- Ну и что?- обалдев от такой наглости спросил Митрофанов.
      - Он потный! - взвизгнул стражник и исчез, подхваченный плотным потоком бегущих тел.
      Когда бегущие промчались многоногой толпой, в коридоре тише не стало. Что-то там определенно происходило. Проклиная себя за любопытство, Петр Митрофанов выглянул в коридор. По стенам чадили факелы, заливая его нежно-розовым светом, а там где коридор поворачивал, по стене метались бесформенные тени. Они приседали, вытягивались, и вновь приседали, гремя оружием. В воздухе носился металлический звон и проклятья.
      Временами шум перекрывался оглушительными криками, полными неземной муки.
      Так могли кричать только гвардейцы.
      Небольшой отряд истинно преданных Петру Митрофанову людей преградил Гавриле путь в царские покои.
      Неизвестно на что они надеялись - Гаврила методически убивал гвардейцев не обращая внимания на их попытки выбить ему глаза копьями.
      Он уворачивался от ударов, выхватывал мечи и ловко ломал их об колено. Гвардейцы ужасались, но не отступали. Они задержали Гаврилу минуты на три, сделав все, что было в человеческих силах. Но этого было мало. Петр уйти не успел.
      Гаврила ударом ноги разбил дверь, успев при этом увернуться от меча и наступить на него. Обезоруженный Петр проворно прыгнул за Предводителя Ручных Крокодилов.
      - Дерись, Борька! Дерись! А то колбаснику отдам!
      Борька к колбаснику не хотел. Он прыгнул, растопырив лапы, но на полпути его остановился удар в брюхо. Гаврила нанес его другой ногой. От удара крокодил разорвался на две части, забрызгав кровью и желудочным соком богатое убранство царской спальни. В одном углу лапы его еще скребли мозаичный пол, а зубастая пасть, в другом углу, была раскрыта в надежде, что пришелец сам сунет туда голову или, на худой конец, ногу, но зверь был уже не опасен. Гаврила остался с Петром Митрофановым один на один:
      - А-а-а-а!- закричал Великий Человеконенавистник. Понял он, что в лице Гаврилы видит свою смерть.
      Взвился крик ночным нетопырем вверх и пропал. Сердце не выдержало, оторвалось и упало в пятки Петру Миртофанову. Боль от отбитых ног разлилась по всему телу, стала невыносимой и он умер.
      Комедия кончилась.
      Оглянулся Гаврила, выхватывая цепким глазом и широкое ложе и занавеси из паволоки и ценный кальян Александрийской работы.
      Больше тут делать было нечего и, оглядев спальню, Гаврила с криком Кто не спрятался - я не виноват!
      побежал добивать стражу. Это заняло у него еще полчаса. Разгромив тех, кого нашел он вышел из осиротевшего дворца в пустыню. На лунном диске, низко повисшем над горизонтом, черным контуром прорисовывались пальмы.
      - Оазис- догадался Гаврила. Помахав с бархана рукой в сторону царского дворца, он поспешил в пустыню. За спиной оставалось славное ристалище, оставалась Звезда Востока- Несравненная Гюльчатай, пленившая сердце свирепого героя.
      Добежав до озерца, Гаврила с шумом плюхнулся в воду. К счастью оазис оказался необитаемым- разумные жители пустыни держались подальше от Петра Мирофанова- и его появление не вызвало там переполоха. Только несколько змей выскользнули из воды и отползли в сторону. Сопя и фыркая, Гаврила плескался в воде. Купание доставляло ему удовольствие, однако голова героя была занята размышлениями над происшедшим. Не Несравненная Гюльчатай и не красота звездного неба занимали его мысли, а замок Ко - таинственное и загадочное обиталище теней и приведений.
      Мыли бродили у него в голове четкие, как тени от пальм. Время пришло.
      Нужно было хватать его, седлать, пришпоривать и отправляться в путь.
      Замок Ко заждался своего героя.
      Гаврила вылез на берег, отряхнулся по-собачьи, выжал одежду и натянул ее на себя. Мокрая материя приятно холодила кожу. Герой пошевелил плечами и словно безумный побежал вглубь пустыни.
      Ветер, принесшийся из глубины пустыни, разогнал собиравшиеся пролиться дождем облака. Вместо воды на песок упал зной. Гаврила в сердцах выругался и попытался плюнуть в песок. Плевка, конечно же, не получилось. Рот был сух, как склеп Фараона. Солнце уже перевалило через зенит и спустилось к горизонту, но прохладней от этого не стало.
      Казалось, что оно действительно приближается к земле, желая расплавить песок и превратить пустыню в громадное зеркало. В этом пекле Гаврила провел целый день. Он шел вперед, оставляя солнце за спиной. В нагретом затылке тяжело бухала кровь. Ящерицы выскакивали из обжигающего песка и бежали рядом с ним, стараясь хоть на минуту оказаться в тени этого странного существа, расхаживающего по пустыне в самое не подходящее время.
      Но напрасно. Тени не было. Песок впереди был так же освещен солнцем, как и во всей пустыне. Ящерицы негодующе верещали и закапывались обратно. Довариваться.
      Солнце уже закатилось, когда Гаврила увидел замок Ко. Он появился неожиданно, словно выпрыгнул из темноты.. Старые, изъявленные пробоинами стены окружали небольшое пространство среди песков. К шуму ветра, перебиравшего песок, Гаврила уже привык за день, но теперь к нему прибавилось шорох песка, скребущего по камню.
      Все здесь носило на себе печать разрушения. Время не щадит не только людей, но и камни.
      Через пролом в стене Гаврила вошел во двор. С тихим шорохом пополз под ногами песок. В темноте, окружавшей замок, слышались шорохи и невнятные голоса. По спине героя словно провели тряпкой, смоченной в ледяной воде. Он выпрямился, пошевелил пальцами, проверяя готов ли к неожиданностям.
      - Слушай , замок Ко! Я пришел за тем, что принадлежит мне!
      Голос человека разнесся по двору и увяз в тишине. Гаврила поежился.
      Страха в нем не было. Только опасение, что произойдет нечто непредвиденное, что обернется против него и его тени.
      Взяв себя в руки, он сделал несколько шагов вглубь двора.
      Темнота отодвинулась назад, выдавив из себя дверь. Точнее не дверь, а то, что от нее осталось.
      Полу оторванные створки висели, загораживая вход внутрь. Перед ними ветер намел кучу песка. Переступив через нее, Гаврила вошел внутрь.
      Темнота там была удивительной.
      Немного походив по замку, Гаврила начал сомневаться, что свет вообще существует. В такой темноте можно было не только выколоть глаза, но и отрезать голову. Темнее от этого не стало бы. Шепотом поругиваясь, что бы ненароком не оскорбить тонкие чувства хозяев замка Гаврила ощупью продвигался вперед.
      Постепенно темнота вокруг него сменилась серым сумраком. Предметы в нем проступили осязаемыми тенями, не получившими, впрочем, рельефности. Сверху сочился не яркий свет.. Гаврила поднял голову.
      Над ним полузанавешенное тучами звездилось небо.
      - Звеза Мук-Эль-Косан! Пошли мне удачу!- взмолился Гаврила.
      Звезда мигнула, и это придало человеку уверенности. Он сделал еще несколько шагов и вошел под крышу.
      Шаги теперь эхом отдавались от стен.
      Над головой шмыгали летучие мыши.
      Гаврила вышел на середину зала.
      Вокруг тенями поднимались колонны, когда-то державшие свод. Теперь они подпирали небо. Остатки крыши валялись по всему залу. Гаврила выбрал себе место и усевшись на какой-то обломок стал ждать полуночи.
      По словам Гольша, да и по мнению самого Гаврилы, это было самое подходяще время для появления привидений. Около часа он провел в темноте и одиночестве.
      Впрочем, одиночество было относительным. Ничего не видя, он ощущал, что вокруг что-то происходит. Кроме шуршания песка и писка летучих мышей вокруг него плескалось море слабых, едва слышных звуков. Кто-то смеялся, слышался ропот толпы. Одинокий голос иногда прорывался сквозь общий шум, донося обрывки странной, томной песни. Звуки накатывались волнами, то затихая, то усиливаясь.
      Ночной холод разлился по залу.
      Гаврила поежился.
      - Кхе-кхе- раздалось у него над ухом деликатное покашливание. Волосы на затылке попытались подняться, но Гаврила пригладил их рукой и обернулся. Перед ним стояло сверкающее фосфорическое облако в форме человека.
      - Осмелюсь побеспокоить вас вопросом. Не подскажите ли вы мне, где тут место для двухмесячных привидений?
      Призрак застыл в изысканной позе, говорящей о хорошем воспитании. В ответ на столь любезное обращение Гаврила сказал.
      - К сожалению не могу ответить на ваш вопрос с полной уверенностью.
      Весьма вероятно, что именно там, где мы стоим.
      Призрак недоверчиво оглядел место, где сидел Гаврила и с сомнением покачал головой.
      - Всегда у них так. Никакого порядка.
      Как только устраивают усиленный парад, так начинается неразбериха с местами. В прошлый раз я потерял тут своего друга маркиза Д Антри, королевского отравителя, да еще вдобавок пришлось простоять в толпе простолюдинов с недельным стажем. Страшно подумать! Граф де Греби в толпе крестьян!
      Призрак, наверное по привычке, прислонился к колонне и закатил глаза к небу.
      - Благородный человек! - подумал Гаврила с уважением. К благородным людям он испытывал вполне объяснимую приязнь, хотя пролил в последнее время не мало голубой крови. Гаврила прислушался к своему естеству. То о чем говорил великий Гольш свершалось в это мгновение.
      Он видел призрака так близко, словно смотрелся в зеркало. Призрак был ближе самого близкого родственника: И ничего не происходило! Он не боялся его! Он не боялся, но все же он не был спокоен.
      Призрак говорил что-то, но Гаврила уже не слышал его. Начиналось то, ради чего он терпел муки и испытания. Зал вокруг него потихоньку наполнялся призрачными фигурами. Воздух засиял молочнобелым светом. Отдаленные предметы скрылись в этом сиянии как в тумане.
      Кого тут только не было! Мужчины и женщины в странных одеждах, звери и птицы. Недалеко от них вереницей прошли фигуры, облаченные в одинаковые мантии. Материя красиво переливалась, хотя ветра в зале не было.
      - Как это так? Почему? - подумал Гаврила, но спросить не решился.
      Группа прошла мимо, не обратив на него внимания, и остановилась поодаль. Видя их граф издал радостное восклицание.
      - О-ля-ля! Вот он мой друг д Антри!
      В ответ оттуда замахали шляпой.
      - Пойдемте со мной- любезно пригласил де Греби- Я познакомлю вас с маркизом. Он наверняка будет рад. Тут, у нас, редко встретишь живого человека.
      Д Антри оказался столь же радушным и велеречивым.
      -Человек у нас гость редкий. Тем более приятно видеть не просто человека, а бесстрашного война Гаврила:
      - Вы знаете меня?- удивился Гаврила - Конечно - удивился в свою очередь д Антри - Кто же не знает Гаврилу Масленникова? Мы же не в пустыне живем: Впрочем, что это я. Живем-то мы как раз в пустыне, но кое какие новости доходят и до нас.
      Разговор поддержал граф.
      - В вашем мире о нас говорят много и не всегда правду.
      -Чаще неправду, чем правду- уточнил маркиз- Увы! Стыдно признаться, но я и сам приложил к этому руку!
      Он тряхнул головой, явно вспоминая что-то веселое.
      - Я, помнится, написал книгу Правдивая история призрака Аккерменской колокольни : Как только я: Ну вы понимаете- Он деликатно пошевелил пальцами, подбирая слово , что бы обозначить рубеж своего земного существования- Перешел в иное качество, так сразу же попытался выяснить что там было:И что же?
      Бестленные брови маркиза поднялись, выгнувшись домиком.
      -Выяснилось, что там его никогда и не было:Теперь я планирую перебраться туда сам, что бы мое реноме в обществе живых не пострадало.
      -- Вы опоздали. Я ее разрушилсообщил ему Гаврила с неловкой улыбкой и развел руками- Две недели назад. Так получилось:
      -Слухи, суеверия:.- Продолжил граф из деликатности не обращая внимания на поскучневшего маркизаПраво слово, начинаешь сомневаться в разумности человечества:
      Обиделся Гаврила за человечество и рассказал друзьям из потустороннего мира о мудром Гольше.
      - О! Это человек! - В один голос воскликнули граф и маркиз еще так недавно разделявшие все заблуждения человечества- Это Человек! Какой ум! Какая глубина мысли!
      - Да, он такой - подтвердил ГаврилаВсе при нем. Кстати именно он направил меня сюда.
      - У вас тут какие-то дела? - осведомился маркиз, показывая всей своей позой, что готов оказать содействие в любом деле, вплоть до кровосмешения.
      - Да- безразлично ответил геройХочу совершить тут один подвиг.
      - Да какой тут может быть подвиг? - разочарованно пожал плечами маркизА я уж было, подумал опять какая-то интрига:
      - Нет. Все проще. Хочу поймать у вас одну тень.
      И граф и маркиз смотрели на него, и взгляды их выражали недоумение.
      Потом маркиз беззвучно хлопнул себя рукой по лбу.
      -Это ваша тень?
      - Конечно. Зачем мне чужая?
      Друзья-покойники переглянулись.
      -Как вы собираетесь это сделать?
      Гаврила пожал плечами. Он понимал, что если тень сама не захочет вернуться назад, то у него ничего не выйдет. В этой ситуации нужна была либо добрая воля, либо магия. Маркиз слегка наклонил голову, а граф сказал - Безусловно!
      - Мы поможем вам :
      - Если, конечно вы примете нашу помощь.
      Предложение явилось для Гаврилы полной неожиданностью. Такое движение души и для живого человека было редкостью, тем более неожиданно было услышать его от привидений, у которых и души то не было.
      - Благодарю вас, господа! Но будет ли от этого толк? Щекотливость положения:
      -Пусть это вас не беспокоит. -перебил его д Антри- Именно щекотливость положения и побуждает нас помочь вам.
      Гаврила благодарно протянул руку, но, вспомнив с кем имеет дело, отдернул ее. Граф и маркиз рассмеялись.
      - Ваши привычки потеряли здесь свою силу, дорогой Гаврила. Пожать руку тому, сквозь которого можно пройти задача не из легких. Это, кстати единственный крупный недостаток привидения , как формы существования материи.
      -Зато у вас есть масса других достоинств - ответил ГаврилаНапример доброе сердце!
      - Да - согласился граф- По себе знаю, после смерти человек становится значительно лучше. Однако и у вас сесть добрая печень, отличный желудок, великолепные легкие.
      Гаврила улыбнулся. Граф тоже.
      - Давайте, все-таки займемся вашей тенью. Я знаю одно старое, но вполне приличное заклинание. Всего одно слово и дело в шляпе. Вам только нужно будет наступить ей на ноги.
      - Тени?
      - Конечно. Полного совмещения добиваться не следует. К концу заклинания все станет на свои места.
      Граф откуда-то из глубины себя вынул сгусток туману величиной с кулак.
      - До выступления Магистра осталось 26 минут. Нам надо успеть.
      Он посмотрел на Гаврилу, задумался.
      Найти тень, среди сонмища духов было задачей далеко не простой.
      Маркиз не тратя время на раздумья крутил головой, отыскивая хоть что-нибудь черное в сверкающей белизне приведений. Зная характер Гаврилы он искал в первую очередь среди военачальников, спесиво выставлявших на показ свои ордена.
      Внезапно его осенило.
      - Скажите, друг мой, с кем из известных людей прошлого вам хотелось бы встретиться в первую очередь?
      Гаврила задумался только на секунду.
      - С Витязем в Тигровой Шкуре!
      Д Антри вошел в небольшую кучку духов, стоявших рядом.
      -Господа! Где сейчас находится Витязь в Тигровой Шкуре?
      Приведения пожимали плечами, но все же несколько туманных перстов указали в глубь зала. Друзья заспешили в указанном направлении.
      С каждым шагом Гаврила все сильнее охватывало возбуждение. Дрожь сотрясала теперь пальцы героя, зубы сжимались от дурных предчувствий.
      Опасения словно пауки ползали по душе героя, но Гаврила только крепче сжимал кулаки, не позволяя страху оседлать себя. Они обошли карнавальное шествие, миновали толпу призраков одетых явно не по сезону- в меховые шубы и унты.
      Заметив взгляд Гаврила, граф небрежно пояснил.
      - Эскимосы. Темные охотники. Всегда держатся особняком. Как только на солнце появляются пятна, они прибывают сюда десятками:
      Гаврила с трудом разжал зубы и из вежливости сказал первое, что пришло в голову.
      -От недостатка света дохнут что ли?
      - Да нет- столь же безразлично ответил граф- Тут какие-то другие причины.
      Призракам, казалось, не будет конца.
      Бледный фосфорический свет наполнял зал. Гаврила дышал им, шел сквозь него, сквозь разговоры:
      - Был я там. Ну и ничего. Кабак как кабак:
      - Я и не знаю что это такое ягель , да и знать не хочу!
      - Тут он ее и прижал, а у самого лицо такое значительное:
      - У царя Мидаса- ослиные уши!
      - Да что вы! А у Киевского князя бородавка на носу!
      - Вот он, Витязь! - указал де Греби на сгорбленного старика. Тот сидел не то на тигровой шкуре, давшей ему такое грозное имя, не то на матрасе.
      Гаврила хотел, было удивиться.
      Витязя в тигровой шкуре он представлял себе как-то иначе, но едва открыл рот, что бы сообщить об этом маркизу, как увидел свою тень.
      Он сразу узнал ее, хотя и не видел ее лет 20.
      - О! Тень моя! - радостно завопил герой.
      Тень вздрогнула, попыталась съежиться, но среди приведений она была заметна, как мужик в женской бане. Она дернулась в одну сторону, в другую, но Гаврила вцепился в нее глазами и не выпускал.
      - Что вы стоите как столб? Вставайте ей на ноги, наступите на нее!прошипел граф ему в ухо, но Гаврила не слышал своего благородного спутника. Граф с удовольствием ущипнул бы Гаврила, но это, увы. Было выше его возможностей. Пожирая свою тень глазами, он сказал.
      - Тень моя! Вернись ко мне! Нехорошо, когда тень уходит от человека.
      -Да- согласилась тень- А зачем ты обижал меня?
      Гаврила переступил с ноги на ногу.
      Сказать в ответ ему было нечего, но нужные слова пришли сами собой.
      - Я больше не буду.
      Вокруг них облаками конденсировались привидения. Слух о том, что в замок проник человек, и человек не простой быстро облетел руины. Мешая разговору, между ним и тенью вклинился маркиз. Гаврила шагнул в сторону, что бы видеть тень.
      Тогда между тенью и им вклинился граф. Гаврила опять шагнул не в силах оторвать взгляд от тени.
      Теперь он стоял напротив нее. Граф показал маркизу большой палец.
      - Спешите. Магистр не будет ждать и начнет свое выступление. Тогда все пропало.
      От этих слов очнулся Гаврила.
      -Вернись ко мне, тень! Я знаю, я уверен, что нам обоим плохо друг без друга. Мне грозит смерть, а вместе со мной умрешь и ты. Но если мы снова соединимся, то спасем себя! Князь полюбит нас. Стань же тенью великого война Гаврилы Масленникова!
      Слова выскакивали из него словно языки пламени. В зале стало тихо.
      Было слышно, как прожужжал где-то рядом призрак комара.
      -Тутркр!- заорал сзади графПрилипни, тень!
      Тень скорчилась. Перестав быть самостоятельным существом, она упала у ног Гаврила, судорожно меняя форму.
      Гаврила опустился на корточки. Тень скорчилась, повторив его движения.
      Он прикоснулся к ней рукой, не веря, что все позади. Нагретый за день камень изучал тепло, но Гавриле казалось, что тень греет его своим теплом. Он оглянулся, призывая столпившихся возле него духов в свидетели.
      - Клянусь, что отныне буду всегда смотреть на тебя!
      Слова его заметались между колоннами и вылетели в небо, прямо в уши Светлых Богов. И в этот момент тень пропала. По залу пронеслось что-то вроде общего вздоха. Гаврила оглянулся. Зал был пуст. Вместе с привидениями пропал и свет. В страхе Гаврила выскочил во двор замка. Лунный свет облил его, наградив тенью. Несколько секунд Гаврила смотрел на нее, а потом, раскинув руки, упал на песок и уснул.
      Ранним утром, когда солнце еще не осветило землю, он поднялся на ноги.
      Тень послушно скорчившись лежала у его ног. Прищурив глаза, Гаврила оглядел розовеющий горизонт. Он улыбнулся и пошел спиной к солнцу.
      Навстречу ему.
      С тех пор прошло много лет. Гаврила как ходил, так и ходит.
      Только одна мысль беспокоит его.
      Может быть Ярило обидится за то, что он ходит спиной к Солнцу нему и погасит его?
      Гибель Помпей
      Вы наверное думаете, что Ирокезовы погибли при разрушении Фудзиямы? Ведь взрыв был силгн, и много месяцев крестьяне убирали многотонные осколки камней и гранат, но Ирокезовы не погибли. Чудом уцелев под ливнем осколков, они покинули разрушенную гору Фудзи, которую после этого стали называть в народе Фудзи-Яма ...
      Ирокезов-старший долго ворочался на свогм ложе без сна. Вернувшись из дальнего похода, он первым делом принес жертву Зевсу-Олимпийцу, справедливо полагая, что если б не Зевс, то могло бы быть еще хуже.
      Неудачи преследовали его уже вторую неделю. Легкие на подъгм и быстрые на ходу они уверенно шли за ним, успевая проникать в самые неожиданные места - от солдатского нужника, до ставки Главнокомандующего, а теперь еще и это ...
      Холода в городе наступили внезапно.
      Лютый холод сковал реку и заставил жителей забиться в дома. Но хуже всего, конечно, было то, что замгрзла акватория порта, подвоз хлеба из Африки прекратился, и призрак голода встал над городом. Даже специальные ледокольные триремы, вызванные из Сиракуз, не смогли пробиться к угасавшему полису. Жизнь в Помпеях замирала, и не было, казалось, силы, способной вернуть ее к жизни.
      Утром Ирокезову старшему вручили депешу.
      Круглая печать на витом шнуре с изображением совы, свидетельствовала о принадлежности ее к императорской канцелярии. Император желал видеть Ирокезова-старшего. Запахнувшись в хитон, цвета хаки, народный герой явился на зов.
      Уже подходя к Большому Залу он почувствовал лггкое беспокойство. Неприятности были рядом. С этим ощущением в душе он оттолкнул тяжелые створки.
      Император сидел, как и всегда около окна, рядом с батареей вулканического отопления, исходящей последними крохами тепла и разглядывая город. Вокруг него, не спеша, сознавая свою безнаказанность, бродили мелкие неприятности. Иногда кто-то из них останавливался и гадил прямо на пол, а иногда, промахиваясь, на ковгр персидской работы.
      - Твои? - не скрывая досады, спросил император.
      - Мои - ответил Ирокезов и пнул одну из неприятностей ногой. Она заскулила и отбежала к дальней стене. Оба они, и император и Ирокезов-старший несколько секунд наблюдали за тем, как она, меняя цвет, сливается с настенной мозаикой.
      - Я тебя, сам знаешь, как люблю. Но такого терпеть не намерен.
      Верхняя губа императора брезгливо вздернулась наверх.
      - Мало мне разве своих?
      Он кивнул в угол, где сбившись в кучу смирно сидели его личные неприятности. По сравнению с ирокезовскими они выглядели не в пример мельче, да и не так браво.
      - Давай так. Чтоб каждый со своими воевал. Ты уж давай сам с ними как-нибудь разделайся. Видеть их больше не хочу!
      Ирокезов отлично понимал раздражение императора. Хлеба, как он знал, в городе осталось на декаду, мяса на три дня, а вина- на день. Надо было предпринять что-то действительно серьезное. Раздражение нахлынуло как волна, делая все кругом расплывчатым, таким, как если бы он действительно смотрел сквозь воду. Все стало не четким... Все кроме неприятностей. Он резко присел, прыгнул вперед. Телохранители из-за штор бросились спасать императора, но беспокоились они напрасно. Ирокезов ухватив за хвосты двух самых наглых из мерзких тварей, бродивших около монарха и выбросил их в окно. Император присел. С гнусным мявом над его головой пролетели две туши.
      - Хорошо государь. Я подумаю. - Молвил Ирокезов усталым голосом и ушел думать.
      Дома его ждал сын. Ни монархию, ни монархов Ирокезов-младший не любил и поэтому встретил отца вопросом.
      - Чего эта сволочь от тебя хочет?
      Ирокезов-старший только махнул рукой.
      Сын, поняв папашино состояние, посоветовал.
      - Тут нынче гонец от китайского императора забегал. Сервиз принес. Так я от скуки разбил половину ...
      Пошел бы, отвел душу ...
      - Фарфор? - спросил Ирокезов-старший, поднимаясь.
      - Угу. - Только быстрее, обед стынет.
      Он ушел, а сын крикнул ему в спину.
      - Ты в зеркало кидай! Если посуду об зеркало бить, то звону больше...
      Через семь минут, Ирокезов-старший с посветлевшим лицом, вернулся в столовую. А через два часа они подошли к городской котельной, расположенной под Везувием.
      Дверь была не заперта, но почему-то не открывалась. Ирокезов-младший сунул голову в щель и понял почему.
      С той стороны двери лежал пьяный котельщик Вулкан.
      Оттащив его в сторону, Ирокезовы оглядели помещение. Смотреть вообщем-то было не на что. Гнусность запустения лезла на глаза так, словно Вулкан специально испоганил все, что бы выжать слезы из каждого, кто переступит порог котельной.
      Доброго слова все это не стоило, но Ирокезов сын дохнул на стенку и протер рукавом какую-то бляху.
      - Оборудование-то фирменное! - одобрительно сказал он.
      - Да уж больно запущено - дал волю своему скептицизму Ирокезов-стар-ший. Паутина, словно почетные анархические знамена висевшая по углам, никак не свидетельствовала о добротности всего того, до чего доставал глаз. От этого пейзажа во рту становилось кисло. Чтоб не потерять решимости он сказал.
      - Ну ладно. Чего уж там. Глаза боятьсяруки делают!
      Ирокезов-младший, не взирая на последствия, крутанул штурвал, повышающий давление в магистралях. Гул волной прокатился по котельной. Он начинался у котлов и по трубам уходил вверх, Ирокезов-младший, раздевшись, осмотрел баки с мазутом.
      - Тут мазуту батенька на три года запасено.
      Ирокезов-старший ничего на это не ответил, так как сидел в топке и очищал ег от нагара.
      - Редкая сволочь, этот Вулкан - сообщил он сыну, высунувшись из топки так оборудование испоганил.
      - Он же подгнщик - попытался оправдать его Ирокезов-младший, довольный качеством и количеством мазута.
      - Поганщик - сурово поправил его отец.- Может быть даже урод.
      Через несколько часов в городе наступило потепление.
      - Слава Ирокезовым! - кричал восхищенный народ. Сам император прослезился и объявил амнистию. В море стремительно таяли льды. Ирокезовы в это время спали, утомлгнные тяжглой работой. В топках шумело пламя. Мелодично гудел перегретый пар, убаюкивая Великих Сантехников Ирокезовых. Проснулись они от сквозняка. Ветер врывался в открытую дверь, поскрипывая створкой и перекатывая по полу колбасную кожуру, оставленную друзьями Вулкана.
      За дверью, около самого порога лежал Вулкан. Силы оставили его, едва он переполз через порог, а около котлов толпились неприятности, их было много. Одни бегали друг за другом, другие задумчиво смотрели в огонь, положив голову на лапы. Самые агрессивные и плохо пахнущие, откручивали гайки с котельного оборудования.
      Ирокезов-старший на минуту опешил, но едва взглянул на манометр, обрел свою обычную живость. Стрелки стояли далеко за красной чертой, подхватив одной рукой сына, а другой Вулкана он захлопнул ногой дверь и выскочил из котельной. Громадными скачками, подруливая ногой, как кенгуру хвостом он бросился прочь от Везувия. Из жерла вулкана валил густой дым. Земля зашаталась под ногами, изношенное оборудование не выдерживало нагрузки.
      Ирокезов-младший соскочил с отцовской руки и спросил на бегу.
      - "Куда бежим, батя? Кочуем разве?
      За Ирокезова-старшего ответил Везувий.
      Взрыв, раздавшийся за их спиной, был такой силы, что содрогнулись вся Азия, Африка и Латинская Америка.
      Так погибли Помпеи.
      О "Былине..."
      Былина о выздоровлении Ильи Муромца""
      Эту былину сочинил Ирокезов -младший, описав в ней обстоятельства встречи его и папаши с человеком, впоследствии названном Ильей Муромцем.
      Но тут, мне кажется, мы сталкиваемся со случаем искажения исторической правды. Ибо хорошо известно, что до написания былины сам же Ирокезов-младший рассказывал об этом иначе. По его словам питье, которое они дали жителю села Карачарова получилось в следствии спора, произошедшего между папашей и сыном о том, будет-ли смертельной для нормального человека смесь всех алкогольных напитков, которые повстречаются им на пути из столицы Поднебесной империи до Амстердама. Составление смеси шло на основе двух кувшинов, подаренного Ирокезову-старшему императором Подебесной и прокисшего по дороге вина, а так же остатков турецкого чая.
      Как раз при входе в Карачарово кувшин треснул и, что бы не выбрасывать накопленное, всегда обладавший научным мышлением Ирокезов младший, дал хлебнуть этой смеси перврму, кого они встретили.
      Чем окончился смелый эксперимент мы все знаем.
      Былина о выздоровлении Ильи Муромца
      ...У окна сижу тридцать третий год
      И не вижу я света белого
      За окном народ свои жилы рвет
      Ох устал сидеть очень зело я...
      Что зима с снежком, что весна с дождем
      Нету силы мне рукой двинути,
      Рукой двинути, раззудить плечо,
      Выйти во поле с Катериною.
      Я сижу в тоске, взгляд в окно вперев.
      Солнце в зареве поднимается...
      Под моим окном враг в разгул вошел
      От тоски мое сердце мается.
      Вот ужо идут странник с путником
      Все идут, поют песни скорбные.
      В песнях их вой да плач стоит,
      Колокольный звон, пламя-зарево..."
      Подозвал их Илья громким голосом"
      Эй вы странники горемычные,
      Сказ скажите, что поете вы,
      Что в земле родной деется.."
      Подошел один, губу выпятив
      На восток срыгнул, перекрестился"
      Что ж ты здесь сидишь, сила русская?
      Ведь тебе давно пора бой держать?"
      И второй завыл тонким голосом
      Поводырь всплакнув подошел к окну."
      Хан Мамай пришел. Русь огнем горит!
      Ворог уж почти в Ново-Городе!"
      Застонал Илья от обиды злой"
      Сила есть в руках- ноги мертвые!
      Русь бы грудью я защитил своей
      Коли Бог бы дал силы в ноженьки!
      Ох в душе моей дюже муторно!
      Удавиться что ль? Иль чего хлебнуть?""
      Не печалься, брат, есть у нас зельг
      Выпей ковш- другой- враз поправишься!""
      А чего терять? Ну давай сюда.
      Выпью жбан-другой, чай полегчает!"
      Поднесли ему и хлебнул Илья
      И глаза на лоб сами вылезли..."