Когда Кристина была готова, мы вместе заперли школу и побрели вдоль Скул-стрит в направлении Пятой улицы. Я сдержал слово и нес кейс Кристины, в котором, как мне показалось, лежало не менее десятка книг. Я попытался пошутить:
      – Мы не договаривались, что я потащу еще и шар для боулинга.
      – Я предупреждала тебя, что книги всегда тяжелые, как, впрочем и мои мысли. А вообще, я даже рада, что ты сегодня зашел.
      – Я не могу долго обходиться без тебя. – То, что я сказал, было чистой правдой. Мне хотелось положить Кристине руку на плечо или хотя бы взять ее под руку, но я не решился. Казалось очень странным и неправильным находиться рядом с ней, а ощущать себя на расстоянии. Мне до боли хотелось обнять ее.
      – Мне нужно кое о чем поговорить с тобой, Алекс, – начала она и посмотрела мне прямо в глаза. По этому взгляду я понял, что вряд ли услышу добрые вести.
      – Я надеялась, что меня не слишком тронет то, что ты взялся за расследование нового убийства. Но это меня затронуло, Алекс. Я просто схожу с ума. Я беспокоюсь о тебе, о малыше, да и своей собственной безопасности тоже. И ничего не могу с собой поделать после происшедшего на Бермудах. После возвращения в Вашингтон я практически утратила сон.
      То, что говорила Кристина, надрывало мне душу. Все, что случилось с ней, само по себе было ужасным, но, кроме того, она разительно переменилась. Мало того, мне казалось, что я ничем и никогда не смогу ей помочь. В течение многих месяцев я старался, как мог, но тщетно. Мне не давала покоя мысль о том, что я потеряю не только Кристину, но и маленького Алекса.
      – Я вспоминаю обрывки своих снов, Алекс. Они поражают меня своей реалистичностью и жестокостью. Вчера, например, ты снова преследовал Ласку, и он тебя убил. Он стоял и хладнокровно стрелял в тебя. Потом он убил малыша и уже намеревался расправиться со мной, когда я с криком проснулась.
      Наконец я взял ее за руку:
      – Джеффри Шефер давно умер, Кристина.
      –  Но ты не можешь утверждать этого наверняка! –Она выдернула ладонь, и было видно, что она снова начинает сердиться.
      В молчании мы шли по берегу Анакостии. Потом она вновь принялась рассказывать о своих кошмарах. Я чувствовал, что Кристина не ждет никакой моей реакции: ей просто требовалось выговориться. Все ее видения были жестоки: в них дорогие и любимые ей люди умирали ужасной смертью.
      На углу Пятой улицы, возле моего дома, Кристина остановилась:
      – Алекс, я должна сказать тебе кое-что еще. Вот уже некоторое время я прибегаю к услугам психиатра. Доктор Белэйр из Митчелвилла старается мне как-то помочь.
      Она продолжала пристально смотреть мне в глаза:
      – Я не хочу больше встречаться с тобой, Алекс. Вот уже много недель я вынашиваю эту мысль. Я обсуждала эту тему и с доктором. Ты не заставишь меня изменить принятое решение, и я буду очень благодарна тебе, если ты не станешь предпринимать таких попыток.
      Она забрала свой кейс и ушла. Кристина не дала мне и рта раскрыть, хотя я вряд ли смог бы сейчас подобрать слова. В ее глазах я увидел правду: она больше не любила меня. Но хуже всего было то, что я продолжал любить и ее, и, конечно, нашего мальчика.

      Итак, у меня просто не оставалось иного выбора, а потому я с головой окунулся в расследование ограбления банка и убийства. Газеты и телепрограммы по-прежнему продолжали рассказывать о сенсационном преступлении, жертвами которого стали отец, его ребенок и домработница. Фотографию трехлетнего Томми Бучьери печатали повсюду. «Чего добивается убийца? Может быть, он хочет показать, насколько он способен чинить произвол?» – размышлял я.
      Однажды мы с Сэмпсоном посвятили целый день поискам Эррола и Брайаны Паркер. Чем теснее становилось мое сотрудничество с ФБР по делу Паркеров, тем яснее вырисовывалась нелицеприятная картина: вот уже в течение целого года эта супружеская парочка занималась тем, что грабила мелкие банки в Мэриленде и Вирджинии. Однако преступление, совершенное в Сильвер-Спринг, сильно отличалось от их прежних «похождений». Если все же банк ограбили именно Паркеры, то очевидно, произошло нечто такое, что заставило их полностью изменить свой криминальный стиль. Теперь они превратились в жестоких и бессердечных убийц. Но почему? Что могло случиться?
      Около часа дня мы с Джоном решили перекусить в «Бостон-Маркет». Мы не выбирали эту забегаловку специально, но, во-первых, она сразу попалась нам под руку, а во-вторых, мой напарник-Великан здорово проголодался. Что касается меня, то я вполне мог продолжать работу дальше и без обеда. Джону же в приеме пищи отказать было просто невозможно.
      – Ты считаешь, что Паркеры затаились, подготавливая очередной налет? – поинтересовался моими мнением Джон, когда мы принялись за жареное мясо с гарниром из картофельного пюре и кукурузы.
      – Если это именно они ограбили банк в Мэриленде, то сейчас, скорее всего, просто залегли на дно. Кому, как не им, знать, что охота на преступников пока что идет полным ходом. Эррол раньше любил отдыхать в Южной Каролине. Он там рыбачит. Сотрудники Кайла уже подкарауливают его там на тот случай, если Эррол и сейчас не изменит своим привычкам.
      – А ты когда-нибудь сам общался подолгу с Эрролом? – не отступал Джон.
      – В основном мы встречались на семейных праздниках и вечеринках, хотя он, как мне помнится, старался избегать подобных сборищ. Как-то раз мы вместе ездили на рыбалку. Когда ему удавалось выловить большеротого окуня или сома весом в два, а то и в три фунта, он от радости становился похожим на большого ребенка. Мария обожала его.
      Сэмпсон продолжал разделываться со своей отбивной и двойной порцией пюре.
      – Ты часто думаешь о Марии? – в задумчивости спросил он.
      Я сжался, и стул подо мной тревожно заскрипел. Сейчас мне, как никогда, не хотелось разговаривать на подобные темы.
      – Очень многое до сих пор напоминает мне о ней, – вздохнул я. – Особенно воскресные дни. Иногда мы спали до двенадцати, а потом наслаждались поздним завтраком. Или ходили к пруду покормить уток и полюбоваться природой. Мы подолгу бродили в Гарфилдском парке. Очень грустно сознавать, Джон, что она умерла такой молодой. И мне всегда больно думать о том, что я так и не смог расследовать ее убийство.
      Но Сэмпсону и этого оказалось мало. Иногда он, как ищейка, входит в раж и начинает терзать меня вопросами.
      – А с Кристиной у вас сейчас все в порядке?
      – Нет, – вынужден был, наконец, признаться я. Хотя мне все равно не хватило смелости рассказать другу всю правду. – Она еще не может оправиться от того, что случилось по вине Джеффри Шефера. Знаешь, даже я почему-то не могу с уверенностью сказать, что он погиб. Ну, теперь ты доволен?
      Сэмпсон добродушно усмехнулся:
      – Что ты имеешь в виду? Доволен едой или результатами допроса?
      – Нам пора. Пошли. Давай-ка разыщем Эррола и Брайану Паркер, раскроем ограбление банка, а если вечером останется свободное время, то немного отдохнем.

      Около семи вечера мы с Сэмпсоном решили основательно подкрепиться, поскольку, по нашим подсчетам, дело было сложным, и работать нам предстояло допоздна, может быть, почти до самого утра. Поэтому я отправился домой, чтобы поужинать с детьми и бабушкой.
      Я ел и нахваливал стряпню Наны, хотя практически не ощущал вкуса. Внутри меня все кипело из-за того, что произошло между мной и Кристиной. Правда, с моей стороны было не слишком благоразумно постоянно думать об одном и том же.
      Мы с Джоном договорились встретиться около десяти часов, чтобы побеседовать с несколькими осведомителями, которые предпочитали вести ночной образ жизни, и поэтому встретиться с ними легче всего было в темное время суток. Уже в четверть одиннадцатого мы снова прочесывали юго-восток города в моем автомобиле.
      В одном из переулков Сэмпсон приметил нашего общего знакомого – мелкого торговца наркотиками и доносчика. Дэррил Снежок бесцельно подпирал стену в компании своих дружков возле гриль-бара, владелец которого имел привычку постоянно менять название своего заведения. На сей раз кабачок назывался «Как в старину».
      Мы с Сэмпсоном быстро выпрыгнули из машины и прямиком устремились к Снежку. Бежать ему было некуда. Как всегда, Дэррил был одет, как типичный наркодилер: его выдавали не столько модные темные очки и характерная ветровка, сколько ярко-пурпурные шорты, натянутые сверху на такие же вызывающе-голубые штаны.
      – Привет, Снеговичок, – басом поприветствовал его Сэмпсон. – Ты, как я посмотрю, решил по весне совсем растаять.
      Приятели Снежка рассмеялись. Дэррил был очень высокого роста, но, как мне кажется, весил чуть больше пятидесяти килограммов, даже вместе со всей одеждой и многочисленными значками, прицепленными к ветровке.
      – Пойдем поговорим, Дэррил, – предложил я. – Это не для чужих ушей.
      Снежок печально закивал головой, как китайский болванчик, но, тем не менее, поплелся вслед за мной.
      – Но я не хочу ни о чем разговаривать с вами. Кросс.
      – Мне нужно кое-что узнать насчет Эррола и Брайаны Паркер, – тут же перешел я к делу, как только мы отдалились от бара на приличное расстояние.
      Дэррил, нахмурившись, смотрел на меня, продолжая кивать головой.
      – Ты же сам когда-то был женат на его сестре или что-то в этом роде. Почему же ты спрашиваешь меня? Почему ты постоянно преследуешь меня, парень?
      – Эррол больше не проводит время в кругу семьи. Он слишком занят ограблением банков. Где он сейчас, Дэррил? Сэмпсон и я пока что тебе ничем не обязаны, а места здесь опасные.
      – Переживу как-нибудь, – буркнул Дэррил и, отвернувшись, уставился на фонарь.
      Я резко выбросил руку и сгреб его за ветровку.
      – Нет, не переживешь. И тебе это известно не хуже моего.
      Снежок засопел, бормоча неразборчивые проклятия:
      – Я слышал, Брайана обретается где-то в старых домах на Первой авеню. Есть там несколько таких крысятников. Правда, не знаю, там ли она до сих пор. А больше мне ничего не известно. – И Дэррил поднял руки вверх.
      Позади него бесшумно выросла фигура Сэмпсона.
      – Бу! – рявкнул он в ухо Снежка, и у того от ужаса подкосились ноги.
      – Дэррил помог нам? – поинтересовался Джон. – По-моему, он сильно нервничает.
      – Так ты помог нам? – переспросил я Дэррила.
      Тот жалобно заскулил:
      – Я же сказал, где видели Брайану Паркер, разве не так? Почему бы вам не проверить самим? И оставьте меня, ради Бога, в покое. От вас двоих берет жуть не хуже, чем от двух ведьм из Блэр!
      – А мы еще страшнее, – ухмыльнулся Сэмпсон. – Ведьмы из Блэр в кино. А мы – настоящие.

       –Как же я ненавижу эти полуночные жуткие трущобы, – жаловался Сэмпсон, когда мы пешком отправились к указанным домам на Первой авеню. Нас окружали заброшенные жилые здания, ставшие приютом бездомных и наркоманов. Они жили здесь, если так можно назвать существование в столице Америки.
      – Итак, «Ночь живых мертвецов» вступает в свои права, – продолжал Сэмпсон. Он был прав: здешние обитатели, оказывавшиеся в поле нашего зрения, своим видом действительно напоминали зомби.
      – Эррол Паркер! Брайана! – негромко окликал я, когда мы проходили мимо неясных, обрюзгших фигур в лохмотьях. Нам никто не отвечал, и даже не удостаивал взглядом. Все здесь безошибочно распознавали в нас полицейских.
      – Брайана! Эррол Паркер! – продолжал звать я, но тщетно.
      – Спасибо за помощь! Да вознаградит вас Господь! – кривлялся Сэмпсон, изображая перед нищими какое-то подобие рэпа.
      Мы принялись осматривать каждое строение, этаж за этажом, от подвала до крыши. Последнее здание, к которому мы подошли, производило совсем уж удручающее впечатление: оно было разрушено больше других и выглядело необитаемым.
      – Только после вас. Альфонс! – прорычал Сэмпсон. Стояла поздняя ночь, и Джон от усталости терял над собой контроль.
      Фонарь был только у меня, поэтому я действительно двинулся первым. С той же тщательностью, как и в других домах, мы начали осмотр с подвала. Пол в натеках цемента был весь в дырах, и кругом колыхались полотнища паутины.
      Оказавшись перед закрытой деревянной дверью, я пнул ее ногой. Было слышно, как грызуны всех мастей и размеров заметались по помещению, словно оказались в ловушке. Я медленно повел вокруг лучом фонаря, но, кроме нескольких пар злобно блеснувших глазок, ничего не обнаружил.
      – Эррол? Брайана? – тихо позвал Сэмпсон, но ответом ему послужило только недовольное пощелкивание зубов и шорох.
      Этаж за этажом мы продолжали осмотр. Здание оказалось на редкость сырым, и все пропиталось запахами аммиака, фекалий и плесени. Вонь стояла невыносимая.
      – Мне попадались и более шикарные гостиницы, – заметил я, и Сэмпсон наконец-то рассмеялся.
      Я толкнул очередную дверь, и по резкому, ни с чем не сравнимому сладковато-гнилостному запаху, понял, что здесь нас ожидает труп. Первое жедвижение луча вырвало из темноты Брайану и Эррола. Я затруднился определить бы их как человеческие тела: из-за тепла и сырости разложение протекало стремительно. Мне показалось, что они мертвы уже сутки, а может быть и больше.
      Сначала я осветил фонарем Эррола, а затем его жену. Я вздохнул, ощущая внутри тянущую боль. Мне вспомнилась Мария и ее теплое отношение к брату. Когда он был подростком, маленький Дэймон называл его «дядей».
      Роговицы глаз Брайаны были совершенно мутными, словно из-за катаракты. Рот ее был раскрыт, нижняя челюсть отвисла. Эррол выглядел точно так же. Мне тут же вспомнилась семья, которую казнили в Сильвер-Спринг. С каким же сортом убийц мы столкнулись на этот раз? Почему они убили Паркеров?
      Брайана лежала раздетая до пояса, в расстегнутых джинсах, открывавших красные трусы, но других предметов ее туалета в комнате я не увидел.
      Я задумался над этим: неужели убийца забрал ее рубашку и куртку? А может, после убийц, здесь побывал кто-то еще? Может быть, над Брайаной надругались после ее смерти? Кто? Сам убийца?
      Лицо Сэмпсона выражало то же недоумение и озабоченность:
      – Непохоже на передозировку наркотика, – уверенно заявил он. – Эти двое явно умерли в муках.
      – Джон, – наконец, тихо произнес я. – Считаю, что их отравили. Возможно, все было задумано именно так, чтобы доставить им страдания.
      Я связался с Кайлом Крэйгом и рассказал о Паркерах. Разгадана ли нами часть преступления в Сильвер-Спринг? Был ли еще один убийца, находящийся на свободе?

      Экстренно проведенная аутопсия подтвердила мои предположения: Эррол и Брайана Паркер были отравлены. Большая доза анектина, принятого внутрь, вызвала быстрые сокращения мышц, приведшие к остановке сердца. Яд был подмешан в бутылку кьянти. Брайана Паркер после смерти подверглась половому надругательству. Вот это ужас!
      Мы с Сэмпсоном потратили еще пару часов, разговаривая с местными жителями, обитавшими в заброшенных домах на Первой авеню. Никто из них не признался в знакомстве с Эрролом или Брайаной. Однако никто не заметил и посторонних, появлявшихся возле того дома, где скрывались Паркеры.
      Наконец, я отправился домой, чтобы хоть немного выспаться, но едва добрался до кровати, как сон куда-то улетучился. Поворочавшись, я оделся и около пяти утра побрел вниз по лестнице. Меня снова терзали мысли о Кристине и маленьком Алексе.
      На холодильнике оказалась очередная записка Наны. На этот раз – отрывок из стихотворения: «О белой коже не мечтая, она хотела смуглой быть…» Я вынул из холодильника бутылочку пива «Стюарт» и пошел прочь из кухни. Однако строчка, глядевшая на меня с дверцы, продолжала вертеться в голове.
      Я включил телевизор и сразу же выключил его. Потом сыграл на рояле «Схожу с ума по тебе» и кое-что из Дебюсси. Я выбрал «Лунный свет», потому что именно эта мелодия напоминала мне о тех временах, когда все у нас с Кристиной складывалось замечательно. Я представлял себе, как можно было бы снова наладить наши отношения. Я старался быть рядом с ней каждый день, с тех пор как она вернулась в Вашингтон. Но она постоянно отталкивала меня. Наконец, глаза мои наполнили слезы, и я смахнул их. Ее больше нет. Теперь тебе придется начинать все заново.Только я уже не был уверен в том, что смогу это сделать.
      На веранде заскрипели старые половицы.
      – Я слышала, как ты играешь «Лунный свет». Должна признаться, что у тебя неплохо получалось. – В дверях стояла Нана, держа в руках поднос с двумя аппетитно дымящимися кофейными чашечками.
      Она протянула мне одну из них, и я с благодарностью принял ее. Затем бабуля уселась в старое плетеное кресло-качалку возле рояля и отхлебнула маленький глоток кофе.
      – Растворимый? – попытался поддеть я Нану.
      – Если в моей кухне ты когда-нибудь обнаружишь хоть одну баночку растворимого кофе, я подарю тебе весь дом.
      – Между прочим, дом принадлежит мне, – напомнил я.
      – Это ты так считаешь, сынок. Итак, сегодня у нас концерт на рассвете дня. По какому же поводу?
      – Я бы уточнил: «предрассветный концерт». Я никак не мог заснуть. А потом начали сниться кошмары. Да и утро пока что довольно безрадостное. – Я попробовал кофе и сразу же оценил его восхитительный вкус. К кофе был добавлен цикорий. – Правда, напиток получился замечательный.
      Нана продолжала наслаждаться вкусом кофе:
      – М-м-м, – неопределенно промычала она. – Скажи мне лучше что-нибудь такое, что мне пока еще неизвестно, – предложила она.
      – Ты помнишь сводного брата Марии – Эррола? Так вот вечером мы нашли его тело в заброшенном доме на Первой авеню, – поведал я.
      Нана только тихо кудахнула и покачала головой:
      – Как печально, Алекс! Ведь у них такая милая семья.
      – Мне придется сообщить об этом его родственникам сегодня утром. Может быть, поэтому я и решил подняться пораньше.
      – Что еще? – не отступала Нана. Она слишком хорошо знала меня, и сейчас это пришлось как нельзя кстати. Меня всегда успокаивало ее понимание. – Поговори со мной, Алекс. Расскажи бабуле все.
      – Это насчет Кристины, – наконец выдавил я. – Похоже, между нами все кончено. Она больше не хочет встречаться со мной и сама официально поставила меня в известность. Правда, я не знаю, что теперь будет с маленьким Алексом. Нана, я испробовал все, что только было в моих силах. Я клянусь тебе.
      Она поставила чашку на поднос и худой рукой с иссохшей старческой кожей нежно обняла меня. Впрочем, в ее хрупком теле оставалось еще достаточно силы. Она крепко прижала меня к себе. – Ну что ж, значит, ты сделал все, что мог. Как же еще ты мог поступить?
      – Она никак не может оправиться после всего того, что произошло на Бермудах, – зашептал я. – Она не хочет жить с детективом по расследованию убийств. Она утверждает, что не сможет. Она не хочет быть вместе со мной.
      – Ты слишком многое берешь на себя, – шепнула в ответ Нана. – Ты принимаешь лишнее бремя вины, и оно начинает сгибать тебя, Алекс. Так можно и сломаться. Хотя бы сейчас послушай свою Нану.
      – Я слушаю. Я всегда тебя слушаю.
      – Нет.
      – Да.
      – Нет. И я могу продолжать с тобой спорить дольше, чем ты, – огрызнулась бабуля. – А это уже доказывает мою правоту.
      Последнее слово всегда оставалось за Наной. Она у нас – лучший психолог в доме. По крайней мере, в этом меня постоянно убеждает она сама.

      Второе ограбление банка напоминало действие бомбы с часовым механизмом. Оно произошло ранним утром в городке Фоллз-Черч, штат Вирджиния, примерно в девяти милях от Вашингтона.
      Дом банковского менеджера, выдержанный в колониальном стиле, поддерживался в хорошем состоянии и располагался в таком районе, где, казалось, все искренне привязаны друг к другу. Свидетельства о трепетном отношении к детям встречались повсюду: велосипеды, качели, карусели, баскетбольная площадка и даже передвижной киоск-автомат с лимонадом. В довершение здесь же был разбит ухоженный сад с цветущими кустарниками. Гараж у дома венчал причудливый флюгер в виде ведьмы верхом на помеле, облюбованный птицами. В то утро, казалось, можно было услышать, что ведьма ехидно хихикает.
      Дирижер объяснил своей новой команде, что именно, как и в какой последовательности должно происходить. Каждый шаг был тщательно выверен и отрепетирован.
      Новая команда намного превосходила Паркеров. Правда, для того чтобы заинтересовать ее, потребовалось затратить половину денег, похищенных в Сити-банк. Но игра стоила свеч. Они называли себя мистер Красный, мистер Белый, мистер Синий и мисс Зеленая.
      Все одинаково длинноволосые, они напоминали рок-группу стиля хэви-металл, и в своем деле могли похваляться незаурядным исполнительским мастерством.
      Когда в деловой части Фоллз-Черч открылся филиал банка Ферст Юнион, мистер Синий уже находился там. Его сопровождала мисс Зеленая. У обоих в наплечных кобурах под ветровками скрывались полуавтоматические пистолеты.
      Мистер Красный и мистер Белый отправились к дому менеджера. Услышав звонок у входной двери, Кэти Бартлетт решила, что пришла няня. Она побледнела, и у нее подкосились ноги, когда, открыв дверь, Кэти увидела перед собой вооруженного мужчину в маске. Помимо этого, на голове у неизвестного находились наушники, а под подбородком поблескивала дуга микрофона. За спиной первого мужчины стоял второй, также вооруженный.
      – Назад! И пошевеливайся! – рявкнул Красный, поднося пистолет к лицу женщины.
      Вдвоем с Белым они согнали мать и троих детей в большую комнату на втором этаже, служившую чем-то вроде зала развлечений. Домашний кинотеатр показывал мультфильмы. Из венецианского окна открывался вид на близлежащее тихое озеро, и происходящее в доме можно было наблюдать только из лодки. Однако в то утро на озере не было ни души.
      – А сейчас мы будем снимать маленький фильм для домашнего просмотра, – объяснил мистер Красный миссис Бартлетт и детям. Он говорил спокойно, почти дружелюбно.
      – Вам не нужно причинять нам вреда, – забеспокоилась Кэти Бартлетт. – Мы согласны сотрудничать с вами. Пожалуйста, уберите пистолеты. Я умоляю вас.
      – Я прекрасно слышу вас, Кэти. Но нам необходимо показать вашему мужу, что мы настроены весьма серьезно, и продемонстрировать, что я сейчас нахожусь в вашем доме вместе с вами и детьми.
      – Но они же совсем маленькие. Им всего два, три и четыре года… – Кэти почувствовала, что сейчас расплачется, и лишь усилием воли заставила себя собраться. – Они же младенцы. Мои малютки…
      Мистер Красный убрал пистолет в кобуру:
      – Ну, что вы, не надо так переживать. Я не хочу причинять вреда детям. Обещаю, что не сделаю им ничего плохого.
      Пока что ход событий вполне устраивал преступника. Кэти оказалась женщиной сообразительной, а дети вели себя спокойно. Какая милая семья эти Бартлетты! Впрочем, Дирижер так и охарактеризовал их.
      – Я хочу, чтобы вы сами заклеили рты вашим детям вот этим скотчем, – приказал мистер Красный, протягивая Кэти рулон широкой липкой ленты.
      – Они не будут шуметь, я обещаю вам! – взмолилась миссис Бартлетт. – Это очень послушные ребятишки.
      Мистеру Красному стало жаль эту симпатичную и умную женщину. Ему почему-то вспомнился фильм «Жизнь прекрасна», где рассказывалось о такой же вот идеальной семье. Сейчас он решил изменить тактику и поговорить непосредственно с ребятишками:
      – Вот это называется «скотч», и сейчас мы с вами сыграем в одну очень интересную игру. Вам понравится, – доверительно сообщил он.
      Двое детей удивленно смотрели на незнакомца, однако третий, видимо, самый сообразительный, добродушно улыбнулся:
      – Скотч? Это как в бутылке у папы?
      – Молодчина! – подхватил мистер Красный. – Именно, как у папы. Как раз для него мы сейчас и будем снимать кино. Мама заклеит вам ротики этим скотчем, а папа потом на пленке посмотрит, какие вы все получились смешные.
      – А что дальше? – поинтересовался четырехлетний Деннис, которого, похоже, эта «игра» заинтересовала больше, чем остальных детей. – Я знаю! Мы попросим папу угостить нас настоящим скотчем!
      Мистер Красный расхохотался. Даже мистер Белый покачал головой и усмехнулся. Какие смышленые и остроумные дети! Теперь он надеялся лишь на то, что ему не придется через несколько минут убить их всех.

      Часы показывали 8.12, и через несколько минут кого-то должны были убить. Механизм ограбления в Фоллз-Черч принялся отсчитывать время, и ничто не могло его остановить.
      Мисс Зеленая направила скорострельный пистолет на двух остолбеневших кассирш, каждой из которых было около тридцати лет.
      Мистер Синий уже находился в офисе менеджера банка Ферст Юнион. Он объяснял Джеймсу Бартлетту и его помощнице правила игры под названием «правда или неминуемые последствия».
      – Надеюсь, ни у кого на себе нет сигнальных устройств? – резкий и высокий голос Синего должен был подчеркнуть, что нападавший находится на грани срыва и в любую секунду может перейти эту грань. – Это было бы очень серьезной ошибкой, а ошибки в данной ситуации недопустимы.
      – У нас нет нательных сигнальных кнопок, – заверил менеджер, который оказался достаточно сообразительным, чтобы выразить свою готовность угодить. – Если бы таковые были, я сразу сказал бы вам.
      – Вы когда-нибудь прослушивали учебные программы для персонала, выпускаемые Американским обществом промышленной безопасности? – поинтересовался Синий.
      – Н-нет, не п-приходилось, – заикаясь от испуга, начал менеджер. – П-простите.
      – Так вот. Рекомендация номер один: во время ограбления от вас требуется полное сотрудничество, с тем, чтобы избежать жертв.
      Менеджер быстро кивнул:
      – Я с этим согласен. Я вас понял и уже сотрудничаю.
      – Для банковского менеджера ты удивительно смекалист. Я уже сказал вам, что ваша семья взята в заложники, и это – истинная правда.С этой минуты я хочу, чтобы вы тоже говорили мне только правду. Или будут иметь место неминуемые последствия.Это означает: никаких попыток поднять тревогу, использовать меченые купюры или деньги, обработанные специальным составом, а также скрывать от нас наличие камер внутреннего слежения. Если имеется аппаратура «Сонитрол», которая сейчас фиксирует нашу беседу, лучше скажите об этом заранее.
      – Я знаю о том, что произошло в Ситибэнк в Сильвер-Спринг, – пробормотал менеджер, и его широкое квадратное лицо приобрело бордовый цвет. Пот со лба стекал крупными каплями, а голубые глаза беспрестанно моргали.
      – Смотри на экран компьютера, – приказал Синий, ткнув пистолетом в направлении монитора. – Смотри.
      На экране появилось изображение, и менеджер увидел, как его жена заклеивает детям рты черной липкой лентой.
      – О Господи! Я знаю, что менеджер в Сильвер-Спринг не успела все сделать вовремя. Давайте начнем, – сразу же предложил менеджер мужчине, лицо которого скрывала лыжная шапочка с прорезями. – Моя семья значит для меня все.
      – Это нам известно. – Синий повернулся к помощнице и наставил оружие на нее. – Ты ведь у нас не герой, не так ли, мисс Коллинз?
      Девушка замотала головой в пушистых рыжих кудряшках.
      – Нет, сэр. Банковские деньги мне не принадлежат, и умирать за них не стоит. И ни к чему, чтобы из-за них пострадали дети мистера Бартлетта.
      Мистер Синий улыбнулся под маской.
      – Я тоже так считаю.
      Он снова повернулся к менеджеру:
      – У нас обоих есть дети, и мы оба не хотим, чтобы они остались без отцов. – Авторство этой строки принадлежало Дирижеру, и, как подумал Синий, она возымела ожидаемый эффект. – Давайте приступим.
      Они поспешили к главному хранилищу, запираемому на двухкомбинационный замок, поэтому, чтобы открыть его, требовалось участие и Бартлетта, и его помощницы. Они справились с этой задачей менее чем за шестьдесят секунд.
      Затем мистер Синий продемонстрировал им какой-то серебристый прибор, внешне напоминающий пульт дистанционного управления телевизором:
      – Это полицейский сканер, – пояснил он. – Если полиция или ФБР получат сигнал и направятся сюда, я тут же об этом узнаю. В этом случае и вы, и обе кассирши умрете. Внутри хранилища имеются какие-нибудь датчики?
      Менеджер отрицательно помотал головой:
      – Нет, сэр. Даю слово, что никакой скрытой сигнализации у нас нет.
      Довольную улыбку Синего скрыла маска:
      – Тогда давайте поживее достанем мои деньги!
      Синий уже заканчивал упаковывать наличность, когда его сканер неожиданно пискнул и высветил информацию: «Деловая часть Фоллз-Черч. Происходит ограбление банка Ферст Юнион».
      Преступник резко развернулся к менеджеру и выстрелом уложил его наповал. Вторая пуля угодила в лоб мисс Коллинс.