Разговаривая по мобильному телефону – их у него в машине было шесть, – Волк удерживал рвущийся вперед мощный черный "лотос" на скорости чуть больше сотни миль в час. Путь его лежал к Монтоку на самом краю Лонг-Айленда, но даже в дороге, даже в час ночи ему приходилось работать. То дело, которым он занимался сейчас, было одним из самых главных – Волк держал на линии американского президента, канцлера Германии и британского премьера. Верхушка. Выше некуда.
      – Этот звонок вам не отследить, так что не тратьте время попусту. Мои специалисты лучше ваших. А теперь давайте вернемся к существу дела. Прошло уже восемь часов. И что?
      – Нам нужно еще время, – ответил за всех британский премьер-министр.
      Какой молодец. Уж не он ли истинный лидер тройки? Любопытно. До сих пор Волк считал англичанина всего лишь слугой американца.
      – Вы не понимаете... – начал президент, однако закончить не успел – Волк улыбнулся про себя и бесцеремонно оборвал главу крупнейшей мировой державы, с удовольствием демонстрируя откровенное неуважение к собеседнику.
      – Хватит! Я не желаю слушать ваши оправдания. Мне надоела ложь! – прокричал он в телефон.
      – Вы обязаны нас выслушать, – вмешался канцлер Германии. – Дайте нам возможность...
      Волк тут же оборвал связь. Достал сигару, раскурил, сделал пару затяжек, выпустил дым. Сигара была для него знаком победы. Потом повторил звонок уже с другого телефона.
      Они отозвались сразу же – ждали его звонка. Волк не был склонен недооценивать силу этих влиятельнейших людей, совсем нет, но что еще им оставалось, кроме как сидеть и ждать, пока он соизволит выйти на связь?
      – Хотите, чтобы я ударил по всем четырем городам? Могу. Прямо сейчас. Вам еще требуются доказательства серьезности моих намерений? Я могу отдать приказ. Только не говорите, что вам нужно время. Ясно? Страны, удерживающие пленников, всего лишь ваши марионетки. И не пытайтесь убеждать меня в чем-то другом. Реальная проблема в том, что вы не смеете показать себя теми, кто вы есть на самом деле. Вы не можете предстать перед всем миром слабаками. Но так оно и есть! Как это случилось? Как вы могли допустить такое? Кто вас выбрал? Кто вознес вас на вершину власти? Деньги и политические узники. Все. Прощайте.
      Премьер заговорил раньше, чем Волк успел дать отбой:
      – Нет! Вы неверно все подаете! Это у вас есть выбор, а не у нас. Мы понимаем, что ваша нынешняя позиция сильнее нашей. С этим не поспоришь. Однако мы не в состоянии быстро решить все вопросы. Физически не в состоянии. Думаю, вы и сами это понимаете. Разумеется, у нас нет никакого желания заключать с вами сделку, но мы пойдем на нее. Вынужденно. Нам лишь нужно еще немного времени. Мы все сделаем. Обещаем.
      Волк пожал плечами. Британский премьер-министр определенно удивил его: немногословен и мужества ему не занимать.
      – Я подумаю, – сказал Волк и прервал связь.
      Взял из пепельницы дымящуюся сигару, вдохнул ее аромат. Что ни говори, приятно ощущать себя самым могущественным человеком в мире. И в отличие от них он мог сделать то, за что взялся.

      Пассажир бизнес-класса, называвший себя Рэндольфом Уолером, сошел с борта самолета компании "Бритиш эйруэйз" в 6.05 утра. Паспорт и другие документы не вызвали у лондонских таможенников никаких сомнений. "Как хорошо вернуться домой", – подумал Уолер, который был на самом деле не кем иным, как Джеффри Шейфером. И будет еще лучше, когда он сотрет Лондон с лица земли.
      Семидесятилетний – по паспорту и на вид – джентльмен без проблем прошел все формальности и думал уже о своем следующем шаге: визите к детям. Именно такое поручение дал ему Волк. Любопытно, странно, но Шейфер уже давно отучился задавать вопросы, если приказы исходили от его нового шефа. Кроме того, он и сам хотел увидеть свое потомство. Папочка отсутствовал уж слишком долго.
      Еще одна роль, еще одно задание, еще одна деталь пазла. Детишки жили с сестрой его умершей жены в небольшом домике неподалеку от Гайд-парка. Шейфер сразу узнал дом, как только припарковал взятый напрокат "ягуар" на ближайшей стоянке и вышел из машины. Знакомое место всколыхнуло неприятные воспоминания о жене, Люси Рис-Казинс, сухонькой, ограниченной женщине. Он убил ее в "Сейфуэе" , в районе Челси, на глазах у детей. В результате этого в высшей степени милосердного акта две его дочери-близняшки, Триша и Эрика, которым было сейчас то ли шесть, то ли семь, и сын Роберт – ему, наверное, уже исполнилось пятнадцать – остались сиротами. Шейфер искренне считал, что без матери, вечно ноющей, вечно всем недовольной, им стало только лучше.
      Ласка постучал в дверь, обнаружил, что она не заперта, и ввалился без объявления.
      Младшая сестра его жены, Джуди, сидела с девочками на полу в гостиной. Все трое играли в "Монополию" и наверняка проигрывали – Боже, ну и семейка, как на подбор неудачники.
      – Папочка вернулся! – воскликнул он, растягивая губы в страшной улыбке. В следующий момент в грудь доброй тети Джуди уже смотрело дуло "беретты". – Ни звука, Джуди, ни звука. Постарайся не дать мне повода спустить курок. Я сделаю это легко и с большим удовольствием. Ты же знаешь, как я тебя ненавижу. Ты напоминаешь мне свою любимую сестричку, точнее, ее разжиревшую копию. Детки, привет! Поздоровайтесь с папочкой. Добрым, старым папочкой. Я приехал издалека, из самой Америки, и только лишь для того, чтобы взглянуть на вас.
      Девчушки, его милые дочурки, как по команде, расплакались, и Шейфер сделал то единственное, что пришло ему в голову, дабы восстановить порядок. Он направил пистолет в заплаканное лицо Джуди и подошел почти вплотную.
      – Сделай так, чтобы они перестали хныкать. Живо! Докажи, что заслужила право быть их опекуншей.
      Женщина обняла девочек, прижала их к груди и держала так, пока рыдания если не прекратились совсем, то по крайней мере стихли.
      – А теперь, Джуди, слушай меня. – Шейфер зашел сзади и приставил пистолет к затылку свояченицы. – Как бы мне этого ни хотелось, но я прилетел сюда не для того, чтобы трахнуть тебя и застрелить. У меня есть сообщение, которое ты должна передать министру внутренних дел. Интересный поворот судьбы, правда? Даже твоя жалкая, пустая до абсурдности жизнь оказалась полезной. Ты можешь в такое поверить? Я – не могу.
      Джуди растерянно пожала плечами. Растерянность, насколько знал Шейфер, была ее обычным состоянием.
      – Как? Как я это сделаю? – пробормотала она.
      – Позвони в гребаную полицию! А теперь заткнись и слушай. Ты должна сказать, что я уже здесь и что теперь никто не может чувствовать себя в безопасности. Ни полицейские, ни их семьи. Мы придем в их дома с такой же легкостью, с какой я пришел в этот.
      На всякий случай, чтобы лучше запомнилось, Шейфер повторил сообщение, после чего обратил внимание на Тришу и Эрику, интересовавших его примерно так же, как нелепые фарфоровые куклы, стоявшие на каминной полочке. Он ненавидел эти дурацкие, вычурные безделушки, принадлежавшие его жене, пустышки, с которыми она носилась так, словно они были настоящими.
      – Как Роберт? – спросил у близняшек Шейфер и не получил ответа.
      Что же это такое? Его дочери уже ухитрились стать похожими на свою угрюмую, огорченную жизнью мать и растерянную, не способную связать два слова тетю. Обе молчали.
      – Роберт, ваш брат! – заорал Шейфер, и девочки снова засопели. – Где он? Где мой сын? Расскажите что-нибудь о вашем брате! Может, у него выросла вторая голова? Ну!
      – У него все хорошо, – пропищала наконец Триша.
      – Да, у него все хорошо, – повторила за сестрой Эрика.
      – Все хорошо, вот как? Ну, тогда ладно, – недовольно проворчал Шейфер, с раздражением глядя на этих двух клонов матери.
      Вообще-то он даже немного скучал по сыну. Порой в мальчишке проявлялось что-то особенное, что-то его.
      – Поцелуйте папочку, – приказал он. – В конце концов, жалкие дурочки, я все же ваш отец. Советую не забывать.
      Девочки не пожелали его поцеловать, а ему было запрещено убивать их, и потому Шейфер покинул ненавистный дом. Выходя, он смахнул с полки фарфоровых кукол, и осколки разлетелись по комнате.
      – В память о вашей мамочке! – бросил он через плечо.

      Служащие в Ираке солдаты чаще всего жалуются на то, что происходящее вокруг представляется им абсурдным, совершенно бессмысленным. Во все большей степени это относится ко всем войнам современности. По крайней мере я и сам плохо понимал, что происходит.
      Срок ультиматума истек, мы жили как бы взаймы. День летел заднем, я уже просто не успевал перевести дух. И вот очередная миссия, теперь в Лондон, куда меня отправили с двумя агентами из подразделения по международному терроризму.
      Джеффри Шейфер объявился в Англии. Более того – и это представлялось совершенным безумием, – он сам пожелал уведомить нас об этом.
      Наш самолет приземлился в аэропорту Хитроу около шести часов утра, и я сразу поехал в отель на Виктория-стрит, где и проспал до десяти часов. Отдохнув, если это можно назвать отдыхом, мы поспешили в расположенный едва ли не рядом Скотланд-Ярд. Букингемский дворец, Вестминстерское аббатство, парламент – как приятно полюбоваться всем этим вблизи.
      По прибытии меня сразу же препроводили к суперинтенданту Мартину Лоджу из лондонской полиции. Лодж сообщил без всяких претензий на важность, что возглавляет антитеррористическое подразделение под названием "СиО-13". Пока мы шли на утренний брифинг, он успел коротко рассказать о себе.
      – Как и вы, я прошел все ступеньки полицейской лестницы. Работал на СИС в Европе, потом одиннадцать лет в лондонской полиции. А начал с учебы в Хендоне, тянул лямку констебля. В "СиО-13" меня назначили из-за знания языков.
      Он сделал паузу, чем я тут же и воспользовался.
      – Слышал о вашем подразделении, одном из лучших в Европе. Практики хватает – столько лет борьбы с ИРА.
      Лодж усмехнулся с видом ветерана, знающего, что к чему:
      – Иногда лучший способ чему-то научиться – сделать выводы из собственных ошибок. В Ирландии мы их наделали немало. В общем, Алекс, что есть, то есть. Ребята сегодня все на месте, горят желанием познакомиться. Но готовы будьте ко всему. Тут иногда такое творится. "МИ-5" и "МИ-6" тоже здесь. Эти вечно из-за чего-нибудь да грызутся. Не позволяйте им втянуть вас в их распри. В конце концов разберемся.
      Я кивнул:
      – У нас тоже такое случается. ЦРУ и Бюро. Так что я кое-что повидал.
      Вскоре выяснилось, что суперинтендант Лодж оказался прав, когда говорил о закулисных войнах. Распри между двумя ведомствами серьезно сказывались на общей работе даже в столь критической ситуации.
      В конференц-зале присутствовали также несколько агентов особого подразделения, и мужчины, и женщины. Был и глава канцелярии премьер-министра. И разумеется, ребята из самых разных спецслужб.
      Опустившись на стул, я едва удержался, чтобы не застонать – еще одно идиотское совещание. Как раз то, чего мне так не хватает. Хотелось крикнуть: "Срок миновал – они уже взрывают мосты!"

      Большая вилла на Лонг-Айленде не принадлежала Волку. Он снимал ее, выкладывая за аренду по сорок тысяч в неделю даже зимой. Откровенное мошенничество, конечно, считал Волк, но до времени мирился с такой наглостью.
      Впрочем, место того стоило – трехэтажный особняк в георгианском стиле гордо поднимался над пляжем, закрывая от ветра огромный бассейн. Посыпанная гравием подъездная дорожка вела к стоянке, заполненной автомобилями, по большей части лимузинами, вокруг которых прохаживались мускулистые, плотные ребята в темных костюмах.
      "И все здесь, – с горечью подумал он, – оплачено моими деньгами, моим потом, моими идеями!"
      Они ждали его, ближайшие помощники, подельники, те, кого называли Красной Мафией. Гости сидели в библиотеке, из окон которой открывался широкий вид на пустынный пляж и Атлантический океан.
      Они встретили его как самые близкие, самые дорогие друзья. Пожимали ему руку, похлопывали по спине, обнимали за плечи. Они льстили, говоря, что рады видеть его, заискивали, нахваливая его прозорливость.
      "Они. Те немногие, кто знает, как я выгляжу. Близкий круг. Те, кому я верю больше, чем кому-либо еще".
      Ленч подали еще до его приезда, после чего прислугу удалили из дому. Волк поставил машину и вошел через кухню.
      Никто не видел его, кроме тех, которые сидели в библиотеке. Их было девять человек.
      Он предстал перед ними. Закурил сигару. За победу.
      – Они попросили дать им еще время, – сказал Волк в паузе между затяжками.
      Сидевшие за столом русские засмеялись. Как и Волк, они презирали нынешние правительства западных стран и их лидеров. Политики слабы по самой своей природе, а те немногие, кому достает сил пробиться в высшие кабинеты, быстро теряют хватку. Так было всегда.
      – К черту, жахнем по ним! – крикнул кто-то.
      Волк улыбнулся:
      – Да, я бы так и сделал. Но есть одна проблема – если мы ударим по ним сейчас, то тоже проиграем. Думаю, их надо еще подержать на крючке. Сейчас они ждут ответа. Интересно, правда? Мы ведем переговоры с Соединенными Штатами, Британией и Германией. Как будто мы – мировая держава. Они ждут звонка. – Он поднял указательный палец и открыл телефон. – Все здесь?
      Его слушали.
      – Хватит болтовни, время упущено. Вот мое решение. У вас есть еще два дня, до семи часов по восточному поясному времени, но... Цена только что выросла вдвое!
      Он захлопнул крышку телефона. Посмотрел на своих людей:
      – Ну что? Вам это нравится, или как? Представляете, сколько денег я только что для вас заработал?
      Они зааплодировали, закричали.
      Волк оставался с ними до вечера. Терпел лживые славословия, замаскированные под предложения просьбы. Но у него имелись другие дела в славном городе Нью-Йорке, а потому Волк покинул своих подельников, предоставив им веселиться в роскошном особняке у моря.
      – Дамы скоро будут, – пообещал Волк. – Самые классные модели, королевы красоты. Самые лучшие шлюхи в мире. Веселитесь. Развлекайтесь.
      "На мои деньги".
      Он вышел из дома так же незаметно, как и вошел. Сел в "лотос" и повернул ключ зажигания. Сжал черный резиновый шар, потом отложил его в сторону. Достал из кармана сотовый. Набрал номер. Антенна приняла закодированный сигнал. Цепь замкнулась. Детонатор сработал.
      Даже отъехав от дома на приличное расстояние, Волк услышал раскатившийся по пустынному берегу взрыв. Особняк взлетел на воздух. Они стали не нужны ему. Теперь ему никто не был нужен.
      Замочить. Утопить в собственной крови, переломать кости, уничтожить.
      Расплата. Месть.
      Вот что прекрасно.

      Уже в Лондоне мы узнали, что срок ультиматума продлен на сорок восемь часов. Мы получили отсрочку. Мы могли хотя бы перевести дух. Куда там, через час из Нью-Йорка поступило известие о взрыве на Лонг-Айленде – убиты несколько главарей Красной Мафии. Что это значит? Снова Волк? Убирает своих? Избавляется от свидетелей?
      Совещания в Скотланд-Ярде шли одно за другим, а когда все закончилось, обнаружилось, что заняться-то и нечем. Около десяти вечера я отправился в ресторан "Коричный клуб", находящийся на месте библиотеки Старого Вестминстера на Грейт-Смит-стрит.
      Состояние опустошенности прошло, открылось второе дыхание. К тому же я с нетерпением ждал встречи с Сэнди Гринберг, одной из лучших детективов, с кем мне когда-либо доводилось работать. Может, у нее есть что-то новенькое о Волке. Или о Шейфере. По крайней мере никто лучше ее не знал преступный мир старушки Европы.
      Настоящее имя Сэнди – Сондра. Так называют ее все, кроме самых близких друзей, в число которых посчастливилось попасть и мне. Высокая, красивая, модно одевающаяся, немного застенчивая, остроумная, прекрасный собеседник. Мы обнялись, и Сэнди расцеловала меня в обе щеки.
      – Неужели для встречи обязательно требуется какой-то особенный случай? Неужели мы бы так и не увиделись, если бы не эта жуткая ситуация? А где же любовь, Алекс?
      – Ты всегда можешь прилететь в Вашингтон, – ответил я, высвобождаясь из объятий. – Кстати, потрясающе выглядишь.
      – Правда? Ладно, пойдем. Наш столик в углу. Ужасно по тебе скучала. Боже, как я рада. Между прочим, ты тоже классно выглядишь, учитывая обстоятельства. Как это тебе удается?
      Обед представлял собой изысканное сочетание индийской и европейской кухни, чего не найдешь в Штатах, во всяком случае, в Вашингтоне. Целый час мы разговаривали о делах и только к десерту позволили себе перейти на более личные темы. На розовом пальчике Сэнди я заметил золотую печатку:
      – Красивая.
      – Это от Кэтрин, – сказала она и улыбнулась. Сэнди и Кэтрин Грант жили вместе уже добрый десяток лет и были одной из самых счастливых пар, какие я только встречал. У них было чему поучиться, но кто на такое способен? Уж точно не я. Наладить свою жизнь у меня никак не получалось. – А ты, вижу, все еще не женат.
      – Глаз у тебя зоркий.
      Сэнди усмехнулась:
      – Как и положено детективу. Итак, Алекс, выкладывай.
      – Выкладывать-то особенно и нечего, – смущенно признался я. – Встречаюсь с одной женщиной, которая мне очень нравится и...
      – О черт, Алекс, тебе все очень нравятся, – перебила Сэнди. – Так ты устроен. Тебе даже Кайл Крейг нравился. Уж и не знаю, что можно было найти хорошего в таком жутком психопате.
      – Ну, кое в чем ты, может быть, и права. Но с Кайлом покончено. А вот полковник Джеффри Шейфер мне совсем не нравится. Как и русский, называющий себя Волком.
      – Я права, мой милый мальчик. Без всяких "может быть". Так кто же она, чудесная женщина, которая очень тебе нравится и которой ты рано или поздно разобьешь сердце? Или наоборот. Уверена, именно так в конце концов и случится. Почему ты мучаешь себя?
      Я невольно улыбнулся:
      – Она тоже детектив. Инспектор. Живет в Сан-Франциско.
      – Очень удобно. Просто замечательно. Это сколько от Вашингтона? Две тысячи миль? И вы часто встречаетесь? Раз в пару месяцев?
      Я рассмеялся:
      – Язычок у тебя по-прежнему острый.
      – Практика. Итак, ты все еще не нашел свою женщину. Жаль. Очень жаль. У меня есть две-три подружки. Ладно, ладно, молчу. Однако позволь задать личный вопрос. Ты забыл Марию?
      Проблема с Сэнди в том, что она следователь, и мысли, которые приходят ей в голову, обходят стороной других. Моя жена Мария погибла более десяти лет назад. Ее застрелили из проезжавшей мимо машины. Я так и не нашел стрелявшего. И не забыл Марию. Не смог. Может быть, для этого надо было раскрыть убийство – дело оставалось открытым. Каждый раз, когда я вспоминаю о ней, сердце отзывается болью.
      – Я совершенно без ума от Джамиллы Хьюз. Это все, что я сейчас знаю. Нам хорошо вместе. Что тут плохого?
      Сэнди улыбнулась и покачала головой.
      – Слышала, Алекс, слышала. Она очень тебе нравится. Но ты так и не сказал, что любишь ее. А что касается твоего "без ума", то позволь с тобой не согласиться. Ты не из тех, верно? Верно. Я права. Я всегда права.
      – Я тебя люблю.
      – Отлично, – рассмеялась она. – Тогда дело в шляпе. Остаешься на ночь у меня.
      – Прекрасно. Согласен.
      Мы оба посмеялись, однако через полчаса Сэнди высадила меня у отеля на Виктория-стрит.
      – Подумаешь? – спросил я, выбираясь из такси.
      – Уже думаю, – ответила Сэнди.
      Я знал, что она не обманывает, как знал и то, что здесь, в Европе, мне не обойтись без помощи.

      Генри Сеймур жил неподалеку от убежища Ласки на Эджуэйр-роуд, в районе между Триумфальной аркой и Паддингтоном, известном как Маленький Ливан. По пути к жилищу бывшего агента САС полковник Шейфер поглядывал по сторонам и думал о том, что же случилось с городом, его городом, а заодно и со всей чертовой страной.
      Удручающее, жалкое зрелище.
      Всюду восточные кофейни, ресторанчики, магазинчики. В воздухе витают густые ароматы этнических кухонь – и это в восемь утра! Возле газетного киоска два старичка курят кальян.
      "Кошмар! Жуть! Что, мать вашу, сделали с моей страной?"
      Квартира Генри Сеймура располагалась над магазином мужской одежды, и Ласка сразу поднялся на третий этаж. Постучал.
      Дверь открыл сам Сеймур.
      Едва увидев старого знакомого, Шейфер усомнился в собственном выборе. С последней встречи – а это было всего лишь несколько месяцев назад – Генри потерял тридцать или сорок фунтов. Роскошные черные кудряшки покинули голову, оставив разрозненные серовато-белые клочки, которые и волосами-то не назовешь.
      В общем, Шейфер не без труда признал в этом придавленном жизнью страдальце бывшего армейского приятеля, одного из лучших экспертов подрывного дела. Они вместе воевали во время "Бури в пустыне", когда служили в Двадцать втором полку САС, потом встретились уже наемниками в Сьерра-Леоне. В Ираке их забрасывали в тыл противника с задачей сеять хаос и панику. Ни у кого это не получалось лучше, чем у Шейфера и Сеймура.
      Сейчас бедолага выглядел человеком, не способным посеять панику даже в доме престарелых... впрочем, внешность часто бывает обманчивой.
      – Итак, ты готов к работе? Дело очень важное.
      Генри Сеймур улыбнулся, и Шейфер заметил отсутствие двух передних зубов.
      – Надеюсь, самоубийство.
      – Вообще-то мысль неплохая, – согласился гость.
      Он сел напротив хозяина и рассказал то, что тому полагалось знать. Услышав детали плана, Генри зааплодировал:
      – Всегда хотел взорвать Лондон. Ты выбрал того, кого надо.
      – Знаю, – сказал Ласка.

      В конференц-зале Скотланд-Ярда собралось несколько сотен человек, от полицейских до правительственных чиновников. К нам обратился доктор Стэнли Берген. Низкорослый и полный, лет шестидесяти, не меньше, он, однако, умел заставить слушать себя.
      Доктор Берген говорил без бумажки, и ни разу никто из нас даже не посмотрел в сторону. Все присутствующие прекрасно понимали – мы живем взаймы.
      – Мы подошли к критической точке и вынуждены ввести в действие план чрезвычайных мероприятий. Люди, которые отвечают за его реализацию, заслуживают доверия.
      Итак, вот какими будут наши действия в Лондоне. Если мы получаем какое-либо предупреждение о надвигающейся катастрофе, нам понадобится определенное эфирное время на всех радиостанциях. Это же относится к службам пейджинговой и мобильной связи. Другие, менее эффективные методы, включают в себя громкоговорители, системы громкой связи и тому подобное.
      Короче говоря, население будет оповещено, если мы получим предварительное предупреждение. В таком случае по телевидению выступит с обращением специальный представитель лондонской полиции или министр внутренних дел.
      В случае нападения с использованием обычного или химического оружия на место происшествия будут незамедлительно отправлены полиция и пожарные бригады. Сразу после выяснения всех обстоятельств пораженный район будет изолирован. Затем пожарные и полиция определят три зоны – горячую, теплую и холодную.
      Оказавшиеся в горячей зоне – если там кто-то уцелеет – останутся на месте до прохождения процедуры деконтаминации.
      Пожарные и "скорая помощь" расположатся в теплой зоне. Там же будут развернуты пункты деконтаминации.
      Холодная зона будет использоваться для размещения следственных групп, командно-контрольных и погрузочных пунктов.
      Доктор Берген помолчал.
      – Некоторые из вас, вероятно, заметили, что я не употребил слово "эвакуация". Дело в том, что эвакуация такого города, как Лондон, невозможна, если мы не начнем ее сейчас, рискуя спровоцировать Волка.
      Нам раздали карты и справочные материалы. Настроение в зале, похоже, упало ниже нуля.
      Я просматривал бумаги, когда ко мне подошел Мартин Лодж.
      – Приняли звонок от Волка, – прошептал он. – Тебе понравится. Говорит, что ему по вкусу наш план. И еще согласен с тем, что эвакуация бессмысленна и опасна...
      Внезапно где-то совсем рядом прогремел взрыв.

      Внизу, когда я наконец пробился по лестнице к месту взрыва, царили невероятный хаос и смятение. Знаменитый на весь мир знак Скотланд-Ярда перестал существовать. На месте входа со стороны Бродвея зияла огромная дымящаяся дыра. Повсюду валялся мусор и остатки того, что было черным фургоном.
      Начальство уже приняло решение: здание не покидать, всем оставаться на местах. Разумное и по крайней мере смелое решение. В кризисном центре, когда я туда пришел, десятка два человек просматривали видеозаписи камер наружного наблюдения. Одним из них был Мартин Лодж.
      Я сел рядом. Опустил глаза и увидел, что у меня дрожат руки.
      На экране было видно здание, перед которым прохаживались вооруженные дежурные полицейские. Неожиданно на Кэкстон-стрит появился мчащийся на предельной скорости фургон. Проскочив Бродвей, машина врезалась в возведенный у входа барьер. И тут же последовал взрыв. Правда, звука мы не услышали. Все здание осветилось, словно от иллюминации.
      – Наш противник – настоящий террорист, человек решительный и твердо идущий к цели. Он хочет внушить нам, что мы уязвимы. Интересно, что сегодня никто не погиб, если не считать водителя фургона. Может быть, у Волка все же есть сердце.
      Лоджу ответил голос с заднего ряда:
      – У него нет сердца. У него есть план.
      Голос, который я не сразу узнал, оказался моим собственным.

      Я работал в Скотланд-Ярде до конца дня и не стал возвращаться в отель, а лег на диване в одном из кабинетов.
      В три ночи я проснулся и снова взялся за работу. Срок второго ультиматума истекал в полночь, никому не хотелось даже думать о том, что может случиться потом.