Алекс Кросс (№1) - Явился паук

— Для чего? — спросил я в громкоговоритель.

— Даже и не думай! — громким шепотом приказал Сэмпсон.

И вновь — шквал огня, еще более долгий, чем первый. Как будто мы вдруг чудом переместились в Бейрут. Вокруг жужжали камеры и щелкали фотоаппараты.

Неожиданно даже для самого себя я встал и вышел из-за полицейского седана, служившего укрытием. Я подошел к нему не слишком близко, но вполне достаточно, чтобы меня убить. Кретины из толпы зевак издавали приветственные вопли.

— Эй, Гэри! — крикнул я. — Здесь телевидение! Они снимают меня — как я стою тут! Я стану звездой! Я не слишком быстро начинал, но блистательно закончу!

Сонеджи-Мерфи принялся хохотать. Мрачный хохот длился довольно долго. У него мания? Или он в депрессии?

— Думаешь, просчитал меня наконец? — вдруг заорал он. — Да неужели? Воображаешь, что знаешь, кто я сейчас? И чего хочу?

— Сомневаюсь. Но я знаю, что ты ранен. Ты думаешь, что умираешь. Иначе, — я позволил себе длинную театральную паузу, — ты бы не позволил поймать тебя снова.

На глазах у всей Пенсильвания-авеню Сонеджи-Мерфи вдруг поднялся из-за ярко-красного «джипа». Ребятишки лежали на земле позади него, кажется, целы и невредимы.

Гэри театрально раскланялся со мной. Сейчас он походил на обычного американского паренька, как и в суде. Я пошел прямо на него. Все ближе и ближе.

— Отличный прием, — заметил он, — прекрасно сказано! Но все равно звезда — я!

Внезапно он навел на меня автомат. Но тут из-за моей спины прогремел выстрел. Сонеджи-Мерфи ринулся к обувной мастерской. Он упал на тротуар, перевернулся. Маленькие заложники завизжали, затем вскочили и побежали прочь. Я помчался со всех ног через Пенсильвания-авеню с воплем:

— Не стрелять! Прекратить огонь!

Оглянувшись, я увидел Сэмпсона, чей револьвер был нацелен прямо на Гэри Мерфи. Он медленно направил дуло в небо, глядя на меня. Для нас обоих все закончилось. Гэри, скорчившись, лежал на тротуаре. Изо рта медленно вытекала алая струйка крови. Он по-прежнему сжимал в руке автомат. Подойдя, я быстро забрал у него оружие. Сзади щелкали камеры. Дотронувшись до его плеча, я тихо позвал: «Гэри?» Затем осторожно перевернул тело лицом вверх. Он был неподвижен и не подавал признаков жизни. Передо мной снова был милый провинциальный паренек. Он опять стал самим собой, Гэри Мерфи.

Внезапно глаза его раскрылись. Он сосредоточил взгляд на мне и медленно разомкнул губы.

— Помогите, — раздался мягкий тихий шепот. — Помогите, доктор Кросс. Помогите мне, пожалуйста.

Я опустился рядом на колени и задал вопрос:

— Кто вы?

— Гэри… Я — Гэри Мерфи…

Мат!

ЭПИЛОГ

ВЫСШАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ

(1994)

В преддверии рокового дня я совершенно лишился сна. Даже на пару часиков не удавалось отключиться. Не мог терзать пианино. Не желал видеть никого, кто жаждал обсудить то, что должно было вскоре случиться. В последнюю ночь накануне казни я выскользнул из дому в два часа ночи, поцеловав напоследок спящих Деймона и Джанель.

В три я уже был в федеральной тюрьме Лортона. Там при лунном свете расхаживала толпа с самодельными плакатами, распевая песни протеста шестидесятых годов. Многие молились. Среди них были монахини и священнослужители. Преобладали женщины.

Помещение для казней в Лортоне — обычная камера с тремя окошками: для прессы, для официальных лиц штата и для друзей и семьи. Сейчас все три были занавешены тяжелыми темно-синими шторами. Их отдернули в половине четвертого утра. Осужденный был прикован к больничной койке. На левой руке была специальная широкая панель.

Джеззи лежала спокойно, уставившись в потолок, но встревожилась и напряглась, когда к койке подошли два исполнителя. Один держал на подносе иглу. Укол в вену был единственной физической болью, которую должен испытать осужденный, если, конечно, казнь осуществляется правильно.

Предыдущие несколько месяцев я регулярно навещал в Лортоне Джеззи и Гэри. Полицейский департамент округа Колумбия предоставил мне продолжительный отпуск, и у меня была масса времени для визитов, хотя одновременно я писал эту книгу.

Гэри почти все время «отсутствовал» — так значилось в отчетах о нем. Большую часть времени он проводил в мире своих сложнейших фантазий. Возвращать его к реальности становилось все труднее и труднее. Во всяком случае, такое складывалось впечатление. Именно это и спасло его от судебного разбирательства и в конечном счете от казни. Я был убежден, что он снова играет в свои игры, разрабатывает очередной Гениальный План, но никто не слушал меня.

Джеззи согласилась говорить со мной. Мы всегда готовы были к беседе. Ее не удивил смертный приговор, вынесенный ей и Чарльзу Чакли. В конце концов, именно она отвечала за жизнь сына министра финансов. Она и агенты Секретной службы похитили Мэгги Роуз Данн. Они отвечали за смерть Майкла Голдберга, а также за смерть Вивиан Ким. Джеззи и Дивайн также убили пилота, который вел самолет во Флориде, Жозефа Дено.

Джеззи призналась, что с самого начала мучилась угрызениями совести:

— Но это не остановило меня. Видно, что-то в моей душе безнадежно испорчено. Возможно, я и сейчас пошла бы тем же путем. За десять миллионов долларов я готова на все что угодно. И не думай, что я — исключение. Сейчас век алчности, Алекс. Но ты — не такой.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю. Ты — Черный Рыцарь.

Она просила меня не жалеть о ее кончине. Ее сердили марши протеста у тюрьмы: «Если бы их ребенка убили, они бы вели себя по-другому».

Мне было очень плохо. Я не знаю, насколько доверял словам Джеззи, но чувствовал себя просто ужасающе. Мне не хотелось присутствовать при казни, но Джеззи просила прийти.

У окна для друзей я был единственным. Мать Джеззи умерла вскоре после ее ареста. Шесть недель назад казнили бывшего агента Чарльза Чакли. Такая же судьба ждала и Джеззи.

Ей поставили капельницы с длинными пластиковыми трубочками. Сначала в вену вводили обезболивающее, затем начинало капать снотворное, и осужденный засыпал. Потом поступала большая доза павулона, и через десять минут наступала смерть. Чтобы ускорить процесс, вводилась также доза хлористого калия. В итоге сердце переставало биться, и человек умирал за десять секунд.

Отыскав мое лицо в окошке для друзей, Джеззи слабо махнула кончиками пальцев, даже сделав попытку улыбнуться. Волосы ее были аккуратно причесаны, несмотря на короткую тюремную стрижку. Она и сейчас оставалась красивой. Я подумал о Марии, с которой перед смертью даже не попрощался. Может, тогда мне было бы еще хуже. Страшно хотелось убежать из тюрьмы, но я обещал Джеззи остаться. А я всегда сдерживаю обещания.

По сути, ничего особо жуткого не было. Глаза Джеззи закрылись. Я надеялся, что смертельное лекарство не причинило ей страданий, но проверить не мог. Она глубоко вздохнула, затем открыла рот, и я увидел, что ее язык запал глубоко назад. Такова современная казнь человеческих существ. Так окончила свои дни Джеззи Фланаган.

Выйдя из тюрьмы, я поспешил к своей машине, убеждая себя, что просто обязан это вынести, как психолог и детектив. Потому что я могу вынести все. Я выносливее, чем кто бы то ни было. Я крутой.

Пальцы что-то до боли крепко сжали в кармане куртки. В правой руке я держал серебристую заколку, которую Джеззи мне когда-то дала.

Подойдя к машине, я обнаружил, что за «дворник» засунут простой белый конверт. Бросив его в карман куртки, я уселся за руль и открыл лишь в Вашингтоне. Я догадывался, от кого послание, и был прав. Письмо прислал нелюдь. Очень личное, как плевок в лицо:

«Алекс, она рыдала, скулила, умоляла о прощении, прежде чем ее укололи? А ты уронил слезинку?

Привет твоей семейке! Хочу, чтоб меня помнили.

Всегда — Сын Л.»

Он по-прежнему играл в свои зловещие выдуманные игры, и всегда будет играть. Я растолковывал это всем, кто слушал меня. Я писал об этом в научные журналы. Мой диагноз: Гэри Сонеджи-Мерфи отвечает за свои действия. Он должен понести наказания за убийства в Саут-Исте. Семьи его чернокожих жертв взывают к справедливости и возмездию. Если кто и заслуживал смертной казни, так это Сонеджи-Мерфи.

Судя по записке, он ухитрился найти подход к кому-то из охранников. Кто-то в Лортоне сочувствует ему. И, конечно, у него есть план. Плод диких умственных игр. Десятилетний или двадцатилетний.

Проезжая по Вашингтону, я думал: кто же более искусный манипулятор — Гэри или Джеззи? Оба — психопаты. В нашей стране таких больше, чем в каком-либо другом месте планеты. Но психопатия принимает различные формы и проявления, ее представители принадлежат к обеим полам, к разным расам и вероисповеданиям. И это самое жуткое.

В то утро я сыграл на веранде «Голубую рапсодию», потом Бонни Райта «Пусть будет им о чем поговорить». Деймон и Джанель околачивались поблизости, внимая игре любимого пианиста. Когда подошла очередь Рея Чарльза, они уселись рядышком около пианино. Втроем мы упивались музыкой, прижимаясь друг к другу.

А потом я отправился в столовую для неимущих при церкви Св. Антония. Нужно было помочь с обедом. Дядя Арахис еще существует.

Примечания

1

Чарльз Линдберг (1902 — 1974) — американский летчик, совершивший в 1927 г. первый беспосадочный перелет через Атлантический океан. В 1932 г. у него был похищен малолетний сын. После этого случая в США была введена смертная казнь за киднэппинг

2

Игра слов. Название фирмы «Фидо Дидо» переделано в «Двибо Дидо»

3

Cross — крест (англ.)

4

В оригинале — игра со словом «cojones», которое переводится как «яички» и «отвага, мужество». Офицерские знаки отличия называются brass cojones

5

В оригинале — жаргон, принятый при игре в шары. Заменен присказками картежников

6

Имеется в виду бестселлер американского автора Джеймса Дики — роман «Избавление» — о выживании в глуши

7

Цитируется по роману Ф. Кафки «Процесс» в перев. Р. Райт-Ковалевой

8

Раньше виденное (фр.)