Фурия По понедельникам у Фурии был будун. Вечером в воскресенье отпетые красотки пили у нее дома шампанское по бутылке на человека и шли в лучший ресторан округа. Они сидели в ресторане за столиком и медленно пили тягучие крепкие напитки. Дамы мало ели и много танцевали. Это у них был своеобразный тренинг для похудения.
      Домой возвращались к семи утра, когда народ просыпался дабы идти на работу.
      Самое обидное, что мужчины их не особо интересовали, они веселились сами по себе, этому способствовали современные танцы, абсолютно лишенные половых признаков: толпа топчется на месте, каждый в своем ритме. Две очаровательные блондинки и брюнетка с фигурой типа амфоры были слишком ленивы для интимных отношений. В их кругу платонической любовью не страдали. Любовь за большие деньги с одним партнером им тоже приелась. Надо сказать по молодости, или точнее юности, они впадали в грех, но то было по наивности и еще живой чувственности. Это некая аномалия общества, где женщины себя сами обеспечивают и не хотят взваливать на себя мужские запросы, ревности и драки. Фурия однажды прожила с одним молодым человеком почти год, все закончилось постригом, но не в монахи. Она постригла всю его одежду на полоски, так душевно освободившись от нервной напряженности взаимного существования.
      Молодая женщина с фигурой амфоры, по имени Фурия обладала властным характером.
      Две блондинки Ирина и Юлька ее просто сопровождали и потакали ее прихотям в дни будуна и отпуска. У Фурии существовало свойство делать больно всем, кто находился рядом с ней с наибольшей неожиданностью. Для нанесения психологических ударов она изучала психологию. Благодаря знанию этой науки она могла легко и легально извлекать деньги из людей и наносить удары тем, кто не платит ей за свое спокойствие.
      В то же время она не предала отца своего раннего ребенка. В ранней юности она была высока и фигуриста, определить возраст по ее внешности было весьма затруднительно. Она и повелась на вспыхнувшие к ней чувства в мужчине старше ее в два раза. Она была несовершеннолетней, неопытной и страстной. Мужчина предлагал пожениться, она отказалась. Отец Фурии готов был смести с лица земли первопроходца. В результате жизнь смела с лица земли ее отца. Итак, у Фурии была дочь, и не было мужчины, вокруг нее всегда вились женщины стаями, что их привлекало в ней – непонятно. Мужчины для нее существовали где-то за горизонтом общения и понимания.
      Амфора фигуры Фурии заключалась в перепаде размеров между талией и бедрами, этот размер был сантиметров сорок, не меньше. Достаточно тонкая верхняя часть тела, узкая талия с мягким переходом на бедра, более женственной фигуры и представить трудно.
      Мать Фурии, Брынза, с дочкой не спорила и держала по возможности нейтралитет, она поверила дочке, что отец внучки мужчина старше ее в два раза. И вот пробежали года.
      Выходит Брынза из дома и встречает глаза красивого, высокого молодого человека – Алексашки, она и прошла мимо. Идет назад из магазина и встречает глаза женщины своего возраста, Зои Зиновьевны. И тут она обомлела: эта женщина сильно походила на ее внучку! Просто не передать! Брынза поговорила с ней и пошла домой. Женщина сказала, что о своем сыне она говорить не хочет.
      Вечером сон к Брынзе не шел, перед ее глазами стояли эти два человека: мать и сын. Сказать, что Брынза их не знала, значит соврать. Знала она их и очень давно, с рождения своей дочери Фурии. Так вон оно как! А, что если дочь ей соврала?! И внучка Брынзы является – внучкой этой красивой женщины? Так, так, так…
      И Брынза уснула.
      Утром она проснулась от воспоминаний. Мужа этой женщины и мужа Брынзы звали одинаково. Утро в тот далекий день было солнечное, теплое. Брынза вышла на балкон, встала под солнечные лучи, прикрыла глаза от наслаждения, а когда открыла и опустила их вниз, вздрогнула непонятно почему. Под балконом стояли две тезки. Они говорили и махали руками. Потом отец молодого человека сел в свой грузовик и заехал на газон, и на глазах Брынзы выпал из кабины мертвый. Муж Брынзы в это время уже был дома и к окну не подходил. Толпа сбежалась быстро.
      Муж Брынзы, то есть отец Фурии вскоре исчез, его нашли в колодце у соседнего подъезда какие-то службы.
      Внучка после этих трагедий родилась через пару месяцев. А, что если тезки раньше Брынзы узнали всю правду об отце еще не родившейся девочки? Это Брынза поверила сказкам Фурии, а ее отец все узнал раньше на свою голову. Что теперь делать ей, когда она узнала правду? Судя по словам и глазам матери молодого человека, то она в курсе событий. Нет, Брынза на эту тему ни с кем не будет говорить, и тем паче делать замечания Фурии по поводу ее будунов по воскресеньям с переходом на понедельник. Внучка привыкла к тому, что растет без отца, и сказать ей правду себе дороже.
      Брынза столкнулась с некой ситуаций, скорее состоянием здоровья людей пожилого и преклонного возраста. Люди терпят адские боли и почти справедливо считают себя инвалидами. Боль действительно нестерпимая и обезболивающие средства слабо помогают. Организм постепенно сковывается и любое движение ног, рук вызывает пресловутые боли. Кто в этих болях виноват?! В старые времена было одно квадратное радио, и по радио Гордеев проводил зарядку. В наше информационное время общественные зарядки из-за коммерческой нецелесообразности отменены. И это смертельно плохо. Чтобы не был болей в суставах, нужна элементарная, длительная зарядка! Для лечения рук нужны маленькие гантели. Для лечения ног – нагрузка на ноги. Проще говоря, пожилые люди должны заниматься суставной гимнастикой! Но ее надо вводить в широкие массы подобающей информацией. Пожилые люди должны и могут восстанавливать мышечную систему, к сожалению, лечение проходит через болезненные этапы, но здоровье стоит того. Больно, никто не услышит, а Брынза никому ничего и не скажет. И с какого будуна она будет раскрывать на правду людям глаза?
      Сильнее Дикуля – Бубновский,
      Сильней массажа – личный труд,
      На тренажерах внешне броских,
      Где соли с потом выйдет пуд.
      Вот и сегодня она слышала, как в соседнем туалете двое занимались любовью, но и об этом Брынза никому ничего не скажет. Эти молодые насмотрелись шоу 'дом 2', а там правилами телекамер для любви оставлены только туалеты и занавески в ваннах, и то в городских квартирах и со всех участников проекта требуют любовь на камеру. 'Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу', – пропела мысленно Брынза. И про будун дочери они никому не говорит.
 

 
      Алексашка отдыхает В домике сидела красивая, ухоженная женщина, ее темные, наращенные волосы струились по плечам, наращенные ногти огибали высокий стакан с коктейлем, худые ноги, в босоножках на тонких, высоких каблуках, виднелись из-под коротких шорт.
      Фурия последнее время часто была унылой, два года, прошло с тех пор, как она оставила свою страну и стала жить на райском острове, но об этом она ни с кем не говорила.
      – Алексашка, привет! – сказала дива сладким голосом.
      – Привет, Фурия! – отозвался Алексашка, – почему не загораешь?
      – От загара я стану сушеной воблой.
      – А так ты кто?
      – Проехали, я не об этом, ты мне задолжал!
      – Быть не может, я в долг денег у тебя не брал!
      – Наивный Алексашка! Ты мой трофей, а трофеи – это прибыль, с тебя круглая сумма за общение со мной!
      – Ба, а ты говорила, что меня любишь, а любовь она бесплатная, поскольку она от души идет.
      – Вот, сказал, и в душу влез по шею! Плати, сумма написана на салфетке.
      Алексашка мельком посмотрел на салфетку, на цифру с нулями на купюре, и онемел от удивления.
      – Что это ты в ступор впал? Любил – любил, накопилась плата, – сказала Фурия, поднимаясь на тонких ногах.
      У Алексашки в голове пролетела мысль, что с Юлькой он жил несколько лет, а она у него еще ничего не просила!
      – Фурия, да, у меня столько денег, нет!
      – Давай то, что есть, остальное вернешь при первой возможности, но в течение недели, за тобой присмотрят.
      Алексашка зашел в соседний номер, взял деньги и принес их Фурии. Она взяла деньги, на ее ногтях засверкали стразы, на лице появилась гримаса улыбки:
      – Не плохо, на первый раз! Идем, погуляем по молу?
      – Без меня.
      Она, не прореагировав на ответ, вышла из номера на улицу, под горячие лучи солнце, и свернула за угол, словно растаяла от жары.
      Алексашка сидел на стуле, держа непутевую голову в двух руках, мыслей в голове не было от удивления, его еще так никто не кидал. Все боялись его внушительных размеров, а это искусственная женщина, с накладными ресницами и грудью, наращенными волосами и ногтями его очистила просто так, так он считал. Он был всегда уверен, что женщины должны считать за счастье обычное общение с таким человеком, как он!
      Обида, досада – нет. Ненависть – черт с ними. Отчаянье? Нет. Безразличие?
      Отчасти. Заговор? Обойдутся. Прошло время чужой власти. Темно и все. Радость врагов долгой не бывает. Их жизнь уничтожит! – так думала Юлька, глядя на единицы на своей электронной странице, уничтожая в очередной раз все написанное одной кнопкой, хранить чужие единицы ей не хотелось. Посмотрев электронную почту, она поняла, кто так старался – издательство хотело ее опубликовать и из всех сил уменьшало ее литературный вес.
      И так бывает.
      Туман окутал землю пеленой полумрака, спрятав осеннее цветение листвы.
      Удивительно смотрятся пихты однолетки, их никто не подстригал, а они стоят в один ряд с одинаковой кроной. Пихта осенью всегда привлекает к себе внимание если не кроной, то мелкими, мягкими иголками, которые с нее осыпаются с порывами ветра. Клены лысеют на глазах, они пышно цветут и быстро теряют верхнюю листву, чего не скажешь о березах, они и листву теряют, и остаются прикрытыми своими мелкими желтыми листочками. Если Юлька береза, то у нее на данный момент времени даже лысого клена нет. Нет. О чем тогда писать, если у березы нет клена? Значит, у березы есть пихта!
      О, а пихты напоминают команду по художественной гимнастике. А гимнастки в любви победят любую иную женщину, у них ноги в обратную сторону закладываются и открывают доступ для любви. Это качество гимнасток хорошо видно в произвольной программе танцев на льду. Такие сексуальные позы, что дальше некуда, зато самые сексуальные партнеры заняли первое место, это Юлька вчера по телевизору наблюдала. Нет, она не завидует, и у нее нет подруги гимнастки, из серии гибких иголок пихты.
      Вчера попыталась Юлька читать английского романиста начала двадцатого века, роман такой толстый, написано тридцать четыре авторских листа мелким почерком.
      Описания улиц преодолеть она не смогла, а выглядывающие в окно сестры утомили своими наблюдениями за одинокими прохожими. Закрыла она книгу и положила на полку. Автор еще поразил ее тем, что без электроники считал число слов в книге.
      Описать улицы, по которым десятилетия ходила Юлька просто, прямоугольные квадраты зданий, либо стоящие по высоте, так называемые башни, либо лежащие по длине, так называемые лайнеры. Светлый квадратно – прямоугольный город дешевой застройки. Если бы не деревья, так и пейзажа бы не было, а были бы одни прямоугольные углы. Деревья дают работу дворникам, одни метут листья, другие застилают их листьями и с каждым днем все больше видно светлых квадратов зданий, не затемненных ажурами листьев. Люди ходят по листве или по чистому асфальту, это как повезет. Лужи заполняют любые выемки в асфальте и любые углубления в нем.
      Осень. Дожди. Ветер. Листва.
      Так, а где Алексашка? Где ее Алексашка? Где ее закадычный можно сказать дружок?
      Он уехал на остров в Средиземном море. Путевка стоит дорого, но он купил ее, и уехал. Звонил, говорит, что находится в сказке, а сегодня он должен появиться на работе. Да, у них обычный, служебный роман. Оба они далеко не гимнасты по внешнему облику. Алексашка вообще полжизни пробегал с баскетбольным мячом, там они и познакомились, на баскетбольной площадке или на съемках чего-то.
      Юльке еще в школе предлагали учиться в школе олимпийского резерва. Она съездила два раза и больше не захотела, тратить жизнь на поездки в транспорте, а идти в интернат, даже спортивный, ей не захотелось, поэтому олимпийской чемпионкой по баскетболу, Юлька не стала. Вообще быть выше толпы – это не просто. Алексашка поэтому не любит ходить по улицам, ездить в общественном транспорте, он любит спрятать свой рост в машину и ехать, глядя на мир из окна машины.
      Рядом с туристическим агентством, ему перед машиной налили масляное пятно, вышел он из машины, какой-то доброхот ему сказал, что у него масло течет. В это время второй мужик полез в машину за деньгами, глупец, да Алексашка к этому моменту уже успел, заплатить за путевку и денег у него больше не было! Опоздали голубчики. Алексашка взял двух этих мужичков за ворот одежды и стукнул их лбами, чтобы не повадно было мужские сумки из машины таскать.
      Юлька скучает по своему большому Алексашке, рядом с ним она маленькая женщина, а рядом с другими – большая женщина. Почему она с ним не поехала? У нее нет заграничного паспорта, а у него есть. У нее нет денег, а у него теперь нет денег, потратился с поездкой.
      Туман стал таять, появились цветовые краски осенней листвы. Прямоугольники домов проявились своими квадратами в легком тумане. Вид за окном еще мутный, туманный, как и настроение Юльки. Она очень интересуется другими мирами, если мир бесконечен, то где-то есть лобастые, глазастые существа. И Алексашка – лобастый и глазастый, так зачем еще кого-то искать?
      Алексашка приехал загорелый, с огромным количеством снимков, которые под музыку Сиртаки показал Юльке. На снимках лазурное море, маленькие каменные, побеленные дома, мостовые, бассейны, шезлонги, музеи и похожие на музейные амфоры в магазинах. И зелень абсолютно незнакомая, пальмы, словно огромные ананасы. И все.
      Земли, песка практически нигде нет, одни камни в виде гор и домов.
      Она посмотрела на желтеющее море деревьев за окном, вздохнула и отвернулась от экрана, еще пару недель и исчезнет желтая листва, появятся черные контуры деревьев, на которые приземлится белый снег, а серая гладь пруда замерзнет. А на том далеком, уникальном острове еще будет тепло, и машины по мостовым будут ездить, не зная сугробов.
      По мостовой загромыхала карета. Юлька посмотрела в окно и увидела каменные домики, каменную мостовую и, ехавшую по ней карету. В голове промелькнула мысль, что она ведь живет на десятом этаже, а ей открылся вид со второго этажа. Она обернулась вокруг себя и не увидела мебельной стенки, кожаных диванов, стеклянного журнального столика. Перед ней была комната, с диванами обтянутыми вишневым бархатом, небольшой шкаф с тарелками, стоящими на боку.
      По центру стоял круглый стол, покрытый скатертью с длинными висюльками. На дверях висели вишневые, бархатные портьеры с такими же висюльками, как на скатерти.
      Она подняла голову к невысокому потолку и не увидела элементарной лампочки, на столе стоял подсвечник, многие свечи уже оплавились. Вместо угла в комнате она увидела выступ, покрытый грубоватым кафелем. Юлька от неожиданности села на странный стул у стола и закрыла глаза, она очень хотела проснуться в своей комнате. Посчитав до десяти, она открыла глаза, но ничего не изменилось, она была в комнате без телевизора, но с камином, в котором лежали бревна березы.
      В комнату вошла девушка в темном платье, с белым передником:
      – Барыня, кушать подано, матушка ваша недовольна тем, что вы задерживаете обед.
      – Федора, я сейчас подойду, – сказала Юлька и вздрогнула от собственного голоса, Она посмотрела на себя в туманное зеркало на комоде, увидела странную прическу: у нее, оказывается, была коса!
      В столовой за столом сидело человек шесть, Юлька зашла седьмой.
      – Юлька, – сказала женщина среднего возраста, – что ж ты голубушка задерживаешься? Ждем с тебя, твой жених сидит уже за столом, – и она показала на крупного мужчину.
      Алексашка, – промелькнуло в голове Юльки.
      – Здравствуйте, люди добрые, и, вы, мой господин, – обратилась она к Алексашке.
      Мужчина вскочил с места, он был так высок, что почти касался головой потолка.
      – Здравствуй, Юлька! Почто ждать заставляешь, я уже и не чаял тебя увидеть.
      – Так, вздремнула немного.
      – Уж не заболела ли ты, дитя мое? – спросила мать Юльки.
      – Нет, матушка, сон был странный, словно я была на лазурном берегу.
      – И, правильно тебе снилось, Алексашка твой предлагает поехать тебе на остров в Средиземном море! Но, в качестве свадебного путешествия!
      – А я согласна! Я поеду.
      – Ну и ладушки, вот и сговорились, а свадебка не за горами, после нее и езжайте, с Богом!
      Долго Юлька с Алексашкой, со служанкой да с кучером на облучке, ехали в карете, с двумя запряженными лошадями, которых меняли на почтовых станциях. Ехали по бездорожью и радовались погожим дням, когда дорога была более укатанной. Так и доехали они до моря Лазурного, рыбак перевез их на своей шхуне на остров. Юлька шла мимо невысоких маленьких, каменных домов, и они казались ей знакомыми, но не было видно бассейнов, шезлонгов. Но в лавках продавали все те же амфоры. Она посмотрела на Алексашку:
      – Ты был здесь?
      – Никогда!
      – А я уже видела эти оливковые рощи и пальмы с большим утолщением у корней.
      – Придумываешь ты все, Юлька, – ответил ей Алексашка, останавливаясь у маленького дома, где им предстояло жить.
      От жары Фурия не растаяла, за углом, в кресле под огромным зонтом сидел мужчина высшей степени сложности: он был высокий, широкоплечий, белая, тонкая рубашка на нем была расстегнута, демонстрируя изумительные по красоте мужские, грудные мышцы, на которых висела золотая цепь с большим золотым диском.
      – Харитон, я принесла деньги, – и она протянула ему деньги, взятые, у Алексашки.
      – Молодец Фурия! Мой вечер – твоя плата, мы в расчете! Пойдем на мол?
      – Нет, мне это не по карману.
      Харитон встал на свои стройные, накаченные, волосатые ноги в шортах, сделал несколько шагов и сел в открытый лимузин, не приглашая с собой Фурию.
      Она поджала губы и побрела в свой номер, ругая себя за то, что соблазнилась на этого Харитона. Машина тронулась с места, волнистые, светлые волосы мужчины красиво поднялись за его головой. Зрелище было за пределами женского восхищения.
      Далеко ехать по острову было просто не куда, машина поднялась в гору и остановилась у стандартного, древнего, каменного, белого, двухэтажного дома.
      Харитон, пройдя по красивым, дорогим плиткам, вошел в холл, украшенный амфорами всех видов и типов.
      В прохладном полумраке, в огромном белом кресле, сидела женщина; невысокая, плотная, с темными волосами и пила вино из бокала.
      – Принес?
      – Принес.
      – Свободен.
      – Понял.
      Харитон отдал деньги супруге, развернулся на одной ноге и пошел в свой номер.
      Он лег на огромную кровать с белой спинкой, разрисованной золотыми вензелями, положил руки под голову, и посмотрел в потолок, пятьсот летней выдержки, в голове его было пусто, как в местных амфорах. Он жил на этом острове два года, так, зазевался однажды и остался, а одна маленькая, сильная женщина прибрала его к рукам.
      В комнату заглянул плотный, невысокий, темноволосый мужчина и сказал:
      – Харитон, сегодня приехала женщина, нашпигованная деньгами, как сало солью!
      Сама она худая, без возраста, с белыми паклями волос, займись!
      – Дайте мне отдохнуть!
      – Пять минут полежал? Считай, что отдохнул, работать надо! Работать!
      – Говори кто? Где? Что?
      – Найдешь ее, вот досье, читай, ты сообразительный.
      – Понял.
      Харитон подождал, когда мужик выйдет из комнаты, и позвонил Фурии:
      – Фурия, есть тебе клиентка!
      – Говори, не томи.
      – Судя по всему, она старая, облезлая курица с деньгами, записывай…
      – Записала. Дальше что?
      – Встретишь, покажешь мой портрет, потом возьмешь ее в свой салон, нарастишь ей все, что можно, потом организуешь встречу со мной.
      – Без проблем.
      Мужчина положил трубку и задремал без снов и мыслей, его голова красиво лежала на фоне бело-золотой спинки кровати.
      Алексашка остался почти без средств, да, в такой глупой ситуации он не был, да еще в чужой стране, хотя все было оплачено, но на дополнительные экскурсии, покупки у него ничего не было. Он сидел в шезлонге у бассейна и загорал. К нему подошел невысокий, плотный мужчина, толкнул его в бок:
      – Заработать хочешь?
      – Как?
      – Бабка приехала, худая, старая, с деньгами, ищет развлечений.
      – Катись отсюда! Я не по этой части!
      – Врешь, Фурия тебя хвалила!
      – И ограбила.
      – А ты чего хотел? Ей имидж поддерживать надо.
      – Говори.
      – Вот распечатка, читай, работай.
      – Как?
      – Разберешься! – и мужчина исчез, словно его и не было.
      Лидия Петровна, получив наследство от родителей, пустилась во все тяжкие: она купила путевку на остров в Средиземном море. Она взяла с собой кучу денег и поехала отдыхать за всю свою тоскливую жизнь с мужем. Он был настолько жадным, что вспоминать не хотелось, на всем экономил до такой степени, что она всегда была худая и голодная, и плохо одетая, и плохо причесанная. Да, что там говорить!
      В фойе своего корпуса, Лидия Петровна столкнулась с Фурией, и обомлела: такой красивой женщины она не встречала. Фурия ей почтительно поклонилась, подобострастно улыбнулась и предложила помочь устроиться. Носильщик уже нес ее вещи, все люди улыбались, слегка кланялись. Лидия Петровна разомлела от внимания.
      Слово за слово, и вскоре она вместе с Фурией пошла в ее домашний салон. Лидии Сергеевне нарастили 120 прядей светлых волос, ей поставили ногти, поработали с кожей лица, и куча денег, как с куста!
      Но она залюбовалась своим отражением, потом вздрогнула, переведя глаза на свою одежду. Ее поняли и тут же проводили в бутик, оттуда она вышла еще с меньшим количеством денег, но довольная до бесконечности, если считать от ее многолетней, серой жизни.
      Только Лидия Петровна плюхнулась в кресло под большим зонтом, как напротив оказался божественный по красоте мужчина, со светлыми кудрями.
      – Добрый вечер, – сказал Харитон томным голосом, и стал тянуть напиток из бокала через крупную соломку.
      – Здравствуй добрый человек, если не шутишь, – протарахтела Лидия Петровна.
      – Какие могут быть шутки! Вы молодая, интересная женщина, с такими женщинами не шутят!
      – Правда, что ли?
      – А вы себя, что давно не видели? Вы привлекательная, интересная, обаятельная, стройная, наконец! – выдохся от похвалы Харитон.
      – Это я? – Лидия Петровна оглянулась вокруг себя, но за столиком они сидели вдвоем.
      – Девушка, как вас зовут?
      – Меня? – от удивления она свое имя забыла, но, подумав, вспомнила, – Лида.
      – Лида, что мы тут время теряем, можно прогуляться, вечером здесь можно гулять, днем жара не даст.
      – Так я пристала за день.
      – Устала? Так можно отдохнуть! Вы меня к себе пригласите? Или ко мне пойдем?
      – Ой, что вы! Ой! Да к чему это все! – замахала Лида ветхими руками.
      – Хорошо, завтра встретимся, – сказал Харитон, и исчез в своей машине.
      Очарованная Лидия Петровна, раскрыла рот, и закрыть забыла. Она побрела в свой корпус, и по дороге стала вспоминать, сколько денег зря за день потратила, но потом вспомнила Харитона, ей такие мужчины никогда внимания не оказывали, значит, не зря истратила деньги.
      Новые дома растут необыкновенно быстро, новые технологии в строительстве превзошли себя в очередной раз, но что удивительно, если посмотреть на город в целом, то получается кругооборот домов. Построили новенькие дома радость для глаз, проходящих и проезжающих их людей, но рядом стоят дома, которые совсем недавно были новые, а они уже облезлые и совершенно не смотрятся, так что их уже на снос в очередь ставят?
      А почему на сейсмически опасных островах, стоят дома столетиями, и никто их не сносит? – думал Алексашка, проезжая дома своего города. Он четко сознавал, что историей в его городе даже запахнуть не дадут, а все дома снесут под корень, если им лет сорок исполнится! Вот и получается, что на том далеком острове люди живут 80 лет, а в его городе с кругооборотом домов таких цифр только редкие бабушки достигают. Вероятно, постоянство в образе жизни тоже влияет на ее длительность, но об этом любители жилищных перестроек даже не задумываются!
      Любые переезды здорово бьют по нервной системе людей. Но кто ж им позволит прожить жизнь в одном доме? Вот и у Алексашки вопрос переезда очень болезненно входит в его сознание, его дом стоит торцом к основной магистрали, вроде некому не мешает, но вокруг сноса его дома столько толков, слухов, публикаций, что лучше об этом забыть, он ведь не на острове живет. А эти новые дома так быстро станут неказистыми, что стоит ли сносить его торцевой дом? Ладно, проехали, – подумал Алексашка, останавливая машину у дома Юльки.
      Его Юлька яркой красотой Ирины не блистала, она была само спокойствие, так и трат Алексашке не причиняла, что его вполне устраивало. Неожиданно для себя он вздрогнул, вспоминая Ирину, и то, как он раньше времени покинул благополучный остров.
      Юлька сидела у плоского монитора и самозабвенно читала, не обращая внимания на вошедшего Алексашку, открывшего дверь своим ключом.
      – Юлька, посмотри на меня.
      – Я тебя и раньше видела, а тут такое пишут!
      – Ладно, прочитай мне, и мы обсудим.
      – Нет, а чего обсуждать?! Народ умирает от новых ядовитых химикатов!
      – А ты чего разволновалась?
      – Интересное дело, ты сам говорил, что на острове люди пью вино, и живут чуть не сто лет, а у нас пьют, то, что дешево продают и загибаются от желтой болезни печени.
      – Так у нас в стране виноград не растет, а ввоз вина запретили.
      – Вот, тот, кто запретил ввоз вина пусть и пьет то, что теперь пьют мужчины в городах с тяжелой жизнью и промышленностью. Работа у них тяжелая, требует элементарного расслабления, а вино продавать запретили, пьют теперь все дезинфицирующие средства.
      – Ладно, я понял, но я не нынешнее правительство и не могут запретить уничтожать народ тысячами, это в США на сегодня 300000000, а у нас все меньше и меньше.
      – А ты чего пришел? Алексашка ты мне все уши прожужжал, что на острове женщины красивее меня.
      – Не все, а одна!
      – А, значит, у тебя там была местная дама?
      – Я, что не мужчина?
      – Отказываюсь тебя любить после островитянки!
      – Ничего себе загнула! Да, я виноват перед тобой, но только в том, что проболтался, а промолчал, ты бы и не узнала, так и в Интернете, если бы не писали о том, что мужики умирают, ты бы об этом не узнала. Если бы рабочим предложили на их тяжелых заводах нечто, расслабляющее лучше, чем очистители, может, они бы и не спились и не умерли бы, в молодом возрасте!
      – А чего тебе сдались дома, которые сносят?
      – Юлька, ты живешь в новом доме, тебя выселили из твоего четырехэтажного дома, тебе лучше стало?
      – Здесь квартира новая.
      – А сколько нервов стоил мне твой переезд, забыла?
      – Забудем о переезде, но, правда, рабочим в металлургической промышленности, трудно выжить без праздника в душе.
      – А вино праздник?
      – Все, не наша эта тема, нам ее не поднять, компьютер я выключила.
      – Покормишь?
      – Все деньги на острове оставил?
      – Не без этого.
      – Что-то мне такая ситуация мало нравится, ты отдыхаешь, а мне тебя кормить…
      – Я отдам тебе деньги, но когда получу.
      – А после отпуска ты их не скоро и получишь, – проворчала Юлька и пошла на кухню.
      Алексашка сел в кресло не первой молодости, закинул ногу на ногу, щелкнул переключателем и стал ждать милости от природы, то есть от Юльки продукты ее приготовления. Готовила она добротно, без деликатесов, но сытно, и его это на данный момент очень устраивало.
      Мысли у него невольно вернулись на остров, хорошо, что обратная дорога была оплачена, он ведь с перепуга Ирине отдал почти все деньги, что она просила и еще должен, остался. К нему дважды подходил невысокий, черноволосый мужчина и просил вернуть остальные деньги, или заставлял его, их заработать с невзрачными, но богатыми женщинами туристками.
      В комнату влетела Юлька:
      – Алексашка я придумала праздник для депутатов!
      – Какой?
      – На следующем банкете пусть все пьют моющие средства для унитазов!
      – Сильно сказано, а кто им нальет?
      – Жены тех мужчин, которые загнулись из-за отсутствия дешевого вина, не ввезенного в страну!
      Юлька ушла на кухню.
      Алексашка вновь окунулся в воспоминания. Он все же пошел посмотреть на женщину, которую ему рекомендовали для любви и денег. То, что он увидел, превзошло всего его худшие ожидания, видимо, ее уже обработали местные салоны, но это было обычной пародией ужасов. Тощая женщина, с ярко – желтой гривой волос, вишневыми губами, черными бровями, вишневыми, впалыми щеками…
      От Лидии Петровны веяло многолетней нищетой, и однодневными деньгами, ему стало жалко грабить это замученное создание средней полосы страны, по имени Лида, нет, пойти на ограбление десятилетиями ограбленной женщины – это кощунство. Алексашка снял свой единственный перстень, приобретенный перед отъездом на всякий случай и отдал его Ирине, она согласилась с тем, что они теперь в расчете. Вскоре он покинул райский остров с температурой в октябре плюс 27 градусов.
      Лидия Петровна мельком, один раз увидела Алексашку, он ей приглянулся, но второй раз встретить его не довелось, но ей постоянно попадался на глаза необыкновенный мужчина Харитон, она его имя уже знала, через Фурию. Встретились Харитон и Лидия Петровна на узкой дороге, ведущей к молу. Дело в том, что она бассейны не понимала там, где есть море, и шла купаться только к морю, на этой дорожке и встретил ее божественный по красоте Харитон, даже без своей великолепной машины.
      Его непроизвольно передернуло от ее яркого убожества, но он натянуто улыбнулся и пригласил ее прокатиться на его дивной машине по горам. Она согласилась на поездку.