Львы в наследство

Ночь тянулась медленно, без приключений. Когда на востоке забрезжил рассвет, я стряхнул с себя неотвязную докучливую дрему, которая всегда одолевает после томительных ночей в ожидании львов. Это подобие сна не оставляет никакого ощущения отдыха — чтобы восстановить бодрость духа и тела, нужно или выспаться по-настоящему, или увидеть долгожданных львов. Я сгорал от нетерпения, но в ночь на приманку польстились лишь несколько хитрых шакалов да пара пятнистых гиен.

Мы сложили оборудование в машину, но Сью чувствовала мою решимость все-таки найти прайд. Мы долго ехали по дороге, тянущейся вдоль реки, и наконец я наткнулся на след — он уходил в юго-восточном направлении, по каменистой, заросшей колючим кустарником почве, а затем поворачивал на север к реке — видимо, львы торопились утолить жажду.

Следы были свежими, недавно оставленными на мягкой пыли. Я обрадовался. Вот крохотные следы детенышей, а вот большие отпечатки лап молодого самца — не иначе как Дэнис! Я мигом оценил ситуацию: примерно за час до нашего приезда львы приходили сюда на водопой, а затем снова ушли в глубь территории — туда, где расположены каменистые холмы Кауме.

Накануне я сказал Джорджу, что мы вернемся в лагерь поутру и доложим о результатах поисков, но свежий след притягивал меня. Я решил, что пойду пешком, а Сью на машине вернется в лагерь и сообщит об увиденном. С водой, горючим и мясом для львов она вернется сюда вместе .с Мохаммедом, и в зависимости от результатов моих поисков мы сообразим, что делать вечером.

Сью укатила, и я остался один с ружьем и канистрой воды, но не чувствовал себя беззащитным, как обычно бывает в подобной ситуации. Я был рад, что нашел львиные следы, и отправился на поиски прайда.

Почва была каменистой, что затрудняло движение по следу, но я увидел, что львы перешли овраг; теряясь в догадках, где бы они могли быть, я продолжал идти вперед. Между тем солнце палило все нещаднее, и вскоре я взмок от пота. Я шел еще с час и наконец повернул назад, к тому месту, где назначил встречу Сью. Теперь я знал — у меня превосходный шанс найти прайд в этот вечер. Коль скоро мне известно направление их движения, можно рассчитать, где примерно они залягут отдыхать от дневного жара.

К тому времени, когда я доплелся до Таны, африканское солнце довело меня до такого состояния, что я готов был погрузиться в летаргический сон. От этого меня удерживало лишь сознание того, что львов мы наконец-то найдем. Я уселся в рощице под сенью раскидистых пальм и залюбовался было рекой, но глаза мои начали слипаться, и я заснул как убитый.

Немного спустя меня разбудил шум приближающейся машины. Я встал, отряхнулся и направился в сторону от Таны навстречу Сью и Мохаммеду. Я решил, что по следу нужно все-таки ехать на машине, и через час, с трудом миновав огромные камни и продравшись сквозь колючие заросли, мы оказались у холмов. Я знал, что львы рядом; почти магнетическое ощущение, что в этот вечер они таки составят нам компанию, придавало мне сил. Теперь же, поскольку солнце пылало, как жаровня, трудно было поверить, чтобы они еще продолжали странствовать. А раз так, то мы со спокойной душой повернули назад в лагерь, где собирались обсудить наши находки с Джорджем и киногруппой.

После славного обеда и не менее славной беседы было решено, что если в этот вечер я найду львов, то останусь с ними. Средством связи с киногруппой послужат портативные рации, настройкой которых как раз занимался Род.

Позже мы со Сью вновь отправились в путь — на этот раз в сопровождении Мохаммеда. Мы двинулись к холмам Кауме, где планировали провести ночь и где — я был уверен — находились львы. Когда мы выходили за ворота лагеря, Джордж, как обычно, явился нас проводить и заботливо осведомился, не забыл ли я ружье и провиант и захватил ли хоть пару банок пива или немного виски, чтобы промочить запыленные глотки да немного взбодриться перед заходом солнца.

Часа за полтора до заката мы прибыли к холмам Кауме — и залюбовались восхитительным видом. Местность, прилегающая к Кауме, спускалась естественным амфитеатром, и мы припарковали машину у выступа возле подножия холма. В двух километрах к северу блестела, словно серебряная змея, река Тана, извиваясь по залитой мягким солнечным светом и заросшей кустарником земле. Мы решили подняться на одну из вершин и позвать львов через громкоговоритель. Когда мы достигли последнего перед вершиной уступа, я почуял, что львы где-то близко, и взглянул на соседний холм, который отделялся от нас расщелиной шириной метров в сто.

Вот она, награда за перенесенные страдания! Все восемь львов стояли у меня перед глазами, эффектно вызолоченные лучами клонившегося к закату солнца. Я подал знак Мохаммеду и Сью, и, обратив свой взгляд туда, куда я показывал рукой, они тоже стали свидетелями дивного зрелища. Впрочем, малыши, испугавшись, быстро скрылись в низкорослом кустарнике, покрывавшем холм. Вскоре за ними последовали и взрослые львы, и только Гроу еще несколько секунд смотрела на нас, прежде чем уйти.

Что ж! Эти львы родились на воле и вели естественный образ жизни, но их существование непостижимым образом было проникнуто духом Джорджа. Они порой могли исчезать на недели, но затем — сытыми! — приходить к ограде лагеря: не за гостинцем, а потому, что нуждались в присутствии Джорджа, и он, в свою очередь, нуждался в них.

Я стал подзывать их, но, как и всякие дикие львы в светлое время суток, они предпочли спрятаться в густом кустарнике. Я знал, что они станут смелее только ночью.

***

Мы спустились и направились к тому холму, где видели львов, заходя с дальней стороны, чтобы не побеспокоить их, и в то же время надеясь, что в урочный час они приблизятся к нам. Мохаммед нес ящик с мясом в надежде, что такая встреча произойдет. Поднявшись на вершину «львиного» холма, я, когда пришло время сеанса связи, включил рацию. В отдалении, километрах в двадцати, нам были ясно видны скалы Коры, а вокруг во все стороны разбегались холмы. Тут рация затрещала и раздался ответный сигнал:

— Это ты, Гарет? Ну, докладывай, что нового. Прием! Я сообщил, что львы были с нами рядом и что я надеюсь на их появление этой ночью. Род ответил, что переговорит с командой, готовы ли они в темноте снимать Джорджа в окружении львов.

Через несколько минут он дал ответ, что группа уже настроилась на дневные съемки, и мы решили, что попробуем подозвать их при первых лучах солнца. Я был несколько разочарован таким ответом и в то же время в какой-то мере обрадовался — если бы киногруппа приехала уже с вечера, она, конечно, засняла бы кое-что существенное, но кадры, снятые в утреннем свете, произведут куда большее впечатление.

В тот день это был наш единственный радиоконтакт с лагерем, кроме которого на сотни километров вокруг не было никакого жилья. Но когда мы вернулись к машине, мы нисколько не почувствовали оторванности, ибо ощущали себя одним целым с природой.

Ночью мы развели костер подле машины и насладились напитками, а тут и горячая еда подоспела. Лучшего напарника, чем Мохаммед, трудно найти — уютно рассевшись у огня под светящими с небосклона звездами, мы заслушивались его историями. Так мы просидели около двух часов, время от времени подзывая львов, которые находились где-то над нами на холмах.

Я встал, чтобы с помощью фонаря осмотреть окрестности. Сью находилась возле машины, пряча опустевшие банки, когда неожиданно из кустарника раздалось предупреждающее рычание. Вот они, львы, всего в нескольких футах отсюда! Мохаммед взял у меня фонарь, а я схватил куски мяса, зашагал к открытому пространству между холмами и стал разбрасывать гостинцы, выкликая львов по именам. Те выходили и хватали мясо — сперва нетерпеливо накидывались на него, но по мере насыщения относились к лакомству спокойнее. Через час от угощения не осталось ни кусочка, и львы отступили, скрывшись за холмами и кустами; лишь изредка из темноты доносился их негромкий зов.

Под эти звуки мы вернулись в машину и завалились спать. Мне было ничуть не страшно — напротив, я был даже доволен тем, что львы отдыхают вокруг меня. Внезапно проснувшись ночью, я увидел вокруг их силуэты — иные бродили, иные просто лежали, глядя на машину.

За час до рассвета мы все трое проснулись; львы ушли, унеся с собой только им присущий дух, и с их уходом на душе стало пусто. Я думал: если выяснится, что киногруппа готова к съемкам, нам нужно как можно скорее сниматься с места и снова разыскивать львов.

Я связался с лагерем по радио и передал Роду, чтобы они ехали к холмам Кауме, а я буду искать, куда ушли львы. При встрече обговорим, как снимать Джорджа и прайд. Утро началось блестяще — не прошло и часу, как мы с Мохаммедом успешно взяли свежий след. Львы пошли тем же путем, что и накануне, — сначала сходили на водопой к Тане, а затем вернулись назад. Их след замыкался позади Кауме и вел к другой группе холмов. Мы были уверены, что они отдыхают где-то за камнями, но для полной уверенности решили сначала посмотреть.

Я шел впереди Сью и Мохаммеда и снова чувствовал, что львы поблизости. Подойдя к огромному камню, я уже готов был влезть на него и даже перебраться через узкую щель, но интуиция подсказала мне, что нужно обойти вокруг. Я обошел — и тут же позади меня, всего в нескольких футах, выпрыгнул Дэнис. За ним появилась его сестрица, и вскоре вся округа заполнилась желтовато-коричневыми фигурами. Они реагировали на наше присутствие, как и положено диким львам, а Одноглазая, так та вообще бросилась вперед, словно протестуя против нашего вторжения. Я прикрикнул на нее, и мы медленно отошли за камни и вернулись к машине. Если бы я тогда перешагнул узкую расщелину, то уж точно наступил бы на кого-нибудь из отдыхающего прайда.

К несчастью, когда киногруппа наконец соизволила явиться, уже было нестерпимо жарко и мы решили перенести съемки на следующий день. Я заметил, что Джордж ходит на поводу у создателей фильма, и очень огорчился, когда ему пришлось оставить своих львов, так и не пообщавшись с ними, и возвратиться в лагерь на интервью.

В эту ночь львы снова вернулись к нам в холмы Кауме. Я чувствовал, что между мной и ними существует какое-то непонятное притяжение и они являются не ради мяса, а просто потому, что понемногу стали признавать нас. Они не приближались в молчании, но предупреждали о своем появлении негромкими призывными рыками, спускаясь в лунном свете со скалистых холмов. Когда львы приходили к уступу, где я стоял, меня охватывали покой и умиротворение.

Я бросал им куски мяса, но в ответ не слышал ни звука — как бы с опаской, каждый лев по очереди подходил и брал гостинец. В одну из таких минут, находясь наедине со львами, я вспомнил, что года четыре назад почти на этом же самом месте такая же встреча состоялась у Джорджа и Додди — чем не доказательство, сколь близкими могут быть Лев и Человек и как духовно выигрывают от этой близости и тот и другой!

Однажды Джордж рассказал Теренсу, что, несмотря на долгие поиски, ему не удается найти Гроу и ее сестру Глоу. Теренс достал свой маятник и вскоре объявил, что Глоу нет в живых, а Гроу бродит одна в холмах Кауме. Ближе к заходу солнца Джордж в сопровождении Додди выехал из лагеря, чтобы провести ночь в холмах. Приехав в Кауме и уже расстилая свернутые матрацы на крыше лендровера, Джордж вдруг услышал, как Додди зачем-то срочно зовет его. Он повернулся — и видит: в каких-нибудь четырех шагах от Додди в кустах притаилась большая львица. Это и была Гроу: незаметно подкравшись, она тихо наблюдала за людьми. Джордж позвал ее и кинул мясо, которое она тут же схватила и слопала. Львица всю ночь пролежала возле машины, на крыше которой спали Джордж и Додди.

На заре все трое наблюдали проходившее мимо них стадо слонов, а затем, как бы возвещая о конце чудесной встречи, Гроу внезапно вскочила, потянулась и скользнула в кусты, исчезнув из виду.

В этот вечер мы тоже насладились общением со львами с глазу на глаз. Но, как бы это ни было приятно для нас, никаких результатов, например в виде отснятой пленки, наша встреча не дала.

Рано поутру прибыл Джордж с киногруппой, и хотя я показал, где примерно могут находиться львы, мы их там не увидели. Было решено, что Джордж с группой выедут на открытое пространство к подножию холмов и будут подзывать львов там, а мы с Мохаммедом в это время осмотрим окружающую местность сверху.

Жара уже стояла страшная, и вряд ли что-то могло заставить львов покинуть прохладное убежище. Грустно, но сколько ни звал Джордж, ни один из них не появился.

Тогда мы с Мохаммедом, продираясь сквозь кусты, отправились назад к машине, стоявшей километрах в трех, и неожиданно наткнулись на свежие следы. Осторожно перебравшись через расщелину в скале, мы двинулись по следу, и вдруг Мохаммед свистнул. Я оказался лицом к лицу с двумя детенышами, спокойно наблюдавшими за нами. За кустами и камнями виднелись головы других львов. Они вели себя спокойно — может быть, их убаюкивало солнце, а может быть, между нами действительно возникло чувство приязни, о котором я давно догадывался. Коль скоро они выглядели необычно смирными, мы выползли из кустов и вернулись к машине, чтобы вызвать киногруппу по рации. Я поехал к Джорджу и сопроводил всех туда, где были найдены львы.

Запутавшись в проводе микрофона, Джордж принялся звать животных, а мы пошли в густой кустарник искать их. К несчастью, львов опять не удалось выманить — так из-за жары сорвалась съемка ценных кадров! Когда Майк с уже включенной камерой увидел нас, выходящих из зарослей, по нашим разочарованным лицам он сразу понял, что лучше ни о чем не расспрашивать.

Неудача подрезала нам крылья. Зато Джордж держался блестяще. Бедняга сбился с ног, гоняясь по страшной жаре за вечно ускользающими львами, чтобы не оставить киногруппу без вожделенного результата, — все-таки для своего почтенного возраста он был поразительно неутомим. Я снова убедился, сколько сил отдает он ради успеха своего дела.

Мы всем табором вернулись в лагерь на отдых. Решили, что я снова вернусь ко львам, на этот раз с целой верблюжьей тушей — может быть, благодаря ей львы задержатся на месте на день или два. Но гости по-прежнему тревожились, что план расстроится, — ведь никто, кроме меня, Сью и Мохаммеда, не видел и даже не слышал львов.

Таким образом, у киногруппы не было такого боевого настроя, как у нас. Поскольку им не довелось побывать в обществе львов и они не представляли, какая это красота, у них не было потребности увидеть это собственными глазами. Я чувствовал, что львы непременно появятся на закате — снимай не хочу! — и считал, что Джордж с киногруппой непременно должны последовать за мной, но по каким-то странным соображениям было решено снова попытать счастья днем.

Когда мы со Сью уже собирались в путь, Майк в очередной раз спросил, каковы, с моей точки зрения, шансы на появление львов и нельзя ли ему составить нам компанию. Я сказал, что всем нутром чую — свидание состоится, а потому его желание можно только приветствовать. Вдруг выдастся такой шанс для съемки, что о лучшем не надо и мечтать!

В тот вечер Сью, Майк и я вернулись туда, где я утром встретил львов. Когда мы стаскивали с прицепа тяжеленную верблюжью тушу, Майк помогал нам с удвоенным усердием. Пока он и Сью готовили оборудование на случай, если оно пригодится ночью, я ушел в кустарник разведать, нет ли каких-либо признаков львов. И что же?! Не более чем в километре я увидел на высоком холме целый лес голов!

Я тут же вернулся к машине за биноклем, чтобы удостовериться, не обмануло ли меня зрение. Нет, это в самом деле были львы, и именно из прайда почтенной Гроу! Сложив руки рупором, я позвал, подражая голосу и тону Джорджа:

— Гро-у, ко-о мне! Гро-у-у, сю-ю-да!

К моему изумлению, все восемь львов встали — сначала они уставились на меня, а потом начали потихоньку спускаться с холма. Понимая, что столь странное послушание может оказаться обманчивым, я мигом бросился к машине и велел Сью и Майку быть в полной готовности — через каких-нибудь двадцать минут львы будут здесь.

Майк кинулся к камере и звукозаписывающему оборудованию.

Как раз в тот момент, когда мы все трое устроились на крыше нашего верного лендровера, я увидел, что Гроу, скрытая завесой сумерек, выглядывает из кустов всего метрах в четырех от нас. Майк глянул на часы и застыл от изумления — львы появились как раз тогда, когда я и предсказывал, с точностью до минуты.

Вскоре все восемь львов двойным кольцом окружили машину, но ни один не заметил ожидавшую их верблюжью тушу. Желая ускорить начало кормления, да и просто оттого, что люблю находиться среди львов, я соскочил с машины, направился к туше и позвенел привязанной к ней цепью. Все восемь хищников повернули ко мне морды, а когда я зашагал назад к машине, они, в свою очередь, устремились к туше. Вот когда настал звездный час для нас с Майком! Только снимай, как львы жадно накидываются на пищу, отнимая друг у друга лакомые куски. Несколько позже, когда угощение почти закончилось, львы принялись ворчать и драться друг с другом — так всегда бывает, когда от добычи остаются рожки да ножки.

Майк получил блестящую возможность заснять кормящихся львов. Он уселся на капот, и мы подъехали к хищникам на каких-нибудь пять метров. Завершали съемку уже в полной темноте при свете фар.

Трапеза длилась несколько часов, после чего львы скрылись в кустах; только один из малышей наведался вновь — посмотреть, не осталось ли еще чего-нибудь. Этот вечер запомнится нам на всю жизнь — мы ощутили свое единение со всем, что нас окружает. Майк погрузил оборудование в кабину и устроился там, а мы со Сью, валясь от усталости, снова полезли спать на крышу.

Ночью — это я понял уже утром, когда увидел огромные круглые следы на песке, — между нами и спящими львами тихо прошел старый слон-самец и исчез так же незаметно, как и появился.

Перед зарей львы, верные своей привычке, ушли. Оставив Сью и Майка, который загорелся желанием снять солнечный восход, я пешком отправился за ними, наказав Майку догнать меня по дороге к Тане. Я шагал, наслаждаясь свободой, — ничто не дает такого ощущения свободы, как странствия по диким просторам в поисках львов.

Примерно через час я услышал звук мотора — это был «Соловей». Свернув с львиного следа, я вышел через кусты на дорогу, сел в машину, и мы поехали назад в лагерь — нам не терпелось поведать о ночных приключениях.

В этот вечер мы решили предпринять еще одну попытку снять Джорджа со львами в холмах Кауме, после чего он с киногруппой должен был лететь на озеро Туркана и в национальный парк Меру, где предполагалось снять сюжет, основанный на его воспоминаниях об этих местах.

Часа за два до заката киногруппа собралась возле уступа, на котором я провел предыдущие ночи среди львов. Я не мог показать точно, где видел их в последний раз, но меня не покидало чувство, что вечером они все равно явятся. Команда, как и вчера, надеялась на дневные съемки, но что не сбылось, то не сбылось.

Джордж сел с краю на заднее сиденье своего лендровера, я устроился рядом с мясом наготове. Ассистент оператора Джон взобрался на крышу, чтобы работать с подсветкой, если львы явятся только ночью. Вскоре камера, звукозаписывающее оборудование и прочие причиндалы были в полной боевой готовности, и Джордж, подняв громкоговоритель, начал выкликать львов по именам. Его голос отзывался эхом в холмах, и взоры всех были устремлены на скалы — не мелькнет ли желто-коричневое пятно! — но животные не появлялись.

Солнце стало угасать, а с ним угасали и надежды. Джордж продолжал звать хищников, но в ответ раздавались только голоса присутствовавших; время шло, голоса становились все громче, и в них все явственнее звучали пораженческие настроения. Все были убеждены, что львы отказываются от сотрудничества. Уже были распакованы напитки, и вскоре большинство из компании, уютно устроившись на камнях, мирно болтали кто о чем. Пошли разговоры, что пора уезжать, но я оставался начеку, ибо знал: львы неподалеку.

Около восьми часов вечера члены киногруппы, Сэнди и Джордж заспорили, ехать или оставаться. Меня огорчало нежелание большинства ждать, но их можно было понять. Им не приходилось проводить ночи в бесплодных поисках львов, как мне, когда я искал Люцифера; и, главное, им, в отличие от меня, не довелось увидеть прайд. Тем не менее Майк готов был остаться со своей камерой, видимо памятуя о прошлой волнительной ночи.

Вдруг, повинуясь некоему порыву, я вскочил с места и направился туда, где во тьме громоздились камни. Я зажег фонарь, и пучок света упал прямо на морду Гроу. Как объяснить это сверхъестественное чувство притяжения? Конечно же, подсознание заставило меня подняться и пройти несколько метров навстречу незримой львице. Я ласково позвал ее, а затем обратился к своим спутникам:

— Они тут! Только что пришли.

Тому, что львы с такой неохотой шли нам навстречу, нетрудно найти объяснение. Они чувствовали, что здесь чужаки, и притом в возбужденном состоянии. Я-то понимал, что состояние гостей вызвано необычностью ситуации и долгим ожиданием, но львы этого не знали и побаивались. Вот оно, чутье неизвестного!

По-моему, львы очень тонко ощущают чужой страх, хотя он часто воспринимается ими как признак агрессивности. Потому-то они и отсиживались в кустах, не подавая голоса, предпочитая наблюдать за нами из-под таинственного покрова темноты.

Услышав, что львы близко, Джордж встал, киногруппа бросилась на подготовленные позиции, а Сью и Додди сели в машины. Включили подсветку, Майк приготовился снимать, а Джордж принялся подзывать львов. Но они по-прежнему не сделали ни шагу нам навстречу.

Наконец сострадание Джорджа и его любовь ко львам взяли верх. Пренебрегая сюжетом, он шагнул мимо Майка во тьму; я — за ним. Джордж швырнул на землю тяжелую верблюжью голову, но львы все равно не желали выходить. Мы сделали еще несколько шагов вперед и стали почти невидимыми для тех, кто остался у машин. Не страшась доносившихся из темноты ворчания и фырканья, Джордж наклонился, подобрал верблюжью голову и подбросил ее в воздух.

Вдруг в кустах серебристой молнией мелькнула львица. Бросившись к нам, она схватила добычу и, хрипло ворча, скрылась за холмами.

Мы с Джорджем вернулись к остальным членам нашей компании, по-прежнему стоявшим вокруг слабо мерцавшего костерка. Мы знали, что львы не выйдут к нам, когда тут столько людей, у которых непонятно что на уме. Киногруппа была слегка ошеломлена тем, что только что увидела и услышала, и не на шутку встревожилась, когда мы с Джорджем снова скрылись во тьме.

Эта минута была для нас с Джорджем вершиной вечера, но остальные, похоже, рассуждали иначе. Нам опять не удалось отснять самого главного. На следующий день Джордж улетал вместе с киногруппой к своим прежним излюбленным местам на озере Рудольфа, ныне переименованном в озеро Туркана, а затем в Меру. Я же за время его отсутствия попытаюсь подманить львов к лагерю, где будет легче осуществить нужные съемки.

Кроме Джорджа и киногруппы, летели Сэнди и Додди; ночевать они должны были в охотничьем домике на берегу озера. Джордж добросовестно готовился к отлету, и в первый раз за все время, проведенное мной в Коре, я увидел на нем шикарный френч и новую кожаную фуражку. Я не смог скрыть чувства нежности и восхищения, когда он доверчиво сел в самолет, чтобы через несколько часов оказаться у берегов озера, с которым у него связано столько добрых воспоминаний, накопившихся за сорок четыре года, прожитых в этой суровой стране.

Глава шестая. ШАГИ В ПРОШЛОЕ

Помахав улетавшим на прощание, я погрузился в раздумья об исполненных приключений днях, проведенных Джорджем в этом регионе, и о тех, кто исследовал озеро Туркана столетие назад. Это озеро, как и горы Кения и Килиманджаро, овладело воображением путешественников девятнадцатого века. Германские миссионеры Крапф и Ребманн возвратились в Европу, привезя с собой множество фантастических историй о горах, возвышающихся над экватором и увенчанных шапками изо льда и снега. Престижное Королевское географическое общество отказалось верить этим россказням, зато с благосклонностью приняло составленные графом Телеки описания раскаленных пустынь, пересекающих континент и достигающих огромного внутреннего моря длиной примерно в сто восемьдесят миль и шириной в двадцать две мили.

Когда Джордж и его друг Невил Баксендейл отправились в 1934 году в район озера Туркана в надежде отыскать там золото, их сопровождал верный товарищ-повар по имени Юсуф. Это был настоящий гений кулинарии — запас продовольствия, взятого с собой юношами, был невелик, и он готовил любителям приключений отменные блюда из того, что поставляла ему природа, — дичи, шпината и даже грибов.

В течение двух месяцев они шли вдоль притока реки, исследуя все вокруг, — временами им приходилось специально отыскивать ягоды кордии (Cordia Gharaf), чтобы предохранить себя от цинги.

Никакого золота они, конечно, не нашли, зато пережили немало необычайных приключений. Они преодолели около ста километров, обойдя с южной стороны гору Кулал. Их ослы неоднократно подвергались нападению гиен, львов, носорогов и слонов, а на них самих не раз обрушивались грозы. Путь был несладок, но, вдохновляемые пылом исследователей-предшественников, наши герои шли вперед.

Как-то ночью у путешественников пропала целая группа ослов, но их выручил местный житель по имени То-бош, присоединившийся к ним в пути и не носивший ровным счетом ничего из одежды. Он отправился на поиски и нашел заблудившихся животных как раз вовремя, потому что на них уже облизывался целый прайд львов. Безоружный Тобош собрал ослов в кучу и погнал назад в лагерь. Львы двинулись следом и отстали только тогда, когда показались Джордж и Невил.

Озеро Туркана лежит у основания вулканической системы. Здесь властвуют невыносимая жара и жестокие ветры, иной раз достигающие скорости около сорока километров в час. По вечерам нашим странникам приходилось возводить укрытия для защиты от кружимых ветром песков, а порой случалось находить готовые, сооруженные еще графом Телеки и лейтенантом фон Хонелем!

Путь давался все с большим трудом. Один из ослов погиб. Добывать пищу становилось все сложнее, и после двух дней голодовки Джордж решился подстрелить пару больших бакланов. Как бы наши бесстрашные золотоискатели ни были голодны, они нашли дичь далеко не изысканной. Но и тут выручил неунывающий Юсуф.

Озеро Туркана — и в самом деле необычное внутреннее море, которое меняет цвет в зависимости от ветра и неба. Иногда оно кажется зеленым, и потому его называют еще Нефритовым.

Путешественники не встретили больше никого из представителей местных племен, что показалось им странным. Позже к ним приходили рыболовы из племени эль-моло, которое обитает в холмах, расположенных у подножия горы Кулал, и насчитывает едва ли сотню человек. Туземцы разгуливали совершенно нагими, если не считать юного вождя, с гордостью носившего красную феску и полосатую пижаму, а руки и грудь его были покрыты рыжими волосами.

В этом регионе они также обнаружили несметное количество дичи, например великолепных малых купу, но не было никаких признаков золота. Тогда они решили идти на другой берег озера.

Добравшись до этой страницы своих приключений, Джордж не мог удержаться от смеха. Невил предложил не тратить время попусту и не тащиться сто километров назад, а переправиться через озеро. Сначала Джордж подумал, что Невил от жары или усталости просто спятил. Но Невил выработал план — построить лодку и переплыть на другой берег.

Остов лодки сделали из веток акации. Джордж сшил вместе подстилки — получилась обтяжка, а из постельного белья изготовили паруса. Из кормушек для ослов сколотили руль, смастерили укрытие от дождя и весла — и, ко всеобщему удивлению, посудина поплыла.

Джордж и Невил наказали Тобошу привести соплеменников, взять все пожитки, кроме ружья и кастрюли (каковую предполагалось использовать в качестве черпака), и двигаться к условленной точке на берегу озера, куда предполагала причалить команда судна. Они также разрешили зарезать одного осла, если нечего будет есть. Тобош пустился в путь, а Невил, Джордж и Юсуф провели ночь в устье реки по соседству. Знали бы они, какое несчастье их поджидает! Кожаные ремни, на которых держалась вся конструкция, были перегрызены шакалами, и в отчаянии Джордж стал чинить лодку корой акации!

Через десять дней после того, как Тобош с ослами отправился к путь, ветер переменился в благоприятную сторону и отважные мореходы отчалили, налегая на весла, пока не стерли себе ладони. Юсуф вычерпывал воду старой кастрюлей. Уже глубокой ночью они услышали кваканье лягушек — это значило, что до берега недалеко. Успешно высадившись, они на другой день распили полбутылки бренди, которым Джорджа снабдила мама как раз на такой случай. Затем они поплыли вдоль берега к устью реки Керио, где условились встретиться с Тобошем.

Через сутки Тобош и в самом деле появился. Трудно было поверить, что позади длинный тяжелый путь под безжалостным солнцем — так великолепно он выглядел. Все ослы оказались в целости и сохранности, ни один не был съеден.

Чем дольше длилась экспедиция, тем больше восхищался Джордж мужеством людей из племени туркана — в благодарность он даже подарил им ослов в придачу к условленной плате.

После трехдневного похода Джордж и Невил оказались в конторе уполномоченного района в Лодваре. Уполномоченный был удивлен, увидев гостей. Джорджу и Невилу объяснили, почему на берегах озера они не встретили туземцев, кроме как из племени эль-моло: налетчики из Эфиопии предприняли несколько атак на пограничную территорию, перебив всех мужчин и угнав в Эфиопию женщин и верблюдов. Уполномоченный вздрогнул, когда Джордж рассказал ему об экспедиции на самодельной лодке, — всего несколько месяцев назад в этот район отправилась геологическая экспедиция Вивиана Фукса, оставив двоих ученых на Южном острове. Больше этих двоих никто не видел. Нашли только остатки лодки и одежды.

Пожалуй, будет интересным добавить, что именно на тех самых берегах Нефритового озера, где Джордж и Невил искали золото, сорок лет спустя доктор Ричард Лики открыл стоянки «человека прямоходящего» (homo erectus) — предшественника «человека разумного» (homo sapiens).