Вскоре он совсем вышел из строя. Произошло это примерно на полпути до аэродрома Легнице в Польше, где предстояла промежуточная посадка. Вот тогда-то и поступил сигнал бедствия на самолет, летевший вторым. Между тем наш пилот, хорошо знавший трассу, увеличил скорость и благополучно дотянул до аэродрома. Но от меня не укрылось, что он обеспокоен: его предупредили об особой осторожности при доставке «ценного» пассажира. А пассажир этот восседал в грузовом отсеке на пакетах с почтой и с нетерпением ожидал приземления.

Из-за нелетной погоды мы вынуждены были ночевать в Легнице, а утром благополучно прибыли в Вену. Нас устроили до вечера на загородной вилле с тем, чтобы под покровом темноты «выбросить» в город уже как иностранцев — путешествующих американцев. Сотрудник резидентуры, опекавший нас, рассказал об обстановке в Вене, существовавшем там паспортном режиме, передал необходимые документы и рекомендовал, в каких гостиницах лучше всего остановиться.

С Лоной у нас был оговорен порядок связи между собой на всю поездку. Легенда была предельно проста — мы совместно путешествующие близкие знакомые. Поскольку для Лоны вообще не существовало каких-либо проблем при переходе на нелегальное положение (кроме заботы о том, чтобы не подвел «липовый» паспорт), она, естественно, больше беспокоилась о моей безопасности.

Поселение в гостинице прошло гладко. Я заполнил обычный регистрационный формуляр, отдал его портье вместе с американским паспортом и сказал, что намерен пробыть в Вене несколько дней. Получил ключи от номера, осмотрел его и оставил в нем небольшой дорожный чемодан. Затем вышел на улицу, чтобы прогуляться с Лоной по ночному городу, откуда нам предстояло начать свой путь по Европе в необычном для меня качестве.

Мы прошлись по главной торгово-деловой улице центрального района — Кертнерштрассе. Выбрали туристическое бюро, где собирались получить информацию о приобретении билетов на поезд до Рима. Я приглядел и парикмахерскую, куда намеревался зайти «подшлифовать» свою новую московскую прическу.

На следующее утро состоялось мое первое испытание «на американца». Как положено мужчине, сопровождающему даму, мне в туристическом бюро следовало взять инициативу в свои руки. Поэтому уверенным голосом, хотя и не без внутренней напряженности, я обратился к клерку за информацией о поездах, идущих в Италию, о стоимости билета, времени отправления и так далее. Лона внимательно следила за реакцией служащего, готовая вмешаться, если бы это потребовалось. Узнав, что перед ним американцы, клерк начал возмущаться тем, что «эти русские» ввели для иностранцев так называемые «серые карточки», и предупредил, что их придется предъявлять на границе при выезде из Австрии. Мы с Лоной, естественно, разделили его возмущение, но внутренне вздохнули с облегчением — нас приняли за тех, за кого мы себя выдавали.

Из бюро мы уверенно направились на железнодорожный вокзал за билетами. «Серые карточки» давно лежали у нас в кармане: мы знали не только о них, но и о всех других условиях выезда иностранцев из оккупированной Австрии.

С билетами на поезд, отправлявшийся на следующий день, мы прошлись по магазинам, купили некоторые мелкие предметы обихода и одежды европейского производства, чтобы по полнить наш скудный гардероб.

Вечером предстояла встреча с сотрудником резидентуры, чтобы сообщить время отправления поезда, номер вагона и наши места. Коллеги должны были проследить за тем, как пройдет пересечение нами австро-итальянской границы.

После этой деловой встречи мы еще успели побывать в кинотеатре и посмотреть американский боевик, в котором какой-то «джеймс бонд» победно преодолевал любые преграды. Получив такой «бодрый» заряд, мы отправились отдыхать.

Поезд отправлялся во второй половине дня. Выбирая время отъезда, мы рассчитывали пересечь границу ночью, когда пограничники и таможенники обычно проводят контроль без лишних вопросов.

Каково же было наше изумление, когда в вагоне мы оказались в окружении русских пассажиров, следовавших в Италию. Оценив опасность того, что кто-то из соотечественников мог знать меня, мы договорились с Лоной, что я в основном буду находиться в купе, а «внешнюю» активность возьмет на себя она. Но нет худа без добра. Лона обратила внимание на то, что русские сами повели себя настороженно по отношению к «этим американкам». Они обменивались довольно недружественными замечаниями по нашему адресу. Словом, можно было не беспокоиться, тем более что среди заполнивших вагон соотечественников я не увидел ни одного знакомого лица.

С австрийским таможенником все обошлось довольно просто. Только небольшую заминку вызвал его вопрос: есть ли у нас долларовая квитанция? Лона ответила, что такой квитанции у нас нет, тем более что мы в Вене за пару дней истратили «только» несколько сотен долларов. Таможенника ответ удовлетворил. Но я отметил для себя промашку нашей документальной службы — нужно было предусмотреть и такую бумажку, ведь могли быть и неприятности из-за ее отсутствия.

Австрийские пограничники, так же как и пришедшие затем итальянские, без лишних слов проштемпелевали паспорта и быстро удалились, чтобы не мешать отдыху пассажиров.

Итальянский таможенник спросил, что мы имеем для декларации. Ответ — «только доллары» — вполне удовлетворил его.

Поздно вечером мы прибыли в Рим, где предстояло прожить около двух недель, намеченных мною, чтобы «обжить» американские документы перед дальнейшим путешествием и встретиться с ожидавшими меня здесь нелегалами.

Выйдя из вокзала, я попросил таксиста отвезти нас в какую-нибудь небольшую, приличную, но не очень дорогую гостиницу. Он вскоре притормозил перед сияющим огнями входом в первоклассный отель, где, как объяснил водитель, обычно останавливаются американские туристы. Я готов был уже повторить свою просьбу отвезти нас не в такое шумное место, как автомобиль проехал еще полквартала и остановился у внешне малоприметной, небольшой гостиницы. Как мы смогли потом убедиться, это был скромный, но вполне приличный отель с хорошо поставленным обслуживанием.

В вестибюле нас встретил любезный портье. Мы попросили два небольших номера, желательно по соседству. Мой оказался угловым. Окна выходили на внутренний дворик. Отметил для себя, что от меня можно легко перейти в соседний номер по наружному балкончику. Об этом мне пришлось с тревогой вспомнить в ту же ночь.

Вернувшись после ужина из ресторана и приняв душ, я с наслаждением лег отдыхать и быстро заснул, несмотря на до носившийся с улицы шум.

Разбудил меня громкий разговор в коридоре: это была английская речь с явным американским говором.

— Что вы здесь делаете? Откуда прибыли и куда направляетесь? Есть ли у вас разрешение на пребывание в городе? Предъявите ваши документы, кем они выданы? — властным голосом задавал вопросы один из говоривших. Другой, видимо застигнутый врасплох, отвечал невнятно.

Меня обеспокоил этот шумный разговор. Я сразу представил себя на месте опрашиваемого и понял, что мне пришлось бы нелегко. Первое, что я подумал: американцы проверяют всех проживающих вблизи фешенебельной гостиницы, где, вероятно, поселился какой-либо важный визитер из США. Такой контроль мог быть вызван и обострением обстановки в Италии, где в тот период активно действовали так называемые «красные бригады» и часто случались террористические акты. Вне зависимости от причин происходящего мне все это представлялось нежелательным. Можно было ожидать, что очередь дойдет и до меня. Стал мысленно готовиться к тому, как встретить непрошенных гостей. Вовлекать ли в это дело Лону, если да, то как? Решил: попытаюсь обойтись без нее, а если понадобится прибегнуть к ее помощи, то лишь в самом крайнем случае.

Мелькнул в памяти очень верный вывод Фрейда. Он считал готовность к страху целесообразной, развитие же страха — нецелесообразным. Именно такую «готовность к страху» испытал я тогда в комнате римского отеля.

Вскоре голоса стихли, и я стал ждать стука в свою дверь. Но все затихло, и никто не проявил интереса к моей персоне. В напряженном ожидании я провел остаток ночи и только под утро крепко заснул, чуть не проспав условленное время встречи с Лоной за завтраком.

Утром мы с ней тщательно проанализировали происшедшее и решили предпринять такой проверочный шаг: Лона заявит администрации гостиницы протест по поводу того, что ей но чью мешали спать какие-то голоса в соседнем номере или коридоре, и спросит, в чем дело?

Из объяснений портье мы поняли, что в гостинице часто останавливаются солдаты-янки, среди которых попадаются ушедшие в самоволку и даже дезертиры. По договоренности с владельцем гостиницы американское командование проводит эпизодические проверки таких постояльцев. Портье, извинившись за беспокойство, заверил, что впредь постарается, чтобы не тревожили других гостей.

Забрав паспорта, мы отправились осматривать город. Нам надо было познакомиться с местом, где предстояла вечером встреча с сотрудником легальной резидентуры. Она была намечена в районе Колизея, в лабиринте узких улочек около входа в небольшую церковь. Сориентироваться было легко, имея в качестве «маяка» Колизей, полуразрушенные стены которого поражают воображение. Мы обошли его снаружи, прошли по многочисленным внутренним помещениям, постояли в остатках ложи, где когда-то восседали римские вельможи и сам Цезарь, побродили по арене. Небольшую церквушку нашли быстро, наметили место, откуда Лона будет наблюдать за местностью, чтобы вовремя предупредить меня, если обнаружится что-либо подозрительное. Я подобрал кроме того маршрут подхода к месту встречи.

Чтобы сохранить силы для вечерней операции, мы не воз вращались в гостиницу, а пообедали поблизости в одной из пиццерий. Около пяти часов пополудни вышли к начальному пункту маршрута. Это был небольшой уютный парк, где можно было отдохнуть.

Перед нами стояли две задачи: не упустить ничего подозрительного, не проглядеть наружного наблюдения, если оно увяжется за нашим оперативным работником, а после встречи убедиться в том, что нет «хвоста» за нами.

Около семи вечера мы порознь направились к месту встречи — она была назначена на восемь часов. Все шло хорошо, но вдруг уже в районе Колизея у меня вызвали подозрение несколько неизвестно откуда появившихся мотоциклистов. Они покрутились несколько раз, пересекая путь моего подхода к церкви. Я решил проверить, не одни ли и те же молодцы крутятся вокруг меня. Зная, как опасно дать волю подозрительности, я занял наблюдательный пост на одной из улочек, проследил за мотоциклистами и убедился, что это были обыкновенные рокеры. После этого прошел до пункта контрнаблюдения за нашим разведчиком, где Лона подала сигнал: «все спокойно». Можно было вступать в контакт со стоявшим у входа в церковь нашим сотрудником. К моей радости, им оказался хорошо знакомый резидент легальной резидентуры Дмитрий Георгиевич Федичкин. Мы сердечно поприветствовали друг друга, обменялись сообщениями — от меня Центру, от Центра мне — и обговорили условия срочного вызова оперативного работника на явку, если у меня возникнет такая необходимость.

В начале встречи Д.Г.Федичкин обратил внимание на нервное, по его мнению, поведение моей спутницы. Я успокоил его, сказав, что все идет по плану. Что же касается некоторой ее нервозности, то это легко понять. Дело в том, что по своему опыту работы в США она знает, какие опасности таят личные встречи разведчика-нелегала с представителем легальной резидентуры. Мы расстались, выразив надежду на скорую встречу в Центре, куда Д.Г.Федичкину предстояло вернуться в ближайшие месяцы.

В Италии у меня было запланировано несколько длительных бесед с нелегалами, в том числе с Ефимом и его женой Тоней. Они хорошо легализовались, создав небольшое предприятие, работали в стране уже несколько лет. Мы собирались поручить Ефиму руководство ценным агентом, служившим в важном правительственном ведомстве. Я должен был подробно ориентировать нелегала о нем.

Я оставлял Лону и отправлялся на встречи один, каждый раз обговаривая свое возвращение точными сроками. Все шло нормально, пока однажды Лоне не пришлось, как она потом говорила, пережить «ужасные минуты тревоги» за меня.

В одну из встреч с Ефимом мы решили совершить поездку на автомашине из Рима в Неаполь. Там у него были хорошие друзья, с которыми он намеревался познакомить меня, чтобы вместе оценить их потенциальные разведывательные перспективы.

Кстати, об автомашине. Еще при первой встрече я обратил внимание на двигавшийся в потоке транспорта ярко-красный автомобиль. Каково же было мое удивление, когда эта, так бросающаяся в глаза машина остановилась около меня и из нее вышел Ефим.

Не сумев сдержаться, я довольно строго спросил:

— Вы что же, решили сосредоточить внимание всего Рима на моей скромной персоне? Зачем понадобилось арендовать такую приметную машину?

Я удивился еще больше, когда Ефим невозмутимо ответил, что это машина не арендованная, а его собственная. На ней он разъезжает по Риму и по всей Италии.

— Такая машина, — с гордостью продолжал разведчик, — есть еще только у префекта римской полиции, и когда я еду по городу, все полицейские на всякий случай отдают мне честь!

Понятно, что я решительно осудил такой смелый, но необдуманный выбор и отказался пользоваться красной машиной. Договорились, что впредь он будет приезжать на арендованном скромном и незаметном автомобиле.

В день поездки в Неаполь я предупредил Лону, что могу вернуться позже обычного.

По дороге мы с Ефимом посетили нескольких его знакомых, которым он представлял своего друга — американского бизнесмена, то есть меня. Это заметно прибавило ему веса в глазах деловых партнеров и друзей. В Неаполе располагалась база американского военно-морского флота, представлявшая большой интерес для Центра. Знакомство с обстановкой заняло много времени, и мы решили отложить возвращение в Рим до утра.

Не дождавшись меня вечером, Лона стала беспокоиться. Ее тревога нарастала по мере того, как шло время. К утру, когда она убедилась, что я в своем номере не ночевал, ее волнение дошло до предела и она решила прибегнуть к экстраординарной мере — вызвать на срочную встречу представителя легальной резидентуры и сообщить, что я пропал. Что ж, Лону можно было понять. Она беспокоилась за мою безопасность — ведь это была ее главная задача. Все же Лона взяла себя в руки и удержалась от такого шага, понимая, какую реакцию могло бы вызвать в Центре сообщение о том, что «Дож исчез».

К обеду мы с Ефимом вернулись в Рим, и я поспешил в гостиницу, чтобы снять с Лоны груз ее тревог. За обедом терпеливо выслушал ее упреки, признав их абсолютно справедливыми.

Однажды, возвратившись с прогулки по Риму, Лона поделилась теми впечатлениями, которые накопились у нее за несколько дней пребывания в итальянской столице.

— Очень трудно одинокой женщине бродить по улицам, — сказала она. Дело в том, что по ее наблюдениям мораль большей части жителей была «не на высоте», даже если сравнивать ее с хорошо известной Лоне свободой нравов в США. Если мужчину чем-то заинтересует встречная прохожая, он, не задумываясь, пытается с ней познакомиться.

Однажды, когда она проводила контрнаблюдение за мной, красивый молодой итальянец подошел к Лоне и достаточно бесцеремонно пытался взять за руку, что-то мурлыкал мягким баритоном. Лона поняла только два слова: «Добрый вечер, синьора». Но по тону, каким это было произнесено, догадалась, о чем идет речь. Она отдернула руку и ускорила шаг, но тот настойчиво продолжал преследование, вновь пытаясь схватить ее за руку. Моя спутница уже собиралась остановиться и дать преследователю пощечину, как из боковой улочки появился я, и пылкий незнакомец вынужден был ретироваться.

Мы с Лоной неплохо познакомились с Римом. Я к тому же съездил на юг, побывал кроме Неаполя в нескольких других городах. Перед отъездом из страны мы решили посетить и ее северные районы.

Дальнейшая наша дорога лежала в Швейцарию. Итальянские пограничники молча проштемпелевали наши паспорта, а таможенники даже не появились.

В Женеве, куда мы добрались около часа ночи, у меня был адрес «Отеля д'О» («Гостиница при воде») на берегу Женевского озера. Это оказался очень спокойный, если можно так выразиться, консервативный отель, очень удобный, имея в виду цель нашего путешествия. Из Женевы я совершил поездки в Цюрих, Лозанну, в швейцарскую столицу Берн, где встретился с нашими нелегалами.

Большой объем работы в Швейцарии потребовал продлить наше пребывание там до двух недель! В основном мы провели время в Женеве, так понравившейся нам. Один день я пробыл в Цюрихе, остановившись в отеле «Банхоф пост». Там же мы уже вместе с Лоной несколько дней прожили в «Сити отель».

Решая свои служебные задачи, мы не должны были забывать о необходимости поддерживать свой образ «путешествующих американцев». Поэтому на Рождество выезжали из Женевы якобы для того, чтобы отметить праздник в кругу друзей. А ночь на Новый 1954-й год провели в уютном женевском ресторанчике, зарезервировав столик на двоих. Вечер прошел очень интересно. Все присутствовавшие за шестью столиками вели себя в высшей степени непринужденно, как будто давно знали друг друга, хотя там были представители разных национальностей, в том числе две пары американских туристов.

В один из выдавшихся свободных дней посетили высоко горный лыжный курорт в двух часах езды от Женевы. Я отважился даже встать на лыжи и пару часов катался. Лона тем временем загорала под горным солнцем в удобном шезлонге.

Наша пара не вызывала какого-либо любопытства или удивления. Мы были как все. Значит, наша маскировка удалась.

Другая чисто туристская поездка была совершена нами к «Чертову мосту», где Суворов двести лет назад совершил свой исторический подвиг.

Из швейцарской части маршрута в памяти остался эпизод, связанный с жизнью Берна. Проводя там одну из встреч, я задержался и не успел на поезд, уходивший в Женеву в 11 часов вечера. Подойдя к вокзалу, убедился, что все уже закрыто, а следующий поезд будет только в полчетвертого утра. Вспомнил, что мне говорили: жизнь в столице замирает еще до полуночи. Теперь я вполне смог убедиться в этом, меря шагами булыжные мостовые и думая лишь о том, чтобы не обратить на себя внимание полиции. К счастью, и она мирно спала. Не знаю, сколько прошагал километров по опустевшим улицам, но обувь моя претерпела заметные изменения.

Следующим этапом нашей поездки был Париж. Мы выехали туда поездом в 9 часов утра. В Базеле швейцарские таможенники интересовались, не везем ли мы золотые часы. То же заботило и французов. В Париже по рекомендации носильщика остановились в скромном туристском отеле неподалеку от Восточного вокзала.

Во Франции у меня не было оперативных дел, и дни, проведенные там, были посвящены знакомству с Лувром, Эйфелевой башней, Национальной оперой, осмотру Версальского дворца и парка. Посетили мы немало других достопримечательных мест, которыми законно гордится Франция.

Полные дум о величии человеческого гения, мы покидали Лувр. К этому времени я уже настолько освоился с маской янки, что действовал и говорил автоматически так, как это, по моим наблюдениям, делали другие американские туристы. Лона многое сделала для «шлифовки» моего американского облика. Все это получалось у нее очень ненавязчиво и тактично. Довольная результатами своей «педагогической» деятельности, она могла теперь спокойно оставлять меня, отправляясь выполнять разведывательные задания. Среди них было посещение французских учреждений и иностранных консульств для получения информации о формальностях, связанных с проживанием иностранцев в стране и получением въездных и выездных виз.

На третий день мы экспрессом выехали в Брюссель, где у меня были заключительные дела. За время десятидневного пребывания в Бельгии мы с Лоной посетили Антверпен, который показался нам даже более интересным городом, чем столица.

В Бельгии мне предстояло тщательно разобраться в положении одного молодого нелегала. Правда, он уже находился в стране несколько лет, сумел фундаментально организовать свое прикрытие, но не смог высвободить время для налаживания собственно разведывательной работы.

Дело в том, что служба в небольшом коммерческом предприятии, куда он вступил в качестве младшего партнера с минимальным денежным вкладом, лишала его возможности свободно распоряжаться своим временем. Отрегулировать в этом плане свои отношения с хозяином ему не удавалось потому, что, как это ни парадоксально, тот души не чаял в своем партнере и, будучи бездетным, решил даже сделать нашего человека своим наследником.

После подробного анализа взаимоотношений мы наметили меры, которые позволили впоследствии решить возникшую проблему в интересах дела. Примерно через полгода нелегал уже плодотворно трудился над выполнением поставленного перед ним задания.

Завершив дела, мы в агентстве Кука приобрели билеты, а покидая Бельгию вечером, отдали паспорта проводнику по его просьбе. До Италии поезд пересек пять границ, но с пограничными и таможенными властями имел дело лишь проводник. Нас никто ни разу не побеспокоил. В Милане мы сменили спальный вагон на дневной с сидячими местами, чтобы продолжить путь в Рим, где нам пришлось пробыть еще пять дней, пока после второй встречи с Д.Г.Федичкиным не были получены все необходимые инструкции для возвращения домой.

В Вене мы перешли на советские документы. Обратный путь до Москвы занял около двух с половиной суток.

Столица встретила нас февральской пургой. Поблагодарив Лону, я тепло распрощался с ней и поспешил домой. Свои, хотя и запоздавшие, новогодние поздравления подкрепил небольшими сувенирами для сыновей и Клавдии Ивановны. Надо отдать ей должное: догадываясь о характере командировки и переживая за меня, она и виду не подала, что волновалась.

Первое, что я сделал дома — это вернул свой прежний внешний вид, сбрив усы и исправив прическу. Мне предстояло глубоко осмыслить то, с чем пришлось столкнуться в поездке, подготовить отчет и включиться в текущую работу.