– Я не заставил тебя долго ждать, верно? – поинтересовался он.
      – Нет. Мне очень понравилось смотреть из окна. Взгляни, какой вид. – Они стояли бок о бок. Адам обнял ее за талию.
      – Замечательный вид! – воскликнул он. – Я поистине счастлив, – он улыбнулся ей.
      – И я тоже, – согласилась Рейчел, она ждала.
      – Пошли. Давай вернемся на нашу стоянку, пока совсем не стемнело, – предложил Адам.
 
      Рим целиком и полностью оправдал ожидания Рейчел. Даже Адам обычно столь невозмутимый, разрывался между попыткой провести машину в беспорядочном и опасном движении потока транспорта и желанием, пусть мельком, взглянуть на потрясающе-восхитительные статуи, выстроившиеся вдоль городских дорог. В первый вечер, проведенный в Риме, они отыскали крошечный ресторанчик, где было всего несколько стульев на тротуаре. Они заказали телятину в красном вине с наливными и сочными черными маслинами.
      – Райское наслаждение, – восторженно заявила Рейчел.
      Адам вытер подбородок огромной, хрустящей от крахмала, полотняной салфеткой.
      – Давай убежим и никогда больше не вернемся на родину. – В его глазах появился лихорадочный блеск. – Мы бы подыскали маленькую белоснежную виллу, увитую виноградной лозой.
      – Ах, да, – перебила Рейчел. – И мы сможем держать цыплят. Мне всегда хотелось развести кур.
      Адам засмеялся.
      – Рейчел, куры – твари безмозглые, давай лучше заведем поросенка.
      – Хорошо. Мы заведем и кур, и поросят, а со временем научимся выращивать все, что требуется, для того, чтобы прокормить себя самостоятельно. Ах, Адам, какая могла бы быть замечательная жизнь!
      Адам налил себе бокал вина.
      – Согласен, Рейчел, но я тебе изрядно надоем.
      – Нет, ни за что, Адам. Ты никогда не сможешь надоесть. Мне очень нравится быть рядом с тобой.
      По пути к кемпинговой площадке они остановились у мощных стен Колизея. Рейчел вздрогнула.
      – Кажется, что здесь витает дух всех погибших в этом месте людей, растерзанных львиными когтями.
      Когда они возвращались к машине, Адам держал ее за руку.
      – Рим такой древний город, – сказала Рейчел. – От каждого камня буквально веет дыханием веков. Часть его истории очень жестокая и кровавая, а большая половина истории насквозь пропитана религиозными чувствами.
      Пока Адам вел машину до кемпинга, Рейчел разглядывала белевшие в лунном свете статуи на Виа Вените. Улицы были абсолютно пустынными.
      – Понятно, почему Рим называют «Вечным городом».
      Адам улыбнулся.
      – За весь день город сейчас впервые погрузился в тишину. Никак не могу к ней привыкнуть. Я никогда не замечала, чтобы где-нибудь люди так кричали друг на друга, как здесь. Рим больше похож на вечно шумливую торговку рыбой.
      Рейчел засмеялась.
      «Проклятье», – подумала она, лежа в своей палатке несколько часов спустя. – Я не почистила зубы… Я очень легко могу привыкнуть к цыганскому образу жизни».
      Засыпая, она мечтала об Адаме.
 
      Рейчел мгновенно разочаровалась, обнаружив, что статуя Девы Марии с мертвым младенцем на руках была защищена стеклянной стеной. Ей так хотелось прикоснуться к белому мрамору. Они стояли в базилике Святого Петра, очарованные красотой искусно высеченной «Пиеты». В сердце Рейчел образовался бездонный колодец великой скорби. Она смахнула слезинки. Адам полез в карман за платком.
      – Не могу, надо же, с какой потрясающей проникновенностью передано горе Марии, скорбящей о смерти Иисуса, – сказала Рейчел, вытирая глаза.
      – Ну, она же знала, что предсказанной ее сыну участи суждено сбыться. Поэтому, полагаю, смогла принять его смерть.
      – Знаешь, Адам, из всех трагедий, возможных на земле, самой страшной является потеря ребенка. Это самое ужасное, что может случиться.
      – Мне трудно судить, поскольку у меня еще ни одного не было. Однако в том случае, когда среди моих пациентов есть маленький умирающий ребенок, мне трудно оставаться объективным.
      – Слышу, вон там начинается месса. Пойдем послушаем.
      Держась за руки, они ступали, едва касаясь пола, охваченные трепетным восторгом. Вокруг в серебряном и золотом исполнении запечатлелись века поклонения Богу. Огромные черные мраморные надгробия хранили в себе останки богатства и ритуальной церемонии. Люди двигались в величественном безмолвии: склоненные головы, пальцы, перебирающие четки. Чистые высокие сопрано оттенялись густыми басами. Рождавшиеся звуки поднимались вверх, смешиваясь с облачком ладана над Высоким Алтарем, исчезали в таинственных уголках позолоченных сводов. Адам и Рейчел присоединились к группе, стоявшей вокруг Высокого Алтаря. Совершенно непроизвольно Рейчел вдруг начала страстно молиться.
      – Пусть он полюбит меня, – молилась она. Рейчел взглянула на застывшее лицо Адама.
      Его глаза были закрыты.
      – Господи, будь милостив, не позволяй мне чем-либо причинить ей боль или страдание.
      Месса закончилась, и внезапно вся базилика наполнилась колокольным звоном. Адам и Рейчел присоединились к толпе, устремившейся к главному входу храма. Служители Ватикана незаметно теснили людей на ступени. Рейчел показалось, словно они с Адамом проплыли по внутреннему двору и очутились во все еще теплом, золотистом от заката, вечере. Наконец они пришли отдохнуть в маленький ресторанчик с названием «Марио».
      – Завтра поедем домой, – напомнил ей Адам.
      – Знаю. – Рейчел грустно покачала головой. – Просто не верится, что мы вместе провели столько волшебно-сказочного времени. Мне бы хотелось путешествовать с тобой вот так бесконечно.
      Адам засмеялся.
      – Одно мы с тобой теперь знаем наверняка: мы оба – отличные путешественники. Я не могу придумать что-нибудь лучшее для проверки, нежели провести столько времени только вдвоем.
      Рейчел кивнула.
      – Знаешь, мы с тобой ни разу по-настоящему не сцепились и не поругались, так ведь?
      Брови Адама изумленно подскочили вверх.
      – Нет. Если я в чем-то и был не согласен с тобой или начинал сердиться, мы ведь всегда могли договориться, а потом инцидент был исчерпан сам по себе.
      Рейчел заправским жестом накручивала на вилку спагетти.
      – С Чарльзом все обстояло совершенно иначе. Он и дня не мог прожить, чтобы не поспорить со мной по какому-нибудь поводу. В конце концов, я тоже привыкла к этому, и перебранка входила в наш ежедневный распорядок как сам собой разумеющийся пункт. Ни за что не хочу повторять эту ошибку. Иногда я действительно боюсь снова наткнуться на точно такого же мужчину.
      Адам укоризненно покачал головой.
      – Нет, Рейчел, этого не произойдет. Я сам прослежу, – он говорил настолько эмоционально, что Рейчел совершенно удивилась. – Как бы там ни было, а мне сегодня нужно загружать машину. Завтра выезжаем в обратный путь очень рано.
      Хозяин ресторанчика, Марио, подошел и склонился над их столиком.
      – Все в порядке? – спросил он.
      – Замечательно! – в один голос сказали они.
      – Хорошо, хорошо, – ответил он и широко, по-итальянски, улыбнулся им, – для такой влюбленной парочки особенно. Пусть вино сделает вашу постель сегодня помягче. Доброй ночи. – Он кивнул и отправился выписывать счет.
      Путешествие в обратном направлении к Англии было сплошным слившимся пятном впечатлений от мелькавших кемпинговых площадок, пикников на обочинах, смачных и обильно сдобренных чесноком итальянских колбасок с хлебом; на итальянской границе – помидорок, размером со сливу, артишоков, устриц и французского хлеба по всей территории Франции. Бутылки превосходного вина из каждой области смывали пыль и грязь с Рут Националь. К тому времени, как они достигли Кале, Рейчел поняла, что страшится момента, когда им нужно будет попрощаться друг с другом.
      – Я могу посадить тебя в поезд, который идет в Эксетер, – сказала она, когда пароход причалил в Дувре.
      – Отлично. Просто замечательно. – Адам как раз покупал билеты на пароходе. – Рейчел, мне хочется, чтобы ты приехала ко мне в выходные.
      – С удовольствием. Я так надеялась, что ты попросишь об этом.
      Адам крепко прижал ее к себе, поцеловал в лоб и сказал: – Спасибо за чудесные каникулы. Рейчел улыбнулась.
      – Поедем в следующий раз в Грецию. Раздался свисток.
      – Всем пассажирам приготовиться к выходу.
      Рейчел было как-то странно возвращаться в Англию. Ей было грустно расставаться с чувственной теплотой Европы. Англия показалась ей бедной жалкой сестренкой. Рейчел посадила Адама на поезд. Когда состав медленно тронулся от перрона, она бросила прощальный взгляд на лицо Адама, а затем только махала рукой. Она доплелась до машины и горько расплакалась. Всю следующую неделю у нее было такое чувство, словно ей не хватало одной своей половины.
 
      Рейчел приехала в загородный дом Адама вечером в пятницу. Всю неделю она мучилась над проблемой, как убедить Адама. Он может только сказать «нет», убеждала она себя. Поужинав, они уселись возле камина.
      – Адам, меня все время терзала мысль… Он читал.
      – Гм? – Он даже не поднял глаз.
      – Интересно, а могут ли друзья превращаться в любовников?
      Адам звонко захлопнул книгу.
      – Рейчел, а как же наш договор?
      Рейчел потупила взор, уставившись на свои коленки.
      – Ну, это же было несколько месяцев тому назад. Адам ухмыльнулся.
      – Я столько времени ждал, когда же ты об этом спросишь.
      – То есть, ты тоже хотел, чтобы мы стали любовниками?
      Адам вдруг заговорил очень серьезным тоном.
      – Только в том случае, если ты выйдешь за меня замуж.
      Рейчел открыла от удивления рот. Она была застигнута врасплох.
      – Адам, для этого вовсе не обязательно сейчас вступать в брак. По крайней мере, до тех пор, пока не поживем какое-то время вместе.
      – Понимаю. Я сам жил несколько месяцев с женщиной, но мне не интересны временные обязательства. Я хочу жениться на тебе. Не жить с тобой. Хочу получить твердую гарантию того, что до конца жизни мы вместе станем трудиться на благо и процветание нашего брака. Мне тоже хочется завести пчел, чтобы я мог выходить к ним по ночам и рассказывать, как мы счастливы.
      Рейчел совершенно растерялась.
      – Но я больше не хочу иметь детей. У тебя же не будет сына.
      Адам пожал плечами.
      – Я не хочу детей. Я хочу тебя.
      – А я не хочу, чтобы в моей постели постоянно кто-нибудь был. Единственное, что я твердо для себя усвоила, так это то, что обязательно нужно оставлять хотя бы капельку времени для самой себя.
      – Мы можем иметь дополнительную спальню на тот случай, когда ты захочешь побыть одна. Обещаю, что не буду докучать тебе.
      – Я терпеть не могу мыть посуду, – Рейчел пошла напролом и принялась выкладывать все без утайки.
      – Я буду мыть посуду, если ты будешь готовить.
      Рейчел посмотрела на него.
      – Ты в самом деле хочешь жениться на мне? Честно?
      – Подожди-ка. – Адам вышел из комнаты. Она услышала, как он пошел в сад. Вдруг он вернулся. Адам смотрел на нее лучистым взглядом сквозь пышную охапку травы и цветов. – Вот, – сказал он и опустился на одно колено. – Выйдете ли вы, Рейчел Кавендиш, замуж за меня, Адама Трехерна?
      Рейчел опустилась на пол возле него.
      – О да. Выйду, конечно, выйду.
      Адам вынул из кармана маленькую бархатную коробочку.
      – Я столько времени ждал момента, когда смогу подарить тебе вот это.
      В коробочке лежал обыкновенный бриллиант. Он надел кольцо ей на палец. Тишину в комнате нарушало только потрескивание огня в камине. Адам начал:
      – Будешь ли милостив, покинув всех других, хранить только нас до конца дней наших?
      Рейчел подхватила:
      – Любить и поддерживать отныне и во веки веков, в радости и в горести, в богатстве и в бедности, в болезни и во здравии, любить и лелеять, пока смерть не разлучит нас.
      – Моя любимая Рейчел, – сказал Адам. – Этим кольцом мы сочетаемся в браке. – Он нежно поцеловал ее в губы.
      – О, Адам, – Рейчел взглянула на него. Слезы бежали светлыми потоками по ее щекам. – Навсегда, навсегда, Адам?
      Он заключил ее в свои объятия и нежно привлек к себе.
      – Навсегда, навсегда, Рейчел.
 
      Поздним вечером Рейчел, умиротворенная и довольная, лежала возле Адама, прислушиваясь к его тихому мелодичному похрапыванию.
      – Боже мой, – вдруг подумала она, – что же я скажу Анне?