Грациозно поклонившись обеим жрицам, эльф быстро проследовал по коридору дальше.
      - Какие дела могут помешать жрецу посещать службу? - глядя ему вслед, удивилась Крисания.
      - Моя дорогая, - объяснила Эльза, улыбаясь наивности молодой женщины, рано утром Кварат молится вместе с Королем-Жрецом. Между прочим, он - второе лицо в нашем Братстве, поэтому изо дня в день крутится по своим многочисленным делам. Он печется о благе всего Кринна. Порой про него говорят, что если Король-Жрец - это душа и сердце нашего Братства, то Кварат - его мозг.
      - Как странно... - пробормотала Крисания, подумав в этот момент об Элистане.
      - Что же тут странного? - спросила Эльза с легким упреком. - Мысли Короля-Жреца устремлены к богам. Вряд ли от него можно требовать, чтобы при этом он еще и разрешал мелкие мирские заботы, с которыми ежедневно сталкивается наше Братство.
      - Конечно же нет, - подтвердила Крисания и вспыхнула от стыда.
      Какой же наивной и провинциальной она кажется этим людям! Следуя за Эльзой по просторным и светлым коридорам Храма, Крисания вслушивалась в перезвон колоколов и дивное пение детского хора, чувствуя, как экстатическая благодать наполняет ее душу. Потом она припомнила те отнюдь не помпезные службы, которые Элистан проводил по утрам в Палантасе. А ведь он при этом продолжал сам вести большинство дел Братства!
      Простые службы, к которым она привыкла, показались ей теперь жалкими, почти нищенскими, а каждодневный изнуряющий труд Элистана - принижающим его достоинство и достоинство Братства. Несомненно, именно это каждодневное напряжение так сказалось на его здоровье. С сожалением подумала Крисания о том, что, будь Элистан окружен такими помощниками, как Кварат, он был бы по-прежнему бодр и мог бы возглавлять Братство еще долгие годы.
      "Все это следует изменить!" - решила Крисания, сообразив, что, возможно, провидению было угодно отправить ее в прошлое еще и по этой причине. Она призвана восстановить былую славу Братства! Молодая женщина содрогнулась от восторга и принялась строить в уме планы реформ. Первым делом она попросила Эльзу описать устройство иерархии Братства. Эльза была только рада этому и принялась подробно рассказывать Крисании обо всем, что ее интересовало.
      Внимательно прислушиваясь к словам старшей жрицы, Крисания и думать забыла о Кварате, который как раз в этот момент тихонько приоткрыл дверь ее комнаты и неслышно проскользнул внутрь.
      Глава 5
      Кварату не понадобилось много времени, чтобы отыскать письмо Пар-Салиана. Стоило ему зайти в комнату, как он заметил, что золотая шкатулка на туалетом столике стоит не так, как стояла в прошлый раз. Осмотр выдвижных ящиков ничего жрецу не дал, и Кварат приступил к шкатулке. В его распоряжении был универсальный ключ-отмычка, подходивший к любому шкафу, к любому ларцу и к любой двери Храма, поэтому шкатулку он открыл без труда.
      Обнаруженное там письмо понять оказалось совсем не просто. Кварат обладал феноменальной памятью и, единожды прочтя его, запомнил дословно. При этом ему сразу стало ясно, что потребуется немало времени, прежде чем он постигнет истинный смысл прочитанного.
      Кварат рассеянно сложил бумагу и, бросив ее на дно шкатулки, тщательно установил последнюю на прежнее место. После этого он без всякого интереса порылся в платяном шкафу и заглянул в сундук. Ничего не найдя, Кварат вышел из комнаты Крисании и задумчиво направился к себе.
      Содержание письма настолько озадачило и смутило Кварата, что он отменил все ранее назначенные встречи, а неотложные дела возложил на плечи подчиненных. Уединившись в своем кабинете, он несколько раз мысленно воспроизвел письмо, вдумываясь в каждое слово и в каждую фразу. В конце концов ему удалось кое-как разобраться в этом странном документе, хотя некоторые моменты так и остались загадкой. Тем не менее он смог составить предварительный план действий. Три вещи были абсолютно ясны Кварату. Во-первых, молодая женщина, являясь
      Посвященной Паладайна, каким-то образом была связана и с практикующими магами, что давало основания подозревать ее в злом умысле. Во-вторых, Королю-Жрецу грозила страшная опасность. Это было неудивительно, так как маги имели все основания бояться и ненавидеть этого человека. В-третьих, молодой человек, которого арестовали возле тела Крисании, несомненно являлся наемным убийцей, а молодая женщина - его соучастницей.
      Придя к этому заключению, Кварат мрачно улыбнулся и поздравил себя с тем, что прозорливо предпринял превентивные меры. Карамон - так звали молодого человека - попал в такое место, где никто не был застрахован от несчастного случая.
      Что касалось Крисании, то, оставаясь в стенах Храма, где за ней было легко приглядывать, она вряд ли представляла собой серьезную опасность.
      С облегчением вздохнув, старший жрец велел слугам подавать завтрак. То обстоятельство, что Король-Жрец был в безопасности, по крайней мере пока, привело его в благостное расположение духа, и он принялся раздумывать о том, каким способом выведать у Крисании ее штаны.
      Кварат был во многих отношениях необычным человеком. Одним, и не самым последним из его многочисленных достоинств являлось редкое сочетание крайнего честолюбия с пониманием пределов собственных возможностей. Король-Жрец был нужен ему, и Кварат вовсе не стремился занять его место. Он купался в лучах славы своего господина, именем Братства расширяя свое влияние и укрепляя собственное могущество.
      А укрепляя собственное могущество, он укреплял могущество и влияние своей расы. Именно эльфы с их чувством превосходства над остальными народами и внутренним сознанием собственной избранности были движущей силой Братства.
      К огромному сожалению Кварата, боги, кроме эльфов, сочли необходимым создать и другие, менее достойные расы. Например, они создали людей, которые, с их короткой жизнью и привычкой потакать своим желаниям, малодушно поддавались многочисленным соблазнам и становились легкой добычей сил зла. Но эльфы учились справляться с этим.
      Если не удастся полностью истребить в мире все зло, то эльфы, по крайней мере, попробуют взять его под собственный жесткий контроль. Очевидно, что зло являлось порождением свободы, в частности свободы выбора. В первую очередь это относилось к людской расе, которая сплошь и рядом неверно использовала свою свободу - этот благословенный дар богов. Их необходимо было заставить следовать строгим правилам, точно указав, что хорошо, а что дурно, и таким образом ограничить их свободу, которой они беспрестанно пользовались себе во вред. Только так можно было призвать людей к порядку, и в конечном итоге они бы сами выиграли от этого.
      Что касается остальных рас Кринна - кендеров (Кварат тяжело вздохнул), гоблинов, гномов и прочих, - то Братство (в лице Кварата) быстро вытесняло их на необитаемые и не пригодные для жизни земли, где они не смогут уже доставить никаких хлопот и со временем благополучно вымрут. (Этот план был прекрасно опробован на гоблинах и некоторых других расах, которые и без того не часто появлялись в центральных районах континента. К несчастью, кендеров никак не удавалось изолировать, и они продолжали вольно перемещаться по Кринну во всех направлениях, наслаждаясь беспечной жизнью и нарушая покой его обитателей.)
      Примерно такие мысли посетили Кварата за завтраком. Он решил не предпринимать поспешных шагов в отношении Крисании. Собственно говоря, Кварат и прежде никогда не спешил - спешка была несвойственна большинству эльфов. Чем бы они ни занимались, они ко всему подходили с вдумчивым тщанием и с завидным терпением. Присмотреться, выждать и только потом действовать - такова была обычная практика эльфов. В данный момент Кварату недоставало только одного более обстоятельных сведений. Он позвонил в маленький золотой колокольчик, и в кабинете тут же возник послушник, тот самый, что сопровождал Денубиса к Королю-Жрецу. Кварат отметил про себя, что его секретарь появился столь быстро и столь неслышно, словно просочился в кабинет сквозь щель под дверью, а не вошел, как входили все остальные.
      - Какие будут распоряжения, Посвященный?
      - Два небольших задания, - сказал Кварат, не поднимая головы (он как раз писал записку). - Отнесешь это Фистандантилусу. Мы уже давно не обедали вместе, а Я хотел бы с ним поговорить.
      - Фистандантилуса нет в Храме, мой господин, - сообщил секретарь. - Я как раз собирался доложить об этом. Кварат перестал писать и смерил послушника взглядом.
      - Нет?
      - Нет, Посвященный. Мы подозреваем, что он отбыл вчера вечером. По крайней мере, вчера вечером его видели в последний раз. Комната его пуста, и все вещи исчезли. Судя по некоторым сведениям, он уже давно намеревался отправиться в Вайретскую Башню. Кажется, маги собирают Конклав, но точно никто не знает.
      - Значит, Конклав... - повторил Кварат и нахмурился. Некоторое время он молчал, тихонько постукивая пером по краю сложенной записки. Вайретский Лес был так далеко... или все же не очень? Катаклизм... Это странное слово, которое он узнал из письма, не давало эльфу покоя. Неужели эти проклятые маги способны устроить столь великую катастрофу? При мысли об этом Кварат похолодел. В задумчивости он медленно смял в кулаке только что написанное приглашение.
      - Надеюсь, за его последними передвижениями проследили?
      - Разумеется, Посвященный. Насколько это было возможно. В течение последних месяцев Фистандантилус не покидал Храма, но вчера утром его видели на невольничьем рынке.
      - На невольничьем рынке? - Кварат вновь ощутил холодную дрожь. - Что он там делал?
      - Он купил двух рабов, Посвященный.
      Кварат нетерпеливо поторопил секретаря взглядом.
      - Он купил их не сам, мой господин. Сделка заключена одним из его агентов.
      - Каких рабов он купил? - спросил Кварат, заранее зная ответ.
      - Тех, что обвиняли в нападении на жрицу.
      - Я же приказал, чтобы их продали либо гному, либо" на каменоломни.
      - Барак старался изо всех сил, да и гном не отставал, Ко они не могли тягаться с агентом Выбравшего Тьму. Барак был бессилен. Дело могло кончиться скандалом. Кроме того, агент мага все равно отправил обоих в школу.
      - Так... - пробормотал эльф.
      Все встало на свои места. Фистандантилус был настолько опрометчив, что выкупил наемного убийцу, а потом исчез! Несомненно, он отправился в Башню Высшего Волшебства - доложить обстановку. Но зачем магам наемник? Фистандантилус имел массу возможностей самолично прикончить Короля-Жреца. Кварат почесал в затылке. У него было такое ощущение, что он свернул со столбовой дороги на петляющую в болотной зыби тропу.
      Жрец молчал так долго, что секретарь слегка откашлялся, пытаясь напомнить патрону о своем существовании.
      - Ты собирался дать мне еще какое-то поручение, мой господин.
      Кварат медленно кивнул.
      - Да, - сказал он. - И новости, которые я узнал, делают его еще более важным. Мне необходимо переговорить с гномом - устрой это немедля.
      Послушник поклонился и вышел. Ему не нужно было спрашивать, кого имел в виду Кварат, - в Истаре был только один гном.
      ***
      Никто не знал толком, кем был раньше Арак Камнеед и откуда он взялся. Сам он никогда не вспоминал о своем прошлом, а когда речь об этом заводили другие, скалился так злобно и яростно, что тема исчерпывалась сама собой, Тем не менее о нем ходило немало слухов, из которых следовало, что Арак был Выходцем из Торбардина - древней страны горных гномов, - где он совершил преступление столь тяжкое, что сородичи обрекли его на изгнание. Никто не знал, что это могло быть за преступление, и никто, как правило, не озадачивался тем фактом, что гномы никогда и ни за какое преступление не наказывали изгнанием. Даже смертная казнь считалась у них менее строгой карой.
      Согласно другим версиям. Арак на самом деле принадлежал к деварам племени злобных гномов, которых собственные сородичи истребили почти поголовно, а уцелевшие вынуждены были влачить жалкое существование глубоко в недрах земли. Несмотря на то что Арак не был похож на девара и никогда не поступал как девар, версия эта была популярна во многом из-за того, что любимым (и единственным) товарищем гнома был свирепый великан-людоед. По иным же сведениям выходило, что Арак родился вовсе не на Ансалоне, а прибыл сюда откуда-то из-за моря.
      Выглядел он как самый злобный представитель своего племени. Ужасные шрамы пересекали его лицо сверху вниз, и от этого казалось, что гном постоянно ухмыляется. Он был коренаст, широкоплеч, и на теле его не было ни единой унции жира. Двигался Арак с грацией дикого кота, а когда останавливался, то ноги его словно врастали в землю.
      Хоть он и был пришлецом, но жил в Истаре уже так давно, что никто не видел разницы между ним и местным уроженцем. Он и великан по имени. Рааг попали на Игры еще в те времена, когда зрелищные бои проводились по-настоящему. Оба довольно быстро стали любимцами публики. До сих пор истарцы вспоминали, как Арак и Рааг победили могучего минотавра Дармурка, - минотавр швырнул гнома через окружавшую арену стену, после чего Рааг в приступе неистовой ярости поднял минотавра над землей и, не замечая жестоких ран, которые наносил ему Дармурк, насадил его на огромный кол, торчавший посреди арены и называвшийся "Шпиль Свободы".
      Несмотря на то что в тот день ни гном (уцелевший благодаря счастливой случайности, ибо, перелетев через стену, он упал на проходившего по улице жреца), ни великан не получили обещанной свободы, ни у кого не возникло сомнений относительно того, кто вышел победителем в этой схватке. (Волю они обрели лишь много дней спустя, ибо для того, чтобы достать укрепленный на Шпиле Свободы золотой ключ, пришлось сначала убрать останки минотавра.)
      Мрачными подробностями того давнего сражения Арак и поделился в первую очередь с двумя новыми рабами.
      - Вот так я заработал эта шрамы на роже, - сообщил гном Карамону, ведя его и кендера по улицам Истара. - После этого мы с Раагом прославились и стали известными бойцами. Ни одни Игры не обходились без нас.
      - Что за Игры? - спросил Тас, в очередной раз запутавшись в своих ножных цепях и растянувшись в пыли. к огромному удовольствию прохожих.
      Арак раздраженно сплюнул.
      - Сними ты с него эти ржавые железки, - обратился он к огромному желтокожему великану-людоеду, который сопровождал рабов в качестве охранника. Мне кажется, ты не убежишь и не бросишь своего приятеля. - Гном пристально посмотрел в глаза кендеру. - Мне говорили, что у тебя была возможность дать деру, но ты ею не воспользовался. Кстати, от меня убежать не так-то просто.
      Его неизменная ухмылка на изуродованном шрамами лице сделалась отчетливей.
      - Я никогда не купил бы кендера, но меня к этому вынудили. Они сказали, что вы продаетесь только парой. Ты для меня бесполезен, не забывай об этом. А теперь - что за дурацкий вопрос ты собирался задать?
      - Как вы собираетесь снять эти цепи? Разве вам не нужен ключ?.. Ото! - На миг Тас потерял дар речи, когда великан взял цепь огромными руками и разорвал ее одним рывком.
      - Ты видел это, Карамон? - поинтересовался кендер после того, как Рааг поднял его на ноги и так подтолкнул вперед, что Тас чуть было не упал снова. Он действительно силен! Я никогда раньше не встречал великанов и думал... О чем я говорил? Ах да, Игры... Что это такое?
      - Игры - это Игры! - снисходительно объяснил гном.
      Тас поглядел на Карамона, но тот только хмуро пожал плечами. Судя по всему, каждый в Истаре знал, что это такое, и исключение составляли только они двое. Если они будут задавать слишком много вопросов, это, пожалуй, вызовет ненужные подозрения, поэтому кендер принялся рыться в памяти, перебирая все, что он когда-либо слышал об этой эпохе. Внезапно его осенило.
      - Игры! - воскликнул он, обращаясь к Карамону и, казалось, совершенно позабыв о том, что гном тоже не глухой. - Знаменитые истарские Игры! Неужели ты не помнишь?
      Лицо Карамона помрачнело еще больше.
      - Так ты хочешь сказать, что мы будем в них участвовать? - спросил Тас у Арака, и глаза его от изумления округлились. - Мы будем гладиаторами, мы будем сражаться на арене, а тысячи людей будут нам аплодировать? Ты слышишь, Карамон? Подумать только, знаменитые истарские Игры! Я так много слышал о них...
      - Я тоже, - перебил его Карамон. - Можешь об этом забыть, гном. Прежде мне приходилось убивать людей, но тогда речь шла о моей жизни. Либо я достану врага, либо он прикончит меня - иного выхода не было. Однако убивать мне никогда не нравилось. Тем более, я не собираюсь этого делать ради чьего-то развлечения!
      Он сказал это с таким вызовом, что Рааг вопросительно покосился на гнома и слегка приподнял свою дубинку. Его желтое, покрытое бородавками лицо озарилось жестокой улыбкой. Арак удостоил великана мрачным взглядом и покачал головой.
      Тас посмотрел на Карамона с уважением.
      - Об этом я не подумал, - признался он. - Пожалуй, ты прав. - Тут кендер повернулся к гному: - Мне очень жаль, Арак, но мы не можем драться на арене.
      Гном хрипло рассмеялся:
      - Вы будете драться. Знаете почему? Потому что для вас это единственная возможность избавиться от ошейников.
      Карамон упрямо покачал головой:
      - Я не стану убивать... Арак фыркнул.
      - Откуда вы такие взялись? - презрительно проворчал он. - Со дна Сирриона, что ли? Или у вас в Утехе сплошь все тупые? На арене больше не сражаются насмерть. - Глаза гнома мечтательно затуманились. - Те дни, к сожалению, давно миновали. Нынешние Игры - сплошное надувательство.
      - Надувательство? - переспросил Тас.
      Карамон молча посмотрел на гнома - он не верна ни одному его слову.
      - Вот уже десять лет на арене не дерутся по-настоящему, - заверил их гном. - Все началось с эльфов... - Арак презрительно сплюнул. - Десять лет назад жрецы-эльфы, да будут они прокляты и низвергнутся в Бездну, где им самое место, убедили Короля-Жреца в том, что Игры нужно запретить. Они назвали их "варварством"! Варварство, ха?
      Ухмылка на лице гнома превратилась в свирепый оскал.
      - Все великие гладиаторы уехали, - продолжил гном, сожалея о былых славных деньках. - Уехал Данарк Хоб-гоблин, самый свирепый воин, с каким я когда-либо встречался. Уехал Джозеф Одноглазый. Помнишь его, Рааг? - Великан-людоед печально кивнул. - Старина Джозеф утверждал, что принадлежит к Соламнийским Рыцарям, поэтому всегда сражался в полных боевых доспехах. Все уехали, кроме Раага и меня. - В холодных глазах гнома сверкнул огонек. - Нам некуда было идти. К тому же меня не оставляла надежда, что Играм еще не конец. Еще нет.
      Арак и Рааг остались в Истаре. Они жили на покинутом стадионе и превратились в добровольных смотрителей и сторожей. Их можно было увидеть там каждый день: Раага с метлой в руках, подметавшего проходы между скамьями, и гнома, заботливо ухаживавшего за машинами в Яме Смерти, чтобы они все время пребывали в рабочем состоянии. На бородатом, изуродованном лице Арака иногда мелькала загадочная улыбка, но почти никто этого не замечал.
      Арак оказался прав. Не прошло и нескольких месяцев со времени запрета Игр, как вдруг жрецы начали замечать, что их некогда спокойный и мирный город перестал быть таковым. В тавернах и пивных все чаще вспыхивали драки, на улицах и площадях разыгрывались целые побоища, а однажды вспыхнул настоящий мятеж. Вскоре поступили первые сообщения о том, что Игры ушли в подполье (в буквальном смысле слова) и теперь проводятся в обширных карстовых пещерах за городской чертой. Было обнаружено несколько изрубленных мертвых тел, что подтверждало эти сообщения. В конце концов группа родовитой знати, состоящая как из эльфов, так и из людей, обратилась к Королю-Жрецу с просьбой возобновить Игры.
      "Как вулкану необходимо извержение, дабы выпустить наружу пар и ядовитые газы, - сказал эльф - глава посланцев, - так и человеческая раса находит в Играх отдушину, при помощи которой дает выход своим самым грубым инстинктам".
      И хотя эта краткая речь отнюдь не способствовала развитию добросердечия и приязни в отношениях между эльфами и людьми, последние тем не менее не могли не признать, что в словах этих сокрыта доля правды. Король-Жрец поначалу и слышать об этом не хотел. Он не терпел жестокости во всех ее проявлениях. Жизнь считалась священным даром богов, и никто не был вправе отнять ее, тем более отнять ради забавы, ради потребы кровожадной толпы.
      - Это я подсказал им выход, - самодовольно заявил Арак. - Они даже не хотели впустить меня в свой .распрекрасный Храм, однако еще никому не удалось не пустить Раага туда, куда ему захотелось пойти. Так что им пришлось меня выслушать. "Разрешите Игры, - сказал я им, и они повернули ко мне свои длиннющие носы. - Убивать никого не надо, во всяком случае - взаправду. Все вы видели, как уличные артисты разыгрывают сценки из жизни Хумы. Помните, как рыцарь падает с коня весь в крови, как он стонет и бьется головой о землю, а через пять минут встает как ни в чем не бывало и идет в таверну пить свое пиво?" В свое время я тоже подрабатывал этим искусством, и... "Да вот, взгляните сами, - сказал я им. - Подойди сюда, Рааг!" Рааг подходит ко мне со своей дурацкой улыбкой. "Дай сюда свой меч", - говорю я ему. Рааг протягивает мне клинок, и, прежде чем эти неженки успели вмешаться, я вонзил меч ему в брюхо. Да, это надо было видеть! Рааг завопил, словно его и вправду режут, кровь хлестала у него из брюха, изо рта и даже из ушей, он катался по полу и выл, да и я все руки и бороду залил кровью.
      - Жаль, вы не слышали, как заверещали жрецы! - закатив глаза, мечтательно продолжил гном. - Они разве что на пол не попадали! Но прежде, чем они успели позвать стражу, я пнул старину Раага под ребро и говорю:
      "Поднимайся". Рааг как ни в чем не бывало сел на пол и лыбится. Тут они вообще заверещали, что твой птичий рынок... "Замечательно! Как это сделано? Это может быть ВЫХОДОМ из положения!" - Гном умело передразнил высокие голоса эльфов.
      - Так как же ты это сделал? - с живостью полюбопытствовал Тас.
      Гном пожал плечами:
      - Очень просто. Ведро цыплячьей крови и особый меч, у которого клинок проваливается в рукоятку. Так я и объяснил эльфам. Кроме того, гладиаторов легко научить притворяться, будто они ранены. Даже если такое тупое бревно, как Рааг, научился этому с третьего раза...
      Тас посмотрел на великана, но Рааг с обожанием улыбался гному.
      - Вскоре и сами жрецы стали ходить на наши Игры. Даже Король-Жрец однажды посетил арену, и ему так понравилось, - гном горделиво расправил плечи, - что он сделал меня Мастером. Теперь мой титул так и звучит - Мастер Игр.
      - Я не совсем понимаю, - сказал Карамон. - Выходит, люди платят за то, чтобы их надували? Неужели никто не догадывается?
      - Конечно, догадываются, - засмеялся гном. - Мы и не думали делать никакого секрета. Зато теперь это самое популярное зрелище на Кринне. Чтобы увидеть Игры, люди приезжают в Истар за сотни миль. Сюда заявляются даже эльфы - самая ихняя знать. Ну вот мы и пришли...
      Арак остановился возле огромного стадиона и с гордостью посмотрел на него.
      Стадион был выстроен из камня несколько столетий назад. Для чего - теперь уже никто не помнил. В дни, когда на арене устраивались игрища, его каменные стены украшались разноцветными полотнищами, а трибуны до отказа заполнялись зрителями. Сегодня, однако, боев не было - ближайшие были объявлены лишь на конец лета, - и огромное каменное строение выглядело унылым и серым. Его украшали лишь фрески на стенах, изображавшие самые значительные события из истории этого древнего состязания. У ворот томилась от безделья стайка ребятишек, которые пришли сюда в надежде увидеть кого-нибудь из своих кумиров. Арак свирепо рявкнул на них и жестом приказал Раагу отворить массивные деревянные двери.
      - Ты хочешь сказать, что здесь никого не убивают? - оглядывая арену с изображенными на ней батальными сценами, настойчиво поинтересовался Карамон.
      Тас заметил, как странно гном посмотрел на Карамона. На изуродованном шрамами лице проступила неумолимая жестокость. При этом он словно что-то подсчитывал в уме. Кустистые брови опустились на глаза, и в зрачках сверкнул хищный огонь.
      Ничего этого Карамон не видел, он был увлечен кровавыми картинами на стене. Тас кашлянул, и его друг резко обернулся через плечо, однако лицо гнома успело измениться.
      - Никого, - ухмыльнулся Арак, похлопав Карамона по руке. - Никого...
      Глава 6
      Великан привел Карамона и Тассельхофа в просторную комнату. Она была полна народа, и это изрядно смутило Карамона.
      - Новичок, - буркнул Рааг, небрежно указывая на Карамона желтым пальцем.
      Так состоялось его зачисление в школу. На людях Карамон с особой остротой ощутил сковавший его шею железный "воротник" и вспыхнул. Он не привык чувствовать себя чьей-то собственностью. Опустив глаза, Карамон рассматривал деревянный, щедро посыпанный соломой пол. Когда в ответ на представление Раага раздался приглушенный гул голосов, он поднял голову и сразу понял, что находится в столовой. За длинным столом небольшими группами разместились два или три десятка человек, принадлежащих к самым разным племенам и народам. Все были поглощены едой.
      Кое-кто поглядывал на Карамона с любопытством, но большинство не обратило на него никакого внимания. Карамон замялся, не зная, что делать дальше, но Рааг решил эту проблему за него. Опустив ладонь на плечо воина, он грубо толкнул его к столу. Карамон споткнулся и, едва не упав, с трудом устоял на ногах. Тем не менее он пребольно ударился бедром о столешницу. Карамон обернулся и гневно посмотрел на великана. Рааг, ничуть не скрывая усмешки, поигрывал мускулами.
      "Он нарочно меня заводит", - понял Карамон. Он не раз видел такую усмешку в тавернах, когда кто-нибудь пытался втравить его в драку. К счастью, он понимал, что против великана ему не выстоять. Несмотря на свой рост в шесть с половиной футов, Карамон не доставал Раагу даже до плеча, а огромная ладонь великана без труда могла охватить его отнюдь не тонкую шею.
      Карамон потупился и, потирая ушибленное место, опустился на длинную деревянную скамью.
      Великан обвел злым и одновременно насмешливым взглядом всех сидящих за столом. Гладиаторы, пожимая плечами и разочарованно ворча, вернулись к еде. С дальне-то конца стола, где разместилась группа минотавров, донесся Смех. Рааг угрюмо ухмыльнулся и вышел.
      Чувствуя, что щеки его все еще пылают от унижения и стыда, Карамон постарался вести себя так, чтобы о нем поскорее забыли. Он втянул голову в плечи и затих, недвижимый. Напротив за столом кто-то сидел, но Карамон не решался встретиться с кем-либо взглядом. Тас же, наоборот, почувствовал себя в своей тарелке. Вскарабкавшись на скамью, он уселся рядом с другом и с интересом уставился через стол на соседа.
      - Меня зовут Тассельхоф Непоседа, - протягивая руку огромному темнокожему человеку в железном ошейнике, представился он. - Я тоже новичок, - добавил кендер, чувствуя себя уязвленным тем, что Рааг не счел нужным представить и его.
      Чернокожий атлет поднял голову, бросил на него оценивающий взгляд и, не обращая внимания на протянутую руку, посмотрел на Карамона:
      - Вы - партнеры?
      - Да. - Карамон обрадовался тому, что сосед не придал значения инциденту с Раагом.
      В ноздри ему внезапно ударил запах пищи, и Карамон сглотнул слюну. Взглянув на тарелку чернокожего с жареной олениной, картофелем и толстым куском хлеба, он завистливо вздохнул.
      - Похоже, здесь нас будут неплохо кормить. Это уже кое-что.
      Чернокожий гигант покосился на выпяченное брюхо Карамона и обменялся насмешливым взглядом с высокой, удивительно красивой женщиной, сидевшей на скамье рядом с ним. Ее тарелка также была полна еды. Увидев женщину, Карамон на время позабыл муки голода. Он даже попытался привстать и поклониться.
      - Твой покорный слуга, госпожа... - начал он.
      - Сядь, болван стоеросовый! - сердито прикрикнула на него женщина. - Ты что, хочешь, чтобы все надо мной потешались?!
      Действительно, несколько человек прыснули в тарелки. Женщина резко повернулась в их сторону, и рука ее метнулась к поясу, за которым был заткнут кинжал. Под ее тяжелым пылающим взглядом смешки затихли. Женщина выдержала паузу и, убедившись, что насмешники усмирены, вернулась к оленине с картошкой.
      - Прошу прощения, - пробормотал Карамон и снова покраснел, - я не хотел...
      - Забудь, - ответила женщина гортанным голосом. Акцент ее был весьма странен, так что Карамон никак не мог понять, откуда она родом. Судя по всему, она принадлежала к человеческой расе, но ее манера говорить - еще более необычная, чем у минотавров, - а также цвет волос, доселе невиданный, тусклый, зелено-серый, резко отличали ее от представителей тех племен и народов, с которыми Карамону когда-либо доводилось встречаться. Волосы свои, длинные и прямые, женщина носила заплетенными в пущенную по спине косу.
      - Раз ты новичок, то на первый раз это сойдет тебе с рук. Скоро ты сам поймешь, что не должен относиться ко мне иначе, чем к остальным, ни на арене, ни вне ее. Понятно?
      - На арене? - удивился Карамон. - Так ты тоже боец?
      - Да, и один из лучших, - ухмыляясь, прибавил чернокожий. - Кстати, я Перагас из Северного Эргота, а она - Киири из Сайрина...
      - Из Сайрина! Это из-за моря? - с восторгом воскликнул Тас. - Одна из тех женщин, что умеют менять форму и...
      Киири посмотрела на кендера с такой яростью, что он моргнул и оборвал себя на полуслове. Затем взгляд женщины обратился на Карамона.
      - Ты тоже считаешь это смешным, раб? - спросила она, разглядывая на Карамоне новенький ошейник.
      Тот прикрыл горло ладонью и покраснел. Киири коротко усмехнулась, но Перагас посмотрел на Карамона с сочувствием.
      - Со временем ты привыкнешь, - пожимая плечами? заверил он.
      - Я никогда к нему не привыкну! - горячо возразил Карамон, сжимая свой огромный кулак;
      Теперь и Киири посмотрела на него с вниманием.
      - Привыкнешь, - тихо сказала она. - Иначе твое сердце разорвется, и ты умрешь.
      Она была так прекрасна, и столь горделива была ее осанка, что Карамону показалось, будто свой собственный ошейник она носит, словно золотое ожерелье. Он хотел что-то ответить, но тут рядом появился какой-то тучный здоровяк в засаленном белом фартуке и поставил на стол перед кендером тарелку с едой.