Он хотел сказать "Ко Тьме", но вовремя вспомнил о нежноголосом призраке. Западная Тьма, та, которая вовсе и не была Тьмой, похоже, отличалась ревнивым характером.
      Дверь за собой он тщательно запер. На могучий, крепости достойный засов, а для верности подкрепил ещё парочкой заклинаний. Старшей он сказал, что проведёт всю ночь в бдении и составлении магических таблиц. Девушка мы разила удивление, заявив, что, мол, прежнему Великому Мастеру, согласно уцелевшим спискам и апокрифам, никаких таблиц даром было не нужно, на что некромант, усмехнувшись, заметил, что, быть может, именно потому и возникла нужда в Пророчествах и Перевоплощении, что Великий Салладорец пренебрегал формальной стороной заклинаний. Старшая тотчас же с восторгом согласилась - она не пыталась "поймать" некроманта на лжи, она словно бы огорчалась, видя, что возрожденный Мастер не столь уж непобедим и всемогущ, как ей того хотелось.
      Тем не менее Фесс не лгал ей. Эту ночь он на самом деле собирался провести без сна, правда, не составляя никаких особых таблиц. Сегодня ему предстояло вновь окунуться в глубины некромантии. Он хотел знать, чьи голоса звучали в древнем каменном покое. Он хотел знать, откуда у Старшей, никогда и ни у кого не учившейся, вдруг появилась столь филигранная техника работы с достаточно сложными заклинаниями огня.
      Он подозревал, что этот дворец не просто так воздвигнут на древних фундаментах. И что далеко не всё так просто, как кажется, с решительной и боевой девушкой, главой тёмного ковена.Что же касается остальных - то, для них, как считал Фесс, он придумал просто гениальный план. Так, чтобы никто не остался в обиде, каждый считал бы, что двигается по верному пути, - но так, чтобы никто из этих самых птенцов никогда не смог бы собрать воедино весь трактат Салладорца и, отправляясь в вечную Тьму, прихватить заодно с собой целый город средний размеров.
      В Старшей же некромант чувствовал угрозу. Скрытую и непонятную ей самой. Так змея-глазоедка таится на плече ничего не подозревающего охотника, чтобы, когда тот придёт домой, прыгнуть в лицо его ребёнку, тщась дотянуться до самого лакомого лакомства - детского глаза...
      Ну ничего. Разберёмся.
      Сегодня он постарается вспомнить всё, что обязан помнить некромант, стоя на пороге тайны. Некромантия безбрежна, словно море, словно сама Смерть, принимающая и растворяющая все сущее, - так неужто он не найдёт способа заглянуть за грань этих катакомб? Чужая магия, притаившаяся в глубине, - он не мог оставлять её без внимания.
      ...Нельзя сказать, что это место было особенно богато Силой. Древние туннели ещё хранили какие-то отзвуки, и ничего не оставалось делать, как медленно, тщательно и скрупулёзно собирать их. Что называется, по крупице.
      Много часов пролетело в упорном труде, прежде чем Фесс взял в руки посох, встал в самой середине своей звезды. Он не мудрствовал лукаво. Ритуальная магия, магия чисел, линий и знаков доказала - она надёжна. По посоху словно заструились тёмные тени - летучий прах собирался на зов некроманта. Перед Фессом медленно сгущались три тонкие фигуры, отдалённо напоминавшие человеческие. Некромант в первую секунду опешил - а потом едва сдержал крик, когда понял, кто явился на зов его заклинания. Похоже, магия сработала даже раньше, чем он рассчитывал.
      Три зыбкие тени, три туманные фигуры - у Фесса по лицу катился пот, он чувствовал древний гнев, не остывший за все века пребывания за гранью этого бытия. Сквозь хаос сталкивающихся магических потоков всё явственнее и явственнее пробивалась одна-единственная фраза: "Мы были тут первыми!"
      Да, это не люди. Не гномы, не орки, никто из ведомых рас, у которых, несмотря на все различия, всё-таки одна] голова, две руки, две ноги, два глаза и один рот. У этих! тоже была вроде как одна голова, но вот аккурат посреди живота имелось нечто вроде второй, запасной, раза в два
      меньше "главной". Три верхние конечности, пять нижних. Какие-то отростки на плечах. И распоровшая голову почти надвое длиннейшая лягушачья пасть. В общем, чудища, да и только. Но при этом, в отличие от всех прочих чудовищ Эвиала, Мельина и других миров, - разумные. Не звериным инстинктом пожирателей - нет, холодным и утончённым разумом. "Мы были здесь первыми!"
      Кто же их смёл? Дуотты? Или другая неведомая раса, штаны, что, по смутным намёкам, когда-то владели Огненным архипелагом и ушли из Эвиала задолго до того, как тут обосновалась Западная Тьма? Фесс попытался, усиливая резонанс, пробиться глубже, он почти не сомненплся, что под дворцом Старшей под землю уходят насто-ищие катакомбы, быть может, там голос мёртвых зазвучит менее из твёрдого камня?
      Катакомбы действительно имелись. Паутина почти что отвесных лестниц, уходящих куда-то в глубину. Дна некромант не чувствовал - но, быть может, это потому, ч ю приходилось сдерживать ту часть праха, что слишком уж рьяно откликнулась на зов подземелий, приняв форму и душу тех, от кого не осталось даже истлевших костей в могилах, не осталось и самих могил.
      Тени колыхались, пытаясь перегнуться через зачарованную границу пылающей звезды. Они рвались вперёд, по магия некроманта всякий раз отбрасывала их назад. Закрыв глаза, Фесс видел перед собой совсем другой Эвиал - тёплый, не знающий зим и снегов, с иными очертаниями континентов и морей, когда Утонувший Краб ещё не был островом, а просто широкой перемычкой между Правой и Левой Клешнями, Огненный архипелаг - громадным, немногим меньше тех же Клешней островом; когда на месте "угрюмых заснеженных гор вздымались влажные тропические леса, а в Море Ветров никто бы не отыскал и следа плавающих льдов. И в помине не было никакого Эгеста, Железный Хребет простирался гораздо дальше к востоку и западу, чем сейчас, и тянулся на сотни лиг неразрывный, единый лес, не ведавший ещё, что ему предстоит дать приют двум смертельно враждующим между собой ветвям народа Перворождённых. Эвиал был юн и прекрасен, и те, кто жил там, были плотью от его плоти, а не пришельцами из ниоткуда, как гномы, люди или даже эльфы.
      Потом появились другие. Фесс видел их словно бы мельком, воспоминания праха подёргивались алой завесой ненависти. Титаны, они возводили сказочные города на Огненном архипелаге, тогда, как уже было сказано, никаком не архипелаге, а громадном острове. Поднимались циклопические сооружения, и странные существа - боги маги? - сходили с небес на вершины ступенчатых пирамид, что дотягивались почти до самых туч.
      Откуда пришли титаны, Фесс не понял. Скорее всего этого не знали и сами жаборотые. Титаны меняли пути рек и очертания островов, они осушали гнилые болота заменяя девственные леса тщательно спланированными парками. Они обустраивались на незначительной части Эвиала, не выказывая намерения овладевать новыми землями, но пятиногам хватило и этого. Они начали войну.
      Начали войну и были разбиты. Несмотря на то что собрали великое множество воинов. Несмотря на то что владели сильной магией, возникшей из наблюдения за ветрами, облаками, водами, течением рек и ростом злаков. Их магия была словно второе дыхание мира, не испепеляющий жар кузнечных горнов, как у их противников.
      Но именно кузнечные горны взяли верх. Стены сказочных городов с золочёными, лазуритовыми и хрусталь-1 ными куполами не поддались дикой первобытной магии атакующих. Аккуратные поляны и луга Огненного острова выстлало мёртвыми телами. Зелёная кровь смешивалась с падающими дождевыми каплями. И когда стало ясно что даже все воины народа пятиногов не способны ворваться в гордые цитадели, пятиноги воззвали к своим богам. К. тем, кому они поклонялись, кому приносили жертвы.
      И боги ответили. Они вышли из вечных теней своего мира, где обитали, слушая хвалы своего народа. Ош вышли на бой, потому что боги только тогда хоть чего то стоят, когда отвечают на искреннее моление.
      И над сказочными городами вспыхнули небеса. Чёрные крылья рванулись сверху, клыки и когти загуляли по Идеально ровным улицам; впервые кровь пролилась внутри зачарованных стен, куда так и не смогли ворваться рати
      Пятиногов.
      Но титаны не растерялись и не дрогнули. Они призвали своих богов, показали всю мощь своей магии, и тогда Мир содрогнулся от боли. Фессу открылись лишь отрывочные видения, но и этого хватило - громадные чёрные воронки, опускающиеся с небес, жадно поглощающие всё живое и неживое, оставляющие после себя один лишь мертвый камень, слизывая даже плодородную почву. Фесс нидел, как по ступеням пирамид сходили рати призраков, как двигались какие-то вообще почти что неописуемые существа, широко расставив сотканные из солнечного спета крылья и пятиноги дрогнули.
      Их боги попытались сражаться и погибли. Все до единого. На глазах у тех, кто перил в них.После этого настал черёд простых воинов, всех, кто держал в руках хоть что-то, отдалённо напоминавшее оружие. Их убивали, но не преследовали. Тех, кто догадался убежать, пощадили. Дело было, однако, в том, что пятиноги не бежали. Почти никто. Они пытались сражаться.
      Жалкие остатки когда-то великой армады вернулись в свои леса, по прежнему тёплые и влажные, к землянкам, шалашам и древесным гнёздам. Мириады мириадов погибли. Вернулись считанные тысячи, те, у кого страх пересилил гордость и ярость. Погибли жрецы и маги, не стало богов, никто не отзывался на творимые в отчаянии молитвы. Жизнь стремительно менялась, и менялась к худшему, хотя титаны-победители, казалось, забыли о поверженном противнике. Но теперь словно сошёл с ума сам мир. Не вовремя наступали дожди, смывая пыльцу, на деревьях не завязывались плоды, зимы стали холоднее, юраздо холоднее - леса, приют и убежище пятиногов, стали погибать, не выдерживая невесть откуда взявшихся морозов и снегопадов. Племена потянулись на юг, где ещё было тепло, - и вновь оказались под стенами городов, возведённых их врагами.
      Вновь лилась горячая кровь, вновь свистел и стонал воздух, рассекаемый зачарованными клинками. Холодея, Фесс видел последние атаки пятиногов, последние отчаянные штурмы - о, они теперь не пытались ворваться за; неприступные стены, они всего лишь старались уйти подальше от неумолимо наступающих холодов. Фесс видел чудовищные боевые машины титанов, мерно ползущие по полям башни, ощетинившиеся во все стороны рубящей, давящей, кромсающей, разрывающей сталью, - смертоубийственные орудия двигались с такой быстротой, что он даже не смог рассмотреть, как они выглядели на самом деле.
      Жалкие остатки народа пятиногов всё-таки прорвались на юг. Их не преследовали, как и в прошлый раз. Всё ещё зелёные, тёплые леса сомкнулись за их спинами, и теперь, казалось, всё вновь пойдет как надо. Но нет. Всё было против них - неведомо откуда взявшиеся злобные звери, бурные ливни, грозы, уничтожавшие посевы и прививки на древесных стволах, болезни, неведомые раньше, косили пятиногов, словно косарь траву. Они бросили проклятые места, двинулись на восток - туда, где теперь раскинулся Салладор. В те времена здесь и слыхом не слыхали ни о каких пустынях. Пятиноги остановились. Им показалось - они нашли, что искали. Даже болезни, забиравшие двух новорождённых из трёх, отступили на время.
      Выжившие стали действовать. Незнакомые со строительством, они тем не менее ломали камень в недальних горах магия их действовала, а наделённые даром неустанно совершенствовали и совершенствовали существующие заклятья, не забывая составлять новые. В глухих лесах возникали первые города не города, крепости не крепости, храмы не храмы - места, где собирались все владевшие даром чародейства, пытаясь оживить погибших богов.
      И настал день, когда им показалось, что они преуспели.Глаза мёртвого бога вновь раскрылись, глянув на них пусть на миг, но глянув. Однако в этих глазах крылся такой гнев, что пятиноги не дерзнули длить действие заклинания. Потом последние погибавшие сами покончили с собой, не в силах вынести нестерпимого стыда.Потому что взгляд их бога заметили не только верные. Титаны и те, кто помогал им, заметили это тоже. И не замедлили явиться. Кто знает, чего и почему они испугались, но эта последняя война оказалась страшнее и кровавее всех предыдущих. Магия пятиногов собирала немалую жатву, титаны, не искушённые в лесной войне, теряли и теряли своих - пока не принялись выжигать ненавистные чащобы, да так, чтобы не оставалось даже праха. Они разрушали все найденные схроны, убивая защитников всех до единого, не щадя никого, не вступая в переговоры, не слушая мольбы, не внимая слезам. Убивали хладнокровно, механически, без гнева, не тешась муками обречённых, но всех. Они очень заботились, чтобы никто не ускользнул, чтобы не вырос Мститель. И они достигли своей цели. Оставив за собой дымящуюся бесчисленными пожарами салладорскую равнину, они ушли на свой зачарованный остров - постигать тайны тонкого мира, совершенствовать дух и тело, посвящая себя сотворению красоты...
      Настанет день, и они тоже встретят свою судьбу, вдруг понял Фесс. То, что они свершили, не осталось безнаказанным. Народ пятиногов канул в небытие. Немногие уцелевшие вымерли, не оставив потомства. Но чёрная ненависть - она осталась жить здесь, в одной из их твердынь. Было время, когда пол в этом зале был скользок от крови, и разорванные на куски тела противников летели в разные стороны, поражённые истребительными заклинаниями. Противники дрались здесь врукопашную - а потом победители, вынеся своих убитых и раненых, дали вволю погулять "очистительному огню". Разумеется, никто и не подумал вытаскивать из подземелья раненых пягиногов.
      Здесь история кончалась. Тени всё ещё рвались к Фессу - они не рассуждали, они были просто ожившей памятью, отнюдь не наделёнными рассудком и сознанием существами. Им было всё равно, на кого нападать. Но они вновь выбрали себе противника не по силам Некромант стоял твёрдо, и мало-помалу тени начали отступать, таять, растратив всю вложенную в них Силу. Теперь Фесс имел все ответы. Ну, или почти все.
      Тёмная ненависть не исчезает бесследно. Ошибается тот, кто считает, будто мёртвые враги не могут мстить. Вот только мстят они, как правило, не только ненавистным победителям. Они мстят всем без разбору, до кого только могут дотянуться. Одна месть порождает другую. Кровавая цепь замыкается, змея вечности кусает свой собственный хвост, сворачиваясь в неразмыкаемое кольцо. И кто знает, какую цену потребуется уплатить тому, кто возьмётся наконец разорвать этот круг, остановить мельничный жернов, смазкой которому служит кровь, кровь, кровь...
      Фесс уже совсем собирался аккуратно и осторожно свести на нет действующее заклинание, когда его внимание привлекло нечто новое. Не в глубинах земли. На поверхности. Его взгляд сейчас словно бы пронзал земную толщу. Фесс смотрел как будто со дна песчаного моря, вдруг по неведомой причине сделавшегося прозрачным. И видел он не зеленеющие оазисы и даже по-своему красивые (издалека) волны песчаных барханов, а медленно ползущую по дороге длинную чёрную змею. К Эргри приближалось войско, и не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кого показывала ему магия.
      Армия Этлау шла маршем на столицу Салладора. Фесс почувствовал постыдную дрожь в коленях. Значит, зря надеялась Старшая, что ей удастся сбить с толку инквизиторов. Нет, Этлау решительно изменился со времени Арвеста, со злостью подумал некромант. Фесс чувствовал - водоворот судьбы тянул их с инквизитором всё ближе и ближе друг к другу... и скоро встреча станет неизбежной. Нужно успеть получше подготовиться - иначе кончишь, как те неупокоенныв в Кривом Ручье.
      Заклятье угасло. Оно и к лучшему, подумал Фесс. Ещё почувствуют, откуда оно тянулось. Яснее ясного, что Этлау жив-здоров, иначе серых бы тут не было. И что теперь делать? Бежать? Куда? Да и какой смысл, если инквизитор так легко выходит на его след? Или же это случайное совпадение, и святые братья просто намерены использовать Эргри как базу для своих поисков? А, что гадать! Спросить Старшую, не осталось ли у них ещё прознатчиков по ту сторону баррикады, подобных Фейрузу...
      Фесс отпер дверь. Боль отката ещё гуляла по телу, но, не в силах спать, он отправился по огромному гулкому дворцу - разыскивать Старшую. Покои были пусты - похоже, здесь не держали слуг. Девушку он чувствовал на удивление хорошо несмотря на то что не прибегал ни к какой магии. Было в ней что-то от... что-то от тех теней, чью историю он только что узнал. Наверное, это и помогало отыскать её; во всяком случае, когда Фесс остановился перед дверью на первом этаже, за парадным залом, и аккуратно постучался, Старшая отозвалась моментально:
      - Великий Мастер, у меня не заперто.
      Фесс вошел Комната Старшей оказалась под стать покоям Даэнура - почти такая же конторка, прогибающиеся под тяжестью книг полки; только здесь, в отличие от жилища старого дуотта, была собрана целая пропасть всяческого оружия, ещё больше, чем на стенах в комнате некроманта.
      Девушка лежала, не раздеваясь, на узкой кожаной кушетке под высоким стрельчатым окном. Фесс заметил, что окно было забрано частой и толстой решёткой; прутья, похоже, способны были выдержать удар осадного тарана.
      - Великий Мастер, - Старшая вскочила, стараясь одновременно и поклониться, и пригладить волосы, и подтянуть распущенную на груди шнуровку белой свободной блузы.
      - Готовимся к бою, Старшая, - резко сказал Фесс. - Инквизиторы идут на город. Думаю, завтра к утру они будут здесь. Этлау гонит их форсированным маршем даже мочью.
      Старшую словно подбросило пружиной, так что она разом забыла о распущенной ниже предела скромности блузке. Глаза её вспыхнули - сейчас она казалась волчицей у логова, готовой биться до конца, чтобы защитить своих щенят.
      - Надо уходить! - решительно отрубила она. - Сейчас подниму птенцов...
      - Куда уходить?! - возразил Фесс. - Не ты ли утверждала, Старшая, что нас станут в первую очередь искать по заброшенным храмам и гробницам? Кто знает, как поступит Этлау? Едва ли ему дадут устроить всеобщую охоту на нас тут, в столице. Насколько я могу представить себе, правители с большой ревностью относятся к таким вещам. Неизбежно начнутся переговоры, согласования, ут-рясения... на это потребуется время. А пока мы... - его глаза угрожающе сузились, - мы нанесём удар первыми. Собственно говоря, нам угрожает только один из святых братьев... и я полагаю, что Эвиал слишком тесен для нас двоих. Я имею в влду, как ты понимаешь...
      - Отца-экзекутора первого ранга преподобного Этлау, - металлическим голосом закончила Старшая. - Я поняла вас, Великий Мастер. Птенцы будут счастливы пресечь свои жизни здесь по единому вашему слову. Ведь в следующий миг они уже будут там, куда выжившим попасть будет далеко не так же просто!
      Фесс чуть не поперхнулся. Он, конечно, слыхал об ассасинах Храма, убеждённых, что, умирая по приказу своих хозяев, они прямиком попадают в особый великолепный мир посмертия, но никогда не полагал, что столкнётся с подобной верой воочию.
      - Погоди, - остановил он девушку. - Надеюсь, никому не придётся умирать преждевременно. У нас слишком много работы здесь, в этом мире. То, куда мы все стремимся. . должно немного подождать. Путь к нему не будет таким уж прямым и быстрым, ты должна понимать.
      - Да, Великий Мастер, - смиренно склонила голову девушка.
      - Отправь три тройки птенцов на разведку. Мы должны знать, как далеко серые от города - моё заклятье засекло их... м-м-м... в общем-то, случайно. Так что нам нужно подтверждение. Исходя из этого, будем действовать. Полагаю, нам лучше всего оставаться в твоём дворце, Старшая, тем более что из него имеется больше чем один выход.
      Девушка с сомнением покачала головой.
      - Я не думала, что они так легко нащупают нас. Но если нащупали - дворец не послужит надёжной защитой. Надо уходить.
      - Куда?! - ядовито бросил некромант. - Если они так легко выходят на мой след - в какой пещере, в каком подземелье мы сможем укрыться от них? Как долго? Ты подумала об этом?
      В эту минуту Фесс был как никогда близок к тому, чтобы швырнуть чёрный том трактата в огонь.
      - Тогда будем драться, - не моргнула глазом Старшая. - Дворец хорошо к этому приспособлен. Они у нас ещё умоются кровью!..
      - Достойные слова, - одобрил некромант - Отправь птенцов на разведку, и мы посмотрим.Старшая кивнула.
      ...Время тянулось томительно и медленно. Фесс не стал больше прибегать к магии, не стал и расспрашивать Старшую о магии пятиногов. Едва ли девушка сама осознавала, откуда взялось её искусство и чьё наследство она получила.
      Остальные птенцы сгрудились вокруг Великого Мастера. Глаза их горели такой мольбой, что Фесс не выдержал.
      - Хорошо. Идёмте в заклинательный покой... и начнём.
      Не так уж сложно дать юнцам цель и задачу. Ввести в извилистый лабиринт магии, бродить по которому само по себе - донельзя увлекательное занятие. И Фесс знал, что им предложить Распутать клубок заклинаний означало уложить одного неупокоенного.
      Почему бы не дать другую цель? Чуть-чуть подменив правила? Салладорец наверняка мог упокаивать кладбища одним движением брови, даже не поворачивая голову. Почему бы тем, кто так рвётся во Тьму, не совершить по пути парочку-другую добрых дел? Почему бы не внушить им, что избранная ими дорога невозможна без упокоенных погостов?, Почему бы нет? В этом мире был всего один некромант. Пусть же их будет хотя бы пяток. Но лучше десяток. Мне бы время, вдруг подумал Фесс с острым сожалением. Мне хотя бы год... полгода... они не стали бы профессионалами, но азам я бы их научил... работая командой, они наверняка справлялись бы с простыми случаями, с одиночными мертвяками или зомби, а в трудных - вызывали бы меня. И всё было бы хорошо, и все были бы довольны.
      "Не обманывай себя, - оборвал он собственные мысли. - Эти дети рвутся ко Тьме, к призрачному бессмертию, и им очень быстро надоест эта игра. Они не глупцы они быстро сообразят, что дело тут нечисто. Зачем им этот мир, если они жаждут совсем другого? Какое-то время, быть может, и удастся удерживать их на этом пути,но потом неизбежен полный разброд. И кто знает, на что тогда обратится их сила? На что используют они полученные от тебя знания?"
      И тем не менее он стал говорить. Его первая лекция. Он учил. Таким вниманием не смог бы, наверное, похвастаться даже сам милорд ректор Анэто или Аркинский понтифик. Фесс говорил:
      - Наш путь сложен и извилист. Наша сила - плоть от плоти этого мира, даже если она уводит нас далеко за его пределы и мы сами рады отрясти его прах с наших ног. Поэтому не думайте, что можно будет произнести несколько слов, сделать несколько жестов - и всё у вас получится. Не всё сразу. Тяжёлый труд и опасные странствия - вот наш удел...
      Он видел горящие глаза Старшей. Ему показалось, что она понимает. Собственно говоря, он надеялся на это - та, которой выпало защищать и оберегать птенцов, должна смотреть на вещи чуть по-иному, чем остальной ковен. Она-то ведь должна была знать - из его рассказа об Атлике и судьбе Арвеста, что да, достаточно нескольких слов, - и твоё желание исполнится. Ужас и проклятие Эвиала, принесённое Салладорцем в мир страшное знание, дающее чудовищную власть любому. Что это была за комбинация чар, Фесс не хотел даже и знать. Невиданный соблазн, и лучше, чтобы его совсем не было.
      Он говорил. О том, что из-под земли поднимаются те, кто давно должен спокойно отдыхать от мирских трудов в Серых Пределах. И что дорога к полному освобождению - он старался заменять этими словами прямое "уход во Тьму" пролегает теперь именно там. С каждым упокоенным кладбищем, с каждым уничтоженным мертвяком они будут ближе к заветной цели, уверял он. Лгать, конечно, нехорошо, но некромант Неясыть прошел хорошую школу и уже давно научился не краснеть.
      Ведь помимо этого ему предстояло позаботиться ещё и о до сих пор живой памяти подземелий. Смутные идеи носились в его мозгу, явно слишком безумные, чтобы отбрасывать их так просто с порога - за последнее время Фесс уверовал в безумие как порой незаменимый источник. Этим всем надо вплотную заняться если только инквизиторы дадут ему хоть немного времени.
      После его речи и долгих, нескончаемых вопросов к нему подошла Старшая.
      - Великий Мастер... я снарядила две особые тройки. Они должны попытаться увлечь серых за собой на северо-восток. Уверить их, что тот, за кем они гонятся, скрывается именно там, где они и предполагали. В безлюдных горах, среди развалин мёртвых городов. Надеюсь, что смогу выиграть для нас ещё хоть немного времени. Пока... пока мы не сможем встретить их хотя бы частью нашей истинной мощи.
      "Эк куда метнула!" - мельком подумал Фесс, глядя на напряжённо сжавшиеся губы девушки. Старшая, похоже, действительно верила, что...
      - Что ты хочешь сказать - Эргри должен разделить судьбу Арвеста? - Фессу не требовалось разыгрывать холодный гнев. Он на самом деле сейчас его ощущал.
      - Почему бы и нет? - Глаза Старшей горели, словно у самого настоящего чудовища. - Это будет стремительный и быстрый конец... для всех. Мы обретём свободу, а наши враги встретят мучительный конец.
      - Ты не слышала ничего из того, что я сейчас говорил?
      - Я слышала всё, Великий Мастер. И собственноручно убью каждого, кто скажет хоть слово поперёк. Я говорю, если положение наше станет безвыходным... мы ведь сможем обратиться к этому?
      - Почему ты считаешь, что я открою тебе это заклинание? - Холода в голосе Фесса стало ещё больше.
      - Великий Мастер, но... если у нас не будет другого выхода .. - Старшая не опустила взгляд. - Клянусь, что буду драться до последнего и отступлю только мёртвой, но...
      - Я постараюсь, чтобы мы все вышли из этого живыми, - посулился Фесс. - Я не могу ничего обещать, но я постараюсь. И ты постарайся тоже. И тогда всё будет хорошо.Старшая молча кивнула.
      Через два дня стали возвращаться разведчики. Оказалось, что всё не так плохо - войско серых числом в сорок пять сотен движется медленно, делая частые остановки, то и дело рассылая во все стороны поисковые партии. Старшая, сведя вместе донесения, предположила, что не меньше трети армии Этлау рыщет сейчас по Салладору, но, похоже, решительно не знает, где искать.
      Птенцы заметно приободрились. Похоже, предположение Фесса оправдывалось. Этлау не смог его нащупать. Пока не смог. Кто знает, была ли книга Эйтери меченой? Или, быть может, Инквизиция могла засечь, когда книгой пользовались, - ведь не все же строчки в ней приводили к разрушению близлежащих городов!..
      Быть может, серые на самом деле хотят лишь устроить в Эргри главный лагерь для дальнейших своих поисков? Очень хотелось бы так думать - ведь на самом же деле не могут же северяне-инквизиторы без сна и отдыха мотать
      ся по раскалённой салладорской пустыне! Теперь Фесс горько жалел, что в рядах святых братьев не осталось ни одного прознатчика, и приходилось уповать только на удачу, чего, как известно, не может позволить себе ни один истинный некромант. Если, конечно, он не хочет присоединиться к сворам скелетов и зомби.
      Тем не менее на какое-то время Фесс - впервые за долгие месяцы наконец-то ощутил себя если и не в безопасности, то, во всяком случае, не имея врага на самых плечах. Птенцы слушали его, словно и в самом деле самого Салладорца. Очень быстро, занимаясь с ними, Фесс понял, что роковой трактат (который он по-прежнему избегал не только читать, но даже и открывать) не содержал решительно ничего, что могло бы помочь птенцам в повседневной жизни. Это была Книга Бегства. Она говорила только о том и исключительно о том, как уйти. Судя по свиткам птенцов, немало страниц посвящалось спекуляциям на тему, что же ждёт адепта там, за Порогом. Вопреки всему Салладорец утверждал, что Непознаваемое всё-таки познаваемо.
      Нельзя сказать, что Фесс оставался глух к могучей силе рокового трактата. Он не открывал полную версию, по-прежнему надёжно запрятанную в его вещах, довольствуясь исключительно и только отрывками из свитков и копий. Но даже эти отрывки и копии несли на себе отсвет великой силы. Наверное, Салладорец и в самом деле был сильнейшим магом своего времени, другое дело, что свою силу он употреблял не на всякие там молнии, огненные штормы и прочую чепуху, а на проникновение в неведомое. Он пробивался сквозь нагромождения древних запретов, заклятий столь старых, что по сравнению с ними молодым показалось бы самое время. Фессу оставалось только догадываться о том, кто на самом деле впервые провёл черту между жизнью и посмертием, между зелёными мирами и Серыми Пределами. Салладорец сумел найти способ взлома. Но какой ценой!..
      Впрочем, что ж его судить, если трактат упорно уверял, будто телесная жизнь есть юдоль скорби и горя, с неизбежным концом впереди, и, следовательно, отправление того жизненного начала, что именовалось душой, в Вечную Тьму есть великое благо?
      Разумеется, о прямой и простой дороге к цели, дороге, которой прошла Атлика, Фесс ничего не говорил птенцам. Сейчас он даже жалел, что проговорился Старшей; кто знает, что взбредёт в эту взбалмошную голову?..
      И вот птенцы под началом Фесса упрямо штудировали конспекты Даэнуровых лекций, старательно зубрили списки ритуальных мучительств, запоминали порядок упошивания и разупокаивания, и так далее и тому подобное. Никому и в голову не пришло ставить слова Учителя под сомнение, однако Фессу не нравился всё более и более странный блеск в глазах Старшей.
      Прошла неделя. Инквизиторы медленно, не торопясь, продвигались к Эргри, рассылая во все стороны многочисленные поисковые партии. Фесс свёл использование специфической своей магии до минимума, как говорится, во избежание.
      Ещё через семь дней отряды серых вступили в город.
      Старшая отрядила нескольких птенцов повыдержаннее наблюдать за процессией. Нельзя сказать, что обитатели города выказали бы особенное счастье и радость при виде угрюмо марширующих пропылённых колонн солдат в серых плащах. Старшая принесла весть, что Его светлость эмир отказался впустить в город без малого пять тысяч человек с боевым оружием.Инквизиторам пришлось оставить в казармах эмирской гвардии длинные копья, тяжёлые дальнобойные арбалеты, двуручные мечи и так далее. Им оставили только кинжалы и короткие клинки. Похоже, Его светлость обладал куда большим умом, чем хотелось бы его врагам.
      Инквизиторов разделили на небольшие отряды и разместили в разных частях города. Птенцы проглядели все глаза в поисках Этлау, но не нашли ничего могущественный инквизитор исчез, как сквозь землю провалился.
      - Не нравится мне это, Старшая, - сказал Фесс девушке, выслушав донесения разведчиков. - Этлау не так прост. Он что-то явно задумал.