Глава 4

Салли, уже переставшая плакать, встретила невестку враждебным взглядом. Леди Джослин вытащила из ридикюля одну из своих визитных карточек и с невозмутимым видом проговорила:

— Здесь мой адрес. Дайте мне знать, когда… что-то изменится. Возможно, я смогу как-нибудь облегчить положение вашего брата. Может, ему потребуются одеяла, лекарства… Возможно, я могла бы нанять ему сиделку…

Салли взяла карточку, но все-таки с вызовом в голосе заявила:

— Дэвиду от вас ничего не нужно!

— Как пожелаете, Попрощавшись с Ричардом Дэлтоном, леди Джослин направилась к лестнице. Ее небольшая свита последовала за ней.

Салли процедила сквозь зубы:

— Шлюха.

Капитан грустно улыбнулся:

— Вы ошибаетесь, уверяю вас. Она — женщина, которая пытается выжить в мире, созданном мужчинами. В таких обстоятельствах вы могли бы поступить так же.

— Сомневаюсь, — ответила Салли. Взглянув на капитана и заметив, что он очень устал, она добавила:

— Вам пора бы отдохнуть. Я уверена, что вы провели на ногах гораздо больше времени, чем вам рекомендовал доктор.

— Доктор? Я его советов никогда не слушал.. Неужели прислушаюсь сейчас? Впрочем, я действительно не прочь прилечь. — Капитан пристально посмотрел на собеседницу:

— Салли, выбирайте выражения, когда будете говорить с братом. Он очень доволен этим браком. Не надо его огорчать.

Она густо покраснела.

— Наверное, я это заслужила. Не беспокойтесь, я не стану его огорчать. Я пойду к нему и скажу, что не убивала его аристократическую женушку.

— Это известие должно его успокоить.

Капитан улыбнулся и, опираясь на костыли, направился к своей палате.

Салли повернулась к двери и вошла к брату. Сначала ей показалось, что Дэвид спит. Она осторожно подошла к кровати и присела на стул. Дэвид тотчас же открыл глаза.

— Ты меня простишь, мой ежик? Сердце Салли едва не разорвалось — брат вспомнил ее детское прозвище.

— Конечно, прощу. Просто я очень удивилась, когда пришла сюда… и все это увидела. — Она взяла со столика пузырек с опием, — Наверное, тебе уже пора принять лекарство.

Дэвид выпил ложку настойки и устало прикрыл глаза.

— Ты, Салли, сегодня раньше, чем обычно…

— Мне удалось пораньше освободиться. — Немного помолчав, она спросила:

— А почему ты не сказал мне, что собираешься жениться?

Дэвид вдруг открыл глаза и улыбнулся:

— Потому что если бы я сказал тебе об этом заранее, то ты заявила бы, что способна сама о себе позаботиться. И запретила бы мне жениться. Я прав?

Она невольно рассмеялась:

— Ты слишком хорошо меня знаешь. Сон начал одолевать Дэвида, и он говорил все тише и тише:

— Я знаю, ты очень способная, но ты все равно остаешься моей младшей сестренкой. И я счастлив, что у тебя будет пятьсот фунтов в год.

Пятьсот фунтов в год! Салли в изумлении смотрела на засыпавшего брата. Неужели ей действительно назначили такую сумму? Какими бы недостатками ни обладала заносчивая леди Джослин, скупость в их число явно не входила. Пятьсот фунтов — ведь это в пять раз больше ее годового жалованья. Что ж, теперь она сможет жить так, как пожелает, теперь она обеспечена до конца жизни.

Но захочется ли ей учить детей, останется ли она на службе у Лонстонов? Конечно, они очень порядочные люди, но ведь с пятью сотнями фунтов в год у нее появится выбор… Она может путешествовать. Может купить домик и вести праздную жизнь…

Свобода взамен жизни Дэвида… Она тотчас же напомнила себе, что Дэвид все равно умер бы. По крайней мере теперь леди Джослин будет тратить на свои глупые развлечения на пятьсот фунтов меньше…

Утешившись этой мыслью, Салли полезла в свой ридикюль за вязаньем. Пока Дэвид лежал в госпитале, она сначала починила всю его одежду, а потом успела связать четыре пары перчаток, три пары носков и два шарфа. Вязать Салли не любила, но ей никак не удавалось сосредоточиться на чтении, когда рядом тяжело дышал брат. А вязанием она хотя бы руки могла занять…

Салли, нахмурившись, посмотрела на спицы с незаконченным носком. Три петли она упустила, и ей придется потратить полчаса на то, чтобы исправить огрехи. Ну что ж, у нее впереди почти весь день, а Дэвид будет спать. Она взглянула на изможденное лицо брата и, содрогнувшись, отвела глаза. Неужели прошло всего две недели с тех пор, как его привезли в Лондон? Ей казалось, что она приходит в этот мрачный дом уже целую вечность. И с каждым днем Дэвид становился все слабее… Даже удивительно, что он все еще жив.

Временами — да простит ее Господь — ей хотелось, чтобы все побыстрее закончилось. Тогда она могла бы наконец всецело отдаться своему горю. Иногда она даже пыталась представить, как узнает о смерти брата. Будет ли она в этот момент рядом с ним? Или Ричард пришлет ей записку? А может, она явится в госпиталь и увидит, что брата нет в палате?

Салли заметила, что порвала нитку. Дрожащими пальцами она сделала узелок.

«Ты должна сохранять спокойствие. Дэвиду достаточно его собственных страданий, ему не до твоего горя».

Она обвела взглядом палату. Услышав доносившиеся откуда-то крики и стоны раненых, тяжко вздохнула. Этот госпиталь — ужасное место. Но хороших госпиталей, наверное, и не существует.

Леди Джослин зашла в залитую солнцем гостиную — это была любимая комната Лоры Киркпатрик. После того как подававшая чай служанка ушла, Джослин объявила:

— Вы будете рады узнать, что мои брачные проблемы решены. А тете Эльвире придется смириться — она будет жить на доход Уиллоби.

Леди Лора поставила на блюдце чашку.

— Ты приняла предложение одного из своих поклонников? — спросила она с улыбкой. — Кто же он? В церковь вы еще успеете. Но боюсь, церемония будет слишком уж скромной.

— Все гораздо лучше. — Джослин вручила тете лист бумаги. — Дело уже сделано. Вот смотрите — свидетельство о моем замужестве.

— Что это значит? — Леди Лора взглянула на бумагу и вдруг нахмурилась. Затем пристально посмотрела на племянницу:

— Дорогая, как это надо понимать?

— Разве не понятно? — Джослин вдруг вспомнила, как выглядел Дэвид, когда она уходила из палаты. — Я нашла умирающего человека, и в обмен на значительную сумму он женился на мне.

— Но ты ведь совершенно его не знаешь!

— Эта мысль пришла мне в голову, когда я навещала Ричарда Дэлтона. Он упомянул о майоре Ланкастере, — объяснила Джослин. — Все вполне разумно. Сестра майора будет обеспечена, а я выполнила условие отцовского завещания. Ричард не был шокирован моим предложением, Дэвид — тоже…

Леди Лора гневно взглянула на племянницу:

— Дэвид с Ричардом много лет рисковали жизнью. Конечно, они смотрят на вещи иначе, чем лондонское общество!

Джослин поджала губы.

— Вас тревожит именно это? Что люди меня осудят? А я-то считала, что вы выше этого! И потом… мне кажется, многие только посмеются, если узнают об этой истории. Меня сочтут очень хитроумной и находчивой.

На щеках леди Лоры выступили красные пятна, но ее голос уже снова звучал ровно:

— Не могу отрицать: для меня очень важно, что говорят люди. Семейство Кенделов слишком часто бывало в центре скандалов.

При упоминании о прошлом Джослин побледнела, а леди Лора неумолимо продолжала:

— Но больше всего меня огорчает другое: ты используешь смерть человека для достижения своих эгоистических целей. Почему ты заранее не обсудила со мной свои планы?

Стараясь сохранять спокойствие, Джослин проговорила:

— Но, тетя, вы же сказали, что не желаете ничего знать о моих планах. Пожалуйста, не сердитесь на меня! — воскликнула она дрогнувшим голосом. — Поверьте, я не стала бы выходить за него замуж, если бы знала, что вас так это расстроит. Эта мысль пришла мне в голову совершенно неожиданно. Майор Ланкастер с радостью принял мое предложение, а потом отступать было уже поздно. Мне казалось, что мы оба будем в выигрыше. Пожалуйста… тетя, постараетесь меня понять!

Леди Лора тяжко вздохнула:

— Возможно, я не огорчилась бы так, если бы речь шла о незнакомом человеке, не о том, кого я знаю и уважаю. Но Дэвид… Мне ужасно его жаль. Он заслуживает большего…

— Возможно, вы правы, — прошептала Джослин. Осуждение тети больно ее ранило. — Но дело сделано, и изменить ничего нельзя.

Леди Лора встала из-за стола.

— Завтра утром я еду в Кеннингтон. Пора приводить дом в порядок и готовиться к возвращению Эндрю из Франции. Теперь ты женщина замужняя и моя роль дуэньи закончена, — добавила Лора, с усмешкой взглянув на племянницу.

— Да, наверное.

Джослин уставилась в тарелочку, на которой раскрошила свой бисквит.

Леди Лора направилась к двери. У порога обернулась:

— Я вернусь недели через две. Или через месяц. Надо полагать, к этому времени я уже успокоюсь.

Кивнув племяннице, леди Лора вышла из комнаты.

Джослин поднялась из-за стола, но тотчас же снова опустилась на стул. Она ужасно устала… а теперь еще и огорчила тетю Лору, самого близкого человека. А может быть, тетушка права? Может, подобный поступок действительно заслуживает осуждения? Да, конечно же, она совершила ужасную ошибку!

Только теперь уже ничего нельзя изменить. Ей придется смириться со своим собственным выбором.

Джослин задумалась… Ей хотелось как-то отвлечься от неприятных мыслей. И тут она вспомнила, что в этот вечер Паркингтоны дают бал. Приглашенных мало… И почти со всеми она хорошо знакома — именно такие вечера нравятся ей больше всего.

Хотя бы какое-то время ей не придется думать о том, что она скоро станет вдовой.

Гостей у Паркингтонов было немного — почти все уже разъехались по своим поместьям. И все же Джослин испытывала странное беспокойство, она ждала чего-то необычного… Во всяком случае, разговоры гостей казались ей скучными и глупыми.

А потом явился запоздалый гость — и Джослин почувствовала, что сердце ее учащенно забилось. В зал вошел Рафаэль Уитборн, герцог Кэндовер. Лишь взглянув на него, Джослин поняла: она приехала сюда в надежде встретить этого человека. Ее влекло к нему не только потому, что он был очень красивым мужчиной, она была уверена: они созданы друг для друга.

Беседуя с гостями, Джослин то и дело поглядывала на Кэндовера. Она знала, что ей не следует самой искать с ним встречи. Этого красивого и богатого аристократа постоянно преследовали женщины, так что не было ничего удивительного в том, что он не обращал на них внимания. Но ведь и она, дочь графа Кромарти, была богатой наследницей и не нуждалась ни в деньгах, ни в титуле. Если ей удастся его завоевать, это будет лишь подтверждением того, что они действительно созданы друг для друга.

Терпение Джослин было вознаграждено: когда музыканты заиграли вальс, лорд Кэндовер нашел ее.

— Я очень рад, что вы по-прежнему в Лондоне, — проговорил он с улыбкой — Разрешите пригласить вас на этот вальс?

— Только если вы пообещаете, что не станете снова наступать мне на ноги, — улыбнулась в ответ Джослин.

— Но я не виноват, — засмеялся Кэндовер. — Когда на меня налетел тот пьяный болван, мы с вами просто чудом не оказались на полу. Это нанесло бы огромный ущерб нашей репутации!

— Просто удивительно, что вам удалось сохранить равновесие да еще и проучить того пьяного невежу. Мне кажется, он так и остался лежать на полу. Скажите, как вам это удалось? Герцог вывел Джослин на середину зала.

— Я только подтолкнул его в нужном направлении, — усмехнулся он, обнимая партнершу за талию — В Итоне дают прекрасное образование. Там даже учат с честью выходить из подобных затруднении.

Джослин с улыбкой смотрела на герцога. В эти минуты она совсем не жалела о том, что отказывала всем своим поклонникам. Не жалела даже о том, что обвенчалась с майором Ланкастером — ведь этот брак давал ей свободу… и надежду.

Глядя в серые глаза Кэндовера, Джослин думала о том, что, может быть, и она когда-нибудь станет называть его Рэйфонд — так называли герцога только самые близкие люди.

Джослин казалось, что она ведет себя так же, как обычно, поэтому очень удивилась, когда Кэндовер вдруг сказал:

— Простите меня, леди Джослин, но похоже, вы сегодня не в духе. Что-то случилось?

Это был вопрос друга, а не случайного знакомого. Значит, она не ошиблась, значит, герцог действительно проявлял к ней интерес.

— У меня сегодня был очень странный день, — ответила Джослин. — Утром я вышла замуж и сама еще не привыкла к этому.

Герцог взглянул на нее с удивлением:

— Вышли замуж? Вот уж не думал, что вы способны допустить подобную оплошность, — Он усмехнулся. — Но разве дом Паркингтонов подходящее место для медового месяца?

Джослин решила, что пришло время обо всем рассказать герцогу. И намекнуть на то, что она голова к новым отношениям.

— Мало кто об этом знает… Видите ли, мой отец оставил нелепейшее завещание. Он поставил мне условие: я должна выйти замуж до двадцати пяти лет. В противном случае я лишилась бы большей части наследства.

Герцог выразительно поднял брови:

— Действительно, нелепое завещание…

— А ведь мы с отцом были в прекрасных отношениях, — продолжала Джослин. — Но у меня не оставалось выхода. Этим утром я вступила в брак по расчету. — B ее голосе послышались горестные нотки:

— Я когда-то мечтала о счастливом замужестве, но вот…

— Если вы имеете в виду брак по любви, то вам следовало бы знать: в нашем кругу подобное редко случается, — сухо проговорил герцог.

— Я вовсе не говорю, что женщина должна терять голову от любви, — возразила Джослин. — Конечно, и чувственное влечение должно присутствовать, но, судя по тому, что я слышала, со временем оно исчезает — даже у безоглядно влюбленных. Гораздо разумнее основывать брак на взаимном уважении и симпатии. Это должно быть дружеское партнерство людей с общими взглядами, принципами и целями.

— Вы очень разумно рассуждаете, — сказал герцог, явно заинтересовавшись разговором. — Хотелось бы, чтобы как можно больше женщин занимали такую обдуманную позицию. Тогда брак стал бы гораздо привлекательнее.

Взглянув на герцога, Джослин поняла, что значительно выросла в его глазах. Если он когда-нибудь решит жениться, то его избранницей будет женщина вроде нее — такая не станет утомлять мужа скандалами и истериками.

Немного помолчав, Джослин со вздохом проговорила:

— К сожалению, у меня не было выбора. — Она взглянула на герцога из-под опущенных ресниц и, чуть понизив голос, добавила:

— Доставляющие удовлетворение отношения мне придется искать где-то еще.

— И ваш муж не будет возражать? — осведомился он, глядя ей в глаза.

— Не будет, — решительно заявила Джослин. Находясь в объятиях мужчины, за которого ей хотелось выйти замуж, Она не желала думать о майоре Ланкастере. — Наш брак рассчитан только на взаимную выгоду.

Наконец вальс закончился, и они чуть отстранились друг от друга. Однако по-прежнему стояли в центре зала. Стояли, пристально глядя друг другу в глаза. И вдруг Кэндовер улыбнулся и, отступив еще на шаг, взглянул на вырез ее платья.

Джослин правильно поняла его взгляд — это был деликатный намек. В какой-то момент она даже испугалась. Может, отступить, может, дать ему понять, что она не желает идти дальше?

В следующее мгновение Джослин взглянула ему в глаза и улыбнулась. Герцог прекрасно понял значение этой улыбки. Подавая ей руку, он проговорил:

— Завтра утром я уезжаю из Лондона до сентября, но буду с нетерпением ждать нашей встречи.

К этому времени она уже овдовеет, в ничто не помешает ей принять герцога у себя. Правда, эта свобода обходится дороже, чем она предполагала… Стараясь не думать об умирающем майоре, Джослин ответила:

— Я тоже буду ждать с нетерпением.

Улыбнувшись ей на прощание, герцог Кэндовер отошел. Приглашение на второй танец подряд привлекло бы к ним ненужное внимание Однако они договорились встретиться… При мысли об этом Джослин задыхалась от волнения. Наконец-то единственный интересующий ее мужчина увидел в ней женщину — и все потому, что она вышла замуж!

Конечно, не так уж приятно хладнокровно строить планы любовной связи, но она не столь наивна, чтобы полагать, что герцог думает о чем-то большем Однако Джослин чувствовала: можно рассчитывать на дальнейшие отношения с Кэндовером только в том случае, если они будут близки.

А если она потеряет и его, и девственность?.. Ну что ж, конечно, ей будет больно сознавать, что он счел ее подходящей для роли любовницы, но не для роли герцогини… Однако и в этом будут свои плюсы. Ей, как и любой нормальной женщине, любопытно узнать, что такое страсть. Кэндовер же чрезвычайно привлекательный мужчина, и он сможет многому ее научить.

Интересно, как он отреагирует, когда узнает, что она девственница? Вероятно, Кэндовер все-таки поймет, почему она после венчания отправилась к Паркингтонам одна. Оставалось надеяться, что он в ней не разочаруется.

А пока… Пока она будете нетерпением дожидаться сентября.

Глава 5

Салли ушла из госпиталя лишь к вечеру. А потом беспокойно ворочалась всю ночь, вспоминая надменную светскую красавицу, так бесцеремонно воспользовавшуюся положением ее брата. Даже на следующее утро, давая уроки своим воспитанникам, Салли все еще кипела от гнева.

Но лотом, направляясь в госпиталь, она вдруг почувствовала, что события, произошедшие накануне, вселили в нее надежду. В течение последних недель она безропотно принимала приговор, который доктора вынесли Дэвиду. Но теперь гнев придавал ей решимости, теперь она не желала сдаваться. Если Дэвид не в состоянии бороться за жизнь, то бороться за него будет она, его сестра!

Перед тем как идти в палату брата, Салли нашла доктора Рэмзи. Ей нужно было серьезно поговорить с ним, чтобы выяснить, есть ли хоть какая-то надежда на выздоровление. Доктор Рэмзи прекрасно знал свое дело, но в отличие от многих своих коллег охотно признавал, что его возможности ограниченны.

С беспокойством взглянув на Салли, доктор Рэмзи пробормотал:

— Я слушаю вас, мисс Ланкастер. — Его близорукие глаза моргали за стеклами очков.

— Скажите, доктор, можно ли как-то помочь моему брату? Он умирает у меня на глазах! Не может быть, чтобы вы не могли еще что-нибудь сделать!

Рэмзи снял очки и принялся их протирать.

— Случай майора Ланкастера меня удивляет. Он держится за жизнь с удивительной цепкостью, но при параличе практически ничего нельзя сделать. — Доктор нацепил очки на нос. — Подозреваю, что, помимо паралича, у него еще и повреждения внутренних органов, которые мы вылечить не в состоянии. Мы можем лишь облегчить его страдания в эти последние дни.

Доктор хотел уйти, но Салли его удержала:

— Мне не хотелось бы спорить с вами. Я знаю, что вы сделали все, что могли, и я очень вам благодарна, доктор. И все же… нет ли в Лондоне специалиста, чьи методы, возможно, отличаются от общепринятых? Ведь терять уже нечего, не так ли, доктор?

Рэмзи молча кивнул. Поразмыслив, сказал:

— В больнице Святого Варфоломея есть сумасшедший шотландец по имени Йен Кинлок. Я слышал, что он недавно вернулся из Бельгии, где в течение нескольких недель оперировал раненных при Ватерлоо. Он очень… эксцентричен, но выполнил несколько удивительных операций. — Окинув взглядом скромное платье Салли, доктор добавил:

— Кинлок, судя по всему, превосходный хирург, а поэтому его консультации стоят очень дорого. Но, насколько я знаю, он берет крупные суммы с людей состоятельных, а потом раздает деньги нищим. Этот человек действительно безумец. И знаете… Я сомневаюсь, что он согласится осмотреть пациента в госпитале герцога Йоркского.

— Я только что получила некоторую сумму денег, — заявила Салли. — Возможно, мне удастся его уговорить.

Она повернулась и решительно зашагала по коридору.

— Да поможет Бог Йену Кинлоку, — пробормотал доктор Рэмзи, глядя ей вслед.

Направляясь к Дэвиду, Салли лихорадочно размышляла. Консультация с новым хирургом была попыткой уцепиться за соломинку, но она не откажется от борьбы, покуда остается хоть какая-то надежда. Кроме того, ей хотелось потратить деньги леди Джослин именно таким образом, хотелось потратить их на Дэвида. Больница Святого Варфоломея — одна из старейших и самых известных в Лондоне, и там всегда множество пациентов. Кажется, эта больница находится неподалеку от собора — Святого Павла, так что ей придется нанять экипаж…

В дверях палаты Салли едва не столкнулась с рослым молодым мужчиной в синей ливрее. В следующую секунду она узнала Моргана, слугу, сопровождавшего накануне леди Джослин.

— Пришли проверить, не умер еще муж вашей хозяйки? — проговорила Салли.

Молодой человек смутился, покраснел, и ей сразу же стало стыдно за свои слова. Действительно, несправедливо винить слугу за то, что леди Джослин не умеет себя вести.

— Я приехал сюда, чтобы забрать моего брата, мисс Ланкастер, — ответил Хью Морган. — Леди Джослин попросила меня заодно проведать майора Ланкастера.

— Ваш брат — пациент этого госпиталя? — спросила Салли.

— Он был капралом драгунского полка, мисс. Леди Джослин предложила ему место и решила взять его к себе, чтобы он быстрее поправился, — объяснил Хью. — Она прислала за ним свою карету, чтобы его довезти.

Салли внимательно посмотрела на стоявшего перед ней мужчину. Конечно же, он был очень высокого мнения о своей хозяйке — ведь леди Джослин согласилась забрать его брата из этого ужасного госпиталя, где даже здоровому недолго заболеть. Салли с радостью забрала бы отсюда Дэвида, но куда его отвезти? Ведь у нее не было денег для того, чтобы арендовать квартиру и нанять для брата сиделку.

Однако теперь у нее появилась другая возможность! В соответствии с британскими законами Дэвиду принадлежал роскошный особняк на Брук-стрит, который леди Джослин называла «своим домом». Эта особа не посмеет ей отказать, если она захочет перевезти туда своего брата. Да, она отвезет Дэвида на Брук-стрит — пусть только леди Джослин попробует протестовать!

— Как удачно, что вы с каретой! — воскликнула Салли. — Мы можем воспользоваться ею для того, чтобы перевезти майора Ланкастера в дом леди Джослин!

Морган сначала удивился, потом — встревожился.

— Но, мисс, хозяйка попросила меня только проведать его, она ничего не говорила о том, чтобы увезти его домой. Пристально глядя на Моргана, Салли сказала:

— Ваша хозяйка ничего не говорила об этом только потому, что была уверена: его нельзя перевозить. Однако я только что беседовала с доктором Рэмзи, и он сказал, что от перевозки Дэвиду хуже не станет.

Салли понимала, что не совсем верно передает слова доктора Рэмзи, но иначе она не сумела бы настоять на своем.

Но Морган молчал, и тогда Салли заявила:

— Полагаю, что ваша хозяйка обязана его принять, ведь она — жена Дэвида. И конечно же, леди Джослин не захочет, чтобы ее муж оставался в этом… в таком ужасном месте.

— Да, похоже, что миледи очень заботится о вашем брате, — пробормотал Морган. — И Бог свидетель, моему брату тоже хочется побыстрее выбраться из госпиталя. Вы правы, это ужасное место. — Хью нахмурился и вдруг решительно кивнул:

— Я усажу брата в карету, а потом вернусь за майором Ланкастером с носилками, потому что надо осторожно перенести его.

— Да, конечно, — кивнула Салли. Глядя вслед Моргану, она вдруг подумала: «Почему же он все-таки согласился, неужели не боится гнева своей балованной хозяйки?»

Салли снова нашла доктора Рэмзи. Выслушав ее, он с ней согласился, сказал, что если уж переправка из Бельгии майора не убила, то и поездка по Лондону, наверное, не причинит ему особого вреда. А если он все же не выдержит дороги, то это будет означать только одно: неизбежный конец наступил немного раньше.

Попрощавшись с доктором, Салли вернулась к палате брата и прямо с порога заявила:

— У меня хорошие новости, Дэвид. Здесь карета леди Джослин, и я получила от доктора Рэмзи разрешение перевезти тебя домой. Я уверена, что там тебе будет лучше, чем в госпитале.

— Леди Джослин хочет, чтобы я остановился у нее? — Майор был приятно удивлен. — Это в условия сделки не входило. Как она добра!

При мысли о том, что Джослин прислала за ним карету, Дэвид преобразился, он казался таким счастливым, что Салли не стала ничего ему объяснять. Однако мысленно поклялась, что заставит леди Джослин принять брата, заставит во что бы то ни стало.