В хорошо отремонтированной квартире лежал труп хозяйки без всяких следов насильственной смерти. Три его помощника осматривали квартиру, следов грабежа не было. Все в квартире было аккуратно расставлено, пыли и той нигде не было. Полированные поверхности мебели сияли первозданной чистотой. Хрустальная ваза стояла монументом чистоты, на связанной крючком салфетке по середине обеденного стола. Стулья, как солдаты на параде, ровно стояли по обе стороны стола. Редко бригаде Миши приходилось видеть такую чистоту на месте преступления. Все предметы стояли на своих местах, и даже мертвая хозяйка лежала на своем месте, на раскрытой постели, в которую она легла в опрятной ночной рубашке с кружевами, спать, и уснула красиво вечным сном. У входа в квартиру стояли два человека, вызванных из соседних квартир в качестве понятых при осмотре места преступления.
Соседи осмотрели квартиру и сели на два стула в комнате, где лежала хозяйка.
Даже эти два стула всегда стояли при входе в комнату. Миша и его люди пожимали плечами в знак полной неопределенности происшествия, они не понимали, зачем их вообще вызвали, ну умерла женщина, они-то здесь при чем? Зачем одна из понятых их вызвала, а сама сидела и молчала, с ужасом разглядывая лежащую хозяйку квартиры?
Недоволен был вызовом Миша Мухин, не видел он, куда можно приложить свой ум великого сыщика, все здесь было так славно, даже умершая женщина лежала красиво.
Миша с сотрудниками покинул помещение, в него пришли другие люди с другими задачами. Звонок из морга нового к делу ничего не добавил, там поставили диагноз, сердечная недостаточность или что, то очень похожее на…
Раздался телефонный звонок.
– Миша, – говорил человек, в чью обязанность входило давать последнее заключение в жизни человека, – понимаешь, эта женщина, из квартиры с идеальной чистотой, умерла так же странно, как еще два человека до нее. У нас в городке я один даю медицинский отбой населению, других людей нет. Могу сказать, что в ее смерти есть нечто странное, я, конечно, поставил дежурный, сердечный диагноз, но моя совесть и мозг прибывают в неспокойном состоянии.
– Тебя, что в этом вопросе тревожит?
– Есть ощущение, что это похоже на отравление неизвестным мне веществом, химия наука еще та, бог знает, чего эта женщина вдохнула перед смертью.
– Но внешне она не казалась отравленной, следов мученья на ее лице не было.
– В том – то и дело, что больше похоже на сердечный приступ, я тебе дам, фамилии еще двух человек, с очень похожей смертью, поищи, что между ними общего…
Миша и его бригада сыщиков в городе были единственными представителями сыскной братии. Не было у них конкурентов, все дела городка были у них. Он мужчина в самом расцвете лет, был главой местной милиции, обладал умом, неадекватным мышлением в поисках преступника. Но данные о трех подозрительных смертях, были так малы. Хотя, как сказал ему, младший лейтенант, обошедший все три квартиры умерших людей, на которых из морга дали наводку, во всех трех квартирах был недавно сделан ремонт, чувствовалась одна бригада ремонтников.
Соседи подтвердили недавний ремонт в трех квартирах, описали внешний облик ремонтной бригады. Описания бригады во всех трех случаях совпали. Миша, естественно решил найти ремонтную бригаду, после ремонта, которой люди, а точнее хозяева квартир умирали. Новость поползла по городку, народ сам стал делать весенние ремонты. Распространители новости часто собирались в магазине, где продавали товары для ремонтных работ.
Спрос на ремонтные бригады резко упал.
Миша зашел в одну такую квартиру, а точнее последнюю, чистую, медленно заполняющуюся пылью, сел на стул у двери, и как истукан, стал осматривать единственную комнату в квартире, умершей женщины, в сорочке с кружевами.
Родственников у нее близких не было, жила одна, решила сделать ремонт в однокомнатной квартире, да еще быстро, с помощью бригады, и сделала на свою голову.
Спрашивается, куда торопилась?
Миша сидел на стуле, и осматривал комнату, он был уверен, что смертельная опасность таилась в этих стенах или потолке. Он посмотрел на люстру, но там, где обычно висят люстры, был чистый и ровный потолок. Миша, встал, и включил свет, над постелью вспыхнула бра, на противоположной стороне вспыхнули ярким светом, такие же лампочки бра. Миша улыбнулся.
Бра излучали яркий свет из маленьких ламп, маленькие плафоны, скрывали модные лампочки. Миша понял и пошел в магазин, где продавали такие красивые бра. В магазине сказали, что помнят женщину, купившую два бра. В этих бра стоят трансформаторы, понижающие напряжение, в результате лампы светят от 12 вольт, очень экономичны в употреблении. Цифра 12 засела в голове Миши, он подумал, или вспомнил, что все соседи утверждали, что хозяева квартир умерли через две недели после ремонта, или через 14 дней.
– Товарищ младший лейтенант, тебе не кажется странным, что 12 вольт и четырнадцать дней где-то рядом?
– В центре цифра тринадцать, Миша, ты это хочешь сказать? Чертова дюжина.
– Сними бра со стен и отнеси в магазин, пусть посмотрят, нет ли чего лишнего в этих трансформаторах.
– Будет сделано, господин начальник.
В магазине, продавец, седовласый мужчина, посмотрел на бра со стороны трансформаторов и сказал:
– В одном бра есть непонятное устройство, его здесь не было, мы проверяли бра перед продажей, но что это за устройство я не знаю.
Миша взял бра, положил в коробку, которую услужливо дал ему продавец и пришел в отдел.
– Лейтенант в одном бра есть лишнее устройство.
– Миша, ты не помнишь, где какое бра висело?
– Помню, бра с лишним устройством висело над постелью.
– Вот и ладно, осталось выяснить, что за устройство, сними его и отнеси на экспертизу, пусть там подумают.
Экспертиза показала, что это устройство способно извергать отравляющее вещество, по сигналу встроенного таймера. Устройство питалось через трансформатор, время действия – тринадцать дней.
Юльку выписали из больницы в неизвестность. Миша, встретил ее у входа, и предложил довести до дома. В памяти Юльки опять появилась состояние: помнит – не помнит, но она решила пусть об этом думает Миша. Он привел ее к однокомнатной квартире, находящейся на первом этаже. Соседки, сидящие у подъезда узнали Юльку, радостно закричали, потом заплакали. Мужчина посмотрела на эмоции женщин, отвел одну старушку в сторону:
– Скажите, что здесь произошло?
– О, молодой человек! Тут такое было!
– Ладно, Юлька из этой квартиры? – и он показал рукой на окна однокомнатной квартиры, где умерла женщина под бра.
– Юлька, наш человек, она из этой квартиры, да ее мы давно не видели.
– Что в квартире произошло без нее?
– Я по порядку расскажу, значит так, в начале исчез ее муж, Алексашка.
– Это я знаю, дальше.
– Приехала его сестра, сказала, что квартира ее и выгнала Юльку.
– Вот оно как! Но у Алексашки сестры не было!
– А она поверила, и Юлька бедная ушла, куда глаза глядят.
– Ушла к аэродрому, где последнее время работал ее муж.
– Да? А в квартиру въехала его сестра, потом она позвала артель строителей, они сделали ей ремонт, а она после ремонта, через две недели и умерла.
– А как в квартиру попасть?
– Милый ты наш, да тут милиция туда – сюда ходит, у них ключи.
– Спасибо, пусть Юлька с вами посидит на скамейке, я найду ключи.
– Да, ладно, присмотрим за ней.
– Еще вопрос, а как вы определили, что в квартире мертвая женщина?
– Этаж первый, собаки выли, опять же форточка была открыта, запах пошел, дни теплые стояли.
– За Юлькой присмотрите, – сказал Миша Мухин, остановил машину и поехал в отделении милиции.
Юлька, наконец, вернулась в свою маленькую квартиру. Она сидела на лавочке в окружении старушек, и по мере их рассказов ее глаза прояснялись. Бродила она месяц без квартиры, а ей показалось, что вечность. Квартиру открыли. Юлька зашла, села на стул и заплакала. Старушка заглянула в квартиру и тут же вышла. Юльке дали поплакать, потом отдали ей таблетки, что с собой ей дала в больнице медсестра, в бумажных кулечках. Женщина успокоилась.
Миша принес два бра, сам их повесил. Юльке разрешили жить в квартире ее мужа, ведь жила она в ней раньше, а дело о наследстве сразу не решается. А потом, факт смерти Алексашки не подтвержден. Да, он всегда летал на вертолетах, но им пришлось вернуться из кедрового края в квартиру Зои Зиновьевны. Алексашка устроился работать на аэродром, но он был далеко не летчик. А вот дальше загадка.
Видимо Алексашка захотел полетать на яке, и взлетел на незнакомом ему самолете, да не один, а с летчиком. Труп летчика и остатки самолета нашли, но трупа Алексашки не было.
Детектив Миша Мухин и лейтенант сели за стол, обсудить детали дела об убийствах после ремонта. Третье убийство частично оголилось, как провода, зачищенные перед пайкой. Кто поставил устройство, им было неизвестно, но кое-что было понятно.
Два первых дела были в состоянии не поднятой целины. И, где та бригада, что ремонты делала, было совсем неизвестно.
– Миша, на аэродроме, отец мне говорил, взорвался еще один самолет. Не связана ли гибель летчиков с теми двумя квартирами?
– Лейтенант, ну ты молодец! Давай, займись расследованием гибели летчиков в быту.
– Служу…- сказал лейтенант, вскинул руку под воображаемый козырек и вышел из отделения милиции на улицу.
Сел Миша в машину и покатил в сторону аэродрома. Дежурная повела на место падения самолета.
– Скажите, а что Юлька здесь делала? – спросил Миша.
– Шаталась, как неприкаянная.
– И все? Чем жила, что ела?
– Я не нянька взрослой женщине.
– А вы ее раньше не могли в больницу отправить?
– Так она, как лань пуганная, к ней не подступишься, ее в лесу нашли, лежала без сознания, тогда и отправили в больницу.
– Еще вопрос, что она могла бы ты сказать о гибели летчиков? Как охраняются самолеты и горючее, есть к ним доступ?
– Есть, и нет.
– Загадка для местных товарищей, а мне подробней, пожалуйста.
– Умный, вы! А, едемте, посмотрим на горючее в натуре.
В ангаре стояли бочки без особого присмотра, рядом с одной бочкой было натоптано женскими ногами, почти босыми.
– А это следы Юльки?
– Не мои следы, это точно, а Юлька иногда босая ходила, других женщин на аэродроме нет.
– Возьму я горючее на экспертизу. Еще вопрос: из этой бочки для последнего полета самолета, горючее брали?
– Брали.
– Подождем, результатов. И расскажите мне о погибших.
– Это тайна, нет, все знают, что они погибли, не все знают, где погибли, кто погибли. Тайна небольшая сохраняется.
– Мне их данные нужны, где жили, с кем жили.
– Один наш летчик, второго прислали из центра, о нем мало чего знаю, майор и все.
– Все о вашем летчике.
– Так я здесь и отдел кадров, адрес так скажу, жена у него осталась, ребенок.
Миша посмотрел на адрес, адрес совпал с одним из тех, что они взяли под контроль из-за убийства после ремонта. Теплым вечером подошел Миша к дому, погибшего летчика, подсел на лавочку к одинокому старику. Оказалась, что сын летчика находился в пионерлагере на две смены, и никто ему не сказал о гибели отца вместе с самолетом, и смерти матери, после ремонта квартиры. Старик про лагерь знал от самого мальчика, он ему все и рассказал. Дед сидел, переживал, а сделать ничего не мог.
Результаты экспертизы были плачевными, водная эмульсия горючего из бочки, с трудом называлась горючим для самолета. Судить Юльку за разбавление горючего водой, смысла не имело, ее вменяемость была относительной. Дежурную можно было привлечь за халатность, круг замкнутый.
Лейтенант с Мишей решили не лезть в разборку полетов и падений, а заниматься гражданскими делами. Два дела имели окончания на летном поле, как два провода, по которым бежит ток через устройство для впрыскивания ядовитого облачка.
Харитон купил дом погибшего майора, это без особого труда выяснил Миша. Покупка дома к убийству не относится, но над ремонтом дома трудилась бригада, по внешним данным подходившая под все описания соседей, квартир после ремонта. В смерти двух женщин было виновно устройство с газом, но не сам ремонт. Миша посмотрел на бригаду и нечего не сказал их бригадиру Огарку. Кто поставил устройство с газом и включил таймер? Вот в чем оставался главный вопрос этого дела. Кому мешали люди?
Но этот вопрос завис в воздухе с парами авиационного бензина.
Глава 9
Юлька – невидимка У каждого человека своя музыкальная программа в голове, это очень серьезная программа восприятия музыкальных произведений. В разные периоды роста, человек усваивает самую различную музыку. Есть периоды современной музыки или классической. Ужас в том, что современная музыка быстро меняется. Итак, если в комнате находятся два человека разных поколений, и звучит музыка, которую поставил один из них, то недалеко и до ссоры. Но бывает и по-другому, и все равно, музыка – это страшный фактор несовместимости или совместимости.
Проще говорить на реальном примере.
Алексашка соскучился по Юльке, нужна ему его дама сердца и секса. А его черти носили по свету. Лето в разгаре, нежные тела девушек и женщин гуляют без брючного покрытия, кофточки у них размером в верхнюю часть комбинации, все это как-то окучивает мужской ум и вселяет надежды на реальные чувственные удовольствия.
В этот период времени, они и только они знают, что они пара, поскольку живут в разных местах. С помощью современных телефонов Алексашка достает Юльку. Она долго не верит, что он жив и здоров. А он твердит, что был в отпуске два месяца.
Она, немного поскулив, соглашается на свидание и приезжает в дом зовущего ее мужчины. Возвращаться в однокомнатную квартиру он не захотел, и снял квартиру больше и дальше.
После продолжительной разлуки страсти были раскалены при одном взгляде на партнера. Им осталось ждать считанные минуты. Она приехала после ванны с солями.
Он срочно побежал под душ. Душу раздирающий секс первобытной страсти без всякой подготовки – награда за разлуку. Боль и радость объединения, какие-то спешащие движения. Он крепок и могуч, она, неуспевающая пустить слюнки удовольствия, терпит боль от вторжения. Сладость ли это? Скорее удовольствие от полной загрузки.
Она встает и ощущает себя лишней через пару минут, одевается и уходит.
Проходит пару недель история повторяется один в один, но после сексуального объединения он вспоминает о руках.
Игра на нервах женщины пальцами, нужна, коль то не вышло удальцами…
Третья встреча вообще была лишней, но они уделили ей ночь.
Тела соприкасались с нежными чувствами, они работали телами и мышцами, и руками и всеми фибрами души, уснули, но ничего не получилось. Утром он проснулся и включил классическую музыку, которая лилась из пяти колонок. Она оделась и ушла.
Четвертая встреча после загара оказалась злосчастно – счастливой. У него все получилось, у нее возникло чувство обмана. Он включил музыку. Чистые звуки музыки в сопровождении известных песен последнего десятилетия. Она оделась и ушла, выдержав три песни.
Пятая встреча. Алексашка шел с другой женщиной. Глаза Алексашки и Юльки встретились. В глазах Снежного короля промелькнул испуг, скрашенный ненавистью.
Листья каштана пожухли кусочками. Его плоды напоминали нечто сексуальное, но Юльке было не до шуток природы. Она только привыкла к тому, что Алексашка жив – здоров, а не погиб на истребителе, а он уже с другой женщиной топает!
Спрашивается, зачем она дневала и ночевала на аэродроме? Она ждала Алексашку!
Она думала, вот он вернется, а она об этом не узнает и жила в условиях брошенной собаки. Вот он вернулся и прошел мимо! Догнать и уши надрать! Но у Юльки опустились руки и мысли выветрились, недаром ее лечили в больнице и приучали к спокойному поведению. Она пошла домой, где не было этого притворщика. И, что ей сердиться, она ему больше не нужна.
После это стресса у нее прорезались умные мысли, она поняла, что хорошо, что ее дома не было, а она была на аэродроме, и в квартире погибла другая женщина, которая пыталась ее из этой квартиры выжить. Значит, она жива и никому ничем не обязана.
Юлька была так подавлена жизнью, что сама никому не звонила. Но телефонный аппарат зазвенел. Она взяла трубку.
– Юлька, привет! Как себя чувствуешь? – услышала она голос Ирины.
– Здравствуй, Ирина, – сказала Юлька, да так грустно и жалостливо, что Ирина содрогнулась.
– Что случилось на этот раз?
– Все нормально, привыкаю к личной жизни.
– Тебе помочь?
– Да у меня тут все кто-то сделал, да еще телевизор какой-то стоит, длинный – длинный во всю стену.
– Так, понятно, этот телевизор подарили Алексашке, когда он хотел и был Фиолетовым Богом, это он его тебе подарил, – сказала спокойней Ирина.
– А, что мне с ним делать? Он фильмы не показывает.
– Юлька, ты наблюдала с вышки за кедровым лесом? Теперь можешь наблюдать за всем миром и быть Фиолетовой Богиней.
– Ладно, а кто мне за это заплатит?
– Хороший вопрос, дело оплате не подлежит ни в каком ведомстве. Могу купить его у тебя.
– Не, я не продам, ни я его сюда поставила, не мне продавать, вдруг Алексашка явится!
– Согласна, тогда так, включай и пользуйся, у тебя теперь есть наблюдательный пункт за всей землей, естественно за той местностью, куда доходит взор телевидения. Лучше смотреть по часовым поясам. Крутишь ручку, и перед тобой проходят регионы.
– Спасибо, сейчас займусь просмотром земли.
У Юльки появилась возможность просматривать весь земной шар, а ей хотелось наблюдать только за Алексашкой. И она подумала: А за кем наблюдает сам Бог? Ему не скучно иметь столько подопечных? Так и не стала она смотреть в телевизор…
По технике безопасности каждый человек должен быть заземлен или обесточен.
Как это выглядит на самом деле? Мужчина лежит и смотрит телевизор или сидит у компьютера, либо читает книгу. По нему проходит элементарный ток желаний, если он случайно забрел на эротическую картинку или увидел сексуальные моменты на экране.
Через некоторое время у него возникает обычный голод и состояние неудовлетворенности. Чего он хочет в такой момент? Чтобы пришла та, которую он прогнал, и принесла продукты, и чтобы пищу приготовила, и его ленивого полюбила.
И самое главное, чтобы после этого ушла, не выпив и чаю.
Как на такую ситуацию отвечает женщина? Раз или два она вполне может отвечать всем таким желаниям, если. Если она этого сама хочет, а если не захочет ленивца, то она может быть его ленивее и не читать, и не смотреть эротические материалы.
Так они вымерли. От лени.
Продумав такой вариант жизни, Юлька усмехнулась и вспомнила тревожный и зовущий взгляд поверхностно знакомого крупного мужчины, но подходить к новому объекту женских страданий она не стремилась. Она еще поняла, общаясь с разными людьми, что обычный, зарегистрированный брак люди воспринимают не одинаково, и в это разнообразие мнений ей лезть совсем не хотелось.
Чего хотела она? Хорошо выглядеть и чувствовать себя на месте там, где она находиться.
А любовь? Эта пресловутая богиня чувств под хрупким именем Любовь ее особо не манила. Она ее побаивалась.
Юлька взяла в руки скрепку, распрямила ее, потом согнула до боли в пальцах. Что-то сегодня у нее было не так. А что?
Вчера она весь вечер изучала свою фигуру у зеркала. Что она в нем увидела? Пыль.
Обычную пыль на зеркале и подумала, что пора бы вообще протереть все в квартире от пыли с каким-нибудь облагораживающим составом. А свою фигуру она видела в зеркале или нет? Странно, она помнит пыль и не помнит своей фигуры. Куда она делась?
Юлька посмотрела на себя в одежде, она на самом деле увидела себя сидящей на стуле и покрытой пылью. Тогда она посмотрела в маленькое зеркало под экраном монитора и увидела на нем небольшие разводы пыли, но своего лица она в нем не увидела.
"А видят ли меня люди?" – подумала она.
За компьютером то и дело ходили люди, но к ней они не обращались. С ней не разговаривали.
"Куда я делась?" – стала думать она.
В комнату вошел интересный мужчина и, не глядя в ее сторону, подошел к сотруднику. Они поговорили.
" А я?!" – хотела крикнуть Юлька и промолчала. На ее мониторе были видны следы ее работы. Значит, она что-то делала? Вдруг монитор стал черным. Она посмотрела на себя и себя не обнаружила. Она тронула клавиши и ощутила их твердость пальцами, но пальцы она не видела.
"Что за чушь?!" – хотела она вскрикнуть, но не могла.
Вдруг ей стало больно! На ее колени сел Иван, и тут же вскочил.
– Кто здесь? – крикнул он невольно, и сам себе ответил. – Никого!
" Меня, что на самом деле не видно?" – опять пронеслось в ее голове. – "Но меня можно ощущать, это что-то".
На пару секунд Юлька замерла, потом тронула невидимой рукой чашку, выпила остатки чая и стала проявляться на глазах, хорошо, что Иван вышел из комнаты.
Теперь она себя видела в зеркало. Оставалось вспомнить, что было до того, как она исчезла из поля видимости. Но этот момент полностью выпал из ее головы.
Она посмотрела на сотрудников, в этот момент вернулся Иван, подошел к ней.
– Юлька, ты, где была? Тебя взяли на работу с испытательным сроком. Я сел на твое пустое место, а оно как зашевелится подо мной!
– А ты на своем месте сиди, тебе показалось, я выходила в цех, там новый кузов привезли, смотрела, что получилось. Я его столько прорисовывала!
– Понятно, а я думал, ты попала в зону невидимости, если ты была невидимой, скажи, тут есть одно аномальное облако, оно перемещается в пространстве, кто в него попадает, становится невидимым.
– Честно? Я была вчера дома невидимой и сегодня на рабочем месте, а ты сел мне на колени.
– Посчастливилось мне, я сидел у тебя на коленях! А так бы не сказала, что с тобой было. Страшно быть невидимой?
– Состояние жуткое, ощущение безысходности давит на психику.
– Я думаю, что вражеский разведчик залетел к нам в этом облаке и бродит по КБ и заводу. Об этом не говорят, но многие уже попали в состояние безликости.
– Обязательно разведчик?
– А кому надо у нас тут все высматривать, да выведывать?
– Нашел секреты!
– Тогда наши конкуренты.
– Ближе к истине, но удовольствие не приятное, хотя по художественной литературе весьма знакомое, – сказала Юлька и невольно вся передернулась, и в этот же момент, на глазах Ивана она стала исчезать из поля его видимости.
– Ну, уж нет! – вскричал Иван и попытался вернуть Юльку из зоны невидимости, но она исчезла, и он хватал пустой воздух.
Юлька видела хватающие руки Ивана, но не видела свои. Она чувствовала, что неизвестная и невидимая ей сила тащит ее в неизвестном направлении. Она кинула на молодого человека прощальный взгляд, и он исчез для нее. Ее вынесло через проходную, над вертушкой. Она плыла в воздухе, но ощущала неизвестную подъемную силу. Ее посадили в неизвестное ей транспортное средство.
Оно взлетело почти вертикально, и заводской комплекс через минуту исчез за горизонтом.
Долго они летели или нет, Юлька не помнила, она была в аморфном состоянии.
Очнулась она на удобной постели, изогнутой под ней по форме ее тела. Она увидела свои руки, осмотрела себя. Потом стала осматривать помещение, в котором очутилась. Ничего необычного вокруг нее не было.
Ей хотелось спать, непонятное тепло окутывало ее вместо одеяла. Она чувствовала дуновение прохладного воздуха, но этого было мала. И спать, хотелось спать. И в то же время ее мозг начинал просыпаться, она боролась между двумя состояниями: дремотой и просыпанием. Победило чувство осмотрительности.
Юлька раскрыла глаза усилием воли и теперь рассмотрела людей, лежащих на странных, как у нее лежбищах. Они смотрели на нее. Она с удивлением увидела в своих руках гитару, откуда она взялась в ее руках? Это же гитара Ирины! Вдруг гитара распалась на части, и рядом с ней оказался Алексашка…
Нет, это не он! Это видение.
На чистом листе легко поставить звездочку, труднее написать первое предложение, еще сложнее придумать тему, ради чего эту звездочку поставила. Интересно, что следующее предложение хочется написать со слов о том, что на душе отчаянная пустота. Как бы это проще сказать, многие этапы жизни Юльки завершены, и надо копать где-то или что-то в новом месте. Состояние такое, что все ее бросили и она всем нужна, но не любимому человеку, которого на данный момент существования просто нет!
Можно посмотреть в зеркало на себя любимую, и после этого добавить будет нечего: лицо, как лицо, и вчера его таким видела. Скука зеленая, – как Юлька писала еще в пятом классе на скучном уроке.
За окном зелеными остались заснеженные газоны, листья благополучно облетели.
Дворники остатки, замороженных листьев, сметают в кучки. Ноябрь носочком коснулся земли, снега у него в репертуаре особого нет, но слегка подморозить землю он вполне может. В такую погоду можно ходить по краю лесных массивов, чувство страха приморожено, а без листвы все видно до ближайшей асфальтированной дороги.
Новые дома, облицованные кирпичом, все привычнее встают на горизонте, и от их вида возникает ощущение, что ты находишься в настоящем городе, а не в белом городе проходящей, дешевой застройки, второй половины бедного двадцатого века.
Значит, за окном двадцать первый век, его носочек первого десятилетия.
Куда пойти, куда податься, мысленно можно пойти туда, проехать сюда, и при этом с места не сдвинуться. Простое решение всех передвижений.
Песни из приемника весят в воздухе, чужие страдания и впечатления, украшенные голосом и музыкой. А проза все не зарождается, украшенная вымыслом. Были бы кости, а где их взять, чтобы нарастить на них мясо романа? Телефон лежит и молчит, из сотового телефона потеряна карта, да и лень им пользоваться, и звонить некому. Некому и незачем звонить и некого любить.
Ноябрь.
Алексашка погиб в ноябре, в первых числах ноября. Юлька сходила с ума в буквальном смысле слова, она свихнулась по полной программе. Она была невменяемой, не верила в его смерть, не была на его похоронах. Когда ей говорили, что его похоронили и крышку гроба заколотили гвоздями; она рисовала его огромные, удлиненные глаза. Она рисовала его прямой, тонкий нос, его необыкновенно красивые губы. Однажды черти ее занесли в универмаг на трех вокзалах, она увидела его! Живого! Но когда подошла ближе, то увидела простой манекен в одежде.
Она подняла глаза и увидела его огромный портрет! Но это опять был не он! Это была реклама, но мужчина на рекламе был словно с него срисованный, его черты лица она знала наизусть.
Она выбежала из магазина, и увидела гигантский рекламный плакат! На плакате был ее портрет в красном платье, в котором она была с ним на свиданье. Это была реклама сигарет. Она сдвигалась по фазе.
Она неделю блуждала пешком по столице, ей казалось, что за ней следят все светофоры своими зелеными глазами. Она шла по набережной реки, шла и шла.
Заходила в парк, проходила по его аллеям и не могла успокоиться и даже присесть на скамейку, ее словно гнал ветер, будто она лист, сорванный с дерева.
От нее шарахались подруги, она добивала их словами, что Алексашка жив. Она плохо спала, мало ела, чуть не падала от усталости, вероятно, он звал ее к себе, обессиленную для жизни на этой земле. Однажды она почувствовала, что ее силы на исходе, она не могла работать, у нее сил не было. Она не могла думать, ничего уже она не могла.
И Юлька пошла к врачу, врач ее направила в другую поликлинику. При личной беседе с врачом она заревела, она впервые заплакала и говорила такой бред, что ей сделали укол. Она уснула на кушетке в странной поликлинике, когда проснулась, то увидала рядом с кушеткой два дюжих мед брата. Они взяли ее под руки и отвели в машину скорой помощи. Ее привезли в желтую больницу. Внутри все двери закрывались на ключи, но ей было все равно, где она и, что ее здесь ждет. Она хотела спать, когда проснулась, разглядела палату очень уж сантехническую, то есть всю покрытую кафельной плиткой, от пола до потолка. Спинки кроватей были металлические, полукруглые. Во рту было необыкновенно сухо, слюны и той не было.
Юлька натянула на лицо одеяло в белом пододеяльнике, так и лежала, пока ей дали полежать. Позвали на завтрак. Стол, четыре стула, ложки, каша. Таблетки ей дали прямо в рот. Здесь никто никому не верил. Трудно поверить, но она потихоньку стала приходить в себя. О нем она не думала. Странно, но мыслей в ее голове о погибшем любимом человеке не было! Она выполняла указания врача, ходила за едой, поскольку только этих людей выпускали в фуфайках на воздух, в очень грубой обуви.
К ней приезжали Ирина и Миша, но они ее не всегда успокаивали, от нее они все чего-то требовали. К выполнению требований за пределами этого больничного отделения она была не готова. Она клеила коробочки, строчила на машинке, пила все таблетки, и страдала от сухости во рту. Приехал Иван, ее начальник по работе, удивился тому, что даже в такой больнице она хорошо выглядела и разговаривала спокойно и с достоинством.
Медсестра принесла ей клубки и спицы, вечером, когда в отделении оставалась одна дежурная медсестра она вязала ей свитер. Ее направили к профессору через полтора месяца, ассистенты провели ряд тестов, она была признана здоровой. Юльку выписали.
Об Алексашке она больше никогда и не с кем не говорила, она четко усвоила, что эта тема самая запретная.
В душе Юльки закрылась дверца в ее сердце, совсем или почти совсем. Она общалась с людьми в пол уха, в пол мысли, в пол слова. Она остыла к подругам, ее общение с ними свелось к минимуму. Год она прожила в полусне, нет, она жила, работала, но все происходило в полусознательном состоянии. Она еще месяца три, а то и больше пила таблетки, которые ей выписали, она еще была под гипнозом врачей.
Через год к ней подошел Миша и попросил Юльку написать стихотворение в его газету, она написала первое за этот полусонный год стихотворение, и вошла в штопор.
