Должно быть, он прошел испытание с успехом, потому что примерно через полчаса Стэнтон спросил:
      - Вы собираетесь проводить много времени в наших краях?
      - Возможно. - Реджи пожал плечами. - Вообще-то я собираюсь жить в основном здесь, но я только что приехал, - А вы не хотите занять пост мирового судьи? - пустил пробный шар Стэнтон.
      Реджи ошарашенно уставился на него.
      - Боже правый, мирового судьи?! Но ведь я для этого совершенно не гожусь. Более того, наверняка найдутся люди, которые вам скажут, что сделать меня мировым судьей - все равно что поручить хорьку следить за порядком в курятнике.
      Пожилой собеседник Дэвенпорта рассмеялся:
      - Несмотря на ваше бурное прошлое, на место мирового судьи вы вполне подходите. Вы самый крупный землевладелец графства, выходец из уважаемой семьи уроженцев здешних мест. Многие поколения ваших предков жили здесь. Главное, что требуется от мирового судьи, - это здравый смысл и справедливость. Я уверен, вы справитесь.
      Реджи на какое-то время лишился дара речи. Его одновременно глубоко тронуло и изрядно позабавило это выражение доверия со стороны его дальнего родственника. И все же возможность стать мировым судьей вызвала у него неожиданный прилив энергии и энтузиазма. Это был своеобразный вызов, который ему захотелось принять. Мировые судьи, по сути дела, являлись властью на местах - они не только судили правонарушителей, но и проводили в жизнь закон о бедных, занимались обустройством дорог и многими другими полезными для общества делами. Словом, работа обещала быть интересной.
      - А вам не кажется, что вы слишком гоните лошадей? - спросил Реджи с ироничной усмешкой.
      Многие сочли бы подобное выражение вульгарным, но Стэнтон даже бровью не повел.
      - А вам разве так кажется? - только и спросил он, чуть улыбнувшись.
      Реджи уже раскрыл было рот, чтобы сказать что-нибудь язвительное, но передумал. Разве сам он не размышлял о том, что ему пора изменить жизнь? Стать представителем власти - это было бы изменением, да еще каким. Будучи человеком достаточно уверенным в себе, если не сказать самоуверенным, Реджи в глубине души считал, что из него выйдет толковый мировой судья.
      - Да нет, пожалуй, нет, - ответил он на вопрос Стэнтона.
      - Вот и хорошо, - удовлетворенно кивнул Стэнтон и добавил, чуть помедлив:
      - Я удивлен тем, что вы не вернулись в Дорсет раньше. Честно говоря, я уже почти перестал на это надеяться.
      - Вы в самом деле обо мне думали?
      Реджи был удивлен и тронут. Ему даже не приходило в голову, что на свете, оказывается, жили люди, которые были неравнодушны к судьбе мальчика, покинувшего родной дом в восьмилетнем возрасте.
      - Ну разумеется. Ведь вы сын моей троюродной сестры Энн, ваш отец был моим другом. Здесь ваш дом, - произнес Стэнтон таким тоном, каким люди говорят, когда непоколебимо уверены в справедливости своих слов.
      Реджи задумался. По всей вероятности, Стэнтон был прав - во всяком случае, никакого другого дома у него не было.
      - Вообще-то у меня осталось очень мало детских воспоминаний, заговорил Реджи после паузы. - Лет до четырех я вообще ничего не помню, а из того, что было после, - только отдельные эпизоды.
      Сказав это, он подумал, что это очень странно, поскольку он обладал неординарной памятью. Однако большая часть его раннего детства оставалась для него словно окутанной туманом.
      - Ничего не помните до четырехлетнего возраста? - прищурившись, переспросил Стэнтон. - Это интересно.
      - Разве это имеет какое-то значение?
      Стэнтон, казалось, собрался было ответить, но передумал.
      - Если все так, как я думаю, то вы, несомненно, вспомните, - сказал он и сразу же перевел разговор на другое:
      - Мне было очень жаль, что вы не отвечали на мои письма, но меня это не удивляло. Вы ведь были совсем юны, а в вашей жизни произошло столько изменений. Мои собственные сыновья тоже никогда не были аккуратными корреспондентами, да и сейчас ими не стали.
      - Не отвечал на ваши письма? Но я никогда ни от кого не получал писем, - нахмурившись, пробормотал Реджи. Лицо Стэнтона удивленно вытянулось.
      - В течение года или около того я отправлял вам по письму в месяц, но потом, поскольку вы не отвечали, перестал это делать. Я писал в Уоргрейв-Парк, на адрес вашего дяди. Значит, ни одно из моих писем до вас не дошло?
      Реджи смачно выругался.
      - Еще одна подлая штучка моего опекуна, - пробормотал он и поведал своему собеседнику о том, как дядюшка фактически лишил его поместья Стрикленд.
      Стэнтона до глубины души потряс его рассказ. Он разгневался ничуть не меньше, чем сам Реджи.
      - Боже правый, да если бы я знал, что Уоргрейв нарочно отдаляет вас от семьи вашей матери, от всего вашего прошлого, вашего детства, я бы поехал в Глостершир и привез вас домой. Я был вашим крестным отцом, но Уоргрейв являлся куда более близким родственником, и потому я не стал спорить, когда он прислал за вами своих людей. - Стэнтон резко взмахнул рукой. - Ваш отец как-то спрашивал меня, не стану ли я опекуном его детей в случае, если что-то случится с ним и Энн, но, к сожалению, он так и не написал завещание.
      - Вы стали бы оспаривать у Уоргрейва право на опекунство надо мной? удивленно спросил Реджи.
      - Разумеется, если бы знал, как обстоит дело, - в свою очередь удивился Стэнтон. - Ведь мы с вами - члены одной семьи.
      - Мысль о том, что члены семьи могут помогать друг другу, для меня несколько нова, - с горечью сказал Реджи.
      - Я понимаю ваше невысокое мнение о родственниках - при таком опекуне, как старый Уоргрейв, иного у вас сложиться и не могло. - Стэнтон горестно покачал головой. - Я должен был понять, что есть какая-то причина, объясняющая то, что вы мне так и не написали. Вы всегда были вежливым и отзывчивым мальчиком. Ваш отец гордился тем, что у вас было очень сильно развито чувство ответственности. Мне следовало приложить больше усилий.
      - Вам не следует ни в чем себя винить. Кто мог ожидать, что мой дядя будет делать все, чтобы изолировать меня? - Реджи, чувствуя, что уже пережил более чем достаточно потрясений для одного дня, встал и протянул Стэнтону руку. - В любом случае я благодарен вам за попытки восстановить со мной отношения. Вы были занятым человеком, у вас была своя семья, и на вас лежала ответственность за нее. Не могли же вы все бросить и заниматься только решением проблем вашего дальнего родственника.
      - И все же я должен был сделать больше. Но теперь поздно об этом говорить. - Встав, он пожал руку Реджи с неожиданной для его возраста силой. - Моя жена просила узнать, не приедете ли вы к нам как-нибудь отобедать. У вас пока нет планов на вечер пятницы?
      В памяти Реджи всплыл еще один образ - круглое, улыбающееся лицо, всегда неизменно приветливое, несмотря на шум и кавардак, обычный для большой семьи.
      - Я с радостью приму ваше приглашение, - сказал он. - Надеюсь, тетя Бет чувствует себя хорошо?
      - Элизабет страдает ревматизмом, из-за которого ей трудновато бывает передвигаться по дому, но в целом она не так уж плоха. Она будет очень рада снова вас повидать. Вы всегда были ее любимчиком, - сказал Стэнтон и с улыбкой добавил:
      - И не удивляйтесь, если за обеденным столом окажется некая одинокая леди, а то и не одна.
      Реджи издал глухой стон.
      - Скажите тете Бет, если это произойдет, со мной может приключиться внезапный приступ какой-нибудь болезни, из-за которого мне придется немедленно вернуться домой.
      - Возможно, на первый раз мне удастся убедить ее обойтись без этого, но в будущем вам придется как-нибудь самому решать эту проблему, - хохотнул Стэнтон.
      Крестный отец Реджи покинул Стрикленд с чувством удовлетворения. В течение долгих лет он пристально следил за жизнью и поступками скандально известного Реджинальда Дэвенпорта и считал, что, если хотя бы половина из того, что о нем говорили и писали, соответствовала истине, это было бы вполне достаточным основанием для беспокойства. Стэнтон искренне опасался, что пороки и соблазны не оставят ничего от того умного, доброго, подававшего большие надежды мальчика, которого он помнил.
      Однако теперь, после встречи с Реджи, Стэнтон был уверен, что, несмотря на крайне неудачно сложившуюся судьбу и опекуна, сыгравшего в жизни Реджинальда роль злого гения, сын Энн все же остался самим собой. Да, несомненно, он совершил много поступков, которые не следовало совершать. Но он сохранил свою честь, свой ум, свое чувство юмора - надо было лишь вовлечь его в жизнь местного общества, поощрить его на поиски хорошей жены...
      Полный самых разнообразных планов, Стэнтон щелкнул кнутом над спиной своей лениво плетущейся лошади - ему не терпелось поскорее добраться домой и поделиться с Бет своими выводами.
      ***
      После ухода гостя Реджи почувствовал, что не в состоянии вновь сосредоточиться на своих планах на будущее. Визит крестного вызвал у него целый вихрь воспоминаний, преимущественно приятных. В прежние времена Стэнтоны и Дэвенпорты часто приезжали друг к другу в гости. Младший сын Стэнтона был для Реджи главным товарищем по играм. Теперь Джеймс находился в Индии и, по словам отца, делал весьма неплохую карьеру.
      Оглядываясь назад, Реджи отчасти понимал, почему воспоминания о детстве в течение долгого времени были словно заперты на замок где-то в тайниках его сознания. Как только дядя стал его опекуном, Реджи был отправлен в школу. Там, в Итоне, где царили весьма суровые законы, напоминавшие закон джунглей, воспоминания о счастливом прошлом могли размягчить его душу, сделать его слабее. И Реджи старался не думать о том, что он потерял, и весьма преуспел в этом. Даже после разговора со Стэнтоном он не мог восстановить в памяти ничего из своего раннего детства.
      Горестные размышления Дэвенпорта были прерваны прибытием его камердинера. Мак Купер выглядел весьма внушительно, даже покрытый толстым слоем дорожной пыли.
      - Вот уж кого я рад видеть! - воскликнул Реджи и направился к графину с бренди. Оно конечно, господам не пристало пить с прислугой, но между Дэвенпортом и Купером давно уже установились особые отношения. - Что, были какие-то проблемы в дороге?
      - Ось сломалась, - лаконично ответил камердинер, принимая бокал с бренди. Затем он со вздохом удовлетворения опустился в кресло и, устроившись в нем поудобнее, сказал:
      - Домишко у вас здесь будь здоров. Что, мы какое-то время пробудем тут?
      - Да, и не какое-то - мы будем жить здесь постоянно. Брови Мака взлетели вверх.
      - Вы хотите сказать, что мы будем жить здесь, а не в Лондоне? переспросил он, не веря своим ушам.
      - Время от времени мне придется бывать в столице, но моя, так сказать, штаб-квартира отныне здесь. - Реджи откашлялся и хрипло добавил:
      - Я знаю, ты городской человек, Мак. Если решишь, что жизнь в сельской местности тебе не по нутру, я пойму.
      - Разве я сказал хоть словечко о том, что собираюсь уезжать? - спросил Мак, окинув своего господина взглядом, выражающим крайнюю степень неодобрения.
      - Нет, - признал Реджи, - но ты пробыл здесь всего десять минут.
      - Если в Дороете есть виски и женщины, я как-нибудь приспособлюсь.
      - Здесь нет недостатка ни в том, ни в другом, - улыбнулся Дэвенпорт. Более того, здесь я познакомился с самой необычной женщиной, которую мне когда-либо приходилось встречать.
      - В каком смысле необычной? - с интересом спросил Мак.
      - Во многих смыслах. Ее зовут Элис Уэстон, и она, как выяснилось, является управляющим моим имением.
      - Кем-кем? - Купер поперхнулся бренди. Мака было трудно чем-либо удивить, но на сей раз Дэвенпорту это удалось, и он не без удовольствия поведал своему камердинеру о том, каким образом мисс Элис Уэстон получила свою должность.
      Выслушав господина. Мак в изумлении покачал головой.
      - Ну что ж, - сказал он наконец, - то, что она знает свое дело, - это, конечно, здорово. А вот как она из себя? Хорошенькая?
      Реджи вспомнил правильные, достойные резца скульптора черты, крупное, но в то же время исполненное пленительной грации тело Элис и ямочки на ее щеках.
      - Хорошенькая? - переспросил он и улыбнулся. - Да нет, это, пожалуй, слабовато сказано.
      Глава 9
      Обычно все окрестные владельцы отар купали овец одновременно и в одном и том же месте. Неудивительно поэтому, что, доскакав к полудню до вересковых пустошей, Реджи издалека, когда русло ручья еще было скрыто от него холмами, услышал жалобное блеяние овец и лай собак.
      Поднявшись на вершину очередного холма, он наконец увидел ручей, запруженный таким образом, что его воды разлились, образовав некое подобие бассейна. На восточном берегу плотной массой столпилось огромное овечье стадо в несколько тысяч голов, рядом с ним расхаживали овчарки. Реджи показалось, что он вот-вот оглохнет от многоголосого блеяния.
      У импровизированного бассейна толпились человек двенадцать мужчин, среди которых Реджи сразу же заметил гибкую фигуру Элис Уэстон. Спешившись и привязав коня, Дэвенпорт направился к ним. При его приближении Элис прервала разговор с плотным, коренастым человеком в пастушьей одежде.
      - Мистер Дэвенпорт, это Габриэль Митфорд, главный пастух имения Стрикленд, - представила она Реджи своего собеседника.
      Дэвенпорт, не веря своим глазам, уставился на стоявшего перед ним широкоплечего мужчину, а затем, улыбнувшись, протянул ему руку со словами:
      - Мы знакомы.
      Митфорд кивнул, стиснув руку Реджи в могучем пожатии.
      - Верно, - заметил он. - Готов поспорить, что в борьбе я и сейчас вас одолею. В два счета уложу вас на лопатки, это уж как пить дать.
      Реджи со смехом хлопнул его по плечу.
      - Напрасно ты так в этом уверен, Гейб, - возразил он. - Впрочем, если у нас хватит на это сил после того, как мы выкупаем пару тысяч овец, можно будет попробовать.
      - Только круглый дурак может по собственной воле взяться за такое занятие, как купание овец, - мрачно заявил пастух, которого, однако, выдавали чертики в глазах.
      - Ну, меня не в первый раз называют круглым дураком, - любезным тоном отозвался Реджи.
      Элис Уэстон невольно хмыкнула. Спохватившись, она торопливо изобразила серьезное выражение на лице и уже собралась было подать работникам сигнал занять свои места, но тут к Реджи подбежала одна из овчарок и положила на землю у его ног палку. Это была длинношерстная черная сука с белыми лапами и воротником. Ее белая с черными пятнами морда напоминала клоунскую маску.
      Реджи удивленно уставился на радостно вилявшую хвостом собаку.
      - Что это за овчарка, если ей нравится играть с палками? недоумевающе спросил он.
      - Никудышная, какая же еще, - раздраженно махнул рукой Митфорд. - Я пытался ее натаскивать. На моем веку это первая колли, не способная сбивать овец в стадо. Да она бы даже с утками не справилась. - Гейб мрачно поглядел на игриво перекатившуюся на спину овчарку. - Видно, придется пристрелить.
      Словно поняв, что ей готовы вынести смертный приговор, собака вскочила и дружески лизнула Реджи руку. Тот потрепал лохматую голову. Пасть собаки раздвинулась в радостной улыбке.
      - А может, кто-нибудь возьмет ее к себе в дом? - с надеждой спросил Дэвенпорт. - Очень уж дружелюбная псина.
      - Местным фермерам не нужны собаки, не пригодные к работе, - сказал Митфорд и махнул рукой, отгоняя колли подальше. Собака что было сил припустила к другим овчаркам.
      Элис подала работникам знак начинать. Реджи снял сюртук и сапоги и, отшвырнув их в сторону, следом за Габриэлем Митфордом и пастухом по фамилии Симмз по бедра зашел в ледяную воду.
      Еще один работник принялся с помощью собак отделять от отары небольшие группы по две-три овцы в каждой. Элис и старый, опытный пастух осматривали головы, рты и уши животных, определяя, не требуется ли помощь ветеринара. Прошедших осмотр трое молодых, сильных парней затаскивали в ручей. Овцы отчаянно блеяли и брыкались, но, оказавшись в воде, легко, без усилия удерживались на поверхности. Ухватив первое оказавшееся в ручье животное за шерсть, Реджи подтянул его к себе. Он любил овец, несмотря на их глупость и пугливость, хотя в детстве испытал немалое разочарование, когда потрогал одну из них и убедился, что такая мягкая на вид шерсть на самом деле грубая, жесткая и грязная.
      Премудрость состояла в том, чтобы перевернуть овцу на спину и оттереть грязь с ее живота, не попав при этом под удар копыт. Прежде чем предпринять попытку проделать этот трюк, Реджи понаблюдал, как управляется Габриэль. Судорожно брыкавшееся животное умудрилось лягнуть пастуха в ребра. Реджи знал, что после такого удара на теле Гейба надолго останется огромный кровоподтек. Тем не менее пастух сумел отмыть грязную шерсть на животе овцы, не утопив при этом животное и не захлебнувшись сам. Затем он снова перевернул овцу и, захватывая в пригоршню шерсть на ее спине, принялся изо всех сил отжимать, удаляя грязь и жир. Покончив с этим, он отпустил свою возмущенную жертву и толчком направил ее к противоположному берегу ручья. Овца подплыла к берегу, отряхнулась и получила в награду клок сена. После чего ее отогнали в другое стадо, чтобы она могла обсохнуть под лучами весеннего солнца. К концу дня большая часть ягнят должна была быть отлучена от вымени.
      Хороший работник мог искупать до сотни овец в час, и было очевидно, что Габриэль и Симмз в этом деле прекрасные мастера. У Реджи какое-то время ушло на то, чтобы приобрести необходимый навык, но постепенно он стал работать с вполне приемлемой скоростью.
      Через несколько минут после начала работы Дэвенпорт был таким же мокрым, как выходившие из-под его рук овцы. Он довольно ухмыльнулся при мысли о том, что лондонские знакомые, увидев его сейчас, вряд ли бы узнали в этом вымокшем, растрепанном работяге Реджинальда Дэвенпорта. Впрочем, это его нисколько не смущало - он получал от работы огромное удовольствие. Реджи давно соскучился по физическому труду, и то, что результат - чисто вымытых овец - можно было сразу же увидеть и оценить, тоже ему нравилось.
      Работники вошли в ритм и почти не разговаривали. Каждые полчаса тем, кто купал овец, передавали большую оловянную кружку с горячей водой, щедро сдобренной виски, чтобы не окоченели в ледяном ручье.
      Когда кружку пустили по кругу во второй раз, Реджи, обхватив ее обеими руками, чтобы согреть онемевшие от холода пальцы, сделал большой глоток и, передавая кружку Габриэлю, спросил:
      - Каково твое мнение о мисс Уэстон как об управляющей?
      - Она неплохо справляется. - Запрокинув голову, коренастый пастух вылил остатки жидкости в рот и швырнул кружку на берег. - И овец она любит.
      Это была высшая похвала, какую только можно было услышать из уст Габриэля Митфорда. Реджи его ответ нисколько не удивил: если бы овцеводы не считали Элис компетентным человеком, они ни за что не доверили бы ей свои стада.
      Реджи взглянул на берег. Элис, внимательно осмотрев довольно крупную молодую овцу, отпустила ее и, когда та бросилась прочь, уверенным движением ухватила за шерсть и подтащила к себе другую. Оставалось только удивляться, как она умудряется справляться с сугубо мужской работой и при этом оставаться удивительно женственной. Обтягивающие панталоны так соблазнительно обрисовывали ее бедра, что Реджи, хватая очередную овцу, ухмыльнулся и порадовался, что стоит почти по пояс в ледяной воде.
      ***
      Хотя день был очень трудным, Элис все же урывками наблюдала за Дэвенпортом и не могла не поразиться тому, насколько легко и быстро он вошел в работу, освоив новое для себя дело. Даже когда одна из овец брыкнула его задними ногами в грудь и опрокинула в воду, он встал как ни в чем не бывало, беззаботной улыбкой ответив на громкий хохот, которым встретили это небольшое происшествие остальные работники.
      Непосредственное участие в тяжелой работе сразу же обеспечило ему всеобщее уважение. Никто не мог бы сказать, входило ли это в расчеты Дэвенпорта или же ему в самом деле хотелось исполнить мечту своего детства, но, так или иначе, этот его поступок принес свои плоды.
      Ближе к вечеру Симмз, ростом и весом уступавший Дэвенпорту и Митфорду и потому быстрее опьяневший, стал с умиротворенной улыбкой оседать в воду. Подхватив пастуха под руки, Реджи и Габриэль выволокли его из ручья и уложили на берегу рядом с костром. Симмз тут же захрапел. Один из молодых парней, затаскивавших овец в воду, сменил его - надо было поскорее закончить купание.
      По традиции процедура купания овец завершилась совместной трапезой принимавших в ней участие работников. Элис заранее распорядилась, чтобы на берег ручья доставили еду. Люди с жадностью набросились на ветчину, вареную картошку и теплый хлеб, обильно запивая все это элем. К тому моменту, когда с едой было покончено, все мужчины были слегка навеселе. Даже Элис выпила довольно много и теперь ощущала во всем теле приятное тепло, к которому добавлялось не менее приятное чувство удовлетворения от хорошо сделанного дела.
      Элис и Дэвенпорт приехали на берег ручья верхом. Когда стало смеркаться, они направились к лошадям, чтобы вернуться в усадьбу вместе. По идее, он должен был уже просто заледенеть в мокрой одежде, но по его виду это было совершенно незаметно. Вероятно, это объяснялось огромным количеством потребленного им виски, и Элис невольно подивилась его умению пить не пьянея.
      Некоторое время они ехали в молчании, что, впрочем, нисколько не тяготило ни одного, ни другого. Оглянувшись, Элис увидела уже знакомую игривую, но совершенно непригодную для дела овчарку - собака трусила за ними, радостно помахивая хвостом.
      - Только не оглядывайтесь, мистер Дэвенпорт, - сказала она, смеясь. Мне кажется, вы завоевали сердце одной особы.
      Реджи все же обернулся.
      - Скорее всего Гейб просто отправил эту негодную псину следом за нами, чтобы избавиться от нее, - возразил он.
      Забавная морда собаки сморщилась в улыбке. Тряхнув головой, колли решительно пристроилась в хвост коню Реджи. Элис едва не сказала, что Дэвенпорт совершенно неотразим для всех особей женского пола, даже если это собака, но вовремя прикусила язык. Подобное замечание прозвучало бы сейчас совершенно некстати, хотя - Элис вынуждена была признать это - вполне соответствовало истине.
      Чувствуя, что выпитый эль бросился ей в голову, и боясь сболтнуть что-нибудь такое, что поставило бы их обоих в неловкое положение, Элис спросила:
      - Насколько я понимаю, вы знакомы с Митфордом еще с детства?
      - Да, - ответил Дэвенпорт. - Мы с ним бродили по холмам, плавали и боролись. Он никогда не отличался красноречием, но знал местные леса, холмы и долины как свои пять пальцев. На должность главного пастуха он подходит как нельзя лучше. Это хорошая работа для человека спокойного, созерцателя по своей природе - а Гейб таков и есть.
      До самой усадьбы Элис и Реджи больше не произнесли ни слова, но по-прежнему не ощущали никакой неловкости. Когда, добравшись до места, они спешились и повели лошадей к конюшне, овчарка словно привязанная последовала за Дэвенпортом, стараясь держаться к нему как можно ближе судя по всему, ей хотелось продемонстрировать, как хорошо она умеет себя вести.
      Конюхи давно закончили работу и ушли, и на конюшне царила тишина, лишь изредка нарушаемая стуком копыт лошадей, переступающих с ноги на ногу в стойлах, да тихим ржанием. Приятно пахло сеном, кожей и здоровыми животными. Элис расседлала свою кобылу, в очередной раз отметив про себя, насколько сильно меняется отношение к ней Дэвенпорта в зависимости от того, во что она одета. Когда на ней было женское платье, он обращался с ней, как с леди. Теперь же, когда на ней были бриджи и сапоги, он предоставил ей самой отвести в стойло и привязать лошадь. Впрочем, Элис льстило его признание того факта, что ей под силу мужская работа.
      Вычистив свою кобылу скребком, Элис вышла из стойла в проход. Колли, встав на задние лапы перед Дэвенпортом, положила передние ему на плечи. От неожиданности он попятился и едва не опрокинулся назад, на ворох сена, приготовленного конюхами, чтобы назавтра разложить его по кормушкам.
      - А ну-ка сидеть! - скомандовал Реджи. Собака мгновенно уселась, усердно обмахивая хвостом чисто выметенный дощатый пол.
      - Мне почему-то кажется, что эта псина намерена отправиться вместе со мной в дом, - сказал Дэвенпорт, задумчиво глядя на овчарку.
      - И вы совершенно правы, - со смехом ответила Элис. - Неужели вы настолько черствый человек, что сможете устоять перед этими карими глазами?
      Наклонившись, она почесала у колли за ухом. Овчарка радостно заерзала под ее рукой, и Элис подумала, не забрать ли ее к себе, но тут же была вынуждена отказаться от этой идеи - Аттиле вряд ли пришлось бы по вкусу появление в доме собаки.
      Выпрямившись, она вдруг заметила, что Дэвенпорт находится всего в каком-нибудь ярде от нее, и еще раз подивилась его росту и мужественности. В то же время она не могла не заметить, что он гораздо пьянее, чем ей казалось. И взгляд, и движения его стали чересчур вольными. Должно быть, он в самом деле выпил лишнего, раз смотрит на нее таким странным, полным какой-то непонятной теплоты взглядом, подумала Элис. Ей страстно захотелось шагнуть к нему, чтобы убедиться, что она в самом деле увидела в его глазах желание, но вместо этого она слегка попятилась. То, что произошло дальше, было полнейшей неожиданностью. Колли, которая с любопытством обнюхивала сено, неожиданно отпрянула назад - прямо перед ней, словно покрытая густым мехом шаровая молния, возник Аттила с грозно выгнутой спиной и выпущенными когтями.
      Взвизгнув от страха, собака что было духу пустилась наутек. Кот бросился за ней. Элис оказалась на пути овчарки, собака врезалась в нее, словно пушечное ядро, и отбросила ее прямо на Дэвенпорта. Будь Реджи трезв, он скорее всего без труда смог бы устоять на ногах. Однако сейчас он потерял равновесие и, увлекая Элис за собой, опрокинулся в сено. Собака и преследующий ее по пятам яростно шипящий кот промчались мимо них и выскочили за дверь.
      Элис рухнула на Реджи с такой силой, что у нее на какой-то миг пресеклось дыхание. Когда к ней вернулась способность соображать, Элис с ужасом осознала, что крепко прижимается к Дэвенпорту, всем телом ощущая его крепкое, мускулистое тело, а лицо Реджи находится всего в нескольких дюймах от ее лица.
      Как только Реджи пришел в себя от неожиданности, его губы сложились в чарующую улыбку, никогда в жизни она не видела ничего более чудесного. Элис пыталась перевести дыхание, понимая, что ей следует поскорее встать на ноги и извиниться, но от близости Дэвенпорта она оцепенела.
      Прежде чем Элис успела отстраниться, Дэвенпорт хриплым голосом сказал:
      - Как замечательно все получилось.
      И привлек ее к себе для поцелуя.
      Все мысли разом улетучились у нее из головы. Элис приходилось целоваться в те времена, когда она еще была помолвлена, но ее жених, как и подобает джентльмену, проявлял сдержанность, не желая оскорбить ее скромность. Слишком застенчивая для того, чтобы сказать, что он не обидит ее, если даст волю страсти, Элис всякий раз была разочарована, инстинктивно чувствуя, что поцелуй таит в себе гораздо больше, нежели ей довелось изведать.
      Теперь Реджи весьма решительно заполнял эту брешь в ее "образовании", не делая при этом никаких скидок на то, что Элис, возможно, была старой девой. Когда его губы прильнули к ее губам, а руки уверенно обняли ее спину и бедра, тело Элис затрепетало, и она окончательно потеряла голову. Недостаток опыта она компенсировала природной чувственностью, страстно отвечая на поцелуи Реджи, чего никогда не позволяла себе с Рэндольфом. Желание захлестнуло ее, как волна жидкого пламени.
      На какой-то момент она словно протрезвела и испытала шок - это произошло, когда Реджи, крепко обхватив ее сильными руками, перевернулся и оказался сверху. Но, почувствовав, как его большое, мускулистое тело вдавливает ее в мягкое, источающее сладковатый аромат сено, Элис снова забыла обо всем на свете.
      Теплые губы Реджи прикоснулись к ее уху, и она застонала от удовольствия. Не теряя времени, Дэвенпорт принялся покрывать поцелуями ее шею, в то время как Элис лихорадочно гладила его спину.
      Реджи положил ладонь на ее грудь и сквозь ткань рубашки осторожно прикоснулся большим пальцем к соску, который тут же увеличился в размере и затвердел.
      - Ты настоящий талант в любви, Элли, - прошептал Дэвенпорт.
      Какая-то часть рассудка подсказывала Элис, что ее репутации безукоризненно порядочной женщины сейчас будет положен конец, но это ее ничуть не волновало. Сейчас не было ничего важнее той страсти, которая охватила все ее существо и сулила осуществление тех грез, что так долго не давали ей покоя по ночам. Она осторожно прикоснулась языком к горлу Реджи, ощутив солоноватый вкус его кожи.
      Реджи уже расстегивал пуговицы рубашки Элис, когда где-то совсем рядом с ними раздалось покашливание, подействовавшее на Дэвенпорга и мисс Уэстон, будто ушат холодной воды. Элис замерла, раздираемая противоречивыми чувствами - ужасом от того, что кто-то застал ее на конюшне с мужчиной, как дешевую потаскушку, и яростью, вызванной тем, что им с Реджи помешали.
      Реджи тоже на какое-то время окаменел, но затем разочарованно вздохнул и откатился в сторону, вызвав у Элис еще один взрыв разочарования. Прикосновение к его теплой руке, протянутой, чтобы помочь ей подняться, показалось Элис слишком малой компенсацией за все то, чего ее только что лишили.
      Встав, она покачнулась, не в состоянии сразу прийти в себя после случившегося. Подняв глаза, она увидела худощавого, жилистого мужчину, одетого по-столичному. Лицо незнакомца абсолютно ничего не выражало, но она почувствовала исходящие от него флюиды неодобрения. Элис вспыхнула от стыда.
      Реджи, нисколько не смущаясь, тоже вскочил и поддержал ее за локоть.
      - Леди Элис, - как ни в чем не бывало заговорил он, - это Мак Купер. Он приехал из Лондона вчера. Мак, это мисс Уэстон, которую здесь знают как леди Элис. - Реджи внимательно взглянул Элис в глаза и добавил: