Дженгар хитро усмехнулся, и в его взгляде появилось мечтательное выражение.
      «Человек, ставший мудрым против своей воли», — скажут люди.
      — Первое предупреждение о том, что случится, мы получили, когда исчез пес. У него есть эта способность исчезать, почуяв опасность, но в то время я только еще начал знакомиться с его привычками и, бросив взгляд вниз, удивился, обнаружив, что его нет. Я открыл рот, чтобы позвать пса, но отчаянный вопль Шустрого Эдди заглушил мой крик.
      Мы думали, что нам попадется обычная драконья пещера, как их описывают барды — огромное отверстие, выдолбленное в горном склоне, специально созданное для того, чтобы быть домом для больших чешуйчатых созданий. Вместо этого мы увидели широкое, очищенное пространство, вроде того, что делают олени, устраиваясь на ночлег. Края были выложены кустарником и небольшими деревцами, а в центре, как забытое приношение ныне мертвому богу, лежала огромная груда сокровищ. В точности как говорилось в старых легендах!
      Там были драгоценные камни: янтарь и рубин, блюда, судя по всему, из полированной стали, округлые, как щиты гномов, украшения из золота и других драгоценных металлов, собранные здесь исключительно для того, чтобы мы воспользовались и насладились ими. По одному краю кучи были врыты в землю слоновьи бивни. Все это покоилось на ложе из золотых монет, сейчас, конечно, бесполезных в качестве настоящих денег, но их вполне было можно обменять у ремесленников на добрую надежную сталь.
      Шустрый Эдди издал крик жадной радости, и мы застыли, как глупцы, улыбаясь своему везению. Что могло быть лучше! Мы нашли сокровище дракона, когда самого дракона даже не было дома! Все как один мы ринулись вперед, побросав оружие и вытаскивая на ходу сумки и мешки, чтобы сложить в них древние монеты.
      Тогда груда золота чихнула.
      Это был сильнейший древний чих, подобный порыву ветра из кузнечных мехов, которые стали древностью до того, как мы появились на свет. Золотая змеиная голова поднялась из кучи, огромные крылья раскрылись, сверкая в свете закатного солнца. То, что мы приняли за стальные блюда, оказалось чешуей на животе чудовища, слоновьи бивни — его зубами, то, что, мы могли поклясться, было искусно ограненными драгоценностями — крепкими мышцами, вздымавшимися под его сияющей чешуей. Глаза его были цвета сверкающих рубинов, а усы напоминали золотые нити.
      Видите, мы позабыли, погрузившись в жадные мечтания, поинтересоваться цветом дракона.
      Мы, только что с жадностью мчавшиеся вперед, повернули и бросились в обратную сторону, туда, где бросили оружие. Двое моих закаленных в боях соотечественников побросали все и устремились прочь, в лес, и видел ли кто их с тех пор, не могу сказать. Шустрый Эдди остановился только на мгновение, чтобы подобрать брошенный им меч. За эту попытку он удостоился короткой струи пламени, от которой загорелись его штаны, и он с криками и воплями бросился догонять убежавших. Видел ли его кто с тех пор, не могу сказать.
      Я один схватил оружие и проявил твердость. Не из бесстрашия или героизма, даже не из жадности. Я был пригвожден к месту моей собственной трусостью, окаменел от страха. Одно дело описывать дракона — огромные кожистые крылья, огненное дыхание, золотая чешуя, сверкающая, словно только что начищена. Одно дело увидеть картинку или фигурку. Но столкнуться с оригиналом, чья пасть качается в тридцати футах над твоей головой, ощетинившись всеми зубами, — совсем другое дело. Я всегда считал себя смелым человеком, вместе с другими храбрецами сражавшимся против армии драконов. Я гордился собой, как героем, но в этот момент, наедине с золотым созданием, увидел свое настоящее лицо.
      Вы слышали, как барды поют о том, как могучий воин одним ударом меча заставляет дракона повиноваться. Этот точно нацеленный удар должен быть такой мощности, что его сила заставит дракона отступить.
      Вы слышали такие россказни, и я тоже. Я закрыл глаза, вручая судьбу истинным Богам, и изо всех сил, хотя и не особенно обдуманно, размахнулся. За свою веру я поплатился хорошей встряской — это все равно, что ударить по камню. Мои руки чуть не вырвало из плеч.
      Я продолжал стоять с закрытыми глазами, ожидая или грохота, с которым чудище рухнет на землю, или испепеляющего огненного выдоха, что было бы последним из услышанного мною в жизни. Но я ничего не услышал и, прождав довольно долго, приоткрыл один глаз.
      Место действия не изменилось. Дракон все так же возвышался надо мной: золотые усы выбивались из-под зубов цвета слоновой кости, глаза сияли, как рубины, вобравшие в себя свет огня. От моего меча остался обломок длиною фут с неровным, зазубренным краем.
      Отломившийся кусок меча лежал где-то рядом, но мне в нем нужды не было. Дракон шире открыл пасть, показав задние зубы, более мелкие, но такие же острые.
      — Ты закончил? — проговорил он, и от его голоса земля рядом со мной загрохотала, а меня дрожь пробрала до костей.
      Принимая во внимание ситуацию, эта тварь была на редкость учтива, хотя и ужасающе могущественна. Дракон спросил, как меня зовут и чем я занимаюсь. Я сохранил достаточно хладнокровия (так мне тогда казалось), чтобы врать на полную катушку. Грабители? Нет, что ты, мы просто путешественники, случайно набредшие на его спящую фигуру. Убийцы? Ну, нет, мы бросились к оружию для самозащиты. Воины? Ну да, я могучий воин, но только если меня рассердить. Помню, что я не очень хорошо представлял, что скажу дальше, мой ум просто цеплялся за любую возможность продолжить разговор, поскольку это представлялось единственным, что отделяло меня от небытия.
      Величественное существо не попалось на мои увертки. Оно знало, как все драконы знают обо всем в мире — знают фазы луны, вес человеческого сердца, им известны науки, о которых нам и не мечталось, и магические искусства, позволяющие узнать все о более ничтожных смертных и зверях. Он знал, что я лгу, и это, казалось, рассердило и опечалило его.
      Да, чудовище не лишило меня жизни, не тронуло даже когтем. Иногда мне кажется, уж лучше бы оно меня убило. Вместо этого оно наложило на меня великий геаз— путешествовать (как я и хотел) и, путешествуя, всегда говорить правду.
      Дракон отпустил меня с этим коварным проклятием, и тогда я тоже скрылся в лесу, держась подальше от дома, поскольку не хотел говорить друзьям о том, как глупо просчитался, полагая, что смогу провести дракона. Пес вечером догнал меня и остался со мной. Я назвал его Золото Глупца, потому что это единственное сокровище, которое я получил за мою глупость. Как я говорил, я пытался от него отделаться, обменять или продать, но всякий раз случались несчастья, и я оставил попытки. Я также пытался лгать, чтобы испытать проклятие, но опять случались несчастья, и больше я так не делаю. Это моя судьба, мое проклятие и полученный мной урок честности.
      Если я скажу, что ваше пиво безвкусно, а ваши кровати годятся только для блох, это правда, а многим не по нраву слушать неприятные слова. Так вот, я пришел в ваш городок и пробуду здесь день-два, пока мое присутствие не станет невыносимым, тогда я уйду. Я живой пример того, насколько глупа ложь и недальновидны самообман и жадность. И, конечно, уроков дракона.
      Дженгар закончил свой рассказ в полном безмолвии, горожане размышляли над его словами. Потом тишину прервал внезапный шум, когда Мелисса, служанка, развернулась и с размаху влепила дворянину пощечину, затем с красным лицом и слезами на глазах стремительно убежала в хозяйственное помещение.
      Старый барон, казалось, удивился и достаточно громко, чтобы присутствующие услышали, пробормотал:
      — Что с ней стряслось?
      Дженгар серьезно посмотрел на него:
      — Во время моего рассказа ты, господин, положил руку туда, куда воспитанному человеку ее класть не следует. Когда рассказ закончился, девушка осознала и свое положение, и твое намерение.
      Теперь пришла очередь покраснеть барону.
      — Ну, ты же видишь, тут…
      Дженгар прервал его:
      — Я вижу — тут и говорю — тут, и говорю правду — тут, потому что это мое проклятие. Ты что думаешь, моя история просто безобидная небылица? Она правдива, поэтому я не могу долго оставаться на одном месте. — С этими словами путешественник отнес свою пустую кружку и кружку пса к бару.
      Слушатели восприняли это как официальный конец представления и вернулись к своим занятиям. Служанка так и не появилась.
      Дженгар сделал знак принести еще два нива и заметил, как трактирщик бросил сердитый взгляд в сторону камина и дворянина.
      — Тебе не нравится этот благородный господин? — спросил Дженгар, и удивленный трактирщик вновь обернулся к нему.
      — Старый барон? Я никогда не говорил… — начал он, но потом пожал плечами.
      — Тебе и не надо этого делать. Я так понимаю, он не прочь поглазеть на молоденьких женщин?
      — Глазел бы и глазел, это меня не волнует, — сказал трактирщик. — Лишь бы руки не распускал. И все остальное. Он давит на меня, чтобы я отдал Мелиссу к нему в услужение.
      — И ей все равно?
      — Ни в коем случае. Она угрожает, что сбежит, если я соглашусь. А он тем временем создает для меня все более тяжелые условия работы. Поднимает пошлины, вводит разные мелкие законы и изводит по всяким незначительным причинам. Все это, несомненно, прекратится, как только я соглашусь на его требования.
      — И ты в конечном итоге согласишься.
      — Жизнь сурова, — пробормотал трактирщик, внезапно заинтересовавшись чем-то находящимся на расстоянии несколько футов.
      Старый барон тем временем пытался подружиться с Золотом Глупца, но в этом ему сопутствовал такой же успех, как раньше с девушкой. Пес отскакивал, уклоняясь от прикосновения человека, и, в конце концов, спрятался под стул.
      Когда Дженгар вернулся к камину, собака обрадовалась и занялась пивом. Старый барон, словно сомневаясь, бросил оценивающий взгляд на путешественника.
      — Ты все еще такой же отважный воин, как описывал в своей истории? — спросил он, его глаза мерцали в свете пламени.
      Дженгар пожал плечами:
      — Отважный, но в определенных пределах. То, что со мной случилось, заставило меня пересмотреть эти пределы. Я знаю, что никогда больше не смогу встретиться с драконом.
      Старый барон махнул ему рукой, показывая, что это не имеет значения.
      — У меня неприятности, — начал он, запнулся и исправился: — У города неприятности. Дело в одном гноме, который живет неподалеку.
      Дженгар опять пожал плечами:
      — По крайней мере, это объясняет враждебную реакцию на слова барда. Ну а мне-то что до этого?
      — Меня беспокоит то, что этот маленький гном может представлять большую опасность для моего… э-э, нашего… городка. Взрывы. Вулканы. Морские змеи. Сбежавшие великаны. И тому подобное.
      — Никогда не занимался выселением гномов, — хмуро сказал Дженгар.
      — Да, но ты честен, — заметил старый барон, вытянув руку, чтобы дружески похлопать воина по колену. Дженгара передернуло от его прикосновения, и путешественник сразу же понял реакцию Золота Глупца на этого человека. — Я посылал других так называемых отважных воинов на разведку в логово этого создания, но ни один из них так и не вернулся. Все они трусы. Я хочу, чтобы ты выгнал это существо или, по крайней мере, вернулся ко мне и объяснил, почему у остальных ничего не вышло.
      — А что если я скажу, господин, что ты на редкость отталкивающий человечишка? — откровенно сказал Дженгар. — И недостоин того, чтобы воины тратили на тебя свое время?
      — Я восприму это как подтверждение твоей честности, — ответил барон с тихим показным смехом. — За эту незначительную услугу я хорошо заплачу и, возможно, смогу предоставить тебе пристанище, где твоей… прямолинейности не будут придавать значения.
      — И что ты думаешь? — спросил Дженгар. Старый барон собрался было ответить, но вовремя понял, что на этот раз воин обращается к собаке.
      Золото Глупца, который теперь лежал на боку, зевнул во всю пасть, что, вероятно, означало положительный ответ.
      Старый барон согласился предоставить человеку и собаке полный пансион («У меня есть средства воздействия на трактирщика», — сказал он, маслянисто подмигнув), если Дженгар отправится к гному и выяснит, что случилось с предыдущими воинами. Путешественник пообещал, что вернется со сведениями на следующий день.
      До башни гнома было полдня пути вниз по берегу, безлюдной плоской косе, выдающейся в море, с ровным золотисто-песчаным пляжем по обеим сторонам. Дальше к югу выступал в море второй полуостров с неровной грядой черных зубастых скал, который защищал безмятежный залив от ярости моря. Невысокая башня из обмазанных грязью камней возвышалась над плоским ландшафтом. Высотой она была около сорока футов и почти столько же в окружности у основания. Башня заканчивалась площадкой, на которую был водружен большой железный чан, отчего все сооружение выглядело так, будто в прошлом служило маяком.
      Отмель, ведущая к башне, была изрыта ямами, что неудивительно для земли, где поселился гном, и усыпана странными устройствами исключительно из обветренного дерева, с оборванными лоскутами парусины, свисающими со всех сторон. Они валялись на песке выше линии прилива, как брошенные каким-нибудь божком игрушки.
      Механизм, устремившийся прямо на Дженгара, не застал того врасплох, хотя бы потому, что его движение сопровождалось невероятно громким шумом. Этот звук походил на жужжание пчелиного роя, нападающего на лесопилку, и доносился он со стороны моря. Человек и собака невольно посмотрели вверх, но нарушитель спокойствия находился ближе к линии горизонта, на поверхности самого залива.
      Механизм, накренившись, скользил по гладким волнам, явно, как заключил Дженгар, теряя управление.
      Большая серебристая дуга, возведенная на том, что в обычной ситуации называлось бы верхом, уверенно бороздила залив, оставляя за собой шлейф соленых брызг, напоминавших петушиный хвост, черный дым выбивался из чугунной печи и вился длинными ленивыми петлями. Сооружение, едва не черпая бортом, очень быстро направлялось к берегу.
      Маленькая фигурка изо всех сил пыталась подчинить себе судно, но, в конце концов, оставила и напрасные усилия, и саму посудину. Она нырнула в неглубокую воду, а судно пронеслось вперед еще на несколько сотен футов к суше. Его скорость была так велика, что оно пропахало носом мокрый песок у берега и затем само собой развалилось, присоединившись к остальным обломкам дерева и обрывкам парусины.
      Дженгар подбежал к фигуре, которая уже сама выбралась из полосы прибоя и выжимала рубаху. Путешественник ожидал увидеть гнома, но это оказался стройный молодой человек — первый пушок только начал пробиваться на его подбородке. Молодой человек ругался в манере, вполне привычной для ветеранов Войны Копья, но редко такие слова можно было услышать от кого-то столь юного.
      — Все нормально? — поинтересовался Дженгар. Молодой человек, только сейчас заметивший его, кивнул — сначала воину, потом на обломки, оставшиеся после кораблекрушения.
      — Проклятие! Мы почти сделали это!
      — Сделали — что? — спросил воин.
      — Судно, движущееся без помощи ветра, — ответил молодой человек, затем добавил: — Ты, должно быть, последний из сорвиголов старого барона, посланный, чтобы угрожать Тагу.
      — Что?
      — Меч, сударь, — пояснил молодой человек, и Дженгар только сейчас осознал, что вытащил оружие, едва появилось судно. Хмыкнув, он вложил клинок в ножны.
      Со стороны маяка, размахивая руками и громко крича, бежала маленькая фигурка с развевающимися светлыми волосами. На фигурке был защитный костюм, который при движении гремел и побрякивал.
      — Великолепно! У нас почти получилось!
      — Это гном? — спросил Дженгар.
      — Мастер Таг, — ответил молодой человек. Гном подбежал к ним и остановился, на мгновение застыв на месте: ему не терпелось узнать, что же осталось после кораблекрушения, но о правилах хорошего тона по отношению к вновь пришедшему тоже забывать не следовало. Хорошие манеры победили, но с небольшим перевесом. Гном протянул руку:
      — Рад познакомиться. Таггудар Высший Магистр Мореплавания Роллопорвикия…
      — Таг, нельзя сказать… — перебил молодой человек и неторопливо пошел обследовать место крушения.
      Дженгар и гном последовали за ним, причем мастер Таг с протянутой рукой продолжал перечисление;
      — …Диамокл Диоген Качкоход…
      — …нельзя сказать, что потеряно все, — сказал молодой человек, тщательно рассматривая останки разбитого судна.
      — …Мириланд Кириланд Явей Хенвей…
      — Котлы не повреждены, и новая угольная решетка выдержала. На этот раз возгорания не произошло, — продолжал свой перечень помощник гнома.
      — …Джомалия Мощный Взмах Пушконец Конуроцен.
      — Гребной винт износился. С верхним парусом все в порядке. Нижние понтоны потеряны безвозвратно.
      — …Воспитаннель Бромтруд Халоизиус Домосед…
      Молодой человек вздохнул:
      — По сравнению с результатами предыдущих испытаний это настоящий успех.
      — …Мотидотес Магглвамп Обломкинг Джоунс Атьерслуг.
      Дженгар понял, что гном, наконец, представился. Он рассеянно протянул руку, не отводя взгляда от обломков;
      — Дженгар.
      Послышалось тихое несмелое «тяф».
      — И Золото Глупца, — небрежно добавил воин.
      — Зовите меня Таг, — сказал гном. — Каков ущерб, Лекси?
      — Нужно подождать, пока котел остынет, но выглядит он прилично.
      — А как обстоит дело с металлической поверхностью верхнего крыла?
      — Не разбилась, но я все-таки думаю, что она слишком тяжела.
      — Тогда нам нужен котел побольше, — кивнув, сказал гном.
      — Больше веса, — не согласился молодой человек, покачав головой. — Ты его утопишь.
      — Но и больше пара, который, поднимаясь, уменьшает вес, — возразил гном. — Необходимо все продумать.
      — Извините, — вмешался Дженгар. — Эта… штука… она… для чего?
      — Это механизированный немагический мореход, — ответил, усмехнувшись, гном. — Простите, я позабыл о правилах хорошего тона. Вы, наверное, хотите угрожать мне? Мы можем сделать это за чаем? Пока котел остынет до того состояния, чтобы к нему можно было притронуться, уйдет некоторое время, а затем нам может понадобиться помощь, чтобы оттащить его обратно в мастерскую.
      Не дожидаясь ответа, гном направился к маяку, молодой человек по имени Лекси пошел за ним.
      Дженгар и Золото Глупца обменялись взглядами, как будто оба недоумевали, во что же они впутались, и поплелись следом.
      — И так все время? — спросил Дженгар, угощаясь третьим кусочком сладкого сливочного печенья.
      Золото Глупца гавкнул, и путешественник непроизвольно опустил руку так, чтобы собака могла откусить покрытое медом лакомство.
      — Старый барон посылает ко мне какого-нибудь головореза с мечом, чтобы сообщить, что мое присутствие нежелательно. Примерно раз в несколько недель за последние три месяца, с тех пор как наступила весна. Не могу понять, какая муха его укусила. Он был раньше, ну, если и не милым, то, по крайней мере, не таким уж и плохим.
      Они сидели вчетвером (воин, молодой человек, собака и гном) на небольшой площадке, над главным залом маяка. Огромное пустое пространство в центре занимал до недавних пор аппарат, обломки которого находились теперь снаружи. В стенах, увешанных полками для инструментов и пробковыми плитами, было пробито большое количество двойных дверей, в настоящий момент открытых. Большая грифельная доска была испещрена расчетами перелета камня через озеро. С высокого потолка свисали всевозможные модели, видимо, морских судов: корабли с крыльями летучих мышей, плавниками дельфинов и горизонтальными парусами, морские, драконы и дельфины, плетеные корпуса, обклеенные бумагой, сложенные из бумаги журавли и певчие птицы. Некоторые металлические предметы на легком ветру музыкально позвякивали друг о друга. Свет лился из дверей и нескольких отверстий в стенах маяка высоко над ними.
      — Но теперь он хочет, чтобы ты ушел, — спокойно произнес Дженгар.
      — Вопрос — почему? Реоркс свидетель — у меня были эксперименты и крупнее, и громче. Почему старый барон не хочет дать мне усовершенствовать механизированного немагического морехода?
      — А что он будет делать? — спросил Дженгар.
      Гном посмотрел на воина и выпалил:
      — Как же! Быстро передвигаться по морю, конечно!
      Дженгар замялся:
      — Да, но в любом порту я могу купить билет на большое, хотя и, вероятно, более медлительное парусное судно. А в Башнях Высшего Волшебства, говорят, есть кольца, позволяющие перемещаться по воздуху и под морем. Прибавим к этому всевозможных морских скакунов, на которых можно плавать по морю и под водой, — морские кони, морские львы, драконы и многие другое. Он будет быстрее?
      Таг пожал плечами, стараясь уложить этот вопрос в голове. В разговор вмешался его ученик, Лекси:
      — Не все же водят дружбу с драконами или могут обратиться к магии. Есть же и обычные люди, как ты или я.
      — Ты, быть может, — сказал Дженгар, слегка улыбнувшись и взяв еще одно печенье. Золото Глупца снова гавкнул, и путешественник скормил ему и это.
      Гном был совершенно сбит с толку.
      — Никак не могу понять враждебность барона. Этот проект намного безопаснее, чем моя автоматическая борона…
      — …которая съехала со скалы, — мягко вставил Лекси.
      — …или мой жонглирующий огнем деревянный голем…
      — …который сгорел во время своего первого испытания.
      — …или мой невидимый детектор вулканов…
      — …который исчез, как только мы его включили.
      — Я просто не понимаю, — сказал Таг. — Зачем сейчас пытаться выгнать меня из города?
      — Ты знаешь, — спросил Дженгар, потянувшись за следующим печеньем, — почему никто из остальных не вернулся? — Золото Глупца гавкнул опять, и Дженгар рассеянно отдал ему лакомство. — Из других… угрожавших.
      Гном отвлекся от своих мыслей:
      — Гм? Другие воины? Ну, они приходили, смотрели, чем я занимаюсь, а потом уходили. Некоторые на какое-то время оставались здесь, чтобы помочь таскать тяжести. Самые жестокосердые колебались, но решали, что старый барон может не выполнить своего обещания, и уходили в поисках более выгодных дел. У него ведь есть магический жезл.
      — Я видел у него на поясе такую штуку, но не мог понять, представляет она опасность или это просто безделица.
      — Некоторые из головорезов собирались вернуться к барону, но я их больше никогда не видел. Или они передумали, или…
      — …старый барон лгал, что никто не возвращался, — закончил Дженгар.
      — Старый барон несколько неуравновешен, — сказал гном.
      — Старый барон ублюдок и хапуга, — проворчал Лекси.
      — Лекси, уважай тех, кто старше тебя, — резко одернул его Таг, посмотрел на Дженгара и хихикнул. — Даже если ты и прав.
      Разговор затих, и Лекси освободил чайный поднос. Ветряные колокольчики в форме рыбок нежно позвякивали, и вечернее солнце высвечивало на дальней стене яркие квадратики.
      — Ну что, теперь ты будешь мне угрожать? — весело спросил Таг.
      — Я понимаю, почему другие… головорезы потерпели неудачу. Ты самая обезоруживающая жертва, которую я когда-либо встречал, — улыбнулся Дженгар.
      — Мне говорили, что я располагаю к себе, — сказал гном. — Но я собираюсь проследить, чтобы Лекси научился обращаться с мечом и пращой. Когда-нибудь, рано или поздно, старый барон найдет кого-нибудь, кто захочет выполнить до конца эту грязную работу, и тогда… — он вздохнул, — нам, возможно, придется защищаться изо всех сил.
      Дженгар сочувственно кивнул:
      — После войны развелось слишком много головорезов.
      — Лучше тебе продолжить свое путешествие.
      Дженгар взял еще одно печенье, посмотрел на него и скормил собаке:
      — Не могу. Я обещал вернуться к старому барону с новостями.
      — Не боишься ввязаться в это дело крепче, чем хотелось бы?
      — Боюсь, но не могу пренебречь взятыми обязательствами.
      — Ты можешь на какое-то время остаться тут. Помочь с восстановлением.
      — Может быть, позже. Я дал слово, что вернусь.
      — И не можешь его нарушить? — спросил гном. — Или придумать какую-нибудь хорошую отговорку, вроде того, что только я сдерживаю вторжение морских пиратов?
      — Я вынужден говорить правду.
      Гном тяжело вздохнул, словно говоря: «ох уж эти люди», затем добавил:
      — Я пошлю с тобой Лекси. Ему все равно нужно прихватить кое-какие припасы.
      При этих словах Лекси засиял.
      — Дай мне пять минут на сборы! — воскликнул он и бросился вниз по лестнице.
      Вскоре послышались шум насоса, накачивающего воду, и сильный плеск.
      — Я не могу убедить тебя изменить решение?
      — Это от меня не зависит. Если я что-то обещаю, я не могу взять слово назад.
      — Тогда пусть истинные Боги охраняют тебя. Еще печенья?
      Дженгар потянулся было к почти пустой тарелке, но махнул рукой:
      — Я лучше воздержусь, хотя должен похвалить твою стряпню. Это печенье такое сытное, несмотря на то, что кажется легче воздуха.
      По дороге в город Лекси был разговорчив и дружелюбен. Мастер Таг взял его в ученики много лет назад, и они уже поговаривали о сотрудничестве. У него не было богатого воображения гнома, зато молодой человек обладал практичностью, которая уравновешивала благие намерения Тага и сводила ущерб к минимуму. Во всяком случае, так гном казался менее опасным, чем любой другой, от чего враждебность старого барона становилась еще более загадочной.
      Лекси замял вопрос, поднятый Дженгаром, и вместо этого занялся увлекательной игрой — бросал палку Золоту Глупца, чтобы тот ее приносил. Дженгар отметил, что молодой человек вымылся дочиста, что было необычно, хотя не так уж и странно, для простой прогулки в город.
      Лекси проводил путешественника до особняка барона и без особого энтузиазма предложил его подождать. Дженгар отказался, и, похлопав Золото Глупца по спине, молодой человек направился к центру городка.
      Свирепого вида охранник провел Дженгара к старому барону. Тесный и темный кабинет освещался небольшой лампой за сиденьем старого барона. Предполагалось, вероятно, что вокруг барона создастся иллюзия сияния, но в действительности казалось, что его затылок объят огнем.
      Старый барон приподнялся и сделал Дженгару знак сесть:
      — Ты позаботился о наших неприятностях?
      — Я все проверил, как ты, господин, и просил. Я сказал, что я или выселю гнома, или узнаю, почему другим это не удалось. Я сделал последнее.
      Барон надеялся услышать не эти слова. Он нахмурился, некоторое время просидел в тишине, затем принялся слегка постукивать жезлом по ладони и произнес:
      — И?
      — Гном, мастер Таг, во всех отношениях типичный представитель своей расы, но не создает никакой угрозы ни для вас, ни для города. Он очень мил. Остальные воины, которых ты посылал, вероятно, поняли это и просто пошли своей дорогой.
      Последовала еще одна минута молчания, сопровождаемого равномерным стуком.
      — Но ты вернулся.
      — Я же сказал, что вернусь. На мне проклятие говорить правду.
      — Так ты сказал. Предвидя подобный поворот событий, прошлой ночью я послал гонца в Трентвуд, и он привез доказательство твоей честности. Кажется, тамошний мэр недоволен вашими откровениями.
      — Он не согласился с моей критикой его постановлений.
      — «Честность», о которой ты здесь толкуешь, привела к нарушению этих постановлений.
      — Да, завязалась драка. Я сожалею, но первыми начали сыновья мэра.
      — Мэр Трентвуда попросил меня задержать тебя для возмещения убытков. Я настроен сделать ему одолжение, поскольку ты пользуешься своей честностью как оправданием, оскорбляя окружающих, куда бы не пошел. Однако не следует забывать о справедливости…
      — В каком смысле? — Дженгар неуютно поежился. Жизнь научила его, что, как только одна из сторон начинает употреблять слово «справедливость», события развиваются менее чем справедливым образом.
      — Отправляйся назад и заверши начатое. Избавься от гнома. В Трентвуд я пошлю весточку, что ты скрылся. Мэр — старый глупец и вскоре будет плакаться по другому поводу.
      — Я бы предпочел этого не делать, — сказал Дженгар.
      — Твои предпочтения никого не интересуют, — отрезал старый барон, рассеянно махнув жезлом в сторону Золота Глупца. — Мы придержим в качестве гарантии вашей добросовестности ваше имущество.
      — Имущество?
      — Твою хлещущую пиво псину, — пояснил барон, сжав губы в сухой, тонкой, как бумага, улыбке.
      — Если бы я был хотя бы наполовину тем воином, каким ты, господин, меня считаешь, я бы сейчас убил тебя.
      — Может быть. Причем, скорее всего, ценой собственной жизни. Или жизни своего спутника. — Барон опять указал на собаку. Золото Глупца заворчал. Дженгар опустил руку, чтобы придержать его, но опоздал, и пес бросился на обидчика. — Смотри и учись.
      Барон направил жезл на собаку и что-то пробормотал. Золото Глупца, так и не завершив прыжок, застыл на полпути между воином и возвышением и повис там внутри нежно мерцающей сферы.
      — Мило, не так ли? — сказал, улыбнувшись, старик. — Эту игрушку нашли давным-давно в старом маяке, где сейчас обосновался гном. Смотри дальше.
      Еще бормотание, еще один взмах жезлом, и сфера начала сжиматься со всех сторон. Золото Глупца тоже стал сжиматься, уменьшаясь до тех пор, пока не достиг половины своего нормального размера. Собака жалобно заскулила, отчасти от удивления, отчасти от страха.
      Старый барон наклонился вперед:
      — Что ж, дашь мне слово избавить город от гномьей угрозы?
      Дженгар нахмурился.
      — Я не могу дать слова, — сказал он с раздражением, граничащим с гневом.
      Старый барон засмеялся:
      — Нет, ты можешь. Это-то и делает тебя идеальным для выполнения моей задачи. Остальные, кого я посылал — трусы и ничтожества, — соблазнились высокими идеалами и чашечкой чаю. Ты же, если пообещаешь, должен держать свое слово.
      — Те, кто разочаровал тебя в прошлом, уменьшились в ничто, — догадался Дженгар.