетчик, блестящий контактёр, живая легенда, больше двух месяцев находился здесь, у него в лагере, а он... Он разрешал этому мелкому подлецу Хайре лупить "легенду" древком копья по спине. Да меня же проклянут, содрогнулся Вадим, моим именем детей пугать станут. Ну, Хайра, с внезапным ожесточением подумал он. Высеку мерзавца! Всю кожу на ремни спущу! И раны солью присыплю!
      Он хотел уже вызвать копейщиков и отдать соответствующие распоряжения, но вовремя спохватился.
      - А что вы здесь делаете, Леонид Андреевич? - подозрительно осведомился Каммерер.
      Горбовский отмахнулся от него и целенаправленно устремился к развороченной постели. Серосовин едва успел посторониться.
      Однако просто так игнорировать Биг-Бага, Белого Ферзя и гвардейца в отставке Мака Сима не удавалось даже ротмистру Чачу.
      - Я задал вопрос, Леонид Андреевич, - сказал он сурово.
      - Ну, Максик, - сказал капризно Горбовский. - Ну если ты задаешь глупые вопросы, я что же на них должен всегда отвечать?
      - Леонид Андреевич, мне сейчас не до шуток!
      - Ох, Максик, какой ты у нас строгий, - Горбовский пошевелил своим знаменитым туфлеобразным носом. - Ну умирать я сюда прилетел...
      - Умирать?!
      - В проспекте же было написано: "лагерь смерти", вот я и...
      - В каком проспекте? - спохватился Вадим.
      - А-а, неважно, - ответствовал Горбовский, как-то неопределенно пошевелив рукой. - И я, значит, сюда прилетел. И хорошо уже так устроился, а тут снова вы, снова бегают, махают руками, снова у них Странники - сколько ж можно, мальчики мои?
      - Я не ваш мальчик! - заявил Каммерер. - Я свой собственный мальчик.
      - Молодо-зелено, - пробормотал Горбовский и, закряхтев, повернулся на другой бок.
      - Хорошо, - сказал Каммерер, - я вам верю, Леонид Андреевич. В конце концов, вы всегда славились своими чудачествами, поэтому я даже не удивляюсь, встретив вас на дикой варварской планете в лагере смертников.
      Горбовский покивал.
      - Однако на этот раз, - продолжал Каммерер в той же официозной манере, - ситуация действительно критическая. Мой бывший шеф, Рудольф Сикорски...
      - А-а, Рудик. Бедняга. Я с ним беседовал с час назад. Он был в таких расстроенных чувствах.
      - Вы видели Странника?!
      Все трое комконовцев разом вскочили со своих мест. Вадим поколебался, но тоже вскочил.
      - Да. А что в этом такого? Он уже две недели здесь. Всё с духом собирался. На Дорогу ходил смотреть.
      - Какая у него легенда? - быстро спросил Каммерер.
      - Генералом побитым прикинулся, - Леонид Андреевич хихикнул. - Его у нас в бараке уважали.
      Нет, подумал Вадим. Это не лагерь смерти. И не сумасшедший дом. Это цирк какой-то!
      - Где он сейчас?
      - Да ушёл уже, - очень просто сказал Горбовский. - Попрощался и ушёл.
      - Что же вы молчали?!
      Комконовцы быстро засобирались.
      - Если пешком, то не успеем, - сказал Сандро.
      Каммерер повернулся к Вадиму:
      - Я знаю, у вас есть глайдер. Вызывайте его немедленно.
      - Это только в исключительном случае! - воспротивился Вадим столь явному нарушению всех и всяческих правил прогрессорской деятельности.
      - Считайте, что он уже случился! - жестко отрезал Каммерер.
      - Но я не могу... прямо сюда...
      - Бросьте, - Каммерер поморщился. - Легендой больше, легендой меньше.
      
      9.
      - Зря ты так развоевался, Максик, - говорил Горбовский, откинувшись в кресле. - Ну какую опасность для человечества может представлять старый, измотанный жизнью человек? Вот, например, я - какую я могу представлять опасность?
      - Во-первых, - упрямо поджав губы, отвечал ему Каммерер, - Сикорски - давно уже не человек; во-вторых, Леонид Андреевич, вы принадлежите к той категории людей, которые представляют опасность уже потому, что слишком легкомысленно смотрят на вещи.
      Каммерер сидел впереди, рядом с креслом водителя и всматривался в летящую навстречу пустую в это время суток дорогу.
      - Ты преувеличиваешь, Максик, - сказал на это Горбовский. - И не хочешь почему-то увидеть очевидное: у Руди обыкновеннейший, зауряднейший эдипов комплекс. Он знал, что его родители Странники, но не знал, кто они такие. И в результате - отвечал агрессией на любые проявления их деятельности. А теперь, в конце жизни, он понял, что ошибался, что не угрожать и бегать надо было, а просто пойти и поговорить.
      Каммерер, явно не слушая Горбовского, чуть наклонился к Серосовину:
      - Что на детекторе?
      - Детектором мы его не найдём, - отозвался Серосовин напряженным голосом. - Там же масса сплошная впереди. И всё в движении, всё излучает.
      - Тогда гони вдоль Дороги, - распорядился Каммерер, - возьмём его на выходе.
      - Рискованно, шеф, - подал голос Сандро. - А если не успеем?
      - Будем стрелять! - отрезал Каммерер жёстко.
      - Максик! - Горбовский не находил слов.
      Они успели.
      Серосовин посадил глайдер рядом с Дорогой. В том её месте, где машины плотным, без зазоров, потоком уходили в тяжёлый стелющийся у самой земли дым. Каммерер сразу же откинул фонарь и выскочил из глайдера. Комконовцы последовали за ним. В руках Каммерера появился скорчер, при виде которого у Вадима появилось как никогда яркое ощущение дежа вю. Казалось, сейчас Каммерер нахмурится и скажет: "Нельзя изменить законы истории, но можно исправить некоторые исторические ошибки!". Но ничего подобного глава отдела Чрезвычайных Происшествий не сказал. Он молча поднял скорчер и, словно пробуя свои силы, один раз выстрелил. Ярко полыхнуло. Молния миллионвольтного разряда ударила по плоской с вытянутыми формами машине. Машина разлетелась сотней обломков, что, впрочем, не остановило бег всех других.
      - Отлично! - подытожил Каммерер. - Теперь если он...
      Договорить Каммерер не успел. Совсем с другой стороны, от подтаявших сугробов к нему вдруг ринулась длинная тощая тень. Всё произошло настолько быстро, что даже Вадим с его подготовкой Прогрессора не сумел отследить ситуацию. Сикорски сильно и точно ударил разворачивающегося Каммерера в солнечное сплетение и перехватил скорчер.
      - Стоять! - хрипло крикнул он прыгнувшему вперёд Серосовину. Halt, массаракш!
      Вновь полыхнула молния - на этот раз над головой Серосовина. Водолей замер. Замер и напрягшийся рядом с Вадимом Мтбевари.
      Каммерер корчился и булькал у его ног, а Сикорски, удерживая комконовцев на мушке и пятясь, стал отступать к дороге. На нём была арестантская роба, и весь он казался измождённым, вымотанным до предела.
      - Взять его! - прокаркал с земли Каммерер.
      - Не надо, Максик, - сказал Горбовский. - Не надо, мальчики. Пусть идёт с богом...
      - Что вы слушаете этого старого остолопа?! Уволю всех!
      Серосовин медленно двинулся к застывшему на обочине Сикорски. Пошёл за ним и Мтбевари.
      - Гриша, я буду стрелять! - предупредил Сикорски ровным голосом. Я буду стрелять, ты меня знаешь!
      Гриша его знал, поэтому, несмотря на приказ Каммерера, остановился.
      На минуту воцарилось молчание. Потом Сикорски сказал:
      - Извините, ребята, но я не могу иначе...
      Продолжая пятится, он вышел на дорогу, и сразу же одна из машин Вадим опознал её как "Сандалию Великого и Могучего Утёса с ногой на земле" - остановилась. Сикорски запрыгнул ей на борт, и машина тронулась.
      - Прощайте, ребята, - очень тихо сказал он.
      Машина унесла его в туман.
      Серосовин помог Каммереру подняться.
      - Ушёл, - сказал Каммерер. - Ушёл-таки.
      - И слава богу, - мягко сказал Горбовский. - Неужели бы ты, Максик, стал стрелять? Неужели бы взял грех на душу?
      - Не знаю, - Каммерер покусал губу. - Не знаю!
      Он присел на корточки, запустил руки в ближайший сугроб и стал умываться снегом. Гриша и Сандро растерянно стояли в сторонке.
      - Что же теперь с нами будет? - глупо спросил Серосовин.
      - Ничего нового с вами не будет, - сказал Горбовский. - Не переживайте, мальчики.
      А Вадим смотрел на дорогу, на серый нескончаемый поток машин, на чёрное небо, и сами собой у него сложились стихи:
      
      На далекой, на планете,
      Где закат, как аметист,
      Молча бродит - тих и светел
      Структуральнейший лингвист.
      
      И бредет без всякой цели
      Под зловещий вьюги свист
      Символ грусти и сомнений
      Структуральнейший лингвист.
      
      А потом пошёл снег.
      
      
      
      10.
      В малоизвестной широкой публике монографии Тима Вандерера "Всплеск в тишине" приводится наряду с другими и такой любопытный факт. Если в вашем распоряжении имеется стандартный БВИ-терминал 91-го года выпуска, то попробуйте нажать одновременно на три клавиши: "Ctrl", "Alt" и "Del". Экран терминала при этом должен погаснуть, а еще через некоторое время из его темной глубины всплывет ярко-алая строка, состоящая всего из двух слов: "СТРАННИКИ, МАССАРАКШ!".
      
      '97 Санкт-Петербург