Стоя перед аркой, нелепый, нескладный сартан в слишком коротком черном облачении начал танец.
      Он не мог пройти и десяти шагов, не споткнувшись, но сейчас ступал грациозно, медленно и плавно, плетя сложные фигуры танца. Лицо его было серьезным и торжественным, он весь был поглощен музыкой – он сопровождал свой танец медленным, печальным пением. Руки его чертили в воздухе руны, ноги повторяли тот же рисунок на полу. Эпло наблюдал за этим странным танцем, пока не осознал, что какая-то часть его существа очарована этой странной красотой.
      – Как долго это продлится? – спросил он резко. Альфред не обратил на него ни малейшего внимания, но вскоре после того, как Эпло задал вопрос, пение и танец прекратились. Багровый огонь охранных рун потускнел, мигнул и угас вовсе. Альфред встряхнулся, глубоко вздохнул, словно вынырнул с большой глубины, взглянул на исчезающие руны и снова вздохнул – на этот раз тяжко и печально.
      – Теперь мы можем войти, – вытирая пот со лба, проговорил он.
      Они прошли под аркой безо всяких происшествий, хотя Эпло с трудом справился с внезапно возникшим нежеланием входить, а кожа у него неприятно зазудела.
      «Если бы я был в Лабиринте, я бы внял предупреждению».
      Он миновал арку последним; за ним трусил пес. Почти в тот же миг руны вспыхнули снова, их свет озарил туннель.
      – Это остановит любого, кто последует за нами, или, по крайней мере, задержит их. Большинство сартанов забыло древнюю магию, но я не рискну сказать того же о Клейтусе…
      Эпло умолк и нахмурился. С обратной стороны дверей по обе стороны от арки горели красным руны.
      – Что это значит, сартан?
      – Это другие руны, – опасливо и тихо ответил тот. – Рунная вязь с той стороны была создана для того, чтобы не позволять войти сюда. А эти руны, – он обернулся, вглядываясь во тьму, – призваны не выпускать что-то наружу.
      Эпло устало прислонился к стене туннеля. Патрины не отличаются воображением и изобретательностью, но Эпло и не требовалось особо ни того ни другого, чтобы представить себе кошмарных монстров, быть может, обитающих в недрах этого мира.
      «А у меня сейчас не хватит сил даже для того, чтобы справиться с разозленным домашним котом».
      Он почувствовал на себе чей-то взгляд и быстро поднял глаза.
      Лазар следил за ним. Мертвые глаза – пустые, пристальные, лишенные выражения. Но глаза духа-призрака, временами выглядывавшие из этих мертвых зрачков, смотрели внимательно, и было в них яростное безумие.
      Бледная улыбка скользнула по голубоватым губам лазара.
      – К чему бороться? Ничто не спасет вас. В конце концов вы придете к нам. . Страх впился во внутренности Эпло – не тот страх смерти, который появляется на поле боя и наделяет человека невероятной силой, выносливостью, заставляет не замечать ран. Нет, это был страх, подобный страху ребенка перед темнотой: страх перед неведомым, обессиливающий страх перед тем, чего он не знал, а не зная, не мог и управлять этим.
      Пес, ощутив угрозу, зарычал, вздыбил шерсть на загривке и встал между лазаром и своим хозяином. Джера опустила глаза, и чары ее пугающего взгляда мгновенно рассеялись. Альфред «шел вниз по коридору, тихо бормоча про себя руны; голубая рунная вязь снова вела их вперед. Кадавр принца Эдмунда следовал за ним. Его призрак снова отделился от тела и витал теперь за спиной кадавра, словно разорванный шелковый шарф.
      Потрясенный Эпло остался сидеть, прислонившись к стене, пытаясь прийти в себя, пока свет рун не померк. Голос, раздавшийся из темноты, заставил патрина вздрогнуть. Эпло мгновенно оказался на ногах.
      – Как вы думаете, все мертвые нас так ненавидят? Голос – измученный, тихий, полный невыразимой боли – принадлежал Джонатану.
      Все это время Эпло не обращал внимания на герцога, не знал о том, что тот рядом. В Лабиринте подобная небрежность стоила бы патрину жизни! Проклиная на чем свет стоит себя, туннель, яд и Альфреда, Эпло проклял заодно еще и Джонатана, потом схватил за локоть злосчастного герцога и потащил его за собой по коридору.
      Туннель был широким, сухим, воздуха хватало. Каменный пол покрывал толстый слой пыли: никаких следов – ни ног, ни когтистых лап, ни извилистых следов, которые оставляют, проползая, змеи и драконы… Ни одна руна не была сколота или стерта, указывающие путь знаки сияли ярко, уверенно ведя их к неведомой цели.
      Эпло прислушивался, вглядывался, вдыхал воздух, пробуя его на вкус, принюхивался. Он пристально следил за рунами на своей коже, за всем, что могло предупредить его о надвигающейся опасности.
      Ничего.
      Все было спокойно.
      Если бы это не звучало так странно, он сказал бы, что даже в воздухе тут были разлиты покой и мир. Ощущение это было необъяснимым, не имело под собой основания, а потому только злило Эпло.
      Впереди не было опасности, но он ясно чувствовал погоню позади.
      Туннель вел прямо вперед, безо всяких поворотов и ответвлений. Они прошли несколько арок, но ни над одной не было охранных рун, как над первой. И тут внезапно путеводные руны оборвались, словно впереди была глухая стена.
      Как увидел Эпло, поравнявшись с Альфредом, именно так оно и было.
      Черная гладкая стена возвышалась перед ними; на ее поверхности виднелись еле различимые знаки.
      Руны, руны сартанов, понял Эпло, приглядевшись к ним повнимательнее. Но в рунах этих было что-то странное даже для него.
      – Как странно! – пробормотал Альфред, вперившись взглядом в стену.
      – Что? – спросил Эпло. Нервы его были напряжены до предела и напоминали натянутые струны, готовые оборваться в любой момент. – Пес, следи, – приказал он, жестом отправив пса охранять коридор, по которому они пришли. – Что странно? Это что, тупик?
      – О нет. Здесь есть дверь…
      – Ты можешь ее открыть?
      – Да, конечно. Даже ребенок мог бы ее открыть.
      – Тогда давай найдем ребенка, и пусть он ее откроет! – язвительно и нетерпеливо бросил Эпло.
      Альфред смотрел на стену с интересом, словно на любопытную рукопись в библиотеке.
      – Рунная вязь здесь очень несложная, какая бывает на дверях спальни в доме, но…
      – Но – что? – Эпло с трудом подавлял в себе желание свернуть тощую шею сартана. – Кончай болтать попусту!
      – Здесь две рунные цепочки, – Альфред показал пальцем. – Разумеется, ты это видишь.
      Да, Эпло видел это и понял, что именно эта странность его и поразила с самого начала.
      – Две рунные цепочки, – продолжал Альфред, разговаривая скорее сам с собой, чем с Эпло. – Одна из них появилась позже… много позже, сказал бы я… и она начертана на более старой.
      Сартан наморщил высокий выпуклый лоб, седые брови сошлись над переносицей в раздумье.
      Пес пролаял один раз, явно о чем-то предупреждая.
      – Можешь ты открыть эту проклятую дверь? – повторил Эпло, сжав зубы и стиснув кулаки, пытаясь совладать с собой.
      Альфред рассеянно кивнул.
      – Так сделай же это. – очень тихо проговорил Эпло, хотя ему хотелось заорать во всю мощь легких.
      Альфред обернулся к патрину с чрезвычайно несчастным видом:
      – Я не уверен, что должен это делать.
      – Ты не уверен, что должен?.. – Эпло потрясенно уставился на него. – Почему? Что, на этой двери написано что-то настолько потрясающее? Еще какие-нибудь охранные руны?
      – Нет, – признался Альфред, нервно сглотнув слюну. – Руны… руны святости. Это место священное, благословенное место. Разве ты этого не чувствуешь?
      – Нет! – резко ответил Эпло – и солгал. – Я чувствую только, что Клейтус наступает нам на пятки! Открой проклятую дверь!
      – Святое… благословенное. Вы правы, – прошептал Джонатан. В голосе его звучали почтение и страх. Его лицо обрело более естественный цвет, он огляделся по сторонам в изумлении. – Интересно, что здесь было? Почему никто не знал, что тут, внизу, есть подобное место?
      – Знаки очень древние, почти что времен Разделения. Охранные руны, должно быть, не впускали сюда никого, и за века люди забыли о том, что подобное место существует.
      Охранные руны были начертаны над дверью для того, чтобы никого не пускать внутрь… Мысль эта чрезвычайно не понравилась Эпло, и он попытался прогнать ее.
      Пес снова гавкнул, развернулся, бросился к своему хозяину и замер у его ног, напрягшись, тяжело дыша.
      – Клейтус идет. Открой дверь, – повторил Эпло. – Или стой здесь и жди смерти.
      Альфред испуганно оглянулся, с неменьшим страхом посмотрел на дверь перед собой. Со вздохом он коснулся руками камня, пробежал пальцами по рунной вязи, тихо напевая руны. Под его пальцами камень начал таять, и внезапно, стремительно в стене открылся проход – арка, по которой бежала вязь голубых путеводных рун.
      – Отойди! – приказал Эпло. Он прижался к стене, вглядываясь во тьму за дверью, готовясь к тому, что перед ним появится чудовище с острыми когтями, смертоносными клыками или еще чем похуже.
      Но за дверью ничего такого не было – только пыль. Пес принюхался и чихнул.
      Эпло выпрямился и скользнул сквозь дверной проем во тьму. Он почти надеялся на то, что кто-нибудь бросится на него, кто-то из плоти и крови, с кем он мог бы сразиться.
      Его нога наткнулась на что-то. Он осторожно толкнул этот предмет, и тот покатился по полу со стуком.
      – Мне нужен свет! – бросил патрин через плечо Альфреду и Джонатану, которые все еще стояли в дверях.
      Альфред поспешил вперед – ему пришлось пригнуться, чтобы пройти под аркой Его руки снова взлетели в воздух, запорхали, чертя руны; он запел их (Эпло ощутил, как от этого пения у него начинают ныть зубы). Из покрытого рунами шара, висевшего под высоким куполом свода, полился мягкий белый свет.
      Прямо под сферой-светильником стоял длинный стол, выточенный из светлого, почти белого дерева, – стол, который явно был сделан не в этом мире. Семь закрытых дверей в стенах, несомненно, вели к семи туннелям, подобным тому, через который прошли Эпло и его спутники. Все эти туннели вели к одному – к этой комнате. И, несомненно, все они были защищены смертельно опасными охранными рунами.
      Стулья, несомненно, когда-то стоявшие вокруг стола, валялись на полу. А среди всего этого беспорядка…
      – Сартан милосердный! – задохнувшись от ужаса, прошептал Альфред, прижав руки к груди.
      Эпло опустил взгляд.
      Тот предмет, который он толкнул ногой, оказался человеческим черепом.

      Череп лежал там, куда его отпихнул Эпло. Он откатился к куче иссохших костей. Комнату наполняли черепа и кости; их было столько, что и сосчитать было нельзя. Весь пол был устлан костями. Хорошо сохранившиеся в сухом воздухе подземелья, скелеты лежали здесь века и века – никто никогда не тревожил покой мертвых.
      – Как они умерли? Что их убило? – Альфред озирался по сторонам так, словно в любой миг ожидал появления убийцы.
      – Расслабься, – ответил Эпло. – Ничего их не убивало. Они сами друг друга перебили. И некоторые из них даже не были вооружены. Вот, посмотри хоть на этих двоих.
      Рука скелета сжимала рукоять меча – светлый клинок не заржавел за века в сухом жарком воздухе Неподалеку валялась голова, отсеченная этим самым мечом.
      – Один клинок, два тела.
      – Но кто тогда убил убийцу? – спросил Альфред.
      – Хороший вопрос, – признал Эпло.
      Он опустился на колени, чтобы тщательно осмотреть мертвых. Вторая рука скелета охватила рукоять кинжала, вонзенного в его собственную грудную клетку.
      – Похоже, убийца сам убил себя, – проговорил Эпло.
      Альфред отшатнулся в ужасе. Эпло быстро огляделся по сторонам и увидел, что от своих собственных рук в этой комнате умер далеко не один человек.
      – Массовое убийство. – Он поднялся с колен. – И массовое самоубийство.
      В глазах Альфреда стоял ужас.
      – Это невозможно! Мы, сартаны, чтим жизнь! Мы бы никогда…
      – Так же, как вы никогда не практиковали некромантию? – кротко поинтересовался Эпло.
      Альфред прикрыл глаза, ссутулился и закрыл лицо руками. Джонатан тихо вошел в комнату и остановился, растерянно озираясь по сторонам. Кадавр принца Эдмунда неподвижно застыл у стены, не проявляя никакого интереса к тому, что его окружало. Это не был его народ. Лазар скользил среди останков, его глаза, то мертвые, то внезапно оживающие, внимательно оглядывали комнату.
      Эпло то и дело косился на Джеру. Он быстро подошел к Альфреду, бессильно прислонившемуся к стене.
      – Возьми себя в руки, сартан. Ты можешь закрыть эту дверь?
      Альфред поднял к нему искаженное страданием лицо:
      – Что?
      – Дверь закрыть! Ты можешь закрыть эту дверь?
      – Это не остановит Клейтуса. Он прошел через охранные руны.
      – По крайней мере, это его задержит. Да в чем дело, пропади ты пропадом?
      – Ты уверен, что хочешь, чтобы я это сделал? Мы хотим… оказаться запертыми здесь?
      Эпло нетерпеливым жестом махнул в сторону остальных шести дверей.
      – О да, теперь понимаю, – пробормотал Альфред. – Я полагаю, что все будет в порядке…
      – Полагай все, что тебе вздумается. Но закрой эту проклятую дверь! – Эпло отвернулся, оглядывая остальные двери. – Должен быть какой-то способ вычислить, куда ведут эти двери. На них должны быть знаки…
      Его прервал какой-то звук; дверь за ними начала закрываться.
      Ну, и на том спасибо, собирался было съехидничать Эпло, но в это время увидел лицо Альфреда.
      – Я этого не делал! – Сартан расширенными глазами смотрел на каменную дверь, медленно, но верно закрывавшую единственный выход из комнаты.
      Внезапно безо всякой видимой причины Эпло ощутил, что не желает оставаться запертым в этой комнате. Он прыгнул вперед, пытаясь втиснуться между дверью и стеной.
      Массивная каменная дверь закрывалась, грозя расплющить его.
      Он толкнул ее изо всех сил. Альфред, оказавшийся рядом, тоже вцепился в дверь – его пальцы скользили по камню.
      – Магия! Используй магию! – приказал Эпло. Альфред отчаянно выкрикнул руну. Дверь продолжала закрываться. Пес бешено лаял на нее. Эпло попытался воспользоваться своей магией, чертя руны на каменном блоке, грозившем расплющить его.
      – Это не сработает! – крикнул Альфред, оставив бесплодные попытки снова открыть дверь. – Ничего не сработает. Магия слишком сильна!
      Эпло был вынужден согласиться с ним. В последний момент он успел отскочить в сторону, а потому избежал участи быть раздавленным. Дверь захлопнулась. Движение воздуха взметнуло облако пыли, шевельнуло иссохшие кости.
      «Итак, дверь закрылась. Этого я и хотел. Так почему я ударился в панику?
      – гневно спрашивал себя Эпло. – Это сама комната, те чувства, которые она вызывает. Что заставило этих людей убивать друг друга? Убивать себя? И почему тут эти охранные руны, которые призваны никого не впускать сюда и не выпускать отсюда?..»
      Мягкий бело-голубой свет затеплился в комнате. Эпло вскинул голову и увидел, как наверху, там, где гладкие стены начинали образовывать купол свода, загорелись руны, обежавшие всю комнату и замкнувшиеся в кольцо.
      Альфред судорожно втянул воздух.
      – Что это? Что они говорят? – проговорил Эпло, стараясь взять себя в руки.
      – Это место… священно! – В голосе Альфреда звучал священный ужас, он, не отрываясь, смотрел на руны, озарявшие комнату ярким светом. – Мне кажется, я начинаю понимать. «Если кто придет сюда, неся зло… зло обратится против него и падет на него!» Вот что тут написано.
      Эпло вздохнул с облегчением. Он-то уже начал было представлять себе, как люди, запертые в этой комнате, замурованные в ней, задыхаются или сходят с ума.
      – Это все объясняет. Эти сартаны начали сражаться между собой, магия начала действовать, чтобы положить этому конец, – так все и случилось.
      Он подтолкнул Альфреда к одной из закрытых дверей. Совершенно неважно, куда она ведет. Эпло хотел только выбраться отсюда. От сильного толчка сартан едва не врезался в дверь.
      – Открой ее!
      – Но почему эта комната священна? Чему она посвящена? И почему, если это место священно, оно так охраняется? – Вместо того, чтобы читать начертанные на двери руны, Альфред задумчиво оглядывал комнату.
      Эпло сжал кулаки:
      – Она будет посвящена твоему трупу, сартан, если ты не откроешь дверь!
      Альфред с вызывающей отчаяние медлительностью приступил к осмотру двери, касаясь руками камня. Он пристально вглядывался в рунный узор, почти беззвучно произнося руны. Эпло стоял рядом, следя за тем, чтобы сартан не отвлекался.
      – Это прекрасная возможность бежать. Даже если Клейтус сюда и дойдет, он не будет знать, куда мы направились…
      – Здесь нет призраков, – раздался вдруг голос лазара.
      – …нет призраков… – прошептало эхо.
      Эпло огляделся по сторонам и увидел Джеру, переходившую от одного скелета к другому, и кадавра, медленно бредущего к стоящему посередине комнаты белому деревянному столу.
      «Интересно, это только мое воображение, или дух принца действительно обретает облик?»
      Патрин моргнул и принялся протирать глаза. Виноват этот проклятый свет, в котором все выглядит не так, как на самом деле!
      – Мне очень жаль, – тихо проговорил Альфред. – Она не открывается.
      – Что ты хочешь этим сказать – не открывается? – требовательно спросил Эпло.
      – Должно быть, дело в этих рунах, – проговорил сартан, указывая на круг рун под потолком. – Пока действует их магия, вся остальная магия не срабатывает. Ну конечно! Причина, – продолжал он с глубоким удовольствием, словно человек, решивший сложнейшее математическое уравнение, – в том, что они не хотели, чтобы кто-либо мешал их работе.
      – Но помешали ведь! – заметил Эпло, пинком отбрасывая в сторону череп. – Или они тут все с ума посходили и набросились друг на друга.
      «Что, впрочем, очень похоже на правду. Мне нужно выбраться отсюда!»
      Эпло задыхался. Какая-то неведомая сила словно бы вытесняла из комнаты воздух. Свет стал невыносимо ярким, больно ранил глаза.
      «Я должен выбраться отсюда прежде, чем ослепну, прежде чем задохнусь! – Его знобило, ладони были мокрыми от пота. – Я должен выбраться отсюда!»
      Эпло оттолкнул Альфреда и ударился всем телом в запертую дверь. Он начал чертить на камне руны – руны патринов. Его руки дрожали, он едва мог очертить в лихорадке страха и нетерпения те знаки, которые знал с детства. Руны вспыхнули красным, потускнели и угасли. Он совершил ошибку. Глупую ошибку. Выругавшись, патрин стиснул зубы и начал все сначала. Он чувствовал, не осознавая этого, что Альфред пытается остановить его. Эпло снова отшвырнул сартана, отмахнулся от него, как от надоедливой мухи. Бело-голубой свет разгорался все ярче, жег нестерпимо, как палящие лучи полуденного солнца…
      – Остановите его! – пронзительно вскрикнул лазар. – Он уходит от нас!
      – …от нас… – повторило эхо. Эпло начал смеяться. Он никуда не уходил и сам прекрасно знал это. В его смехе слышались истерические нотки. Он сознавал это, но ему уже не было до этого дела. Умрем. Мы все умрем…
      – Принц! – раздался голос Альфреда и одновременно с этим – лай собаки.
      Совершенно измученный душой и телом, больной, усталый, изрядно напуганный, Эпло увидел, что по крайней мере один из них нашел-таки выход из проклятой комнаты.
      Кадавр принца распростерся на столе, чудовищное подобие жизни покинуло его. Дух-призрак Эдмунда шел прочь от останков, бывших его тюрьмой, обретая облик высокого статного человека с царственной осанкой – такого, каким был принц при жизни; лицо его выражало крайнее изумление. Руки кадавра бессильно лежали на поверхности стола. Призрак протянул руки, шагнул вперед, пройдя сквозь твердое дерево, словно оно было туманом. Еще шаг. И еще. Дух покидал свое тело.
      – Остановите его! – Живое-мертвое-призрачное лицо лазара было обращено к Эпло. – Без него вы никогда не получите назад свой корабль! Уже сейчас его люди пытаются разрушить рунную вязь на бортах корабля. Балтазар собирается переплыть Огненное Море и напасть на Некрополис.
      – Как, черт побери, вы это узнали? – заорал Эпло. Он понимал, что кричит во все горло, но ничего не мог с этим поделать. Он терял власть над собой.
      – Голоса мертвых вопиют ко мне! – ответил лазар. – Изо всех уголков мира я слышу их. Остановите принца или ваш голос присоединится к их хору!
      – …присоединится к их хору… – прошелестело эхо. Все это больше не имело смысла. Это было похоже на какой-то безумный сон, ночной кошмар. Эпло бросил обвиняющий взгляд на Альфреда.
      – Я ничего не делал! – взмахнув руками, проговорил Альфред. – Нет… не в этот раз! Но это правда. Он уходит!
      Призрак принца, протянув вперед руки, прошел сквозь стол и приблизился к центру круглой залы. Теперь его облик был явно виден; безжизненное тело начало сползать на пол. Куда он шел? Что гнало или звало его прочь?
      Что может вернуть его?
      – Ваше Высочество, – воскликнул Джонатан дрожащим от напряжения голосом.
      – Ваш народ! Вы не можете оставить их. Вы нужны им!
      – Ваш народ! – присоединился к уговорам и лазар. – Ваш народ в опасности. Теперь вместо вас им правит Балтазар, и он ведет их на войну – на войну, которую они не сумеют выиграть.
      – Он слышит нас? – спросил Эпло.
      Призрак слышал. Он замедлил движение, оглядел стоящих вокруг. Выражение удивления сменилось сомнением и печалью.
      – Кажется, жалость зовет его вернуться, – пробормотал Альфред.
      Эпло мог бы отпустить по этому поводу пару саркастических фраз, но у него не было на это сил. Кроме того, что его чрезвычайно злило и раздражало, он и сам думал так же.
      – Вернитесь к своему народу. – Лазар звал призрака назад к его телу, уговаривая его, словно ребенка, стоящего на краю скалы. – Это ваш долг. Ваше Высочество. Вы всегда были в ответе за свой народ. Вы не можете сейчас думать только о себе, вы не можете оставить их, когда вы так нужны им!
      Призрак словно бы истаивал, снова обращаясь в туманный образ, каким был и раньше, а потом и вовсе исчез.
      Эпло зажмурился, подумав, что проклятый голубоватый свет снова играет недобрую шутку с его зрением. Он моргнул и огляделся по сторонам – не заметил ли кто того же, что и он.
      Альфред растерянно смотрел на белый деревянный стол. Джонатан помогал подняться возвращенному к жизни мертвецу.
      Заметит ли кто-нибудь, если среди бела дня на улице появится человек без тени?
      – Мой народ, – проговорил кадавр. – Я должен вернуться к моему народу.
      Те же слова – но иной тон. Голос кадавра изменился еле заметно, почти неуловимо. Он больше не произносил слова механически, нет – теперь Эдмунд, казалось, размышляет над ними. И Эпло понял, что не может больше думать об Эдмунде только как о кадавре, как о чем-то неодушевленном. Незрячие глаза прозрели. Принц смотрел на лазара, и в глазах его скользнула тень сомнения. И тогда Эпло понял, куда девался дух Эдмунда. Он снова воссоединился с телом.
      Бросив взгляд на лазара, он понял, что Джера видела то же, что и он, и вовсе не была довольна этим.
      Эпло не знал, почему, да ему и не было до этого дела. Странные вещи происходили в этой комнате. Чем дольше он был здесь, тем меньше ему это нравилось, да и с самого начала он не слишком хорошо чувствовал себя здесь. Но ведь можно же хоть как-то погасить эти проклятые голубые огни…
      – Стол, – внезапно сказал Альфред. – Стол – это ключ.
      Он подошел к столу, осторожно обходя мертвецов. Эпло зашагал рядом с ним, нога в ногу.
      – Ты только посмотри! Те, что лежат вокруг стола, упали ногами к нему – как будто защищали его!
      – И именно они не были вооружены, – прибавил Эпло. – Священные руны, стол, который эти люди пытались защитить… Если бы это были менши, я бы сказал, что стол был их алтарем.
      Он встретился глазами с Альфредом и прочел в них тот же вопрос, который сейчас задавал себе.
      Сартаны считали себя богами. Чему они могли поклоняться?
      Они с Альфредом теперь стояли возле стола; Джонатан, присоединившись к ним, изучал его поверхность. Он сдвинул брови и протянул руку.
      – Не трогайте его! – вскрикнул Альфред. Герцог отдернул руку:
      – Что? Почему?
      – Руны. Разве вы не можете их читать?
      – Не слишком хорошо, – герцог покраснел. – Это древние руны.
      – Очень древние, – серьезно подтвердил Альфред. – Магия имеет отношение к связи.
      – Связь? – Эпло был разочарован. – И это все? Альфред начал медленно разбирать переплетение знаков.
      – Это древний стол. Очень древний. Он не из этого мира. Они принесли его с собой из старого мира, из того, который был разделен. Они принесли его сюда и установили здесь, и это было первым, что они построили. С какой целью? Что было первым, что попытались сделать эти древние сартаны?
      – Установить связь! – проговорил Эпло, разглядывая стол с большим интересом, чем прежде.
      – Установить связь. Но не между собой, не между теми, кто жил в этом мире, – это можно было сделать с помощью магии. Они попытались установить связь с иными мирами.
      – И им это не удалось.
      – Не удалось? – Альфред разглядывал столешницу. Он провел раскрытыми ладонями над столом.
      – Положим, пытаясь установить связь с иными мирами, они вместо этого услышали что-то… или кого-то другого?
      «Сила, противостоящая нам, – древняя и могущественная сила. С ней нельзя бороться, ей нельзя противостоять. Слезы не тронут ее, и все наше оружие бессильно против нее. Слишком поздно признаем мы ее существование – и склоняемся перед ней…»
      Эпло вспомнил эти слова, но никак не мог сообразить, где же слышал их. В ином мире. На Арианусе? На Приане? Мысленным взором он увидел сартана, произносящего эти слова, но ведь он никогда не говорил ни с одним сартаном, кроме Альфреда, по крайней мере, до того, как попал на Абаррах. Бессмыслица какая-то…
      – Там говорится, как нам отсюда выбраться? – спросил Эпло.
      Альфред, услышав недобрые нотки в голосе патрина, помрачнел:
      – Один из нас сам должен попытаться установить связь.
      – С кем?
      – Я не знаю.
      – Хорошо. Все, что угодно – только бы все это кончилось. Нет, погоди, сартан. Я тоже приму в этом участие, – сумрачно обронил Эпло. – Все, что слышишь ты, услышу и я.
      – А вы, Джонатан? – Альфред обернулся к герцогу:
      – Вы – представитель этого мира.
      – Да. Быть может, я узнаю, как помочь… – Джонатан взглянул на свою жену и умолк. – Да, – тихо повторил он.