Глава 10

Скоростной лифт обслуживал только три верхних этажа, и войти в него можно было либо в подземном гараже, либо в главном холле первого этажа. Болан вошел в лифт в холле и направился прямо в «пентхауз». Двери лифта открылись в небольшом фойе, за закрытыми стеклянными дверями которого находился довольно большой зал с прозрачными стенами. Через него можно было попасть на открытую террасу, увитую декоративными растениями, и в рабочие кабинеты, один из которых Болан выбрал для себя еще раньше, во время своей «оперативной работы». Правда, в то время Организация находилась в полном замешательстве. На сей раз добиться успеха, пожалуй, будет не так просто.

Мак достал из бумажника ключ, вставил его в замок тяжелых стеклянных дверей, повернул и вошел внутрь. Порядок, они даже не заменили замки.

Почти в центре зала стоял массивный стол в форме подковы, за которым в лучшие времена сиживало немало важных персон. Теперь в здесь ничто не напоминало о былой активности. Правда, зал блистал безукоризненной чистотой, в воздухе стоял едва уловимый запах лизоля, а из скрытых динамиков доносилась легкая ненавязчивая музыка.

Что ж, в конце концов, сегодня была суббота. Много ли контор в этом гигантском городе кипят деятельностью в такой ранний час?

Болан прошел через приемную и направился прямо в кабинет Омеги — центральную и самую большую из трех роскошных комнат, расположенных у задней стены, за которой находился лабиринт коридоров с небольшими кабинетами, конференц-залами, двумя кухнями и винными погребами.

Он уже взялся за ручку двери, собираясь войти в кабинет, когда слева от него в дверном проеме появился симпатичный молодой человек. Болан никогда раньше не видел этого парня, но догадался, что это один из представителей «новой волны».

— Сэр, я могу чем-то помочь? — вежливо спросил «второстепенный» Туз.

— Пока нет, — резко ответил Болан. — Понадобитесь — я дам знать.

— Хорошо, сэр. Извините меня, но, надеюсь, вы не будете возражать против соблюдения некоторых формальностей. Могу я взглянуть на вашу карточку?

Болан нахмурился, вытащил свое удостоверение и передал его парню. Туз улыбнулся и скрылся за дверью своего кабинета.

Болан зашел в «собственный» кабинет, снял шляпу и плащ, отстегнул М-79 и, спрятав его под плащом, направился к столу.

Едва он уселся в кресло, как в дверь постучали и на пороге снова возник тот самый тип. Парней вроде него на мякине не проведешь, какими бы «второстепенными» они ни были. Все они имели высшее образование, отличались безупречными манерами поведения, умели изысканно одеваться и, самое главное, обладали цепкой памятью и острым умом. По профессиональным качествам они ничуть не уступали специалистам из ЦРУ, так что дураков среди них не было.

Парень вернул удостоверение и произнес:

— Добро пожаловать, сэр. Нам вас очень не хватало.

Что было совершенно наглой, беспардонной ложью.

Болан проворчал:

— Что тут случилось? Повымирали все, что ли?

Тип пожал плечами.

— Но сегодня же суббота...

— Скажи это Марко, — оборвал его Болан и протянул руку. — Ну-ка, дай мне свою карточку.

Это немного обескуражило парня. Но он улыбнулся, подал свою визитку и присел возле стола.

Болан повертел ее в руках и положил на стол. Ага, парень был Бубновым Тузом. Мак снял с магнитной пластинки под крышкой стола маленький ключ и открыл им средний ящик, где хранился другой ключ — от небольшого сейфа, встроенного в нижний ящик стола. Там лежала записная книжка в кожаном переплете, содержащая все «секреты» преступной империи.

Точно такая же хранилась в его боевом фургоне.

Теперь он просто пускал пыль в глаза, чтобы все выглядело, как положено. Он нашел номер карточки этого Бубнового Туза не десятой странице. Тузам красной масти не полагалась кодовая кличка, и его собеседник значился в списке под своим настоящим именем — Дональд Рутиглио.

Болан закрыл книжку, положил ее обратно в сейф и перекинул карточку через стол ее владельцу. Закинув ноги на край стола и скрестив руки за головой, он произнес:

— Что-то мы раньше не встречались.

— Нет, сэр. Я здесь начал работать с тех пор, как... э-э...

Болан договорил за него:

— С тех пор, как все полетело к черту, если так можно сказать. Но нельзя допустить, чтобы такое положение дел сохранялось до бесконечности. Я повторяю свой вопрос: где вы все подевались? Куда, черт возьми, подевался Зигмунд?

Рутиглио поерзал на стуле, подыскивая более деликатную форму ответа.

— Зигмунд теперь редко появляется. Откровенно говоря, сэр, вы попали в самую точку. Здесь действительно ощущается дыхание смерти.

Болан опустил ноги на пол, закурил и, выпустив дым в лицо собеседнику, произнес:

— Это временное явление. Хватит отдыхать, Дональд. Попроси-ка Лео Киску заглянуть ко мне. Я жду его ровно через две минуты. Суббота — не суббота, чтобы он был здесь.

Рутиглио с усмешкой поднялся и проговорил:

— Его теперь так не называют, сэр. Мистер Таррин практически ведет все дела. Я уверен, что он здесь, только его редко увидишь в своем кабинете. Хороший парень. Я сбегаю поищу его.

— Валяй, — проворчал Болан.

Рутиглио улыбнулся и вышел.

Хладнокровный тип. «Второстепенный» или нет, но он умеет держать себя в руках. Именно такие мафиози на протяжении десятилетий вдохновляли писателей и режиссеров на создание образов таких вот неустрашимых, несгибаемых и непоколебимо преданных своему делу бойцов мафии. Слава Богу, таких людей в рядах Организации можно было пересчитать на пальцах. В большинстве же мафиози отличались чрезвычайной жестокостью и коварством, ими правили тщеславие и продажность, они легко поддавались губительным эмоциям, были ненадежными и не заслуживающими доверия людьми.

Но ребята вроде Дональда Рутиглио — нечто совсем другое. И Болан был несказанно рад, что их осталось очень мало. Но если хотя бы один из них останется у вершин власти, то такие ублюдки, как Марко Минотти, снова смогут раздуть огонь и разбросать свои кровожадные и ненасытные щупальца по всему миру.

Черт побери! Этого не будет! Нет.

Болан подтянул вверх левую штанину и снял с ноги плоскую продолговатую коробку, которую удерживали на месте резиновые ремни. По форме она напоминала обычный блок сигарет, только размеры ее были раза в два меньше. Разорвав бумажную оболочку, Мак извлек из нее радиоретранслятор, выполненный по последнему слову техники. До сих пор ими снабжались только спецподразделения по борьбе с террористами. Болан вытянул небольшую телескопическую антенну и перенес ретранслятор на террасу. На то, чтобы спрятать его и включить, ушло не более двадцати секунд. Теперь центр сбора информации в Вашингтоне мог принимать его сигналы круглые сутки. Фактически же ретранслятор представлял собой универсальное миниатюрное приемно-передающее устройство, работающее одновременно на шести разных частотах. Кроме того, в нем был встроен и магнитофон с импульсными реле и шестью записывающими каналами, настроенными на запись с миниатюрных «жучков» — потайных микрофонов, предназначенных для установки внутри телефонных аппаратов. Теперь Маку осталось лишь одно: разместить микрофоны в нужных местах.

Один он установил в свой собственный телефон, по одному в двух других кабинетах, еще под столом-подковой, а два последних оставил для Таррина.

Затем он проверил «беретту», навинтил на ствол глушитель и, положив оружие под папку-скоросшиватель, приготовился встречать гостей.

Глава 11

Когда Броньола вошел в дом на колесах, Роза Эйприл сидела за компьютером. Это была высокая стройная девушка с восхитительной точеной фигурой, потрясающей грудью и властным взглядом темных колдовских глаз.

"Кто бы мог подумать, — размышлял Броньола, — что эта девушка с высшим инженерно-техническим образованием, имеющая степень бакалавра по физике твердого тела, вдруг предпочтет всему карьеру на государственной службе, да еще такой опасной — в разведке.

Уж куда лучше она бы смотрелась в качестве капитана группы поддержки одной из ведущих команд Национальной футбольной лиги или на развороте журнала «Плейбой».

Объект его размышлений одарил своего шефа ослепительной улыбкой и промурлыкал:

— Одну минутку, пожалуйста.

Броньола подошел к пульту управления, сел и, закурив, стал наблюдать за работой Розы. А посмотреть было на что. Ее пальцы так и летали по клавиатуре, едва касаясь кнопок. Да, она работала превосходно. Глядя на нее, Броньола чувствовал себя немного виноватым. Роза впервые работала в полевых условиях, хотя он возражал против ее решения участвовать в операции вместе с Боланом... К черту! Он не хотел вовлекать ее в это дело до такой степени. Сама кругом виновата. А ведь он ее предупреждал. Предупреждал насчет Болана.

«Думаю, ты не устоишь перед этим парнем, как и большинство женщин, — говорил он ей. — И не потому, что он ловелас. Как раз наоборот. У этого парня на уме только одно, но, к сожалению, не любовь. Запомни это и держись от него подальше. Иначе тебе потом будет ужасно больно. Мне бы очень не хотелось огорчать тебя, но Мак Болан — живой труп».

Ослепив его взглядом своих огненных глаз, Роза тогда ответила: «Не беспокойтесь обо мне, шеф. Похоже, мистер Болан — герой не моего романа».

Ха!

Он, конечно же, выдал ей полную информацию. Рассказал все об этом человеке и о той войне, которую он ведет — никому другому он так подробно не рассказывал об этом. Тогда он считал это просто необходимым — не только ради нее, сколько ради самого Болана. И в тот момент он видел неодобрение в ее глазах. Нет, этот человек ей не нравился. Но... только до тех пор, пока она не встретилась с ним лично шесть дней назад. И всего за шесть паршивых дней все изменилось: она попалась на крючок — это было так очевидно.

Ну что ж...

Эйприл оторвала взгляд от экрана монитора и посмотрела на Броньолу странным взглядом, будто уловила его мысли, но вслух произнесла:

— Кажется, дела идут великолепно.

— Что на горизонте?

Она тряхнула прелестной головкой, чтобы убрать с лица непокорный локон.

— Пока ничего особенного. Страйкер только что вошел в здание и занял свое место. Наверное, я никогда не смогу понять, как он это делает.

— Железная воля, — проворчал Броньола. — С ним есть связь?

— Да, шесть каналов.

— Можно послушать?

Она отрицательно покачала головой и объяснила:

— Это не прямая линия. Тут другой принцип действия. Черный ящик принимает и закладывает в память информацию по каждому отдельному каналу по десятиминутной программе. По окончании каждой программы он передает собранные данные на компьютер — все шесть каналов одновременно. Время разгрузки — десять секунд. В течение этих десяти секунд входные данные через приемник накапливаются на буферном устройстве — в цепи задержки — и затем, по окончании передачи, записываются на магнитную ленту. Таким образом, при сборе данных удается избежать ненужных интервалов между записываемыми программами.

— Ну и как я узнаю, что там у него происходит?

— Я все подготовила, — улыбнувшись, ответила Эйприл. — Посмотрите на свой терминал.

Броньола повернул голову к первому компьютеру. На мониторе появилась надпись: «Аудиопрограмма».

— Ваши кнопки управления — цифровые клавиши от 1 до 6, — пояснила Роза. — Каждая клавиша соответствует отдельному каналу записи. Страйкер — на первом канале. Скалолаз — на четвертом. Где установлены другие микрофоны, я точно не знаю.

— Значит, я просто нажимаю кнопку "1" и все?

— спросил он.

— Да. Эта кнопка переключает вас на канал Страйкера, начиная с первой выборки. Для прослушивания следующей порции нажмите «1.1», затем «1.2» и так далее. Компьютер уже ликвидировал паузы, поэтому разговор будет воспроизводиться в непрерывном режиме, даже если были большие перерывы. Кроме того, у вас в запасе остается десять минут, чтобы внести необходимые коррективы.

— Хорошо, — проворчал Броньола, склонившись над терминалом.

— Кстати, — поинтересовалась Роза, — а кто такой Зигмунд?

— А что такое?

— Он зашел в кабинет Страйкера как раз перед началом последнего сброса информации. Пока что у меня только их приветствия.

Броньола вздохнул, пожал плечами и нажал кнопку "1" на своей клавиатуре.

Легко постучав в дверь, в кабинет без приглашения вошел незнакомый Болану человек неопределенного возраста, среднего роста и атлетического телосложения. И хотя Болан никогда раньше не видел этого типа с мужественным лицом, тяжелым взглядом и обманчиво расслабленной манерой держаться, он сразу же понял, кто перед ним.

— Жизнь бьет ключом, Зигмунд? — небрежно поинтересовался он.

Трефовый Туз подошел к окну, выглянул на террасу и затем, обернувшись, проговорил с тонкой ухмылкой:

— Боюсь, что вообще не бьет. Шлюзы перекрыты.

— Это не проблема, достаточно немного приоткрыть вентиль, — парировал Болан.

Зигмунд снова повернулся к окну, закурил и, глубоко затянувшись, выпустил дым через нос. Какое-то время он молча наблюдал за голубыми завитушками, поднимающимися к потолку, потом сунул руки в карманы и, повернув голову к человеку, сидящему за столом, произнес:

— И поэтому ты здесь?

Болан посмотрел на него тяжелым взглядом.

— Я здесь, потому что я здесь.

— Извини, я не хотел сказать, что... — Зигмунд снова затянулся сигаретой. — Я был в Европе, когда... на... э-э...

— Ты был в Цюрихе.

В глазах Трефового Туза сверкнул огонек.

— Ты знаешь обо мне больше, чем я о тебе.

— Имею право.

Зигмунд улыбнулся, подошел к столу и, вынув изо рта сигарету, наклонился, чтобы получше разглядеть лицо и руки Болана.

— У меня есть личный вопрос, можно?

Болан ответил улыбкой на улыбку.

— Давай.

— Мне нравится твое лицо. Кто его сотворил?

Зигмунд не скрывал своего профессионального интереса, но Болан ответил уклончиво и довольно сухо:

— Это слишком личное.

Так оно и было. Если в легендах о Тузах имелась хоть доля истины, то правдой могло быть и то, что они меняли внешность так же часто, как свои костюмы. Ходил даже анекдот, суть которого заключалась в том, что «трефы» и «пики» иногда забывали, кто они на самом деле. Конечно, смысл шутки состоял в том, чтобы заставить поверить в это всех остальных.

Да, лицо Болана сейчас совсем не походило на то, с каким он начинал эту войну. Внимательный взгляд специалиста заметил бы, что оно претерпело немало изменений.

Зигмунд произнес:

— Да, ты прав. Особенно сейчас. Честно говоря, меня несколько удивило, что ты здесь.

— Почему?

— Ну, просто... Ты же был здесь, когда началась заваруха?

Болан холодно произнес:

— Да, был.

— Теперь этот город просто дышит ненавистью.

— Сейчас так везде, не только здесь, — напомнил Тузу Болан.

— Но здесь особенно, тебе не кажется?

Болан пожал плечами:

— Меня это только вдохновляет. Но они ненавидят не меня, Зигмунд, а то, во что превратилось их дело. Мы должны все изменить.

— Мы? Учти, нас осталось всего лишь двое. Иногда я задаю себе вопрос: а на правильном ли мы пути? Понимаешь, на то, что осталось, не стоит даже тратить силы. Если только...

— Что если только? — проворчал Болан.

— Если только мы не избавимся от этого парня — Болана. Он тоже появился в городе.

Зигмунд заметно нажал на слово «тоже».

— Ты видел его? — мягко спросил Болан.

— А кто его вообще когда-нибудь видел? Но он здесь. Это точно. С тех пор, как я вернулся из Европы, я все время потратил на то, чтобы изучить повадки этого типа, найти к нему ключ, вычислить его. Теперь я наверняка знаю, как он действует, какие методы берет на вооружение.

— Очень интересно, — ответил Болан. — Я занимался этим же вопросом, правда, в боевых условиях.

— Да, я... э-э... Я знаю, что ты принимал в охоте на Болана активное участие, Омега. А Фрэнки — это тоже ты?

— Называй меня как угодно, — спокойно ответил Болан. — Только не пытайся меня подсечь, Зигмунд. Это пробовали сделать многие, даже самые лучшие, в том числе и Барни, известный также под именами Питер, Скала... Вряд ли стоит перечислять все его клички.

Поведение Зигмунда заметно изменилось. Он как будто расслабился, оттаял: Барни был тем фундаментом, на котором держалось все «здание».

Он прикурил новую сигарету от окурка.

— Мне казалось, что я единственный, кто знает об этом.

— А ты знал, — доверительно спросил Болан, переходя почти на шепот, — что братья Талиферо — сыновья Барни? Его плоть и кровь?

У Туза отвисла челюсть. Он стряхнул пепел с сигареты и, не скрывая своего изумления, спросил:

— Это... Это правда?

— Правда, — заверил его Болан. — Он сообщил мне об этом перед смертью. Перед тем, как, — он обвел рукой весь кабинет, — оставить мне вот это...

— Понимаю, — тихо произнес Зигмунд. — Этот офис принадлежал тем, кто имел власть. Но после Барни сюда никто не заходил. Признаюсь, иногда я сам приходил сюда посидеть за этим столом. Но больше здесь никого не было. Никого... Однажды вечером я заметил Барни, он выходил отсюда... Но — это было пару лет назад — он тоже увидел меня. И это, как мне кажется, послужило главной причиной того, что меня отправили в Европу.

— Ну и как дела там? — поинтересовался Болан, стараясь поменять тему разговора.

— Тоже хреново. Но не так, как здесь. Наши боссы качали оттуда деньги, как из бездонной бочки. Поэтому братья Талиферо...

— Вчера Организация потеряла сорок или пятьдесят миллионов, — вставил Болан.

— Да, я слышал. Итого, около пятисот миллионов только за одну неделю. Между нами, Омега, больше уже почти ничего не осталось. Когда погиб Оджи...

— Дело не только и не столько в деньгах, — прервал его Болан, стараясь удержать разговор в интересующем его русле. — Деньги — это помои, которые можно вылить в любое место. Мы можем сделать так, чтобы их выливали куда положено, если «наше» дело снова заявит о себе. И я думаю, что ты прав — пора покончить с Боланом. Ты уверен, что он здесь?

— Я знаю, — уверенно заявил Трефовый Туз.

— Откуда?

— Сегодня утром он уже дважды наехал на Марко.

— Ты уверен, что это был Болан?

— Наверняка. Последние две недели я провел много времени, разговаривая с Вашингтоном. У меня есть там кое-какие связи. Мне кажется, я знаю, что у этого парня на уме и как он попытается осуществить свои идеи. Он здесь, это точно. Полагаю, он прибыл в Нью-Йорк, чтобы нанести последний удар.

— Какой удар? — тихо спросил Болан.

— Последний, чтобы не оставить от Организации камня на камне. Я думаю, это будет его «лебединая песня».

— Что это значит?

— Я считаю, что Болан сотрудничает с ФБР.

— Откуда у тебя такие сведения?

— Я же сказал, у меня есть связи.

— Но если ФБР в курсе того, что этот парень вытворяет...

— Вот именно, — самодовольно улыбнулся Зигмунд.

— Ты считаешь, что они его финансируют?

— Да, я уверен, что так оно и есть.

— И как давно?

Зигмунд пожал плечами.

— Какая разница? Если они помогают ему сейчас...

На минуту в кабинете воцарилось молчание. Затем Болан жестко потребовал:

— Лучше выкладывай все, что знаешь.

— Вся эта неделя прошла под знаком повышенной активности ФБР, — заговорщически придвинулся к Болану Зигмунд. — Может, ты слышал про такого типа — Гарольд Броньола? Он возглавляет ФБР и является помощником Генерального прокурора по особым делам. Но это для публики. А посвященные знают, что этот парень работает непосредственно по указке Белого дома. Поэтому все скрытые действия ФБР направляются именно им. Хочешь знать, что на повестке дня?

Болан проворчал:

— Догадываюсь.

— Правильно догадываешься, — кивнул Зигмунд, всматриваясь в лицо Болана. — Сейчас в аэропорту находится несколько военно-транспортных самолетов для перевозки правительственных грузов. Вокруг них кружат машины, напичканные различным суперсовременным электронным оборудованием. Кроме того, в город нагрянула целая армия федеральных агентов. Странное совпадение — там, где появляется Болан, тут же появляются и они.

— Не может быть, — как бы взвешивая услышанное, протянул Болан.

— Они здесь.

— Ты уверен?

— Транспортные самолеты находятся сейчас в аэропорту Кеннеди.

— А может, ФБР предпринимает отчаянную попытку поймать этого типа? Ведь он уже давным-давно находится в розыске. Предположительно...

— Правильно: предположительно, — подхватил Зигмунд. — На самом деле все сводится к одному. Я считаю, что ФБР ему помогает.

— Да-а... Вот это новость, — проворчал Болан.

— Послушай меня. Если чертово правительство становится на сторону такого типа, то...

— Это ужасно, — заявил «такой тип».

— Не то слово, — сказал Зигмунд. — Боюсь, что у него есть наша карта-визитка.

Болан попытался придать своему лицу как можно более озабоченный вид.

— Откуда это тебе известно? — спросил он.

— Я не совсем уверен, но похоже, что так оно и есть. Я думаю, что Болан уже давно завладел ею. Может, поэтому в стране сейчас такой кавардак. Понимаешь?

Омега прекрасно все понимал. Так же, как и Мак Болан. От начала и до конца. Этот Трефовый Туз был дьявольски опасен. Ему следовало бы быть Пиковым Тузом. Возможно, он и стал бы им, если бы не дурацкая атмосфера «засекреченности» вокруг «пентхауза» и если бы Барни не отправил этого парня из Штатов...

— Надеюсь, этот разговор останется между нами, дружище, — сказал Болан. — Посмотрим, может, вместе нам и удастся сварить какую-нибудь кашу.

Гарольд Броньола вскочил, как ошарашенный, и закричал:

— Боже праведный!

— Что случилось? — воскликнула Эйприл.

— Не спрашивай! Умоляю — молчи!

Директор ФБР исчез, словно его ветром сдуло. О том, что произошло, Розе оставалось только догадываться.

Она снова запустила программу прослушивания в главном терминале, надела наушники и нажала соответствующую кнопку.

Несколько минут спустя она ошеломленно откинулась на спинку стула, смахнула со щеки слезу и прошептала: — Боже мой!

Озабоченность Броньолы вполне можно было понять: произошла утечка информации, о чем он узнал, прослушав разговор Болана и Трефового Туза. Такой поворот событий мог не только помешать Болану нанести мафии последний удар, но и ставил под угрозу осуществление плана «Феникс». Впрочем, Броньола умчался чересчур быстро. Если бы он до того прослушал третий десятиминутный отрывок разговора, с ним случился бы сердечный приступ: Марко Минотти и его «бригада» только что подъехали к штабу мафии.

Всего пару дней назад в Уайт Сэндсе Болан и Минотти стояли друг против друга, и Марко прекрасно помнил эту встречу.

Роза понимала, что он, пожалуй, единственный мафиози в Нью-Йорке, который мог опознать Мака Болана и раз и навсегда поставить точку в летописи его крестового похода против мафии.

Глава 12

Лео просунул голову в дверь:

— Минотти и его «команда» уже здесь. Поднимаются на лифте.

— Сколько их? — спросил Болан-Омега.

— Прибыли на пяти машинах, набитых под завязку.

— Пусть устраиваются поудобнее в холле, — отдал распоряжение Пиковый Туз. — Мы присоединимся к ним через пару минут.

Затем он обернулся к Зигмунду и спросил:

— Ты знал, что он приедет?

— Я ему сам звонил, — утвердительно кивнув головой, ответил Зигмунд.