Можно просто сказать, что Спиноза самая умная девушка в группе облакайдеров, а можно сказать, что она самая умная в округе Валет. А если в этом округе живут самые умные на Земле люди, то есть вероятность, что Спиноза самая умная девушка Галактики, – так думал Осип, получивший задание познакомиться со Спинозой лично.
      Спиноза в это время думала о чем угодно, только не о проблемах Галактики, вот, что она думала. Летнее затишье – славное время, если его правильно использовать.
      Погода и та балуется и шутит то солнцем, то ливнями и грозами. Насытившись впечатлениями и любовными утехами, можно приступать к их описанию, поскольку больше ничего на короткое время не остается. Чувство удовлетворения всегда может закончиться обыкновенной ненавистью.
      А вы чего хотели? Вечной любви? Если любовь и вечная, то эта вечность длится мгновения. Можно трупом лечь ради любимого мужчины, служить ему как последняя служанка; готовить, как шеф повар престижного ресторана; ласкаться, как леди профессии номер один. Но любимый мужчина все забудет после полного изнеможения от любви.
      Вот когда зарождается ненависть! Когда любовь кончилась! Нет, платоническая любовь может еще и живет, но физическая любовь на короткий момент времени завершилась и вполне успешно! Хорошо ли это? В момент завершения любви – безусловно, но через секунду после этого можно удирать со скоростью света либо машины. Мужчина сыт заботой и любовью, ему спать надо, не до вас, а проснется – вообще не вспомнит. Поэтому если мне хочется провести неделю рядом с любимым человеком, значит, неделю его надо слегка кормить, слегка любить…
      Разлука неизбежна после качественной любви. Тела больше не хотят соприкасаться.
      Глаза не хотят встречаться. Мобильные телефоны не перекликаются. Почта всемирной паутины глохнет. Забвение после любви. Меня этот вопрос волновал дано. Я бесилась, страдала, переживала! Я не знала в чем моя вина перед любимым человеком?
      Почему меня бросают после хорошей любви!? Это ж надо – сколько лишних мучений было в моей жизни!
      Все просто. Вот она безграмотность в человеческой психологии! А когда знаешь, что и зачем следует – все счастливы. Вот почему одноразовые мужчины и женщины во все века пользовались популярностью и были необходимы обществу! Вот почему бывают любовники и любовницы! Все по пословице: сделал дело – гуляй смело! Но жены и мужья и в такой момент вынуждены сосуществовать на одной территории, мало того под присмотром родных людей. А это ведет к взаимным упрекам, которые естественны, после любовного пресыщения. Лучший способ уйти от ссор – уйти на работу или в хобби. Кошмар любви и от любви.
      Поэтому мне надо сказать, что я – очередная не я, и придумать о себе новую историю. Надо влюбить героиню вместо себя. Хороший выход из положения. Назовем героиню – Спиноза. Определим возраст. Спинозе всегда восемнадцать лет, она среднего мужского роста, сероглазая, золотоволосая красавица. Это – стройная девушка, с небольшой мускулатурой. Она не пьет алкоголь и не курит табачные изделия. К ней не каждый молодой человек может подступиться. Ее голыми руками не возьмешь – она владеет приемами самообороны.
      Впору сказать: так они и вымерли, в том смысле, что хорошая девушка, без мужчины потомства не даст. Так чем же она хороша? Вопрос по существу. К какой профессии ее можно отнести? Пока не знаю, кем она работает, разберемся по ходу дела.
      Мне пора было улетать в страну магнолий. Я сняла обувь и положила ее в пластмассовый тазик. В следующий тазик я положила курточку и сумку, потом все по очереди поставила на транспортер, вместе с чемоданом и прошла через турникет.
      Чемодан и сумку остановили на контроле.
      – Девушка, у вас в сумке лежат ножницы, переложите их в чемодан. В чемодане у вас лежат бенгальские огни – выложите их из чемодана, – сказала дама в форме.
      Я выполнила указания, на меня за бенгальские огни еще и протокол составили, после этого пропустили в зал ожидания. Я подошла к окну и стала смотреть на самолеты. Стекла были настолько мощные, что звук от самолетов в зал ожидания не доносился. По полю передвигались самолеты, автобусы, грузовые машины и все это в полной тишине.
      Объявили посадку на самолет, и я двинулась к очередному пропускному пункту.
      Стройная очередь быстро организовалась и так же быстро перешла в вытянутую толпу, спускающуюся на посадку в автобус. В самолете одна бортпроводница оказалась знакомой. Я посмотрела на ее манипуляции со средствами защиты, вытащила журнал из сетки, стоящего передо мной кресла, уткнулась в него, как в лучшее средство защиты от мыслей в полете.
      Отключила мобильный телефон. За окном простиралось яркое небо и облака, потом все облака оказались под самолетом, осталось одно огромное небо. Вскоре молодые стюарды привезли напитки, за ними прошли бортпроводницы и разнесли обед. Я съела все, чтобы на новом месте не начинать жизнь с поисков еды. В какой-то момент тряска усилилась, включилось табло, пролетели, пронесло. Долетели.
      У меня было задание: достать с неба южную Луну. В аэропорту стояла повышенная влажность, пальмы едва качали своими огромными листьями. Да, на трепетные осины они меньше всего походили. Таксисты налетели со всех сторон, и все они были друг на друга неумолимо похожие. Ко мне подошел человек с табличкой отеля, в который мне предстояло поехать, и где меня уже ждали. Серебристая машина со спокойной стремительностью выехала на автостраду. Дорога в две полосы в одну сторону, была расположена несколько выше дороги в обратную сторону, между ними мелькали пальмы.
      Местами вдоль дороги царственно стояли магнолии. Таксист комментировал местность, сквозь которую мы проезжали. Именно эта дорога станет дорогой будущей олимпиады.
      А пока по ней и я могу прокатиться. Шофер помог отнести вещи в номер. Я осталась одна. Из окна виднелось море, меньше всего оно было того цвета, каким бывает в кино и на картинах. Между отелем и морем находилась пешеходная зона, расположенная между пышной, южной растительностью. Итак, мое задание – достать Луну. С балкона гостинцы до нее существенно ближе, чем с поверхности моря. Но вдвоем Луна всегда более доступная.
      Где найти второго? По моим наблюдениям получалось, что на юге отдыхают семьями: он, она и дети (от одного до трех). Мне нужен был одинокий молодой человек, но их не было! Я сидела вечером у входа в отель, тянула через соломинку местный шедевр в виде взбитого, холодного кофе и наблюдала за людьми. Все приличные молодые люди были под крепким наблюдением семейного тыла. Повезло на третий день в обед.
      За столиком сидел крепкий молодой мужчина. Администратор мне сказала, что он приехал на мотоцикле, стоимостью в хорошую машину. Мне это очень понравилось.
      Это то, что надо! Опасно, а что делать? Луна – высоко. Я вышла на площадку, оценить его мотоцикл, но он был прикрыт чехлом. В этот момент ко мне подошел хозяин двухколесной махины.
      – Девушка, что вы здесь ищите? Приключения на свою голову?
      – Мне вы понравились на этом монстре, я видела вас из окна, когда вы подъехали к отелю. Вы один приехали.
      – А вам до этого есть дело?
      – Есть. Мне нужен человек, для развлечений в стиле местных экскурсий.
      – В этом что-то есть. Я хотел здесь покататься на мотоцикле и поехать дальше.
      – Предлагаю другой вариант, вы со мной проедите по местным экскурсиям, а монстр постоит некоторое время под чехлом, а потом мы и на нем проедем, когда будем лучше разбираться в прелестях данной местности.
      – Я живу там, где люди прятались под землей целый год, я из-за них небольшой подвиг совершил, мне мотоцикл подарили.
      – Я и говорю, что вы мне подходите, да не волнуйтесь, я за вас заплачу.
      – Тогда я всегда – пожалуйста – отдохнуть за ваш счет. Меня зовут Осип.
      – Отлично. Меня зовут – Спиноза. Через час мы идем к вокзалу по пешеходной тропе, там нас будет ждать автобус, куртку прихватите. Прогулка с ветерком.
      Ветерок не ветерок, но дорогу на автобусе от отеля до места причала теплохода, за счет сбора туристов, мы проделали в пять раз медленнее, чем на машине. Осип от такой медленной скорости по местным пробкам весь издергался. На теплоходе музыка еще не играла, он качался на волнах.
      Пассажиры медленно стекались к причалу собранные со всего побережья. Мы с Осипом сели внизу, выпили по холодному напитку и поднялись на палубу. Волны цвета морской волны исправно отлетали от теплохода небольшими бурунами. Все побережье медленно проплывало перед нами, или мы проплывали мимо берега. Приятно. Я наблюдала за пассажирами, у меня задание – достать Луну. Я ее и искала, где могла. Стоило вернуться на берег, как потемнело, и появилась Луна на небе.
      Обратный путь автобус проделал значительно быстрее. Осип смотрел за окно, впитывая в себя дорожные знаки. Я смотрела на природу и насыщалась ею, пока было можно.
      Компания кипарисов высотой в десятиэтажные дома легко скрывала любые постройки.
      Магнолии, растущие между кипарисами, очень напоминали девушек в платьях с цветами. Пальмы шептали о том, что я находилась в субтропиках. Пышная растительность привлекала новизной, и была непривычна для глаз. Воздух царил теплый, вязкий и давал возможность уменьшить одежду до дозволенного минимума. Я шла с Осипом на пляж по асфальту, из которого выглядывала любопытная галька.
      Рядом с морем и асфальт морской. Кромка морского побережья столь мала, что ее использовали в первую очередь для транспорта, то есть железной дороги, а над ней находилась эстакада для машин. Наш путь лежал в переход, расположенный под железной дорогой, еще десять шагов и мы были на пляже. Пляж был так мал и покрыт крупной галькой, что манил и отпугивал одновременно. Я не поленилась и накануне прошла все побережье данного города, посмотрела на все пляжи и остановила выбор вот на этом. Дорога к выбранному пляжу была красивее и насыщена разноплановыми торговыми точками. Теперь можно было посмотреть и на его Величество Море.
      Мы присели на край асфальта, прежде чем ступить на гальку, и посмотрели на море.
      Оно было величественно спокойно и имело необыкновенно красивый лазурный цвет. Я пошла к берегу, села на гальку. Вид великолепный! С одной стороны мыс, а с другой стороны причал, ограничивали море доступное взору. По горизонту проплывали корабли. Дожила, в голове один пейзаж, словно и людей рядом нет. Люди имели свежий оттенок загара, в связи с тем, что до сего дня погода их не очень баловала, так что мое тело приступило к загару вместе с остальными пляжными элементами. Осип подошел и лег рядом так, что практически видел все вокруг себя.
      Забавно, но на Осипа люди старались не обращать внимания, они его, ни то, что боялись, но сторонились. Им больше бы понравилось его отсутствие, чем присутствие.
      Но Осип любил общество, и дабы быть менее заметным и не отличаться от других, включал поле защиты, две головы его исчезали, становились невидимыми, он приобретал облик молодого мужчины. Да, он имел два облика: человеческий и дракона с крыльями.
 

 
      Где я нашла дракона на свою голову? Я его не искала, он сам оказался в нужном месте в нужный час. Когда его две головы были вне зоны видимости для людей, то он-то все равно видел тремя головами! Он мог позволить себе поездку в страну магнолий, где плещет море… На следующий день вместо пляжа Осип сам купил нам экскурсию на Алую поляну. Ой, как мне было страшно, когда я проезжала рядом с кромкой серпантина, а внизу виднелись вершины гор! Я стояла в машине, держалась за поручень, служивший ребром крыши, которая пока еще отдыхала свернутая в рулончик.
      Местная песня гремела из недр машины о любви и алкоголе. Жизнь эмоционально накалялась до предела. Сердце готово было выскочить из груди, когда шофер приостановил машину и показал на усадьбу, расположенную далеко внизу на небольшом плоскогорье. В этой местности встречались усадьбы высшего порядка, и имена владельцев произносились шепотом.
      Машина ехала вверх по периметру горы по странной дороге без бетонных ограждений, по земле и горной породе и от падения вниз ее предохраняли редкие деревья стоящие или поваленные. Горизонтальная кромка между колесами и пропастью иногда была столь мала, что я предпочитала смотреть в сторону горы, она казалась более надежной и спокойной. Машина добрался до водопада, который нырял своими струями в летний ледник.
      Последняя часть дороги шла под сорок пять градусов или еще круче. И вот, когда самая высокая вершина была покорена колесами машины без крыши – пошел крупный град, который сменился холодным дождем. Но я и мои попутчики выехали с побережья в одежде для пляжа. Пришлось надевать теплые вещи, а шоферу срочно закрывать машину. Дождь вновь сменился градом, а град – холодным ливнем. Дождь был страшен тем, что он непременно ухудшал дорогу и делал ее скользкой, а спускаться с горы намного страшнее, чем подниматься. Страх подсознательно уместился под корочкой черепа, которому все же очень хотелось остаться головой.
      У дракона Осипа страха не было, он был уверен в безопасности поездки опасной для людей. Дракон в случае падения машины с высоты до 2000м над уровнем моря, мог элементарно полететь и прихватить меня. Спустились с горы мы быстрее, чем поднимались. Машина после гор по ровной автостраде ехал с такой дикой скоростью, что в другой момент я от страха бы вся сжалась, а тут только радовалась, что я не в горах, а на равнине.
      Цветущие кустарники в субтропиках, напоминали огромные домашние цветы, листья типа травы были столь огромны, что возникало ощущение неправдоподобности. И вот среди этой красоты я и прожила некоторое время, а теперь я глядела на огромное небо и лес средней полосы на горизонте, с трудом вспоминая величественные горы.
      Я в той местности жила, как орел на привязи, жаль, что на фоне меня никто не снимался. Состояния: скованности, страха и зависимости меня не покидали.
      Да, я была, как крепостная, при всей внешней видимости полной свободы и отдыха.
      Тяжелое состояние бессилия против происходящих событий. За меня Осип решал: куда я должна идти, что я должна есть, и что смотреть, и за все платил. Надо быть при этом счастливой? Вероятно, но не получалось. Поэтому я на три раза прочитала книгу Литвака 'Как быть счастливым'. Стала я счастливой среди кипарисов и магнолий? Я стала загорелой.
      В горной местности любые подъемы вверх казались естественными. С этой точки зрения путь по лестнице на шестой этаж отеля не был чем-то сверхъестественным.
      Отель я выбирала по всемирной паутине вот и выбрала современное здание, но поздно обратила внимание на отсутствие лифта. Мне и в голову не пришло, что лифты в горах не сильно почитаются.
      Что делать у каждого минуса есть плюсы. На последнем этаже отеля был прекрасный холл на три номера и большой балкон, где при большой лени можно было и позагорать. В целом у отеля недостатков не было, а виды из двух комнат номера были настолько разные, что можно было в одно окно оценить ситуацию на море, а из другого окна увидеть горы. Дракона Осипа отель устраивал с той точки зрения, что лестница была винтовая, в центре – пустота, необходимая для полета дракона!
      Он и летал с первого на шестой этаж и, наоборот, по лестнице. Но нет предела человеческой глупости, я в самолете отключила сотовый телефон, а пан нового телефона не помнила и не записала, и это плохо сказалось на комфорте. На первом этаже отеля уже ждут к столу, а сообщить на шестой этаж – невозможно. В этом был плюс – новости извне я не получала и сама никому не могла позвонить. Я привыкла, что время есть на компьютере и на сотовом телефоне. А от часов на руке я давно отвыкла… Дракон по имени Осип гневался на меня постоянно. Я не понимала, зачем он меня везде возит за собой, без него в горы я бы ни за что не поехала! Я как-то забыла, что вначале инициатором была я, потом Осип, дракон по гороскопу.
      Осип, благодаря трем головам имел три внешности, он мог делать невидимыми разные головы, и отлично себя при этом чувствовал. На рабочем столе дракона стояли три компьютера и одна клавиатура, с дополнительными кнопками 1, 2, 3, – при нажатии на которые он попадал в нужный компьютер. Примитивно? А куда проще или сложнее?
      Выполнила ли я задание 'достать Луну', пока нет. Получилась ситуация, что я стала подчиняться Осипу, а не он мне. Когда я смотрела на горные пейзажи, все думала, вот приеду домой и опишу. Но мозг проглотил новинки, а отдавать не спешил, и правильно делал. А когда описываешь, то, что видишь на глазах у людей, то кто-нибудь обязательно покрутит у виска. Так, что не обессудьте, остаются фото и эти пейзажи в действительности, но это уже не по моей части.
      Чистый лист бумаги, полное отсутствие желаний и возможностей дает мне право написать очередную историю, о которой я на данный момент времени представления не имею. Меня все знают, и никто не знает. Я сама по себе или кот в кубе по гороскопу. Представляете, как мне живется? Нормально, но писать о себе нет смысла, надо писать о себе – вымышленной. Кто я на этот раз? Пока не знаю, но надеюсь узнать. С моего балкона виден лес, обычный лес из берез и елей, с небольшой долей осин.
      Из леса ко мне летят комары и мысли, мои и чужие. Ходить через лес можно, но не всегда, бегать вообще не рекомендуется. Кого боимся? Чудища лесного? Лешего?
      Бродячих собак. Они бывают разные, и если ходят сами по себе, то это еще ничего, хуже – если найдется вожак собачей стаи, тогда начинается цирк. Новая собака представляется вожаку, он ее осматривает и проверяет на стойкость. Людской подход.
      Через лес ходят быстро или медленно с собаками или кучками. А женщина шла одна и не прошла через лес. Ее нашли позже, из земли торчала рука. Лесной кошмар. Мне крайне необходимо иногда пройти через лес, иногда я могу пройти одна и по дороге, но после этого случая с женщиной я не могу психологически приблизиться к лесной тропе. Собаки с вожаком и этот криминал появились почти одновременно.
      Предполагают, что на женщину напали мужчины, а мне все кажется, что стая собак с вожаком. Или чем отличаются мужчины от собак, если у них собачьи намерения?
      Из этого следует, что от моего дома в сторону леса дороги нет, даже если дорог в лесу много. Куда пойти? В сторону цивилизации, сесть в автобус и ехать. И вот она благодарность! В автобусе я встретила смотрящие на меня глаза молодого человека, такие глаза были только у моего деда. Когда молодой человек выходил из автобуса он еще раз пристально посмотрел мне в глаза! Да, нет сомнения, у него взгляд и глаза – моего деда!
      Фигура некрупная, но в целом он мог бы сыграть в кино моего деда без напряжения.
      Он запал мне в душу! Но с дедами романов заводить не принято, и я вырвала из сердца, проникающий взгляд молодого человека. Не может он быть героем моего романа.
      Так, оставлю я отрицание. Мой дед в войну воевал в этой местности! Он был красив и благороден по своей природе! Он мог понравиться любой девушке, и мне этот молодой человек в автобусе очень понравился. Молодой человек вполне мог быть внуком моего деда. Где он вышел из автобуса, я запомнила, в этом месте шли жестокие бои 66 лет назад.
      Я ходила в местный краеведческий музей и знаю историю тех лет. Нужно ли мне искать этого парня из автобуса? Вот нашла себе головную боль! Но у него редкие по красоте глаза моего деда! Один в один! Что я знаю о деде того периода? Он был ранен, лежал в полевом госпитале, где-то недалеко от этих мест! Он не был тогда женат на моей бабушке, официальный брак у него один. Одно к одному. Пару месяцев назад меня судьба столкнула с одной пожилой женщиной, она жила здесь в войну, и помнит тот период, хотя и была подростком. Такого быть не может потому, что такого не могло быть! Надо было все ее слова записать, и если я не путаю, то ее старшая сестра работала в госпитале, очень похожем на тот, о котором вспоминал мой дед! Приехали, вот тебе и автобус!
      Это кто ж кого разыскивал? Они меня? Это я опоздала с подобными мыслями, а меня высчитали раньше, и эта пожилая женщина не случайно вышла на меня? Получается, что этот молодой человек, внук сестры пожилой женщины, с которой я разговаривала несколько дней, поскольку мы жили в одном номере. Я – то им, зачем сдалась? У них родственников и без меня пруд пруди. Вот и вся загадка. А труп в лесу чей?
      Женщины.
      Какое отношение она имеет к этой истории? Я не пошла через лес, а поехала в ту сторону на автобусе. Молодой человек ей мог быть братом, он с автобуса пошел в ту сторону, где ее убили. Он был в черной рубашке в солнечный день. На месте убийства лежат венки. Я просто слышала от местных бабок, что у женщины был брат, на несколько лет младше ее. Ну, нет, это получается, что убили мою сестру?! А я о ней ни слухом, ни духом не ведала? Вот накрутила, а назад теперь не раскрутить…
      В дверь позвонили. Я посмотрела в глазок и увидела глаза молодого человека черной рубашке. Мне стало жутко, я открыла дверь. Передо мной стоял – Осип.
      – Осип, ты!? Зачем ты меня напугал?
      – Привет, Спиноза! Это ты меня не узнала! Это ты думаешь, что я дракон! – с порога быстро и громко заговорил Осип. – Понимаешь, я не дракон, как ты обо мне думаешь, я нормальный мужик, у меня линзы разные! А ты думала у меня лица разные.
      А, как я тебя в автобусе наколол! Видел я цветное фото твоего деда вот и купил линзы, как его зрачки!
      – Ты прав, я тут такое накрутила!
      – Спиноза, ты Луну достала? Нет, и меня не правильно разгадала! Так вот, девушку, которую убили в этом лесу, звали – Луна…
      – Да!? – удивилась я. – А я подумала, что ты внук моего деда, а она твоя сестра.
      – Дай тебе думать ты и не это нагородишь. Луну без тебя достали. Она вместе с тобой была на юге, меня послали к тебе на помощь. Но ее мы не нашли.
      – Не верю, что Луну убили, – прошептала я.
      – Так ее и не убивали, это все думают, что ее убили.
      – Из земли рука торчала…
      – Это не рука, это протез из земли торчал. Луна хитрая, наплела тут всем бабкам с три короба, они и разнесли новость, что в лесу женщину убили.
      – Спасибо, Осип, а то в лес идти страшно. Идем с тобой прогуляемся по лесу. С тобой не страшно, если что на крыльях поднимешь.
      – Хватит из меня дракона делать! Я – человек! Покорми – тогда пойду с тобой по лесу гулять.
 

 
      Через полчаса мы вышли на природу. Лес благоухал после дождя. Мы пошли по асфальтированной дороге, но в лесу людей не было. Тихо. С деревьев капали капли после дождя. И вдруг я увидела женскую голову с длинными волосами! Голова торчала из земли. Я присела от страха рядом с Осипом.
      – Осип, Луна, – пробормотала я, показывая рукой в сторону головы.
      – Тебе везде Луна мерещится, – пробасил Осип, но сам невольно вздрогнул.
      Мы подошли ближе и увидели голову манекена, торчащую из земли.
      – Спиноза, если голову не убрать, то подумают, знаешь, что подумают. Кому – то очень надо, чтобы люди в лес не ходили.
      – А, если в голове провода? Осип, я не дам тебе вытаскивать эту куклу! Звони!
      – Кому? Ты вообще понимаешь, что это значит? А если это просто голова от куклы и без проводов, а мы сюда взвод вызовем? Нас за ложный вызов по голове не погладят.
      – Что делать? – спросила я.
      – Ну, ты Чернышевский, 'что делать?'. Знал бы – прошел бы мимо.
      – Будем здесь стоять?
      – Нет, пойдем назад, – ответил Осип и прошел шагов десять вперед пятками.
      Лес стряхивал с себя капли дождя и молчал. Мы вернулись ко мне домой. Я позвонила тем, кто давал мне задание относительно Луны, я доложила о женской голове в лесу. Мне ответили, что я поступила правильно, покинув лес и сообщив о голове манекена. Я вышла на балкон и увидела, что в сторону леса идут три человека с овчаркой. Они довольно скоро вернулись. Собака несла в пасти голову манекена за шею.
      Я вздохнула спокойно. Что я знала о Луне? Ее внешность мне показали на экране, фото Луны у меня не было. Эта голова манекена чем-то ее напоминала. Осип смотрел на меня и улыбался. Его отпуск закончился. А мой? И я вспомнила! Когда мы поднимались на 2000 метров над уровнем моря, на последних подъемах я видела несколько палаток, а одну такую же палатку я видела сегодня в нашем лесу! Чтобы это значило?
      Палатки стояли именно на том месте, с которого видно дачу важного человека страны! А, что видно из палатки, расположенной в нашем лесу? Палатки были черными, весьма странными… Люди с собаками не могли не заметить такую палатку хотя бы в нашем лесу! Что в ней?
      – Спиноза, очнись! Ты о чем думаешь? – тормошил меня Осип.
      – О черных палатках, – машинально ответила я, – почему люди с собакой не вынесли ее вместе с головой манекена?
      – В них бомжи живут, – ответил брезгливо Осип.
      – А, что делаю палатки на высоте 1900 метров над уровнем моря?
      – Заметила? Живут, хлеб жуют, а его туристы оставляют.
      – А убрать палатки нельзя?
      – Все палатки не уберешь.
      Летающие, блестящие снежинки – бальзам на мою душу и настроение. По краю асфальта, под легким снегопадом я могу идти и идти, без всякой конкуренции: люди предпочитают ехать в машинах и в автобусах. Пусть едут. А я пройду по краю снегопада, пока я иду, аура – очищается, я возрождаюсь, набираюсь Астральных сил без всякого человеческого обмена энергиями. Сейчас модно искать крайнего в изъятии внутренний энергия, так вот, я энергию беру из космоса летающих снежинок.
      А вчера я встретила долгий и продолжительный взгляд любимых глаз Осипа. Дал ли этот взгляд мне энергию? Неизвестно. Но нечто человеческое – дал, остатки любви или начало новых надежд на отношения между нами. Кто бы знал, как я не хотела его любви в свое время! Потом привыкла, но он оказался снежным бальзамом на душу и летом растаял.
      Часть дороги весьма пустынна, хотя шоссе от моей дороги не далеко находится.
      Однако в одном месте своего снежного пути мне всегда жутко, и из-за этой внутренней жути, иногда идти не хочется по этому пути. Здесь находится выход теплоцентрали, выход колодца, больших размеров, закрытый решеткой. Снизу дует теплый воздух и на этой решетке часто лежит мужчина в драповом пальто. Остановка от его лежанки метров в двадцати, но этот человек всегда внушает мне ужас.
      В душе всегда леденело, когда я по кромке дороги обходила лежбище этого человека.
      Недалеко от этого страшного места, стоит фирма, ухоженная, украшенная, но до нее еще надо дойти… Струйка крови ярко выделялась на белом фоне, выпавшего снега.
      Я готова была пробежать бегом мимо страшного колодца, но краем глаза я увидела, что на решетке сидит не конь в драповом пальто. На ней сидел Осип, это был он! Я остановилась, как вкопанная, с ужасом взирая на кровь и Осипа.
      – Спиноза, остановись, я ранен! – сказал Осип, держа руками ногу, ниже колена.
      – Осип, какими судьбы ты здесь, да еще весь в крови? Скорую помощь или такси вызвать? – спросила я, не зная, что и делать в такой ситуации, – Кто тебя ранил?
      – Не поверишь, но я увидел тебя из автобуса, одну среди снега, выскочил на остановке, решил подождать, сел на решетку и в ногу мне вонзился острый предмет.
      Я вытащил из ноги шпильку, заточенную с двух сторон, одной стороной она была вставлена в этот колодец, а другой торчала, но сквозь снег я ее не заметил и напоролся.
      Он показал мне острую шпильку в крови. По телу прошла дрожь. Совсем недавно я встречала такие острые, черные шурупы, и эта шпилька была того же качества: острая и жесткая. Буквально два дня назад, я, не думая об Осипе, сама вбивала такой шуруп молотком в ванне. Я била по шурупу с размахом, со всей силы, с ожесточением. Шурупы требуют вкручивания, но на это сил у меня не хватало. Шуруп вылетел из уголка, с закрепленными на них лесками, для сушки белья. Вылетел примитивный, жирный и мягкий шуруп, а вбила я вот такой, острый, черный…
      Почему я испытываю ужас, но не испытываю чувство жалости к Осипу? Мне не было его жалко, вероятно потому, что еще живо его пренебрежение мной. Остаточная деформация его унижений. Мы сели в подошедший автобус, я поднесла к турникету карточку столичной жительницы, следом за мной встал Осип, и мы вдвоем прошли через турникет. За ним капала кровь. Вышли на остановке своей фирмы. Я пошла на свое рабочее место на заводе.
      Кто любит запахи духов, а я люблю запахи механического цеха, запах станков, масла и стружки. Люблю тихий гул работающих станков, люблю рабочих за станками и технологов их опекающих. Люблю чертежи, и даже перечеркивание ошибок. Я шла мимо цехов, смотрела на станки, дышала местными запахами и насыщалась Астральной энергией производства.
      Здесь производят новейшую технику, в эпицентре производства отличная – аура. Мое рабочие место находилось дальше механического цеха, я поднималась на второй этаж, проходила длинный переход, соединяющий два здания, и оказывалась в здании, выполненном из листов неизвестно чего, но всегда холодном. Окна по периметру излучали холодный воздух из всех щелей. Здесь и сидели технологи и конструктора, они, вероятно, морозоустойчивые. Я не вынесла холода и в обед стала скатывать газеты в плоские трубки и втыкать их во все явные щели. Потеплело.
      Моей любимой прической стал парик, я его держала в тумбочке стола. Я приходила на работу, снимала шапку, надевала парик и работала. На работу лучше всего было приходить в пальто, в нем можно работать и даже чертить. Зато было всегда приятно от собственных ошибок или проблем на производстве. Можно было снять с себя пальто, надеть халат и идти в цех по вызову технолога. Во всех цехах значительно теплее, потому что установки и станки хорошо работают при определенной температуре.
      Иду я в белом халате по переходу, а навстречу мне топает Осип, слегка прихрамывая. Он посмотрел на меня и прошел мимо, он вновь технолог, у него свои задачи, и в данный момент мы по работе не пересеклись. Я шла по вызову технолога механического цеха. На фрезерном станке последнего поколения, обрабатывали корпус для сложного изделия, мной разработанный. Он такой сложный и прихотливый, что фрезеровщик от гордости из себя выходил, так он был не доволен, поставленными мной допусками на чертеже. Чем меньше допуск, тем дороже, фрезеровщику выгоднее, то, что дороже. Он – элита в области оплаты, поэтому он получит в два, три раза больше мен, а то и в пять раз. Но мне не обидно, мой отец был рабочим и получал всегда по верхней планке. А я конструктор, у меня оклад.
      Фрезеровщик мне улыбнулся, в душе он доволен изделием и своей работой. Как он любит свой станок! Не пересказать. Я подзывала к себе технолога, и мы пошли к нему на второй этаж разбираться с чертежами. Здесь стояла пара деревянных кульманов, на которых порой делали некоторые чертежи. Технологи всегда держат себя важно и с большим достоинством, а я ничего, я с ними соглашалась с небольшими уступками в допусках, размерах или материалах изделий.
      Я спустилась с пристройки второго этажа, меня перехватил другой технолог и с великой гордостью показал новый гигантский станок, познакомил с его особенностями, чтобы я в чертежах их учитывала, чтобы станок не простаивал. На столе я заметила знакомые детали, посмотрела, как их изготовили, и медленно ушла на свое место, за свой деревянный кульман. Только я села, взяла карандаш, как подошел разработчик. С ним мы просмотрели еще раз устройство прибора и соответствие ему корпуса, который уже обрабатывается на фрезерном станке.
      Разработчик красивый и умный мужчина, с моей точки зрения разработчики просто умнейшие из умнейших людей. Я в них влюбляюсь с первой их умной фразы, с первого блеска глаз. Я люблю с ними говорить о работе, и в очередной паре рождался очередной новый прибор. Ко мне подошел Осип и недовольно глянул на разработчика, но руку ему пожал. Разработчик ушел. Осип добавил пару фраз в технические требования чертежа, сказал, что зайдет за мной в конце рабочего дня, и ушел, даже не прихрамывая. Спокойно чертить мне не дали, подошел умный заместитель главного технолога. У него появился заказ на уникальное изделие, мы с ним начинаем на кульмане прорисовывать его габариты и говорить о том, как его можно обработать и вообще сделать. Тут же подходит женщина из ОНС, сообщает об изменение одного ГОСТА. Святое дело, изменения надо вносить в чертежи.
      Все же наступает момент, я встаю и черчу на кульмане очередной, тысячный чертеж.
      Час черчу. Два черчу. Затачиваю карандаш, провожу тонкие и толстые линии.
      Циркуль делает в дереве дырочки. Все нормально. За окном темно, рабочий день подошел к концу. Осип идет мне навстречу, и мы вместе садимся в автобус турникетом. Мы едем каждый к себе. Я выхожу на своей остановке автобуса, смотрю на плакат в книжном киоске и прохожу мимо. Поворот, дорога, магазин, дом.
      Звонок. Голос Осипа:
      – Спиноза, я иду к тебе…
      – Нет.
      Он бросил трубку и правильно, не хочу я его прихода, нет. Сама, лучше все сама, хотя, надоело мне быть мужчиной в доме. Я вспомнила, как много мужчин на работе, и как мало их в моей домашней жизни, просто ноль, обычный нуль. Иногда я думала о том, что зря влезла в эту мужскую профессию, но сдаваться я не собиралась. Я решила пройти до конца путь обаятельной и привлекательной конструкторши.
 

 
      Чем можно увлечь мужчину? Абсолютной случайностью! Я чаще встречается в канун Нового года. Не верите? В конце года ощущается общий эмоциональный подъем в преддверии неизвестности. Все чего-то ждут и этим ожиданием пересыщен воздух вечеринок всех уровней. И еще один момент, немаловажный: на Новый год пьют шампанское, ударный напиток! Разум становится веселым и позволяет влюбиться с полуслова. Часто употреблять не рекомендуется – потеряет волшебные свойства знакомства.
      Осипа я в упор не видела, не замечала, на работе все ходят в халатах, цвет его находится в полной зависимости от цеха. А он еще ходил в шапочке, а это говорит о том, что он из гермозоны. Мужчина в униформе. Попробуй, заметь такого!
      Вечеринка на двадцать человек уместилась в комнате в метров тридцать. Видимость хорошая. Он пришел в черных брюках, в красивой, почти черной рубашке и с ремнем.
      Ремень – великолепный. Фигура – сердце замирает, пищит и тает от удивления. Я глаз от него не могла оторвать. Он почувствовал мое притяжение, сел рядом. На двоих поставили одну бутылку шампанского. Публика за столом быстро перешла на водку, и стала трясти над столом бутылки, и наполнять свои сосуды напитком. А я и Осип пили пузырьки, эти волшебные пузырьки сближали нас с неимоверной скоростью. У меня в голове мелькнула мысль, пригласить Осипа к себе домой. Но как это красиво сделать? Я назвала ему длинное число с одним предметом, и потом спросила:
      – Осип, ты запомнил то, что я сказала?
      – Запомнил. Повторить?
      – Если запомнил, то можешь зайти ко мне, это код от внешнего замка.
      Мы танцевали в общей толпе. Его тело пружинисто приникало ко мне, он наполнялся желаниями, как бокал шампанским. Я его ощущала… Желания надо реализовывать. С новогоднего вечера мы ушли раньше других, брели пешком по краю снегопада пару остановок и разошлись в разные стороны. Напиток выветрился. Рабочие будни к любви мало располагают, но еще есть коварная пятница, в этот день возможны всплески чудес. Осип явился в пятницу вечером. Пышный букет подсказывал о его серьезных намерениях. Мы смотрели друг на друга и не пылали любовью, что мы друг друга не видели? И тут из-под него вывернулся коврик. Как это произошло не понятно, но он грохнулся на пол. Собака держала конец коврика в зубах и сверкала глазами:
      – Кто пришел к моей хозяйке? – спрашивал ее свирепый взгляд.
      Я запрещала Соли лаять на гостей, но терпеть в доме мужчину, собака не смогла.
      Букет при падении рассыпался. Осип лежал в цветах. Соли выпустила конец коврика и важно пошла из прихожей в комнату. Осип проводил ее злым взглядом, встал, нагнулся, собрал цветы. Его взгляд любви не выражал. Мы ходили по квартире втроем. Соли урчала на Осипа, и он не выдержал: собрался и ушел до весны.
      Весной высыпали зеленые листочки на деревьях, и Осип опять засверкал глазами в мою сторону. Но засверкал не он один, засверкало озеро, к которому та, же компания пришла делать шашлыки в устройствах для шашлыка, с собственными дровами из магазина. Шашлык! Звучит хорошо, а весной еще и обладает тревожными чувствами пробуждения. Вот и Осип – пробудился, да и Соли рядом не было. А соль – была.
      Осип и я смотрели вдаль зеркальной поверхности озера и не думали в нее окунуться.
      Рано купаться. На полиэтиленовой скатерти появились дары магазина, на тарелках появился шашлык.
      Вино лилось из бумажных пакетов, и вытрясалась водка из бутылок. Хорошо! Правда я ради дезинфекции выпила пару глотков вина, то же сделал и Осип. Мы сидели трезвые и насыщались мясом. О! Мясо! Мясо и вино пошло гулять по жилам, а мы пошли по краю озера в обратную сторону. Мы немного заблудились, и шли долго, очень долго. Мы прошли поляну с ландышами. Ба! Они прекрасны, ландыши конечно.
      Белые цветы.
      Пройти по краю поляны с ландышами! Здорово!
      Лучи солнца пронзили серебристую занавеску, вошли в мою душу, в мое настроение и мне жить захотелось. Захотелось выйти из полутьмы невезения. Такая вселенская грусть иногда посещала мою светлую от волос голову, словно все прошло с зимой холодной. Это осень проходит, а зима заканчивается поражением человеческой жизни.
      Все зависит от того, как на жизнь посмотреть. Но лучше смотреть на жизнь с лучами солнца, ее надо пронзить светом и осветить, дабы забыть о морозных неприятностях. Первый раз, что ли осталась одна? Нет, конечно. Я еще раз посмотрела на солнце за металлизированной занавеской, услышала шум приборов и вентиляторов. Чей-то голос рядом разговаривал с любимой женой. А мне, что до этого? Да ничего. Солнце. Я сегодня в его лучах оттаиваю от зимних холодов.
      В моей голове промелькнул эпизод последней любви. И я подумала, что прощальный аккорд Осип сделал правильно. Теперь он сидит дома, и на работу не выходит. А все почему? Да потому, что у него солнце появляется дома после обеда, окна у него выходят на южную сторону. Пусть лежит под домашним деревом, неизвестной породы, а я буду работать, правда, после того, как мозги от любви освобожу.
      Мозги нужны в работе, так вот эти переживания надо уметь сбрасывать, чтобы они не мешали работе.
      Переживания сбрасывают следующими способами: сигаретами, вином, пивом, едой, таблетками, прогулками, а я их сбрасывала умозаключениями на бумаге, важно, чтобы их один Осип не видел, а весь мир их вполне может читать. Я весь мир могу любить платонически, а Осипа можно любить физически. Вот в чем великая разница между всем человечеством и моим единственным мужчиной, а он сегодня отдыхает. Да и я из-за него не тем делом занята, а ведь уже пора, пора работать. Я опустила экран с текстом, и приступила к выполнению служебных обязанностей.
      И вдруг до меня дошло, что Осип сидит на работе у компьютера и читает мои произведения во всемирной паутине, я допустила одну оплошность, сменив имя, оставила картинку, которую он закачал из недр паутины. Он нашел мою прозу, он просто не мог понять все мои выдумки, он все написанное, принимал на свой счет.
      А это неправильно, он ведь не сберкасса, чтобы счет открывать. Вот она, где зарыта собака нашего непонимания.
      Кстати о собаках, я заменила овчарку Соли, на той – терьера Босса, а опять покрыл своей желтой жидкостью мою подушку. Этот кобель, цвета норки, домашнее животное, он, конечно, посещает свой туалет, но иногда он выпрыскивает свое содержимое именно на подушки, в вертикальном положении. Его любовь к подушкам границ не имеет. Я под наволочку положила непромокаемую ткань и теперь только меняю наволочки. Еще его тянет к белым стенкам холодильников, и около их подножья то и дело образуются желтые лужицы. О том, что он сделал, он возвещает громким лаем, но, увидев меня, он покидает постель и уходит, пока я не сменю наволочку. Такая она проза жизни.
      Все к одному и Осип ко мне не приходит. Он нашел себе друга с машиной и пользуется чужим транспортным средством для перемещения по городу. Хозяин машины худой мужик, а Осип крепкий дракон, и они вдвоем гоняют по городу и окрестностям.
      Я к ним в машину не сажусь. Таким образом, легковые автомобили разъединяют людей по классам машин или точнее по их цене. Так, что-то во всем этом квадрате людей плюс Моська, неправильно. Я чувствую, что меня обошли на повороте машины друзей и меня отбросили в кювет, как малоимущую. Итак, я выползаю из кювета по грязному дерну, ползу вверх, где меня не ждет автомобиль с шофером. Маме я нужна, это понятно, но она не догадывается, что я в кювете. Мать моя выросла на автобусах, и ее не волнуют машины. Я подняла голову, рядом со мной стоял писаный красавец!
      Таких красивых мужчин не бывает, – подумала я.
      А он не думал, он сказал:
      – Здравствуй! – и улыбнулся обаятельной улыбкой.
      – Здравствуйте, – недоверчиво и тихо проговорила я. Я поднялась со своего рабочего места, мужчина оказался выше меня на голову! – Вы кто?
      – Ваш сосед по этому помещению. Буду сидеть рядом с вами.
      – Я что-то пропустила. Вы, вероятно новый настройщик аппаратуры или программист?
      – Точно, я был здесь, но вас на месте не было. Меня зовут Глеб.
      – Да ладно, еще скажите, что вашу подругу зовут Надежда, – сказала я наобум, – и, что мы с вами говорили на днях по телефону.
      – О, в точку попали. Да, мы с вами разговаривали, но не встречались. Это у вас той – терьер Босс?
      – Собаку Босс зовут. Как вас Надежда отпустила работать к нам?
      – Она не знает, где я работал, и где буду работать, ей не до меня она обкатывает свой новый автомобиль, и обо мне думать забыла.
      – Глеб, как можно вас забыть! – воскликнула я и уставилась восхищенными глазами на лицо и весь общий облик необыкновенного мужчины.
      В помещение вошли два человека. Они махнули головой новичку, в знак приветствия, словно они всю жизнь были с ним знакомы. Я села на свое место. Глеб прошел к соседнему столу, над которым накануне хлопотали сотрудники, собирая ему испытательный стенд для аппаратуры. Конечно, я знала, что к нам идет новый сотрудник! Но не ожидала, что он божественно красив и еще красивее, чем вообще можно представить!
      – Глеб, а у вас есть автомобиль? – выпалила я неожиданно для всех.
      – Спиноза, оставь новенького в покое! – воскликнул один из двух сотрудников.
      – Я не вас спрашиваю, а новенького!
      – У меня есть иномарка. Стоит недалеко от входа. Вас с работы домой отвезти?
      – Нет! – огрызнулась я и поняла, что моя карта бита, этот красавец и правда не для меня. Я уткнулась в свой компьютер, не слушая разговоры мужчин. Потом я открыла всемирную паутину и нашла объявление, в котором говорилось о розыгрыше призов. А у меня – было – пять карточек, и я уже две недели, как ждала это объявление.
 

 
      Дома ждала очередная приятная неожиданность, белые шторы на окнах и тюль, при любом дуновении ветра из окна издавали запах Моськи. Нет, сам по себе Моська не пах, но его желтое творение на белых шторах – это что-то пахучее. Пришлось купить шторы до подоконников. После всех дел с Моськой я поехала на розыгрыш товаров.
      Я выиграла ведро корма для собаки и четыре шоколадки для себя. Моське ведро корма за всю жизнь не съесть. Он маленький, громко лающий кобель. Больше всего он любит лежать в ногах, а если я легла, то Моська непременно окажется рядом, в районе моих ног с внешней стороны.
      – Не Спиноза ее зовут, сколько раз вам можно говорить, ее нужно по имени отчеству называть, Спиноза Добрынина! – воскликнула мать в телефонную трубку.
      – Так, я пока выговорю ее имя, говорить не захочется.
      – Ты и меня ни разу не назвал по имени и отчеству, – с обидой сказала мать.
      – Тещу по имени не зовут, я буду вас тещей звать, – сказал Осип.
      – Невежливо звучит, да и вы не живете вместе.
      – Зато правильно, а когда я успею пожениться на Спинозе, если к ней на работу пришел новый красавец, она в него успела чего доброго влюбиться. Теща, мне некогда! – крикнул Осип, и бросил трубку телефона.
      Действительно, ему стало не до тещи, к нему в квартиру ввалились два мужика со странными именами: Хлыст и Огарок. Осип удивленно на них посмотрел, его круглые глаза спрашивали, что случилось, а рот молчал.
      – Осип, узнал? Вижу, что узнал, есть дельце. Не гримасничай, мы знакомы давно, да нас выпустили из одного места, ради одного дельца. Ты будешь третьим исполнителем, отказ не принимается. Нам подходит твоя гибкая фигура. Ты силен своей гибкостью, и полезешь на третий этаж частного дома. Молчи, молчи, за тебя все продумано. Есть один человек, его попугать надо. Тебе его не убивать, твоя задача – пугать. Идем сейчас, надевай униформу и вперед.
      Втроем они поехали на иномарке с темными окнами, их никто не останавливал. Осип думал только об одном, чтобы ему не пришлось убивать, самому не быть убитым, и уйти с места разборки незамеченным. Этих двух напарников он не выбирал, это они его выбрали, когда он на турнике крутился для привлечения внимания Спинозы.
      Тогда он и покорил наблюдателей совсем иного толка.
      Трех этажный дом прятался за крутым забором, верхние два этажа были видны. Осипа послали покорять забор с заднего двора, а что при этом будут делать его сообщники, ему не сказали. Собаки во дворе не было. Да и кто теперь держит их во дворе, если они дорогие и породистые? Особняк был тоже породистый, выполненный из слегка обработанных камней. Осип перемахнул через забор и полез по стене, уступов на ней было достаточно. На третьем этаже ему надо было влезть в небольшое окно ванной комнаты. Он прочертил овал на стекле алмазным инструментом, одним движением залепил стекло пленкой, продавил и влез внутрь. Интересно, что стекло было не двойное, а одинарное. Ванная комната представляла собой нечто кафельное и опрятное, подробности он не рассмотрел. Через ванну он вышел в коридор третьего этажа. Его гибкая фигура в трико, изогнулась в сторону двери спальни, он не думал, он выполнял задание.
      Спальня была погружена в полумрак, он увидел большую кровать, стоящую спинкой к стене, он четко увидел один силуэт. Значит, его задача пугнуть этого человека.
      Осип надел зеленую маску Грека, нажал на кнопку, и на нем мгновенно надулась одежда, он стал толстым. Из его кармана зазвучала мелодия из первого фильма о Греке. Спящий человек пошевелился и увидел ужасную и обаятельную фигуру зеленого монстра. Он закрыл глаза, потом открыл и опять увидел торчащие ушки Грека, тот к нему приближался странными шагами.
      – А, а, а!!! – завопил человек, натянув на себя одеяло, потом резко его отбросил, и не обнаружил в комнате никого, он увидел, что дверь бесшумно закрылась.
      Осип вышел в коридор, навстречу ему бежали два тощих далматинца, видимо они услышали крик хозяина. Собаки, увидев зеленое чудовище, приостановились, он воспользовался их замешательством, и прыснул из баллончика в их сторону неизвестным веществом. Собаки мгновенно отключились. Он снял с себя костюм Грека и ушел из здания по балконам.
      Деньги ему принесли те же Хлыст и Огарок, и, протянув ему конверт, исчезли.
      По асфальту мела поземка в середине декабря, а снега не было, одна поземка крутилась на асфальте вдоль длинного, очень длинного черного, стеклянного здания.
      Здание своим торцом останавливалось в ста метрах от легендарного шоссе со стелой.
      По этому шоссе часто ездили правительственные кавалькады, и табуны машин скапливались под окнами черного и длинного здания. Люди высовывали свои любопытные носы в окна, чтобы посмотреть, как проедут черные и большие машины.
      В этом длинном, длинном здание обитали три фирмы – три научных кита. Я шла в темно – синем пальто без воротника вдоль длинного, длинного здания. На голове у меня была серая вязаная шапка, связанная петельками, такая тогда была мода.
      Ветер кружил вокруг меня и слегка подталкивал вперед, к проходной. Я зашла в проходную фирмы, посмотрела на указатели, нужные двери оказались справа. В отделе кадров в стопке бумаг нашли все мои документы, они были готовы. Меня проверили по всем статьям, и я могла выходить на работу. Мой отдел находился в тупике второго этажа. Огромное помещение, в котором обитала куча лабораторий без перегородок. При входе в зал женщина стучала на огромной пишущей машинке, все остальное пространство занимали кульмана, столы, стулья и люди на стульях.
      На мне было платье голубоватого цвета, сшито оно было так же, как позже я увидела на главное героине в фильме 'С легким паром', но там, у героини платье оранжево – коричневое. Длина волос у меня и Барбары – была абсолютно одинаковая.
      Я даже нарисовала ее портрет и повесила на кульман. Брови у нас были изогнуты тоже – одинаково. Мне достался третий кульман от двери. Подошел начальник лаборатории Платон Иванович, дал мне первую работу: нарисовать педаль для станка – автомата в четырех вариантах.
      Так и началась моя конструкторская жизнь с вариантов и прорисовок. Стоять у кульмана было хорошо, но прорисовывать всегда удобнее сидя. Посмотрев вокруг, я постепенно стала различать людей сидящих рядом. Руководство фирмы на мое счастье сменило кульмана и мебель через месяц, после моего выхода на работу. Из-за новой мебели люди передвинулись в пространстве, и рядом со мной часто останавливался симпатичный Платон Иванович.
      Вьющиеся волосы у него были коротко подстрижены, такая повальная мода у остальных настанет только через тридцать лет. Платон Иванович приходил на работу в джемпере, очень красивом, снимал его и укладывал его аккуратно на тумбочку, потом надевал белый халат, и после этого с ним можно было говорить о работе.
      Платон Иванович по совместительству выполнял функции первого справочного бюро, то, что было мне не понятно, я спрашивала часто у него, если не знал он – знали другие.
      Постепенно я поняла, кто и на какие вопросы может ответить. Платон Иванович мне нравился, но он любил совсем другую женщину, он в ту пору был увлечен экономистом отдела Анной. В душе у меня мелькнула маленькая ревность, но я про нее тут, же забыла. Общению на работе Анна не мешала, этого мне было вполне достаточно. У меня своих проблем было выше крыши и обычные женские страсти, от жизни с молодым и сильным мужем Осипом. Сам Осип работал в этой же фирме Электронной магии, но этажом выше. Мужчины быстро поняли и часто подсмеивались, что стоило им со мной заговорить, как с третьего этажа прилетал Осип.
      Осип сделал одну большую глупость, кроме своих прямых обязанностей по работе, его кто-то втянул в общественную работу, а этого делать было нельзя. Осип стал пунктуально выполнять свои общественные поручения, то есть проверять фирму Электронной магии на вредность условий труда. Аппаратуры в фирме электронной магии было много, многие установки излучали совсем ненужные человеку лучи, и токи высокой частоты, вот Осип все это замерил и согласовал с соответствующей инстанцией.
      Руководству все это мало нравилось, начались судебные тяжбы. Осип был вынужден покинуть фирму, хоть он был прав и суд подтвердил его правоту. Именно в этой фирме он оформил свои многочисленные заявки на изобретения, но общественная работа нанесла непоправимый урон его основной работе.
      Недалеко от моего кульмана стоял кульман Мартина. Он был вторым справочным бюро по непонятным вопросам, но я не злоупотребляла его знаниями. При входе в комнату сидела экономист Анна Александровна, потрясающая женщина с белыми волосами, она диктовала поведение в комнате конструкторов, все хозяйственные вопросы решала она. У Анны Александровны был поклонник – Платон Иванович. Их общеизвестная любовь приятно скрашивала рабочие дни. Дома у них были свои семьи, но на работе, они были семья. Вероятно, свое дальнейшее поведение я копировала с экономиста Анны Александровны, кроме одного: я не умела ничего продавать, чтобы жить лучше, чем не зарплату конструктора.
      В свое время Анна Александровна и ее муж заработали деньги на кооперативную квартиру весьма странным образом. Она работала швеей дома, и была портнихой от Бога, а на работе она была экономистом. Как-то раз ее муж, работая машинистом, привез ей кримпленовых лоскутков целый мешок, отходы швейного производства, которые надо было отвезти на свалку. Муж не выбросил отходы, а привез жене. В то время с купальниками в городе было плохо, лето выдалось жарким. Анна Александровна выкроила купальники и из лоскутков, сшила и продала.
      Купальники ее производства покупали очень хорошо. Так и повелось, муж привозил домой мешки с отходами швейного производства. Анна Александровна шила вечерами купальники, а в воскресенье ходила на рынок и продавала. Худо-бедно накопили они на кооперативную квартиру, а потом и мебель купили хорошую. На кухню приобрели гарнитур из натурального дуба, или он был сделан из шпона под дуб, что, в общем-то, не имело значения. Кримплен не вечен, он вышел из моды, его перестали производить, и машинист поезда стал привозить домой меховые обрезки…
 

 
      Осип ушел работать в столичный учебный институт на кафедру общей физики, где вел лабораторные работы у студентов. И на работе передо мной больше не появлялся. Я почувствовала свободу от общения с людьми. Из окон фирмы хорошо просматривалось знаменитое шоссе, но однажды это счастье закончилось. В фирме появился новый директор, он купил вычислительные машины, тогда они были огромными, и выселил конструкторский отдел из длинного, длинного здания. В наших комнатах поставили вычислительные машины, которые требовали хорошего помещения и ухода, и еще быстрее морально состарились.
      Но конструктора к этому времени были выселены на так называемый БАМ, в здание на задворках, куда надо было идти по грязной дороге. В качестве компенсации за неудобства директор в окна конструкторов поставил кондиционеры. Кондиционер прямолинейно дул кому-нибудь в ухо, и был страшным раздражителем общества.
      Теперь, чтобы пойти в цех или столовую, надо было одеваться и идти по плохой дороге. Все это мало радовало и отвлекало от работы. Начальник КБ эквивалентной аппаратуры заставил поставить столы так, чтобы люди смотрели друг на друга, и только повернувшись к кульману, получали долгожданное, уединение в коллективе.
      Анна Александровна – мудрая женщина, она в своих руках держала распространение на работе туристических поездок. Именно она заметила внимание Мартина к Спинозе, и от ее взгляда не укрылись их разговоры. Женщина решила, что надо закрепить их отношения, дабы ее любимый Платон Иванович не увлекся Спинозой. Анна Александровна предложила мне и Мартину две путевки в Древний город. Мы согласились.
      На желтую, оранжевую листву падали липкие лохмотья снега. Люди вышли из экскурсионного автобуса Столица – Древний город, и стали смотреть на осеннюю погоду, природу, и друг на друга. Рядом со мной в куртке красного цвета, на которой висели хвосты длинного темно-синего шарфа, быстро оказался высокий, худощавый мужчина в темно-синей куртке – Мартин.
      Я посмотрела Мартину в глаза, и перевела взгляд на носки своих блестящих черных сапог. Мужчина что-то говорил, как будто сыпал мокрый снег, на мою душу. Я вырвалась из домашней повседневности, и тут же оказалась в плену желаний молодого мужчины. Мы были знакомы поверхностно, по работе. Наш возраст, вкусы и привязанности были соизмеримы. Наши взаимные симпатии отрицать было бесполезно.
      Три дня вместе. В длинном автобусе со шторами сидели рядом: я и Мартин. Звучала песня: 'Папа подари мне куклу'. Как из простой симпатии рождается любовь?
      Оказывается очень просто: экскурсия в новые места среди незнакомых людей. На экскурсию едут отдыхать, развеяться.
      Первая остановка в маленьком городке, маленький музей, маленький ресторан, маленькие колеты, маленькие чувства, маленькие колокольчики в музеи и в продаже.
      Звонко звонили колокольчики, и все звонче становились голоса при разговоре, появилась теплота в общении, вместе с теплыми котлетами. Следующая остановка у озера большого и чистого. На катере всю экскурсионную группу переправили в монастырь. Мы шли в толпе, и нам это было приятно. Экскурсовод рассказывал историю этих мест. А мы были рядом, и история монастыря становилась волшебной.
      Хорошо! Снег подтаивает на жухлой траве, вокруг стены древнего монастыря.
      Мы все спокойнее чувствуют себя рядом друг с другом. Просто рядом. Следующая остановка была медовой. Народ ринулся на рынок вблизи большого Древнего города, куда не дошли в свое врем люди хана Кареглазого. В руках у многих оказался мед в сотах, я впервые видела такое чудо. Разговор за разговором и мы приехали к месту ночевки. Я сходила одна на рынок и купила мед в сотах. Гостиница находилась рядом со стенами монастыря. Мы вполне логично пошли гулять по берегу озера, окантованного белыми стенами монастыря. Мы проваливались в холодном песке. И все ближе прикасался темно – синей шарф, к темно – синей куртке. Руки встретились.
      Губы встретились. Глаза – оттаяли. Мартин по природе своей осторожный мужчина, лишнего себе в отношении меня не мог себе позволить.
      Я именно с этого момента стала писать стихи. Ночь прошла в разных комнатах. Весь следующий день был заполнен экскурсиями. Домой мы вернулись в меру влюбленные с ощущением поцелуя на губах. Мартин свои чувства высказывал необыкновенно красиво: на память писал мне стихи на листочках, вслух много не скажешь, кругом стояли другие кульмана и сидели конструктора. Я на память стихи о любви не знала, и отвечала своими стихотворными строчками, которые на удивление быстро появлялись в голове в ответ на послания Мартина.
      Как ни странно стихотворная переписка не мешала работать, зато в голове не скапливались ненужные для работы мысли, а сразу реализованные, занимали минуты, а часы длительные часы были оставлены кульману. В КБ, где мы работали, разрабатывали оборудование для получения твердого материала. Чертежи были достаточно большие и сложные, оборудование должно было выдерживать… не об этом не стоит писать. Анна Александровна наблюдала за парой влюбленных, тихо радовалась, что ни она на месте Спинозы.
      Она в качестве женской ревности бросила мне проклятье:
      – Чтоб ты Спиноза, влюбилась!
      И судьба послала нам всем еще одну встречу на природе. Листья еще желтели, снега не было. Сияло солнце. Надо было отделу конструкторов и разработчиков, подготовить летнюю базу отдыха к зиме. К работе хорошо подготовились: стол ломился от еды и крепких спиртных напитков. Я опять была в красной куртке, рядом со мной за столом сидел Мартин в темно-синей куртке. Осенний холод согрели русской водкой, костер сверкал огнем, звучало танго. 'Ты промедлил темно-синий', – проговорили свыше…
      Напротив моих глаз сияли глаза разработчика Глеба. Всем нам не было и тридцати лет. Моя красная куртка, вместе со мной быстро попадает в объятиях огромных и крепких рук, под предлогом обычного танца. Темно – синий… забыт. Его возьмет другая женщина. Красно – серая пара, покинув, танцплощадку у костра, улетела в сторону реки. Берег реки в объятиях желтой листвы деревьев, красная куртка – в сером окружении… Поцелуи вознесли меня и Глеба в небеса. Мир оказался оранжевым.
      В чем основная разница между конструктором Мартином в темно-синей одежде и Глебом Ильичом разработчиком в светло – серой одежде? Я замужем была к этому времени, и в семейной налаженной жизни все устоялось, и чувства притупились.
      Мартин – это интеллектуал, он хорошо разбирался и в технических конструкциях, и в поэзии, и в живописи. Он был нужен мне, как университет гуманитарных знаний. А поцелуи на берегу Озера быстро забылись, но осталась потребность писать стихи.
      Глеб? В нем была мужская сила. Это был крупный, красивый голубоглазый инженер.
      Глеб стал для меня на многие и многие годы любимым человеком для стихотворного творчества и лирического, и физического притяжения.
      На Новый год часть сотрудников собралась на квартире у одного разработчика в новой башне. Квартира была большая, народу набралось прилично, но… организатор праздника не пригласил Глеба и Мартина. Анна Александровна отказалась от приглашения. Я пришла в длинной черной юбке до полу, в белой блузке и с красной ажурной шалью на плечах. А в праздничной квартире не оказалось знакомых поклонников. В се лица – новые, хоть по работе и знакомые. Все снова? Да, в процессе празднования из толпы выделился один крупный мужчина, Платон Иванович, мой начальник КБ. Анны Александровны на празднике не было, в личное время она занималась шитьем и продажей и в упор не видела Платона Ивановича. Танцы они и на Новый год танцы, и танго соединило наши души, то есть меня и Платона Ивановича. Из квартиры в новой башне мы ушли вместе. Жили мы в соседних кварталах, до дома было десять минут дороги, машина в таких случаях не нужна.
      Как мы оказались на мосту, который находился в стороне от домов вообще не понятно.
      Платон Иванович стоял рядом со мной, смотрел на проходящие электрички и поезда, и все пытался чмокнуть меня в щечку. Шампанское, верный мой напиток, стало выветриваться из головы, мысли пришли в норму, и я настояла на дороге по домам.
      Кончилась ли на этом история?
      Пожалуй, нет. В олимпийское лето фирме выделили землю под сады и огороды. Землю делил сам Платон Иванович, и от щедрот его мой участок оказался намного больше, чем у других, но Осип так ревновал меня к поездкам на этот земельный участок, что в конце сезона я его сдала в профсоюз. А что же Глеб? Он решил отомстить Добрыне Никитичу за его Новый год с Спинозой, донесли друзья – приятели. Что он сделал? Не надо забывать, что Глеб был разработчиком электрической схемы установки Платона Ивановича, а он конструктором оборудования, в котором бродило немного немало 1000вольт. Платон Иванович попал под напряжение 1000вольт.
      Его откачали, спасли. Скорая помощь появилась во время. Долго он ходил согнутый и не мог полностью разогнуться. А, что Глеб? Он пригласил меня в золотые дни бабьего лета поехать в ближайшую деревню на пикник. Я, как всегда, в красном, а он в куртке светло-серой. Любовь у нас продолжалась. Сбылось проклятье Анны.
      Глеб Мартина от меня оттеснил, Платона Ивановича скособочил, и стал победитель в борьбе за меня на фирме электронной магии.
      Серебристые кроны деревьев, темное зимнее утро. Аллея. Аллея города, чудо, какая она хороша! Серебрятся от инея ветви лип. Ели, стоящие в стороне от лип, прикрыты пышным снежным покровом. Снег скрипит под ногами. Небо совершенно неопределенного цвета – темное и все. Но как прекрасно идти по аллеи, когда над головой до горизонта видны кружева серебристых крон деревьев! Спокойно бьется сердце. Вместо мучительных мыслей о работе, в голове возникают песни. И я пою:
      – Висит на заборе, колышется ветром…
      И все прекрасно. Мир светел и чист. Чудеса. И хочется в вальсе кружиться, и хочется радостно петь – вот он, бальзам. Зачем сердечные капли? Зачем мученья врачам? Идите пешком на работу, мир окрасится в чудесные краски зимнего утра.
      Кружева серебристых крон удовлетворяют мою потребность в красоте на рабочий день, и вот она, работа!
      Но нет, мысли с неприятностями опять исподволь выползают из закоулков мозга.
      Вновь расцветают пышным букетом нервные мысли. Я даже решаю уволиться! Но видения зимнего утра спасают меня! Незаметно для себя я втягиваюсь в работу и уже с удовольствием читаю местный технический перевод с немецкого языка. Мысли мои в работе.
 

 
      Все нормально. Спасибо Аркадию Райкину, благодаря его выступлению с миниатюрой о греческом зале, и у нас есть Греческий зал в столовой. Чем он примечателен?
      Любая очередь быстро и незаметно рассасывается – это как чудо. Здесь не надо думать, что съесть, деньги в кассу, все обдумал местный шеф-повар. Остается взять обед и сесть за прекрасные столы, достойные украсить любое кафе. А стулья так тяжелы и добротны, что их не стыдно иметь у себя дома. А публика? О, что здесь за публика! Это самые здоровые люди с наших предприятий.
      Это самые нетерпеливые люди. Это те, которым все надо быстро и сейчас. Какие здесь красивые мужчины и независимые женщины! Сколько здесь знакомых и совсем незнакомых людей! А глаза? Они так и светятся, они так и ищут объект для внимания! Ба! А, вот и тот, из-за которого этот греческий зал кажется лучшим рестораном в мире! Свет очей, в нем все преломляется. Я не вижу окружающих людей, они мне совсем не мешают. У меня обед! И не беда, что на подносе щи, а тефтели под интересным соусом! Все мелочи! Сияющие глаза окупят все. А если нет глаз, которые сияют? Ищите. Вон их, сколько ждущих и вопрошающих! Ищите! И обед для вас станет чудом!
      Именно в этих залах общепита происходили свиданья в обед. Я ушла уже из двух фирм, люди из которых обедали в этом огромном помещении, в котором было много раздач, и несколько электрических печей варили разную пищу для разных столовых.
      Мужчины остались в прежних фирмах, но здесь их можно было увидеть при необходимости. Владимир Высоцкий выступал пару лет назад в двух километрах от этой столовой. Он приезжал выступать со своим концертом, и был рядом с длинным, длинным зданием. Кто не поленился – его слышали живого. На фирме дисциплина железная, работы много, дорога от КБ на шестом этаже до цехов на заводе была не близкой. Я некоторое время сидела во втором ряду кульманов, потом пересела в первый ряд у окна. Но и здесь не обошлось без общественных работ. Летом часть конструкторского отделения отправили с места работы на колхозные грядки, для прополки свеклы. В добрые, старые времена, на колхозные грядки вывозили проветриться и поработать, людей любых организаций и рангов.
      Яркое, июльское солнце пригревало спины людей, шедших с тяпками по грядкам с маленькими всходами свеклы. Рядом со мной шла Анна Александровна, экономист КБ.
      Она была лет на 20 старше меня. С другой стороны по своей грядке шел Мартин, высокий мужчина, с черной пышной шевелюрой волос, с большими карими глазами. Эти карие глаза, то обращались к своему соседу по грядке с другой стороны от себя, то постоянно смотрели в мою сторону. Мы были знакомы. Судьба нас постоянно сводила. Вероятно, начинало вновь действовать проклятье Анны Александровны: 'Чтоб ты Спиноза влюбилась!' Желтый купальник с кантиком, одетый на мне, очень привлекал внимание Мартина, или тело в этом купальнике, не давало ему покоя. Анна Александровна, половшая свеклу рядом со мной, немного стала вводить меня в курс женских дел конструкторского отделения, она была не из разговорчивых особ, и просто решила предостеречь меня от соседа с другой стороны грядки. Июль грел своим теплом, мужчина своим взглядом, женщина – охлаждала.
      Анна Александровна сама свела меня и Мартина в первой туристической поездке, но теперь она меня пыталась остановить от продолжения любовной истории. Грядки закончились. Толпа со всех сторон ринулась одеваться и отправляться по домам.
      Мартин предложил подвести меня на машине до моего дома. В его машину со всех сторон сели люди, которых он знал. Анна Александровна с тревогой смотрела на молодую женщину, которая села в машину красивого мужчины.
      Машина проехала по проселочной дороге, потом выехали на знаменитое шоссе, по городу бежевая пятерка развезла всех сотрудников – пассажиров. Хозяин машины даже и не думал меня из машины выпускать. За последним человеком закрылась дверь, и машина проехала мимо моего дома на приличной скорости в сторону Речки.
      Мартин был в своей стихии: скорость, еще раз скорость. Проехали пост достаточно медленно. Свернули с одной дороги на другую дорогу и оказались на берегу Речки.
      Сейчас Речка так обмелела, что трудно представить, где это было. Жизнь к тому времени меня научила выживать, и с крупными мужчинами в борьбу не вступать, а Мартин был высокий. Вылезли мы из одежды до купальников, и пошли в воду.
      Охлаждение не было длительным. Мартин сидел на берегу, и, отдыхая, говорил про свою дом – дачу и вишню в саду. Вскоре мы сели в машину, и вновь скорость, но по другой дороге, и проехали еще раз пост наблюдения. Машина резко свернула в лес.
      Будучи, относительно верной женщиной, я не ожидала такой внезапной любовной атаки со стороны высокого и красивого человека, с которым уже ездила на экскурсию, и никакой любви между нами тогда и не было. Это был каскад любовных действий разгоряченных тел и рук, и губ… Натиск был стремительным, желание возникло мгновенно, любовь была выше всех похвал, чувства неожиданно сладкие, расслабление абсолютное.
      Повторить это было невозможно даже с ним. Видимо, здорово Мартин на меня на грядке насмотрелся, он был готов к любви, к любовной игре. И все. Описывать подробно действия каждого смысла не имеет, этого будет мало для воспроизведения событий. Чувство было огромным и быстро прошло. Все, осталось ехать домой, куда меня довольно быстро Мартин отвез… Так у меня появился любовник. Что дальше?
      Мартин и я вошли в зацепление чувствами. Женщины на работе изо всех сил говорили об опасности, что я у Мартина из третьего десятка, что я могу видеть его первую жену на фирме, на этом же этаже, а сейчас у него уже вторая жена. Одна надежда – она его последняя любовь, чего, правда, никто не знает.
      Я в период любви к высокому Мартину, ходила в босоножках и сапожках, на высоких и тонких каблуках, а он ходил в вишневом кожаном пиджаке. Если я шла в столовую, принадлежащую трем фирмам, где у меня было много знакомых, то он от меня всех отбивал, и садился рядом со мной. Женщины, во главе с Анной Александровной в этот период жизни вели со мной незримую борьбу. Если был праздник на дому, и если там был Мартин, меня просто не приглашали. После одного такого праздника меня отравили на рабочем месте. Положили мне сладости, мол, после праздника остались, я тронула языком печенье и потеряла сознание. Другие люди вызвали скорую помощь, и врач с медсестрой приводили меня в чувство прямо на работе.
      Деревянный, старый стол был покрыт зеленым сукном, за столом сидел мужчина средних лет, в темно – синем костюме, и иногда смотрел на конструкторов, сидящих перед ним. Это был начальник КБ Платон Иванович. Его сила управления основывалась на двадцати рублях в квартал, которые на общем собрании торжественно отдавали лучшему ударнику коммунистического труда. Были еще способы оплаты, но они исходили от главного инженера фирмы, и заключались в создании бригад для особо важных работ с оплатой в два оклада. Но такие бригады создавались по особо важным заданиям, например при создании утонувшего корабля внеземной цивилизации. Люди работали по шесть дней в неделю. Работа была напряженная и ответственная. Те, кто были в бригаде, придумали развлечение: собирали больше денег на дни рождения и дарили друг другу хрусталь.
      Осенью все выходили на картошку, на колхозное поле. И политика Платона Ивановича, члена партии 'Единство семейных пар' резко изменилась, он забывал про работу, в голове у него вертелась одна мысль, которая в разных вариантах, выражала один смысл: Спиноза, измени Осипу. Разговоры были все настойчивее, его опека окружала меня со всех сторон. Вода камень точит. У меня появилось желание отмстить Осипу.
      Однажды летом, когда у Платона Ивановича не было дома домашних, а Анна Александровна была в отпуске, в моей квартире раздался звонок:
      – Спиноза, приезжай, пожалуйста, быстрей! – и сообщил свой адрес.
      Домашние дела отошли в сторону. При входе в квартиру Платона Ивановича меня поразило антикварное зеркало, все остальное в квартире было просто, чисто и без излишеств. Ах, ах, ах… Люди оказывается не только роботы – конструктора, иногда человеческие чувства появляются и в них. О чем думала я, когда сюда ехала?
      Неизвестно. Работая вместе с Платоном Ивановичем, я и мыслей в голове ни о чем постороннем не держала.
      А тут он, как-то быстро превратился из зрелого человека в безрассудного молодого человека. Плохо менять партнеров, и я уже обжигалась на этом, но как бабочка прилетела в новую историю. Одним словом, все произошло быстро, здорово, необыкновенно. В жизни сексуальной всегда есть место подвигу и удивлению. От скоротечности неожиданной любви, я опустилась в кресло ракушку и не могла двинуться минут десять.
      Расплата была самой дорогой: я забеременела по полной программе с первого захода, с Осипом у меня были свои средства защиты, а здесь я о любви не думала. Нервное состояние в таких случаях самое ужасное. Надо было избавиться от этого. Организм молодой и крепкий ничего не хотел отдавать, идти к врачам смысла не имело. Все было понятно, я молчала и никому ничего не говорила. Пила траву, за травой, таблетки за таблетками и сорвала беременность, состояние было ужасное, температура высокая. Вызвали мне домашние врача. Врач, молодой мужчина осмотрел меня и сказал – ангина. Несколько дней отлеживалась дома. Вышла на работу и опять молчу.
      Прошло больше года, и КБ опять послали собирать картошку. Платон Иванович собирал картофель рядом со мной. Слово за слово и я рассказала ему окончание истории. Платон Иванович притих, стал болеть, ходить в рабочее время по врачам, деревянный стол с зеленым сукном, стал пустовать. Однажды, от напряжения внутреннего и большого объема работы у меня свело левую часть тела прямо за кульманом.
      Я сидела и оттирала правой рукой левую часть тела. Выпила нитроглицерин, немного пришла в себя. Глеб непонятно почему, но явно показывал свое враждебное отношение к Платону Ивановичу. Ножку он ему подставил что ли, но начальник КБ долго хромал по этой земле. Несколько раз я случайно встречала Платону Ивановичу, об этой истории мы молчали. Он перешел на работу в свою партию 'Единство семейных пар', но в моем организме что-то сорвалось, и в дальнейшие десятилетия мне измена аукалась по полной программе. Интересно, что в душе у меня не было ни любви, ни ненависти. Так, краеугольный камень судьбы.
      Я в партии 'Единство семейных пар' не состояла и мои измены вольные или невольные – продолжались. По двери кто-то бил кулаком и ногами, шум стоял отчаянный. Двое: я и Мартин лежали в уютной постели, и выходить на стук в дверь нам явно не хотелось. Били в дверь минут десять и ушли. Окна в квартире так расположены, что в окно не видно, кто вышел из подъезда. Я встала и пошла на кухню, на глаза попался складной нож приличных размеров на стиральной машине – автомате.
 

 
      Жизнь для меня принимала интересный оборот, вполне возможно, что по двери бил Осип. Я, как-то исподволь, но чаще и чаще стала уходить из дома, и, ни куда – то, а сюда, в эту однокомнатную квартиру давно знакомого холостяка. Здесь не было особой радости, но дома, с давно известным мужем Осипом мне было намного хуже.
      Муж, вероятно, проследил, куда я ушла в темноте зимнего вечера. А в квартире Мартина все было чисто, красиво и немного пустынно. Мне немного было здесь прохладно из-за того, что он курил, и открывал для проветривания окна. И все бы ничего, но Осип решил уехать. Перед отъездом он сказал:
      – Спиноза, молчи о том, куда и когда я еду, не говори никому!
      Осип уехал, я спокойно продолжала ходить к Мартину, один раз пробыла два дня подряд, а его в эти дни и не было дома.
      Проходит месяц появляется рассерженный Осип:
      – Ты кому говорила о моей поездке? Мне так повредили все коммуникации, что от ядовитых веществ я ослеп на пару дней и ничего совсем не видел!
      – Никому не говорила, – разве я скажу мужу, что проболталась Мартину, куда он уехал.
      Я примолкла, чаще была дома. Ходила на работу и не думала о мужчинах. Осип готовился к новой поездке. Он часто не бывал дома, объясняя делами. Осип в очередной раз собрался уезжать с новыми приборами. Сборы были основательными и серьезными: приборы надо было проверить на магнитной аномалии земли. Весь дом был покрыт проводами и деталями приборов, легкими сумками и палаткой.
      Просьба была одна:
      – Молчи.
      Осип уехал. Его не было долго. Я его и не вспоминала, и не искала, так он меня приучил. Встречи с Мартином потеряли свой смысл, мне и дома было хорошо.
      Однажды Мартин позвонил и сказал:
      – Меня преследуют товарищи из милиции, постоянно спрашивают, а нет ли у меня ножа складного с бороздкой по лезвию.
      Я вспомнила про нож на стиральной машинке, и к Мартину совсем расхотелось ходить.
      Осипа все не было. Отпуск его прошел, на работе стали спрашивать, где он.
      Просили написать бумаги на отпуск без содержания. Жизнь принимала таинственный оборот. Я осталась одна, без мужчин. Мартин затаился. Осип не появился.
      Не так все просто заканчивается в жизни. После поездки на свеклу, никакой человек не мог разрушить притяжение между Мартином и мной, к тому же мы сидели рядом на работе, рядом стояли наши кульманы. Рабочий день бесконечный, если нет приятных явлений по месту работу. Я чертила много и со вкусом, Мартин чертил в час по чайной ложке, работа у каждого своя, но обсуждения проблем конструкций изделий – неизбежные. Лаборатория всегда пронизана нитями симпатий. Естественно, Мартин нравился еще двум женщинам, а я еще двум мужчинам, а это не всегда шутки, порой и язвительные выпады: кто кого достанет. Как бы там не было, однажды на ноябрьские праздники, Мартин пришел ко мне домой. Домашних дома не было, они уехали на три дня, и я с легкой душой потравила тараканов.
      Эти существа периодически к осени появлялись неизвестно откуда. Вроде, как нагулялись летом, и пришли на зимние квартиры. Тараканов приходилось встречать атакой химикатов, комбатов в коробочках еще не было…
      Мартин прошел по квартире, но больше всего его манил уютный разложенный диван.
      Что сказать? Секс сто процентный, мы подходили друг другу по всем параметрам.
      Лучше бывает или нет? Но откуда не возьмись два шикарных таракана, шальных от ядохимикатов выползли перед глазами, может, и у них был свой прощальный тараканий секс? После этих шальных тараканов, больше я и Мартин не встречались, в сексе. Отношения на работе были чисто рабочими и постепенно совсем прошли.
      В ноябре явился Осип от северного костра. Одежда его пахла полугодовым костром, запах стоял в квартире, от его визита невыносимый: вещи были грязнее грязи. Осип занял у кого-то деньги, и явился запыленный и загрязненный. Ужас охватывал при взгляде, на некогда красивого мужчину. Осип лег в ванну и мокнул часа два. Это он умел. Ванну наливал под завязку, в верхнее отверстие вставлял пятку и мок… отмылся. Из ванны появился совершенно другой мужчина, с длинными волосами, необыкновенно худой, но довольный жизнью. Все привезенные им вещи, постепенно я выбросила. Сразу он их не дал выкинуть. Полгода Осип лежал дома.
      Из дома вышел два раза и несколько раз помыл голову, пожалуй, и все его дела. Но он очень полюбил смотреть ночные фильмы и лезть с сексуальным настроением ко мне.
      Тараканы иногда проскакивали по кухне, особенно ночью. Я им насыпала борной кислоты, они по ней бегали хоть бы хны, других ядов Осип дома не выносил. Как-то позвонил Глеб, надо было встретиться по поводу… Потом позвонил Платон Иванович.
      Осип ревниво слушал мой разговор с начальником. Еще ночью позвонил Мартин, и стал уверять Осипа, что я его женщина. Осип послушал, послушал да и уехал через полгода. Под рождество всех донимают по телевизору словами:
      – Во имя отца и сына и святого духа…
      Мне всегда казалось, что святой дух – это про мой образ жизни.
      Дом Мартина стоял в ста метрах от фирмы. В обед у меня всегда была привычка выходить на улицу и гулять, моя дорога неизбежно проходила мимо его дома, именно за его домом находился, любимый много лет пруд. К этому пруду я приходила с любой фирмы, где работала во время обеда. Когда-то на пруду были лебеди: белые, черные.
      Плавал на цепи домик для лебедей, времена изменились и по воде бегали одни водомерки, но смотреть на воду привычка осталась.
      Если мне хотелось видеть Мартина, то за этим желанием, очень часто, следовало испорченное настроение. Он считал, что встречи со мной для него небезопасны, за долгие годы общения он чуял, когда со мной можно говорить, а когда нет. Он боялся меня, и хотел видеть, и нет. Один раз я видела, как он со своим дальним родственником грузил в машину коробки с товаром, и подошла к ним. Мы договорились, что в субботний день они провезут меня по своему торговому маршруту. У себя дома я была одна, и одиночество мне слегка надоело.
      В субботу я дождалась их машины недалеко от дома, села на заднее сидение, а два мужчины на передние сидения.
      На трудных участках дороги за руль садился родственник Мартина. Так мы объехали его торговые точки, да инженер стал посредником в торговле. Наградой за такую поездку было озеро, совсем небольшое озеро с островом. Мужчины пошли плавать, а я в воду не пошла. После купания они достали ружье и устроили стрельбу, да такую интенсивную, что подошли люди узнать, а что это за выстрелы. Мужчины развлекались стрельбой из ружья, а я наблюдала за их шалостью, ружье было дорогим, но куплено для сына родственника, вот в чем была шутка. Поездки мне хватило надолго, и Мартина я не встречала. Мартин к этому времени инженером мало работал, интересы со мной у него оборвались. сам себя боялся. 'В том краю, где бродят метеоры, космонавты в небо держат путь, вот они альпийские просторы, если хочешь, можно заглянуть…' – пела мысленно моя душа, и смотрела на бескрайнее серо-голубое небо, как мои глаза. Почки на деревьях готовы были выстрелить листочками в пространство, согретое теплыми лучами.
      Земная благодать окружала меня со всех сторон, кроме одной. А где солнце не светило? В моей душе солнце не светило, душа летела в космические просторы, где почки на деревьях не распускаются.
      Зачем мне сдался алюминиевый космос? Начинка облакайдера, – это приборы, спрятанные в герметичных алюминиевых кружках. А где нужны такие кружки? В лесу у костра, значит я на земле, аксиома жизни и настроения доказана. Кому доказано?
      Паршивое настроение не соответствовало весеннему настроению земли. Следовательно, пора уходить в подкорку сознания, в темноту своих мыслей.
      Алюминиевый прибор стоял передо мной на столе, он уже совсем сформировался несколько лет назад, в чужих мозгах, да так и не заработал, теперь это чудище земное надо было переделать так, чтобы оно заработало в космических просторах, и работало до тех пор, пока будет в космосе космический корабль. Прибор отвечал за внутреннее, воздушное пространство корабля.
      Сложный приборчик, многофункциональный. Почему у прежних разработчиков прибор не заработал? Вот он стоит и не дышит, не работает, он не доработан. Автор этой разработки некто А…, одним словом он давно лежит в земле, не смог разработать космический прибор для облакайдера, и его душа тут же, личной персоной посетила космос. Его убрали за невыполненное космическое задание. Кто убрал? Это вопрос не моей компетенции.
      Рядом со мной сидел еще совсем недавно некий Б…, окончивший институт с красным дипломом. Он разрабатывал этот прибор с предшественником А… Его имя в данный момент украшает институт золотыми буквами и его скромную могилу. Спился мужчина, и красный диплом ему не помог. После смерти своего друга А… он стал пить в обед джин с тоником. На работе этот запах кажется омерзительным, он не соответствует рабочей обстановке. И однажды он стал пить в день по бутылке водки, без закуски, через пару недель он умер. Значит, А и Б, умерли за этот прибор, а он треклятый стоит и не дышит, не мигает своими светодиодами, не замеряет положенные параметры. А и Б, умерли, мне осталась буква 'и'. От таких дум прибор не заработает, и настроение не поднимется, не смотря на почки на деревьях, которые с моего рабочего места не видны. Прибор такой сложности в одиночку не разрабатывают, я не одна, нас двое: Я и Он. От нас зависит дыхание этого прибора и космонавтов в космосе…
      Я перелистала конструкторскую документацию, оставшуюся на этот прибор, отобрала то, что можно использовать в новой версии. Чертежи были выполнены на компьютере, но по ним чувствовалось, что они еще сыроватые, но некоторые вполне можно было использовать для дальнейшей работы. Я склонилась над собственной прорисовкой, сложного узла прибора, который надо было заставить выполнять свои функции.
      Гремя ключами, в комнату ворвался Глеб, это он второй ум данного прибора, в новой версии. По внешнему виду Глеба, ни один человек не догадается, что именно его мозг стоит дорого, его вечно обтрепанные джинсы, говорили о его безразличии к своему внешнему виду.
      Затрапезность его старого свитера не поддавалась женскому пониманию, даже его жены. Этот неряшливый, молодой мужчина был семи пядей во лбу, я боялась лишь одного, чтобы Глеб не спился, как его предшественник. Между собой мы практически не разговаривали. Мы всегда работали молча. Редкие диалоги возникали только тогда, когда наши интересы сталкивались на этом приборе. На работе мы обычные сотрудники.
      Кураторов у нового прибора оказалось великое множество, нашу работу постоянно проверяли сторонние организации, Глеб трудился в обычном режиме, но все наши требования быстро выполнялись, если это касалось изготовления прибора, его частей, его комплектации. Вместе премии за свой труд или медали, наша фирма подверглась финансовым потерям. Фирму подставили так, что она стала вся в долгу, как в шелку.
      Фирму именно подставляли, ведь предыдущая фирма, выполняющая этот заказ, полностью разорилась. Так я оказалась крайней в этой работе. Быстро сказки сказываются. Работа над прибором продвигалась, несмотря на финансовые неурядицы фирмы, за этот прибор никто не обещал золотых гор, но его надо было делать, и довести до полной работоспособности. Мы сделали прибор. Он заработал, все его семь функций выполняли свое назначение. Документацию делали и переделывали, сдавали и пересдавали.
      И однажды нам позвонили:
      – Спасибо за работу.
      И вся награда.
      Температура в офисе была ниже комфортной. Я достала плотный пиджак из шкафа, и стало легче переносить условия обитания.
      Осип вошел в офис с красным от мороза лицом:
      – Когда, наконец, будет лето?!
      Я посмотрела в окно:
      – Солнце уже появилось!
      Глеб оторвал взгляд от компьютера и повернулся к окну:
      – Осталось добавить тепло, и будет лето.
      – Как только дети в сугробах играют, там ведь холодно? – продолжил свою речь Осип.
      – Осип, а ты видел, как дети строят снежные крепости и в них играют? – спросила я, поглядывая на его замерзший вид в теплой тужурке.
      – И, я о том же! – сказал Осип, снял верхнюю одежду и окунулся в работу.
      Тишина была недолгой, первым ее нарушил Осип:
      – Глеб, зашей мне микросхему на мой дверной код, чего я стою, как суслик у своего нового подъезда и мерзну, пока кто-нибудь мне двери не откроет?
      – Ладно, сделаю, если купишь, – отозвался Глеб, не поднимая головы от маленькой платы, – Спиноза, эта твоя конструкция универсального ключа не работает!
      – Это почему же она не работает?! – возмущенно воскликнула я и подошла к Глебу.
      – Посмотри, твой цилиндрический ключ больше обычного, импортного, он не контактирует! – возмущенно сотрясал воздух офиса Глеб.
      – У меня все правильно сделано, давай размеры проверим! – сказала я, забрала цилиндр у Глеба и стала сверять размеры изделия с чертежом, – Вот, Глеб, посмотри, в этой партии не все размеры соответствуют чертежу, есть большие отклонения от номинальных размеров!
      – Мне все равно, что ты говоришь, ты не понимаешь, что ключ не контактирует! – продолжал свою песню Глеб, не вникая, в мои слова.
 

 
      Я пошла в монтажный цех, подняла всех на уши, заставила найти нужную деталь, сама ее доработала, вставила в ключ, проверила на двери, светодиод светился красным светом, сигнал шел, контакт был, но дверь не открывалась.
      Я победно явилась в офис:
      – Глеб, есть контакт, но светодиод светит красным светом, а не зеленым!
      На тираду слов, Глеб откликнулся с лукавым выражением лица:
      – Так я этот ключ, – он понизил голос, – для Осипа сделал, ключ, естественно здесь работать не будет.
      Я вернулась на свое место и продолжила работу.
      Дверь пискнула от ключа, в офис влетел Осип:
      – Спиноза, дай чертежи на замок, закажем новую партию.
      Я достала чертежи, и пошла, их размножать, в офисе Осипа. Мужчины о чем-то умном заговорили. Я размножила чертежи, и оставила их на столе, Осипа, красивейшего мужчины своего времени. В моем компьютере на экране зеленые и белые линии большого чертежа заняли все мое внимание. В офисе все работали, звуки радио никогда не нарушали эту первозданную тишину. Дверь пискнула, вошел Осип, я выключила компьютер и подошла к шкафу с верхней одеждой. Мы вместе покинули офис.
      Метель мела мимо самолетов, домов, пешеходов, мимо напряженного состояния души.
      Паяльник уткнулся своим носом в бесконечность пространства и излучал температуру пайки. Туманная снежность заменяла шторы. Схема заработала. Я разрабатывала новый прибор. Квадрат плоского экрана светил ровно перед глазами, он звал меня нарисовать новую конструкцию, он тянул к себе и отталкивал, но жизнь без него пуста и скучна. Экран притягивает, как мужчина, или собирает мысли о них, что одно и то же, жизнь у экрана становится нормой, повседневной жизнью. Жизнь с клавиатурой под пальцами становилась реальной и скучно – нескучной.
      Чем отличается астра от хризантемы? Принципиальное отличие в том, что хризантема потомок астры. Хризантема самая одомашненная культура для срезанных букетов, а астра тот цветок, который может расти на любой клумбе, расцветая очень поздно, когда уже осень начинает дышать холодом. Общая черта между астрой и хризантемой – множество лепестков весьма похожей формы. Люби – не люби.
      Так почему нельзя хризантему астрой назвать? Астра на улице цветет, хризантема в квартире, в вазе стоит до трех недель. Могут они друг на друга смотреть в окно, могут дать название приборам, – так думал Платон Иванович, придумывая название для очередной работы.
      – Осип, – сказал Платон Иванович, – есть для вас серьезное задание: создать прибор. Прибор должен стрелять магнитными лучами в металлические предметы на человеке. С таким прибором легко можно обезвредить любого человека с оружием в руках, предположительное название оружия – 'астра'. Астра предназначена для облакайдеров.
      – А почему не хризантема?
      – На кончике прибора стоит шарик с отверстиями, из которых могут выйти лучи, получается цветок, типа астры или хризантемы, но поражает объект один луч, остальные лучи холостые.
      Глеб стоял у проходной фирмы с букетом белых хризантем.
      Я вышла из здания с Осипом, и прошла мимо белого букета цветов.
      Глеб посмотрел Спинозе вслед и опустил букет в сугроб. Я обернулась, посмотрела на цветы в сугробе, оставила своего попутчика и подошла к Глебу.
      – Глеб, ты чего стоишь у проходной? Здесь тьма людей, меня многие знают.
      – Спиноза, я люблю тебя! Влюбился я, понимаешь? Хожу за тобой, а ты мимо меня с разными мужиками проходишь.
      – Я иду с работы, на работе в основном со мной работают мужчины, с ними иногда я выхожу после работы, а сейчас со мной шел сотрудник.
      – А мимо меня, почему проходишь?
      – Мы разговаривали, надо было фразу закончить, я ведь вернулась к тебе, бери букет из сугроба, и идем со мной, у меня есть полчаса времени.
      – В ресторан пойдем, хоть на часок?
      – Глеб, я в рестораны не хожу!
      – Хорошо, идем в лес.
      Снег поблескивал в вечерних лучах уличных фонарей. Глеб пытался взять меня за руку или под руку, но я выдергивала свою руку из его плена.
      – Глеб, здесь люди, нельзя идти, держась за руку.
      – Ты хоть цветы возьми.
      Я взяла букет цветов из рук Глеба, и понесла их головками вниз. Я знала все тропки и дорожки, ведущие в сторону дома, мне ничего не оставалось, как часть дороги пройти по людному кварталу, потом вместе с Глебом свернуть в сторону лесопарка. Глеб остановился, пройдя десять метров среди сосен и елей.
      – Спиноза, постой со мной немного!
      Я остановилась по велению мужчины. Он схватил мою руку, потом обнял. Из моих рук хризантемы плавно опустились в очередной сугроб, вслед за букетом в сугроб опустилась и женская сумочка. Глеб поцеловал мои губы, если бы они были из металла, то он бы к ним примерз, но теплые губы, после краткого и неожиданного поцелуя, дернулись и отвернулись.
      – Ой, Глеб! Не надо! Ты хотел поговорить, так говори!
      – А что с тобой разговаривать! Ты все молчишь и на все предложения говоришь кратко: нет!
      – Пройдем немного по дорожке, – сказала я, доставая цветы и сумку из сугроба.
      Глеб шел рядом, потом он резко остановился и попытался приблизиться ко мне, но я отгородилась от него букетом и сумкой.
      – Спиноза, ты как собака, но не на сене, а на снегу. Нас здесь никто не видит!
      После его слов в конце лесной аллеи показались парень с девушкой. Девушка бросила сумку в сугроб, и они обнялись.
      – Посмотри, ты говоришь, что никто нас не видит, да нас уже копируют, смотри, на месте моей сумки, в сугробе лежит сумка девушки, и они целуются!
      – Пойдем, Спиноза в ресторан!
      – Не пойду, говори, что ты от меня хотел?
      – Твои координаты.
      – Глеб, хватит тебе и моего рабочего телефона.
      – Спиноза, тогда ты ко мне приезжай…
      Группа конструкторов разрабатывала алюминиевые профили, используя опыт мудрых стран. Профили нужны были для создания комплекса контрольно-измерительной аппаратуры, предназначенной для проверки облакайдеров. Что интересно, в Островной стране делали такой алюминий, что его инструменты перепилить не могли, а химики при всем своем оплаченном желании, не могли полностью узнать химический состав алюминиевого сплава. Платон Иванович сидел на своем рабочем месте, у него была окладистая борода, и он любил повторять, как его встретили в городе Золотой Разлом, где запускали в серию алюминиевые профили:
      – Спиноза, приехал я в город, где наши профили запускают на заводе, а навстречу мне идет мужик и говорит: 'Ой, Карла Маркса идет!' В командировку в город Золотой Разлом, расположенный в Славных горах, я ездила летом, точнее залетела с восточным ветром на самолете в столицу Славных гор, потом на автобусе доехала до города Золотой Разлом. Ночь в чужом городе – это сложно. В час ночи я оказалась в гостинице при вокзале города, куда взяли меня по командировочному удостоверению. Утром я с технической документацией поехала на завод. Город был полукругом окружен крупными заводами, в один из них мне и предстояло попасть.
      Я села в автобус на место, расположенное рядом с кабиной шофера. Мой профиль отражался в темном стекле кабины. Автобус столкнулся с машиной, которая резко затормозила перед автобусом. Вмятина в автобусе была с моей стороны. Шофер успел открыть дверь, и я выбежала из автобуса одной из первых. Потом я пошла на ближайшую остановку и опять села в автобус.
      В мою задачу входила встреча с главным инженером завода. Заводоуправление размещалось в старом двухэтажном здании. На втором этаже находился кабинет директора и главного инженера. Директор был на месте, и из его кабинета иногда доносились слова, когда кто-нибудь открывал к нему дверь. Судя по всему главной задачей директора на тот момент было… разведение свиней для заводской столовой.
      Главный инженер, красивый, высокий, пожилой мужчина спокойно встретил меня, мы подписали нужные бумаги. Завод брал на себя выпуск части алюминиевых профилей, остальные заказы позже разместили на других заводах. Я вышла из заводоуправления, рядом с которым на клумбе росли астры. Я поехала в гостиницу взяла свои вещи, села на электричку, которая доставила меня в столицу Славных гор.
      В городе Золотой Разлом меня поразили люди, они в основном были очень низкого роста, чуть выше лилипутов, и только когда стали подъезжать к столице Славных гор, в электричку стали заходить высокие молодые люди.
      О положительных результатах командировки я доложила заместителю главного инженера фирмы, который руководил работами по разработке, изготовлению и внедрению алюминиевых профилей. На доске почета завода появился мой профиль, за последние достижения в разработке и использовании алюминиевых профилей, изготовленных в Золотом Разломе.
      Моя напряженная работа всегда сопровождалась приятными мужскими взглядами. Из алюминиевых профилей в течение одного месяца сделали большое число шкафов, для контрольно-измерительной аппаратуры, предназначенной для контроля различного типа облакайдеров. Сборочный участок работал необыкновенно быстро. Шкафы не сваривали, как это было со стальными шкафами, их просто свинчивали. Мне предстояло за месяц разработать все несущие конструкции для семи блоков, в один из этих шкафов. Разработать семь блоков контрольной, измерительной аппаратуры за месяц – это много. Подобные задачи получили еще двое мужчин конструкторов. Когда на сборочном участке собирали три шкафа с контрольной – измерительной аппаратурой, народу набежало много. Кто-то сказал, что при сборке моего шкафа были ошибки, на что рабочие сборщики ответили, что у меня ошибок было меньше всех.
      Слева от меня сидела Надежда, девушка с волнистыми волосами до плеч. Она, когда приходила утром на работу, всегда совершала определенный ритуал. Надежда садилась за стол, снимала кольца, смазывала руки кремом, надевала кольца и поворачивалась к кульману, словно исчезала из поля зрения. Она симпатизировала Осипу.
      И я иногда не могла понять, на кого он больше смотрит: на меня или на нее?
      Надежда была изящней меня, она ходила стремительно на высоких каблуках, и пользовалась хорошими духами. Как-то она показала мне в магазине духи, которыми пользуется. Я купила эти духи, и Осип потерял ориентацию. Вероятно, с этого момента он стал смотреть на меня. Или он приходил вдыхать знакомый аромат?
      Платон Иванович предложил мне разработать каталог алюминиевых профилей.
 

 
      Весна влетала в окна, а на мой кульман кто-то положил ветку Сирени. Я увидела уходящий в конце зала силуэт Глеба. Он приходил в КБ, вставал рядом с кульманом и смотрел на меня. Он был для меня веткой сирени на асфальте. Он всегда появлялся бесшумно, и еще он умел ждать. Если Глеб работал в другом подразделении, то Осип был свой, с того же отделения фирмы, где работала я. Да, Глеба можно было сравнить с веткой сирени, он слегка сгибался при общении со мной.
      У Глеба произошел несчастный случай, скорее не в его доме, а на даче. Сильнейшая гроза бушевала над его дачным домиком. Маленький брат Глеба оказался рядом с розеткой. Его убило молнией, которая ударила в дом и прошла сквозь розетки.
      Дачники, когда строят свои дома, не думают о громоотводах, а молнии не дремлют.
      Молнии не дремлют и над зонтиками. Девушка Осипа шла мимо фирмы под зонтом.
      Молния ударила в зонт. Она погибла. Глеб и Осип разговаривали о своих трагедиях, когда мимо проходила я. Глеб, как всегда пришел в командировку, но на этот раз к Осипу, у них была общая работа, но пропустить меня мимо себя они не могли. На Глебе была очередная черная рубашка, на Осипе рубашка была ярких осенних цветов в полоску. Я удивленно посмотрела на рубашки, и услышала их тему разговора, но прошла мимо них. Одно к одному.
      Ко мне подошла Надежда и стала рассказывать, что ее сестру убило молнией через розетку, и что это произошло в Восточной стране. Я удивленно посмотрела на нее.
      Что это все сегодня о молниях говорят? А что могла добавить в эту тему я? Что один мой родственник, был убит шаровой молнией, которая влетела в открытое окно.
      Глеб все же подошел ко мне, его интересовали каталоги свинчиваемых каркасов.
      Каталог был уже почти готов. Техника по изготовлению каталогов была на таком уровне: пишущая машинка, клей, калька и тушь, рейсфедер. Я писала текст, делала чертежи, копировщицы копировали чертежи, машинистки набирали текст, корректор – руководила работами. Каталог был выпущен в количестве 500 штук, и разошелся по фирмам. Через некоторое время выпустили еще столько же каталогов. Черная рубашка Глеба иногда маячила перед моими глазами, но говорили мы только о работе.
      Удивительное было время: постоянно менялось руководство страны или города, каждому руководителю страны от фирмы полагался подарок в виде очередной технической новинки. Несущую конструкцию любого подарка выполняло наше КБ.
      Работа считалась почетной, за нее немного доплачивали. Может, поэтому так быстро менялось в те годы руководство страны, чтобы мне перепадал лишний червонец?
      Самым большим развлечением для сотрудников фирмы был сбор картофеля или сахарной свеклы. Все отделение выезжало на поле. Погода бывала доброй, а бывало, и нет.
      Если работать в фирме, то дождь работе не мешает, если собирать картофель под проливным дождем, с мешками на голове для сбора картофеля, то это уже развлечение не для слабых здоровьем людей. Мешки намокали быстро, куртки от дождя длительное время не спасали, зонт в такой ситуации не раскроешь.
      Но осень на осень не приходиться, и бывает осень ослепительно хорошей, золотой и теплой. В такую осень, Осип после того, как собрали картофель со своих рядов, подошел ко мне, и мы ушли с поля через зелено-золотой лес. Листва слабо шуршала под ногами, трава еще зеленела.
      Мы шли по проселочной дороге и разговаривали. Осип говорил и говорил. Я слушала его необыкновенно красивый тембр голоса. До чего он был красив! Огромные, просто огромные карие глаза! Тонкий нос. Крупные губы. Чистый лоб. Форма лица такая, что нет такого актера, который бы мог его сыграть, ну разве что, один американский актер, он еще играл с Мадонной, они по фильму воспитывали ребенка Мадонны.
      У них один раз любовь была у перевернутого дивана. У Осипа и меня не было совместного дивана, даже перевернутого. Был лес в первой стадии осени. Волшебный лес. Мы вышли на маленькую поляну. Он сбросил с себя плащ палатку, которую брал на случай дождя, но день был безоблачный, теплый. И почему Осип любил меня? Но он меня любил, в каком-то порыве наслаждения. Казалось бы, мы устали от сбора картофеля, но усталости не было! Была радость обладания друг другом среди первозданного леса. Синее небо просвечивало сквозь еще почти не упавшую листву.
      Глаза Осипа иногда смотрели в мои глаза. Мы целовались!
      О, как он мог целовать! Казалось, весь рот до последней клеточки участвует в этом великом наслаждении! Язык, да его язык совершал чудеса в моем рту. Господи!
      Так никто не мог целовать! Два рта объединялись в сексуальном танце щек, губ, языков. Проникновение друг в друга с помощью эротического поцелуя, сильнейшее чувство! Под прикрытием поцелуя, руки совершили обряд обнажения. Еще не холодно, еще бабье лето!
      Мне нравилось его тело! Его приятно было коснуться, в него хотелось вцепиться, впиться, всеми своими частями тела. И я извивалась в танце лежа. Мы лежали на плащ палатке среди золотых листьев и зеленой травы. Осип умел любить, и он мог любить! С ним блаженство я испытала в полной мере, все мои внутренности стремились ему навстречу. Мы любили друг друга, каждой клеточкой своего организма…
      Осип за выполнение одной работы получил денег столько, что ему хватило на новую отечественную машину. Редкость такой удачи по тем временам не комментируется.
      Надежда и Осип жили в одной кирпичной башне, но на разных этажах. У них были крошечные однокомнатные квартиры. Надежда в своей квартире смотрелась естественно, она была худощавой женщиной. Я ни один раз была в квартире Надежды, но к Осипу я никогда не заходила, меня только волновал вопрос: как он спит в такой комнате, если его человеческая высота почти ровна длине комнаты? Осип стал подвозить Надежду до работы на своей машине. Отношения между нами несколько натянулись. Надежда привыкла к машине Осипа, и утром специально ждала, когда он выйдет из дома, чтобы с ним поехать. Любви обильный Осип не мог пропустить Надежду мимо себя, если она постоянно у него под боком: или живет, или сидит в его машине.
      Несколько разработок моих разработок попали на выставку облакайдеров. На выставку я поехала с Глебом, который с некоторых пор работал вместе со мной.
      Посмотрели мы на свои изделия и пошли смотреть, а что интересного есть в других павильонах.
      Приятно с приятным человеком ходить по выставке: тут посмотришь, там поешь, здесь погуляешь, а то и проедешь на местном транспорте. Выставка такое место: гуляй, с кем хочешь, все равно знакомые растворятся в общей толпе и ты тут никому не нужен. Но мир тесен. На обратной дороге проходили мы мимо павильона со своими изделиями и столкнулись с Осипом и Надеждой! Перестрелка четырех глаз закончилась тем, что все сели в машину Осипа и поехали домой.
      Фирма, в которой я работала, в период своего расцвета была огромной. Чтобы управлять большим числом очень умных людей, работающих на вершине науки и техники, была введена суровая дисциплина. Рабочий день на всех этажах начинался одновременно в восемь часов утра.
      Звенел звонок и, те, кто опаздывал, порой впадали в состояние инфаркта. Инфаркт у проходной был нормой, а не исключением из правил. Напряженная работа, связанная с разработкой контрольной измерительной аппаратуры, необходимой для контроля изделий, разработанных для космических станций, даром не прошла.
      Однажды я на рабочем месте скорчилась от сильной боли. С каждой минутой мне становилось все хуже. Всегда сложно уйти с работы во время рабочего дня, надо было подписать бумажку на разных этажах огромного здания фирмы. Надежда на работе как-то попала в сложную ситуацию, так женщины сняли с себя белые халаты и закрыли ее плотным кольцом от мужчин. Дело в том, что конструктора работали в белых халатах, их выдавали, как униформу, дабы все сексуальное на человеке было прикрыто. Так произошел производственный выкидыш у Надежды, она не набралась смелости уйти во время с работы. Все каралось.
      Боль у меня становилась острой. Работу покидать нельзя, но если боль за пределами человеческого терпения? Из последних сил я написала заявление, подписала его, и, сгибаясь в три погибели, поехала домой. Дома боль превзошла все ожидания. Я пошла в ванну и вскоре на моей ладони лежал маленький ребенок, сантиметров 15 длиной.
      Состояние жуткое: держать в своей ладони создание, которое не выжило в борьбе за производственные успехи. Это состояние позже преследовало годами. Интересно то, что все стареет. Фирмы в последние свои годы стало снижать дисциплину, появилась возможность прийти на работу чуть раньше или позже. Ребенка в 15 сантиметров длинной, можно назвать в честь станции облакайдеров – Синий Мир. Я в то время руководила группой конструкторов, которая создавала прибор для этой космической станции. Позже космическую станцию потопили вместе с прибором. Естественно, Надежда первой узнала, что у меня был выкидыш и довольно поздний по сроку беременности. Надежда посочувствовала в первую минуту, а во вторую спросила, то, что больше всего ее интересовало:
      – Спиноза, а чей это был ребенок?
      – Чей? Лесного лешего в плащ палатке.
      – Но плащ палатка есть только у Осипа, он отец ребенка?
      – Да! Надежда, а у тебя тоже был выкидыш, но ты в этом не призналась, сказала, что ничего особенного. Мы сами догадались.
      – Раз он отец твоего ребенка, так он отец и моего ребенка, чего тут рассказывать?
      – Понятно, обе кровью умылись, а дети не получились. А ты не знаешь, у него вообще есть дети, или у его женщин одни выкидыши?
      – Первая жена его от молнии погибла, но детей у них не было.
      – Надежда, ты говоришь, первая, а что есть вторая?
      – Спиноза, ты точно не вторая его жена, говорят, есть у Осипа вторая жена, но я, ее не знаю.
      Мы помолчали и разошлись к своим кульманам. Одинаковые духи разошлись по местам работы. Работа поглотила полностью до следующего перерыва. Надежда жила рядом со своими родителями и домой мужчин не приводила, но возраст у нее был критический, ребенка второго у нее не получалось, но она надеялась на лучшее, на то, что у нее будет еще ребенок. Врачам она ни слова не сказала, да и матери она ничего не сказала. Это только я узнала, а если узнала я, то узнал и Осип. Он страшно расстроился, но, ни из-за Надежды или меня, а из-за себя; оказывается, такое происходит со всеми его женщинами: они его детей не вынашивают. Вот тебе и любовь!
      Совершенно случайно я узнала, за что Осип получил большую премию. Его подразделение разработало секретное оружие: магнитный луч попадал в металлическую часть на одежде человека и пронзал его насквозь, человек погибал мгновенно на глазах, стреляющих… Я задумалась, так значит, а то и значит, что свою первую жену Осип сам и убил, из своего секретного оружия, ведь она погибла напротив окон его лаборатории, именно там находится его подразделение! А сделал он это во время грозы.
      Так, а не мог ли он быть той самой молнией, которая достала брата Глеба? Нет, здесь все серьезней. И еще Глеб был в черной рубашке, а Осип в цветной. Глеб переживал, а Осип? Мысль оборвалась. Страх пронзил меня насквозь: и я его любила?
      Любила.
      На следующий день я услышала о смерти Шефа, сказали, что у него произошел инфаркт рядом с проходной. Я поняла сразу: стрелял Осип в длинный зонтик моего начальника. Зонт он всегда носил с собой, даже если не было дождя. Окна Осипа находились рядом с проходной, просто мы на два этажа выше… Я посмотрела на себя в поиске металлических частей, увидела сережки… Но не в сережки ведь он будет стрелять? Сережки не магнитят, а все равно жутко. Просто жутко стала мне!
      Я поднесла магнит к сережкам, но они не магнитили, и я тогда успокоилась.
      Милиционеры никогда не переходили проходную фирмы, в здании царили свои законы и своя охрана. Смерти у проходной были столь естественны, что родственники уголовных дел не возбуждали, и расследований никто не проводил. Смерть от магнитного луча больше всего напоминала инфаркт.
 

 
      Осип позвал меня в кафе, ему надо было сказать о том, что у него скоро будет хорошая иномарка. Я сразу подумала, что он опять что-нибудь изобрел. Вся любовь во мне к нему исчезла, я больше не стремилась с ним к близости, моя задача была одна: выжить, не говорить ему того, что ему говорить опасно! Меня вновь загрузили новой работой, целую серию блоков я разрабатывала, потом унифицировала, дел было много.
      Надежда отошла на второй план. Я заметила, что Осип ее больше не возит на своей машине. Он ждал меня в машине с открытой дверцей. Однажды, когда я проходила мимо, он так вытянул вперед ногу, что я вполне могла споткнуться. Я села в машину, как в ловушку. Ловушка – легковушка…
      Машина сразу тронулась с места и повезла меня на новую квартиру Осипа. Теперь у него была двухкомнатная квартира. В квартире сидел Глеб. Я поздоровалась с ним, и мне тут же предложили приготовить ужин. Я ушла на кухню, мужчины беседовали.
      За столом они открыли мне страшную тайну, о которой частично я уже знала. Мне предложили разработать дизайн нового оружия. Практически оно работало, но внешний вид у него был неприглядный. Глеб выступал в роли поставщика металла для оружия. В качестве аналога мне дали пистолет, который мог бы лежать на моем рабочем месте, как игрушка, но новое оружие не должно напоминать внешне пистолет.
      Из нового оружия пуля не вылетала, из него выходил магнитный луч, вызывающий инфаркт человека. Луч прекращал работу сердца, он работал как тромб. Внешних повреждений на человеке не оставалось. Я согласилась работать над новым оружием.
      Мужчины меня пальцем не тронули: мой ум им был важнее моего тела.
      Как-то я забылась, взяла в руки пистолет со стола и пошла к Осипу, показать новые прорисовки. Люди уступали мне дорогу. Я не сразу сообразила, что другие в пистолете видят пистолет, а не образец которому и надо и не надо следовать при новой разработке.
      Надежду в подробности новой работы я никто не посвящала. В обед я вышла из конструкторского зала за водой. Вода находилась в титане, это такая нержавеющая конструкция вместо самовара. Надежда взяла пистолет с моего стола и прицелилась в кульман, потом, как в детективе повернулась и выстрелила. Грянул выстрел.
      Выстрелом Надежда разбила чайник, который несла я. Кипяток разлился, в руках у меня осталась ручка от чайника.
      – Спиноза, я думала это игрушка у тебя на столе лежит!
      – Надежда, это аналог конструкции нового прибора.
      На выстрел из-за всех кульманов высунулись лица людей, посмотрели, на то, что все живы и уткнули носы в свою работу. Новое оружие назвали 'Астра'. Зачем нужно было это название? Для того чтобы в разговорах звучало название цветка, а о приборе говорить не рекомендовалось. Внешне прибор напоминал фотоаппарат с выдвинутым вперед объективом, необходим он был для защиты власти от демократов.
      В стране нарастал кризис, расстрел демонстрантов дело негуманное, но иногда нужное.
      Фотоаппаратом убирали наиболее ярых поборников демократии и лозунгов.
      Фотоаппарат направлялся на кричащего или несущего лозунг человека, и он умирал сразу или через день, все зависело от его здоровья. 'Астра в действии', – передавали информацию друг другу люди в штатском.
      Я после выполнения этого задания тут же была загружена другой работой. Меня не пускали на демонстрации, мне мало давали выходных. Я работала. Я никому ничего не говорила. Осип купил себе иномарку, которую хотел, а мне таких денег не платили, мне платили больше других, но меньше избранных. Мужчины держались от меня подальше.
      Через три дня, после демонстрации, в конструкторский зал, в гневе ворвался Осип и закричал так, что все конструктора вздрогнули и на него посмотрели:
      – Спиноза, ты, что издеваешься?! Ты подсунула фотоаппараты вместо 'Спинозы'!
      – Успокойся, Осип, точно, я отдала пару фотоаппаратов.
      – А, я глупец, не проверил! Я тебе верил! Где 'Спиноза'?
      – Слушай, в этой демонстрации участвовал отец Надежды, он написал ужасный лозунг, его бы одним из первых сняли 'Астрой'!
      – Что ты мне про отца Надежды говоришь! Мне нужна – 'Астра'!
      – Сядь! Все готово. Первый образец сегодня можно испытать. У тебя дома мышки нет?
      – Нет! Две мухи залетели в окно, а больше никого нет. Ты мне столько вариантов показала, что я даже не представляю, как сейчас выглядит моя разработка!
      – И, правильно, варианты есть, но мне больше понравился вариант, выполненный в виде приборчика с антенной, на маленьком жидко – кристаллическом экране видна цель, антенна служит дулом, она полая внутри, через нее луч проходит и попадает в цель. Если сделать 'Астру' в виде пистолета, то все сразу поймут, что в руках у тебя оружие, а так прибор больше похож на портативный приемник. Прибор с магнитным лучом готов.
      – Нас за обман по головке не погладят!
      – Победителей не судят! А мы победим! По этажам кошки бегают, возьми одну.
      – Не возьму.
      – Пойдем в подземелье, пока гражданская оборона отдыхает, воспользуемся стрельбищем. Надо взять с собой представителей заказчика.
      Мне на заказ сшили летнее платье, подол которого, был выполнен волнами, обшитыми тесьмой. Стройная женщина, с новым оружием в руках, в новом платье, спускалась в подземелье. Осип шел следом за Спинозой, в сопровождении суровых мужчин в костюмах. При виде облегающего платья, с уникальным подолом, мужчины закрыли рты и ничего ей не сказали, а по поводу ее обмана с фотоаппаратами, сами виноваты, проверять надо, а не доверять. Мужчины в штатском принесли с собой клетку с мышами, на мышах торчали различные металлические предметы: ошейник, антенна, монетка.
      С первого взгляда могло показаться, что луч от металлического предмета оттолкнется и вернется в того, кто стреляет, то есть луч будет являться бумерангом, но в этом и был весь юмор изобретательного Осипа. Металлический предмет, даже если он не магнитный, притягивал странный луч, в этой области возникало странное поле, которое воздействовало на сосуды человека, и они перекрывались мгновенно.
      Первый выстрел сделал сам Осип, чтобы показать и доказать, что для того, кто стреляет, оружие опасности не представляет. Мышка бежала, хвостиком вильнула, антенна на ней качнулась, мышка дернулась и упала. Люди в костюмах заулыбались и встали в очередь пострелять. Мышки бежали, да все упали, звука выстрела не было слышно, все испытания происходили бесшумно.
      Меня и Осипа поздравили с большим успехом, и сказали, чтобы даже слово 'Астра' лишний раз мы не произносили. В серию изделие запустили в другом месте Довольно часто в шахтах всех стран происходят страшные события, человеческие жизни из-за загазованности подземелий висят на волоске от бытия. Я приехала посмотреть шахту, на которой произошли трагические события: выход газа погубил шахтеров. Я не смогла, спустится в шахту, и с ужасом смотрела на шахту, на черный лифт, или его еще клетью называют, на все снаряжение шахтера. Я решила, что лучше разработать прибор, удобный для каждого шахтера, и поместить его рядом с фонариком на каску, пусть он пронзительно пищит в случае обнаружения малейшей дозы газа.
      Важно, чтобы прибор не был дорогим, иначе его не дадут каждому шахтеру.
      Разработчик для такого прибора нашелся, он стал лучшим моим другом на время разработки. Датчики обнаружения газа разработаны, есть разного типа пищалки, надо было все объединить: электронику, датчик, пищалку и поместить во взрывозащищенный корпус, который бы мало весил и постоянно был бы на голове шахтера, то есть на его каске.
      Я разговорилась с симпатичным шахтером, оказалось, что ему для отдыха после шахты нужны рыбки в аквариуме. Дома он держал огромные аквариумы с разными хитростями и большое число рыбок, и очень любил смотреть на водоросли. Новый прибор, призванный защитить любителя аквариумов, назвали 'Хризантема'. Я тогда не знала, что Хризантема – эта первый этап в разработке более серьезных приборов подобного назначения.
      Первый образец прибора попал на западную выставку, им остались довольны заказчики, но мне надо было подготовить серию этих приборов, чем я и занималась, успев влюбиться в разработчика 'Хризантемы'.
      Стройный мужчина, чуть выше меня, с небольшой сединой, приятно действовал на меня, впечатлительную женщину. С ним хорошо работалось, изделие получалось высшего класса! Вот в чем беда моя: я вместе с мужчинами разрабатывала изделия, и эти изделия становились моими детьми! Но у разработанных приборов всегда была одна проблема, как бы удачно они не получились, каждому шахтеру их никто не выдавал. Приборы засекретили. Слово 'Хризантема' запретили.
      До любви с разработчиком дело не дошло. Меня срочно перевели работать в другое место. На новом месте мне предложили разработать очень серьезный прибор, его уже разрабатывали. Главный разработчик погиб. Прибор завис. Прибор в семь раз сложнее 'Хризантемы'. Задача мая очень простая – сделать то, чего другие сделать не смогли! К работе приступила группа разработчиков.
      Один мужчина частенько подходил ко мне, не только на работе, но и на улице. Как-то он шел и улыбался, до меня оставалось метров пять, но мужчина как-то странно завалился на моих глазах.
      Я заметила быстро уходящего мужчину в костюме, который ловко сел в машину и уехал. 'Спиноза' – подумала я, и прошла мимо трупа влюбленного в меня мужчины. Я не могла остановиться рядом с ним, только мельком посмотрела на пожелтевшее лицо.
      Я закончила секретную и срочную работу, богаче от этого я не стала, просто дальнейшая работа была более привычной и не сопровождалась набегами проверяющих комиссий.
      Отсутствие рядом соперницы вдохнуло в Надежду адреналин. Работа конструктора приносила ей относительный доход, одна ее приятельница занялась помимо основной работы продажей бижутерии из стекла и камня, Надежда стала с ней подрабатывать.
      На новый имидж денег она наскребла. И они решили с Осипом ни много, ни мало пойти под венец, благо церковь к ним ближе, чем ЗАГС. По телефону Надежда сообщила мне, что она теперь венчанная жена Осипа, что теперь их союз на всю оставшуюся жизнь! Я не особо поверила новости Надежды. И, действительно, через пару месяцев, Надежда сообщила, что Осип от нее ушел в свою двухкомнатную квартиру, а ее с собой не взял. Оказывается, он тоже подрабатывал эти два месяца: он сдавал свою квартиру Глебу.
      Родители Надежды старели на ее глазах, и она не молодела. Глеб, словно услышал зов ее сердца и приехал к ней домой, наперекор всем и вся. Надежда, зная, что Осип, ее венчанный супруг любит Спинозу, приняла Глеба должным образом. Отец Надежды некогда был главным разработчиком отечественных звукозаписывающих устройств облакайдеров. И так получилось, что квартира в данный момент у них была четырех комнатная.
      Брат и сестра Надежды выросли, обросли семьями и уехали из квартиры. О большой квартире родителей Надежды, Глеб услышал от меня, я бывала у родителей Надежды дома. Глеб решил, что такая квартира должна стать его, он снимал квартиру у Глеба, он опутывал сетями Надежду, в которые она и попалась. Это Глеб надоумил Осипа пойти под венец с Надеждой и объединить свои маленькие квартиры, но Осип сбросил с себя влияние Глеба и Надежды, оставшись один. Цель Глеба была достигнута! Осип охладел к Надежде.
      Глеб появился в квартире родителей Надежды! Ее родители жили в одной комнате.
      Оставалось еще три комнаты! Глеб искренне пел любовные рулады Надежде, подкрепленные жилищными условиями. Женщина не устояла, да и, что стоять, годы бегут. Одна комната Надежды была зимним садом. В центре комнаты стоял диван нараспашку, больше ничего не было, кроме светильников и многочисленных цветов, которые росли по периметру комнаты и свисали с потолка. В эту комнату и привела женщина мужчину. Любовь среди домашнего леса – это что-то! А, впрочем, ситуация напоминала любовь на плащ палатке в настоящем лесу.
 

 
      Глеб оценил любовные условия, вожделенные комнаты окружали его, а цена их была рядом – любовь к Надежде, и желательно до ЗАГСА. В качестве любовника он проявлял три свойства: хвастливый, суетливый, верткий. Поцелуи Глеба были переспелыми, чувственность в них была утеряна. Надежде хотелось встать и уйти от Глеба подальше, и она ушла в ванну. Струи воды успокоили, и женщина вернулась на место.
      Предложение руки и сердца последовало незамедлительно. Смешно, но Надежда согласилась. Она поняла одно, что такой муж сексом ее не будет допекать, а в качестве мужа без претензий он ей подходил. Глеб оказался разведенным мужчиной, все документы у него были с собой. Путь к законным отношениям был открыт.
      Родители не возражали.
      Законная супружеская жизнь началась со слов Глеба, что у него аллергия на цветущие домашние цветы. Надежда любила цветы всеми фибрами своей души, и они разошлись спать по разным комнатам. Так бы они и вымерли, но у отца Надежды наступил юбилей, все его дети и внуки, съехались в дом. Глеб вынужден был вновь стать супругом: одну комнату заняли родственники брата, вторую родственники сестры, в результате Надежда и Глеб оказались вместе, в комнате без домашней растительности.
      На празднование юбилея пришли их друзья: Осип и Спиноза. В доме появились журналисты, вспомнили про первые серийные отечественные звукозаписывающие приборы. Отец Надежды не вынес популярности, и через день после юбилея он умер.
      Публика еще и разъехаться не успела, как юбилей перешел в похороны. Местная газета посмертно опубликовала статью о нем и о его заслугах. У матери Надежды на почве таких проблем, произошел срыв в головном мозге. Она осталась жива, но ее сообразительность сильно ограничилась.
      Семьи брата и сестры Надежды захотели получить свой кусок наследства, но этого мать Надежды уже не понимала, зато всю ситуацию понял Глеб. Он поговорил по телефону со своей первой женой, объяснил, что происходит в семье Надежды. Его жена развелась с ним формально из-за этой квартиры, а теперь кусок наследства Надежды становился очень малым.
      У Глеба тоже была дочь от первой жены, посмотрел он на ажиотаж, да и решил вернуться в свой первый дом, благо прописка у Надежды была временная, на постоянную прописку не дали свое согласия ее родители, пока были в полной памяти.
      Собрал временный муж свои вещи и уехал, оставив жену среди ее родственников и наследников. Квартиру решено было разделить на четыре финансовые части, две части доставались тому, кто брал на себя уход за больной матерью.
      Как из-под земли, в самую трудную минуту, перед Надеждой появился Осип.
      – Надежда, я знаю все о твоей ситуации, есть предложение: бери на себя уход за матерью.
      – Она и так со мной остается.
      – Объединим усилия, я знаю, что Глеб сбежал от тебя, моя квартира пойдет на погашения наследства твоим родственникам, а я остаюсь в твоей квартире, на правах мужа.
      – А Глеб?
      – Разведетесь.
      – А Спиноза?
      – У нее своя жизнь.
      – А я?
      – Ты спрашиваешь? Да я люблю тебя!
      – Ты уверен? А если ты только мечтаешь о повторении того, чего давно нет?
      – А мы повторим!
      Родственники разъехались. До получения наследства оставалось еще полгода. Осип с Надеждой перешли жить в квартиру ее родителей. У Осипа не было аллергии на домашнюю растительность. Квартирные дела и разводы за год каким-то образом, но были решены. Осип жил с Надеждой на круглой кровати посреди домашних цветущих цветов. Мать Надежды вышла из кризиса, и разговаривала вполне адекватно.
      Надежда, каким-то образом взяла в свое время пистолет со стола Спинозы, когда она разрабатывала 'Астру'. Пистолет поискали, не нашли и забыли. А Надежда взяла в привычку, ездить по выходным в лес, и стрелять по нарисованным мишеням, которые она с собой привозила. В ней затаилась обида, но внешне ее она не показывала, захотела Надежда сохранить свой счастливый союз. Счастливые улыбки Спинозы и Осипа, которые она случайно заметила, оскоминой сводили ее челюсти. На проходной большие сумки часто просматривали до дна, маленькие сумочки не проверяли. Надежда стала ходить с маленькой кожаной сумкой, в сумке она носила пистолет.
      Осип носил с собой 'Астру' во внутреннем кармане пиджака. Один образец, под предлогом усовершенствования, оставили разработчику нового оружия 'магнитный луч'.
      Надежда знала привычки Осипа, и решила пугнуть его пистолетом, когда он первым придет утром на рабочие место. Она не могла простить ему улыбку, адресованную Спинозе. Позвонила она ему по внутреннему телефону, который точно не прослушивался, и пошла в его служебное помещение.
      Осип, словно, что почувствовал по голосу Надежды, и достал 'Астру', положив приборчик рядом с собой. Надежда, хоть и работала рядом с Спинозой, но конструкцию и назначение 'астры' так и не знала. Спиноза умела разговаривать с людьми, держа в секрете свою работу.
      Надо сказать, что она вернулась на свое рабочее место, после выполнения срочного и секретного задания на другой фирме.
      Надежда зашла в кабинет Осипа, села против него на стул, слегка отодвинулась от стола, внимательно посмотрела на него, достала из кармана халата пистолет.
      В этот момент он взял в руки 'астру'.
      – Надежда, не смей стрелять! Спрячь пистолет, или верни мне! Это я его дал Спинозе! Он у нее пропал!
      – Опять, Спиноза! Молись, я стреляю на счет три!
      Осип, видя разъяренное лицо, брошенной и любимой, им женщины, не знал, что делать! У него было время ее убить, но убивать ему не хотелось. Тут Надежда еще раз подняла на него пистолет. Он, не поднимая 'Астру' нажал на кнопочку, луч вылетел на пистолет Надежды. Рука женщины лежала на курке, но нажать она не успела, так с пистолетом ее рука и опустилась. Она вся обмякла, и грохнулась на пол, как мешок картошки, но поле, при сборе урожая, под дождем. Он убрал в карман 'Астру'. В это время в помещение подразделения Осипа зашли две его сотрудницы. Они увидели, лежащую с пистолетом в руке Надежду, посмотрели на бледное лицо Осипа.
      – Осип, что случилось?
      – Она хотела выстрелить в меня, подняла на меня пистолет, да видимо женское сердце не выдержало, она и упала.
      Одна из женщин подошла к Надежде.
      – Она мертва. Что будем делать?
      – Вам виднее, мне надо подышать.
      – Идите, конечно, идите, вызовем, кого надо.
      Надежда выжила, благодаря Добрыне Никитичу, это их и соединило.
      Когда вечером Осип пришел ко мне, я достала прибор из его кармана, посмотрела на счетчик лучей в 'Астре'. Счетчик показывал, что прибором пользовались, на нем стояло время, выстрела в Надежду. Я ничего не сказала Осипу, я умела молчать.
      У меня зазвонил телефон, в одиночестве любой звук кажется сильным. Звонил Осип.
      – Спиноза, ты не забыла меня? Дело есть!
      – О, Осип, ты еще жив?
      – Мне еще мало лет, я полон сил и замыслов!
      – Интересно!
      – У меня своя фирма по изготовлению шпионской технике, благодаря 'Астре', ты еще ее помнишь?
      – Еще бы! Помню.
      – Знаю, ты залезла мне карман и посмотрела на счетчик магнитных лучей, с тех пор мы с тобой расстались, не оправдывайся, я знаю, что ты знаешь про ранение Надежды.
      – Дальше…
      – А дальше, меня чуть не раскололи из-за ранения Надежды. И ты знаешь кто? Ее мать, доходяга, ведь умирала после смерти мужа, а тут сообразительная стала.
      Одним словом заключили мы с ней договор о не нападении. Помогаю ей выживать.
      – А я здесь причем?
      – При уме! Надеюсь, из ума ты не выжила? Иди ко мне работать!
      – Опять пистолет в астре или хризантеме?
      – Умница! Надо 'Астру' модифицировать. Прицел должен находиться на экране. Без тебя дело плохо идет.
      Лучевой прибор Астра незаметно делал свое убойное дело, шпионское оружие приобрело широкое распространение из-за своего простого управления. В такой войне нет полководца, агенты от природы играют роль целой армии. Заказчики держали меня под контролем, для меня готовилось новое задание, новая разработка Астра- 17. Астра – 17 в виде беззаботного сотового телефона отличалась огромной ударной силой, она не взрывала заранее заложенные взрывчатые вещества, совсем нет, она стреляла – мини ядерным взрывом. Маленькое устройство из свинца, внутри которого была капсула с ядерным зарядом, необыкновенно малых размеров, но с приличной силой поражающего фактора. Из устройства вылетала мини пуля с ядерной боеголовкой, она легко могла взорвать военный корабль или крупный промышленный объект.
 

 
      С некоторых пор люди перестали лазить по горам из-за безопасности, в качестве гор теперь считались космические станции, опоясавшие землю со всех сторон.
      Космические станции так сроднились со своими орбитами, что даже не требовали коррекции по высоте. Богатые земляне кроме дач на земле имели свои космические комплексы. Океаны были исследованы, как собственные ванны и бассейны. На небольших океанских глубинах выросли поселения, нет, они не были расположены под водой, они возвышались над водой.
      Новые острова в океане удивления не вызывали, их несущие конструкции были основательно разработаны и не боялись штормов и землетрясений, если только глобальных. Земляне давно перестали делиться на национальности и расы, существовала одна разновидность людей – земляне, потому, что космические полеты расширили взгляды человечества на устройство вселенной.
      Большое число наземного, подземного, водного и воздушного транспорта позволило заселить все отдаленные участки земли. Нет, численность населения выросла незначительно, но значительно выросли запросы землян, они уже не любили старые высотки, им нужен был простор всей земли. На работу, благодаря транспорту они добирались достаточно быстро. А еще можно было работать дома, поддерживая связь через компьютер.
      То есть на работу можно было устроиться в любой точке земли, не меняя место жительства. Это относилось ко мне, у меня была возможность выходить на работу либо работать дома, все зависело от задания, но достать меня могли в любом месте и проверить мою служебную исполнительность. Я вернулась к конструкторской работе после некоторого перерыва. Я рассматривала чертеж на компьютере, мысленно его, изменяя, но еще, не меняя его электронного вида. Меня уже не волновал Осип, она о нем забыла. Я думала о том, что в истребителе окно в космос не откроешь, значит, опять вентилятор либо кондиционер будут изображать ветерок, а близкие люди уж точно будут далеко от космического летчика.
      Актеры работают на износ по следующим причинам:
      – Отсутствие свежих потоков воздуха на сцене и в целом в театре.
      – Присутствие любых родственников и особенно близких людей в зрительном зале отрицательно сказывается на выступлении актера и его нервном состоянии.
      Эти две причины верны и для прочих профессий, – так думала я, глотая кусочки кекса без изюма, я мучилась от ревности и от злости, но недолго. Мой любимый Осип опять сверлил меня глазами, стоя с другой теткой. То ли он сильно умный, и издалека смотрит на меня, чтобы виднее было.
      На самом деле все это чушь, он – близкий человечек, а тетка – это его сотрудница, можно сказать, служебная жена. Кусочки кекса исчезали, настроение повышалось, воздух дул из вентилятора и создавал нормальные климатические условия. А если бы не было вентилятора, как бы я жала на клавиатуру десятью пальцами, если бы пришлось махать опахалом?
      Вот то-то и оно, – сказал последний кусочек кекса и исчез за забором белых зубов.
      Я прекрасно понимала, что стакан апельсинового сока полезнее мягкого и податливого кекса, так от сока можно и язву желудка нажить, а кекс он безобидный, он ласковый и творожный. Я сняла с себя пиджак с короткими рукавами, и осталась в топике. Жара сжимала со всех сторон. Вот главная несправедливость! Если уж выпала жаркая неделя, то надо всех разом в отпуск отпускать, пусть выживают в свободных условиях.
      Я открыла почту и написала письмо Осипу: "Повторяется история прошлого года: пляж, любовь и молчание. И твое хождение с теткой. Отличное решение всех проблем!
      Счастья вам и на работе и у воды! Хорошо бы ее мужа пригласить на просмотр ваших прогулок! 2 года можешь ко мне не обращаться".
      И в это время зашел Осип собственной персоной, я сбросила письмо, и в его сторону даже не посмотрела.
      Кикимора болотная, – подумала я о его тетке, но лучше, от внутреннего выплеска злобы, мне не стало. Однако я поняла, что у них это надолго, и лишняя в этом треугольнике – я. Вот они две причины повышенного риска: отсутствие воздуха и близкие люди. Вентилятор дует, Осип ушел за дверь, не прихватив мое сердце. О, похоже, все отлично!
      И от удивления, я открыла широко глаза: передо мной стоял тройной экран по типу трельяжа. Один плоский экран монитора был передо мной, и с двух сторон я была прикрыта двумя экранами, они были такими большими, что ничего больше, чем эти экраны я не видела. Стало душно, вентилятор оказался за экранами. На трех экранах появился Осип, его глаза насмешливо смотрели мне прямо в глаза:
      – Ревнуешь? Ревнуй! Ты мне больше не нужна, я не хочу тебя!
      Изображение дернулось и исчезло, а экран потемнел.
      Кто бы в этом сомневался, – подумала я, глотая безвоздушный воздух, дышать нечем.
      Экраны засветились, и на них появился мой руководитель проекта собственной персоной в трех видах: фас и два профиля. Я вздрогнула от неожиданности.
      – Спиноза, идет проверка настройки нового поколения экранов, как меня видите?
      Как слышно?
      – Хорошо, но слишком неожиданно.
      – Перед вами экраны компьютеров для разработки внутреннего дизайна кабин истребителей на одного пилота. Все должно быть реально, видимо, удобно!
      – Понятно, интересный и неожиданный подход к разработке.
      – Не спеши, все серьезнее, чем ты можешь предположить. Истребитель предназначен для космических маневров. Подъем на орбиту он будет осуществлять в капсуле с термическим покрытием, прикрепленной к ракетоносителю, а в космосе он будет летать между космическими станциями. Так что считай себя летящей в космосе.
      – Круто, надеюсь, я не одна буду эти заниматься?
      – Вас трое, друг о друге вы ничего не знаете, ваши разработки должны быть независимые друг от друга. Все, что ты придумаешь, расхватают и растащат по своим книгам и изобретениям, сколько раз такое уже было!
      – А, где у истребителя космические силы? Он – небольшой самолет.
      – Он будет летать по энергетическим несущим каналам между космическими звеньями.
      – Так, если он будет летать по определенному маршруту, то зачем ему три панели управления?
      – Соображаешь, сократи до минимума число кнопок всех видов и назначений.
      – Тогда зачем мне три экрана?
      – Чтобы было, – проговорил руководитель Платон Иванович и исчез с экранов.
      Я отключила боковые экраны, загнула их на прямую линию с основным экраном, направила на себя поток воздуха. На секунду прикрыла глаза, а когда открыла, то все три экрана на одной прямой линии изображали панель управления космического истребителя. И отдохнуть секунду не дают, – подумала я и приступила к работе.
      Тучи, ветер, холод и июнь. Я пришла домой с замерзшими ногами. Похолодало резко, и мои голые до шорт ноги обиделись на меня за отсутствие брюк. Еще машину забыла взять, ушла гулять так, вот и нагулялась. Я потерла ноги и включила в ванне воду.
      Дома я обнаружила костюм облакайдера. Странно столько раз все убирала и не видела и вот он передо мной! Мог Осип зайти и бросить.
      – Спиноза привет! – сказал Осип, входя в комнату. – Что тебя заинтересовало в моем костюме?
      – Воспоминания, я думала это твой старый костюм.
      – Шутишь! Я сегодня по холодку влетел в твой дом. Я знаю, что Глеб опять исчез в работе. А ты где была? Ноги-то как замерзли!
      – Какой ты внимательный! Надоели белые одежды, захотелось разнообразия.
      – Ладно, есть задание. На Сириус С тебя не пошлют, зачтут тебе год за три. Как ты умудрилась замерзнуть? Мне совсем не понятно!
      – Чувства, любовь, лунная ночь…
      – Понятно, работа для тебя и на земле найдется. Не шпиономания, а психотерапия чистой воды.
      – А, как на это Платон Иванович посмотрит?
      – Без его участия прямого или косвенного у нас ничего не делается. Он, конечно, не Бог, но что-то умное из него исходит.
      – Мне надо надеть костюм облакайдера?
      – Тебе его давно пора одеть, но эта участь постоянно тебя обходит.
      – И что? Смотреть в чужие окна или сразу в них залетать?
      – Круче. Пойдем на выставку облакайдеров типа самолетов. Один самолет уникальный, предназначен для полетов в космос через наружный портал.
      – Самолет чужой?
      – Совместное производство Макро и Пак страны. На нем можно улететь на Макро.
      – Предлагаешь улететь вслед за Глебом?
      – Не спеши угадывать задание. Нас интересует материал самолета. Он обладает странными качествами, то он весь металлический и блестит на солнце, то аморфный и переливается, как гель.
      – И ты не может оторвать кусочек самолета для анализа материала?
      – Материал необыкновенно прочный, он не отрывается и не отпиливается.
      – А я в костюме облакайдера отрежу кусок самолета маникюрными ножницами?
      – В костюме ты проникнешь в салон самолета, сделаешь невидимые снимки, сядешь у иллюминатора…
      – А самолет превратится в другое состояние, и я завязну в нем, как муха.
      – Молодец! – сказал Глеб, влетая в окно.
      – Слет облакайдеров считаю открытым! – шутливо крикнула я.
      – Спиноза, Платон Иванович передал тебе интересный предмет, так он такой твердости и прочности, что сможет сделать царапину на самолете. Керн лунного производства поможет выполнить задание, – сказал серьезно Глеб.
      – Мужчины, я не слесарь. Пошлите мужика для взятия образца материала.
      – Понимаешь, какое дело, тебя заменить невозможно, – сказал Глеб.
 

 
      Итак, день был морозный, солнце светило, снег под ногами скрипел. Я шла и не чувствовала мороза. Крепостное право личной зависимости рухнуло в одно мгновенье.
      Я вздохнула свободно от полнейшей независимости. Я весь бисер слов высыпала перед Осипом, и он зазнался. Да элементарно зазнался. Я грустила минут пять словно потерянная, потом поняла, что все в норме. Нечего было его хвалить.
      Перехваленный молодой человек быстро испортился. А, может, я этого хотела? Нет, я… Незачем теперь об этом говорить! Проехала я станцию под названием 'Осип'.
      И мороз быстро охладил мою невольную досаду. Чего мне не хотелось, так это писать и говорить дифирамбы. Я исчерпалась в этом плане, но и ругаться с хваленными мною личностями – не хотелось. Что было, то было, и нет никого. На закате морозного дня появился Глеб. Он ждал меня у входных дверей со стороны улицы. Глеб ходил по скрипящему снегу, как маятник и с надеждой во взоре всматривался в выходящих из красивого здания людей. Он знал, что у него есть счастливый соперник – Осип, и, как почувствовал, что он больше не его соперник.
      Меня он любил сквозь туман отношений. Глеб ловко подхватил меня под руку и повел вдоль старой аллеи.
      Липовая аллея округа Валет видела много пар на своем веку, и наша пара ей была знакома, еще до эры Осипа. Мы дошли до кинотеатра и остановились. Заснеженная площадь была украшена великолепным подобием ели. Конус с ветками переливался огнями гирлянд всех цветов радуги. Людей рядом не было. Одинокая пара, праздничный конус ели и вечерний мороз. Машины светили фарами вдоль дорог. Новые, великолепные здания ограняли площадь. Глеб тронул мою руку, он посмотрел мне в глаза. Но мои глаза уклонились от встречи. Я стояла рядом с ним, но явно отсутствовала. На автомате я выкрутилась из его рук. Я ничего не хотела Глебу говорить. Я боялась говорить, чтобы не перехвалить его после разлуки. Я пошла вдоль липовой аллеи с корявыми от времени ветвями. Он пошел рядом со мной.
      Перед нашими глазами возник экран. Голубоватый экран с летающими снежинками, мало отличался от действительности. Я невольно коснулась своей перчаткой экрана.
      Экран поглотил меня. Глеб пытался войти в экран вслед за мной, но экран его отверг. Я поднялась верх в экране над площадью. Мое исчезновение Глеб видел, но ничего не мог сделать. Он был бессилен перед непонятной силой. Ладно бы летающая тарелка забрала у него Спинозу, но ее благородно унес в холодное небо экран со снежинками. Экран на секунду завис над конусом ели и исчез в темном небе, выше огней домов.
      Одноместный летающий экран мог вместить одного человека, и он выбрал меня.
      Теперь я сидела в узком кресле, в узкой кабине с прозрачными стенами. Я ощущала полнейшую нереальность происходящего момента. Удивительно, но мне было весьма комфортно. Я видела внизу свет огней города, мелькающие гирлянды автострад.
      Страх не успел появиться, удивление от нереальности происходящего сменилось вопросом: где я? Но и это вопрос исчез, едва я коснулась рукой в перчатке стены кабины.
      Нет, я не вылетела из кабины. Прозрачные стены с плавающими снежинками не поглотили меня вновь, я осталась внутри непонятного летательного аппарата.
      Летающий экран приземлился на лесную поляну, среди чудесных елей, и вполне настоящих. Я почувствовала холод и встала с кресла, которое быстро отошло от меня в сторону вместе с экраном внешней стены кабины. Я оказалась в темноте ночи, в старом лесу, с огромными елями. Гигантские шатры окружали меня со всех сторон.
      Из-под шатра ели вышли три гнома в светлых колпаках. Они одновременно поклонились мне. Я вздрогнула от неожиданности, меньше всего я хотела быть Белоснежкой. Гномы окружили меня со всех сторон, и повели по морозной тропе.
      Среди елей возник маленький дворец с большим количеством шпилей на крыше. Ворота разошлись в разные стороны при нашем появлении, и компания вошла во двор морозного дворца. Я заметила, что шпили на домике напоминают перевернутые сосульки.
      Внутри дома никого кроме нас не было. Плоский монитор висел на одной стене. Я взяла пульт управления, включила экран. На экране появилось лицо с длинными, седыми прядями волос.
      – Спиноза, меня зовут Платон Иванович. Я президент ассоциации нестандартных летательных аппаратов. Как тебе понравился полет в снежном экране?
      – Понравился, – еле разжимая губы, вымолвила я.
      – Отлично, в этом домике ты пробудешь до утра. Гномы, а точнее лилипуты из нашего отряда испытателей летательных средств уйдут по своим делам.
      Экран погас. Гномы ушли. Свет горел. Я осмотрела странный дом, но не нашла дверей и окон. Их не было. Пульт управления больше не включал экран. Тишина окружила меня со всех сторон. Я невольно легла на единственный диван и случайно нажала на кнопку пульта, лежащего на диване. Над головой появился круглый экран, он засветился, на нем появились знакомые снежинки. Когда снежинки исчезли с экрана, возникло лицо Осипа.
      – Спиноза, привет! Отдыхай, родная.
      – За что? – вымолвила я.
      – Думаешь, что я зазнался, потому, что ты меня хвалила? Нет, я в норме.
      – Зачем меня сюда привезли? – спросила я удрученно.
      – А ты с кем шла по липовой аллее? С Глебом. Пришлось вас разъединить таким образом.
      – И это вся моя вина? За это я ночь должна провести одна в лесу в странном дворце с сосульками на крыше?
      – Да, надо быть последовательной в своих отношениях.
      – Это – жестоко! – со слезами на глазах прокричала я.
      Экран на потолке погас, свет ламп уменьшился. Я оказалась в полумгле, но страха у меня не было. Я поняла, что нахожусь под контролем Осипа, и просто уснула.
      Осип – молодой человек с высшим техническим образованием, владеющий двумя иностранными языками, был специалистом в своей области. Его внешнему облику мог позавидовать любой Жигало: рост 180 сантиметров, глаза – изумрудные, волосы темные, нос – прямой, приятной формы. Мышцы на теле он поддерживал трехразовыми тренировками в неделю в тренажерном зале, с зеркальными стенами. Вес его был в пределах пятидесяти процентов от роста, то есть кил девяносто. Он любит таинственность, именно она окружала создателей новых летательных объектов.
      Молодой человек работал в корпорации, состоящей из нескольких малых фирм, производящих самые разные части аппаратов. Новый облик летательного аппарата знали единицы, в том числе Осип. Запуск нового летающего объекта всегда окружен юмором с долей секретности. Осип был так хорош, что его использовали в частной телевизионной линии для обработки людей, случайно попавших в закрытую область.
      Летательные средства использовали в разных областях. Заказчики – они всегда заказчики и покрыты тайной вкладываемых денег. Учитывая, что через всемирную паутину можно скачать многие тайны, назначение секретных агентов со временем несколько притупилось, но около летательных аппаратов они непременно появлялись.
      Три агента ждали выхода в свет трехместного, трехмерного, трехгранного летательного аппарата, способного взлететь с любого балкона и подоконника.
      Поэтому агентами были три гнома или точнее лилипута, их малый рост позволял сделать небольшое устройство с крутым двигателем. Они садились в облакайдер, в виде бобслея, с тремя моторами, и вылетали с любого небоскреба. Крылья выдвигались с трех сторон, и облакайдер легко лавировал в потоках воздуха.
      Благодаря многогранности облакайдеров, Осип не бедствовал. Ему нравилась девушка по имени Спиноза, обладающая красивой, яркой внешностью и строптивым характером.
      Она нравилась многим мужчинам и через день получала от них различные предложения.
      Спиноза была студенткой последнего курса технического института.
      Я проснулась от трехэтажного крика. На меня кричала особа в черном, меховом колпаке, и в черной шубе, в виде песочных часов. Я посмотрела на габаритную молодую даму и не могла сообразить: за что меня ругают? В следующей порции крика прозвучало имя – Глеб. Значит и тут виновата я. Крики и матерая ругань прекратились. Я встала на ноги и оказалась по ухо, кричащей особы, которая неожиданно тихо промолвила:
      – Спиноза, я – девушка Глеба. Да будет тебе это известно!
      – Глеб мне о тебе говорил.
      – О, так ты в курсе! Так зачем ты шла с Глебом? – нервно спросила Надежда.
      – Совершенно случайно наши дороги совпали, и мы прошли метров пятьсот.
      – Да, но эти ваши пятьсот метров постоянно показывали на телеэкране и добавляли о неком новом летательном средстве! По всем каналам телевидения показывали твое исчезновение!
      – Но вы меня нашли? А я и дверей в этой избушке с сосульками найти не могла.
      – Еще бы я не знала этого дома! Платон Иванович – мой дядя, – добавила Надежда.
      – Это имя я слышала с экрана, расположенного на стене. Но я не знаю секретов этого дома.
      – Так, деточка! Чтобы больше я тебя рядом с Глебом не видела, иначе вновь попрошу отца использовать тебя в качестве подопытного кролика.
      – Нимфа, мы с Глебом…
      – Без 'мы'. Глеб, да будет тебе известно, мой Жигало.
      – Он что так низко пал? – удивилась я. – Ведь он был…
      – Ха – ха – ха! – Раскатисто рассмеялась особа в черных мехах. – Я его привела в божий вид. Он холен, красив, накачен, обеспечен!
      – Но откуда у молодой девушки такие деньги? – искренне удивилась я.
      – У меня есть корни, и весьма обеспеченные, это тебе понятно!?
      – Простите, я вспомнила. Ваш дядя…
      В это мгновение засветился боковой экран. Благообразный Платон Иванович засмеялся и сказал:
      – Надежда, оставь девушку в покое. Она не трогала твоего Глеба, у нее есть Осип.
      Тут же на потолке засветился круглый экран, и показалось лицо Осипа:
      – Девушки, не шумите. Все в порядке. Хотите, мы вас прокатим на новом летающем устройстве?
      – Осип, шел бы ты… – крепко выругалась красавица в черных мехах.
      – Разве девушки так ругаются? – удивилась я.
      – Ха-ха-ха! – рассмеялся седовласый Платон Иванович. – Надежда показывает свои знания во втором языке, и она еще не все сказала.
 

 
      Стены домика раздвинулись в обе стороны, и мы оказались среди заснеженных шатров елей. На поляну опустился конус с сидениями, расположенными по периметру.
      Странная кабина была закрыта прозрачным, защитным стеклом. Мы сели с разных сторон конуса. И летающий конус, медленно вращаясь вокруг своей оси, достаточно быстро стал подниматься вертикально вверх. Поляна с домиком из двух половинок осталась в лесной тишине.
      Летающий конус приземлился на городской площади с конусом праздничной ели.
      Откуда-то набежали репортеры, приехало телевидение. Я и Надежда оказались в центре событий дня. Надежда отвечала репортерам на очень правильном языке, она говорила красиво и без мата, чем очень меня позабавила. Я в очередной раз поняла, как важно владеть бисером слов. Вот ведь может Надежда метать бисер перед репортерами! И я буду метать бисер слов перед Осипом, а куда деваться? Ни в домик с сосульками.
      Платон Иванович – сухопарый, пожилой человек, мог стоять на голове. Он хорошо владел телом, много занимался суставной гимнастикой, легко взбегал по ступенькам.
      Ему ничего не стоило облиться холодной водой, эту процедуру он проделывал ежедневно. Благодаря физическому совершенству своего организма, он оставался главой корпорации облакайдеров. Надежда меньше всего следовала примеру дяди. Она любила теплые ванны с солью и пеной. С удовольствием поедала конфеты из вычурных коробок. Пила ликер, напоминающий кофе со сливками. Как она стала инженером, только Богу известно и ее отцу. Он приложил гигантские усилия, чтобы она окончила учебное заведение, он весь поседел от этой тягостной обязанности. Он тянул ее по жизни, сознавая, что это Сизифов труд. Видимо он был гением, а на Надежде природа отдыхала, чего он не хотел и не мог осознать.
      Так получилось, что Осип из двух девушек выбрал одну – Спинозу. Была в ней та сила мышления, которая увлекала его своей таинственностью. А Надежда была просто смазлива и энергична. Он не лез к девушкам в душу, но оберегал по мере сил, и держал ту и другую в поле зрения. Он никогда не посещал казино, рестораны и бары, крайне редко бывал в театрах и на концертах. Его целеустремленность требовала от него полной отдачи.
      Седой Платон Иванович с удовольствием бы женил Осипа на Надежде, но он понимал, что это нереально. Надежда порядком могла бы ему надоесть в первый же день несдержанностью фраз. Она преуспевала в разговорной речи, а Осипу нужна была более молчаливая особа. С этой точки зрения его привлекала Спиноза. Осип не был агентом, он ни за кем не следил, но был вынужден по просьбе старших по чину, вмешиваться в чужую жизнь в пределах телевидения фирмы. Он не носил с собой пистолетов, но знал приемы рукопашного боя, и мог уклониться от случайного удара.
      Тайными агентами и испытателями корпорации облакайдеров были признаны гномы или лилипуты. Платон Иванович, однажды побывав на их концерте, и пришел к выводу, что уникальность маленьких людей плохо используется. Он отобрал десяток лилипутов, которых для всех выдавал за гномов: они носили колпаки на голове для большей убедительности. Для них были созданы курсы широкого профиля. Гномы, осознавая важность своего назначения, учились всерьез и с вдохновением. Для пущей важности их нарекли агентами, хотя два нуля перед их номером не указывали на их опасность для людей.
      И вот тут произошло странное, неожиданное: Надежда молодая девушка, влюбилась в одного гнома. Он был постоянным лидером среди своих гномов, его авторитет не подлежал проверке. Может, повлияло на нее то, что она к ним привыкла.
      Сочетание высоких и низких людей ее не шокировали. Гном всерьез их отношения не воспринимал, она была такой для него высокой! Он вел с ней светские беседы в благодарность ее отцу. А она все свободное время проводила в корпорации облакайдеров. Взгляды Надежды и гнома при встречах теплели, голоса трепетали.
      Окружающие их встречи гномы, только улыбались.
      Флюиды от соперницы идут почти такие же, как от бывшего любимого человека, с которым она меня развела, – подумала я, глядя на женщину, открывающую дверь.
      Любимого человека – Осипа, я видела минут пять назад, он поднимался по лестнице.
      Я ускорила шаги, зашла в комнату, и увидела, как соперница что-то взяла и покинула мою территорию. Мы встретились косо глазами и промолчали.
      Я села на свое место и затихла с отчаянной грустью в душе. Все прошло и ничего не вернуть. Была пара и соперница, стало три одиноких человека, потому, что эта соперница перекинулась на другого мужчину, Глеба, у которого есть женщина, Надежда, и она их снова только пытается развести. Я пошла и предупредила вторую жертву соперницы.
      Эта третья в нашей колоде дама повела себя непредсказуемо, Надежда не стала обвинять общую соперницу, а с ног до головы, служебным тоном обругала своего мужика на глазах у меня. Финиш!
      Я была рада и не рада такому неожиданному исходу дела, но мне-то, что до этого, я теперь одна. Надежда ворвалась в комнату и подошла быстрым шагом к Глебу, сегодня она к нему уже второй раз подходит, что значит, чувство соперницы летает рядом. Они работают в соседних комнатах, они только, что создали семью, разбив семью Глеба на запасные части, как за ним уже начала охоту новая дама.
      Она аппетитная для мужчин женщина, роста среднего, с лицом средним, со средними чертами лица, с телом, которое плотно сидит в любых джинсах. Она всегда ходит в коротких кофтах, чтобы мужчины могли насладиться ее пятой точкой во всех ракурсах. Она обладает таким потенциалом женских флюидов, что раздает их каждому встречному мужчине.
      В старые времена была игра в садовника, все сидели на лавочке, а один человек ходил вдоль сидящих, и делал вид, что что-то вкладывает в их сомкнутые ладони.
      Так и дама ходит и дарит свое внимание всем, но кому она вкладывает себя полностью, не всегда всем известно. С женщинами она себя ведет слегка истерически, в ее голосе появляется надрыв, она всегда готова обвинить во всех грехах другую женщину и перебросить на нее свои грехи.
      Впрочем, мне нет никого дела до Осипа, ну глупый мужик, что с него возьмешь? И взять нечего. В баню пойти и лапти одеть что ли, хотя нечто похожим на лапти раньше мылись, и называлось мочалкой.
      Вот душу всю сегодня полдня выкручивает, а что надо сделать не понятно, у души нет слов, одни эмоции, и постоянно надо о чем-нибудь догадываться. Раньше можно было с Виталием поговорить, и душа быстро вставала на место, а теперь мы оба держим марку безразличия.
      Фу ты ну ты, лапти гнуты! Это на меня надо лапти надеть, чтобы я сидела и молчала за жизнь, как я теперь молчу и варюсь в собственном соку, а я ведь не сайра! Но рыба по гороскопу, а у меня все мужики – лошади. И как это рыба может жить с лошадью? Может я обезьяна, а обезьяна на лошади может ездить. Вот уже ближе, значит надо найти водолея, чтобы подлил рыбке воду в бассейн. А кто же у нас водолей?
      Надо дать объявление: рыба ищет водолея. О Глебе думать не надо, да он и сам рыба. Интересно, рыба с рыбой может жить? В аквариуме. На столе Глеба звонит телефон, а он ушел к Надежде. Аквариум отпадает, да и разбиться может. Я взяла в руки карандаш и стала рисовать узоры на бумаге, или квадратики, а, что делать?
      Обед, идти одной в кафе не хочется, сиди там, как в семнадцати мгновениях весны, и чувствуй взгляды двух мужчин, к которым я не безразлична. Нет, карандаш хороший собеседник, в кафе сидят Осип и некий Лев. Если Осипа можно пропустить, то Льва можно и оставить для продолжения банкета женских проблем. Я достала визитку Льва, перечитала ее вдоль и поперек, нашла его координаты, прочитала его служебное досье, что ж, вполне приличный кандидат для сердечных проблем.
      В комнату важно вошла дама, она даже и не думала, что между ней и мной есть некий конфликт и сказала:
      – В кафе видела Льва, потрясающий мужчина!
      И здесь успела, – подумала я и сжалась вся, неизвестно почему, но промолчала.
      Дама прошла по служебному помещению, подошла к окну:
      – Вон Лев идет к своей машине, какой мужчина!
      Восхищайся, – подумала я, и отложила в сторону карандаш, нажала на клавишу зависшего компьютера, а самой так хотелось подбежать к окну! Но я гордая, на мне воду возят, – Интересно, как на рыбе можно воду возить?
      Ладно, голод не тетка, кушать очень, – на этом мысли мои прервались, я достала деньги и пошла в кафе, тем более что Осип только, что вбежал в комнату, бросил нечто на стол Глеба, оглушительно вздохнул в мою душу, и выскочил, а это значит, что кафе свободно для меня. Я посмотрела на лифт, видимо он был где-то внизу, я пошла по лестнице вниз. Шла, шла я и дошла до этажа Льва, а он мне навстречу поднимается, видимо никуда он не уезжал, а просто к машине своей ходил, если судить по доносу дамы.
      – Спиноза, привет! Рад видеть!
      – Здравствуй! – я посмотрела на Льва, сердце мое оборвалось, только что ноги не подкосились, да ведь я рыба, а плавники не могут подкоситься.
      – Есть предложение, сегодня идем на одно мероприятие в ДК.
      А что от него еще ждать, – пронеслось в голове, но я ответила:
      – Не знаю.
      – Я говорю, что мы с тобой пойдем! Мне без тебя там будет скучно!
      – Позови с собой даму! – решила я сделать нападение соперницей.
      – Она не моего размера!
      Вот обрадовал! – промелькнула светлая мысль в моей голове:
      – Хорошо, идем.
      – Так бы сразу и сказала, я жду тебя после работы в машине, не опаздывай, – сказал Лев и зашел на свой этаж.
      Я на крыльях радости спустилась еще на два этажа, прошла по длинным, мраморным коридорам и вместо кафе зашла в парикмахерскую, а из нее быстро не выйдешь. Я заглянула внутрь парикмахерской, спросила, возьмут ли меня сейчас, меня немного по – мариновали, как огурец, но взяли. Я плюхнулась в кресло, мне натянули плащ палатку, заставили встать и намочить волосы. Потом парикмахерша пристала с вопросами, как меня подстригать, но и эту проблему с некоторыми искорками раздражения в голосе мы решили, хотя виделись мы далеко не первый раз.
      Естественно пришлось мне идти в буфет и брать сухой паек в виде салатов в полиэтиленовых упаковках, тройного кофе и одной булочки. Я пришла на место, на мое счастье все сотрудники за стенкой что-то громко обсуждали, и я пришла незамеченной в опоздании. А они там все шумели и шумели, что мне дало возможность быстро поесть и настроиться на рабочий лад. Маленькое чувство вины, иногда сильно способствует служебному рвению. Время летело и быстро, и медленно в работе, когда часы подняли большую стрелку вверх, хотя этого на электронных часах не видно, я отключила компьютер, убрала любимые предметы со стола, достала сумку, оделась и вышла.
 

 
      Лев сидел в машине, он открыл мне дверь. Я села на сиденье рядом с ним. Он мельком посмотрел на мою свежую можно сказать прическу, и рванул с места в карьер, то есть выехал на дорогу.
      – Спиноза, а ты, что Осипа бросила, или он тебя?
      – А это важно? Мы с ним расстались быстро и так тихо, что до сих пор странно.
      – Это я тебе помог.
      – Зачем?
      – Посмотри на меня, сколько лет я могу ходить мимо тебя и всеми фибрами ощущать твое присутствие? Что ты не знаешь, что я тебя можно сказать люблю.
      – Впервые слышу.
      – Себе не лги, да я тебя ощущаю физически через все этажи нашего здания.
      – Здорово, звучит красиво.
      – Это потому, что ты меня любишь.
      – Вот это вывод, – я отвернулась и посмотрела в окно на пруд, мимо которого мы проезжали, – а знаешь, Лев, вдруг так все и есть!
      Я вновь повернулась к нему, с сияющей улыбкой. Но он смотрел вперед, на дорогу.
      Рядом с ДК машина остановилась, мы вышли на стоянке для машин, прошли к серому зданию, походили по этажам, посмотрели на картины на стенах и прошли в кино – концертный зал. Зал впитывал в себя людей, точно губка воду, наконец, все уселись, и только тут я подумала, что даже не спросила, на кого мы пришли смотреть.
      На сцену вышел мужчина в голубоватой рубашке, худощавый, нервно – интеллигентный.
      Зал потонул в аплодисментах! Я его узнала! Поэт – актер, иначе и не скажешь, я пяти строф на память на сцене не вспомню, а он! Он творил чудеса! Он читал наизусть целые поэмы! Он читал с таким упоением, с таким внутренним задором, выматывая из себя все! Это было чудо! Я чмокнула в щеку Льва, в знак благодарности, за доставленное удовольствие, величайшим поэтом века! Он блаженно улыбнулся.
      Выходя из зала, в фойе мы столкнулись с Глебом – Надеждой, и разошлись, слегка наклонив дружно головы.
      На следующий день, Надежда с утра подошла ко мне:
      – Спиноза, ты сменила партнера по жизни?
      – Нет, пока только по зрительному залу.
      – Вы неплохо смотритесь.
      – Спасибо, – и я отвела глаза к экрану компьютера, в общем, мне нечего было добавить к сказанному.
      Вчера Лев довез меня до дома, открыл дверцу машины, на этом наше общение закончилось, словно ничего и не было. Я ушла домой, а он уехал. Дома ждал меня Осип.
      Счастье, когда есть соперница, скука, когда ее нет. Действительно, откуда взяться сопернице, если меня гложет одна мысль: заговорить с Осипом или нет?
      Постоянно побеждает – нет! Значит, и соперницы нет, кроме себя самой. Бороться с собой всегда бесполезно, всегда оказываешься победителем.
      Город покрыт чистым асфальтом, чтобы найти грязь, надо зайти на рынок, здесь грязь международная, которая еще и лужи находит. Я иду по сухим островкам рынка, пересекая его раз вдоль и раз поперек. На рынке есть магазинчики с умными поставщиками, приходиться иногда в них заходить. Осип вчера быстро ушел, послать некого, вот я сама, и хожу за необходимыми предметами, которые в обычной семье должен покупать мужчина, – это электротовары или сантехника. В такие минуты я всегда про Осипа вспоминаю, но, выйдя с рынка – забываю.
      Мне очень нравится магазин с люстрами, я его обошла по спирали, купила три светильника, а теперь заглянула в него за лампочками. Если честно, мне больше магазина, нравится один продавец. Ой, фигура танцора, лицо умное! Но не приставать ведь к мужчине?
      На следующий раз я зашла в магазин и купила электрический чайник, вода из чайника лилась не только с носика, но и из щек. Кипяток водопадом выливался из чайника, но мне его не заменили, пришлось купить чайник металлический. Я заглянула в тихий магазин с люстрами, где шум стоял невыносимый. Два покупателя снимали с головы третьего люстру, упавшую с потолка. Потерпевший кричал. Девушка с кассы и та к ним подбежала, в это время пара мужчин, выносили из магазина, то, что дороже, пользуясь свободой передвижения. Непонятно, как могла люстра оборваться?
      Я подошла к группе и посмотрела на люстру, было ощущение, что люстру подстрелили, она и упала, как утка на охоте. Кассирша опомнилась и пошла на свое место.
      Прибежал со склада красивый продавец, оценил ситуацию. Извинился за упавшую люстру, а те трое еще кричать стали, что нужна компенсация. Продавец почесал в затылке и сказал, чтобы тихо выходили из магазина, пока он милицию не вызвал.
      Три мужика вышли на улицу и сообразили на троих, им было кем-то уже заплачено за концерт в магазине.
      – А кто стрелял? – спросила я у продавца?
      – Никто!
      – Почему люстра упала?
      – Вам, какое дело?
      – Я поняла, люстру мужику на голову одели и шум подняли.
      – У нас все люстры на потолке!
      – А, где они ее взяли?
      – Они несли люстру на кассу, я им сам ее дал!
      – Но у вас тут было воровство в чистом виде!
      – Шла бы ты куда подальше!
      – Не могу уйти, у меня лампочки перегорели, мне нужны лампочки, вон на ту люстру! – и я показала на потолок, но увидела в дыре на потолке, прямо над собой чье-то лицо.
      Я опустила голову и пошла из магазина.
      – Эй, женщина, вы хотели лампочки купить! – услышала я себе в спину крик продавца.
      На улице она еще раз посмотрела на хилое строение огромного рыночного объекта и пошла в павильон меньшего размера, где люстры на потолок нельзя было повесить при всем желании продавцов, да их там и не было, но лампочки были, перламутровые лампочки.
      Любовное межсезонье, жалкое состояние накопления потребительской энергии.
      Ситуации еще та, и лень и некого любить. Лень в данном случае важнее любви, так не всегда бывает, но частенько. Его великолепный облик я уже замечаю рядом, я уже вижу его немое внимание, но мне еще не верится, еще не хочется тревожить ленивое, вальяжное состояние любовной невесомости. Это еще не кошмар, не наваждение, это еще нечто неосознанное.
      Он рядом. Он все ближе. Он касается моих пальцев. Он смотрит на меня. Он идет рядом со мной. Я его не замечаю, а лишь слегка отмечаю, что Осип не равнодушен ко мне. И тут я вижу внимание второго мужчины к своей особе, он выполняет все сказанные слова в его адрес, он помнит мои советы! Он не отгоняет меня! Глеб с радостью находится в моей ауре.
      Господи! Вот застоялась кобылка в стойле своего интереса! А это кто? Неужели еще и третий мужчина по имени Виталий засветился на моем горизонте? Это уже никуда не годиться! Что это мужчин прорвало с их интересами в мой адрес? Неужели почуяли нетронутую особу? Похоже, очень похоже. Вот жизнь! Не знаешь, в какую сторону направить свои стопы. Думай – не думай, а три потенциальных молодых человека – это ничто по сравнению с одним любимым.
      Я запнулась о собственные мысли. Я опустила глаза на ярко – зеленые босоножки. А, что если мужчины реагируют на зеленый свет? Да, я хорошо выгляжу в зеленом топике и юбке, размером в стандартную книжку. А что такого? Жара такая! Все и вынули свои тела из тряпок и обнажили их до социально разрешенного минимума. По фигуре обнажена каждая из девушек и женщин. Зрелище для парней и мужчин – выбирай по вкусу! Ладно, сейчас не об этом, надо сосредоточиться на одном из трех. На ком? Вот вопрос дня. Зеленеть так, зеленеть! И я украсила ногти зелеными стразами. Круто! Я посмотрела на себя в зеркало, окинула небрежным взглядом с головы до ног, и призналась отражению, что я великолепно выгляжу.
      Вопрос: кто из трех, растаял в моем собственном зеркальном отражении?
      Вот, глупая! А кто из трех был вчера в зеленой одежде? Осип! Точно, надо его прозондировать. Я мечтательно посмотрела в зеленую даль листвы и нажала на телефон с его номером.
      – Осип, это я Спиноза, слушай, ты сегодня очень занят? Для меня ты свободный на всю жизнь? Жду, да сейчас.
      Он закрыл сотовый, повернулся на одной ноге, подпрыгнул, достал люстру ногой, прошелся колесом. И остановился у зеркала. На него смотрели серые, веселые глаза, сияла счастливая улыбка. Он был счастлив! Спиноза сама ему позвонила! Она его позвала! Какие ножки, какие волосы! И она его ждет! Он стер с лица улыбку, раскрыл дверцу шкафа. Вся одежда моментально стала старой. Вчера у него было все, а сегодня одеть нечего. В зеленом он был вчера, а сегодня, какого цвета надеть одежду? Ей он понравился в зеленом, а если он придет в белом, а ей не понравится?
      Серое, бежевое, черное…
      Дожил до тупика. В магазин идти поздно, обещал быть сегодня, сейчас, а в чем?
      Уголки губ опустились. Он взял в руки джинсы, белую футболку и стал серым, безликим. Достал кроссовки одни, вторые. Посмотрел на босоножки цвета песка.
      Тяжело вздохнул. И это он? Он, который ударом локтя открывает любую консервную банку? Посмотрел за окно. Солнце сияло, листва шевелилась. Он стоял. Его стальная машина издала звуки тревоги. Он махнул рукой и выскочил за дверь, забыв об одежде, его звал автомобиль. Сел за руль. Смахнул зеленую пыль. Душно.
      Включил кондиционер. И мир поплыл перед его глазами…
      – Вот так-то лучше, – сказал мужчина, сидевший на заднем сиденье, – отдохни, дорогой, а то он к Спинозе собрался. Не для тебя она, не для тебя.
      Осип уснул от приложенной к его лицу салфетки со снотворным, с откинутой назад головой. Незнакомец вышел из машины, прошел метров тридцать, сел в свою машину и поехал к Спинозе.
      – Спиноза, – заговорил он с ней по телефону, – так кого ты сегодня ждешь?
      – Тебя Глеб!
      Умница, – подумал Глеб, – быстро соображает, вот если бы не прослушал ее переговоры. Так ждала бы Осипа, а сказал:
      – И это правильно, выходи, я скоро подъеду к твоему подъезду.
 

 
      Я еще раз посмотрела на себя в зеркало, мелькнула мысль об Осипе и исчезла. Я посмотрела во двор сквозь полупрозрачную ткань, увидела высокий джип Глеба и вышла судьбе навстречу. Глеб посмотрел на Спинозу, открывающую дверь подъезда. В проеме появились ровные, длинные ноги в босоножках на тонкой, высокой танкетке, с зелеными ремешками. Миниатюрная юбка открывала и ноги и пуп. Сверху закрывал грудь маленький топ. Он покачал головой, как бы говоря: ну и ну, потом махнул головой сверху вниз, в знак приветствия и открыл ей дверцу машины.
      – Привет, классно смотришься, волосы еще больше выросли, скоро будешь их вместо одежды носить.
      – Здравствуй, Глеб! Куда едем? Только недалеко, уж очень жарко.
      – У меня в машине прохладно, не заметила?
      – Заметила, дует со всех сторон. Что это у тебя за охлаждение в жаркий день?
      – Стерео кондиционер. Новинка. А ты сегодня Осипа ждала, оделась в зеленую одежду, как он вчера, видел я, как он около тебя крутился. Пропусти его! Слышишь, пока советую, а там видно будет.
      – Не пугай. Я одна. Ко мне претензий быть не может.
      – Не тебе судить. Ты – моя женщина, а я не люблю страдать от ревности, так ты не давай мне повода!
      – А я этого не знала! Не помню, чтобы ты мне говорил о любви.
      – Это еще, что такое? Какая любовь? Ты – моя, и вся любовь.
      – Живем – то мы врозь. Я сама по себе, – сказала я и посмотрела в зеркало.
      – Не была, так будешь, ситуация исправима. Мне твой антураж подходит, мою новую машину не портит. Прощаю тебе юбку, длиной в мою ладонь.
      – Ты ничего не перепутал? Ты же меня слушал, ты выполнял мои требования, а сейчас командуешь?!
      – Время подчинения прошло, теперь руковожу я. Ты – моя женщина! – со смаком сказал Глеб.
      – Останови, проехали! – вскричала я.
      – Села в машину, терпи меня, это святое правило вождения на дорогах. Я – за рулем!
      – Больше не сяду, – сказала я мрачно.
      – Я тебе покажу мое орлиное гнездо, и ты сменишь гнев на милость. Немного осталось.
      Я посмотрела в окно, за окном мелькали машины. Дома. Крикнуть некому.
      Не поймут девушку из чужого джипа. Я закрыла ладонями голые колени.
      – Ты еще волосами их прикрой, – съязвил Глеб.
      – И прикрою, – я наклонила голову на колени, волосы закрыли ноги.
      Глеб взял руль в левую руку, а правой рукой сдавил мне шею:
      – Сядь нормально, держи спину ровно! – крикнул он стальным голосом.
      Я села ровно, лицо мое было непроницаемо. Мы оба замолчали.
      Джип остановился у нового высотного дома. Мы вошли в фойе подъезда, отличавшимся современным великолепием. Проехали на лифте до последнего этажа. Вышли на крышу.
      Как оказалось, его орлиное гнездо было то, что надо. Хитроумное заграждение по периметру надежно охраняло покой. В орлином гнезде сверкала вода, по периметру можно было сидеть.
      Я сняла обувь, макнула пальцами воду.
      – Можно купаться, никто не увидит тебя, – сказал спокойно Глеб.
      Солнце грело на крыше сильнее, чем на земле. Я сбросила зеленую одежду, и вошла в орлиный бассейн. Десять метров в диаметре таков был бассейн на крыше.
      Мне уже не хотелось выяснять отношения, слишком круто было в орлином водоеме.
      Я спокойно плавала в бассейне – Одежду сними, – услышала я сквозь нирвану своего состояния.
      Я подплыла к бортику, сбросила с себя две полоски и продолжила купанье. Во мне не было возмущения, во мне было странное умиротворение. Глеб сбросил одежду и поплыл от меня в противоположную сторону. Он плавал без одежды и ко мне не приближался. Во мне появился азарт, и я поплыла к нему навстречу, я прильнула к нему всем телом, по мне прошла конвульсия элементарного женского желания. Он оттолкнул меня.
      Я не обиделась, а стала подпрыгивать в воде, грудь сотрясала воздух и погружалась в воду. Он отвернулся. Я подплыла сзади, обхватила его тело. Он резко повернул лицо. Улыбка Глеба поразила, она была не открытая, а омерзительная, он был страшен! Это был не Глеб! Промелькнула мысль, что это оборотень в облике Глеба! Я быстро поплыла к одежде. Но над одеждой стоял мужчина со свирепым выражением лица. Я не испугалась, не закричала, а вышла и села на бортик бассейна. Мокрые волосы прилипли к телу. Зубы стучали то ли от холода, то ли от страха.
      Глеб и его приятель на моих глазах превратились в двух буйволов. Я потеряла сознание. Я очнулась в кромешной темноте под звездным небом на дне пустого бассейна, на надувном матрасе, никого рядом не было. На мне одежды не было, на груди в золотом обрамлении одиноко светил желтый сапфир, вбирая в себя образ луны. Я дрожала от холода, но была абсолютно спокойна. Я обошла пустой бассейн, в надежде найти полотенце или одежду, меня знобило. Я подошла к ограждению.
      Внизу сиял огнями город, надо мной сияли звезды, я сверкала наготой. Я обошла место своего заточения, пытаясь, найди вход или выход, но ничего не нашла.
      Голая баба в клетке на крыше, – подумала я без эмоций.
      – Спиноза!!! – услышала я истошный крик Осипа.
      – Осип, я на крыше! – крикнула я в ответ.
      – Я спасу тебя!
      – Быстрее!
      Наши голоса звучали в тишине ночи оглушительно громко.
      Осип позвонил в МЧС. Спасатели не заставили себя ждать, вертолет снял голую женщину с крыши.
      Меня завернули в простыню, и только тут я разрыдалась.
      – Не реви, Спиноза, тебя Глеб посадил в клетку, а меня усыпил в моей же машине, вот я и поехал искать тебя к его дому.
      Я подняла глаза и увидела глаза третьего мужчины, Виталия, это он протянул мне спасательную простыню. Глеб не изверг, но что-то садистское ему присуще.
      Ревность и неуважение он наказывал. Зачем ему это нужно? Знать бы зачем. Ему очень понравилась Спиноза, он перед ней первое время пресмыкался, до такой степени ему хотелось к ней приблизиться.
      А потом захотелось взять реванш за вынужденное унижение. Такой он человек. А человек ли он? Внешне он человек, но лишенный обаяния. В нем жила физическая аномалия. Он хотел, он вызывал желание женщины и после этого совершал подлость очищения и мщения.
      А если он не бык, а буйвол? Да, да он буйвол, с холкой и без чистого секса. А эта Спиноза спутала все его карты. В нем проснулось желание, но он сбежал от нее с оскалом на зубах. Он спустил воду из бассейна, положил ее на надувной матрац и ушел вместе с таким же буйволом как он. Вдвоем им легче тащить тяжесть жизни.
      Его друг неплохо готовит, он убирает в новой квартире, которую они купили на двоих. Этот бассейн – идея его друга. У них хороший бизнес, баб они не содержат и деньги у них всегда есть.
      Эх, эта Спиноза! Она всколыхнула не только Глеба, но и его друга. Друг глаз не мог оторвать от спящей женщины. Но они бессильные мужики, мышцы у них есть и шеи, как у буйволов. Но это уже их тайна. Им стыдно, но иначе они не могли. Им не дано любить женщин! С некоторых пор.
      Осип догадывался о настоящей жизни Глеба и его друга. Спиноза вклинилась в жизнь фирмы одним взмахом длинных ресниц. Она притащилась поступать на работу, пришла усталая, выжитая прежней жизнью. Ее взяли. Она окрепла, приобрела лоск и одежду, стала красавицей.
      Глеб друг Осипа. Именно так, а не наоборот. И ему она понравилась. У них реальная фирма, с малым числом женщин. Но Спинозу поначалу никто женщиной не считал, так подросток без тела и волос. Она сбежала от прежней любви, она решила стать некрасивой и непривлекательной. Она исхудала. Стала неказистой. Грудь усохла от неуважения хозяйки. Она стала мальчишкой, лишь бы никому из мужчин не нравиться. Она боялась любви. Но на новом месте жизнь была сытой и размеренной, обед оплачивала фирма. Спиноза отъелась, волосы отросли, грудь восстановилась.
      Она вновь стала собой. А вот как только она стала женственной, мужчины тут же стали мужественными.
      Виталий видел, как Глеб выходил из машины Осипа, и тут же пошел выручать друга.
      Потом они проследили за Глебом и выяснили, куда он увез Спинозу. Вызвали МЧС для подкрепления и поехали за ней. Я в течение некоторого времени оказалась без одежды, но чувство стыда было забито стрессом. В результате через день, который был выходным, я вышла на работу. Мужчины вели себя корректно, словно не они были ее рентгеном. Но я вбила себе в голову, что Глеб и его друг – буйволы, так мне было легче переживать, то, что они со мною сделали. Я понимала, что настоящие буйволы на последнем этаже высотки жить не могут, но продвинутые – могут. Это меня утешило.
      Я была недалека от истины. Глеб и его друг заходили в свою квартиру людьми и превращались в буйволов, настоящих животных. Одна комната была предназначена для их человеческого образа, а вторая – для животного. Почему с ними происходили превращения, они не знали, но старались вести себя нормально и осторожно.
      Бассейн они использовали для выгула, набрасывали туда сена – соломы, а иногда наливали воду. Они видели, что Спиноза спала, и исчезли из ее поля зрения почти во время, уже на выходе с крыши, они превратились в животных.
      Сквозь сон я их видела, но дурман не давал мне открыть глаза. У меня появилась мысль еще раз побывать у них на крыше, и запечатлеть их в образе буйволов. Что ни говори, но Глеб запал мне в душу.
      Небо покрылось серой пеленой, солнце исчезло, словно его и не было. Я надела одежду, закрывающую все тонкости моей фигуры. Светлый брючный костюм из ткани типа плащевой сексуальностью не отличался. Я отгородилась от всех мужских взглядов непроницаемым видом и отрешенным взглядом. Они не возражали. На столе у меня стояли пионы в вазе. В воду я добавила сахарный песок, и первый бутон распустился на глазах. Тогда я сменила воду, и два других бутона медленно распускались, а первый уже завял. Сахара переел один пион и за сутки распустился и завял. Два пиона еще радовали рваными лепестками.
      Глеб, Осип, Виталий. Кто из них первый пион? Глеб? Он завял для отношений? Я посмотрела еще раз на пионы и вышла из комнаты на стрежень. Навстречу мне шли люди, и это было нормально. Я вышла на улицу, спустилась к набережной.
      Волны речные были на месте. Я подошла к чугунной решетке, локти сами легли на перила, и стала смотреть за жизнью на воде. У самого берега плавали зеленые утки, какие – то речные утюги бороздили речную гладь, и речные волны били в старый гранит.
      – Ты, что тут делаешь?
      Услышала я голос Осипа.
      – Смотрю на волны в обеденный перерыв, имею право на маленькое удовольствие, – ответила она, не глядя на него.
      – Есть дело и весьма занимательное. Помнишь, ты говорила, что Глеб и его друг – буйволы? Я за ними проследил, хоть это было нелегко сделать. Сама знаешь, их высотка самая высокая. Представляешь, они превращаются в буйволов, а точнее в кентавров только у себя на последнем этаже. Почему? Я не знаю, ответа нет, ладно бы в лесу, а то на высоте весьма приличной. Если бы не ночная тишина я твой голос бы и не услышал.
      – К чему ты клонишь?
      – Заинтересовал? А мне-то как интересно! Они ведут себя адекватно. Так вот, я купил сильный бинокль, нашел невдалеке высотку соизмеримую с их зданием, и вышел на крышу, обычную крышу без людского вторжения. Залез на надстройку для лифта и стал наблюдать за крышей.
      – И долго наблюдал?
      – Сколько надо, день был выходной. Точно, они вышли оба на крышу в нормальном виде, и вдруг их стало выгибать, и они на моих глазах превратились в кентавров!
      Круто!
      – Осип, почему тебя это волнует?
      – Так, ты чего не понимаешь? Это сенсация!
      – Кому сенсация, а кому и горе.
      – Подожди меня обвинять, они ездили на остров Крит, чего они там забыли, не знаю, но видимо подцепили нечто древнее.
      – Умен, однако! Ездили туда многие…
      – Им кто-то привил вирус кентавра! А антивирус им не известен. Но они вероятнее всего находятся под наблюдением. Вспомни, за какие такие дела им дали эту квартиру? Не знаешь? Деньги за нее они не платили, это я точно знаю.
      – Осип, ты чего ввязываешься в это дело? Раз дали квартиру, то люди немаленькие замешаны, не подходил бы ты к ним. Заметят – заметут.
      – Не пугай, пуганный. Честное слово забавно. Кто сказал бы – не поверил.
      По реке проплыл речной трамвай.
      – Мне пора на работу, – сказала я и пошла прочь от набережной, не оглядываясь на Осипа.
      Он ведь подошел ко мне со спины, так за спиной и остался. Я шла, шла…
      А он?
      Осипа загарпунили с речного трамвайчика. Тихо. Он и не пикнул. Он взмыл над чугунными перилами и по воде потащился на гарпуне. Его вытащили на борт.
      – Осип, ты чего такой любознательный? – спросил его Глеб.
      Осип отфыркался от воды и посмотрел вытаращенными глазами.
      – Отвечай!! – крикнул Глеб.
      – А, что нельзя? – ответил вопросом на вопрос испуганный Осип.
      – Успел Спинозе рассказать о том, что видел на крыше?
      – Она на вашей крыше сама была и все видела.
      – И, что она видела?
      – Бассейн с водой и без воды.
      – И это все, что она видела?
      – Вас видела.
      – В каком виде она нас видела?
      – Знамо дело, в каком? В плавках для купанья в этом бассейне.
      – Ты, что видел в бинокль на нашей крыше!?
      – Смотрел на небо, очень оно было звездное, а на вашу крышу я не смотрел.
      – Если и врешь, то понял, что от тебя требуется.
      Осип глазом не успел моргнуть, как его, как наживку на удочке, вернули к чугунным перилам набережной. И как они его не убили? Он покачнулся, осмотрелся.
      Ни одного прохожего, да и кораблик уплыл. Никого. Ничего. И страх в душе.
      Я посмотрела на пионы и отчетливо заметила, что второй пион резко увял.
      Мне стало скучно и грустно. Сотовый телефон замурлыкал новую мелодию.
      – Спиноза, это я, Виталий, у тебя все нормально? Не могу до Осипа дозвониться.
      – Я его сегодня видела, он был в норме.
      – Утешила. Пойдем на ночную дискотеку? Посидим, потанцуем.
      – Идем, сам за мной заедешь, или каждый сам по себе поедет?
      – Если не возражаешь, то я подъеду к твоему дому минут через пятнадцать.
      – Буду готова.
      Осип прослушал их разговор, подвигал от бессилия губами, потом решительно вышел из дома в направление к своей машине. Сел. Поехал. Достал костюм облакайдера.
      Надел его перед домом Спинозы, и выплыл из машины серым облачком.
 

 
      Виталий подъехал к подъезду Спинозы, открыл дверцу машины и не заметил, что в нее влетело серое облако, а уж потом села Спиноза. Осип притаился на заднем сиденье. Он хотел лично послушать диалог Спинозы и Глеба. Удивительно, но о буйволах они не говорили, болтали всякую ерунду. Осип успокоился и уснул в машине.
      Я и Виталий ушли на ночную дискотеку. Мы сели за столик, заказали по бокалу легкого вина. Музыка не дала им выпить напиток, они пошли танцевать. Цветомузыка давила на них своей энергетикой. К бокалам с вином подошел Глеб с темно-синим сапфиром на пальце, он провел над ними рукой, блеснув кольцом, и вышел из света и треска цветомузыки. Осипа черти принесли на дискотеку, он видел взмах руки Глеба над бокалами Спинозы и Виталия, он быстро направился к бокалам, взял их по одному каждой рукой. От резкого движения в бокалах произошла непонятная реакция, и из них вырвалось пламя. Народ тут же повернулся к Осипу, чтобы посмотреть продолжение шоу.
      Музыка сменилась, я и Виталий подошли к Осипу.
      – Осип, ты выпил наше вино? – спросила я.
      – Вероятно. Думаю, нам надо уйти из этого здания. Не возражайте и не спрашивайте.
      Мы вышли на улицу.
      Молния просвечивала сквозь шторы. Дождь шел за окном. Я успела добежать домой под черным небом до дождя и грозы. Погода – закачаешься. Виталий уехал с Осипом.
      Я одна и гроза за окном. И мужчины за грозой.
      Я заметила огонь в фужерах в руках Осипа и непонятное облако в машине, достаточно мягкое. Я подумала, что это подушка. Спрашивать не стала, не хотела глупой показаться. С меня и буйволов на крыше достаточно. Думать о непонятных явлениях в жизни мне не хотелось, и в буйволов я не верила. Я решила, что мне все показалось, чтобы не видел Осип в бинокль. Может у них такой театр. Я еще раз посмотрела на сверкание молнии и решительно включила телевизор. Надо отвлечься от реальности. Я посмотрела на себя в зеркало: высокая, но не очень; худая, но не скелет. Да. Можно добавить: одна, но с друзьями и без единой подруги. А на экране белый теплоход и богатая публика. А я богатая или бедная?
      Мне все равно, пока все равно. Я упала на пол… В распахнутое порывом ветра окно влетело облако и зависло. Снизу мне было видно лицо облака, это был Осип собственной персоной. Он опустился на меня и нежно поцеловал. Я судорожно пыталась его сбросить с себя, но это мне было не под силу. Зато он поднял меня и положил на постель, улыбнулся и спросил:
      – Спиноза, летать хочешь? Это просто.
      – Осип, я узнала тебя в машине в этом маскараде, но промолчала.
      – Молодец, я могу у тебя остаться?
      – А надо? Зачем я тебе нужна? – спросила я, закрываясь одеялом.
      – Гроза, дождь.
      – Так ты облако, твоя погода.
      – Не совсем моя погода, мне нужна сухая, облачная погода. Летательные свойства у облакайдера при большой влажности ухудшаются.
      – А как ты летаешь?
      – Если бы я знал, как этот костюм летает, я бы был гением, а я исполнитель, летчик низкой облачности. Могу сказать, что вес костюма облакайдера с минусовым весом, что это такое я не знаю, но я легко летаю над землей. Хочешь со мной летать?
      – Если это просто, то можно попробовать.
      – Завтра, – сказал он и уснул в своем костюме.
      Я попыталась потрогать костюм облакайдера, но он на моих глазах снялся со спящего Осипа, и струйкой исчез в его кармане. Я уснула.
      Утром мы проснулись одновременно.
      – Не пойму, почему я везде засыпаю в последнее время, – проговорил Осип, – где сяду, лягу там и сплю.
      – Устал от двойной жизни, вот и спишь. А я поняла, зачем вам нужна крыша: это запасной аэродром облакайдеров.
      – И это верный ответ. А то… – и он не договорив, замолчал.
      – Глеб, а где твой летательный костюм? Я видела, как он исчез в твоем кармане.
      – Это одноразовая модель, я ее испытывал. Есть многоразовые варианты облакайдеров, но они громоздкие, и облако в них получается значительное.
      – Зачем это надо?
      – Для того чтобы было.
      – То есть сейчас ты пойдешь пешком? Тебя подвезти?
      – Спиноза, оставь меня у себя, дай побыть одному, я не хочу быть летающим кентавром.
      – Все-таки кентавры, а я подумала, что вы буйволы. А ты уверен, что ты не превратишься в кентавра в моей квартире?
      – Я ни в чем не уверен, но в грозу я едва успел влететь в твое окно, ладно, что оно было прикрыто, но не закрыто. Удивительно, но я этой ночью не превращался, ни в кого или проспал.
      – А твой костюм облака на это не влияет? Гремучая смесь: кентавр в облаке.
      – Фу, это еще не предел превращений. Кентавр хорошо бегает по лесу, при необходимости может взлететь и пролететь десяток другой километров в костюме облакайдера. Я лесной разведчик.
      – А, что в городе делаешь?
      – С тобой работаю. Мне нужна напарница, твой вес мне подходит, на тебе хорошо будет сидеть костюм облакайдера. Твой скелет – отличный каркас для костюма одноразового облака.
      – Но я не кентавр!
      – Уже! Я сделал тебе прививку, зря я, что ли к тебе залетел?
      – Поясни, кем я буду после действия прививки?
      – Чего тебе не понятно? Идем с тобой в разведку. В средней полосе страны ты будешь лосем кентавром. В северной части – оленем кентавром, в степи – лошадь кентавр или просто кентавр. Это уж как нужно будет для дела, тем и будешь.
      – А у меня спросил?
      – На крыше с тебя сняли все мерки и для тебя лично готов комплект одноразовых костюмов облакайдеров. Тебе осталось выполнять со мной задания особой важности.
      – В век машин я буду бегать на своих двоих, прости, на своих четырех ногах. А руки будут передними ногами? Зачем!!!?
      – Успокойся! Тебя ждет нетривиальная жизнь. Кстати, тебе причитаются маски соответствующих животных. Насчет охотников: маска не даст пробить тебе голову, а в районе сердца тебя будет окружать пуленепробиваемый электронный жилет. Все поняла?
      – Почти. В чем смысл разведки?
      – Деловой вопрос. Нам надо найти след пришельцев. Они прошли по земле, они прибыли на землю в конусной капсуле, которая вонзилась в землю. Ее нашли, живых существ в ней не обнаружили. Эти пришельцы к себе технику не подпускают, видимо у них есть определенный вид радара. Нам надо определить кто они и что они. Есть вероятность, что они к нам попали через межзвездный портал с планеты Макро. Наши туда летали. Мирные жители Макро их неплохо встретили. Но Макро не без воинствующих жителей. Если к нам прилетели мирные жители Макро – это одно, а если нет? Надо выяснить: кто к нам прилетел в конусной капсуле неземного производства через космический портал с выходом в Славных горах. Но это не мои вопросы.
      Я работала в мужском гареме, в такой обстановке можно работать, но нельзя вычурно одеваться и разговаривать, и совсем нельзя видеть в упор тех, с кем работаешь. Техническая лаборатория место для мужчин и редких женщин, средней женственности. Здесь работают, создают новую аппаратуру, здесь мало курят и редко пьют. Моя задача выполнять все поставленные технические задачи, и не озадачивать мужчин любовью и чувствами. Осипа я помнила всегда рядом со спортивной площадкой, я однажды загляделась на его ноги. Икры его ног меня просто покорили, они так сексуально смотрелись, что я сама к нему тянулась.
      Потом я его рассмотрела полностью, и в целом он мне был всегда симпатичен.
      Отношения у нас развивались по типу свободных людей, то есть он жил у себя дома, я жила у себя. До замужества дело не доходило, этот вопрос Осип усердно тормозил.
      Я заикнулась пару раз и замолчала. Кем он работал, я так и не выяснила, но за меня он мог при случае заплатить. Деньгами он не сорил, но и не жадничал. Мы ладили по этому вопросу полностью. Технических вопросов мне хватало на работе, поэтому с Осипом последнее время я разговаривала, о чем придется, а он поддерживал, не сильно углубляясь в любую тему. Стоп. Время обеда, мужчины встали и разошлись кто куда. Идти в столовую или в кафе мне не хотелось. Из дома я взяла фрукты – овощи. Я достала новую кружку, посмотрела в тумбочку – чая не было. Пить кофе в обед не хотелось.
      Я вспомнила, что когда эту кружку покупала, мне подсунули пакет с фруктовым чаем.
      Я засунула руку в стол, достала черный, глянцевый пакетик, насыпала в заварочную часть кружки завитки чая. Я думала, что сейчас в кружке появятся кусочки фруктов.
      Но вместо плода в заварке оказались милые листики неизвестного растения. Однако напиток получился весьма милым. Закончив обед, я приступила к делам, их все не переделать, мужчины постоянно что-то придумывают, и мне с ними работы хватает.
      Вечером ко мне домой пришел Осип. Я услышала его голос, он разговаривал с матерью. Пройдя сквозь тещу, он предстал в новом наряде. Он был хорош своим внешним обликом. Я посмотрела на себя, и сразу поняла, что сегодня он красивее меня.
      – Спиноза, – сказал он и замолк, уставившись в экран телевизора. На экране в черной рамке показывали лицо человека, которого он пугал в маске серийного производства. Он сжал зубы.
      – Осип, что ты хотел сказать?
      Он еще немного помолчал, послушал диктора, о том, что там говорят о смерти этого человека.
      – Предлагаю слетать туристами на острова, а можно и космическими туристами стать.
      – Шутка? Где у тебя миллионы лежат, ты их в засушенном виде хранишь, как фруктовый чай?
      – Нет, все значительно круче. Если лететь на острова, то у меня есть наличные, а если лететь на Луну, на недельку, то кое-что надо продать.
      – Ты захотел стать известным человеком, но какой ценой? – спросила я, не принимая его слова всерьез.
      – Ценой юмора, – ответил Осип со странным выражением лица, трогая пальцами сумку у себя на поясе.
      – Все свое ношу с собой? – спросила я, махнув в сторону его сумки.
      – Нет, здесь наличные, для полета на острова или куда захочешь поехать в пределах Земли, а если ты согласишься поехать в качестве гостя на Лунную космическую станцию, то и деньги будут другие.
      – Я тебя поняла, в парке открыли аттракционы. Пойдем в парк, там покатаемся, и заодно посмотрим, на что мы годимся, – серьезно сказала я, принимая за шутку все его слова.
      – Ладно, пойдем на американские горки, ты только скажи, у тебя в доме не появились головки шурупов, которые ни Богу свечка, ни черту кочерга? Просто ввинченные шурупы?
      – У тебя вечер загадок! Я дома – женщина, и все мужское вплоть до шурупов, мне чуждо.
      – Звучит хорошо, тем не менее, я пройду по твоей квартире, а ты мать свою отвлеки.
      Осип пристальным взглядом просмотрел все головки Петров и ничего не обнаружил, он давно понял, что его спутали с Глебом. Его внимание привлек новый шкаф, с боку у него виднелись коричневые, пластмассовые заглушки, на одном шурупе заглушки не было. Он приблизил рот к головке шурупа и сказал:
      – Привет, Огарок, ты зачем клиента пришил?
      Огарок посмотрел на панель, услышав звуковой сигнал, увидел мигающий светодиод, включил трансляцию из дома Спинозы, но больше одной фразы так и не услышал.
      Хлыст и Огарок переглянулись, их невыразительные глаза мыслей вслух не выражали.
      – Осип сообразительный мужик, – проговорил Огарок, коренастый мужичок со скошенной головой, – он умный, нас не продаст.
      – Зато он продаст, то, что украл у клиента, ты, что не понял, что это он стащил пояс с товаром? А клиент после его маски, посмотрел, что и пояс исчез и дал дуба.
      – Хлыст, ты думаешь, что это Осип стащил товар?
      – Нет, его собаки украли, – издевательски протянул Хлыст, человек сухощавый, можно сказать худой, несколько сутулый, с редкими, светлыми волосами на голове, но без сплошной лысины.
      – Похоже, что ты прав, – скрипнул зубами Огарок, мы с тобой ждали Осипа в машине, мы клиента в глаза не видели, по ТВ сказали, что клиент умер своей смертью, мол, жил один, сердечный приступ и помочь было некому.
      – Мы, что теперь его пугать будем? Ему надо было пугнуть клиента, чтобы тот товар отдал, а Осип и пугнул, и товар взял. И клиент Богу душу отдал. Мы что зря ему деньги отдали? – заволновался Хлыст.
      – Мы свою задачу выполнили, остальное – не наше дело. Хлыст, а что за товар-то мы упустили?
      – Огарок, я так понял, что пропало вещество, которое из собак делает людей. Если собака съест это вещество, в ней меняется набор хромосом и собака становится человеком, недалеким, но все же.
      – Собак и среди людей достаточно, еще их из собак делать. Хлыст, скажи, что пошутил.
      – Нет, я не шутил, это вещество такое дорогое, что мало не покажется, если его продать. Вот если оно сейчас у Осипа, то он богатейший из людей и может слетать на Луну.
      – Так, давай кинем его, и станем богатыми, – сказал Огарок.
      – Оно мне надо? – пробубнил Хлыст. – Это команду готовят для Луны, собаки людьми не станут, но их сделают немного умнее, натаскают и пошлют к лунным существам в гости, слышал ты про лунных существ?
      – Ты за кого меня считаешь? Видел я этот лунный колпак по ТВ, понятное дело лунные существа маленькие, вот и нужны разведчики типа собак, но умнее собак.
      Слушай, Хлыст, а если я съем эту бурду, то стану умным? Нобелевскую премию мне дадут?
      – Огарок, а тебе, дадут премию в области наукоемких краж?
      Сижу, работаю, вдруг влетает Глеб и кричит:
      – Пропала сыворотка, пропала!
      – Сыр, что ли у тебя ворона свистнула? – спросила я с наивной улыбкой.
      – Какой сыр!? Кому теперь нужна наша работа, если сыворотка пропала из контейнера!
      – Глеб, чего ты кричишь? Все будет нормально. Работу сделаем, заказ лунный, не пропадет, – сказал Виталий, хлопнув Глеба по плечу.
      – Забыл, с кем имею дело, прости, Виталий. Я поясню свой крик души. Дело в том, что сыворотка для собак, для того чтобы они стали достаточно умными и ходили бы по катакомбам Луны, и сообщали бы информацию о лунных существах, пропала.
      – Глеб, а сыворотка была спрятана в контейнере, а контейнер был выполнен под пояс?
      – Спиноза! Точно! Ты откуда это знаешь?
      – Вчера видела такой контейнер на одном человеке, а он все хвалился, что в нем денег столько, что хватит на Луну слетать.
      – Кто он? – спросил Глеб, округляя и без того большие глаза.
      – А, что ему будет?
      – По головке погладят, а не скажешь, кто он, тебя погладят, чем надо.
      – Я пошутила.
      – Это не шутка, а преступление межзвездного значения. Пропала возможность подготовки космических экипажей облакайдеров для особо сложных полетов. Кто-то украл весь наработанный материал, ничего не осталось, кроме огромных химических формул, но от них до вещества, как от Земли до Луны.
      – Глеб, ты красивый спору нет, а что мне будет, если я найду это вещество?
      – Если честно, то не знаю.
      – Получается надо найти вещество и подбросить его тебе на усыновление, да?
      – Да, Спиноза, да. Когда принесешь контейнер?
      – Завтра.
      – Это не ответ, я тебя отвезу туда, куда скажешь. За ним поедем и сейчас.
      – Знать бы, где он сейчас. Понимаешь, я не знаю, где находятся ноги человека, который на своем поясе носит это вещество, межзвездной стоимости.
      Глеб посмотрел на меня и решил, что я пошутила, а он не шутил.
      Виталий подошел и спросил:
      – Спиноза, иномарку хочешь?
      – А что так теперь конфеты называются? – спросила я шутливо.
      – Спиноза, я слышал, ты знаешь, где сыворотка. Хочешь, я тебе скажу, у кого ты ее видела? У Осипа, скорее всего он предлагал тебе полететь на острова.
      – Ты откуда знаешь?
      – Ты, где работаешь? Я больше скажу, Осип попытался улететь с секретной сумкой, но его остановили, когда он проходил турникет в аэропорту.
      – А чего ты все это не сказал ему?
      – Он обойдется без информации, пусть сам ее добывает, а мы посмотрим.
      – Так, а за какие подвиги предлагаешь иномарку, если уже нашли сыворотку?
      – За новую разработку, Луна – Луной, но на земле дорог много, надо разработать прибор для определения неровности дорог, при перемещении определенных грузов.
      – Виталий, теперь мне понятно, датчик блокировки замкнулся, когда Осип проходил через турникет в аэропорту!
      – Умница, но обойдешься без иномарки.
 

 
      Дома Моська радостно меня встретил, покрутился вокруг ног. Сел. Его уши встали торчком. Умная мордочка слегка наклонилась и застыла с преданным выражением глаз.
      – Спиноза, звонила соседка, спрашивала, не знаешь ли ты, где Надежда, – сказала мама.
      – Пусть позвонит Глебу, у нее есть красивый приятель.
      – Она ему звонила, он ответил, что три дня ее не видел.
      – Мама, она осваивает новую иномарку, заехала куда-нибудь.
      – Ее сотовый телефон не отвечает.
      Я внимательно посмотрела на мать, нажала на имя Осип в своем телефоне, в ответ услышала его голос:
      – Спиноза, в чем дело?
      – Осип ты на свободе?
      – А я и был на свободе.
      – Тебя задержали в аэропорту.
      – Я сбросил сумку с себя, и выбежал из зданья аэропорта, пока они не поняли, что к чему; остановил машину, еду в ней за рулем. Рядом со мной сидит Надежда.
      – Она жива?
      – Она в норме…
      Связь прервалась.
      – Мама, она едет с Осипом.
      – У вас произошла рокировка?
      – Не знаю, – ответила я машинально, я на самом деле была в шоке от новостей последних дней.
      – Осип, кто звонил? – спросила Надежда, повернув голову к человеку за рулем.
      – Спиноза все уже знает и со всех сторон, – ответил он, останавливая машину у обочины дороги.
      – Отвези меня домой, – грустно попросила Надежда.
      – Да ты посмотри на поле с пшеницей! Нам повезло, облакайдер прямо по курсу!
      Спиноза была бы счастлива, увидеть такое зрелище!
      – А мне оно зачем?
      – Тогда сиди в машине, а я пойду, посмотрю, что там происходит! Вот повезло стать очевидцем написания кругов на пшеничном поле! – воскликнул Осип, вышел из машины и пошел в пшеничное поле.
      Надежда пересела за руль и поехала в сторону города. Осип не оглянулся, его пленило облако над полем, он крупным шагом шел навстречу неизвестности. Он видел, как из облака вышли столбы, опустились к колосьям, прочертили вензеля, потом они поднялись в облако, и оно поплыло дальше. Он попытался позвонить Надежде, но его сотовый телефон хранил молчание, он вышел на шоссе – оно было пустынно. Облако – исчезло.
      Неожиданно Осип почувствовал, что он отрывается от земли и плавно поднимается, удерживаемый невидимой силой. Он поднял голову, над ним висело густое облако, и тут он заметил, что его держит это самое облако. Он сделал попытку вырваться и упасть на землю, но сила невидимых рук в облачных перчатках была намного сильнее.
      Земля уходила от него, но его ноги не болтались над пропастью пустоты, а мягко погружались в облачную, упругую массу. Он уже чувствовал это облако, почти невидимое, но такое реальное! Он посмотрел вниз и увидел вензеля на пшеничном поле, мгновенье и это зрелище исчезло. На некоторое время Осип потерял видимость, и очнулся внутри просторной кабины в кресле из белого тумана. Он стал оглядывать странную кабину неизвестного летательного аппарата.
      – Осип, ты нам нравишься! – раздался скрипучий голос с потолка, мы возьмем тебя в качестве производителя.
      – Вы – это кто?
      – Мы – это высшая ниша существования разумных существ, мы тайные и явные одновременно, нас чувствуют, но не видят, мы почти что Боги, мы – облакайдеры.
      – Отлично, а где вы живете? На горе или в болоте? Там жить можно?
      – Он еще спрашивает! Мы есть везде, это об одном из наших написали сказку.
      Засветился и в сказку попал.
      – Снежная королева тоже ваша?
      – Вероятно, и она была нашей, но давно.
      – А тролли – ваших рук дело?
      – Проехали, тролли не по нашей части. У нас несколько иное амплуа.
      – Заинтересовали.
      – Ты выполнял наше задание в образе Грека и прекрасно справился с ним, но зря упустил сыворотку для увеличения разума собак, теперь ее трудно будет заполучить.
      – Значит, и тролли по вашей части, – задумчиво протянул Осип. – А я думал, что вы заоблачные существа.
      – Все мы заоблачные, если пригласят, – сказал Глеб и сел перед Осипом.
      – Я тебя где-то видел… Глеб! Так ты жив?! А почему Надежде не сказал? В цирк играете?
      – Да, это я. Я выпрыгнул с парашютом из падающего самолета, и меня подобрали облакайдеры. Я не могу ничего сказать ей. Ладно, сыворотку в аэропорту у нас перехватили другие люди. Юмор в том, что воришка схватил брошенную тобой сумку и скрылся. Никто ж не знал, из-за чего сыр бор поднялся в аэропорту.
      – А, что это за облако, в котором мы летим?
      – Ой! Темнота! Осип, это обычная летающая тарелка, облаченная в облако. В ней все предметы и все движущиеся части покрыты облачной субстанцией.
      – Это вы круги рисуете на полях с пшеницей?
      – Естественно, наше дело народ запугивать непонятными процессами.
      – А меня обязательно было всасывать в эту облачную ловушку?
      – Ты слишком много увидел, а кто ты, выяснили чуть позже.
      – А Надежду выпустили?
      – Она уехала своим ходом, умная девица нос не сует чужие дела, и тебя кинула.
      – Что со мной сделаете?
      – Уши надерем. А если серьезно, то тебе надо официально устроиться еще и к нам на работу, чтобы ты был всегда рядом с нами. Я заметил, что высоты ты не боишься, будешь при необходимости изображать человека – паука.
      – У вас еще и все сказки работают?
      – Не все, но полезные для дела. Ты будешь человек – облако.
      – Летающий человек – паук?
      – Не отвлекайся от дела, у тебя будет костюм облакайдера. Ты уже понял, что мысль вложена во все, что тебя окружает, весьма серьезная. Летать между домами ты будешь без паутины. От крыльев птиц и самолетов мы отказались. Наше амплуа – невидимая видимость, малая облачность. То есть тебя все видят, но в качестве облака. Вспомни песенку: я тучка, тучка, тучка, я вовсе не медведь. Да, Вини пух – отличный прототип.
      – А у меня будет друг в виде ослика или пяточка.
      – Дадим тебе в друзья волка.
      – Нет, мне что-нибудь проще.
      – Пролетели. Моську мы хотели угостить сывороткой, тогда бы он мог стать твоим другом, но ты потерял сыворотку. И Моська слаб, чтобы быть твоим другом.
      – Я, что такой простой? Я не потерял сыворотку, она и сейчас в контейнере на моем поясе. А в аэропорту я подсунул в такой сумке металлический предмет в мусоре, он и заверещал, а сам сказал, что взял не ту сумку и вышел. У аэропорта стояла машина Нимфы, я попросил ее, меня отвезти в аэропорт и немного подождать.
      – Зачем вообще поехал в аэропорт?
      – Прочувствовать почву.
      – Осип, хорошо, что ты не лопух. Просто отлично! – лицо Глеба исказила довольная улыбка. – Мы сейчас прилетим на базу облакайдеров, – и он исчез в тумане кабины.
      Поляна в лесу была огорожена ровным, металлическим забором. Осип вышел из летающей тарелки. К нему подошли Огарок и Хлыст, они встали с двух сторон и повели его в его номер, расположенный не выше забора. В комнате висели несколько костюмов облаков разных оттенков для разной погоды. Сам по себе костюм не был большим. Осипу помогли надеть костюм с жестким каркасом, фиксирующим его местоположение в костюме. Двигатели обеспечивали плавное движение в воздухе. Это был мини самолет без больших лопастей и крыльев. Он нажал на первую кнопку, вокруг него надулся некий чехол, вокруг чехла стало образовываться облачная субстанция. Он нажал на вторую кнопку и вылетел в открытое окно. Скорость облака была так мала, что он просто завис над облачным аэродромом, если его так можно назвать. И зачем нужны эти облака? – подумал он.
      – Осип, ты зачем в небо поднялся? Опускайся!
      Услышал он в шлемофоне скрипучий голос Глеба.
      – Я не знаю, как это сделать, – прошептал Осип.
      – Перед тобой красная кнопка. Жми на нее! – гневно крикнул Глеб.
      Осип лежа планировал над облачным аэродромом, перед его глазами находились кнопки и ручки управления, он нажал на нужную кнопку и стал плавно опускаться на землю. Падение было столь плавным, что он спокойно встал на ноги. В его душе осталось весьма приятное чувство от полета. К нему подбежали Огарок и Хлыст. Из парадной двери здания к ним спокойно шел Глеб.
      – Как ощущение полета? – спросил Глеб с приятной улыбкой на лице.
      – Нормально, командир! – ответил Осип, извини, я на кнопки нажал машинально, совсем не думал, что я полечу.
      – Огарок, мог бы предупредить человека о назначении каждой кнопки, ручки и индикатора на пульте управления.
      – Глеб, так по этой части у нас Хлыст, он инструктор по низкой облачности.
      – Хлыст, проведи курс по изучению данной модели облакайдера.
      – Да без проблем, все сделаем, Глеб, он так шустро оделся в этот костюм, что мы глазом не успели моргнуть, как он в окно вылетел серым облачком.
      – Специалисты облачные, вопрос можно задать? Я во время полета постоянно должен лежать? Я не рыба, чтобы лежать, сидя летать можно? – спросил Осип.
      – Варианты расположения человека в облаке находятся в работе, сейчас готово только планирующее облако.
      – А бегающего облака нет в работе? Захотел – полетел. Захотел – побежал. Захотел – полежал. Ладно, я готов к изучению полетов в низкой облачности. Умнее Хлыста в этом вопросе никого нет?
      – Работайте! – бросил на ходу Глеб. И пошел в сторону машины.
      Огарок исчез в неизвестном направлении. Хлыст и Осип вернулись в помещение с облакайдерами.
      – Осип, пойми ты не птица, чтобы планировать в потоках воздуха, твоя задача лететь туда, куда тебя пошлют. Моторы маленькие, но сильные и надежные. Все тонкости устройства облакайдера я не знаю, не знаю, как преобразуется в них энергия, но знаю назначение всех кнопок, переключателей и значение индикаторов.
      Управление простое. Поймешь сразу. Но далеко не улетай. Поднимешься, раз десять над базой, а потом полетишь по заданию.
      – Инструктор Хлыст, показать достоинства облакайдера можно на личном примере?
      – Могу. Я тонкий, звонкий и прозрачный. А ты такой же, только красивее и мускулистей.
      – А вдвоем можем взлететь?
      – Сядь и слушай, потом взлетим вдвоем.
      И они углубились в изучение устройства облакайдера.
 

 
      Виталий пришел в техническую лабораторию, сел на рабочие место и забыл об Осипе.
      Он был занят настройкой нового устройства неизвестного назначения. Я работала рядом с ним. Внезапно свет из окна исчез, и вновь появился. Я увидела два серых облака, плавно удаляющихся от окна.
      – Виталий Ильич, кто у тебя сегодня облака изображает? – спросила я.
      – Твой суженый, ряженый Осип и Хлыст, – быстро ответил Виталий, не отводя глаз от приборов. – Спиноза, ты лучше скажи, когда принесешь Моську на инъекции? – спросил он, вставая со своего места.
      – Собачку жалко.
      – Это работа и ты знала, что Моська полетит на ЛКС. Кстати, и подушки твои сухими останутся.
      – Можно я с ним полечу на станцию? Он привык ко мне.
      – Перед полетом тебе надо будет пройти серию тренировок, это долго, твои мозги нужны здесь. Слушай, а что если Надежду послать вместе с Моськой?
      – Она девушка отважная, она не откажется от полета. Моська ее знает хорошо.
      – Отлично, пусть летят.
      В этот момент в помещение лаборатории вошел Глеб.
      – Глеб, мы думает послать Надежду с Моськой на ЛКС. Отпустишь? Сыворотка к нам вернулась, несколько инъекций и Моська будет готов к полету.
      – Виталий, спасибо, что спросил, мог бы и без моего разрешения послать Нимфу куда угодно.
      – Ты чего такой покорный?
      – С вами станешь покорным и безропотным, – пробубнил недовольным голосом Глеб. – Почему именно Надежду? Других людей нет?
      – И ты еще спрашиваешь? Задание у нее настолько секретное, что все кто с ней общается должны быть нашими людьми. Мы не можем рисковать! Сам знаешь, ЛКС не только мы возводим, а и наши конкуренты, наша задача проникнуть в катакомбы Луны.
      По нашим данным они невысокие, но многочисленные, человек в них не пройдет.
      Лунные существа сами по себе маленькие живые существа, покрытые небольшим мехом.
      Моська среди них будет выглядеть волкодавом или лошадью, скорее лошадью. Надо его в цирк свозить, найти дрессировщика, чтобы он мог на себе седло возить с маленькой обезьянкой. Лунным существам понравится такой вид транспорта.
      – Виталий, такое задание Моська и без сыворотки выполнит.
      – Первую часть задания он может выполнить после дрессировки. Но так мы решим задачу по ублажению прихотей лунных существ. Наша задача, чтобы Моська добыл сведения о Лунных катакомбах более подробные и доставил их нам. Он наш разведчик, – серьезно проговорил Виталий, глядя на приборы своего стенда.
      – КБ уже все это знает, о том кто и как живет в Луне, – сказал Глеб.
      – Глеб, мы тебя за это ценим, но не все ценное вынесли из Луны.
      Блик – глава Луны знает много. У нас есть его портрет, мы его поставим перед Моськой, чтобы он его запомнил. Задача Моськи – Блик! Кисельные берега – это одно, а тайны лунного народа – это другое. Моська – лошадь для Блика, но не просто лошадь. Сыворотка даст возможность развить мозг Моськи до уровня необходимого для самосохранения, он не должен пугаться неизведанного, но и не должен излишне рисковать. Он должен вернуться живым и принести нам прибор фото импульсной съемки. Мы все запишем, весь его путь по катакомбам Луны.
      – Виталий, но фото импульсный прибор еще в работе, мы его не проверяли в экстремальных условиях. Ты прекрасно понимаешь, что температура на Луне и в Луне не комнатная.
      – Мне не надо объяснять ограничения работы прибора по температуре. Все схвачено, за все заплачено.
      Перед полетом на Луну мы немного нервничали и потерялись в собственных отношениях.
      Луна – песчаная пустыня с ровными круглыми кратерами не всегда радушно принимала космические корабли с Земли. За первые годы освоения Луны многие запуски космических кораблей были неудачными, кто-то или что-то охраняло Луну от вторжения инородных тел. Выплески светящейся пыли, люди могли принять за стрельбу. С первых полетов на Луну возникало ощущения, что в ее глубине, кто-то живет. Это они не пускают космические корабли на Луну, они обстреливают неизвестным оружием ракеты! Или землянам так только казалось.
      Из кратера с поверхности Луны вырвался светящийся столб пыли и завис на три минуты в воздухе. Я на миг оцепенела, зрелище было незнакомое. Я шла по Луне с группой людей в скафандрах, мы двигались маленькими шагами: гравитация на луне в шесть раз меньше чем на Земле. Скафандр сковывал движения и не давал из-за своей тяжести и неуклюжести двигаться большими, легкими шагами. Рядом шел Осип. Мы с ним еще больше сдружились на тренажерах при подготовке к полету на Луну.
      Людей на Луну отбирали по уму, здоровью и нетребовательности к пище, способных к самоограничению по многим вопросам быта. Такие люди встречаются в различных слоях общества, и поэтому на Земле, шел поиск избранных для жизни на Луне. Я оказалась в рядах первых строителей необыкновенного космического комплекса.
      Атлас Луны я хорошо изучила. В данный момент я шла по дну кратера диаметром двадцать пять километров, было принято решение именно здесь построить космический объект. Вскоре меня догнал Осип на лунном автомобиле.
      Лунный автомобиль вез нас по песку, мы выбирали площадку для строительства комплекса ЛКС. Песок немного поднимался от колес автомобиля от поверхности Луны, и быстро оседал. Солнце светило уже больше недели, до лунной ночи оставалась еще неделя, надо было все хорошо осмотреть. День на Луне длится месяц.
      Интересно сколько лет будет мне на Луне через земной год? Но пока я была молода и верила в то, что здесь будет построен райский комплекс. На Луне готовили строительную площадку для стационарной космической станции с учетом того, что на Луне нет атмосферы. Разработчики станции во главе Платоном Ивановичем предполагали, что ЛКС – это маленький городок, расположенный под колпаком сферы, что он будет построен для большей компактности несколько похожим на муравейник, рассеченным всевозможными арками для перемещения. На Земле был собран его макет, в натуральную величину, который проходил испытания по всем возможным параметрам.
      Люди на Земле всегда знали, что такое плюс или минус семьдесят градусов, надо было добавить еще тридцать градусов к своим познаниям и получить условия жизни на Луне. Бывают удачные сооружения, которые стоят века. Станция делалась не на один год или день. ЛКС – намного проще и интересней обычных летающих станций вокруг Земли. Трудности неизбежно будут ожидать лунных обитателей, но и на Земле есть различные типы гермозон, где надо проходить из вакуума в воздух, такие переходники давно и надежно отработаны. Маленький кусочек Земли создавался под Сферой на Луне с обычной атмосферой. Чуда не было. Если разобрать все проблемы строительства ЛКС на части, то можно увидеть, что все они имеют свое техническое решение. Часть проблем была отработана на Земле. Сфера – крыша ЛКС, была проверена в Антарктиде и пустыне Сахаре.
      Освоение Луны было делом всех землян, здесь речь шла не об отдельной нации, а о создании нового клана людей для Луны. ЛКС – лунную космическую станцию предполагали построить под большой сферой. Крышу сферы, как и скафандры, делали многослойными. Задача разработчиков ЛКС состояла в том, что надо было получить постоянные двадцать три градуса внутри объекта. Они учитывали то, что температура на Луне бывает в интервале от 100 градусов плюс до 100 градусов минус.
      Всем известно, как ведет себя вода, при таких температурах. Следовательно, воды на поверхности Луны быть в принципе не может. Чем поить комплекс на пятьсот человек? Разработчики должны были решить сложную задачу. Бурить поверхность Луны, но где, куда и насколько? Добудешь воду, а она замерзнет или испариться. Как поймать воду, если температура на Луне для нее совсем не подходит? Ответ один: для начала надо построить герметический объем в виде сферы, непробиваемый метеоритами. Для строительства ЛКС разрабатывались новые технологии не только для получения принципиально новых материалов для крыши комплекса.
      В замкнутом пространстве сферы, необходимо создать кислородный климат. Главное для создания ЛКС: крыша, воздух, температура внутри Сферы, потом дело дойдет и до воды. Должна быть в недрах Луны концентрированная вода и ее компоненты!
      Разрабатывалась целая серия космических кораблей с большой грузоподъемностью. С Земли на Луну вскоре должны полететь целые серии этих кораблей. На Луну надо будет перевозить огромное количество груза.
      По периметру дома – пирамиды, предполагали построить квартиры с окнами, внутри огромного здания намечали расположить промышленные помещения. Райский комплекс на Луне рассчитывали построить человек на пятьсот. Большую космическую обсерваторию решено было разместить на верхних этажах пирамиды, с большим набором телескопов для наблюдения за звездными просторами, с новой точки зрения – Луны. Я вышла в скафандре из космической ракеты на линию терминатора Луны.
      Немного привыкнув к лунному ландшафту, я заметила маленькие норки в лунной поверхности. Норки были прикрыты камнями. Мне крупно повезло, из одной норки показалось маленькое милое существо, за ним вышло еще двое. Я мысленно назвала существа 'лунные существами'. Я спряталась за ракету и наблюдала за маленькими существами, выбегающими из Луны.
      Лунные существа были похожи на маленьких людей, с хорошо развитыми руками. Было в них нечто человеческое, но покрытое темной шерстью. Нельзя их было спутать с обезьянами. У лунных жителей не было хвоста, головы относительно туловища были больше, чем у людей, в целом, существа вызывали симпатию. Можно сравнить их еще с медвежатами, но они были более изящными. Мне лунные существа сразу понравились.
      Лунные существа немного попрыгали у норки, то на задних конечностях, то одновременно на передних и задних, потом стали двигаться так же странно к ракете.
      Пробежав, метров десять, они заметили меня, помахали все трое одновременно головами влево – вправо, подняли вверх две руки, в знак приветствия, затем лунные существа быстро вернулись к своей норе, и исчезли в ней. Я была приятно удивлена появлением столь милых существ. Среди людей ходили толки о жизни внутри Луны, но их описания до сих пор не было, ни в одном научном издании. На Земле строили облакайдеры для космоса. Медленно, но верно в различных сферах производили все необходимое для лунного комплекса, думали о том, как на Луне людей обеспечить пищей. Было решено, что лунное питание будет носить растительный характер, мясоеды на Луну не полетят. Разрабатывались грунты, для выращивания на ЛКС злаков, овощей и фруктов. Все агрономы Земли были привлечены к интересным лунным разработками и экспериментам на Земле.
      Космические облакайдеры стали прибывать на Луну. Космодром в огромном кратере заполнился людьми в скафандрах. Подъемные краны собирались из нескольких частей.
      Все части конструкций крыши Сферы на Луне весили в шесть раз меньше. Сфера поднималась на глазах. Новые скафандры не мешали передвижению в пространстве, люди привыкали к гравитации Луны.
      Герметичная Сфера ЛКС была построена. Внутри заработали насосы, кислород медленно заполнил огромное помещение. Люди с радостью снимали скафандры.
      Работать стало веселее. На лунном песке строились жилые помещения и технические комплексы. Земля для посадок растений, находилась по периметру сферы. Сады на Луне обязательно зацветут внутри Сферы ЛКС. Сфера диаметром в один километр была весьма внушительным сооружением, поэтому транспорт внутри сферы был необходим, и его запустили по окружным дорогам. Худощавые люди, способные питаться растительной пищей, здоровые и относительно молодые составили население Сферы.
      Семьи на Луне не запрещались, надо было создавать общество лунных людей. Я и Осип решили остаться на Луне. Они верили в успех освоения Луны. Не так Луна и страшна для Землян.
 

 
      Через некоторое время…
      Сфера лунной космической станции находилась на видимой стороне Луны и легко просматривалась с центра наблюдения Земли. ЛКС была вторым космическим форпостом Земли. Станции типа Мир и МКС, десятилетия крутились вокруг Земли, и крутиться будут до бесконечности, заменяя одну конструкцию на другую. Стационарная лунная станция на Луне была новым шагом в науке.
      Климатические условия на Луне не отличаются добрым нравом, поэтому была построена замкнутая система жизнеобеспечения в виде комфортабельного комплекса с несколькими крышами из разных материалов, соединенных между собой гибкой и легкой арматурой. Между крышами протекали потоки воздуха различной температуры, создавая нужные двадцать три градуса по Цельсию внутри ЛКС – лунной космической станции. Крыши отличались гибкостью и от смены температур хрупкими не становились.
      Крыша – главная задача любой станции, ее герметичность и температурная стойкость, долгие годы была задачей номер один на Земле. Внутри сферы находился маленький компактный город по типу многогранной пирамиды, с плоской вершиной, для смотровой площадки.
      По периметру сферы находились места отдыха: бассейны, парки, прогулочные дорожки, оранжереи для выращивания злаков, фруктов и овощей. С Земли привезли рассаду, саженцы и дальше все выращивали сами. Если брать насыщенный питательными веществами грунт, то его надо намного меньше, чем обычной земли. Для прогулок по Луне существовали лунные автомобили, лунные скафандры. Через серию герметичных входов вполне можно было выйти на лунные просторы, в маленькую экспедицию.
      На ЛКС люди жили семьями. Здесь были свои мини школы и мини вузы. Людей отбирали по принципу пищеварения, брали тех, кто может питаться растительной пищей. Мясо на ЛКС не производили. Таким образом, сформировался клан людей не по нации и языковому барьеру, а по способу питания и выживания. Вторые поколения, родившиеся на станции, считали, что правильно и единственно возможная форма жизни – это ЛКС. Живыми существами на станции были люди и растения.
      Растения преобладали необходимые для питания человека. Декоративные растения практически были запрещены. Все, что растет должно приносить пользу двойную: выделять кислород и давать пищу. Мясо – молочая промышленность на ЛКС отсутствовала. Недостающие микроэлементы получали, как сухой медицинский паек с Земли. Срок годности у сухого пайка был пять лет, на тот случай если прервется связь с землей, пять лет станция ЛКС могла прожить автономно.
      Кислород вырабатывался на кислородной станции, электроэнергия вырабатывалась из ветра – ветряки и солнечного света – солнечные батареи. Жизнь на станции протекала спокойно: алкоголь, сигареты, наркотики сюда не попадали.
      По внутреннему периметру ЛКС ездили высокие автомобили, по типу автобуса.
      Скорость передвижения зависела от пассажиров. Транспорт шел в четыре полосы, в зависимости от числа остановок и скорости. Вся эта движущаяся лента дорог, закрывалась крышей, имела свои входы и выходы. А на крыше над дорогами, находилась самая большая дорога ЛКС – пешеходная.
      Пирамида была пронизана дорогами, как лучами, но в шахматном порядке, по высоте.
      Основная задача станции – вести наблюдения за другими планетами и немного за Землей. Телескопы различного разрешения находились на площадках предпоследнего этажа. Агрономы и астрономы – основные специалисты ЛКС. Остальные знания были у избранных людей. На станции приветствовались браки между людьми по расчету, считалось, что такой брак самый крепкий. Если любовь можно просчитать, то она становится расчетной, а брак по расчету разрешался. Так был создан идеал семейной жизни на ЛКС. Семья должна быть крепкой, по возможности единственной.
      Население ЛКС не могло расти до бесконечности, и было незримо ограничено.
      Коренное население ЛКС – худощавые, стройные люди, не выше 180 см. Они много не просят, покладистые, уступчивые, услужливые, воспитанные в узком кругу общения.
      Развлечения на станции носят спортивный характер, рестораны на станции отсутствуют, есть красивые блоки приема пищи, для всех пища одинаковая, большого разнообразия быть просто не могло. Чистый и размеренный уклад жизни. Если случайно рождался человек, которому в пищу нужно мясо, то при первой возможности его отправляли на Землю, а в ответ на Луну могли прислать вегетарианца. Если кто-то психологически выбивался из общего русла, его отправляли в медицинские блоки и мозги ставили на место. Безболезненно все это не проходило, но средства для успокоения всегда у медиков ЛКС были под рукой, так гасились все недовольства.
      Если есть жизнь в глубинах Луны, значит должна быть и вода, или ее замена. В Луне была жизнь, но очень странная. Кроты – не кроты, живые существа, с практически обезвоженным организмом. На поверхности Луны дышать нечем, чем они дышали в глубинах песчаной планеты? Если внутри Луны есть жизнь, значит, есть и подобие воздуха. Или это роботы жили в лунных катакомбах? Луна внутри была изрыта вдоль и поперек их трудолюбивыми конечностями. В чем смысл их жизни?
      Охрана Луны? Да, они охраняли ее. Выходы на поверхность у них были прикрыты, и при необходимости они выныривали в месте стоянки космической ракеты, и вредили от души.
      Чем дышали на поверхности Луны? А чем дышали ловцы жемчуга в старые времена на земле? Тренировка, и люди какое-то время могли пробыть в глубинах океана.
      Подземные жители Луны обходились подобием легких, требующим малое количество кислорода, и могли выбегать на поверхность планеты, задерживая дыхание. Чем они питались?
      Луна пронизана прожилками из питательных веществ и микроорганизмов, вдоль этих прожилок и жили лунные существа, назовем так коренных жителей Луны. Рост у них маленький, не больше 50 см. Глаза приспособлены к темноте, они могут хорошо ориентироваться по запаху, осязание хорошо развито. Есть ли у них орудия труда?
      Скорее да. Лунные существа используют камни, найденные в глубинах Луны. Покрыты шерстью маленькие жители, но животных не напоминают, есть в них нечто, что-то от разумных существ.
      Лунные существа – существа симпатичные. Дороги внутри Луны соответствуют росту лунных существ, местами встречаются большие помещения, в них есть лунные камни, излучающие свет. Живут лунные существа с некоторыми удобствами. К себе они перенесли остатки интересных предметов из ракет, поэтому им нужны ракеты, которые с Луны не улетают. Светящиеся лунные камни предмет гордости лунных существ, чем их больше, тем больше ранг лунных существ. Власть нужна внутри любой живой системы.
      Лунные существа обязаны находить новые питательные жилы, они обязаны их охранять от разрушения. Лунные существа давно заметили, что прибывшие очень большие люди на последних ракетах, не стремятся покидать Луну, как это обычно происходило раньше. Они возводят огромные сооружения, и их так много, что лунные существа примолкли и не высовывались. Самосохранение у них работало.
      Иногда лунные существа утаскивали к себе в катакомбы маленькие предметы.
      Поверхность Луны замерзает ночью и оттаивает днем, меньше всего это заметно на песке, которым и порыта поверхность Луны. Лунные существа опытным путем нашли линию терминатора, линию лунного утра и один раз в лунный день выбирались на поверхность Луны, но эту линию знали большие люди, так что эта линия пользовалась большой популярностью среди лунных существ и людей в скафандрах.
      Кто бы знал, как сфера ЛКС понравилась лунным существам! О, они оценили преимущества нового строения больших людей! Лунные существа в районе овощных посадок прокопали на поверхность отверстия и с великим удовольствием выходили на поверхность внутри станции ЛКС, когда люди спали по законам земного времени, и освещение, в целях экономии, практически выключалось.
      Лунные существа были счастливы в эти минуты, и строго соблюдали очередь внутри своего сообщества на появление в сфере. Я заметила выходы лунных существ внутри станции ЛКС, она ожидала их появления и внимательно присматривалась к посадкам овощей.
      Конечно, она заметила специфические неровности на овощных плантациях и стала ждать появления лунных существ. Для приманки она оставляла им вкусную еду у входа, очень ей хотелось еще раз увидеть милые существа, которые являлись коренными жителями Луны. Раньше всех лунных существ заметил маленький Моська. Мы гуляли в районе посадок. Я увидела рожицу лунных существ. Моська был немного больше существа, вылезшего на поверхность. Моська был мал, и это привлекло внимание лунных существ, они решили послать одного лунного существа для знакомства. Знакомство состоялось. Как найти общий язык? Моська лапкой погладил лунного существа по голове, и тому это очень понравилось.
      Я рассказала Осипу о том, что мы с Моськой видели местного жителя. Да, теперь надо было заводить официальное знакомство с лунными существами. Глава ЛКС узнал от Осипа эту интересную новость, вскоре все жители знали о том, что в Луне есть жизнь. Главное было ее не испортить, а изучить и найти в ней выгоду для жителей ЛКС. Правила правилами, но всегда найдется нарушитель. Кто-то на космической ракете тайно провез котенка, а более мудрые люди провезли на ЛКС маленького теленка. Нарушителей поругали, но жители комплекса так были рады животным, что пришлось разрешить котенку и теленку жить на станции. Котенок знал своего хозяина и вел домашний образ жизни, иногда с ним гуляли, чем радовали всех жителей. Теленку пришлось отвести место для еды и прогулок на овощном огороде, нашлись умельцы, посыпали клевер, и он вырос между капустой.
      Лунные существа стали чаще появляться на станции, им отвели место для встреч с людьми. Позже лунные существам построили маленький домик в месте выхода их на поверхность. Детей к лунным существам близко не подпускали. Для безопасности место выхода лунных существ огородили сеткой. Нашелся человек, который добровольно стал общаться с лунные существами внутри сетки, пытаясь выработать общий язык понимания.
      Проникнуть в катакомбы лунных существ люди не могли, дороги внутри Луны для людей были слишком малы. Но чудеса всегда случаются. Котенок подрос, и с ним хозяин пришел к лунным существам домику под сеткой. Котенок при первой возможности, ринулся внутрь Луны дорогами лунных существ. Происшествие немедленно обошло все ЛКС. Народ стал подходить к домику лунных существ. Советы слушались и обрывались, из-за нереальности выполнения.
 

 
      Лунное существо, которое в это время было на ЛКС побежало внутрь Луны. Котенок побежал по дорогам лунных существ. Встречные лунные существа прижимались к стенкам при виде странного животного. Светящиеся камни указывали дорогу котенку, ему не было страшно, а было очень интересно. Лунные существа котенка не пугали, и в какой-то момент котенок устал и сел у питательной жилы Луны. Котенок ел пищу лунных существ, те столпились вокруг котенка. Подошел один из лунных существ, который им объяснил, что котенок сбежал с ЛКС. Котенка пытались гладить, он выгибал спинку, все были довольны. На своем совете лунные существа долго думали, что делать с таким большим существом, как котенок. А котенок и не думал, он поел, отдохнул, и как побежит по своему следу назад.
      Лунные существа побежали за котенком. У домика лунных существ, на ЛКС, скопились люди, и все радостно наблюдали, как из норки выхода лунных существ вырвался наверх котенок, и вскоре за ним вылетели десять лунных существ. Лунные существа смотрели на людей, люди на лунных существ, а котенок подбежал к хозяину чумазый, но довольный. Руководство ЛКС приняло решение увеличить место для прогулок лунных существ на ЛКС. Им сделали мини парк, но сверху закрыли сеткой.
      Лунные существа еще не были изучены полностью.
      Станция ЛКС себя постепенно окупала. Наблюдения с Луны, так отличались от наблюдений из обсерваторий Земли, что принято было решение о модернизации ЛКС, а не о роспуске. Думали уже о том, чтобы с Луны производить запуск космических кораблей на другие планеты. Жизнь на ЛКС стала веселее. Появилось живое молоко.
      Появились лунные существа. Все это развлекало жителей ЛКС. Люди ко всему привыкают: и к долгой ночи, и к длинному дню. Главное: Сферу надо было содержать в порядке и не допускать раз герметизации станции. Любое отверстие в сфере могло нарушить земной рай на Луне. Поэтому были штатные наблюдатели и хранители сферы.
      Новость о лунных существах достигла Земли, нашлись люди, которых они заинтересовали. Был создан мини луноход для изучения жизни лунных существ в их катакомбах.
      Мини луноход оснастили достаточным освещением, фотоаппаратурой, видеокамерой, все прочно закрепили, проверили на Земле и отправили на Луну. На мини луноходе было место для одного лунных существ. Я предложила самому любознательному из лунных существ сесть на мини луноход. Я показала действие аппаратуры. Его назвали Лунник, надели на него одежку, отличающего его от остальных и на мини луноходе отправили в путешествие по подлунным дорогам лунных существ.
      Лунные существа разбегались по стенкам при виде ярко освещенного лунохода, на котором сидел Лунник. Его знали многие жители Луны, но не все знали, что Лунник является личным разведчиком Главы Луны. Самое большое помещение занимал Глава Луны. Лунник на луноходе приехал к нему с докладом и показал луноход.
      Блик, так звали Главу Луны, одобрил действия Лунника и разрешил снимать помещения лунных существ, но не показывать съедобные пласты, не показывать военные части лунных существ, не показывать технику. Дело в том, что жители Луны сотрудничали с жителями Марса. Марсиане раньше землян посетили Луну, они установили в углублениях на поверхности спутника Земли, пушки для защиты от прибывающих космических кораблей. Пушки служили исправно и люди долго не осваивали Луну, боялись того, что космические корабли с Луны редко возвращаются.
      Марсиане привозили Блику одежду, предметы роскоши, еду и технику. Все это было только у Главы Луны и его приближенных, остальные лунные существа ходили в своей шерсти и питались питательными жилами. Поэтому земляне, впервые увидевшие лунных существ, ничего не знали о связи Блика с марсианами, они считали, что лунные существа темные существа и наивно полагали, что Лунник снимет на пленку все секреты подлунного царства. Совершенно случайно на пленку видеокамеры попал сам Блик, проверить отснятую пленку они не могли, но в запретные места Лунник не заезжал и лишнего не снимал. Я ждала Лунника у выхода на поверхность в районе
 

 
      Лунник появился, не запылился, довольный и счастливый показался на поверхности на мини луноходе. Она поприветствовала Лунника и передала луноход органам разведки, на этом ее миссия заканчивалась.
      Изучением пленок занялись люди, прибывшие на Луну вместе с мини луноходом.
      Естественно больше всего их заинтересовал кадр, на котором было шикарное помещение, отделанное красивым материалом, с роскошной мягкой мебелью, со странным предметом, похожим на экран. В кресле восседал в мантии Блик. Бедные лунные существа, стоящие по стенкам дорог резко от него отличались и их пещеры были убоги, а еда скромной и непонятной.
      Космические разведчики с Земли, решили, что надо выйти на связь с Главой Луны, они его сразу так назвали и угадали. Лунные существа почему-то признавали меня одну, и только мои приказы выполняли. Разведчики показали мне самые интересные кадры и попросили поговорить с Лунником, как только он появится на поверхности.
      Этот интеллектуальный Лунник стал произносить звуки, напоминающие человеческую речь. Я показала Луннику снятые им кадры, а он и не удивился, возникло ощущение, что он знает больше, чем ему показывают.
      Удивительно, но ему шла одежда, сшитая портными ЛКС. Его лицо было весьма интеллектуальное лицо существа с другой планеты. Я понимала, что Лунник лишнего не покажет и то, что Главу Луны трудно будет встретить, но космические разведчики настаивали на встрече. Можно было бы подключить к этому заданию других лунных существ, но те перестали появляться на поверхности ЛКС, связным был только Лунник. Однажды Лунник принес мне перламутровые жемчужины и маленькие алмазы, он сказал, что в Луне, в его подземелье таких горошин у них много. Каким-то образом кадры с Луны стали появляться на телеэкранах Земли. Земляне с нетерпением ждали демонстрацию лунного фильма.
      Транспортные ракеты Земля-Луна летали почти по расписанию. Приземлялись они в районе линии терминатора. Финансовое обеспечение полетов не обходилось без помощи экскурсантов. Первый форпост в космосе притягивал к себе людей Земли.
      Лунная сотовая связь обеспечивала связь между частными лицами и организациями Земли и Луны. Лунные существа на самом деле не могли сильно вредить космическим кораблям или могли? Лунник подарил мне лунный камень желтого цвета и показал, что его нельзя тереть рукой.
      Клапан Жизни замигал красным цветом. Я тревожно прислушалась к своему состоянию, вроде все нормально, в данный момент у меня ничего не болит, так в чем же дело?
      Эти маленькие приборчики появились совсем недавно, а вдруг это проблема прибора, а не моя? Хотелось бы верить в поломку неодушевленного прибора, чем в свою еще непонятную болезнь.
      Прибор верещал, вращая недовольным красным глазом светодиода.
      – Клапан, что я не так сделала? – спросила я у прибора, не выдержав его недовольства.
      – Завтрак, ты съела завтрак, – механически ответил Клапан Жизни.
      – Смешной ты, есть поговорка 'Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, ужин отдай врагу'.
      – Неправильно понятая поговорка, неправильная трактовка поговорки, – проговорил Клапан Жизни.
      – Умный Клапан, хороший Клапан, утро – это утро, обед – это обед, и вечером ужин.
      – Неправильно! Неправильно! – замигала красная лампочка. – Даю правильное объяснение поговорке. Утро – это детство и юность, обед – молодость и зрелость, ужин – это старость человеческого существа.
      – А я, что старая? На мне написано, что я пожилая женщина? Я еще молодая! – вскрикнула я недовольно.
      – Ты – молодая, ты можешь, есть обед и ужин, свой завтрак ты уже съела.
      – Когда я съела свой завтрак? Я его съела сегодня, ты сказал, что я поступила неправильно.
      – Да, вчера ты была юная и могла, есть завтрак, сегодня ты молодая и не должна завтракать.
      – Я, что сегодня постарела?
      – У тебя сегодня день рождения. Ты стала молодой. Ты должна есть в обед.
      – Жадный ты Клапан! Если у меня сегодня день рождения, мог бы поздравить.
      – Я поздравил. Я предупредил. Я поступил правильно.
      Я не стала спорить с прибором, а просто открыла инструкцию по эксплуатации Клапана Жизни. Инструкция гласила, что срок службы Клапана Жизни равен 100 годам, на такой срок рассчитана жизнь подопечного человека. В ней черным по белому было написано, что все утверждения Клапана верны и не должны оспариваться потребителем.
      – Клапан, на сегодня все указания по состоянию моего здоровья?
      – Да, – ответил Клапан, и погасил красную лампочку.
      Почему все так несправедливо? Все детство и юность заставляли по утрам кушать, а теперь, когда я привыкла по утрам – есть, мне это запрещают? Тогда вместе с прибором надо вручать таблетки от аппетита или выкидывать прибор, чтобы не мешал жить.
      Красный светодиод вновь замигал.
      – Нельзя меня выкинуть, нельзя обо мне плохо думать, я защищаю твою жизнь, – заскулил Клапан Жизни.
      – Купила тебя на свою голову!
      – Ты меня не покупала. Тебе меня подарил Глеб, я очень дорогой Клапан Жизни меня нельзя выбрасывать!
      – Да ты вовсе не Клапан Жизни, ты мой собеседник! Мне пора ехать на работу.
      – Можно ехать на работу, – Клапан включил зеленый светодиод.
      – Спасибо, на добром слове, – ответила я, и очень захотела оставить Клапан дома, но передумала и взяла с собой.
 

 
      На улице царил ясный и прекрасный день. Безоблачная голубизна небес, вымытая вчерашним дождем, была безукоризненна. Температура воздуха 20 градусов по Цельсию, – горело на табло, стоящем на остановке общественно – полезного транспорта. Личные автомобили проносились по средним полосам дороги с каждой стороны, самый центр дороги занимали специальные виды транспорта, по крайним дорогам перемещался общественный транспорт.
      Я посмотрела на все виды транспорта и вздохнула.
      – Правильно, надо идти пешком по кленовой аллее, – медленно проговорил Клапан Жизни.
      – Почему? – недовольно протянула я, – на любом транспорте можно быстрее добраться до работы!
      – Быстрее – пешком! Ты молодая, ты должна идти по кленовой аллее.
      – Нет!
      – Попрошу без отрицаний! – строго проговорил Клапан Жизни.
      – Затихни, пойду пешком, ко мне приближается Осип, помолчи, будь любезен.
      – Я буду любезен. Осип – можно.
      Я посмотрела еще раз на синеву небес, на длину кленовой аллеи и на приближающегося Осипа. Он выглядел великолепно в белых кроссовках, белой футболке с золотой отделкой и светлых джинсах. Его гибкая фигура остановилась рядом.
      – Привет, Осип!
      – Здравствуй, Спиноза! Идем по кленовой аллее?
      – Да.
      – Что так невесело? У тебя сегодня день рождения? Поздравляю!
      – Спасибо, – уныло ответила я и пошла рядом с Осипом под чистой, зеленой листвой кленов.
      – Как сегодня отметишь день собственной молодости? Теперь тебе можно все. Вот думаю, не предложить ли тебе свою персону в качестве гранд мужа?
      – Приятное предложение, тебя надо протестировать, если подойдешь, то почему нет?!
      Ты красив, я великолепна, чем не пара?
      – Ты права, внешне мы хорошо смотримся, если подойдем по остальным параметрам, то я сделаю тебе официальное предложение.
      – А где мы будем жить? – без эмоций спросила я.
      – Где жить? Хороший вопрос. Если ты будешь готовить на двоих, то вместе, а где – подумаем.
      – Осип, а ты утром завтракаешь? – с болью в голосе спросила я.
      – Я завтракаю ли утром? Ты об этом спрашиваешь? Вот и первый вопрос теста, из одной ли мы с тобой прослойки общества? Я пью утром черный кофе без ничего.
      – И давно ты так завтракаешь?
      – Со дня своей молодости, – спокойно ответил Осип.
      – Хорошо, я выйду за тебя замуж, – улыбнулась я.
      Мы замолчали, и все шли и шли, мимо кленов, пока аллея не закончилась, пока перед ними не открылся вид на великолепные здания офисов и лабораторий. Мы еще раз улыбнулись друг другу и разошлись по своим зданиям.
      Я одна ехала в лифте, неожиданно подал голос Клапан Жизни:
      – Замуж – правильно, – и Клапан замолчал.
      – Высказался, а промолчать не мог, я и сама знаю, что молодые женщины должны выходить замуж, а юные не могут. Юные – учатся, молодые – работают. Я – работаю, я молодая, мне можно все, кроме завтрака.
      – Правильно, – загорелся зеленый светодиод Клапана.
      Я зашла в лабораторию, поздоровалась с сотрудниками и села на свое место.
      Включила компьютер. Полила цветы. Причесала волосы.
      В это время открылась дверь, и в нее вошли все сотрудники фирмы. Они поздравили меня с днем рождения и великим днем молодости! На столе появился букет роз.
      Все вышли, а я превратилась в тень самой себя и потонула в странных мыслях…
      Приятно находиться в тени, и смотреть на то, как солнце, освещая своими лучами царственных особ, теряет свою неиссякаемую энергию. Напротив меня небо, свет, солнце, шум самолетов, листья, вымытые последним дождем. Там все, тут нечто. Где я – там тень. Тень создается вольно и невольно, или это я сама всегда нахожу себе прикрытие? Вероятно так.
      Я скромнейшая, я величайшая. Я – госпожа всевидящая Тень. Я родилась. Я появляюсь каждый день, каждую секунду, каждый миг. Я везде, я повсюду. Меня знают все, я всевидящая Тень событий, я под каждым листком. Я под каждым кустом.
      Меня нет на солнце. Меня любят в жару, меня обожают, ища у меня прохладу в знойный час. Меня увеличивают в размерах, строя дома и подземные переходы.
      Иногда ко мне стремятся сильные мира сего, и я их на время скрываю в прохладных залах их дворцов.
      И однажды я, прохладная на чувства Тень влюбилась в принца чистых кровей. Принц Свет, был обворожительным юношей. Я уже говорила, что люблю свет, из-за него и существую я – Тень. Он лежал под балдахином из утренних лучей, они струились из круглого окна в потолке, они сползали по прозрачной занавеси к его божественным ступням. Принц свет был весь на свету. Весь. У меня не было возможности подойти к нему. Я хотела подкрасться к нему, приласкать своей прохладой и не могла. Я была бессильна. Я стала маленькой, маленькой, я спряталась в его башмачках и стала ждать, когда ко мне придут его благословенные солнцем ноги. Кем я могла бы стать в его башмаках? Только маленькой, крошечной девочкой. И почему его башмаки так малы? А то я стала бы принцессой по имени Тень! Мечты, мечты, как вы прелестны! Но еще прелестней принц Свет! Рядом с ним я теряю свою силу, свое могущество, он прямолинеен в мыслях и чувствах. В его душе нет места для меня.
      – Приди в себя, приди в себя, – громче и громче стал говорить Клапан Жизни.
      Я с трудом вернулась мыслями в мир Клапана Жизни.
      – Одна роза ядовита, запах, выброси розы, – сказал Клапан.
      – Неудобно, мне подарили цветы, а я их выброшу?
      – Мне трудно держать тебя в этом мире, мне трудно… – сказал Клапан и появился желтый цвет светодиода.
      – Я выброшу! – вскрикнула я испуганно.
      Я на самом деле взяла букет и вынесла его из комнаты, завернув его предварительно в полиэтиленовый пакет. Никто не смотрел в мою сторону. Я вышла на улицу. Небо покрыли темные тучи, подул свежий ветер.
      – Хорошо, – сказал Клапан Жизни, – одну жизнь ты потеряла, став тенью, исчезнувшей под пяткой принца по имени Свет.
      – Ты и это знаешь?!
      – Я знаю все твои мысли и жизни.
      – Так расскажи мне, что будет со мной.
      – Нет, все по порядку…
      Вечер оказался полной противоположностью утру: тучи, прохладный ветер, дождь, накрапывающий без перерыва. Я отменила празднования дня молодости, мне хватило поздравления сотрудников. Меня волновал вопрос: кто брызнул яд на одну розу? Все сотрудники не могли быть против меня и желать мне смерти, это сделал кто-то один.
      Кто? Клапан молчал и не поддерживал беседу мыслей, его пришлось подключить к аккумулятору досрочно, он сегодня меня спас своими дополнительными функциями и заслужил питание. Еще я, как сон вспоминала принца по имени Свет.
      Почему я попала ему под пятку, в качестве тени? Я могла попасть под подъем ноги и выжить без энергетических затрат Клапана Жизни. Или у принца плоская стопа и он наступил на остатки тени в башмаке? Сон и жизнь совпали, а меня спас Клапан Жизни. Два минуса и один плюс.
      Кому мешала жить Спиноза на своей фирме? – думал Осип. Он лежал на кушетке нового образца, его голова лежала на двух согнутых за головой руках. Спиноза ему на самом деле нравилась, а кто ее ненавидел, это другой вопрос. Ясно, что у нее есть прибор Клапан Жизнь, у него он тоже есть, дорогое надо сказать удовольствие.
      Она сказала, что одна роза была отравлена, это мог определить ее Клапан.
      Следовательно, надо подключать компетентные органы для розыска злоумышленника. А что, если это сделал представитель компании, изготавливающей Клапаны Жизни?
      Таким образом, они повысят цены на свою продукцию. Но информация об отравленной розе в средства массовой информации не проникла. Так, так, так и все лесом. Надо разбираться в ее коллективе: кто, зачем и почему, но у него доступа в ее здание нет.
      Осип уснул, перевернувшись на бок.
      Прибор Клапан Жизнь был нашпигован миниатюрными датчиками, определяющими отравляющие вещества, и снабжен логической начинкой в виде очень сложной микросхемы. Он был миниатюрен и похож на маленький сотовый телефон, чьи скромные функции он выполнял для прикрытия свой сущности и назначения. Жаль, он не был предназначен для поиска преступника. Хотя, почему нет? Я все это прекрасно понимала и решила на следующий день обойти всех сотрудников. В день рождения люди могут покидать рабочее место, раньше обычно и это не является нарушением дисциплины, они могут забирать подаренные цветы, поэтому никто ничего из сотрудников не понял, что было на самом деле со мной. Я, как обычно пришла на работу и внимательно смотрела на людей в момент общепринятого приветствия. Я искала взгляд удивления тому, что она жива. И не нашла ничего необычного в поведении людей.
      Взгляды людей я сверяла с поведением Клапана Жизни, я надеялась, что он обнаружит того, кто отравил розу. И он мигнул красным светодиодом на одно мгновение, что означало, что доза отравляющего вещества очень мала, но она есть, при необходимости можно взять ее формулу с миниатюрного записывающего устройства.
      Я мельком посмотрела на того, рядом с кем вспыхнул и погас красный светодиод, и прошла мимо, сделав вид, что ничего не произошло. У меня возникло странное, ощущение тяжести, словно этот человек на меня навалился своим телом. Я села на свое место, но чувство тяжести и общего угнетения не проходило. Клапан молчал. Я боялась думать на эту тему и занялась своими прямыми обязанностями. В конце дня я позвонила Осипу, и мы вместе пошли домой по кленовой аллее.
 

 
      Небо над рядами кленов подернуто перистыми облаками с красноватым оттенком. Мы заговорили почти одновременно, спеша выпустить пар напряжения от собственных мыслей.
      – Спиноза, как день прошел? Ты нашла того, кто мог совершить отравление розы?
      – Думаю да.
      – Я понял, твой Клапан мигнул на остатки отравляющего вещества.
      – Ты прав, но я не понимаю, почему он это сделал?!
      – Значит это Он? Кто он? Что у вас с ним?
      – Да я меньше всего знаю этого человека, мы вообще с ним не связаны ничем. Я не понимаю!!
      – И правильно, не понимай, скажи кто он, а понимать буду я. Ты будь с ним осторожна и предупредительна.
      – Я боюсь.
      – Я тебя понимаю, но твое увольнение ничего не даст, если кому надо тебя достать – достанут в любом месте. Назови Его!
      – Глеб. Осип, это он стоит в конце аллеи!
      – Вижу, не суетись, до него метров пятьдесят, на дороге рядом с ним стоит машина, до нее ему пять метров, он брызнет ядом или уже брызнул и уедет. Смотри, он уже уехал. Шустрый. Поворачиваем назад.
      – Осип. Пока мы тут крутимся на одном месте, он уже стоит с другой стороны аллеи.
      – Отличная ситуация, но Клапаны молчат и мы еще живы, бежим в лесопарк. Иди за мной.
      Мы зашли в придорожный лес, десять метров от дороги прошли, и чувство цивилизации исчезло, словно ее не существовало. Дорог для машин в лесу не было, мы шли по первой тропинке в сторону противоположную дороге. В след мы услышали резкий, непродолжительный звук клаксона и все стихло. Березы, сосны, ели, осины в разном возрасте окружали нас со всех сторон. Под ногами то и дело хрустели старые ветви, если их забывали переступить. Папоротник гордо рос вдоль узкой тропы, по которой можно пройти только по одному. Лесные цветы цвели поодаль, они к тропе близко не подходили, значит этой тропе не одно десятилетие, хоть она и мала и узка. Ветви над головой надежно закрывали нас от вида сверху.
      – Спиноза, куда пойдем? Можно выйти на остановку электрички, но к ней может подъехать Глеб. Можно вызвать подкрепление, но могут нам не поверить, либо запеленгуют его сторонники.
      – Я так понимаю, единственный выход – обезвредить Глеба, – сказала я, хлопая ладонями по открытым частям тела, прихлопывая комаров.
      – Замечательный выход, но неосуществимый, – с сарказмом заметил Осип.
      – А что если он брызнул средство от комаров, а мы подумали, что яд для людей?
      Где доказательства, что на розе был яд? Яд для комаров ядом для людей не считается, но Клапан мог не уловить этого момента!
      – Смешно, но не лишено логики. Заметь, Спиноза, Клапаны молчат, как провинившиеся жуки. Пойдем домой, погуляли по лесу и достаточно.
      Мы вышли на тропу, по которой могли пройти вместе, на ней встречались корни елей и иголки, хвойная часть леса дышала мудростью и благоразумием.
      Дома Клапан продолжал молчать. Я приготовила ужин, поела без его реплик, включила телевизор.
      На экране по всем каналам показывали красную рябь, смотреть видео фильмы не хотелось, я задремала. Я Тень, я жива, я спряталась под сводом подошвы принца Свет. Он засмеялся от легкой щекотки и почесал ногу, а заодно коснулся меня. Мне приятно, я еще больше полюбила его и свернулась в маленькое овальное пятно, чтобы не исчезнуть вовсе, и пошла вместе с ним.
      Он подошел к бассейну, сбросил меня вместе с башмаками и нырнул в воду. Нырнул принц неудачно, не было у него прибора Клапан Жизнь. Свернул он себе шею о дно бассейна. Подбежала охрана, его выловили и отвезли в больницу. Любая операция стоит денег. Летняя ситуация со свернутыми шеями врачам хорошо известна, не все ныряльщики выживают. За принца заплатили наличными и ему сделали сразу две операции. При первой операции вынули нижнее ребро, при второй операции ребро вставили где-то в шею. С двумя швами принц вернулся в жизнь, но башмаки ему еще не светили, он лежал.
      Я, как Тень, отдыхала, я научилась жить под поднятыми частями тела принца. Ему было очень плохо, а я его утешала, как могла. Он моего присутствия не чувствовал.
      Я проснулась, перевернулась, посмотрела на черную ночь за окном. Я встала, подошла к окну, посмотрела на далекие и близкие звезды.
      Тут я услышала механический крик Клапана:
      – Осторожно!
      Я отшатнулась от окна. В комнату влетел булыжник, так мне показалось. Но булыжник оказался с дырочками, он стал вращаться, а из отверстий пошли струйки неизвестного газа.
      – Не дыши! Выйди из комнаты! – услышала я крики Клапана.
      Я приостановила дыхание, выскочила на балкон, вдохнула воздух и заметила внизу Глеба, он садился в машину. Я считала дни без завтрака, ощущая терпкий вкус кофе.
      Стекло в комнате сменили, и я к нему близко больше не подходила. Осип на работе был славным малым, улыбался, общался, работал. Жизнь моя шла по накатанным рельсам существования. Иногда я вспоминала принца из своего сна, где я была Тенью. Я открыла газету и прочитала, что принц Свет купил акции серии гостиниц во всех странах. Я удивилась, почему-то я считала, что принц ее выдумка и сон.
      Оказалось, что принц Свет реальный человек! Но я-то в действительности не Тень!
      Как нам встретиться в реальной жизни? Уснуть? Но не в каждом сне я бывала рядом с принцем. И еще есть непонятный Глеб. Есть реальный Осип. Три реально – нереальных мужчины. Я подошла к большому зеркалу, посмотрела на себя, но мыслей не было. А что было? Клапан Жизни и маленькая квартира на себя одну. Внешность обычная, так считала я. Что я хотела? Из принтера на моем столе полезли бумаги.
      Я взяла один лист, посмотреть, что такое появилось на принтере. Это было короткое письмо адресованное мне. 'Спиноза, жду в полночь. Жесть' Я посмотрела на сотрудников, все работали, головы в мою сторону не поворачивали, но письмо написал некто из них. Жесть, что это? Крыша? Меня ждут на железной крыше в полночь? О! Нет, я не пойду! Нет, я боюсь! Хоть бы написали можно или нет брать с собой сопровождение в лице Осипа. Жизнь налаживается, подумала я и усмехнулась, и правильно сделала, я вспомнила, что дома лежит маленькая луна под названием дыня, вся в выступах от лунохода. Луна? Какая еще луна, если небо покрыто тучами? Или это жизнь покрыта темными пятнами неприятностей? Но темные пятна на солнце, а причем здесь луна?
      – Спиноза, тебя долго ждать? – услышала я мужской голос и невольно вздрогнула.
      Я его не ждала. Это был Осип собственной персоной.
      Тоска напала на меня, тоска напала среди прохладного лета. Очень часто трудно в жизни определиться с собственными желаниями. Бывает некий внутренний план, после его выполнения нападает тоска, тупик. Из тупика необходимо выбраться путем перебора желаний. Самое простое желание – климат. Здесь прохладно, на юге дожди, но на Севере восточной страны температура 35 градусов. Хорошо? Нет, много. Там я уже жила и по юности это просто хорошо, но приезжая в жаркий климат, лет через пятнадцать, понимаешь, что что-то пропустила. И 38 градусов тепла становятся пыткой, чтобы пройти один длинный дом при такой температуре, надо два раза выпить воду из бутылки, иначе уши закладывает, возникает ощущение, что в ушах пробки.
      Так плохо или хорошо, что прохладно? Лучше, чем жарко, но хуже чем тепло.
      Возникает вопрос, тепло – это сколько градусов? Больше 25, но меньше 29 градусов тепла. Вот они летние градусы! Ждем с, что будет лето и в лесных краях. Пока обогревает обогреватель с вентиляцией своим теплым потоком воздуха.
      Жизнь вещь необыкновенная, то нет известности, то кто-то ее подогревает с помощью тиража, то назовут неизвестной, то известной, то навешают на имя кучу недостатков, а то и достоинства вспомнят. А, что хочет автор? А, Бог его знает, что хочет автор! Все хотят быть опубликованными до поры до времени и даже автор, но пути Господни неисповедимы. Сегодня хочется быть опубликованной, хочется иметь десятки в оценках, и быть первой, а завтра эти желания пропадают и порой надолго. Появляется элементарная мысль сменить имя или псевдоним, мол, вся вина в нем, в имени. С другим именем можно зависнуть и висеть в конкурсах в ожидание любого места, все равно это добавляет известности, но внутренний голос говорит: обойдешься, а автор голосу начинает перечить, на свет появляются новые имена.
      Новые имена не запоминаются. Автор возвращается к своему имени, при котором ему комфортно пишется и думается, это и есть те самые 25 градусов комфортного тепла.
      А пресловутая любовь, дающая богеме вдохновение? Любовь за автором не бегает, эта привередливая дама чувств, любит, чтобы бегали за ней, хотя бы в собственных воспоминаниях. Значит, автору надо поднять и взбудоражить собственный опыт жизни, пока в его тине не блеснет золото любви.
      Вцепившись в золото любви своими мыслями, можно начинать писать нечто, что обязательно прочтут. Про любовь – прочтут! Великая дама Любовь без читателей не останется, тут важно выяснить, а, сколько читателей выдерживает сам автор?
      Трудный вопрос, он целиком лежит на нервных окончаниях автора. Нужно столько читателей, чтобы нервы автора почивали в нормальном состоянии, а не страдали от написанных им же строк.
      И еще важно остаться автору в работоспособном состоянии. Пусть читают! А автор работает, творит – это опять двадцать пять градусов тепла комфортной нервной жизни творца. Чего еще желает автор? Тему! Нужна тема, в которую можно вцепиться всеми фибрами души и писать. А можно не писать? Можно, не писателям не писать, а писателям надо писать, иначе в мозгах появляется излишнее давление, как в паровом котле, надо поднять клапан мысли и выпустить словесный пар, и температурный режим в 25 градусов комфортной жизни будет обеспечен. Кто-то так же гоняется за новыми машинами, дачами, квартирами, чтобы выпустить пар желаний.
      Сбросить очередную охотку.
      На операции я попала в ситуацию, при которой некоторое время летела внутри трубы, свет и скорость возрастали, труба имела достаточно равномерный диаметр. Полет сопровождался свистящими звуками, потом желтый свет сменился на два белых пятна и человеческие голоса, сквозь тяжелое состояние веки приподнялись, и я увидела, что горят на стене две лампы, а соседки по палате обсуждают мое состояние, и пытаются со мной говорить. И я вновь заснула.
      Я читала, что Рай находится в созвездии Сириус. Вот информация о созвездии Сириуса из всемирной паутины. ***Информация для размышления***Система созвездия Сириус состоит из двух весьма различающихся между собой звёзд, есть подозрение, что в систему входит ещё третья звезда. Главная звезда системы, Сириус – А – первая звезда по видимой яркости на всём небе; цвет её белый, температура около 11000, т.е. почти вдвое больше температуры Солнца; поэтому Сириус А испускает с каждого квадратного сантиметра поверхности приблизительно в 16 раз больше излучения, чем Солнце.
      Светимость, или сила света Сириуса А приблизительно в 26 раз больше силы света Солнца; по этой причине его диаметр должен быть на 18% больше солнечного, и, следовательно, его объём в четыре раза больше объёма Солнца. Но масса Сириуса А всего лишь в 2,45 раза больше массы Солнца; поэтому материя в этой звезде сжата не так плотно, как на Солнце. Кубический метр материи на Солнце весит в сумме 1,42 т, на Сириусе А он весит всего лишь 0, 93 т.
      Слабый спутник Сириуса А, Сириус В, есть одна из интереснейших звёзд на небе. У неё почти тот же цвет, и она относится почти к тому же спектральному типу, как и Сириус А, но её сила света приблизительно в 10 000 раз слабее, чем у него. Вводя поправку за небольшую разность поверхностных температур обеих этих звёзд, мы находим, что поверхность Сириуса В и его диаметр меньше поверхности и диаметра Сириуса А соответственно в 2500 и в 50 раз.
      Но масса Сириуса А только в три раза больше массы Сириуса В, хотя объём первого превышает объём второго в 125000 раз. Поэтому Сириус В, но вовсе не Сириус А является замечательной звездой: средняя плотность материи в Сириусе В примерно в 60 000 раз больше плотности воды, иными словами, кубический сантиметр материи на Сириусе В весит около 60 кг.
      Судя по всему на Сириусе А, Рая быть не может, но вероятно он бы мог быть на Сириусе В, но Сириус В мал, и где там на каждого можно найти Сад и ангелов в достаточном количестве. Или Сириус В души умерших землян собрал, и потому его плотность необыкновенно велика? А может, за Сириусом А и Сириусом В, спрятался Сириус С, и на нем уместился Рай для землян? В принципе Рай с Земли в телескоп найти трудно, вероятно так же трудно, как обнаружить Сириус С за ярким сиянием Сириуса А'?
      Значит, душа моя некоторое время летела к Сириусу С, по дороге, указанной светом Сириуса А?! То есть если есть черные дыры, то могут быть и дыры для души человека? И сквозь эту трубу душа человека летит в Рай Сириуса С? Если Сириус А дает света и тепла больше, чем Солнце, то на Сириусе С всегда тепло, значит, там вполне, может находиться райский сад с яблоками?***
 

 
      Я проснулась, посмотрела на снег за окном и поняла, что я все еще на Земле. По сотовому телефону позвонила Осипу, спустя время мы лучше понимали друг друга.
      Ему и рассказала я про идею нахождения земного Рая. Он занялся осуществлением моей идеи. Люди стремятся в Рай на Земле, а это всего лишь узкая полоска суши на побережье моря. Море изо всех своих сил поедает узкую полоску суши у подножья гор, по этой полоске Земли, когда-то давно проложили железную дорогу, всего два параллельных рельса, двум поездам здесь не разъехаться. От железной дороги до моря, по наклонной плоскости всего один вагон. Люди привозят гравий и засыпают его тоннами, чтобы уберечь дорогу от моря, но им в голову не приходит добавить смолы в гравий.
      Море любит смолу, волны бы ласкали ровную поверхность черной смолы, и может быть, когда-нибудь из нее сделали бы черный сапфир. В другом месте побережья глина восьмиметровой толщиной накрыла на пляже отдыхающих, а могли бы из нее сделать глиняные горшки. Не Боги горшки обжигают, а люди, и люди иногда сдвигают массы земли с места, или это Божье дело? С каждым часом облака темнеют, и все больше сплачиваются над Землей, уменьшая потоки солнечного света.
      Прохладная погода продолжается в райских местах, на побережье моря, и что уж тут говорить о погоде в средней полосе? У меня из головы не выходила умная мысль: снабдить космический облакайдер солнечными батареями, но, для ее осуществления необходимо несколько изменить контур космического объекта, батареи должны быть установлены на обшивке облакайдера, они должны быть стационарными. Солнечные батареи – это не крылья бабочки, это встроенные плоскости, и они изготовлены из материала пропускающего свет. Если лететь на Сириус С, то солнечные батареи, это то, что надо.
      Платон Иванович вплотную занялся разработкой космического облакайдера для полета на Сириус С, он решил, что Рай надо исследовать при жизни. Церковные сферы общества решено было не тревожить. Но социальные сферы страны поддержали мысль о полете на Сириус С.
      Астрономы не обещали легкого полета, они только предполагали наличие звезды – планеты Сириус С. Если есть звезда Сириус А, то должна быть и планета Сириус С.
      Кому-то светит яркий Сириус А? Так пусть освещает Сириус С.
      Траекторию полета можно спланировать весьма отвлеченно, известен путь до созвездия Сириуса, а потом надо облететь созвездие со стороны Сириуса В, чтобы не потерять ориентир, есть предположение, что, облетев этот звездный объект, можно будет увидеть Сириус С обетованный или иначе Рай небесный. Для запуска космического облакайдера с солнечными батареями, вместо топлива, была создана отдельная космическая площадка, для взлета с земли было решено использовать обычное топливо, но эта ступень должна будет после выхода на космическую орбиту, покинуть облакайдер, дальше он будет лететь на солнечных батареях.
      Команду для полета подбирали из числа одержимых подобными идеями, с целью нахождения предполагаемого Рая Земли, они же был спонсорами программы.
      Космический облакайдер был выполнен внутри с комфортом, так как путь ожидался не близкий. Питание для членов экипажа использовали космическое, плюс добавили возможность приготовления обычных продуктов раз в неделю, из замороженных полуфабрикатов.
      Телеэкран был установлен в комнате отдыха с прикрученными креслами и диванами, для создания земной иллюзии существования. В комнате разгрузки, можно было крутить и вертеть тренажеры, при этом смотреть на экран с земными новостями.
      Платон Иванович особо не светилась перед экипажем облакайдера, о его существовании знали единицы. В качестве генерального конструктора представляли мужчину – конструктора, приятной наружности, с внешностью трудно запоминающейся из-за отсутствия особых примет. С ним при необходимости разговаривали члены экипажа, на трудные вопросы ответы они получали с некоторой задержкой, необходимой для общения мнимого и настоящего генерального конструктора.
      Полет выполнял две задачи: первая – использование при полете солнечных батарей, и вторая – поиск неизвестной планеты Сириус С, обе задачи весьма проблематичны, по этой причине полет сильно не рекламировали. Для любопытных был простой ответ: полет за пределы солнечной системы. В состав экипажа вошли две женщины и три мужчины. Экипаж проверили на совместимость, выяснили, кто, и что из них любит, и как проводят свободное время. Важно было подобрать людей, которые могут долго находиться в одном помещении и не мешать друг другу.
      Один был писатель и врач. Женщина поэт и главный повар. Мужчина шахматист и командир облакайдера. Женщина художник и бортовой овощевод. Один мужчина был способный на все виды ремонта. Все могли починить при необходимости приборы на борту облакайдера, но пятый был просто виртуоз и разбирался во всех системах облакайдера, как говорят с закрытыми глазами. Каждый во время полета будет нести вахту на командном пункте, каждый знал маршрут полета и был в какой-то мере штурманом, но командиром экипажа был выбран шахматист.
      Пуск облакайдера прошел нормально, средства массовой информации молчали, так как все прошло благополучно. Во время отошли ступени с топливом, облакайдер вышел в открытый космос, радиосигналы стали слабее. Пока облакайдер летел по солнечной системе, команда постоянно отправляла сообщения на командный пункт. Пройдя солнечную систему, облакайдер попал в черную дыру, главное было удержаться в русле черной дыры, и держать облакайдер по ее курсу.
      Космический облакайдер вынырнул в созвездии Сириус. Сириус А светил ярко, и радостно приветствовал облакайдер с Земли. Солнечные батареи собирали в себя энергию Сириуса А, так как они здорово поиздержались в черной дыре.
      Растительность на корабле резко выросла, экипаж с удовольствием ел, свежую зелень. Краски заиграли, стихи засверкали, проза вдохнула вдохновение. Шахматы остались на месте. Командир облакайдера искал Сириус В.
      Малая сверхтяжелая звезда была обнаружена через сутки после появления в созвездии Сириус. Облакайдер облетел малую звезду и к своей неуемной радости обнаружил планету – звезду Сириус С. Сириус С слегка светился, но температура воздуха на планете была 27 градусов по Цельсию. Облака нежно окутывали планету полупрозрачной оболочкой. Притяжение Сириуса С было в два раза меньше, чем на Земле. Облакайдер радостно взревел моторами, из него с двух сторон вышли два крыла, и как обычный самолет он приземлился на Сириусе С.
      Облакайдер стоял на твердом поле. Экипаж с любопытством смотрел в окно. Со всех сторон поле окружали сады с яркой зеленой зеленью. Виднелись легкие тени людей в светлых туниках, они слегка летали в воздухе, как эльфы, но, ни один эльф и головы не повернул в сторону прилетевшего корабля. Экипаж забеспокоился, но ненадолго. Они решили, что души людей не могут видеть живых людей, что есть некое магнитное поле, окружающее корабль, и делающего его невидимым.
      Приборы показывали наличие воздуха за бортом и температуру 27 градусов. Можно было выходить без скафандров, но командир облакайдера предположил, что могут быть в воздухе опасные газы, и лучше всем, кто будет выходить, надеть легкие скафандры. Земной ландшафт убаюкивал взгляды, слышно было пенье птиц, но и птицы не обращали внимания на людей. Он понял, почему здесь земной рай: из-за черной дыры, которая связывает солнечную систему с созвездием Сириуса и делает путь коротким. Внешние благополучие планеты Сириус С. вполне пригодно для Рая. Самое интересное, что командиру облакайдера не хотелось выходить из космического корабля и топтать Рай земной. Солнечные батареи себя оправдали полностью, они вновь были заряжены, и командир предложил команде вернуться на Землю. Задание они выполнили: Рай нашли. Команда с командиром согласилась и отбыла к планете Земля. За благое дело их всевышние власти не наказали, и они благополучно вернулись на Землю. Платон Иванович был рад возвращению космического облакайдера с его вариантом исполнения солнечных батарей. 'Еще одно удивительное явление происходит во время человеческой жизни, все фантастическое становится обыденным и естественным, а старая фантастика кажется слабым отсветом истории человечества. Человечество идет вперед гигантскими шагами, поедая все фантастические идеи' – я написала эту заумную фразу, и даже не улыбнулась. Обычное серо-грязное небо маячило на горизонте, пропуская сквозь себя заблудившихся снежинок.
      Однажды меня спросили:
      – И как ты дошла до жизни такой?
      Я не дошла, я долетела до Луны, до настоящей Луны.
      Среди деревьев и топи находилось небольшое озеро, от него до моего дома ходьбы минут двадцать – тридцать. Но озеро расположено так, что к нему нет подъездных дорог для транспорта. Поэтому оно сохранилось в первозданном виде. Подойти к берегу озера можно по бревнышкам, проложенным через небольшую топь. Я слышала, что в центре озера смельчаки видели танк. А мне все время кажется, что танк опустился не просто на дно озера, а под ним находиться карета 1812 года.
      Вытащить танк нельзя из-за отсутствия твердого грунта. Дно озера вязкое.
      Доказать свою правоту я не могу. Я не плавала сама в этом озере, я им только любовалась. Конечно, танк можно выдернуть с помощью мощного вертолета. Но смысл?
      Я на берегу озера была – раз пять не меньше, и всегда в начале лета. Но в голове давно засела мысль, что в карете под танком есть сундук внушительных размеров, который подает мне свои импульсы. Но и это не все. В сундуке лежит какой-то очень дорогой предмет, артефакт своего времени. Этот предмет находится в глобусе.
      Если артефакт лежит в глобусе, то можно предположить, что он – круглый!
      Мне эти мысли надоели, и я решила их записать. Что было ценным в 19 веке? И к гадалке ходить не надо! В глобусе лежит огромный алмаз, просто огромный! Он спрятан в яйце! В большом пасхальном яйце! Как я сразу не догадалась! Давно бы записала, быстрее бы сообразила. Итак, этот алмаз лежит почти рядом, и в Якутию за ним ехать не надо. Достать тяжело. Можно достать танк под предлогом музейного экспоната. Но кто из вязкого дна озера будет вытаскивать старую карету с сундуком? Можно сделать подкоп под танк, а, что если он глубже после этого увязнет в иле?
      Близок локоть, близок алмаз. Проще в земле алмаз увидеть, чем на дне озера.
      Я позвонила Осипу.
      – Осип, я, знаю, что такое Луна!
      – А кто в этом сомневается?
      – Нет, не та Луна, на которой мы были! Луна – это алмаз! Он находится за нашим лесом!
      – Круто! Поясни!
      – Приезжай.
      Осип приехал на мотоцикле. Он меня всегда шокировал своей внешностью. Он был такой непредсказуемый и красивый, что слов нет, чтобы описать его мужское обаяние! Осип улыбнулся – я растаяла, хорошо, что все мысли записала, а то бы все от его улыбки забыла.
      – Осип, помнишь проблемы с проходимостью леса, который находится у меня перед окнами? Тогда было ощущение, что кто-то не дает пройти лесом!? Дело в том, что за лесом находится озеро, в центе озера, на дне лежит алмаз Луна!
      – Сама придумала или кто подсказал?
      – Я давно над этим вопросом думаю. У меня есть приказ: найти Луну! Я даже на Луне побывала, но после возвращения с Луны мне вновь поступил приказ: найти Луну.
      Значит, Луна – это не та Луна. Я думала, что Луна – женщина, но портрета женщины мне не давали. Мне показали фильм, и фильм странный в нем были люди и предметы, но ничто дважды не повторялось. Среди предметов были алмазы, яйца, кареты, танки.
      Я все это сложила воедино.
      – Умница, Спиноза! Все получается, все складывается, я прочитал твои записи.
      – Получается. А как найти, как достать яйцо?
      – А почему ты к магнолиям летала? Почему на юге искала Луну?
      – А, короче этот алмаз в яйце был некоторое время на юге в багаже графа Шереметьева. Алмаз Луна был в тех местах, где мы с тобой были, но за два столетия до нашей поездки! Это последнее его путешествие и оно оставило свои флюиды, которые и были пойманы. То есть за 4 года до 1812 года, алмаз Луна был среди магнолий. Я не знаю, были ли тогда магнолии, но алмаз – был!
      – Отлично, Спиноза! Осталось достать алмаз Луну, и ты свободна от приказа!
      – Как достать алмаз? Ты понимаешь, что это невозможно?
      – Глупость. Если ты знаешь, где и в чем он находится, то остальное тебя не касается. Достанем, помогут.
      – Алмаз Луна – это маленький метеорит неземного происхождения! Он подает странные сигналы, которые улавливаются спустя столетия.
      – Тогда алмаз Луна не является артефактом, ведь он сделан не руками человека!
      – Но он артефакт неземного происхождения!
      – Спиноза, с тобой спорить бесполезно, понятно, почему именно тебе дали это задание. Ты интуитивно находишься на связи с неземной цивилизацией!
      – Понял, Осип? Если бы дело было в простом алмазе, пусть и очень большом, то этим занимались бы совсем иные люди. У меня с души, словно камень упал!
      – Докладывай по инстанции. Мне, зачем все это рассказала?
      – Почему тебе? Мне надо было проверить правильность своих умозаключений.
      – Считай, что задание ты выполнила.
      Я улыбнулась, и мне очень захотелось, проехать с Осипом на мотоцикле, что мы и сделали. Но с мотоцикла я упала, правда в шлеме, но результат сказался уже на следующий день.
 

 
      Я сидела на компьютерном столе и бредила странной идеей, стать Фиолетовой Богиней. Зачем это мне нужно – я не знала, но очень хотела стать единственной и всесильной. Власти над людьми у меня не было, но у меня была визитка фиолетового цвета с белыми буквами, на ней стояло мое имя и телефон с факсом. По факсу посылают видимые на бумаге тексты и картинки. Я задумалась. Ну и как стать Фиолетовой Богиней или посланной по факсу бумажкой с происхождением от паровоза?
      Ерунда, слишком просто.
      Я почесала согнутым пальцем подбородок, словно в челюстях находился мозг, и задумчиво посмотрела в небо. Небо голубоватое, облака белые и ничего там сиреневого близко не было. А хочется, живьем сидеть на белом облаке и болтать ногами в фиолетовых брюках. Какая глупость приходит в голову! Я почесала за ухом, ухо к мозгу ближе, чем подбородок. Потом рука потянулась ко лбу, к носу. В носу-то мозгов никогда не было. А мне нужны были мозги для того, чтобы придумать простую идею: как стать Фиолетовой Богиней! Так просто! В этот момент я просто физически почувствовала, что меня взяли за шкирку и поднесли к потолку помещения, в воздухе гремели слова:
      – Я Бог, а ты ничто!
      Я очнулась на полу, в помещении никого не было. Ровным счетом никого. Окна и двери были закрыты. Мне стало тоскливо, захотелось повыть в голос. Я вспомнила поговорку: много хочешь, мало получишь. И потерла ушибленное тело, и мне очень захотелось, чтобы тело не болело из-за падения с потолка на пол. И тело перестало болеть, я вздохнула и поднялась, медленно дошла до стула, но садиться на него не стала. Я оглянулась, кресла для новоиспеченной Богини не было, да и паствы тоже. На компьютере проклюнулась фиолетовая заставка. В дверь стучали, за дверью кричали мое имя. Кто-то пытался засунуть ключ в замочную скважину, но дверь была прочно закрыта от постороннего вторжения. Фиолетовая Богиня по имени хранила царственное молчание. Мучительно зачесались пальцы рук, я посмотрела на них, на моих пальцах выросли фиолетовые ногти и загнулись милой спиралькой.
      Зачесалась голова, и по плечам стали спускаться фиолетовые пряди волос. Я нагнулась к ногам, из моих шлепанцев торчали фиолетовые завитки ногтей. Одежда стала трещать по швам, груди росли на глазах. Я посмотрела на себя в зеркало: мои глаза были фиолетовыми, одежда лохмотьями висела на фиолетовом теле.
      – А! А! А! – закричала я истошным голосом.
      С той стороны двери люди от крика взбесились. Они сообща надавили на деревянную дверь и выбили ее. В комнату ввались сокурсники, но при виде фиолетового монстра, упали на пол перед моими коленями, словно кто подкосил их ноги.
      – О, Боже! – прокричала я.
      – Девушка, ты хотела быть Богиней? Так будь ею! А я в отпуск ухожу, раб я, что ли веками работать без отпуска? Устал. Трудись Фиолетовая Богиня! – раздался сверху голос.
      Люди, лежащие на полу, сжались от страха и на коленях стали выползать из комнаты.
      Глаза их затравленно блуждали по фиолетовой фигуре.
      – Куда это вы выползаете? – спросила я, страшным голосом. – Вы будете моими апостолами!
      – Как скажешь, Царица ты наша Фиолетовая, – проговорила Надежда, она быстрее всех пришла в себя.
      Естественно никто меня Фиолетовой Богиней не считал, но другими титулами меня стали осыпать с ног до головы. Интересный факт, но люди меня слушались! Я затребовала себе фиолетовую опочивальню с белыми полосами, я захотела фиолетовую посуду, все это быстро выполнялось моими домашними слугами. На второй день я потребовала собрать всех белых зверей и выкрасить их шкуры в фиолетовый цвет и поместить их в белые клетки. Все флаги срочно меняли на флаги фиолетовые. Этот цвет входил в обиход тех, кто подобострастно верил в новую святыню Фиолетовой Богини.
      На третий день мне надоело играть в последний цвет радуги. Мне надоело собственное фиолетовое тело, я хотела быть прежней Спинозой и даже не богиней Спинозой! Но Бог ушел в отпуск и не сказал, насколько дней или веков он ушел. А меня стали раздирать новые мысли, я захотела контроля над всеми людьми планеты, а не только над дачным поселком! Да, и не больше и не меньше! Над всеми! И как Бог всеми людьми управляет? И тут я вспомнила, что существуют разные вероисповедания, значит, мне надо не за всеми людьми следить, а только за православными. Я вздохнула с облегчением! Всю жизнь командовала только собой под руководством мамы и учителей, преподавателей, а тут надо было властвовать над всеми. Нет, я не хотела быть Фиолетовой Богиней! Три дня отдохнул и мог бы вернуться настоящий Бог! Устала я. Ох, устала! Звери от фиолетовой окраски стали злыми, над окрестностями стоял звериный рев. Это ревели выкрашенные белые собаки поселка и коза. Я посмотрела на себя и взревела в унисон зверям.
      В комнату зашла Надежда:
      – Что прикажите, Царица Фиолетовая!?
      – Я Фиолетовая Богиня!
      – Прости, Спиноза, но в земных регистрах нет звания Бог, есть Царь или Президент.
      – С тобой не поспоришь. Тогда дай совет, как мне следить за всем человечеством?
      – А зачем это тебе надо? Слежка – работа весьма утомительная. А потом на географической карте фиолетовое царство-государство не просматривается. Понимаю, ты – Богиня, но я этого не понимаю, но подчиняюсь!
      – Надежда, будь человеком, верни мне прежний облик!
      – Спиноза, ну это даже не смешно… Отстриги ногти, перекрась волосы…
      Она не успела договорить, как в комнату влетело три человека, они рухнули на пол и протянули мне длинный экран, поэтому его и несли три человека.
      – Это экран за наблюдением человечества! – проговорил средний из трех человек по имени Виталий Ильич.
      – Вот, все можно, оказывается, сделать, а это что за панорамный экран? – спросила величественно я.
      – Это экран для наблюдения за целыми регионами. Вам принесут плоскую карту мира, на ней будут расположены резисторы для регулировки перемещений, а экран отразит действительность, – ответил Виталий Ильич.
      В комнату внесли карту с ручками переключения и установили экран.
      – Это все хорошо, – протянула я, – но как я буду владеть душами людей?
      – А это обязательно? – спросила Надежда, стоя в сторонке от перемещений людей с техникой наблюдения. – Посмотришь на экран, и хватит.
      – Что, значит, хватит?! – прорычала я.
      – А то и значит, что Бог в одиночку работает, а у тебя тьма подчиненных выполняют прихоти, – продолжала наставлять меня Надежда.
      – Спиноза, – я как твой друг, хочу слово молвить, – сказал Виталий.
      – Ты мне слово на неделю вымолвишь или на месяц? – усмехнулась я самодовольно.
      – Есть способ следить за душами людей, тебя ведь это волнует? Душа – душ, дуршлаг, – проговорил нервно Виталий, загибая пальцы на руке.
      – Короче, Виталий, дело говори! – повысила я голос.
      – Короче некуда! Нужно взять оптическое волокно, сделать из него букет. С одной стороны ты будешь смотреть через увеличительное стекло на выходы волокон, а взгляд твой проникнет в души множества людей. За день ты вполне прозондируешь целый регион, а слух среди населения разнесется, что Фиолетовая Богиня все видит.
      – Слушай, Виталий, а ты мне нравишься, будешь моим первым апостолом.
      – Всегда рад, в свободное от учебы время, но его нет, поэтому апостолом быть не могу.
      – Протараторил! А, главное сделай этот душ для души их оптических волокон, и прицепи его к этому полосному экрану. Свободен! – воскликнула я радостно и растянулась в кресле во все стороны.
      В помещения быстрым шагом вошел Глеб, он посмотрел на меня, восседающую в кресле, его глаза хитро блеснули, и он сказал:
      – Ваше Величество, Богиня Фиолетовая! Есть одна деликатная просьба, надо убрать всех детективов из всех книг.
      – И, что в них останется? Кто будет вести борьбу за справедливость? Кто будет беречь репутацию закона?
      – Я прошу убрать их из книг, а не из жизни!
      – А, как мы будем править книги, умерших писателей? Где мы их возьмем, если их нет на свете? – спросила я, искренне удивленная.
      – Надо установить закон, по которому, все герои книг должны быть живы до конца книги.
      – Это невозможно! Кто вас ко мне пропустил?
      – Сам прошел, – сказал мужчина и вышел через стенку.
      – И чего он убежал? – обратилась я к Надежде. – Мог бы и еще поговорить со мной.
      Это ж интересное предложение и касается душ. Дай мне книгу, ты лично ее читала?
      В ней все живы?
      – Спиноза, в книге глупо погибает первый любовник героини.
      – Вот это неправильно! Если он любовник, значит он мужчина, а мужчины – это Адамы, а они нужны для создания рода. Слушай, а есть возможность оживить первого любовника героини?
      – У него травма, – листая книгу, проговорила Надежда. – Ага, как мужчина он целый, а как мыслитель – погиб.
      – Но если мозг умер, человек считается умершим. Ты мне про душу скажи, где его душа? Надежда там написано, где его душа? Мы вызовем по факсу его душу и восстановим его, как героя сериала.
      – Тогда он будет живой мертвец! – воскликнула Надежда с круглыми от удивления глазами.
      – Сейчас не об этом, а мы можем в этой книге обойтись без детективов? – заинтересованно спросила я.
      – А мы, что должны сделать? Оживить всех героев и убрать всех детективов? А если там присутствует кража алмазов, то детектив будет необходим.
      – Надежда мы с тобой организуем контору под названием 'Фиолетовая душа' и войдем в книгу, как очистители душ героев.
      Бог посмотрел с небес на Фиолетовую Богиню, и благословил ее на благое дело. В ту же минуту я стал обычным человеком внешне, но осталась в фиолетовом костюме.
      Рядом со мной осталась стоять одна Надежда. Да еще остался длинный экран, расположенный за пультом управления с тумблерами на географической карте.
      Через минуту она ушла, осталась я на компьютерном столе в полном одиночестве с бредовой идей переделать книги и изменить их содержание. Богиней я уже не хотела быть, но я стала Фиолетовой Богиней. Я могла по воскресеньям воскрешать героев романов, изменять ход жизни своих знакомых. Я могла изменять свой облик. Я могла превращать в животных своих обидчиков. Итак, я по воскресеньям могла быть Фиолетовой Богиней или творить небольшие чудеса в решете жизни или это мне казалось.
      Но будни оказались прозаическими.
      Шпильки проваливались в песке, я шла по пляжу, сзади меня догоняли слова Осипа:
      – Спиноза, когда ты научишься ходить на шпильках! Еще раз каблуки проваляться в песок, и я уйду от тебя!
      Я, глотая слезы, шла дальше, он так кричал – Вот, чертова баба, ходить на каблуках совсем не умеет! Можешь ты понять, что наступают на носки, а на каблуки наступать нельзя! Что у тебя за походка!
      Каблуки не должны касаться песка!
      Слезы высохли, осталась горечь в душе, оба вышли на асфальт.
      – Спиноза, сколько можно тебя учить ходить на каблуках! Покажи каблук! Видишь, покарябала каблук, совсем обувь не бережешь!
 

 
      Мимо высоких домов шли молча. Я училась молчать рядом с мужчиной.
      – Что у тебя сегодня за прическа! Что это за конский хвост сзади тебя болтается!
      Я пришла домой, закрутила кончики волос, целый час делала башню из волос на голове.
      – Красивая прическа! – вскричал Осип и повалил меня на постель. Прическа превратилась в осиное гнездо.
      На следующее утро он сменил тему. Я вышла на балкон, с третьего этажа деревья казались совсем близко. На балконе появился Осип.
      – Спиноза, в чем ты ходишь! Посмотри на свой халат!
      Я прекрасно знала, что на мне новенький халатик с воланами из той же ткани, по удлиненному вырезу.
      – Куда смотришь, посмотри на длину халата! Колен не видно! Укороти немедленно!
      Сделай на две ладони выше колен!
      Я зашла в квартиру, скрипя зубами, отрезала подол халата и подшила его так, как требовал мужчина. Осип, увидев на мне халат новой длинны, в котором все ноги были видны, схватил меня и понес в кровать. Халат он сбросил в первую очередь.
      У меня было новое платье вишневого цвета с воротником. Осип и я собирались пойти в кинотеатр на премьеру фильма, он посмотрел на воротничок на платье.
      – Спиноза! Что это такое! Что за воротник у тебя на платье! Сделай вырез!
      – Можно после кино?
      – Ладно! И это моя женщина?!
      После фильма я сделала на платье глубокий вырез. Надела платье. Мужчина посмотрел на меня в платье и повел к кровати. Платье оказалось на полу. Я устала делать прически из больших волос, и пошла в парикмахерскую, подстригла волосы, сделала химию и накрутила на крупные бигуди, с новой прической пришла домой.
      Осип пришел, увидел, что я ему открыла дверь с новой прической, и бросился бежать вниз по лестницам. Я побежала за ним по ступенькам вниз. Мы остановились на лестничной площадке у мусоропровода.
      – Ты, что сделала со своими волосами? Ты для кого сделала такую прическу? Все!
      Ухожу!
      – Осип, я хотела тебе понравиться!
      – Правда!? Пошли домой.
      Дома Осип после ужина лег со мной на постель, взлохматил волосы, а они, пружиня, легли на свое место. Ему понравилось играть с волосами, потом с телом, потом с ногами. И забыл мужчина, что обиделся на прическу. На работе меня узнавать перестали, так я менялась в последнее время и все больше хмурилась.
      Осип был дома.
      – Спиноза, ты, в чем пришла!? Ты кто, женщина или мужик! Ты дома! А дома ты женщина!
      Я из последних сил переоделась в короткий халатик, причесала волосы и пошла на кухню.
      – А, что ужин еще не готов? Женщина, ты, где была? Почему я прихожу домой и не нахожу еду на плите?
      Я вынула из кармана короткого халата пистолет, приложила его к виску Осипа:
      – Осип, пошел ты… – и нажала на курок.
      Так я опять осталась одна, из-за ухода Осипа в верхние слои атмосферы, а на самом деле пистолет был не заряжен, но такая шутка ему не понравилась.
      Осип остался жив, а для меня он все равно перестал существовать. В моей квартире ему места не было. Пусть он выходит из трех сосен, а я подожду, когда наступит мое время.
      Я села на постель и стала смотреть на фиолетовый плащ. А плащ от моего внимания стал излучать семь цветов радуги по очереди. Над шкафом засеяла радуга. Красный луч попал в мой глаз, и я медленно, но верно превратилась в диву в красной мантии. Я сидела по центу постели, скрестив ноги и выставив руки, по типу тюльпана. Радуга над шкафом исчезла, в комнате царил красный цвет.
      В комнату зашла мать Осипа, она посмотрела на меня и не очень удивилась:
      – Спиноза, ты Красная Богиня Вечерней Зари?
      – Я – Красная Богиня Солнца!
      – Завернула, важно выйти из этой ситуации без потерь. У нас есть красная соль, можно полежать в ванне и немного прийти в себя.
      – Служи мне, и я тебя отблагодарю! – величественно произнесла я.
      – Да уж ладно, налью я для тебя воду в ванну и насыплю красную соль клубнички.
      Я вошла в ванную комнату, повесила красную мантию, разделась и легла в ванну с красной пеной. Я лежала за красной занавеской и крутила ногой с красным маникюром, соль действительно меня немного успокоила, и утвердила веру в то, что я – Красная Богиня. Мыслей в голове практически не было, я расслабилась. Красное облачко закрутилось перед лицом, я встала и почувствовала необыкновенную легкость, вода с моего тела испарилась, я надела на голое тело красную мантию вместо халата и вышла из ванной комнаты. Я несла в себе божественную красоту.
      Отец и мать Осипа, сидевшие в общей комнате у телевизора, удивленно посмотрели на меня и почтительно наклонили голову, когда я мимо них. Осип лежал на своей постели в полудреме. От красного свечения, исходящего от меня, он приоткрыл глаза. Перед ним стояла божественная девушка, в красном халате, облегающем ее фигуру, без признаков выступов от нижнего белья. Он откинул одеяло, приглашая меня к себе. Я не двинулась с места.
      Глаза мои блуждали по телу Осипа в полоске одежды:
      – Нет, мне нужно красное, атласное постельное белье.
      Осип вспомнил, что родителям подарили комплект именно такого постельного белья, и оно лежит у них в шкафу. Он встал и пошел за бельем. Я села в красное кресло, которое до моего похода в ванную комнату отсутствовало, эта его мать предусмотрительно принесла его из своей комнаты и теперь стояла на пороге, она видела, что Осип из комнаты вышел.
      – Мне в глаз попал красный луч со шкафа, где лежит красная мантия, сказала я.
      – Это опасно, ты можешь зазнаться, и ничего хорошего из этого не будет.
      – Что мне делать? Мне очень хочется повелевать вами, я еле сдерживаюсь.
      – Осипа, ты уже послала за красным, постельным бельем. Он принесет белье, ты его заставишь надеть красные плавки.
      – Откуда вы все знаете? Бред какой-то.
      – Этого никто не знает, но быть твоей слугой мне не хочется, можешь пойти другим путем и делать добро людям сама. У тебя есть красная мантия, она обладает одной возможностью: по понедельникам ты можешь совершать одно доброе дело, пожалуй и все. Но можешь войти в раж…
      В комнату вошел Осип с комплектом великолепного, красного, постельного белья.
      Мать его выскочила из комнаты. Я боролась с желанием послать Осипа куда подальше, потом у меня возникла мысль, что он в такой ситуации Фиолетовый Бог в моей мантии. Мы – равны! Осип и я легли в дорогую постель, укрылись одеялом. Он откинул одеяло в красном пододеяльнике, на постели лежал красная мантия без Спинозы.
      Я вылетела из постели, оставив в ней красный халат, пролетев некоторое время невидимкой, я оказалась летящей по типу ракеты. Я лежала в странной кабине облакайдера, обитой изнутри красным шелком, приборов никаких я не видела, но прекрасно ощущала полет. Я летала на облакайдере, но теперь скорость была больше, чем раз в сто. Я летела недолго, но быстро, в чем я находились, я не понимала, но чувство страха отсутствовало. Облакайдер приземлился на берегу побережья Холодного моря. Я даже не успела понять, как створки ракеты разгерметизировались, и я вышла на песок в герметичном комбинезоне.
      Понедельник – промелькнуло в моей голове. Я увидела странное плавательное судно.
      Людей рядом не было. Красный катер с герметично закрытой палубой качался на волнах. Катер дал задний ход, в нем открылись двери, я зашла внутрь красного катера. Двери за мной захлопнулись. Я села в единственное кресло.
      Катер полетел по волнам. Я увидела корабль с названием на 'С', но катер пролетел дальше красной стрелой. В холодных волнах были видны две мужские головы, они держались руками каждый за свой красный мяч. Из катера выдвинулась платформа, матросы легли на нее, и вместе с платформой были подняты выше волны, и задвинулись внутрь герметичного катера.
      Я уловила, что мой катер спас двух человек, но как это получилось, я не осознала.
      Катер полетел к берегу. Два человека были доставлены на берег, в сухой одежде.
      Мне дали на них посмотреть, чтобы я убедилось, что с людьми все нормально.
      Сильным потоком воздуха меня засосало в ракету – облакайдер, с небольшой кабиной.
      Теперь я летела сидя, красные пластины с окон были сдвинуты, я наблюдала в окно, полет сквозь облака, и полет вне облаков, в ясном небе. По контурам земли я догадалась, что была в районе Тихого океана, а теперь возвращалась в округ Валет.
      Ракета зависла над плоской крышей дома. Я сама вышла в открытый люк ракеты, открыла дверцы чердака. Позвонила во вторую дверь в комнате Осипа… Он отрыл одеяло и увидел красную Богиню своего фиолетового сердца.
 

 
      Мне очень захотелось поставить цветы в офисе. Тем более что с некоторых пор я работала на фирме своего мужа – Осипа. Я поехала на городской рынок, подошла к розам и хризантемам, стоящим в больших белых вазах. Розы всегда утомляли меня своей прихотливостью и заносчивостью. Белые и желтые хризантемы манили свежестью, до них хотелось дотронуться.
      Продавец сделала букет из выбранных цветов, скорее спрятала их в зеленую бумагу с белыми разводами. Я прошла несколько шагов с огромным букетом в руках, но чуть не упала, хорошо, что вовремя посмотрела под ноги: какая-то маленькая старушка, державшая в руке клюку, подставила ее мне так, чтобы я упала, в другой руке старуха держала три гладиолуса. Я перешагнула клюку и пошла дальше, вдыхая запах хризантем.
      Цветами я украсила офис, в котором работала. Я была стройна, высока, молчалива и неулыбчива. Я носила туфли на высоком каблуке легко и непринужденно, словно родилась в них, словно они были неотъемлемой частью моего женского организма.
      В офисе, украшенном цветами, мое настроение поднялось, я улыбнулась и достала из ящика стола новый шедевр фирмы – прибор Сердечко. Я невольно задумалась, в голове возник облик знакомого мужчины по имени Мартин. Это был крепкий, крупный мужчина, с волнистыми волосами. Мне было безразлично отношение к себе Мартина?
      Нет – это фантастика. Мне он был далеко небезразличен. Я решительно открыла инструкцию по применению прибора. У прибора Сердечка оказалось две основные функции, и к гадалке не ходи, он мог вызвать любовь или равнодушие нужного человека к обладателю прибора.
      Я решила поставить ежи между собой и Мартином, и решительно переключила прибор Сердечко на работу в режиме 'равнодушие'. Так я отодвинулась от него, придуманным наказанием. Я поставила ежи на пути к возможной встрече. Зачем?
      Чтобы спокойнее и безопаснее сохранять элементарное, душевное спокойствие. Ведь я с некоторых пор замужем. Тогда возникает вопрос: от кого я пряталась за выдуманными ежами? От Мартина. А он кто? Бегемот? Вовсе нет, он приятный, молодой мужчина с любовными завихрениями. То есть, он мог быть спокойным и нейтральным, но иногда напористо осаждал меня своим вниманием, от чего я решительно решила оградить себя прибором любовного назначения под названием Сердечко.
      Прибор в виде Сердечка нес в себе заряд притягивающих или отталкивающих импульсов. Его габаритный размер был пять сантиметров в диаметре и пять миллиметров по толщине. Прибор настраивали на определенного человека и вызвали у него к себе соответствующие чувства. Носили его на цепочке, или вместо больших ручных часов с циферблатом или в кармане, но не в сумке. Одна сторона прибора содержала чувствительную диафрагму, сквозь нее он получал биологическую энергию хозяина прибора, через другую сторону прибор посылал импульсы в сторону определенного человека.
      Впрочем, у Мартина мог быть такой же прибор, чем и программировались его действия в отношении меня, это только сейчас дошло до меня. Получается, что мы друг другу небезразличны, да еще мы настраивали друг на друга свои сердечные приборы! Двойной удар или двойной провал чувств – именно это постоянно сотрясало наше существование. Выбросить приборы мы не могли, слишком они дорогие, выключить их мы не в состоянии из-за постоянного состояния смены чувств от любви до ненависти и наоборот.
      Прибор Сердечко выпускался фирмой Осипа, он непосредственно следил за работой всех выпущенных приборов, к нему на компьютер сходилась вся информация любовных пар. То есть приборы посылали сигналы на командный пункт, такие они были предатели, о чем потребители понятия не имели. Каждый человек имел свой код от рождения, этот код вводился в прибор, и потребитель вводил код того, кого хотел приворожить или напротив – отдалить от себя.
      То есть прибор был электронной свахой, его импульсы шли по спирали и затягивали жертву в свой водоворот, или по типу смерча – отталкивали, они слегка кололи жертву разрядами, отчего и получило это действие народное название – еж. В задачу Осипа входила систематизация пар и получение двойной выгоды от продаж Сердечек. Вот на что пустил он свои деньги от золотого бизнеса. Зная, потайные мысли граждан, всегда легче ими управлять, – так считал Добрыня Никитич, новый глава административного округа Валет, получающий интересные сведения от Осипа.
      Все это так, но граждане были готовы ввести мораторий на продажу подобных приборов.
      Вот и я не знала, что мне делать. Нет бы, на мужа родного направлять дополнительные, любовные импульсы, так сказать для обеспечения семейного счастья.
      А я направляла действия своего прибора, что уж тут говорить, на потенциального любовника Мартина! Момент, а что если Мартин имел ни одно, а скажем три Сердечка?
      Значит, он управлял сердечными делами – трех дам? Об этом уже знал Осип, но не знала его жена, то есть – я! Что имел обладатель трех сердечек? Комфорт и любовь в любом из трех домов, в отсутствие хозяина и все это на одних любовных импульсах, а, следовательно, бесплатно для него. Прибор Сердечко обеспечивал бесплатную любовь, что для мужчин значительно важнее, чем для женщин. Я удачно перенастроила свой прибор на ежи в тот момент, когда Мартин был занят другими приборами, то есть женщинами. Теперь мне этот мужчина был больше не опасен.
      Мартин почувствовал, что одна рыбка сорвалась с крючка и перешла в безопасный режим работы, но у двух других дам, таких приборов точно не было, он знал это и без Осипа. Другие женщины его и не интересовали, ему нужна была Спиноза, и документация, которая через меня проходила. Он хотел знать устройство приборов Сердечек.
      Разобрав один прибор, он ничего не понял, но он точно знал, что документация существует, но с ней ему лень было разбираться. Он хотел создать свое агентство большой и чистой любви, но приборы были слишком дорогие для обывателей, тогда он решил захватить офис фирмы Сердечко, в котором главным конструктором была Спиноза, и взять со склада готовой продукции столько Сердечек, сколько он сможет унести. То, что Спиноза вышла из поля зрения его прибора, Мартина не радовало, только через нее он мог войти и выйти из охраняемой фирмы, поскольку через нее оформлялись допуски самого разного назначения. Мартин с Осипом все еще враждовал.
      Спинозу от Мартина отключил сам Осип, он заметил ненужную для фирмы связь, и сделал так, словно Спиноза сама переключила Сердечко на ежи. Или их намерения совпали. Женщин на фирме Осипа Ильича было ни так много, кого можно было бы использовать и это очень огорчало Мартина. Он терялся в догадках, как ему пересечь границу фирмы, причем внешние двери в нее были открыты, но перейти их было невозможно, невидимые лучи выталкивали гостя. Он так мечтал о больших деньгах, которые бы ему отдавали удачные молодожены, а тут он никак не мог перейти границу фирмы, словно за ним наблюдали.
      И в этот момент Мартин подумал, что ему надо снять с себя все электронные приборы и датчики, чтобы стать неопознанным объектом для электронной охраны фирмы. Он все снял, и почувствовал пустоту и независимость, не сразу, но в течение суток. И тут он сообразил, что если он украдет эти Сердечки, то к ним тут же привяжется охрана фирмы!
      От такой мысли он сел на первую скамейку в парке, хлопнул себя по лбу и не расстроился, а рассмеялся: смысла в краже Сердечек, не было смысла! Он смеялся, терять ему было нечего, кроме незавершенной авантюры. Впору было вернуть в действие пару Сердечек и пойти к той женщине, которая его успокоит. Но и успокаивать его не надо было, ему нужна была новая мысль о новой авантюре! А, где ее взять, очередную бредовую фикцию по получению большого дохода из пустоты или чужой разработки?
      Мартин Филин подключил два Сердечка из двух карманов, сел так, чтобы одна нога не касалась другой ноги, а руки не касались тела, и так задумался, что задремал.
      Он проснулся от того что, рядом с ним стояли две молодые особы, они пересмеивались и слегка трясли за плечи Мартина.
      – Привет, леди! – выдавил он из себя тихое приветствие.
      Они чмокнули его с двух сторон и засмеялись счастливым смехом.
      Он удивленно посмотрел на радостные лица женщин и спросил:
      – Чем я мог вас так насмешить?
      Они вообще покатились со смеху.
      – Дамы, вы меня любите? – спросил он первую пришедшую на ум фразу.
      – Нет! – выдохнули они одновременно.
      – Почему?
      Женщины опять рассмеялись и сели рядом с ним, показывая на его карманы брюк.
      Филин посмотрел и увидел, что из карманов идут провода, и они обмотаны вокруг скамейки. Мужчина попытался встать, ничего не получилось. Женщины перестали смеяться и захотели уйти, но он схватил их за руки.
      – Это вы сделали? – спросил Мартин грозным голосом.
      – Нет! Так было! – проговорили дамы одновременно.
      – Почему вы отвечаете одновременно?
      – Не знаем! – ответили они разом.
      Филин засунул руки в карманы и не обнаружил двух Сердечек! Вместо них в карманах были крючки из проволоки, он поцарапал обе руки, и вынул руки из карманов с каплями алой крови. Мартин был в полном замешательстве.
      Женщины сделали серьезные лица.
      – Уходите! – крикнул он им с надрывом в голосе.
      Они развернулись и пошли в противоположные стороны.
      Мартин Филин попытался вытащить крючки из карманов и встать. Но оказалось, что сзади он прикован к скамейке еще одним крючком, именно в заднем кармане у него лежало третье Сердечко в отключенном состоянии, но и его не было в кармане.
      – Вот и разбогател! – вслух сказал Мартин. – Все украли!
      Ему никто не ответил, вокруг было пусто. Он не мог понять, сколько времени он проспал, и почему с ним так поступили. Осип мельком посмотрел на экран, в котором был виден поникший Мартин на скамейке, и улыбнулся тому, что операции по ограблению грабителя прошла успешно. Фирма имела такие бабки с баб, то есть с женщин, что уступать их никому не хотела. Я захотела вновь подключить Сердечко к Мартину, но не почувствовала, что он меня чувствует, было – холодное ощущение пустоты.
 

 
      Я не знала, что мой прибор выведен из строя, но почувствовала это. Мне стало скучно и одиноко, близился конец рабочего дня, и я медленно побрела домой через парк по центральной аллее. На скамейке, стоящей рядом с фонарем, сидел Мартин грустный, грустный. Я заметила на фонаре маленький глазок камеры слежения, но все равно присела рядом с молодым человеком.
      – Привет, Мартин!
      – Здравствуй, Спиноза.
      Мы посмотрели друг другу в глаза. Я качнула головой в сторону камеры, он глянул в нее и замер. Я попыталась вывести его из транса, но он мычал и молчал, и смотрел в камеру. Я еще раз посмотрела в глазок, и мне показалось, что я увидела глаз своего мужа, который смотрел на меня с нескрываемой ненавистью. Я вынула изо рта две жевательные резинки и запулила пальцами их прямо в глазок.
      В тот же момент Мартин очнулся и быстро встал:
      – Бежим, Спиноза!
      – Куда? – спросила я, показывая, что по аллее едет машина мужа.
      – Попался! – выдохнул Мартин и побежал в сторону деревьев, чувствуя, что его загарпунили. Он остановился.
      Осип вышел из машины, подошел к Мартину Филину, и сказал:
      – Мартин, мы берем тебя к себе на работу! Но, ты должен запомнить одно, а именно, что Спиноза – моя жена. Свои прямые обязанности поймешь по ходу службы.
      – А кто те две женщины?
      – Наши сотрудницы.
      – А кто меня опутал?
      – Они, чего тут не понятного, – буркнул Осип, пропуская жену в машину, как в фешенебельную клетку.
      Как из-под земли появились две женщины.
      – Дамы, он ваш, берите его в обработку, а завтра приведете на фирму, – проговорил Осип Ильич.
      Женщины засмеялись, и, взяв Мартина под руки с двух сторон, пошли по аллее парка.
      – Ты трех хотел? – усмехнулся Осип им вслед. – Значит, двух женщин тебе будет более чем достаточно, – и захлопнул за собой дверь в машину.
      Я посмотрела через стекло машины на Мартина и очень захотела оказаться рядом с ним, но Осип провел рукой перед моими глазами и я о тех, кто за стеклом забыла.
      Машина плавно тронулась с места и покатила по аллее парка, перегоняя Мартина, и его дам. Как только машина скрылась, женщины отпустили руки Мартина и исчезли в разных направлениях. Он остался один, медленно идя к выходу из парковой зоны, думая о Спинозе пока не споткнулся о ноги двух женщин. Они опять взяли его под руки и больше не отпускали до его дома. Женщины очень ловко навели порядок в квартире Мартина, сказав, что их зовут Фая и Рая. Затем они кинули жребий: кому достанется Мартин? Фая покинула жилище. Рая осталась с ним. Филин рад был бы остаться один в доме, но нутром он понимал, что его одного не оставят. Он не знал, куда ушла Фая, а, что если она сидит, как пес за дверью?
      Интересно, а, что я буду делать на фирме? – появилась в голове Мартина первая светлая мысль.
      – Ты будешь работать приманкой для покупательниц Сердечек, и всегда будешь под нашей охраной, – ответила Рая на его молчаливый вопрос.
      Осип замечания мне не делал. Я сидела рядом с ним в машине и молчала, зная, что он обо мне знает больше, чем я могу себе представить. Я пыталась уйти от него, но мои внешние данные его устраивали, они отвечали его представлению об идеале современной женщины.
      На меня он ловил красивых или состоятельных мужчин, а я была наживкой. И я это знала, именно поэтому я работала с ним, дабы быть на виду у клиентов. Я иногда вызывала на дом стилиста по наращиванию ногтей и педикюру. Я садилась в удобное кресло, а меня с двух сторон обрабатывали две женщины. Одна наращивала и украшала ногти, а вторая сидела на низком табурете и делала педикюр. После небольшого перерыва мне наращивали волосы, делали модельную стрижку и прическу.
      И это не все, ко мне приходила массажистка, делавшая мне сухой массаж тела, в процессе которого меня в буквальном смысле слова лепили в нужном направлении.
      Приходила косметолог и делала кропотливый массаж лица, после которого мой тонкий нос казался еще тоньше. И еще я должна была принимать определенные препараты для сохранения молодости органов и внешнего вида. Получалось, что это была моя вторая работа. Третья работа – приобретение нужной одежды и обуви, занимала столько времени, что на домашние дела время у меня не оставалось. И при всем при этом я выглядела столь естественно, что была прекрасна, по мнению своего мужа Осипа Ильича.
      Клиенты приходили в офис, покупали приборы Сердечко, и частенько один прибор из партии кодировали на Спинозу, она была пробным шаром. Такие настройки были тяжелы для ее психологического потенциала, поэтому за ней присматривал психолог, дабы она не сошла с рельсов, а если сходила, то Осип Ильич Иванов ехал и забирал ее из-под носа клиента, вот как это произошло с Мартином. Именно сам изобретатель Иванов был первым противником приборов Сердечко, он видел, как достаются деньги, его собственной жене. Но ведь он их и придумывал. Но, если Осип был против развлекательной игрушки, действие которой постоянно приходилось доказывать на его жене, то он должен был предложить замену.
      Играть нужно и можно на человеческих слабостях, а следующая слабость человека – пища. Проблема из-за нее одна, трудно обувь надевать, живот мешает нагнуться.
      Первое решение – носить тапки и обувь без шнурков – их гладить не надо. Второе решение – не есть, но этот садизм для считанных единиц. Третье решение – питаться средствами для похудения, но при этом болит и кружится голова.
      Четвертое решение – спорт, но он только повышает аппетит. Пятое решение – вот это и есть то, ради чего Осип хотел освободить Спинозу от мужских притязаний.
      Осип предложил выпустить прибор Аппетит, размером с сотовый телефон, на экране которого перечислялись бы продукты или целые блюда. Потребителю оставалось выставить указатель на то блюдо, которое бы он захотел съесть, при этом рукой он касался бы чувствительного элемента прибора. Прибор посылал бы вкусовые ощущения указанной пищи, он чувствовал ее во рту, он ее почти жевал, почти глотал, и чувствовал насыщение. Обман в чистом виде или второе решение проблемы ожирения в измененном варианте. Ладно, долго ли коротко, но прибор Аппетит выпустили, при этом Сердечки с производства не сняли. Для убедительности в прибор встроили часть, излучающую электронный луч в точки организма, отвечающие за аппетит.
      На меня свалилась новая разновидность популярности. Умные фотографы совместили мой портрет с толстушкой ста пятидесяти килограммов. И теперь каждый мог видеть два моих портрета во весь рост, какой я была и какой стала. И, естественно все это чудо – заслуга прибора под названием Аппетит!
      На фирму потянулись братья и сестры всевозможных обществ, кому за сто килограмм.
      Люди хотели получить прибор Аппетит – исцелитель от недуга под названием – ожирение обыкновенное. Всем хотелось гладить шнурки для обуви и их шнуровать.
      Мартин Филин только освоился с прибором Сердечко, как его уже захотели пристроить к работе с прибором Аппетит. У него появилась целая сеть знакомых женщин, испытывающих на нем любовные приборы. Он зверел от направленных на него импульсов многочисленных приборов Сердечко, от самых разных женщин.
      Его уже зачислили в штат фирмы, где он числился менеджером по продажам. Он купил себе первые Жигули, но вскоре купил иномарку.
      Внешний его облик лучился от удовольствия, его огромные глаза на утонченном лице действовали на женщин хуже дурмана, они смотрели на него и покупали приборы Сердечко, в надежде заполучить красавца себе по чистой любви. Но Мартин не был мальчиком по вызову, и женщины на приборах нового поколения получали сигнал о перенастройке объекта. Такие же сигналы получали мужчины, настроившие свои приборы на Спинозу. В фирме это объясняли просто: нельзя перезагружать сотрудников фирмы.
      Мартина, как и Спинозу, изобразили в двух видах: непомерно полным и таким, каким он был на самом деле – стройным, грациозным, с небольшой мускулатурой.
      Полные женщины табунами пошли на призыв фирмы, им обязательно надо было поговорить с Мартином о тяготах похудения по прибору Аппетит. Его язык от разговоров уставал. Вопросы и ответы записали на диск, и он стал приложением к прибору Аппетит.
      Забавно, но через некоторое время стали появляться похудевшие клиенты. Они были счастливы! Их теперь раздражала висевшая без надобности кожа, потерявшая свою жировую начинку. Осип призадумался, дело в том, что его машину Спиноза забрала себе, и ему срочно нужна была приличная машина, а тут перед ним трясут кожей, бывшие полные люди, а она болтается, как белье на веревке. Эта кожа стала ему сниться. Ой, нет пределу человеческому совершенству!
      Осип прекрасно знал, что стоило поддерживать фигуру Спинозы, да она уже сама подсела на прибор Аппетит, устав от диет, постоянного массажа и редких занятий в тренажерном зале. Он думал над тем, чем можно сжать клетки кожи, висящей без надобности. Он знал, о механических, электрических, вибрирующих массажирующих предметах. Но человек ленив по сути своей, ему нужно чудо без боли и трения. Он сжался от страха, от мысли…
      И страх прошел! Вот оно чудо!
      Нужен круглый прибор, излучающий импульсы страха!
      Сказано – сделано. Прибор с удовольствие выпустили, лечение страхом отвислой кожи было в новинку и выполнялось безболезненно. Ха-ха-ха! Пришлось открыть зал для тех, кто не мог купить приборы, люди хотели стадности в лечении. Клиентам предоставили такую возможность, они худели группами, от Аппетита и прибора Страха, после этого выкупали приборы Сердечко с завидной быстротой.
      Осип купил себе дачу, да не простую, а золотую, шикарную одним словом. И встал вопрос о сигнализации или охране. Он поставил по периметру забора прожектора, они крутились и вращались, пугая посторонних. И все это управлялось само собой по системе аппаратуры 'Блиц' и, информация передавалась куда надо, при нарушении дачных границ.
      И захотелось ему…
      Но для исполнения его очередного желания двух пагубных привычек – любовь + еда было мало. Люди еще любят пить и не всегда воду. Осип задумался, как с помощью очередного прибора представить человеку, что он напился: пива, вина, водки.
      Прибор выпустили в виде штопора, с поющими элементами. Кончик штопора касался пальца левой руки. В правой руке находился сам штопор. Получался замкнутый контур.
      На ручке штопора выставлялось название вино – водочного объекта, звучала музыка, по рукам ко рту бежали импульсы напитка, во рту возникало ощущение холодного пива, человек его пил, пил, пока не прекращалась мелодия. Появлялись звуки бульканья пива в желудке. Таким простым образом, пивные животы стали уменьшаться, черный, несгораемый жир живота не получал подпитки и исчезал.
      Прибор Шальное Пиво пошел в продажу, но большим спросом пользовался прибор под названием Коньячный Поцелуй.
      Все шло отлично, но я стала замечать следы усталости на лице, это постоянная гонка с новыми приборами меня утомили. Меня не радовали деньги Осипа и замученные взгляды Мартина. Я перестала приводить себя в должный вид, я не выносила людей. Я кричала и раздражалась по любому поводу, я стала истеричной и неуправляемой, и приобщилась к одному прибору – Коньячный Поцелуй. Я постоянно лежала со штопором в руке и не получая коньяк, пьянела от его осязания, которое мне обеспечивал прибор. Я спивалась на одних импульсах прибора.
 

 
      Две женщины из охраны, следившие всегда за Мартином, Рая и Фая, были приставлены ко мне. Я уже не приходила на работу, я забросила штопор Коньячный Поцелуй, и перешла на настоящий коньяк.
      Осип не знал, что делать со Спинозой. Мартин тоже ходил странный и в помощники не годился. Без любовников первой величины Сердечки плохо продавались. Люди перешли на Штопор – проще и понятней. Аппетит и Страх, вообще ушли в забвение, слово Страх – пугало потребителей. Фирме пора было сдаваться без боя или уйти в отпуск.
      Добрыня Никитич, проснувшись, вспомнил о фирме, изготавливающей приборы, заменяющие и усиливающие чувства человека. Вспомнил на свою голову, потому что приближались выборы в парламент. Его интересовала собственная партия 'Единство семейных пар', он хотел, чтобы за нее проголосовало большая часть избирателей.
      Он – глава административного округа Валет, создавшего самую сильную партию.
      Добрыня Никитич вызвал к себе Осипа Ильича.
      – Осип, нужно создать прибор Избиратель, ты хотя бы представляешь, каким он может быть?
      – Добрыня Никитич, пока нет, но вы мне скажите, что требуется от прибора, а я придумаю, каким он будет, а на фирме его изготовят в том количестве, за которое заплатите.
      – Мне нужны голоса избирателей! И этим все сказано! – нервно воскликнул Добрыня Никитич.
      – Простите, но у телевизионного экрана возможностей для агитации несравненно больше.
      – А кто с этим спорит? Вот и надо в студии, где будет проходить диспут усиливать чувства моих сторонников. Ваши приборы должны зондировать публику в поддержку именно моей партии.
      – Это можно сделать! – воскликнул Осип. – Ваши деньги, а по деньгам и приборы.
      – Вот и хорошо. Я хотел сказать, что приборы должны работать во всех телевизионных студиях страны, не только в центральных, но и региональных новостях, ведущие должны с таким трепетом и азартом говорить о моей партии, чтобы она получила максимальное число голосов!
      – Но вы еще должны попасть в новости дня!
      – Этим вопросом занимаются.
      – Договорились.
      Долго ли коротко времени прошло, но приборы Избиратель вышли в свет. Люди, управляющие приборами, сидели в зрительной массовке, без которой выборная пропаганда смысла не имела. Живой интерес публики – главная и направляющая сила пропаганды. Естественно в качестве зрителей были направлены испытанные бойцы фирмы Спиноза и Мартин. Их привели в чувство, подправили внешний вид и отправили на съемки с приборами. Зрители давно лениво смотрели подобные передачи, зная, что все обещания избирательной компании – это набор пустых и звонких слов, но эмоциональные спектакли, настоянные на настоящих чувствах – любят все.
      Добрыня Никитич не поленился, и сам придумал сценарий с участием Спинозы и Мартина, у них забрали приборы Коньячный Поцелуй, забрали настоящий коньяк, настроили их приборами Сердечко с центрального пульта управления. Их глаза загорелись, взаимная привязанность и даже любовь, стали видны любому зрителю, в их разговор вложили название партии – Единство семейных пар. Смысл состоял в том, чтобы показать преимущества жизни народа при партии Единство семейных пар, на диалоге одной пары, столь привлекательной и очаровательной, что им тут же стали звонить режиссеры различных телевизионных телесериалов.
      Политическая позиция партии, и ее главная задача – обеспечение единства семейных пар и обеспечение единства внутри каждой пары. Партия была против ссор между любящими людьми, имеющими детей. Моральные устои партия ставила выше всего. По всей стране на телевизионных экранах шли короткие постановки с участием людей Добрыни Никитича, публика зондировалась на правильное с точки зрения партии отношение к жизни. Партию поддерживали все семейные люди и влюбленные пары. И вот тут начинался облом, оказалось, что одиночек так много, что партия под названием 'Одиночки вперед', стала побеждать на предварительных опросах.
      Добрыня Никитич вызвал Осипа и сказал, что его технические средства – пустое место, и пусть он возвращает деньги за слабые разработки.
      Осип не обиделся, а призадумался, и сказал:
      – Добрыня Никитич, наших людей с приборами Сердечко надо запустить на собрания единомышленников партии 'Одиночки вперед'.
      – Даю вам последний шанс, – сурово ответил Добрыня Никитич.
      Осип призвал всех сторонников своей фирмы, вручил им новые приборы Сердечко и сказал, чтобы они работали по третьей программе прибора, то есть настраивали приборы на двух людей, которых они захотят сделать влюбленными парами.
      На собраниях и митингах партии 'Одиночки вперед', стали незамедлительно образовываться пары – 'он + она'. Буквально за неделю перед выборами ряды одиночек наглядно поредели.
      На выборах победила партия 'Единство семейных пар'.
      Добрыня Никитич торжественно предложил: – принять Осипа Ильича Иванова в свою партию, – занять Осипу Ильичу Иванову административную должность в его аппарате.
      Осип отказался, сказав, что он технический человек до мозга костей и администратором быть не может.
      Театральный режиссер Тимофей Панин, узнав, о приборе Избиратель, о таком простом чуде на выборах, задумался о продвижении своего театра. Ему очень захотелось, чтобы его театральные постановки били рекорды по посещаемости.
      Он приехал к Осипу Иванову с мыслью заказать прибор Театр, который бы усиливал эмоциональные страсти на сцене и в зале.
      Дело в том, что актерские эмоции могут меняться от спектакля к спектаклю, а зрителю всегда нужны свежие чувства. А, где их взять? Осипу заказ Панина показался знакомым, у него возникло ощущение, что он его уже выполнял. В прибор Театр он заложил три основных переживания, результаты которых видны сразу: любовь, смех, слезы. В результате любовные сцены были столь эффективны, что зрителям хотелось целоваться, обниматься и уходили они со спектакля, с желанием продолжить свою собственную любовь.
      Я и Мартин сидели в восьмом ряду, в качестве экспертов. Нас разбирали любовные чувства до такой степени, что я готова была сесть к нему на колени, а его руки тянулись ко мне, как растущие лианы. Но не успели мы дойти до любовной утехи, как нас стал разбирать смех. Все события на сцены вызывали смешки в зале и явный хохот, публика смеялась, забыв о любви. Но буквально, через пару реплик, зал стал погружаться в минорное состояние, туча слез застыла над залом, народ стал вытаскивать бумажные и батистовые носовые платки. Я рыдала на плече Мартина, он смахивал слезу.
      Прибор Театр прошел испытание. Чудо в зале не осталось не наказанным, со всей страны потекли театральные представители в офис фирмы. В цирке сразу поняли гротеск, происходящих в театре событий и взяли прибор на свое вооружение, для выбивания из зрителей лучистого взгляда и естественного смеха. Все были довольны.
      Но появилась одна дотошная зрительница Лизка Каспийская, она постоянно ходила в театр и цирк. Она жила представлениями и считала их своей жизнью, но, заметив странный всплеск эмоций на сцене и на арене, почувствовала тревогу в душе от непонятных явлений в зале. Те, кто редко ходил в театр, все воспринимали за новую монету, а она стала анализировать происходящее в театральной и цирковой жизни.
      Эта противная, худющая Лизка оказалась журналисткой, она писала о культурной жизни города. Ранг ее был невелик, но дотошностью она выделялась среди многих своих коллег. С некоторых пор она стала брать билеты на боковые балконы и наблюдать за залом и театральной сценой одновременно. Лизка заметила людей, держащих руки несколько странно, в руках у них были круглые предметы, направленные либо в зал, как бы ненароком, либо на сцену. Она стала замечать более откровенно выраженные чувства людей, если на них были направлены приборы.
      Она видела всплески эмоций у актеров, которые прежде были более флегматичные.
      Но, Осип все это предвидел заранее, он предполагал, что есть театралы, которых трудно обвести вокруг пальца, поэтому в каждом зале у него был свой электронный глаз. Лизку заметило электронное око и передало информацию на пост наблюдения Осипа Иванова. Было принято решение: обезвредить Лизку Каспийскую, с помощью Мартина Филина. Он должен был изображать влюбленного в нее театрала.
      Ему не привыкать быть любовником, а для нее это было бы прямым ударом в сердце, тем паче, что Осип заставил ее с двух приборов Сердечко влюбиться в Мартина. Да она сразу влюбилась в бесподобного мужчину, который был такой красивый, что Лизка, увидев его, стала оседать почти без чувств. Он подхватил ее одной правой рукой, почувствовав тяжесть безвольного тела. Осип решил, послал меня к ним на помощь.
      Моими задачами было: привести Лизку в чувство и стать ее подругой на время конфликтной ситуации, что я и сделала. Отдать ей Мартина – в мои планы не входило. Лизку Каспийскую отнесли в медпункт театра, положили на кушетку, и я отпустила Мартина домой. Я на правах подруги осталась с ней.
      Лизка, придя в себя, не могла понять, какая ей я – подруга!? Но мы поговорили, и все встало на место. Потом я отвезла Лизку домой. Она всю дорогу говорила мне о тех странностях, которые последнее время происходили в театре и цирке. Осип сделал вывод из ситуации, и активные части приборов Театр стали прятать в нишах, где их скрывала тень, а управлялись они одним человек с центрально пульта управления.
      Лизка вцепилась в Спинозу мертвой хваткой, она требовала постоянного общения и все говорила о странных людях с приборами, которые после ее падения больше не появлялись. Журналистка доставала красавицу Спинозу, ведь ей хотелось написать об этом репортаж с места событий, и вдруг все исчезло. Осип и из всего этого захотел извлечь пользу, он предложил Лизке искать странные явления в жизни и сообщать ему лично, без публикаций в прессе. Он посылал ее в жаркие точки, где работали его приборы, и она очень четко их находила и делала дельные замечания.
      На Лизку запал Мартин, этого даже я не ожидала. Хотя, что в этом удивительного?
      Ведь на меня он не мог запасть, потому что у меня был Осип, а с ним никто не хотел связываться, даже Мартин. Этот факт обрадовал мужа несказанно, наконец – то его жена была только его.
 

 
      На столе лежали приборы: Сердечко, Аппетит, Страх, Избиратель, Театр, но у меня забрали главную игрушку фирмы- Мартина. И эти маленькие, вредные приборы меня интересовали все меньше. Ко мне пришла госпожа Скука, и стало грустно. Мартин с Лизкой все больше времени проводили вместе. Он работал на фирме и не брал больше дополнительную работу по распространению приборов. Она почти не посещала театры и цирк. Они находили удовольствие в общении друг с другом.
      А я?!
      И тут я вспомнила о мечте Мартина, он мне однажды проговорился, что ему не хватает авантюрной мечты, в конце которой маячат большие деньги. Он хотел открыть офис по работе с будущими парами с помощью Сердечек, но на этом он бы много не заработал, хотя некоторые умудряются. Где ему найти мечту и вернуть его к себе? Пожертвования, – подумала я, – или жалость могут принести нешуточные деньги.
      Вот я и придумала задачу Осипу, а не Мартину. Осип сразу придумал, кому нужен прибор Жалость. Получилось, что мужа я трудоустроила, но не потенциального любовника. Мартину мечта нужна беззаботная. Лизка Каспийская – девушка без больших запросов и его она вполне могла устроить. Я ему было не по зубам, но мне он нравился! Мечтать он должен был рядом со мной! Но о чем? Он красивый и немного тщеславный. Чтобы я не придумала, все сразу становиться известно Осипу.
      А, что если Мартина притащить к себе за уши не поощрением, а наказанием?
      Тем временем Мартин ждал у себя дома Лизку – журналистку. Он раскинул тройной диван, сменил постельное белье, и на этом его фантазия иссякла. Она пришла в новой одежде, но без съедобных запасов. От нее исходил аромат духов, а на его кухне женские и пищевые запахи давно не появлялись. Зато у него был столик на колесиках, но не было того, что можно было бы на него поставить. Наличные деньги у него были, но тратить их он не любил, осталась у него такая привычка от скудной жизни до работы на фирме. В таком свидании могла выручить только безумная страсть к личным прикосновениям с продолжением до конечного результата.
      Но Лизка в новых тряпках нырять на чистое, но не глаженное постельное белье не спешила. А Мартин хотел – есть, он еще был не бритый, не мытый и не причесанный, в спортивных штанах, тапочках и футболке неопределенного цвета.
      Осип на пульте управления увидел загоревшийся светодиод из квартиры Мартина, этот светодиод загорался, от срабатывания электронных датчиков, если на его постель ложилось два человека. Он тут же позвонил Спинозе и уточнил, где она находится, случайно не у Мартина? Я ответила, что я дома, со мной две дамы из салона красоты, и я дала ему послушать женские голоса. Итак, я поняла, что Лизка у Мартина завалилась на постель вместе с ним, я о сигнализации своего благоверного знала.
      Вот теперь бы мне произвести замену на постели Мартина! Я поговорила с дамами из салона красоты, и они согласились за мои деньги, но бесплатно для Лизки привести ее в божий вид, в качестве сервиса от салона. Я и дамы быстро доехали до квартиры Мартина. Дамы предложили Лизке такие услуги, что та в момент взлетела с ложа, а я отвезла их в салон красоты, часа на четыре.
      Я вернулась к Мартину с большим количеством продуктов. Пока он мылся, брился, переодевался, я накрыла столик на колесиках и привезла его к постели, рядом с которой уже стоял чистый и прекрасный Мартин. Он поел. Посмотрел на меня, как сытый удав на кролика. Усмехнулся и лениво подполз ко мне по постели, затягивая меня все сильнее и сильнее в свои могучие объятия. Я потонула в его ласках, в его страсти и любви. Что мне и нужно было. А Осип два раза на один сигнал светодиода никогда не реагировал.
      Лизка приехала из салона через четыре часа к Мартину, но он был, как сытый кот, и ему уже ничего не нужно было. Тогда Лизка развернулась и уехала к себе домой, а потом в театр, где давно не была. Мартина я не завоевала, а лишь удачно использовала в нужном направлении, но, проголодавшись, он вспомнил о Лизке.
      Почему о ней? Безопаснее начинать с нее, это он тоже понял.
      Осип тем временем завершил разработку прибора Жалость. Я вызвалась испробовать его на Мартине, муж по этому поводу только усмехнулся, ведь Мартин был в отпуске и нового прибора не видел. Я пришла к Мартину Филину с большим полиэтиленовым пакетом, в котором хаотично лежали вещи, и сказала, что меня выгнал муж, узнав о том, что мы были вместе. Я тайком посмотрела на показатели на приборе: жалость в Мартине только слегка вздрогнула и остановилась. Я добавила, что муж меня прогнал без средств – к существованию. Показатели прибора опустились ниже плинтуса. Жалость у него не появлялась, напротив, в нем возникла ненависть к тому, что я ему несу неприятности.
      – Спиноза, шла бы ты к своей матери в такой ситуации!!
      – А ты меня к себе не возьмешь? – спросила я с наивностью, доза которой превышала допустимые нормы.
      – Ты хочешь меня столкнуть с Осипом? Ты хочешь меня оставить без работы?! – завопил Мартин, без всякой жалости.
      Вот тут я рассердилась, включила прибор на Жалость и направила его в сердце Мартина со стороны спины, поскольку он от меня отвернулся. Я была хладнокровна!
      Через пару секунд он повернулся. Прибор, в виде тюбика губной помады я держала в сжатой руке, на него был направлен луч жалости.
      – Спиноза, Осип тебя выкинул из дома? Милая, живи у меня! Я всегда рад тебя видеть!
      – Мартин, но у меня вообще ничего нет, ни одежды, ни денег!
      – О чем ты говоришь? Все купим! Я тебе дам деньги, неужели я тебя пошлю к матери?
      Удивлению моему не было предела, захотелось позвонить Осипу и обрадовать его, но как ему все это пересказать!? Нашла о чем беспокоиться! К этому времени Осип поставил в квартире Мартина жучок и скрытую камеру наблюдения. И я это почувствовала на своей шкуре.
      – Прости, Мартин, я пойду к маме, зачем тебе жизнь осложнять?
      – Спиноза, возьми хоть деньги, – не унимался Мартин, и протянул пачку купюр.
      – Не откажусь, спасибо, – сказала я и выскочила из дверей.
      Когда я вышла из подъезда любовника, ко мне подъехал на машине родной муж.
      – Спиноза, садись в мою машину, одна ты не поедешь.
      Мартин посмотрел на пару из окна, и у него было такое ощущение, словно его обманули.
      А мне было все безразлично, если ни считать того, что пока я шла по лестнице деньги сунула на дно пакета, а эту часть про деньги Осип не смотрел на экране, он раньше выехал к дому Мартина, расположенному на проспекте Джокера.
      – Спиноза, прибор Жалость прошел испытания?
      – Да, Осип, и как всегда – успешно.
      – Тебя хвалить или ругать?
      – А меня за что ругать? Я провела крутые испытания.
      – Если испытания крутые, то, где деньги на благотворительность?
      – В пакете, – выпалила я, неожиданно для самой себя.
      – С этого бы и начинала, деньги ему верни, очнется – врагом станет.
      – Как я их верну?
      – Без действия прибора Жалость он все возьмет назад, – и Осип повернул машину к дому Мартина.
      Я позвонила в дверь к Мартину, но дверь открыла Лизка. Когда она успела проскочить? Мне захотелось уйти. Но на шум выскочил хозяин:
      – Спиноза, у тебя совесть есть?
      – Была, но вся вышла, – я развернулась и пошла вниз по лестнице, отдавать деньги Лизке мне не хотелось, и совесть моя от такого психологического удара умолкла.
      – Отдала деньги? – хмуро спросил Осип.
      – Нет, его дома не было.
      – Не лги, родная!
      – Хорошо! Он был с Лизкой Каспийской! А ей я деньги не отдам!
      – Отлично! Теперь деньги заслуженно наши! Первый приз за прибор Жалость!
      Никогда не думала я, что у Мартина на деньги будет такая реакция! Он, придя в себя, решил вернуть свои накопления, отданные мне под влиянием прибора Жалость.
      Он пришел ко мне домой. Пришлось направить на него луч прибора, но он выбил его из моих рук. Мужик ударил ногой по женской руке! Больно! Искры из глаз посыпались.
      А он вращал глазами и кричал:
      – Деньги верни!
      Вот и вся Благотворительность. Я с Осипом к его деньгам не прикасались, они лежали на полочке в сейфе, но открывать сейф при чужом человеке я не хотела. Да, Мартин после удара ногой по моей руке стал мне чужим. Осипа дома не было. Что делать? Прибор Жалость лежал на полу, но над ним стоял Мартин.
      – Возьми свои деньги сам! – крикнула я.
      – А, где они лежат? – спросил мужчина почти спокойным голосом.
      – На кухне, на полке, над посудомоечной машиной. Найдешь?
      – Найду, – сказал он и пошел на кухню.
      Я стояла и не двигалась, пока он не зашел на кухню, потом быстро подошла и подняла прибор Жалость, встала на свое место, нажав на приборе на кнопку максимальной жалости, я направила луч воздействия на дверь, через которую он должен был прийти с кухни. Мартин Филин кричал, ругался и приближался ко мне со звериным выражением лица. Но я держала луч Жалости по направлению в его сердце!
      И он схватился за сердце в метре от меня и стал оседать у моих ног. Я погладила по голове дикого зверя, и он стал ручным.
      – Прости, Спиноза, что я требовал назад деньги, но и ты пойми, у меня никогда денег не было! На первые деньги я купил и сменил машину, и эти деньги у меня просто потому, что я боюсь их тратить! Боюсь оказаться – без средств – к существованию!
      – Прощаю! – сказала я, деньги ты не получишь, они уже в производстве нового прибора.
      – Ну, ты даешь! Мои деньги и в производство! – воскликнул с гримасой негодования на лице Мартин.
      – Все? Успокоился?
      – Почти. Только я тебе больше никогда не поверю! – прокричал он.
      – Не верь. Сегодня я обойдусь без твоей веры. Да, что у тебя с Лизкой Каспийской?
      – И это знаешь? Мы – друзья!
      – Надолго собаке блин – они друзья. Не верю! – сказала я с каплей ревности в душе.
      – У нас сегодня игра 'верю – не верю'. Что будем дальше делать? – спросил тихо Мартин.
      – Скоро Осип придет.
      – Скоро сказка сказывается, да долго дело делается, не придет он, – сказал Мартин.
      – Мы будем ссориться? Я могу тебя покормить. Ужин готов.
      – Ты его для Осипа готовила.
      – Тебе-то что от этого?
      Неожиданно Мартин сделал выпад в мою сторону, выхватил прибор Жалость и направил на меня:
      – Спиноза, отдай деньги! Они у тебя дома. Пожалей меня! – ныл Мартин, купая меня в луче прибора Жалость.
 

 
      Я почувствовала боль в области сердца, потом вялость, и сквозь пелену лени в мозгу забилась мысль: надо отдать деньги, надо отдать деньги. Всплыл в памяти номер сейфа. Я открыла сейф, взяла пачку денег и отдала их Мартину. Он их взял вместе с прибором Жалость и вышел за дверь.
      – Вот и вся любовь, – проговорила я, прикрывая за ним дверь.
      – Кто говорит о любви? – спросил Осип, открывая дверь.
      – Ты Мартина видел? Да? Он забрал деньги и первый прибор Жалость.
      – Фу, какая Жалость! – засмеялся счастливым смехом Осип. – Главное, дорогая, чтобы ты его не любила, а остальное – все полная ерунда!
      Лизка Каспийская пальцем приподняла очки на носу, посмотрела внимательно на Мартина:
      – Мартин, ты что-то хотел мне сказать?
      – Да, дорогая, мои деньги ко мне вернулись, – и он протянул злополучную пачку денег Лизке.
      Лизка взяла деньги и стала считать. Пока она считала, Мартин держал луч Жалости в направлении ее сердца. Она перестала считать деньги и протянула их Мартину:
      – Возьми – они не мои, – и упала на пол, ударившись о модную металлическую ручку на диване, стоявшем на таких же металлических ножках.
      Он поднял и положил ее диван. Она молчала, вялая и безжизненная.
      – Сидела бы дома, была бы здорова, принесло тебя именно сегодня, – проговорил Мартин, пряча деньги на место.
      Мартин стал делать массаж головы Лизке, потом вспомнил о приборе Жалость, переключил его в режим Злости и направил его на нее. Ее лицо нахмурилось, она поднялась, села, потерла ушибленное место.
      – Я, что у тебя делаю? – спросила Лизка зло. – Голова болит, проводи меня, я домой пойду.
      – Лизка, ты лежи.
      – Нет, здесь что-то не так, лучше я уйду, – и она покинула квартиру Мартина.
      Осип размышлял над влиянием приборов на поведение людей. Интересно то, что Сердечко меньше всего изменяло человеческую сущность, а Жалость проявляла негативные стороны очень быстро, прибор Театр вообще работал без остаточной деформации, Избиратель тем более, а Аппетит носил юмористический характер. Пока он думал, к нему тихо, как черная пантера, подошла Лизка.
      – Здравствуйте, Осип, у меня одна просьба отпустите меня туда, где нет ваших умных приборов, действующих на человека.
      – Не могу отпустить, он есть даже на Северном полюсе, новый прибор Холод уже в работе.
      – Нет, я не хочу мерзнуть дважды! А, как насчет южных широт?
      – Как в духовке, хочешь погреться, или испытать счастье местных жителей?
      – Я хочу попасть на территорию, где нет ваших приборов и больше ничего.
      – Знаешь, Лизка, если ты найдешь такое пространство на земле, скажи, я им что-нибудь пошлю. Я сам не понимаю, почему люди так странно реагируют на дополнительное вмешательство по настройке их мозга?
      – Осип, перестаньте этим заниматься, и все будет нормально.
      – А нормально никогда не бывает, недовольство людей столь огромно, что является неисчерпаемым источником моего вдохновения. Позолоти ручку и я внушу тебе через очередной прибор, что никакого психологического воздействия на людей нет.
      – Золотить чем?
      – Пойдем, пройдем по парку. Ты хоть знаешь, чем парк от леса отличается, кроме дорожек и скамеек? Куда тебе! В парке под деревьями нет новой поросли, и видно одни стволы, а в лесу, как в толпе на международном авиационном шоу, все возрасты в одном месте. Спрашиваешь, золотить чем? Это тебе не по карману.
      – Можно я не пойду с вами в парк, если там такой хороший обзор под кронами деревьев?
      – А ты чего от меня хотела? Хочешь, я тебе подарю один прибор, причем любой?
      – Сердечко.
      – Сердечко захотела? А ты настроишь его на многострадального Мартина?
      – А вы откуда это знаете?
      – Работа у меня такая, хотя ради этой настройки могу подарить тебе эту дорогую игрушку. Только запомни, у него нельзя деньги просить.
      – Я это поняла.
      – Лизка, зачем тебе Мартин? А я не подойду?
      – Я у вас уже прибор выпросила, больше от вас мне ничего не надо! – запальчиво возразила Лизка Каспийская.
      В кабинет Иванова влетел молодой человек с крепким животом и закричал:
      – Вот посмотрите, какой у меня живот, я не могу его уменьшить с помощью прибора Аппетит, мой аппетит не уменьшается!
      – Можно я посмотрю на настройки прибора? – спросил Осип и взял у мужчины прибор Аппетит.
      – Вы поставили стрелку в другую сторону, вот и вся проблема.
      – А вы не могли сделать прибор без стрелок?
      – Прибор многофункционален.
      – Поставьте на уменьшение аппетита, – попросил клиент.
      – Уже готово, всего вам доброго, и пониженного вам аппетита! – бодро проговорил Осип.
      – Спасибо я не скажу, я за него уже заплатил, – проговорил полный человек.
      Весь разговор слышала Лизка и на подаренном Сердечке выставила данные этого мужчины очень просто: она навела на него стрелку, прибор прошил клиента, и прицепился к нему мертвой хваткой.
      Молодой человек весь передернулся и впился глазами в Лизку:
      – Я вас люблю! – сказал он, не понимая смысла того, что он сказал.
      – Меня? – удивилась Лизка.
      – Вас. Правда, не знаю почему? – озадаченно ответил мужчина.
      – Господа, я понимаю ваши чувства, идите в парк – он в трех минутах ходьбы, там и выясняйте свои отношения! – начальственно проговорил Осип.
      – Да, да, конечно, – пролепетал мужчина, взяв Лизку под руку, вышел с ней из кабинета.
      Лизка не ожидала такой концовки разговора и шла, как привязанная к молодому человеку с круглым животом. Но, выйдя на улицу, спросила:
      – Простите, а вы кто?
      – Я – абориген городской.
      – Это еще, что такое?
      – Местный я.
      – А как такой живот наели?
      – Не знаю, он сам растет, я был стройным, молодым, красивым, мне девушки улыбались, а сейчас я ничей.
      – А живете где?
      – Где хочу, – беспечно ответил молодой толстяк, – вы не поняли? Где есть, хочу, там и живу!
      – Не поняла.
      – У меня несколько квартир, мне приходится часто ездить, где голод застанет, там и останавливаюсь.
      – А жен у вас тоже несколько?
      – Никто меня не любит.
      Лизка жила в старом доме, с большим потолком и с малым набором удобств, ей захотелось побывать в квартирах толстяка. В квартире красавца Мартина уже была, и делать ей там больше нечего. Но несколько квартир!
      – А как вас зовут?
      – Феликс!
      – Вы администратор нашего округа Валет? – наугад спросила Лизка.
      – Нет, я сын – Добрыни Никитича.
      – Как интересно! И я вам нравлюсь?
      – О, да! Имя ваше – Лизка Каспийская?
      – А как вы угадали?
      – Я ваши статьи о театре читал, и вышел на Осипа, благодаря вам. У отца не узнаешь ничего.
      – Впервые вижу своего читателя!
      – И почитателя. Так, ближайшая моя квартира в двух минутах, предлагаю в нее заехать.
      – С удовольствием! – просияла Лизка и села в машину Феликса.
      Машина подъехала к новому зданию, оно красиво вписалось среди старых зданий района, вошли в холл, поднялись на лифте, вышли на большую лестничную площадку с двумя дверями, зашли в одну дверь. Глаза Лизки округлились и невольно стали осматривать помещение, над которым работали настоящие мастера интерьера.
      – Кухня рядом, – потащил Лизку за собой Феликс.
      Они вошли в кухню, похожую на просторный ресторан. Феликс сразу опустился в кресло у стола. Откуда-то появилась женщина средних лет.
      – Феликс, подать обед?
      – Она еще спрашивает! – И вдруг неожиданно для себя он ответил, – я не хочу есть!
      Женщина от неожиданности присела на край маленького дивана.
      – Лизка, видишь, шок повара? Пиши, разрешаю. Хочешь кушать? Тебе принесут обед.
      Не бойся, у нас все вкусно!
      – Я в этом не сомневаюсь, и не откажусь, – ответила Лизка с восторгом, оглядывая помещение, в котором все было красиво, добротно, современно.
      Она со вкусом ела, предложенную пищу, и наслаждалась едой и помещением, в котором находилась по воле случая.
      Феликс посмотрел на то, как Лизка за него поглощает продукты, и сказал:
      – Впервые вижу, что кто-то ест, а я – нет! Приятно!
      – Я ничего подобного не ела, – промурлыкала довольная Лизка.
      – Ты меня радуешь! Знаешь, как трудно быть ходячим мячом?
      – Не знаю, я худая с тех пор, как себя помню.
      – Лизка, поживи в этой квартире, я буду сюда приезжать, а тебя здесь будут кормить до отвала.
      – У меня работа!
      – Считай, что у тебя отпуск от твоей работы. Здесь поживи. Повариха живет рядом, а здесь готовит. Продукты мне развозят по моим квартирам.
      Повариха, убрав со стола, ни сказав, ни слова, вскоре ушла домой.
      – Феликс, а повариха говорить умеет? – спросила довольная жизнью Лизка.
      – Наверное. Но со мной она не разговаривает, она просто готовит и угадывает то, что я хочу съесть.
      Лизка объелась, но признаваться в этом она не хотела, она полулежала на кушетке, и ей лень было шевелиться. Зато Феликс бегал по квартире и радовался тому, что он есть – не хочет! Он остановился перед сытой Лизкой и удивленно заметил, что она красива.
      – Лизка – ты красивая!
      – И ты красивый, – выдавила из себя Лизка, засыпая от незнакомой для нее сытости.
      – Я тебе нравлюсь? – с нескрываемым волнением спросил Феликс.
      – Да, – сказала она, прикрывая тяжелые веки.
      – И тебя не смущает мой круглый живот? – спросил он с надеждой на отрицательный ответ.
      – Нет, – прошептала сквозь сон Лизка и окончательно уснула.
      Повар в еду добавляла успокаивающие добавки, по наущению Добрыни Никитича, и эти добавки сморили Лизку, неподготовленную к такой пищевой атаке.
 

 
      Феликс подозревал нечто подобное, и, увидев, спящую Лизку уверился в своих догадках, но раньше он всегда хотел – есть больше, чем не спать. Лизка спала крепким сном. Повариха ушла. Феликс стал обходить квартиру. Что он искал, он не знал, но в кухню он даже не заглядывал. Есть он не хотел, но ему все больше нравилась спящая девушка. Его друзья звали его – евнух. Он не обижался, он вообще всегда хотел только одного – есть, и что такое хотеть – женщину, он не догадывался. Его живот был такой большой, что он давно не видел то, что под ним находиться. Ему всегда было тяжело, душно и противно, буквально от всего. Он пытался везти активный образ жизни, но засыпал раньше очередной попытки. Хорошо, что в короткий период отсутствия сна он набрел на прибор Аппетит. Он пошел на кухню, и сам сделал себе черный кофе без сахара, и выпил эту черную мглу.
      Феликс попытался втянуть живот, но ничего не получилось. Он лег на пол и попытался приподняться на руках, но живот держал его на почтительном расстоянии от пола. Он лег на спину, сделал попытку поднять ноги, но выше угла в сорок пять градусов, они не поднимались. Молодой человек задышал тяжело, и подумал, что у него все получиться, если вместо него будет кушать Лизка, а прибор Аппетит будет снижать его чувство голода. Феликс достал прибор, посмотрел на стрелку, повернул ее в сторону аппетит – ноль, поднялся с белого ковра на полу. Он страстно захотел стать стройным! А все остальное – потом.
      Вскоре о Лизке Каспийской все забыли. Она жила в доме Феликса и усиленно питалась. Он почти не ел, только пил соки и воду. Она ела все, что повариха готовила ему. У него брюки в талии стали свободными, она не могла надеть свою одежду. Поэтому Феликс купил ей десяток халатов, чтобы она не ощущала свой новый вес, халаты скрывали изменение в ее фигуре. Нет, пока она плыла только от избытка пищи.
      До любви они не доходили. Феликс худел тяжело, и особых сил у него при этом не было, но спал он меньше Лизки, и это его радовало.
      Повариха все доложила Добрыне Никитичу, но тот был занят очередными выборами и в жизнь сына не вмешался, тем более что ничего страшного не происходило. Молодой человек не хотел много есть, ну и что? Вскоре Феликс стал ощущать легкость, он уже выполнял некоторые упражнения, он доставал пальцы ног. Он с удовольствие надел джинсы меньшего размера. Лизка одобряла его новый внешний вид. Ей нравилось жить в его квартире, смотреть на огромный, плоский экран телевизора.
      Она всегда знала, что она худая и о своей фигуре не беспокоилась. Они жили, как сообщающиеся сосуды: его жир переходил к ней – медленно, но верно. Он это видел, а она отдыхала за всю свою суетную жизнь и жила в полусне, благодаря пищевым добавкам.
      На ней всегда была майка и халат. Майки были куплены с одинаковым рисунком, но разного цвета. Он убирал из употребления те, из которых она вырастала. Так же было и с халатами. Любопытно, но у нее не было желания выйти на улицу. В доме все делала приходящая домработница, Лизку не тревожили по приказу Феликса, он боялся остаться без нее. Ему казалось, если она похудеет, то он опять начнет толстеть. Она становилась блеклой, неухоженной, толстой. Он становился все более стройным, он отрастил волосы, и ему укладывали их в прическу. Он менял одежду и обувь. Голод его не мучил, под воздействием прибора Аппетит, он с удовольствием отжимался уже раз десять от пола, и ноги поднимал на девяносто градусов. И в какой-то момент, он заметил, что ленивая домашняя Лизка – девушка. Она в это время не спала и заметила, что Феликс – привлекательный молодой человек. Дома никого не было. Они по очереди встали на электронные весы, вес был у них – одинаковый. Прибор Сердечко и прибор Аппетит выключились одновременно, уловив сигнал весов. Но их сердца уже хотели трепетных отношений и любви. Им все было в диковинку, хотя вместе они прожили месяца три, но больше походили на сосуды для перекачки жира. И вот они уровнялись. Лизка ходила по квартире и искала зеркало, но его не было. Она больше не хотела спать. Она заметила жиры на теле, ужас пронзил ее сознание. Она заметила относительную стройность Феликса, и он ей понравился.
      – Лизка, ты – чудо! Ты меня вернула к жизни! – ласково воскликнул Феликс.
      – Я – жирная! – крикнула чуть не плача Лизка. – Я – толще тебя!
      – Ты меня спасла! У нас все будет отлично! – воскликнул счастливый молодой человек.
      В отсутствии Лизки Каспийской, отношения Спинозы и Мартина пришли в норму, они работали на своих местах и не реагировали друг на друга. Осип это заметил, и продолжал свою деятельность без нервной необходимости наблюдать за женой. К Осипу пришла группа молодых людей из лицея, их папы и мамы имели деньги, из-за которых их детей ни один преподаватель не ругал. Это и есть разница между общеобразовательной средней школой и дорогим лицеем. В средней, общеобразовательной школе детей и родителей учителя ругают, на чем свет стоит, без зазрения совести! Они просто издеваются над родителями, которые им не платят дополнительные деньги, поскольку в обычной школе – это не принято.
      В лицее преподаватели никого не ругают и всем ставят пятаки, чтобы из детей состоятельных родителей выросли золотые медалисты, которые потом практически без экзаменов могут поступить в институт, если сдадут, хоть один экзамен, благодаря репетитору с этого же института либо университета.
      Но институт они не могут окончить – липовое золото, упорства в учебе не добавляет. Еще меньше прока от них на работе, если их богатые родители протащили детишек за уши и деньги по институту, то потом такие молодые люди в инженеры не годятся, а только в торговые точки. Результаты получаются следующие: школьники выходят из школы закаленные натуральной жизнью, а дети обеспеченных родителей продолжают жить и учиться на деньги родителей.
      Дело в том, что в обычной школе, учителя занижают оценки, унижают учеников и их родителей, а в лицее – завышают оценки состоятельным отпрыскам, и ни один учитель не закричит на бизнесмена родителя. Чьи знания лучше? Тех, кто умнее! А вот кто они истинно умные ученики? Этот вопрос покрыт тайной до их глубокой старости. Чем умнее человек, тем он больше прикрыт от общества. Инженер – он и есть золотой самородок общества.
      Итак, в лицее понадобился прибор под названием Подсказка. Ученики сбросились и принесли, выжатые из родителей деньги прямо самому Осипу Иванову. А ему что?
      Была бы оплаченная идея, а он разработает все, что хочешь. Лучше всего работать с электронными знаниями, то есть, прибор Подсказка должен иметь выход, а это и сотовый телефон исправно сделает. То есть, один вариант подсказки уже существует.
      Следующий вариант, если предмет сдают по лекциям преподавателя. Для этого нужен диктофон, если не слушали или не успели записать. Следовательно, речь преподавателя должна быть записана в устройство и показана на мини экране. А записи в тетради? Не забывайте, это дорогой лицей, в нем ругать не положено!
      Здесь хвалят и гладят по голове, а не бьют линейкой, как в обычной школе!
      Недолго думая, Осип выпустил модные, большие, прямоугольные, наручные часы, которые при необходимости могли быть диктофоном, и работать для прослушивания текста, на них можно было читать текст на любом экзамене.
      Часы на руке еще никто не запрещал.
      На разработки Осипа Иванова подсело местное управление разведки Валет. Они любили брать разработки даром. Нормальные люди находились на бюджете административного округа Валет. А тут Осип – кладезь технической мудрости! И все рядом, и под рукой, и кем-то оплачено. Как не взять то, что уже есть?
      Осип не возмущался, он знал местных агентов 007. Агент Ваня Сидоров запал на часы, которые прослушивают и мелкими печатными буквами выдают текст – удобно, когда нет возможности прослушивать. Но он успел заметить и Спинозу Иванову, пока занимался приобретением часов Подсказка. Спиноза ему понравилась еще больше, чем сами часы. Она давно уже не баловалась прибором Коньячный поцелуй и была хороша во всех отношениях. Сидоров решил ее привлечь к своей работе в разведке или шпионаже, что все равно масло масляное. Ему нужна была для приманки такая девушка, как Спиноза!
      Осип Сидорова понял, но не спешил отдавать Спинозу в другое ведомство. Пока ему не позвонил сам Добрыня Никитич и не поблагодарил за излечение сына Феликса. А потом уже он попросил отдать Спинозу для выполнения важного задания для округа Валет. Я выпила чай с конфетой и пошла с агентом Ваней Сидоровым на правительственное задание округа Валет.
      В округ Валет прибыл шпион Гоша и прямым ходом зашел в ресторан Валет, где с первого взгляда заметил одинокую женщину, столь шикарную и великолепную, что подошел к ней сразу. Я лениво посмотрела на пришельца. Шпион оказался привлекательным мужчиной, лет тридцати, гибким, стройным. Его глаза сияли холодной сталью, его волосы отливали медью, но рыжим он не казался, он был модным, смуглым и не более того.
      – Салат с кальмарами в винном соусе, – проговорил мужчина, глядя на мою тарелку.
      – Ромштекс со спаржей, – ответила я.
      Мы улыбнулись или оскалились в приветливых улыбках.
      Его глаза сверкнули и погасли.
      Мои глаза приветливо посмотрели на него и померкли в новых впечатлениях.
      – Гоша, – представился мужчина.
      – Спиноза – представилась я.
      Мы еще раз мило улыбнулись.
      Зазвучала музыка. Мы одновременно вышли танцевать. Я была в прямом, длинном, узком черном платье с разрезом с одной стороны от бедра. На груди, прикрытой тканью, блестел большой голубоватый камень, в окружении синих, прозрачных камней, и все камни были расположены, каждый в своем золотом гнезде, которые были соединены одной золотой цепью.
      Его стальные глаза приобрели мистический отсвет от моих камней. Гоша кружил меня вокруг себя, прижимая все ближе и ближе. И вот в какой-то момент он резко в бок выкинул ногу под прямым углом, и пару раз ею дернул. Тот человек, которого он достал ногой – упал.
      Гоша поставил перед собой меня и стал выходить в служебную дверь, закрываясь мною, как ширмой. Я вытащила одной рукой из платья прибор Коньячный поцелуй и резким движением назад, послала дозу концентрированной аэрозоли крепкого коньяка прямо в открытый рот шпиона. Тот от неожиданности расцепил объятия и одной рукой попытался вытереть лицо. Я выскользнула из руки мужчины и отбежала в сторону портьеры, быстро скрываясь за ней, где меня ждал агент Ваня Сидоров.
      Ваня показал мне, где меня ждет Осип, и вышел в зал. Гоша Петров вертелся, как юла и, отражая нападения ногами, которые били во все стороны, четко и уверенно.
      Сидоров совершил неожиданный прыжок верх и опустился на его очередную бравую ногу. Кружение шпиона остановилось. Зал замер. Музыка зазвучала, но танцевать никто не выходил. Сидоров и Петров сели за столик.
      – Селедка в винном соусе, – сказал Петров.
      – Ромштекс с картофелем, – ответил Сидоров.
      – Что это было? Что за Спиноза? Что за драка? – стал быстро задавать вопросы шпион Гоша.
      – Приятное знакомство, не более. Почему вы стали драться? – спросил агент Ваня.
      – Мне показалось.
      – Все было нормально, вы первым нанесли удар танцору сбоку от вас.
      – Я чего-то не понял, – отозвался Петров, – мне жаль, что я упустил прекрасную даму. Она – само совершенство.
      – Встретитесь. Говорите, что в нашем скромном округе Валет вас интересует?
      – Меня интересуют приборы Осипа Иванова.
      – И ради этого стоило засылать вас? Можно было их просто купить, они – в свободной продаже.
      – Меня приборы интересуют с точки зрения использования их в разведке, думаю, не все их аспекты известны.
      – Мудрый интерес и вывод правильный. Можно заключить договор о поставке партии приборов через Добрыню Никитича.
      – О, – это ваш партийный и административный лидер округа Валет! – восторженно проговорил Гоша Петров, и добавил, – я не оружие прошу!
      – Все путем, он все сделает, а Осип против Добрыни Никитича – бессилен, если принципиально не будет противником договора. О, теперь я понял, почему прислали вас, вам нужна аудиенция с Осипом, и нам польза от вашего разговора непременно будет.
      – А, то, – ухмыльнулся Петров, – но, Спиноза!
      – Забудь, – сказал Сидоров, – она жена Осипа Иванова, любовница Мартина Филина и дочь Добрыни Никитича.
      Их разговор полностью прослушивался нужными людьми и Осипом. Он повернул голову в сторону жены, она этот разговор не слышала, наушник был только у Осипа.
      – Спиноза, я отвезу тебя назад в ресторан, садись на свое место, как будто ничего не произошло.
      – Я не хочу селедку в винном соусе! Ой, он ведь не то мне сказал, и я ему неправильно ответила! Я ни на том стуле сидела, он и сказал мне с ошибкой!
      – То-то и оно, что ни то, вот он и полез в драку, при первом подозрительном движении окружающих. Сама виновата. Иди, исправляй ситуацию.
      – Хорошо.
 

 
      Я вошла в зал, как королева, и села рядом с двумя мужчинами, которые мне радостно улыбнулись.
      – Молодец, что вернулась, – сказал мне Сидоров, – господин Гоша очень тобой доволен.
      – Было бы чем. Чем могу быть полезной? – игриво спросила я.
      – Господин хочет заключить договор с Осипом о поставке его приборов, – сказал агент Сидоров.
      – Так и обращайтесь к нему! Я здесь причем?! – обиделась я.
      – Ты все приборы испытывала на себе, – возразил Сидоров, – я в курсе событий.
      – Не все на себе, некоторые на других!
      – Спиноза, ты можешь сказать, что приборы имеют запас прочности либо дополнительные, неизвестные тебе функции?
      – Это точно, но все о приборах – я не знаю. Я испытывала то, что мне понятно.
      – Господин Петров, все хорошо! Приборы обладают большими возможностями, чем мы знаем.
      – Я – понял. Вопрос: Осип разрабатывает оружие в виде своих приборов?
      – Ответ: нет! Он занимается приборами психологического и мистического направления и не более того, – ответил неизвестно когда поднаторевший в этих вопросах агент Сидоров.
      Осип, округлив глаза, смотрел на вошедшую в его кабинет женщину, странное ощущение нереальности его несколько удивило, он спросил:
      – Лизка Каспийская – это ты?
      – Я – продукт твоего прибора Аппетит.
      – Прибор для похудения, а тебя разнесло – дай боже!
      – Я в твоем кабинете познакомилась с Феликсом, мы поехали к нему домой на час, а пробыла я там – три месяца, пока наш с ним вес не сравнялся!
      – Здорово! Ты стала толстушка! А Феликс как выглядит?
      – Он – отлично.
      – Лизка, тебе зарплата причитается за три месяца и премиальные за удачно проведенный эксперимент.
      – Это уже лучше, но как я похудею? Феликс очень боится моего похудения, ему кажется, что он растолстеет, если я уменьшусь.
      – Глупость, так ему и передай.
      – Вы ему сами об этом скажите! Он на седьмом небе от своей новой внешности. Отец ему новый автомобиль купил, за перенесенный личный подвиг. А я!? Мне носить нечего! Ничего у меня из одежды на новый вес – нет!
      – Ты похудей.
      – Отличный совет! А нельзя Феликсу мозги перепрограммировать так, чтобы он оставил меня в покое, а я как-нибудь стану прежней?
      – Что предлагаешь?
      – Знала бы – не спрашивала.
      – Я подумаю, но ничего пока не обещаю, ты мне деньги за новую разработку не заплатишь, поэтому мне нужна еще такая заявка от состоятельного крота.
      – Мне работать у вас или в редакцию возвращаться? Там не поймут мое отсутствие.
      – Иди в редакцию, мы тебе дадим официальную бумагу, что ты была на задании от администрации Добрыни Никитича, что почти правда.
      – Гоните?! Я вам толстая не нужна?
      – Спокойно, Каспийская! Лизка, поработай пока на стороне, нужна – будешь – найдем.
      Лизка резко развернулась и ушла получать деньги и тратить.
      Через час после Лизки, в кабинет Осипа вошли господин Петров и Спиноза.
      – Осип, господин Петров пришел к тебе заключить договор о поставке твоих проборов на службу его округа, – сказала я.
      – Без подписи Добрыни Никитича договор будет недействителен.
      – Он подпишет, – сказала я и вышла из кабинета.
      – Господин Петров, чтобы вы хотели у нас приобрести? Вы знакомы с нашими ценами?
      Вот приборы, их назначение, цены.
      – Хорошо, хорошо, я это знаю. Мне нужен прибор Контраст.
      – Поподробнее, пожалуйста! – мгновенно заинтересовался Осип.
      – Нам нужен прибор, с помощью которого можно изменить мнение человека. На приборе должно быть два положения тумблера.
      – Это будет стоить дороже, такого прибора нет, но сделать можно.
      – Отлично, – сказал Петров, – оформляйте бумаги контракта.
      Я не понимала, зачем нужен был пароль в ресторане, если обошлись и без него, и вообще это мужские игры или повод показать себя в современном единоборстве. А меня везде используют, как обложку журнала. Нет, это надо запить! И я пошла – покупать арбуз. Арбузы лежали на витрине. Я подошла и хлопнула по трем арбузам, самый звонкий звук указывал на лучший арбуз. Продавцы арбузов меня понимали с первого хлопка, и если подавали арбуз из арбузной кучи, то лучше тех, что были на витрине.
      Я давно сделала вывод, что первые арбузы вкуснее, а потом наступает насыщение, и он уже в рот не лезет. Я знала, что если Осип говорит о новом приборе, то у меня есть свободное время. Я отвезла домой арбуз, поела его, и таким образом, наелась и напилась, и пора было возвращаться в офис. Я вышла из подъезда и упала, потом села и увидела злые глаза старушки, которая мне уже подставляла свою клюку под мои длинные ноги в туфлях на высоких каблуках. В прошлый раз, когда я купила огромный букет хризантем, я только случайно избежала падения. А сейчас меня просто ждали! Во дворе мы были вдвоем.
      – Вы, почему меня роняете через свою клюку? – взвыла я от боли.
      – А, больно? – злорадно спросила старушка, – а я не падаю, а мне все равно больно.
      – Чего вы хотите от меня?
      – Здоровья! Посмотри, как ты на этих каблуках – то ходишь! А я совсем ходить не могу, ноги болят проклятущие. Спасу от боли нет.
      – Простите, я в ваших бедах виновата?
      – Да! Ты – молодая, здоровая, красивая. А я – старая, жалкая, зато ты меня теперь уже боишься.
      – Кроме меня жертв не нашли?
      – Искала, голубушка, но ты лучше и краше других, и на этих каблуках так ловко ходишь любо-дорого смотреть! И я так хочу.
      – Ваше время прошло.
      – Кто это тебе сказал?
      – Бабуля, мне на работу пора, а вы мне встать не даете.
      – Если ты встанешь, то шибко высокая станешь, а сидя ты ко мне ближе. Ладно, иди, работай, а вечером мне туфли дашь, я на них выше буду. Я ведь от твоего крыльца, родимая, никуда не уйду.
      Я вернулась в офис во время, мужчины, довольные друг другом выходили из кабинета.
      Я проводила клиента до выходной двери и вернулась.
      – Осип, ко мне старуха привязалась, она хочет в моих туфлях ходить. Нельзя ее от меня убрать? Перекодируй ее мысли.
      – Третья, ты третья кто у меня это просит. Есть заказ на такой прибор, договор мы составили и подписали, тебе придется подписать его у Добрыни Никитича.
      – Это я мигом! – и тут я обратила внимание на порванные колготки.
      – Осип, она меня сегодня клюкой уронила! Как я поеду в таком виде?
      – Разберешься, – сказал он и исчез в кабинете.
      Я открыла ящик стола, вытащила упаковку с новыми колготками и ушла переодеваться, оставив договор на столе.
      Мартин вошел в офис, увидел новый договор на столе, прислушался, открыл первый лист, прочитал и воскликнул:
      – Ну, Гоша Петров! Везде успел!
      – Мартин, ты зачем смотришь договор? – спросила я, входя в офис в новых колготках.
      – Нельзя? Ты чего такая злая? – стал нападать на меня Мартин.
      – Так, ничего! Мартин, если ты уж здесь, то проводи меня. На меня нападает ведьма с клюкой, сегодня она меня уронила.
      – Ничего себе! С каких пор за тобой ведьмы ходят?
      – Второй раз – это точно.
      – Она не из-за приборов тебя достает?
      – Она для них слишком старая.
      – Спиноза, ты меня заинтриговала! Ведьму видела! Я тебя провожу, только скажу Осипу, что я с тобой повез бумаги на подпись.
      – Мартин, он этого не поймет, он все переводит в статус прибора.
      Мы вышли из здания, перед машиной стояла старушка с клюкой.
      Мартин посмотрел на нее во все глаза, а я вся передернулась от страха.
      – Опять она! – выдохнула я, переминая ногами на высоких каблуках.
      – Бабуля, вы, почему нашу девушку преследуете? – спросил Мартин Филин у старушки.
      Старушка быстро разогнулась, и резко подняла ногу сбоку перпендикулярно телу, и гибким движением стопы сбила с ног Мартина.
      – Гоша! Это, вы?! – закричала я. – Я у него видела такой боковой удар в действии, – сказала я Мартину.
      – Меня за что бить? – спросил Мартин.
      – О, Мартин, – заговорил Гоша Петров, – поехал мой договор подписывать у власти?
      А этого как раз делать не нужно. Либо принимаете мой заказ, либо нет, но без уведомления официальных лиц округа Валет.
      – Договор без официальной подписи – будет недействителен, – сказала я.
      – Это как посмотреть. Мы все возвращаемся к Осипу и еще раз уточняем договор, – сказал Петров, сбросив остатки одежды старушки в пакет. Он взял клюку, нажал на кнопку, и она уменьшилась до такой степени, что спокойно вошла в пакет.
      Мы все вошли в кабинет Осипа, но его там не было. Я поняла, что муж в лаборатории, куда есть дверь из кабинета, но показывать дверь странному гостю я не стала. Знал ли Мартин о двери, я – не знала, но он промолчал.
      – Господин, Петров, Осип Ильич сейчас находится в цехе, без него мы ваши вопросы не решим. Какая есть альтернатива сложившимся обстоятельствам?
      – Ждать, всем ждать, но без меня, – и он точно пошел в сторону скрытой двери, секунду осматривал шкаф, нажал на нужный выступ. Секция шкафа сдвинулась по направляющим, открывая дверь в секретную лабораторию Осипа.
      Я хотела за ним побежать, но Мартин не пустил.
      Дверь за Гошей закрылась.
      – А Осипу он не убьет? – спросила я шепотом.
      – Будем надеяться на то, что это ему не выгодно.
 

 
      Гоша шел по коридору с горящими лампами, по дороге он не встретил никого из людей. Он шел в неизвестность минуты две, впереди перед собой заметил двери и ощутил ветер из вентилятора. Гоша попытался открыть дверь, но она была закрыта.
      Он стал осматривать двери со всех сторон, потом заметил горящий светодиод, достал универсальный ключ, приложил его к электронному замку, дверь открылась.
      Петров вошел в комнату, в которой никого не было, но был пульт управления, состоящий из нескольких экранов, и стояло всего одно кресло. Гоша сел в кресло и почувствовал себя всезнайкой, нажал на кнопки и увидел на экране разных людей.
      Потом он повернул голову и увидел одноместную машину без крыши, на которой можно было преодолеть расстояние между кабинетом Осипа и пультом управления значительно быстрее, чем идти пешком. Но Осипа он нигде не увидел, тогда Гоша стал осматривать его наблюдательный пункт в поисках дополнительной двери. Стены были составлены из панелей и вполне возможно, что одна из панелей является дверью. Шпион посмотрел еще раз внимательно на пульт управления, нашел кнопку, нажал. Слева от него приоткрылась дверь, он заглянул в нее и отпрянул в сторону.
      Петров увидел цех, в котором собирали далеко не приборы Сердечко или Коньячный поцелуй. Возник естественный вопрос, чем занимается Осип, помимо психологических игрушек?
      Гоша Петров, заметив белый халат и колпак на вешалке, надел их, и решительно вошел в цех, где на него никто не обратил внимания. Он шел и смотрел на людей в белых халатах, которые сидели за столами, собирали маленькие приборы, и после проверки, передавали их дальше по технологической цепочке. Что это за приборы и почему их сборка отдаленна от основного производства? Петров стал искать руководителя производства. Его глаза встретились с глазами женщины, смотревшей прямого на него. Он подошел к ней.
      – Как вы сюда попали? – спросила она.
      – Я пришел от Осипа, – ответил Петров.
      – Что вы хотели здесь увидеть?
      – Я заключил с Осипом договор о поставке приборов, и случайно узнал о новом изделии, хотел бы купить и его.
      – Сомневаюсь, что вам его продадут, все уже продано.
      – А, что это за изделие?
      – Что? Если честно, то мы этого не знаем, мы не знаем его назначения. Мы его просто собираем, контроль проводят в другом месте.
      – А, где Осип?
      – Вон дверь, видите, за ней он и находиться. Вам дверь открыть?
      – Спасибо у меня есть контрольный ключ от всех электронных дверей.
      Петров вошел еще в одну дверь и увидел Осипу, перед которым лежал непонятный прибор.
      – А, Гоша! Нашел меня?! Молодец. Хочешь знать, что за прибор в моих руках?
      – А то нет! Хочу знать!
      – Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, а ты подставляешь на рынке ножки моей жене Спинозе. Как тебя понимать?
      – У меня хобби, изображать ведьму с клюкой, – ответил Гоша Петров.
      – А у меня хобби – этот прибор, – сказал Осип.
      – Так, что это за прибор?! – вскричал Петров.
      – От тебя не отвязаться, это не психотропный прибор, это оружие.
      – На автомат твое оружие не похоже.
      – Конечно, нет. Но сведения об оружие стоят дороже приборов Сердечко и Театр.
      – Вам наличными заплатить или в банк перевести?
      – Еще дороже.
      – Что может быть дороже?
      – Жизнь. Ты узнаешь действие прибора и от него умираешь. Как тебе такая перспектива?
      – А дешевле информацию не продашь?
      – Пожалуй, можно, наглей тебя я еще никого не видел. Тебе все равно отсюда без меня не выйти. Гоша, ты когда-нибудь видел замки амбарные? Замок и над ним примитивная железная дуга? Новый прибор – это замок, дуга над ним не металлическая, а электронная. Прибор посылает из одного отверстия смертоносный пучок энергии, он проходит через тело человека и возвращается в прибор в соседнее отверстие.
      – Человек гибнет?
      – К сожалению, да. Такой луч, выходя из прибора, встречая живой организм, пронизывает его, и только потом возвращается на место.
      – Осип – ты смертельный гений. Покупаю твою новинку!
      – Продано! Вся партия – продана!
      – Слушай, а почему не гибнет человек, у которого в руках этот прибор?
      – Луч – бумеранг, тратит свою энергию, и возвращается, без способности убивать живые существа.
      – А сколько раз подряд прибор может стрелять?
      – После выстрела прибор нуждается в перезарядке.
      – Беру.
      – Не продаю. Ты, что не понял? Оружие секретное. Специальный заказ Добрыни Никитича.
      – Осип, с этого бы и начинал. Добрыня Никитич берет прибор на вооружение своей охраны, разве это не так?
      – Почти угадал. Ладно, платишь за прибор в тройном размере и оставляешь меня в покое.
      – Ты сказал, что все приборы проданы.
      – В производство запускают изделий больше, чем предусмотрено, на случай брака.
      – Вот это удача! Деньги на пластиковой карте, – сказал Петров и пододвинул карту к Осипу.
      Тот пододвинул ему прибор, под названием Дуга.
      – Еще вопрос, какой след остается от поражения этим лучом? – спросил Петров.
      – Кучерявый. Естественно дуга плюс дуги от каждого поражающего элемента.
      – Какова дальность поражения лучом Дуга?
      – Пятьдесят метров.
      – Прилично, для такого хилого на вид устройства.
      – У меня есть испытательный стенд, можно проверить прибор Дуга тот, что у вас в руке.
      – А кто жертва? Он ведь проходит через живые существа, как я понял.
      – Жертва – теленок с кожевенного завода, луч шкуру практически не портит. У нас существует договор с заводом и с теми, кто выращивает бычков.
      – Телят не жалко? – спросил Петров, и не услышал ответа.
      Осип стремительным шагом пошел к испытательному стенду. Бычок стоял в стойле и смотрел на приближающихся мужчин, он словно предчувствовал, свой конец. Петров посмотрел на бычка, подошел к нему сбоку, и хладнокровно направил на него дугу из прибора. Бычок упал, не издав ни единого звука.
      – Осип, отличный прибор, с тебя зарядное устройство и я могу возвращаться домой.
      Осип посмотрел на бычка, на прибор и промолчал.
      – Осип, – повторил Петров, – есть идея! Можно использовать приборы Дуга для охоты?
      – Петров, ты, что думаешь, что я рад этому прибору? Мне бычков жалко, людей жалко! Я ничего не хочу больше делать!
      – Я вовремя пришел, не хочешь делать – отдай то, что есть! И все.
      – Меня в порошок сотрут, если узнают, что я отдал другому округу приборы Дуга.
      Спиноза и Мартин еще немного подождали возвращение Осипа, и пошли по своим рабочим местам. На Филина посыпались телефонные звонки и письма, вдруг всем захотелось иметь приборы фирмы разного назначения. Кто не позвонил Мартину, звонили Спинозе. Приближался чемпионат мира, и неожиданно стали разбирать приборы типа Театр. Болельщики готовились болеть за своих спортсменов, и психологически влиять на болельщиков других регионов.
      Ко мне в офис вошел агент Сидоров.
      – Спиноза, где господин Петров? – спросил Ваня.
      – У Осипа на объекте.
      – Гоша прошел на объект, – с сожалением сказал Сидоров, – меня к ним пропустишь?
      – Они должны скоро выйти.
      – Они на секретном объекте?
      – Да, там один выход, хотя из конечного помещения есть выход на улицу, для поставщиков, – ответила я.
      – Мне нужно их увидеть! Срочно!
      – Ждите.
      – Спиноза, позвони охраннику на конечный пункт, чтобы предупредил их о том, что я их жду.
      Я позвонила, мне ответили, что Осип вышел из цеха, и упал на землю, больше никого с ним не было. Я передала информацию Сидорову. Тот спросил, как попасть на второй вход. Я рассказала, как туда пройти.
      Осип лежал и смотрел в небо, угасающим взглядом. Рядом с ним стоял охранник и пытался вызвать медиков на закрытую территорию фирмы по телефону. Вскоре прибежал агент Сидоров, посмотрев на Иванова, и спросил:
      – Осип в вас стрелял Петров?
      – Да, я ему дал перезарядку для прибора Дуга, но он направил на меня дугу без перезарядки и выстрел получился слабым, это меня спасло. Смертельной дозой без перезарядки прибор не обладает, получается нечто типа холостого выстрела. Думаю, что со мной все будет нормально.
      – А, где Гоша?
      – Думаю, запугал людей и собирает готовые приборы Дуга.
      – Его надо задержать?
      – Я успел нажать на кнопку электронной охраны, его ключ вышел из строя, он застрянет в переходе. Можно встретить его в офисе Спинозы, – сказал Осип, и потерял сознание, видимо у прибора были ресурсы сильнее, чем просто холостой выстрел.
      Подъехала машина с местными медиками.
 

 
      Ваня пошел быстрым шагом в офис Спинозы. Она помогла ему открыть дверь в переход в цех. У двери сидел Петров, весь обвешанный приборами Дуга, его глаза смотрели и ничего не видели. Взгляд был пустой. Его затащили в кабинет Осипа, и оставили лежать на полу.
      Подошел Мартин и сказал:
      – У него шок, полученный от охранной системы. Он очнется через пару часов и забудет все, что узнал. Пока я сниму с него приборы, а то еще выстрелит случайно.
      Сидоров спросил:
      – Мартин, а мне вы не дадите эти приборы для вооружения?
      – Это страшная игрушка, сделана по заказу администрации округа Валет, вам она ни к чему. Опасно.
      – Так вы о ней все знаете! Какой же это секрет? – удивился Сидоров.
      – Мы знаем – остальные нет.
      В офис вплыла толстая Лизка, раскачивая пышными формами. Все удивленно посмотрели на нее.
      – У вас нет пистолета? Тяжело так жить, – сказала она и вытерла пот на лице.
      – Лизка, пистолетов полно! Но где ты так растолстела!? – удивленно спросила я.
      – Ваш прибор Аппетит меня сделал такой, – сказала Лизка и присела на диван, стулья были не ее размера, – понимаете, господа изобретатели, меня раздувает во все стороны. Вначале я была по весу такой, как Феликс, но он остановился в весе.
      А я все росту во все стороны! Дайте пистолет, нет сил – двигаться!
      – Лизка, живи! – воскликнул Мартин. – Есть новая модификация прибора, я тебя сейчас перепрограммирую, и ты начнешь худеть.
      – Не обманываете? – спросила Лизка, прикрывая маленькие глаза от усталости.
      Мартин Филин не обманывал, это было дело чести фирмы. Он взял новый прибор Аппетит и включил его на Лизку, потом поставил контроллер веса на уменьшение. Он вызвал санитаров из местного профилактория, и Лизку унесли худеть под присмотром врачей. Туда же унесли Осипа после холостого выстрела прибора Дуга. Через некоторое время забрали и Гошу, но положили его в изолятор.
      В офисе остались Ваня Сидоров, Спиноза и Мартин.
      – Мартин, а, где ваш директор фирмы? Он здесь раньше был, – спросил Сидоров.
      – Бывшего директора фирмы давно сместил Осип, он у нас теперь главный по всем вопросам.
      – Я спрашиваю, где Осип Ильич?
      – В профилактории, перебрал Коньячный поцелуй, его лечат.
      – Так, господа хорошие, вы создали фирму по производству психотропных приборов, и потом организовали профилакторий для лечения, заболевших от ваших приборов.
      – Сидоров, ты в точку попал, – ответил Мартин, – но я в этом не крайний, меня взяли на работу после прибора Сердечко, но я тут прижился. А ты чего хочешь?
      – Я уже сказал, что хочу Дугу в личное пользование.
      – Спиноза дадим ему Дугу в личное пользование, с условием…
      – Без всяких условий, – остановил Мартина Сидоров.
      – Ладно, дам одну Дугу из тех, что притащил с цеха Петров, спишем на него пропажу.
      – Замечательно и мы с вами не знакомы, – сказал Сидоров, и, взяв прибор, спросил, как из него стрелять; услышав ответ, вышел из офиса фирмы.
      Я и Мартин вздохнули от последних событий, вызвали женщину из цеха, наблюдавшую за сборкой прибора, отдали ей приборы Дуга под расписку. Она увезла все приборы в цех на мини машине. А мы закрыли офис, и поехали по домам.
      Мне позвонил Феликс, он искал Лизку Каспийскую. Я ответила, что Лизка в профилактории на лечении.
      – Спиноза, вы понимаете, что я продолжаю худеть? Я уже тощий! Что делать?
      – В профилакторий идти! – сказала я и потянула руку к прибору Коньячный поцелуй.
      Осип, став жертвой собственного изобретения Дуги, лежал и смотрел в окно. Он вспомнил, как попал в аспирантуру университета. В те времена, при поступлении предпочтение отдавалось тем, кто носил святое имя 'Осип Ильич', вот и он Осип Ильич, и на него во время учебы пятерки сыпались со всех сторон, он только зачетку подставлял. И не он один. В маленькой аспирантуре кафедры их было два новых аспиранта, и один доучивался. И все Осипы Ильичи.
      Юмор начинался после защиты кандидатской диссертации. Из дипломированного Осипа Ильича не получался технический гений, и даже простой инженер. Один ушел в спорт, продавать спортивное оборудование, другой продает автомобили. Из всех Осипов Ильичей, окончивших с красным дипломом институт и аспирантуру, только он – Осип оказался техническим гением, использующим новую технологию в своих психотропных приборах.
      Его раздумья прервала Лизка Каспийская, она вошла в палату и закрыла собой весь свет.
      – Осип, посмотри, что ты из меня сделал? Тебе не стыдно?
      – Лизка, прости, я не поставил защиту против глупости. Судя по тебе – прибор Аппетит хорошо работает. При продаже необходимо блокировать лишние функции прибора, так чтобы потребитель их не смог перенастроить.
      – Ты чего говоришь? Это мне неинтересно! Ты сделай меня худой и стройной! Я не сбрасываю вес, он только набирается! Ты на Феликса посмотри! Он совсем тощий стал! – кричала и причитала Лизка на все лады.
      – Да, Лизка, ты права, я забыл поставить ограничитель уменьшения веса. Так, значит, к прибору надо продавать личные электронные весы, которые напрямую должны работать с прибором Аппетит.
      – Осип, ты мне свои мечты не рассказывай, ты мне ответь! Я требую сатисфакции!
      Осип посмотрел на Лизку:
      – Женщина, не кричи, я думаю. Мне и так трудно после выстрела, во мне мелкие повреждения тканей.
      – Ты меня не разжалобишь! Отвечай за свои приборы!! – закричала с новой силой Лизка.
      – Не спиши, все будет. Я уже придумал, исполнители у меня есть.
      – Ты чего себе под нос шепчешь? Ты мне ответ дай: когда меня вес начнет покидать?!
      – Скоро. Потерпи пару недель, усилим прибор, добавим ограничители, соединим с весами, которые будут блокировать ненужные клиенту параметры.
      – Понятно, – вдруг примолкла Лизка, – тогда, что я здесь делаю? Я могу уйти домой на две недели?
      – Думаю, да. Тебя в профилактории нашей фирмы никто не держит.
      – А Феликс он может уйти со мной?
      – Нет! – вскрикнул Осип. – Феликс перешел разумные границы изменения массы тела, он в дистрофика превращается! Его состояние несоизмеримое с жизнью!
      – Осип, вы так говорите, словно у вас есть медицинское образование, – вставила Лизка свое слово.
      – Не без этого, приходится изучать медицину, но в рамках необходимости. У меня есть консультанты – медики. И в данный момент тебя с Феликсом необходимо отделить друг от друга на расстояние, на котором приборы не действуют. Понимаешь, приборы, оказывается – мини роботы, они тоже любят дружить парами и при этом не всегда помогают хозяевам.
      – Феликсу не дадут погибнуть?
      – Нет. Быстро покидай профилакторий! И уезжай подальше недели на две! Можешь сделать доброе дело для Феликса? Беги! Чего стоишь? Спасать парня надо!
      Лизка физически не могла бежать, ей было тяжело и мучительно стыдно за свой внешний облик. Она всегда унижала тех, кто толще ее, а теперь сама попала в эту жуткую свиную оболочку. Она пошла к выходу из профилактория, остановила такси, доехала до дома, посмотрела на свои сбережения. Благодаря жизни с Феликсом у нее были деньги на поездку, куда подальше. Она нашла прибор Аппетит, взяла молоток и разбила его на мелкие части. Собрала сумку. Вещей у нее на такой вес почти не было, поэтому она решила ехать туда, где тепло.
      Она вышла на конечной остановке поезда, увидела кучку людей, предлагающих квартиры в аренду от трех дней. Она подошла к молодому человеку, сказала, что готова у него снять комнату на две недели. Молодой человек с тоской осмотрел фигуру квартирантки, вздохнул и повел ее к старенькой пятерке. Она села на заднее сидение, и увидела маленькую лысину своего арендатора. Они вышли у небольшого дома, проще сказать маленького домика, с многочисленными постройками, покрытыми, где черепицей, а где и просто деревом. Лизке действительно дали комнату с большой кроватью, простой и крепкой конструкции.
      Душ был один на всех и стоял в пяти метрах от ее жилища. Она взяла легкий халат, полотенце и пошла в душ. В двери она прошла с трудом, несколько заноз впились в ее полные руки. Вода от естественного обогрева, теплотой не радовала. Она слегка скулила от радости жизни. Но после прохладных струй жесткой воды, ей стало немного лучше. В летнем халате, надев сланцы и шляпу из ткани, она пошла в сторону пляжа.
      На пляже, головы, как по команде повернулись к ней, рты открылись и закрылись, и на этом общественный интерес к ее особе прекратился. Она не стала снимать халат и радовать публику телом, а скромно села под ветвями ивы, которые едва колыхались от ветра. К ней подбежал малыш и спрятался за ней, как за пригорком, видимо пляжные дети играли в прятки. Вскоре они ее полили из лейки, посыпали песочком, и она с ужасом смотрела на грязный и мокрый халат, почти единственный в ее гардеробе такого размера.
      После детей к Лизке Каспийской подошла невысокая, загорелая женщина и предложила заговорить ее от излишнего веса и снять порчу. Женщину перебила загорающая дама в соломенной шляпе, и сказала, что заговорить от жира невозможно, но можно зубы заговорить, чтобы не брать пищу ртом. Пляжный юмор уже скрипел на зубах Лизки песком, солнце отошло в сторону, и тень от ивы исчезла. Стало нестерпимо плохо, душно, досадно. Она пошла в халате к морю, так и зашла в соленые волны.
 

 
      У Феликса обнаружили в желудке странный нарост, который перекрывал желудок и не пропускал пищу внутрь. Он признался, что так хотел похудеть, что прикладывал прибор к своему телу, а потом стал его привязывать, да так и спал с ним. Да он чувствовал в этом месте небольшую боль, но считал, что прибор посылает в него свои сигналы с ориентировкой на похудение.
      Осип, узнав о таком действии прибора, даже не удивился, он предполагал, что нечто непонятное вполне возможно, но не до такой, же степени. Опухоль казалась доброкачественного происхождения. Но Феликс не хотел с ней расставаться, он боялся вновь растолстеть. Решили нарост уменьшить частично, и залили его раствором, прекращающим рост клеток. У Феликса остался маленький шрам, но зато он вновь стал есть.
      Добрыня Никитич предложил сыну поехать на юг, отдохнуть после всего, что с ним произошло, в санатории. Феликс подумал и согласился. Дома ему собрали багаж, довезли до поезда. На последней остановке поезда он вышел, увидел встречающих брокеров, но не подошел к ним. Он не поехал в санаторий, а предложил подошедшему к нему таксисту увезти его в самый дорогой отель города.
      Феликс занял номер люкс на втором этаже с видом не море. Он заказал еду в номер и с удовольствием поел, при этом заметил, что до состояния переедания, он не дошел, и во время остановился. Феликс вышел на балкон, сел в кресло, посмотрел в сторону моря и увидел нечто странное: со стороны пляжа двигался колобок на ножках. Он взял бинокль и увидел лицо Лизки Каспийской. Его сообщающийся сосуд был переполнен сверх всякой меры. Он позвонил, чтобы ему привели колобка в номер.
      И стал наблюдать, как два чудака в ливреях подошли к Лизке, и повели ее в гостиницу. Она брыкалась, и идти не спешила.
      Через пять минут она стояла перед Феликсом и с нескрываемым удивлением увидела перед собой элегантного молодого человека, с идеальной фигурой. Она посмотрела на себя и вздрогнула от ужаса.
      – Лизка, ты, что в одежде купаешься и загораешь? Ты куда колобок докатилась?
      – Феликс, ты изверг чистой воды! Что ты из меня сделал? Я ничего не могу и не умею делать в этом теле! Забери его себе!
      – Ты где остановилась? Впрочем, видно, что не здесь. Я помню, что своей фигурой я частично обязан тебе. Ты долго собираешься здесь отдыхать?
      – Я уезжаю завтра, я здесь уже недели три, вместо двух. Здесь тепло. Одеваться не надо.
      – Со мной отдохнуть не хочешь?
      – А чем у тебя лучше? Три комнаты, пока их пройдешь – устать можно. Пока к тебе поднималась, вся потом умылась. А у меня дверь из комнаты во двор, пройду по тропинке пять метров – и душ. Красота!
      – Вот нищета! С кем я связался?!
      – Феликс, купи мне билет на поезд, я все проела, уж не знала, как домой вернуться. Вовремя ты тут оказался и хозяину моему за неделю заплати.
      – Лизка, так ты тут еще поправилась? У тебя, что желудок резиновой?
      – Не зли, давай деньги и я пошла.
      Феликс брезгливо протянул деньги, бывшей худой журналистке и вымыл после нее руки.
      Лизка взяла деньги и пошла в первое кофе по дороге. Она поставила два стула, села на них. Заказала на стол почти все меню и стала, есть, есть и есть. Феликс с балкона видел, куда она зашла, он подождал, подождал, но колобок из кафе не выкатился. Он опять вызвал двух человек в ливреях, те пошли выполнять его приказ.
      В кафе они с двух сторон приподняли колобка за ручки и потащили к выходу.
      Лизка ругалась и отбивалась, как могла. Все посетители наблюдали происходящее, забыв о своих тарелках. Феликс пожалел колобка и спустился вниз, к нему подвели Лизку. Он тут же стал звонить Осипу о бедственном положении Лизки Каспийской.
      Она только ругалась вслед его словам.
      Лизку привезли в профилакторий фирмы. Местный хирург был удивлен строению желудка Лизки, он увеличивался, после каждого приема пищи весьма просто. В нем находились три тонких кольца странного происхождения, именно они увеличивались в диаметре, а, изменяя в размерах желудок, они вызывали дикий голод у молодой женщины. Осипу осталось выяснить, как эти три упругих кольца оказались у нее в желудке. Лизка Каспийская сказала, что однажды повариха Феликса дала ей три конфеты в красивых ободках. Она их проглотила целиком, но в памяти остались ободки. Спросить у поварихи о конфетах, Осипу не удалось, та больше не работала у Добрыни Никитича.
      Осип считал, что он разрабатывает и внедряет в жизнь безвинные электронные игрушки, психотропного назначения. То, что ему показали отросток из желудка Феликса, и кольца из желудка Лизки Каспийской привело его в очередной транс. Но долго унывать он не мог, и пришел к элементарному выводу, что кто-то кроме него вмешивается в его игру. И еще момент, мясо отростка было неземного происхождения, словно к стенке желудка был приклеен некий живой организм, с эластичной оболочкой, который питался тем, что, посылал ему желудок.
      Кольца из желудка Лизки по составу, земных аналогов не имели.
      Осип решил, что это дело добрых рук Добрыни Никитича. Бред, но Осип видел кольца сам, собственными глазами.
      Теперь его интересовали вопросы: когда Лизка похудеет, и как она будет избавляться от висячей кожи? Но она, после того, как из нее вынули кольца, стала умнее. Да, она еще была толстая, но ее поведение уже вызывало уважение, она ела все меньше и меньше, при этом прибор Аппетит даже не включала.
      Осип задумался, а может его приборы пустышка? И влияют на клиентов весьма иные факторы? Как всегда додумать ему не дали, перед ним стояла жена и качалась на полусогнутых ногах. Глаза ее были пьяны, речь бессвязна, в руках она держала прибор Коньячный поцелуй.
      – Спиноза, ты пила коньяк или тебя так развело от прибора?
      – Шутишь? Не помню, – сказала я и трупом рухнула на пол.
      Пришли санитары и унесли меня в палату – вытрезвитель. Проба на коньяк, показала полное его отсутствие, алкоголя в моей крови не нашли и меня перевели в общую палату. Вела я себя неадекватно, но наркотик в моей крови тоже не обнаружили.
      Все показатели крови были в норме, просто в идеальных пределах.
      Меня перевели в экспериментальную палату, куда не поступали никакие психотропные сигналы извне, но и это мне не помогло. Психиатры проверили мое психическое состояние с большим трудом, и ничего не смогли сказать конкретно, им все казалось, что я элементарно пьяна, и отказывались давать заключительный диагноз.
      Осип взял у Спинозы прибор Коньячный поцелуй, вскрыл его и ничего не понял. Он его конструировал, разрабатывал, но ничего знакомого в устройстве не было.
      Прибор не был пуст, но в нем лежал предмет, занимающий всю внутреннюю полость.
      Материал Иванову был не знаком, но выделял коньячный запах такой силы, что у Осипа голова закружилась от неожиданности. Он закрыл прибор и положил в герметичный сейф, для предметов неизвестного происхождения, где уже лежали кольца из желудка Лизки Каспийской и кусок непонятно чего из желудка Феликса.
      И тут Осип подумал, что у Феликса в желудке остался еще кусок этого вещества, хирург, делая ему полостную операцию, не извлек непонятный отросток полностью, и похоже зря. Не успел Осип отойти от сейфа, как к нему подошел Феликс, и почти сразу завалился у его ног, как Спиноза. Рентген ничего не показал, при операции хирург обнаружил, что поврежденное вещество заполнило весь желудок Феликса.
      Видимо после усечения, вещество некоторое время находилось в покое, а, залечив рану, стало расти с большей скоростью, словно оно рассердилось, за нанесенное увечье.
      Феликса удалось спасти. Осип затаился, задумался. Он абсолютно не мог понять, что произошло с его приборами, и кто вторгается в них? И когда происходит замена содержания приборов? У него проскочила мысль, а что если то, что он положил в сейф, начнет расти? Изобретатель открыл сейф, и точно, он был заполнен все тем же веществом, он резко закрыл сейф.
      Это уже кое-что, вещество любит заполнять полости. Но откуда оно взялось на его голову? Осип ощутил нервную дрожь. У него возникло чувство Страха. Ужас пронзил его насквозь. Его мышцы сжались. Усилием воли он взял с демонстрационного стенда прибор Страх. Открыл его и о, боже, в нем все тоже вещество, но вещество, извергающее из своих недр ощущения страха и ужаса.
      Иванов быстро закрыл прибор, боясь, что вещество заполнит весь кабинет. Его трясло, он ежился, у него возникло ощущения, что он стал меньше в размерах. Осип буквально на коленях выполз из кабинета и растянулся у моего стола. Я на его счастье вернулась на свое место, после того, как он забрал у меня опьяняющий прибор. Я укрыла мужа дежурной шалью, напоила чаем. Осип пришел в себя. Сидя в кресле для посетителей, он слегка дрожал, но необъяснимый страх потихоньку его покидал. Он не любил говорить, он любил думать. Я, зная его особенность, не отвлекала его разговорами.
      В офис вошел Мартин, и сказал:
      – Продажа приборов идет хорошо, нарекания от потребителей практически не поступают. Надо заказать на изготовление дополнительные серии.
      – Быть не может, – возразил Осип, – должны быть недовольные среди тех, кто купил наши приборы! Да кому нужно то, что мы делаем?
      – Нужно – покупают – платят, – сказал Мартин и спросил, – Что с тобой, Осип?
      – Кошмары меня преследуют, не знаю, как от них избавиться, – отговорился он от вопроса.
      – Осип, люди просят успокаивающие приборы, даже название придумали – Плес.
      – Если платят – сделаем, – сказал Осип и сам себе не поверил, он поймал себя на мысли, что вещество, которое заменяет электронное устройство, весьма перспективно, но кто конек Горбунок, поставляющий вещество – неизвестно. Он встал и ушел в кабинет.
      Я и Мартин остались одни.
      – Спиноза, что с Осипом происходит?
      – Это не с ним, а со всеми нами, а, что именно я не знаю. Он не отвечает.
      В офис вошел театральный режиссер Тимофей Панин и сразу в карьер:
      – Что здесь у вас происходит? Где наша журналистка Лизка Каспийская? Она наша лучшая корреспондентка, она так здорово описывала спектакли! И теперь, нас некому афишировать в печати! Верните Лизку! – застучал он кулаками по столу.
      – Господин Панин, не шумите, она перенесла операцию, сейчас ей уже лучше, можете ее навестить. Я Лизку сегодня видела, она вас вспоминала.
      – Правда? – с надеждой спросил Панин, – а мы без нее словно сироты никому ненужные! Без статей нам жизни нет!
      На крики Панина вышел Осип.
      – Господин Панин, – заговорил он, – простите, вы еще используете наши приборы Театр, для эмоционального настроя зрителей?
      – Осип, конечно, используем! Мы все используем для привлечения зрителей, и актерские таланты, и новые постановки, и великолепные декорации.
      – Вы могли бы один прибор Театр, дать мне для проверки параметров? Потом мы вам его вернем, – попросил Осип Панина, глядя ему в глаза с мольбой.
      Панин из кармана достал прибор Театр и протянул его Осипу, тот в мгновенье ока ушел к себе в кабинет.
      Я улыбнулась Панину и повела его в профилакторий, где находилась Лизка.
 

 
      Перед Паниным стаяла женщина, с которой, как с елки, свисали жировые складки кожи. Он передернулся от неожиданности и омерзительности. Он вгляделся в глаза женщины:
      – Лизка Каспийская – это ты?
      – Панин, это – я! – почти весело воскликнула Лизка.
      – Когда вылезешь из этого кожаного костюма, с тобой поговорить можно?
      – Это не костюм! Это я такая! – возразила со слезами молодая особа.
      – Могла бы зайти в костюмерную, взять телесный костюм, померить, но зачем самой в костюм превращаться? Я не понял!
      – Панин, не тронь мой жир! Мне и так не сладко! Ты чего от меня хочешь?
      – Театр и я лично, нуждаемся в твоих статьях о спектаклях в нашем театре, о новых постановках. Слушай, ты лучше меня знаешь, что тебе надо писать!
      – Могу начать хоть сегодня! Но, мне нужен аванс, у меня нет еды и одежды, да и другие расходы требуют дохода.
      – Бери деньги и приходи, – сказал Панин и вышел из профилактория, без денег и без прибора Театр.
      – Спиноза, помоги мне купить нечто из одежды, мне вечером идти в театр, а на мне только больничный халат с дырками, от частого использования, – попросила довольная полученными деньгами, Лизка Каспийская.
      – Лизка, о чем речь, поехали покупать одежду!
      Мы вышли из офиса.
      Осип, услышав, что все вышли, сам вышел из кабинета и сел за стол Спинозы, сидеть в кабинете ему было немного страшно. Он вскрыл прибор Театр. Прибор был абсолютно нормальным, никого постороннего вещества в нем не было! Он вздохнул полной грудью, вытеснив из души и пяток, остатки страха.
      Изобретатель положил руку на руку, склонил на них голову и уснул за столом.
      Добрыня Никитич лично тряс спящего Осипа, пытаясь его разбудить, но тот мычал, урчал, и спал сидя так крепко, как и на перине редко спят. Глава округа Валет сдался и сел в кресло, оглядывая пустой офис, открытые в кабинет Иванова двери, не выдержав одиночества, крикнул:
      – Ау, здесь есть кто-нибудь?!
      Открылась дверь в кабинет Филина, и сам Мартин показался в дверном проеме:
      – Добрыня Никитич, вы к Осипу? Он очень устал, чем могу вам служить?
      – Мартин, объясни, что сделали с моим Феликсом? Почему ему дважды оперировали желудок?
      – А хирург ничего не сказал?
      – Хирург сказал, что причину знает Осип, а он спит крепким сном, и не просыпается.
      – Если я скажу, что в желудке вашего сына обнаружили нарост неземного происхождения. Вы мне поверите?
      – А за один раз его нельзя было удалить?
      – Мы тогда еще не знали, что новообразование слишком серьезное и обладает свойством интенсивного роста.
      – Феликс жить будет?
      – Он жив, из его желудка вынули странное вещество, хотели бы мы знать, как оно туда вообще попало? У вас нет врагов инопланетного происхождения? Одно могу сказать, что в наших приборах такие материалы не используются. Еще нечто подобное, хирурги вынули из желудка Лизки Каспийской, а она сказала, что помнит эти кольца, она их видела маленькими на конфетах. Конфеты ей дала ваша повариха, но она у вас уже не работает, это мы выяснили.
      – Какая длинная цепь событий! Повариха, говоришь? Не я поваров принимаю и увольняю. Обратись с вопросами к жене, Нимфе Михайловне. Вот ее визитка, созвонишься, – сказал Добрыня Никитич и стремительно вышел из офиса.
      Осип поднял голову:
      – Добрыня Никитич ушел? Молодец, Мартин, ты грудью меня прикрыл! Ценю. Слушай, ты с его женой сильно не заигрывай, но выяснить происхождение непонятного материала стоит. Не тяни с этим вопросом, звони сейчас, а я домой поехал.
      Пусти козла в огород, или Мартина к новой даме. Осваивать пространство незнакомых женщин – его хобби. Он позвонил Нимфе Михайловне, ее голос и через телефонную связь приятно подействовал на его слух. Они договорились встретиться немедленно, речь шла о здоровье ее сына Феликса, а такая тема открывала дверь в ее дом мгновенно. Мартин даже не пытался представить, как выглядит первая дама округа Валет. Он предполагал увидеть частный дом за каменным забором, но увидел фешенебельный многоквартирный дом, за витиеватой металлической изгородью, с диковинными животными, покрытыми серебристой краской.
      Он нажал на звонок, расположенный на панели рядом с дверями, судя по числу звонков, число хозяев было невелико, но велики у них были квартиры. Дверь открылась, за Мартином пришел мужчина в светлом костюме с галстуком и проводил его к хозяйке. Ноги Филина прошли по светло – серой плитке, поднялись по лестнице, зашли в лифт, большой и светлый, пересекли роскошный паркет и остановились у двери в квартиру.
      Дверь открылась, навстречу Мартину выплыла в развивающихся голубоватых шелках прекрасная женщина. Она была очаровательна в легких волнах густых волос, струившихся по плечам до пояса. Молодая особа была стройная, роста среднего с идеальным лицом. Нимфа Михайловна собственной персоной остановилась перед Мартином и жестом пригласила его пройти за ней к комплекту мягкой мебели, обтянутой голубоватой кожей. Они сели в кресла, перед ними стоял овальный столик, покрытый толстым стеклом, под которым были видны живые рыбки, плавающие в аквариуме, расположенном чуть ниже прозрачной столешницы. Столик выполнял функции аквариума и стоял вместе с креслами на кучерявом голубоватом паласе.
      Глаза Мартина невольно оторвались от внешнего облика Нимфы Михайловны и уставились на рыбок, плавающих практически у его колен.
      – Мартин, так что вы хотели у меня выяснить? – спросила женщина певучим голосом.
      – Нимфа Михайловна, в желудке…
      – Так, меня зовут скромно – Нимфа Михайловна, и меня не интересует содержимое желудков! Кто конкретно вас интересует?
      – Повариха из квартиры Феликса, расположенной на проспекте Джокера.
      – Хорошо, но у него не было поварихи! У него был повар! Вы ничего не путаете?
      – Так говорит Лизка Каспийская, жившая у Феликса, пока он худел, а она толстела.
      – О ней я наслышана.
      – Гоша, подойди ко мне, – сказала Нимфа Михайловна, нажав на кнопку, расположенную в подлокотнике кресла.
      В комнату вошел человек в светлом костюме в галстуке.
      – Гоша, молодой человек утверждает, что у Феликса была повариха на проспекте Джокера.
      – Нимфа Михайловна, вы прекрасно знаете, что Феликс жил в трех или пяти квартирах одновременно, расположенных в разных концах города, для быстроты приема пищи. Видимо повара переходили из квартиры в квартиру, и вполне возможно, что в какой-то момент они сменили место работы.
      – Но я не давала разрешение на работу поварих, я брала только мужчин поваров, чтобы мальчик в них не влюблялся!
      – Так мы и взяли одну немолодую женщину – повара, вряд ли бы он в нее влюбился!
      – Женщина повар была, и в чем она виновата? – прервала Нимфа Михайловна Гошу.
      – Повар дала Лизке и Феликсу продукты, содержащие вещество неземного происхождения. Лизка утверждает, что кольца она видела маленькими на конфетах, она пыталась их снять с конфет, но они не снимались, и она их проглотила. Феликс съел другую конфету, – ответил Мартин.
      – Гоша, видишь, к чему приводит твоя самодеятельность? – величественно спросила Нимфа Михайловна.
      – Повар сама конфеты не делает, их ей привезли готовыми! – выкрикнул, оправдываясь, Гоша Петров, живущий у Нимфы Михайловны, как на конспиративной квартире.
      – Прав, конфеты повару привезли. Но кто? – важно спросила Нимфа Михайловна.
      – Проверим поставщиков, как скоро это нужно? – засуетился Гоша.
      – Вчера, – буркнул Мартин, заметивший взгляды между Нимфой и Гошей.
      – Гоша понял, что ему надо найти поставщиков загадочных конфет, о результатах непременно сообщим, – сказала Нимфа Михайловна Мартину с прощальной улыбкой, она поднялась с кресла и растворилась в голубоватом шелке портьер.
      Мужчины остались одни, да еще рыбы в аквариуме. Мартин понял то, что никто ничего не найдет и пошел к выходу, в сопровождение Гоши.
      Осип, выслушал отчет Мартина и спросил:
      – Гоша работает еще и у Нимфы? Мы у него ничего не узнаем, вероятнее всего он и добыл эти конфеты! Тем более что Нимфа Михайловна реагировала на ситуацию весьма спокойно! Они сами подложили их, чтобы Феликс похудел, но не ожидали, что все так получиться.
      – Если Гоша, человек Нимфы, то чей Сидоров? – спросил Мартин.
      – Ваня Сидоров – человек Добрыни Никитича! У них семейные разборки на уровне правительственных реформ, – ответил Осип.
      – А, где Гоша берет неземное вещество?
      – Слушай, Мартин, я не разведчик! Мы нашли, через кого вещество появилась в квартире Феликса, а, где Гоша его взял – интересно, но нам этого пока не дадут узнать. Хотелось бы знать все свойства вещества, но нельзя его афишировать.
      – И почему ты такой умный!? – воскликнул Мартин и ушел на свое место.
      Лизка Каспийская в театре произвела фурор. Она явилась в балахоне, цвета бархатных портьер, на себя абсолютно непохожая. Все актеры сочли своим долгом сказать ей, что она прекрасна, хорошо выглядит, и не один не рассмеялся, все были сдержанные с ней и корректны. Она радовалась возвращению в театр, с удовольствие взирала на сцену и уже что-то строчила в миниатюрный ноутбук.
      Феликс из больницы приехал домой, лег, вызвал повара и приказал ему подать всю еду, что он приготовит. Мужчина повар приподнял белый колпак от растерянности, потом водрузил его на голову и пошел готовить и подавать еду по мере готовности молодому хозяину. Желудок у Феликса еще болел, но он считал, что он голоден больше всякой боли. После операции ему шов смазали такой мазью, что шрам исчез практически на глазах, поэтому Феликса быстро и выписали домой под наблюдение медсестры.
      Медсестра пришла в разгар трапезы, и чуть чувств не лишилась от пиршества больного. Она запретила Феликсу кушать в таком количестве, на что он едва махнул рукой. Она его пугала тем, что шов разойдется, но он был невменяемым. Он ел! Она позвала повара и стала его увещевать, но ее голос никто не слышал, у них были разные задачи. Медсестра позвонила в профилакторий, там посоветовали перезвонить Осипу Иванову.
      Осип выслушал медсестру, и сказал, что скоро сам к ним приедет. Он взял с собой два прибора Аппетит из последней серии и один прибор Страх со странным веществом; настроил три прибора и направил их на Феликса, поставив Страх между двумя Аппетитами, и попросил медсестру в это время говорить о необходимости прекратить потребление пищи. Феликс еще немного пожевал и вдруг отодвинул от постели многоярусный столик на колесиках. Его знобило. Он округлил глаза и попытался что-то сказать, но язык его заплетался. Он замолчал, лег, сжался. Медсестра его укрыла и сделала укол. Он уснул. Осип показал медсестре, как надо пользоваться приборами и покинул дом на проспекте Джокера.
      Я остыла к Осипу, я устала от всестороннего вмешательства с его стороны в мою жизнь. Эти приборы меня достали так, что я перестала верить в его любовь. Я стала ощущать себя холодной, бесчувственной женщиной. И подумала, что любовь без взаимной страсти – это что-то плохое, неприличное, что печатью в паспорте скрыть невозможно. Точнее любовь без страсти – это пошлость.
 

 
      Мне казалось, что вся квартира в приборах мужа, что он сам постоянно на меня смотрит на экранах наблюдения. Я подумала, что все устройства, устанавливаемые Осипом в квартире и в офисе, может найти Ваня Сидоров. Я уже знала, что Гоша работает на Нимфу Михайловну, поэтому из двух знатоков выбрала человека Добрыни Никитича.
      Я попросила агента Ваню Сидорова просмотреть мою квартиру на проспекте Джокера на предмет посторонних предметов наблюдения, объясняя просьбу тем, что Осип занят, и сам не может за всем уследить. Ваня, от радости, что я вспомнила его имя, согласился осмотреть квартиру и офис.
      Квартира состояла из трех комнат, кухни, ванной комнаты, санузла и лоджии. Ваня начал осмотр интуитивно в комнатах, но ничего не нашел, санузел и ванна, остались вне подозрения. На кухне он заметно стал нервничать, он осмотрел все и ничего не нашел, но его чутье говорило о том, что на кухне есть нечто необъяснимое, испускающее флюиды постороннего вторжения в человеческое сознание.
      Сидоров сел на угловой диван и стал смотреть на все предметы неторопливо. И вдруг его глаза и чутье споткнулись о белую банку, с надписью 'манная крупа'. У него еще возникла мысль, зачем в доме нужна манная крупа, если нет маленьких детей?
      Ваня встал, и подошел к банке с крупой, но не тут-то было! Он почувствовал, что банка посылает его прочь от себя! Он не мог к ней подойти! Значит, правильно Спиноза его озадачила, и она почувствовала это противодействие с полки, где стояли банки с крупами! Эту информацию надо срочно передать Осипу, он лучше знает, что и где в его доме!
      Осип, покинув квартиру Феликса, вернулся в свой кабинет, здесь его и застал звонок Сидорова. Ваня говорил нервно, словно ему мешали говорить, а вскоре вообще пошли гудки. Иванов решил, что пора в собственную квартиру заехать. Он застал Сидорова в странной позе на собственной кухне, тот стоял на угловом диване и смотрел в сторону полки с крупами, как мышь на крупу.
      Хозяин подошел к полке, протянул руку за банкой с надписью 'Манка'. Его рука завибрировала и не дотянулась до банки, но вдруг крышка над банкой сама поднялась, из нее высыпалась струйка крупы. Осип отскочил к Сидорову. Манка продолжала высыпаться, неожиданно все прекратилось, и из банки выскочило маленькое ушастое существо, на длинной ноге, окончание которой находилось в банке, по типу игрушки.
      – Привет! Я Бил! Я наблюдатель.
      Осипу показалось, что этот Бил состоит из того же странного вещества! И не дай Бог, если он начнет расти!
      – Привет, Бил! Я Осип. Это мой дом! Ты еще будешь расти?
      – Я знаю, что это дом твой. Я расти не буду. Я наблюдаю за тобой.
      – Бил, ты чей? На кого ты работаешь? – спросил Ваня Сидоров.
      – Я – биологический робот, я работаю на Нимфу.
      – Чем я Нимфе не угодил? – удивился Осип. – И как ты передаешь информацию?
      – Я – умное существо.
      – Кто бы в этом сомневался, – пробурчал Сидоров.
      – Умное вещество умеет передвигаться? – спросил Осип.
      – Да, у меня есть крылья, как у летучей мыши, сейчас вы их видите в сложенном виде, как продолжение моего тела.
      – Бил, да ты обычная летучая мышь!
      – Нет, я – биологический робот, я умею говорить.
      – Понятно, ты сидишь в доме, высматриваешь и улетаешь с доносом к Нимфе? – спросил Сидоров.
      – Я питаюсь крупой, слежу за хозяевами, потом передаю информацию Нимфе.
      – Бил, и что ты скажешь супруге Добрыни Никитича обо мне? – спросил Осип.
      – Скажу Нимфе, что Осип не любит Спинозу, Спиноза не любит Осипу.
      – О, я думал, ты о приборах докладываешь, а ты сор из избы выносишь! – проговорил Осип с ехидными нотками.
      – Я не дворник, я сор не ношу. Я ношу наблюдения за личной жизнью людей округа Валет.
      – Мышь, кыш отсюда, быстро! – рассердился Осип, он и так подозревал об отсутствии любви в своей семейной паре.
      Бил плавно поднялся в воздух, расправил крылья, щелкнул по носу хозяина квартиры и вылетел в открытое окно.
      – Не, ты видел! – возмутился Осип.
      Ваня Сидоров слез с углового дивана на пол, и сказал:
      – Я одно не пойму, почему я испугался этой мыши?
      – А я начинаю понимать. Этот Бил на самом деле биологический робот, в него добавлено вещество под названием Страх.
      – Осип, ты сейчас чушь сказал! – возмутился осмелевший Ваня.
      – Не спеши мне не верить. Теперь я бы хотел знать, откуда ты в моей квартире взялся?
      – Честно? – спросил Сидоров. – Твоя жена попросила найти объекты наблюдения за ней, установленные в квартире тобой.
      – Ваня, так ты и биологический робот Бил выполняли одно задание! – рассмеялся Осип.
      – Очень на это похоже, но я манку не ел, и проголодался.
      Осип пошел к Спинозе в ее комнату.
      Я лежала и смотрела на большой экран монитора, на нем были видны все события, происходящие на кухне.
      – Спиноза, смотрю ты, наконец, научилась программы переключать, а самая интересная программа, в которой сама участвуешь?
      – Осип, я в шоке.
      – К Нимфе улетел донос о том, что ты меня не любишь!
      – Это правильный донос, у нас с тобой осталась одна пошлость вместо любви, – высказала я вслух свои мысли.
      – Осторожно в определениях! Почему пошлость?
      – Понимаешь, Осип, – начала говорить я.
      – Я все понимаю! Я свое задание – выполнил! Я есть хочу! – раскричался, вошедший в комнату Ваня Сидоров.
      – Им про одно, а они все про еду, – проговорила я и пошла на кухню, где сразу почувствовала отсутствие наблюдения.
      Лизка Каспийская написала первую статью о последней театральной постановке. Ей безумно захотелось к Феликсу, но она помнила, чем для нее заканчиваются визиты к славному наследнику округа Валет. Она уже вернула в доме зеркала и сейчас с тоской смотрела на свое отражение в трюмо. Неожиданно послышался шорох в кухне, она пошла в нее и увидела распахнутое окно.
      – Ветер поднялся! Даже окна открылись! – сказала она вслух, подошла к окну, но деревья за окном не шевелились. Ей показалось, что на нее смотрят, но она решила, что это полная ерунда и на десятом этаже на нее некому смотреть.
      Нимфа зашла в комнату, в которой стояла огромная клетка. Биологические роботы, в виде летучих мышей при ее появлении подлетели к передней стенке для приветствия.
      – Здравствуйте! – проговорила она мелодичным голосом. – Есть задание для трех биологических мышей! Один летит – к Добрыне Никитичу, второй – к Феликсу, третий – к Мартину. Гоша к вам подойдет и покажет дорогу по электронной карте, долетите сами, вас никто не повезет на машине. Для остальных будут улучшены условия жизни.
      Тем, кто полетит, одно напутствие, не съедайте всю крупу, чтобы она из банок не высыпалась! Наблюдайте через тонкое отверстие, которое сделаете вот этой шпилькой. – И она показала всем шпильку, – на ней есть кнопка, нажмете на нее, и шпилька проделает отверстие в любом сосуде, и она же послужит подзорной трубой.
      Всем сидеть тихо, командировка на три дня.
      Летучие мыши захлопали крыльями, изображая радость и сообразительность.
      Нимфа вышла от летучих мышей и направилась в кабинет их создателей.
 

 
      Глеб Ильич Воротников сидел в кресле и смотрел, на входящую в комнату Нимфу Михайловну. Он радостно ей улыбнулся. Она кивнула ему небрежно и села в кресло напротив.
      – Глеб, ты прав. Осип и Спиноза Ивановы не любят друг друга, и что с этого мы будем иметь?
      – Нимфа Михайловна, Осип Ильич считает меня бездарным человеком, мы вместе с ним учились в аспирантуре, но ему всегда везло больше. Мы – оба Ильичи, но он красивее и удачливее, он считает, что я занимаюсь торговлей, обидно.
      – Заныл, – не выдержала Нимфа Михайловна, – тебе хочется, чтобы Осип узнал, что ты автор биологических роботов? Это всегда можно ему сообщить, но нам удобнее, чтобы он считал тебя торговцем. Что тебе дает нелюбовь в семье Ивановых?
      – Самоудовлетворение, я просто счастлив, когда он мне проигрывает!
      – Отлично, дальше что? Ты создаешь образ нового жилья или точнее вольера для биологических роботов? Ты будешь и впредь вредить разработкам Осипа, и помещать в них биологическое вещество?
      – Нимфа Михайловна, не затрудняйте себя перечнем мести, в этом я черпаю силы.
      Лизка Каспийская устала от нового, качественного жира на себе любимой. Ей все казалось, что жир на теле – большая шутка и исчезнет так же быстро, как и появился. Действительно несколько килограмм ее легко покинули, но остальные не спешили ее покидать. Она зашла в книжный магазин и увидела рядом с кассиршей книгу о вреде курения, включающую в себя великий секрет похудения. Купив книгу, Лизка покинула магазин; решив, что сигареты должны заменить ей пищу. Она еще в детстве слышала по телевизору, что великая дикторша телевидения спасалась в войну от голода с помощью курения.
      Осип сидел и дымил в своем кабинете, пуская дым колечками, никто не мог ему запретить делать то, что он делал. Он знал, что худеет и выглядит узловатым, из-за того, что мяса на нем мало, и суставы кажутся большими. Изобретатель расслабился, в голову ему ничего не шло, словно все его творения стали ему неинтересны. Скука клубилась в кольцах дыма из никотина.
      Нимфа Михайловна и Гоша сидели на балконе, разговаривали и курили, в ожидании трех биологических роботов – летучих мышей. Они ждали информацию из домов Феликса и Мартина. Четыре мыши прилетели почти одновременно, сев, на специальный насест для биологических, летающих роботов. Одна мышь прилетела от Лизки с опозданием на сутки. Никакой особо ценной информации для Нимфы Михайловны они не принесли. Лизка училась курить. Феликса пытались удержать от лишнего потребления пищи. Добрыня Никитич устал быть главой округа, ему надоело сидеть в больших залах на заседаниях, ему даже партия Единство семейных пар из-за этого надоела.
      Мартин дома вел себя прилично, спал да ел, женщины к нему не приходили.
      Скучающая Нимфа услышала лишь последний отчет, она однажды видела Мартина Филина, и ей он безумно понравился. Она была на людях за партию мужа 'Единство семейных пар', но в душе ей импонировали мужчины одиночки, и в ее душе царил лозунг 'Одиночки вперед'!
      Нимфа очень хотела женить сына Феликса, ей надоело думать о его гастрономических вкусах, она готова его была женить на Лизке Каспийской, тем более что они неплохо общались и интересы у них были общими – жировыми. Она не хотела лезть в дела мужа, Добрыни Никитича. От официальных приемов она постоянно отказывалась, она не жила в особняке главы округа Валет. Была у нее мысль найти любовницу для мужа, но вскоре исчезла. Зачем вредить себе самой? Ему хватает общественно – полезной нагрузки.
      Гоша Петров смотрел на Нимфу, и понимал, что все, что ему надо было от нее, как от жены главы округа Валет, так это подписи ее мужа на его контрактах. На данный момент времени он получил все подписи, Нимфа ему была больше не нужна, и сейчас он искал предлог, для тактичного исчезновения.
      Мыши возбужденно зашумели, на балкон села пара голубей с лохматыми лапками.
      Нимфа грациозно встрепенулась:
      – Гоша, ты свободен!
      Теперь он был несколько удивлен решению Нимфы, ведь он пытался ее покинуть, да она не отпускала. Гоша поклонился даме и покинул ее дом.
      Она достала белый сотовый телефон, нажала на фирму и попросила Спинозу, взявшую трубку, соединить ее с Мартином.
      Я, услышав мелодичный женский голос Нимфы, хотела ответить, что Мартина нет на месте, но именно он в этот момент вышел из кабинета, словно почувствовал звонок.
      Я невольно передала ему трубку официального телефона фирмы.
      Тимофей Панин был увлечен Лизкой Каспийской в то беспечное для нее время, когда она была худа и свободна. Теперь, видя ее дородной женщиной, он поутих в своих тайных желаниях. Режиссер знал о ее связи с сыном главы округа Валет, и теперь только этот факт имел для него некоторое значение. Сама Лизка его больше не интересовала, он даже жалел, что вновь вытащил ее в качестве обозревателя.
      Тимофею надоела возня с приборами Театр, а излишние эмоции в зале вообще надоели хуже горькой редьки, которую он практически не ел. В таком состоянии он сидел одиноко в ложе, смотрел на слабо заполненный зал и тосковал по старым временам, а каким, он и сам не знал. Пусто в душе режиссера – пусто и в партере.
      Неожиданно рядом с ним плюхнулась Лизка собственной полной персоной. Ее было много для него, он приподнялся, чтобы покинуть ложу, но дама осадила его крепкой рукой.
      – Сиди, Тимофей! Дело есть!
      – Если дело, идем, Лизка в кабинет.
      – Посмотри в правый угол сцены! – прошептала журналистка.
      Панин посмотрел и увидел пару летучих мышей на занавесе, они шалили на глазах зрителей, и уже местами раздавались невольные смешки. Эти две мышки постепенно завоевали зрительный зал на глазах тоскующего режиссера.
      – Откуда они? – выдавил из себя изумленный мужчина.
      – Я одну мышь видела у себя дома, – прошептала женщина, – но потом она улетела.
      – Как их поймать? Это же позор для театра!
      – Не возникай, надо, чтобы актеры мышам подыгрывали, и все сойдет за находку режиссера Панина.
      – Да, ты так думаешь? – и он написал записку суфлеру.
      Через три минуты все актеры стали играть на мышей, вскоре зрители засмотрелись на актеров и на мышей. Зал оживился, актеры проснулись от жестокой необходимости повторять одни и те же фразы, им дали свободу действия! Ой, они почувствовали отдушину! Роли в спектакле они знали и теперь вплетали мышей в сценарий с чувством, с толком, с расстановкой.
      В конце спектакля царило ликование на сцене и в зале. Мыши расчувствовались, и, забыв наказ Нимфы, стали разговаривать с актерами. Естественно никто в зале не поверил, что это говорят мыши, но эффект был ошеломляющим. Зал стонал от восторга! Панин ликовал от успеха, озарившего зал.
      Лизка записывала восторги на диктофон, чтобы дома, проанализировав их, написать статью.
      В пылу всеобщих восторгов мыши покинули театр незаметно для людей. Когда все стихло, Панин спросил у Лизки:
      – Что это было?
      – Не знаю, но я на твоем месте взяла бы этих летучих посланников судьбы на актерскую ставку.
      – Зачем мышам деньги? – удивился Тимофей.
      – Если им не нужны деньги – мне отдай, – пробубнила Лизка.
      – Лизка, откуда мыши появились и куда исчезли? Они на самом деле говорят? – спросил Панин, вставая с места в пустом зале, покинутом зрителями после спектакля.
      – Тимофей, я видела одну мышь дома, и слышала, как она ворчала на меня, я подумала тогда, что у меня крыша поехала. Мне было жутко. Сейчас я вижу, что летучая мышь не выдумка моего воображения, их видели сотни зрителей.
      – Лизка, надо найти летучих мышей и заставить их работать на наш с тобой театр!
      – Щедрый, какой нашелся! Где мы их будем искать?
      – Давай договоримся, если они появятся в третий раз перед твоими всевидящими глазами, звони мне и следи за ними до моего приезда. Надо их отследить! От них зависит успех постановок, введем в спектакли роли для летучих мышей.
      Глеб Ильич Воротников смотрел на биологических роботов с точки зрения реабилитации своих умственных способностей. Он вообще не мог разрабатывать электронные механические устройства, кои запускал сериями Осип Ильич Иванов.
      Однажды ему повезло, он сидел в песочнице на детской площадке, и смотрел, как играет его сын на новом комплексе малых форм. Ребенок на некоторое время исчез из его поля зрения и в этот момент он услышал рядом женский голос:
      – Ой, смотрите, какой-то мальчик выползает из-под горки!
      Воротников посмотрел по ходу, указующей руки соседки, и обнаружил своего сына Илюшу, шествующего на коленках из-под каскада пластмассовых горок всех размеров.
      Ребенок выполз, встал и побежал опять на очередную горку. Зато он приобрел слушательницу. Он разговорился с соседкой, оказавшейся бабушкой мальчика, постоянно бегающего то к ним, то на горку, то на цветные качели.
      Бабушка оказалась маститым микробиологом с именем, со знаниями и наработками в своей области. И такие бабушки сидят на детских площадках с внуками! – подумал Глеб Ильич с восторгом. Электронщик и микробиолог продолжали разговаривать о том, что их волновало.
      Оказалось, что бабушка умела не только находить микробы скоростными способами, но и имела отношение к заброшенной разработке живого вещества, потерявшего секретность в трудные девяностые годы. Так получилось, что все сотрудники бросили неоплачиваемую работу, и теперь только она знала о заброшенной разработке лучших биологов округа Валет. Она владела тайной и знала к ней дорогу, но она была уже в возрасте, и у нее появилось острое чувство необходимости поделиться этой страшной тайной с тем человеком, который ее поймет!
      Глеб понял, какое сокровище идет ему в руки! Он занес в свой сотовый телефон номер телефона микробиолога. Но он чувствовал, что для воплощения в жизнь наработки биологов, у него не хватает знаний. Нужен был третий донор идеи! Дома он разговорился с тестем о живом веществе. Тесть, еще крепкий мужчина, поддержал разговор с зятем, казалось бы, на фантастическую тему. Тесть был агрономом до мозга костей, его хобби – скрещивать различные сорта фруктовых деревьев. Он так любил свое дело, что верил в любое чудо человеческих рук и разума.
      Итак, отец жены Глеба, предложил скрестить летучую мышь с разумным биологическим веществом для получения разумного биологического робота! Почему летучую мышь?
      Потому что летучие мыши любили жить у тестя на даче, где он занимался выведением новых сортов фруктовых деревьев, будучи на пенсии. Электронщик уже почувствовал, что успех сам идет к нему в руки! Он физически ощущал ауру успеха!
      Ау, успех! – крикнул Глеб, выходя утром на работу, серую, как серый день.
      Рядом с ним трудился большого ума человек, он мог запрограммировать любую микросхему, мог написать любую программу. И Глеб в шутку предложил ему запрограммировать не микросхему, а живое вещество.
      Сосед по разум вытаращил на него глаза и спросил:
      – Глеб, где крышку потерял? А, впрочем, в этом что-то есть! Если вживить в живое вещество чип микросхему, то живое вещество станет разумным!
      Воротников с чувством пожал коллеге руку, он понял, что поймал журавля удачи! В живое вещество микробиолог добавила клетки летучей мыши, в полученную субстанцию электронщик вживил чип. Биологический робот приобрел формы летучей мыши, с разумом в пределах микросхемы, и способностью говорить. Биологическому роботу нужен был крестный отец или мать. Глеб знал, что глава округа Валет покровительствует Осипу, поэтому обратился к Нимфе Михайловне, супруге главы округа. Она согласилась стать крестной матерью биологического робота. Первую говорящую летучую мышь назвали Бил.
 

 
      Гоша вошел в дом Нимфы, когда она приняла семь биологических роботов в личное пользование. Мужчина втерся к женщине в доверие, согласившись работать у нее дворецким, прежний дворецкий не понял разговаривающих летучих мышей.
      Петров подобострастно исполнял свои обязанности, заслужив доверие Нимфы. Он думал добыть приборы и оружие фирмы Осипа, а узнал и о биологических разработках Глеба. Свое задание он перевыполнил и готов был возвращаться по месту постоянной службы.
      И захотелось Гоше еще раз увидеть Спинозу. С подписанными бумагами он явился в офис Осипа Иванова, для получения оружия типа Дуга и прочих его психотропных приборов. Он увидел Спинозу у компьютера, в чопорном черном платье с ниткой бус.
      Эта женщина действовала на него хорошо. Насколько прекрасна была Нимфа Михайловна, настолько сексуальна была Спиноза! Гоша встал рядом с ней, боясь шевельнуться. Он любил эту женщину, он хотел ее с того момента в ресторане, когда сам перепутал глупый пароль под винным соусом.
      Но Гоша не дрогнул, он протянул мне бумаге, холодно улыбнулся, в ожидании ответа.
      А я спросила:
      – Гоша, говорят в нашем округе Валет, появились говорящие летучие мыши! Одна мышь сидела в манной крупе у меня на кухне!
      – Спиноза, говорят в Москве – кур доят, мало ли что говорят. Я мышей не видел, меня интересует Дуга и прочая ваша мистическая чепуха в приборах.
      – Лизка Каспийская такую статью написала о летучих мышах в театре! Я прочитала всю статью от начала до конца на одном дыхании!
      – Простите, я пришел…
      – И чего вам сдались эти приборы! Вот биологические роботы!
      – Слушайте, Спиноза, я люблю вас!
      – Что? А причем тут Дуга?
      – Женщина, ты меня услышала или нет?
      – Я увидела подписи на контракте, теперь идите к Мартину, двери в его кабинет всегда открыты, они перед вами!
      Гоша толкнул дверь в кабинет менеджера Мартина Филина, но они оказались закрытыми.
      – Спиноза, вы еще и лжете! Дверь закрыта!
      Я подошла к двери, дернула за ручку и воскликнула:
      – Гоша, это вы меня заговорили! Я вспомнила! Он разговаривал с Нимфой Михайловной, и видимо к ней уехал!
      – Что? Ваш менеджер у Нимфы?! – спросил Гоша и рассмеялся, показывая белые челюсти.
      – Что в этом смешного, ее заинтересовали наши приборы, – обиделась я.
      – Ситуация – приходите завтра. Что, кроме него никто не продаст мне товар? – раздраженным голосом спросил Петров.
      – Ладно, давайте ваши бумаги, через час вам все упакуют в лучшем виде.
      – Ловлю вас на слове, а пока мы с вами зайдем в тот ресторан, где познакомились.
      Вы согласны?
      – Нет проблем, сейчас подойдет человек, вы ему отдадите деньги и бумаги, а мы поедем в ресторан Валет.
      Что мы и сделали, и вскоре сидели за столиком в ресторане Валет, без паролей и явок.
      Феликс успел заметить летучую мышь, присланную ему матерью Нимфой Михайловной.
      Он жил в состоянии страха и с отсутствием аппетита, по воле Осипа Иванова, и эта ситуация ему чудовищным образом надоела. И тут он увидел умную мордашку летучей мыши, и невольно заговорив с ней. Мышь ответила. Он, вымученный приборами, даже не придал значения тому, что с ним говорит летучая мышь. Феликс был рад любому общению без разговоров о пище.
      Биологическую мышь он назвал Машкой, пробыв у него три дня, она вернулась к Нимфе, с большим желанием вернуться к Феликсу. Нимфа вскоре переключила свое внимание с мышей на приехавшего к ней Мартина Филина. Мыши почувствовали свободу, и те, кто познал общение других людей, полетели сами искать развлечения. Пока Мартин развлекал Нимфу, Машка улетела к Феликсу.
      Феликс улыбнулся при виде Машки, сидящей на открытом окне. Она тоже попыталась улыбнуться. Феликс взял биологического робота в руки, Машке это очень понравилось. Он естественным образом забыл о еде, разговаривая с милым созданием.
      Машка оказалась сообразительной, она отыскала приборы Аппетит и Страх, мучившие Феликса, и принесла ему. Медсестра к этому времени уже не сидела рядом с ним, повар тоже не кормил его постоянно, тем более не было дома и Лизки, которая опять паслась на театральной ниве. Феликс перестал лежать на постели, изображая больного человека. Он вывел из строя приборы и встал, затем, шатаясь, прошел по квартире. Швы от операции его не тревожили. Голод, задушенный приборами, не беспокоил. Машка вовремя появилась на его горизонте.
      Мышь отвечала Феликсу механическим голосом, но это его не смущало, важно, что у нее был неплохой набор слов, записанных на микросхеме. Но эта сторона молодого человека не волновала. Он играл с Машкой и был элементарно счастлив, придумывая фокусы, которые она исполняла по его прихоти. Машка поняла, что ей с Феликсом лучше, чем в клетке с собратьями, ведь это Нимфа Спиноза заговорилась с Мартином, и забыла клетку закрыть…
      Осип Ильич недолго терялся в догадках, чьих рук дело биологические мыши. Глеб Ильич сам вышел на него. Два бывших аспиранта сели за стол переговоров. Один – как известный создатель электронных психотропных приборов. Второй – как создатель биологических роботов. Их весы успеха показывали на равенство.
      Достигнув значительных высот в своих узких областях науки, они почувствовали потребность в объединении усилий и жизненных позиций.
      Осипу Глеб объяснил, как он подсовывал ему живое вещество, чтобы держать его в страхе. Итак, равенство между гениями, могло перерасти во вражду, но этого не произошло. В то же время надвигался кризис жанра каждого: приборы надоели Осипу, биологические роботы приелись Глебу. Они задумались о жизни за столом в кабинете, но решили, что ситуация требует иного окружения и поехали оба в ресторан Валет.
      В ресторане они увидели знакомую парочку Спиноза + Гоша Петров. Проигрывать два раза подряд в планы Осипа не входило. Он сделал вид, что жену не заметил, тем паче, что Глеб сидел к ним спиной. Через пять минут, шатаясь от слабости, в ресторан Валет пришел Феликс. На его плече сидела летучая мышь Машка. Первым их увидел Глеб, но показывать рукой на свое детище на чужом плече, в его планы не входило. И он, разговаривая с Осипом, просто наблюдал за Машкой.
      Еще через пять минут в ресторан вошли Нимфа и Мартин, их заметили все, но, улыбнувшись первой леди округа, вновь повернули лица в свои тарелки. Вскоре пришли Тимофей Панин и Лизка Каспийская. Лизка заметила Машку на плече у Феликса и подошла к нему. Летучая мышь захлопала крыльями, показывая свою ревность.
      Публика вынуждена была обратить взоры друг на друга. Зазвучала спасительная музыка, пары перемешались. Машка оказалась в руках Тимофея Панина. Он изучал мышь визуально и уже приглашал ее на работу в театр.
      Осип подошел к Спинозе, Глеб подошел к Нимфе.
      В зал вошел Ваня Сидоров и о чем-то заговорил с Гошей Петровым.
      Последним в зал вошел Добрыня Никитич и объявил о прибытии главы соседнего округа Король, из которого и прибыл к ним Гоша Петров.
      Добрыня Никитич подошел к Нимфе Михайловне:
      – Не ждала? Не хотела идти на прием официально? Так вот, он состоится здесь в ресторане Валет, по поводу прибытия…
      – Спасибо, я все поняла…
      Мартин остался один, он взирал на местные сливки общества, и думал: чего он тут забыл? Женщин его разобрали, даже мыши не досталось. Так ему захотелось уйти отсюда и куда подальше. А куда и зачем идти?
      В зал вошли две подруги Рая и Фая, увидев Мартина одного, бросились к нему со всех ног, сели с двух сторон и так страстно заглянули ему в глаза, что он потупился. Они прекрасно выглядели, и были так похожи, как никогда и конечно пытались говорить одновременно. Подруги Мартина обожали, но не они одни. Каждая из женщин в зале, соизволила посмотреть в их сторону и немного приревновать.
      Добрыня Никитич велел раздать шампанское на все столики, по числу сидящих за ним людей. Вскоре забулькали бутылки, послышался пьяный гомон, пена летела из бутылок во все стороны, смех бегал по залу вслед за выпитым шампанским.
      Кутили до четырех часов утра, пока ресторан не закрыли. Нервные переживания людей были забиты пузырьками пьянящего шампанского. Машка одна осталась трезвой, ее устройство не позволяло пить подобные напитки.
      Осип и Глеб сидели за одним столом и мысли их голову не посещали, они забыли, что они умные, что они соперники в науке. Они просто сидели и отдыхали от напряженной умственной гонки. Но сквозь туман алкоголя они вспомнили третьего Ильича и задумались над тем, а чем он теперь занимается…
      Виталий Ильич Нарышкин сидел в демонстрационном зале, заполненном автомобилями всех мастей. Редкие покупатели кружили по залу, в надежде приобрести дешево дорогой автомобиль, и желательно с установленной охранной сигнализацией. Виталий занимался охранной сигнализацией, и в какой-то момент времени он остался один в торговом зале. Услышав шорох, поднимающейся двери, он повернул голову и увидел, влетающую стаю летучих мышей. Сразу за ними дверь опустилась. Мыши красиво по струнке влетели у пола, потом поднялись вверх, как истребители, и медленно, строем полетели над машинами, почти касаясь, металлических поверхностей, вызывая какофонию звуков сигнализации.
      Летучие мыши подлетели к Виталию и на все голоса заговорили. Человеческая речь из уст мышей, сопровождаемая воем Нимф, привела его в полное замешательство. На шум в зал вошли два молодых человека. Они постоянно крутились рядом с Виталием, им здесь все нравилось. От стаи летучих мышей они пришли в дикий восторг, не заметив, рассеянность своего добровольного шефа.
      Прибор отключил электропитание важных органов автомобиля, пока его отвлекали говорящие летучие мыши. Получив сигнал о неудавшемся угоне, он выскочил из торгового зала на стоянку машин, и увидел, смеющихся друзей по аспирантуре. Осип Ильич, и Глеб Ильич решили таким образом встретиться с третьим бывшим аспирантом кафедры, Виталием Ильичем и подумать о совместной технической игрушке.
      Друзья прошли в кабинет Виталия, большого любителя автомобилей. У Виталия Ильича после того, как его ознакомили с перечнем своих работ Осип Ильич и Глеб Ильич, возникла идея создания биологического робота для автомобиля под названием Соня.
      То, что за рулем нельзя сидеть в пьяном виде, – это известно и наказуемо, и существует большое число приборов для определения алкоголя в организме шофера.
      Но есть еще одна проблема – дрема за рулем. Милая сонливость может довести до столкновений автомобиля с чем угодно на дороге. Как поймать Соню за рулем, – этот вопрос давно не давал покоя Глебу. Ему понравились говорящие, летучие мыши.
      Ему понравились психотропные приборы.
      Втроем они решили, создать разговорчивого биологического робота для автомобиля, снабженного электронным прибором для наблюдения за состоянием водителя во время движения. Уловитель сна согласился разработать Осип. Биологического собеседника поручили разработать Глеб. Виталий сказал, что добавит в Соню, противоугонные свойства прибора. Робот для автомобиля Соня получил огласку раньше, чем был разработан, для нахождения потенциальных заказчиков.
 

 
      Заказчиком выступил автомобильный завод округа Валет, выпускающий автомобили с аналогичным названием. Представители заказчика попросили добавить в прибор блокаду алкогольного опьянения. Биологический робот Соня превращался в личного стража порядка внутри автомобиля, место он занимал не больше летучей мыши, чьи параметры решили сохранить.
      Первый предварительный покупатель биологического робота задал провокационный вопрос:
      – Соня является штурманом или нет?
      Виталий ответил утвердительно, и внес доработку в изделие собственными силами, на, что сильно возмутился Глеб, по его мнению, мозг робота не выдержит перегрузок. Одно дело поддерживать разговор с водителем, другое дело в это время следить за дорогой и электронной картой. Виталий ответил, что навигационная система столь развита, что не требует большого числа микросхем в мозгу Сони.
      Технические трения только сдружили бывших аспирантов, кандидатов технических наук.
      Мужские развлечения меня не волновали, я не реагировала на постоянное отсутствие Осипа дома, но я очень расстраивалась по поводу отсутствия Мартина Филина на работе. Я прекрасно знала, что он проводит время с Нимфой Михайловной, и их совместное время почему-то называлось командировкой по служебным делам фирмы.
      Осип говорил, что Мартин занимается изучением биологических, летучих мышей, необходимых для следующего заказа. Я этого понять не могла! Мышами наша фирма не занималась!
      Лизка Каспийская почувствовала сильное переутомление и давление на психику. За окном улыбалось синее небо в перистых облаках, а ее сдавливали невидимые силы.
      Она не понимала, чем ее гнетет, но физически ощущала тяжесть, надвигающуюся на нее со всех сторон. Лизка подумала, что вдруг сейчас некий коллектив ее читает и обсуждает, хотя, что такое она написала? А, она описала спектакль с участием летучих мышей, биологических роботов. Часа три длилась душевная пытка неизвестного происхождения, не могли мышиные страсти ее так сдавливать! Не могли мыши! А вдруг на нее действует очередной прибор Осипа Иванова? Стоит он у нее дома по чьей-то воле и гнетет ее, и давит.
      Хватит!
      Лизка встала, подошла к окну, увидела желтеющие листья, плавно забирающие зеленое поле листвы. Она ощутила спиной невидимый луч, проникающий в ее тело.
      Она передернулась всем телом и резко повернулась назад. Лизка увидела тонкий луч, идущий от круглого глазка. Откуда он взялся? Кому надо за ней наблюдать? Она подошла ближе и увидела приятную рожицу летучей мыши.
      – Привет, Лизка! – тонким голоском пропищала мышь, опуская лапку с маленьким прибором, испускающим луч; вылетая из-за энциклопедии, поставленной, на боковой, открытой полке шкафа.
      – Здравствуй, летучая мышь! – дрожащим голосом приветствовала Лизка.
      – Лизка, меня зовут Мифа, я – биологический робот, ты о нас написала в газете, я была на спектакле в театре. Нимфа Михайловна смеялась над твоей статьей, она предлагает тебе сотрудничество по популяризации летучих мышей.
      – Мифа, а кто вас приручил и научил говорить?
      – Нашего папу зовут – Глеб, а маму – Нимфа Михайловна.
      – Осип друг Глеба? Я что-то об их учебе слышала.
      – Я знаю – Глеба мыши любят. У него есть сын Влад, я с ним играла, – сказал Мифа.
      – Мифа, я поняла, что ты меня вербуешь на службу первой дамы округа Валет.
      – Да, я за тобой наблюдала три раза, информацию передавала Нимфе, она тобой довольна.
      – Как я к ней попаду? Кто меня пропустит?
      – Лизка, возьми прибор из моих лапок, на нем написан адрес и код, тебя пропустят, а я улетела, – и летучая мышь Мифа вылетела в открытую форточку.
      Виталий вызвал к себе двух молодых людей, видевших в зале с автомобилями стаю летучих мышей. Он хотел выяснить, что они запомнили из полета биологических роботов? Шишка и Фишка, как они себя называли, сказали, что ничего необычного в стае мышей не заметили. Виталий предложил ребятам поучаствовать в новом проекте, связанном с использованием биологических роботов по типу летучих мышей, если они не боятся.
      Друзья согласились, но предложили взять с ними Крошку, младшую дочку Нимфы Михайловны и Добрыни Никитича, которая недавно вернулась из соседнего округа, где жила у бабушки. Девушка приезжала однажды в торговый дом покупать себе автомобиль и познакомилась с друзьями. Виталий Ильич сказал, что без согласия родителей Крошки, взять ее для участия в новой разработке невозможно, но если они дадут добро, то он согласен.
      Крошка почти ничем не напоминала своего брата Феликса, он был огромен, особенно в периоды переедания, а она всегда была стройной. У Феликса волосы были русые, коротко подстриженные. У Крошки волосы были длинные, темные, естественно не без помощи красок для волос. Она была шатенкой по собственной воле, от природы ее волосы были темно – русые. Молодая красавица больше всего трений в отношениях испытывала с собственной мамой Нимфой. Чувствовалось, что Крошке до Нимфы никогда не дорасти в некоторых областях жизни.
      Госпожа Нимфа Михайловна, услышав, что дочь нашла дорогу к изобретателю без ее помощи, была искренне этому рада. Дома Крошка даже не подходила к клеткам с летучими мышами, а в обществе старых друзей Шишки и Фишки те же биологические существа казались ей чем-то прекрасным и интересным.
      Виталий не мог понять, каким образом Глеб сделал и продолжает делать биологических роботов. Не мог Виталий Ильич поверить в чудеса науки Глеба Ильича!
      Что-то здесь было ни так, и браться за разработку многофункционального биологического робота он не мог. То, что делал Осип со своими психотропными приборами, было относительно понятно. А вот секрет создания живого биологического вещества казался сомнительным. И Виталий готов был поверить в живых летучих мышей с вживленными в их мозг микросхемами.
      Он не выдержал сомнений, вызвал к себе Осипа. Осип ничего вразумительного по этому вопросу ответить не мог. Виталий вызвал Глеба для выяснения одного вопроса: где он взял биологическое вещество? Глеб попытался вывернуться от ответа, но Виталий сказал, что вопрос очень серьезный и в работе будут задействованные важные лица округа, поэтому он требует секрет получения живого вещества, а не использование выведенных живых летучих мышей. Глеб предложил сделать клон Виталия из биологической массы, только жалко столько вещества терять на одно существо. Нарышкин попросил при нем приготовить новую живую массу!
      Они спорили до тех пор, пока в кабинет не заглянула Крошка, увидев двух кричащих мужчин, она хотела выйти, но Виталий ее остановил.
      – Глеб Ильич, перед тобой стоит Крошка и требует объяснения по поводу происхождения биологических роботов!
      – Хорошо, – сдался Глеб, но вы мне не поверите!
      – Говори! Слушаем! – сурово прокричал басом Виталий.
      – Понимаете, эта живая масса состоит из огромного числа клеток, ее замешивают, как тесто, женщины это придумали. Улыбаетесь? Обычный колобок, но из сухих клеток, полученных из кожицы перца. Смеетесь? Смесь манной крупы и кожицы дает основную массу. Хохочите? А дальше хуже, она разбавляется водой.
      – Ха-ха-ха, – рассмеялся Глеб, – ты нас за кого держишь?
      – Ладно, туда добавляется мясо бычков.
      – Что за чепуха! – воскликнула Крошка, – это уже котлеты, но не живой биологический робот!
      – Детка, если поджарить – будут котлеты, но, – и Глеб замолчал.
      – Давай про коров, рассказывай, – улыбнулся примирительно Виталий.
      – Жизнь в эту странную массу добавляет…
      – Растительное масло, – добавила Крошка.
      – Нет, магма Земли!
      – Что за ересь ты говоришь!! – взвыл Виталий.
      – Точно, состав у вещества подобран чисто по-женски, словно у них были продукты, и не было муки, и они заменили ее манкой, – проговорил Глеб.
      – А потом у них не было электрической плиты, и они обжарили мясной колобок в перце на магме Земли? – спросил с ехидными нотками в голосе Виталий.
      – Нет, у них риса не было. В фарш для перца входит рис, мясо, а они положили манную крупу. А потом одна из лаборанток поместила колобок в центрифугу, используя ее вместо мясорубки, и получила однородную массу.
      – А спекли на магме Земли? – спросила игриво Крошка.
      – Нет, вторая лаборантка от скуки слепила подобие летучей мыши с крылышками и обсыпала порошком из сушеных мышей, полученных для проведения опытов. Пришла микробиолог, посмотрела на то, что сделали лаборантки вместо фаршированного перца…
      – И съела, – не выдержал Виталий тирады о женских глупостях.
      – Нет, она пропустила через эту котлету в виде летучей мыши, разряд молнии, который сделал в ней разветвленную, сосудистую систему.
      – Ура! – русло для крови сделали! – закричала радостно Крошка. – А, где кости?
      – Масса оказалась гибкой без костей, – спокойно проговорил Глеб.
      – А сердце где? – спросил Виталий.
      – Вот, дошли до самого главного! В лаборатории был выход до мантии Земли, до плазмы ядра. На дачах бывают колодцы для воды с насосами, а в институте был уникальный колодец до магмы Земли!
      – Глеб, не тормози! Если бы такое было на самом деле, я бы знал! – возмутился Виталий.
      – Ладно, естественно никто не докапал до мантии, но в шурф попала непонятная жидкость, она оживляла, что угодно. Микробиолог впрыснула эту жидкость в существо с крыльями, и оно ожило, – доверительно завершил речь Глеб.
      – Им, что манную котлету в перце не жалко? – удивленно спросила Крошка.
      – А чем существо питается? – серьезно спросил Виталий.
      – Не поверите, манной крупой, перцем и мясом, – ответил Глеб.
      – О, боже! И я это слушаю? Анекдот и тот правдивей, – вставая, проговорила Крошка. – А желудок и прочие у него где? – не выдержала сомнений девушка.
      – Я не разрезал летучих мышей, не знаю, – честно ответил Глеб.
      – Хорошо, я тебе поверил, но ты знаешь, пропорции манки, мяса и перца? – спросил Виталий, думая, что зря он объявил о работе с биологическими роботами.
      – Микробиолог говорит…
      – Лучше бы она микробы искала, – прервал Виталий.
      – Она говорит, что пока есть живая жидкость из скважины, сочетание продуктов не столь важно, важно раз в месяц впрыскивать его в биологических мышей.
      – Значит, без жидкости Z биологические, летучие мыши проживут всего месяц? – спросила Крошка, стоящая у дверей кабинета Виталия Ильича.
      – Глеб, я понял, фаршированный перец, пропущенный через центрифугу вполне можно заменить! – воскликнул Виталий.
      – Прав, но бабы народ упрямый и соглашаются только на такой состав, иначе не дают жидкость из колодца, – ответил Глеб, понимая, что ему поверили.
      – Крошка ты согласна участвовать в работе по внедрению летучей мыши в автомобиль? – спросил Виталий.
      – Осип Ильич, я согласна, но мышей необходимо снабжать аварийным запасом жидкости Z.
      – Подожди, Глеб, что же это получается, что в земной коре есть живая вода? – удивленно спросил Виталий. – А все остальное – ерунда? И эта жидкость дает возможность мышам разговаривать? А почему они не мычат, ведь в них мясо быков?
      – Жидкость само – достаточная. Остальное приложение к ней, – ответил Глеб.
      – Тогда проще разводить живых летучих мышей и впрыскивать им жидкость, дабы они были умнее и разговаривали, – предложил Виталий Нарышкин.
      – Так да ни так, не получается живых тварей заставить говорить, трудно им зашивать микросхемы с разумом, а в куклу – легко, – сказал Глеб Воротников.
      – Я поняла – летающая мышь – это летающая кукла. А крылья, почему машут? – спросила Крошка.
      – В кукле заложены гены летучей мыши, из биомассы, под воздействием жидкости Z получается ее аналог, но не клон, – ответил девушке Глеб.
      – А вы пробовали исследовать жидкость? – спросил с горящими глазами Виталий.
      – Она исчезает без биологической массы, она существует в герметичном объеме.
      Ее добывают через герметические шурфы, затем набирают шприцем и из него делают укол в биологическое тело. При попадании кислорода из воздуха в жидкость Z она становится невидимой, пояснил Глеб.
      – А с чего это фаршированный перец вдруг стал герметичным? – спросила Крошка.
      – В том и суть, что искусственный разряд молнии проделывает в биологической массе сетку капилляров и спекает их внутренние поверхности, образуя герметичные дорожки для жидкости Z, – ответил Воротников.
      На этом прения прекратились.
 

 
      Лизка пошла пешком к Нимфе Михайловне, дверь ей открыл Мартин, с выражением досады на лице. Оказывается, летучие мыши заболели, и одна за другой стали странно засыпать. Нимфа сидела в голубоватых одеждах и страдала, не зная чем помочь любимым существам. Журналистка, увидев падеж биологических роботов, предложила позвонить Глебу. Ей ответили, что звонили, но не дозвонились. Тогда она позвонила Виталию Нарышкину, тот ответил, что Глеб находится в его кабинете, в котором сотовая связь бессильна.
      Лизка Каспийская предложила съездить Мартину Филину вместе с ней к Нарышкину.
      Нимфа вспомнила, что к нему уехала Крошка и до сих пор не вернулась, связь с ней отсутствовала уже несколько часов.
      Мартин и Лизка сорвались с места и побежали к его машине, стоявшей у ворот дома Нимфы. Шины на колесах оказались проколоты. Все четыре колеса были спущены. Они попытались остановить любую машину, но транспорт словно исчез с проспекта Джокера. Лизка позвонила Осипу Иванову, чтобы он съездил к Осипу Нарышкину, но его телефон не отвечал, видимо он ушел в закрытую лабораторию. Она дозвонилась до Феликса, но он ответил, что опять переел и ему лень шевелиться.
      В это время к дому Нимфы подъехал картеж машин с Добрыней Никитичем.
      Лизка бросилась к нему, чтобы он дал одну машину съездить к Нарышкину. Глава округа Валет внимательно посмотрел на пассию сына и согласился сам отвезти ее в торговый дом автомобилей, рядом с которым и был кабинет Нарышкина.
      Навстречу им вышли Крошка и Глеб Воротников. Отец посмотрел мельком на дочь и сказал ей, что летучие мыши, которых считали биологическими роботами, умирают.
      Глеб, услышав эту новость, быстро сел в свою машину и поехал к дому Нимфы. В машине у него был герметичный сосуд с нужной жидкостью.
      Он прокалывал шприцом резиновую пробку, набирал жидкость Z, и делал уколы летучим мышам. Они оживали на глазах. Нимфа засмеялась и поцеловала Глеба.
      В этот момент в комнату вошли Крошка и Добрыня Никитич, он засмеялся и прокомментировал поцелуй:
      – Нимфа, ты уже целуешь отца своих биологических летающих тварей?
      Виталий Ильич Нарышкин не мог поверить в котлетное происхождение биологических, летучих мышей, он дождался возвращения Глеба и попросил без шуток и прибауток рассказать о биологическом веществе.
      – Виталий, не мучь меня, – заговорил Глеб Воротников, – понимаешь, мадам микробиолог всей тайны вещества не рассказывает, но что-то в процессе получения было от фаршированных перцев, что это были за материалы мне неизвестно, при Крошке я рассказал юмористический вариант получения загадочного вещества. Тем паче, что вещество производили в автоклавах с температурой внутри до пятисот градусов. Котлетки бы там сгорели только так, вот откуда и взялась сказка о магме, повышенная температура в части получения вещества присутствовала.
      – Ба, так серьезная фирма выполняла заказ на получение живой материи?
      – Я видел часы, по которым следили за процессом, мощная электронная игрушка, в нержавеющем корпусе.
      – Хорошо, но где мы возьмем это вещество без мадам микробиолога?
      – Хороший вопрос, без нее тайна уйдет с ней в могилу, поэтому она защитила свою жизнь, я обещал скрашивать ее старение, и обеспечивать лучшей медицинской помощью.
      – Глеб, так этого вещества много или его надо производить?
      – Эх, Виталий, то-то и оно, что производить его некому, а у микробиолога ключи от хранилищ.
      – Выкупи у нее ключи, – предложил Нарышкин.
      – Легко сказать, выкупи, она поддерживает вещество в живом состоянии, это некое подобие инкубатора, и она знает тепловой и энергетический режим сохранения жизни биологической массы, – с горечью сказал Воротников.
      – Слушай, а чего мучиться с мышами, если можно сделать динозавра или слона, и быстрее освободимся от этой проблемы, – засмеялся Виталий Ильич Нарышкин, понимая, что на создание робота Соня – вещества хватит.
      – Ты абсолютно прав, можно сделать дракона о трех головах, если найти его клетки в сушеном виде. Для получения умного животного, надо его клетки добавить в вещество с определенной массой и получить симбиоз животного с умственными способностями, – спокойно проговорил Глеб Ильич Воротников.
      – Я не понял, что за уколы ты ездил делать летучим мышам в доме Нимфы Михайловны? – спросил Нарышкин.
      – А, это похоже на переливание крови, или вливание крови в их организм. На самом деле они внутри такие же, как и нормальные мыши, но требуют допинга для работы мозга, который у них достаточно велик. Биологические мыши умнее своих сородичей настолько, насколько человек умнее обезьяны, – закончил свою речь Воротников.
      – Круто! Можно сказать, что инопланетяне получаются дома, на родной планете! – улыбнулся Нарышкин, – теперь я верю в автомобильного штурмана в виде летучей мыши, дабы место в машине не занимал, и вовремя корректировал поведение водителя за рулем, особенно от попытки выехать на встречную сторону движения.
      – Молодец, ты все правильно понял. Вопросов больше нет?
      – Думаю мне все понятно. Хотя, как происходит момент рождения новой мыши, ты не осветил, – заметил Нарышкин, без надежды на ответ.
      – Я ж произнес ключевое слово 'инкубатор', ограничивающий размеры животного, именно в нем происходит чудо превращения мыши обычной в разумное существо.
      Микробиолог владеет и этой тайной, и делиться пока ни с кем не собирается, – ответил Глеб Воротников.
      – А зачем мышке микросхемы зашивают в мозг, если она рождается умной? – спросил Виталий.
      – Она рождается способной к восприятию разумных знаний, но, школ для мышей еще не создали, тратить время на обучения каждой мыши, у нас нет, срок жизни у нее мал.
      – Глеб, так давай работать с черепахами, они долго живут.
      – Ни тот случай, и ни так много вариантов исполнения живых существ. Не будешь ты ежа держать в машине? Колется. А мышь летает, зависнет на потолке вниз головой, и будет указывать маршрут. Поговорить с тобой сможет на любую тему, которую зашьешь в микросхему.
      – А собака типа мини терьера? Она мала, худа, место много не занимает.
      – С собаками не получилось, из них можно сторожа сделать, не поддаются они влиянию умной массы. Мой терьер сегодня ночью съел целую шоколадку, и все утро пил воду. Выпьет воду, ляжет у миски и бьет лапой ее лапой, извлекая звуки, чтобы воды добавили.
      – Это понятно, воблу дали, а пиво забыли налить, – заметил Нарышкин.
      – Есть еще одна причина сделать разумной летучую мышь, но не знаю, стоит ли тебе говорить.
      – Режь правду матку.
      – В корень смотришь, мышь может быть поверхностным, сексуальным партнером.
      – Это как?! – не на шутку удивился Нарышкин.
      – А ты посмотри на литературные страницы, впереди всех паровозов идут сексуальные названия. Поэтому, чтобы продать летучих мышей, да еще Нимфе Михайловне, пришлось их объявить поверхностными, сексуальными партнерами.
      Виталий, вспомни с чего начал свою карьеру Осип Иванов? С прибора Сердечко.
      Потом стал мутить с Аппетитом, но он тоже нужен для улучшения фигуры, а, в конечном варианте для любви.
      – Прости, Глеб, но я чего-то не понимаю!?
      – А что тут понимать, летучие мыши могут ласкать, ублажать, гладить и ничего взамен не требовать. Нимфа очень сексуальная женщина, сейчас у нее Мартин, менеджер фирмы Осипа Иванова. Так их развлечения, если так можно назвать их любовь проходят в ауре ласк десяти летучих мышей.
      – Ничего себе! – воскликнул Нарышкин. – А как на это смотрит Добрыня Никитич?
      – Чего ему на них смотреть? У них разные квартиры. Они не разводятся, у нее полная свобода.
      – Глеб, сам-то с ней был в свите летучих мышей? – взволнованно спросил Нарышкин.
      – Если честно, один раз мы с Нимфой были вместе с пятью летучими мышами, в свете научного эксперимента.
      – Ну, ты даешь! – восхищенно воскликнул Виталий. – И как оно? Секс с мышами и с первой дамой округа Валет?
      – А, что? Здорово! Сказочно! Ничего лучше у меня не было и не будет, ради этого стоило изобрести живое вещество для создания нового сексуального партнера. Смена поз – это уже от лукавого, от пресыщения. А мыши – я тебе доложу, хитрецы, ради новой дозы укола, продлевающего им жизнь, они готовы заласкать с такой нежностью, что человеку это не под силу!
      – Так, что ты мне лапшу вешал: мышь – штурман автомашины!?
      – Я тебе правду говорил, но люди за легкий обычный секс больше платят, чем за штурмана, качество его в пробке весьма сомнительно, на больших просторах он нужен, а в крупном городе все относительно. Да, еще мы этих мышей настраиваем прибором Сердечко. Класс! Я тебе доложу! Но дорого, не для всех.
      – Кто бы в этом сомневался. А меня – зачем взяли в свой научный, любовный кооператив? Чем я вас могу удивить в области любви? – спросил Виталий. – Я занимаюсь противоугонными средствами, это мой конек.
      – Ну, наконец, ты созрел для финансовой части проекта! Мышь – лучший любовник в автомобиле! В этом можно не сомневаться! Место в машине мало, а чувственное удовлетворение гарантируем, все остальное – для снобов.
      – Кошмар! Стыдно тебе должно быть предлагать сию ересь чистой воды! – попытался Виталий увещевать Глеба.
      – Нет, не стыдно, устал быть бедным, у меня жена, сын Влад. Им деньги нужны. Да от тебя и науки не требуется, будешь предлагать мышей покупателям машин. Ты, Виталий, где работаешь? В торговом доме автомашин! Вот и продавай летучих мышей.
      – Не буду, мне стыдно!
      – Глупый, ты предлагай мышей – штурманов, а мышь – любовник – это бесплатно – платное приложение.
      – Дошло до меня, – спокойно сказал Виталий Ильич Нарышкин, с внешней стороны все пристойно, а вторая сторона меня не касается, и полностью будет лежать на вашей совести.
      – Спасибо, Виталий, я знал, что ты настоящий друг! – закончил речь Глеб Ильич Воротников.
 

 
      Гоша Петров прослышал о мышином чуде в округе Валет, и понял, что главную новинку он не приобрел. Зная, о занятости Осипа, он решил проверить слухи через Спинозу: чем черт не шутит, пока муж работает. Он взял правильное направление, именно она оставалась в стороне от летучих мышей, хотя лично одну мышь видела на собственной кухне, в качестве женского разведчика от Нимфы.
      По последним данным Петрова:
      – Мартин переключился на Лизку.
      – Нимфа вернулась к Добрыне Никитичу.
      – В области технического творчества три Ильича заняты созданием биологического робота шестого поколения.
      С этими элементарными знаниями Гоша прибыл к Спинозе. Она грустила в одиночестве, Осип и Мартин отсутствовали, а потребители затаились в ожидании очередной новинки.
      Гоша явился с розоватым облаком роз, упакованном в рифленой бумаге, чем вызвал радостный блеск, в моих глазах. Цветы я обожала! Я тут же достала вазу, налила в нее воду из кувшина для поливки цветов; и улыбнулась, показывая великолепные белые зубы.
      – Привет, Гоша!
      – Здравствуй, Спиноза! Грустишь одна? А я прибыл за биологическими мышами, – с места в карьер высказался Петров.
      – Правильным курсом, идете товарищ! – с пафосом воскликнула я, и добавила обычным голосом, – все ушли на фронт! Простите, на изучение и внедрение в жизнь новых тварей. Как они мне надоели!
      – Спиноза, да не волнуйтесь! Ильичи создадут новых мышей, и выпустят в мир, а потом о них забудут.
      – В этом вы абсолютно правы! Осип, Глеб и Виталий любят новые задачи, как только они становятся им понятными, они их кидают и идут дальше.
      – Люди от науки все такие, но мне бы тоже хотелось знать все функции биологических роботов. Ты, хоть в курсе их свойств?
      – Нашел, у кого спрашивать! Спроси у них! Глеб об этом лучше знает.
      – Так, милочка, не спеши. Мне они ничего лишнего о мышах не скажут, а я хочу знать больше обычных потребителей. Подумай, кто кроме этих Ильичей может все знать и мне рассказать?
      – По идее должен знать Мартин, но он лезет на рожон любовных страстей. Ему товар расхваливать, а его нет!
      – Спиноза, ваш Мартин с Лизкой Каспийской любовь закрутил, знаю из достоверных источников.
      – Да, ты что! Я думала он с Нимфой Михайловной, а я тут сижу, ревную к первой даме округа Валет с самоотверженной горечью.
      – Нимфа вновь со своим великим мужем Добрыней Никитичем! Отстаешь с новостями.
      – Все. Тогда я этого гуляку Мартина быстро призову на службу! Ну, он у меня покрутиться! С Лизкой загулял! Да этого я ему не прощу!
      – Желаю удачи! – ухмыльнулся Гоша и пошел добывать сведения другим путем Осипу Ильичу Иванову стало скучно, он прослушал диалог двух Ильичей о происхождении живого вещества, о таинственной жидкости Z. Он любил подслушивать техническим путем, не участвую в перепалках. То, что летучие мыши, кроме того, что должны следить за состоянием водителя, должны нести в себе функции штурмана и сексуального партнера, он знал и считал это кощунственным перебором, но спорить с Глебом Ильичем, не смел. А Спиноза тратила такую уйму денег, что он готов был направить мышей туда, куда скажут, лишь бы дома у него все было по-прежнему.
      Он не собирался приобретать мышей для себя лично! Его миссия в разработке была практически выполнена, благодаря предыдущим своим работам. И не любил он биологических роботов, потому, что не понимал. Он любил только электронные приборы.
      К Осипу Ильичу пришел еще один грустный товарищ по имени Феликс. Молодой человек пришел сказать спасибо, за то, что он своими приборами Аппетит и прибором Страх ограничил его потребление пищи, без третьей хирургической операции. Иванов и сам видел, что Феликс неплохо выглядит, но уж очень он был подавлен. Настроение у него было хуже физического состояния.
      – Феликс, в чем твоя новая проблема, если с аппетитом ты справился? – спросил доверительно Осип.
      – Осип Ильич, причина простая, Лизку от меня увел режиссер Панин, у Панина ее забрал ваш менеджер Мартин Филин. А мне, что делать прикажите?
      – Ты смотри, какая журналистка популярная женщина! Какие люди вокруг нее! Мне, что ли приударить за ней? – нарочито весело спросил Иванов.
      – Вас еще мне не хватало! – рассердился Феликс, сверкая гневным взглядом.
      – Хорош! – невольно воскликнул Осип. – Ты Феликс – молодец! Возьмешь новый прибор Сердечко, переориентируешь Лизку на себя. Все – просто!
      – Да у меня что-то было на этот счет! – неуверенно проговорил молодой человек.
      – Есть новый вариант прибора, более сильный, – сказал Осип, думая о приборе для летучих мышей.
      – Стыдно женщину возвращать с помощью прибора Сердечко 2, – уныло проговорил Феликс.
      – Тогда трать деньги батюшки Добрыни Никитича! Иди тропой моей жены! Иди к Спинозе прямо сейчас! Она тебя научит, как надо любить! – прокричал Осип, не думая о последствии своих слов.
      Феликс, покинув кабинет Осипа, прямиком пошел к Спинозе.
      – Спиноза, ваш муж сказал, что вы покажите мне, где можно потратить деньги отца для улучшения моей внешности!
      В меня словно впрыснули живую воду, услышав, что есть деньги для трат, я оживилась куда больше, чем от букета Гоши.
      – Феликс, я так понимаю, что Осип меня с тобой отпустил, и у тебя есть электронная карточка с большими деньгами?
      – Спиноза, вы правильно меня поняли. Отвезите меня по свои волшебным маршрутам красоты!
      Для подобных случаев я подыскала себе замену, по имени Машенька, и уже устроила ее на работу, да ждала, когда возникнет нужная ситуация.
      Машенька, словно ждала мой звонок.
      – Добрый день, – сказала я в телефонную трубку, – Машенька далеко? Позовите ее, пожалуйста!
      Феликс искренне рассмеялся, увидев входящую в дверь девушку.
      – Спиноза, я уже здесь! – сказала Машенька.
      Я повернула голову с телефонной трубкой:
      – Отлично, а то мне ответили, что Машенька далеко, а она уже здесь! Машенька приступай к своим обязанностям, я тебе о них говорила, сейчас твой звездный час для выхода на работу, меня Осип Ильич отправил в местную командировку и надолго.
      Я села за руль, рядом плюхнулся на сидение Феликс. Мы довольно улыбнулись друг другу в предчувствии новой жизни. Я – освободилась от обязанности быть секретаршей по совместительству, благодаря лучшему состоянию мужа. Феликс почувствовал, что ни в одной Лизке счастье, и какое могло быть счастье рядом с бедной Лизкой? И в это мгновение в машине закрылись тонированные окна, и над нами вдруг закружились семь летучих мышей, они с нежностью крутились вокруг нас.
      Три мыши обласкивали меня и три – Феликса.
      Еще одна мышь смотрела за всеми, выждав момент, когда женщина припала к плечу мужчины, мышь одним взмахом крыла оказалась рядом с ними! Она затрепетала крыльями по открытым шеям, да так, что Феликс невольно обнял Спинозу с такой страстью, что мало ей не показалось. В этот же момент все мыши от них отлетели и спрятались на втором сидение. Мы отпрянули друг от друга, тонированные стекла опустились. В машине посветлело. Мы посмотрели друг на друга с недоумением, но во время рассмеялись, – этот смех услышал Осип, и отключил прослушивающее устройство.
      Осип смеялся, сидя у себя в кабинете, он просмотрел и прослушал мышиную любовь в машине собственной жены, и подумал, какая все это глупость – мышиная возня. Он решил, что в проблеме с мышами отдаст готовые приборы, и больше к этой глупости с мышиными биологическими роботами иметь не будет. Его влекли чисто технические задачи, да, где их взять, если не закажут? Он не любил совместные работы, он ценил собственное могущество, ни с кем не разделенное.
      Женщины кроме Спинозы, его не волновали, и он играл, защищая ее, от Мартина или Феликса. Он сел в кресло, закинул ноги на стол и думал о новой задаче. Осип понимал, что все научные новости с ногами, и то, что сделает один – становится доступно другим, рано или поздно, тем или иным информационным методом. Он понял, что Глеб Воротников напал на чужое живое вещество, и тут завидовать нечему.
      Виталий Нарышкин Осипа Иванова вообще не интересовал, задачи у них очень разные.
      Осипу нравились медицинские фантастические приборы, в этом он видел будущие.
      Контактное компьютерное исследование пациента несло нечто новое, главное не кровопролитное. Лечение лучами давно известных точек на теле человека, ему импонировало. Но в голове у Иванова было несколько пустынно, ему не хватало новой задачи, желательно оплаченной. Если бы у него были баклуши, он ими с удовольствием бы бил по столу.
      В этот момент к Осипу в кабинет зашла Машенька и спросила, не подать ли ему чай – кофе. Иванов быстро опустил ноги со стола, и уставился на молодую особу, вспомнив, что она его новая секретарша.
      – Машенька? Вы вышли на работу? Приветствую вас! Мне чай смородиновый. Заказчики не звонили?
      – Осип Ильич, пришел Мартин Осипович, звонок от заказчика перевела ему в кабинет, или надо было вам перевести?
      – Ты все правильно сделала.
      В кабинет быстрым шагом вошел Мартин.
      – Осип, есть заказ!
      – Говори, не тяни за душу! – воскликнул Осип.
      – Такая глупость, это уму непостижимо! – зарокотал Мартин басом. – Хотят, чтобы ты разработал, – и он остановился. – Машенька, принесите нам чай, – сказал он новой секретарше, которая так и не вышла из кабинета.
      – Ты будешь говорить?! – нетерпеливо закричал Осип.
      – Было бы чего говорить, – затянул Мартин, – лучше я тебе принесу факс, который уже прислали, – и он выскочил из кабинета, столкнувшись с Машенькой, виртуозно поддержав, поднос чаем, он ушел в свой кабинет.
      Нетерпение разбирало Осипа, но Мартин не спешил возвращаться. Иванов выпил чай, посмотрел на часы, но Мартин не возвращался с факсом. Осип встал и пошел в кабинет Мартина. Тот лежал на полу кабинета и не шевелился. Осип нагнулся, и в лицо ему прыгнула лягушка, лапкой касаясь его носа. Он сел от неожиданности на пол.
      – Лягушки нам только не хватало! – воскликнул Осип, глядя на лежащего Мартина.
      – Я не просто лягушка, я домашняя швея! – гордо, но членораздельно проквакала зеленое существо.
      – Ты, чьих рук дело, госпожа Лягушка? – спросил спокойно Осип.
      – Я сама по себе, хотите, я вам пуговку пришью? – и она, оторвав одну пуговицу, быстро стала ее пришивать. Нитки, иголки, ножницы появлялись и исчезали в ее лапках. – Меня сделали для занятых людей, которым лень протянуть руку за иглой, я – биологический робот, так меня назвал Глеб.
      – О, господи, кто бы в этом сомневался! – воскликнул Осип, и стал поднимать Мартина.
      Мартин приоткрыл глаза:
      – Осип, я в лягушку стрелу не пускал, а она разговаривает и прыгает.
      – Мартин, все нормально, это очередная пассия Глеба. Он опять скрестил живое вещество с клетками лягушки и получил швею – мотористку. Пуговки она пришить может.
      – Ты хочешь сказать, что Глеб Воротников производит слуг малого образца, карманных? А жить где дома будет такая лягушка – рукодельница? В ванне болото ей устраивать?
      – Ей тазика хватит, – рассмеялся Осип, – только не пойму, кто ее нам подкинул?
      – Так по факсу лягушку прислали. А она, как прыгнет, так я чувств лишился.
      – Мартин факс с лягушкой на месте, а лягушка сама по себе, ее нам подбросили для ознакомления.
      – Зови Машеньку, кроме нее никто не мог нам подбросить зеленую портниху.
      Машенька сама заглянула в кабинет Мартина, дабы сообщить о приходе Глеба Ильича.
      Глеб Ильич с радостной улыбкой перешагнул порог кабинета Мартина, и лицо его вытянулось от удивления:
      – Откуда у вас моя лягушка? Кто стащил единственный образец, о котором я молчал?
      – Глеб, мы ее не брали, нам эту зеленую рукодельницу подкинули и факсом предупредили об ее существовании, – проговорил Осип, – я не пойму, где она прячет иголки и нитки?
      – Лягушка пришила пуговку? Молодец! Понимаешь, Осип, это такая радость – создавать миниатюрных биологических роботов!
      – Понимаю твою радость, но не пойму, мне от этого какая польза?
      – А, я понял, что ты не понял, сделай голосовой сигнализатор, чтобы лягушка могла выполнять команды по голосу хозяина. Она умеет пришивать, зашивать и немного строчить, как машинка. Так сказать мелкий ремонт на дому.
      Приборы Соня медленно раскупались. Виталий то прибегал к живому веществу, то нет.
      Он любил свои личные приборы, не обремененные соавторством.
 

 
      Молодые люди: Крошка, Шишка и Фишка постоянно собирались на его территории. Не нравились Нарышкину живые биологические роботы типа летучих мышей или лягушек – рукодельниц, но новые идеи его посещали значительно реже, чем Осипа Ильича.
      Крошка шла на золотую медаль. Ради дочки Добрыни Никитича, переписывались журналы дорогого лицея в очередной раз. Очень трудоемкий труд учителей – обоснование медалей, все должно быть предельно честно. Поэтому в обычных школах золотая медаль – редкость, правда, на нее вполне могут претендовать дети директоров школ и некоторых учительниц, если они жены директоров.
      Друзья Крошки, Шишка и Фишка еще больше подросли и вытянулись и на медали не претендовали. Они все трое были одногодки, и больше ничего общего, кроме интереса к машинам у них не было.
      За столом сидели Виталий и его молодые друзья, им было на редкость тоскливо, чувствовалась приближающая разлука. Крошку родители после школы решили отправить в округ ее бабушки, на длительную учебу в университет Джокер. Шишка и Фишка были потенциальными призывниками в армию округа Валет. Нарышкин грустил искренне, он к ребятам привык за последние три – четыре года.
      Затяжную грусть прервал агент Ваня Сидоров, вошедший в кабинет Нарышкина.
      – Всем привет! Боже, какая тоска в ваших глазах! Есть дело, господа и граждане!
      – Говори, Ваня, с чем пожаловал, – приветствовал тайного агента Добрыни Никитича, Виталий.
      – Добрыня Никитич, зная о вашей дружбе, предложил Шишке и Фишке сопровождать его дочь Крошку в университет Джокер, с дальнейшим обучением.
      – Круто! – воскликнул Шишка. – Да кто нас примет в университет Джокер?
      – Шишка и Фишка, вы заочно приняты в университет! – с вызовом проговорил Ваня Сидоров.
      – А меня куда? – Спросил Нарышкин. – Я один здесь останусь?
      – Виталий Ильич, для вас есть задание, но о нем мы поговорим после ухода молодых людей с Крошкой.
      Ребята, возбужденно разговаривая, вышли.
      – Задание простое и сложное одновременно, – продолжил говорить агент Сидоров, – Добрыня Никитич всем троим ребятам, выдает абсолютно одинаковые машины, одной марки Валет, последнего года выпуска, ради безопасности Крошки. Ваша задача – оснастить машины по последнему слову шпионской техники, дабы молодые люди ее не извлекли и не выкинули!
      – Это действительно сложно, они мои ученики.
      – Ваши ученики не должны знать вашей последней разработки в этой области, можно подключить Осипа и Глеба.
      Лизка неожиданно для себя скучала о Феликсе. Панин и Мартин прошли по ее жизни, не зацепив душевных струн. Ей казалось, что Феликс вцепился в нее, как скалолаз в уступ на скале и не отпускает от себя. Она думала о нем, зная, о его постоянных проблемах с перекормом. Лизка без Феликса и приборов постепенно худела, и медленно, но верно становилась нормальной женщиной.
      Она меняла одежду на меньшие размеры и была почти счастлива. Но, вспоминая жизнь у Феликса, ей иногда хотелось к нему вернуться. Она не выдержала и позвонила своему сосуду по перекачке жира, так мысленно она его иногда называла.
      Феликс, измученный ограничениями в питании, страшно обрадовался ее звонку. Они встретились в парке, под падающей желтой листвой. Они вновь были в одной весовой категории, не худыми и не полными, но упитанными. Это их порадовало, теперь они были уверены в том, что вес не будет бегать с одного на другого. Они присели на скамью, сбросив желтые кленовые листья, посмотрели на солнечное небо, на листопад и рассмеялись, звонко и непринужденно. Оказалось, что Феликс был почти образованным человеком, он лишь немного не осилил университет Джокер из-за полноты, вызывающей насмешки сокурсников.
      Феликс предложил Лизке ни много – ни мало – пожениться и организовать семейный бизнес. Лизка Каспийская согласилась выйти за Феликса замуж, но она отказалась участвовать с ним в одном бизнесе. Она сказала, что ее устраивает работа журналиста. В честь обручения молодой человек подарил Лизке новый автомобиль Валет, который уже стоял у входа в парк.
      Она от неожиданности похлопала ресницами, улыбнулась, погладила машину и подняла глаза на потенциального мужа:
      – Феликс, я согласна быть твоей женой и согласна заниматься с тобой одним бизнесом!
      – Отлично, Лизка! Твой бизнес – готовить нам еду и не пускать посторонних на нашу кухню!
      – И это все?! Ты хочешь из меня сделать кухарку?! А я-то думала! – возмутилась молодая особа.
      – Пойми, еда для нас с тобой – очень серьезный вопрос.
      – Прости, Феликс, я поняла, – я согласна готовить на двоих, но тогда оставь мне журналистику, я все успею!
      – Я в этом не сомневаюсь, считай, что мы договорились. Про мой бизнес хочешь узнать? Мне отец предлагает объединить трех Ильичей и стать президентом нового концерна Валет.
      – Подожди, то есть ты будешь руководить тремя маститыми изобретателями и держать их продукцию под контролем? Они же упрямые, эти самые изобретатели! Много ты с них не наваришь! – глубокомысленно заключила Лизка журналистка.
      – За их новинками постоянно охотятся резиденты разведок соседних округов, отец считает, что все должно быть под контролем у меня!
      – Твой отец правильно считает, но тебе не справиться с тремя Ильичами.
      – Почему ты обо мне плохо думаешь? Я могу быть суровым.
      – При работе с изобретателями нужна гибкость мышления, не хуже чем у них!
      – Лизка, я не глупый человек.
      – Феликс, возьми себе человека для связи с изобретателями, тогда ты дело не завалишь.
      – Интересно, я и не собираюсь сам бегать между тремя Ильичами! Хотя мысль нормальная, кого предлагаешь для связи?
      – Себя.
      – Лизка, ты только что отказалась от участия в моем бизнесе, а теперь себя предлагаешь для связи и руководства тремя китами!
      – Я не думала, что дело, которым ты собираешься заняться такого масштаба!
      – Так и я не маленький! Я тоже испытал приборы Осипа на собственной шкуре, да и ты с ними неплохо ознакомилась!
      – Хорошо, а конкретно, где будет твой офис или точнее здание концерна?
      – Молодец, Лизка, – сказал Феликс, уводя ее в парк от машин, – хорошие вопросы задаешь, ответь на них сама, как мой заместитель в семье и работе.
      – Хитрый, ты. Ладно, скажу. У Осипа есть поддержка Добрыни Никитича, есть свой завод, научный потенциал, и даже есть профилакторий. У Глеба есть поддержка Нимфы Михайловны, и по наследству от микробиолога ему досталось живое вещество, и имеется своя лаборатория. У Виталия есть торговая фирма по продаже автомобилей, лаборатория по разработке нетривиальных приборов для машин. У него в штате крутиться твоя сестра Крошка. Делаю вывод, что твоя семья итак держит все в своих руках! Но тебе предлагают объединить трех Ильичей и трех членов твоей семьи! А это намного труднее, чем объединить трех Ильичей!
      – Я восхищаюсь тобой, Лизка, когда ты все успела узнать?
      – Феликс, я кем работаю? Я где лежала в больнице? Я с кем общаюсь?
      – Понял я, что мне концерн не потянуть.
      – А свадьбу тоже отменишь? – разочарованно спросила Лизка Каспийская.
      – Я не знал, что мои родственники протянули руки к изобретениям трех Ильичей до меня.
      – Не будь трусом! Твоя сестра уезжает учиться в соседний округ. Виталий Ильич для тебя свободен! Твоя мать – Нимфа Михайловна предложила мне всех биологических, летучих мышей, они ей надоели! Твой отец так занят властью, что ему не чудес Осипа. Видишь – ты один можешь быть владельцем и руководителем нового концерна!
      – Я тебя боюсь, ты все знаешь, – прошептал Феликс и сел на ближнюю скамейку, сбросив с нее желтые листья пачкой бумажных носовых платков.
      – Опять не угодила, – вздохнула Лизка, садясь рядом с Феликсом. – Знаешь, что я тебе скажу?! Брось ты это дело, объединять трех непокорных мужчин! Они если надо, то сами объединяться, а если им не надо, они друг о друге не вспомнят.
      – Но отец уже выделил деньги на строительство здания концерна, мне, что отказаться? И земля под строительство тоже выделена! Кстати, ее с этой скамейки видно, я не зря тебя сюда привел! – и Феликс указал рукой на место будущего здания.
      – А давай там новый театр построим! Место – отличное, подъехать к нему легко!
      – И Панину твоему сделать подарок? Да пошел он!
      – Тебе не пристало так говорить, он главный режиссер драматического театра округа Валет.
      – Так неинтересно, я с тобой ничего сам не могу сделать, ты лезешь во все вопросы, я уже есть хочу! Мне все это надоело!
      – Машина – то моя? – не удержалась Лизка, чувствуя смену настроения, исчезающего жениха.
      – Машина – твоя, – сказал Феликс, протягивая ключи и бумаги на машину, и быстро уходя от всезнающей Лизки.
      Лизка не побежала за Феликсом, а посмотрела на бумаги, покрутила ключи от машины, посмотрела еще раз на место, отведенное под строительство. Она села в новую машину и поехала на новой машине к Осипу. И рассказала ему о планах Добрыни Никитича, которых боится Феликс.
      – Лизка, ну что я тебе скажу? Да ничего! Мне не нужны еще два Ильича! Мне себя много!
      – Осип Ильич, но Добрыня Никитич от своего плана не отступиться, я вам сообщила информацию первому, чтобы вы определили свое место в будущем концерне!
      – Спасибо! Но знаешь, что, хотя, – Осип замолчал, не зная, что ему сказать, предложение об объединении трех Ильичей, оказалось для него полной неожиданностью.
      – Ну, чего вам думать? Я скажу, что вы согласны на объединение, работать будете, как работали, правда, добавятся общие работы, так возьмете себе помощника.
      – Меня радует, что журналистка будет мной руководить!
      – Гордость заела и Феликса и вас. Не буду я вами руководить! Я просто умею узнавать информацию и во время ее подавать, а технические проблемы меня не интересуют.
      – Замечание принято, уж лучше ты, чем Нимфа Михайловна. Согласен я – на объединение и твою тактичность.
      – О, отлично! Тогда пишите, чего вам не хватает для работы с психотропными приборами.
      – Это мы непременно напишем, – улыбнулся довольный Осип Ильич Иванов.
      Лизка поехала домой, на сегодня с нее было достаточно.
      Но завелся Осип и позвонил Глебу, они поговорили о будущем объединении.
      Глеб позвонил Виталию, и они согласовали свои требования к новому концерну. Три Ильича на следующий день отправили по факсу резюме – Лизке Каспийской в редакцию.
      Она взяла три подборки требований и пошла к Феликсу. У того от удивления слов не было. Лизка за сутки прокрутила первый пункт его деятельности, его вовсе не напрягая. Феликсу это сильно понравилось.
 

 
      Вечером он появился перед отцом. Добрыня Никитич обрадовался, что его сын Феликс хоть на что-то способен, и на радостях разрешил ему жениться не на принцессе из соседнего округа, а на Лизке журналистке.
      О свадьбе Лизки и Феликса информация прошла по всем средствам массовой информации. Прибыли делегации из соседних округов, граничащих с округом Валет.
      Крошка не приехала на свадьбу брата, ей было не до него, она училась. Событие намечалось серьезное.
      Первые снежинки падали на фату невесты, когда Лизка и Феликс шли из машины до дворца бракосочетания. Неожиданно над ними выпустили стаю голубей, и только те взлетели, как над головами пролетели биологические мыши, и нежно коснувшись гостей, исчезли в открытой двери фургона.
      Регистрация брака прошла на высшем уровне. Ресторан вместил нужных людей для продолжения банкета. Молодых оставили в шикарном гостиничном номере, расположенном над рестораном, созданном для молодоженов, снабженном всем для создания счастливой брачной ночи. Но кто знает чего, больше было на гигантской кровати слез или любви?
      И вот тут Лизка поняла, что с Феликсом любовь – это напряг. Он слишком ленив для любви, и настолько сытый, что, коснувшись пышной постели, он заслуженно захрапел, словно выполнил все задачи, поставленные на этот день. Она села в кресло и посмотрела на спящего молодого мужа, настолько молодого, что не ставшего ей мужем в традиционную для этой цели ночь. И тут она вспомнила томные взгляды Нарышкина, этого непреступного Виталия Ильича, сидевшего в ресторане за соседним столиком. Он был закоренелый холостяк и на свадьбу пришел один. Ей страстно захотелось обнять мужчину, пусть даже чужого, главное не спящего в свадебную ночь!
      За окном послышалось певучая мелодия, исходящая от множества машин. Это Виталий переставил всю охранную сигнализацию и создал поздравительную мелодию из тревожных сигналов. Это было нечто! Лизка подошла к окну и увидела среди машин Нарышкина, смотрящего в ее окно! Он махнул рукой, и к окну Лизки подъехала машина с ковшом. Она открыла окно и перешагнула в ковш, который плавно опустил ее к Виталию. Он взял ее на руки, чего так и не сделал Феликс и опустил ее перед своей машиной, весьма внушительных размеров, похожей на растянутый в длину джип.
      Они сели в машину и уехали в сторону его дома.
      Осип жил не в столице округа Валет, а в пригороде, на берегу чудного озера, в небольшом двухэтажном коттедже. У него была спальня с квадратной кроватью, на которую и принес Виталий Лизку, в свадебном платье, не измятом ее спящим мужем…
      Виталий выкрутил свет до минимума, и предложил своей даме посетить ванну, оказавшуюся квадратным бассейном. Вода так быстро наполнила емкость, что Лизка удивиться не успела, как оказалось в воде с комочками морской соли. С другой стороны к бассейну подошел Виталий в спортивных шортах и опустился к ней в воду.
      На Лизке были трусики – резинки, и бюст – чашечки. Она была очень мила с красивой прической на голове и маленьким цветочным украшением. Они приникли друг к другу трепетно и нежно, он гладил ее молодое тело, она копировала его движения и гладила его мускулистое тело, с нежной порослью волос. Он плавал вокруг нее, он смешил ее, он завлекал молодую…
      Она не выдержала, и резким движением подплыла к Виталию, обняла его судорожно и страстно. Он поднял ее на руки, и положил на лежбище, покрытое махровой простыней, на краю бассейна, а сам подтянулся и выпрыгнул к ней.
      Они ушли на квадратную кровать, покрытую красно – вишневым шелком.
      Остатки одежды они сбросили одновременно. Жизнь закрутилась со скоростью ласк.
      Их тела желали друг друга. Их губы искали друг друга. Их прикосновения носили все более страстный и темпераментный характер. Они не смущались, а были полностью подчинены власти любви. Они любили друг друга…
      Гости из ресторана разъехались под утро, не вспомнив о молодых.
      Феликс проспал до восхода солнца, пока оно ему не засветило в глаза. Он проснулся и увидел нетронутое поле гигантской постели. Защемило сердце тоненько и верно. Лизки рядом с ним не было, не было и ее свадебного платья.
      Я держала в руке аквамарин, граненный в виде сердечка. Зеленовато – голубоватый камень светился в моих глазах. Я с удивлением смотрела на Мартина, это он подарил мне пленительное чудо, окруженное золотой колыбелью, которая висела на красивой золотой цепочке.
      – Спиноза, тебе понравился кулон из аквамарина?
      – Очень, – выдохнула я. – Я не ожидала от тебя такого подарка! А что если его приклеить на прибор Сердечко? Осипу может понравиться.
      – Умная! Вся в мужа! Я тебе подарил!
      – Грехи замаливаешь или это аванс в честь будущих отношений?
      – Если ты имеешь в виду Нимфу или Лизку, то они со мной не были и не состояли.
      – Отлично. Принимаю подарок, тем паче, что мне сей самоцвет под цвет глаз подходит, да и имя мое в аквамарине есть.
      – Ой, ну, наконец-то меня оценили! – выдохнул Мартин.
      Мы встретились случайно, после свадьбы Лизки и Феликса, если не учитывать дежурство Мартина в машине у моего дома. Я теперь не работала в фирме Осипа от скуки на все руки, и связь ежедневная была потеряна.
      Мартин скучал без шикарной женщины. Машенька, в качестве секретарши, не могла заменить ему Спинозу. Спиноза на свадьбе так была хороша, что ее заметили все мужчины, кроме Феликса. Ее заметил даже Добрыня Никитич и пригласил в состав своего правительства, дабы было на кого смотреть на совещаниях по делам округа Валет.
      При первой встрече в административном здании Добрыня Никитич подарил мне сувенир – крупный аквамарин в виде ограненного овала, в золоте на булавке. Брошь украсила мой деловой пиджак на следующий день, став моей визитной карточкой.
      На этом мужские подарки не закончились, родной муж Осип решил поздравить меня с повышением и подарил мне золотые сережки с аквамарином. Я даже не успела удивиться, как он сказал:
      – Спиноза, мне в ювелирном магазине предложили именно этот камень, сказав, что он усиливает защитные свойства организма, а это для тебя будет очень важно.
      – Спасибо, Осип! Прости, я тебе не говорила, что мне сам Добрыня Никитич подарил золотую брошь с аквамарином, и Мартин подарил золотой кулон с аквамарином.
      – Это я последним оказался в ряду твоих поклонников? У меня на ревность сил не хватает после эпопеи с Сердечками.
      – Не надо меня ревновать, видимо на новом месте работы аквамарин станет моей визиткой, как будто кто вас троих заставил его купить для меня?
      – Все возможно, ты идешь на большую должность! Только не пойму: почему?
      – Знакомься, твоя супруга – министр нестандартного приборостроения!
      – Супруга, ты, что уже мне не жена? Ты будешь мной руководить?
      – Осип, с тебя теперь и домработницы достаточно.
      – Спиноза Ивановна – министр! Звучит. А Нимфа Михайловна тебя не сбросит с высоты?
      – Ты свою фамилию забыл? Я – Иванова Спиноза Ивановна! Министр.
      – Да, звучит, моя жена – министр округа Валет и в аквамарине с ног до головы!
      Тебе еще не подарили на ноги цепочки с аквамарином? А когда поедешь в командировку в округ, где много диких обезьян, и где добывают аквамарин?
      – Не все сразу.
      – Ладно, я пошутил. Пищеварение на сегодня не отменяется?
      – Нет, все готово.
      Я на самом деле еще полностью не осознала, куда и зачем меня назначили. Да, я училась с тремя Ильичами, но до аспирантуры не дотянула, осталась конструктором, потом была замом Осипа на семейной фирме. Да, я много знаю о приборах, но сама их последнее время не разрабатывала, а только испытывала. Правда я знаю лично тех, кто занимается нестандартным приборостроением…
      Не успели мы встать из-за стола, как пошли поздравительные звонки. И когда люди успели узнать о моем назначении? Лично приехал Глеб Ильич вместе с маленьким Илюшей, они подарили мне – золотую цепочку с камешками из аквамарина, для ноги!
      Осип Ильич, увидев подарок Глеба Ильича, рассмеялся.
      – Осип, ты, почему смеешься над подарком? Я сам выбирал его!
      – Или тебе предложили?
      – Скорее предложили купить, узнав, кому подарок.
      – Где-то Виталий Ильич пропал, интересно, что он подарит? – спросил Осип.
      – О, вы, что не в курсе? Отстаете от счастья? – улыбнулся Глеб. – Виталий, к вашему сведенью, украл невесту Лизку из опочивальни молодого мужа Феликса и увез к себе в пригород.
      – Молодец, Виталий! Не дремлет! – бравурно воскликнула я, чувствуя, что перестаю быть предметом для разговора.
      – Этот холостяк украл невесту?! – искренне удивился Осип, а мы уехали до этого события. Я ничего не знал.
      – Вы телевизор включите, там только об этом и говорят. Усадьба Виталия Нарышкина окружена журналистами, там все снимают! Информация расходиться по всему миру!
      – А мы все отключили, думаем, что там о назначении Спинозы говорят, – заметил Осип.
      – Виталий Нарышкин затмил всех! – воскликнул довольный Глеб Воротников.
      – Глеб, а ты, чему радуешься? – удивилась я.
      – Виталий всегда был самый неприступный, а тут Лизку отхватил в подвенечном платье прямо с кровати новобрачных! Как на это Добрыня Никитич посмотрит? Я уж не говорю о Феликсе, – ответил Глеб.
      – Это любовь, – рассмеялась я.
      – Получается, что мы были на свадьбе Виталия, а не Феликса! С Нарышкина причитается! – усмехнулся Осип. – Интересно, как он выкрутится из этой ситуации?
      – Надо у него спросить, – ответил Глеб и достал сотовый телефон.
      Но телефон Виталия хранил молчание.
 

 
      Виталий смотрел в окно на журналистов, окруживших металлическую изгородь его усадьбы со всех сторон.
      – Лизка, за оградой твои собратья по перу собрались, ждут интервью из первых уст.
      Хочешь поговорить?
      Лизка вылезла из-под красно-вишневого шелкового одеяла, посмотрела спящими глазами на Виталия и сонно вздохнула.
      – Не хочу я говорить, я спать хочу, – промурлыкала она.
      – А люди работают! Им на тебе сегодня надо деньги сделать! Пойди, поговори, да отправь их на все четыре стороны света.
      – Хорошо, я встану. А Феликса среди них нет? – тревожно спросила невеста без места.
      – Не вижу. Спит еще.
      Лизка сообразила, что кроме свадебного платья у нее ничего нет, если не считать мужской рубашки Виталия. Она надела его рубашку и вышла на балкон. Журналисты захлопали руками, засверкали вспышками, зажужжали камерами.
      – Доброе утро, всем! – крикнула Лизка. – У меня все нормально!
      Раздались смешки со всех сторон. Она фыркнула и скрылась в доме.
      Журналисты большего выступления от нее и не ждали. Важно, что их коллега жива, здорова.
      Режиссер Панин получил информацию о нахождении Лизки от ее коллеги по газете. Он был рад непредвиденной раскрутке журналистки, но его также интересовал взгляд Добрыни Никитича на этот счет. Панин позвонил Феликсу, чтобы узнать, как он себя чувствует. Феликс молчал, урчал и ничего путем не отвечал. Панин решил, что пусть Лизка сама выпутывается из этой ситуации, а он подождет ее возвращения.
      Лизка опять была в ситуации, когда надеть на себя ей было нечего, не в свадебном же платье возвращаться домой!? Первый снег растаял, но холод остался, а она почти без одежды находилась на чужой даче! Дом Виталия Нарышкина она приняла за его дачу и не более того!
      И она решила наглеть!
      – Феликс, – проговорила она по сотовому телефону, брошенному жениху, – привези мне одежду! Я на даче у Нарышкина. Не знаешь, где его дача? Он тебе расскажет.
      – Лизка, спасибо, что ты нашлась! Но пусть он тебя домой на машине в своей одежде отвезет! Тебе не привыкать: быть чучелом!
      – Так ты на меня не сердишься?
      – С какой стати мне сердиться? Я поел, выспался, теперь лежу и смотрю на тебя по телевизору, как ты на балконе в мужской рубашке стоишь.
      – Вот видишь, мне выйти из дома не в чем!
      – Да, ты неподражаемая женщина! Слушай, Лизка, но я против того, чтобы после Виталия ты ехала ко мне.
      – Феликс, Виталий предлагает мне остаться у него, одежду он мне сюда привезет, все, пока! – крикнула Лизка в трубку и обняла Виталия.
      Феликсу позвонила мать, Нимфа Михайловна:
      – Сын, ты попал в такую переделку! Не ожидала я этого от Лизки!
      – Мама, все отлично! Я стал популярным сам по себе!
      – Такой популярности не позавидуешь! Твоему отцу и мне со всего мира пишут всякую чепуху! Мне стыдно за тебя!
      – Глупости! Я чист и во время остался свободным.
      – Феликс, мы найдем тебе другую невесту!
      – Невест мне больше не надо, мне и так хорошо.
      Я, надев голубоватый костюм, синие туфли и все золото с аквамаринами, пришла на прием к Добрыне Никитичу. Он, увидев голубоватую богиню в аквамаринах, улыбнулся, показывая белые, ровные зубы. Его жена Нимфа Михайловна, тоже предпочитала такие цвета.
      Мне показали кабинет и представили мне молодого секретаря Шишку, друга Крошки, сбежавшего с университета Джокер. Шишка с обожанием посмотрел на меня, свою начальницу в должности министра, и сразу приобрел мою симпатию. Мы понравились друг другу.
      Феликс – вспомнил, что он теперь руководитель корпорации, и что его помощница сбежала к другому мужчине. Заниматься строительством нового здания ему не хотелось. У него было одно желание – избавиться от такой нагрузки. В его голове промелькнула мысль, передать еще несуществующую корпорацию под эгиду министерства. Он надел голубоватый костюм, синие туфли и поехал в министерство нестандартного приборостроения.
      Я села в кресло, оглядела кабинет, и в этот момент мне доложили о приходе Феликса. Он вошел вальяжно и плюхнулся в кресло для посетителей. Я улыбнулась и спросила, чем могу ему помочь. Мы друг друга поняли с полуслова, его тема мне была знакома, оставалось найти исполнителя проекта, под начальством якобы Феликса.
      В голову мне пришел один вариант – Глеб Ильич Воротников! Я прекрасно понимала, что все, что он делает – вторично, что он использует чужие наработки, а они не вечны, как не вечна микробиолог, благодаря которой он выбился в известного человека. Глеб Ильич оказался дома и довольно быстро приехал в министерство в темно – синем костюме и синих туфлях.
      Я, Феликс и Глеб сели за стол переговоров. Воротников согласился возглавить корпорацию 'Прибор Z' в качестве заместителя Феликса. Все удачно сложилось для моего первого дня в качестве министра, о чем я доложила Добрыне Никитичу. Тот довольный дал право решать мне все самой, без дальнейших докладов.
      Глеб Ильич поставил одно условие: его жена должна работать в новой корпорации!
      Она сидела с маленьким Илюшей, и теперь ей надо было выходить на работу. Условие понравилось Феликсу, он назначил жену Глеба своим личным секретарем по связи с Глебом Ильичом, тем самым, отодвигаясь от всех проблем.
      Жену Виталия Ильича, скромную, молодую женщину с длинной косой, закрученной вокруг головы, звали Надежда. Она была из работящей семьи, в которой мать и отец работали всю свою сознательную жизнь и при этом не богатели. Феликс был потрясен внешностью Надежды. Ее коса – его пленила. Таких исполнительных женщин он не встречал. Она была в меру стройна, в меру полная, скорее фигуристая. Лизка Каспийская проигрывала ей в его глазах и сразу растаяла в памяти, как страшный сон, оставив на память два штампа в документе личности.
      В своей квартире на проспекте Джокера он сделал своей офис и приемную комнату для Надежды. Он подписывал финансовые затраты, этим его участие в создании корпорации ограничивалось. Феликс прикупил соседнюю квартиру, сделав в ней спальню, совмещенную с кинозалом и столовой, на этом его трудовая деятельность останавливалась.
      Осип сник после ухода Спинозы в министерство округа Валет. Грусть тоска съедала его сердце, секретарша Машенька – не радовала. Новые роботы не появлялись. И вдруг в офис вошел Ваня Сидоров с заданием для внутренних структур округа – создать прибор 'Вспышка памяти'. Смысл прибора: луч прибора направляется в ту часть мозга человека, которая отвечает за память. На приборе выставляется дата и время событий, и человек вспоминает то, что от него требуют сказать следственные или иные органы власти. Новая работа поглотила все мысли Осипа Ильича. Он работал с полной отдачей, заставляя работать и своих сотрудников.
      Мартин занимался продажей уже разработанных серий приборов, его способности развивались медленно, продукция фирмы так же медленно продавалась. И в его планы не входило объединение всех фирм трех Ильичей. Его устраивал Осип и работа с ним.
      Мартина не привлекала вновь создаваемая корпорация Прибор Z, он не мог объять все изделия и не хотел. Он пригрелся на фирме и лишний контроль ему был не нужен.
      Мартин Филин решил, что это Феликс хочет потревожить его теплое местечко и стать главой корпорации. Спиноза знала эту особенность Мартина, помогала ему понять действие приборов, и направляла его мысли в нужное русло. Без нее Мартин практически остановился в своем развитии. Машенька вообще о приборах фирмы понятия не имела, она работала чисто, как секретарь, не вникая в технические подробности, и не страдала комплексом неполноценности. Для нее было важно то, что показывало зеркало, остальное ее не волновало.
      Мартин задумал убрать объект своей нервозности – лидера новой корпорации Феликса.
      Филин в отсутствие Осипа Ильича садился на его рабочее место и просматривал клиентов фирмы на телевизионных экранах. Феликс все еще пользовался прибором Аппетит, поэтому был под негласным наблюдением Осипа. Таким образом, Мартин узнал о Феликсе все, что хотел. Своим умом он понял, что Феликс – ленив, и меньше всего занимается созданием корпорации, и строительством нового здания.
      Еще он с удивлением узнал, что всеми делами стал руководить Глеб! А Мартина интересовали только личные доходы и прибыль с продажи приборов Осипа без посторонних капов на его личной березе прибылей.
      Мартин Филин хотел одного – чтобы ничего не менялось! Как отвести Глеба от доходов фирмы Осипа? Мартин Филин на этом споткнулся, дальше он ничего не мог понять! Тогда он перевел камеры слежения на Виталия Нарышкина и с удивлением узнал, что Виталий пользуется прибором Сердечко для привлечения к себе Лизки Каспийской! И еще Мартин сделал вывод, что Виталий деньги на своих изобретениях практически не делает, а занимается продажей автомобилей. Получалось, что корпорация Прибор Z могла потреблять только умственную энергию Осипа!
      Мартин так расстроился, что невольно увеличил свою долю прибыли в продаваемых изделиях. Он не выдержал новой информации и вечером позвонил Спинозе домой, дабы выяснить ситуацию с ее точки зрения. Но Спиноза Ивановна четко сознавала, что для ее министерства выгодно иметь в подчинении крупные корпорации, и была прямо заинтересована в создании новой корпорации Прибор Z.
      Филин от холодного тона Ивановой расстроился и решил отмстить, но кому? У него выявились такие враги, что врагу не пожелаешь, и все норовят укусить его пирог доходов! И тут он вспомнил о Фае и Рае! Давно он этих дамочек не видел! Они теперь работали в одном из секретных цехов. Фая и Рая пришли в кабинет главного менеджера по продажам Мартина Филина. Он объяснил им ситуацию и сказал, что их фирме угрожают состоятельные или влиятельные люди. Дамочки подумали и решили, что против Феликса и Спинозы они по понятным причинам не пойдут, а вот притормозить деятельность Глеба они смогут.
      Этого Мартину было вполне достаточно, он нашел на кого сбросить свои заботы.
      Он нашел по документам, что Глеб Ильич купил прибор Жалость, следовательно, за ним можно было наблюдать. Каждый прибор последнего поколения имел скрытую камеру слежения, которая отслеживала хозяина прибора, будучи в любом месте его квартиры или одежды.
      Фая и Рая получили от Мартина по новому прибору Жалость, фотографию Глеба, его координаты. Указание было одно – отвлечь Глеба от фирмы Осипа любым путем!
      Дамочки разбирались в продукции фирмы и предложили Мартину продать или подарить Феликсу прибор Сердечко последнего поколения, для привлечения к нему Надежды Воротниковой. Мартин сам отвез Феликсу новый прибор, как постоянному клиенту в подарок. Все трое сели у экранов телевизор для наблюдения за Феликсом и Надеждой, нужные кадры они превращали в цветные фотографии.
      Через пару дней материалы против новой парочки были собраны. Фая и Рая передали фотографии Глеба, включив против него два прибора Жалости. Господин Воротников, увидев на фотографиях жену Надежду с Феликсом в разных неблагообразных позициях, так воспылал жалостью к себе любимому, что слезы полились из глаз Глеба Ильича.
      Он рыдал, крокодиловыми слезами, не стесняясь Фаи и Раи. После рыданий из него вырвался звериный крик, потом на него напало безразличие.
      – Я не буду работать на Феликса! – мрачно проговорил Воротников. – А эти фотографии я покажу Спинозе для ознакомления, чтобы она меня отпустила с этой работы.
      Дамочки в знак согласия оставили его одного с фотографиями его жены и ее нового любовника.
      Я, посмотрев на фотографии, засмеялась от души, на мне ходуном заходили аквамарины, с которых не спускал глаз Глеб Ильич.
      – Прости, Глеб Ильич, я не сдержалась. Одно не пойму, где ты на фото увидел измену?
      – Они там сфотографированы в разных позах.
      – Надень очки, я и то вижу, что это фотомонтаж! Это подделка! Твоя жена – честна перед тобой!
      – Правда? – с надеждой в голосе спросил Воротников.
      – Да, правда. Это – фотомонтаж и не более того, тебя хотели настроить против жены или Феликса, я еще не поняла против кого, но скоро пойму, – сочиняла я изо всех сил, понимая, что это дело рук Мартина.
      Успокоенный Глеб Ильич ушел работать.
      Я, весьма расстроенная, вызвала к себе Мартина.
      – Мартин, ты чего добиваешься от Глеба? Чем он тебе не угодил? – стала я задавать вопросы, как только Филин перешагнул порог моего кабинета.
      – Спиноза Ивановна, они хотят…
      – Какое твое дело кто и что хочет? Ты продаешь продукцию, и продавай! И не лезь в планы округа Валет!
      – Ты против своего мужа? Спиноза, что с тобой?
      – Я делаю все правильно и не менеджеру обсуждать министра!
      – Так, прости. Я могу уйти? – подавленно спросил Мартин.
      – Ты можешь мне не вредить?
      – Могу.
      – До свидания.
 

 
      Гоша Петров для поддержания своей репутации шпиона уровня 007, пришел к мысли, что ему не хватает ежа безопасности. Он так часто переворачивался на машине, а потом вылезал из самых невероятных ситуаций, что захотел элементарного комфорта.
      Гоша придумал схему переворота машины. При резком наклоне корпуса машины или ударе о корпус должен появляться наружный еж безопасности. Конечно, цена машины резко возрастет, десятки круглых направляющих, по которым вылетят спицы безопасности, будут стоить, но не дороже жизни. Неплохо бы было подпружинить спицы, тогда корпус ни при каких обстоятельствах не сомнется. Механика плюс автоматика, но дальше идеи Гоша не пошел, но доехал до дачи Виталия Нарышкина.
      Виталий Ильич был дома и разговаривал с Лизкой. Она увлеклась планировкой земли вокруг дома. На улице мела метель, а она на плане рисовала цветы, траву и кустики. Виталий и Гоша уединились в кабинете. Идея Гоши очень понравилась Виталию Ильичу, он решил, что при поддержке новой корпорации он сможет создать безопасный автомобиль. Оплату за разработку и изготовление пяти машин Гоша гарантировал. Лизке понравилось жить в загородном доме. Она чувствовала себя в нем единственной хозяйкой, и с удовольствием преображала дом, пока на улице лежал снег. С Виталием они ладили и легко находили общее решение по любым вопросам.
      Гоша, заметив домашний комфорт в доме, не стал уделять внимание Лизке, дабы не настраивать против себя Осипа. Сделав дело, он удалился.
      Осип сел прорисовывать по памяти различные узлы машины, пытаясь пронзить их спицами, различной толщиной. Он пришел к выводу, что чем спицы тоньше, тем их должно быть больше, и чем они толще, тем меньше их должно быть. Задачка, поставленная перед ним, была насыщенна проблемами, но и деньги за нее уже были перечислены немалые.
      Райскую тишь в доме Нарышкина нарушила Крошка, приехавшая на зимние каникулы, домой. Она появилась в сопровождение Фишки. Они едва кивнули головой Лизке и влетели в кабинет к Виталию. Все втроем они наклонились над прорисовками безопасного автомобиля. Теперь они были заняты одной целью. Прежде, чем показать идею вышестоящим органам, ее надо довести до уровня реализации, – так всегда считал Виталий Ильич.
      Идея Гоши нашла своих почитателей.
      Когда были готовы компьютерные варианты безопасного автомобиля, Виталий был один.
      Крошка к этому моменту с Фишкой отбыли на учебу. Нарышкин с чертежами явился в министерство, к Спинозе. Она, взглянув на проблему, решаемую Осипом, тут же отправила его к директору завода авто – Валет. Задача выходила за рамки ее ведомства. Директор авто завода идею не одобрил, и на деньги не клюнул.
      Нарышкин готов был расстроиться, но раздумал и пошел к Глебу, вспомнив, что тот теперь практически возглавляет корпорацию неадекватных приборов. А вот Глеб Ильич от задачи пришел в восторг, даже сам прорисовал пару мест в автомобиле, пронзенных спицами, диаметром миллиметров двадцать. Они весело рассмеялись и поняли, что задача имеет решение, а цех для создания чудо – автомобиля будет на базе новой корпорации, в которую включены автомобильные разработки. Счастливые они вызвали на переговоры Осипа.
      Осип Ильич, посмотрев на ежа безопасности, сказал, что для окружающих машин он не является безопасным, хотя что-то во всем этом есть. Три Ильича сидели вокруг стола переговоров, смотрели на прорисовки и молчали.
      Я решила, что я неправильно поступила с Виталием Нарышкины и сама прибыла в новый кабинет Глеба, где и застала в сборе всех. Мужчины мне улыбнулись улыбками без блеска в глазах. Глаза были серьезные и радости не выражали.
      – Ребята, что с вами? – спросила я с министерскими нотками.
      – Спиноза Ивановна, я зря вас потревожил, – заныл Виталий Ильич.
      – Спиноза, они глупость придумали, – сказал Осип Ильич.
      – Все нормально, надо добавить для безопасности окружающих сферу на наружные выступы ежей, – проговорил задумчиво Глеб Ильич, – которая вылетит из спиц, как лист из почки ветки, или зонтик.
      Разом все заговорили, появились настоящие улыбки.
      В этот момент в кабинет прорвался Гоша Петров, которого не хотела пускать секретарь.
      – О, все в сборе! А мне говорят, что я зря кинул деньги на ветер, – проговорил нервно Гоша.
      – Все нормально, Гоша! Процесс пошел, – сказал ему Виталий.
      – О! Рад слышать. Когда будет первая машина? У меня есть серьезные для нее испытания! – спросил Гоша.
      – Главное она будет сделана, мы в этом все заинтересованы, – ответила я, сверкая аквамаринами.
      – Какой у вас красивый синий бриллиант! – воскликнул восхищенный Гоша.
      – Вы шутите? Мне подарили аквамарины в честь моего повышения. Бриллиантов у меня нет! – уверенно ответила я.
      – Есть! Брошь у вас с алмазом! Все остальное – действительно аквамарины, – подтвердил Гоша.
      – Брошь мне подарил Добрыня Никитич, глава округа Валет и сказал, что камень – аквамарин, – удивилась Спиноза.
      – Он скрыл от вас истинную ценность камня. Это весьма редкий алмаз под названием 'Синий аквамарин'. Я о нем немного читал. То есть он сказал почти правду.
      Этого не выдержал Осип.
      – Спиноза, а ну говори, жена: за что тебе подарили алмаз?
      – Осип, не унижай меня, у меня и так шок от новости.
      В кабинет вошел Ваня Сидоров.
      – Глеб Ильич, наконец-то я вас застал! Мне Осип… – и тут он заметил Осипа Ильича, – простите.
      – Говори, что хотел сказать, – проговорил Осип Ильич.
      – Я хотел уточнить, когда будет готов прибор 'Вспышка памяти', – подавленно проговорил сотрудник внутренних дел округа Валет.
      – Он почти готов, не хватает драгоценности для преломления луча. Алмаз бы подошел, можно и другие камни с твердыми гранями использовать. – Ответил Осип.
      – Так тебе алмаз нужен для дела? – спросила я.
      – Ну, твой алмаз слишком дорогой, хотя аквамарины твои я бы с удовольствием приватизировал в технических целях.
      – Снять сейчас или можно дома?
      – Не мелочись, женщина. Ты хоть знаешь, что из аквамарина сотни лет назад делали линзы для очков? Это еще тот самоцвет. Да, мне аквамарин нужен для приборов 'Вспышка памяти', – сказал Осип. – аквамарины привезут, закажем и привезут. Не понятно, почему меня осыпали этими камнями?! Чтобы я их мужу отдала?! – улыбнулась я.
      – Так вопрос решен? – спросил Ваня, выслушав Спинозу. – Тогда я пошел, – и он выскочил из кабинета, нашпигованного людьми.
      – Спиноза, забыл сказать, аквамарин – излечивает лень! – проговорил Осип.
      – Спасибо всем! – воскликнула я и вышла из кабинета.
      В голове возник образ красивого, но ленивого Феликса. Я вспомнила поездку на машине в облаке летучих мышей. Вот кого надо лечить аквамарином! – подумала я и поехала к Феликсу домой. Надежды дома не было, ее рабочий день к этому времени закончился. Феликс искренне обрадовался моему приезду. Я села в кресло, попросила воды, посмотрела, как медленно он пошел выполнять мою просьбу, и подумала, что теперь понятно, почему мне подарили аквамарин!? Чтобы я не ленилась, будучи министром!
      Снег летел мокрыми хлопьями, облепляя деревья толстым слоем снега. Желтые листья, не успевшие упасть с деревьев на землю, грузили на себя хлопья снега, до тех пор, пока под его тяжестью не начинали падать. Деревья сменили имидж, качая ветвями под снегом. Парк преобразился в снежное великолепие. Но никто не спешил гулять среди зависшего на ветвях снега. Фая и Рая шли через парк к офису фирмы.
      Мартин сидел в кабинете один и смотрел в окно, в сторону белеющего парка. Две подруги вошли в кабинет с вопросом: собирается ли он оплачивать их услуги? Но Филин промолчал на их вопрос. Фая и Рая стали к нему приближаться.
      Мартин остановил их рукой:
      – Спокойно, милые дамы! Все будет! Но Глеб умудрился стать полезным Осипу, и наша затея растаяла. То есть над нами теперь будет два дополнительных ведомства, что уменьшит доходы от их налогов. Вы пытались столкнуть Глеба с Феликсом, а Феликса с Надеждой. Но в этот треугольник проникла госпожа Спиноза Ивановна! Да!
      Не удивляйтесь, по моим данным она сама была у Феликса и достаточно долго, в отсутствие его секретарши Надежды Воротниковой.
      Фая и Рая глаз не отводили от красавца Мартина и готовы были на любой подвиг или гадость, лишь бы служить этому мужчине. Мартин перестал говорить, чувствуя, что на него смотрят, но не слушают. Тогда он протянул женщинам два конверта с деньгами. Они тут же включили уши.
      – Повторяю, для тех, кто не слышал: ваши доходы сильно уменьшатся, если министерство Спинозы и корпорация Феликса съедят доходы нашей фирмы. Это понятно?
      – Да, мы все поняли! Ты, говори, что делать!? – наперебой закричали женщины.
      – Убрать этих двух с нашей кормушки.
      – Взять их на мушку? – оживились Рая и Фая.
      – Если бы я знал, что делать, я бы вас не звал. Они еще затевают сделать цех для производства уникальных автомобилей нашпигованных приборами, – почти сам себе проговорил Мартин.
      Но женщины его услышали.
      – Мартин, – сказал Фая, – так теперь сам Бог велел Осипа настроить против Феликса!
      – Мартин, – сказала Рая, – мы покажем фото Феликса и Спинозы, сделанные в ее машине и в его квартире – самому Осипу Ильичу, и он Феликса пошлет по факсу.
      – У вас есть фотографии свиданий Спинозы и Феликса? Молодцы! – восхищенно воскликнул Мартин. – Тогда мы сможем вытащить нашу фирму из-под этих двух.
      Дамы полезли в свои сумки, и каждая дала ему по пачке фотографий. Мартин от неожиданности присвистнул, ему стало жаль Осипа, но себя он любил больше.
      Фотографии они разложили на столе Осипа Ильича в отсутствии секретарши Машеньки, которую послали покупать цветы для офиса.
      Осип, увидев на фотографиях жену и Феликса в разобранном для любви виде, онемел.
      Резким движением рук он собрал фотографии в стопку и перекинул ее вниз последним снимком.
      – Машенька, – крикнул он секретарше, – ты не знаешь, кто мне положил эти фотографии?
      – Нет, Осип Ильич, я выходила из офиса.
      – Понятно. Позови Мартина.
      Мартин вошел быстрым шагом, полный приятного предчувствия.
      – Мартин, эти фотографии твоих рук дело?
      – Осип, ты о чем?
      – И с тобой понятно, и с ними понятно, – прошептал Осип, смотря в одну точку на стене. – Мартин, я полагаю, что наша фирма не должна входит в корпорацию Феликса и не должна подчиняться министерству моей жены. Что ты на это скажешь?
      – Я тоже так считаю.
      – Раз ты со мной согласен, то предлагаю сменить антураж, я предлагаю работать на управление внутренних дел округа Валет.
      – Нам от этого какая польза?
      – А никакой пользы, зато я не буду подчиняться своей жене и ее очередному любовнику!
      – Осип, а ты не боишься, что Ваня Сидоров после повышения направит свои стопы в сторону Спинозы?
      – Выход есть? – спросил Осип, скрипя от злости зубами и сжимая кулаки над фотографиями.
      – Разведись со Спинозой.
      – Ты чего мне предлагаешь? Ты на ней хочешь жениться? – рассердился не на шутку Осип Ильич.
      – Хорошо, пусть Спиноза уйдет в декрет, тогда она перестанет быть твоим министром.
      – Эта мысль мне нравиться. Ты молодец! Но как ее заставить родить ребенка? А!?
      Да я с этим вопросом совсем не могу справиться.
      – Вот тебе и помогают.
      – Мартин, не зли меня!! Ты глупец! Фотографии Феликса и Спинозы – подделка!
      – Осип, ты, что не мужик? А если мужик, то выброси из головы ревность и выполни свои прямые обязанности мужа, – посоветовал Мартин.
      – Хорошо тебе говорить ложь! Спиноза – сестра Феликса! Я тебя, Мартин ненавижу!
      – Приехали, а причем здесь наша фирма? Да я Спинозу сто лет знаю! Нет у нее брата Феликса! Хотя почему нет? Они богатые – живут врозь.
      – Ты прав, наша задача – сбросить лишнюю власть над фирмой, а ревность пусть подождет, – затравленно пробубнил великий изобретатель.
 

 
      Мартин ужаснулся своему поступку, но отступать он не хотел, ему нравились доходы, и он легко придумывал расходы, поэтому он сказал:
      – Осип, я тебе подскажу одну сексуальную позу, после которой Спиноза от тебя станет мамой. Секрет прост, жидкость из сосуда не вытекает, если его не наклонять. Ты меня понял?
      Осип посмотрел на Мартина с улыбкой:
      – Ох, и хитрый же ты мужик! Сам придумал или кто подсказал? То есть жену надо подержать в позе, не вытекающего сосуда? Ну, это я придумаю. Надо использовать – подушку, валик под ноги. Или посадить в нечто, чтобы она задержалась в позе не вытекающего сосуда…
      – Осип, ты на правильном пути, но без подарка не обойтись!
      – Ага, аквамарин подарить?
      – А хоть бы и аквамарин.
      – Да она меня пошлет.
      – Не пошлет, если ты ей поможешь создать коллекцию из аквамарина.
      – Согласен, а теперь уходи, Мартин, у меня дела.
      Мартин пришел к себе в кабинет и вновь вызвал Раю и Фаю.
      – Дамочки, есть дело! Помогите, внушите Спинозе, что она должна родить ребенка!
      – Это просто, мог бы и по телефону сказать, – проговорила Рая.
      – Да мы ее заставим хотеть ребенка! За это не волнуйся! – крикнула Фая, уводя Раю из кабинета Мартина.
      Нимфа Михайловна заметила исчезновение алмаза 'аквамарин' из коллекции драгоценностей. Она любила голубоватые камни, как бы они не назывались, и постоянно использовала в украшении себя любимой. А тут исчез любимый и дорогой бриллиант! Она вызвала Гошу для собеседования по этому вопросу. Гоша сказал, что он видел голубоватый бриллиант на костюме министра Спинозы.
      Нимфа покачала головой:
      – Хочешь сказать, что Добрыня Никитич отдал синий алмаз дочери Спинозе! Как его наказать?
      – Нимфа Михайловна, почему вы думаете, что этого его рук дело?
      – Доступ к нашим драгоценностям есть у меня и у него, – растерянно проговорила Нимфа.
      – Вам нужен этот камень любой ценой?
      – Гоша, ты угадал. Любой ценой надо вернуть мне бриллиант и желательно бесплатно.
      – Чисто женский подход, это я по поводу бесплатно. Я знаю у кого он, не знаю, как взять так, чтобы госпожа министр не заметила.
      – Это твое дело снять с нее и отдать мне. Выполняй! – воскликнула Нимфа Михайловна, зашуршав голубоватым шелком, вставая и покидая комнату для приема гостей.
      Гоша посмотрел в след небо жительнице округа Валет и вышел из приемной в дверь для посетителей. В следующей комнате его облепили биологические, летучие мыши, они крутились вокруг него, они назойливо липли к его телу, они щебетали почти понятные слова. И из его головы вылетело задание Нимфы. От прикосновений мышей он забыл все, кроме одного желания – вылезти, выползти, уйти, убежать от стаи непонятных существ. Его голова закружилась, как у дамочки, и он упал, покрытый летучими мышами. Он хотел крикнуть, но на его губах сидела мышь и практически целовала его губы. Остальные мыши ласкали его так усиленно, что он почувствовал себя почти на грани блаженства, после которой начинается страшная ненависть.
      Шорох шелка возвестил о прибытии Нимфы Михайловны. При ее появлении все летучие мыши отлетели от своей жертвы. Гоша открыл глаза.
      – Гоша, иди за мной, – тихо проговорила Нимфа Михайловна.
      Гоша встал, и в сопровождении стаи мышей пошел за Нимфой в комнату, обтянутую голубоватым шелком. Они прошли по синему ковру и очутились на краю чудовищно огромной кровати, покрытой голубоватой тканью, такой мягкой, что она казалась нереальной.
      – Стоп! – крикнула Нимфа Михайловна, и стая мышей отлетела от них, показывая дорогу к бассейну.
      Гоша, в сопровождение летучих придворных, прошел к воде, со страшным ощущением, что Нимфа Михайловна другого цвета не знает и не чувствует. И точно. В трех треугольниках Нимфа Михайловна нырнула в бассейн, слишком даже спортивно для такого момента. Гоша нырнул следом за ней, с приятным чувством, что мыши за ним не последовали. Под водой он открыл глаза и увидел, что Нимфа зовет его к люку в стене бассейна. Ему стало страшно, и он вынырнул, тут же облепленный мышами.
      Нимфы он не увидел, и вспомнил ее подводное приглашение. Он кинул прощальный взгляд на кричащих мышей и нырнул в сторону люка под водой.
      Люк оказался удивительно близко. Нимфы Михайловны в бассейне не было. Он посмотрел на люк и увидел ее лицо с той стороны прозрачной двери люка, она звала его к себе. Он тронул рукой прозрачную дверь, и рука исчезла в двери, он коснулся головой непонятной материи, и в мгновение ока оказался вне бассейна, рядом с Нимфой.
      – Что это было? – спросил Гоша.
      – Тайная дверь из нового прозрачного материала, обладающего проходимостью при соприкосновении с живым человеком. Материал герметичен при соприкосновении с водой.
      – Чья разработка? – невольно спросил Гоша.
      – Не вопрос, не отвечу.
      Гоша с удивлением посмотрел на Нимфу Михайловну, на ней не было ничего голубоватого, она стояла перед ним в кремовом платье до пола, ее светлые волосы были сухими, и струились приятными волнами по ее плечам. Она заметила его удивление.
      – Не удивляйся, у меня есть сфера для укладки волос. Прическа за минуту. Именно пару минут тебя и не было.
      – Зачем я тебе нужен? Я думал…
      – Не думай. Я нормальная женщина, а не фурия. Иди за мной.
      Она вошла в дверь и исчезла. Он почувствовал теплые потоки воздуха. Посмотрел перед собой, заметил себя причесанного, в серой одежде в зеркале напротив. Он подошел к нему, дотронулся рукой, и оказался за ним. Перед Гошей в кресле сидела Нимфа Михайловна.
      – Красив! Прекрасно выглядишь! Ты мне нравишься.
      – Нимфа, а ты не исчезнешь?
      – Теперь нет. Думаю, ты заметил необыкновенное зеркало? Так вот, Гоша, ты знаешь о секретах нашего округа Валет, а ты представитель соседнего округа Джокер. Что из этого следует? То, что алмаз 'аквамарин' – это сказка для ушей. Там, где мы сейчас находимся ушей нет.
      – Быть не может.
      – Точно. Гоша, ты знаешь то, чего хотят люди? Не пытайся пересказывать. Мы создали сферу, в которой ничего у человека не болит, пока работает его сердце. Я не шучу, подойти ко мне, посмотри в это стекло, за ним находится рай округа Валет или пансионат 'Здоровый миг'. Нет, там не мертвые люди, там живые, и все здоровые. Время нахождения в Раю ограничено их деньгами либо чем-то ценным для них. В обычной жизни они устали от различных болей. Здесь в этом эдеме они все молоды и здоровы, и в том возрасте, который сам себе выбрали.
      – Сказка, – прошептал Гоша.
      – Нет. На каждом человеке есть мантия из третьего секретного вещества, она делает ему фигуру и обезболивает его организм. Человек выглядит на пределе своих возможностей и чувствует себя хорошо, то время, которое он у нас купил.
      – Нимфа, это садизм! А, что с ними бывает после того, как их время пройдет?
      – Они проходят сквозь стену праха и исчезают в неизвестности вечности.
      – Ты хочешь сказать, что это их последние часы жизни?
      – Да, но посмотри – они счастливые!
      – О, так здесь вся онкология и прочие болезни!
      – Почти угадал. Редкий здоровый человек захочет отдать все свое недвижимое и движимое за счастья побыть здоровым.
      – А как они сюда попадают?
      – Это секрет не твоего уровня.
      – Зачем я тебе понадобился? – испуганно спросил Гоша.
      – Понимаешь, эти люди могут знать много интересного, но передают секреты только в этом обществе и ради минутного престижа. Ты пойдешь к ним, и познаешь их тайны.
      – Боюсь.
      – Твое право на страх я не отменяю, но мне нужен свой человек среди них. Не бойся, они не заразные, они действительно здоровы, а когда они почувствуют приближение своего конца, они подойдут к стене праха, коснуться ее и исчезнут за ней навсегда.
      Эту стену не трогай, сам исчезнешь.
      – Покажи, где она находиться, а они о ней знают? – спросил Гоша Петров.
      – Они знают, что если им станет больно, надо подойти к стене, и стена обезболит их боли. Из-за той стены к ним никто не возвращается, поэтому они верят в справедливость жизни.
 

 
      Осенняя сырость бродила среди редкой желтой листвы, упрямо висящей на мокрых деревьях. Небо цвета серой сырости угрюмо смотрело на остатки цветной осени.
      Лизка вышла на крыльцо дома, напоминая, не оторванную листву. Она прицепилась к Виталию Ильичу, как банный лист и стала серой, как это невыразительное небо.
      Настроение нисколько не отличалось от общей атмосферы очередного потепления. Ей захотелось покинуть гостеприимный дом и уйти в прошлую жизнь репортажей о театральной жизни режиссера Панина. Мир изобретателя ее порядком утомил.
      Поддакивать его техническим мыслям – она была не в силах, не ее это сфера обсуждений, прямо скажем – не ее!
      Лизка вернулась в дом, собрала вещи и вновь вышла на крыльцо, под редкие капли дождя. Она решительно вышла за ворота особняка и покатила саквояж навстречу судьбе. Но судьба не спешила посылать ей шикарный лимузин, мимо проехала забрызганная машина, неопределенной наружности. Она замахала рукой. Машина остановилась, в ней сидел мужчина такой же бурый, как поздняя осень. Лизка плюхнулась на сиденье рядом с шофером. Он согласился довести ее до города. Его угрюмое настроение угнетало Лизку, она не выдержала и спросила:
      – У вас что-то случилось?
      – Не знаю, что и сказать, вы что-нибудь слышали о пансионате ' Здоровый миг'?
      – Первый раз слышу.
      – Вам повезло.
      – А в чем дело? – вполне заинтересованно спросила Лизка.
      – Мой отец ради месяца жизни в этом пансионате продал свою прекрасную дачу, я подъехал к даче, а в ней уже чужие люди. А посетителей к отцу не пускают. По телефону я с ним говорил минуту, больше – нельзя. Голос у него молодой и здоровый.
      – Если ему хорошо, то вы – то почему горюете?
      – Все хуже, чем можно представить, я уже навел справки об этом пансионате. Там лечат новой методикой, человека одевают в ткань, которая собирает в себя остатки здоровых клеток человека, в результате человек становиться здоровым абсолютно, но на короткое время, пока не израсходуется его личный запас здоровых клеток в организме. Никакого чуда, только переадресация здоровья.
      – Отец был очень болен?
      – Да. На ладан дышал. Ему прислали приглашение в пансионат, обещая полное здоровье, но за определенную цену. Он согласился. Я узнавал – из этого пансионата 'Здоровый миг' никто не возвращается, там живут, пока хватает денег.
      Цены за жизнь – запредельные. Отец просит еще месяц жизни. Но у меня нет второй дачи, где взять деньги я не знаю, и теперь чувствую себя садистом. Он говорит, что он там молод, счастлив и здоров, что у них всегда тепло.
      – И у меня нет дачи, а здесь я гостила, – печально сказала бедная Лизка.
      – По вашему виду и не скажешь, что у вас деньги есть.
      – А отец уже не вернется из пансионата?
      – Нет, таково условие хозяйки пансионата. Человек использует свое последнее здоровье до полного нуля, поэтому он и здоров, что мобилизуются все здоровые клеточки организма, чтобы почувствовать себя напоследок здоровым и счастливым человеком.
      – Так, тогда зачем вашему отцу еще деньги, если за месяц его здоровье превратиться в полный ноль? Ему донора прицепят?
      – Нет, доноры здесь не используются, это наказуемо в округе Валет. Используют клетки некой биологической массы, есть даже биологические роботы, в виде летучих мышей.
      – С летучими мышами я знакома. То есть вместо денег можно дать этих биологических мышей? Я знаю, где они обитают.
      – Я и сам знаю, у Нимфы Михайловны этих мышей полно.
      – Получается, что прекрасная Нимфа Михайловна всю частную собственность округа прибирает к своим рукам?
      – Доехало! Кстати, мы приехали, вам выходить. Меня зовут Архип, чтобы вы знали…
      – Сколько с меня?
      – Нисколько, я бы взял биологическими, летучими мышами.
      Лизка махнула на прощание рукой и, пройдя сквозь серую пелену погоды, исчезла в подъезде своего дома. Ее никто не ждал, в доме царило запустение. От сырости в углу комнаты проступили пятна плесени. Но это была ее квартира, и она решила ее привести в порядок. Она посмотрела в зеркало. Увидев свое отражение, она решила, что бывало и хуже.
      Глеб Ильич сидел в новом кабинете корпорации 'Прибор Z'. Это он придумал пансионат 'Последний миг' со слов женщины микробиолога. Идея принадлежала этой женщине, она на себе провела все испытания нового третьего вещества, но право на изобретение отдала Глебу, поскольку сама стала первой жертвой санатория.
      Она прожила три месяца в санатории, не имея сбережений, пока из нее вытягивали все сведения о биологических веществах. Ей не давали умереть, пока она все знанья не передала Глебу, за ситуацией следила сама Нимфа Михайловна. Когда микробиолог касалась стены праха, ее непременно возвращали к здоровым людям, но последний раз ее уже не вернули и она, пройдя сквозь стену, осталась в ней замурованной. С другой стороны выступил ее портрет с ее именем. Нет, она не была замурованной заживо, в ней не было жизни, ее давно уже не было, последние знания ее мозга жили три месяца в биологической массе под видом ее тела. Эта масса не проходила сквозь стену, а сливалась под стеной и использовалась по назначению.
      Так, что Глеб жил вовсе не за счет ума Осипа, он и сам кое-что творил в жизни округа. В его кабинет ворвалась Лизка, обтянутая джинсами и свитером.
      – Глеб Ильич, вы, что творите! – закричала она с порога.
      – О, сбежавшая невеста! Давно я тебя не видел!
      – Я о вас такое узнала!
      – Могла бы и не узнавать, я о себе все знаю.
      – Вы так спокойно об этом говорите?
      – Кстати о чем мы говорим? – нарочито спокойно спросил Глеб.
      – О пансионате 'Здоровый миг'!
      – Прости, но в названии все сказано, мы даем возможность уйти в лучший мир при последних остатках жизни. Человек не страдает, он счастлив, он просто растворяется в небытии. Тебя бы туда просто не взяли, ты бы там всем надоела!
      – Я не о себе, я о людях!
      – Люди тебя просили о них слово замолвить? Или тебя родственники замучили?
      – Да, я разговаривала с человеком, чей отец находиться в пансионате месяц. И этот месяц заканчивается.
      – Лизка, я не Бог, я его помощник, не более того.
      – Если помощник, то почему ваша услуга такая дорогая?
      – Это последняя услуга, люди платят, а мы их деньги пускаем в дело. Так, это я тобой недоволен! Ты – сбежала, а твой жених Феликс пристроился к моей жене Надежде! Это намного хуже! Шла бы ты к нему, и мне бы лучше стало!
      Лизка, от услышанных слов, потеряла дар речи и выскочила из кабинета. Она села на трамвай и поехала к Феликсу.
      Господин Феликс лежал по обыкновению и смотрел лениво на экран телевизора.
      Вторжение Лизки не нарушило его благодушного состояния, словно его мозги и чувства были заторможены.
      – Феликс, ты нашел себе любовницу?! – завопила с порога Лизка.
      – Ой, как громко! Ты чего кричишь?
      – Мне Глеб Ильич сказал, что ты у него жену забрал!
      – Я Надежду Константиновну в любовницы не брал! Она моя секретарша по связи с Глебом Ильичем. Слушай, Лизка, ты своего Виталия Ильича куда дела?
      – Ушла от него!
      – А он об этом знает или не догадывается?
      – Это его дело! Ой, Феликс, ты зачем обложился голубоватыми стекляшками? – удивилась Лизка.
      – Это до тебя – меня Спиноза Ивановна навещала и принесла аквамарины, для того, чтобы они меня от лени вылечили.
      – Святая женщина! Тебя невозможно вылечить от лени! Я-то уж это точно знаю!
      – Как громко ты кричишь! Тише, пожалуйста.
      – А, где твоя секретарша?
      – Ее вызвал муж по работе.
      – Понятно, мы одни впервые после свадьбы!
      – Ты еще бы о свадьбе вспоминала! Лизка, забери эти зеленовато-голубые камни в золоте. Они мне ни к чему.
      – А если Спиноза аквамарины назад затребует?
      – Нет, она мне их принесла, у нее только брошь осталась на синем пиджаке.
      Лизка тут же стала надевать на себя аквамариновые украшения, чем позабавила Феликса, он даже с постели поднялся. Она крутилась у зеркала, он закрутился рядом с ней. И они дружно свалились на постель. Свадебную ночь еще никто не отменял. Сначала лениво, потом все азартней они проникали в суть друг друга, сбрасывая лишнюю одежду.
      Гоша Петров проник в общество пансионата 'Здоровый миг'. Люди, как люди на отдыхе. Никто ни на что не жаловался, все вели размеренный образ жизни, они ходили на танцы, плавали, гуляли по парку, и были счастливы. Питание их выглядело несколько странно, но никто этого не замечал. Гоша ходил среди людей и не мог найти себе друга, они ускользали от него, словно призраки первого года существования. Он не мог их подслушать, они ничего серьезного не обсуждали.
      Заметно было, что эти люди больше любили полулежать, чем что-либо делать.
      Плавали они лениво, танцевали вообще тихо.
      Вся территория пансионата была покрыта лежанками разного вида. Гоша посмотрел на небо и увидел плохую под него подделку, он знал, что сейчас поздняя осень, но здесь было лето обыкновенное. Деревья зеленели, птицы пели, люди ходили без теплой одежды, в каких-то развевающихся одеждах без пуговиц и молний. Ему нестерпимо захотелось выйти на улицу. Он почувствовал приторный запах непонятного чего. Он осознал, что рядом с ним люди на исходе жизни.
      Гоша нажал на телефоне вызов Нимфы Михайловны, она не сразу взяла трубку, услышав, что с ним никто не идет на связь, она не удивилась и разрешила воспользоваться служебным выходом из пансионата, набрав секретный код на двери.
      Когда Гоша попытался покинуть территорию, к нему прицепился один из контингента.
      Отвязаться от него Гоша не смог, и они вдвоем вышли из пансионата сквозь герметичное вещество.
      Гоша попытался втолкнуть человека в развевающихся одеждах назад, но тот уперся нечеловеческой силой и не вошел назад в сферу. Нимфа Михайловна сама вышла навстречу двум прибывшим из сферы. Она посмотрела на человека, сопровождавшего Гоши:
      – Дарвин, ты селен! Тебе осталось жить одни сутки, а ты выскочил из сферы! Тебе сейчас станет плохо!
      – Нимфа, не прогоняй назад! Я жить хочу!
      – Все хотят! Как ты смог выйти, этого я понять не могу? – сетовала Нимфа.
      – Его зовут Дарвин? – удивился Гоша. – Это он известный биолог округа Валет?
      – Да, это он всемирно известный человек. Он был неизлечимо болен и уже не вставал, и вот такой фокус выкинул.
      – Я на самом деле здоров! – сказал Дарвин. – Проведите медицинский осмотр.
      – Придется. Гоша, а ты не зря сходил в сферу, вывел интересный экспонат. Дарвина осмотрят, если он здоров, то его выпустят в мир живых.
      Дарвин захватил при жизни еще женщину микробиолога в этом пансионате. Они вдвоем много беседовали, легко понимая друг друга. На прощание микробиолог подарила ему маленький кристалл аквамарина, и сказала, что если он захочет выйти из сферы, должен всегда держать в руке этот камень, он не даст опуститься и в нужный момент выведет на свободу. Дарвин изучал входы и выходы, он заметил здоровый румянец на щеках Гоши и решил с ним покинуть пресловутую сферу.
 

 
      Нимфа Михайловна знала о беседах Дарвина и микробиолога, поэтому не включила биологическую пушку на его уничтожение. Дарвина проверили, он оказался здоровым на самом деле. Все его болезни исчезли чудесным образом, давая надежду на излечение живущим.
      Нимфа Михайловна вызвала Глеба и показала ему Дарвина. После разговора Глеб решил взять к себе на работу Дарвина, но без права посещения родных.
      Дарвин не выдержал и позвонил сыну Архипу, который вывез Лизку от Виталия.
      Отец и сын поговорили и обещали молчать об этом при разговоре с другими людьми.
      Архип Дарвин любил подрабатывать извозом, видимо ум изобретателя остался только у его отца.
      Старший Дарвин знал, откуда берется здоровье для больных на последний период жизни, он силой воли заставил себя удалить с себя ткань, перераспределяющую здоровье, внутри него, но он также нашел биологическое вещество, которым с ним поделилась микробиолог. Он пошел дальше, он обвернулся биологическим веществом, которое дало ему необходимое здоровье, но говорить о своей находке Нимфее он не хотел. Где найти следующую порцию биологического вещества – он знал.
      Но он не оценил медицинскую службу Нимфы Михайловны. Дарвина досконально проверили, и результаты отдали Нимфе Михайловне. Она поняла, какой рывок вперед он сделал, и приказала прекратить набор в пансионат 'Здоровый миг', переименовав его в 'Здоровый час'. Она прекрасно понимала, что за этим последует. Спасать тех, кто оставался в сфере, в ее планы не входило. Нимфа объяснила прекращение приема – капитальным ремонтом, что соответствовало истине.
      Дарвин оказался умнее Глеба. Он понял главное из разговоров с микробиологом: как создавать новое биологическое вещество, это не утаилось от Нимфы Михайловны.
      Дарвина за удачную командировку в сферу, она наградила его же личной дачей. А Гоше выделила участок рядом с дачей Дарвина.
      Архип почему-то решил, что его отцу помогла девушка, которую он подвез с дачи Виталия Нарышкина и ему очень захотел ее найти. Он ездил по городу и всматривался в пешеходов. Ему повезло, он встретил Лизку, и остановил перед ней машину. Она сверкала аквамаринами. Он вспомнил слова отца, что его спас маленький кристалл аквамарина. Архип Дарвин влюбился в нее.
      Везет Лизке на младших.
      Я сидела в кабинете министра нестандартного приборостроения, смотрела на многочисленные телефоны, на расписание дел. Взгляд мой упал на букет лилий в вазе из синего стекла. Я вздохнула, вспомнив букет хризантем, который сама покупала на рынке. Мне безумно захотелось покинуть официальный кабинет! Мне надоели жалобы населения на изобретения трех Ильичей. Я посмотрела на алмазную брошь, скрывающуюся под названием 'аквамарин'. Вспомнила, что последнее время вокруг меня кружится фраза 'Ты хочешь ребенка'. Откуда она берется, а может родить ребенка? Эта мысль мне понравилась! Это единственная возможность уйти из этого кабинета непроходимых жалоб на все, даже на пансионат 'Здоровый миг'. В моей голове промелькнул образ Мартина и исчез. Я вспомнила Осипа, свое несправедливое к нему отношение. Подошла к лилиям, и вдруг решительно нажала на кнопку 'муж'.
      Осип услышал соловьиные трели сотового телефона, увидел слово 'жена'.
      – Спиноза, что-то случилось?
      – Да! Нам нужен малыш, ему будут нужны голубоватые вещи, они подойдут к моему алмазу с названием ' аквамарин'.
      – Спиноза, я последнее время, с тех пор, как ты стала министром, звал тебя мысленно 'аквамариновая дама'.
      – Как ты меня звал?! – воскликнула я удивленно.
      – Никак, – грубо прервал меня Осип. – Я хочу, чтобы ты стала аквамариновой мамой!
      – А я – согласна! – засмеялась я. – Я не хочу быть министром, я хочу хризантемы в вазе и аквамарины, под цвет одежды малыша.
      Туман сгладил черные очертания раздетых деревьев, и мило завис среди веток рябины, украшенных красными гроздьями ягод, без признаков упавшей листвы.
      Он проник в желтые листья березы, самые стойкие украшения уходящей осени.
      Капельки тумана окутали редкие желтые листья клена, оставшиеся там, где ветер не дует.
      Я шла и крутила головой, переводя взгляд с одного дерева на другое. Жизнь налаживалась сквозь туман проблем и перегрузок. До этого момента я умудрилась купить теплую куртку странного цвета, что дало мне возможность попасть в серию неприятностей. Куртка притягивала к себе людей, желающих поругаться, поскандалить, унизить. Волшебная вещь, вызывающая в людях антагонизм. У меня появилось ощущение, что я живу в струях осеннего, моросящего дождя, несшего одни неприятности. В этой куртке меня за человека не считали.
      Надев пресловутую куртку, я ринулась к своему бывшему молодому человеку, Мартину Филину. Ключей от его квартиры у меня никогда не было. Я шла к его подъезду сквозь чумной ливень, под зонтом. Рядом с подъездом из красивой машины выскочила дамочка, приложила ключ к двери, дверь в подъезд открылась и она проникла в подъезд. Я за ней прошла, как безбилетник проходит через турникет автобуса.
      На лифте я поднялась до нужного этажа, нажала на кнопку звонка. Жала, жала, но Мартин мне не открывал. Я притихла. Прислушалась. Услышала, что за дверью кто-то ходит; чувствовала, что на меня из глазка смотрят. Я опять нажала на звонок.
      Результат тот же. Я нажала один длинный звонок так, как жмут в автобусе, выходя через среднюю дверь. Дверь открылась. Передо мной стоял с недовольным лицом абсолютно чужой молодой человек помятой наружности.
      – Ты меня разбудила, теперь у меня будет болеть голова, – сказал он, огладывая недовольно меня с ног до головы.
      – Я тебе купила новые шторы, сними старые.
      Его лицо стало еще более недовольным. Я уже несколько раз просила Мартина снять тюлевый пылесборник с окон, но он не соглашался. Мы сошлись на том, что он снимет старые шторы, а я поглажу новые, упакованные с картонкой в полиэтиленовом пакете.
      Я выгладила шторы на большой гладильной доске на кухне, а он снял пыль с окон в тюлевой упаковке. Мы столкнулись в прихожей: я несла глаженные, новые шторы; он нес огромный клубок тюли, напичканный пылью до отвала. Мы разнесли свою ношу по местам. Я села с ногами в огромное двухместное кресло, закинула ноги на подлокотник, и стала следить за цирковым номером: фигура мужчины, распятого со шторами на окне, была олицетворением гибкости, и мужественности. Его широкие плечи казались еще шире, талия тоньше, ноги длиннее. Со спины он был великолепен.
      Потом он сообразил, что с компьютерного стола вешать шторы удобнее и встал на стол. Вся красота исчезла. Я перевела взгляд с мужчины на свои ноги, им было удобно на толстом подлокотнике двойного кресла. Мне стало скучно. Я пошла на кухню.
      За окном моросил дождь, на окне, на пластиковом белом подоконнике в керамических кашпо стояли цветы, земля в них давно высохла. Я подняла пластиковую бутылку с пола, уже с налитой водой и полила цветы. Земля в цветочных горшках приятно потемнела, цветы улыбнулись, особенно кремовая роза.
      У молодого человека отменная кухня. Чисто. Светло. Просторно. Белые пластиковые окна слегка прикрыты дорогими полупрозрачными белыми шторами. Высокий холодильник увенчан микроволновой печью, так, что кроме него никто не может ее пользоваться. В холодильники зачастую стоят забытые продукты, видимо некогда было их съесть, поэтому у него такая тонкая талия. Электрическая плита всегда сияет первозданной чистотой. Поддерживать эту чистоту трудно, но в принципе возможно. Соль таится в белой пластиковой банке вместе с маленькой ложкой. Но на этой кухне у меня даже борщ не вариться, все получается хуже, чем дома.
      Я решила не выдумывать и пожарила картошку, тем паче, что котлеты уже остывали в сковороде. Пожарила. Вернулась в комнату, а мужчина все еще вешал шторы. Повесил третью штору, слез со стола. Интересный случай, но между нами в этот вечер не возникало теплых флюидов. Он съел картофель. И все. Вроде двое старых соседей встретились, и поговорить не о чем. Скучно. Вспомнила я, что у меня деньги на сотовом телефоне подошли к концу, оделась…
      Мартин посмотрел на меня, и сказал:
      – Да, в такой куртке только в дорогой универсам ходить. Ничего, ближе ничего нет, там и деньги на телефон можно положить.
      Так вот в чем дело!? В куртке. В этой куртке даже никакой мужчина меня не любит!
      Так я и ушла от Мартина – не целованная. Вот ведь как бывает, иной раз иду я по улице, и все деревья перед моими глазами играют своими нарядами, а бывает – пройду, и ничего вокруг себя не запомню. Так было сегодня. Все серое, особенно беспросветное небо, и состояние души – без ясного неба. Как-то жизнь застопорилась. И на работе мне сменили систему в компьютере, а пока все программы восстановит для работы, нервы так и летят, как неудачно напечатанные листы, а в прочем – все нормально. И министерское кресло сегодня отдыхает. Оно меня не радует, под внушенье, чтобы я родила ребенка.
      Я пришла домой, посмотрела на себя в зеркало. Да, вид весьма затрапезный. Я улыбнулась своему отражению и пошла на кухню, от Мартина я всегда приходила голодной, у него лишнего не съешь, а отсутствием аппетита я не страдала. Худой я никогда не была. Что меня заставило отнести шторы Мартину? Я проверяла свою интуицию на приборы Осипа Ильича. Шторы шторами, картофель картофелем, а я нашла приборы в доме Мартина и в большом количестве.
      Поев дома, надев пресловутую куртку, я отправилась к Осипу на фирму, зная, что он долго работает. Я рассказала ему о приборах в квартире Мартина, их количестве и где лежат. Осип не очень удивился, но за точные данные, совпадавшие с его интуицией, он выдал мне несколько купюр. Я взяла честно заработанные у мужа деньги и поехала покупать новую куртку, пока на работе меняли программы в моем компьютере…
      Ваня Сидоров получил от Добрыни Никитича задание: найти и обезвредить руководителей пансионата 'Здоровый миг'. Ходоки с жалобами дошли и до него. Суть жалоб: человек ушел в пансионат и не вернулся. Как крупный политик и руководитель, Добрыня Никитич не держал крупных сумм денег в местных банках и не имел много домов и квартир. Его счета всегда были на виду проверяющих организаций. Он легко проходил все проверки, и его постоянно переизбирали главой округа Валет.
      Жена Добрыни Никитича, Нимфа Михайловна, на высокие посты и должности не претендовала и проверки на себе не испытывала. Она была в сотни раз богаче своего высокопоставленного супруга. Именно она скупала земли под домами в центре города, и в перспективных окрестностях. Также Нимфа Михайловна уловила простой момент любой жизни – старение организма, но с большой пользой для своих доходов.
      Естественно огромное число пожилых людей имеют скромные доходы и накопления, но именно среди них встречаются богатые люди, которые ради здоровья, пусть недлительного, готовы отдать свои золотые горы.
      Добрыня Никитич за женой и ее деятельностью не следил, если это не касалось их общих детей. Пансионат 'Здоровый миг' к их детям отношения не имел, следовательно, развивался сам по себе.
      Нимфа Михайловна, изучив биологических мышей, имея приличное образование, пришла к выводу, что можно создать биологический материал, усредняющий здоровье человека на непродолжительное время. Известнейший микробиолог округа была ей знакома. Микробиолог переживала в это время острые боли при передвижении. Любой шаг, любой поворот тела вызывал в ее организме дикие боли. Идею Нимфы Михайловны она поддержала и нашла резервы биологического вещества. Первые опыты она поставила на себе. Микробиолог однажды взяла и опутала себя биологической материей, и почувствовала впервые за последние годы – полное отсутствие болей.
      Она могла вновь работать!
      Нимфа Михайловна предложила открыть пансионат для предоставления биологической ткани обезболивания под присмотром врачей. Микробиолог дала свое согласие.
      Нимфа Михайловна подключила к работе Глеба Ильича, большого любителя денег. На одном своем участке земли она и построила пансионат 'Здоровый миг' под колпаком, скрыв к нему подходы от посторонних лиц. Время жизни человека в пансионате определялось его суммарным здоровьем. Здоровые клетки замещали больные, но организм человека не восстанавливался, то есть человек жил за счет самого себя и за счет перераспределения здоровья внутри организма под биологической тканью.
 

 
      Слух об излечивании больных всех категорий разошелся между больными. Люди потянулись в пансионат, не смотря на заоблачные цены. Пациенты подписывали договор с директором пансионата, а дома оставляли завещание и уходили в последний миг здоровья, говоря домашним, что уезжают на курорт в далекую страну.
      Но домочадцы бывают разные, и некоторые родственники стали прослеживать пути отсутствующих членов семьи. По истечении времени таких людей становилось все больше. Среди жителей округа Валет возникла легкая паника.
      Представители от народа дошли до Добрыни Никитича, он и вызвал своего доверенного человека – Ваню Сидорова.
      Ваня обладал уникальными способностями внедряться в любое общество, не рискуя своим здоровьем. Он брал с собой подставу. Для выполнения очередного задания он решил взять Лизку журналистку, зная ее дотошность в определении происходящих событий, и именно она слыла знатоком определения местоположения приборов Осипа.
      Деньги на выполнение ответственного задания выделили их казны округа Валет.
      Ваня и Лизка на вертолете облетели округ. Они знали от жалующихся людей, что кое-кто из не вернувшихся людей говорили домашним, что уходят в пансионат, где станут здоровыми людьми. Были сведения, что пансионат находиться в пределах округа Валет. На картах округа о таком пансионате ничего не говорилось. Ваня заметил первым огромный колпак неизвестного назначения. В принципе такие колпаки использовались в спортивных аренах, но стадиона в данной местности не значилось.
      Местность лесистая, частных дач в этом районе много, никто за заборы не лазил.
      Ваня и Лизка, выйдя из вертолета на маленьком аэродроме, проехали часть пути на машине, и вошли в молчащий лес. Лес был напичкан ловушками и страшными существами из коряг, отпугивающих людей. Пару раз они проваливались в ямы, или взлетали на веревках к деревьям, но продолжали свой путь. Они набрели на странный погост, в виде зацементированной площадки, с квадратными плитами в шахматном порядке. На плитах были написаны данные о погребенных людях. Лизка обратила внимание Вани на плывущую в глазах стену. Они решили спрятаться на время, и залезли на раскидистый дуб.
      Долго ждать не пришлось. Сквозь плывущую стену на бетонную площадку выпал человек. Тут же из двух завуалированных домиков выбежали два человека, положили выпавшего человека на носилки и унесли в круглую башню. Ваня почувствовал запах горелого существа, а Лизка от страха содрогнулась.
      Достаточно быстро из круглой башни два человека вынесли закрытый цилиндр, подняли одну из плит и опустили под нее цилиндр. Раздался приглушенный звон колокола. К свежей каменной могиле подошел священник, он помахал над ней кадилом, пропел молитву и ушел, словно исчез в страшном безмолвии тайны.
      Лизка и Ваня переглянулись, они больше не сомневались, что это и есть вторая сторона пансионата 'Здоровый миг'. А, где первая сторона и как в нее попасть они не знали. Руководствуясь принципом 'два раза не везет', Ваня увел Лизку из страшного места. Было ясно, что для проникновения в пансионат они еще не готовы.
      Добрыня Никитич, выслушав отчет Вани Сидорова, и посмотрев на карту местности, сказал, что рядом с этим куполом находятся одна из дач его супруги, Нимфы Михайловны. Мужчины переглянулись от неожиданной догадки. Но Добрыня Никитич сразу сказал, что он к родной жене не пойдет, и, что его жена любит принимать очень красивых или холеных мужчин. Ваня к ним не относился. Хотя почему нет?
      Не посылать же к ней Гошу? Значит надо преобразить Ваню до неузнаваемости и послать его к Нимфе. Ваня не выдержал и спросил у Добрыни Никитича о странном цементном кладбище. И услышал ответ, что чтобы избежать зараженности земли от паразитов, живущих в покойниках, был предпринят подобный способ захоронения.
      – Добрыня Никитич, а откуда вы это знаете? – удивился Ваня Сидоров.
      – Работа у меня такая, – ответил уклончиво руководитель округа и направил Ваню к дорогим стилистам на переплавку внешности.
      Из Вани Сидорова получился крутой мужчина, заграничной внешности. Его одели по последнему слову моды и под видом человека, желающего поместить дядьку в дорогой пансионат, направили к самой Нимфе.
      Нимфа Михайловна почувствовала подвох в красивом мужчине с чужой для него внешностью. Она присмотрелась и узнала в нем любимца своего мужа. Она нисколько не поверила его рассказу о дядьке. Дальше приемной на даче, Ваня так и не проник в тайны Нимфы, чем очень озаботился. Добрыня Никитич, узнав о фиаско Вани, только рассмеялся.
      Тем временем Лизка проводила журналистское расследование в районе дачи Нимфы, но тоже терпела поражение за поражением. Она даже встретила Ваню в новом облике, но по виду друг друга они поняли, что оба остались за гранью тайны.
      Я, отдав аквамарины Феликсу, на самом деле почувствовала всепоглощающую лень, да еще рядом кто-то постоянно твердил мне о детях. Быть министром мне расхотелось, я и так не понимала, почему мне дали такую должность. Но взваливать на себя детей – мне было тоже лень. Уйдя с поста министра нестандартного приборостроения, я залегла дома в окружении сто процентной лени. Я не занималась своей внешностью, как в то время, когда наша семейная фирма с Осипом вставала на ноги. Фирма была теперь известна и приносила постоянный доход, что и расслабило меня. Мне ничего не хотелось делать, ровным счетом ничего.
      Осип так был занят работой, что не делал Спинозе замечаний, зная, что это себе дороже. Дома он даже не завтракал, пил кофе на работе, а питался в профилактории, примыкавшем к его фирме.
      Мартин перестал волноваться, что его доходы уменьшаться. Как-то так получилось, что корпорация, объединяющая трех Ильичей, сделала это почти формально, на самом деле в ней прокручивали такие проблемы округа, которые огласке не подлежали, и фирма Осипа была в ней скорее формально, чем реально. Да еще Спиноза покинула министерство, и должность министра нестандартного приборостроения упразднили.
      Феликс, подарив украшения с аквамаринами Лизке, стал ленивее и даже формально перестал вмешиваться в дела корпорации, вследствие чего, Надежда перестала быть его домашним секретарем и покинула его сдвоенную квартиру.
      В округе Валет произошло следующее событие: из южных широт вернулся генерал округа Ферзь, ведя под руку молодую особу цвета молочного шоколада. Легкий шок пронзил верхние слои общества. Ферзь считался бравым генералом, был всеобщим любимцем местных женщин и женатым никогда не числился. А тут рядом с ним на всех светских вечерах стала появляться шоколадная брюнетка.
      Нимфа Михайловна и та была шокирована тем, что ее вечный обожатель Ферзь, обладатель глаз цвета аквамарина, к ней не подходил, а танцевал только со своей новой пассией. Это из-за его глаз она собирала камни, близкие по цвету его глазам!
      Для того чтобы убрать соперника с пути Нимфы, Добрыня Никитич в свое время, решил ему подсунуть свою прекрасную дочь Спинозу и повысил ее до министерского кресла, дабы генерал Ферзь обратил на нее внимание, это он организовал дары аквамарины – Спинозе! Он хотел… Да, что тут говорить!
      По делам службы генерал Ферзь некоторое время жил в южных широтах. Ой, сколько он натерпелся от местной жары! Это был не его климат, совсем не его. Он парился, жарился, не отходя от цели командировки. Местный властелин его приметил, пригласил во дворец на прием для избранных, где Ферзь познакомился с милейшей девушкой. Ее звали Дел. Ферзь и Дел поженились по местным законам.
      Так в округе Валет появилась интересная, молодая женщина Дел. Черты лица у нее были миловидные, глаза умные, необыкновенно черные и пронзительные. Мужчины округа на нее поглядывали, но близко не приближались, зная крутой нрав генерала Ферзя. Она действительно была хороша в серебристом платье, обтягивающем ее стройную, сбитую фигурку. Ее кучерявые черные волосы были подняты над умным лбом.
      Она внушала уважение своим искрометным видом.
      Первый же визит генерала Ферзя и Дел в театр, был замечен вездесущей Лизкой журналисткой. С некоторых пор она похудела, и работала одновременно сразу на нескольких людей. Одежда на ней стала сидеть, а не висеть мешком. Лизка лучилась здоровьем и жаждой деятельности. Она была так поражена красотой пары, что сняла с себя ожерелье с аквамаринами, подаренное Феликсом, и подарила его Дел. Глаза генерала вспыхнули, как аквамарины на шее его дамы сердца.
      Лизка, подарив украшение с аквамаринами, почувствовала страшную усталость от перегрузок последних дней и, прощально взглянув на красавицу и генерала, ушла из театра. Она пришла домой и уснула так, как давно не спала. Проснувшись, она почувствовала себя хорошо, но желания бежать и что-то быстро делать у нее не возникло. Женщина томно потянулась и вспомнила Феликса.
      Была между ними невидимая связь! Не зря они поженились. Она медленно поднялась, посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна своим отражением. Привела себя в порядок и поехала к Феликсу, забытому всеми и самим собой.
      В это же время я очнулась от полудремы, длившейся пару недель, с меня слетело оцепенение. Я захотела – есть, поела, чего-то сухого и черствого, запила водой, огляделась. Я стояла в пыльной квартире с разбросанными вещами. Вспомнила, что приходящую домработницу я послала куда подальше, чтобы та меня не тревожила по пустякам. Я протерла зеркало, всмотрелась в лицо, ужаснулась, поискала глазами Осипа, но его дома не было. Я зашла в ванную комнату, посмотрела на тусклый кафель и серую ванну. Вымыла ванну, включила воду, насыпала соль. После водной процедуры я включилась в обычный ритм жизни. Мне очень захотелось вернуться на фирму Осипа!
      Зазвонил телефон. Мужской голос спросил:
      – Спиноза, как ты себя чувствуешь?
      – Мартин, это ты?
      – Я. Я скучаю без тебя, я хочу увидеть тебя и как можно быстрей!
      – Забавно. Да хоть сейчас, я только, что вышла из ванны.
      – Нет, к тебе я не поеду. Давай съездим в новый пансионат? Нимфа Михайловна вчера торжественно открыла его под названием 'Здоровый час'.
      – Мартин, меня этим пансионатом достали родственники исчезнувших людей!
      – Спиноза, успокойся. Поэтому Нимфа и приглашает всех желающих на день открытых дверей, посмотреть пансионат таким, каков он есть на самом деле.
      – Боюсь, но с тобой поеду. Сам садись за руль, и подъезжай к моему дому через полчаса.
 

 
      Слухами земля полниться. Вздрагивая от страха, люди бродили по летнему саду под огромным колпаком. Спиноза и Мартин заметили Лизку и Феликса. Лизка передала им Феликса и быстро ушла. Она присоединилась к Ване Сидорову. Вдвоем они стали обходить пансионат, пытаясь найти стену, сквозь которую люди выпадали из этой жизни. Они все стены потрогали, но никуда не провалились.
      Нимфа Михайловна наблюдала за ними через множественные мониторы. Она сразу сообразила, кто среди гуляющих людей за ней охотиться, и усмехнулась. Дайте отдохнуть! – кричала душа Нимфы, чувствующей страшную усталость от проблем, связанных с пансионатом 'Здоровый час'. Ей ужасно надоела суета вокруг него. Она хотела сделать добро людям в их последние месяцы или дни жизни, она гарантировала им здоровое существование на то время, на которое хватит человеку его жизненных ресурсов.
      Но ее никто не понял! За ней охотятся. Ищут стену праха! Хотя, чего ее искать?
      Мимо этой стены Лизка ни одни раз с Ваней прошла, но не нашла. За кого они Нимфу Михайловну держат? Да спрятала она эту стену, спрятала под коронкой, как зуб мудрости. Она устало посмотрела на мониторы, готовая покинуть пост наблюдений.
      Но заметила, что Лизка воткнулась в стену праха и ищет в коронке щелку. Нимфа насторожилась, по ней пробежала нервная дрожь. Усталость сковала ее тело. Она почувствовала себя так плохо, что будь эта стена рядом, сама бы до нее дотронулась.
      Лизка подозвала Ваню Сидорова. Они оба стали осматривать и постукивать странную стену. Потом что-то обсудили и утвердительно замотали головами.
      Нимфа затаила дыхание: неужели найдут? – промелькнуло в ее голове.
      Ваня покрутил вокруг себя головой, нашел спицу от длинного зонтика.
      И как эта спица там оказалась? – промелькнуло в голове Нимфы Михайловны.
      Ваня спицу просунул около земли под коронку стены, подержал секунд тридцать, и вынул назад. Спица стала существенно короче, а оставшаяся часть изогнулась. Ваня невольно бросил остаток спицы на землю. Послышалось тихое шипение, словно она сердилась, остывая от соприкосновения с землей.
      Пора прекращать их поиски, – подумала Нимфа Михайловна и нажала на кнопку с изображением летучей мыши.
      Почти мгновенно, из-под ниши, расположенной по диаметру прозрачной крыши вылетели десятки биологических мышей и закружились над людьми, особенно мыши доставали тех, кто был близок к стене праха. Мыши словно пытались увести людей от беды, но не все это понимали. Ваня отмахивался от парочки мышей и пытался найти тот предмет, который бы еще раз можно было бы подсунуть под коронку стены.
      – Не шути, Ваня, – вырвалось из уст Нимфы, она тяжело вздохнула и нажала на кнопку с изображением дождя.
      В ту же минуту, из баллонов под крышей пошел мелкий дождь. Лизка невольно вынула зонт из сумки и раскрыла. Ваня выхватил из ее руки зонт и попытался извлечь из него спицу, чем вызвал негодование молодой женщины. Они стали кричать друг на друга.
      Нимфа устало улыбнулась. Ссора врагов почти счастье, – промелькнула мысль в ее голове, и она нажала на кнопку с ветром. Под куполом возникли двигающиеся потоки воздуха. Мелкие предметы поднялись в воздух и закружились. Толпа людей стала искать выход с территории пансионата, но натыкалась на безответные стены. Лизка и та испугалась и беспомощно искала глазами, покинутого Феликса, на Ваню она смотреть больше не хотела.
      Вот и славно, – подумала Нимфа Михайловна, – еще пять минут и все забудут свое недовольство и, будут думать только о выходе. Она легла на кушетку и уснула рядом с экранами наблюдений. Проснувшись, испуганно посмотрела на мониторы. На экранах шел снег из холодильников, поднимаемый порывами ветра. Люди явно замерзли, они жались кучками или изображали элементы бега и гимнастики, чтобы согреться. Нимфа Михайловна сняла руку с кнопки, с изображением снежинок. Это ж надо было сквозь сон на нее нажать!? На экранах снег прекратился, и женщина нажала на солнце на кнопке. Под куполом ярко засветило солнце. Снег стал таять.
      – Лизка, ты поняла, куда мы попали? – прошептал Феликс, тут все четыре времени года. И люди, отдыхающие здесь, почти не замечают разницы между настоящей погодой и придуманной.
      – Феликс, они здесь вовсе не отдыхают, а умирают.
      – Ты говори, да знай меру, этот пансионат – игрушка моей матери Нимфы Михайловны, а она добрая.
      – Ты только о доброте Нимфы не говори, сам ведь замерз. А теперь смотри – жарко становиться.
      – Отогревает она нас, просто мать демонстрировала способности пансионата на смену климата.
      – Ты прав, но я бы здесь отдыхать не хотела.
      – Так не для тебя все здесь создано.
      – Феликс, а ты о стене праха слышал?
      – Нет.
      – Мать ничего по этому поводу не говорила?
      – Нет! Я ведь ответил уже на этот вопрос! – воскликнул недовольный Феликс.
      – Да, ты не информатор, нечего с тебя взять.
      – Лизка, ты зачем с Ваней тут чего-то искала? Маме могло это не понравиться.
      – Не сомневаюсь, уже почувствовала. Но, понимаешь, люди говорят, что из этого пансионата никто не возвращается.
      – Ты хочешь сказать, что я отсюда не выйду?
      – Феликс, сегодня день посещения, день открытых дверей, которых мы не обнаружили.
      – Это ты меня сюда привела! Это ты во всем виновата! Да мне не интересны все людские смерти, важно, чтобы я был жив!
      – Хорошо сказал, тогда пойдем искать открытые двери. Помаши маме ручкой, вдруг подскажет путь на волю.
      Феликс и правда невольно помахал рукой, к руке подлетела биологическая, летучая мышь и как бы потянула молодого человека за собой. Он пошел за летучей мышью, Лизка пошла за ними. Люди, почуяв, что эти двое знают, где находятся выход, пошли за ними.
      Нимфа Михайловна, видя, что сын ведет за собой толпу, не стала чинить ему препятствий и нажала на кнопку со словом 'выход'. Перед Феликсом открылась потайная дверь, и толпа вслед за ним покинула территорию, пройдя под струей воздуха, сдувающей с них пылинки и мысли.
      Лизка, держась за локоть Феликса, осмотрелась, но не могла вспомнить, где была и зачем. Она просто шла рядом с молодым мужчиной. Толпа быстро разошлась во все стороны, и ничего не напоминало о том месте, где они только что были. Рядом с Лизкой и Феликсом остановились Мартин и Спиноза. Они обменялись взглядами и подались в ресторан заесть непонятные впечатления.
      Нимфа Михайловна вызвала к себе Гошу.
      – Гоша, наблюдатели покинули пансионат, можно готовить новый заезд, хорошо бы из людей вашего округа.
      – Я понял. Говори число подопытных кроликов, а у нас подготовят бесплатные путевки для долгожителей.
      – Но я по миру не хочу идти, поэтому нужны те, кто за всех заплатит.
      – Не вопрос. Заплатит руководитель нашего округа Джокер, у него есть бюджетные отчисления на непредвиденные расходы. Я только одно не пойму, куда исчезают болезни стариков, даже на короткое время?
      – О, это медицинские разработки. Моя бабка еще этим занималась. Старики проходят краткосрочный курс омоложения, их растягивают по методике, в этот момент окутывают тонким слоем биологической ткани, распределяющей здоровье внутри одеяла. Из организма вытягиваются все соки жизни. Боли они никакой не чувствуют.
      Я только не пойму, чем люди не довольны?
      – Нимфа Михайловна, да кто недоволен? Тот, кто не успел со стариков взять завещание в свою пользу?
      – Гоша, вот это и есть твоя главная задача, чтобы проверить наличие завещаний!
      Подключи юристов, пусть проследят, чтобы потом за нами не следили.
      – Нимфа, но все это деньги и очень большие деньги.
      – А я и говорю, что мышеловка для кроликов закроется вместе с сыром.
      Я пришла домой и впервые за последнее время, стала ждать Осипа. Он пришел домой с букетом лилий, подошел ко мне, усмехнулся и протянул цветы. Я механически налила воду в вазу и поставила цветы.
      – Спиноза, есть хорошая новость! Улыбнись!
      – Сыр, – улыбнулась я.
      – Тебя и Дел приглашают участвовать в телевизионном шоу.
      – А, что я буду делать с этой шоколадной женщиной господина Ферзя?
      – А ты не догадываешься? Передача называется 'женщины генерала'.
      – Ты надо мной издеваешься? Я не была никогда женщиной Ферзя!
      – И я так думаю, но Добрыня Никитич очень просил надеть аквамарины и явиться на съемки шоу.
      – А их нет!
      – Чего у тебя нет? аквамаринов?
      – Я их раздарила.
      – Щедрая ты наша Маша.
      – Я не Маша, я Спиноза, если ты еще меня со своей секретаршей не перепутал!
      – Проехали, ты сегодня не в духе. А ты не знаешь, где Мартин? Его сегодня не было на работе.
      – А я причем?
      – При нем, – сказал суровым голосом Осип и прошел на кухню.
      За окном летал пушистый снег. В голове у Осипа было удивительно пустынно, он ничего не хотел, кроме ужина, которого не обнаружил. На столе стояли лилии, и едой не пахло. Он достал из морозильника рыбу в лотке и поставил ее в микроволновую печь, в надежде, что минут через двадцать у него будет готовая рыба.
      Я понуро вошла на кухню.
      – Осип, не сердись, мы сегодня были в пансионате 'Здоровый час'.
      – Понятно. А у меня будет здоровый ужин.
      – Я не успела ничего приготовить, мы поели в ресторане. Ты, знаешь слухи об этом страшном месте?
      – Я все знаю или почти все, – ответил Осип, глядя на снег за окном.
      – Тогда скажи, где там стена праха, ее искала Лизка журналистка.
      – Пусть ищет, не мое дело тайны выдавать.
      – Значит, она существует! – торжественно воскликнула я.
      – Слушай, дорогая, не лезь в это злачное место… – зло прошипел Осип.
      – Не буду, но ведь хотелось бы знать…
      – Состаришься до последней стадии – узнаешь.
      – Так, ты меня туда пошлешь?
      – Сама побежишь, как миленькая.
      – А если я не захочу?
      – Тебя не спросят, определят степень здоровых клеток в твоем организме и если их число станет критическим, то исход известен – пансионат.
      – Но Нимфа не Богиня!
      – О, просветили тебя! Нимфа Михайловна – это, как бы тебе сказать… Она черная фея округа.
      – Так, но у нее волосы светлые и она всегда в голубоватой одежде!
      – Цвет волос роли не играет, она мисс мистики округа Валет.
      – Какая новость интересная!
      – Спиноза, не смей ее имя всуе упоминать! Я это тебе говорю, а не твоим приятелям.
      Я подошла к цветам, погладила их и ушла к себе в комнату. Мне стало страшно только сейчас, я поняла, что меня познакомили с одним из кругов ада округа Валет, я даже чутьем поняла, где находится эта стена праха, скорее там, где стояли Ваня с Лизкой. Стену они пытались найти. Нет, думать об этой стене я не хотела! Я решила, что утром пойду на работу, а куда – решу завтра.
      Неожиданно окно открылось, и в комнату влетела биологическая мышь. Она покрутилась вокруг меня и прилипла к потолку, как бы говоря, что она здесь по делу.
      Нимфа Михайловна, черная фея округа Валет, после дня открытых дверей в пансионате 'Здоровый час' решила сменить имидж. От природы волосы у нее были темные, но она их давно уже осветляла. Теперь она решила осветлить свою деятельность и стать светлой феей. Она помнила, как Осип изобрел прибор Сердечко, просто потому, что это был ее заказ. Да, она тогда хотела управлять людьми с помощью современных приборов!
      Что изменилось теперь? Ничего особенного, но Нимфе Михайловне захотелось иметь прибор Сердце. Нет, не тот, который восстанавливает сердце после его мимолетной остановки, а… Собственно, что она хочет теперь? Чтобы ее имя не связывали со смертью людей, а связывали с их здоровьем. Добьешься у людей светлых слов… – промелькнуло в ее голове, но эту мысль она отбросила сразу.
      Так отчего у людей болит сердце? Надо же ей придумать техническое задание для Осипа Ильича! Первая мысль потрясла ее саму – от совести! Как ни странно, но сердце болит от мысли, что человек совершил не совсем хороший поступок. Тогда надо выпустить прибор – Совесть, подсказало ей ее сознание. От неприятностей сердце тоже болит, но неосознанно, и болит, если в этих неприятностях задета пресловутая совесть. Если человек в неприятностях не виновен, то сердце его не заболит. Понятно, что кончина родственников не щадит сердце, но опять же, если совесть молчит и человек сделал все, для того, чтобы спасти умершего, то сердце более менее переносит потерю.
      К чему такие мысли? Нимфа Михайловна не чувствовала угрызения совести, за то, что люди из пансионата уходили в стену праха. Почему? У нее были отличные врачи в штате, они каждого человека проверяли на состояние здоровья электронными датчиками, касаясь незаметно нужных точек на их теле, маленьким электронным прибором. Те, кто покидали пансионат через стену праха, были давно и неизлечимо больны, просто им скрасили последние дни существования.
      А теперь Нимфа Михайловна хотела, чтобы люди научились управлять своим здоровьем с помощью приборов и своего сознания. Но эти приборы надо еще изобрести, несмотря на, то великое множество аппаратуры, которое уже придумано. Ей нужен свой арсенал приборов и Осип ей в этом непременно поможет.
      Итак, Сердце. Как заставить его быть здоровым? Убрать Совесть? Ампутировать это ненужное чувство? Нет, Совесть надо оставить. Значит, человек должен чувствовать свои поступки, когда они приближаются к черте – совесть? Нимфа Михайловна улыбнулась, она уже предчувствовала, что такое задание Осипу понравиться. Прибор Сердце должен сигналить о приближении Совести? Нормально! Но это для относительно молодых людей. А у старых людей сердце подвергается естественному старению, как быть здесь?
      Как? – эта мысль для Нимфы Михайловны решения не имела. Она почувствовала, что она только черная фея, но не господь и тут дальше пансионата 'Здоровый час' ее мысль не шла. Тогда она достала из шкатулки алмаз Луна, который ей достали из-под кареты и танка, радостно улыбнулась, и подумала об Осипе. Можно просто сказать, что Осип Ильич самый умный в округе Валет. А если в этом округе живут самые умные на Земле люди, то есть вероятность, что Осип самый умный ученый Галактики, но дочь Спиноза его умнее.
 

 

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

24.10.2008