Будь я Волком, выбрал бы для жизни Цюрих – красивый, удивительно чистый город, стоящий на берегах Цюрихского озера, город с раскидистыми, распространяющими волшебный аромат деревьями, с широкими извилистыми пешеходными дорожками у самой воды и чистым горным воздухом, вдыхать который должно медленно и глубоко. Когда я попал туда, над городом собирались тучи. Фасады большинства зданий в Цюрихе исполнены в светлых тонах, песочном и белом, кое-где украшены швейцарскими флагами, которые в момент моего прибытия безжалостно трепал рвущийся с озера ветер.
      Проезжая на машине, я заметил проложенные тут и там трамвайные рельсы и нависающие над ними тяжелые линии проводов. Сила старины. Попавшиеся на глаза фибергласо-вые коровы, выполненные в натуральную величину и разрисованные альпийскими сценками, напомнили любимую игрушку малыша Алекса, Му.
      "Цюрихский банк" – строение в стиле шестидесятых, с фасадом из стекла и стали – расположен недалеко от озера. У входа меня поджидала Сэнди Гринберг. В сером костюме, с черной сумочкой на плече, она выглядела так, будто работала здесь, в банке, а не в Интерполе.
      – Уже бывал в Цюрихе? – спросила Сэнди, обнимая меня и целуя в обе щеки.
      – Никогда. А вот швейцарский нож у меня был. В детстве. Такой, знаешь, универсальный.
      – Алекс, мы обязательно должны здесь пообедать. Теперь идем. Нас ждут, а ждать в Цюрихе не любят. Особенно банкиры.
      Внутри все было так, как, наверное, и должно быть в швейцарском банке: повсюду деревянные панели, безукоризненная полировка, блеск и чистота, какая бывает, по-моему только в операционных. Нас провели в отделанное природным камнем помещение, где работали настоящие профессионалы. По крайней мере выглядели они серьезными, деловитыми, энергичными и даже общались шепотом. Некоторым сюрпризом для меня стало присутствие на стенах картин современных художников, однако потом я понял: искусство – такой же бренд банка, как чистота, деревянные панели и перешептывания.
      – Цюрих всегда привлекал интеллектуалов и художников-авангардистов, – заметила Сэнди. – Здесь зародилось движение дадаистов. Здесь жили Вагнер, Штраус, Юнг.
      – В Цюрихе Джеймс Джойс написал "Улисса", – вставил я и подмигнул.
      Сэнди рассмеялась:
      – Я и забыла, что ты – скрытый интеллектуал.
      Нас провели в кабинет президента банка, человека весьма серьезного с виду. Порядок в кабинете был идеальный. На столе лежал только один-единственный лист бумаги, все остальное убрано.
      Сэнди вручила господину Дельмару Помруа конверт:
      – Здесь подписанное судьей постановление. Номер счета 616479Q.
      – Для вас все должным образом подготовлено, – сообщил герр Помруа.
      И все. В сопровождении одного из служащих мы отправились в другую комнату, чтобы познакомиться со всеми операциями с данным счетом. Такая вот секретность и такая вот безопасность.
      "Для вас все должным образом подготовлено".

      Происходящее в банке отдаленно напоминало тщательно организованное полицейское расследование. На самом деле все было не так. Нас, то есть Сэнди, двух ее агентов и меня, отвели в маленькую, без окон комнатку, затаившуюся где-то в глубине подвала Цюрихского банка. Счет Корки Хэнкока, бывшего агента ЦРУ, определенно имел тенденцию к росту. С начальной суммы в двести тысяч долларов США он вырос до шести с небольшим миллионов. Вот так-то.
      Последние, самые большие вклады, равные в сумме трем с половиной миллионам, поступили в текущем году.
      Деньги пришли со счета некоего Ю. Жихомирова. На то, чтобы проследить все операции, нам потребовалось около двух часов. Мы изучили более сотни страниц, записи в которых начинались с 1991 года. Того самого года, когда Волка вывезли из России. Совпадение? Нет, в совпадения я больше не верил.
      Куда же уходили деньги со счета Жихомирова? Платежи компании, сдающей в частную аренду самолеты; оплата регулярных перелетов рейсами "Бритиш эйруэйз" и "Эр Франс"; отели: "Кларидж" и "Бель-Эйр" в Лос-Анджелесе, "Шерри Недерлэнд" в Нью-Йорке, "Четыре сезона" в Чикаго и на Мауи. Телеграфные переводы в Америку, Южную Африку, Австралию, Париж, Тель-Авив.
      След Волка?
      Особенно меня заинтересовал один пункт – покупка четырех дорогих спортивных автомобилей во Франции. Все они были приобретены через автосалон в Ницце, "Ривьера моторс". "Лотос", "ягуар" и два "астон-мартина".
      – Волк, как нам известно, большой любитель спортивных машин, – сказал я Сэнди. – Может, эти автомобили куплены неспроста. Может, мы подошли к нему ближе, чем предполагаем. Как думаешь?
      Она согласно кивнула:
      – Да. Пожалуй, стоит заглянуть в этот "Ривьера моторе" в Ницце. Ницца – милый городок. Но сначала, Алекс, ленч в Цюрихе. Я тебе обещала.
      – По-моему, ты вытащила обещание из меня. После моей неудачной шутки насчет швейцарского армейского ножа.
      Перекусить надо было в любом случае, так что предложение пришлось кстати. Сэнди сделала выбор в пользу "Фельтлинер келлер", одного из ее любимых ресторанов – она думала, что мне там понравится.
      По пути Сэнди объяснила, что "Фельтлинер келлер" – одно из старейших заведений, существует с 1551 года, а это немалый срок для любого бизнеса. На полтора часа мы совершенно забыли о том, зачем сюда приехали. Нам подали ячменный суп, zuppe engadinese, запеканку, veltliner topf, и очень хорошее вино. Все прочее соответствовало: хрустящие белые скатерти и салфетки, розы в серебряных вазах, хрустальные солонки и перечницы.
      – Признаю, это одна из самых блестящих твоих идей, – сказал я, когда мы закончили. – Приятно иногда отвлечься.
      – Просто ленч, Алекс. Тебе обязательно надо попробовать еще раз. Приезжай в Европу со своей подругой, Джамиллой. Тебе это нужно. Ты слишком много работаешь.
      – Заметно?
      – Вообще-то нет. Ты, как всегда, хорошо выглядишь. Лучше, чем Дензел Вашингтон, по крайней мере в последних фильмах. Уж и не знаю, как тебе удается. Но я вижу и другое – у тебя внутри растет напряжение. Так что поешь, расслабься, а потом поедем в Ниццу и проверим тот салон. Считай, что у нас небольшой отпуск. Может, мы даже поймаем убийцу. Допивай вино, Алекс.
      – Ты права. Только мне еще нужно купить шоколада для Дженни. Целый чемодан. Я обещал.
      – А Волка ты не обещал поймать? – спросила Сэнди.
      – Да, и это тоже.

      Следующая остановка – роскошный автомобильный салон в Ницце. Я как будто оказался в одном из фильмов Альфреда Хичкока.
      Владелец "Ривьера моторс", знаток и ценитель эксклюзивных марок, тоже оказался любителем драмы, по крайней мере в смысле дизайна. Для достижения требуемого эффекта в демонстрационном зале был выставлен длинный ряд отливающих черным машин, отчетливо просматривающихся с другой стороны улицы через громадные эркеры. Эффект усиливался благодаря контрасту между черными кузовами автомобилей и безукоризненно белым полом.
      – Ну, что ты об этом думаешь? – спросила Сэнди, выбираясь из взятого напрокат "пежо", который мы припарковали напротив салона.
      – Думаю, мне нужна новая машина, – ответил я. – И еще я знаю, что Волку нравятся спортивные автомобили.
      Мы вошли и остановились у столика, за которым сидела элегантная особа с красивым загаром и осветленными, стянутыми в пучок волосами. Нас с Сэнди она рассматривала настолько откровенно, что ее мысли мог бы прочитать даже ребенок.
      – Мы хотели бы поговорить с мсье Гарнье, – на французском обратилась к женщине Сэнди.
      – Вам было назначено, мадам?
      – Вообще-то да. Позвольте представиться, Интерпол и ФБР. Мы здесь по важному делу.
      Пока мы ждали, я оглядывал салон. Дорогущие машины были расставлены "елочкой" и разделены деревцами в громадных горшках. В примыкающей к демонстрационному залу мастерской работали одетые в форменные зеленые комбинезоны и вооруженные неестественно чистыми инструментами механики.
      Управляющий появился минуты через две. На нем был модный серый костюм, не слишком бросающийся в глаза, но явно дорогой и совершенно уместный.
      – Вас интересуют два "астон-мартина", "ягуар" и "лотос"? – спросил он.
      – Вроде того, мсье, – сказала Сэнди. – Давайте пройдем в ваш кабинет. Не хотелось бы, чтобы наша беседа помешала вашему бизнесу.
      Управляющий улыбнулся:
      – О, мадам, поверьте, наш бизнес прочно стоит на ногах.
      – Посмотрим, – сказал по-французски я. – Или, скажем так: давайте попробуем сохранить его в таком виде. Мы расследуем убийство.

      Управляющий моментально сменил тон и стал вдруг чрезвычайно любезным и внимательным. Четыре вышеуказанных автомобиля были приобретены неким мсье Альонби, владельцем дома на прекрасном полуострове Кап-Ферра, к востоку от Ниццы.
      – Это в сторону от Басс-Корниш, главной прибрежной дороги в Монако, – уверил нас мсье Гарнье. – Особняк Альонби невозможно пропустить.
      – "Поймать вора", – сказала Сэнди, когда мы спустя два часа катили по направлению к Кап-Ферра. Время мы потеряли из-за того, что вызывали подкрепление. – Знаешь, самые памятные сцены в фильмах Хичкока снимались как раз здесь. – Она указала на вьющуюся между скалами параллельную дорогу, проходившую на сотню ярдов выше нашей. Представив себя едущим по ней, я лишь покачал головой – слишком высоко, слишком опасно.
      – Да, только мы ловим безжалостного убийцу, человека, не знающего, что такое совесть, а не остроумного и обаятельного вора-домушника, каким был в фильме Кэри Грант.
      – Верно, Алекс. Ты, пожалуйста, не позволяй мне отвлекаться, хорошо?
      Сэнди подмигнула, но я-то знал, что она всегда внимательна и сосредоточенна. Именно потому у нас никогда не возникало проблем.
      Поместье Альонби находилось на западной стороне Кап-Ферра, в местечке Вильфранш-сюр-Мер. Едва мы выехали на автостраду Д-125, больше известную под названием бульвар Серкуляр, как за высокими бетонными и каменными стенами замелькали виллы и сады. Следовавшие за нами пара фургонов и три или четыре легковушки тоже сбросили скорость. Поглазеть было на что: здесь из-за ворот выкатил сияющий синий "роллс-ройс" с откидным верхом, за рулем которого восседала блондинка в солнцезащитных очках и с платком на шее; там на террасе "Гранд-Отель-дю-Кап-Ферра" загорали туристы; рядом около пляжа блестел под солнцем вырубленный прямо в скале бассейн.
      – Думаешь, зря тратим время? – спросила Сэнди.
      – Не знаю. В любом случае ничего другого у нас нет. Будем клевать по зернышку. Впрочем, у меня нет предчувствия, что это пустая затея. Что-то должно быть. Думаю, мсье Альонби как-то связан с Волком.
      Мы увидели то, что искали, и Сэнди проехала мимо.
      – Ты понял? А если Альонби и есть Волк? Почему бы и нет?
      – Да, того, кто здесь живет, бедняком не назовешь. Некоторым, похоже, всегда всего мало.
      – С миллиардом в кармане, Алекс, этот особнячок показался бы тебе довольно скромным. И дело не в одном доме, а в том, что их много. И не только здесь. Ривьера, Лондон, Париж, Аспен.
      – Ну, тебе виднее. Я как-то пока еще не находил в кармане миллиард. И виллы на Ривьере у меня нет.
      Предметом нашего разговора был особняк в средиземноморском стиле, с белой отделкой на общем кремово-желтом фоне, сверкающими балюстрадами и портиками и закрытыми – наверное, из-за солнца – ставнями. Или, может, те, кто там живет, не хотят, чтобы их видели? Четыре этажа, тридцать с лишним комнат – почти Версаль.
      Пока мы хотели немногого – только заглянуть. Операция была разработана заранее с участием местной полиции. Нам предстояло остановиться в небольшом отеле на побережье, а для наблюдения за владениями Альонби использовать соседнюю, примыкающую к ним с южной стороны виллу, хозяева которой находились в отъезде. Мы должны были явиться туда на следующее утро под видом садовников.
      Выслушав детально расписанный и подробно изложенный план, мы с Сэнди переглянулись и одновременно покачали головами.
      Ну уж нет.
      – Мы проникнем туда сегодня, – твердо сказал я. – С вашей помощью или без таковой.

      Решение действовать незамедлительно было с энтузиазмом поддержано Интерполом и властями в Париже, которые поддерживали тесные контакты с Вашингтоном и желали схватить Волка сильнее всех в мире. Все согласования прошли на удивление быстро, в течение второй половины дня. Нам с Сэнди разрешили принять участие в предстоящей операции.
      План разрабатывался на основе предположения, что Волк находится на вилле. Семь групп снайперов, по два человека в каждой, размещались со всех сторон поместья, поделенного на четыре зоны: белая (север), красная (восток), черная (юг) и зеленая (запад). Прикрывались все двери и окна. Каждый снайпер получал конкретную цель или цели. Именно снайперы должны были находиться к особняку ближе всего. Наши глаза и уши.
      Пока они не обнаружили никаких признаков того, что нас заметили.
      В то время как снайперы выдвигались на позиции, остальные – Интерпол, ФБР, французские полиция и военные – готовились к штурму: надевали черные защитные костюмы "Номекс", облачались в бронежилеты, вооружались пистолетами и автоматами "МР-5". Неподалеку ждали сигнала три вертолета, в задачу которых входило обеспечение воздушного прикрытия. Мы были готовы, но решающее слово оставалось за политиками, так что случиться могло всякое.
      Мы с Сэнди лежали на земле примерно в ста ярдах от главного здания. Как всегда в подобных ситуациях, нервы были натянуты до предела. По крайней мере у меня. Вполне возможно, что Волк на вилле. Вполне возможно, что Альонби и есть Волк.
      Кое-где в доме еще горел свет, однако после полуночи движение за окнами прекратилось. Особняк охранялся довольно скромно – мы заметили всего лишь двух секьюрити.
      – Что-то уж очень тихо, – прошептала Сэнди. – Не нравится мне это. И охрана какая-то несолидная.
      – А время идет. Скоро два.
      – Тебя не удивляет, что нам дали "добро"?
      Я улыбнулся:
      – Уже дали? Что-то не заметил. Нет, не удивляет. Не забывай, французам не терпится заполучить Волка. У них к нему особый счет.
      И вот сигнал! Вперед! Мы с Сэнди входили в состав штурмовой группы, которая устремилась к дому через сорок пять секунд после первой волны. Бегом! К задней двери.
      Мы ворвались в кухню. Кто-то включил свет. На полу со скованными за спиной руками лежал охранник. Повсюду вокруг – полированный мрамор, в середине комнаты – четыре плиты. На столе – большая стеклянная чаша, в которой плавали похожие на черные носы штуковины.
      Присмотревшись, я усмехнулся про себя и покачал головой – фиги.
      Мы выбежали в длинный коридор. Пока еще в доме не прозвучало ни единого выстрела. Хотя шума хватало.
      Гостиная. Огромная, вполне подходящая для проведения дипломатических приемов. Над головой хрустальные люстры. Под ногами мраморный пол. На стенах с полдюжины больших темных картин французских и голландских мастеров.
      И никакого Волка.
      – Интересно, здесь развлекаются или подписывают договоры? Алекс, почему никто не отстреливается? Где сопротивление? Что происходит?
      Мы взбежали по винтовой лестнице и увидели французских солдат, выводящих из спален мужчин и женщин. Большинство даже не успели одеться, несколько человек были совершенно голые.
      Никто из них не походил на Волка, хотя, с другой стороны, откуда мне знать, как он выглядит? И знает ли это вообще кто-нибудь?
      Допрос начался тут же, на месте, прямо в коридоре.
      Где Волк? Где Альонби?
      Дом обыскали во второй раз. Потом в третий.
      "Марселя Альонби нет в доме" – так заявили нам несколько гостей. Хозяин виллы отправился по делам в Нью-Йорк. В особняке, однако, находилась одна из его дочерей. Именно она устроила накануне вечеринку, и эти люди были ее гостями, хотя некоторые выглядели по меньшей мере вдвое старше хозяйки. Девушка утверждала, что ее отец – почтенный человек, уважаемый банкир и уж никак не преступник, а тем более не Волк.
      Значит, Альонби – банкир Волка? И что это нам дает?
      Как ни неприятно, но следовало признать – Волк снова взял верх.

      Мы еще раз обыскали весь дом, а потом, несмотря на протесты и угрозы дочери владельца, принялись разбирать его на кусочки.
      Чего там только не было! Антиквариат, предметы искусства. Сэнди даже предположила, что Альонби поставил целью превзойти находящийся поблизости особняк "Ла Фиорентина", признанный самым красивым домом в мире. Банкир определенно отличался изысканным вкусом и мог позволить себе не считаться с затратами. Мебель в стиле Людовика XVI, золоченые канделябры, турецкие ковры, китайские ширмы и панели, гобелены, классические и современные картины почти на всех стенах. Шедевры Фрагонара, Гойи, Питера Брейгеля.
      И все это на деньги Волка? А почему бы и нет? В его распоряжении четыре миллиарда долларов.
      Задержанных собрали в бильярдной комнате, где стояли три бильярдных стола и несколько шикарных диванов. Знал ли кто-то из этих людей Волка? Я в этом сомневался.
      – Кто-нибудь желает сделать заявление? – обратился к ним комиссар французской полиции.
      Никто не пожелал. На наши вопросы не отвечали. Либо ничего не знали, либо им приказали молчать.
      – Хорошо, давайте разделим задержанных на группы. Будем допрашивать каждого по отдельности. Кто-нибудь заговорит, – предложил комиссар.
      Так как меня не попросили принять участие в допросах, я вышел из дома и медленно направился к воде. Неужели нас в очередной раз направили по ложному пути? Волк с самого начала разрабатывал стратегию игры, предусматривавшую самые различные варианты. Вполне вероятно, что он не отказался от своих методов и сейчас.
      У края воды, примерно в сотне ярдов от особняка, я заметил длинный деревянный навес. Но что это? Вместо лодок там стояло около тридцати дорогих спортивных автомобилей и роскошных седанов. Может, что-то обнаружится там? Какое-то свидетельство того, что здесь бывал Волк. Или это всего лишь еще одна приманка?
      Я подошел ближе и остановился между водой и навесом, когда у меня за спиной разверзся ад.

      Он не знал ничего, кроме своей роли в этой операции. Важно было одно: поместье Вильфранш-сюр-Мер подверглось нападению, и через час все находящиеся там люди, включая его друзей и девушку, с которой он спал, модель из Гамбурга, должны умереть.
      Французские военные и полиция захватили особняк. Пора браться за работу. Бари Нэффис понятия не имел, почему должны погибнуть люди, однако вопросами и сомнениями себя не утруждал.
      Похоже, Волк знал все наперед. Вот уж у кого глаза на затылке. Глаза и уши. Жуткий мерзавец, что и говорить.
      Зато деньги он заплатил хорошие. Авансом.
      Радиосигнал из захваченного полицией дома поступил полчаса назад, когда Бари крепко спал в своем гостиничном номере.
      Он спрыгнул с кровати, торопливо оделся и поспешил на указанную позицию к северу от поместья, стараясь не думать о друзьях и любовнице. Может быть, ей еще удастся как-нибудь спастись. Может быть...
      Впрочем, если и не удастся, невелика потеря; Нэффис не собирался перечить Волку из-за какой-то девчонки. Он пробежал через густые кусты, пробрался между деревьев. С собой у него был переносной зенитный комплекс. Страшное оружие. Пусковая установка длиной пять футов весила чуть больше тридцати пяти фунтов, была отлично сбалансирована и снабжена пистолетного типа рукояткой и опорой. Стреляла она ракетами "Стингер". Кроме Нэффиса, в лесу находились еще два человека, каждый из которых имел свое конкретное задание.
      Три профессиональных киллера готовились вступить в дело, испытывая, возможно, одинаково тяжелые чувства.
      Засада для полиции.
      Жуткая, смертельная ловушка для находящихся в доме.
      Покончить со всеми. Какая бойня!
      Выйдя на огневую позицию примерно в полутора тысячах футов от особняка, Бари положил трубу на плечо, взялся за рукоятку и прицелился. Все просто, как будто стреляешь из обычной винтовки или гранатомета.
      Цель попала в видоискатель. Промахнуться практически невозможно. Оставалось ждать последней команды.
      Боже, ну и задание. Нет, оно определенно ему не по вкусу. Перед глазами снова и снова вставала симпатичная девчонка из Гамбурга. Ее звали Джери. Такая милая, с таким чудесным телом. Бари ждал, все еще надеясь, что сигнал не поступит. Пусть бы Джери жила. Пусть бы жили все остальные.
      Но сигнал пришел. Не голосовой. Электронный. Безликий. Просто свист в наушниках.
      Два коротких, один длинный.
      Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Потом нехотя спустил курок.
      Отдачу Бари почти не ощутил – легкий толчок, не больше того.
      Ракета помчалась к цели, оставляя за собой густой дымный след отработанного топлива. Бари провожал ее взглядом. Когда "Стингер" достиг скорости 1500 миль в час, до него долетел низкий рокочущий гул.
      Берегись, Джери.
      Ракета ударила в боковую стену. Почти идеальное попадание.
      А Бари уже заряжал вторую.

      Сначала громкий свистящий звук, потом взрыв. За ним другой, третий. Я оглянулся – повсюду воцарились хаос и смерть.
      Полицейские и солдаты разбегались во все стороны, пытаясь укрыться от огня и разлетающихся осколков. Первая ракета ударила в северную боковую стену под самой крышей, разметав черепицу. В воздух взлетели кирпичи каминной трубы, куски дерева. Вторая и третья ракеты тоже попали в особняк, только с других сторон.
      Я бросился к зданию, но тут же остановился. Еще один сюрприз! Из-под навеса с ревом, разбрасывая гальку, вырвался и устремился к дороге темно-синий "мерседес". Я подбежал к стоящему в сторонке полицейскому седану, прыгнул на сиденье, повернул ключ и пустился в погоню.
      Времени на то, чтобы предупредить кого-то, даже Сэнди, не было. Меня интересовало только одно: сможет ли полицейский автомобиль соперничать с "мерседесом", на котором стоит форсированный двигатель. Шансов было немного. Возможно, вообще никаких.
      Выскочив из Кап-Ферра, я выжал газ и уже не отпускал педаль до Басс-Корниш. Дорога все время петляла, и несколько раз мне лишь чудом удавалось вывернуть руль, спасая себя и других от неминуемого столкновения. И все же я не отпустил "мерседес", не дал ему оторваться.
      Кто, черт возьми, сидит в машине? Кого я преследую? Почему он бежит?
      Неужели там Волк?
      Мы мчались в сторону Монако. Впереди появились огни, и через мгновение я различил силуэт тяжелого грузовика, идущего нам навстречу. Внезапно "мерседес" ушел в сторону, обогнул грузовик и повернул на запад.
      Мимо проносились казавшиеся бесконечными рекламные столбы и огни придорожных ресторанов. Я проскочил поворот, и на мгновение передо мной предстал во всей своей непревзойденной красоте залив Вильфранш-сюр-Мер с застывшей над ним в темном небе большой полной луной. Над заливом, заполненным яхтами и парусными лодками и напоминающим ванну Богатенького Ричи, поднимался город. "Мерседес" нырнул вниз – дорога уходила к подножию холма. Скорость его на отдельных участках доходила до ста миль в час. Я вспомнил, что мощность двигателя "бенца" приближается к пятистам лошадиным силам.
      Начинался старый порт Ниццы, и расстояние между нами постепенно сокращалось. Удивительно, но по узким улочкам еще гуляли люди, а у ночных клубов и баров собирались целые толпы.
      "Мерседес" едва не врезался в группу подвыпивших парней, вываливших из заведения под названием "Этуаль-Филант".
      Я последовал за ним, отчаянно сигналя, заставляя гуляк отпрыгивать в стороны, слыша посылаемые вслед проклятия и угрозы.
      "Мерседес" свернул вправо, на шоссе Н-7, Муайен-Корниш.
      Я старался не отставать, хотя и понимал, что на широкой автостраде с менее плотным движением удержаться на хвосте не смогу. На хвосте у кого? Кто там, в синем "мерседесе"?
      Дорога, по-прежнему петляя, круто уходила вверх. Мы снова мчались в сторону Монако, дистанция уже начала увеличиваться. Через пару километров я понял, что проигрываю. От красоты открывавшегося сверху вида на Кап-Ферра и Бойо захватывало дух, и я – даже на этой сумасшедшей скорости – невольно залюбовался им.
      Мой полицейский седан выдал сотню миль, но сможет ли он долго протянуть на такой скорости?
      Впереди показался туннель, меня обступила почти полная тьма, но уже в следующее мгновение впереди предстала удивительная картина – крохотная средневековая деревушка прилепившаяся к вершине холма.
      "Осторожно!" – гласил дорожный знак.
      Сразу за деревней дорога сделалась еще опаснее, полотно словно приклеили к склону скалы. Внизу лежало море, менявшее свой цвет с лазоревого на опаловый и с опалового на серебристо-серый.
      В воздухе ощущался запах апельсинов и лимонов. Мои чувства обострились. Страх способен на такое.
      Однако "мерседес" уходил, и я сделал то единственное, что еще мог сделать. Вместо того чтобы сбросить скорость перед очередным поворотом, я добавил газу.

      Я нагонял "мерседес" и не убирал ногу с педали, вдавив ее в пол.
      "Что ты делаешь? Это же самоубийство".
      Внезапно "мерседес" занесло. Он выскочил на встречную полосу и ударился о скалу. Удар получился скользящий, но на такой скорости его оказалось достаточно, чтобы машина потеряла управление. Она вильнула в сторону, пересекла обе полосы и взмыла в воздух.
      Синий "мерседес" летел, точнее, падал в море.
      Я резко затормозил у края дороги и выскочил из седана. "Мерседес" дважды ударился о скалу, перевернулся и покатился вниз. Я провожал его взглядом, но сам спуститься вслед за ним не мог.
      Разбитая машина лежала внизу. Никакого движения я не заметил. Человек, сидевший за рулем, судя по всему, погиб. Но кто был этот человек?
      Я вернулся к своему седану, но только через десять минут сумел добраться до нижней трассы, туда, где покоились обломки. К месту происшествия уже прибыли французская полиция, "скорая помощь" и с десяток неизвестно откуда взявшихся зевак.
      Тело еще не достали. Медики пытались что-то делать, но в их движениях ощущалось отчаяние. Двое разговаривали с водителем. Один из санитаров повернулся и крикнул:
      – Он еще жив! Здесь один мужчина! Еще жив!
      Я побежал к искореженной груде металла. Кто там? Смогу ли поговорить с ним? Удивительно, что он еще жив после такого жуткого падения. Поговаривали, что Волк – сильный парень. Но не настолько же.
      Полицейские расступились, увидев мое удостоверение. Я подошел ближе.
      И увидел...
      Я знал того, кто лежал в машине. Знал, но не мог поверить своим глазам.
      Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Мысли спутались в клубок. От перевернутого "мерседеса" поднимался дымок. Я опустился на колени и подался вперед.
      – Это Алекс.
      Водитель посмотрел на меня и попытался сфокусировать зрение. Тело его было смято, уцелела только верхняя часть туловища и голова. Страшно смотреть.
      И все же Мартин Лодж жил. Не сдавался. Цеплялся за жизнь из последних сил. Губы его шевельнулись. Он хотел что-то сказать. Я наклонился ниже.
      – Это Алекс, – повторил я и повернул голову, чтобы лучше слышать шепот умирающего.
      Мне нужно было знать, кто такой Волк. У меня было много вопросов.
      – Все впустую, – прохрипел он. – Охота не удалась. Я не Волк. Я даже не видел его...
      И он умер, оставив и меня, и всех остальных без ответа.

      Семью Лоджа переправили в надежное место и взяли под охрану. Мы все понимали, что и его жена, и дети могут в любой момент стать мишенью для Волка. Он способен убить их ради собственной безопасности или просто так, из желания кого-то убить. Знают ли они что-то?
      Уже на следующее утро я вылетел в Лондон и встретился в Скотланд-Ярде с непосредственным начальником Лоджа, человеком по имени Джон Мортенсон. Прежде всего он рассказал о том, что никто из уцелевших после ракетного обстрела особняка Альонби в Кап-Ферра ничего не знает ни о Волке, ни о том, кем был на самом деле Мартин Лодж.
      – Есть и кое-что новенькое.
      Я откинулся на спинку кожаного кресла и посмотрел в окно на Букингемский дворец.
      – Сейчас, Джон, меня уже ничто не удивит. Расскажите, что происходит. Это ведь как-то касается семьи Лоджа?