- Спасибо, - вежливо сказал Тассельхоф.
      - Не думай, что тебя будут тут обслуживать, - проворчал толстяк. - В следующий раз пойдешь за своей тарелкой сам, как и все.
      С этими словами он бросил на стол деревянный кружок.
      - Это твой продовольственный жетон. Ты должен каждый раз показывать его, иначе останешься без пайки. А это тебе...
      Он бросил такой же деревянный кружок перед Карамоном.
      - А где моя еда? - спросил Карамон, пряча деревяшку в карман.
      Повар поставил перед ним глубокую миску и повернулся, чтобы уйти.
      - Что это? - Карамон заглянул на дно посудины. Тас сунул нос в его миску.
      - Куриный бульон, - быстро определил он.
      - Я знаю, что это такое, - сказал Карамон. - Я только хотел узнать, не шутка ли это? Если шутка, то несмешная.
      И он ухмыльнулся, глядя на Киири и Перагаса, которые в свою очередь ответили ему насмешливыми взглядами. Вслед за этим Карамон развернулся на скамейке и, проворно схватив повара за руку, рывком заставил его вернуться.
      - Ну-ка унеси эти помои и дай мне нормальной еды! С быстротой, какую трудно было ожидать от его тучного тела, повар завернул руку Карамона за спину и, ухватив его сзади за волосы, окунул лицом в миску с бульоном.
      - Жри и будь доволен, - процедил он сквозь зубы. - Бульон - это все, на что ты можешь рассчитывать в ближайшие месяц-полтора.
      Тас оторвался от тарелки, и щеки его слегка порозовели. Он заметил, что все выжидательно смотрят на Карамона, уверенные, что на этот раз драки не миновать.
      Лицо Карамона, выкупанное в супе, было мертвенно бледно. Лишь на скулах выступили красные пятна да глаза сверкнули опасным огнем.
      Повар был самоуверен и смотрел на противника с вызовом.
      Тас ожидал, что Карамон вот-вот размажет наглеца по полу. Кулаки гиганта сжались с такою силой, что побелели костяшки пальцев. Наконец Карамон поднял руку и... принялся вытирать лицо тыльной стороной ладони.
      Повар презрительно фыркнул и вразвалочку пошел прочь.
      Тас не верил своим глазам. Это был не тот Карамон, которого он когда-то знал. Кендер хорошо помнил, как его большой друг голыми руками убил двух драконидов, шмякнув их головами друг об друга, а однажды, когда пятнадцать бродяг вздумали ограбить его на дороге, Карамон оставил их всех лежать в придорожной канаве с повреждениями различной тяжести. Искоса глянув на своего товарища, Тас проглотил резкие слова, которые готовы были сорваться с его языка, и снова занялся ужином, хотя на сердце у него было тяжело.
      Карамон ел медленно, равнодушно, и не чувствуя вкуса, глотая бульон ложку за ложкой. Тас заметил, что женщина и чернокожий Перагас обменялись взглядами, и испугался, что они станут смеяться над Карамоном. Кендер видел, что Киири хочет что-то сказать, однако, глянув на входную дверь, она передумала. Тас посмотрел на дверь и увидел Гаага в сопровождении двух крепких мужчин.
      Все трое остановились за спиной Карамона. Рааг хлопнул его по плечу,
      Карамон медленно обернулся.
      - Ну? - спросил он настолько глухо и невыразительно, что Тас даже не узнал его голоса.
      - Пойдем, - коротко приказал Рааг.
      - Я еще не поел... - отозвался Карамон, но спутники великана схватили его за руки и выволокли из-за стола еще до того, как он успел закончить фразу.
      В этот момент в нем на мгновение проснулся прежний Карамон, во всяком случае так показалось Тассельхофу. Лицо Карамона почернело от прилившей крови, и он попытался двинуть кулаком одного из противников, однако Тот легко уклонился от удара. Его товарищ с силой пнул Карамона ногой в живот, и гигант со стоном упал на четвереньки. Его рывком поставили на ноги, и Карамон, низко опустив голову, позволил поволочь себя к выходу.
      - Погодите! Куда?.. - Тас вскочил из-за стола, но тут почувствовал на своем плече чью-то сильную руку.
      Киири покачала головой, словно советуя ему поостеречься, и кендер подчинился.
      - Что они хотят с ним сделать? - спросил он. Киири пожала плечами.
      - Заканчивай с едой, - сурово сказала она. Тас отложил вилку.
      - Я не голоден, - пробормотал он, вспоминая странный, полный жестокости взгляд Арака, которым гном наградил Карамона у ворот.
      Чернокожий Перагас дружелюбно улыбнулся кендеру.
      - Идем, я покажу тебе твою комнату, - вставая и протягивая руку Тасу, сказал он. - Все мы прошли через это в свой первый день. С твоим другом все будет в порядке, дай только срок.
      Киири громко фыркнула и отодвинула от себя тарелку.
      Тас одиноко лежал в комнате, в которой, как ему обещали, он будет жить вместе с Карамоном. Комната была совсем небольшой; расположенная под ареной, она походила больше на тюремную камеру, нежели на жилое помещение, но Киири сказала, что все гладиаторы живут в таких.
      - Здесь чисто и тепло, - пояснила она. - В этом мире найдется не слишком много людей, кто может сказать то же самое о своем ночлеге. Кроме того, если мы будем жить в роскоши, то очень скоро раскиснем.
      Разглядывая голые каменные стены, кендер подумал, что здесь эта опасность им действительно не грозит. Пол в комнате был устлан свежей соломой, на столе стоял кувшин с водой и таз для умывания, а у стены примостились два сундучка, в которых жильцы должны были хранить свое имущество. Единственное окно под самым потолком находилось чуть выше уровня земли, и сквозь него в комнату проникал луч солнечного света. Лежа на жестком дощатом топчане, Тас следил за тем, как солнечный зайчик медленно ползет по комнате. В других обстоятельствах кендер непременно отправился бы на разведку, но сейчас ему казалось, что он не получит от своей вылазки никакого удовольствия до тех пор, пока не узнает, что сделали с Карамоном. Полоса света на полу становилась все длиннее и длиннее. Дверь в комнату внезапно отворилась, отчего Тас даже подпрыгнул, однако это оказался всего лишь один из рабов, который бросил на пол охапку каких-то тряпок и быстро ушел. Тас тут же принялся исследовать тряпки, и сердце его упало. Это была одежда Карамона!
      В тревоге кендер внимательно осмотрел ее, боясь обнаружить пятна крови, но ничего подозрительного так и не нашел. Одежда была в полном порядке. Затем он нащупал что-то твердое во внутреннем, потайном кармашке рубахи.
      Тас ловко вытащил спрятанный предмет, и сердце его отчаянно забилось. Это была волшебная вещь Пар-Салиана! "Просто удивительно, как ее не нашли раньше", - задумался он, рассматривая украшенный драгоценными камнями предмет. "А что удивительного? - напомнил он себе. - Это же магическое устройство". Сейчас оно напоминало яйцо, но кендер своими глазами видел, как Пар-Салиан превратил его в яйцо из чего-то такого, что формой и размерами походило скорее на скипетр. Несомненно, этот предмет обладал способностью прятаться от посторонних, и его невозможно было обнаружить, если он не хотел, чтобы его обнаружили.
      Ощупывая его, вертя в руках и любуясь тем, как солнце играет в гранях драгоценных камней, Тас с вожделением вздохнул. Это была самая прекрасная, самая изящная и самая дорогая вещь, какую он когда-либо держал в своих руках. В его сердце разгорелась жестокая борьба: он отчаянно желал обладать этим устройством. Повинуясь инстинкту, руки его уже намеревались засунуть драгоценную вещицу в один из кошельков, когда кендер вдруг опомнился.
      "Тассельхоф Непоседа! - сказал строгий голос, который был подозрительно похож на голос Флинта. - Ты сунул свой нос в серьезное дело. Это не просто украшение, это ключ от двери, через которую можно вернуться домой. Сам Пар-Салиан, великий Пар-Салиан, отдал его Карамону, и теперь он принадлежит только ему. У тебя нет на него никаких прав!"
      Тас задрожал. Еще ни разу в жизни его не посещали подобные мысли, и от этого ему было немного жутковато. С сомнением он снова оглядел магическое устройство. Возможно, именно оно вложило ему в голову эти странные мысли, и он рассудил, что лучше всего от них избавиться. Торопливо, но бережно он спрятал вещицу в сундучок Карамона и, в качестве дополнительной меры предосторожности, запер сундучок на ключ, а ключ положил в карман Карамоновой одежды. Чувствуя себя еще более несчастным, он вернулся на кровать и предался невеселым размышлениям.
      Солнечный свет уже почти погас, когда кендер услышал в коридоре какой-то шум, и дверь в комнату распахнулась от сильного пинка снаружи.
      - Карамон! - соскакивая на пол, в страхе воскликнул кендер.
      Двое рабов втащили Карамона в комнату и без церемоний забросили его обмякшее тело на топчан. Затем они ушли, захлопнув за собою дверь, и Тас бросился к другу. Гигант застонал.
      - Карамон! - прошептал Тас. Он схватил со стола кувшин с водой и, плеснув немного холодной воды в Тазик, вернулся к кровати друга.
      - Что они с тобой сделали? - пробормотал кендер, смачивая губы Карамона водой.
      Карамон снова застонал и слегка пошевелил головой. Тас быстро осмотрел его тело. Никаких ран он не заметил: не было ни крови, ни опухолей, ни кровоподтеков, ни багровых ссадин - следов кнута. Тем не менее ему было очевидно, что Карамона пытали: тот страдал от боли, все тело его было покрыто испариной, а глаза закатились. Даже сейчас мышцы Карамона время от времени судорожно напрягались, а с губ срывался стон.
      - Тебя пытали решеткой? - снова спросил Тас. - Может быть, колесо? Или тиски?
      Понаслышке он знал, что эти орудия пытки не оставляют на теле следов.
      Карамон пробормотал какое-то слово.
      - Что? - Тас наклонился ближе и плеснул ему на лицо воды. - Как ты сказал? Я не расслышал. Гими... что? - Он нахмурил брови. - Никогда не слышал о такой пытке, - пробормотал он себе под нос. - Интересно, что это такое?
      Карамон повторил загадочное слово и застонал еще громче.
      - Гимнастика! - радостно воскликнул кендер и тут же уронил таз с водой на пол. - Но это же не пытка! Карамон снова застонал.
      - Это физические упражнения, тупица! - завопил Тас. - Ты хочешь сказать, что, пока я тут с ума сходил от беспокойства, воображал всякие кошмарные вещи, ты спокойненько упражнялся?!
      Карамону едва хватило сил, чтобы Приподняться на койке. Подняв руку, он схватил кендера за воротник и подтянул поближе к себе, чтобы заглянуть в глаза,
      - Однажды меня захватили гоблины, - хриплым шепотом сказал он. - Они привязали меня к дереву и всю ночь пытали. Тогда я был ранен драконидами в Кзак Цароте. В темницах Владычицы Тьмы меня кусали за ноги драконьи детеныши, но я готов поклясться, что за всю свою жизнь не испытывал мук страшнее, чем сейчас! Оставь меня в покое, Тас, и дай мне умереть с миром.
      Карамон снова застонал и уронил руку на кровать. Глаза его закрылись, и Тас, пряча улыбку, вернулся на свою лежанку.
      "Он думает, что ему больно! - думал кендер. - Посмотрим, что он скажет утром!"
      Лето в Истаре подходило к концу. Приближалась осень, одна из самых красивых даже на памяти старожилов. Тренировки Карамона продолжались - к своему огромному удивлению, он не умер, хотя частенько смерть ему казалось желанной. Тас, со своей стороны, прилагал немалые усилия, чтобы скрасить нелегкую жизнь большого, избалованного ребенка, каким в действительности являлся Карамон. Один раз - это случилось ночью - кендера разбудил громкий и безутешный плач.
      - Карамон? - садясь на постели, сонно окликнул друга Тас.
      В ответ донесся еще один громкий всхлип.
      - Что случилось? - в тревоге спросил кендер и соскочил на пол. Осторожно ступая по колючей соломе, он пересек комнату и остановился в изголовье кровати Карамона. - Тебе что-нибудь приснилось?
      В свете луны он увидел, как Карамон кивнул.
      - Тика? - ласково спросил кендер, чувствуя, как при виде неизбывного Карамонова горя слезы подступили к его собственным глазам. - Нет? Может быть, Рейстлин? Или ты думал о себе? Может быть, ты боишься...
      - Булочки! - всхлипнул Карамон.
      - Что? - переспросил Тас.
      - Булочки! - повторил Карамон горестно. - Сдобные булочки. О Тас, я так голоден! Мне приснились сдобные булочки, которые пекла Тика, - со сладким медом и с орешками...
      Тас вернулся к себе на койку и, подняв с пола башмак, с отвращением запустил им в Карамона.
      К концу второго месяца сурового поста и ежедневных тренировок Тас, глядя на Карамона, не мог не признать, что это было именно то, чего так не хватало его огромному другу. Складки жира на пояснице Карамона исчезли, дряблые бедра снова стали стройными и мускулистыми, а на руках, на спине и на груди бугрились окрепшие и еще сильнее развившиеся мускулы. Взгляд Карамона прояснился, в глазах ни на минуту не угасал внимательный, настороженный огонек, а отсутствующее выражение появлялось на его лице все реже и реже. Остатки сивушной "гномьей водки" вышли из его организма вместе с потом, кончик носа потерял свойственный пьяницам малиново-красный цвет, и даже метки под глазами исчезли. От постоянных упражнений на открытом воздухе тело Карамона покрылось ровным бронзово-золотистым загаром. Гном велел, чтобы Карамон отпустил волосы по истарской моде, и теперь они волнистыми локонами обрамляли его мужественное лицо, ниспадая на плечи и спину.
      Вместе с тем Карамон превратился в ловкого и опытного бойца. Он и раньше был неплохо подготовлен, однако единственным его наставником, обучавшим владению оружием, была его сводная сестра Китиара. Арак же собрал в Истаре лучших инструкторов и воинов со всех концов Кринна, так что технике боя и владению разными видами оружия Карамон учился у самых лучших специалистов.
      Кроме этого, он ежедневно участвовал в учебных поединках с другими гладиаторами. Поначалу Карамон, считавший себя непревзойденным мастером потасовок любого рода, относился к этим занятиям скептически, но после того, как однажды его повергла на землю Киири, а в другой раз чернокожий Перагас выбил у него меч и, прежде чем он успел опомниться, оглушил ударом его же собственного щита, гигант переменил мнение.
      Карамон был способным учеником. Его природные данные позволили ему быстро усвоить все премудрости гладиаторского ремесла, и довольно скоро Арак с удовольствием наблюдал за тем, как Карамон без труда справляется с Киири и хладнокровно заворачивает Перагаса в его же собственную сеть.
      К осени Карамон уже чувствовал себя так хорошо, как не чувствовал никогда за последние три года. Он все еще не мог смириться с ошейником раба, и каждое утро просыпался с желанием сломать стальной обруч, однако постепенно это чувство отступило на второй план. Карамон тренировался с большим усердием, - ко всему, жизнь воина сама по себе была ему по душе. Ему нравилось, что здесь, как и на поле боя, кто-то указывал ему, что и когда нужно сделать, так что единственная трудность состояла нынче в том, что актер он был никудышный.
      Карамон всегда был открытым и честным, и теперь ему никак не удавалось похоже изобразить смерть или тяжелое ранение. Когда ему "вонзали" в спину меч, он должен был исторгать предсмертный крик; когда несколько дюжих варваров рубили его бутафорскими мечами, он должен был падать на арену, представляясь смертельно раненным.
      - Нет! Нет, дубина! Не так! - кричал Арак. Однажды, раздосадованный непонятливостью Карамона, он ударил его кулаком в лицо.
      - Арргх! - взревел Карамон от неподдельной боли, но ответить не решился, так как за спиной гнома ухмылялся Рааг.
      - Вот как надо! - пояснил Арак, оглядывая кулак, испачканный кровью Карамона. - Запомни этот крик. Зрители это любят.
      Однако Карамон так и не выучился фальшивой смерти. Даже если он не забывал разразиться воплем, то выходило это до комичного неубедительно. "Как девка в трактире, которую ущипнули за зад, - где ты видел таких смертельно раненных воинов!" - сказал наконец Арак и с отвращением плюнул. Тем не менее вскоре ему в голову пришла великолепная идея.
      Однажды Арак наблюдал за полуденной тренировкой гладиаторов. Так случилось, что на этот раз у бойцов были зрители: время от времени гном допускал на тренировки высокопоставленных вельмож, что, как правило, благоприятно сказывалось на доходах. В этот раз на трибунах расположился один знатный господин с семьей, который приехал по делам в Истар из Соламнии. У господина были две очаровательные дочери - они не отрывали восхищенного взгляда от Карамона с той самой минуты, как только увидели его.
      - Почему мы не видели его в прошлый раз? - спросила у отца одна из дочерей, и господин взглядом переадресовал вопрос гному.
      - Он новенький, - откликнулся Арак, - и еще не до конца подготовлен. Впрочем, он уже почти в форме, если вас именно это интересует. Я собирался выпустить его на арену... Когда вы собираетесь приехать на Игры?
      - Мы, собственно, не собирались... - начал было господин, но обе его дочери решительно запротестовали, и любящий отец тут же поправился. - Ну хорошо, - согласился,, он. - На следующей неделе, если только нам удастся достать билеты.
      Девушки захлопали в ладоши и снова воззрились на Карамона, который продолжал отрабатывать с Перагасом веерную защиту. Его загорелое тело блестело от пота, влажные волосы кольцами прилипли ко лбу, а в движениях чувствовалась уверенная грация хорошо подготовленного атлета. Перехватив восхищенные взгляды девиц, гном внезапно подумал о том, насколько привлекательным молодым человеком должен был выглядеть в их глазах Карамон.
      - Он обязательно победит? - вздохнула одна из девушек. - Я не вынесу, если он погибнет!
      - Он победит! - уверенно сказала другая. - Он словно создан дня победы. У него лицо победителя!
      - Ну конечно! - Гном хлопнул себя по лбу. - Это решает все мои проблемы!
      Господин и его дочери озадаченно уставились на него.
      - "Непобедимый" - вот как он будет значиться на афише! - продолжил гном. Он не умеет проигрывать!
      Он поклялся наложить на себя руки, если кто-нибудь побьет его!
      - О нет, нет! - в отчаянии воскликнули обе девушки. - Не говорите нам об этом!
      - Но это правда! - торжественно провозгласил гном, потирая руки.
      - Зрители будут стекаться за сотни миль, - сказал он Раагу вечером того же дня. - Каждый будет надеяться, что именно в этот день он проиграет. А он не проиграет, во всяком случае скоро он будет одерживать победу за победой, а вместе с ним выиграем и мы. Между прочим, женщины будут от него без ума, я уже предвижу это. Надо только соорудить ему подходящий костюм.
      Тассельхоф тоже не терял времени даром. Понемногу он обживался в помещениях под ареной и даже стал находить свою жизнь довольно интересной. Поначалу, когда ему сказали, что он не сможет стать гладиатором, его самолюбие было жестоко уязвлено (Тас уже видел себя вторым Кронином Чертополохом славным героем Кендерхольма), и он, томясь от безделья, в течение полутора недель болтался по стадиону, забираясь во все щели и углы. Это едва не кончилось для него трагично: один из минотавров чуть было не растерзал его, когда обнаружил кендера беспечно разгуливающим по своей комнате.
      Минотавры и без того не принадлежали к числу дружелюбных и кротких обитателей Кринна. На арене они сражались неистово и яростно, причем исключительно из любви к искусству; они вообще считали себя высшей расой и даже в столовой держались отдельно от остальных. Комнаты, в которых жили минотавры, были для посторонних неприкосновенны - они никогда и никого туда не пускали.
      Притащив кендера к Араку, минотавр настойчиво добивался разрешения перерезать осквернителю горло и высосать из него кровь. При других обстоятельствах Арак не преминул бы согласиться - кендеры были совершенно бесполезны в его работе, - однако гном хорошо помнил разговор, состоявшийся у него со старшим жрецом Кваратом в тот самый день, когда он получил двух этих рабов. По какой-то причине иерарх Братства потребовал, чтобы до особого распоряжения их жизни не подвергались опасности. Именно поэтому он запретил минотавру трогать Таса, велев ему утолить ярость кабанчиком, которого он мог разделать и высосать досуха. Когда минотавр удалился, Арак отвесил кендеру несколько затрещин и тут же дал ему разрешение покидать стадион и обшаривать город, если кендер пообещает на ночь обязательно возвращаться обратно.
      Тас, который несколько раз тайком прокрадывался в город, был очень доволен таким поворотом дела. Впоследствии он отблагодарил гнома тем, что таскал ему из города всякие блестящие безделушки, которые, как ему казалось, могли приглянуться Араку. Весьма высоко оценив такое проявление благодарности, гном не стал пороть кендера кнутом, когда однажды застукал его при попытке тайком пронести пирожное Карамону, - он лишь слегка побил его палкой.
      Таким образом, Тас получил свободу передвижения по городу, которой не преминул воспользоваться. Он быстро научился обходить стороной городскую стражу, которая без всяких видимых причин недолюбливала шустрое племя кендеров, и даже сумел пробраться в Храм.
      Однако, сидя на диете и усиленно тренируясь, Карамон ни на миг не забывал о том, ради чего он отправился в столь далекое и опасное путешествие. Спустя месяц после того, как он попал в школу Арака, Карамон получил довольно формальное письмо от госпожи Крисании, так что в отношении нее от мог быть спокоен. Но о Рейстлине по-прежнему не было ни слуху ни духу.
      Карамон уже отчаялся было отыскать своего брата или Фистандантилуса, потому что его-то ни под каким видом со стадиона не выпускали, однако довольно скоро он понял, что кендер может справиться с этим гораздо успешнее, нежели он сам, будь он даже свободным человеком. Люди зачастую относились к кендерам как к маленьким детям, так, словно их и вовсе не было поблизости. Кроме того, Тас лучше многих своих соплеменников умел таиться в тени, отскакивать за занавески и незамеченным красться по коридорам.
      Сам Храм был настолько велик и настолько переполнен посетителями, которые приходили и уходили когда им вздумается, что на одного лишнего кендера никто не обращал внимания. В худшем случае ему могли с досадой приказать убраться с дороги. В кухне Храма работали несколько кендеров-рабов, а кроме того, Тас слышал, что где-то есть несколько жрецов-кендеров, хотя ему ни разу не удалось их увидеть.
      Тас дорого бы дал за то, чтобы познакомиться с этими кендерами и поговорить о родных местах; особенно ему хотелось поговорить с кендерами-жрецами, так как он никогда не слышал о том, что таковые когда-либо существовали. Однако Карамон строго запретил ему болтать лишнее, и Тассельхоф впервые отнесся к его предупреждению серьезно. В беседе с посторонними ему бы стоило невероятного труда удержаться от упоминания о Катаклизме, о драконах словом, о том, что могло бы расстроить или напугать собеседника, - поэтому он решил, что лучше всего вообще не вступать в разговор и таким образом избежать соблазна. Тас собирался удовлетвориться исследованием Храма, а также сбором слухов и обрывков разговоров.
      - Я видел Крисанию, - доложил он Карамону однажды вечером, когда оба они вернулись в свою комнату после ужина.
      Тас валялся у себя на лежанке, в то время как Карамон, стоя посреди комнаты, практиковался с палицей и цепью - Арак требовал, чтобы Карамон владел не только мечом, но и другими видами оружия. Подметив, что Карамон обращается с палицей пока еще не очень уверенно, кендер отполз в дальний угол кровати, подальше от его широких взмахов.
      - Ну и как она? - с интересом спросил Карамон. Тас пожал плечами:
      - Не знаю. Выглядит она, пожалуй, хорошо. Во всяком случае, по ее виду нельзя сказать, что она больна или чем-то встревожена. Но я бы не назвал ее счастливой. Когда я попытался поговорить с ней, она не обратила на меня никакого внимания. Я думаю, что она меня просто не узнала.
      Карамон нахмурился.
      - Попробуй разузнать, что с ней случилось, - сказал он. - Ведь она тоже хотела отыскать Рейстлина. Может быть, ей что-нибудь известно.
      - Хорошо, - ответил кендер и поспешно пригнулся - палица просвистела прямо у него над головой. - Эй, нельзя ли поосторожнее?! - с негодованием воскликнул он, ощупывая чудом уцелевший хохолок на макушке. - Отойди хотя бы на два шага назад.
      - Ну а что касается Рейстлина, - спокойно произнес Карамон, - то, как я подозреваю, ты снова вернулся без новостей. Или ты все же что-то разузнал?
      Тас отрицательно покачал головой:
      - Я ни на минуту не забывал о нем. У Фистандантилуса есть уйма учеников, но ни один из них по описанию не похож на Рейстлина. Как ты, наверное, догадываешься, люди с золотой кожей и зрачками в форме песочных часов встречаются довольно редко, так что он не остался бы незамеченным. Однако... Кендер оживился. - Однако скоро я, возможно, что-нибудь узнаю. Сегодня я услышал обнадеживающую новость: Фистандантилус вернулся.
      - Вот как? - Карамон перестал махать палицей и повернулся лицом к Тасу.
      - Да. Я, правда, сам его не видел, но слышал, как двое жрецов говорили об этом. Он снова появился в Храме вчера вечером, прямо в тронном зале Короля-Жреца. Только что не было, и - тут как тут! Очень эффектное появление!
      - Ага, - фыркнул Карам он.
      Раскачивая в руке палицу, он молчал так долго, что Тас зевнул и начал потихоньку задремывать. Но тут голос Карамона заставил его вздрогнуть.
      - Тас, - сказал гигант, - мы не должны упустите такой случай.
      - Какой случай? - зевнул кендер.
      - Убить Фистандантилуса, - ответил Карамон.
      Глава 7
      Суровые слова Карамона заставили кендера немедленно проснуться.
      - Убить? Ты считаешь, что уже готов к этому, Карамон? - запинаясь, пробормотал Тас. - То есть я хотел сказать, что тебе следует все толком обдумать. Фистандантилус - очень хороший... вернее, умелый маг. Возможно, он могущественнее Пар-Салиана и Рейстлина, вместе взятых, если только все, что о нем говорят, - правда. Убить такого человека - это тебе не просто подкрасться и пырнуть ножом. К тому же не в твоих правилах даже тихонько подкрадываться с ножом... Нет, я, конечно, не имел в виду, что нам сначала следует потренироваться на других, просто...
      - Он должен когда-то спать, верно? - перебил его Карамон.
      - Ну, - замялся Тас, - я думаю, что да. Любое живое существо должно когда-то спать. Наверное, и маги тоже.
      - Маги нуждаются в сне больше, чем кто-либо другой, - веско сказал Карамон. - Помнишь, каким слабым становился Рейст, если не высыпался? Так, должно быть, устроены и другие маги, даже самые могущественные. Это явилось основной причиной, по которой они проиграли свою великую войну. Им необходим отдых. И перестань, пожалуйста, говорить "мы". Я сделаю это один. Тебе незачем даже сопровождать меня. Просто разузнай, где находится его комната, есть ли у него охрана, или он защищается магией, во сколько он ложится спать, а уж я позабочусь обо всем остальном.
      - Карамон, - неуверенно сказал Тас, - ты думаешь, это будет правильно? Я знаю, зачем маги послали тебя в прошлое, если только не обманываюсь в своих предположениях, но тут у нас все немного перепуталось. Я понимаю, что Фистандантилус таит в себе зло: он носит черную мантию и все такое, но разве нет иного выхода, кроме убийства? Мне кажется, что если мы убьем его, то ничем не будем отличаться от него самого. Разве не так?
      - Мне наплевать. - Карамон даже не взглянул на кендера. Казалось, все его внимание поглощено палицею, которой он сосредоточенно махал из стороны в сторону. - Либо его жизнь, либо жизнь Рейстлина - вот как стоит вопрос, Тас. Если я убью Фистандантилуса сейчас, в прошлом, то он не сможет проникнуть в будущее и завладеть телом Рейста. Я могу вырвать Рейстлина из этого дряхлого тела и вновь сделать его молодым! Я знаю, что, как только освобожу брата из рук Фистандантилуса, он снова станет прежним - добрым Рейстом, моим маленьким братишкой, которого я так любил.
      Голос Карамона слегка дрогнул, а глаза влажно блеснули.
      - Он мог бы переехать жить к нам, Тас! - Но что скажет Тика? - спросил кендер, - Каково ей будет узнать, что ты убил кого-то, подкравшись, как тать?
      Карие глаза Карамона гневно блеснули.
      - Я же просил тебя не вспоминать о ней!
      - Но, Карамон...
      - Я серьезно, Тас!
      В голосе Карамона прозвучала стальная нотка, которая подсказала кендеру, что он зашел слишком далеко. Тассельхоф съежился на лежанке и задумался. Глянув на его сутулую спину, Карамон тяжело вздохнул.
      - Послушай, Тас, - примирительно сказал он, - объясняю тебе первый и последний раз. По отношению к Тике я... я повел себя не совсем хорошо. Она правильно сделала, что вышвырнула меня вон, теперь я это понимаю, хотя в первое время мне казалось, что я никогда ей этого не прощу. - Некоторое время Карамон собирался с мыслями, потом вздохнул и продолжил: - Однажды я сказал ей, что до тех пор, пока Рейстлин жив, он будет занимать в моем сердце первое место. Я предупредил ее, что, возможно, ей следует найти человека, который смог бы отдать ей всю свою любовь без остатка. Сначала, когда Рейстлин настоял на своем и покинул нас, мне казалось, что я сам могу быть таким человеком, однако этого не случилось. - Он покачал головой. - Иными словами, мои надежды не оправдались. Теперь мне придется сделать то, что я задумал, понимаешь? О Тике я не в состоянии думать, во всяком случае сейчас. Она... она просто мешает мне...
      - Но Тика так тебя любит! - не выдержал кендер. Это было все, что он мог сказать, но даже этого говорить ему не следовало. Карамон ухмыльнулся и снова принялся размахивать палицей.
      - Хорошо, Тас, - сказал он таким глухим голосом, что кендеру показалось, будто голос Карамона доносится из-под земли. - Видимо, пришла пора прощаться. Попроси Арака, чтобы он переселил тебя в другую комнату. Я твердо намерен сделать то, что решил, и мне бы не хотелось втягивать тебя в беду, если что-то вдруг сорвется.
      - Но, Карамон, я вовсе не отказываюсь помогать тебе, - в отчаянии пробормотал Тас. - Я тебе просто необходим!
      - Да, пожалуй, - согласился Карамон и, взглянув на Таса, виновато улыбнулся. - Извини... Просто не упоминай больше про Тику, ладно?
      - Ладно, - скрепя сердце кивнул кендер и улыбнулся. Карамон отложил палицу и стал готовиться ко сну. Тас тем временем забрался под одеяло и укрылся до самого подбородка. С того дня, как погиб Флинт, на душе у него еще не было так скверно.