Лучина в кованом поставце неожиданно мигнула. Ровное жёлтое пламя сменилось дымными синеватыми языками; грызущиеся на куче отбросов под окном псы дружно взвыли.
      - Rabbaar Drobdt!(3) - шёпотом выругался Сидри. И было отчего гостиница оказалась зачарована. Каждый камень в её фундаменте, каждая источенная древожорами доска в стенах, каждый колченогий стул и каждый заплёванный стол, каждая полная клопами постель и каждая мерцающая лучина - все они жадно, неусыпно следили за чужой волшбой, ждали её, алкали и, стоило этой магии проявиться - тотчас поднимали тревогу.
      Гном поспешно зажал свёрток в могучем кулаке. Левая рука Сидри торопливо сорвала с пояса одну из бесчисленных сумочек. Завязки разошлись сами собой, на столе появились древний жёлтый зуб какого-то неведомого чудовища, тусклое бронзовое кольцо с кроваво-алым кусочком дерева в оправе вместо камня и, наконец, крохотное невзрачное перо, на вид обычное воробьиное. Бормоча заклятия, гном положил жёлтый зуб остриём к мерцающей лучине, надев кольцо на старую кость; перышко легло сверху.
      Лучина тотчас же перестала мигать, и гном с облегчением вздохнул. Да, да, конечно, об этом немедленно узнают адепты Радуги - их в Хвалине полным-полно, город лежал на стыке владений Красного Арка, не имеющего цвета Нерга и Фиолетового Кутула, он всегда кишел шпионами и соглядатаями, доглядчиками и прознатчиками всех без исключения Орденов. Не оставляли Хвалин своим вниманием и Серые Мастера, сказочная лига воинов-разведчиков; хаживали в Хвалин и гномы, особенно из молодых, особенно те, что ещё не расстались с иллюзиями, что Самоцветный Трон Горного Короля в один прекрасный день вновь займёт своё прежнее место под Царь-Горой...
      Лучина перестала мигать, и Кан-Мола, Алия, Тави, девушка со многими именами с усталым вздохом расслабила сведённые судорогой боли плечи. Держать заклятье дольше было уже выше её сил. Радуга ничего не заподозрит... но Сидри об этом знать не следует.
      Переведя дух и поминутно косясь на усмиривший мигание лучины жёлтый зуб, Сидри продолжал ворожбу. Теперь ему удалось развернуть тряпицу; на грязной столешнице неожиданно остро и ярко блеснул неправильной формы кристалл, абсолютно бесцветный и прозрачный; свет прихотливо играл на сотнях граней.
      Тихо бормоча себе под нос слова наговора, гном чуть присел, так, чтобы взгляд его оказался на одном уровне с досками стола. Прищурил левый глаз, всматриваясь в сверкающий камень; затаил дыхание...
      Лучина вновь предостерегающе замигала. Кто-то тяжело застонал под половицей; из дымохода донеслось приглушённое завывание. У гнома задёргалась щека, но взгляда он от камня так и не оторвал. Воздух в каморке начал потрескивать, под потолком заплясали рои синих светляков. По лбу Сидри покатились крупные капли пота - откуда-то снизу донеслись грубые голоса ночной стражи. Очевидно, хозяин таверны успел поднять тревогу. Однако, несмотря ни на что, Сидри не прерывал заклятья.
      Над кристаллом неторопливо сгустилось синеватое облачко, плотное, словно стелющийся низиной туман. Затем на поверхности этого облачка возникла воронка, синие нити колдовского морока закружились, одна за другой втягиваясь в таинственный танец; со дна воронки ни миг глянула Тьма... глянула и исчезла, уступив место бездонному звёздному небу. Миг и созвездия поползли вбок, появилась чёрная изломанная линия, очертания далёкого горного хребта. Одна из гор, казалось, носит на каменной голове корону - четыре острых рога, четыре копейных навершия, с молчаливой угрозой нацелившиеся в пустоту небосвода. Коронованный колосс стремительно приближался, рос, заполняя собой всё вокруг; гном замер, не в силах оторвать взгляд. Сейчас он не смог бы остановить действие заклинания, даже если б от этого зависело жить ему или умереть.
      А затем на склоне исполина появилось нечто ещё более тёмное, чем даже камень, чёрная плоть гор - зияющий провал пещеры, алчная пасть, вечно ждущая добычу глотка. Сидри дёрнулся всем телом, заскрёб ногами по полу, точно стремясь отползти, отвернуться, укрыться от внезапно глянувшего на него из тьмы острого и голодного взора, заглушить прозвучавший мягкий зловещий голос:
      - Ты сам пришёл сюда, ты мой!..
      - Магия! - Кан-Торог одним стремительным движением оказался на ногах. - Тави!
      - Спокойно, - отозвалась девушка, не двигаясь и даже не разжимая зубов. Глаза её оставались закрытыми. - Это необходимо, брат. Сидри должен отыскать Путь. И отыскать его он должен именно здесь, в Хвалине - если ты ещё не забыл, конечно, на чьих костях покоятся фундаменты здешней цитадели и храма Мёртвых.
      Юноша быстро, отрывисто кивнул. Выхватил из длинного дорожного баула пару ничем не примечательных палок и ринулся в коридор - снизу по лестнице уже грохотали тяжеленные сапожищи городовой стражи.
      Целясь в спину воина, Тави резко выбросила вперёд руку - мизинец, безымянный и средний пальцы плотно поджаты, указательный распрямлён, большой смотрит в сторону, форма заклятия Ykkii. В тот же миг под передовым стражником проломилась ступенька лестницы, и тот с ужасными проклятиями рухнул вниз. Кан-Торог едва успел схватить его за запястье.
      - Держись!..
      Узкая лестница оказалась полностью перекрыта. Внизу глупый трактирщик свалил грудой какие-то железяки, и обливающийся холодным потом стражник видел как нарочно торчащие вверх острия.
      Пока прятали мечи, пока вытягивали незадачливого воина, прошло некоторое время.
      - Эй, а чего стряслось-то? - вежливо уступая дорогу, самым что ни на есть мирным тоном осведомился Вольный.
      Только что спасённый урядник хмуро покосился на него. Вольный в имперском городе - это значило только одно: явился просить подданства. Как бойцы, Вольные ценились очень высоко, и ссориться с таким без нужды не следовало, но... Уж не он ли творил тут запретную волшбу?.. Однако не перекрывается ли это его привилегиями, о которых неграмотный урядник был наслышан, но деталей, разумеется, не знал.
      - Мы должны проверить, - угрюмо буркнул он. - Понял или нет, парень?
      - Да, конечно, - любезно улыбнулся юноша. - Помочь, сатаар?
      Уряднику, что начальствовал над десятком городовых стражей, до истинного сатаара, воина конной гвардии Старых Императоров, было как от земли до Божественного Круга Небес, но лесть, даже грубая - всегда лесть.
      - Благодарствую, - осклабился стражник. - Сами управимся.
      Его люди грузно затопали следом.
      Кан-Торог вежливо посторонился. На губах его играла змеиная, презрительная усмешка - эти простофили даже и не подумали, что так кстати оказавшийся рядом Вольный может просто тянуть время, давая сообщнику шанс скрыться. Тупицы, недоразумение Божественного Промысла, ошибка Великой Матери, по благости и равнодушию не исправленная Её Сыном...
      Ну ничего. Мы поможем.
      Когда громыхающая когорта ввалилась в каморку Сидри, тот уже уничтожил все следы колдовства. Лучина горела ровно и мягко, доживая последние мгновения короткой своей жизни.
      С гномом стражник держался совсем иначе, чем с прибывшим принять имперское подданство Вольным.
      - Кто таков?! - рявкнул воин. Острие короткого и толстого меча, каким сподручно биться в тесноте, смотрело в грудь коренастому Сидри. По уложению, гномам, дварфам, цвергам и всей их родне строго-настрого воспрещалось носить оружие в имперских пределах. Ослушников ждали страшные Неврюевы Копи, где не могли продержаться дольше полугода даже самые крепкие из подземных обитателей.
      - Сидри Дромаронг из колена Дромаронгов, сын Стурле, купец, отрекомендовался гном, низко и поспешно кланяясь. За спиной десятника поднялась пара арбалетов - против этих стрел, пущенных в упор, не спасла бы даже спрятанная под кафтаном кольчужная рубаха, тоже, кстати, запрещённая Имперским эдиктом.
      - Какую волшбу ты тут творил? - не опуская меч, зарычал урядник. Отвечай, свинья земляная!
      Сидри засопел; щёки его в один миг побагровели, словно пещерный гриб-поедушка во время цветения. Сравнить гнома с земляной свиньёй значило нанести несмываемое оскорбление. Такое не исправить, не загладить, даже если медленно выпустить из врага всю кровь, каплю за каплей...
      - С дозволения доблестного, я не творил здесь ничего предосудительного, - гном снова поклонился, упрямо заставляя гнуться прямую, не привыкшую к этому спину. - Как, наверное, известно доблестному, я, Сидри, добропорядочный и законопослушный купец (гном выпалил заученную тираду единым духом, выпучив глаза от усердия), в преславный град Хвалин, благоденствующий под сенью властительной имперской короны, да продлят силы земные и небесные дни её носящего, я прибыл с грузом товаров, каковые товары все были явлены к осмотру на городской таможне, о чём в торговом моём журнале есть соответствующая роспись, скреплённая согласно Имперскому эдикту гербовой несмываемой печатью... - Он говорил, точно заведённый, не делая пауз и на одной ноте. На несколько мгновений стражник оторопел, однако и он оказался не из новичков, коим легко заговорить зубы.
      - Ты мне книжонки свои поганые не тычь! Поворачивайся мордой к стене, руки за голову, и чтоб без глупостей! Парни, обыскать тут всё! За стражевым чародеем послано?
      - Так точно, Махар, - отозвался кто-то из двери. - Их волшебническое благородие обещали сей же час быть. Сами Ондуласт и обещали.
      - Ондуласт? - Физиономия урядника расплылась в злорадной, не предвещавшей ничего хорошего ухмылке. - Ондуласт, гноме, это тебе не какой-нить фигляр, коего ты, хитрая харя, мог вокруг пальца обвести. Ондуласт из тебя на дознании все кишочки-то повытаскает... отсюда даже и не выходя.
      Судя по бледности, обильно проступившей на щеках Сидри, урядник не привирал и не преувеличивал.
      - Так что колись сам, гноме, - тон стражника внезапно сделался ворчливо-доверительным. - Ты повинись... да поклониться не забудь... глядишь, Копи тебя и минуют.
      Сказано было более чем достаточно. Почтенному купцу предлагалось как следует тряхнуть мошной, откупившись от дотошного наряда. После чего прибывшему волшебнику объяснили бы, что, мол, все проверили, никакого запретного колдовства и в помине не было, а весь сыр-бор поднялся из-за того, что трактирщикова кривая доченька привораживала себе на ночь какого ни есть завалящего мужичонку, да перепутала слова, отчего конфуз и вышел. Стражевые волшебники - тоже люди, нет им никакого интереса копаться в гномьем барахле, отыскивая следы недозволенной волшбы. Им, волшебникам, о своём думать надоть. Как подсидеть того, кто выше тебя; как самому не оказаться подсиженному... Наука, йомть!
      Разумеется, Сидри всё это прекрасно понимал. Разумеется, рука его немедленно нырнула за пазуху, к заветному кошельку. Разумеется, глаза стражников тотчас же вспыхнули алчным огнём, и, разумеется, всё окончилось бы ко всеобщему удовлетворению, однако в тот самый миг в таверне угораздило появиться того самого Ондуласта.
      Гул голосов внизу нежданно сменился полной тишиной. И в этой тишине прозвучал холодный, исполненный презрения голос:
      - Ну, так и что здесь происходит?..
      - Рёкен-потрошитель! - вполголоса ругнулся урядник. И тотчас же заспешил, засуетился, зарычал на своих орлов:
      - А ну, по местам, по местам! Как в уставе сказано? С мечами, альбо топорами, альбо иным оружием наголо... от входа по обе стороны... двое унутри... Трое с подозреваемым на волшбу, держа оного за руки и члены иные, не давая измыслить зловредство...
      И, надо сказать, стражники исполняли приказы своего набольшего с небывалым рвением.
      - А ну, отзынь, отзынь, парень! - разойдясь, прикрикнул урядник на путавшегося под ногами зеваку -Вольного. Какие там у него привилегии, это ещё Рёкен надвое сказал, а вот ежели Ондуласт возымеет на него, урядника, зуб...
      Вольный, разумеется, тотчас же ощерился, точно пёс, лишённый валявшейся перед самым носом кости.
      - Это ты мне, славный воин? - проскрежетал он, сжав левый кулак и потирая его раскрытой правой ладонью. - Это ты мне, не давшему тебе нанизать себя на во-он те ржавые вертела внизу?..
      Урядник уже открыл было рот, собираясь объяснить гордому дурачку, что с Ондуластом не шутят и что для всей его, Вольного, компании, вечер сей может закончиться в застенке, как вдруг...
      Из соседней комнаты неслышно появилась красивая девка, судя по виду тоже из Вольных.
      - Что тут такое?.. - Она потянулась, точно молодая рысь, кокетливо прикрывая ладошкой зевок. - Что за шум?.. Поведай мне, о доблестный, причину этого переполоха!..
      И при этом так глядела громадными своими глазищами, так глядела, что просто держись. Разврат, одним словом.
      Урядник почувствовал, как по спине заструился пот. Он непроизвольно сглотнул - и один Рёкен знает, чем бы окончились эти переглядушки, если бы на площадке в это время не появился достопочтенный мэтр Ондуласт, адепт Ордена Кутул, магистр второй ступени, почти что выслуживший себе вожделенную третью ступень и одноцветный фиолетовый плащ, однако же согрешивший в чём-то против установлении братии, и, несмотря на сохранённый высокий чин, пожизненно брошенный на службу одним из стражевых волшебников Хвалина. В силу чего лютый до невозможности, до сих пор не верящий в приключившуюся с ним беду и из кожи вон лезущий, дабы всё-таки загладить свою вину и вновь вернуться туда, откуда он раз был с позором изгнан - по слухам, за совращение малолетней послушницы Фиолетового Ордена.
      - Что тут происходит, сударь мой урядник? - ледяным тоном осведомился мэтр, обводя всех столпившихся прищуренным взглядом бесцветных глазок.
      - Прибыли по сигналу! - лихо отрапортовал стражник, вытягиваясь что было мочи. - Сигнал недозволенной волшбы!.. Вот здесь, в этой каморке.
      -А эта... это... гм... существо где пребывало на тот момент?..
      - В означенной каморке, мэтр Ондуласт, ваше волшебничество! - что было мочи рявкнул урядник, поедая начальство глазами.
      - А... гм... всё ясно. - Чародей вошёл внутрь, брезгливо отстранившись от ближайшего воина - тот тщательно зажимал ладонью рот, однако, конечно же, не мог удержать в горсти могучего чесночного запаха.
      Мэтр Ондуласт шагнул через порог и остановился в полутора саженях от непритворно дрожащего Сидри. Маг был невысок, худ, сутул, средних лет, с болезненно бледным, иссечённым морщинами лицом. Тонкий нос с горбинкой, глубокие складки, пролегшие от него к уголкам губ, придавали Ондуласту хищный, подозрительный вид. Казалось, он постоянно что-то вынюхивает или высматривает - то ли измену, то ли добычу. Злые языки болтали про него много всякого, однако чародеями Первого Ряда, магистрами и мастерами, он ни разу не был обвинён в небрежении или нарушении орденского кодекса. Хотя возможностей у стражевого волшебника, само собой, имелось хоть отбавляй.
      - Тэ-экс... - неопределённо протянул чародей. - Нуте-с, приступим. Сознался ли уже преступитель? - повернулся он к уряднику.
      - Никак нет, мэтр, ваше волшебничество, не сознался, - горестно сказал стражник.
      - Плохо работаете, - Ондуласт поджал губы. - Плохо. Обо всём будет доложено.
      - Виноваты, мэтр... не погубите... жена дома, дети малые... смилуйтесь... не лишайте живота... - здоровенный урядник мало что не рыдал в голос.
      - Посмотрим, - процедил маг. - А что делают здесь посторонние? Почему не убраны? Нет, положительно невозможно работать в такой обстановке!
      "Посторонними" здесь явно считались Вольные.
      - Покорнейше прошу прощения у досточтимого мэтра, - сладким голоском пропела Тави, - но мы вместе с братом добирались до Хвалина в одном караване с мэтром Сидри, и потому...
      - Вы, конечно, уже имеете на руках подтверждение вашего имперского подданства, равно как и перечень положенных льгот и привилегий? - не глядя на девушку, сухо осведомился Ондуласт, зачем-то кутаясь в плащ.
      - Видите ли, почтенный мэтр, мы только что прибыли в город, и потому...
      - Следовательно, на сей момент вы - поднадзорный элемент, не имеющий права голоса в гражданских и военных делах Империи, - отчеканил чародей. Урядник! Распорядитесь...
      - О, мы уже уходим, уже уходим!.. - прежним голоском объявила Тави. Сидри метнул на неё полный отчаяния взгляд, однако она уже повернулась к нему спиной.
      Волшебник дождался, пока за Вольными закрылась дверь, брезгливо дёрнул щекой и вновь обратился к уряднику.
      - Шмотки этого... где они?
      Три вьюка Сидри мгновенно оказались на полу перед чародеем.
      - Выпотрошить! - бросил тот. - А его - обыскать. Выложите всё найденное на стол и выметайтесь. Вместе с ним.
      Гном стоял ни жив ни мёртв, не дерзая даже утереть обильный пот, проступивший на лбу. Ондуласт с омерзением пошевелил носком чёрного сапога сваленные кучей пожитки Сидри, не снисходя даже до наложения заклятия.
      - Это уберите сразу. Ничего нет, - распорядился он. - Теперь займёмся вот этим...
      К тому моменту на грязноватой, покрытой подозрительного вида тёмными пятнами столешнице лежали: дозволенный Эдиктом короткий складной нож с рукоятью розового пещерного дерева; кожаный тиснёный кисет с монограммой гномьими рунами; огниво и кремешок в оплётке; не слишком чистая тряпица, как видно, служившая носовым платком; серебряная цепочка с гербом колена Дромаронгов, здоровенная связка ключей чёрного кованого металла; старенькая вишнёвая трубка с бронзовым кольцом на черенке; вторая трубка, поновее - запасная; свитница плотной кожи, деревянная резная коробочка с набором перьев и разноцветными чернильными бутылочками; полдюжины свитков, дюжина чистых листов; дорожный журнал в засаленном переплёте; шейная лента; восемь парадных подвесок с дозволенными к ношению бериллами; и, наконец, короткая ясеневая палочка, тщательно ошкуренная и отполированная, но лишённая какой бы то ни было резьбы.
      Ондуласту хватило одного взгляда на эту груду.
      - Так, - он скривился ещё больше, словно на язык ему попало нечто невообразимо горькое. - Свяжите этому лапы... и постойте в коридоре. Не забудьте закрыть за собой дверь, урядник.
      Повторять приказы Ондуласту не приходилось ещё ни разу.
      - Что он делает? - беззвучно спросил Кан-Торог.
      - Тише! Тише! Ондуласт не дурак, и не слабак, - пальцы Тави так и мелькали. - Думай потише! Прикрывай мысли! Мне тебя полностью не спрятать... Так... Что он делает... Он уже, конечно, всё понял. Достаточно было взглянуть на физиономию нашего бедного гнома. Но мэтр всё равно будет искать следы... потому что ему важна не только вина. Он хочет понять, что в действительности творил тут Сидри, потому что гномы скорее умрут под пытками, но тайну не выдадут. И вся знаменитая некромантия Фиолетового Ордена тут не поможет. Поэтому нашему мэтру придётся попотеть.
      - Но ведь...
      - Ясное дело, ингредиентов там уже давно нет. Но для опытного мага взять след труда всё равно не составит. Волшебникам-недоучкам, адептам самых низших степеней, я бы глаза отвести сумела, но с магистром второй ступени мне не совладать, Кан.
      - Ясно. Меч...
      - Ты погубишь Сидри и ничего не добьёшься. Даже если мы и справимся с Ондуластом - а завалить магистра, уверяю тебя, не так-то просто даже такому, как ты, - увиденное гномом мы всё равно потеряем. А без этого всё лишается смысла. И помни, что это заклятье подвластно только Подгорному Племени.
      - Что же...
      - Иди, пристань к уряднику. Мол, как же так, гнома сейчас заберут, а у него наш багаж и всё такое прочее. Ондуласта предоставь мне. И помни никакого оружия. Пока. Это - на крайний случай.
      В каморке Сидри мэтр Ондуласт неторопливо готовился наложить заклятье. Недозволенную магию он почуял, едва поднявшись по лестнице. Гном ворожил, в этом чародей не сомневался ни на йоту. Но вот зачем и на что? На удачу в торговых делах? Но она и так не отворачивалась от Сидри, если, конечно, по отношению к гномам вообще применимо теперь это слово - "удача". Нет, тут дело в чём-то ином...
      Ондлуласт не был ни дураком, ни трусом. Он обладал цепкой памятью, великолепным воображением; вес это в своё время помогло ему подняться очень высоко... и оно же послужило причиной падения. Лишь самую малость призадумавшись, волшебник вспомнил все детали торговых сделок Сидри за последние полгода. Да, гном гостевал в Хвалине с прибылью. Сейчас, перед Смертным Ливнем, спрос на строительные материалы Подгорного Племени всегда подскакивал, Дромаронгу не грозил убыток. Так зачем же ему рисковать, творя запретную волшбу? Да ещё и такую странную? Известно, что гномы способны лишь к Предметной Магии, к чародейству амулетов и талисманов, чародейству, осуществляющемуся лишь посредством каких-то магических предметов, ну, например, драконьих зубов, клыков горгульи и тому подобного. Если Сидри ворожил - то куда он успел их деть? Выбросил в окно?.. С минуту мэтр стоял неподвижно, шаря мысленным взором в куче отбросов внизу. Нет... нет... и здесь нет... и даже следа не было... Для верности он добавил заклятье Поиска, несмотря на противное жжение во рту и жесточайшую мигрень, ожидавшие его через несколько часов после наложения чар. Ему показалось, что заклинание встретило какое-то сопротивление, словно кто-то далеко-далеко, на другом конце города, пытался ему воспрепятствовать. Волшебник привычно напрягся, готовясь преломить чужую волю - однако сопротивление тотчас исчезло и уже не возобновлялось. А у самого мэтра не осталось и тени сомнения в том, что колдовские амулеты Сидри каморку через окно не покидали. Скорее их кто-то забрал и вынес обычным путем.
      Да нет, это уж слишком сложно. Мифический сообщник... Мэтр поморщился. Нет, ничего не поделаешь, выяснять - так всё до конца. И Ондуласт, вздыхая и кряхтя, заставил себя забыть об ожидающей впереди боли. Для начала он займётся следом волшебства в Великом Эфире, а уж потом - амулетами и инструментами.
      "Ничего не получается. Он слишком силён. Проклятье, какой Rabbaar Drobdt поставил на моём пути этого Ондуласта! - Тави лихорадочно возводила цепь заклинаний. - Сплошные неприятности. Сначала не подействовало её охранное заклинание, что должно было полностью прикрыть ворожбу Сидри - а теперь ещё и этот Ондуласт! Да, конечно, Кан может справиться со стражниками, а она - со стражевым чародеем, но что это даст? Ондуласта она может только убить - или, вернее, даже не убить, а лишь оглушить на время. И уж тогда о том, что она жива, в Хвалине и действует, узнает вся Радуга вкупе с Бесцветным Нергом. Нет. Надо тоньше... тоньше... ещё тоньше..."
      Ондуласт строил заклятье прямолинейно, но очень добротно и крепко. Ни единой трещины, ни единой сомнительной связки, притянутой за уши ассоциации, неверно подобранного обертона. Не говоря уж о неточном звучании Имён. Маг второй ступени не пользовался ни графикой, ни вещественным инструментарием, единственным оружием мэтра оставался его собственный разум, и справиться с ним, не поднимая суматохи на всю Империю, оказалось очень сложно.
      "Разумеется, на уровне Тави - Алии, моя дорогая".
      Мастерства хватило, чтобы, не вызвав подозрений, следить за каждым извивом его чародейства, но - не помешать ему. Ондуласт мгновенно установил, что магических предметов в комнате нет, что Сидри не успел их выбросить - и взялся за самую суть. След волшебства! След волшебства! В этом - самое главное. Сейчас, если ничего не предпринять...
      В отчаянии она прижала правую ладонь к сердцу. Последний резерв чародея. Зачерпнуть собственной крови - то есть, разумеется, незримой истинной крови - тогда...
      Она ещё не придумала, что же именно произойдёт "тогда". Внутренний слух уловил нечто вроде исступлённого ликующего вопля.
      Ондуласт, разумеется, не мог пройти мимо столь явного и свежего следа волшбы, причём волшбы совершенно чуждой привычному колдовству башен.
      Время!
      Сейчас она даст сигнал, и...
      Кан-Торог вгонит три дюйма возникшей из ниоткуда стали в горло ближайшему стражнику, пальцем пробьёт глазницу второму, ногой отшвырнёт третьего - раньше, чем кто-либо успеет хотя бы заметить, что происходит.
      Ондуласт начнёт разворачиваться к двери - маг немедленно почует запах смерти, - однако он всего лишь человек, и тело его куда медлительнее разума, и она, Алия, может успеть...
      "Не вздумай, дура!.. Ты и так потом узнаешь всё, что нужно!.. Выведаешь у трупа!"
      Громкий стон ужаса и боли, внезапно раздавшийся за дверью, заставил всех вздрогнуть - даже самого Кан-Торога. Тави впилась зубами в ладонь, гася предательский стон. Неслышимый для прочих, могучим гудом тысячепудового колокола по Эфиру прокатился ответный магический удар. Изощрённый, предельно запутанный, так что даже весь Кутул, собравшись вместе, не смог бы отследить колдовавшего. Девушка ощутила мгновенный укол острой зависти - настолько искусно сплетено заклятье, настолько хорошо замаскировано! И построено по совершенно неведомым ей законам...
      Дверь каморки отворилась. На пороге возник Ондуласт. Тави не знала, чего и ждать; ещё секунду назад она не сомневалась, что такой напор стражевому чародею ни за что не выдержать и что на полу уже распростёрто бездыханное тело.
      - Какой глупец поднял тревогу? - сквозь зубы процедил волшебник. Разберитесь тут, урядник. С трактирщика возьмите штраф... и всё, что положено, за ложный сигнал.
      С чародеями не спорят. Скривившись, урядник пихнул Сидри в спину.
      - Гуляй, гноме. Считай, тебе сильно повезло.
      Плюнув на прощание, десятник повёл своих людей вниз - разбираться с несчастным трактирщиком. Можно было не сомневаться, доблестные воины проведут неплохую ночь, где окажется вволю пива, жаренных на вертеле поросят с лучшими шамрийскими специями, моченных в солёном каменном уксусе спинталей, что по карману лишь богачам из первой купеческой гильдии, да и служаночки, бесспорно, не станут сегодня упираться и отказывать мужественным стражам порядка.
      Сидри со стоном рухнул прямо там, где стоял. Среди его многочисленных талантов значились и хитрость, и ловкость, и способность к магии; смелость же, увы, отсутствовала.
      Прежде чем помочь гному, Кан-Торог убедился, что лестница пуста, никто не наблюдает и не подслушивает. Вольный почти на руках внёс дородного гнома в их с Алией комнатёнку.
      - Клади его сюда, к огню, - распорядилась девушка.
      - Вечно с этими каменными башками всякие неприятности, - не слишком дружелюбно проворчал юноша. - Клянусь Небесной Сохой, если бы не приказ Круга...
      - Вот поэтому-то Круг и отправил с тобой меня, - Тави поджала губы.
      - Ты о чём? - Кан жадно глотал воду прямо через край щербатого кувшина. Девушка взглянула на него с острой и внезапной неприязнью словно на непроходимого тупицу, которому уже нет сил вновь растолковывать понятные даже ребёнку вещи.
      - Не понимаешь?.. Ну и ладно.
      - Перестань, - воин вернул кувшин на место. - Скажи лучше, это ты отвела глаза Ондуласту? Признаться, я уже решил, что сейчас придётся вскрывать глотки этим баранам...
      "Когда он забывает об этих знаменитых "манерах Вольных", то становится очень даже симпатичным... как мужчина".
      - Да, я отвела, - не моргнув глазом, сухо кивнула девушка, и уважения во взгляде Вольного тотчас прибавилось. Знать правду ему совсем не полагалось.
      - Хм... молодец. - Улыбка у него получилась чуть смущённой.
      - А ты ещё сомневался в мудрости Круга Капитанов! - поддела юношу Тави.
      - Нет, но...
      - Никаких но, давай приведём Сидри в чувство и расспросим!..
      "Кто это мог быть? Кто это сделал? Кто помог мне ? Кто ? Кто ? КТО?!"
      ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
      Диктовать - мой последний сладкий порок. В такие моменты мне кажется, что прошлое оживает, рассеивается вечный туман, бессвязные обрывки чужого лепета на неведомых языках превращаются в осмысленные названия континентов, стран и городов, я вновь вспоминаю канувшее в великую Реку Времени величие, вспоминаю друзей... или врагов?.. вспоминаю славные деяния, кои, честное слово, достойны долгой памяти и долгих песен. Куда всё это делось - я стараюсь не думать. Есть что-то неуловимо-правильное в моей нынешней келье, в её убогих, закопчённых стенах, в надменности недалёкого настоятеля, так до сих пор и не понявшего, кого же именно он приютил в подземельях вверенного ему Храма. Да, да, во всём этом есть что-то неуловимо-правильное. Именно так. Заточивший меня сюда был зол, свиреп и силён, но при этом ещё и справедлив. Я знаю, что кара - если это кара - заслужена.
      Я не прикован цепями, и могущественные заклятья не преграждают мне дорогу наверх. Он был мудр, поступая так. Самый строгий и неусыпный сторож пленнику - он сам, если уверен, что всё справедливо. Я - уверен.
      Вы, читающие эти строки, - быть может, вас уже утомило многословное старческое бормотание? Да, вы правы, это и есть мой порок. Книга, которую я пишу, отнюдь не лаконична и не беспристрастна. Но что поделаешь, Ему придётся смириться... или наложить на меня ещё более строгую епитимью.
      Я продолжаю. Я наслаждаюсь интригой, завязывающейся здесь, в Хвалине, я смакую её перипетии, словно старый пьяница - бутылку выдержанного вина. Да, к моим услугам в любой момент - заклятье Всеведения, но тогда пропадет вся прелесть, все очарование тайны, а я, старый узник древнего храма (который хоть и древен, а всё же младше меня!), старый безумный колдун, заточённый сюда как будто бы усилиями Радуги - я давно уже отказался от мысли быть судьёй и вершителем справедливости. Хотя, может, и это не более чем приросшая к лицу маска?..
      Сегодняшний день оставит хорошие страницы. И насколько же велик соблазн подтянуть узел этой интриги хоть чуточку туже!..
      Бешеная скачка по улицам спящей столицы охладила его разгорячённую грудь. Молчаливые Вольные, вернейшие из вернейших, ждали его приказа, застыв в сёдлах, точно изваяния. Ни один из них не смотрел на своего повелителя. Когда будет нужно, он сам обратится к ним.
      Глубокая ночь. Здесь, на дальнем юго-востоке Империи, Тьма властвует уже безраздельно. А на западных окраинах еще не закончился многотрудный день. Там еще не угасли печи и тигли ремесленников, не замерли станки ткачей, не закончили Волшбу Света чародеи.
      Чародеи всесильной Радуги...
      Императорский конвой, недвижный, безмолвный, окружал глубоко задумавшегося властелина. Они стояли возле самого края Замковой Горы, высоко над спящей столицей, высоко над горестями и радостями великого города, что мирно спал сейчас под ними.