Глава 80

В четыре утра меня разбудил телефонный звонок. На проводе был измученный Уоллес Харт, он звонил из Фаллстона, где произошло событие чрезвычайной важности. Через час я уже был в тюрьме, оказавшись в числе четырех пришлых, удостоенных чести побывать в жарко натопленном офисе Уоллеса.

Пресса еще не пронюхала о сенсационном побеге. Ничего, скоро они навострятся: ведь до сих пор ничего подобного еще не происходило. У них будет полноценный рабочий день, наполненный одной великой новостью: Гэри Сонеджи-Мерфи вновь на свободе.

Уоллес Харт тяжело оперся о рабочий стол, скрючившись в три погибели, будто ему прострелили внутренности. Кроме него, в офисе было два надзирателя и тюремный прокурор.

— Что известно об исчезнувшем надзирателе? — при первой же возможности спросил я.

— Звать Фишенауэр, тридцать шесть лет. Работает в тюрьме одиннадцать лет, хороший послужной список, — ответил Харт. — Трудился нормально вплоть до сегодняшнего дня.

— Каковы ваши предположения? Этот надзиратель — последний заложник Гэри? — озадачил я Уоллеса.

— Боюсь, что нет. Подозреваю, что чертов сукин сын помог Сонеджи бежать.

С того утра ФБР установило круглосуточное наблюдение за Майком Дивайном и Чарли Чакли. Мы предполагали, что Сонеджи Мерфи непременно их посетит. Он знал, кто именно испортил его Гениальный План.

Тело надзирателя Фишенауэра было обнаружено в гараже заброшенной фермы в Крисфилде, штат Мэриленд. В рот ему была засунута двадцатидолларовая купюра — но не из выкупа, полученного во Флориде.

Весь следующий день ходили разные слухи о Сонеджи-Мерфи, но ни один не подтвердился. Он разгуливал на свободе, был где-то рядом и смеялся над нами. Может, отсиживался в каком-нибудь темном подполе. Его имя снова гуляло по первым страницам всех газет страны — именно так ему и мечталось. Самый Плохой Мальчишка всех времен и народов.

В шесть вечера я отправился на квартиру к Джеззи. Мне не хотелось туда. Меня подташнивало, голова совершенно не работала. Но придется предупредить ее, что она значится в списке Сонеджи, если он додумался связать ее с Дивайном и Чакли. Я обязан это сделать, не раскрывая своих карт.

Поднимаясь по таким знакомым ступеням из красного кирпича, я услышал музыку, от которой дрожали стены. Это был альбом Бонни Райта. «Я подарил любви моей свечу!!!» — орал во всю глотку Бонни. Эту кассету мы с Джеззи без конца крутили в ее домике на озере. Быть может, сегодня она вспоминала обо мне. Что до меня, то я не переставал о ней думать последние несколько дней.

Я нажал звонок, и Джеззи отворила дверь. На ней, как обычно, были шорты и футболка. Она заулыбалась, явно обрадовавшись мне. Такая спокойная, собранная, хладнокровная. Внутри у меня все сжалось, но внешне я оставался спокойным. Я знал, что буду делать: так, по крайней мере, мне казалось.

— И вот еще что, — я как будто продолжал разговор, начатый минуту назад.

Рассмеявшись, Джеззи распахнула дверь еще шире, но я оставался стоять на крыльце. Откуда-то по соседству доносилось позвякивание дверной цепочки. Я вглядывался в нее, надеясь заприметить хоть один фальшивый жест или неверное движение, чтобы убедиться в небезупречности ее роли. Но я ничего не заметил.

— Как насчет загородной прогулки? И угощение за мой счет.

— Мне подходит! Сейчас, только штаны натяну!

Через пару минут мы уже оседлали мотоцикл и удалялись от дома Джеззи. Я все еще машинально напевал «Я подарил любви моей свечу!», размышляя о случившемся в последнее время. «План составив однажды, проверяй его дважды. Кто плох, кто хорош, проверяй не однажды».

— Мы можем одновременно ехать и болтать! — прокричала Джеззи мне в ухо. Я прижался к ней крепче, и мне стало еще тошнотворнее. Я сказал прямо в ее волосы:

— Сонеджи на свободе! Я боюсь за тебя!

Это была чистая правда — я вовсе не желал найти Джеззи убитой. С отрезанной грудью. Она чуть повернула голову:

— Что-что? Почему ты боишься? У меня дома лежит «смит-и-вессон».

«Потому, что ты помогла расстроить его Гениальный План, и он это знает, — хотелось мне сказать. — Потому что это ты забрала девочку с заброшенной фермы, Джеззи. Ты увезла Мэгги Роуз Данн, а потом пришлось убить ее, так ведь?»

— Он узнал о нас из газет, — прокричал я Джеззи. — Он способен прийти к любому, связанному с этим делом! Особенно к тем, кто, по его мнению, поломал ему Планы!

— Ты уверен, что он думает именно в этом направлении? Хотя если кто-то и знает о нем, так это ты! Ты на этом собаку съел!

— Он жаждет всему миру продемонстрировать свое превосходство! Он хочет, чтобы его дело прогремело, как в свое время дело о похищении сына Линдберга! Он на этом зациклился. Но ему нужно устроить нечто серьезнее и сложнее. И он еще не закончил. Возможно, по его мнению, все только начинается!

— А кто будет играть Бруно Хауптманна? И вообще — на какую роль претендует в этой истории Сонеджи? — сквозь ветер прокричала Джеззи.

Неужели она пытается подсунуть мне свое алиби? Может ли быть, что она каким-то боком связана с Сонеджи? Нет, это было бы пределом всего… Но как? И почему?

— Бруно Хауптманн — это Гэри Мерфи, — прокричал я в ответ, потому что ответ был мне известен. — Он — тот, кого Гэри Сонеджи ловко подставил. Его бросили за решетку, а он невиновен.

Все это мы обсудили в первые четверть часа поездки. Следующие мили пролетели в молчании. Каждый из нас погрузился в собственные думы. Я вдруг обнаружил, что все еще крепко прижимаюсь к ее спине. Я вспоминал, каково нам бывало вдвоем, и мне становилось все омерзительнее. Вот бы ничего не чувствовать… Теперь я знал, что она такая же психопатка, как и Гэри. Полное отсутствие совести. Я понимал, что таких людей кругом полным-полно: в бизнесе, в правительстве, на Уолл-стрит. Они никогда не сожалеют о своих поступках. А когда их поймают, льют крокодиловы слезы.

— А что, если нам снова уехать? — спросил я наконец, когда смог. — Снова слетать на Виргинские острова? Мне это необходимо.

Я не был уверен, что Джеззи расслышала. Но она вдруг ответила:

— Хорошо! Позагораем немного! Острова так острова!

Я слегка отодвинулся от нее, что было непросто на такой скорости. Дело сделано. Мы пролетали мимо пригородных красот, но все, что попадало сейчас в поле моего зрения, вызывало лишь головную боль, которую нельзя было ничем успокоить.

Глава 81

Больше всего на свете Мэгги Роуз хотела жить. Теперь она это поняла. Она мечтала, чтобы жизнь стала такой, как прежде, надеялась увидеть папу и маму, друзей из Вашингтона и Лос-Анджелеса, но больше всего — Майкла. Что же случилось со Сморчком Голдбергом? Они его отпустили? Неужели за него дали выкуп, а за нее — нет?

Каждый день Мэгги работала на уборке овощей. Работа была тяжелой, но главное — страшно однообразной. В течение долгих дней под палящим солнцем ей просто необходимо было мысленно отвлекаться от реальности.

Примерно через полтора года после похищения Мэгги Роуз сбежала из того места, куда ее упрятали.

Она приучила себя каждое утро вставать очень рано — раньше всех. Она проделывала это в течение долгих недель, прежде чем на что-то решилась. На улице было темно, но она знала, что светать начнет через час, и сразу станет безумно жарко. Она босиком прошла в кухню, держа рабочую обувь в руках. Если ее остановят, она скажет, что просто шла в туалет. Мочевой пузырь ее был полон — для пущей верности.

Ей внушали, что она никогда не сможет удрать, даже если выберется из деревни. До города не меньше пятидесяти миль в любом направлении. Так они говорили. А в горах полно змей и диких котов. Она слышала по ночам их завывание. Она никогда не доберется до города. Так они утверждали.

А если ее поймают, то снова поместят под землю по меньшей мере на год. Помнит ли она, как ее заживо похоронили? Каково это — вообще не видеть дневного света?

Дверь кухни была заперта, но она знала, что ключ хранится в ящике для инструментов вместе с другими ржавыми железяками. Она отыскала ключ и заодно прихватила маленький молоточек для самозащиты, который засунула за резинку своих шортиков.

Ключ легко повернулся в кухонном замке — девочка оказалась снаружи. Впервые за долгое время она — на свободе! Ее сердце воспарило как на крыльях, она почувствовала себя одним из тех соколов, которые иногда проплывали в высоком небе над полем.

Идти было легко, и с каждым шагом она чувствовала себя все лучше. Она шла низиной, не поднимаясь в горы, — один из детей поклялся, что город находится поблизости. В начале пути она подкрепилась парой зачерствевших булочек, обнаруженных на кухне. Солнце встало, становилось все жарче и жарче. На дорогу девочка не выходила, но держалась поблизости. Она шла весь долгий жаркий день, удивляясь, как у нее хватает на это сил. Видно, тяжелая работа в поле закалила ее, она стала сильнее и выносливее, у нее везде появились мускулы.

Ближе к вечеру Мэгги заметила вдалеке городок, довольно большой и современный по сравнению с тем селением, где ее держали последнее время. Мэгги Роуз пустилась бежать вниз с последнего холмика. Земляная колея сменилась бетонкой — настоящей дорогой. Через некоторое время девочка обнаружила заправочную станцию. Обычная бензоколонка с надписью «Шелл». Мэгги показалось, что она в жизни своей не видала ничего более прекрасного.

Она подняла глаза и увидела перед собой мужчину.

Он спросил, как она. Он всегда называл ее Бобби, и она знала, что он немного заботится о ней. Она ответила, что все в порядке. Сердце ее упало.

Мэгги Роуз не могла ему сказать, что снова и снова сочиняет чудесные фантазии, чтобы уйти в мир грез от своих страданий.

Глава 82

Без сомнения, у Гэри Сонеджи-Мерфи был Гениальный План. Теперь план был и у меня. Вопрос лишь в том, насколько безупречно я смогу его воплотить в жизнь. Сколь велико мое желание добиться успеха, не важно какой ценой? Как далеко я готов зайти? Сколь долго я смогу ходить по краю?

Наше путешествие в Вирджин-Горда началось в Вашингтоне холодным пасмурным утром в пятницу. Было прохладно. При обычных обстоятельствах я не смог бы выбраться достаточно быстро. В залитом солнцем Пуэрто-Рико мы пересели на легкий самолетик с тремя двигателями. Уже в половине четвертого он плавно пошел на посадку по направлению к белому песчаному берегу, окаймленному высокими пальмами, которые слегка покачивал морской бриз.

— Вот оно, — восторженно произнесла Джеззи, — наше место под солнцем. Я бы осталась здесь на месяц.

— Да, это то, что доктор прописал, — согласился я. Скоро мы в этом убедимся. Скоро поймем, насколько сильно нам хочется оставаться вдвоем.

— Усталый путник поскорее хочет залезть в воду, а не любоваться ею, — заявила Джеззи. — Сидеть на рыбе и фруктах и плавать до упаду.

— Для этого мы сюда и приехали. Развлекаться на солнышке и забыть обо всех мерзавцах.

— Все отлично, Алекс. Все должно быть отлично — нам только нужно чуток постараться.

Она всегда говорила так искренне, что безумно хотелось ей верить.

Как только открылась дверца самолета, в салон ворвались запахи Карибского моря. Теплый воздух обласкал девятерых пассажиров самолета. На всех уже были темные очки и яркие майки, на лицах блуждали довольные улыбки. Я тоже выдавил подобие улыбки.

Джеззи взяла меня за руку. Она казалась совсем рядом — а на самом деле была так далеко. Происходящее казалось дурным сном. Такого не должно быть на самом деле…

Чернокожие мужчины и женщины с британским акцентом пропустили нас через мини-таможню. Наши с Джеззи вещи не досматривались — об этом заранее позаботился госдепартамент США. На дне моего чемоданчика лежал заряженный револьвер.

— Как мне нравится здесь, Алекс, — умиленно пролепетала Джеззи, когда мы подошли к стоянке такси. Здесь же рядом с машинами стояли скутеры, велосипеды, мотороллеры… Интересно, будем ли мы с Джеззи еще когда-нибудь кататься вместе на мотоцикле?

— Давай останемся здесь навсегда, — продолжала она умиленно лепетать. — Как будто уезжать не надо. Как будто нет ни часов, ни радио, ни новостей…

— Хорошая идея, — подыграл я. — Сыграем в «сделай вид».

— Давай, прямо начинаем. — Она захлопала в ладоши как маленькая девочка.

Со времени нашего последнего посещения островок совсем не изменился. Вероятно, именно по этой причине семья Рокфеллеров начала скупать острова еще в пятидесятых. Катера и лодки безмятежно покачивались на искрящейся поверхности воды. Мы миновали скопление ресторанчиков и лавок для туристов. Надо всеми ярко раскрашенными домишками высились телевизионные антенны. Наше место под солнцем. Рай земной.

У нас нашлась минутка поплавать в бассейне отеля. Мы размялись, совершив пару заплывов туда и обратно вдоль бортика. Я вспомнил наше первое совместное купание — в бассейне отеля в Майами. Самое начало ее спектакля.

Растянувшись на песке, мы наблюдали, как солнце медленно опускается, затем заходит за горизонт и пропадает из виду.

— Дежа вю![8] Алекс, — улыбнулась Джеззи. — Все как раньше. Или мне это снится?

— Нет, все не так, — мрачно ответил я, но тут же поправился. — Раньше мы не знали друг друга так близко.

О чем она на самом деле думает? Наверняка у нее тоже имеется план. По моим расчетам, она знает, что я побывал у Дивайна и Чакли. Значит, будет выяснять, что я намерен с ними сделать.

К нам подошел чернокожий служащий отеля. Что ж, сделаем вид, что наслаждаемся…

— Медовый месяц? — спросил он доброжелательно и раскованно.

— Это наш второй медовый месяц, — сообщила Джеззи.

— Желаю насладиться вдвойне, — широко улыбнулся пляжный служащий.

Нами овладело медленное течение островной жизни. Мы снова обедали в ресторане отеля. И вправду — какая-то сверхъестественная жуть, действительно дежа вю. В окружении изумительных карибских красот я болезненно ощущал собственное и ее двуличие и мучился от нереальности происходящего.

Официанты приносили и уносили экзотические блюда из черепахи и даров моря. Звучала джазовая музыка. И я не переставал думать о том, что прекрасная женщина рядом со мной позволила маленькому Майклу Голдбергу умереть. Я был почти уверен, что она убила Мэгги Роуз или, по крайней мере, была сообщницей убийцы. И никаких намеков на угрызения совести. Где-то в Штатах была спрятана ее доля десятимиллионного выкупа. Но она умна: позволила мне разделить с ней расходы на поездку. «Пополам, Алекс, хорошо?» Вот она с аппетитом ест омара и закуску из акульего мяса. Выпила за обедом две кружки пива. Так разумна и так спокойна. В некотором смысле она куда опаснее Гэри Сонеджи-Мерфи.

О чем можно говорить после превосходного обеда и коктейлей с убийцей, с женщиной, в которую вы были влюблены? Мне нужно многое узнать у нее, но ни один из тех вопросов, что роились в моей голове, я не отважился задать. Вместо этого мы болтали о своих «каникулах» и строили планы на ближайшие часы.

Глядя на Джеззи, сидевшую напротив меня, я подумал, что никогда еще она не казалась мне такой желанной. Она снова теребила белокурую прядь волос возле уха — такой родной, знакомый, нервический жест. Почему нервничает, о чем переживает? Что ей известно?

Наконец она не выдержала:

— Ну, Алекс, ты не хочешь поведать мне, для чего мы прилетели в Вирджин-Горда? Что у нас на повестке дня?

Несмотря на то, что я старательно готовился к этому вопросу, он застал меня врасплох. Ее выстрел попал в цель. Я приготовился лгать. Да, я мог всему дать разумное объяснение, но не мог научиться нормально себя при этом чувствовать.

— Мне хотелось наконец по-настоящему поговорить с тобой. Впервые объясниться, Джеззи.

На ее глазах выступили слезы и медленно потекли по щекам, сверкая в неверном свете свечей.

— Я люблю тебя, Алекс, — прошептала она, — это так тяжело для нас обоих, и всегда было тяжело.

— Ты имеешь в виду, что мир не готов принять нас? Или мы не готовы принять его?

— Не знаю, что тут правильно. Какая разница, если все это так сложно?

После обеда мы пошли прогуляться вдоль берега в сторону затонувшего галеона. Живописные обломки были расположены на расстоянии четверти мили от ресторана. Пляж был абсолютно пуст. Сияла луна, но когда мы дошли до корабля, стемнело. По небу проносились обрывки облаков. Рядом со мной брел темный силуэт Джеззи. Мне стало неуютно — оружие я оставил в номере.

— Алекс! — Она вдруг приостановилась. Я подумал, что ей что-то послышалось, и оглянулся через плечо. Но я знал, что Сонеджи-Мерфи здесь быть не может. Неужели я мог ошибиться?

— Я все думаю о расследовании, — продолжала она, — и не могу остановиться. Хотя и не хочу думать об этом здесь.

— Что тебя беспокоит?

— Ты перестал рассказывать мне все. Что ты выяснил насчет Дивайна и Чакли?

— Ну, раз уж ты сама поднимаешь этот вопрос, то я, так и быть, отвечу. Ты была права в отношении них. Это очередной тупик. Давай наконец отдыхать. Мы оба это заслужили.

Глава 83

Гэри Сонеджи-Мерфи наблюдал, в то время как мозг его был погружен в сладостную игру фантазии. Он снова возвращался к убийству маленького Линдберга, рисуя в своем воображении Счастливчика Линди, очаровательную Энн Морроу Линдберг, Чарльза Линдберга-младшего в колыбельке… Вот детская комнатка на втором этаже особняка в Хоупвелле, штат Нью-Джерси… Вот уж были денечки, друзья мои! Да, о таких деньках можно только мечтать.

За кем же он так банально наблюдает — здесь и теперь?

Во-первых, за парой козлов из ФБР в черном «бьюике». Один из них — женского пола, если уж быть точным. Они на дежурстве. Впрочем, они абсолютно безобидны. Здесь нет проблем. Не с кем поразвлечься.

Во-вторых, он следит за входом в современное высотное здание под названием «Готорн». Очевидно, в честь Натаниэля, мрачного страдальца. На крыше — бассейн и солярий, внизу — гаражи, в вестибюле — консьерж. Нехилая берлога для бывшего агента. Эти тупицы из ФБР так тщательно бдят за небоскребом, словно он вот-вот улетит.

В начале одиннадцатого утра в здание «Готорн» вошел посыльный из «Федерального Экспресса».

Спустя несколько мгновений Гэри Сонеджи-Мерфи, одетый в униформу посыльного с двумя свертками в руках, позвонил в квартиру номер семнадцать. Когда Майк Дивайн открыл дверь, Сонеджи выпустил ему в лицо большую дозу хлороформа, как уже проделывал с Майклом Голдбергом и Мэгги Роуз Данн. В точности, как и дети, Дивайн рухнул на коврик в прихожей как подкошенный. У него в гостиной играла музыка — неподражаемый Бонни Райт. «Дай им о чем-нибудь поговорить…»

Через несколько минут бывший агент очнулся. Он ощущал резкую слабость во всем теле, в глазах двоилось. Абсолютно голый и полностью сбитый с толку, он обнаружил, что лежит в ванне по пояс в холодной воде, привязанный за лодыжки к крану.

— Что такое? — пробормотал он невнятно и жалобно. Он чувствовал себя так, словно вылакал дюжину порций виски с содовой.

— Перед вами — чрезвычайно острый нож, — склонился над ним Гэри Сонеджи-Мерфи. — Итак, показываю. Попытайтесь сфокусировать свои порочные голубенькие глазенки. Ну, Майкл, дружок, сосредоточимся!

И Сонеджи-Мерфи чиркнул своим жутким оружием по обнаженной руке бывшего агента. Дивайн дико закричал. Из длинной трехдюймовой раны в воду хлынули потоки крови.

— Чур, не пищать, — предупредил Сонеджи, размахивая ножом у самого лица несчастного агента. — Это вам не безопасная бритва «Жилетт» — лучше для мужчины нет. Можно малость поцарапаться — и до крови. Осторожнее, мой мальчик.

— Кто вы? — попытался спросить побледневший, как холст, Дивайн, но вместо этого получилось «Ттоооыы?»

— «Мне представиться позвольте — я богат, с хорошим вкусом и изысканная личность», — наслаждался Сонеджи. У него аж голова кружилась от собственных успехов. Будущее рисовалось в самых радужных красках.

Дивайн выглядел совершенно потерянным.

— Это из «Любви к дьяволу» — не узнали? Я — Гэри Сонеджи-Мерфи, за форму посыльного приношу извинения. Грубый камуфляж. Но я, видите ли, слегка торопился. Жаль, а то я ведь месяцами грезил о нашей встрече. О свидании с тобой, с тобой, прохвост!

— Что тебе от меня нужно? — несмотря на обстоятельства, Дивайн попытался хорохориться.

— Да зарезать, милок, зарезать. Вообще-то я тороплюсь. Так что у тебя есть выбор. Первый вариант: я здесь и сейчас отрезаю твой член и запихиваю его тебе в рот. Затем я тебя малость попытаю: буду чиркать по тебе ножичком. Начну с лица и буду резать до тех пор, пока не скажешь то, что я хочу знать. Ясно? Нет ли каких вопросов? Итак — болезненные пытки, которые приведут к сильной потери крови.

Голова Дивайна невольно дернулась в сторону от этого психа. Зрение его прояснилось — к несчастью. Он широко распахнул глаза. Гэри Сонеджи-Мерфи? В его квартире? С охотничьим ножом?

— Второй вариант, — продолжал сумасшедший. — Ты мне говоришь правду прямо сейчас. А я тут же отправлюсь за своими денежками — туда, где они спрятаны. Потом вернусь и прикончу тебя, но просто, без всяких вывертов. Кто знает, может, тебе и удастся спастись, пока меня не будет. Сомнительно, конечно, но надеждой жив человек! Скажу, Майкл, по секрету, что лично мне второй вариант по душе.

Сознание Дивайна уже достаточно прояснилось, чтобы он смог сделать правильный выбор. Он рассказал Сонеджи-Мерфи, где находится его часть выкупа. Она была здесь же, в Вашингтоне. Сонеджи поверил ему, но, что называется, доверяй, но проверяй. В конце концов, он все-таки имел дело с бывшим офицером полиции. Гэри на минуту помедлил у входа в квартиру, чтобы зычно рявкнуть своим лучшим голосом, в точности похожим на голос Арнольда Шварценеггера в роли Терминатора:

— Я вернусь!

Он чувствовал, что сегодня дела складываются неплохо. Он наконец-то разрешит все проблемы, связанные с этим чертовым похищением. Он здорово умеет изображать копа — это пригодится. Итак, Гениальный План снова работает.

Неслабо!

Глава 84

Я провел ночь почти без сна, так как каждый час просыпался. Здесь не было ни пианино на веранде, ни Деймона и Джанель, которые будили бы меня. Рядышком мирно посапывала она — убийца.

И план, который я обязан осуществить. Когда наконец взошло солнце, служащий отеля упаковал нам восхитительный ленч: в плетеной корзине лежали роскошные вина, французская вода в бутылках и дорогие блюда для гурманов. Были там также маски для подводного плавания, пушистые полотенца и бело-желтый полосатый пляжный зонтик.

Когда в восемь утра мы пришли на причал, все это уже было сложено в моторную лодку. Через тридцать минут мы причалили к нашему острову. Мы вернулись в то самое уединенное местечко — в наш рай. Мы снова пробудем целый день одни на острове, коралловом рифе, покрытом нежным белым песком. Прочие пары из отеля отправились на другие — свои — острова.

Абсолютно прозрачная морская вода цвета бутылочного стекла, через которую просвечивает дно. Заглядывая туда, я видел даже фактуру песка внизу. Я мог бы, если б захотел, сосчитать песчинки. Под ногами мелькали как спокойные, так и воинственные цветные рыбешки. Парочка барракуд длиной каждая футов по пять сопровождала нашу моторку почти до самого берега, но затем утратила к нам интерес.

— Когда за вами вернуться? — спросил лодочник. — Выбирайте любое время.

Это был мускулистый рыбак или моряк лет сорока. Такой беззаботный, жизнерадостный тип. Всю дорогу он потчевал нас островными байками преимущественно о поимке гигантских рыб.

Похоже, его мало волновало, что у нас с Джеззи разный цвет кожи.

— Часа в два-три? — я обернулся к Джеззи за советом. — Когда мистеру Ричардсу забрать нас отсюда?

Она уже занялась расстиланием пляжных полотенец и раскладыванием нашего экзотического снаряжения.

— В три — отлично, мистер Ричардс.

— Ну, хорошо. — Он широко улыбнулся. — Желаю приятно провести время. Вижу, в моих услугах здесь больше не нуждаются.

Махнув на прощанье рукой, он прыгнул в лодку, завел мотор и вскоре пропал из виду. Мы остались совершенно одни на своем острове. Ну что же, постараемся провести время с пользой.

Было так странно и жутко лежать на песке на одном полотенце рядом с убийцей и похитительницей детей. Мне приходилось снова все переоценивать, пересматривать мои чувства, планы и поступки, которые предстояло совершить, контролировать смятение и гнев. Я все еще продолжал любить эту женщину, в одночасье ставшую такой чужой и далекой. Я заставил себя закрыть глаза и расслабиться на солнышке. Если не отдохну, то ничего не сумею.

Как ты могла убить маленькую девочку, Джеззи? Как ты могла? Как ты могла столько времени всем лгать?

И вдруг откуда-то явился Гэри Сонеджи — неожиданно, без всякого предупреждения. Он держал свое излюбленное орудие убийства — длинный охотничий нож. Он занес его прямо над моей головой, накрыв меня своей тенью.

Но ведь он никак не мог попасть на остров. Никак!

— Алекс, Алекс, ты уснул, — раздался нежный голосок Джеззи. Она положила прохладную ладонь мне на плечо и ласково дотронулась до моей щеки кончиками пальцев.

Долгая бессонная ночь… Солнце и ветерок усыпили меня прямо на пляже. Это Джеззи нависла надо мной, это ее тень накрыла меня, а не силуэт Сонеджи… Сердце громко стучало, я покрылся потом. Сны влияют на нервную систему не слабее реальных событий.

— Я долго проспал?

— Лишь пару минут, детка. Позволь мне обнять тебя, Алекс.

Она придвинулась ко мне, коснувшись моего тела обнаженными сосками. Пока я спал, она сняла верхнюю часть купальника и покрыла кожу кремом для загара. На верхней губке блестели крохотные капельки пота. Ей не нужно было стараться выглядеть привлекательно. Но я сел и отодвинулся от нее. Затем показал на заросли бугенвиллей, растущих у самой кромки воды.

— Пойдем пройдемся немного. Хочу обсудить с тобой некоторые вещи.

— Какие? — Джеззи разочаровал мой отказ — она собралась заняться любовью прямо здесь, на пляже. А я — нет.

— Пошли. Побродим, потолкуем. Солнышко так славно припекает.

Я приподнял Джеззи, и она последовала за мной с явной неохотой, даже не потрудившись одеться.

Мы побрели по полосе прибоя, не прикасаясь друг к другу, но на расстоянии лишь нескольких дюймов. Прозрачная вода приятно холодила босые ноги. Какая чудовищная дикость… Это был один из самых гадких моментов в моей жизни. Наверное, самый гадкий.

— Алекс, ты такой серьезный… А ведь мы собирались развлекаться, помнишь? Или это мы так развлекаемся?

— Джеззи, я знаю обо всех твоих деяниях. Мне потребовалось время, но в конце концов все стало на свои места. Я знаю, что это ты увезла Мэгги Роуз от Сонеджи. Я знаю, что это ты убила ее.

Глава 85

— Вот об этом и потолкуем. Как видишь, магнитофонного провода на мне нет. Она криво улыбнулась уголком рта:

— Вижу, что нет.

Прирожденная актриса. Мое сердце готово было выскочить из груди.

— Объясни, что произошло, Джеззи. Хотя бы скажи — почему. Я потратил два года, чтобы обнаружить то, о чем ты знала все время. Дай свое объяснение всему этому.

Безупречная прекрасная улыбка Джеззи наконец сползла с ее лица. Она медленно заговорила:

— Ладно, Алекс. Я расскажу тебе кое-что, иначе ты не оставишь меня в покое.

Мы побрели дальше, и Джеззи сказала мне правду.

— Как произошло, спрашиваешь? Вначале мы просто делали свою работу. Клянусь, это правда. Мы нянчились с семейкой министра. Джеральд Голдберг не привык к угрозам. Его запугали колумбийцы. Он повел себя как и должно штатскому: потребовал у Секретной службы охраны для себя и своего семейства. Дурацкие, никому не нужные наблюдения. С этого все и началось.

— И ты приставила к Голдбергам двух легкомысленных агентов.

— Двух приятелей. И далеко не легкомысленных. Просто мы думали, что все это ерунда. Потом Майк Дивайн заприметил, что учитель математики по имени Гэри Сонеджи прогуливается перед домом Голдбергов. Сперва мы решили, что он интересуется мальчишкой. Дивайн и Чакли полагали, что он педераст и ничего больше. На всякий случай навели о нем справки. Это прозвучало в отчетах моих агентов.

— Один из них следил за Сонеджи?

— Да, было пару раз. В паре местечек. Нас это не особенно занимало. Однажды ночью Чарли Чакли проследовал за ним в Саут-Ист. В тот момент мы никак не связывали его с убийствами, тем более что газетной шумихи по этому поводу не было. Сам знаешь, в городе одним убийством больше, одним меньше.

— Знаю. Когда вы заподозрили Гэри Сонеджи?

— Мы не догадывались, что он планирует похищение, пока он его не осуществил. Но за два дня до этого Чарли Чакли проследовал за ним на ферму в Мэриленде. Чарли и не думал о киднеппинге — на это не было причин. Но он узнал, где расположена ферма. Когда все произошло, Майк Дивайн позвонил мне из школы. И тут мне пришло в голову, что мы можем взять выкуп сами. Наверняка я не знала. Возможно, я и раньше думала об этом. Так просто, Алекс. Три-четыре дня — и все было бы кончено. И никто бы не пострадал. Дети ведь уже были похищены. Мы бы просто взяли выкуп. Миллионы.