DragonLance / Сага о копье - Час близнецов (Трилогия легенд - 1)

      Карамон покачал головой:
      - Это невероятно. Ты же отбыл ненамного раньше нас... Во всяком случае так сказал этот твой темный эльф. Рейстлин раздраженно дернул головой:
      - Для тебя время - это путь солнца от восхода до заката. Для тех из нас, кто овладел его тайнами, время - это путешествие за тысячи солнц. Секунды становятся годами, часы - тысячелетиями. Вот уже несколько месяцев, как я, под именем Фистандантилуса, хожу по этим коридорам. В последние несколько недель я нередко бывал в Башнях Высшего Волшебства, в тех, что еще остались, чтобы учиться и постигать новое. Я побывал у Лорака и научил его пользоваться Глазом Дракона - смертельный дар для такого слабого и глупого существа, как он. В скором времени Глаз погубит его. Несколько долгих часов я провел с Астинусом в Большой Библиотеке и учился у него, как учился у великого Фистандантилуса. Я побывал во многих местах и видел вещи столь ужасные и столь чудесные, что ты не сможешь себе их даже представить. А для Даламара, да и для тебя тоже, прошел всего лишь день да ночь.
      Рассуждения эти были выше понимания Карамона, и он в отчаянии, как утопающий хватается за соломинку, попытался уцепиться за то, что было ему доступно.
      - Значит... - пробормотал он. - Значит, ты теперь... то есть с тобой все в порядке? Я имею в виду - будет в порядке, там, в нашем времени?
      Карамон попытался показать куда-то руками, но никакого внятного жеста у него не вышло.
      - У тебя не будет больше золотой кожи и этих страшных глаз со зрачками в форме песочных часов? Сейчас ты выглядишь... совсем как тогда, когда мы были молодыми а ехали к Башне... Ты останешься таким, когда мы вернемся?
      - Нет, братишка, - терпеливо ответил Рейсшин. - Разве Пар-Салиан не объяснял тебе? Вижу, что нет, Время - как река, и я ничуть не изменил ее течения. Я просто... прошел берегом, поднялся выше по течению и вступил в поток. А вода несет меня своим путем обратно, к той точке, где я уже некогда был. Я...
      Рейстлин внезапно замолчал и бросил быстрый взгляд на дверь. Затем он едва уловимо кивнул головой, после чего дверь сама собой распахнулась, и в комнату ввалился совершенно очумелый Тассельхоф Непоседа. Запнувшись на пороге, он шлепнулся ничком, но тут же вскочил на ноги.
      - О, добрый вечер! - Кендер принялся отряхиваться как ни в чем не бывало. - Я как раз собирался постучать. Я все понял! - воскликнул он, обернувшись к Карамону. - Видишь ли, все это был Фистандантилус, но он превратился в Рейсшина, а Рейстлин сумел стать Фистандантилусом. А теперь все наоборот Фистандантилус оказывается Рейстлином, чтобы потом снова стать Фистандантилусом, но Фистандантилус теперь превратился в Рейстлина! Уяснил?
      Но Карамон ничего не уяснил. Тас повернулся к магу и беспечно спросил:
      - Разве не так, Рейст?..
      Маг не ответил. Он смотрел на кендера столь грозно, что Тассельхоф в беспокойстве и словно ища защиты покосился на Карамона и сделал в его сторону два крошечных шажка. Но тут Рейстлин изобразил рукой манящее движение, и Тас в один миг оказался перед магом, причем тот держал его за шиворот на уровне собственного лица.
      - Зачем Пар-Салиан послал тебя? - От голоса Рейстлина у кендера по спине побежали мурашки.
      - Ну, он подумал, что Карамону скорее всего понадобится помощь, а тут и...
      Пальцы Рейсшина еще сильнее стиснули воротник Тасовой куртки, а глаза превратились в узкие щелочки. Кендер почувствовал себя нехорошо.
      - Ну, на самом деле он, пожалуй, и не думал посылать нас вдвоем. - Тас попытался извернуться и взглядом призвать Карамона себе в союзники, однако маг держал его крепко, и ему не удалось совершить этот маневр. - Можно сказать, что тут вышло... гм-м-м... что-то вроде несчастного случая. Наверное, П-пар-Салиан даже не знает, что послал меня. Кстати, если меня отпустить, та я. смогу говорить гораздо свободнее.
      - Продолжай, - приказал Рейстлин и как следует встряхнул кендера.
      - Рейст, прекрати! - нерешительно вмешался Карамон. - Какая тебе разница...
      - Заткнись! - яростно прошипел маг, не отрывая от Таса пылающего взгляда. - Продолжай!
      - У меня было кольцо, которое кто-то потерял... ну, может быть, не потерял... - Тас слегка замялся, встревоженный выражением лица мага. Он решил не скрывать правду, насколько вообще способен на это кендер. - В общем, я случайно зашел в чью-то комнату, и кольцо упало прямо ко мне в кошелек. Скорее всего так оно и было, потому что я не знаю, как еще оно могло очутиться у меня. Когда маг в красном плаще отправил Бупу домой, я понял, что следом будет мой черед... Я не мог бросить Карамона! И тогда-то я п-помолился Фисбену, то есть Паладайну, надел кольцо и - пуф!!! - Тас выразительно взмахнул руками. - Я превратился в мышь!
      В этом месте кендер выдержал паузу в надежде, что его слушатели как-то отреагируют на столь необычное приключение, но оба брата молчали. Глаза Рейсшина нетерпеливо сверкнули, а рука сильнее стиснула воротник куртки. Тас вынужден был продолжить, хотя дышать ему стало еще труднее.
      - Мне удалось спрятаться, - пропищал он так тонко, будто вновь обратился в мышь. - Я пробрался в лавара... рабола... лабораторию Пар-Салиана, где он устроил настоящее представление: камни пели, Крисания лежала вся белая, но Карамон почему-то испугался, и я не смог бросить его одного. Поэтому... поэтому... - Тас пожал плечами, насколько это было возможно в его положении. Теперь я здесь.
      Рейстлин еще некоторое время держал кендера за шиворот и сверлил глазами, словно намеревался проделать в нем дыру и заглянуть внутрь, в самую душу. Затем, удовлетворившись результатами только наружного осмотра, он выпустил Таса и снова повернулся к пылающему камину. Мысли его отлетели куда-то далеко-далеко...
      - Что это может значить? - бормотал маг едва слышно. - Кендер... законы магии запрещают это. Неужели ход времени все же может быть изменен? Или он лжет? Может быть, с его помощью они хотят остановить меня?
      - Что ты говоришь? - с интересом спросил кендер спину Рейстлина. - Из-за меня может измениться течение времени? То есть я мог бы...
      Рейстлин обернулся со столь яростным видом, что Тас прикусил язык и отполз поближе к Карамону.
      - Твой брат удивился, увидев меня, - сказал он гиганту. - Странно, ведь я видел его на невольничьем рынке, и он наверняка тоже видел меня...
      - Невольничий рынок! - внезапно воскликнул Карамон. С него было довольно этих умных разговоров о реках времени. Что касалось невольничьего рынка, то тут ему все было понятно. - Рейст! - позвал он брата. - Ты сказал, что уже несколько месяцев живешь здесь. Значит, это ты устроил так, чтобы жрецы обвинили меня в нападении на Крисанию! Это ты купил меня! Это ты послал меня на Игры!
      Рейстлин, недовольный тем, что его сбили с мысли, сделал нетерпеливый жест, но Карамон проявил настойчивость.
      - Почему? - сердито спросил он. - Почему ты отправил меня к этому гному?
      - О боги, Карамон! - Рейстлин повернулся и холодно взглянул на брата. Какая мне может быть польза от пьяницы и разжиревшего увальня? Там, куда я отправлюсь, мне понадобится сильный и умелый воин.
      - И ты... ты велел, чтобы я убил Варвара? - сверкнул глазами Карамон. - Ты послал предупреждение этому... как бишь... Кварату?
      - Не будь простаком, братец, - перебил его Рейстлин. - Какое мне дело до мелких придворных интрижек? До всей этой глупой возни? Если мне понадобится разделаться с врагом, то я лишу его жизни в мгновение ока. Кварат очень льстит себе, если считает, что я так расстарался из-за его ничтожной, персоны.
      - Нотном сказал...
      - Гном слышит только звон монет, которые сыплются на его ладонь. Впрочем, думай как знаешь. - Рейстлин пожал плечами. - Мне это безразлично.
      Карамон обдумывал слова брата. Тас открыл было рот - на его языке скопилась по меньшей мере тысяча вопросов, которые ему ужасно хотелось задать, - но Карамон сверкнул на него глазами, и кендеру пришлось проглотить свои вопросы. Гигант думал долго, с видимым напряжением, и наконец поднял голову.
      - Что ты имел в виду, когда говорил "гам, куда я отправлюсь"?
      - Неважно, - отрезал Рейстлин. - Об этом ты узнаешь, когда придет время, если можно так выразиться. Мои дела в этой эпохе почти закончены, но кое-что осталось. Здесь есть еще один человек, которого, как и тебя, нужно сперва подготовить.
      - Крисания, - пробормотал Карамон. - Я знаю, она нужна тебе, чтобы сразиться с Владычицей Тьмы, верно? Как там они говорили?.. Тебе нужен жрец, чтобы...
      - Я очень устал, брат, - перебил его Рейстлин. Повинуясь жесту его руки, пламя в камине погасло, а магический кристалл в посохе перестал изливать свет. Комната сразу погрузилась в холодную, зыбкую полутьму. Даже лунный свет померк за окном - Солинари опустилась за высокие городские стены. Рейстлин, негромко шурша по полу подолом рубашки, вернулся к своей кровати.
      - Я хотел бы отдохнуть. В любом случае вам нельзя оставаться здесь надолго. Шпионы наверняка уже доложили о вашем присутствии, а Кварат все же опасный противник... по крайней мере для вас. Постарайтесь уцелеть: мне будет нелегко подыскать себе нового телохранителя. Прощай, брат мой, и будь наготове. Скоро я призову тебя. Помни о дате.
      Карамон хотел что-то сказать, но вдруг выяснилось, что он обращается к закрытой двери. Вместе с Тасом они каким-то чудом оказались уже в коридоре Храма.
      - Невероятно! - вздохнул кендер завистливо. - Я не почувствовал никакого движения, а ты? Только что мы были там, и вдруг - бац! - уже здесь. А он только едва рукой пошевелил. Наверное, очень здорово быть магом - сигать сквозь пространство, время и закрытые двери! - И он покосился на дверь в комнату Рейсшина.
      - Идем. - Карамон стремительно повернулся к выходу.
      - Скажи, Карамон, - догоняя друга, спросил кендер, - что Рейстлин хотел сказать этим своим "помни о дате"? Может быть, скоро его день рождения? Может быть. ты должен сделать ему подарок?
      - Нет, - проворчал Карамон. - Не говори глупости.
      - Вовсе это не глупости, - оскорбление возразил кендер. - В конце концов, не за горами праздник Середины Зимы. Может быть, Рейстлин ждет подарка по этому случаю? Наверняка они тут, в Истаре, празднуют Середину Зимы так же, как и мы. Может быть, ты...
      Карамон вдруг остановился.
      - В чем дело? - спросил кендер, испуганный промелькнувшим на лице гиганта выражением ужаса. Торопливо оглядевшись по сторонам, Тас на всякий случай нащупал черенок небольшого ножа, который носил в поясной сумке. - Ты что-то услышал?
      - Дата! - воскликнул Карамон. - Дата, Тас! Праздник Середины Зимы в Истаре! - Резко обернувшись, он схватил кендера за плечо. - Год? Какой сейчас год?
      Тас попытался собраться с мыслями.
      - Кажется... мне кто-то говорил... девятьсот шестьдесят второй.
      Карамон застонал и обхватил руками голову.
      - Да что случилось-то? - удивился Тас.
      - Думай, Тас, думай! - пробормотал Карамон и, не отнимая рук от головы, нетвердым шагом двинулся по темному коридору. - Что я должен был сделать? Что я могу сделать?
      Тас медленно пошел следом.
      "Подумаем, - размышлял он. - Праздник Середины Зимы девятьсот шестьдесят второго года... Историческая дата... Почему она кажется мне знакомой?"
      - Вспомнил! - торжествующе воскликнул Тас. - Это был последний праздник перед... перед... Его бросило в пот.
      - Последний праздник перед Катаклизмом! - прошептал он.
      Глава 10
      Денубис отложил перо и потер глаза. В библиотеке стояла отрадная тишина. Жрец сидел за столом, прикрыв рукою глаза в надежде, что краткий отдых восстановит ясность его мысли. Однако надежда была напрасной. Когда Денубис открыл глаза и снова взялся за перо, чтобы продолжить перевод священных текстов, зрение опять его подвело. Слова и строчки плавали на странице, наползали друг на друга, и он не мог вникнуть в смысл ни одной фразы.
      Денубис насупил брови и попытался сосредоточиться, так что в конце концов ему удалось кое-что разобрать, однако работа по-прежнему давалась ему с огромным трудом. Вдобавок у Денубиса разболелась голова, да так сильно, что он сам уверился, будто виски у него ломит вот уже несколько дней кряду. Эта тупая, пульсирующая боль будет, наверное, преследовать его даже во сне.
      - Погода виновата, - в который уже раз сказал себе Денубис. - Странная погода, слишком жаркая для праздника Середины Зимы.
      Действительно, стояла необычная жара, из-за высокой влажности воздух казался тяжелым и был совершенно недвижим. Листья на деревьях в саду безвольно обвисли, и даже за тысячу миль от Истара, в Катав, океанские воды стелились неподвижной гладью, отражая, раскаленное небо. Там также был полный штиль, и суда уныло стояли в порту, у причалов, а капитаны бранились и пили, пока в трюмах гнил дорогой груз.
      Вытерев со лба испарину, Денубис попытался продолжить работу, но мысли уводили его в сторону. Он переводил Диски Мишакаль на родной язык, и с детства знакомая речь заставила его вспомнить странную сказку, которую прошлой ночью обсуждали два его земляка, два Соламнийских Рыцаря. Это была мрачная повесть жрец попытался изгнать ее из памяти, однако все его усилия оказались тщетными.
      Речь шла о рыцаре по имени Сот, который соблазнил молодую жрицу-эльфийку. Он даже женился на ней и привел ее хозяйкой в свою Даргаардскую Башню. Однако Сот к тому времени уже был женат, во всяком случае так утверждали оба рыцаря, поэтому у них были веские причины подозревать, что его первая жена умерла насильственной смертью.
      Рыцари послали в Даргаардскую Башню отряд, который должен был доставить Сота на рыцарский суд чести, однако к этому времени его убежище превратилось в хорошо укрепленную цитадель, которую защищала верная своему господину дружина. Но вот что удивительно: эльфийка, обманутая Сотом, осталась с ним в осаде, верная своему брачному обету и своей любви, которая связала ее с хозяином Даргаарда, несмотря на то что его вина была неопровержимо доказана.
      Денубис вздрогнул и вновь попытался отогнать от себя невеселые мысли. Ну вот, опять в переводе он сделал ошибку! Нет, это невозможно, ему необходим отдых. Денубис как раз собирался отложить перо, когда за его спиной со скрипом отворилась дверь в библиотеку. Жрец торопливо обмакнул перо в чернильницу и склонился над пергаментом.
      - Денубис, - окликнул его неуверенный голос. Жрец поднял голову.
      - Крисания, сестра моя, - по всем правилам поприветствовал он вошедшую.
      - Я не помешала твоей работе, Денубис? Если да, то я могла бы зайти позже...
      - Нет, нисколько, - заверил ее Денубис. - Я очень рад.
      И это было правдой. В присутствии Крисании жрец отчего-то чувствовал себя намного лучше и спокойнее. Вот и сейчас, стоило ей приблизиться, как головная боль отпустила то. Денубис встал с высокого стула, предназначенного для письма, и пододвинул Крисании кресло. Сам он уселся в другое кресло, рядом с ней, не переставая гадать про себя, что могло заставить молодую женщину искать его общества.
      Словно подслушав его мысли, Крисания огляделась по сторонам и улыбнулась.
      - Мне нравится здесь, - сказала она. - Здесь всегда уютно и тихо. - Улыбка на ее лице погасла. - Иногда я... устаю от большого скопления людей, - добавила она и бросила взгляд на дверь, ведшую в главную часть Храма.
      - Да, теперь здесь тихо, - кивнул Денубис. - Раньше было не так. Когда я только переселился в Храм, в библиотеке всегда было полно писцов, которые переводили священные книги и речения богов на всевозможные языки, чтобы с ними мог познакомиться всякий. Правда, Король-Жрец считал,, что боги разговаривают с каждым на его языке, и постепенно работа угасла, а писцы разошлись, найдя для себя другие, более важные занятия. Вот только я...
      Жрец вздохнул.
      - Наверное, я слишком стар, - добавил он извиняющимся тоном. - Я пытался придумать себе какое-нибудь иное дело, но не сумел. Вот я и остался здесь. И никто особенно не возражает...
      Он нахмурился, припомнив долгие, неприятные разговоры с Кваратом. Посвященный постоянно поддразнивал его, подталкивая куда-то, пытаясь заставить Денубиса стать тем, кем он хотел его видеть. В конце концов Кварат отступился, решив, видимо, что Денубис безнадежен, в результате чего он получил возможность вернуться к своим свиткам в мирном уединении библиотеки, где он просиживал за работой день за днем. Переведенные тексты Денубис отсылал в Соламнию, где они, непрочитанные, оседали в каком-нибудь книгохранилище.
      - Впрочем, что мы все обо мне, - заметив печальное лицо Крисании, сказал Денубис. - Не случилось ли чего? Быть может, тебе нездоровится? Прошу прощения, если я лезу не в свое дело, но я не мог не заметить, что в последнее время ты не слишком весела.
      Некоторое время Крисания молчала, рассматривая сложенные на коленях руки, затем посмотрела на жреца.
      - Денубис, - спросила она неуверенно, - как ты думаешь, Братство... оно такое, каким и должно быть?
      Этого Денубис не ожидал. Крисания больше походила на молодую женщину, которую бросил возлюбленный, нежели на человека, пекущегося о делах вышних.
      - Разумеется, - ответил он растерянно. - Как же иначе?
      - В самом деле? - Крисания пристально посмотрела ему в глаза, отчего Денубис судорожно сглотнул. - Ты с давних пор предан Братству, ты появился в Храме еще до того, как здесь вошли в силу Король-Жрец и Ква... его подручные. Только что ты говорил о прежних временах, значит, ты видел, как они менялись. Скажи, это была перемена у лучшему?
      Денубис открыл рот, чтобы сказать "да". Как же может быть иначе, если Братство возглавляет такой безупречный и полный святости человек, как Король-Жрец? Глаза Крисании, однако, заглядывали ему в самую душу, и Денубис почувствовал, как ее пытливый взгляд проникает в самые сокровенные уголки его сознания, в которых - уж он-то знал об этом - годами скапливались свидетельства печальных перемен. Почему-то жрец вспомнил Фистандантилуса, и это воспоминание не было отрадным.
      - Я... ну да, конечно, - невразумительно пробормотал он. Ответ прозвучал неубедительно, и Денубис почувствовал это. Он покраснел и счел за лучшее замолчать.
      Крисания кивнула, словно такого именно ответа она и ожидала.
      - Нет, теперь стало лучше, - твердо сказал Денубис, не желая смущать ее неокрепшую веру, как была смущена вера его собственная. Взяв молодую женщину за руку, он слегка подался вперед. - Я просто старый человек, сестра моя, - сказал он. - В этом все дело. Старики не любят перемен. Для нас все, что было в нашей молодости, представляется лучше теперешнего. Порой мне кажется, что прежде даже вода была вкуснее... - Он невесело усмехнулся. - Я не сумел приспособиться и привыкнуть к тому, что происходит нынче. Мне трудно понять теперешние времена. Братство строит мир добра, оно несет порядок в самые отдаленные области Кринна и определяет структуру общества...
      - Хочет оно того или нет, - пробормотала Крисания, но Денубис пропустил ее замечание мимо ушей.
      - Братство уничтожает зло, - продолжил он торжественно, но история Сота снова непрошенно всплыла в его памяти. Он поспешил отогнать ее прочь, однако при этом позабыл то, что собирался сказать. Денубис попробовал начать сначала, но сбился.
      - В самом деле? - переспросила Крисания. - Братство борется со злом? А не кажется ли тебе, что мы уподобляемся детям, которых ночью оставили в доме одних и которые пытаются бороться с темнотой, зажигая все новые и новые свечи? Мы не способны понять, что у мрака есть свое предназначение, которое от нас пока скрыто, и мы в ужасе сжигаем дом, после чего остаемся с темнотой один на один.
      Денубис растерянно моргал, плохо понимая, о чем идет речь, а Крисания все продолжала говорить. Она возбуждалась все больше и больше, и жрец сообразил, что она высказывает ему все, что скопила за месяцы пребывания в Храме.
      - Мы даже не пытаемся помочь тем, кто однажды оступился и сбился с дороги! Вместо того чтобы наставить их на истинный путь, мы поворачиваемся к ним спиной, называем их недостойными и пытаемся избавиться от них! Известно ли тебе, - напрямик обратилась Крисания к Денубису, - что Кварат принял решение избавить мир от расы великанов?
      - Но, сестра моя, великаны, в конце концов, просто жестокие убийцы, и к тому же людоеды! К счастью, от них удалось избавиться... - попытался возразить жрец.
      - Они созданы богами, как и мы, - твердо сказала Крисания. - Имеем ли мы право с нашими немощными возможностями и утлым умом считать, что постигли величественный замысел богов? Имеем ли мы право исправлять их ошибки, если это вообще ошибки? Разве можем мы уничтожать то, что создано богами?
      - Даже пауков? - не подумав, брякнул Денубис и смутился, заметив на лице Крисании раздраженное недоумениею - Не обращай внимания, все это старческое брюзжание.
      - Я пришла сюда с уверенностью, что Братство - это добро и свет, но сейчас я... я... - Крисания стиснула голову руками.
      Денубис вдруг почувствовал, что головная боль вернулась к нему, а вместе с ней заныло и сердце. Протянув вперед дрожащую руку, он ласково погладил иссиня-черные волосы молодой женщины, утешая ее так, как он утешал бы свою дочь, которой, впрочем, у него никогда не было.
      - Не стыдись своих вопросов, дитя, - сказал он мягко, уже не помня, как сам недавно стыдился своих сомнений. - Я не умею утешать. Ступай поговори лучше с Королем-Жрецом. Он рассеет твои сомнения. Он человек более мудрый, чем я.
      Крисания с надеждой подняла на него взгляд:
      - Ты так думаешь?
      - Да, - улыбнулся Денубис. - Сходи к нему сегодня же вечером, в час приема, и не бойся. Насколько я знаю, такие вопросы никогда не сердили его.
      - Хорошо, - кивнула Крисания, и в лице ее появилась решимость. - Наверное, ты прав. С моей стороны было глупо держать свои сомнения в себе. Я спрошу Короля-Жреца. Наверняка он сумеет рассеять мои тревоги.
      Денубис еще раз улыбнулся и вслед за Крисанией поднялся из кресла. Молодая женщина благодарно прижалась к нему и нежно поцеловала в щеку.
      - Спасибо тебе, друг мой, - сказала она. - Прости, что помешала твоей работе.
      Она вышла, и Денубис, оставшись один в залитом солнцем библиотечном зале, долго смотрел ей вслед, чувствуя внутри необъяснимую тревогу и печаль. Ему казалось, что он, оставшись на свету, стоит и смотрит, как Крисания уходит все дальше во тьму. Свет вокруг него сиял все ярче и ярче, а окружавший фигуру Крисании мрак, сгущаясь, становился все более плотным и грозным.
      В смятении Денубис закрыл глаза ладонью. Свет, воссиявший вокруг него, оказался вполне реальным, и это не был свет солнца! Он лился в комнату откуда-то с потолка, окатывая жреца волнами сияния столь яркого и чистого, что на него больно было смотреть. Свет проник даже в его мозг, отчего боль в висках стала непереносимой. Отчего-то жрец в отчаянии подумал: "Крисания!.. Я должен предупредить Крисанию, предостеречь, остановить..."
      Свет, окружив Денубиса сверкающей стеной, наполнил его душу неземным покоем и вдруг погас. Жрец снова оказался в залитой солнцем библиотеке, однако теперь он был не один. Моргая глазами и старясь привыкнуть к естественному освещению, которое вернулось после излившегося на него ослепительного сияния, Денубис огляделся по сторонам и увидел стоящего перед ним эльфа. Эльф внимательно и спокойно разглядывал жреца. Он был стар, лыс и имел длинную, тщательно ухоженную седую бороду. С плеч его ниспадала белая мантия, а на груди сверкал медальон Паладайна. Лицо эльфа было исполнено такой глубокой печали, что на глазах Денубиса навернулись беспричинные слезы.
      - Прошу прощения... - хрипло сказал Денубис и вдруг внезапно осознал, что боль в его голове вновь прошла. - Я не видел, как ты вошел. Могу я чем-нибудь помочь? Может быть, ты кого-то ищешь?
      - Нет, я уже нашел того, кто мне нужен, - с тем же печальным выражением на лице ответил эльф, - если ты - Денубис.
      - Да, это я, - подтвердил жрец. - Но кто ты такой?
      - Лоралон, - просто ответил эльф.
      Денубис невольно ахнул. Несколько лет назад Лоралон, величайший из эльфийских жрецов, вступил в борьбу с Кваратом, стремясь помешать ему добиться власти. Но Кварат оказался слишком силен, слишком могучие силы стояли за его спиной. Проповеди Лоралона о мире и покаянии не имели успеха. В конце концов старый жрец вернулся к своему народу, в чудесную страну Сильванести, которую он любил больше всего на свете. Говорили, что он поклялся никогда больше не возвращаться в Истар.
      Что же он в таком случае делает в библиотеке Храма?
      - Ты, наверное, ищешь Короля-Жреца, - промямлил Денубис. - Я мог бы...
      - Нет, - сказал жрец, - в этом Храме я ищу только одного человека - тебя. Идем со мной, Денубис. Нас ждет долгое путешествие.
      - Путешествие! - с глупым видом повторил Денубис, думая, уж не сошел ли он с ума. - Это невозможно. Я не покидал Истар с тех пор, как поселился в Храме, почти тридцать лет...
      - Пойдем со мной, Денубис, - ласково повторив жрец.
      - Но куда? Зачем? - вскричал Денубис. - Я не понимаю...
      Лоралон по-прежнему стоял посреди залитой солнцем библиотеки и печально смотрел на жреца. Внезапно он поднял руку и прикоснулся к медальону, который висел у него на груди.
      Денубис неожиданно догадался: Паладайн послал своему жрецу вещий сон. Лоралон заглянул в будущее.
      - Нет, - побледнев, прошептал он, - это слишком страшно.
      - Ничто еще не предрешено. Весы колеблются, но равновесие пока не нарушено окончательно. Это путешествие может быть коротким, а может затянуться на несчетное количество лет. Идем, Денубис, ты здесь больше не нужен.
      Великий эльфийский жрец протянул к нему руку, и Денубис почувствовал, как на него снизошло такое проникновенное понимание, какого он ни разу не испытывал даже в присутствии Короля-Жреца. Склонив голову, он взял Лоралона за руку и, не сдержавшись, зарыдал.
      ***
      Крисания, сложив руки на коленях, сидела в уголке величественного тронного зала. Лицо ее было бледным, но спокойным, и при взгляде на нее никто не смог бы догадаться о том, что творилось в ее душе. Никто, кроме одного-единственного человека, который незамеченным проник в зал и теперь, притаясь в тени глубокого алькова, наблюдал за Крисанией.
      Прислушиваясь к музыкальному голосу Короля-Жреца, пока он обсуждал важные государственные вопросы с одними своими сподвижниками и решал тайны устройства вселенной с другими, Крисания слегка покраснела. Ей было стыдно, что она вознамерилась обратиться к такому занятому человеку со своими мелочными вопросами.
      Потом на память ей пришли слова Элистана: "Никогда не ходи к другим за ответами на свои вопросы - загляни в свое собственное сердце, прислушайся к тому, что говорит тебе твоя вера, и тогда ты либо найдешь ответ, либо поймешь, что помочь тебе вольны лишь боги, а никак не люди".
      Так она сидела довольно долго, полностью отдавшись своим печальным мыслям и пытаясь разобрать за ними голос своего сердца. Увы, тревога ее не иссякала, покой никак не давался ей в руки, и она решила, что, возможно, вопрос ее не имеет ответа. Внезапно она почувствовала чье-то прикосновение и вздрогнула.
      - Ответ на твой вопрос существует, Посвященная, - послышался странно знакомый голос, и Крисания ощутила, как по ее телу волной пробежала легкая дрожь. - Ответ на твой вопрос существует, просто ты не хочешь его услышать.
      Она хорошо помнила этот голос, однако, заглянув в густую тень под капюшоном черной накидки, Крисания, как ни старалась, не смогла увидеть лица. Тогда она перевела взгляд на тонкую руку, лежавшую на ее плече, и ей показалось, что рука ей также знакома. Человек кутался в черную мантию, но мантия была совсем другая, не та, что носил он, - на ней не было ни серебряных рун, ни иного шитья. Крисания снова вгляделась в лицо под капюшоном, но рассмотрела только блестящие глаза и смутный абрис бледного худого лица. Маг убрал руку с ее плеча, поднес к капюшону и чуть сдвинул его назад.
      Крисания едва сдержала вздох разочарования. Глаза молодого человека были не золотистыми, а карими, да и зрачки оказались вполне нормальными, круглыми. Кожа его также вовсе не была шафраново-золотой, и лицо его ничуть не выглядело больным и изможденным. Правда, оно было бледно тою бледностью, какую даруют бессонные ночи, проведенные за рабочим столом, но Крисании оно тем не менее показалось красивым. Даже полунасмешливая, полугорькая улыбка, притаившаяся в едва наметившихся морщинках в уголках губ, не портила это лицо. Карие глаза были ясными, холодными и чистыми - в них отражалось все, что их окружало, но заглянуть в эти глаза глубже Крисания не смогла. Тело мага, насколько заметила Крисания, было не крупным, но мускулистым, хорошо развитым, совсем не похожим на изнуренное, дряхлеющее на глазах тело Рейсшина - мягкие складки черной безыскусной накидки только подчеркивали ширину его сильных плеч. Неожиданно человек улыбнулся.
      - Это ты! - выдохнула Крисания, медленно поднимаясь со стула.
      Человек снова положил руку ей на плечо и заставил сесть.
      - Прошу тебя, садись, Посвященная, - сказал он. - С твоего позволения, я присоединюсь к тебе. Здесь не так шумно, и мы сможем поговорить без помех.
      Повернув голову, он взглядом пододвинул к себе стул, стоявший неподалеку, и уселся на него. Крисания тихонько ахнула и огляделась по сторонам, однако если кто-то из присутствующих и заметил этот фокус, то почел за благо не подать вида. Поглядев на Рейсшина, с довольным видом наблюдавшего за ней, Крисания почувствовала, что краснеет.
      - Рада видеть тебя, Рейстлин. - За официальным тоном она пыталась скрыть свое смятение.
      - И я также. Посвященная, - сказал маг со знакомой насмешкой в голосе. Но мое имя не Рейстлин. Крисания покраснела еще сильнее.
      - Прошу прощения, - сказала она неуверенно. - Ты напомнил мне одного человека, которого я знаю... когда-то знала.
      - Пожалуй, я открою тебе свою тайну. Посвященная, - вполголоса сказал Рейстлин. - Для всех, кто здесь присутствует, я - Фистандантилус.
      Крисания невольно вздрогнула. Ей показалось, что при звуке этого имени даже свет в зале слегка померк.
      - Нет, не может быть... - пробормотала она. - Ты же вернулся назад, чтобы... учиться у него.