От светильника над дверью Избор поджег затоптанный факел. Теперь, когда чудовищу было не до них, он захотел посмотреть на то, что там твориться….
Факел фыркнул, напиваясь огнем от светильника и Избор широко размахнувшись швырнул его туда, где звенело золото и слышались сарацинские проклятья. Крутясь, огонь долетел до сражавшихся и рассыпался искрами, но не угас, а уже через мгновение разгорелся веселым костром.
— На сундук попал… — сказал Исин. Он по-прежнему все видел. — Сейчас займется.
Хазарин как в воду смотрел.
Сундук загорелся и свет развел противников в стороны. Разойдясь шагов на десять они приглядывались друг к другу, выбирая слабые места. Джин перебрасывал из руки в руку топор, а страж подземелья скалил зубы и крутил головой на тонкой шее.
Это не могло продолжаться вечно.
Тварь дохнула пламенем и волосы на джиновой руке вспыхнули. Он выронил топор и тонко завизжав запрыгал, замахал рукой, стараясь сбить пламя. Зверь скакнул к обезоруженному врагу и оба они выскочили из круга света. Несколько мгновений джинова рука еще светила как факел, но вскоре огонь исчез. Враги ворочались в темноте и звенели золотом, словно откупались там друг от друга и Гаврила не выдержал.
— Пропал джин… — сказал богатырь. — Холишь его, лелеешь…
Он досадливо тряхнул пальцами и закончил так, словно у него заболели зубы.
— Какие-то они все у Мури беспомощные… Недоделанные какие-то… Придется теперь за него заканчивать идти…
Он подхватил щит, хотел подняться, но Исин удержал его.
— Погоди. Не все еще кончилось…
Он оказался прав.
Из темноты послышался хряский удар и зверя вновь вынесло в освещенный круг.
— Что это с ним?
Он ошалело мотал головой, словно вместе с богатырями удивлялся тому, что тут происходит, но тут появился джин и все стало на свои места. В руках Мурин выкормыш держал то ли увесистую крышку от сундука, то ли каменную плиту. Взмахнув ей как блюдом, он ударил врага еще раз. Зверь отступил назад, прямо в горящий костер и расшвырял его. Стало темнее, но люди успели увидеть, как джин, следуя путем удачи, подхватил полупустой сундук, перевернул, вытряхивая из него золото, и в один момент одел его на голову огнедышащей твари.
— Все, — сказал Гаврила, отпуская плечо Избора. — Конец! Сейчас он его задавит!
Крышка захлопнулась у зверя на шее и, зарычав, джин двумя руками сдавил сундук.
Зверь тряс головой и от этой силы джина мотало туда-сюда, но он крепко держал крышку, понимая что произойдет, если выпустит сундук.
Через минуту чудовище уже не ревело, а только шипело, словно затухающая под дождем головешка. Остатки костра освещали могучую фигуру джина и дергающее из последних сил тушу хранителя сокровищ…. И вдруг в одно мгновение все изменилось.
Огонь выплеснулся из рук джина и улетел к каменному своду, вместе с победным ревом стража сокровищ. Джин завизжал, и затряс обожженными руками.
— Он прожег сундук! — крикнул Гаврила. — Выбралась, гадина!
После ярких сполохов стало еще темнее тени противников переплелись. Они стали единым куском шевелящейся тьмы и только Исин увидел, что случилось дальше.
Джин не стал надеяться на оружие. Нескольким ловкими движениями он обернул шею извергающего огонь и дым чудовища вокруг плеча и сунув его голову в подмышку затянул получившийся узел. За грохотом никто не услышал хруста, но зверь после этого замер и повалился навзничь. Победитель в наступившей тишине выкрикнул что-то по-арабски и тоже замолчал.
— Что там? — спросил Избор. — Кто кого?
— Удавил! — восторженно сказал Исин. В его голосе звенело торжество, словно все это сделал он сам. — Он его голыми руками удавил!
Джин несколько мгновений еще крутил вражью шею и только убедившись, что зверь не дышит, бросил тушу себе под ноги. Потревоженное золото еще текло по углам и он настороженно вертел головой, стараясь отыскать новую опасность до того, как та сможет превратиться в беду.
— Эй! — негромко крикнул Избор. — Джин! Иди сюда!
Ослепленный темнотой джин неторопливо повернулся отыскивая говорившего.
— Кто зовет меня? — пророкотал грубый голос. — Кому еще жить надоело?
Иосиф за спиной воеводы попятился и Избор, успокаивая, положил ему руку на плечо.
— Твой новый хозяин. Ты же знаешь закон.
Джин наконец, определив, где стоят люди, пошел к ним. Его шаги наполнили подземелье грохотом и сопением. От этого шума и от темноты он казался даже более громадным, чем уже знакомые им Мурины джины.
— Зачем он тебе? — спросил за спиной голос Гаврилы. — Помог и на том спасибо…
Не отрывая глаз от грозной фигуры Избор отозвался.
— Муря нас нашел и остроголовые найдут. Мы ведь не на хитрость свою надеялись, а на скорость… А где она теперь? Остроголовые как в себя придут, так обязательно за нам увяжутся. Так уж пусть лучше через это подземелье пройдут, чем другой дорогой…
Подхватив с пола тлевший сундук джин двумя взмахами раздул в нем пламя и осветил людей перед собой.
— Ну, кто из вас?
Он собрался, было, расхохотаться, удивившись выпученным от удивления мальчишеским глазам, но Избор опередил его.
— Как звать тебя? — холодно спросил воевода голосом, заставляющим повиноваться.
— Сулейман, хозяин…
Джин выпрямился и голова его ушла в темноту.
— Сулейман, — повторил Избор, задумавшись. Джин стоял перед ним разглядывая обожженные руки и кривясь от боли. Наконец Избор полез за пазуху и достал ковчежец. Джин что-то почувствовал и попятился.
— Что ж ты как лошадь?
Гаврила легонько потрепал его по колену — выше не доставал.
— Я чую силу…
Масленников обернулся и увидел тусклый блеск серебра.
— Ты чего?
— Так нужно.
Задрав голову он поймал взгляд джина.
— Не бойся… Это добрая сила. Сейчас ты на несколько минут уснешь, а потом проснешься.
Не отводя глаз от ковчежца Сулейман кивнул.
— А через какое-то время сюда спустится много людей. Убьешь их сколько сможешь, а потом — свободен. Иди на все четыре стороны.
Осторожно, словно еще сомневался стоит ему это делать это или нет Избор откинул крышку, готовясь увидеть действие волшебства. В это раз оно коснулось только джина. Обессиленный магией он в одно мгновение упал на колени, а потом просто скатился в низ с золотой горы. Несколько долгих секунд Избор держал крышку открытой, упиваясь властью над этой громадой, задавившей огнедышащего зверя и над двумя колдунами, что остались где-то наверху.
— Закрывай! — ударил его по плечу Исин, не выдержав напряженного ожидания. Воевода только повел плечом. Если уж что-то делать, то делать наверняка. Колдуны остроголовых, по крайней мере те, что еще оставались в живых, должны были наверняка добраться до этого подземелья и лишние мгновения тут шли только на пользу делу.
Крышка ковчежца щелкнула, обрезая волшебство и из темноты поднялся Сулейман. Джин тряс головой и стряхивал прилипшие к коже монеты.
— Ты все понял?
— Все, хозяин!
— Тебе ждать — нам идти…
Солнечный свет, что лился сверху добавлял сил, как живая вода и манил к себе, как свет костра манил бы уставшего путника, а свет очага — голодного. Он был намеком, обещанием, говорившим о просторе, зеленой траве и свежем воздухе и Гаврила смотрел туда, пока голова у него не закружилась. Подошедший сзади Исин ткнулся в спину.
— Что встал?
Масленников обернулся и хазарин увидел на его лице отблеск солнца. Быстро вскинув глаза к каменному своду улыбнулся.
— Неужто вышли?
Гаврила отвернулся. Рано было еще радоваться, рано.
— Пока только дошли.
Хазарин у него за спиной нетерпеливо заерзал и он подвинулся, сколько мог, что бы дать тому возможность посмотреть на красное, предзакатное небо.
— Вечер…
— Скоро стемнеет, — согласился богатырь. Не двигаясь дальше они ждали когда их нагонят Избор и Иосиф. Звук их шагов уже долетел до них.
— Что там у вас? — спросил Исин. — Куда пришли?
— Тут ход наверх. Небо видно…
Ход был узкий и ни Избор ни Иосиф не могли подойти ближе.
— Что встали тогда? Вылезайте…
— Все не так просто.
Каменный свод в этом месте нависал низко, но в одном месте стену распорола трещина поднимавшаяся вверх. И не просто вверх, а как раз туда, куда нужно. Сотник смотрел на небо, прикидывая как им туда придется добираться, как около лица пахнуло ветром и тяжесть уже привычно сжимавшая плечо когтистыми лапами исчезла так, словно ее и не было вовсе. Исин осторожно повел плечом, прислушиваясь, как хрустят кости, потом осторожно коснулся плеча пальцами. Не найдя там ничего он на всякий случай пощупал воздух над плечом, но и это ничего не изменило. Совы на плече уже не нашлось. Он вздохнул и разгоняя застоявшуюся кровь, взмахнул рукой. Позади не злобно выругался Избор:
— Ослеп что ли? Чего размахался?
Хазарин щурясь на силуэт в темноте кивнул.
— Угадал. В самую точку угадал.
— Что? — уже всерьез спросил воевода. — Глаза?
— Мурина сова улетела, — сказал Исин. Избор, так и не поверивший хазарину, плюнул.
— Тут не до шуток, а ты…
Хазарин поднял брови. Он и не шутил вовсе…
— Что за старик! — сказал сотник. — Вечно когда нужно так его не сыщешь.
Гаврила понял, что сотник имел в виду Мурю и полюбопытствовал.
— Сейчас-то он тебе зачем? На ковре полетать захотелось?
— При чем тут ковер? Хватило бы и веревки, что он сверху сбросил бы.
Избор хлопнул хазарина по плечу.
— Перебьешься! Совсем обленился — и колдуна ему подавай и веревку…
Гаврила пощупал края трещины, посмотрел наверх.
— Ну-ка дайте место…. Отодвиньтесь, — решительно скомандовал он. Товарищи его вернулись в проход, освобождая место. Гаврила не оглядываясь на них, встряхнулся, словно собака, что только что вылезла из воды и уселся в трещине так, что бы спина упиралась в один край, а ноги в другой. Несколько мгновений он неподвижно сидел и Иосиф не удержался.
— И что? — спросил он. — Ее же не раздвинешь! Камень все-таки.
Масленников не стал отвечать — не до того было, на всякие глупости откликаться.
— Чудак! — объяснил мальчишке хазарин. — Он только глыбу побольше отколоть хочет!
Гаврила не ответил и ему. Даже в полусвете было видно, как его лицо наливается кровью.
— Он…. — начал, было Избор, но договорить не успел. Гаврила зашипел, как рассерженный гусак и перебирая то ногами, то плечами начал рывками подниматься к свету. Воевода поднял светильник повыше и застыл так. Гаврила взбирался наверх по паучьи быстро, но потом остановился. Внизу молчали.
Скосив глаза он видел удивленно раскрывшийся рот Иосифа. Поднимись он повыше, рот у мальчишки открылся бы еще шире, но, увы это было уже не по силам богатырю. Трещина словно сходилась и сжимала его. Он выдохнул из себя воздух, оттолкнулся спиной и спрыгнул вниз. Воевода подхватил его, не давая упасть.
— Давай еще! — ободрил его он. — Ты почти добрался!
Гаврила задрал голову к свету, распрямился, и в спине у него что-то хрустнуло.
— Так выше не залезешь, — сказал он. — Трещина сужается… А ну давай в лестницу!
Он подошел к стене и уперся в нее руками.
— Становись!
Другого приглашения не потребовалось.
— Опять мы на тебе ездим… — напомнил воевода Масленникову и живо вспрыгнул на богатырские плечи.
— Сочтемся… Исин!
Хазарин зацепился носком сапога за Гаврилов пояс. Тот крякнул, но Исин рывком добрался до Изборовых колен и полез выше. Свет над головой стал ближе, но он все еще был недосягаем для него. Ощупывая камень над головой он позвал.
— Иосиф! Давай сюда. Не достаю….
Нос его уже чуял запах земли, но взять запах в руки он не мог. Мальчишка добрался до него, маленькие ступни прижали плечи.
— Ну?
Исин ничего не видел — чтобы не упасть стоять приходилось уткнувшись лбом в стену. Он слышал как над головой кряхтит вытягиваясь Иосиф.
— Ну?
— Не достаю!
Глава 40
Исин попытался помочь мальчишке и приподнялся на носки. От этого движения их лестница зашаталась, сотник судорожно начал хватать запахи вокруг себя, но те ускользали сквозь пальцы и хазарин с ужасом понял, что наделал.
— Замри! — прогремело снизу и он замер как вмороженный. Плечи Избора под ним колыхнулись, стена рывком отодвинулась и Исин понял, что Гаврила, на которого пришлась вся тяжесть, ловит то, что потерял он. Стены вокруг поплыли и он покачнулся.
— Мальчишку держи! — крикнул Избор. Воевода уже понял чем это все сейчас кончится. Исин ощутил как Изборовы руки ухватили его за ступни. Не отзываясь на голоса он отлепил одну руку от стены и вцепился в Иосифову лодыжку. На мгновение он представил себе дерево, что вцепившись корнями в землю под дыханием урагана клонится к земле, потом выпрямляется, потом опять никнет…
Но Гаврила не успел пустить корни. Все произошло быстро. Стены завертелись еще стремительней и Исин почувствовал, что заваливается на спину.
— А-а-а-а-а!
Он успел увидеть надвигающийся камень и вытянул руки, но тут его перевернуло и хазарин упал на что-то мягкое.
— Ох! — раздалось снизу, а наверху, прямо над ним, громадной летучей мышью, промелькнул растопыривший руки Гаврила. Исин проводил его взглядом и увидел как Иосиф, висевший на своде несколько долгих мгновений разжимает пальцы и летит вниз, прямо в богатырские руки.
Звук двух ударов слился в один.
«Успел!» — подумал Исин о Гавриле. «Спас мальчишку! Почему, интересно он об этом подумал, а я — нет?» Тишину подземелья нарушали только кряхтение и тихая ругань Избора. Под эти звуки Исин перевернулся и встал на четвереньки.
— Ну, еще раз… — скомандовал он.
И в этот и еще три раза подряд все оканчивалось одинаково. Иосиф на какое-то мгновение зависал под потолком, а потом, не в силах там удержаться, валился вниз. Вся разница была только в том, что в первый раз его ловил один Гаврила, а теперь — они все вместе.
На пятый раз мальчишка, упрямо забиравшийся на хазарские плечи не смог даже зацепиться. Пальцы соскользнули с камня и он бесславно полетел вниз.
— Живой? — спросил Избор помогая Иосифу подняться с Гаврилы.
— Нашел, кого спрашивать, — проворчал из-под мальчишки Масленников. — Ты бы меня спросил…
Тебя бревном не задавишь, — отмахнулся от него воевода. — Ну, что, еще разочек?
Проводя руками по бокам и морщась от этого богатырь покачал рукой.
— Погоди. Бока-то не железные. Отдохнем…
Исин со вздохом, напоминавшим стон, привалился к камням. Избор чуть помедлив, сел рядом. Подняв головы к свету над головой, словно волки к луне, они молчали.
— Был бы кто из нас на аршин повыше…. — сказал отдышавшись воевода. Исин ближе других видевший выход возразил:
— Зачем на аршин? На ладонь хотя бы и того хватило бы…
Прищурив один глаз он разглядывал начавший темнеть свет над головой и вдруг встрепенулся.
— Слушай, Гаврила! Вдарь-ка разочек… Кулаком. Может сверху что упадет? Нам ведь много не нужно — парочку валунов под ноги.
Гаврила покачал головой. Не отрицательно, но с большим сомнением.
— А если не много не выйдет? Если сразу все обвалится?
Хазарин опустил глаза под ноги, видно, отыскивая не замеченный прежде камень, на который можно было бы стать ногами. Взгляд его натолкнулся на аккуратно прислоненный Гаврилой к стене щит, тот самый, что спас их в сокровищнице от огня.
— Ну давай тогда твою деревяшку подставим, — предложил Исин. — Хоть стоймя, хоть плашмя…
Гаврила сперва не понял, что это хазарин обозвал деревяшкой, а разобравшись — не на шутку обиделся.
— Я тебе подставлю! Деревяшку нашел! Да этому щиту цены нет!
Для того, чтобы убедиться, что щит никуда не делся богатырь постучал по нему.
— Знаменитая вещь! Щит Джян-бен-Джяна! Может быть даже тот самый, что я на Русь притащил.
Он еще раз провел по нему ладонью, пытаясь признать.
— Что вы собачитесь? — спокойно сказал Избор. — Думать нужно… В крайнем случае одежду снимем, сложим…
— Сколько той одежды-то?
Избор пожал плечами, показывая, что ничего другого не остается, а Исин развел руками.
— Хочешь — не хочешь, а все Гы вспомнишь!
Закряхтев сотник поднялся и с него посыпалась каменная пыль.
— Как он ловко нас из пещеры Скелетов вытащил! Рук трудить не пришлось!
Он посмотрел на Гаврилу, ожидая согласия.
— Не помню, — сказал тот.
— Еще бы тебе помнить! Тебя оттуда как боярина на руках несли. Я уж не помню, то ли проспал все, то ли напился…
Усмехнувшись он повернулся к Избору. Тот, занятый своими мыслями невпопад кивнул.
— Да, жалко…
Взгляд у воеводы стал отсутствующим.
— Что? — переспросил Исин, понимая, что воевода думает о чем-то своем.
— Жалко, что ты летать так и не научился…
Избор поднялся, отряхивая руки прошелся по подземелью туда-сюда, задрав голову.
— Плавать не можешь, летать — не можешь… Какая от тебя польза? — пробормотал он не глядя на хазарина.
Тот молчал, не решаясь перебить воеводу — видел, что что-то тому пришло в голову. Воевода поднял руки вверх, посмотрел на них, опустил, повернулся к Гавриле.
— Подними-ка руки.
Не поняв для чего это нужно, Гаврила все же повиновался. Избор покачал головой и повернулся к хазарину.
— А ты…
Исин так же не возразив поднял руки к каменному своду. Избор улыбнулся.
— Не так мы стояли!
Гаврила с Исином переглянулись.
— Не так? А как?
— Может на руки нужно было встать? — серьезно спросил Исин. Обычно воевода понапрасну языком не трепал, но кто его знает?
— Скаль зубы-то, скаль… — сам довольно улыбаясь ответил Избор. — Нужно было тебя с Иосифом местами поменять…
— Что пнем о сову, что совой об пень. Темнота на тебя, что ли так действует? — спросил Гаврила внимательно слушавший его и, также как и хазарин, ничего не понимавший. — Тут как ни становись, все одно выше не станем.
— У Исина руки длиннее, чем у Иосифа.
Гаврила прищурясь посмотрел наверх, мгновение подумал и хлопнул себя по лбу. Слова Избора вселили в него новую надежду.
— Еще раз! Я, Избор, Иосиф, Исин.
Положив мальчишке руки на плечи он посмотрел в глаза Иосифу.
— Стерпишь?
Мальчишка расправил плечи.
— Справлюсь!
Гаврила улыбнулся.
— Не переломишься?
Иосиф истово затряс головой.
— Это быстро, — успокоил мальчишку Избор. — Он зацепится, а там…
— Ну, давай! — Заторопился Гаврила. — Давайте, пока помогать никто не пришел!
— Не прилетел, — поправил его Исин.
— Теперь и прилететь, и прийти могут…. Начали!
Не желая понапрасну тратить драгоценное время Избор поднялся на плечи Гавриле и затащил на себя Иосифа. Мальчишка потоптался у него на плечах, устраиваясь понадежнее и воевода глубоко вздохнул, что бы стать хоть на пол вершка выше.
— Исин!
Исин лез аккуратно и внимательно разглядывая дыру над собой прикидывая как и за что ухватится, как раскачается, забросит ноги наверх, как выберется на свет и воздух.
Встав рядом с Иосифом он ободряюще улыбнулся и рванулся вверх. Под ногами тоненько засопело, мальчишка тяжело, по-взрослому, выдохнул воздух, напрягся…
Как и в прошлый раз они не удержали равновесия и лестница в небо развалилась на части. Только, в отличие от первого раза, наверху остался висеть хазарин. Зацепившись пальцами за еле видный выступ под проломом хазарин завис, чувствуя, что отчего-то потяжелел.
Он висел на кончиках пальцев и чувствовал как эта новая, живая тяжесть ползет по нему, растягивая жилы. Не решаясь отпустить пальцы сотник замычал от напряжения и опустил голову. Так и есть. Зацепившись за халявы на его ногах висел Иосиф. Сапоги смялись и потихоньку съезжали с ног. Сотник задрал вверх ступни, поняв что это тоже возможность выбраться наверх.
— Ползи! — прохрипел хазарин. — Ползи, пока держусь!
Снизу, с камней, Гаврила с Избором увидели как Иосиф дрыгаясь всем телом словно червяк на крючке взбирается наверх по Исину, словно по веревке. Исин застонал и Избор зажмурился.
— Долез! — крикнул Гаврила. — Долез!
На мгновение в подземелье стало темнее — встав на плечи Исину мальчишка проскользнул в дыру. Хазарин, несколько мгновений качавшийся под сводом, попытался забросить наверх ноги, но из него посыпались монеты, а следом за ними слетел вниз и он сам.
Через мгновение после того, как в дыре исчезли плечи там показалась голова Иосифа.
— Эй, дяденьки, давайте быстрее! Дождь начинается…
Для него все уже было позади.
— Привяжи веревку.
Гаврила достал ее из мешка. Отмотав саженей пять, взвесил в руке и недовольно покачал головой.
— Легка? — спросил Избор.
Гаврила кивнул, отыскивая взглядом Исина.
— На!
Масленников повернулся к воеводе. Избор сунул руку за спину и достал кинжал. Массивная, литого золота рукоять украшали самоцветы. Гаврила хмыкнул.
— А я уж собирался хазарина растрясти.
Он повернулся к Исину, ползавшему по камням в поисках выпавших монет.
— Пощипал волшебника?
Исин пожал плечами, мол, само собой разумеется.
— Взял немного…
— Знаю я твое немного.
— Нет, точно… Немного… Не для корысти брал, для лечения!
Избор поднял бровь.
— К синякам прикладывать. Я точно знаю, помогает. На каждый синяк по монете, на каждую шишку — по камешку, — объяснил хазарин.
— Пустили козла в огород….
Гаврила раскрутил веревку и с первого раза забросил ее наверх. Там мелькнула тень, из связки вытянулась еще пара саженей и веревка повисла. Гаврила дернул ее и кивнул Исину.
— Давай!
— А чего я?
— Будешь падать, так мы тебя хоть поймаем.
Хазарин подпрыгнул на месте и от того движения воздух вокруг зазвенел.
— И чего мы мучались? — спросил у Избора Гаврила. — Надо было сотника твоего растрясти, монеты одна на одну поставить, так может и веревки бы не потребовалось.
Исин сделал вид, что не слышит и полез к свету. Опять на несколько мгновений стало темно.
— Давайте! — крикнул хазарин сверху.
— Теперь ты, — сказал Гаврила. — Я последним пойду.
Избор бросил ему в руки мешок, поправил ковчег за пазухой. Забравшись на сажень вверх он остановился и негромко сказал:
— А мальчишка-то… Помощник! Ты как знал, его с нами оставил.
Гаврила качнул плечами.
— Верно, Светлые Боги надоумили …
Избор вылез из дыры прямо в заходящее солнце. Щуря глаза от света огляделся. Вокруг лежали каменные глыбы, а в десятке поприщ впереди земля уже горбилась набиравшими тут силу горами. Правее, виднокрай загораживала стена темно-зеленых елей. Избор облегченно вздохнул.
Ничего лучшего и желать не стоило.
Сперва Избор вытянул наверх свой мешок и Гаврилов щит, а потом уже и самого Гаврилу. Не давая товарищам расслабиться, тот начал тут же двигать камни и заваливать ими щель, ставшую для них выходом из подземелья. Богатыри провозились с этим довольно долго, но дело того стоило. Оглядев дело рук своих и оставшись довольным Гаврила сказал:
— Теперь не вылезут….
Избор улыбнулся и совсем уж собрался сказать то ли о еде, то ли об отдыхе после пути по подземелью, но Гаврила успел первым.
— Нечего рассиживаться. Бегом в лес.
Исин встал первым, хрустнул спиной.
— Лошадок бы, а?…
Избор вместо ответа показал найденный внизу кинжал. Понять его можно было по-разному и Исин переспросил.
— Отберем или купим?
Воевода задумался, но только на мгновение.
— Как получится…
Стараясь ступать на камни и на сухую землю они уходили все дальше от трещины и все ближе становилась к ним стена леса. Солнце уже почти провалилось за виднокрай, но вершины деревьев еще горели последним золотым светом. Гаврила шел впереди. Ощущение преодоленной опасности уже покинуло его и он настороженно ждал новых неприятностей.
— Что грустный? — весело спросил Избор. Щупая ковчежец он лучился довольством. Все шло, как по писанному — пока еще живые далекие враги рыдали и рвали на себе волосы, а они, посмеиваясь над их кознями, неудержимо шли к своей цели.
— Денег что ли нет?
Гаврила не ответил, вздохнул.
— У Исина попроси, поделится.
Воевода рассмеялся и распушил волосы на Иосифовой голове.
— Выбрались все же! Как нас Судьба не бьет, а мы все сверху!
— В огне не горим, в воде не тонем! — бодро добавил Исин, прекратив перебирать краденые деньги. Его пальцы уже украшали перстеньки с камушками.
— Главное еще и по ней плаваем…
Избор ударил Гаврилу по плечу.
— Да чего ты?
— Князя вспомнил, Белояна… — Гаврила вздохнул. В его вздохе было больше опасения, нежели грусти. — Как они там? Болтает нас из стороны в сторону. Давно уж в Киеве быть следовало, а мы…
Богатырь сокрушенно покачал головой, а Избор посмотрел в небо позади себя, потом оглядел землю. И там и там было пусто. В небе не было ни облаков, ни птиц и он ощутил, как расслабляется внутри натянутый канат. Он рассмеялся.
— Чего за них беспокоиться? Главный враг — покойник. Да и Тулица с Дилей не сегодня-завтра до Белояна доскачут. Да и у самих ноги не отсохли. Ночь переспим — и через горы, а там и Киев рядом…
Гаврила вспомнил расплющенную гирей грудь Санциско и улыбнулся в ответ.
— Ладно… Утром всех врагов посчитаем, кто остался.
Глава 41
Он вел их по лесу до тех пор, пока деревья перед ними не слились в одну несокрушимую с виду стену и глаза перестали отличать землю от древесных стволов. Друзья не переча шли следом, сперва обходя огромные замшелые стволы, потом, когда солнце упало за край земли и небо, что виднелось сквозь листву стало темно-синим, определяя на ощупь где кончается дерево и начинается чистый лесной воздух. Шли молча, только изредка поскуливал Иосиф, когда его задевало веткой.
Упершись в очередной ствол Гаврила остановился и сел. Не спрашивая что к чему рядом уселись и остальные.
— Ночуем тут! — объявил Гаврила. — Хрен нас тут кто найдет!
Костер Гаврила разводить не стал — еды у них не осталось, а просто смотреть в пламя и греться дураков тут не было. Хотя не один из них не чувствовал погони, каждый знал, что Боги берегут только тех, кто сам о себе заботится.
— Поесть бы, — сказал Исин. Он не хуже других знал, что есть нечего и разговор о еде завел вроде как по привычке.
— Положи по монете за каждую щеку и спи. Может курица присниться…
Темнота быстро разъединила их. Листья закрывали их от тучь, а тучи — от звезд и воевода не видел ни то что никого их друзей, но даже и самого неба. Потом, когда все устроились и успокоились Избор услышал тихое сопение и почувствовал как Иосиф подобрался поближе, к теплому боку. Он подвинулся, давая ему место подальше от муравейника.
— Вы спите, я посижу, посторожу… — прошептал Иосиф. — Все равно не спится…
— Засыпай, давай… Завтра опять землю мерить.
— Ничего, я посмотрю тут…
— В лесу не смотрят, в лесу слушают, — устраиваясь поудобнее зевнул Избор. — Ты, если не спится, слушай, давай…
Он потрогал ковчежец с талисманом и представил как Мурин джин расправляется остроголовыми. Ветер качал ветки и откуда-то издали нес запах воды, а сквозь смеженные веки пробивался блеск золота. Он встряхнулся и несколько мгновений слушал спокойное сопение Иосифа. «Караульщик» — улыбнулся Избор — «Да, не детское это дело богатырей караулить…» Листья над головой шевелились на мгновения открывая звезды. «Не найдут» — подумал воевода. — «Не найдут!» Ветер свистнул, превращаясь налету в птичью трель. Он раздул костер, выхватив из темноты добрые лошадиные глаза. За лошадиной мордой мелькнула вышитая рубаха и из темноты, в свет костра вышел Белоян. Его борода летела за ним, рассыпая искры и он казался окружен роем светящихся комаров. Бесшумно ступая он прошел между костром и Исином. Избор хотел подать голос, но язык не повиновался.
Словно смотря на себя со стороны он увидел как волхв наклонился над ним и осторожно сунул руку за пазуху. Он понял зачем пришел Белоян и не почувствовал тревоги. Волхв пришел за тем, что принадлежало ему. Лошадь свесила морду через Белояново плечо и тихонько прошептала:
— Спи!..
Теплый воздух коснулся его лица, воевода улыбнулся и тут же безо всякого перехода лошадь закричала:
— Иосиф! Иосиф!
Избор вскочил еще не соображая где сон, а где явь. Под кронами уже висел утренний туман и листья кустов покрылись серым налетом росы. Он оглянулся одним взглядом обежав место ночлега.
— Белоян? — спросил он хриплым со сна голосом. — Где?
Моргая заспанными глазами воевода искал волхва, но не находил его. На полянке стоял только хазарин. Избор тряхнул головой, отделяя сон от яви.
— Что случилось?
— Иосиф куда-то делся… — отозвался хазарин. Он озабочено смотрел по сторонам. — Гаврила проснулся — нет его… Искать пошел.
— Белоян приехал?
Исин пристально смотрел на него и хазарские брови медленно поползли к переносице. Он отрицательно покачал головой.
— Откуда? Кто нас тут найдет?
Воевода вспомнил руку у себя за пазухой и уже готовый к тому, что сейчас произойдет, сунул туда пальцы. Ночное тепло, еще не исчезнувшее из-под одежды охватило ладонь как варежка. Растопырив пальцы он провел по груди раз, и другой, и третий.
Ковчежца не было.
— Сон… — сказал воевода. Под взглядом хазарина он копался и копался за пазухой, пока утренний холодок не сбросил с него остатки ночного сна.
— Ковчежца нет, — сказал он.
— Что?
— Ковчежца нет, — шепотом повторил Избор. Сейчас он, как и в нынешнем ночном сне, видел себя со стороны, словно душа его вылетела из тела и висела за плечами у хазарина.
— Гаврила! Гаврила! — заорал Исин пятясь от Избора. — Гаврила!
За спиной у Избора затрещало. Так и не вынув руки из-за пазухи воевода обернулся. Из темных кустов, переплетенных ночным мраком вылезал Гаврила. В нахмуренных бровях его не было гнева, а только недоумение.
